Аннотация: Знакомый мир закончился. Незнакомый - только начался. Может ли выжить в нем совершенно обычная, серая учительница из провинции? Стоит ли в нем выживать?
- 1 -
Если закрыть глаза, то можно провалиться в июль: жаркий, наполненный ароматом трав и стрекотом кузнечиков. Даже глядя на окружающее, можно заблудиться. Если не смотреть в пустое, холодное небо и не замечать пестрых листьев, упорно держащихся за ветви или медленно кружащихся в неподвижном воздухе. Все, как два с половиной месяца назад, когда жизнь была простой и понятной. Кто бы знал, как Люде хотелось вернуться туда. Стать прежней.
Женщина передернула плечами. Прошлого нет. Она никогда не была учителем. Всегда принимала решения сама. Понятия не имеет, что такое электричество и трехразовое питание. И от роду ей четыре дня.
Первые недели своей новой жизни Люда вспоминать не хотела. Инфантильная девчонка. Запуганное и послушное мясо. Паникующая истеричка. И ее совсем не оправдывало ни то, что ситуация была из ряда вон выходящей, ни то, что хладнокровие и благоразумие сохранили считанные единицы.
- 2 -
Первого сентября на линейку не пришла треть ее класса. Люда нахмурилась: если уж год начинается так, то чего ожидать дальше? И только потом заметила, что и другие педагоги не могут похвастаться хотя бы девяностопроцентной явкой. В том числе и потому, что сами не пришли.
Речь директора ничем не отличалась от той, которую ученикам и педагогам "посчастливилось" слушать в прошлом году. И в позапрошлом. Как будто не было шепота, передающего слухи о Болезни. Обычное первое сентября.
Парой часов позже Люда чуть ли не бегом возвращалась домой, то и дело натыкаясь взглядом на испачканные тревогой лица.
"Еще несколько минут, и я спрячусь дома. А потом придет Ромка. Посмеется и скажет, что все это ерунда. Что через неделю в школе появятся те, кто не пришел сегодня, а через месяц все и думать об этой болезни забудут. Погладит по голове, чмокнет в нос и уверенно, с легкой иронией скажет: "Малыш, ну вспомни, как было с атипичной пневмонией. Столько паники развели. Обошлось же. У нас в городе и не заболел никто. Хотя некоторые и мечтали". И я поверю, Ромка всегда прав".
Ромка не пришел.
- 3 -
Люда щелчком отбросила сигарету в мутную, холодную воду, свистнула, подзывая гоняющегося за полусонными бабочками Сата. Огромный волкодав, смешно подпрыгивая, подбежал к ней, привычно ткнулся лбом в живот. И тут же изменился до неузнаваемости: пошел вперед, проверяя дорогу, прислушиваясь и принюхиваясь. Люда хмыкнула: умела бы она так переключаться. А потом и вовсе рассмеялась в голос, заслужив укоризненный взгляд черных глаз.
"Даже сейчас я нашла того, кто меня опекает. Успокаивает. Укоряет. Заботится. Ободряет. Вы неисправимы, Людмила Евгеньевна".
- Прости, - сказала она лениво грызущему лапу псу. - Больше буду.
Сат почти по-человечески вздохнул, поднялся и вновь пошел вдоль дороги. До темноты оставалось еще часов пять, надо бы найти за это время ночлег: как бы жарко ни было днем, ночью дыхание приближающейся зимы ощущалось все сильнее.
- 4 -
Люда приготовила ужин, накрыла на стол и в нетерпении поглядывала на часы. Ромка должен был вернуться еще полчаса назад, но...
"Он придет. Посмеется над моими тревогами. Сколько раз он уже задерживался? Работа такая".
Только раньше его присутствие не было ей так отчаянно необходимо.
Еще через полчаса Люда сдалась и набрала номер мужа. "Абонент недоступен..." Тот же ответ она пролушала еще пять раз в течение трех часов.
Темнота становилась все более плотной, но Люда не могла заставить себя пошевелиться, чтобы включить свет. Тревога постепенно сменилась тупым безразличием. Мелкая морось, повисшая за окном, немало этому способствовала. Невыносимо тянуло закурить, хотя с этой привычкой Люда рассталась долгие три года назад, когда тест оказался неожиданно положительным.
Женщина все-таки поднялась из кресла, размяла затекшие ноги и пошла на кухню. Ромка всегда оставлял одну-две распечатанных пачки.
Едкий дым красных Marlboro вызвал кашель.
"Ну и отрава", - поморщилась Люда. И тем не менее, сделала вторую затяжку. Дальше будет легче. А если ежедневно, да по несколько раз, повторять процедуру, то и вкус перестанет казаться таким отвратительным.
Телефонный звонок, раздавшийся в тишине, заставил Люду подпрыгнуть и выронить наполовину выкуренную сигарету. С лицом провинившейся школьницы женщина сняла трубку.
- Квартира Романовых, добрый вечер, - автоматически произнесла Люда и похвалила себя за то, что голос не дрожал.
- Люда, это Саша. Я...
Сердце поднялось до горла, встало там, мешая дышать, и упало ледяной глыбой в желудок. Саша продолжал что-то говорить, но его слушала только пустая квартира.
- 5 -
Следующие два дня Люда помнила плохо. Саша взял на себя все заботы, связанные с кремацией, на которой настаивали эпидемиологи. Или это были обычные врачи? Люда не знала. Да и все равно ей было. Точно так же, как и Ромке было плевать, закопают его в землю или кремируют.
Дома Люде стало совсем плохо. Всю жизнь кто-нибудь был рядом с ней: родители, друзья, муж. Сейчас же на нее свалилось безжалостное и оглушительное одиночество. Саша предлагал составить ей компанию, но Люда отказалась, о чем задним числом жалела. Сейчас голос Майи Кристаллинской, в который раз исполняющей "Нежность", был ее единственным компаньоном. Хотя неправда. Неприятный сладкий запах тянулся с кухни.
Люда вздохнула. По крайней мере, ей есть, чем себя занять. А о том, как она будет жить дальше, можно подумать и завтра.
- 6 -
Если бы курицы не были закрыты в птичнике, у Люды не было бы шансов их поймать. Похоже, хозяева умерли не так давно: у птиц еще было зерно. Впрочем, трупов она не видела, а значит, владельцы дома могли быть еще очень даже живыми, просто ушли куда-нибудь.
"По грибы", - усмехнулась Люда. И с легкой ностальгией вспомнила, как год назад они с Ромкой ползали по тайге, охотясь на опята.
Сейчас она была не так миролюбива. С коротким свистом опустился топор. Обезглавленная курица заметалась по двору, щедро орошая его бьющей из шеи кровью. Вскоре к ней присоединилась вторая. Сатана недовольно заворчал, обнажив желтые клыки.
- Подожди, скотина. Сначала мы их разденем. А потом разделим, - с кривой улыбкой сказала женщина.
Когда Люда закончила ощипывать и потрошить кур, ее руки готовы были отвалиться. Женщина только крепче стиснула зубы.
Полторы курицы Люда отдала Сатане. И то была неуверена, что псу этого хватит. Остатки забросила в закипающую воду и пошла в баню, смывать с себя грязь последних недель.
- 7 -
Первые дни после смерти Ромки Люда практически ничего не замечала. Продолжала функционировать, выполнять обязанности по отношению к телу и обществу, но механически, не задумываясь о причинах и следствиях. Вечером возвращалась домой, залезала с ногами в кресло мужа, включала телевизор и бездумно смотрела в экран, повествующий о нелегкой судьбе очередной латиноамериканской семейки. А может и не семейки вовсе. Главное - голоса заполняли тишину и пустоту квартиры.
Из ступора Люду вывел необычно взволнованный голос диктора. Настолько сбивчивый и невнятный текст она слышала только в полночь одиннадцатого сентября. Имя и внешность диктора уже стерлись из памяти, но неприятное ощущение осталось. Сейчас же Люда даже не успела вслушаться: по экрану поплыл снег, а из динамиков зазвучал шум статических помех.
Через час за окном прогремел взрыв. Сначала Люда испугалась, что на химзаводе, но оказалось - "всего лишь" на энергетической подстанции.
Отсутствие электричества словно лишило людей остатков разума и морали. Спустя всего несколько часов ночь прорезали звуки бьющегося стекла, пьяный хохот и отчаянные крики. Люда только сильнее прижимала подушку к ушам и твердила, как молитву: "Ромка, ну зачем ты умер? Ну как я без тебя? Ромка, ну зачем?"
Утром ей понадобилось два часа, чтобы заставить себя выйти на улицу. Начавшийся ливень придал ей решимости: Люда рассудила, что все эти вандалы не пожелают мокнуть, а значит можно попытаться добежать до магазина и купить что-нибудь из еды. Что-нибудь, для приготовления чего не требуется электроэнергия. И обязательно взять водки. Или коньяк. Хотя какая разница, какой гадостью себя укладывать спать?
Всю глубину своей наивности Люда поняла, когда добралась до цели. Разбитая витрина хищно щерилась. Из магазина несло алкоголем, мочой и кровью. Люда нерешительно топталась под дождем, не в силах заставить себя перешагнуть через раму, в очередной раз спрашивая Ромку, почему.
Раздавшийся недалеко гогот зашвырнул женщину под ненадежное прикрытие продовольственного магазина. Люда переждала некоторое время, слушая тишину дождя, постепенно успокаиваясь. Потом словно вспомнила, зачем здесь оказалась. Набросала в пакеты консервы, воду, немного сухофруктов и засунула в карман куртки бутылку перцовки, после чего подошла к окну, прислушиваясь, как загнанный зверь.
"Если бы ты был жив, мне не пришлось бы проходить через все это", - зло подумала Люда.
За окном не было слышно ничего, кроме дождя.
Один шаг. Второй. Пятый. А потом Люда побежала. Тяжелые пакеты оттягивали руки, бутылка била по бедру, а Люда все никак не могла заставить себя перейти на шаг.
- Эй, красивая, ты куда так торопишься? - насмешливо и хрипло спросил ее спину незнакомый мужской голос.
Не завизжала. Не закричала. Хотя видит Бог, очень хотелось. Не бросила пакеты. Просто, не разворачиваясь и не тормозя, буркнула "домой".
Остатки выдержки стремительно таяли. Люду все равно догонят, она никогда не отличалась тягой к спорту. И даже если ей удастся добежать до подъезда, подняться на свой пятый этаж и закрыть дверь, то и это не спасет. Потому что дверь - хлипкая, а злость отморозков может оказаться очень сильной.
"А может и пусть?" - подумала женщина, останавливаясь. "Что они мне могут сделать? Убить?"
Эта мысль неожиданно развеселила ее.
- Бык, притормози, это ж Людмила, - сказал кто-то очень знакомым голосом. Только вот вспомнить бы, откуда.
- Какая в жопу Людмила? - спросил "Бык" с еще большим раздражением, одновременно пугавшим и веселившим Люду.
- Евгеньевна, блять, классуха моя.
Люда медленно повернула голову и встретилась со взглядом одного из своих учеников. В голове завертелись разные фразы. От "Что за выражения, Свиридов?" до "Здравствуй, Сережа". Одинаково глупые и неуместные.
- Людмила Евгеньевна, вам помочь? - спросил Свиридов, слегка неуверенно скользнув взглядом по Быку.
- Нет, спасибо, - отказалась Люда, поражаясь тому, каким старым был ее голос.
- Ну ладно, - подросток пожал плечами чуть ли не с облегчением. - Но если что, наш прайд находится в школе.
- Прайд? - удивленно повторила Люда.
- Ну, группа наша, - со смущенным удивлением пояснил Свиридов. - Так себя все скучковавшиеся называют. Типа, гордые и львы. Ленка Кузнецова с нами. И Нона Ермолова. И Колька Сухой. И еще эта... учительница начальных классов, - нахмурившись, пробормотал Сергей. - Как же ее? Тоня...
Люда припомнила худенькую девочку, в этом году закончившую пед и тут же попавшую к ним.
- Вместе легче, - уверенно закончил рекламу своего "прайда" Свиридов.
- И все же я откажусь, - с легкой улыбкой произнесла Люда. - Но буду иметь в виду.
- Давайте, я вас хоть до дома провожу, а то мало ли.
И не дожидаясь ответа, словно зная, что Люда откажется, подошел и забрал пакеты. Женщина не сопротивлялась, хотя такое желание было.
Забавно, весной она на Свиридова смотрела как на ребенка, а сейчас ей хотелось плюнуть на все и объявить его своим защитником. И чтобы он принимал за нее решения. И...
Но она молча шла с ним до подъезда, позволила подняться наверх, отнести пакеты на полутемную кухню. И уже почти сдалась мучительному желанию попросить остаться, но вместо этого спросила:
- Может, чая?
Свиридов хмыкнул, посмотрел на нее удивительно взрослыми глазами.
- Так электричества нет.
- И правда, - промямлила Люда в ответ, залившись краской, как девчонка на первом свидании.
В сумраке кухни повисло неловкое и неуютное молчание.
- Ну, я пойду, - сказал Свиридов через полминуты и откашлялся. - Передумаете, приходите в школу.
Люда кивнула и, словно не желая отпускать, неуверенно, почти жалобно сказала:
- Спасибо, Сережа.
- 8 -
Люда сидела на подоконнике, смотрела в окно и ела тушенку, тщательно ее пережевывая. Чем медленнее ешь, тем меньше надо, чтобы насытиться. У организма есть время собраться с мыслями и осознать, что его кормят. И не страдать потом из-за набитого сверх меры желудка.
За окном было безлюдно и тихо. Как будто город вымер, что не так уж и отличалось от правды.
Люда гадала, сколько времени Им понадобится, чтобы прийти в себя от вчерашнего загула и удариться в новый. В чем-то она Их даже понимала: реальность была такой неприятной, что смотреть на нее трезвыми глазами совершенно не хотелось. Да и смысл вести себя, как цивилизованный современный человек? Все равно они все умрут. Если не сегодня или завтра, то через неделю. Пока что болезнь игнорировала их, но кто знает, сколько это продлится?
"Как в долбанной книге долбанного Кинга", - хихикнула Люда. "Только там боролись бобер с козлом".
Женщина всхлипнула, давясь смехом. Раз. Другой. А потом не выдержала, рухнула на четвереньки, едва в состоянии дышать. Смех быстро и незаметно перешел в рыдания. Упав на пол и сжавшись в комок, Люда выла и кричала, не понимая, чем она это заслужила. Она всегда была послушной и безотказной, не спорила и не прекословила. Никогда не повышала голос, не поднимала руки на кого бы то ни было, любила детей, а они - ее. Она была хорошим человеком. Она и есть хороший человек, черт побери! Она всего этого не заслужила!
Когда Люда пришла в себя, за окном уже опустились сумерки. Пятый этаж - не шестнадцатый, но и отсюда было отлично видно зарево занимающихся пожаров. Как будто бы люди там, за стеклом, отделяющим ее от безумного мира, только разрушая могли доказать себе, что все еще живы.
Люда прижалась к стене, подтянула колени к груди, обняла ноги и начала вслушиваться в звуки с улицы. Далеко ли Они? Не приближаются ли? Каждый раз, когда пьяный смех и хриплый мат раздавались совсем рядом, Люда испуганно замирала, почти прекращая дышать, так, будто они ее могли увидеть или услышать.
Ее хватило часа на три пытки. Потом она сдалась и решила отправиться в школу. Свиридов был прав: вместе - легче. По крайней мере, Люда будет знать, что она не одна и под защитой. А значит, сможет уснуть, не вслушиваясь в мир застеколья, не вглядываясь в темные углы, подчинившись первобытному, животному страху. Главное - дойти до школы.
Люда одела темный спортивный костюм, стянула волосы резинкой и обулась в мягкие "дачные" тапочки. За сменой одежды можно прийти потом, со Свиридовым. Сейчас таскать в руках лишний груз совсем не хотелось.
Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, Люда медленно открыла дверь. Предательница оглушительно заскрипела. Женщина была уверена, что этот звук услышали все в городе. И повернулись на него, жадно втягивая воздух и чувствуя запахи ее страха и пота. У Люды не было сил, чтобы пошевелить хотя бы пальцем, а о позорном отсуплении в квартиру и речи не шло.
Целую вечность женщина слушала стук сердца в ушах и завывания ветра где-то там, за пределами защищающих ее стен. Но топота приближающихся зверей слышно не было.
Люда упала на колени, уперлась руками в пол, опустив голову, и пыталась взять дыхание под контроль. Гипервентиляция ей сейчас совсем ни к чему. Хватит и боли за грудиной.
"Никто не придет и не поможет. Я должна встать и дойти до школы сама. А потом... потом можно и расслабиться. Всего один километр, и я окажусь под защитой. Ну же..."
- ...вставай! - почти прорычала Люда.
Ноги мелко дрожали. Женщине понадобилось долгих пять минут, чтобы отпустить стену и сделать первый шаг к лестнице. Но с каждой секундой тело становилось все более послушным. Когда Люба спустилась вниз, в ней появилась уверенность, что она справится, дойдет. В конце концов, уже больше недели она жила сама, никто ей не помогал. Даже продукты вчера достала. А тут всего километр.
- 9 -
Непривычно тихо. Ни криков, ни воплей, ни смеха.
Люда резко села на кровати, сомкнув ладонь на рукояти ножа. Холодный воздух защекотал кожу. В залитой лунным светом комнате было слишком много теней, в которых мог затаиться враг.
Мокрый холодный нос уткнулся в плечо. Люда вздрогнула и медленно повернула голову.
Иногда она сомневалась, что Сат - обычный пес. Слишком умен. Слишком терпелив. Люда еще никогда не видела собаку, способную не пускать слюни и терпеливо ждать, пока ей дадут мясо. Некоторые на хозяев рычат, когда те с едой "шутят". А ведь пес с ней только пятый день.
В первый вечер после того, как они встретились, Сат принес ей задавленного кролика. И не дергался, пока Люда неумело освежевывала "не только мех". И есть начал не после того, как она положила перед ним половину тушки, а когда проворчала: "ешь".
А еще, ночью у него светились глаза. Не зеленым, как у других, а светло-голубым. И это пугало и успокаивало.
Сат положил голову ей на бедро и вопросительно посмотрел. Совсем как пять ночей назад.
Люда никогда не объяснит, почему назвала его Сатаной. Может перечислить целый ряд причин, но ни одна из них не будет полной. Просто сорвалось с языка, а Сат удивленно моргнул, и это было так нелепо и смешно, что другого имени она и не стала подбирать.
- Ничего, - прошептала Люда, потянувшись рукой к клейму. - Просто приснилось.
Медленно опустилась на подушки, закрыла глаза, вцепилась в длинную жесткую шерсть и уснула.
- 10 -
Чтобы преодолеть этот несчастный километр, Люде потребовалось полтора часа. Полтора часа липкого страха.
Школа встретила ее бледным подмигиванием окон. Люда боялась зажигать свечи дома, зачем привлекать лишнее внимание? А этому "прайду" было, похоже, все равно.
Люда слегка улыбнулась. Интересно, знают ли эти "типа гордые и львы" все значения этого слова? Впрочем, какой язык не начни изучать, у безобидного, на первый взгляд, слова могут оказаться весьма неожиданные значения.
Женщина поднялась на крыльцо и постучала в дверь, коря себя за то, что не дождалась утра.
"Вот не откроют сейчас, что ты будешь делать?"
Ее уже начало трясти от мысли, что придется проделать обратный путь, как дверь открылась.
- Чья будешь? - дыхнули на нее перегаром.
Люда поморщилась.
- Я к Сергею Свиридову. И Лене Кузнецовой. И...
Мужчина не стал слушать дальше. С неприятным смехом схватил Люду за руку и втянул в здание.
- Значит, ничейная? Будешь наша.
От его интонаций Люду в очередной раз пробил пот. Сейчас она уже сомневалась в разумности своего решения.
- Шевели ногами, подруга, - проворчал мужчина и подтолкнул ее.
Люда открыла было рот, чтобы возмутиться, и тут же по привычке закрыла, послушно двинувшись по знакомому, но такому чужому школьному коридору.
- 11 -
Штаб они устроили в учительской.
- Свежее мясо, Босс, - сказал ее провожатый.
"Босс" и товарищи заржали.
"О Боже, и это прайд?" - с легкой тошнотой подумала Люда. "Забрать детей и Тоню и увезти их на дачу. Правда, для зимовки она не годится, но всего в паре километров есть крестьянские дома. Чем с такой "гордостью" жить, лучше в одиночку. И на земле будет проще. В городе зиму без отопления не пережить".
- Где Сергей Свиридов? - "учительским" тоном спросила женщина.
Как она оказалась на полу, Люда не поняла. Только голова взорвалась болью, да щека горела.
- Тебе никто права голоса не давал, мясо, - равнодушно бросил кто-то.
- Что?.. - начала было Люда. И захлебнулась беззвучным криком, когда чья-то нога впечаталась ей в живот.
- Ты что, тупая? - все так же равнодушно и лениво сказал невидимый "кто-то".
Люда отрицательно покачала головой. На большее ее не хватило.
- Вот и молодец.
Ей показалось, или в голосе и правда слышалось удовлетворение?
Но когда начал говорить "Босс", этот вопрос совершенно перестал ее волновать.
- Ты - не красавица. На тебе слишком много жира. Но женщине всегда найдется работа. Мы тебя защищаем, а ты за это выполняешь поручения и раздвигаешь ноги, если вдруг появится любитель сдобы. Согласна?
Пока он говорил, Люда заставила себя сесть. Отчаяния хватило даже на то, чтобы посмотреть "Боссу" в глаза и отрицательно покачать головой.
Все ее достижения свел на нет удар кулаком.
- Неправильный ответ, - почти нежно произнес "Босс". - Но я думаю, тебе просто не хватило времени все обмозговать. Я дам его тебе. Пары минут должно хватить.
Блондин, державший Люду за волосы, тут же отпустил ее и с нескрываемым презрением вытер руки платком.
Снова накатывала удушливая волна страха. Если она откажется, ее изобьют и снова дадут "подумать". И так будет продолжаться, пока она не умрет.
Люде было плевать, расстанется она с жизнью или нет. Но вот боль равнодушной ее не оставляла. К тому же, ну согласится она, и что? Использует первую же возможность, чтобы сбежать. В конце концов, она же не душу дьяволу продает.
Люда подняла голову, чтобы выразить согласие, но промолчала, натолкнувшись на взгляд блондина. По губам мужчины скользнула довольная улыбка, от которой ей стало дурно.
"Дрессировщик чертов", - со злостью подумала Люда. Блондин улыбнулся, как будто мог слышать ее мысли. Хотя вряд ли у его жертв наблюдалось особое разнообразие реакций и ощущений.
Люда закрыла глаза. Странно. Ни одного из находившихся в учительской мужчин она раньше не видела. А значит, они не местные. Откуда они появились? И почему Свиридов звал ее сюда, если... Да ладно она. Здесь же и девочки были. Неужели он думает, что это правильно? Что без них было бы хуже, чем с ними? Или?..
"Нет. Сережа не такой. Не был и не будет".
Несильный пинок вырвал ее из размышлений.
- Мясо, с тобой говорят, - мягко сказал блондин.
Отвратительный голос. Таким надо сказки на ночь читать. Чтобы дети засыпали со счастливой улыбкой на губах. А не ломать человека. Она бы поверила мягкости и нежности этого голоса. И терпеливо выносила бы все, что ни придет в голову его обладателю.
- Ну, ты подумала?
Люда посмотрела на "Босса" и кивнула.
- И к каким выводам пришла?
- Я согласна, - хрипло сказал женщина.
- Вот и молодец. Алекс, займись ею, - приказал "Босс" и потерял к Люде интерес.
"Защитник, значит. Кого и от чего?" - невесело улыбнулась женщина. Сумела подняться без посторонней помощи, и это придало ей немного уверенности.
- Иди за мной.
От этого голоса хотелось выть. И танцевать. Люда послушно последовала за блондином. Все, что угодно, только бы он молчал.
К ее облегчению, весь путь до кабинета химии прошел в молчании.
- Садись.
Короткий приказ из-за кафедры и безукоризненное исполнение.
- Сними куртку.
Люда сжалась. Блондин холодно посмотрел на нее.
- Мне повто...
Лицо его искривилось, будто на него накатил неожиданный приступ дурноты.
- Я не собираюсь тебя трахать, - с нескрываемым отвращением произнес блондин. - А если бы и собирался, то не приказал бы раздеться. Срывать одежду с сопротивляющейся жертвы куда как веселее.
На его губах заиграла улыбка, от которой Люду пробила мелкая дрожь. И все же она не могла отвести от блондина взгляда. Боялась, дрожала, но слушала и готова была подчиняться. Быстро сняла с себя куртку и бросила на пол. Холодный воздух впился в кожу сотней иголок.
- Ложись лицом вниз.
Люда замерла. Она никак не могла понять, что ее ожидает, не видела, что он делает за кафедрой. Только неверные блики от спиртовки. Что-то нагревает? Но что и зачем?
Глаза блондина недобро прищурились. При подобном освещении это проявление недовольства казалось еще более пугающим. Люда почти упала на пол, зажмурила глаза, вжалась в холодный линолеум, жалея, что не может расствориться, исчезнуть, и чтобы о самом ее существовании забыли.
Острое колено уперлось ей в спину, вдавив в пол так, что Люда едва могла вдохнуть. Женщина коротко вскрикнула, когда блондин резко вывернул ее руку.
Она почувствовала запах паленой кожи и горящего мяса прежде, чем боль. Женщина забилась, пытаясь вырваться, захлебываясь криком и слезами. А блондин только плотнее прижимал ее к полу и вдавливал в плечо раскаленное железо.
- Дергайся, мясо, дергайся, - ласково прошептал мужчина ей на ухо. - Тебе будет еще больнее, а мне - приятнее.
Как бы он ни издевался, что бы ни говорил, Люда не могла себя контролировать. Больно. Никогда ей не было так больно. Даже когда она валялась на полу в учительской, языком ощупывая зубы.
Люда кричала, а блондин смеялся у нее над самым ухом. Плотный, удушливый комок ненависти собрался в желудке желчью. Люда ударила головой по смеху: вверх и влево. И пытка прекратилась. Началось избиение.
Глухо матерять и держась за сломанный нос, из которого хлестала кровь, блондин пинал пытающуюся увернуться Люду. Иногда у нее получалось. Иногда она слышала хруст ребер под тяжелыми ударами.
Люда уже плохо осознавала реальность и не заметила, что блондина оттащили. Не чувствовала, как ее за волосы проволокли по коридору и вышвырнули на улицу, под привычный и родной дождь.
- 12 -
"Холодно. Чертовски холодно. Неужели, опять одеяло сбросила? И почему так мокро? И все тело болит?"
Люда попыталась сесть. Безуспешно. Голова и грудь взорвались острой болью. Люда услышала стон, и с удивлением поняла, что это - ее.
- Не шевелитесь, Людмила Евгеньевна, - негромко сказал кто-то... справа?
Губ коснулась влажная губка. Такая мелочь, а жизнь сразу стала чуточку лучше.
Люда открыла глаза, пытаясь увидеть ту, кто о ней заботился. Улыбчивая, шебутная Ермолова Нона. Даже в полутьме спортзала отчетливо были видны круги под глазами, горькие складки в уголках губ. Так, будто девочке не шестнадцать, а за тридцать. А ночь была долгой и бессонной.
- Нона... - хрипло начала Люда.
- Тшш. Вам пока не стоит говорить, - терпеливо, как ребенку, сказала Ермолова, положив пальцы на губы своей классной. - Успеется, - и сверкнула знакомой улыбкой.
Люда закрыла глаза. По вискам медленно скатились слезы.
"Дети. Ведь совсем еще дети. А такие взрослые. И поняли все раньше, чем я".
- А вы молодец, хоть это и было глупо, - с улыбкой прошептала Нона. - Этого урода еще никто так не учил. Он всех клеймит.
Люда нахмурилась, не понимая, о чем речь. А потом вспомнила. И учительскую, и кабинет химии, и боль, которую она сейчас почти не чувствовала, ее перекрывала другая.
- Я думала, он меня убьет, - сипло сказала Люда.
И тут же поняла, что это ложь. То есть она подумала бы так, если бы у нее было время. А тогда только и могла, что неуклюже уклоняться от ударов да сходить с ума от боли.
- Нона, проводи меня до туалета, - попросила женщина, осознавая, что в одиночку ей этот подвиг не совершить.
- 13 -
Около тридцати метров по спортзалу, выйти, повернуть, сделать несколько шагов до женской раздевалки. Зайти наощупь в темную кабинку. Не увидеть отражения в зеркале, покрывающие тело отеки и гематомы, не заметить кровь в моче, только морщиться от боли. Осознать, какую глупость совершила, только дернув за слив и не добившись никакого результата. Рухнуть, как подкошенная на унитаз и зарыдать, уткнувшись в ладони. Жалея себя, детей, Ромку, умерших и живых.
Прийти в себя от яростного шепота "Не надо, отпусти", в котором нет-нет, да прорываются жалобные нотки. Заставить себя подняться и выйти из кабинки, морщась от рассеянного света, падающего сквозь грязные окна раздевалки. От открывшейся картины взорваться от бешенства, забыв о боли. Подлететь к зажавшему в углу Нону мужику и опустить на его шею сложенные в замок руки. Помочь ей выбраться из-под обмякшего тела.
- Зря вы это, Людмила Евгеньевна, - с удивлением заметить укоризну в глазах. - Хуже будет.
Влепить пощечину, вцепиться в плечи и затрясти, зло шепча:
- Да что с вами со всеми происходит? Это же...
И захлебнуться от возмущения, не в состоянии подобрать правильные, нужные слова. Ну неужели так можно жить? Смириться? Ведь их, заклейменных, больше. Скольких она видела в учительской? Человек десять. Пусть еще по школе было еще пятнадцать. Да даже двадцать. Спортзал был битком забит. Значит, их больше. Больше! И если они все одновременно...
Слишком поздно заметить, что глаза Ноны округлились, и провалиться в темноту.
- 14 -
Пара пощечин привела ее в чувство. А может их было больше. Разве это важно? Люда открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на лице склонившегося над ней мужчины. Пару раз моргнула, пытаясь понять, где она его видела.
Узнавание пришло страхом и пересохшим горлом. Вчера...
...ведь это было вчера, да?..
...у него не было сломанного носа и фиолетово-синих кругов под глазами. И ярости в глазах. В них были только презрение и равнодушие, казавшиеся теперь недосягаемой мечтой.
Блондин даже ничего не сказал, просто схватил ее за волосы, заставляя подняться, развернул к себе спиной, схватил за челюсть, вдавливая пальцы в кожу.
Нону привязали к шведской стенке. Ноги едва касались деревянного пола. Судя по запекшейся на подбородке крови и тому, как потемнели кисти рук, девочка висела так уже давно. Когда Люда поймала ее взгляд, Нона вздрогнула, будто от удара, отвернулась. На щеках выступил лихорадочный румянец. Что бы девочка ни делала, она не могла скрыть наготы.
Люда попыталась вырваться из державших ее рук, но...
- Сделку нарушила не она, ты, - ласково прошептал блондин ей на ухо. - А расплачиваться придется ей. Смотри внимательно, мясо, и запоминай. Второго урока не будет.
Глаза Люды расширились от ужаса, когда она увидела, как к Ноне подходит тот самый мужик, которого удалось вырубить в раздевалке. Женщина еще раз дернулась, но пальцы только сильнее впились в лицо. Из глаз брызнули слезы.
Люда видела, как дрожит Нона, как беззвучно шепчет "не надо", но разве это могло их остановить?
Не хотела смотреть, закрыла глаза, попыталась отвернуться, но ей не дали.
- Смотри, мясо.
Люда отрицательно покачала головой, насколько ей позволяла хватка.
- Смотри, - к ласке примешалась угроза.
Люда сдалась, слишком боясь боли. Открыла глаза. Смотрела, как мужчина грубо провел ладонью по отозвавшемуся дрожью телу Ноны. Видела, как руки расстегивают ремень и молнию, подхватывают ноги ее ученицы. Как из ее глаз брызнули слезы, а из прокушенной губы - очередная порция крови. Видела, и ничего не могла поделать, парализованная страхом.
Когда мужчина напрягся, кончая и оставляя на бедрах девочки синяки, Люда вздохнула почти с облегчением.
"Это ничего. Это можно пережить. Поплачешь и... Просто надо будет забыть. Господи, прости меня, Нона!"
- Это еще не все, мясо.
От этих слов задрожали колени.
- Что?..
Не успела задать вопрос. Увидела, как к Ноне идет второй.
- Нет, Господи, не надо, - лихорадочно зашептала Люда, дрожа от страха, отвращения и накатившей тошноты. - Пожалуйста.
Нона забилась, выкручивая запястья, но не в состоянии освободиться. Закричала, Люда не расслышала что. Все звуки перебивал довольный смех, расплавленным воском проникающий ей в уши. Женщина в ужасе смотрела на происходящее и не могла отвести взгляда.
Кажется, их было человек восемь. Или десять.
Нона отключилась на четвертом. Ее обдали холодной дождевой водой. Девочка пришла в сознание, но глаза... глаза были мертвыми. Люда впала в оцепение, когда к Ноне подошел пятый. Смотрела, но ничего не чувствовала.