Эф Алексей : другие произведения.

"Перемены вскипают"

На днях скрипач оркестра местного драматического театра, Данила Гаврилович Дубко принял решение вступить в законный брак. Совершить это действо он решил со своей коллегой, тоже скрипачкой, Марфой Андреевной Зубарь.

Скрипач Дубко давно уже присматривался к Марфе Андреевне. Во-первых, потому что та сидела в оркестре рядом с ним, а во-вторых, потому, что жениться было давно уже пора. Данила Гаврилович уже приближался к тому возрасту, когда женихаться было не то, чтобы неприлично, просто не принято. Такая задержка с женитьбой у Данилы Гавриловича случилась от его исключительной разборчивости. У него, видите ли, был принцип - не жениться на нездоровой. Идеалом для него была женщина, не страдающая никаким недугом и не имеющая никаких физических недостатков; умственные способности будущей супруги Данилу Гавриловича не интересовали.

Невест у Дубко было множество, причем были они исключительно здоровыми женщинами. Но, в самый последний момент, Данила Гаврилович умудрялся найти какой-нибудь изъян у кандидатки. Порой это была слабая близорукость, порой одышка, а нередко Данилу Гавриловича ограждал от женитьбы какой-нибудь прыщик.

Марфа Андреевна же представляла собой для скрипача Дубко искомый идеал. Она была здоровой, дородной бабой. У нее не было прыщиков, она не хромала и даже голова у ней никогда не болела. В общем, подходящая во всех отношениях женщина.

Короче, заметил ее Данила Гаврилович и начал приглядываться, чтобы не просмотреть какой недостаток. Приглядывался, приглядывался и, в конце концов, решил предложить Марфе Андреевне свои руку и сердце. Она неожиданно согласилась. Свадьбу решились не откладывать, назначили бракосочетание на воскресенье. Все, конечно, хотели отыграть в субботу, чтобы на следующий день продолжить, но в как раз в ближайшую субботу была третья годовщина смерти второго мужа Марфы Андреевны и она посчитала неприличным в этот день сочетаться браком с другим человеком. Переносить же церемонию на следующую субботу Данила Гаврилович не хотел, потому боялся упустить здоровую невесту.

Свадьба состоялась. На ней присутствовали все участники оркестра, включая дирижера, Семена Моисеевича Пиксоновича. Так же на свадьбу были приглашены родственники с обеих сторон и соседи. Гудели всю ночь. Громче всех гудел Потап Кольцов, оркестровый тромбон. Другие, впрочем, тоже в долгу не остались. Виолончель, например, набила морду пан флейте за то, что та уронила окурок в "оливье". Погуляли, в общем, на славу. Никто, в итоге, не переживал, даже из того, что завтра придется с похмелья идти на работу. Меньше всех переживал скрипач Дубко - очень уж он был рад тому, что ему наконец удалось жениться на здоровой женщине.

На следующее утро нужно было идти на репетицию. Молодожены встали с брачного ложа и, приведя в себя в максимально возможный после большой пьянки, приличный вид, отправились на работу. Данила Гаврилович, не смотря на похмелье, шел на работу в бодром настроении.

Как всегда он, придя в театр, спустился в оркестровую яму и сел на свое место. Репетировали в тот день по большей части произведения, состоящие уже в репертуаре театра. Они благополучно отыграли "Жизнь за царя" и "Колхозный марш". Причем дирижер, Семен Моисеевич Пиксонович сказал, что сегодня они играли лучше, чем никогда. Он также высказал пожелание, чтобы они и впредь играли с тем же вдохновением.

Под конец репетиции Семен Моисеевич предложил сыграть относительно новую вещь, которую оркестр начал репетировать неделю назад. Это был короткий эпизод из музыкального сопровождения к новому спектаклю театра "Новой дорогой". Произведение называлось "Перемены вскипают". Это был небольшой, в полторы минуты, музыкальный кошмар, озвучивавший вскипание перемен в спектакле. В этом произведении были задействованы все инструменты, имеющиеся в распоряжении театрального оркестра. Начинались "Перемены" с тихого скрипичного перелива. Затем к скрипкам (а их было пять в оркестре), присоединялась виолончель, потом начинали неистово бить барабаны. Через несколько тактов все инструменты должны были играть как можно громче и выразительнее, дабы у публики возникло ощущение, будто она находится в котле с кипящими переменами. В это время самая сложная задача стояла перед скрипками, им нужно было перекричать бой барабанов, скрип виолончели и прочий шум. Скрипка же была самым тихим инструментом в оркестре, если не считать треугольника, на котором играл Иван Васильевич Прохоров, не обладавший музыкальным слухом, но взятый в оркестр по причини его чрезмерной тяги к высокому. Надо заметить, что Иван Васильевич обладал тягой не только к высокому, но и к довольно низкому. В частности Прохорова тянуло в гости к госпоже Пиксонович, жене дирижера, пока тот бывал на репетициях или спектаклях. Вследствие чего, Семен Максимович предпочитал неблагозвучного Прохорова в оркестре с треугольником, похотливому Прохорову у себя дома со своей женой.

Как уже было сказано, скрипкам нужно было перекрикивать гул всех инструментов, чтобы быть слышными. Для этого скрипачам приходилось бешено скрести смычками по струнам.

Данила Григорьевич всегда считался человеком спокойным и уравновешенным, поэтому играть громкие экспрессивные партии ему было сложно. Стоит ли говорить, что "Перемены вскипают" обернулась для него настоящей пыткой. Данила Григорьевич играл слишком тихо, за что получал нагоняй от дирижера. Когда же он пытался играть громче, то впадал в истерику, по причине тонкой душевной организации, и смычек начинал скакать по струнам, издавая звуки, похожие на скрип кровати.

Сегодня же Данила Григорьевич был вдохновлен недавней удачной женитьбой. Его подбадривало то, что он все-таки, не успев опоздать, женился на подходящей невесте. Помимо этого, его вдохновляло присутствие новой жены. Скрипачу Дубко ни в коем случае не хотелось сегодня проявить себя слабым и неспособным играть сильные произведения. Он был уверен в себе и сжимал свой смычек как никогда крепко.

Начали играть "Перемены". Сначала ровно вступили скрипки, потом вошли виолончели, затем их подтолкнули барабаны, и вскоре все инструменты смешались в базарную толпу звука. Автор "перемен" в своей ложе начинал грызть ногти. Шум становился все громче и громче. Перемены вскипали. Пришла заключительная партия скрипок. Скрипачи ударили смычками по струнам. Данила Гаврилович тоже ударил. Он водил смычком, с остервенением нажимая на струны. Смычек не скакал, но издавал громкий, довольно ровный звук. Настала кульминация. Скрипачи в исступлении махали смычками. Данила Григорьевич в забытье закрыл глаза и отдался на волю чувств. Он парил вместе с музыкой; смычек служил ему крыльями. И вот подошла последняя часть "Перемен". Здесь нужно было издать самый громкий звук и приглушить инструмент. Данила Гаврилович, размахнувшись, чиркнул изо всех сил по струнам. Звук раздался, но заглушить он его не смог, потому что смычек за что-то зацепился и застрял. В тот же момент он услышал душераздирающий крик, который покрыл весь оркестр. Все инструменты сбивчиво смолкли. Скрипач Дубко открыл глаза, посмотрел по сторонам и увидел радом с собой свою новую жену. Увидев ее, он схватил ртом кучу воздуха, от чего скрипка упала у него из-под подбородка, издав жалобный писк. В глазу у Марфы Андреевны, первой здоровой жены Данилы Гавриловича торчал его смычек, так и не заглушивший звук инструмента в последний момент.

пятница, 15 Октября 1999 г.