Аусиньш Эгерт : другие произведения.

28 Когда удача шутит

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Предыдущая глава
27 Служба и дружба
  
  
   В столице мы оказались как-то неожиданно. Вот я получаю первый предсессионный зачет, а вот уже мы выходим из храма Потока в Исанисе, вокруг, по ощущениям, все плюс двадцать пять и душно, а над заливом гроза. Первое, что я сделала на выходе из храма, - расстегнула ворот форменной куртки и подвернула рукава. Вторым делом я порадовалась запасливости и обстоятельности Инис, выдавшей мне два летних комплекта - повседневный, трепать по улице, и парадный, на праздник. И только потом мелькнула мысль, а кто, кроме меня, в этот раз попадает на праздник в Старый дворец. Никаких вопросов задавать не стала, а просто притормозила на площади у храма и задрала голову в небо, любуясь облаками. Так и дожидалась, пока все соберутся, а потом обнаружила, что ждут-то меня. Князь посмотрел с легкой насмешкой, мол, ворон тут нет, кого считала. Макс недоуменно улыбнулся. Я увидела, что Асана, одетая в земное платье, смеется и тихо говорит что-то мужчине в пиджачной паре и при галстуке, стоящему рядом с ней. Кто это, я не знала, и он вряд ли мог быть приглашен на праздник во дворец. Марина Викторовна тоже смотрела на меня, наклонив голову набок и крутила в руках зажигалку.
   - Извините, зазевалась, - сказала я.
   - Не зазевалась, а задолбалась, - скептически отозвалась Лейшина. - У тебя на лице написано "я сдала зачет, но не помню предмет".
   - И это еще только начало, - вздохнула я.
   - Отложи мысли об учебе до возвращения? - предложил князь с мягкой улыбкой.
   - Попробую, - честно ответила я и все-таки закурила.
   Так, с сигаретой в руке, портал и строила. Для себя и Марины Викторовны. И рамку сделала из сигаретного дыма, чтобы не заморачиваться лишний раз. Гостеприимством императора в этот раз пользоваться не пришлось, да оно и к лучшему, слишком много невеселых воспоминаний оказалось связано с гостевым крылом Старого дворца. Макс шагнул в портал, созданный князем, Асана со своим спутником отправилась к себе в особняк, своим порталом, а мы с Мариной Викторовной пошли в гости к Димитри через мое окошко.
   Пришли мы в этот раз неудачно: в крае был полдень, а в Исанисе оставалось два часа до полуночи. Не то чтобы это помешало мне лечь спать: кто жил в казарме, умеет упасть и уснуть всюду, где представилась возможность. Но я уже знала, что на следующий день буду вареная и тормозная, а на этих их праздниках надо глядеть в оба, чтобы не поздороваться с кем не надо и лишнего не ляпнуть. Оставалась надежда поспать днем. Для этого утром имеет смысл встать пораньше и прогуляться от души, решила я. И как решила, так и сделала.
   Из дома князя я вышла на рассвете, все еще спали, даже сайни не было видно. Вышла и пошла - для начала по улице направо, через мост до реки Сиалы, потом по улочкам вдоль нее, чтобы видеть набережную, воду реки и другой берег. Там виднелись какие-то дома, но они уже считались не городом, а графством Сиалан. Похоже, после дороги, уходившей в земли Сиалан от моста, ближнего к порту, на той стороне теснились только мастерские. Я усомнилась на ходу, правильно ли я поняла, что вотчина Асаны начинается уже за мостом, и заметила себе спросить об этом кого-нибудь. Мастерские тем временем кончились и сменились жилым кварталом, не особенно презентабельным, но чистым. Особняк Асаны я узнала сразу, по флагу над крыльцом: зеленое и белое поля, разделенные золотой веткой с листьями. Рядом почему-то был флаг Академии с белой звездой на голубом. Полюбовалась и пошла дальше по улицам вдоль реки, глядя то на набережную, то на домики за рекой. Очередной мост через Сиалу приглашающе замаячил на перекрестке, но после него улица кончалась, и значит, этот был последним. И я повернула в другую сторону, через мост напротив. И попала на улицу, от которой отходил почти целый настоящий проспект, упирающийся в ратушную площадь. Пафосные дома с витражами, мозаика из камней перед каждым вторым крыльцом, а если нет мозаики, то площадка перед домом вымощена каменной плиткой. Мне показалось, что я вижу Баварию или Прованс, но иллюзия вмиг развеялась: по улице мне навстречу шествовала свинья, катя тележку. В тележке ровными рядами стояли кувшины. Половина закрытых кусочками пергамента и обвязанных веревочками, половина пустых.
   - Мона, хочешь молока? - спросил меня сайни. - Полколечка за кружку, два кольца кувшин.
   Я улыбнулась ему, покачала головой и пошла дальше, к пустой ратушной площади. Все три улицы за ней вели к мостам, выходившим на рыбный рынок. Туда я и хотела попасть.
   Рынок уже проснулся: разгружали корзины с моллюсками и ракообразными, выкладывали на прилавки связки каких-то донных многоножек, фасовали по бочонкам водоросли, где-то далеко звонко тюкали тесаком, разделывая рыбу. Услышав русскую речь, я сперва решила, что это мне с недосыпа мерещится, но бездарный матюг поблизости подтвердил реальность услышанного - тут работал кто-то из края. И не один. Оглядывая прилавки, я поняла, что русский на рыбном рынке знали не только некоторые продавцы, но и часть покупателей: многие вывески были продублированы кириллицей. Особенно меня впечатлила доска рядом с галантерейной лавкой. Точнее, не сама доска, а надпись на ней. "Правильно разделанная трехметровая хтонь дает не только обед на двадцать человек, но и тетрадку для записи подвигов!" - вот что там было изображено.
   Тетрадку пергамента из рыбьей кожи я, конечно, купила. И не одну. Учеба - дело такое: мелкие сувениры в деканат и секретарям кафедр никогда не бывают лишними. Заодно прихватила для этих же целей эффектный кривой нож для разрезания пергамента из рыбьей чешуины или жаберной кости и красивую шкатулку из раковин моллюсков. И с полными руками покупок пошла назад. На свое счастье сообразила не возвращаться той же дорогой, а повернуть налево на втором же перекрестке, и через полчаса уже подходила к крыльцу, рассчитывая на завтрак. Перекусывать на рыбном рынке я не захотела, а таверны в городе еще не были открыты, когда я мимо них шла. Ну а если не спишь, есть всегда хочется сильнее обычного. Войдя в холл, я обнаружила строгую девушку в коричневом платье, которая провела меня в кабинет. К очень недовольному князю.
   - Почему ты ушла, не предупредив? - спросил он, едва я открыла дверь.
   - Все спали...
   - С каких пор ты разучилась писать?
   - Ну я же...
   - Алиса, - он не дал мне договорить. - Тут не Земля. Этот город полон магов, и далеко не все из них - мои люди. Судя по тому, что я вижу у тебя в руках, ты была на Рыбном рынке?
   - Да...
   - Ты имела все шансы не дойти обратно живой, понимаешь?
   Я поняла сразу. На пустых улицах водятся только те, кому не нужны свидетели... и те, кто слишком привык считать свои возможности особыми. Это в крае я круче гор и разведенного Литейного моста, а тут - просто студентка, каких тьма. И наверняка без впечатляющих способностей, особенно в сравнении с местными уроженцами. А тут не Саэхен, где очевидного насилия не приемлют ни в какой форме - в Исанисе в зубы словить можно очень быстро и просто. И хорошо если только в зубы, а не... я решила не додумывать.
   Димитри вдруг шагнул ко мне и положил руку на мой локоть.
   - Ты завтракала?
   Мне уже не хотелось даже завтрака, не то что праздника. Я опять была никто и никому не нужна. Голова опустилась сама собой, глаза тоже, и тут я увидела свои ноги в черных форменных берцах. Вопросы о том, кто я и зачем нужна, сразу отпали.
   - Пресветлый князь, - ответила, вытянувшись в строевой стойке. - Не рискнув есть на Рыбном рынке и не найдя в городе открытой таверны, я не позавтракала. А поскольку я в форме, на улице от меня даже сайни шарахались, так что я была в полной безопасности. Но такое больше не повторится.
   В вишневых глазах князя заплясали искры. Видимо, он был чем-то доволен, а может быть, ему было смешно.
   - Вольно, - сказал он. - Иди завтракай и собирайся, у нас с тобой перед праздником визит к досточтимому Эрве, тебя ведь надо представить как недомага.
   - Форма одежды парадная? - уточнила я обреченно.
   - А как же, - усмехнулся князь.
   И я пошла переодеваться.
   В резиденции магистра мы, к моему удивлению, встретили Асану, и после разговора обо мне князь задержался, а мы с виконтессой пошли обедать к ней домой. Я, надо сказать, порядком задолбалась, потому что разговор напомнил то ли предварительный зачет перед экзаменом, то ли вступительные тесты по магии саалан. Поэтому с благодарностью приняла идею Асаны позаботиться обо мне. Стол к обеду был накрыт в холле, и по сааланскому этикету это значило, что в доме гости. От обеденного меню я не то чтобы охренела, но тихо похихикала про себя, увидев на столе сперва суп-лапшу с белыми грибами, потом картофельные котлетки с грибным же соусом. Только десерт был более-менее местный: ддайгские яблоки, сочные, сладкие и розовые не только снаружи, но и внутри, до самой косточки. Одной. Здоровенной, размером с орех.
   Обедали мы не вдвоем, разумеется. За столом был еще тот мужик, который пришел с ней из края, он представился как Ник, и какие-то досточтимые, судя по одежде, явно не из рядовых. Досточтимые с интересом разглядывали меня и время от времени пытались прощупать Ника магией. Несколько незначащих вопросов про разговор с магистром, заданных мне, были единственным, что оживило беседу за обедом. Не то чтобы я тяготилась этим, есть все-таки хотелось, но атмосфера была не самой уютной, хотя причины понять мне не удалось. Похоже, досточтимые были почему-то недовольны виконтессой, а она делала вид, что не замечает этого. Наконец, Асана поднялась и обед закончился. Ник пошел с ней наверх под кривыми взглядами досточтимых, а мне она предложила подождать в холле, чтобы, когда она соберется, мы могли вместе отправиться в Старый дворец.
   Я успела порядком напугать досточтимых рассказами про фауну, пока виконтесса собиралась и приводила себя в порядок. Когда она вернулась, одна из досточтимых икала, у еще двоих были очень сложные лица, а четвертый, делавший записи на кристалл, тер лицо свободной рукой и явно был рад появлению Асаны. Пока не увидел, в чем она пришла. Когда виконтесса появилась в холле, икавшая досточтимая, булькнув, смолкла, двое со сложными лицами, наоборот, издали какие-то странные звуки, а четвертый чуть не уронил кристалл. На Асане было верхнее платье без рукавов и на застежке спереди, а под ним что-то явно шелковое. Посмотрев ей на ноги, я тоже с трудом удержала челюсть на месте. Вместо сааланских сапожек на ней были туфли. На каблуке. На шпильке, если совсем точно. И с открытыми пальцами.
   - Извини, - улыбнулась она. - Получилось немного долго, но мы уже можем идти. Сама портал построишь?
   - Конечно, - ответила я, не задумываясь.
   И налажала. Вышли мы в гостевом крыле дворца. Асана, оглядевшись, засмеялась:
   - Это моя вина, я должна была подумать, что других координат ты не знаешь. Ничего, сейчас уже будем на месте, - и начала строить второй портал сама.
   Выйдя на парадном крыльце Старого дворца, я было заоглядывалась, но была немедленно подхвачена смутно знакомым магом.
   - Алиса, помнишь меня?
   - Мы точно где-то виделись, но имени я не помню, - призналась я.
   - Тебе вряд ли приятно вспоминать, - вздохнул он. - На суде. И я сомневаюсь, что ты помнишь мое имя, ведь я не выступал и даже вопросов не задал, только присутствовал за судейским столом. Меня зовут Илан да Корр. Позволишь мне быть твоим спутником сегодня?
   - Я не очень-то похожа на даму, - сказала я очевидное.
   - Ты дама, - уверенно ответил он. - Пусть даже тебе и приходится быть воином. Ну же, твой ответ?
   - Ну хорошо, если тебе так хочется, - сказала я.
   В конце концов, он ничуть не хуже и не лучше того парня из людей да Айгита, который меня опекал на праздниках в Приозерске. По сааланским меркам, конечно, лучше. Тот был барон или баронет, а тут целый герцог, судя по количеству цветов в одежде. И кажется, подтвердивший внелетие, если определять по кольцу. Но мне разницы не было. Я взяла его под локоть, и мы прошли в зал. Услышав, как наше прибытие объявляет распорядитель праздника, я подобралась, но Илан быстро наклонился ко мне и тихо спросил:
   - Выпивка или сплетни?
   - Сплетни, - уверенно выбрала я. И перестала жалеть, что он ко мне прицепился.
   Выпивка, конечно, тоже была обязательным пунктом программы, какие же без нее сплетни. Я понимала примерно половину, но слушала очень внимательно. Так или иначе, жить мне предстоит среди именно этих людей, и вряд ли меня ждет уровень барона. Мельком думая о том, что наше "виконтесса" по отношению к Асане, ну по-хорошему-то, хамство, ведь она виконт, наследница. Будь она женой наследника, включенной в состав семьи на правах наследующей супруги, ее так можно было бы назвать, но наследует-то она сама. И значит, она именно что виконт. И Брайда да Алгей не герцогиня, а герцог. А мать Дейвина - барон.
   Крутя в голове мысли о том, как в языковых формах вылезает вся культурная, то есть условно культурная, изнанка, я отвлеклась от реплик Илана. И когда он сказал: "Не понимаю, что происходит", - я вздрогнула и порадовалась, что бокал в руке был уже наполовину пустым, а то могло выйти неловко. Сперва посмотрела на него, потом, проследив его взгляд, увидела, что Димитри о чем-то говорит с императором, и тот вроде слегка разочарован, но делает вид, что все нормально, а князь уже заметно расстроен. Я повела глазами по залу и увидела Асану, внимательно наблюдающую за разговором императора с князем из небольшого кружка гостей праздника. В голове слиплись в один жужжащий шар несколько совершенно разных картинок. Вот князь и Полина танцуют танго в этом самом зале в зимнепраздник, вот Асана, улыбнувшись и подмигнув мне, уходит куда-то на ночь глядя, а на плече у нее сумка объемом как раз на пару туфель и горсть необходимых мелочей. Вот она сейчас стоит в зале, одетая наполовину по земной моде, причем в очень хорошо известном мне стиле. И этот стиль ничего общего не имеет с нашими модными тенденциями, если так можно определить манеру одеваться, сложившуюся в крае. А потом этот воображаемый жужжащий комок сверкнул и пропал, как следует пнув меня в копчик. Я улыбнулась Илану:
   - Знаешь, у меня есть забавная идея.
   - М-м? - оживился он.
   - Мне надоело слушать старые сплетни. Пошли создадим новую.
   - Ты уверена? - усомнился да Корр.
   - Абсолютно, - заверила я. - Твоя репутация в полной безопасности, а моей уже все равно.
   - Что ты собралась делать? - задавая вопрос, Илан выглядел напуганным, даже жаль его стало.
   - Дать некоему ожидаемому событию случиться, - подмигнула я. - И для этого кто-то должен немного помочь. Нас двоих как раз хватит, присоединяйся.
   - Ну... ну хорошо, но что нужно делать?
   Тон вопроса был смущенным, я еле удержала "не дрейфь!" на языке.
   - Пока что просто иди за мной к мистрис да Сиалан. Начнем с нее.
   Честно говоря, я начисто не представляла, что делать, пока не подошла к Асане, только видела, что Димитри пытается объяснить императору, как ему жаль, что в этот раз шоу не будет. Недоумевающий герцог да Корр стоял слева от меня, изо всей силы делая заинтересованное лицо. Я тихонько пнула его берцем в пятку его узорчатого сапожка и незаметно указала глазами на обувь виконтессы.
   - Какие необычные... это айси или мелины, Асана? - спросил он.
   - Это туфли, - ответила она с улыбкой человека, хоть что-то за сегодняшний день сделавшего не зря.
   - Для каких же случаев они предназначены? - светски спросил Илан, так и не понимающий, что он делает.
   - Вообще, они для танцев, но такую обувь можно надевать и просто в праздники, - ответила Асана, посылая мне благодарный взгляд.
   - Для танцев? - ахнул герцог, не веря.
   В самом деле, его можно было понять. Саалан танцуют ритуальные танцы в айси - специальных сандалиях на жесткой подметке, в которых каждый шаг любого танцора слышен, даже если хоровод бежит по земляной улице, не говоря уже о брусчатке или каменных плитах площади. Для немногочисленных светских танцев используют парадные сапожки, мелины. Знать повыпендрежнее в них ходит и вне праздников, а особенно такую обувь любят моряки. Каблука на мелинах нет, есть две накладки на подошву, подпяточная и подпальцевая. Айси у саалан напоминают японские гэта, только поперечинки не такие высокие и крепление к ноге начинается с пятки. Привыкнув к такой обуви, наткнуться глазами на пару босоножек на шпильке с открытыми пальцами, а потом еще и светски разговаривать с обутой в них дамой... Илан да Корр оказался кремень, а не мужик. И вместо нервов имел гитарные струны, точно.
   - Для танцев Нового мира, - невозмутимо пояснила Асана.
   Вокруг нас потихоньку начали скапливаться любопытные.
   - Что же в этом можно танцевать? - недоумевающий да Корр был умница, молодец и гвоздь вечера.
   - О, ты себе даже не представляешь, - засмеялась Асана.
   - Ну как же? - спросила я и повернулась к герцогу. - Ты ведь был на зимнепразднике?
   И тут Илан все понял.
   - Ап... - сказал он, переводя взгляд с Асаны на стоящего поодаль Димитри. Потом снова перевел взгляд на виконтессу и добавил. - Эээ...
   Пока герцог соединял в голове события зимнепраздника и внешний вид Асаны, Димитри наконец обратил внимание на движуху вокруг виконтессы и решил подойти. И конечно, вслед за всеми посмотрел Асане на ноги. К собравшейся вокруг нас уже почти толпе шел император. Я посмотрела на Илана и подмигнула ему снова. Мы все еще стояли рядом, и он отправил мне тихий Зов. "Это не сплетня, - прозвучало у меня в ушах. - Это скандал". И вслед: "Как хорошо, что я к тебе подошел, Алиса". Я только усмехнулась. Ведь взрослый мужик, а. Лет сто, наверное, уже - а на свежий новостной повод повелся, как подросток...
   Скандал между тем продолжал развиваться. Димитри, наконец поверив глазам, обратился к виконтессе:
   - Асана, это то, что я думаю?
   Она засмеялась в ответ. А потом повела рукой в воздухе и сделала музыку. Это совершенно точно было танго, причем, видимо, из новых и "родных", то ли из Аргентины, то ли... нет, больше неоткуда. Звучали гитары - и ничего, кроме них. Димитри дернулся было подать ей руку, но она отошла на шаг, сняла верхнее платье одним движением под общее "ох" и осталась в нижнем, шелковом, цвета мокрого песка, со свободной юбкой и облегающим верхом. Мелодия усилилась, к гитарам добавились скрипки. Князь кивнул на паркет, глядя Асане прямо в глаза. Она ответила взглядом и улыбкой, и все охнули еще раз. Я, шагая назад, прошипела Илану чтобы он тоже отошел, все начали пятиться, освобождая пространство, и тут к мелодии добавился мужской голос с характерной вибрацией. Димитри подал Асане руку, она обняла его за плечо, и они сделали первый шаг.
   Я никогда не умела рассказывать, как танцуют танго. Не раз и даже не пять видела, как танцует Лелик - с Полиной или с кем-то еще, но чаще с ней, - сотни раз смотрела с ним вместе ролики с милонг и выступлений, но не могла сказать об этом ни слова. Понятно, что эта пара была совсем другой, чем у Димитри было с Полиной, но оно все-таки смотрелось по-своему правильно. Второй мелодией Асана выбрала "Обливион", я знала эту мелодию, но исполнение... да фиг с ним, с исполнением, классику танго любой оркестр играет по-своему. Главное, что вокруг все позамирали, не веря глазам, и смотрели не отрываясь.
   К третьей мелодии я поняла, что она делает, да и князь догадался, судя по тому, что он взял ее в более близкое объятие и повел еще бережнее, чем до того. Она с ним прощалась на глазах у всего зала, у всей знати столицы Саалан. И не только столицы. И он принимал ее решение. Смотреть на них было так трогательно и жутко одновременно, что у меня аж в глазах защипало. Что-то светилось за их поведением, кроме связи, не пережившей событий в крае, но я не понимала, что именно. Конечно, третьим стал креольский вальс. Его танцуют в любом выступлении, а это было именно оно. И несмотря на нейтральность мелодии, настроение прощания никуда не делось, просто стало не таким острым и болезненным. А потом зазвучало танго из "Прогулок по Парижу", и у меня по всей спине мороз прошел от того, что они делали, хотя Асане до Полины было еще топтать и топтать паркет, да и князь свои три пары ботинок еще не истрепал. Определение "скандал" как-то не тянуло для обозначения происходящего, но комментировать было рано. Ну или поздно, как посмотреть. А когда музыка закончилась, я увидела лицо досточтимого Эрве, и определения сразу нашлись. Но вот беда, только такие, каким в печатном тексте совсем не место.
   - После такого порядочные люди женятся, Димитри, - заметил магистр, подходя.
   Зал замер. Император молчал со своей обычной отстраненной полуулыбкой, как какая-нибудь хренова Джоконда, магистр Академии сверлил глазами князя, и тут в тишине раздался голос Асаны, все еще стоящей рядом с Димитри.
   - Я сговорена не с ним, мастер Эрве.
   - Кто же твой избранник, Асана? - внятно и ровно спросил магистр.
   Я стояла ни жива, ни мертва и понимала, что остальным свидетелям сцены ничуть не лучше. Это было как видеть начало схода лавины на склон и понимать, что ничего невозможно поправить или отменить. Причин такого серьезного отношения к происходящему я тоже не знала, но они явно были. В зале стало так тихо, что слышался шум ветра в парке.
   - Гражданин Озерного края. Смертный. Это что-то меняет? - эхом разнесся по залу ответ Асаны.
   Об ее улыбку можно было порезаться. Эрве в ответ только приподнял бровь.
   - Ты настолько уверена в своих силах?
   И тут Димитри наконец подал голос.
   - Досточтимый, - с легкой насмешкой произнес он. - Тебе не кажется, что обсуждать публично частные дела, да еще и в праздничный день - не самый хороший выбор?
   - Дело далеко не частное, князь, - ответил магистр.
   - Но это все-таки дело. А сегодня праздник. Обсудите все подробности после, - надавил голосом князь, и магистр отошел с недовольным лицом.
   Толпа начала распадаться, и Илан попытался увести меня к очередному столу с выпивкой, но я уперлась и, наоборот, подошла к Асане.
   - Мистрис да Сиалан, вы двое были великолепны.
   - Тебе понравилось? - она улыбалась, а в глазах стояла тоска. - Спасибо, я рада.
   - Да, - честно сказала я. - Я не говорила до сих пор, но мой муж танцевал, они с мистрис Бауэр были парой... нет, не в этом смысле. Танцевали вместе, как вы с князем только что, но постоянно.
   - Вот как? - она даже оживилась, а то стояла, как замороженная, даже побледнела.
   - Да, - сказала я. - Именно так. И я была рада увидеть это здесь.
   Она сжала мое запястье.
   - Благодарю тебя за искренность. И за твои добрые слова.
   Я наклонила голову и пошла наконец к спутнику. Герцог да Корр встретил меня на полпути к столику с вином. Глаза у него были широковаты даже для удивленного сааланца.
   - Алиса, - сказал он растерянно. - Это не сплетня. И даже не скандал. Это бедствие.
   - Здесь это обсуждать вряд ли удобно, но не мог бы ты все-таки объяснить? - спросила я.
   Он нервно усмехнулся.
   - Да, конечно. Я бы тебя и к себе пригласил, но боюсь, после увиденного сегодня не буду хорош как любовник...
   - Ничего страшного! - заверила я его, пожалуй, слишком резво. - Мне вполне хватит разговора.
   - Тогда завтра? - предложил он.
   - Завтра мы уходим назад за звезды, - вздохнула я.
   Он покачал головой.
   - Князь сказал так, - уточнила я уже менее уверенно.
   - Ну да, - кивнул Илан да Корр. - Так могло бы быть, не случись сегодняшнего. Теперь его планы поменяются, и ваши тоже. Вы тут на пятерик, самое меньшее на четыре дня.
   Я огляделась и поняла, что он прав. Магистра в зале уже не было, Димитри что-то тихо обсуждал с Асаной в углу, зал гудел, как опрокинутый улей, а император стоял, прислонясь бедром к подоконнику, крутил бокал в руках, и взгляд его отблескивал золотом.
  
   Праздник в доме у Вейена да Шайни чем-то напомнил Полине середину смены в детском лагере или первое лето в лагере для эмигрирующих в Корытово. Праздновать предлагалось узким кругом, состоящим из старшей жены маркиза, его постоянной любовницы и гостьи в лице Полины. Планировалась милая ночь со страшными историями, которые рассказывали по кругу. Их собирались слушать под легкое игристое вино, от которого Полина с сожалением отказалась по медицинским показаниям, и тогда маркиз достал маленький бочонок, литров на пять, вкрутил в него кран и налил ей что-то очень похожее на ром. На ее удивленный взгляд он ответил небрежной улыбкой и двумя словами: "Так принято". Ну принято так принято, решила Полина и пригубила напиток вместе со всеми. Это, в конце концов, не вино. Уж если и навредит, то меньше, чем бактерии и ферменты брожения этого сааланского недошампанского. Короткая ночь началась.
   Полина так и не вспомнила, кто предложил бросать кости, чтобы определить, кто после кого будет рассказывать, главное, что она оказалась не первой. Открывать вечер выпало старшей жене маркиза да Шайни, Натуаре. Она пересела на место рассказчика, в отдельно стоящее кресло с подлокотниками, крытое двумя коврами, опустила руки на подлокотники и предложила всем наполнить бокалы. А потом, спохватившись, спросила, будет ли Эрве, и Полина поняла, что речь идет о магистре Академии. Вейен усмехнулся:
   - Я не приглашал его. Но если ты хочешь, позову. Хотя вряд ли он придет. Думаю, он теперь у государя на празднике.
   - Я сама пошлю ему Зов, если ты согласен, - предложила Натуара.
   Вейен кивнул, вроде бы благосклонно, но Полина заметила, что по его лицу пробежала почти незаметная тень.
   - Ты будешь рассказывать? - спросил он с доброжелательным интересом. Только на самом дне интонации слышался небольшой холодный сквознячок.
   - Уже начинаю, - улыбнулась женщина. - Давным-давно, далеко отсюда, в горной деревне жил один юноша. А в соседней деревне жила девушка, с которой этот юноша встречался. Юноша был сирота и жил один, без родни. Жители деревни считали это большим позором, у них не было обычая жить поодиночке. Но юношу по-своему любили, считали славным малым и желали ему счастья, которым они полагали семью. И потому собирали подарок для девушки, чтобы сгладить эту неприятность и помочь юноше получить ее благосклонность. А девушка и так была благосклонна к своему избраннику, и ее не тревожили ни его одиночество, ни мнение его односельчан. Не зная про собираемый дар, она ждала, когда он предложит ей перебраться к нему или сам придет к ней жить. Люди тогда жили очень обособленно, особенно в горах, и редко встречались с жителями соседних селений. Дойти от одной деревни до другой было не так просто, да и долго. Потому все встречались только на ярмарках, если только у кого-то не было нужды бегать в соседнюю деревню через день, проводя в дороге три дня из пяти. Однажды перед главной ярмаркой года тот юноша, как обычно, возвращался от своей любимой. На околице родной деревни он был встречен парнями, которых больше всего злило то, что он позорит деревню собой, сиротой, живущим в доме без родни. Вышло так, что его избили, а потом и заперли в хлеву, чтобы он не мог вовремя вернуться и подтвердить своей девушке предложение женитьбы. Подобное нарушение слова тогда было страшным позором, за который оба, и обманувший, и обманутый, подлежали смертной казни. Юноша попытался выбраться из хлева и горной тропой прийти к своей любимой, пусть избитым и в рваной одежде. Но преследователи снова поймали его и в этом виде представили старейшинам села, потребовав пытать и выяснить, в чем он виноват, что попытался убежать, когда его заперли. Старейшины согласились с ними и сказали, что если юноша перенесет пытки с честью, то тем самым докажет свое право быть равным среди всех жителей села, несмотря на сиротство, и тогда его отпустят. И он стойко и молча перенес и боль, и унижения ради своей девушки, надеясь на поддержку старейшин деревни, обещанную ему в награду. Но что значит стойкость сироты без родни против слов детей самых уважаемых сельчан и против спокойствия старейшин? Когда юноша понял, что концом пытки станет только смерть и все обещания - ложь, он так же молча принял свою судьбу. Его повесили в конце первого дня ярмарки. Его любимая добралась туда только на следующий день и увидела своего милого болтающимся в петле. Все славно развлеклись, чем не способ развеяться - посмотреть, как убивают человека. А виноват он или прав... Да не все ли равно? Сельчан не тревожила и судьба девушки. Ей просто вручили собранный дар. Конечно, не ради благосклонности ее любимого, а в знак раскаяния за то, что в нее влюбился такой ущербный житель деревни, которого к тому же уже все равно повесили. Сама она была не в силах сказать что-либо и оставалась под виселицей, глядя на своего милого. Но ее семья приняла подарок, и все сочли, что извинения приняты. Утром последнего дня ярмарки девушку нашли во второй петле, вывязанной на том же столбе, где уже висел ее незадачливый жених. Но разойтись с торговой площади сельчане не успели, потому что старые боги явились прямо на ярмарку и славно посмеялись. Сперва надо всей этой историей, затем над страхом глупых смертных и наконец над теми, кто, призвав их своими делами, при виде их попытался спастись. И все деревни с той стороны гор стали владением богов.
   Голос рассказчицы умолк. Вейен, хозяин праздник, повел рукой. Бокалы присутствующих подплыли к бочке с краном и, наполнившись, разлетелись по местам снова.
   - Давайте выпьем, - сказал маркиз. - Выпьем и порадуемся тому, что все это случилось не здесь и не с нами. Присоединяйся, Эрве. Будешь только слушать или расскажешь что-то?
   - Непременно расскажу, Вейен, - кивнул магистр Академии, невесть откуда взявшийся в большой гостиной маркиза.
   "Хотя почему невесть откуда, - подумала Полина. - Порталом же пришел". Пришедший порталом магистр тем временем озвучил условие:
   - Но мой рассказ будет последним.
   - Вот как, Эрве? - по губам хозяина скользнула улыбка. - Ты намерен пугать нас всерьез?
   Магистр Академии саалан ответил маркизу непроницаемым взглядом.
   - Как получится, Вейен.
   - Хорошо, - кивнул маркиз и обратился к женщине, сидевшей слева от него. - Даурая, твоя очередь.
   Та, улыбнувшись, пересела в кресло и заговорила.
   - Давным-давно и далеко отсюда один молодой маг сделал статую из глины и камня. Та статуя была особой. Ее члены сгибались, голова поворачивалась, а глаза и рот могли открываться и закрываться. Но статуя не живое существо, исходной искры не было в ней. И маг решил заставить статую ожить. Он попробовал создать искру сам, но не преуспел. Затем попросил помощи в своем деле одну женщину, наемного мага сильного семейства, умевшую многое, но она сразу сказала, что зря он это затеял, поскольку если новым телом не заинтересовался никто из богов, то вряд ли удастся заставить это тело ожить. Но искру можно заменить маленькой машиной, сказала она. Тогда статуя будет двигаться, как живая, вот только управлять придется каждым ее движением, а не действиями в общем. И они принялись за работу, вместо того, чтобы задуматься, отчего никто из богов не захотел вселиться в статую, ведь в отличие от тел умерших людей, она была бы почти вечной. Они сделали и второе тело, новорожденного щенка сайни, тоже подвижного, и в него тоже поместили маленькую машину, управляющую движениями. Но так и не задумались о том, почему ни одно из новых тел не привлекло богов. Говорят, в тот год лето не пришло к людям первый раз.
   - Да, - задумчиво улыбнулся Вейен. - Бабушка рассказывала мне об этом опыте. Все эти вещи ей пришлось бросить, уходя от нанимателей в Ледовый Переход... Но выпьем! Выпьем за то, что это было давно и не повторится больше!
   Полина едва не вздрогнула. Почти задремав под мерный голос рассказчицы, она не сообразила, что слышит легенды о жизни саалан на Прозрачных Островах. В шестнадцатом году она бы руку себе зубами отгрызла за такую возможность, а теперь... Теперь, кроме вялого любопытства, она ничего не чувствовала. И надо было еще думать, чем развлекать эту милую компанию.
   - Пересаживайся сюда, - услышала она голос маркиза. - Твоя очередь рассказывать.
   Полина послушно поднялась и сделала несколько шагов к креслу. Даурая улыбнулась ей, отходя со своим бокалом. Полина ответила вежливой улыбкой и, устроившись на месте рассказчика, начала по-русски:
   - Был удалец и отважный наездник Роллон...
   Она думала, что Вейен озаботится переводчиком или хотя бы будет переводить сам, но, к ее удивлению, русскую речь понимали все присутствующие. К концу баллады она порядком устала - и от труда припоминания текста, и от чтения наизусть. Но кажется, ей удалось поддержать традицию. В месте, где герой заявил: "Рад испытать я, отплатит ли долг сатана", Даурая, не сдержавшись, ахнула, а Вейен даже приподнял бровь. Когда Полина замолчала, Натуара зябко повела плечами и сказала: "Как хорошо, что это было не здесь". И за это выпили тоже. А потом кресло занял маркиз.
   - Некогда давно, - зазвучал мягкий обволакивающий голос, - так давно, что народ саалан еще не знал своего имени, жил один король. Королями тогда звали военных вождей, а маги, как и теперь, были только советниками. Король был велик и славен, а советником у него был любимый брат. Король был любим народом и правил хорошо. Но судьба любого воина слишком сильно зависит от удачи. В одном бою, решавшем исход войны, удачи короля хватило на победу, но не хватило, чтобы уцелеть. Ему отрубили руку. Брат короля был великий маг и сделал ему руку из серебра, и была она немногим хуже живой, но обычай был неумолим: калека не может быть королем. И короля сместили. Он ушел и стал жить одиноко и укромно. Другой стал править, и был мир. У брата короля выросли дети. Он был счастливым отцом, у него было шесть сыновей и дочерей. Двое старших, брат и сестра, стали могущественными магами и искусными целителями и превзошли отца. Однажды в своих странствиях они нашли дом своего дяди и предложили ему живую руку взамен серебряной. Он удивился и принял их предложение. Они принялись исцелять его и преуспели, и король вернулся в блеске своей красоты и силы, а серебряную руку сохранил на память о мастере и о своем поражении в бою. Брат короля понял, кем был исцелен бывший калека, и убил своего сына за то, что тот превзошел отца в искусстве исцеления, а своему брату сказал, что недолгим будет его торжество. Пока они выясняли между собой, враги вернулись и напали снова. Король опять взялся за меч, но за ним пошли не так охотно, как раньше, и он не одержал победы. Враги вошли в его землю как хозяева, и он ушел с немногими верными в места, покинутые победителями. То была суровая и скудная земля, но у нее не было владельцев, и там можно было жить свободно. Так думали покинувшие родину. Однако свободу нельзя есть, а без покровительства родных мест и родных богов человек слабеет духом и теряет силы. Король признал это сам, и сам лег на камень, как сделал бы на родной земле, взывая к богам, а нож вручил своей серебряной руке. И те, кто пошел за ним, смотрели на него. "Вам нужны боги, вам не нужен король", - сказал он им. "Пусть боги придут, а я ухожу", - еще сказал он. Кровь его испарилась, а серебро, из которого сделана была ему рука, истаяло. И боги пришли. Недалеко им пришлось идти. Были они безлики и многолики, одеты в жуткие черные лохмотья и дерзко обнажены, многоруки и многозубы. Их запах был запахом меда, шерсти, крови и рыбы, и не было ничего и никого прекраснее и омерзительнее их.
   - Плохо, что это было, - произнес досточтимый Эрве. - Хорошо, что это прошло. Надо выпить за то, чтобы прошлое осталось в прошлом.
   Маркиз поднялся из кресла и с улыбкой посмотрел на магистра Академии.
   - Ты обещал историю.
   Магистр посмотрел в камин, не видевший огня дней десять, потом за окно в белесую летнюю ночь. Там было темнее, чем в Петербурге в середине лета, но все же светло. И судя по серебристому оттенку неба, приближался рассвет.
   - Да, - сказал он. - Уже можно.
   - Ну так начни, - хмыкнул маркиз.
   По губам досточтимого Эрве скользнула улыбка, сразу же скрытая бокалом с вином. Потом бокал был отставлен на столик, а руки магистра Академии Аль Ас Саалан покойно легли на подлокотники кресла. "Слишком рисуется", - подумала Полина.
   - Сердце Прозрачных Островов хранит башня, - неторопливо сказал досточтимый Эрве. - Она сделана из темного стекла, как многие другие замки там. Но только эта башня врастает в землю Островов так глубоко, что из нижних ее окон можно видеть море до самого дна. Говорят, когда-то в ней жили все, кто населял Прозрачные Острова, пока саалан не пришли туда. Говорят, она обвита лестницей от подножия, упирающегося в морское дно, и до верха, пронзающего небо. В этом сходятся все, кто рассказывает о ней. Говорят также, что эта башня не отличается от обычной горы, разве что только стены ее более скользкие, чем сам лед, покрывающий Прозрачные Острова. Говорят, некоторые из населявших ее отправлялись в море искать лучшей доли и лучшей земли. Первое верно, второе нет. Любой из рожденных на Прозрачных Островах, хоть раз входивший в башню и видевший ее сердце, мог вырастить на снегу ягоды, а на камне - зерно. Говорят, потомки видевших сердце Прозрачных Островов носили печать уродства на лице или теле до третьего колена.
   Полина украдкой оглядела присутствующих. Маркиз слушал рассказ задумчиво, как нечто полузнакомое, неожиданно украшенное новыми деталями. Но дамы, похоже, раньше не были знакомы с этой историей и выглядели очень впечатленными, а ведь досточтимый Эрве только начал рассказ. Конечно, магистр заметил ее маневр, перехватил ее взгляд и улыбнулся, вызвав тень недовольства на лице хозяина праздника. И после еле заметной, меньше вдоха, паузы вернулся к рассказу.
   - Об их уродствах не лгали. Сердце Прозрачных Островов - это сгусток первородной магии. Но в отличие от Источников, та магия не течет в мир, растворяясь в нем, а постоянно прирастает и требует выхода. Соприкасаясь с живым телом, она дает огромную мощь, изменяющую облик в соответствии с проснувшимся даром, и изменения наследуются, но в непредсказуемом виде. Однако тело, соприкоснувшееся с этой магией, само по себе становится как бы Источником, позволяющим при желании создать себе любой, сколь угодно привлекательный облик. Такими были они - прекрасными и безобразными, жадными и щедрыми, жестокими и искусными в творчестве. Те из них, кто пошли искать лучшей доли, преуспели и в колдовстве, и в любви, и в искусстве созидания, и в интригах, и в войне. Но и им довелось узнать поражение. Те, кому повезло больше, вернулись на Прозрачные Острова с горечью поражения во рту. Сердце Островов не отвергло их, но они больше не были лучшими. Подросли другие, способные вместить больше магии, более дерзкие и могущественные, имевшие по несколько обликов. Эти были почти милосердны и даже заводили питомцев. Кому-то из них пришло на ум принести к сердцу Островов маленького лесного грызуна, и его потомки стали разумными и дали сердцу Прозрачных Островов то, чего не могли дать первые обитатели башни. Ни у тех, ни у других не было названия для этого, но когда порядком подросшие потомки зверьков, полюбивших прибегать греться к сердцу Островов, расплодились и начали говорить, оно стало расти. К тому времени первые обитатели Прозрачных Островов уже могли называть себя хозяевами, потому что у них появились гости. Поначалу они забавляли хозяев, хотя те и считали их немного докучливыми, но рано или поздно надоедает все. А если кроме надоевшей игрушки появляются еще и заботы... в общем, случилось так, что хозяевам стало не до гостей. Когда сердце Островов успокоилось и вернулось к прежним размерам, недопонимание между хозяевами и гостями превратилось в почти вражду. Войны, к счастью, не было. Часть зверьков ушла вместе с гостями, которым надоели хозяева. Как выяснилось, ушли к малому сердцу Прозрачных Островов, которое, родившись, отделилось от родительского и перенеслось в другой мир. Оно и стало святыней для малого, едва разумного народца. Но как родитель знает свое дитя, даже не видя его, из-за магической связи родной крови, так и сердце Островов оказалось связано со своим отпрыском. Связь эта есть и до сих пор...
   Магистр замолк. В комнате то ли потемнело, несмотря на рассвет, то ли стало холоднее, Полина не поняла. Потом, сделав над собой усилие, пригляделась. Досточтимый Эрве действительно всех напугал, включая себя самого. По-настоящему. До бледности и скованности движений. Кроме, пожалуй, маркиза, тот так и сидел, с усмешкой попивая вино.
   - Славная история, Эрве, - сказал он. - Но круг закончит не она.
   Не успела Полина удивиться, как Вейен повернул к ней голову.
   - Вспомнишь еще какую-нибудь балладу из ваших?
   - Сама - вряд ли, - призналась она. - Я знаю нужное, но наизусть сейчас не прочту.
   - Ну так я помогу тебе, - легко сказал маркиз и встал со своего места.
   Полина даже не вздрогнула, только внутри нее все застыло. Это же надо было так удачно дать ему повод повторить все то, что они с ней проделывали полгода назад по их счету, подумала она. И ничего не сказала.
   - Не бойся, - усмехнулся Вейен. - Я не буду колдовать. Тебе только придется кое-что выпить, чтобы освежить память, а это питье не терпит перемещений кроме как в живых руках. Я принесу, подожди.
   Он вышел из комнаты, сопровождаемый заинтересованными взглядами своих женщин и понимающей улыбкой магистра. Полина снова оглядела собравшихся и увидела еще одну слушательницу. Женщина в лиловом сааланском трауре молча сидела на скамье в углу. Полина видела ее в ратуше во время заседаний суда. Дочь Вейена и мать Унриаля. На вид ей было лет двадцать пять, но выглядела она печальной и подавленной. Полина понимала, что по сравнению с ней даже эта печальная дама в лиловом ослепительно хороша. Ее это не особенно трогало: дело двигалось к утру, и она достигла стадии недосыпа, приводящей рассудок в состояние остекленения и делающей тело бесчувственным и гибким, как воск. Самым важным ей казалось благополучно отбыть свой номер на празднике и отправиться в апартаменты отдыхать. Надо только проглотить то, что ей налили в новый бокал, а там... или сработает, или нет.
   Сработало. На вкус напомнило лавандовый чай, прокатилось по горлу мятным холодком, толкнулось в голову, раскрывая глаза и обостряя обоняние и слух... Она почувствовала - можно говорить. И начала:
   - До рассвета поднявшись, коня оседлал
   Знаменитый Смальгольмский барон;
   И без отдыха гнал, меж утесов и скал,
   Он коня, торопясь в Бротерстон...
   Балладу об убийстве дамы угадали сразу. Одна разочарованно поморщилась, вторая усилием воли стерла с лица скуку и надела вежливую улыбку. Полина продолжала декламировать, ровно и четко выговаривая слова, и даже получала удовольствие от текста. Эпизод беседы дамы с рыцарем сааланцев немного удивил, но они терпеливо слушали и даже немного оживились: неожиданный извив сюжета был им непонятен. Первый раз они ахнули, когда повествование дошло до ответа барона пажу. Дружно так, вовлеченно. Полина даже улыбнулась, продолжая читать балладу. Дамы исправно пугались и жались к маркизу, магистр Академии держался за ножку бокала, как утопающий за соломинку.
   - ...И бродящим, открытым очам,
   При лампадном огне, в шишаке и броне
   Вдруг явился Ричард Кольдингам, - проговорила она.
   Даурая и Натуара, схватившись за Вейена, хором негромко вскрикнули. Полина не изменила темп, только перевела взгляд на маркиза, читая следующие строки. Через два катрена допекло и его. Зябко поведя плечами, да Шайни потянулся за бокалом. Когда Полина замолчала, дочитав до конца, он задал вопрос совершенно не по этикету.
   - Вот что мне интересно. Вы все такие бойкие после смерти или через одного?
   Полина, все еще в тонусе после предложенного питья, широко и ясно улыбнулась:
   - Так вы проверьте. Наши, украденные в рабство, тут наверняка умирали, найдите захоронение, и... ах, да! - спохватилась она. - Вы же не хороните в землю. Тогда есть смысл проверять места самой смерти.
   Магистр вздрогнул.
   - Вейен, ты был прав, - сказал он. - Эта баллада страшнее.
   Полина посмотрела в окно.
   - Рассвело, - сказала она. - Маркиз, дамы, благодарю за эту ночь. Не провожайте, я пройдусь по городу пешком.
   До апартаментов она добралась, когда солнце стояло уже выше крыш, а сайни закончили развозить молоко. У крыльца ее ждал мелкомаг в цветах Димитри. Полина отмахнулась от него, сказав, что никуда не пойдет, и поплелась вверх по лестнице с одной только мыслью: рухнуть и выключиться. Но стоило ей коснуться щекой подголовья, как она услышала голос князя:
   - Где ты была и кто тебя этим напоил? Полина, не спи! Тебе нельзя сейчас спать!
  
   Марина не особенно любила ночные бдения, но привыкла к ним. За десять лет постоянного проходного двора в собственном доме привыкнуть можно ко всему. Она поняла, что вечер перестает быть томным, когда Афье да Юаль вдруг замолк на полуслове, наблюдая короткий разговор Асаны да Сиалан с магистром Академии. Несколько кинжальных реплик, которыми эти двое обменялись, звучали в полной тишине, Димитри вмешался уже под конец скандала. Потом, когда все разбрелись по залу, делая вид, что ничего особенного не произошло, Марина поймала да Юаля за рукав и попросила проводить ее в сад покурить. А на крыльце, стрекоча зажигалкой со стертым кремнем, спросила, что это было и как ей понимать увиденное. Афье долго молчал, а когда начал отвечать, на лице его не было ни тени обычной для сааланца улыбки.
   - Ты ведь сама все видела, - сказал он. - Эрве недоволен браком Асаны, и это понятно. Димитри сговаривал ее пять раз, но все пять раз Эрве расстраивал помолвку.
   - Он на нее сам, что ли, претендует? - хмыкнула Лейшина.
   - Будь так, он мог просто прийти и сказать ей об этом. Жениться он, конечно, не может, но он красив, умен, вежлив... наконец, он самый образованный собеседник по эту сторону звезд... вряд ли дело могло кончиться отказом.
   - Тогда чем она ему так насолила?
   - Нет, - улыбнулся граф да Юаль. - Она не солила ему вино. Но посолит, если выйдет замуж.
   Марина задумчиво затянулась последний раз, выдохнула дым и придавила окурок в случайном блюдце, принесенном сайни.
   - Что-то имущественное, да?
   - Да, - подтвердил да Юаль. - Родители виконтессы погибли, когда она еще училась, ее опекуном стала Академия.
   - Доход с земли, верно? - уточнила Лейшина.
   - Именно так, - ответил Афье да Юаль. - Но это справедливо, ведь защита земель от ящеров тоже задача Академии.
   - Может, и справедливо, - хмыкнула Лейшина, - только наследнице уже не двенадцать лет. И насколько я знаю, она сама кого хочешь защитит от чего угодно.
   - Нам всем предстоит это выяснить следующей весной, - вздохнул да Юаль. - Ее родители были сильными магами, но задача оказалась слишком тяжелой для них. А теперь она встанет и перед Асаной. И Академия больше не будет ей помогать. Знаешь, Марина, я все еще впечатлен ее помолвкой. Нужно очень сильно любить человека, чтобы поставить под угрозу свою и его жизнь ради недолгой возможности быть вместе. Интересно, он знает?
   - А что за задача? - поинтересовалась Лейшина.
   - Ящеры, - самым обыденным тоном сказал Афье да Юаль. - Каждую весну они проходят от побережья к Сиале, чтобы спариться в пресной воде и отложить яйца в развалинах в устье Айны. Если дать им пройти свободно, они снесут с лица земли половину Исаниса. А следующей весной пойдут снова.
   - Но почему тогда столица Аль Ас Саалан здесь, а не в устье Айны? - удивилась Лейшина.
   - А там ддайг, - усмехнулся да Юаль. - Это их город, и они возражают против попыток там построиться. Оружием и огнем возражают, если ты понимаешь, о чем я. То есть огонь они как раз и не используют, но по итогам лучше бы уж жгли.
   Марина посмотрела на зажигалку, безотчетно извлеченную из кармана, и принялась снова искать сигареты в сумочке.
   - Афье, я чего-то не понимаю?
   - Вполне возможно, - согласился граф да Юаль.
   - Ты сейчас сказал, что магистр Академии рискнет безопасностью столицы и вашего императора только потому, что не согласен с естественным решением женщины выйти замуж и хочет продолжать пользоваться ее собственностью, так?
   - Да, - поттвердил граф.
   - Почему, Афье?
   - Ну ведь она еще может передумать, Марина.
   - А если не передумает?
   - Тогда ей придется рискнуть. Собой, мужем, землями, титулом - всем, что у нее есть.
   - Афье, я это уже поняла. Но если она справится?
   - Если она справится, Марина, Академии все равно придется уйти из графства Сиалан. А это их последний источник дохода. На средства, получаемые из графства, содержатся школы, госпитальные замки, выполняется часть миссий на землях других марок и герцогств, переписываются книги, покупаются лекарства, выплачиваются долги краю наконец.
   - А остальные их источники дохода куда делись? - Марина задала вопрос почти машинально, пытаясь сложить в голове уже сказанное.
   - Еще их финансировал Вейен да Шайни, но уже полгода как перестал, - поморщился Афье. - Нет, конечно, они зарабатывают и сами, но этого мало для всего, что они делали.
   - То есть проторговались, - подвела она итог.
   - Так, да, - согласился да Юаль. - И Эрве уже нечего терять, кроме доброй памяти об Академии. А ведь он ее поднял из руин после смерти старого магистра.
   - А образование у вас только церковное? - уточнила Лейшина.
   - Академия все же не вполне церковь, - возразил да Юаль. - Конечно, есть и баронства, содержащие школы, как правило, гвардейские и воинские. Свои школы есть и у цехов. А общее образование дает обычно все же Академия. Но беда не в этом, Марина. Беда в том, что только Академия может контролировать добросовестность светских магов.
   - И Эрве решил пропадать не одному, а рискнуть столицей империи, поскольку империи без Академии все равно не выжить? Так надо понимать?
   - Марина, - вместо ответа сказал Афье да Юаль, - я могу попросить у тебя сигарету? Кажется, самое время попробовать закурить...
  
   На остаток седмицы, на которую Димитри оказался привязан в Исанисе, он перевез Полину в дом матери Дейвина да Айгита, Альены. Возбуждающее память средство, выпитое ею в доме маркиза да Шайни, оказалось последним испытанием ее сил. Насилу разбудив женщину, князь обнаружил, что она не может ни встать, ни умыться без помощи. А уговорить ее поесть ему вообще не удалось. Идти выяснять отношения с Вейеном было бы бессмысленной тратой времени, поэтому Димитри просто собрал вещи подруги, взял ее на руки и шагнул в портал, ведущий к Альене да Айгит.
   Вот так ключ от дома, подаренного Полине императором, опять оказался у князя, и он, наблюдая за работами допоздна, решил переночевать там. Он знал этот дом когда-то, но за жизнь воспоминаний наслоилось достаточно, чтобы те, давние, не причиняли боли. Сейчас, руководя работами и оставляя распоряжения, Димитри старался восстановить этот дом таким, каким видел его когда-то давно. На галерее были уже готовы две жилые комнаты, обе князь помнил как гостевые. Он принес постель в ту из них, где ему доводилось ночевать в незапамятные времена, и разложил, походным порядком, прямо на полу. Ночные сны его были вполне обычными снами усталого человека, состоящими из обрывков дневных забот и тревог. А утром ему приснилась Неля. Живая, прекрасная, сияющая, огненно-золотая. Она вошла в комнату и засмеялась, глядя на него:
   - А я тебя хотела искать в твоем доме. А ты тут спишь.
   - Ох, - только и смог он сказать, - прости, что я без приглашения.
   - Главное, что ты вообще пришел, - засмеялась она снова. - После того, как дважды от меня отказался...
   - Я не... - начал он и осекся, поняв, с кем говорит.
   - Ну наконец-то, - расхохоталась прелестная рыжая женщина, - ты понял, что я - это она, а она - это я.
   Димитри молчал, понимая, что проснуться ему не удастся, пока она сама его не отпустит.
   - Я была бы вправе сердиться, - сказала она уже серьезнее, - но мне пришелся по душе твой подарок, тот, что ты привез на Острова и показал в столице. Так что можешь рассчитывать на ответный дар, и даже не на один. Но учти, я еще не раз подшучу над тобой за то, что ты от меня отказался.
   Она развернулась к нему спиной, пошевелила плечами - и бирюзовое платье стекло с ее спины струями воды. За то время, пока она делала шаг через лужу, Димитри увидел алую с лиловым и золотым бабочку над ее ягодицами, чуть ниже края рыжей волны кудрей. Магдис подарила ему лукавый взгляд через плечо и пропала. Князь проснулся, как от толчка, и увидел, что к его постели подбирается растекающаяся от двери лужа. Присмотревшись и заметив, что ручеек, бегущий в его сторону, явно состоит из морской воды, он тихо засмеялся, несмотря на то, что ему было не по себе, и сказал в сторону двери: "Приходи танцевать танго когда-нибудь". Легкий сквозняк с запахом водорослей и соли прошел по комнате после этих слов. Князь поднялся, свернул постель и вышел на галерею, четко понимая, что спокойной его жизни пришел конец.
  
   Все сложные моменты своей жизни Марина Лейшина переживала на кухне. Сейчас перед ней на разделочном столе лежала дюжина крупных розовых картофелин, два больших корня сельдерея, полдюжины яиц и двенадцать яблок, каждое размером с два ее кулака. Не сааланских, местных лужских. Мука и растительное масло ждали своего часа в банках у самой стены, а сбоку под рукой заняла боевую позицию на миске терка. За ее спиной в гостевом кресле сидел Белый и внимательно слушал. Марина взяла в руку овощечистку и задумчиво взвесила в руке сельдерейный корень.
   - Марина, только не мне в голову, - прокомментировал байкер.
   - Ну что ты, - протянула она, - он же от этого попортится. И вообще, ты пока не заработал.
   - Хорошо, - хмыкнул он, - постараюсь приберечь комментарии до конца готовки. Ты рассказывай, рассказывай.
   - Да что рассказывать, Георгий... В общем, пока мы торговали лицом и наблюдали скандал с участием Асаны и, как оказалось, вашего знакомого...
   Байкер перебил ее.
   - Он не знакомый. Он полезный.
   - Хорошо, - согласилась Лейшина, - с участием вашего полезного, который не присутствовал, но упомянут был.
   - Кхмгм, - отреагировал Белый. - Продолжай, я слушаю.
   - Да я и продолжаю, - Марина повернула в руке клубень сельдерея и начала чистить другую его сторону. - Мы все были в Старом дворце, кроме Полины. А она, как выяснилось, была в доме у деда первого наместника, там тоже праздновали. А утром Димитри за ней послал, а его человек вернулся ни с чем - мол, мистрис сказала, что никуда не пойдет и будет спать. На Полю это не похоже настолько, что даже Димитри сообразил, что происходит какое-то нештатное событие. И двинул к ней сам. Нашел уже остывающую.
   - В смысле? - напрягся байкер.
   - Я не особенно поняла, он очень нервничал, когда рассказывал. В общем, - Марина взяла терку и начала тереть сельдерей, - в гостях ее напоили их тамошним стимулятором, который и здоровым-то людям можно очень с оглядкой и сильно не каждый месяц. И дозу дали, как Димитри сказал, на здорового мужика. И когда пошел откат...
   - Я понял, - тихо сказал Белый. - В юности видел винтовых торчков на отмене. На всю жизнь запомнил.
   - Как-то так, да, - кивнула Марина, продолжая трещать теркой, - только это не винт, а более ядреная хрень. Хотя ей теперь и крепкого кофе могло хватить за глаза.
   Некоторое время тишину на кухне нарушал только звук терки. Потом сельдерей кончился, и Марина снова взяла в руки овощечистку.
   - В общем, - резюмировал Белый, - когда ее нашли, живой она была уже довольно условно.
   - Ну да, - подтвердила Марина, глядя на картофелину, уже почти очищенную от кожуры, - и Димитри провозился с ней полдня, приводя в чувство, а потом перевез в дом к... к их там врачу, короче. И после того, как ее привели в порядок настолько, чтобы могла сама пить воду и сидеть, не падая, он сказал, что перевозит ее на Ддайг, их новый континент.
   - Минуя остановку в крае? - уточнил Белый.
   - Да, - подтвердила Марина, примериваясь картофелиной к терке. - Если совсем точно, остановка будет, но в Приозерске. На три дня. Месяц дороги морем Поля сейчас не выдержит, это и Димитри понимает.
   - Вот что ему мешает просто вернуть ее домой и дать ей нормально лечиться? - тоскливо вопросил Белый.
   Марина, чистя очередную картофелину, только досадливо повела плечом:
   - В ее теперешнем виде, Георгий, достаточно позвонить ей по телефону и сказать "да чтоб ты сдохла". И если она после этого встанет, то только затем, чтобы намотать петлю на дверной косяк. Я ее такой лет двадцать пять не видела.
   - Да это понятно, - коротко покривился байкер. - Но без фармакологии, причем земной и правильно подобранной, ведь так и будет.
   - Интересы края тоже со счетов не сбросить, - вздохнула Марина. - Она же первая этого не поняла бы. Привезти ее сейчас домой - значит выпустить в город, к журналистам и родне. Собраться и держать лицо ей сейчас нечем. Но пытаться она все равно будет, и это кончится... понятно, чем. А класть в больницу нельзя: во-первых, это еще один удар по репутации, а во-вторых, чтобы папарацци да не пролезли, куда не пускают...
   - А за рубеж? - спросил Белый. - Прибалтика, Беларусь?
   - Там, ты думаешь, защита лучше будет? - горько усмехнулась Марина и взяла сито.
   Выложив в него содержимое миски, пристроила сито сверху, разровняла массу, прикрыла чистым блюдцем, а на него поставила банку с водой. Затем, ополоснув терку, принялась резать яблоки на четвертинки и вычищать семечки.
   - Мда. - Белый помрачнел. - Круг, похоже, замкнулся.
   - Это еще не все, Георгий.
   - Даже так?
   - Я говорила с наместником, он сказал, что еще год назад мог бы выделить ей охрану из своих и попросить дополнить ее нашими, в смысле, полицией. Но не теперь.
   Марина ожесточенно терла яблоки, байкер молча ждал. Когда яблоки кончились, Марина вытряхнула в пюре молотую корицу и с таким же ожесточением перемешивая массу, мрачно сказала:
   - Если бы Асане не вперлось замуж так срочно, расклад мог быть не таким напряженным. Но все уже произошло, она заявила о бракосочетании публично и, значит, должна довольно быстро зарегистрировать брак и тут, и там. После этого Академия убирает свой контингент с ее земли, и их столица остается голой. И когда следующей весной придут ящеры, их некому будет встретить.
   - Кроме Асаны? - уточнил Белый.
   Марина взяла маленькую чашку и миску побольше, и по одному разбила в чашку все шесть яиц, тщательно осмотрев каждое. Вылив их по очереди в миску и всыпав туда стакан муки, она взялась за венчик. Не поднимая глаз от миски, проговорила:
   - Ну и что Асана сама сможет? Она же не электростанция, да и на той работает целая смена. Какие-то маги у нее есть, но она их наверняка побережет, потому что граф тут она.
   - Графиня, может? - переспросил байкер.
   - Графиня, Георгий - это жена графа. А если она сама владеет и управляет землей, и защиту осуществляет тоже сама, то она граф. В Саалан, по крайней мере, заведено так.
   - О как, - хмыкнул Белый. - А до свадьбы она, я так понимаю, была виконт, и поэтому...
   - Вот только я тебя прошу, Георгий, не лезь ни в их брачное законодательство, ни в их мораль. Ты не хочешь этих подробностей, тебе еще за руль.
   - Ну хорошо, допустим. Считаешь, ее тут некем заменить?
   Марина отставила миску с тестом на стол и аккуратно сняла с сита с тертыми овощами банку с водой и блюдце. Отправив овощи в тесто, искоса глянула на собеседника:
   - Сам-то как думаешь?
   - Да так же... - признался он.
   - То-то и оно. Соль подай, будь добр.
   - Да пожалуйста, - Белый потянулся к литровому фарфоровому бочонку, служившему солонкой, и остановился на половине движения. - То есть тут спокойно тоже будет недолго? Марина, ты это хотела сказать?
   - Я хотела сказать, Георгий, что спокойное место для Поли остается одно. Новый материк империи за звездами, Ддайг. И это спокойное место, чтобы ты знал, Димитри сам определяет как горячую точку в нашем с тобой понимании.
   - Зашибись, братва, - светским тоном сказал байкер. - И вариантов, я так понимаю, нет?
   Марина развернулась к нему от зажженной конфорки, с лязгом ставя на нее сковороду.
   - А ты что думаешь, я тебя просто так выдернула? И где все? Перец сегодня приедет вообще или нет?
  
   Отойти от шока после всех событий в столице саалан мне никто не дал: мы вернулись за двое суток до моего первого экзамена. Сдавать предстояло социологию, и по слухам, препод был не из самых приятных. Шпаргалку, одну на всю сессию, мы с Максом загнали в кольцо с голубым топазом, его я и надела на палец, отправляясь на экзамен. Вообще видок у меня был, конечно, тот еще: уставная стрижка Охотника, коричневая пиджачная пара на тонкий бежевый свитер, под брюками берцы, начищенные в зеркало, и это кольцо на пальце. Что называется, казарма не только на лице написана. Но это же не повод орать на меня! А препод разорался так, как будто я ему по меньшей мере наступила рифленой подошвой на самое ценное. Пока группа жалась к стене, слушая его вопли на весь этаж, я стояла перед входом в аудиторию под потоком его красноречия и ловила ключевые слова. "Себе позволяешь" - ну понятно. "Намеренная демонстрация" - предсказуемо. "Поблажек не будет" - можно подумать, я их просила. "Надеешься на своих покровителей из саалан" - тоже следовало ждать, но меня все же дернуло, и он, увидев реакцию, окончательно пошел вразнос. Следующим было "построила свое будущее на костях истинных патриотов", и после этого крышу мне таки сорвало.
   - Во-первых, - сказала я и отошла на шаг, - я с тобой из одной посуды не пила, чтобы нам на "ты" общаться. Во-вторых, я прямо сейчас иду в деканат писать заявление о пересдаче экзамена комиссии. И тебя, истинный патриот, в ней не будет. - Развернулась и очень быстро пошла к выходу, стараясь не бежать.
   Не потому что я его боялась, нет. У меня дико, до зубовного скрежета, чесались кулаки заехать ему в морду. Даже на покойного Мейрина я была меньше зла в приснопамятный день около Ускели. А дав этому "патриоту" по зубам, я бы выговором не отделалась, это сто пудов исключение. И второй раз князь за мое обучение платить не будет. Так что я чесала в деканат в зимней форменной куртке нараспашку и без шапки, не обращая внимания на то, что внешний вид у меня примерно на неделю стирки формы и чистки ботинок. Пофигу! Что меня зовут, я услышала не с первого раза. Голос был мужской, звали по имени, и что это нахрен значит, я не понимала и не хотела понимать, пока меня не схватили за куртку.
   - Да подожди ты!
   Я уже развернулась было дать в челюсть и вдруг увидела, что за рукав меня держит староста группы, а за ним бегут, догоняя нас, остальные.
   - Заявление, - сказал он, переводя дыхание, - будет групповым. Задрал он уже своим патриотизмом.
   Мы успели в деканат одновременно со звонком этого альтернативного гения, и когда он орал в трубку, что ему сорвали экзамен, староста уже писал заявление от группы. Когда препод проорался и пообещал принести жалобу на нас, мы уже заканчивали подписывать лист, чтобы вручить секретарю. Но уйти не успели. Он явился и решил продолжить выяснять со мной отношения. Вышло громко и мерзко. Я не узнала ничего нового о себе, а он про себя рассказал, наверное, больше, чем следовало. И кажется, понял это по моим глазам, потому что перешел к обсуждению Полины, а заодно и Марины Викторовны. Услышав, что мы втроем продали саалан все Сопротивление и оно с самого начала было куплено, я с трудом устояла на месте, но палец под ворот все-таки запустила: горловина свитера давила. А под воротом нашелся шнурок с клыками моего первого оборотня. Правда, рядом с ними еще висело кольцо князя, но кольца саалан тут до сих пор никто не умел узнавать. Я потянула за шнурок и, вынув его из-под свитера, положила на стол.
   - Вот это, - сказала четко, стараясь справиться с дрожью, - клыки оборотня.
   Потом сунула руку в карман куртки и достала очередной не выложенный в тумбочку трофей с Охоты.
   - А это хвост. Другого оборотня. Как знают все присутствующие, хвост имеет право хранить только тот, кто убил тварь. И с клыками так же. Их, правда, не всегда успевают достать, но с первым трофеем обычно помогают. У меня этого добра в казарменной тумбочке полтора десятка. А у тебя такие сувенирчики есть, ты, патриот?
   Препод молчал.
   - А насчет того, с кем я сплю и какие мне за это подарки дарят, ты бы лучше придержал фантазию. Может неловко выйти. Я-то руками размахивать вне дежурства не люблю, но это же не только меня касается, ты ведь два имени сейчас прополоскал своим языком.
   Он все еще не отвечал. Я уже было решила, что смогла его заткнуть, и тут он отмер. И спросил, сколько мне заплатили за гибель ребят в Заходском. Я улыбнулась и сомкнула пальцы. На диплом и прочее резко стало плевать, а люди... авось не попаду. Я уже начала собирать заклятие, но вдруг сзади раздался голос старосты группы:
   - А ничего, что это оскорбление при свидетелях?
   Одновременно с вопросом на плечо мне легла чья-то рука и потянула назад.
   Уходили мы очень быстро. Но недалеко - в кофейню на Съездовской. Большинство не успевших к самому интересному или протупивших свалили зубрить дальше. До кафе дошли староста, официальный актив, те, кому больше всех надо, и я. Там я и узнала подробности моего восстановления.
   Не знаю, как Дейвин добился, чтобы меня присоединили к группе четвертого курса, но мое дело в архивах как-то выискали и подняли, и там оказалось достаточно, чтобы неоконченное высшее зачли. Вот только делал он это через пресс-службу администрации наместника и, как оказалось, совершенно зря. Дешевле по нервам было бы поступить на первый курс и через заявления о досрочных сдачах потом перескочить через два года, точнее, не перескочить, а переползти. Но чертова сааланская прямолинейность... Короче, этот хрен, наш социолог, оказался двоюродным братом или свойственником кого-то из пресс-атташе Димитри. И спросил там, а кто такая Медуница, что из-за нее аж сам да Айгит пришел в Университет. Ну, ему и ответили все, что знали. А он запомнил и приберег на сессию, чтобы показать, кто тут главный. И выбрыкнул он так не со мной одной, от него все девки рыдают, которые не со школьной скамьи, а с рабочим опытом. Свести все чужие достижения к нулю для него норма и чуть не личная обязанность. Но чтобы вот так разораться при свидетелях - это было впервые. Видимо, я его чем-то сильно достала. Вероятно, своей службой в подразделении Охотников, таких на журфак еще не завозили. На этом месте мне сунули в руки мой нашейный шнурок с клыками оборотня и кольцом князя. Я ухитрилась оставить его в деканате на столе у секретаря. По всему получалось, что на время мы избавились от этого уродца, но он из тех, что всегда возвращаются. Я слушала, крутила в руках нашейный шнур и собиралась с мыслями. Потом подняла голову, обвела одногруппников взглядом и улыбнулась.
   - Знаете, что я думаю? По-любому эту сессию он нам теперь не испоганит больше, чем уже сумел. Можно спокойно готовиться и сдавать. Главное - держать ровное лицо и делать вид, что так и было задумано. Конечно, между выигранным боем и выигранной войной есть разница, и большая, но сегодняшний бой мы выиграли. Значит, в следующий раз у нас будет больше шансов.
   - И правда, - задумчиво сказал староста. - Сдавать всяко придется, и социологию в том числе. Хуже, конечно, уже не будет, но и лучше будет вряд ли...
   И вдруг перевел тему.
   - Алиса?
   - А? - я постаралась выглядеть как можно более спокойной, насколько вообще после такой встряски это было реально, но его тон меня напряг, и не зря.
   - А что это у тебя на шнуре за кольцо рядом с клыками оборотней? Сааланское же, да?
   - Да, - согласилась я.
   - А зачем?
   Я наклонила голову, мучительно собирая слова.
   - Средство экстренной связи, - определила наконец. - Для срочного вызова высокого начальства.
   - Ого... - протянула одна из девчонок, оставшихся на разговор. - И что, доводилось использовать?
   Я вспомнила случай под Ускулей и вдруг поняла, что не знаю, что им ответить, если спросят, при каких обстоятельствах это было. Кажется, это написалось у меня на лице, потому что после моего короткого "да" вопрос прозвучал совсем другой.
   - Алиса, - спросила меня одногруппница, - а Дейвин да Айгит - он какой вообще?
   Я растерянно пожала плечами.
   - Дотошный. Немного скучный. Обстоятельный. Читать любит. Пишет книгу о наших декабристах на сааланике.
   - То есть Охотники не в курсе, что он с байкерами катается? - уточнила она.
   Я поперхнулась чаем. Ответить было нечего.
  
   В том январе Эгерт поехал в Озерный край, чтобы выяснить причины непонятного оживления в кадровых делах полиции края - и, потратив месяц, уехал ни с чем. К его досаде, на второй день после возвращения вышел официальный материал в BBC. Империя Аль Ас Саалан открыла вакансии для желающих работать в службе охраны порядка ближайшего к столице графства. Преимущества, разумеется, заявлялись умеющим стрелять из арбалета и владеющим навыками экстремального выживания.
  
   Унриаль да Шайни в том же январе случайно заехал на конюшню. Не совсем случайно, если уж быть до конца откровенным. Просто мысль выяснить, наконец, детали истории Болида оформилась в намерение, только когда выпал снег, а выпал он после окончания празднования всех зимних праздников, в ночь на тринадцатое января.
   История оказалась простой, как пучок сена: в один холодный и ветреный осенний день лошадь плохо вытерли после тренировки и накрыли грязным вальтрапом. Миозит начался с крупа и распространился по всей спине. Ходить мерин еще был согласен, а вот нести на спине хотя бы седло отказывался наотрез. На конюшне с ним помучились-помучились, да и собрались усыплять. Судя по тому, как тренер косила глазами в сторону, говоря об этом, она довольно сильно смягчила выражения, но Унриаль не стал заострять внимание на этом моменте. И услышал счастливую развязку сюжета: как раз когда хозяйка ездила договариваться с ветеринарами, случилась история с гражданской казнью, благодаря которой мерина Болида поменяли на конюха Рудольфа, который тогда еще не был конюхом. Он и Рудольфом стал не сразу, а только к зиме.
   Увидев конюха, Унриаль растерялся. Он не знал ни что делать, ни как вести себя при этом незнакомце со знакомым лицом. Тот прибирался в деннике, не обращая на посетителя никакого внимания, пока его не окликнули.
   - Рудь! - услышал Унриаль из-за спины. - Я пришла, привет!
   - Маша! - сааланский отверженный отставил в угол метлу. - Забирай Ириску, я заменю подстилку, пока вы занимаетесь.
   Ириска, кобыла буденновской породы, высунула голову в проход и поприветствовала хозяйку бодрыми кивками головы.
   - Ага, - сказала Маша, снимая со стены оголовье. - А это тебя ждут?
   - Не, это про Болида спрашивать приходили, новый хозяин, - доброжелательно и равнодушно ответил Рудольф.
   Маша повернулась к Унриалю и посмотрела на него с интересом.
   - Так вы из резиденции наместника?
   - Именно так, - ответил да Шайни.
   - А Болида же вроде бы зам наместника забирал? Как он у вас оказался?
   - Мы с ним подружились, - объяснил Унриаль да Шайни.
   Девушка, склонив голову вбок, немного насмешливо справилась:
   - С Болидом или с Дейвином да Айгитом?
   - С Дейвином мы не особенно дружны, но хорошо знакомы, - уточнил да Шайни. - Я воспитанник князя, то есть наместника.
   - Воспитанник? - не поверила Маша.
   Ириске надоело стоять в коридоре, и она фыркнула хозяйке в ухо.
   - Подождешь, - отреагировала девушка.
   Кобыла в ответ положила морду ей на плечо. Девушка погладила ее по щеке и повернулась к сааланцу. В ее глазах читался недозаданный вопрос.
   - Не всем же быть внелетними магами, - усмехнулся Унрио.
   - А-а... - отреагировала Маша.
   - Ириска - твоя лошадь? - спросил да Шайни.
   - Да, моя собственная. Мы с ней выступаем в уличном цирке вообще-то, но летом. Сейчас только тренируемся. Хочешь посмотреть?
   Ириска сделала странный короткий шаг вбок, и Маша ей заметила:
   - Команды не было, вообще-то.
   Лошадь слегка толкнула ее мордой в плечо. Маша засмеялась:
   - Ну пойдем уже. - И направилась по коридору в сторону манежа.
   Унриаль подумал и пошел за ними. И чуть не решил, что сделал большую ошибку, потому что Маша, седлая Ириску, обратилась к ней:
   - Ну что, моя хорошая, прокатим мальчика?
   Унриаль оглядел манеж. На нем уже был першерон под седлом, с которым занималась невысокая дама очень мощного сложения, и донская кобыла с черными хвостом и гривой, оседланная юной барышней, даже помладше Маши.
   - С чего такие почести? - осведомилась дама на першероне, подъехав поближе.
   - Новый хозяин Болида, - объяснила Маша. - Или его представитель, в общем, мерином сейчас занимается он.
   Столько внимания Унриаль не получал очень давно. А настолько доброжелательного, пожалуй, в два раза дольше. К нему сбежались все - и две всадницы, и какие-то до времени незаметные девушки, тихо спорившие о своем в дальнем углу манежа, и пожилая дама с фотоаппаратом. И все спрашивали, как там Болид и как самому Унриалю нравится общаться с ним. А потом, когда он рассказал об их прогулках и совместных играх, показали гимнастику для спины мерина. Упражнения показательно выполняла та самая донская кобыла, расседланная по такому случаю, под руководством и при самом активном участии своей всадницы. А после этого Унриалю предложили все-таки покататься на Ириске. Забравшись в седло всего лишь со второй попытки, он так погрузился в ощущения, что не сразу услышал, о чем Маша его спрашивает. А вернувшись из своих ощущений, прежде всего присмотрелся к Ириске.
   - Ну и как оно? - повторила девушка.
   Унриаль некоторое время размышлял над ответом.
   - С Болидом было иначе. Но мы с ним просто шли рядом, а когда уставали, отдыхали вместе. Мы оба выздоравливали, я и он... А Ириска другая. Мне кажется, ей со мной скучно. Маша, что будет, если ты отпустишь повод?
   - В манеже - ничего особенного, - хмыкнула девушка. И действительно отпустила повод.
   А потом сделала несколько шагов в сторону. Ириска осталась стоять на месте. Унриаль взял в руки повод, совершенно не зная, что делать. Осторожно шлепнув поводом по шее лошади, он сказал: "Иди". Ириска стояла, как приклеенная. Унриаль повторил маневр с поводом и сказал опять: "Иди, пожалуйста". Кобыла повернула голову и покосилась на него. Как ему показалось, довольно скептически.
   - Вот это примерно и будет, - сказала Маша. И скомандовала. - Ириска, шагом!
   Лошадь неторопливо пошла по кругу.
   Унриаль некоторое время прислушивался к ощущениям. Потом понял, что он мешает Ириске идти, и выпрямился в седле, собрав живот и расслабив плечи.
   - Ага, - сказала Маша. - Знаешь, не безнадежно.
   - Что не безнадежно? - переспросил да Шайни.
   - Идея сделать из тебя всадника, - усмехнулась девушка. - Ириска, ко мне!
   Лошадь как будто проснулась и гораздо более бодрым шагом пошла к хозяйке. Унриаль еще подобрался в седле.
   - Сам спустишься? - спросила Маша.
   Унриаль подумал, уперся левой ногой в стремя, перенес ногу через седло и оказался на земле.
   - Вообще молодец! - одобрила девушка. - Теперь, если хочешь, иди на скамейку и смотри, а мы поработаем.
   Под Машиным руководством расседланная Ириска творила невозможные вещи: стояла на задних ногах, шла вбок и даже назад, сгибала шею к хвосту и в этом положении кружилась, становилась на колени и, наконец, станцевала вальс. А потом они вдвоем с Машей играли в классики. Когда в манеже появился недомаг в цветах Димитри и спросил Унриаля, собирается ли тот домой, да Шайни обнаружил, что проторчал в конюшне три часа вместо обещанного часа. Прощаясь, Маша сказала, что если он придет, его научат хотя бы сдвигать лошадь с места. И Унриаль пообещал прийти.
  
   Димитри был доволен, слушая рассказ Унрио про его день, проведенный на конюшне, и тому было больше одной причины. Первая - то, что старый маркиз да Шайни порядком разозлил его, дав Полине состав для свидетелей преступлений, возбуждающий память, и тем крупно навредив женщине. Больше того, он нарушил планы Димитри на то, что она проведет в Исанисе все лето, и ее пришлось срочно возвращать в край, чтобы сразу же переместить на Ддайг. И все эти хлопоты приходились на те немногие дни, когда Эльвира наконец могла быть в Санкт-Петербурге и свободна. Причина вторая была связана с сайхами. Князю был необходим повторный опыт с потерявшим Дар человеком. Он планировал раз и навсегда убедить сайхов, что, несмотря на их превосходство в знаниях, маги Аль Ас Саалан могут больше и не стоит пытаться давить на них или вмешиваться в их дела. А третья причина обнаружилась из рассказа Унрио. Этот его контакт с девушкой из уличного цирка оказался более чем своевременным. Дистанцию между последним оплотом Сопротивления и саалан можно было сократить через эту связь. И значит, край будет достаточно спокоен, когда придется отвлечься от него на дела Ддайг и проблемы, созданные замужеством Асаны.
   Магистр Академии просчитался снова. Решение для графства Сиалан было - и находилось в крае, Димитри оставалось только задействовать его. Когда Асана после летнепраздника в Исанисе представила ему своего будущего мужа, князь сперва почувствовал легкий укол в самолюбие. Ник, Никита Багриков, был очень хорошим бойцом - для смертного, разумеется. А еще он был удачливым предпринимателем. К тому же князь, едва начавший свой путь в танго, не считал себя вправе оценивать избранника подруги и вассала, но немного досадовал, видя, что Асана нашла в крае то, в чем ему самому отказал весь Новый мир. И ко всем этим чувствам примешивалось еще и осознание окончательного прекращения отношений с давней подругой, и дело было не только в ревности и собственнических наклонностях мужчин Нового мира. Он сам, отстранив Асану, не нашел времени приблизить ее снова, и теперь пенять было уже не на кого, кроме себя самого. Осталось только быть хорошим другом и помочь ей подготовиться к неизбежным сложностям будущей весны на ее земле. И конечно, найти ей замену, ведь приняв графство, исполнять вассальный долг она сможет только в сезоны, свободные от обязательств графов Сиалан перед столицей и империей. Да и само графство имело все шансы стать центром светской жизни в весенний сезон.
   Сделать нужно было очень много. Но прежде всего князь собирался переправить на Ддайг Полину вместе с ее приемной дочерью. Он ждал обеих из портала до полуночи и был готов отправиться за ними сам, если они не появятся до назначенного срока, но этого не потребовалось.
  
   Со своей приемной дочкой Полина встретилась уже в Приозерской резиденции. Им дали три дня на сборы и предложили подготовить список необходимого для пребывания в жарком климате: Ддайг, новый материк, на который им предстояло отправиться, саалан открывали, начиная с субтропической его части, и все их поселения были сосредоточены с южной стороны материка. Полине вместе с девочкой предстояло жить в доме Фанд да Винед, жены Димитри.
   В резиденции их временно разместили в гостевых апартаментах на третьем этаже. Комната была чистой и никакой. Как гостиничный номер. Горничная спросила, перенести ли ее вещи из складской ячейки, но Полина отказалась: смысла в этом не было. Вместо этого она прошла на первый этаж в службу доставки и, пользуясь свободным компьютером, сделала заказ одежды на себя и дочку, сразу оформив переадресацию доставки в дом Фанд да Винед на Ддайг. А утром соскребла себя в условно целый комок и отправилась на развозке в Приозерск, в магазин для садоводов. Понимая, что Полину-младшую придется чем-то занимать и что сил на игры и развивалки у нее может и не оказаться, Полина решила взять семян самых простых огородных растений и трав, которые ребенок может вырастить на грядке размером два на два метра, чтобы девочке было чем развлечься на самый паршивый случай. Набрав два десятка с лишним пакетов, типичный набор начинающего садовода-огородника, она расплатилась, дошла до остановки и села ждать развозку. С нее бы сталось протупить в пространство пару часов, но мимо ехали Охотники подразделения Магды, заметившие ее и пригласившие к себе в машину. Вернувшись в свою комнату, Полина не нашла приемную дочку на месте, но сил искать шустрого и самостоятельного ребенка по всему замку и окрестностям тоже не чувствовала. Понадеялась, что Поле хватит занятий на территории резиденции, и уснула. И конечно, была разбужена через час.
   - Просыпайся, моя мать. Ты не ела с утра, надо есть, - строго сказала маленькая ддайг.
   В апартаментах уже стояла тележка с обедом на двоих. Под внимательным взглядом приемной дочери Полина влила в себя молоко и спросила, можно ли ей еще поспать. Девочка согласилась:
   - Ты поспи. А я пойду опять к быку и коню.
   "Как хорошо", - подумала Полина, проваливаясь в сон. Еще она думала, что до перехода на Ддайг оставалось меньше суток, а там опять придется улыбаться и делать вид, что все нравится, так что спать надо впрок, пока можно. Будь она хоть немного в лучшем состоянии, она вспомнила бы, что впрок выспаться невозможно, что лучше бы пошевелиться и подышать и что забота о себе - это нечто более деятельное, чем спрятаться и уснуть. Но история не знает сослагательного наклонения, и вышло так, что с утра Полина шла в портал сонная и безразличная даже больше обычного, в отличие от своей приемной дочери, возбужденной и предвкушающей какое-то свое торжество. Досточтимый в храме Потока на Ддайг, пообещал проводить их до дома герцогини да Винед, но предупредил, что нужно будет сделать небольшой крюк, часа на два, чтобы занести в небольшое поселение у реки запасы стерильных перевязочных материалов и медикаментов. Выбора не было, и Полина сказала: "Хорошо".
   Тому, что в поселении их ждали совсем не те, к кому досточтимый шел, Полина почти не удивилась. Удивило ее другое: сааланские поселенцы были еще живы и даже целы. Когда досточтимый появился на площади вместе с женщиной, совершенно не похожей на сааланку, и ддайгской девочкой, орда высыпала из укрытий, весело хихикая и перекликаясь - почему-то на сааланике.
   - Смотрите-ка, еще трое!
   - И серенький есть!
   - Хтош! Иди решать!
   Это имя Полина вспомнила сразу. "Королева Фианн узнала о смерти мужа и у нее случился выкидыш". - "Муж сам?" - "По слухам, Хтош, за Сагайдан". Она быстро повернулась к досточтимому и тихо спросила:
   - Где Сагайдан?
   - Начинается за дальними домами, - ответил тот.
   Приграничная стычка, поняла Полина и почувствовала, как дочь прижалась спиной к ее бедру. Вторая мысль была странной даже для нее самой. "Это закономерно", - мелькнуло у нее в голове и почему-то вызвало улыбку. Ближайший к ней ддайг немедленно отреагировал. Он шагнул к ней, протянул руку к ее лицу и немедленно отдернул ее, прошипев, похоже, ругательство. Полина-младшая уже держала нунчаки за оба конца, ожидая второй атаки.
   - Кто научил тебя этому? - услышав вопрос на сааланике, Полина повернула голову.
   Перед ней стоял еще один ддайг, одетый в пестро расшитый кожаный жилет на голое тело и штаны из кожаного... кружева? Как это назвать, Полина не знала, но вырезанный растительный узор больше всего напомнил ей сложное кружевное шитье. На шее мужчины она увидела целых четыре ожерелья - зубы, когти, какие-то семена, камни... Взгляд раскосых ярко-зеленых глаз был неприятным, как у уличного кота, намеренного отжать у прохожего кусок мяса из сумки с покупками. Сама она перенесла бы такое давление без проблем, но смотрел он на Полю-младшую.
   - Моя мать, - ответила девочка. - Это ее оружие.
   - Почему же оно у тебя? - усмехнулся ддайг, и Полина заметила, что он немолод. Сухая тонкая кожа, тонкие мелкие морщины возле глаз, выдающие стрелка, и резкая складка на шее показывали возраст увядания.
   "Вероятно, он тут старший", - подумала она.
   - Ей больше не пригодится, - услышала она голос дочери.
   - Почему?
   Полина, внимательно наблюдавшая за диалогом, вдруг поняла: это фарс. Опасный, смертельно опасный, но фарс. Этот перец мог убить их сразу, но тогда он не говорил бы с Полей на сааланике. Они бы все говорили между собой по-своему. А он развлекается - как и все, кто с ним пришел. И сейчас он хочет, чтобы девочка понервничала. Чтобы хоть кто-то тут понервничал. А ему не дают. По крайней мере, пока.
   - Спроси ее сам, - ответила ее дочь.
   Полина отчасти умилилась, отчасти восхитилась. Интонация совершенно точно была ее собственная. Дети, конечно, всегда утрируют, подражая, но вложить в три слова полноценное ведро хорошо промороженного льда... Такое надо еще суметь скопировать, даже если пример был перед глазами.
   - Спрошу, - согласился ддайг. - Потом.
   Он сделал шаг в сторону, и проследив за ним взглядом, Полина увидела надежно упакованного в веревки досточтимого.
   - Что будешь делать, серенький? - спросил с насмешкой ддайг.
   Досточтимый держался хорошо, хотя взгляд у него был очень тоскливый.
   - У меня небогатый выбор, - признал он. - Предложить свою жизнь в обмен на кого-то из них, - он кивнул на согнутых у кольев поселян, поставленных на колени и внаклонку привязанных за шею, - или попытаться тебя убить.
   - Со связанными руками? - хмыкнул кто-то из ддайг.
   - Ну, - досточтимый пожал плечами, - это как раз не сильно помешает. Да и жизнь у меня все равно только одна.
   - Не три? - уточнил Хтош.
   - Чужими жизнями я не распоряжаюсь, - ровно ответил досточтимый.
   Хтош засмеялся мелким блеющим смехом, чуть запрокинув голову.
   - Раз так, выбирай, кого ты хочешь оставить в живых, а остальные...
   И в этот момент у Полины в голове щелкнуло.
   - Ты хочешь обменять жизнь на жизнь? - спросила она, глядя Хтошу прямо в глаза.
   Ддайг совершенно по-кошачьи дернул ухом. А потом развернулся к ней всем корпусом.
   - И чью жизнь ты хочешь отдать? Свою или найденыша? Она ведь считает тебя матерью.
   Полина почти без усилия улыбнулась и запустила руку в сумку. Достав пакет семян, она посмотрела на картинку. Потом весело обратилась к дочке:
   - Плакал, Поленька, наш огород.
   Девочка, не поворачивая головы, согласно кивнула, все еще держа нунчаки перед собой. Полина чуть подалась к ней, усиливая контакт, и протянула пакет с семенами укропа Хтошу.
   - Вот тебе жизнь. Отдай мне взамен кого-то.
   Ддайг внимательно рассмотрел фото растения на упаковке.
   - Откуда это?
   - Из-за звезд, - ответила Полина.
   - Ты там родилась?
   - А также выросла и состарилась.
   Ддайг недоверчиво оглядел ее:
   - Так быстро?
   - Я не особенно себя берегла, - усмехнулась она.
   - Расскажи об этом, - Хтош встряхнул пакет с семенами.
   Полина пожала плечами.
   - Детская пряная трава. Семена заваривают младенцам, чтобы не пучило живот, свежей и сушеной травой приправляют все, кроме сладостей. Можно добавлять даже в самый первый прикорм, отлучая от груди.
   Хтош отвернулся от нее, держа пакет с семенами в руке. Пробежав глазами по скорчившимся у кольев людям, ткнул пальцем:
   - Эту.
   Ддайг отвязали молодую женщину в светлом платье с зеленой тесьмой по подолу и рукавам, подняли на непослушные ноги и подтащили к Полине. Стоять она не смогла, и едва ее отпустили, повалилась наземь. Хтош с интересом посмотрел на Полину.
   - Серенького тоже выкупишь или оставишь нам?
   Полина восхитилась:
   - Да тебе палец в рот не клади, по плечо руки не будет.
   Перевод поговорки на сааланик вышел у нее несколько громоздким, но ддайг поняли смысл и захохотали все тем же мелким блеющим смехом.
   - Да, я такой, - гордо согласился Хтош, встав в картинную позу. - Так что, выкупишь и его тоже?
   - Плакал, Поленька, наш с тобой огород, - повторила Полина.
   Девочка, не поворачивая головы, поменяла стойку, перехватив нунчаки за один конец и выставив вторую ладонь перед собой, и процедила на чистом русском:
   - Не огород и был.
   Полина мимо воли фыркнула. И сунула руку в сумку за вторым пакетом.
   Через час по ее внутренним часам в сумке остался единственный кулек с пятью луковицами безвременника. Она отдала Хтошу и все четыре вида лука, и чеснок, и кинзу, и петрушку с сельдереем, и помидоры с огурцами и перцами, и редис с салатом, и горчицу с кресс-салатом, и горох, и все три вида фасоли, и два вида бобов, и землянику, и зеленую редьку, и базилик, и семена ревеня, и подсолнечник, и настурции. Все, кого она увидела привязанными к кольям, войдя в селение, теперь сидели на земле рядом с развязанным досточтимым.
   - Все? - спросила Полина. - Рассчитались?
   Хтош не спеша улыбнулся и неторопливо погрозил ей пальцем.
   - Про твою жизнь мы еще не говорили. А жизнь ребенка принадлежит нам, она нашей крови.
   Девочка вцепилась в Полину левой рукой, а правой закрутила перед собой нунчаки.
   - Провалитесь вы со своим родством, - прошипела она на сааланике. - Когда Кихса бросил меня в лесу рядом с мертвой Апай, никто из вас не думал про кровь. Не вы расчесывали мне волосы, никто кроме нее не дал мне спать на себе. Она моя родня, а не вы. Я умру с ней или уйду с ней. И прежде чем вам мной распоряжаться, сперва отнимите у меня оружие.
   Хтош повернулся к девочке и с интересом посмотрел ей в лицо.
   Полина негромко сказала:
   - Поля, освободи плечо, у тебя петлю качает.
   - Это все, что тебя сейчас заботит? - спросил Хтош.
   Полина почувствовала, что этот цирк ей надоел. Со зрителями вместе. Она опустила руку в сумку последний раз.
   - Вот плата за мою свободу. Прощай.
   Хтош снова погрозил ей пальцем, и Полина, почувствовав движение за спиной, обернулась. Сзади было... нехорошо. Перехватить нунчаки у девочки она, конечно, могла, но толку от нее в теперешнем состоянии было шиш да ни шиша. А шестеро ддайгских мужчин с оружием, похожим на широковатые сабли, стояли слишком близко.
   - Они уйдут, да, - Хтош издал все тот же дребезжащий козлиный смешок. - Ты останешься. Нельзя выкупить жизнь, которая кончилась. Ты не обманешь меня, женщина из-за звезд. Ты говоришь и дышишь, но не живешь. Твоя свобода стоит не жизни.
   "Вот и пошли насмарку все старания Димитри", - подумала Полина и усмехнулась про себя.
   - Димитри? - немедленно переспросил Хтош. - Ты знаешь Морскую Грозу?
   - Я встретила мою мать в доме моего князя, - влезла девочка.
   - Поля, я недовольна, - ровно заметила Полина.
   - Да, мама.
   - И убери свой малый цеп на место.
   - Но мама!
   - Убери. Мы будем разговаривать. Кажется, долго.
   Хтош наблюдал за сценой все с тем же интересом.
   - Вас надо разлучить, - задумчиво сказал он.
   - Поля, решай сама, - немедленно отреагировала Полина.
   Ближайший к девочке воин немедленно получил деревяшкой по предплечью. Второй пошатнулся, перенес вес с ушибленного колена и ударил мечом, но не попал, потому что Полина успела подхватить горсть пыли и, отходя, бросить ее в лицо ему и третьему, стоявшему рядом. Вместо закономерного ответного удара она услышала все тот же сухой дребезжащий звук. Хтош смеялся. Воины орды замерли.
   - Так даже лучше, - сказал он. - У вас одно имя на двоих, значит, и жизнь тоже одна. Она будет с тобой, пока ты отзываешься на имя. Оставьте их! - приказал он.
   Ддайг без особой охоты отошли. Полина отряхнула руки от пыли и повернулась к вожаку орды - закончить разговор. Со своей аккуратностью в делах, переходящей в дотошность, она терпеть не могла недоделанных дел и оборванных фраз. Вот и незавершенный, с ее точки зрения, обмен все еще сидел гвоздем у нее в голове. Еще она втайне надеялась, что потраченного на торги с ддайг времени хватит с запасом, чтобы сюда добралась гвардия Димитри и показала этим козлокотам, где зимуют местные аналоги раков, и собиралась еще немного потянуть время. Вдруг все-таки придут и выручат.
   - Знаешь, - сказала она Хтошу, - ты это все-таки возьми. Остальное я тебе все равно уже отдала, пусть и это будет тоже. - И протянула ему луковицы безвременника.
   - Что ты хочешь за них? - спросил ддайг. - Я уже сказал, что не отпущу тебя. А твоя, - он усмехнулся, - дочь не уйдет и сама, пока ты у нас.
   На луковицы в пакете он смотрел, как кот на мясо, это уже была его собственность,
   - Я знаю, - ответила Полина. - Ничего не нужно. Это я отдаю тебе ни за что, просто так.
   - Расскажи об этом, - велел он.
   - Это цветы, - сказала она. - Не еда. Небольшие, яркие. Лиловые и белые. Немного ядовиты для таких, как я. Из луковиц у нас делают лекарство от болей в суставах, но я не умею.
   Хтош достал одну луковицу из пакета и передал подошедшему из своих. Тот осмотрел ее очень внимательно, понюхал и даже лизнул. Потом встал перед Хтошем и долго смотрел ему в глаза. Тот был недвижим и очень внимателен. Через несколько минут мужчины отвернулись друг от друга, и второй пошел что-то обсуждать с другими ддайг, среди которых Полина увидела и женщин, тоже в жилетках на голое тело и кожаных штанах с прорезными узорами, хоть и не такими замысловатыми, как у вождя.
   - Теперь расскажи о ней, - велел Полине Хтош и кивнул на девочку.
   - Мы познакомились на Кэл-Алар, в доме Димитри, - сказала она. - Понравились друг другу, переписывались. Потом я пришла на Кэл-Алар снова, и она сказала, что хочет мое имя и меня в матери. Я согласилась. Вот и все.
   Вожак орды перевел взгляд на Полю-маленькую.
   - А ты? Что ты знаешь о народе своей новой матери? И почему ты выбрала в матери мертвую?
   Девочка презрительно дернула плечом.
   - Ты ничего о них не знаешь. Не тебе решать, что ей делать и как упокоиться. Таков их обычай.
   - Ходить, дышать и говорить после смерти? - уточнил ддайг.
   - И не только.
   Полина видела, как девочка еще выше задрала нос, уронив эту фразу.
   - Что же они делают при жизни? - Хтош, похоже, и впрямь впечатлился.
   А вслед за ним впечатлилась и сама Полина. Описание обычаев людей земли в исполнении маленькой ддайг могло, пожалуй, убавить уверенности любому дикарю.
   - Они подчиняют и едят своих врагов. Добровольно отдают свою кровь и даже части тела нуждающимся. Они отапливают дома молниями и запрягают в повозки гром. Летают на крылатых повозках выше облаков. А еще народ моей матери не знал поражений в войне десять поколений.
   - И что же тогда делают на их земле северные захватчики? - ехидно спросил Хтош.
   - Не называй так народ моего князя, - прошипела девочка.
   - Не проще будет спросить меня? - усмехнулась Полина.
   Девочка мрачно покосилась на нее.
   - Я недовольна, мама.
   - Да, Поля, - кивнула Полина.
   Хтош обернулся к ней.
   - Я спрошу тебя. Пожалуй, прямо сейчас.
   - Саалан пришли к нам торговать. Между нами была рознь из-за того, что обычаи торговых сделок у нас различаются. Сейчас наши и их законники сообща решают это.
   - Хорошо. - Хтош снова дернул ухом, как кот, оглядел Полину очень внимательно и негромко позвал. - Ранай!
   Подбежала молодая ддайг, едва ли старше Майял.
   - Понюхай ее, - приказал Хтош.
   К удивлению Полины, девушка действительно сперва закатала ей рукав и уткнулась носом в локтевую впадину, потом обнюхала ее шею и подмышку. Полина с некоторым трепетом ждала продолжения, но девушка оставила ее в покое и подошла к Хтошу, отчитываться. Пока они мяукали по-ддайгски, Полина успела посмотреть на досточтимого и по его скисшему виду понять, что никто за ними не придет. Но трогать выкупленных пленников вроде бы тоже не собирались. Наконец, девушка закончила отчет вожаку орды, и он отпустил ее коротким жестом.
   - Сейчас заговорит, - шепнула Полина дочери. - Перескажи мне, я их не понимаю.
   Девочка потянулась к Полине, и та взяла ее на руки, наплевав на боль, прострелившую поясницу и низ живота.
   - Родичи, - сказала Поля шепотом. - Весенний поход завершен. У меня в руках дар мертвой, и она с нами в родстве. Зеленый Сагайдан наш по праву сеятелей. Мы засеем его.
   Хтош почти прокричал последнюю фразу и высоко поднял руку с зажатыми в ней луковицами безвременника.
   - Мы идем искать место для дарованной жизни. Там, где остановимся, дождемся цветения, - прошептала девочка на ухо Полине. - Оттуда расселимся по всему Сагайдану вместе с новыми семенами этих цветов.
   Закончив свою программную речь, вожак орды обернулся к досточтимому, имевшему окончательно бледный вид.
   - Ступайте в свою Дегейну и скажите Морской Грозе все, что видели и слышали здесь. Женщину из-за звезд берем с собой. Мы сами похороним ее, когда она захочет упокоиться.
  
   Димитри получил известия из Дегейны с почтой через трое суток после того, как Полина ушла в портал. Утром у него не дошли руки просмотреть письма от Фанд и доверенных лиц. Начав читать почту вечером, он прежде всего открыл доклад оруженосца своей гвардии об очередной попытке Умры, вождя группы племен, занять долину реки Ибрис в среднем течении, чтобы перекрыть другим ордам, а заодно и саалан, выход с плато Сагайдан к морю, и о том, как маги и гвардия Фанд вместе с гвардией Димитри действенными и надежными методами объясняли родичу королевы Фианн всю бессмысленность его притязаний, тесня его назад, за малое внутреннее море Кэа, вглубь материка. После этого письма шли отчеты о торговых операциях и копии договоров, после них - просьбы о поставках товаров из края на Ддайг, и последним лежало письмо с описанием событий почти у самой Дегейны, в часе пути от города. Когда князь прочел его, уже перевалило за полночь.
  
   Дейвина вызвали к князю с утра. Едва войдя в кабинет сюзерена, граф понял, что дневные планы можно выбрасывать в мусорное ведро, и хорошо если только дневные. Но такого удара он не ждал. Димитри посмотрел на своего зама без выражения и произнес:
   - Полина у Хтоша. Вместе с дочкой. И он получил Сагайдан.
   Голос у князя был бесцветный и страшный. Выглядел Димитри не лучше, чем говорил. Похоже, он не спал этой ночью.
   - Как?? - выдавил да Айгит.
   Вышло хрипло и тихо. Димитри поморщился:
   - Досточтимые...
   Дейвин посмотрел в лицо сюзерену и, презрев остатки субординации, спросил по-русски:
   - Ну, я пошел?
   - Куда? - блекло поинтересовался князь.
   - На Сагайдан, - ответил да Айгит по-ддайгски. Как о чем-то само собой разумеющемся.
   - На них нет маячков, - мрачно ответил Димитри. - Я и подумать не мог, что понадобятся, да еще так.
   Дейвин шевельнул плечом.
   - Но попробовать-то я могу!
   - Можешь, - без энтузиазма согласился князь. - У тебя даже время есть. Местная неделя или наш пятерик.
   - До Сердца Сагайдана две недели дороги верхом, - напомнил граф.
   - Если они туда дойдут, - жестко сказал Димитри, - говорить им с нами будет не о чем.
  
   Унриаль да Шайни совершенно не заметил происходящего в резиденции: он был занят. Верховой ездой. И ему было очень сложно. Как любой уроженец Аль Ас Саалан, он знал, как договариваться с животным, но совершенно не умел приказывать. Результат оказался предсказуемым: его любили и рады были видеть все лошади конюшни, а выданная ему чалая беспородная Белка даже ревновала, когда видела его рядом с Машиной Ириской, но все разительно менялось, стоило сааланцу сесть в седло. Команды Унриаля Белка принимала за шутки и делала, что ей заблагорассудится, - в рамках допустимого на манеже.
   Наконец, Маша, дергая себя за черную челку, высказалась: "Кобыла на тебе ездит, как хочет, когда будет наоборот?" Унриаль, бросив попытки добиться от Белки послушания земными методами, спешился и, взяв ее под уздцы, побежал с ней по манежу. Тренер, глянув на него, только выматерилась. Пробежав два круга и добившись от кобылы более или менее четкой рыси, Унриаль, разумеется, сел на землю. А потом упал навзничь. Белка с интересом его обнюхала.
   - Что смотришь? - сказал он ей.
   Кобыла наклонила голову еще ниже и толкнула его мордой в плечо.
   - Нет, - покачал головой сааланец. - Не могу, и не проси, - и остался лежать.
   Белка повесила уши и осталась стоять с ним рядом, с опущенной к нему головой.
   - Довыпендривался? - спросила Маша, подходя. - Давай руку, подниму.
   Унриаль глянул на девушку с сомнением. В ней не было и ста семидесяти сантиметров роста, да и весила она едва ли шестьдесят килограммов.
   - Ты уверена?
   Маша смерила его скорбным взглядом светло-серых глаз.
   - Или дай руку, или сам вставай, сейчас новая смена заезжать будет, им украшение посреди манежа в твоем лице вряд ли понравится, да и бегающая под седлом без всадника Белка никого не порадует.
   Унриаль, все еще не веря, протянул Маше руку - и тут же пушинкой взлетел на ноги.
   - Как ты это сделала? - изумленно спросил он.
   - Потом покажу, - отмахнулась Маша. - Пошли. Ириска, домой! - скомандовала она и в резвом темпе потащила сааланца к раздевалкам.
   Оставив его на скамье, распорядилась:
   - Приходи в себя, я, так и быть, займусь Белкой, - и ушла.
   Унриаль послушно переоделся и перебрался в чайную. Маша вернулась как раз к заварившемуся чаю и вновь закипевшему чайнику.
   - Что ж с тобой за притча, - посетовала девушка.
   - Очень сложно, - признался он. - Они больше. И не принимают меня всерьез.
   - Ну так потому что ты просишь, а надо требовать.
   - С животных? - чуть не поперхнулся чаем сааланец. - Ты шутишь?
   - А как ты хотел? - хмыкнула Маша. - Дисциплина для всех одна.
   - Я хотел хороших отношений... - вздохнул Унриаль.
   - А как ты их построишь без правил? - Маша хмыкнула и принялась размешивать в чае еще одну ложку сахара.
   Унриаль вздохнул и посмотрел в потолок.
   - Когда я был маленьким, - сказал он, - я жил не с матерью, как здешние дети, а с кормилицей. И она не была человеком.
   - Сайни, я знаю, - кивнула девушка. - Читала статьи про Большой Саалан и даже видела фотографии. Такие смешные большие нутрии в жилетках.
   - Да-да, именно они, - Унриаль обрадовался ее пониманию. - Вот ты бы смогла приказывать своей няне или ее родственникам?
   Маша насупилась.
   - И как же ты будешь ездить? Лошади ведь тебя не нянчили?
   - Они такие же умные и заботливые, только говорить не могут, - вздохнул Унриаль.
   - Я бы хотела посмотреть на живых сайни, - мечтательно сказала девушка.
   - Не вижу ничего сложного, - хмыкнул да Шайни. - У тебя бывает отпуск или каникулы?
  
   Вернувшись в Приозерск, Унриаль застал в кабинете князя сцену, уже тянувшую на скандал. Князь выговаривал маркизу да Юну и был так увлечен этим, что даже не обратил внимания на своего воспитанника, вошедшего в кабинет.
   - Не считая того, Айриль, что это сравнение оскорбительно, оно еще и неверно. Я не император, он не маг. Мореплаватель он, честно говоря, средний. Я не имею планов завоевывать другие земли Нового мира, он вел войны. Его привычки в личной жизни омерзительны даже по рассказам исключительно верных ему подданных. Все мои женщины приходили ко мне сами, и со всеми, кроме одной, у меня до сих пор хорошие отношения, я ни одну не запер и не сослал. Я не имею склонности коллекционировать трупы и части тел, как бы причудливо они ни выглядели. Насиловать женщин и бить своих подчиненных тоже не в моих правилах, тем более на пьяную голову. Да, меня не смутит убить, но не из ревности же. Я, пожалуй, иногда хочу иметь часть его цинизма, чтобы разобраться с Академией так, как досточтимые заслужили, но теперь я вынужден разгребать за ними навоз, поскольку Вейен да Шайни отказался этим заниматься. Однако это желание приходит только в минуты слабости. Если мое правление здесь похоже на то, что делал он - это не комплимент, Айриль.
   - О ком это ты, дядюшка? - осведомился Унриаль, входя. - Неужели о строителе этого города?
   - Представь себе. - Димитри усмехнулся, остывая.
   Айриль скорбно вздохнул, не сходя с места.
   - Поверь, мой князь, я не хотел...
   - Ты просто не подумал, что это оскорбление, я верю, - поморщился Димитри. - И на будущее, маркиз: за такой любовью подданных, какую снискал себе этот правитель, я точно не гнался.
   - Я запомнил, мастер, - коротко поклонился Айриль.
   - Остальное тоже понял? - все еще резко уточнил князь.
   - Да, - ответил юноша. - Никаких переговоров, ждать официального вызова в суд.
   - Иди.
   Айриль поклонился князю, подчеркивая официальность визита, улыбнулся Унриалю и вышел.
   - С кем он судится? - поинтересовался да Шайни у князя.
   Димитри вздохнул, слевитировал из шкафа кубки и бутылку вина, открыл, налил себе в бокал, собрался было наполнить второй, но посмотрел на Унриаля и спохватился.
   - Ох, тебе ведь нельзя, прости.
   Да Шайни пожал плечами.
   - Ничего. Меня вполне устроит чай. Но все же что у него за тяжба?
   - Пока еще не тяжба, - князь поднялся из кресла, принялся возиться с чайником. - Ирина Петровна Бауэр хочет встречи с дочерью и грозит в случае отказа опротестовать усыновление и подать в суд на отчуждение имущества дочери.
   - А приехать в край и встретиться с дочерью она не хочет? - Унриаль взял в руки поставленную перед ним чашку, с удовольствием сделал глоток чая.
   - Встречи с дочерью она хочет, а ехать в край - пока нет, - вздохнул князь. - И это к лучшему.
   - Что случилось? - сразу посерьезнел Унриаль.
   - Полина не прибыла в Дегейну, Унрио. Она у ддайг вместе с дочкой. Хтош забрал ее, будь неладны досточтимые.
   Да Шайни высказался по-русски.
   - Дейвин там, - продолжил говорить князь, - хочет догнать орду. Они идут к истоку Сагай.
   - Он преследует их порталами? - ужаснулся Унриаль. - Там же от Источника до Источника два полных дня пешком...
   - Нет, - усмехнулся князь. - Он одолжил механический байк у Эние да Деаха.
   - Это конечно несколько меняет дело, - светски согласился с князем воспитанник.
   - О да. - В этих двух словах князя сарказма хватило бы на небольшую речь.
   Димитри взял кубок со столика, посмотрел в него, пожал плечами и отставил обратно.
   - Унрио, ты пришел о чем-то поговорить или просто решил навестить меня посреди дня?
   - Ты проницателен, дядюшка, - улыбка воспитанника была еле заметна, но все же видна. - Я ничем не отличаюсь от прочих надоедающих тебе посетителей и пришел с просьбой.
   - Вот как? - Димитри приподнял брови.
   - Я хотел провести день в столице с подругой, - просто сказал Унриаль.
   Князь слегка скептически посмотрел на него.
   - Очень вовремя, да.
   - Мне правда нужно, Димитри, - просительно сказал да Шайни.
   - Хорошо, Унрио. Остановитесь в моем доме. Заодно отдашь почту государю.
   - В канцелярию, Димитри?
   - Нет. В руки. Он ждет, тебя пропустят сразу. Иди, собирайтесь. Выход завтра.
  
   С утра хранитель Валаамского портала открыл проход в Исанис для странной пары: облаченного в земную одежду дворянина, лишенного титула, и его спутницы, уроженки края, молодой и очень взволнованной. Это был ее первый переход за звезды.
   Выйдя у храма Потока, Унриаль сразу заказал повозку в Старый дворец, решив, что Маша никому не помешает, если просто подождет его где-нибудь в галереях. Но все, конечно, вышло не так, как предполагалось. Сперва император долго читал почту. Потом задавал Унриалю вопросы о том, что его не должно было больше касаться. Затем он писал ответ для Димитри, а Унриаль ждал, надеясь не получить от Маши при встрече все, что она о нем имеет право думать. Ну хотя бы не при гвардии. Но и здесь он не угадал. Когда он вышел от государя с письмом для Димитри, его ждал очередной шокирующий сюрприз.
   - Унриаль да Шайни ап Гридах, - обратился к нему оруженосец гвардии. - Твоя спутница играет с сайни в малом каминном зале. Довольно громко.
   Поспешив за оруженосцем в малый каминный зал, Унриаль увидел то, что хотел видеть меньше всего: Маша сидела на полу в окружении сайни и играла с ними в "угадай". Разумеется, ее не ляпали по спине с размаху, как это сделали бы гвардейцы, а просто щекотали усами по уху или осторожно прикасались лапой к плечу, но игра была все же не для дворца: писк, свист и хохот были слышны через две двери.
   - Я закончил с поручениями. Мы можем идти. - Унриаль доброжелательно улыбнулся, надеясь закончить эту неловкую ситуацию как можно скорее.
   - А остаться можем? - спросила Маша. - Хоть ненадолго?
   Унриаль почесал кончик носа.
   - Давай лучше придем завтра в гостевое крыло. Твои новые друзья будут ждать тебя там. А сейчас нам лучше уйти, это все же частный дом.
   - Упс... - сказала девушка, вставая. - Неудобняк. Я-то думала, тут что-то типа нашей городской управы. А ваш император тут правда живет...
   - Пойдем обедать, - вздохнул Унриаль.
   Он искренне надеялся, что удастся отвлечь девушку от этой идеи. Они сходили в порт и познакомились с донным мусорщиком, Маша его погладила и покормила рыбьей требухой. Потом покатались на кораблике по заливу и пообщались с малыми стражами гавани. Утром следующего дня сходили на Новый рынок и посмотрели на телят квамов. Но идею продолжить близкое знакомство с сайни Маша не оставила, и Унриалю пришлось идти с ней в гостевое крыло Старого дворца и участвовать во всех играх, которые она предложила малым созданиям. Показаться всему городу, появившись на рыночной площади, он не был готов и из двух плохих выбрал все-таки дворец. Танцевать с сайни твист он, правда, отказался, зато это с удовольствием делала его спутница. За какой-то час с небольшим она успела обаять сайни настолько, что они всей кучей забрались в повозку, которая должна была отвезти Унриаля и Машу к храму Потока. Но этим не закончилось. Сообразив, что люди сейчас уйдут в страшное белое окно и больше не вернутся, несколько сайни расплакались, а один принялся цепляться за Унриаля, прося его не уходить. Да Шайни вздохнул.
   - Как тебя зовут, малыш?
   - Вай, - всхлипнул сайни. - Не бросай меня, человек. Останься здесь, я найду тебе дом.
   - Не могу, - вздохнул Унриаль. - А ты не пойдешь со мной в портал.
   Сайни зарыдал и намертво вцепился в рубашку Унриаля. Да Шайни вздохнул, подхватывая его на руки.
   - Маша, иди первой. Все будет хорошо.
   Девушка покачала головой и послушно шагнула в белесую мглу по команде монаха. Портал вспыхнул радужными искрами, перезаряжаясь.
   - Закрой глаза, Вай, - сказал Унриаль да Шайни. - Закрой глаза крепко и кричи так, как никогда в жизни не кричал. И держись за меня хорошо. Мы идем за звезды.
   Вай заорал, похоже, не только на весь храм, но и на половину прихрамовой площади, и вцепился в Унриаля, как тонущий в протянутое весло. Унриаль кивнул ошеломленному досточтимому и шагнул в портал с орущим сайни на руках.
  
   Злой как сотня чертей Дейвин да Айгит вышел с плато Сагайдан в зал Троп через три часа после того, как вывалившийся в этот же самый зал из храмового портала Унриаль да Шайни унес прооравшегося и пришедшего в себя сайни в свои апартаменты. Точнее, граф не вышел, а выехал на велосипеде. Потратив впустую четыре дня из пяти, он решил прекратить бестолковые мотания по степи и вернуться в край. Найти орду Хтоша он не смог. Эти потомки ящеров как будто растворились в воздухе, не оставив следов. Отчасти это радовало: отсутствие следов значило, что Полина жива и ее приемная дочка тоже. Но сложилось все крайне неудачно.
   Про намерение матери Полины подать иск к Айрилю Дейвин уже знал, как знали все заинтересованные лица: она разместила запись об этом у себя в Фейсбуке и заявила, что готова ответить на любые вопросы. Исчезновение Полины с радаров было крайне несвоевременным. Все, что выстраивалось сейчас вокруг "Ключика от кладовой", требовало, как минимум, ее письменного комментария, а лучше бы интервью. Можно было обойтись и без этого, но только при одном условии - предъявлении причины, убедительно и веско аргументирующей позицию "не до вас сейчас с вашей ерундой". И обнародование правды вполне годилось как такой аргумент, но, вот досада, ставило Димитри в очень неудобное положение.
   А князь и так был очень занят. Серия кадровых рокировок по обе стороны звезд, затеянная им, путала все привычные стереотипы, но отвечала двум требованиям. Земля Сиалан получала опытные кадры, позволяющие организовать эвакуацию или оборону без помощи досточтимых братьев-хранителей. В крае на освобождающиеся вакансии ставили гвардейских ветеранов и уволенных по возрасту оруженосцев и сотников имперских легионов. Может быть, менее обученных, но и менее привычных работать мимо правил, по негласным понятиям, вредящим в первую очередь тем, кто ими пытается пользоваться вместо закона. И все это нужно было сделать тихо и быстро: до первой серьезной проверки этой схемы за звездами оставалось чуть больше года по меркам края.
   Пока что всю возню вокруг Полины удавалось благополучно скрыть, даже не прилагая серьезных усилий. Во-первых, за два года надоест любая тема, какой бы острой они ни была изначально. А во-вторых, грядущая свадьба Асаны да Сиалан оказалась полезной хотя бы таким способом. Пока журналисты из московского глянца терзали будущую графиню дурацкими вопросами, а политкомментаторы Прибалтики и прочей Европы судили и рядили, символом и залогом чего является этот брак и что он значит для отношений империи с краем, Димитри успел почти все, что хотел. Он подобрал замену для Асаны и вызвал этого графа из-за звезд в край, пообещав ему великую славу и множество добрых друзей. Объяснил избраннику Асаны, что и как нужно сказать магистру Академии, чтобы не получить отказ в заключении брака в Исанисе. Передал ему управление спецотрядом, собранным в крае специально для решения задачи обороны графства. Закрыл вопросы безопасников с легальностью миссии Саэхен на территории края, попросив сайхов носить простые кольца, целиком выточенные из ддайгского камня, похожего цветом на кофе с молоком. Этот камень, светящийся сиреневым в ультрафиолетовом луче и потому очень устойчивый к подделке, не вызывал у сайхов эстетического протеста. Гравировка имени с внутренней стороны кольца решила все организационные проблемы. Члены миссии Созвездия получили милые их сердцу сувениры, напоминающие о славном приключении за звездами, а полиция края - возможность идентифицировать их, не создавая ни себе, ни новым гостям ненужных трудностей. Закончив с сайхами, наместник изучил отчет Макса Асани о том, как продвигается работа с моделью купола, и после некоторых сомнений разрешил продолжать опыты. Связался с Мариной Лейшиной и рассказал ей о случившемся, завершив рассказ убедительной просьбой не распространять информацию хотя бы еще месяц. И, выслушав соображения Дейвина по поводу привлечения к поиску Полины и ее приемной дочери специалистов из края, одобрил план и разрешил приступать к реализации.
   Граф немедленно связался с подполковником Рудым и попросил о встрече с его наставником. Во время этой встречи он признал, что готов платить за помощь хоть ремнями из собственной спины. В ответ он получил немигающий взгляд рептилии и три слова: "Предпочитаю валюту края".
   - Сколько времени вы хотите на сборы? - спросил граф.
   - Два часа, - ответил старик.
   Через означенное время он действительно вышел в кухню, где его ждали Рудой и да Айгит, с небольшой сумкой в руках.
   - Вы уверены, что берете с собой достаточно? - усомнился Дейвин.
   Батя философски пожал плечами:
   - Или достаточно, или нет. Выясним на месте.
  
   Пока все это происходило, Полина Юрьевна лежала в повозке, катящейся то по редколесью из каких-то мелких хвойников, то по саванне с высокой жесткой травой, и молча смотрела в ясное небо. Ее совершенно не беспокоили ни два ящера, запряженные в повозку, ни остроухие родичи ее приемной дочери, едущие верхом на таких же тварях, переговариваясь на своем мяукающем языке, ни то, что сама Поля едет рядом с повозкой верхом, как и все остальные. Ящеры, похожие на очень крупных игуан, к своей судьбе отнеслись с полнейшим фатализмом и даже не пытались сбежать, хотя ддайг наловили их в степи по приказу Хтоша, едва отпустив выкупленных Полиной пленных.
   Орда не осталась ночевать в поселении под сааланскими крышами, а двинулась в дорогу сразу. К удивлению Полины, они не задержались даже чтобы зажечь дома. Когда ее переодевали в ддайгские кожаные штаны и жилет, женщина, занимавшаяся ею, коротко пояснила на ломаном сааланике, что дома жгут беловолосые демоны, а ддайг брезгуют прикасаться к чужому. Еще она, сокрушенно вздохнув, сказала Полине, что ритуального платья, в каком положено быть мертвым, в походе взять негде и придется ей ложиться в повозку так. Переодеться самостоятельно добровольная помощница ей не дала. Покончив с одеждой, она достала откуда-то гребень. Расчесав отросшие волосы Полины, женщина соорудила четыре намека на косы, собрала ее одежду и, свернув в аккуратный валик, положила на войлок в невысокую повозку, которую ддайг успели собрать из ничего, как какой-то паззл. Каждый из орды, оказывается, нес при себе одну или две деревянных детали, при желании собирающихся в повозку за четверть часа или чуть больше. Сборными были даже колеса. И вот, повозка стояла рядом полностью готовая и даже застеленная войлоком. Присмотревшись, Полина увидела под ним ветки и стебли травы. Женщина, занимавшаяся ею, что-то коротко сказала на своем языке. Подошли двое мужчин, взяли Полину подмышками и под коленями и бережно положили на войлок. Валик из скрученной одежды оказался точно у нее под шеей.
   Через некоторое время повозка тронулась и покатилась по тропе. Лежать было в меру мягко, покачивало не особенно сильно, хотя, судя по скорости, с которой мелькали ветки в поле зрения, километров восемнадцать в час этот транспорт точно делал. Потом Полина увидела рядом с собой морду ящера. Пошевелиться женщина не успела, морда исчезла, а ее приемная дочь, наклонившись к ней, тихо сказала: "Я знаю, что ты жива", - улыбнулась и исчезла тоже, видимо, проехав вперед. Еще через некоторое время подъехал Хтош, положил рядом с ней небольшой мешок и убрался из поля зрения. Покосившись на мешок, Полина оценила его размер, как раз позволяющий вместить все семена, что она везла с собой за звезды. "Ну логично, - подумала она, - мертвая хранительница даров есть, дары есть, до поры до времени одно и должно быть совмещено с другим". И закрыла глаза.
   Когда она снова посмотрела в небо, лес уже кончился, сверху было только зеленоватое сааланское небо, а по сторонам от повозки колыхалось море незнакомой высокой жесткой травы. Подумав: "А вот и наш с тобой отпуск, звезда моя", - она почти улыбнулась и вновь задремала.
  
   Февраль медленно, но верно шел к концу. Двадцать третье дали отпраздновать всем подразделениям, причем выделили не только денег, но и дополнительный свободный день. Наши рванули в кино, а я решила навестить Макса. И как решила, так и сделала: пошла проверять, не в лаборатории ли он. И не ошиблась. Он что-то измерял в модели купола, когда я вошла и поздоровалась.
   - Сейчас, подожди, - сказал он сосредоточенно, глядя через кристалл на точку в основании купола.
   Я послушно села ждать на корточки и постаралась слиться со стеной, на которую опиралась спиной. Помешать магу-исследователю в лаборатории - это вам не минус сто к карме. Это "чепык!" - и тебя нет, и хоронить тоже нечего. Не считая того, что это просто невежливо. Вот я и молчала, сидя у стены почти неподвижно, пока он не закончил и не повернулся ко мне.
   - Привет, Лиса, - Макс отложил кристалл. - Как твоя сессия?
   - Не без скандала, - призналась я, - но в общем успешно. Следующая уже скоро...
   - Так ты и сейчас учишься? - сочувственно спросил он.
   - Курсовые пишу, - сказала я, вставая. - У меня в планах все зачеты до четвертого курса включительно выхватить до весны.
   - Тогда понятно, - как-то очень задумчиво кивнул он и кивнул мне на выход из лаборатории, продвигаясь к двери.
   - Что понятно? - насторожилась я.
   - Почему ты такая спокойная, - объяснил Макс, пропуская меня в дверь, отделяющую лаборатории от основной части донжона. - Ты не знаешь ничего, потому что у тебя сессия.
   Я затормозила, не закончив шаг.
   - А что я должна знать, из-за чего мне стоит беспокоиться?
   - Пойдем ко мне? - предложил он. - Не хочу об этом в коридоре.
   Четыре пролета лестницы и коридор я преодолела молча на чистом упрямстве. Но успела знатно себя накрутить за эти несколько минут, так что войдя вслед за Максом в его комнаты, сразу прислонилась спиной к двери и спросила:
   - Ну?
   - Заходи, - философски сказал Макс. - Я сделаю чай хотя бы для себя. А то с утра в лаборатории...
   Я послушно вошла, села в подушки перед крохотным невысоким столиком и принялась сосредоточенно наблюдать, как он возится с чайником, как заваривает чай, как достает крохотное печенье и сыплет его из жестяной коробки в вазочку... пока не поняла вдруг, что он сидит передо мной и все, собственно, уже сказал, а я моргаю, осмысляя услышанное. Полина у ддайг. Ее перехватили по дороге из храма в Дегейну.
   - Знаешь, - услышала я голос Макса, - чего я не предполагал, так это появления причины пожалеть о прерванных отношениях с Исианом.
   Макс не назвал старшего Асани отцом, и это было как наткнуться языком на сколотый зуб во рту. Не фатально и зарастет само, как у всех магов - но невольно вздрагиваешь.
   - Кто там сейчас? - спросила я и взяла чашку с чаем. Я не хотела чай, но чашка в руках позволяла не выглядеть тормозом совсем уж откровенно.
   - Дейвин да Айгит, - Макс смотрел в чашку.
   - Один? - впечатлилась я.
   - Сначала он пошел один, искал четыре дня, никого не нашел, ни орду, ни... - Макс сглотнул, - ни мертвых. Орда как растворилась в воздухе. Сейчас он забрал каких-то консультантов из края, говорят, что один из них совсем уже пожилой, помнит еще ваши внутренние войны конца прошлого века. Остальных как раз он и отбирал. Вчера они ушли снова.
  
   Это были очень забавные две недели. Та их часть, которую Полина не проспала, напомнила то ли ролевую игру, то ли практикум по этнографии. Ддайг старательно не замечали того, что Поля таскает матери воду и ягоды. На коротких привалах никто не препятствовал, когда "мертвая женщина" отходила от стоянки в степь. Костра ддайг не жгли, ночевали, прячась в траве, иногда кучей в обнимку с теми же самыми ящерами, на которых ехали верхом. Периодически ящеры уходили, и ддайг приманивали следующих. Поля спала вместе с ней в повозке, и это тоже не вызывало возражений. Несколько ночей они провели, продолжая движение, одну из них Полина благополучно проспала, а следующие потратила иначе: глядя в небо и на звезды. Там, вверху, не было ничего знакомого, даже цвет неба отличался. Как оказалось, орда направлялась к озеру. Поля сказала ей об этом на шестой день пути - сааланский, длинный. Следующим утром, лежа в повозке, Полина повернула голову влево, к большой воде, вдоль которой шла тропа.
   - Море Кэа, - сказал кто-то справа на сааланике. - Осталась треть пути.
   Она на миг прикрыла глаза, соглашаясь, и снова посмотрела вверх. По зеленоватому аквамариновому небу чертили крыльями сааланские птицы, похожие на ящериц. Степь стрекотала, звенела, попискивала и была совершенно, абсолютно спокойна. Ей было все равно, кто, куда и как по ней передвигается, кто кем закусил и кто о чем думает. Отличное место, чтобы умереть. Или хотя бы отоспаться.
   - Хорошая мертвая, - сказали справа другим голосом. - Не дерется, ничего не требует, не пророчит.
   Говорили почему-то на сааланике, и Полина так удивилась этому, что перевела взгляд в сторону звучащего голоса. Справа ехали на спинах других ящеров, похожих на тираннозавров, двое ддайг, мужчина и женщина. Хвалят? Зачем им?
   - Когда доберемся, - задумчиво сказала женщина, - я буду первая спать подле нее. После Хтоша, конечно.
   "О как, - подумала Полина, - интригующий поворот".
   - Хорошо, - согласился мужчина. - А после этого приходи спать ко мне. Придешь?
   Полина посмотрела на всадницу. Ореховые глаза с зелеными искрами, странное треугольное лицо, две тонких косы непривычного зеленовато-русого цвета спускаются с висков на грудь, остальные волосы заплетены в косу, струящуюся по спине. Ближняя к Полине рука татуирована: растительный орнамент бежит с плеча к пальцам руки, которой женщина придерживается за плечо ящера. Кожаный жилет немного великоват, в пройму видно грудь. Ддайг усмехнулась, ответив взглядом на взгляд, и шлепнула ящера рукой по шее. Он шагнул чуть быстрее, унося всадницу из поля зрения.
  
   Приехав на встречу прессы с Асаной да Сиалан и ее избранником, Эгерт обнаружил в крае какое-то загадочное оживление, довольно достоверно замаскированное под бардак. Суетились досточтимые, угорелыми зайцами скакали чиновники всех уровней, телевизионщики сидели буквально на низком старте, собратья по перу старательно собирали самые мелкие сплетни... И за сутки до пресс-конференции все стало ясно: ждали магистра Академии Аль Ас Саалан. Официально - для проверки работы предстоятеля в крае, а реально, судя по тому, как вдруг подобрались и посуровели старшие полицейские чины, по душу то ли самой виконтессы да Сиалан, то ли ее жениха.
   Магистр прибыл за три дня до регистрации брака Асаны и Никиты в крае, так что имел все возможности присутствовать на масштабном торжестве. И, конечно, имел немало возможностей его испортить. Но случилось непредвиденное. Эгерт едва сумел войти во дворец бракосочетаний на Английской набережной, несмотря на пресс-карту и приглашение: жених ждал снаружи в очень большой компании. Компания по случаю праздника имела при себе флаги края, а вот дресс-код был вполне повседневным. Для байкеров. Господин Багриков выделялся на фоне своих друзей, одетых в черную кожу с нашивками, как чайка в стае воронов. Эгерт хмыкнул про себя, заметив, что свадебные традиции в крае все-таки меняются, если на женихе не черный смокинг, а пиджачная пара стального цвета, хоть и с белой сорочкой. И принялся снимать первую серию кадров.
   Появившийся "тигр" гражданской окраски "шоколад" оказался в поле зрения внезапно, но крайне кстати. Асана да Сиалан вышла из машины и пошла навстречу жениху, безупречная и сияющая. Началось закономерное столпотворение вокруг героев дня, Эгерт не стал в него включаться. Кадров бракосочетания уже завтра будет полно по всей сети, все, что будет происходить во дворце, не имеет никакого отношения к реальным событиям, а значит, есть целых сорок минут, чтобы выпить кофе в ресторанчике в сотне метров от общей толчеи и подойти к крыльцу дворца как раз к выходу жениха и невесты. Это было верное решение. Эгерт успел за три минуты до выхода новобрачных и смог пронаблюдать и запечатлеть всю сцену от начала и до конца, от прохода пары мимо построенного для них портала, к сожалению, не схваченного цифровой камерой, - впрочем, как и всегда, - и до отъезда пары на "тигре" невесты в сопровождении мотоколонны. Зато микрофон в видеокамере схватил то, что человеческое ухо не могло расслышать сквозь шум толпы: короткий диалог из всего двух фраз: "Асана, куда же вы? А праздник?" - "Мы к родителям Ника! Начинайте без нас!" До пресс-конференции оставалось двадцать с половиной часов.
   Эгерт решил не тратить время понапрасну и быстро ушел с набережной на Галерную. Там, за столиком в "Крокодиле", написал секретарю достопочтенного с вопросом, нет ли случайно возможности для интервью, получил ответ: "Разве что для неформального через четыре часа", - и попросил зарезервировать это время. Через два часа и сорок минут он был в приемной достопочтенного и выслушивал объяснения секретаря о том, как найти музыкальную школу, где достопочтенный сейчас вместе с сыном. Еще через сорок минут журналист ждал в холле. Достопочтенный Лийн вышел к нему сам и позвал в зал.
   - Вы должны это видеть, - сказал он тихо.
   Выключив комм, как и положено во время концерта, Эгерт пошел в зал за достопочтенным. Это действительно стоило видеть. Мальчик, выходящий на сцену со скрипкой в руках, был на вид обычным ребенком - клетчатая рубашка, джинсы, белая челка, темные глаза. Эгерт так и не понял, карие они или серые. Глеб Сиротин начал играть. Вальс Глиэра звучал невероятно чисто и точно для такого юного исполнителя, но удивило журналиста не это. Примерно с третьей музыкальной фразы по стенам зала побежали разноцветные блики, похожие на северное сияние. Эгерт мельком отметил для себя, что зал сидит замерев, как, впрочем, и он сам. И никто не фотографирует. Видимо, комм выключил не только он. Волшебство закончилось через две минуты, с последней нотой. Блики погасли, едва Глеб опустил смычок. Мальчик спустился в зал, сел рядом с отцом, прижался к нему плечом.
   - Четверть часа, и мы освободимся, - тихо сказал достопочтенный журналисту.
   Со сцены подводили итоги учебного года, зачитывали оценки, что-то говорили. Эгерт смотрел на мальчика, только что на его глазах творившего на сцене волшебство без всяких преувеличений, и не знал, что думать. Потом они вместе вышли на улицу.
   - Надень перчатки, - сказал достопочтенный Лийн сыну.
   Эгерт улыбнулся.
   - Не возразите против диктофона?
   - Главное, - очень серьезно сказал сааланец, - чтобы ваш диктофон не возразил против нас.
   - Мы не всей технике нравимся, - подтвердил Глеб.
   Рисковать диктофоном Эгерт не захотел и спросил, где отец и сын предпочитают уделить ему время. Достопочтенный назвал адрес кафе, объяснив, что Глебу после экзамена не мешало бы поесть. Эгерт достал комм, глянул в карту и увидел, что они в пяти минутах пешком от нужного места. Сев за столик с Сиротиными, он отказался от меню, попросил кофе и достал блокнот и линер.
  
   Э.А. Лев Станиславович, как вы можете охарактеризовать отношения саалан и местных?
   Л.С. Я бы сказал, что все неплохо, учитывая ошибки, совершенные всеми участниками событий. Так или иначе, отношения развиваются. Все больше землян соглашаются работать за звездами, все больше саалан остаются здесь трудиться и учиться. Империя получает новые знания, новые привычки и новые способы решения старых задач. То же самое происходит и с краем. Конечно, о полном доверии и беззаветной любви говорить еще очень рано, но торговать лучше, чем враждовать. Остальное наладится со временем.
   Э.А. Глеб, каково быть сыном достопочтенного?
   Г.С. Очень хорошо. Я вижу, как другим детям тяжело справляться с собой и понимать свое поведение, а у меня нет таких трудностей. Мне легко понимать их и себя, поэтому меньше помех в учебе и лучше получается с музыкой.
   Э.А. Нравится музыка?
   Г.С. Да.
   Э.А. Достопочтенный Лийн, поделитесь вашим мнением о наших религиях?
   Л.С. Христиане вызывают уважение. К сожалению, это не помогает нам их понять. Боюсь, этот труд будет долгим. Буддисты... У них хорошая медицинская традиция, отлично совместимая с нашими религиозными практиками, я не вижу проблем в межрелигиозных контактах в обе стороны. Индуисты слишком разные, чтобы можно было говорить о них в общем. Во всяком случае, подход вайшнавов к практикам мне близок. С шиваитами сложнее.
   Э.А. Глеб, какой веры ты придерживаешься?
   Г.С. Я исполняю заветы Пророка. Стараюсь исполнять.
   Э.А. Сам выбрал для себя Путь?
   Г.С. Да.
   Э.А. Глеб, а ты кем себя считаешь, землянином или сааланцем?
   Г.С. Я родился на Земле. Но мне будет лучше в Аль Ас Саалан. Я не могу сказать, что мой выбор будет хорош для всех, но для некоторых он точно верный.
   Э.А. Достопочтенный Лийн, что вы думаете о браке виконтессы да Сиалан с уроженцем и гражданином края?
   Л.С. Я считаю это хорошим событием. Найти любовь всегда хорошо, а если она взаимна, это счастье. Брак по взаимной любви - редкое везение. Я был бы рад за любого человека, которому досталась такая удача, но за нее я рад вдвойне. И за ее избранника тоже.
   Э.А. Зачем, по-вашему, им вообще нужен был брак? Саалан довольно легко относятся к морали...
   Л.С. Только не к морали, а к сексу. Мораль - это все общественные нормы в целом. Земляне относятся к морали гораздо менее уважительно, чем саалан, и я считаю, что именно с этим связаны их сложности в браке, в торговле и в дружбе. А секс - меньшее из того, что люди могут дать друг другу. Он не так уж долго помнится и слишком легко доступен, чтобы придавать ему какую-то особую ценность. Есть нечто гораздо более дорогое - нежность и доверие. Их отдают не всем. И даже не всем тем, с кем так легко переспать. Такое не купишь, не украдешь, не возьмешь ни обманом, ни силой. И ни с чем не перепутаешь. Это связывает не хуже общих денежных дел и дружеских клятв.
   Э.А. Глеб, ты в курсе истории твоего рождения?
   Г.С. Да, отец присутствовал при моем рождении, и мать оставила меня ему.
   Э.А. Что ты думаешь о ее поступке?
   Г.С. Я думаю, она была права, оставив меня отцу. Я двух учителей музыки сменил, пока ко мне привыкли. Отец по крайней мере знает, что делать с моими способностями. А она... (пожимает плечами). Я у нее был первый ребенок, да еще вот такой, разве она могла справиться со всеми сложностями? Если бы она меня растила, пыталась растить, плохо было бы и мне, и ей. Мы оба могли быть несчастными, если вообще остались бы живы. Правильно сделала, я так считаю. С отцом мне хорошо. Надеюсь, что и ей тоже хорошо.
  
   Оставалось еще несколько формальных вопросов, и интервью могло считаться готовым, остальное легко завершалось и согласовывалось по почте. Но ни о чем больше спросить достопочтенного в этот раз было не суждено.
   - Эгерт, - немного смущенно сказал достопочтенный, - перед началом нашей беседы со мной связался наместник края. Я сказал, что беседую с вами, и он пожелал вас видеть. Князь знает, что у вас при себе гаджеты, поэтому перейти порталом вы не можете, и за вами выслали транспорт. Они будут тут минут через пять-семь. Дождетесь?
   Что оставалось делать? Выбор был очевиден: свалять дурака, уйти и жалеть всю жизнь или получить аудиенцию у наместника края и возможность задать хотя бы два вопроса. Но все, конечно, пошло не по протоколу. Да и что когда шло по протоколу в случаях, отмеченных участием Димитри да Гридаха...
   Через полчаса Эгерт Аусиньш вошел в приемную властителя края. Строгий блондин в национальной сааланской одежде и шикарных серьгах, причесанный в японском стиле, предложил ему кофе и попросил подождать буквально две минуты, пока князь закончит разговор по скайпу. От кофе журналист отказался: две минуты не настолько большой срок, чтобы выпить горячую жидкость, не обжигаясь, да и вторая чашка подряд в возрасте за пятьдесят может преподнести плохой сюрприз. Как оказалось, решение было совершенно верным, потому что блондин с японской прической сказал, что можно проходить в кабинет, наместник уже ждет. Он сказал - "князь", но Эгерт понял.
   Взгляду журналиста открылась прямоугольная комната - не маленькая, но и не пугающих размеров. В сравнении с приемной, обставлена она была почти по-спартански: на двух стенах из четырех гобелены, на третьей - плазменный экран, камин с тремя креслами около него и пушистым шерстяным ковром на полу создают что-то вроде зоны отдыха. В углу у входа комнатный фонтан черного мрамора, состоящий из трех черных каменных чаш. В верхней из них в струе воды крутится матово-белый шар. Большой дубовый стол задвинут почти в эркер, на нем монитор компьютера, сдвинутый влево от рабочего места. Основное место на столе занимали бумаги. За столом сидел человек, все фото которого Эгерту были очень хорошо знакомы. Овальное лицо с четкими чертами, длинные волосы пшеничного цвета аккуратно зачесаны от висков и заплетены в косу, начинающуюся от самого лба, яркие вишнево-карие глаза, руки музыканта или ювелира...
   - Эгерт Урмасович, проходите, пожалуйста, - сказал наместник. - Мне очень интересно с вами побеседовать
   Эгерт подошел, взял предложенный стул. Задать вопрос он не успел.
   - Скажите, - задумчиво спросил Димитри да Гридах, - а в Сумгаит вы не попали по возрасту, верно?
   - Совершенно верно, - ответил Эгерт. - Меня не пропустили в пресс-группу, поскольку восемнадцати мне еще не было.
   - Об остальных ваших экспедициях я уже знаю, включая африканскую, - сказал наместник Озерного края. - Мне нравится ваш стиль изложения.
   - Благодарю вас, господин наместник. - Эгерт напрягся, предполагая какой-то гадкий сюрприз со стороны сааланского князя.
   - Пока еще не за что. Дослушайте.
   Усмешка наместника была еле заметной. Похоже, он собрался играть по-крупному. Эгерт молча смотрел в лицо сааланцу и ждал. Димитри да Гридах выдержал короткую паузу и спросил:
   - Эгерт Урмасович, хотите еще одно приключение в свою коллекцию?
   Это был первый раз, когда Эгерт порадовался расхожему мнению об уроженцах и жителях Прибалтики, якобы реагирующих на происходящее медленнее остальных людей.
   - Вы приглашаете меня за звезды? - спросил он медленно, делая нарочито большие паузы между словами.
   Князь да Гридах не торопясь наклонил голову.
   - На наш новый континент. Со мной, и... остальное я скажу вам после того, как услышу ответ.
   - Сколько времени у меня есть на сборы? - спросил журналист.
   - Это значит да? - уточнил наместник.
   - Это значит да, - подтвердил Эгерт.
   - Оставьте требование моему секретарю, - легко сказал сааланец. - Пишите все, что вам понадобится, начиная с белья и заканчивая чернилами. Там, куда мы отправляемся, не совсем Африка, скорее Индия или даже Бразилия. Планируйте поездку на месяц. Отправляемся через три дня.
   Эгерт встал, коротко наклонил голову, прощаясь, и вышел в приемную. Тратить время на ожидание подробностей он не стал, наместник ясно дал понять, что их не будет, по крайней мере, по эту сторону звезд. Ну что... бывало и хуже, решил он уже в приемной, склонившись над листом бумаги.
   На то, что Димитри да Гридах назвал требованием, Эгерт потратил около получаса. Отдав список секретарю, с удивлением услышал: "Вас ждут на инструктаж, пойдемте со мной".
   В небольшом конференц-зале на первом этаже резиденции, куда его привел секретарь князя, уже было два десятка землян и один сааланец. Объяснять землянам правила перехода по порталу за звезды доверили кому-то из сааланских монахов, судя по цвету одежды, не из высших звеньев иерархии. Сперва инструктор перечислил предметы, которые следует убрать из багажа и заменить. Под запись. В перечне оказались: любые гаджеты, все запаянные сосуды из стекла и пластика, включая медицинские ампулы и капсулы для перьевых ручек, целые сырые яйца, электрические батареи и накопители, чистые магний, натрий и калий, хлопушки, пиротехнические снаряды, патроны и другой боеприпас, фальшфейеры, бенгальские огни, газовые зажигалки, шампанское и газированные напитки, консервы в закатанных стеклянных банках и пластиковой упаковке. Затем рассказал про климат материка, на который отправлялась экспедиция. Во время этой части инструктажа Эгерт осмотрел группу, надеясь, что он не слишком заметно это делает. Похоже, гражданских, кроме него, тут не было. Военспецы и полицейские или офицеры внутренних войск. Все, похоже, довольно большие чины. Едва не скрестив взгляд с самым молодым из присутствующих, Эгерт понял свою ошибку и снова обернулся к лектору. Тот уже рассказывал про фауну материка, иллюстрируя свои описания голограммами, возникающими рядом с ним то на столе, то около стола, в зависимости от размеров существа или растения. Судя по увиденному, экспедиция направлялась прямо в Юрский период или его аналог. После фауны лектор перешел к устройству быта.
   - Почему вы не берете технологии у нас? - спросил кто-то из слушателей.
   - Некоторые берем, - возразил лектор. - Но не все. Мы везем генераторы и электродвигатели старого образца, без контролирующей электроники. Но везем немного, из-за сложностей с конденсаторами. Их приходится переправлять по частям и собирать на месте силами ваших специалистов. Что-либо более сложное, платы и микросхемы, не выдерживают перемещения порталом. Дизельные двигатели, как и бензиновые, ввозить бессмысленно, иначе мы были бы вынуждены занять несколько порталов только переброской топлива, а трафик перемещений и так очень плотный. Электролампочки и радиолампы готовыми ввезти мы тоже не можем, да и смысла в этом нет, проще сделать колбы силами наших магов уже на месте. Мы ввезли чертежи и технические требования к лабораторным сосудам, резиновые трубки и ртуть для насоса, создающего вакуум, производство уже развернуто. Провода на бобинах мы тоже пока еще ввозим и будем ввозить еще какое-то время. Металлы мы вернем вашему миру позже, когда месторождения по нашу сторону звезд будут найдены. Изоляция проводов создается на месте из нашего материала, амьернового и абаевого волокна. Результат получается промежуточным между пластиком и тканевой изоляцией, для нашего климата достаточно, по мнению ваших экспертов. Много не ввозим, постановка каждой плотины и генератора на ней превращается в политический вопрос, похожий на тот, решать который вы и отправляетесь. Из бытового мы ввозим арифмометры и ртутные термометры разных видов, они оказались удобны. Эти устройства безопасны за счет сниженного давления в колбе, они хорошо переносят перемещение порталом. Ваша концепция телефона нам не пригодится, у нас связь уже на вашем современном уровне, но на совершенно иных принципах. В том числе междугородняя и даже межконтинентальная. Мы купили азбуку Морзе, и беспроводной телеграф тоже, но для других целей, сегодня я не буду о них рассказывать. Ваш принцип звукозаписи безнадежно опоздал для нас, да и видео тоже. Мы приобретаем чертежи типографских станков, чтобы разработать то, что нас устроит, и приглашаем специалистов для участия в разработках. Я знаю, что некоторые дворяне ведут самостоятельные исследования, покупая знания у специалистов края, но их тема - личное дело каждого заказчика.
   - А сельскохозяйственная техника? - раздалось из-за спины Эгерта.
   - Рядом с нашей фауной? - хмыкнул досточтимый. - Вы это как себе представляете? Квам, выпряженный из плуга, развивает скорость до шестидесяти километров в час за три секунды. И даже если он не убежал от ящера, мы теряем всего лишь квама, у нас их много. А дорогая, громоздкая и неторопливая из-за мощности техника для ящера выглядит конкурентом за территорию. И человек в кабине имеет даже меньше шансов, чем в чистом поле. В поле, укатившись в борозду, он просто перестает быть виден, а так...
   - Спасибо, - мрачно сказали сзади. - Ясно.
   Досточтимый пристально посмотрел куда-то за Эгерта.
   - Чтобы предупредить следующий вопрос, - сказал он, - сразу сообщаю, что ваше оружие мы тоже ввозим, но только кремневые ружья. Припас к остальному невозможно ни переместить порталом, ни произвести на месте в нужном качестве. Все ввозимое оружие сейчас направляется в графство Сиалан в связи с нуждами этой земли. Если у вас больше нет вопросов, переходим к следующей теме. Насекомые земель Ддайг.
   Лектор повел рукой и над кафедрой запорхало и затрепетало пестрое многоцветье.
   - Как видите, - заметил он, - в основном это бабочки, но встречаются и кузнечики. Жуков мы пока не видели. Впрочем, леса еще почти не исследованы. Среди насекомых Ддайг многие ядовиты, но на наше и ваше счастье, все они довольно крупные и яркие. Главное - не трогать их и не пытаться употреблять в пищу. Ддайг едят их, но это не значит, что вам тоже можно.
  
   После инструктажа их проводили в другое здание и разместили в большой общей комнате, извинившись за неудобства. Никаких неудобств не заметил ни сам Эгерт, ни другие участники группы. Ему доводилось ночевать в условиях и похуже. Тут, по крайней мере, была кровать с чистым бельем, душевая, хоть и общая, но безукоризненно чистая, с новой сантехникой и свежим кафелем, зона отдыха с вай-фаем и плазменным экраном и даже зеленый уголок. Оказалось, что экспедицию разместили в казарме Охотников. Первое, что сделал Эгерт, осмотревшись и познакомившись, это вернулся к конспекту с инструктажа. Просмотрев перечень запрещенного, в котором все было названо в ряд без деления на категории и разделы, журналист решил, что можно не искать в ограничениях попыток пресечь распространение информации. Очевидно, решил он, имеются в виду какие-то технические граничные условия. Проверить эту гипотезу было совсем просто: нужно было всего лишь написать папе.
   Письмо ушло благополучно, ответ пришел через каких-то сорок минут, Эгерт едва успел досмотреть новостные ленты. Папа пожелал ему удачной поездки и попросил припасти сувениров, если уж не получится сделать фотографии. Получив ответ, журналист только усмехнулся. На то, чтобы добыть пленочный фотоаппарат, оставалось двое суток с небольшим. И нет никаких гарантий, что его отпустят свободно болтаться хотя бы по городу, не говоря уже о поездке в Санкт-Петербург. Попытку он все равно предпринял, прямо с утра. И ожидаемо обнаружил, что покидать территорию резиденции крайне нежелательно. Опекавший или охранявший экспедицию человек с лицом уроженца края сказал журналисту, что фотоаппарат и пленку стоило бы включить в требование сразу.
   - Но так уж и быть, - добавил он, - зайдите вечером к начальнику охраны. Если вам повезет, то он передаст фотоаппарат и пленки к нему.
   Эгерт всмотрелся в лицо собеседника и вспомнил имя: Станислав Кучеров.
   - Как дела у вашей сестры? - не удержался он от вопроса. - Она сейчас что-нибудь пишет? Есть новые полотна?
   Кучеров улыбнулся:
   - Спасибо. Когда вы вернетесь, у нее будет выставка в Петербурге, приходите.
  
   Следующее утро прошло в обычной бестолковой возне, предшествующей всякой поездке: разбор и сбор личной укладки, проверка недостающего, поиски замены неподходящему и попытки добиться относительного удобства пользования каждым элементом багажа. Эгерт еще и пытался приноровиться к антикварной пленочной камере ФЭД - хорошо хоть, с курковым взводом - и это заняло его до самого обеда. А после обеда за ним пришел сааланец в имперской гвардейской форме и сказал, что его ждет князь.
   Кабинет был тот же. По сравнению с пафосным официальным кабинетом в Адмиралтействе, принадлежавшим еще предшественнику Димитри, почти домашний. По сравнению с приемной, служившей заодно личным архивом, а иногда и конференц-залом, не такой уж и большой. По сравнению с приемной в Адмиралтействе - теплый, как и приемная наместника в резиденции.
   - Эгерт Урмасович, проходите, пожалуйста, - негромко сказал Димитри да Гридах, откладывая очередные бумаги и указывая на стул рядом со своим рабочим столом.
   Эгерт занял предложенное место и посмотрел на наместника края.
   - Мне кажется, - не спеша сказал тот, - лучше всего будет объясниться сейчас, за звездами может не найтись времени.
   - Глядя на группу, - Эгерт позволил себе улыбку, - можно решить, что планируется довольно активная программа. В Москве все эти люди могли уже быть в званиях не ниже подполковника, судя по опыту и подготовке.
   - Да, могли бы, - согласился наместник. - Но по сумме причин они предпочли стать независимыми подрядчиками, частными военными компаниями. В их системе званий я уже даже не пытаюсь разобраться, да это и неважно. Взятые на себя обязательства они выполняют четко, их условия прозрачны и понятны, остальное - их внутреннее дело. Вы видели представителей трех групп из пяти существующих в крае. Все три группы будут участвовать в экспедиции, в которую я вас пригласил.
   - А какова цель экспедиции, господин наместник? - спросил журналист. - И какую роль в ней вы отводите мне?
   Димитри да Гридах сцепил пальцы и положил руки на стол.
   - Эгерт Урмасович, я не предлагаю вам ничего нового для вас. Вы же независимый журналист, верно?
   - Надеюсь, что так, - улыбнулся Эгерт.
   - Я и хочу от вас независимого описания экспедиции, в которую вы приглашены как журналист. Мне нужен честный репортаж, который будет опубликован в любом уважаемом зарубежном издании.
   - Господин наместник, о чем именно должен быть этот репортаж? - осторожно осведомился Эгерт.
   - О поисково-спасательной экспедиции, - наместник наконец расцепил пальцы и сделал руками короткий жест, мол, все очевидно, говорить не о чем.
   - Кто-то из ваших пропал на новом континенте? - сочувственно спросил журналист.
   - Скорее уж из ваших, - еле заметно вздохнул наместник. - Полина Юрьевна Бауэр.
   Это было шокирующее заявление, с какой стороны ни смотри. В крае Полину Бауэр не то чтобы похоронили, но ее имя после суда в Исанисе стало неудобосказуемым. Как и предсказывали все, начиная с Марины Лейшиной, посвятившей теме несколько публикаций, размещенных на сайте "Света в окне", ее переезд за звезды даже не вызвал охлаждения отношений между краем и мировым сообществом. Во-первых, дальше было просто некуда, во-вторых, Полина Бауэр все равно больше не котировалась как фигурант. Ее ситуация выглядела типичным положением сыгранной карты. Что бы ни произошло с ней теперь, событием это в любом случае не станет. Вот, оказывается, уже и произошло. Потерялась на новом континенте далекой планеты по другую сторону звезд. И сейчас, когда избавиться от этой неудобной и несговорчивой женщины проще, чем окурок выкинуть, наместник отправляет за ней поисково-спасательную экспедицию, собранную из лучших сил края. Эгерт смотрел в лицо сааланцу и пытался понять, какой смысл тот вложил в свое заявление.
   - У меня есть личная просьба, - продолжил Димитри да Гридах, будто не замечая взгляда в упор. - В ваших репортажах уделите особое внимание политике Академии.
   - Какое именно внимание? - уточнил Эгерт.
   - Пристальное, по возможности, - невозмутимо ответил наместник. - Но экспедиция и ее результаты, конечно, прежде всего.
   - Независимое мнение? - переспросил Эгерт снова.
   - Совершенно верно, независимое, - подтвердил Димитри да Гридах.
   - Тогда почему вы меня обеспечиваете экипировкой и довольствием?
   Эгерт не мог не задать этот вопрос. Второго дна теперь он совершенно не хотел, это бы не только испортило поездку, но и поставило под вопрос его репутацию свободного журналиста.
   - По самым практическим причинам, - улыбнулся наместник. - Безопасность портала. Я хочу точно знать, что в портал даже случайно не попадет ничего опасного. Чего только люди не забывают в карманах и на теле. Один турист, представляете, забыл вынуть из уха слуховой аппарат. Хорошо, что его досмотрели второй раз перед тем, как открывать портал, могло выйти очень печально для нас всех.
   - В таком случае почему я? Независимых журналистов в мире достаточно. Русским языком владеет довольно большая часть профессионального сообщества. У вас был большой выбор, а меня, насколько я знаю, недолюбливают не только службы безопасности края, но и ваши соотечественники... - Эгерт пытался добиться ясности, но сааланец все время уходил от ответа. Довольно изящно, кстати.
   - Потому, Эгерт Урмасович, что вы следили за ситуацией в крае со дня аварии на ЛАЭС, и если уж и попытаетесь домыслить за Полину Юрьевну что-либо, то ваши построения будут по крайней мере близки к истине.
   - Вот как... - медленно произнес журналист.
   - Да, именно так, - кивнул наместник. - А теперь вам стоит поспешить в конференц-зал, начинается следующая часть инструктажа.
  
   В конференц-зале, куда Эгерт пришел в сопровождении дежурного гвардейца в зеленой форме, намечалось классическое развлечение перед любой интернациональной экспедицией в сложный район - знакомство с переводчиками. Какого свойства люди обычно оказывают экспедициям подобные услуги, Эгерт знал очень хорошо. По большому счету, традиция была общемировой и с девятнадцатого века не менялась. С разведчиками работали или монахи, случайно знающие язык, или такое отребье из аборигенов, с которым соотечественники не желали иметь никаких дел. В случае экспедиции, отправляемой Димитри да Гридахом, имели место оба варианта. Они сидели на стульях около флипчарта - монахиня из саалан, кудрявая смугловатая блондинка в короткой серой рясе, узких штанах и невысоких мягких сапожках, и... и эльф. Фотографии воспитанницы наместника Эгерт видел, так что не очень удивился, но ощущение реальности на секунду уплыло и у него. Остальные просто молча смотрели на переводчика с ддайгского. Даже красотка в сером, у которой были все шансы выбить присутствующих из равновесия и спровоцировать серию незаметных мечтательных вздохов, потерялась на фоне этакой экзотики. Остроухий слегка раскосый парень в кожаных штанах и узорчатом жилете поверх тонкой хлопковой футболки с длинными рукавами, казалось, не чувствовал никакой неловкости под взглядом двух десятков пар глаз. Он невозмутимо встал с места и сказал на хорошем русском:
   - Здравствуйте. Меня зовут Кесеш, я ваш переводчик и проводник по Ддайг. Ддайг выглядят как я. А об их обычаях мы сейчас будем говорить.
   За ним представилась монахиня. Она назвала свое имя - Нимеан, - сказала, что свободно владеет русским и ддайгским, что на Ддайг прожила пять лет и сейчас вызвана в край специально для сопровождения группы, собранной наместником. А дальше они вдвоем начали очень плотно и подробно рассказывать, что именно ждет группу по ту сторону звезд. Так плотно, что вставить вопрос удалось только на двадцатой минуте. И не Эгерту.
   - А где карта? - спросил сосед Эгерта слева. - Она вообще есть?
   Переводчики переглянулись.
   - Есть, - с непроницаемым лицом сказал Кесеш. - Там, за звездами. Здесь нельзя.
   Вечером в комнате сплетничали и делились прогнозами и мнениями. Эгерт с удивлением узнал, что цель экспедиции будет названа только по ту сторону звезд. А хотя бы имя человека, которого предстоит найти живым или мертвым, известно только ему. Его собственной позиции это не изменило: он молчал и слушал, а не говорил. Ну и еще немного расспрашивал. Люди оказались очень интересными.
   - Я ушел, когда понял, что довольствие больше не индексируют, рядовой и генерал получают одинаково. Сразу подал рапорт и ушел.
   - Из-за денег? - спросил Эгерт. - Семья, да?
   - Нет семьи, - отмахнулся собеседник. - Но иметь дело с финчастью, которую внезапно заставили думать и работать, а не подгонять цифры под результат, я не хотел даже в теории. Через полгода анонсировали продолжение веселья в виде корректирования начисления боевых по каким-то неизвестным коэффициентам участия. Когда до всех дошло, что обучение фактически перестали оплачивать, мы уже успели создать свою ЧВК. Что происходило у оставшихся в рядах, я даже представлять не хотел бы.
   - И вот что интересно, - вступил в разговор тот самый сосед слева, - контракт с ЧВК администрация империи понимает и приветствует. Но что делать с регулярными частями, не в курсе до сих пор. В результате вся работа военного ведомства выполняется ЧВК и ЧОПами, а задачи попроще чиновники империи отдают своим личным службам безопасности.
   - То, что от регулярной армии осталось к сегодняшнему дню, - заметил кто-то, лежащий на койке, - действительно неприменимо даже для подметания плаца. Нельзя, правда, сказать, что не их же стараниями, но факт есть факт...
   Мнение, рвущееся наружу, Эгерт оставил при себе. Он начинал понимать Алису в полной мере. Потом обсуждали услышанное от Кесеша и Нимеан. Эгерт даже поучаствовал в споре, объясняя, почему сравнивать любые действия в поле с аналогичными в условиях Руанды и Конго не вполне верно и лучше ориентироваться на афганские аналоги, если вообще не на Монголию. Его версию разодрали в клочья впятером. К чести оппонентов, не особенно глумясь над штатским. Собственные гипотезы никто из пятерых выдвинуть не успел: начальник экспедиции предложил использовать ночь по назначению, мягко намекнув на уже наступивший отбой.
  
   Утро началось с места в карьер. Очень легкий завтрак с обещаниями второго приема пищи по ту сторону звезд и объяснениями причин, по которым в портал не стоит идти на слишком уж полный желудок, стремительные и очень четкие сборы под присмотром руководителя экспедиции Артема Сосновского, погрузка в автобус, катер до Валаама, сааланский храм, серый, гулкий и пустой внутри, молочно-белое окно, в которое надо сделать шаг, когда назовут имя, такой же храм с другой стороны, только свет в окно льется не белесо-стальной, как весной на Северо-Западе, а золотисто-зеленый, как на Кипре или во Флоренции.
   - Уже прибыли? - спросил журналист неловко, озираясь и присматриваясь.
   - Еще не все, - ответил наместник. - Эгерт Урмасович, пройдите пять шагов вперед, пожалуйста.
   Эгерт подчинился и услышал за спиной негромкий хлопок, как от встряхнутого полотна, и "ох ничего себе!" очередного участника экспедиции. Отойдя к стене, он принялся наблюдать за процессом встречи прибывающих. Люди выходили из молочно-белого тумана приблизительно раз в пятнадцать секунд, насколько можно было определить без часов. Руководитель экспедиции, учтя опыт с Эгертом, сразу командовал "пять шагов вперед", а затем направлял переместившихся на свободное место у стены. У невысокой колонны, завершающейся сложной мозаикой из драгоценных камней, стоял Димитри да Гридах и что-то с этой мозаикой делал. Наконец, прибыл последний, и Сосновский подошел к наместнику, остановившись в уставных трех шагах.
   - Господин наместник, экспедиция прибыла. Все на месте.
   - Очень хорошо, Артем Валерьевич.
   "Феноменальная все-таки память у сааланских аристократов", - подумал Эгерт. "И решительность тоже", - добавил он мысленно, услышав следующую фразу наместника.
   - Итак, ваша задача состоит в следующем. Досточтимый этого храма должен был сопровождать в Дегейну, наш основной город на этом континенте, гражданку края Полину Юрьевну Бауэр вместе с ее приемной дочерью. До Дегейны они не дошли. Досточтимый сейчас около храма, вы сами его опросите, или сперва дадите мне с ним поговорить?
   Сосновский наклонил голову вбок.
   - Господин наместник, давайте начнем с вашей характеристики этого человека. Что вы можете про него сказать? Что может про него сказать кто-нибудь?
   - Кто-нибудь сказать точно может, - ответил Димитри да Гридах. - Я могу вызвать достопочтенного, это старший представитель Академии на Ддайг, он ответит на все ваши вопросы.
   - Давайте начнем с начала, - предложил Сосновский. - Каким образом ваша Академия может иметь отношение к Полине Юрьевне и к самому факту ее исчезновения? И какое отношение к Академии имеете вы?
   - Я? - хмыкнул Димитри, - К счастью, никакого. Я светский маг и представляю здесь императора, а не магистра Академии.
   - А почему "к счастью"? - поинтересовался руководитель экспедиции.
   - Я могу рассказать вам всю историю наших злоключений на новых землях, начиная с аварии на ЛАЭС, и доказательно объяснить, что к каждому прискорбному случаю имели отношение маги Академии. Нет, не все они таковы, но общая политика выходит... - наместник поморщился, припоминая слово, - как это... деструктивной, вот.
   - К конкретному происшествию, по-вашему, маги Академии тоже имеют отношение? - вежливо справился Сосновский.
   - Непосредственное, - раздраженно заметил наместник. - Именно досточтимый этого храма должен был сопровождать Полину Юрьевну в Дегейну, а вместо этого повел ее с собой в поселение, где они и встретились с ордой.
   - Какие у нас полномочия при общении с этим досточтимым?
   Наместник ненадолго задумался.
   - Я попросил бы не применять физических мер без нужды. Остальное на ваше усмотрение. И не в храме, конечно. В принципе, я могу и сам с ним поговорить при вас, но решать вам.
   Сосновский продумал секунды три и задал следующий вопрос.
   - Есть ли у досточтимых какие-либо запреты или ограничения на общение с людьми из-за звезд, то есть с нами? И есть ли что-то из известных нам правил данного, хм, цеха, что нам следует знать до разговора?
   - Ограничений и запретов никаких нет, Артем Валерьевич, но есть определенные правила. Согласно им, в первую очередь обсуждаются намерения и чувства, а действия и результаты всегда оказываются вторым вопросом.
   - И последний вопрос. Зачем здесь журналист?
   Наместник улыбнулся.
   - Артем Валерьевич, от ваших коллег не добьешься лишних двух слов. А мне очень нужно, чтобы вся история инцидента оказалась в прессе, от этого зависит репутация Полины Юрьевны.
   - Спасибо, - коротко кивнул руководитель экспедиции. - Ясно. Давайте теперь поговорим с ним.
   Димитри да Гридах церемонно указал рукой на двери храма.
   - Наружу, - распорядился Сосновский.
   За дверями храма было лето. Очень жаркое, примерно испанское или кипрское.
   Во дворе наместник попросил Сосновского остановиться и подозвать остальных. Экспедиция немедленно построилась тремя группами, но тут же, по знаку наместника, образовала плотный круг, состоящий из трех рядов.
   - Давайте договоримся об обращениях, господа, - негромко сказал он. - Воинских званий, понятных мне, у вас нет, а у меня нет отчества. У нас оно вообще редко бывает и не считается признаком благополучного детства. Поэтому предлагаю сразу перейти на европейскую этикетную норму, она аналогична нашей. Так нам всем будет удобнее. Совсем удобно было бы на "ты", но прожив на Земле десять лет, я не надеюсь.
   - Принято, - ответил Сосновский. - Где ваш... фигурант?
   - Ждут вот там, - наместник указал на навес неподалеку, под которым виднелись две фигуры.
   - О, тенечек! - оптимистично заметил кто-то.
   Из мебели под навесом предлагались только мешки с сеном. Зато много. Экспедиция их проигнорировала, и двум мужчинам, одетым в серое, тоже пришлось подняться. Димитри обратился к одетому в более светлую короткую рясу, еле закрывающую колени.
   - Достопочтенный Ожье, я привел людей, которые будут исправлять ошибки твоего этого... укропчика... сельдерейчика. Пусть он расскажет им все, как было.
   Взгляд, подаренный им монаху в более темной рясе, не обещал тому ничего хорошего.
   Ожье начал отвечать на сааланике, Сосновский поморщился.
   - Нимеан! Не поможешь?
   Переводчица сделала шаг к нему и быстро заговорила:
   - Димитри, ты мог бы спросить его сам, зачем такой позор? У людей Нового мира и так никакого уважения к Академии.
   Эгерт мимо воли усмехнулся. Нимеан уже переводила реплику наместника.
   - Ожье, вообще-то, они ищут свою соотечественницу. И я не намерен им мешать.
   Снова заговорил монах, и у Нимеан стали круглые глаза.
   - Я напишу магистру, Димитри. И потребую прекратить бесчестить Академию.
   Наместник приподнял брови, небрежно пожал плечами и высказался:
   - Напиши, будь добр, - перевела Нимеан. - Заодно расскажи, как твой подопечный привел прямо в руки ддайг женщину, которой император еще не выплатил долг.
   Монах в светлом отступил в сторону с очень недовольным лицом, и Димитри да Гридах, который недавно попросил называть его просто по имени, сказал:
   - Артем, работайте. Вам больше не помешают.
   Дальше было очень быстро и удивительно дружелюбно по отношению к провинившемуся попу. Наблюдая работу русских военных, Эгерт чувствовал смесь восхищения и зависти. Ни разу не обвинив досточтимого и не повышая голос, задав не больше трех десятков вопросов, они собрали всю картину произошедшего. После серии стремительно следовавших друг за другом, как пулеметная очередь, простых вопросов: "чего ты хотел, когда туда пошел?", "а он чего ждал?", "а они что думали?", "а она что решила?" - трое офицеров, проводивших опрос, дружно развернулись к Димитри.
   - А карта все-таки будет? - спросил один.
   - Вы обещали консультанта, это все еще в силе? - уточнил другой.
   - Почему отряд собрали такой маленький? - осведомился третий.
   "Просто Димитри" примирительно улыбнулся.
   - Давайте по порядку, - и картинно повел рукой.
   В воздухе заколыхалось нечто похожее на тюлевую занавеску, почему-то горизонтально лежащую на высоте примерно полутора метров от земли. На занавеске проявились цвета - зеленый, голубой, желтый, - и Эгерт вдруг понял, что видит географическую карту.
   - Руками лучше не трогать, - предупредил наместник. - Может быть больно.
   Экспедиция подтянулась поближе к карте.
   - Мы вот здесь, - сказал Димитри, и на излучине реки вспыхнула белая точка. - Вот храм, из которого мы вышли. Ниже по течению Дегейна, большой город саалан. Там живут и некоторые ддайг.
   - Кланами или семьями? - осведомился один из офицеров, говоривших с досточтимым.
   - Чаще семьями, кланов немного, - ответил наместник.
   "Димитри, его зовут Димитри, - одернул себя Эгерт. - Это в крае он наместник, а здесь..."
   - А ваше положение здесь каково? - спросил Сосновский. - Я хотел бы понимать объем наших полномочий.
   - Я здесь вице-император, - доброжелательно сказал Димитри да Гридах. - Полномочия у вас... пожалуй, почти абсолютные. В рамках доступного мне и с учетом моих интересов и целей. Предлагаю обсудить остальное в моем доме в Дегейне. Во-первых, я обещал вам нормальный завтрак, во-вторых, жить вам все равно предстоит там, а переместиться сюда порталом - дело четверти часа. В-третьих, вы хотели встречу с консультантом и вряд ли беседа будет короткой.
   В землю рядом с навесом воткнулась стрела. Вице-император не спеша повернул голову.
   - Кесеш, - проронил он негромко.
   Переводчик вышел из-под навеса, осмотрел стрелу, не прикасаясь.
   - Это прислал Хтош, - отчитался он. - Цвета его. Тут письмо. Два письма.
   - Принеси, - распорядился Димитри, просто Димитри.
   "Интересно, различает ли он вообще собак и людей, когда обращается", - подумал Эгерт.
   Тем временем вице-император, получив стрелу в руки, начал разбирать ее на части и уже наполовину отмотал с нее какой-то тонкий алый шнур с ввязанными в него нитями других цветов. Среди вплетений преобладали бирюзовый и зеленый, но были и другие. Под шнуром оказался маленький, размером с половину почтовой открытки, листок бумаги. На одной его стороне красовалась фотография огурцов. Другую вице-император прочел, едва размотав шнур, и передал Сосновскому. Тот внимательно осмотрел листок с обеих сторон и спросил:
   - Ее почерк? Чем она писала?
   - Чернушкой, скорее всего, - рассеянно ответил Димитри, изучая шнур. - Такой тонкий стручок с лиловым соком. Безвредный, сильно красящий. Используется для татуировок.
   - Эгерт, будешь фотографировать? - буднично спросил Сосновский.
   - Да, - ответил журналист, извлекая из чехла фотоаппарат. - Да, конечно.
   На листке было меньше десятка слов и рисунок.
   Здравствуй. Мы обе в порядке. Тут хорошо, красиво, спокойно.
   И летящая бабочка.
   - Саша, изучи, - распорядился Артем Сосновский.
   Саша, уже успевший повязать на короткие рыжие волосы вискозную камуфляжную бандану, взял листок в руки.
   - Написано на ровной гладкой поверхности. Все буквы стоят отдельно. Штрихи мелкие, писала непривычным... хм... пером. Строчки ровные. Ни нервов, ни спешки не вижу.
   - И все это, зная ее характер, не значит ровным счетом ничего, - вздохнул вице-император, забирая листок.
   - Кое-что все-таки значит, - возразил аналитик. - Мертвые писем не пишут. И поскольку письмо сюда доставили, вероятнее всего, убивать ее у них резона нет.
   - Я вот чего не понимаю, - проговорил второй аналитик, Анатолий. - Вопрос с этими налетами можно было бы решить давным-давно. Ну пусть не нашими силами, но есть москвичи, если уж вас европейцы и американцы чем-то не устраивают.
   Эгерт замер, увидев выражение лица Кесеша. Такую же задумчивую нежность он видел в глазах человека, зачищавшего со своим подразделением район Сараево после очередной атаки сепаратистов. Прямо перед началом операции. Переводчик улыбнулся.
   - Я один и могу немного, - сказал он с мягким мяукающим акцентом, - но не хочу, чтобы ты заблуждался, думая, что ддайг - легкая добыча.
   Он вышел из-под навеса, присел на корточки и выбил ладонью по земле странную рваную дробь. С полминуты ничего не происходило, а потом на площадку перед храмом стали стекаться ящерицы. Очень много ящериц. Они покрыли высохшую глину площади пестрым узорчатым ковром за считаные минуты и продолжали прибывать.
   Эгерт схватился за фотоаппарат. Переводчик все с той же нежной и задумчивой улыбкой смотрел на аналитика.
   - Отпусти зверье, - добродушно, как ребенку, предложил ему Сосновский. - Жарко же. Чем они виноваты?
   Переводчик удивленно глянул на него и, видимо, собрался командовать своей чешуйчатой армии отбой тревоги. Эгерту пришлось остановить его ради кадра в коллекцию. Пока журналист щелкал затвором, Димитри объяснял Сосновскому, что развернувшаяся сцена - сущие мелочи для любого из народа ддайг, как для любого из бойцов отряда поймать брошенное яблоко. Сосновский слушал, глядя на носки берцев. Потом внимательно глянул на вице-императора.
   - То есть просто новая земля вас не устроит? Вам нужны договоренности с ними?
   Димитри вздохнул.
   - Артем Валерьевич, давайте все же переместимся ко мне. Вам всем давно пора поесть, консультант ждет... Кесеш, отпусти ящериц, им действительно жарко. Надеюсь, вы закончили, Эгерт?
   Как можно было закончить и убрать фотоаппарат, видя, что переводчик лег на землю и позволил ящерицам забраться на себя? Как можно было не попытаться запечатлеть на пленку процесс постановки портала и переход? Эгерт щелкал затвором и взводил курок, пока пленка не кончилась. Экзотика ведь не бывает по заказу, что-то чудесное есть вокруг нас всегда, повернись, присмотрись - и вот он, твой единственный шанс, твой уникальный кадр, твой счастливый случай...
   - Эгерт, вы идете с нами или хотите остаться здесь? - доброжелательно справился вице-император.
   - Прошу прощения, - ответил журналист, вращая ручку перемотки. - Пленку нужно было отснять полностью, во избежание засветки, а то мало ли... в кассете надежней.
   - А, ну да, конечно, - согласился Димитри. - Входите, уже можно.
   По ту сторону был холл особняка, напомнивший Эгерту резиденцию в Приозерске. И светлый коридор из розового камня. И большая столовая с огромными окнами в сад. И накрытый стол для завтрака на тридцать человек.
   Эгерт уже знал о сайни, но все равно ему было не по себе. Конечно, эти существа совершенно не похожи на крыс, больше они напоминают бобров или нутрий. И к грызунам у Эгерта никогда не было никакой антипатии: как многие мальчишки, он даже держал крыс в школьном возрасте. Просто сложно было осознавать, что подающее блюда за обедом существо, покрытое жестким бурым мехом, - разумное и может разговаривать. Судя по выражениям лиц офицеров за столом вице-императора, им тоже было не по себе, пока завтрак не закончился. Спокоен был только новый человек, которого Эгерт ранее не видел. Димитри представил его как консультанта, когда все садились за стол. На вопрос о предпочитаемом обращении он предложил с сухой усмешкой: "Зовите дедушкой". Потом посмотрел на Эгерта и добавил: "Или дяденькой, если удобнее". После окончания трапезы сайни убрали посуду и скатерть, и Димитри объявил начало совещания. Эгерт почувствовал, как на нем скрестились неодобрительные взгляды всех, присутствующих в комнате, кроме хозяина дома. Вице-император обвел взглядом собравшихся и негромко сказал:
   - О ходе экспедиции будет самый подробный отчет в европейской прессе. Эгерт Урмасович приглашен мной лично именно ради этого. Если с организационными вопросами мы закончили, то к делу.
   - Давайте к делу, - невозмутимо произнес дедушка, то есть дяденька. - Прежде всего, хочется знать ваше мнение о случившемся.
   Вице-император развел руками:
   - Эта коллизия меняет все мои планы на освоение континента. Мало того что мы опять на грани скандала с мировым сообществом Земли, так еще теперь мне надо как-то договариваться с ддайг.
   - А что вы делали с ними до этого? - поинтересовался дяденька, он же дедушка.
   Димитри пожал плечами.
   - Гоняли их от своих поселений или делали вид, что их нет. Честно говоря, я планировал и даже начал готовить большую склоку в их элите, если это можно так назвать. Рассчитывал, что они сами перегрызутся и развяжут мне руки. Но теперь, после случившегося, расстановка сил поменялась очень серьезно, и все мои приготовления пошли прахом.
   - А что случилось точно? - спросил Сосновский.
   По паузе перед ответом вице-императора было понятно, что случившегося много, и все неприятное.
   - Начну с того, что ддайг в первый раз за все время наших стычек с ними взяли пленных. Продолжу тем, что орда, пошедшая в центр плато Сагайдан, имеет планы закрепиться там и осесть. Это делает их даже более серьезным политическим фактором, чем королевский дом Ддайг. Можно продолжать не замечать Фианн, вдову короля Кодры, Умру, ее племянника, и Югек с мужем, родню покойного Кодры, но делать вид, что не существует Хтоша, после этого инцидента вряд ли удастся... Хотя изначально он казался наименее серьезным фигурантом. Он претендовал всего лишь на Сагайдан, а не на всю землю от океана до дальнего берега Кеи и снежных вершин за Сагайданом.
   - А в чем с ним проблема? - не понял Сосновский. - Орда как орда. Думаю, нас на них вполне хватит. Если вы не уверены - ну, усильте отряд.
   Димитри покачал головой.
   - Даже если вам хватит сил и умения смести именно их, это развяжет войну. Причем не только со всеми группами племен, населяющих Ддайг. Нам придется воевать и с их родичами в Даргане, а это наши непосредственные соседи на материке Герхайм. И это будет крайне неприятная для нас война, в которой вы, Артем, при всем уважении к вашим возможностям и возможностям наших людей, ничем не сможете мне помочь. Если такое случится, это будет война магов. Более того, это будет война магий. В ней не будет победителей. Чтобы вам были понятнее ставки, представьте себе ситуацию, когда в ответ на атомный удар следует распыление вируса бубонной чумы. Только здесь схлестнутся взбесившиеся стихии и взбунтовавшийся мир растений и животных. То, что показал вам Кесеш, практически ничто по сравнению с возможностями дарганских ддайг, и эти возможности получает Хтош, заняв Сагайдан. Ради них он и старается. Причем дело не в самом плато, а в праве повелевать животным и растительным миром территории. Это право будет у Хтоша, как только подарок, врученный ему Полиной Юрьевной, прорастет. Реализация этого права в полной мере - вопрос нескольких лет, но значительная часть возможностей проявится сразу.
   - Так вам нужна война, или вы хотите построить нормальные отношения с ними? - осведомился дедушка, то есть дядюшка.
   Назвать этого пожилого и, видимо, очень опытного спеца "дяденькой" Эгерт не смог: весь его опыт жизни в Европе и Америке восставал против такого амикошонства. С точки зрения европейца, подобное было бы равнозначно попытке ляпнуть этому старику "чувак". И Эгерт изобрел компромисс: старик стал "дядюшкой". Ему, впрочем, этикетные сложности журналиста были до фонаря: он ждал ответа Димитри.
   - Зависит от конечных целей Хтоша, - вздохнул вице-император. - А он эти цели пока не заявлял. Мы знаем его как основного врага нынешней королевской семьи ддайг. Будь у них мир, я был бы рад сотрудничеству. Так влиять на растения и животных, как это делают ддайг, мы, саалан, не можем. У нас другие методы, они хороши на коротком отрезке времени, но требуют постоянного внимания и продолжения участия в процессе. И на Ддайг все шансы построить такое сотрудничество у нас имелись. Нужно было только убрать их королевскую семью и убедить вождей племен принять нашу помощь. По отдельности кланы и супружеские пары с детьми охотно шли под мое покровительство, и я вполне мог обеспечить им спокойную и достойную жизнь. Конечно, не на Ддайг.
   - Что помешало вам договориться с Хтошем сразу? - спросил аналитик Анатолий.
   Димитри невесело улыбнулся.
   - Мы договорились сразу. Его не касаются дела саалан, пока саалан не касаются его дел. И он со своими вел себя тихо до тех пор, пока рядом с храмом не возникло наше поселение.
   - Возникло? - уточнил аналитик Александр. - Само? И два часа пешком - это "рядом"?
   - Достопочтенный настоял, - нехотя уточнил Димитри. - Храм требует рук... Пешком, кстати, не обязательно. Порталом гораздо быстрее. Прыжок всего один, и он короткий.
   - А сколько простояло поселение? - поинтересовался Сосновский.
   - Три года, - ответила Нимеан, не поднимая взгляда.
   - Понятно, - сказал Сосновский. - А с девочкой что? С приемной дочкой Полины Юрьевны?
   - Ее нашли у храма четыре года назад, - задумчиво сказал Димитри. - Наших года. Ваших, получается, шесть. Привели ко мне, как приводят всех таких сирот. С ней было непросто, и через год я перевез ее в другой свой дом, на Кэл-Алар. Там стало полегче. А потом получилось так, что Полина Юрьевна оказалась у меня в гостях, и они подружились.
   - То есть ребенок скорее всего из группы племен Хтоша, так? - предположил аналитик Анатолий.
   - Вероятнее всего, - согласился вице-император.
   - Ну что же, - сказал аналитик Александр. - Картина складывается такая. Вас попытались спровоцировать. Война вам невыгодна, но действуя своими силами, вы могли получить только ее. Провокация вышла слишком удачной, и Хтош получил больше, чем рассчитывал. И теперь он пытается реализовать полученное, пока никто не успел возразить.
   Димитри молча кивнул, соглашаясь с описанием.
   - Хорошо бы еще понять, зачем ему Полина Юрьевна, - заметил Александр. - К сексуальному насилию ддайг не склонны, судя по всему уже сказанному. Да Хтош и не отдал бы поселянок, имей орда эти интересы. Там точно были помоложе и посимпатичнее Полины Юрьевны.
   - Заложница? - предположил Сосновский. - И не объявил условий напрямую, ожидая, что его и так поймут?
   - Как ни верти, она роскошный козырь для Хтоша, - высказался Анатолий. - Во-первых, он может подкусить Димитри, поскольку они совершенно точно лично знакомы.
   На его виноватый взгляд после этой фразы вице-император ответил улыбкой и кивком. Аналитик, поняв, что нарушение субординации не сочтено серьезной проблемой, развил мысль.
   - Знает ли Хтош, как именно будет подкусывать, это вопрос, но для нас, а не для него. Пока они пробирались по плато до этого озера... думай - не хочу, короче. Во-вторых, у него перед своими шикарный артефакт, считайте сами. Женщина из-за звезд, ставшая приемной матерью девочки явно из его группы племен. И именно она вручила дар, позволяющий Хтошу взять плато по законам Ддайг. Не знаю, верит ли он сам в эту пафосную муть про родство через усыновление девочки, но политически ход безупречный. Кроме того, насколько лично я понял услышанное, Хтош получил сакральную мертвую, пришедшую из-за звезд и вручившую дары. Он может теперь заявлять права на землю и власть наравне с королевой Фианн, если не в приоритете. У нее-то, кроме положения вдовы короля, никаких аргументов.
   - Фианн настоящее имя? - поинтересовался еще один офицер, Олег. - Какое-то оно не ддайгское.
   - Нет, - сказал Кесеш. - Ддайгское ее имя - Феаррай. До замужества она много ездила, бывала в Даргане, в Хаате и даже в землях Аль Ас Саалан. С саалан у нее была торговля, и она называла себя сааланским именем. Это казалось смешно, пока король Кодра был молодым и дерзким, ему льстило... - он замолк, не договорив, и опустил взгляд.
   - Вообще, по меркам саалан взятие заложников за пределы допустимого не выходит, насколько я понял, - задумчиво произнес Сосновский. - Может этот ход быть заявкой на независимые от саалан отношения за звездами?
   - С нами-то? - усомнился Анатолий. - Нет, вряд ли. Уровень развития культуры не тот.
   - А меня вот смущает, - признался Артем Сосновский. - Эта орда выглядит слишком цивилизованной по сравнению с остальными. Никакой резни почем зря. Организованная засада. Стратегия. Тактика... Политические претензии, наконец.
   - Какая же это цивилизованность, - усмехнулся дядюшка, он же дедушка. - Это всего лишь поведение хорошо сработанной группы, а вам уже пять раз повторили, что они эмпаты. Так что эти ничем не отличаются от остальных, они точно такие же.
   - Я прошу прощения, - смущенно сказал Сосновский, - можно попросить развернуть?
   - Разворачиваю, - согласился дедушка. - Для того чтобы устроить художественную резню с инсталляцией, нужен примерно этот уровень сработанности.
   - Но налеты и резня ради резни, цель которой - стравить эмоции, несовместимы со сложным расчетом, - осмелился возразить офицер, сидевший с Сосновским рядом. - А Хтош рассчитал, где и когда завязла гвардия вице-императора, и сколько можно потратить времени, и что получить. Так что от прочих орд эту отличает вменяемый командир и ближайшая команда. Как минимум.
   Дядюшка-дедушка повернул голову и посмотрел на высказавшегося в упор:
   - Дима, откуда такие выводы?
   - А если они не знали, что гвардия завязла, с чего бы они там застряли, не начав резню? - пожал плечами Дима.
   - Нет, не так, - дедушка покачал головой. - Когда резню начинают "с налета, с разворота", художественной картинки не выходит. Выходят некрасивые лужи крови и кишки по кустам. А если на выходе есть художественная инсталляция, то и вход в процесс другой. Сто раз это описано в кейсах про маньяков, тысячу раз разобрано судмедэкспертами.
   Дима пожал плечами:
   - Просто маньяки обычно одиночки или малые группы, а не подавляющее большинство...
   - Так, - дедушка решительно закрыл вопрос. - Просто это не твоя тема. Ладно, следующий логический шаг. Объясняю. То, что ты видишь в рисунке поведения маньяка, всего лишь перекошенная и усиленная схема довольно обычного группового поведения. Никакое уличное избиение, никакое групповое изнасилование не начинается с порога сразу. Всегда есть некий ритуал входа в процесс, доведение себя и жертвы до нужного состояния. Пока решение не принято, ситуация может развернуться в любую сторону, у гражданских это называется "съехать на базаре". Ты имеешь право не знать, но лучше знать. Меньше шансов выглядеть глупо.
   - Все равно остается вопрос, - вступил в разговор Олег. - У Хтоша была хорошая разведка, или ему тупо повезло, что гвардия завязла? И почему этот поп не послал Зов, который, как я понимаю, не перерезается и не глушится, пока в сознании посылающий его маг? В обычной ситуации подкрепление стартует по тревоге, как только все это началось. Через портал это... ну, минут восемь на их подразделение. Тактика набега предполагает отступление до подхода подкрепления, а тут планировался ритуал, он же долгий...
   - Хтош знал, что Умра идет в долину реки Ибрис, - ответил Димитри. - А там не просто крупные поселения, там храмы и ярмарки...
   - И он сделал выводы, что гвардия завязнет там? - уточнил аналитик Александр.
   - Да, и разумеется, был прав, - подтвердил вице-император. - Моя гвардия и все люди Фанд, моей жены, сейчас тоже в долине Ибриса. Хтош никогда не планировал брать Ибрис, хотя не раз шантажировал этим Умру. Это не его земля, он претендует только на Сагайдан. Умра на Сагайдан тоже претендует, но не для себя, а для королевы Фианн.
   - Ох, - вздохнул Анатолий, - что ж вы сразу-то военспецов не вытащили сюда...
   Димитри посмотрел на него с очень сложным выражением лица.
   - Возможно, потому, что я ждал неприятностей в крае? Как вам идея? - спросил он с мягкой улыбкой.
   - А тут было спокойнее? - уточнил Сосновский.
   - Да, - подтвердил Димитри. - До весны двадцать шестого года по вашему счету тут было спокойнее, но в начале марта Кодра решил предъявить права на Сагайдан и не пережил поездки к истоку Сагай - официальной и довольно помпезной, кстати. С тех пор Фианн вдова, у нее ослаблены позиции, и, с точки зрения родни и конкурентов, двигать ее с притязаниями похвально и почетно, но для этого надо перехватить выход на плато раньше, чем это сделает Умра. И вот, Хтош успел вклиниться. Сперва, весь двадцать шестой год и половину двадцать седьмого, он хотел красивую резню, и долго раскачивался сам и раскачивал своих. Как раз тогда Академия настояла на поселении при храме. И вот они наконец собрались, а тут досточтимый. И с ним такой шикарный подарок: ддайгская девочка с приемной матерью не ддайгского происхождения. Которая, как выясняется, еще и личная моя знакомая. Более того, она дает выкуп за пленных семенами новых растений. Это очень важно, господа. По закону ддайг все травы и деревья принадлежат племенам... - он поморщился, определяя, - тотемически, да. Растения из-за звезд, данные в руки вождю племени... Вы понимаете, что это? Больше того, среди даров есть не только пищевые и лекарственные растения, символизирующие право на жизнь, но и самодостаточный сам по себе цветок, способный расти без окультуривания и заботы. Чистый тотем. Чище не придумаешь.
   - О как, - качнул головой Сосновский.
   - Я даже готов смириться с тем, что Хтош по сути уже взял права на Сагайдан, - продолжил Димитри. - Ему остается выйти к сердцу плато, вручить дар земле, то есть посадить растения - и дождаться цветов и плодов. Собрав семена, он пойдет метить следующий кусок плато. И любое место, где эти цветы приживутся на Сагайдане, будут принадлежать его группе племен. Причем не просто принадлежать, а подчиняться.
   - Это по закону ддайг? - справился Анатолий.
   Димитри повернулся к нему:
   - Да. Заодно и по законам природы, и это уже куда серьезнее. Как видите, чтобы взять Сагайдан, военной силы недостаточно. Уже недостаточно. И хуже того: как только у ддайг заканчивается распря вокруг земельного вопроса и они обретают хотя бы условную договороспособность, как их дарганские сородичи, с ними тоже придется договариваться.
   - А Хтош явно делает заявку на договороспособность? - уточнил Александр.
   Вице-император горько усмехнулся.
   - Не в нашем понимании. Он наверняка уже планирует шантажировать меня Полиной Юрьевной.
   - Вроде бы мы выяснили еще в начале, что убивать ее он не намерен, - напомнил Сосновский.
   - Нет, разумеется, - согласился Димитри. - Ее всего лишь допросят. Но допросят по-ддайгски: считают эмоции, которые у нее есть ко мне и ко всем ее перипетиям с того момента, который они сами сочтут началом. А там тот еще комок, ведь у нее не было времени ни отреагировать, ни просто разобраться в себе с самого дня аварии. И из этого комка совершенно понятно любому из ддайг, что именно я едва не стал причиной ее смерти. Более того, с их точки зрения, я обязал ее не умирать, чтобы не подставить меня. При этом из интерната в Приозерске она уволена по болезни.
   - Сердце, да? - уточнил дядюшка-дедушка.
   - Нет. Клиническая депрессия средней тяжести, - мрачно ответил вице-император. - Для ддайг это как бы не хуже...
   - Таким образом, Хтош внезапно приобрел в ее лице порядочный шмат компромата на вас? - уточнил Сосновский.
   Димитри молча развел руками.
   - Ну что, внучки, - едко сказал дедушка, обведя всех прозрачно-серыми глазами. - Вариант у вас остается один, раз уж мы все в это вляпались. Попробовать убедить этого хана, или он полевой командир, там на месте разберетесь, отдать вам соотечественницу.
   - Да мы бы с удовольствием, - искренне сказал Сосновский. - Какая бы она ни была, никто не заслужил сидеть в заложниках. Только где их там искать-то? Этого Сагайдана... ведь по карте судя, на плато можно спокойно разместить Германию с Польшей, и еще на Беларусь места хватит.
   - А вот это, - легко ответил вице-император, - совсем не проблема. Мы знаем их планы, знаем их ближайшие цели и, значит, знаем, куда именно они пошли. Наверняка уже и пришли, а если нет, тем лучше для нас. И можем отправиться в конечную точку их путешествия.
   - А в этом не увидят вызова или попытки диктовать условия? - спросил аналитик Анатолий.
   Димитри усмехнулся.
   - Если портал раскроется посреди их стоянки - могут. Но прямо туда отсюда я вас перебросить не смогу, будет три прыжка с переходом после каждого. Примерно через два дня мы будем близко от цели. Где мы выйдем после финального перехода, я буду знать точно, когда мы дойдем до третьего Источника. От него портал будет непривязанным, и мне предстоит считать точку выхода так, чтобы не создавать лишних сложностей. Провизию придется брать на неделю, понадобятся также спальные места. Укладки будут собраны к середине дня, сейчас у вас есть три-четыре часа, чтобы посмотреть Дегейну.
  
   На память о той прогулке у Эгерта осталось тридцать кадров. Два пропали из-за дракончика, решившего заглянуть в объектив, на одном блик с реки пришелся прямо в линзу, еще один кадр запечатлел только язык любознательного квама, и на двух кадрах оказались белые пятна вместо фигур. Эгерт так и не вспомнил потом, кого именно он пытался сфотографировать. Дегейна показалась ему красивой и странной. Открыточным этот город сложно было назвать, он требовал скорее художника, чем фотографа. Особенно если этот фотограф привык снимать иллюстрации к собственным репортажам. Но у города был только Эгерт, а у Эгерта было почти четыре часа и тридцать шесть кадров. Когда кончилась пленка, журналист огляделся. Он стоял на берегу реки, течение которой тормозила поперечная протока, соединяющая две гавани. К счастью, с нужной стороны. Дом вице-императора остался за спиной, а мостов через воду не было видно, да и город, похоже, кончался на этой стороне гавани. Оставалось развернуться и пойти по берегу реки назад, ориентируясь на крышу особняка Димитри, виднеющуюся издалека. Как и положено штатскому в группе военных, Эгерт пришел последним. Впрочем, ожидаемых насмешек не последовало. Даже пленку он успел перемотать, пока первые, взяв на плечи личную кладь, входили в портал.
   По ту сторону молочно-белого тумана была степь с жесткой травой по бедро. В траве было полно всяческой жизни. Жизнь шмыгала в траве, посвистывая, поквакивая и побулькивая, иногда скрипела и урчала, временами впечатляюще чавкала, но не показывалась. После выхода, перезарядив пленку в рюкзаке, Эгерт сделал всего пару кадров и встал в колонну по два: фотографировать было нечего. Шедший рядом Кесеш утешающе сказал ему:
   - Не грусти. Мы дойдем до реки, там будет много красивых видов для тебя.
   - Как называется река? - спросил Эгерт.
   - Сагай, - мечтательно улыбнулся переводчик. - Она красивая и веселая, как женщина, которую любят. У нее чистый и звучный исток. Мы идем к нему. Потом пойдем к морю Кэа, а от него вниз по берегу его сыновнего потока. Он называется Кея.
   - Кея - мужчина, а Сагай - женщина? - уточнил Эгерт.
   - Да, так, - подтвердил Кесеш.
   - У нас есть языки, где тоже так, - кивнул журналист.
   Исток Сагай оказался размером с чашу фонтана Треви, если не больше. На этот природный бассейн неправильной формы с прозрачной голубоватой водой и кипящим под ней белым песком на кремово-желтом камне Эгерт истратил чуть не половину пленки. Там, где вода стекала через края каменной чаши, образуя поток, над водой вились белые бабочки.
   - Не священное, надеюсь? - спросил Сосновский. - Питьевую воду брать можно?
   - Можно, - откликнулся Кесеш. - Здесь все пьют - и люди, и квамы, и ящеры.
   Экспедиция расположилась на обед, обойдя исток реки. Под руководством Кесеша и Нимеан готовили еду. Рубили пальму с перистыми листьями, окаймленными красным, выскребали сердцевину, крошили ножом, проваривали, сливали воду, давили ложкой получившуюся массу, снова заливали водой и варили. Потом резали полоски мяса и кидали в котелки к получившейся каше. На вкус это напоминало картофельное пюре с рисом, сдобренное беконом, только бекон был совсем без жира.
   - Нормальный обед, годный, - сказал аналитик Александр.
   - Походная еда моих сородичей, - усмехнулся Кесеш. - Но мы кладем не мясо, а грибы. Если хочешь, попробуй.
   - Не рискну, - признался аналитик.
   - И правильно, - прокомментировал вице-император, черпая из котелка. - У ддайг вся еда очень острая.
   Мыть посуду Димитри отсоветовал. Котелки, миски и ложки отставили чуть поодаль на траву и сели отдыхать. К оставленному немедленно слетелись бабочки - яркие, крупные, синие с алым. Взлетать они начали примерно через четверть часа. Офицер Павел подойдя посмотреть, присвистнул:
   - Ну надо же. Дочиста вылизали.
   Но на мытье посуды водой после бабочек он все же настоял. Потом паковались, и вице-император морщился, глядя на солнце: мол, опаздываем. Эгерт сперва не понимал этого, да и готов он был едва не раньше всех. До него собрались только переводчики, сам вице-император и дедушка, то есть дядюшка, которому по возрасту никакого снаряжения нести не полагалось. Потом шли за Кесешем в высокой траве, пока солнце не опустилось почти к горизонту. Увидев на небе две луны разного размера, да еще и в противоположных фазах, Эгерт попытался сделать несколько кадров на ходу, сам не зная, на что надеется. Разумеется, ни один не получился, все смазалось.
   - Утром они еще будут, - сказала Нимеан совсем рядом.
   Эгерт, оглянувшись на нее, заметил, что отстал от колонны и побежал догонять. Наконец, Димитри нашел место, к которому они должны были прийти, построил портал и начался знакомый процесс: человек делает шаг в овальное окно, заполненное белесым туманом, исчезает в нем, окно закрывается, вспыхивая разноцветными бликами, и через десяток секунд открывается вновь для следующего - и так, пока вице-император не останется один, чтобы открыть путь для себя и выйти к экспедиции на новом месте. Стоя в невысокой траве хвойного редколесья, Эгерт увидел гаснущую вспышку и услышал голос Димитри:
   - Недалеко исток ручья. В самом ручье воду лучше не брать, в нем могут водиться мелкие рыбы, они очень ядовиты.
   Вице-император сидел на скатанном в рулон войлоке и устало тер лоб и виски. Вокруг уже вовсю шли приготовления к ночлегу и ужину: расчищали места под войлочные коврики, разжигали огонь, вынимали провизию из укладок. Эгерт к ответственной миссии приготовления пищи допущен не был, поэтому перезаряжал ФЭД, пользуясь темнотой. Ужинали супом из водорослей, похожим на мисо, пресными лепешками и вяленой рыбой. Спали без костра, чтобы не привлечь хищных ящеров. С утра Эгерт отошел от стоянки по обычным утренним причинам, совершенно безотчетно повесив на шею фотоаппарат. В редколесье за родником был прекрасный рассеянный свет, мелкие пестрые ящерки и разноцветные бабочки. Найдя место, где человеческий след будет меньше всего заметен, Эгерт отвлекся на насущные вопросы и поэтому, приведя одежду в порядок, был буквально ошеломлен появлением рептилии прямо перед ним. Существо напоминало жабу размером с табурет и шло на него на выпрямленных ногах, громко топая и открыв рот. Шокированный Эгерт схватился за фотоаппарат и нажал кнопку затвора. Взвел курок ФЭДа и нажал кнопку снова - раз, другой, третий. Ощутив, что падает назад, даже не успел удивиться. Тут же его обматерили в два голоса. И повели к стоянке.
   - Ну вы видели туриста? - хмыкнул один из спасителей. - Гадить пошел, а фотик не забыл. На него ящер размером с собаку прет, а он знай кадры щелкает...
   Казалось, от общего хохота вздрогнул огонь костра. Смеялся даже вице-император. Для этих людей Эгерт остался туристом не только до конца экспедиции.
   Пока снимали лагерь, журналист успел истратить всю пленку на жанровые сцены, не забыв и кадры с Димитри, расчесывающим волосы и заплетающим косу. Последний кадр он использовал на еще один портрет Кесеша, вышедшего к стоянке с полными руками абрикосов. На вкус плоды оказались очень странными: жесткие, кислые и с отчетливым запахом и привкусом прогорклого сливочного масла. Однако и Кесеш, и Нимеан, и даже Димитри ели их с удовольствием.
   Переход по редколесью, в котором гигантские жабы попались на глаза еще не раз - к счастью, издали, - был забавен, но однообразен, и Эгерт не сделал ни одного кадра, пока экспедиция не остановилась на берегу большой воды. Очень большой воды.
   - Море Кэа - проговорил вице-император. - Сравнимо по величине с Большим Медвежьим озером в Канаде. Ну или, если хотите, в пять с половиной раз превышает размером Ладожское озеро. Оно пресное, но подходить к воде не стоит... а то кто-нибудь оттуда может решить выйти к нам. Отсюда мы прыгнем последний раз.
   - Прыгнем? - не понял Сосновский.
   - Перейдем порталом, - пояснил Димитри. И принялся колдовать очередной раз.
   По ту сторону окна портала было все то же редколесье. Через полтора час пешего марша оно сменилось луговиной, потом вдалеке заблестела вода. И тут вице-император остановился.
   - Стоп колонне! - скомандовал Сосновский и обернулся к Димитри.
   - Дальше сами, - сказал тот и опустился на землю.
   Сосновский скомандовал привал, отправил разведку искать "кого-нибудь живого" и повернулся к вице-императору, сидящему на земле. Тот был вполне весел, но под глазами залегли синие тени и рот был сложен жестко, даже когда Димитри улыбался. Эгерт не рискнул фотографировать его с начальником экспедиции. Поймал было в объектив дедушку, не то дядюшку, но тот так шустро отвернулся, что Эгерт даже не успел остановить палец на кнопке. Кадр в результате вышел ни о чем: редколесье и на нем неведомо кто в форме без опознавательных знаков.
   - Турист? - окликнул его один из офицеров. - Не делай так больше.
   - Я понял, - ответил Эгерт. - Только спросив согласия.
   С согласием было сложно. По неписаным законам подобных экспедиций, фотографироваться в полевых, - а на самом деле боевых, - условиях можно только в двух случаях: перед боем, после которого гарантированно будут потери, и после удачного завершения операции, если удается не только выполнить задачу, но и не вызвать неудовольствия местных жителей. Судя по настрою людей, они шли не убивать, а договариваться. Эгерту осталось фотографировать Ниниан, Кесеша и Димитри. Один раз в кадр соизволил встать Сосновский. Часть пленки журналист истратил на живность, шныряющую в траве. Среди этих кадров потом оказалось два трогательных портрета: аналитик Александр с дракончиком на запястье, поднесенном к лицу, и Ниниан с офицером Олегом, вдвоем склонившиеся над одним блокнотом. Экспедиция ждала назад разведку, маясь тем особым бездельем, за которым прячется готовность убивать или убираться, откуда пришли, быстро и скрытно. Луговина шевелила травой, почавкивала, урчала и квакала, ничуть не смущаясь присутствием людей. После пятого подскока на топот, оказавшийся шагами очередной рептилии, люди перегорели и расселись заниматься кто-чем, не забывая оглядываться. Наконец, Павел как-то бесцветно произнес:
   - Идут.
   Эгерт не впервые видел, как боевая группа действует в полевых условиях, но русских он раньше не наблюдал. Сперва ему показалось, что ничего не произошло - так, пара незначительных шевелений. Но обстановка в лагере изменилась сразу же. Теперь люди были готовы подхватывать и прятать своих и отражать атаку. Ясно, что действия каждого отработаны и привычны настолько же, насколько для самого журналиста было естественным движение руки к затвору фотоаппарата, но это все же завораживало.
   В лагере разведчики сразу подошли к Сосновскому и принялись объяснять, где они обнаружили поселение и как до него удобнее идти. Вот только идти не потребовалось. Разведка едва успела закончить доклад, а лагерь - получить команду собираться, когда из высокой травы неслышно шагнуло на вытоптанную ногами поляну полтора десятка теней. Остроухих, одетых в узорчатую кожу, татуированных и очень улыбчивых. Даже улыбчивее саалан.
   - Кесеш, встань за мое плечо, - сказал Сосновский. - И переводи.
   - О, Морская Гроза, ты здесь, - перевел Кесеш за одним из пришедших. - Хтош так и сказал, что мы найдем тебя. Кто это с тобой?
   - Это не они со мной, это я с ними, - откликнулся вице-император на том же мяукающем языке. - Они пришли за женщиной, которую вы увели с собой.
   - Вот как? - ддайг усмехнулся. - И даже не хочешь повидаться с Хтошем?
   - Это не мой разговор, - Димитри был нейтрально добродушен.
   - Простите, - с удивлением услышал Эгерт свой голос, - я очень хочу сделать кадр. Такой важный момент, первая встреча с новым народом...
   Кесеш сперва перевел просьбу. Потом долго объяснял что-то ддайг. Нимеан коротко сказала, что он рассказывает про идею сделанной машиной картинки, которая не может быть враньем, потому что машина фиксирует только то, что попало в ее механический глаз. Потом ддайг окружили Эгерта и долго рассматривали фотоаппарат, иногда прикасаясь к нему - осторожно, кончиками пальцев. Не выпуская из рук оружия. Журналист очень живо вспоминал Африку в эти минуты. Потом ддайг собрались в круг, напомнивший Эгерту закрывшуюся диафрагму или цветок, сложивший на ночь лепестки, и что-то тихо обсуждали некоторое время. Димитри, усмехнувшись, заметил по-русски:
   - Знай я заранее, что ваша техника их так впечатлит, пригласил бы сюда фотографа сразу. И не одного.
   Наконец, ддайг приняли решение. Эгерту поставили условие: картинки должны быть сделаны не только с теми, кто здесь, но и со всеми, кто живет у Сердца Сагайдана. И с вице-императором тоже. Кесеш перевел для всех. Димитри вздохнул и плавным движением поднялся с земли.
   - Ну что же, господа. Пойдемте общаться...
   Дороги до Сердца Сагайдана оказалось минут сорок. И еще столько же по тропе вдоль берега. И еще с четверть часа от берега в уже знакомое редколесье. Но в этом редколесье оказалась свободная от мелких деревьев и крупных трав территория, и вот на ней... Сначала Эгерт решил, что он видит очень большие кочки. Потом, присмотревшись, понял, что, кажется, это не кочки, а кусты, хотя до сих пор кустов он в этом мире еще не встречал. И только после этого он догадался протереть очки краем футболки. Конечно, на кочки это и близко не походило. Да и кустами их можно было назвать только отчасти. Стебли, ветви и листья формировали полусферы, пустые внутри, в которые не мог бы затечь дождь, и даже защищенные от ветра. Около каждой такой полусферы Эгерт увидел очаг, сложенный из мелких камней, и небольшой резервуар для воды, прикрытый естественным живым навесом. Журналист улыбнулся про себя. Туристом его уже назвали, самое время проявить наивность.
   - Это город? - спросил он громко.
   Но ответа на свой вопрос он не получил. Аналитик Анатолий радостно воскликнул:
   - Полина Юрьевна! - и пошел куда-то, неудержимый, как ротвейлер, увидевший цель.
   По дороге он продолжал говорить. О том, как рад ее увидеть, как они все рады ее видеть, как будут рады забрать ее домой, в край, и как ее там все заждались.
   Эгерт взглянул на Димитри, и выражение лица вице-императора журналиста озадачило. Он, кажется, очень опечалился увиденному. А смотрел он на Полину Юрьевну Бауэр. Она единственная из всех присутствующих была одета в платье из тонкой кожи, чем-то напоминающее одежду женщин американских индейцев. Не будь на этом платье узора, расходящегося от ворота к плечам и груди, оно выглядело бы просто и бедно. Но узор делал одежду праздничной, даже церемониальной. Волосы женщины были уложены вокруг головы двумя жгутами, и две короткие косы от затылка спускались на шею.
   Полина Бауэр наконец повернула голову к почти подошедшему к ней Анатолию, и тот протянул ладонь, то ли рассчитывая на рукопожатие, то ли собираясь взять женщину за руку.
   - Толя, - тихо сказали за спиной у Эгерта. - Толя, сбавь обороты. Ей пятьдесят, у нее больное сердце и десять лет опыта в оппозиции к власти. И еще она феминистка хуже радфем, куда ты лезешь, Толя?
   Эгерт почувствовал за плечом какое-то движение и вдруг оказался со всех сторон окружен людьми из экспедиции, уже подхватившими аналитика и затянувшими в группу.
   - Иди ты, - ошеломленным шепотом отозвался задвинутый во второй ряд Толя. - Я бы больше сорока не дал...
   Сама Полина Бауэр, похоже, совсем не была рада появлению соотечественников и такому бурному интересу к ней. Она с холодным удивлением выслушала речь аналитика, отступив на шаг от его протянутой руки, и осталась стоять, где была, ничуть не интересуясь происходящим. А в ддайгском городке уже начинали конкретно кипеть страсти. Жители сходились в центр поселения и с любопытством осматривали пришедших.
   - Епт, - сказал аналитик Александр, - тут каждый второй с мечом. А остальные с нунчаками. Интересно, откуда только взяли...
   - Саша, это не наше дело, - ровно отозвался Артем Сосновский. - Наше дело забрать отсюда гражданку края. Желательно, вместе с приемной дочкой. Где переговорщик? Почему с ней еще не разговаривают?
   - Может, потому что она уже под охраной? - предположил Анатолий.
   И действительно, Полина Бауэр стояла за спинами пяти вооруженных воинов-ддайг. Кесеш рядом с Сосновским ждал распоряжений. Димитри смотрел куда-то поверх голов, и Эгерт проследил его взгляд. К собравшейся толпе, в которой, кроме экспедиции, было десятков пять ддайг, не спеша шел еще один их сородич. Казалось, что над травой плывет не двуногое разумное создание, а смертоносный хищник, вроде леопарда. И даже что-то говорит мягким голосом, похожим на мяуканье, не содержащее ни капли приязни.
   - Ты опоздал, Димитри, - услышал Эгерт полушепот Кесеша. - Мы уже дали землю нашим цветам, и они даже успели прорасти. Если хочешь, можешь посмотреть. Мы не уйдем с Сагайдана.
   - Хтош, с этим я могу вас только поздравить, - заговорил Димитри. - Тебя и весь твой род. Люди из-за звезд тоже станут свидетелями твоего торжества. Но у вас женщина, не родная вам ни по крови, ни по воде. Соотечественники хотя забрать ее домой, за звезды.
   Полина Бауэр, выслушав это, проявила слабый интерес к происходящему и даже оглядела экспедицию, но ничего не сказала.
   - Ты удивил меня, - заявил Хтош. - Не ты ли сам дал ей в дочери нашу кровь? Не ты ли сам переправил ее на нашу землю? Не твой ли человек привел ее к нам? Если все это время ее род и свойственники молчали, что заставило их вспомнить о ней теперь? Ведь среди пришедших нет никого родного ей по крови или по воде, я прав?
   Димитри ничего не ответил на эту пафосную речь. Он повернулся к женщине.
   - Полина, я прошу тебя вернуться, - сказал он на сааланике.
   Она приподняла подбородок и посмотрела ему в лицо.
   - Куда именно? В тот храм?
   Дедушка-дядюшка тихо подошел к вице-императору и быстро глянул на Сосновского. Тот с улыбкой сделал очень небольшой шаг к женщине.
   - Полина Юрьевна, не сориентируете меня в ситуации?
   Она недоуменно посмотрела на руководителя отряда.
   - А вас еще не сориентировали?
   - Боюсь, за вас этого никто не сделает, - подал голос дядюшка-дедушка. - Мы не знаем ни в каком качестве вы здесь, ни как вам нравятся эти условия, ни степени свободы, которой вы располагаете.
   Полина Бауэр, посмотрев на старика, медленно улыбнулась, а потом и засмеялась. Ближайший к ней воин-ддайг глянул на дядюшку-дедушку с брезгливой неприязнью.
   Хтош, повернувшись к ней, с интересом ждал ответа.
   - Вам дать формальную версию для прессы? - спросила женщина. - Или, может быть, для ваших внутренних отчетов?
   Счастливый по уши Эгерт стоял, не шевелясь, и копил впечатления и вопросы. В центре настолько занимательного скандала ему еще не доводилось оказываться.
   - Формальной версии для прессы вполне хватит, - миролюбиво сказал дедушка-дядюшка. - С остальным мы как-нибудь сами разберемся.
   - Настолько хороших условий у меня не было со дня замужества, - не задумываясь ответила Бауэр. - И настолько полной свободы я не ощущала с детства. Что до оснований, на которых я тут нахожусь, все просто. Моя приемная дочь из этого народа. Я учусь воспитывать ее правильно. Племя Хтоша учит меня.
   - Спасибо, вполне доступно и ясно, - произнес дядюшка-дедушка.
   Повернувшись к Димитри, он предположил:
   - Может быть, она посол мира? Если так, то нужны переговоры об установлении отношений, хотя бы формальные.
  
   Формальные переговоры заняли каких-то два часа и все кадры с еще оставшихся в запасе у Эгерта пленок к ФЭДу. Официальная версия итога встречи не раз опубликована в прессе и в сети, но в неприглаженном виде, прямо в кругу беседующих, созданном тут же, на низкой траве между ддайгских временных жилищ, этот итог выглядел немного не так. Хтош тогда выдвинул два условия, и первое полностью раскрыло вопрос о том, в каком качестве Полина Юрьевна присутствует в племени и в каком отношении она с народом Хтоша. "Во-первых, своими мертвыми мы не торгуем, - сказал он, с вызовом глядя в лицо Димитри. - Если она когда-нибудь и уйдет к вам, то только живая. А сейчас мы ее живой признать не можем. Но к нам пришлют врачей из-за звезд, таких, как она, и ты сможешь получать от нее письма и пересылать тем, кто сказал, что хочет знать о ее судьбе, хотя по ним и видно, что интересно им совсем другое". После этой заявки Эгерт, присутствующий на переговорах, едва успел восстановить равновесие. И сразу последовало продолжение еще более занимательного свойства. Хтош сказал, что знает от дочери Полины об обычаях мертвых народа ее матери и понимает, что пока у той есть обязательства и неисполненные желания, она не сможет упокоиться. Связывать мертвых и управлять ими не в обычаях ддайг, напомнил он с многозначительной улыбкой, и Димитри, с трудом сдерживаясь, медленно кивнул. Хтош, глядя в лицо вице-императору, добавил, что пока эта мертвая не решила упокоиться, она может бродить, где хочет, это в конце концов ее дело, но упокоиться она должна прийти сюда, к Сердцу Сагайдана, ее место здесь.
   Вице-император в ответ попросил лишь назначить сроки встречи для обсуждения возможности передвижения по Сагайдану его людей и общие условия торговли с ддайг. Это условие было принято. Все остальное обсуждалось уже потом, на знаменитых трехсторонних переговорах августа двадцать девятого года, с участием дипломатов края. И в составе второй пресс-группы Эгерт, конечно, тоже был, но уже не один. А тогда, через немыслимо короткие два часа, он сказал вице-императору только одно: "Это уже не репортаж, Димитри. Это полноценная книга". И вице-император ответил: "Боюсь, Эгерт Урмасович, что мне придется согласиться на это".
  
  
Читайте продолжение по ссылке
29 Что оставит ветер

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"