Два года назад я вплотную приблизился к завершению повести о моих наставниках в медицине. Оставались некоторые штрихи к характерам, по ходу беседовал с коллегами моего периода студенчества, вспоминал годы моей работы, в том числе и административной. И вдруг ... Гром среди ясного неба! Моя память вытолкнула на поверхность сознания Человека-глыбу, благодаря которому, здравоохранение республики в свое время вырвалось вперед на десятилетия, стало школой передового опыта в Союзе. Встреча с ним впервые случилась у заведующего кафедрой гистологии профессора Николая Николаевича Кузнецова. Однако, обо всем по порядку ...
Однажды в послеобеденное время, когда студенты покинули аудитории, я готовил пластины. Для этого в кабинете профессора был установлен большой, обтянутый зеленым сукном, старинный стол. Весь стол был покрыт огромным листом толстого стекла.
Перед работой стекло предстояло тщательно вымыть с хозяйственным мылом и протереть досуха. Затем поверхность стекла тщательно протирали спиртом. После испарения спирта я расстилал и расправлял пластины. После полного высыхания края обрезались скальпелем или лезвием, и глянцевые со стороны стекла пластины легко с легким треском отделялись от листа.
В это время раздался короткий стук в дверь. Два раза. Стук отличался от всех знакомых стуков в дверь профессорского кабинета. Николай Николаевич Чиреш стучал деликатно, почтительно, воспитанно. Гусак стукал костяшкой пальца один раз и тут же, не дожидаясь разрешения войти, молниеносно открывал дверь и быстро входил. Словно каждый раз пытался уличить профессора в чем-то недостойном. Стук студентов, сдающих отработки и пришедших на переэкзаменовку нельзя было спутать ни с чем.
Однако в тот раз стук был особым. Он был достаточно громким и, вместе с тем, в чем-то деликатным. Николай Николаевич оторвался от микроскопа:
- Да! Войдите!
Дверь распахнулась и в кабинет Кузнецова вошел Министр здравоохранения республики Николай Андреевич Тестемицану.
Высокий, с легким наклоном корпуса вперед. Широкий, целеустремленный шаг. Когда он входил в кабинет Николая Николаевича, несмотря на то, что старинные двустворчатые двери были высокими, Николай Андреевич, словно остерегаясь задеть притолоку, слегка наклонил голову.
- Не могут быть такими низкими двери квартиры министра. Это, скорее всего, еще родительский дом невольно напоминает о себе. - подумал я тогда.
Вспоминая ту встречу позже, предположил:
- А может с детства осталась, привитая родителями, привычка при входе к пожилым и старикам поклониться?
Николай Николаевич поспешно встал, почтительно, с поклоном, поздоровался. Я видел, что визит министра явился для него полной неожиданностью. Движения Николая Николаевича приобрели некоторую суетливость, чего я раньше за ним не наблюдал.
- Николай Николаевич! Хотелось бы, чтобы вы лично посмотрели препараты со срезами в местах переломов трубчатых костей, фиксированных штифтами, приготовленными из консервированного бараньего рога. Мне ехать в Москву с докладом, но на срезах есть непонятные изменения.
Николай Николаевич установил микроскоп, вставил приставку для совместного осмотра. Я поднялся, чтобы выйти.
- Нет, нет! - заявил министр. - Мешать вы нам не будете! Занимайтесь!
Николай Николаевич менял препараты, долго двигал каждым стеклышком препарата под объективом, менял увеличение. Потом выпрямился:
- Я вас поздравляю, Николай Андреевич! Это вновь образующаяся микроциркуляторная сеть, концентрически проникающая к центру по мере рассасывания штифта.
- Спасибо, Николай Николаевич! Теперь я уверен. Надо будет только отобрать наиболее характерные для микрофотографии препараты.
- Я отобрал. - сказал Николай Николаевич, указывая на три, отдельно лежащих препарата.
После непродолжительного молчания, Николай Андреевич стал собирать препараты.
- Простите! Не так! - Кузнецов стал по-своему упаковывать препараты, перекладывая тонкой бумагой. - Можно поцарапать стекло, ухудшится качество микрофотографий.
- Почему метод, как я читал, - продолжил Николай Николаевич, - не получил распространения в Москве? С успехом использовали, насколько я знаю, штифты, привезенные вами из Молдавии.
Я заметил, что Кузнецов чувствовал себя более уверенно, чем в начале встречи.
- Я предлагал Федору Родионовичу Богданову, - сказал Николай Андреевич, - наладить производство штифтов в Москве. В столице столько мясокомбинатов! Неужели в баранах дефицит?
- Баранов в Москве очень много! - неожиданно ответил мне Федор Родионович. - но все безрогие, а то и безголовые!
Я, снимавший в это время очередной лист сухой брюшины со стекла, потерял бдительность и нечаянно порвал пластину. Николай Николаевич чуть слышно хмыкнул.
Как кассету магнитофона, отматываю время назад. На пять десятилетий. Наш, 1965 года поступления, курс впервые был разделен на потоки. Русский и молдавский. Стали переводить и писать учебники на родном языке. А на каком языке должны были учиться дети, закончившие молдавскую среднюю школу и которым предстояло работать в республике? Особенно в условиях глухих, часто отдаленных от столицы, сел.
Первый, самый жесткий фильтр болезненно пропустил нас через себя, тогдашних зеленых студентов, и отсеял первые плевела в 1968 году. Я был на третьем курсе, когда медицинский мир республики был потрясен. Тогда, под знаком борьбы с национализмом и румынизацией (См. Н. Тестемицану "Википедия") был низвержен наш всеобщий кумир, тогдашний Министр здравоохранения, в прошлом ректор медицинского института Николай Андреевич Тестемицану. Вместе с ним были повержены все, неугодные тогдашнему руководству, сотрудники. Я, до сих пор не видевший "придворных" интриг, заметил, что в последние недели сотрудники стали менее разговорчивыми. Каждый старался держать свои мысли при себе.
Помогавший Василию Ивановичу Нигуляну ставить эксперименты, я слушал разговоры "взрослых". Разговоры велись вполголоса, так как в то же время с кафедры патофизиологии был уволен талантливый экспериментатор, "гнавший" на всех парах докторскую диссертацию, Александр Иванович Робу. Он ушел на кафедру физиологии в университет.
Как и многие студенты, я задавал себе вопросы, на которые тогда у меня не было ответа. Николай Андреевич Тестемицану - националист и румынизатор?
Мой старший брат Алексей закончил Черновицкий медицинский институт. Трудоустроился в Вережанах. Работа там была образцово поставлена его предшественником. В последующем это был заместитель главного врача по оргметодработе республиканской больницы, затем начальник лечпрофуправления МЗ Дмитрий Андреевич Донец. Оставалось поддерживать и совершенствовать, сделанное до него. Молдавским языком брат владел тогда слабо. Его жена приехала в Молдову, не зная ни слова на молдавском. Так проработали три года. Оба освоили разговорную молдавскую речь.
В шестьдесят шестом в течение одного дня Николай Андреевич Тестемицану побывал в строящейся Фрунзенской больнице, Окнице, Атаках и Вережанах. После него в район выехал тогдашний начальник лечпрофуправления. В течение двух дней прошерстил район так, что после его отъезда многие ждали приказ МЗ об освобождении от работы. Побывал он и в Вережанах.
Прошло еще несколько месяцев. Алексея вызвал главный врач района Федор Георгиевич Врабие. Тогда центральная районная больница была в Тырново. Поговорили минут пять.
Внезапно Врабие впился взглядом в лицо Алексея:
- Кто тебе, закончившему институт в Черновцах, покровительствует в нашем министерстве?
- Никого нет!
Врабие сощурился своей хитрой улыбкой и сказал:
-Сейчас уходишь в отпуск. А с первого числа принимаешь дела заместителя главного врача по лечебной работе в Окнице. Сразу назначаешься и.о. главного, так как Черкашин на три месяца едет в Москву на усовершенствование. Снова сощурил глаза:
- Признайся! Кто твой покровитель?
Вот тебе и министр-националист. В многочисленных поездках по республике Николай Андреевич присматривался к врачам, независимо от национальности. Молдаване, гагаузы, русские, украинцы, евреи, азербайджанец Ибрагимов. Кроме молдаван, подавляющее большинство не знало молдавского языка. Вернувшись из поездки, вызывал к себе начальника управления кадров. Тогда это был, кажется, Балан.
- Вот тебе список молодых ребят. Изучи личные дела каждого и бери в административный резерв МЗ. В первую очередь вот этих.
Николай Андреевич, не спеша, проводил зеленым карандашом жирную линию под несколькими фамилиями.
- Через две недели доложишь. - и, перелистав перекидной календарь, делал короткие пометки.
Националист? Патриот!
С 1968 года Николай Тестемицану посвящает всего себя преподавательской и научной работе на кафедре социальной медицины и организации здравоохранения кишиневского мединститута. После окончания докторантуры в 1971 году в Риге защищает докторскую диссертацию на тему "Научное обоснование ликвидации существенных различии в уровнях медицинской помощи городскому и сельскому населению". Становится профессором, а в 1973-м - заведующим кафедрой.
С его приходом работа кафедры социальной медицины и организации здравоохранения выходит на новый уровень. Это была единственная кафедра в мединституте, которая в те годы разработала тесты для определения уровня знаний студентов на лабораторных занятиях. Во время летней практики для студентов 4-5-го курсов вводится двухнедельная практика по социальной гигиене и организации здравоохранения с выполнением специального задания, которое защищалось на кафедре.
Под руководством Николая Тестемицану на кафедре разворачиваются серьезные научные исследования. Ученый, организатор здравоохранения вырос в селе и хорошо знал проблемы сельских жителей. Его главной целью была ликвидация различий в уровнях оказания медицинской помощи городскому и сельскому населению. В 1975 году профессор создает при кафедре лабораторию научного обоснования организации медицинской помощи сельскому населению. Цель - централизация стационарной помощи на уровне центральной районной больницы и создание взамен участковых больниц широкой сети специализированных сельских амбулаторий.
Для этого под руководством профессора Тестемицану с привлечением специалистов из других отраслей были разработаны проекты четырех категорий сельских врачебных амбулатории и трех категорий медицинских пунктов для сел с населением менее 1700 человек. К 1982 году завершается создание сети медицинских учреждений в сельской местности. Это высоко оценило правительство МССР, принявшее постановление о строительстве до 2005 года за счет государства, колхозов и совхозов более 700 амбулаторий и медицинских пунктов.
В 1983 году за комплекс научных работ по организации медицинской помощи сельскому населению коллективу авторов, возглавляемому профессором Николаем Тестемицану, было присвоено звание лауреатов Государственной премии СССР в области науки и техники. Кстати, впервые в СССР такая премия была присвоена специалистам в области социальной гигиены и организации здравоохранения.
Научные исследования, проведенные под руководством Николае Тестемицану, были признаны Академией медицинских наук СССР. АМН призвала внедрять их в регионах с условиями, аналогичными условиям МССР, и присвоила кафедре социальной гигиены и организации здравоохранения кишиневского мединститута статус научного консультативного центра СССР в области организации медицинской помощи населению в сельской местности.
Профессор Тестемицану был великим патриотом. Он руководствовался в жизни святым принципом: "У кого нет предков в крови, те напрасно ищут их в документах". Он утверждал: "Родина - это порог твоего дома, это твой дом, село и твоя страна". Он считал, что любит свою страну не тот, кто громко говорит об этом, а тот, кто доказывает любовь конкретными делами.
Безвременная скоропостижная смерть в 59 лет не позволила Тестемицану воплотить в жизнь все планы создания в Молдове образцовой системы здравоохранения. На доме по улице Бендерской, где он жил, в названии государственного университета медицины и фармации увековечено его имя. Присуждается государственная награда РМ - медаль имени Николае Тестемицану. Его именем названы больницы в селах Окюл-Алб, городе Дрокия, а также улицы в Кишиневе, Калараше, Шолданештах.
В 2010 году Николай Тестемицану был награжден посмертно орденом Республики, а в 2011-м ему присвоено звание академика АНМ.
В 80-х годах правительство МССР приняло постановление о строительстве до 2005 года за счет государства, колхозов и совхозов более 700 амбулаторий и медицинских пунктов. Но жизнь распорядилась по-своему: власть поменялась, и началось истребление сельской медицины, завершившееся недавним обнародованием минздравом проекта сокращения числа районных больниц. Да и сам минздрав в ходе реформы правительства упраздняется. Фактически все, что сейчас делается в сфере здравоохранения, является уничтожением того, чем занимался Николай Тестемицану, и близок тот день, когда сельское население будет полностью лишено медицинской помощи - то есть организация здравоохранения скатится к такому же уровню, какой был до прихода в минздрав Николая Тестемицану.
Константин ЕЦКО,
доктор хабилитат медицинских наук,
профессор, ученик Николая Андреевича Тестемицану
Приведенные курсивом строки принадлежат перу ученика Николая Андреевича Тестемицану, профессору, ныне, к сожалению, покойному, моему однокурснику Константину Ецко. Добавить или убрать что-либо, написанное Костей, нечего. Профессор Ецко сказал все, переступив через возможное, недовольство власть имущих, невзирая на подковерную конъюнктурную возню, возможные для него осложнения.
Мне, работая заместителем главного врача района, посчастливилось дважды видеть и слушать Николая Андреевича. Это были наши молодые счастливые и полные надежд семидесятые. Николай Андреевич во всех районах проводил выездные научно-практические заседания кафедры.
Внимательно прислушивался к мнению руководителей лечебных учреждений и практических врачей. В заключение представлял слушателям свое видение и практические шаги в развитии материальной базы сельского здравоохранения, упразднения маломощных сельских участковых больниц, переформатирования их в сельские врачебные амбулатории.
Летом 1975 года было совместное заседание кафедры и собрания медицинского актива медицинских работников Дондюшанского района. Тогда район включал в себя три номерных районных больницы (Тырново, Атаки и Окница).
Николай Андреевич в своей обстоятельной и строго мотивированной речи развернул перед нами схему развития здравоохранения района до 2000 года. За четверть века предполагалось воздвигнуть центральную районную больницу на 800 коек, поликлинику на 850 посещений, административный и лабораторный корпус, отдельное здание детской консультации и детской молочной кухни на 15 - 20 тысяч порций в сутки для всего района.
Из всего запланированного построена только поликлиника, в которой сейчас разместился и стационар. Недостроенный хирургический корпус стоит без крыши. Внутри и вокруг разрушающегося здания пасутся козы.
По окончании доклада слова попросил главный врач Атакской номерной районной больницы Митрофан Харлампович Райлян:
- Почему в Окнице предусмотрено строительство медицинской инфраструктуры, а Атаки вы обошли молчанием.
- В соответствии с нашей концепцией развития здравоохранения предусмотрено кооперирование оказания специализированной медицинской помощи между республиками. - отвечал тогда Николай Андреевич, - Какой смысл тратить государственные средства и, по сути, дублировать то, что уже строится и функционирует на более высоком уровне на расстоянии ста метров от Атак. Достаточно пройти по мосту в Могилев-Подольск. В наших работах предусмотрен целый ряд аналогичных вариантов кооперации здравоохранения между соседними республиками.
Националист? Сепаратист? Нет! Патриот!
После официальной части совместного заседания кафедры и медицинского совета, дебаты продолжились в Рудьском детском противотуберкулезном санатории. Сам санаторий расположился в одном километре от северной окраины села Рудь на подворье и в помещениях бывшего женского монастыря, построенного в 1777 году одновременно с, расположенной на его территории, Троицкой церковью.
Выехали в Рудь мы на двух РАФ-иках. Переднее, самое удобное место в новой машине оставили для Николая Андреевича. Отказавшись, свое место профессор уступил единственной женщине, сотруднице центральной районной больницы. Сам занял место в салоне, сидя боком на, покрытой одеялом, каталке. Сама поездка в Руди позволила увидеть Николая Андреевича с других, подчас неожиданных, чисто человеческих позиций.
В центре села нас встретил председатель местного колхоза Валерий Константинович Цимбалист. Здороваясь, познакомились. Но Валерий Константинович здоровался так, что собеседник спешил убрать руку. Настолько сильным было рукопожатие. С доцентом кафедры Евгением Петровичем Попушой председатель колхоза, как мы поняли, были знакомы ранее. Председатель представился просто:
- Цымбалист!
Попушой, казавшийся выше собственного роста из-за непомерно высоких каблуков, здороваясь, представился:
- Евгений Петрович. Попушой. Супруг госпожи Марии Сагайдак!
(Мария Ивановна Сагайдак, сама по образованию математик, тогда ассистент кафедры математики в университете, в конце шестидесятых неожиданно для всех увлеклась кино, стала талантливой актрисой. Это были столь же талантливые фильмы режиссера Эмиля Лотяну:"Это мгновение", "Один перед любовью"... Всего Мария Сагайдак снялась в 15 фильмах. В фильме "Лэутары" Мария Сагайдак снималась в Рудь на территории природно-исторического заповедника).
После "театрального" взаимного представления Попушой и Цимбалист обнялись, как старые приятели. Потом выяснилось, что так оно и было. Длительное время они вместе работали в комсомоле.
Познакомившись с Рудьской больницей, группа в составе уже трех машин по извилистому спуску вдоль каньона вскоре была на территории детского противотуберкулезного санатория.
- Умели монахи выбрать место. Микроклимат тут особый. - заметил Николай Андреевич. - Взгляните! На противоположном склоне ущелья ветер шевелит ветви, а тут, как в помещении. А воздух какой!
- Зимой тоже так! - подтвердил председатель колхоза. - Вокруг метели, поземка, а здесь почти всегда безветренно. Согласно легенде, монастырь построен на землях помещиков братьев Андронаки и Теодора Рудь. Большую часть денег на строительство монастыря и церкви пожертвовал Подольский купец Дончул. Место для монастыря и церкви были выбраны странствующим монахом. Тут неподалеку родник. По заверениям монаха вода в этом источнике целебная. Якобы он сам исцелился от целого ряда болезней.
- Монастырь был мужской или женский? - спросил доцент кафедры Попушой Евгений Петрович.
- Поначалу это был мужской монастырь, - ответил главный врач санатория Иван Петрович Гатман. - Уже в конце двадцатых годов монахов переместили в Каларашовский монастырь, а сюда перевели монахинь их Хотина.
Убедившись, что среди присутствующих были одни мужчины, Иван Петрович продолжил:
- Среди жителей окрестных сел существует, если позволите рассказать, короткая легенда-шутка:
- Монахи из Каларашовки и Рудьские монахини договорились прорыть между монастырями подземный ход. Благо, тут недалеко, ровно восемь километров. Женщины прорыли свою половину подземного хода и за селом Арионешты выбрались на крутой берег, ведущего к Днестру, ущелья. Там и решили ждать монахов, занимаясь благоустройством и маскировкой выхода из тоннеля. Укрепляли стены и потолок. А монахов все не было.
- Когда прошли все сроки, в Каларашовский монастырь послали делегацию монахинь. Может монахи потеряли направление?
Монахи, оказывается, рыли в верном направлении. Одна неувязка: пока монахини прорыли более четырех километров, монахи одолели только двести метров.
Раздался оглушительный, казалось, заполнивший все ущелье, гогот компании мужчин. Открылись двери квартиры главного врача и кухни. Выглянули женщины. В недоумении спросили:
- Что случилось?
Николай Андреевич наклонил голову, плечи его чуть вздрогнули. Он улыбнулся больше глазами и качнул головой.
Решили пройти по дороге в сторону реки, откуда виден противоположный крутой, местами почти отвесный, склон каньона.
За пищеблоком стояла, заржавевшая до черноты, огромная клетка. Иван Петрович пояснил:
- В этой клетке держали медведя. Огромного зверя, по рассказам старожилов, содержали монахи, которые жили в бывшем монастыре до двадцать восьмого года.
Я присмотрелся. Прутья клетки были коваными, квадратными, местами изъеденными глубокими раковинами ржавчины. К мощным поясам прутья были прикреплены массивными заклепками. По низу клетки была протянута невысокая ржавая сетка "рабица".
- А тонкая сетка зачем? - спросил Николай Андреевич. - Медведь такую сетку разорвет одним когтем.
- Когда организовали детский противотуберкулезный санаторий, в этой клетке содержали двух поросят. Колхоз при открытии подарил. - пояснил Иван Петрович. - Кормили остатками недоеденной детьми пищи. Да и дети были рады. Вокруг клетки постоянно толпились малыши. Приносили траву, протягивали через прутья куски припасенного хлеба. Но потом приехала комиссия из Кишинева...
- И что было дальше? - спросил Евгений Петрович Попушой.
- Увидев поросят, потребовали документы о приобретении, расходную ведомость на питание. Когда узнали, что поросят подарил колхоз, потребовали выписку из протокола заседания правления колхоза, акт передачи-приема хрюшек, стоимость и так далее. Естественно, никаких бумаг не было. Никто и не подумал об этом. Председателю колхоза и мне объявили строгий выговор за грубое нарушение финансовой дисциплины. Поросят в тот же день пришлось вернуть на ферму. Дети, особенно малыши, долго скучали. Так и стоит клетка пустой. Хорошо, что не заставили сдать в качестве металлолома.
Николай Андреевич слушал историю с поросятами, казалось, без эмоций. Не сказал ни слова. Только изредка на лице его катались желваки.
Наша группа продолжала спускаться по узкой дороге. Слева крутой подъем у дороги занят непроходимыми зарослями шиповника. Дальше по склону по земле стелятся лозы нескольких сортов винограда. Грозди были небольшими, ягоды мелкие. Без надлежащего ухода в течение нескольких десятилетий виноград одичал. Я поднялся по склону. За мной последовали другие. Несмотря на первую половину августа, виноград был сладким. Я прикинул. На южном склоне ущелья ягоды вызревали почти на две недели раньше, нежели у меня дома. Со смешанным чувством радости охотника и ностальгией нашел куст винограда из моего детства. Редко встречающийся сорт этого винограда мой покойный дед называл "раиндор".
Николай Андреевич спросил главного врача:
- Когда высажен виноградник?
- Не помнят даже старожилы села, собирающие осенью виноград для себя. Сотрудники санатория после обеда выходят с детьми. Для детей это развлечение и лакомство. Но в основном с детьми собираем лекарственные растения. Сушим и сдаем в аптеку. Только с соблюдением всех правил финансовой дисциплины и соответствующим оформлением документов. Наш коллектив совместно с учащимися постоянно занимает призовые места в республике по сбору лекарственных растений.
- Посмотрите, какое богатство вокруг!
Правый, более пологий в этом месте склон, словно ковром, был устлан зарослями мяты, мелиссы и душицы. Николай Андреевич спустился на несколько метров ниже по склону. Сорвал веточку мяты, растер и понюхал. Потом пожевал листочек:
- Евгений Петрович! Твоя любимая перечная мята! Можно набрать целый мешок. Попробуй!
Евгению Петровичу, видимо, было не до мяты. Крутая неровная дорога не была предназначена для высоких каблуков обуви доцента. Евгений Петрович тщательно выбирал, куда ставить ногу. Было видно, что он начал слегка прихрамывать. Валерий Константинович, то ли всерьез, то ли в шутку, но в свойственной ему сверхсерьезной манере, предложил переобуться в резиновые сапоги, которые всегда возил с собой в машине. Резиновые сапоги Валерий Константинович обувал во время внезапных утренних визитов на животноводческую ферму или проверки глубины и качества вспашки колхозных полей. Евгений Петрович любезно отказался.
- Как из года в год без ухода произрастают такие роскошные заросли лекарственных растений? В чем секрет? - спросил кто-то из гостей.
Роль экскурсовода, заметно оживившись, добровольно взял на себя Евгений Петрович Попушой, энциклопедист, историк медицины и любитель истории и старины вообще.
- Микроэлементный состав почвы, прилегающих к Днестру, земель от Наславчи до Рыбницы является уникальным. Таких участков почвы в мире всего несколько. Близкой по микроэлементному составу является почва в Марлборо, штат Нью-Джерси США.
Евгений Петрович оказался своеобразным провидцем. Через полтора-два десятка лет на территории прибрежных сел Мерешовки и Ленкауц ниже Наславчи по течению Днестра американская компания арендовала земли, на которых выращивали табак "Мальборо". По словам моего знакомого, агронома по специальности, почти весь собранный табак после уборки и упаковки увозили в США.
Оглянувшись на крутой утес, нависающий над террассой, где расположился бывший монастырь, гигантские деревья по краю обрыва, Николай Андреевич перевел взгляд на огромный, размерами с сельский дом, невесть когда скатившийся с высоты утеса, валун:
- Интересно посмотреть на завораживающее очарование нашей природы с противоположного берега Днестра. - помолчав, добавил. - Часто мы не подозреваем, среди какой величественной красоты мы живем. Суета сует.
Мы дошли до места, откуда во всем величии был виден, возвышающийся над каньоном, утес. На его вершине стояло огромное высохшее дерево. В расщелине коротких толстых веток, по рассказам сопровождавших нас местных, обосновалось в течение десятка лет семейство белохвостых орланов.
Нам повезло увидеть, как старый орлан учит молодого летать. Он кружился над гнездом, держа что-то, невидимое нам, в клюве. Когда старый орлан приближался к гнезду, оперенный птенец, почти не уступающий по размерам родителям, начинал жалобно пищать, требуя пищу. Но родитель каждый раз пролетал мимо, почти касаясь птенца, словно приглашая его лететь за ним.
Сделав очередной круг и пролетая над самым гнездом, старый орлан видимо столкнул молодого, стоящего на краю гнезда и часто машущего крыльями, птенца. Тот полетел вниз. Но это длилось недолгие мгновения. Молодой орлан расправил крылья и, чуть двигая ими, стал с громким писком парить над ущельем. Старый орлан летел рядом.
Иван Петрович Гатман, работавший главным врачом санатория уже больше двенадцати лет, заметил:
- За все годы второй раз наблюдаю, как старые орланы учат молодых летать. Видимо чувствуют, когда молодым пора подняться в небо.
Николай Андреевич задумчиво следил за полетом этих редких для здешних мест крупных пернатых хищников. Было видно, что размах крыльев взрослой птицы был никак не меньше полутора - двух метров. Не отрывая взгляд от завораживающего полета, профессор негромко произнес:
- Это, как тонко надо почувствовать, что молодому пора в самостоятельный полет. Не раньше и не позже. Столкнет раньше, птенец может разбиться. Столкнет позже - в ожидании молодой потеряет уверенность в своих силах и возможностях. Человек подчас стал забывать мудрые природные навыки: вовремя выпускать молодых в свободный полет. И горе наставнику, не благословившему в свое время в независимый полет молодого. Горе питомцам, выпускаемым в самостоятельный полет поздно.
После небольшой паузы Николай Андреевич продолжил:
- Если не ошибаюсь, Екатерина вторая писала, что нельзя давать власть, слишком долго ждавшим ее. За удовлетворением собственного тщеславия от своей всесильности и мстительности к сдерживающим в прошлом часто скрывается неспособность к большому самостоятельному движению.
Тестемицану говорил негромко, но у меня было ощущение, что его отточенные слова, как шлифованные в конус кирпичики, уложенные в своде русской печи, плотно ложились в мою душу. Наверное, не только в мою... Без скрепляющего раствора, как говорят у нас - без чамура.
Мы переглянулись. Яснее не скажешь! Что-то долго выношенное и наболевшее было в его тоне, в тихом, словно сказанном только для себя, монологе Николая Андреевича.
Сам Николай Андреевич Тестемицану в двадцать восемь лет был назначен главным врачом республиканской больницы, в 32 - ректором медицинского института, в 36 - министром здравоохранения Молдавской ССР. Молодой орлан вылетел в самостоятельный большой полет, казалось рано, но зрелым. Повзрослел не по годам, зрелость была настоящей, если смог нести и продолжает нести такую тяжелую ношу!
Уже после отъезда Николая Андреевича Тестемицану с сотрудниками кафедры в Кишинев, я подсчитал. Три недели назад, первого августа семьдесят пятого, профессору Тестемицану исполнилось сорок восемь лет. Всего лишь сорок восемь!
Противоположный склон каньона, уставлен лежащими огромными, почти прямоугольной формы камнями. Словно надгробья, когда-то захороненных гигантов.
В самом начале склона рядом стояли три деревянных креста. Председатель колхоза, указывая на кресты, пояснил:
- Это место так и называется: "Три креста". Это развалины древнеримской крепости.
Мы спустились ниже по склону. Ущелье открылось в долину Днестра. На пологом склоне расположено земляное сооружение округлой формы с некоторым наклоном в сторону дна каньона.
- Вот и турецкая тарелка! - показал на сооружение главный врач.
Для нас было неожиданной реакция Николая Андреевича Тестемицану:
- Я совершенно случайно читал об этой "тарелке". Это древнее славянское городище, возведенное приблизительно в восьмом веке. В десятом веке насыпали вал. Высота его тогда достигала десяти - двенадцати метров. Вокруг вала был вырыт глубокий, окружающий городище, ров. Это уже мне знакомые сотрудники института археологии Академии Наук рассказали.
- Да! Валерий Константинович! - продолжил профессор, обращаясь к председателю колхоза. - Они же мне рассказали, что на территории вашего села находится один из пунктов дуги Струве.
Мы переглянулись. Фамилия была вроде знакомой, но конкретно никто из нас ничего о дуге Струве не знал.
Ясность внес Валерий Константинович, председатель колхоза:
- В институте во время изучения геодезии мы изучали историю появления Дуги Струве. Дуга Струве - это, по сути, самый большой в мире геодезический инструмент. Дуга была создана по замыслу профессора Струве. Она была возведена для измерения формы и размеров нашей планеты на территории нескольких стран. В их число попали Норвегия, Швеция, Финляндия, Советский Союз. По территории Союза дуга проходит через Эстонию, Латвию, Литву, Белоруссию, Украину и Молдавию. Через территории этих стран проходит 25-градусный меридиан восточной долготы. Вдоль меридиана в XIX веке под руководством Струве закладывались геодезические триангуляционные пункты наблюдений.
Полевые работы велись около полувека. Дуга берет свое начало на побережье Баренцева моря и заканчивается в районе Измаила. Наличие этих точек позволило Струве удивительно точно рассчитать размер и форму нашей планеты. В Молдавии в свое время было около тридцати таких пунктов. Сейчас официально признан только наш. Находится он недалеко. При выезде на Сороки надо свернуть вправо. Там полевая дорога. Можем поехать посмотреть!
Все внимательно слушали. Для нас эта информация была внове. Николай Андреевич заметил:
- Вы сделали настоящее научное сообщение, как геодезист.
- Николай Андреевич! Узнав, что я родом из Рудь, наш геодезист поручил мне сделать доклад на семинаре. Потом это стало темой моей курсовой работы. На пятом курсе я ездил в Москву, где на геодезической студенческой научной конференции мой доклад был отмечен грамотой.
За ужином кто-то из организаторов районного здравоохранения вспомнил поучительную историю появления в Атаках новой поликлиники. Министр коммунального хозяйства Молдавской ССР после заседания Совмина предложил Николаю Андреевичу двухдневный отдых на берегу Днестра. В пятницу предполагалось открытие вновь построенной в Атаках гостиницы, а в субботу, по приглашению начальника санаторно-курортного отделения Винницкого облздравотдела, предполагалась поездка в, расположенный в 12 километрах, Бронницкий дом отдыха с рыбалкой.
При открытии гостиницы Министр коммунального хозяйства в сопровождении свиты, состоящей из заместителя председателя райисполкома, директора комунхоза, председателя Атакского поселкового совета обходил помещения новой гостиницы. Один Николай Андреевич, отстав от основной группы, ходил, что-то прикидывая, подсчитывая, чуть шевеля губами, по новому, пахнущему краской, зданию. Потом Николай Андреевич пригласил министра - коммунальщика перед сном прогуляться по вечерним Атакам. Походя, Николай Андреевич, как бы невзначай, показал на приземистое, построенное еще в прошлом веке, как частный дом, покосившееся здание Атакской поликлиники.
Так случилось, что министров поместили на ночлег в одной комнате.
- Почти до утра мы не спали. - рассказывал за ужином в Рудях Николай Андреевич. - Говорили ... Молчали ... Потом снова говорили ... В шесть часов утра в гостиницу были вызваны директор коммунхоза, главный врач и председатель поселкового совета. Из поселкового совета притащили пишущую машину. Почему-то запомнилось название: "Олимпия". В трех экземплярах был составлен "Акт передачи и приема вновь построенного здания Атакской гостиницы" с балланса Министерства коммунального хозяйства на баланс Министерства здравоохранения. В субботу и воскресенье медработники переносили мебель и оборудование. С 8-00 в понедельник новая поликлиника приняла первых пациентов. Оформление остальных документов закончили уже в Кишиневе.
Поражала скромность и простота, высокая воспитанность Николая Андреевича. Будучи в Бричанах, где проходило выездное заседание кафедры с медицинским советом, на обратном пути попутно захватили, выехавших по санавиации хирурга и анестезиолога. Они закончили работу и ждали машину санавиации, которая в это время с акушер-гинекологом была в Окнице. По дороге выяснилось, что анестезиолог, недавно прибывшая в Молдавию в связи с переводом супруга, молдавского языка не знала. В машине Николай Андреевич обратился к сотрудникам кафедры:
- Среди нас есть люди, еще не изучившие молдавский язык. Говорим на русском языке.
Националист? Человек! С большой буквы...
Имя Николая Андреевича Тестемицану присвоили нашей "Альма матер", улицам, воздвигли на малой родине бюст, учредили медаль его имени. Словно откупаясь от собственной совести, периодически лицемерно поднимают его имя, как знамя, под которым, по пожеланию зарубежных "доброжелателей", прикрываясь реформами и пресловутой децентрализацией, разрушают, созданную самим Тестемицану, концепцию, пожалуй, самой эффективной системы современного здравоохранения. Независимо от общественно-политической формации. Особенно для сельской местности.
Ministerul sanatatii - Министерство здоровья - это от лукавого. Для меня такое словосочетание звучит двусмысленно. Гадай! Это институт для восстановления здоровья, или его разрушения?
В здравоохранении утрачено главное - преемственность. Особенно в сельском его звене. Упразднили функцию хозяина районного звена медицины - должность главного врача. Убрали хозяина здравоохранения, главного координатора медицины в районе. Коллективы лечебных учреждений лишены видения перспективы развития отрасли. Упразднен, разработанный и внедренный Николаем Андреевичем Тестемицану, институт кураторства.
Когда пошла речь о внедрении страховой медицины, в спорах с, ныне покойным моим приятелем и, часто непримиримым оппонентом, Ливиу Павловичем Гурьевым, в одном мы пришли к единому мнению. Во главе страховой медицины должно быть вновь образованное управление страховой медицины Министерства Здравоохранения, слагаемое из частей лечебно-профилактического, планово-финансового и главного аптечного управления. Институт страховой медицины должен быть составной частью и под одной крышей с Министерством Здравоохранения. Вместо экспертов территориальных агентств - восстановить институт кураторства с ассистентами и ординаторами клиник - экспертами страховой медицины.
Была традиционная, десятилетиями убедительно доказавшая свою эффективность, логичная технологическая цепочка преемственности сельского здравоохранения: фельдшерско-акушерский пункт или здравпункт предприятия, амбулатория, скорая помощь, поликлиника, районный стационар со специализированными отделениями.
Под мудреным названием "децентрализация" последовало разрушение амбулаторно-поликлинической помощи сельскому населению. В районах амбулаторная помощь разбита на несколько дискоординированных, не сконцентрированных в единый рабочий фокус, так называемых "Центров здоровья"". Упразднены ежемесячные общерайонные дни повышения квалификации врачей, фельдшеров, акушерок, медицинских сестер.
По сути ликвидирована, как единый механизм профилактического направления медицины, диспансеризация. Упразднена картотека полицевого учета лиц, прошедших флюорообследование. Канули в лету функции фельдшеров по туберкулезу, акушерки кабинета онкопрофосмотра. Всего не перечислишь! Все свалили на семейного врача, которого, несмотря на компьютеризацию, превратили в, заваленного бумагами и обремененного жесткими юридическими рамками, медицинского диспетчера.
Единая районная регистратура упразднена. Амбулаторные карты, десятилетиями хранившие информацию о состоянии здоровья пациентов, динамики заболевания, испарились. Скорая помощь выведена за штаты ЦРБ в отдельное учреждение и превращена в звено многоуровневого этапа оказания неотложной помощи. Идея прекрасная. Но дает сбои та же система преемственности, особенно в части эвакуации больных с неотложными состояниями в лечебные учреждения вышестоящих уровней (Резина, Дрокия и др.).
С течением времени все сильнее ощущение, что все делается для того, чтобы на корню уничтожить профилактическую направленность и преемственность в работе лечебных учреждений, заложенную в свое время Семашко, и, получившую теоретическое обоснование и практическое развитие в работах ученого-патриота Николая Андреевича Тестемицану и его учеников.
До сих пор не могу простить себе собственного малодушия. В очередной предвыборный период перед коллективом распинались о преимуществах "децентрализации" медицины, дезинтеграции единого механизма управления здравоохранения от уровня села, скорой помощи, санэпидслужбы, до специализированного отделения центральной районной больницы и так далее выше. Я тогда промолчал.
Полагаю, что Николай Андреевич Тестемицану мудро и просто спросил бы:
- Может ли организм быть более здоровым и трудоспособным с отрезанными руками, ногами и головой?
Может не о том писал? ... Но пусть каждый, прошедший сложный, неоднозначный жизненный путь лекаря, напишет для молодых о части своего пути - учебе. Задумается и напишет о видении медицины и сложной, ныне убитой и бесстыдно забытой ее части, именуемой (простите за старомодность) организацией здравоохранения. Пусть каждый напишет свой вариант "истории болезни" захворавшего здравоохранения, трансформирующегося в злокачественное социальное образование - медицинский бизнес. Не о такой медицине мечтал Николай Андреевич Тестемицану ...