"Сколько лет, сколько зим!" ― фраза избитая и затёртая до дыр. И всё же, при встрече старых друзей, она первая, как игрушечный чёртик из разноцветной коробочки, услужливо выпрыгивает из памяти и срывается с языка. Славик давно собирался навестить старого друга, Пашку, но сделал это впервые за шесть лет. Павел жил теперь в другом городе, а Славик, после института, не имел возможности ездить по стране, работая практически без отпусков.
И вот, через шесть лет после окончания института, Слава временно оказался безработным, и решил устроить трёхдневную передышку. Навестить старого товарища, и, заодно, посмотреть незнакомый город. А то всё работа, да работа ― он уже стал чувствовать себя муравьём, бесстрастной машиной, сотворённой исключительно для исполнения рабочих функций.
Вокзал утопал в девственно-яркой весенней зелени, не успевшей потемнеть от городской пыли, и гари автомобильных выхлопов. Вот и Пашка ― практически не изменился с институтских времён, и, судя по широченной улыбке на его лице, Славик тоже был узнан сразу.
― Сколько лет, сколько зим!
― Да, Славик, наконец-то вырвался, а то, я уже сам собирался подъехать. Как мама? Жениться ещё не успел?
Славик вяло мотнул головой:
― Мама здорова, передавала привет. А с женитьбой не задалось. Впрягся в работу так, что на личную жизнь времени не осталось, потому - ещё не женат.
Павел незлобиво рассмеялся:
― А я - уже не женат. Разбежались со своей. Ну, раз мы оба холостые, вечером идём на танцы. У нас в городе - самые красивые девчонки.
Да, Пашка совсем не изменился: это его старомодное "на танцы", вместо "в клуб", или "на вечеринку", всегда рисовало в воображении Славы картину этаких деревенских посиделок под патефон.
― Танцы-шманцы? Отличная идея, Паша, я - обеими руками "за".
День прошёл незаметно: поговорили, выпили, посмотрели город. Вечер накрыл город плотным пологом тьмы, новомодно оклеенным частой россыпью звёздных страз. Густая, как кисель, смесь пряных весенних ароматов фиолетовым туманом висела над землёй, заставляя сердце стучать подобно паровому молоту, в предвкушении чего-то нового и, непременно, хорошего.
Как и было запланировано, друзья поспешили в клуб, желая снискать амурных приключений. Заведение оказалось довольно уютным, и, несмотря на множество посетителей, просторным. Лабиринты из коридоров и залов, подсвеченных ультрафиолетом, создавали эффект погружения в фантастический мир сновидений. Откуда-то, из-за стен, бодрым пульсом глухо доносился басовый ритм танцевального хита, усиленный топотом множества ног.
― Ну, что, по пиву, и - танцевать? ― потирая руки, предложил Павел.
― Веди к бару, промочу горло с удовольствием, ― заразившись нетерпением друга, хлопнул в ладоши Славик.
Зал с баром был хорошо освещён, и уставлен уютными диванами, на которых группами расположились люди с бутылками, стаканами и пачками чипсов в руках. Вентиляция не справлялась со слоистыми облаками табачного дыма. В этом сизом тумане внимание Славика привлекла одна колоритная компания.
Чёрные одежды, длинные, спутанные волосы, тяжёлые кожаные ботинки - всё это смотрелось бы совершенно нормально на самоутверждающихся подростках, но никак не подходило людям зрелого, пожалуй, даже, почтенного возраста. Мешки под глазами и морщины не удавалось скрыть под толстым слоем пудры, так же, как не могла и чёрная одежда большого размера, скрыть погрузневшие телеса.
Губы, как женщин, так и мужчин были густо выкрашены ярко-алой помадой, на фоне которой были хорошо заметны белые, необычайно длинные клыки. Славик смотрел, как и все, множество фильмов, как раритетных ужасов, так и современных романтических саг, и сразу догадался, что эта группа потрепанных актеров изображает вампиров. Он, усмехнувшись, спросил товарища:
― Паша, это что - шоу-балет ветеранов провинциальной сцены? Или вокально-инструментальный ансамбль с новым, мистическим репертуаром? Надеюсь, они уже закончили выступление, а то вечер будет испорчен.
Павел расхохотался, напугав стоявших в очереди девушек.
― Что, эти? Ну, рассмешил! Да из них артисты, как из бегемота парашютист. Просто, компания, повёрнутая на мистике и вампиризме. Ещё на заре перестройки, когда неформалы тут и там стали появляться, эти, начитавшись книжек, стали "косить" под упырей. Бессмертие, сила, сексуальность и элитарность этих мифических полумертвецов - не знаю, что их объединило в такую "группировку". Может, комплексы, какие. Вроде, они даже кровь животных иногда пили, а, некоторые маньяки себе надфилем клыки обтачивали. Брр! ― Павел передернулся, видимо, живо представив эту изуверскую процедуру.
― А сколько им лет-то?
― Не интересовался. Но я ещё пацаном был сопливым, когда они уже вот в таком виде и ходили. Я не хочу сказать, что они бессмертные, просто уже годы у них немаленькие. Группка у них с каждым днём всё меньше становится - спиваются понемногу. Кто безработный по жизни, кто на бойне или мясокомбинате устроился - в общем, никакой такой вампирской романтики в их жизни не сыскать.
Все их за безобидных городских дурачков держат. А сейчас, благодаря Голливуду, новая волна вампирской романтики пошла, да и хозяин клуба с кем-то из этих чудиков за одной партой сидел, вот и пускают их сюда бесплатно. Вроде, как экзотический талисман, или особая фишка, клуба. А, на волне всеобщего интереса к романтическим вампирским сагам, всегда найдётся желающий угостить их водкой с томатным соком.
― Судя по опухшим лицам, их обычными жертвами являются тонкогорлые бутылки с водкой. Или они пьют кровь самых последних алкашей, ― Славик ещё раз взглянул на группу псевдовампиров, испытывая отвращение с некоторой примесью жалости.
Дольше всего, его взгляд задержался на бесформенной, крашеной блондинке, сильно потасканного вида, вальяжно разбросавшей на диванчике свои рыхлые телеса. Большую часть её лица бесцеремонно захватили, с избытком накачанные силиконом, губы. Густо лоснящиеся багряной помадой, они поразительно напоминали пару жирных пиявок, присосавшихся к лицу женщины.
"И кто ей, интересно, сказал, что вампирши имеют губы, толщиной с корабельный канат, и выжигают волосы пероксидом?" ― думал Слава, не в силах оторваться от созерцания, изуродованных нерадивым хирургом, губ. "Вампирша", неверно истолковав заинтересованный взгляд парня, игриво подмигнув, послала ему воздушный поцелуй. Славик брезгливо поёжился:
― Паша, если кто из этих клоунов меня заденет - покалечу.
― Не думай о них, дружище. Я же говорю - они странные, но тихие. На, держи своё пиво, и пошли туда, где девчонки танцуют, ― Павел вручил другу холодный, с шапкой желтоватой пены, стакан, и повёл туда, где гулко плескались волны ритмичной музыки.
Исчерченный разноцветными лучами танцевальный зал был полон самозабвенно скачущих под музыку людей. Девушки, извивались, стараясь всех поразить своей грацией и гибкостью. От обилия соблазнительных вакханок в откровенных нарядах, сердце Славика бешено колотилось, обгоняя ритм танца. Но этот безумный пульс сменился сладостным затишьем, стоило взгляду выхватить из темноты её образ.
Она стояла у стены, вернее, не стояла, а парила, возвышаясь своей чистой красотой над всеми, кто был в этот момент в зале. Она была настолько прекрасна, что, казалось, светится изнутри, разгоняя полумрак танцпола лучше разноцветных прожекторов. Славик решил, что жизнь утратит всякий смысл, если он не заставит себя подойти, и познакомиться с этой красавицей.
Но, когда зал заполнили тягучие аккорды медленной композиции, он понял, что не единственный был поражён красотой незнакомки, так как оказался в самом хвосте очереди из парней, желающих пригласить её на танец. Однако, девушка, с чарующей улыбкой на прелестном лице, вежливо, и, с царственным достоинством, отклоняла все предложения.
Парни, один за другим, не скрывая разочарования, спешили спрятаться, от посмевшей отказать им богини, в противоположном конце зала. Славик, наблюдая участь предшественников, понимал, что, наверняка, также получит вежливый, смягчённый белозубой улыбкой, отказ. Однако, с некоторой долей обречённости, продолжил ожидать своей очереди. И вот, оказавшись, наконец, перед лицом очаровавшей его девушки, он, будучи не в силах унять дрожь в коленях, и взволнованное трепыханье сердца в груди, еле слышно выдохнул:
― Пойдём, потанцуем.
Пухлые девичьи губки сомкнулись, спрятав стройный ряд жемчужных зубов, собираясь мелодично пропеть горестное "нет", но, что-то заставило дрогнуть уголки рта, и прозвучало иное:
― Хорошо, я согласна.
Да! Она согласна. Славик ощутил жар во всём теле, будто кровь в его жилах заменили раскалённой магмой. Вся вселенная воплотилась в его партнёрше, он перестал слышать что-либо, кроме её ангельского голоска, и чувствовать, что-либо, кроме её тела, извивающегося упругими волнами под тонкой тканью платья. Он так и продолжал бы обнимать её, если бы она не попросилась "попудрить носик", пообещав ждать его на этом же месте, спустя десять минут.
"Маша, Мария, Машенька", ― Славик мысленно повторял её имя, заклиная высшие силы, чтобы она не испарилась, как нежный ночной мираж, а провела эту ночь с ним. Ведь, она, среди многих, отдала предпочтение именно ему. Приступ мужской гордости на мгновение ослабил концентрацию романтического тумана, накрывшего парня с головой, и Слава понял, что ему тоже необходимо отдать должное выпитому пиву.
Туалет он нашёл достаточно быстро. Одну стену, залитого дрожащим светом люминисцентных ламп и неподвижными слоями табачного дыма, помещения занимало огромное зеркало над четырьмя раковинами умывальников. Увидев отражение своего раскрасневшегося лица с крупными горошинами пота, Славик набрал полную горсть холодной, с запахом хлора, воды, и плеснул её на свою раскалённую кожу. Хорошо!
Он повернулся, протирая глаза, и натолкнулся на... одного из компании престарелых любителей вампирской романтики, которого он ранее видел у бара. Одетый в длинный чёрный плащ, обладатель узкой бородки и длинных, спутанных волос смотрел Славику прямо в глаза. Смотрел и не двигался с места. Слава легонько пихнул его в грудь, начиная терять самообладание:
― Мужик, дай пройти.
― Подожди, друг, я должен предупредить тебя, ― мужик попятился, но не уступил дорогу.
― Предупредить? Ты чего, любишь, когда тебе делают больно? ― Славик продолжал напирать, распаляясь всё больше.
― Ты не понимаешь, я тебе добра желаю. Та девушка - она из наших, и тебе угрожает страшная опасность, ― в глазах странного мужчины появилась искорка исступления, как у безумца, перед глазами которого разворачиваются картины, не видимые другими.
― Из каких ваших, клоун? Она на вас, уродов, похожа меньше, чем лягушка на паровоз.
― Она - вампир, самый настоящий вампир. Я сразу это понял, ведь я способен распознать вампира в любом обличье. Она выбрала тебя, и ты в опасности. Не возвращайся к ней, а уходи из клуба прямо сейчас.
― Конечно, уйду, и, похоже, вместе с ней, ― надменно ухмыльнулся Слава, и, невольно отскочил к стене, когда его собеседник испустил оглушительный вопль, исполненный животного отчаяния. Желая оправдаться в своих же глазах за секундный испуг, и проучить немного, застрявшего в подростковых фантазиях, мужика, Славик сделал шаг в его сторону, сжав кулаки до хруста в костяшках.
Давно заматеревший поклонник вампирской романтики, прислонился спиной к заплёванному глянцу стенных плиток, и, сжав в горсть сальные космы, горько, с надрывом, рыдал. Слёзы, гроздьями крупной серой дроби, скапливались на бороде, и зыбко дрожали, а, из потрескавшихся губ, всхлипами доносилось заклинание: "Она должна была выбрать меня. Я заслужил этого, я ждал этого столько лет. Она должна была выбрать меня".
Славик, при виде рыданий взрослого мужчины, испытал отвращение и жалость одновременно. Он с брезгливым шипением выпустил воздух сквозь сжатые зубы, махнул рукой, и пошёл прочь. К чему тратить силы на избиение этого безумца? Похоже, Павел был прав, называя этих "вампиров" безобидными чудаками.
Неприятная сцена в туалете, была мгновенно забыта, стоило Славику обнаружить в танцевальном зале Марию, ожидавшую его. Он успел заметить, как несколько парней по очереди пытались завязать с ней знакомство. Ещё он успел услышать обрывок фразы: "Нет, я жду своего парня". Слава понял, что девушка говорит о нём, и, будто воспарил над истоптанным полом от счастья и гордости. Как могло только в голову прийти тому безумцу, назвать эту богиню вампиром.
Они ещё танцевали, разговаривали, незаметно достигнув сладостного момента, когда их губы слились в страстном поцелуе. С этой секунды, тёмный зал, с танцующими, с лучами разноцветных прожекторов и испарениями разгорячённых тел, закружился вокруг в безумном вихре. Всё слилось в узор из цветных полос и пятен, как вид из окна, несущегося на огромной скорости, вагона. Перед глазами осталось лишь прекрасное лицо Марии.
Её глаза, проникающие тёплыми, нежными лучами, в самую душу, стали единственной реальностью для влюблённого парня, заслонив всё, что было интересно ему до этой ночи. Славик пришёл в себя, лишь, когда они выходили из клуба на тёмную улицу, укрытую нежным бархатом майской ночи. Поёживаясь от, дерзко проникшей за воротник, предрассветной прохлады, Слава решил, что эта волшебная ночь не должна заканчиваться простым прощанием на крыльце, и смело предложил:
― Маша, это была лучшая ночь в моей жизни. Я не хочу расставаться с тобой как можно дольше. Давай, я тебя провожу до дома.
Мария выдержала недолгую паузу, с улыбкой вглядываясь в лицо спутника, и медленно кивнула:
― Конечно, Слава, пойдем. Тут совсем недалеко.
Путь по тёмным, без единого фонаря, улочкам, и в самом деле, оказался недолгим. Отпирая калитку у высокого, глухого забора, Мария, задержав свою нежную ладонь в руке Вячеслава, пригласила его в дом. Тот едва не подпрыгнул от радости, потому, как сам хотел напроситься в гости.
Ровная дорожка, выложенная из дикого камня, вела через густо заросший сад, усыпанный белыми цветами, немного сиявшими во тьме, в преддверии рассвета начавшей утрачивать свою непроглядность. Сладко-тягучий, как дикий мёд, аромат щекотал нос, и пьянил не меньше, чем предвкушение жарких объятий и поцелуев на постели возлюбленной.
В глубине сада показался низкий домик из бурого кирпича. Мария открыла дверь, и вошла внутрь, потянув Славика за собой в чёрное нутро дома. Оказавшись в, пахнущей сырой землёй, темноте, он начал думать над словами, которые должен сейчас произнести. Ему всегда было сложно, оказавшись в жилище девушки, сказать что-либо так, чтобы это не звучало, как прямое приглашение проследовать в постель. Он уже открыл, было, рот, когда нежный и сладостный поцелуй Марии, отыскавший во тьме его губы, избавил его от необходимости что-либо придумывать.
Нетерпеливо срывая друг с друга одежду, они добрались до широкой кровати, и легли на жёсткое покрывало, не размыкая губ и страстных объятий. Волны страсти, исходившие от гибкого тела девушки, накрывали мужчину с головой, без труда смывая тонкий налёт, навязанных цивилизацией, запретов и заповедей, и топили его в пучине первобытных инстинктов.
Славик, будто находился одновременно в нескольких частях комнаты, и мог видеть пылающее страстью лицо Марии, их сплетённые тела, и напряжённые чресла, движущиеся с безумной энергией могучей вселенной, способной в один миг зажигать и гасить огромные звёзды.
В эти минуты они творили такое, что древние боги плодородия, стыдливо закрыли бы глаза, и заскрежетали зубами от зависти к смертным, способным творить любовь с такой мощью и безрассудством. Покорив Пик Наслаждения, извергшийся вулканом огненной нежности, Славик медленно скатился на спину, каждой клеточкой ощущая сладостную истому. Прикрыв отяжелевшие веки, он отрешился от всего мира, чувствуя лишь мягкие губы Марии, продолжавшей покрывать его тело нежными, как осыпающиеся лепестки роз, поцелуями.
Неожиданно, среди этих волшебных лепестков-поцелуев, его шею болезненно прижёг, крапивным листом, укус. Не открывая глаз, Слава тихо сказал:
― Маша, аккуратней зубами, сейчас было больно.
Но зубы сжали его кожу с утроенной силой, порвав стенку сосуда, несущего кровь. Славик вскрикнул от боли, и попытался встать, но не смог справиться с рукой Маши, крепко прижавшей его к подушке. Она, влажно дыша ему в ухо, прошептала:
― Успокойся, милый. Я больше не сделаю тебе больно. Выслушай меня, пожалуйста: это может показаться нелепым, но я вампир. Самый настоящий. Мы существуем, хоть и научились искусно скрывать свою природу. Ты, и в самом деле, сразу понравился мне, но мне необходима твоя кровь. Совсем немного. Больно не будет. Тебе ведь было хорошо сегодня? А будет ещё лучше, потерпи.
Слава задумался: звучало, действительно, дико - он считал, что вампиры встречаются лишь в старых легендах, да в новомодных романтических сериалах. Но ведь, чаще всего, легенды имеют под собой реальную основу. И ведь, откуда-то известно, что вампиры обладают неуёмной сексуальной силой и аномальной физической мощью, а это можно отнести и к Марии. Значит, она не обманывает его, и тот странный любитель сказок о вампирах, встреченный в клубе, сразу распознал её истинную природу.
Значит, Маша - вампир, и что? Разве, испытанное им этой ночью, наслаждение не стоит нескольких глотков крови? "Пожалуй, стоит и большего", ― вяло подумал Слава, ещё не успев до конца вернуться в реальный мир из, полыхающей яркими красками, вселенной страсти. И, слабо кивнув, он прошептал:
― Хорошо, я верю тебе. Возьми немного моей крови, я потерплю ради тебя. Я люблю тебя.
― Я тоже люблю тебя, ― дрожащим от нетерпения голосом произнесла Маша, обнажив в улыбке крепкие зубы, и, склонившись к шее любовника, с мерзким, влажным причмокиванием прильнула к свежей, обильно кровоточащей, ранке.
Слава чувствовал болезненную пульсацию в области шеи, и вспоминал короткий разговор в прокуренном туалете клуба. Тот грязноволосый фанатик сразу распознал в Марии вампира, и пытался предупредить Вячеслава. Сам же, при этом, горько сокрушался, что не был избран ею. Значит, он видел какие-то преимущества в том, чтобы оказаться укушенным.
Слава пытался сосредоточиться, и вспомнить всё, что знал о вампирах. Они пьют кровь, обладают нечеловеческой силой, и, они бессмертны. А ещё, укушенный ими человек, после смерти, сам становится вампиром. Вот оно! Тот мужик, в туалете, хотел получить силу, сексуальную мощь, и, главное, бессмертие.
Слава чувствовал, как холодеют его пальцы, но, по-прежнему очарованный Машей, понял, что, был бы счастлив, провести вместе с ней вечность. Он уже чувствовал подступающий холод смерти, и понял, что Мария выпила немного больше крови, чем обещала. Он, с трудом разомкнув синеющие губы, собрался с силами, и тихо прохрипел:
― Маша, не останавливайся, я готов стать вампиром. Я готов быть твоим вечным спутником.
Вампирша прекратила пить кровь, и склонилась над умирающим парнем. Её раздувшееся и покрасневшее лицо не выражало ничего, кроме сытого безразличия, а, пленившие Славика, глаза, напоминали теперь муляжи, украшающие лица дешёвых пластиковых кукол. Она слизнула кровь, стекавшую на подбородок из уголка губ, и громко расхохоталась:
― Ха-ха-ха, в который раз убеждаюсь, что, распространённая нами легенда, о превращении укушенного человека в бессмертного вампира, успешно действует. Большое "спасибо" книгам и фильмам. Многие, узнав, кто я на самом деле, сами просят выпить их кровь. Вынуждена тебя огорчить, милый, но, когда мы заканчиваем трапезу, человек погибает, тело его разлагается, и обращается со временем в прах.
Сам подумай, если бы все укушенные становились вампирами, то, с нашим-то аппетитом, и людей бы на земле уже не осталось - одни упыри. Нет, вампиры появляются на свет в результате редких мутаций, которые мы, при необходимости, можем генерировать, посредством особых заклинаний, в теле здоровых, беременных женщин. Потом крадём младенца, и воспитываем как полноценного упыря. Но такое возможно лишь раз в шестьдесят девять лет. Нет, вампиры - это элитная раса, вершина пищевой цепи, а люди являются всего лишь источником пищи для нас. Ну, и развлечением, конечно.
Слабея, и, ожидая, как подарка, каждого следующего удара сердца, Славик, в бессильном ужасе, слушал тираду Марии. Медленно, как остатки крови, в его остывающие ткани проник страх. Что-то похожее он испытывал во сне, когда видел себя застывшим на краю бездонной пропасти, от падения в которую его отделяет единственное неверное движение.
Мутнеющим взором, он наблюдал, как на, заляпанном кровью, подбородке вампирши собирается бурая капля. Он понял, что всем похож на эту каплю: трясущийся, остывающий, и готовый вот-вот сорваться в бездну гибельного ничто.
Мария продолжала, с нескрываемой издёвкой в голосе:
― И ещё, дорогой: я обманула тебя, когда обещала ограничиться несколькими глотками твоей тёплой крови. Не считай меня обманщицей - врать своей еде не зазорно. Я выпью тебя досуха. А потом, отлежавшись здесь недельку, отправлюсь в другой город на поиски пропитания и развлечений. Так что, прощай, милый!
Дрожащая капля сорвалась с подбородка вампира, и стылой кляксой растеклась на обескровленной коже жертвы. Мария вновь прильнула к шее, а Славик ощутил знакомую боль в ранке.
Это противное покалывание, было единственным стержнем, связующим сознание умирающего с миром живых, и Слава цеплялся за него, как капля, дрожащая на холодном ветру. А капли славятся недолгим существованием. Они и появляются лишь за тем, чтобы тут же сорваться в последний полёт. Кап...