За спиной с протяжным шипением сомкнулись двери электрички. Валерий скользнул взглядом по голым веткам кустарника, торчащим сквозь прорехи в старом бетонном ограждении платформы. Он вдохнул полной грудью прохладный мартовский воздух, щелкнул носком ботинка по куску льда, и достал мобильник.
― Я на месте. Стою в центре платформы.
― Через пять минут будем. Молоток, что приехал.
Валерий включил встроенную в телефон фотокамеру, и снял себя на фоне названия станции. Камера, несмотря на малый размер, делала вполне приличные снимки, и Валерий пользовался ей при любом удобном случае. Можно сказать, что ради камеры, он и взял в кредит этот довольно дорогой аппарат. Он даже старому другу, на встречу с которым сейчас и приехал, не преминул в телефонном разговоре похвастать столь замечательным приобретением.
Валера полюбовался получившимся снимком, после чего, удовлетворенный качеством, положил телефон в карман и стал ждать.
Два дня назад, под вечер, зазвонил телефон.
― Валера, это тебя. Возьми трубку.
― Да, мам, спасибо.
Он не сразу узнал звонившего - еще бы, не виделись-то, поди, лет пятнадцать. Звонил Вовка, с которым вместе оканчивали университет в свое время. Теперь-то он Владимир Анатольевич, а не Вовка. Но не для него - старая дружба не забывается. Покуролесили они в те годы - будь здоров! Есть, что вспомнить.
Вовка после универа укатил не то в Тюмень, не то в Сургут. Валерка остался в Москве. Личная жизнь не баловала его большим числом приятных моментов, и в итоге жил он по-прежнему вдвоём с престарелой матерью в небольшой двушке. Любимая когда-то работа, со временем превратилась в рутинную каторгу, не приносящую ни радости, ни материального достатка.
Телефонный звонок старого друга яркой радугой расцветил сумрак буднего вечера. Они проговорили около двух часов. Вовка приехал на неделю в командировку в подмосковный город. Остановился у знакомых в какой-то общаге. Сказал, что так веселей, и на гостинице сэкономить можно. Зная, как Вовка любил веселиться, Валера не сомневался, что из гостиницы его быстро бы выставили за порог вместе с чемоданами.
Когда Владимир предложил ему подъехать в субботу, посидеть в тёплой компании, Валера согласился не раздумывая. Решили, что его будут ждать у железнодорожной платформы с четырёх часов вечера. На прощанье обменялись номерами мобильных, и, почти забытым, набором дежурных беззлобных острот в адрес друг друга.
По платформе бодро вышагивал худой мужчина в короткой дубленке и кепке на меху. Валерий скорее не узнал, а догадался, что видит старого друга. Время внесло некоторые коррективы и в его облик.
― Здоров, бродяга!
― А-а, Валерик! Так это ты тут мнешься, а я, грешным делом, подумал, что бич вокзальный бутылки пустые ищет. Ха-ха!
― А, ты, Вован, гляжу, и сейчас: сам пошутил, сам и посмеялся.
― Ладно, хоть и весна наступила, а на воздухе шутки шутить и разговоры говорить еще холодновато. Айда, такси ждет.
За порослью кустарника, на укатанной площадке, действительно стояло такси - бледно-желтая "волга" с "шашечками". В машине, помимо водителя, сидел парень в кожаной куртке и джинсах. Сидел и улыбался во все тридцать два зуба. На коленях, нежно обняв, он держал спортивную сумку. Приглушенное звяканье, доносившееся из её недр, не оставляло сомнений в причине хорошего настроения молодого человека.
― Знакомься - это Игорь, мой двоюродный племянник, и хозяин нашего сегодняшнего пристанища. Вернее, один из хозяев, ― Владимир махнул рукой в сторону парня. Тот кивнул и протянул руку. Валерий пожал ее, и красноречиво перевел взгляд на сумку:
― А не многовато будет? Я, вообще-то, человек малопьющий.
― Понимаю. Мы сами все такие же - пьём, и всё мало. Сам ведь помнишь закон физики: сколько водки не возьми, всё равно ещё раз бегать.
Городок, или посёлок был отделён от станции небольшой рощей и речкой с высокими, местами обрывистыми берегами. Недолго попетляв по дорогам вдоль глухих бетонных заборов, машина подъехала к панельной многоэтажке. В дверях стоял и курил полный мужчина с густыми усами. Владимир пожал ему руку, потом достал из сумки бутылку.
― Держи, Серега. Вот друга старого встретил. Мы посидим сегодня, как положено - не возражаешь?
― Ну, Владимир Анатолич, как договаривались - отдыхайте.
― Ну и ты, если чего, присоединяйся.
Валерий догадался, что это, по всей видимости, комендант, или дежурный по общежитию. Общага, кстати, оказалась гостиничного типа, так что Игорек с еще одним товарищем, за небольшие деньги снимали вполне приличную комнату.
За окном опускались сумерки. Быстро накрыли очень даже роскошный стол: красная рыба, нежный слабосоленый палтус, сыр, колбаса, зелень. Достали водку, и, как говорится, понеслась... Тосты, анекдоты, воспоминания, приколы. Потом откуда-то появились девушки, которых тут же усадили за стол, чему они, впрочем, не особенно сопротивлялись. В общем, дым коромыслом, чего и следовало ожидать. Валерий ощущал себя на седьмом небе. Время как бы повернулось вспять, и, вот они снова на бесшабашной студенческой вечеринке. Он полностью отдался веселью, раздвинув и поломав привычно узкие рамки своих моральных устоев. Валерий плясал, орал песни, приставал к девчонкам, дурачился. Этому немало способствовало и то, что этим вечером он совершенно не соблюдал меры в употреблении горячительного, чего не бывало с ним уже много лет.
Кошмарные образы роились перед глазами так быстро, что, не успев обрести чётких контуров, растворялись в багровом тумане. Пугающий, суетливый хаос обезображенных тел, часто пульсируя, утонул во тьме и затих. Валерий медленно разомкнул слипшиеся веки. В окно серым пологом спускался сумрак. "Светает! Можно еще поваляться. Главное не заснуть, чтобы опять кошмары не приснились", ― Валерий остался лежать, пытаясь более-менее прийти в себя.
Что было прошедшей ночью, он совершенно не помнил. Поэтому к отвратному состоянию, вызванному мощным похмельем, примешивался страх перед неизвестным, смытым из памяти потоком спиртного. Дело в том, что по молодости, в состоянии сильного подпития, он однажды разбил человеку кирпичом лицо. Другой раз порезал парня осколком бутылки. Были и еще неприятные случаи, и каждый раз он совершенно ничего не мог вспомнить. Как и сейчас. Именно поэтому он обычно не пил. А тут, по случаю встречи с однокашником, позволил-таки себе расслабиться.
Смутно вспоминалось начало застолья, веселье, анекдоты, потом - пустота.
― Ну, ты даёшь, алкаш. Это ж надо - весь день проспать, - в комнату, ухмыляясь, ввалился Владимир, с недвусмысленно позвякивавшей сумкой в руках, ― сейчас поправляться будем.
― Подожди, так сейчас не утро? ― Валера подскочил, и тут же сел, сжав виски ладонями.
― Да ты только уснул под утро. Как в старые добрые времена.
― Чёрт! Ничего не помню.
― И это тоже, как в старые добрые времена, ― Вовка попытался улыбнуться, но скорчил лишь гримасу боли:
― Нет, мне завтра на работу. На электричку бы успеть, ― Валерий медленно поплёлся к умывальнику. Немного помявшись, он решил задать вопрос, мучивший его с момента пробуждения:
― Слушай, Вован. Ты знаешь, я чего-то совсем ничего не помню. Как я вообще, нормально себя вёл?
Владимир будто ждал этого вопроса.
― Да нормально, не хуже других. Утёрли нос молодежи. Ты ещё и за водкой бегал. Правда, чего-то долго: часа два тебя не было. Мы уже беспокоиться начали. Да и то, шутка ли - в незнакомом городе пошёл один ночной магазин искать. Но ничего: ты и водки принес, и закуси. Весь, правда, вымазанный чем-то был - пакеты отдал, а сам метнулся в душ замываться. Погуляли отменно. Жаль, что не помнишь.
Валерий облегчённо вздохнул, и даже тёмные пятна, замеченные им на одежде, уже не так сильно его расстраивали.
― Валер, ты извини, я тебя проводить не смогу - должен Игоря дождаться, он мне свои ключи оставил. Тут есть короткая дорога до платформы, ― он подвел Валеру к окну:
― Пойдёшь по этой улице до конца, потом направо. Там будет парк. Идёшь через него, потом по пешеходному мосту через реку, а там метров через пятьдесят за деревьями и будет станция.
Валерий обулся и пошёл к двери:
― Рад был встретиться, Вовчик. Если что - звони.
― Счастливо друг. И тебе удачи.
Дверь захлопнулась. В глазах Владимира забегали хитрые огоньки, а губы скривились в довольной усмешке.
Легкий мартовский морозец, окрепший с наступлением темноты, вместо свежести принес озноб. Валерий поёжился, и зашагал быстрее. Дорога к станции оказалась длиннее, чем он предположил, стоя у окна в комнате общаги. В парке, через который пролегал его маршрут, было темно и жутко - видимо, в целях экономии, светила лишь малая часть фонарей.
Валерий чувствовал себя премерзко не только и не столько из-за холода и мрака. Причина таилась в его сознании. Несмотря на успокаивающий разговор с приятелем, он продолжал мучиться из-за обширного провала в памяти. Как и всегда в подобных случаях, он был убежден, что сделал что-то ужасное или постыдное, даже если ничего и не было. Странная штука - человеческое сознание! К тому же, Вовка сказал, что его не было с ними около двух часов. Где он был? Что делал?
Наконец, он увидел узкий пешеходный мост, такой узкий, что два в меру упитанных человека разошлись бы на нём с большим трудом. На обоих берегах у входа на мост светили фонари, но при этом середина моста терялась в непроглядной тьме. Могло показаться, что её просто нет.
Валерий ступил на мост, и, пройдя до середины, остановился посмотреть вниз, перегнувшись через перила. Высокие берега, крутыми обрывами стиснули извилистую ленту реки. На пугающем расстоянии под ногами Валерия чернела, тихо журча у свай, вода. Тут и там медленно ползли серые пятна льдин. Валерий втянул полной грудью запах талого льда, запах ранней весны. "А летом здесь, наверное, красота!" - блаженно подумал Валера, и вдруг дёрнулся, вспомнив о своем любимом телефоне: "Надеюсь, я его не забыл в общаге".
Нащупав в кармане заветный мобильник, он шумно выдохнул: "Хорошо хоть телефон не забыл. Надо матери позвонить". Он включил телефон, и с изумлением заметил на дисплее значок, предупреждающий о том, что карта памяти переполнена. Удивление его усилилось многократно, когда порывшись в содержимом аппарата, он обнаружил массу новых фотографий. На одной - знакомая компания за столом, на другой - он с пьяной ухмылкой на лице, и с, не менее пьяной, девицей на коленях. На видео сняты шумные неуклюжие пляски.
Эти, и другие похожие фотографии, из серии "чудно время провели", нимало не смущали Валерия, несмотря на то, что ни одной из запечатлённых сцен, он не мог вспомнить. Однако, то, что он увидел далее, повергло его в шок, осыпало мелкой дрожью панического трепета.
Одна за другой на дисплее стали появляться кошмарные фотографии. Вот окровавленное и обезображенное лицо незнакомого человека. Вот, вымазанный в красном нож в его, Валерия, руке, занесенный над чьей-то изрезанной спиной. Разбросанные коробки, столы, лежащие в неестественно изломанных позах тела, искаженные болью и страхом лица. Грязь и кровь, желчь и боль, крик и жестокость, насилие и смерть - всем этим с избытком были переполнены картинки, сменявшие одна другую на дисплее. Было даже видео, на котором его лицо, обрызганное чьей-то кровью, с пустым взглядом бесцветных глаз ухмыляется какой-то потусторонней гримасой. Потом в поле зрения камеры лицо сменяется грязной рукой, щеголевато поигрывающей огромным ножом.
"Когда же все это могло случиться? Неужели за те два часа, что меня не было в общаге? Значит, мои опасения всё-таки подтвердились, и это не была обычная похмельная мнительность", ― панические мысли, как зёрна падали в его душу, щедро сдобренную страхом, и разрастались, сковывая его и повергая в ступор.
Так и стоял он посреди укрытого непроглядной тьмой моста, а из маленького, светящегося окошка дисплея на него щедро изливались зловонные потоки чужой боли, мучений, ужаса и агонии. А далеко внизу, под мостом, тихо постукивали, сталкиваясь, льдины, и еле слышно журчала чёрная вода.
Зачем нужен обход парка в такой холодный вечер? Старшина Эдик Егоров считал следование этой части обязательного маршрута глупой формальностью. Он со стажёром шёл по парку в сторону моста. От реки веяло сыростью, и Эдик поёжился.
― Слушай, стажёр, а давай на станцию зайдём. Там палатка круглосуточная - согреемся немного. Я угощаю. Ну, как, Андрюха?
― А что? Всё лучше, чем тут белок пугать, ― напарник заметно приободрился.
Когда милиционеры вышли к мосту, в свете фонаря на противоположном берегу показалась мужская фигура в такой же, как у них, форме.
Эдуард присмотрелся:
― Так-так, это же Лёха с линейного. Я ему сотню никак не отдам до сих пор. Вот сейчас и рассчитаюсь. Может и компанию составит.
― Так втроём, конечно, веселее, ― охотно поддержал его напарник.
Только покинув круг света от фонаря, старшина Егоров заметил на середине моста силуэт рослого мужчины.
Стук шагов отвлёк Валерия от страшных картинок, мелькавших на экране мобильного. Он повернулся на звук и обмер - к нему медленно приближались два человека в милицейской форме. "Чёрт! Как же быстро они на меня вышли. Хотя, чему удивляться? Сейчас ведь кругом камер понатыкано", ― думал Валера, судорожно запихивая телефон в карман.
Несмотря на все муки совести, терзавшие его после увиденного в телефоне, Валерий меньше всего желал ощутить свои руки грубо заломленными за спину, и закованными в наручники. Сдаваться он не собирался. Развернувшись на каблуках, он бросился прочь от пары стражей порядка.
Вернее, попытался, потому что, не успев сделать и двух шагов, он почти нос к носу столкнулся с третьим милиционером. Валерий кинулся обратно, на середину моста. "Обложили!" ― Валерий лихорадочно искал пути спасения. Времени придумать что-либо, более-менее разумное, не было, и он перекинул ногу через перила моста.
Узкий край моста был очень скользкий, и, увидев далеко внизу антрацитово-чёрную поверхность реки, он в страхе затаил дыхание.
― Мужик, ты спятил? Пережрал, что-ли? Лезь обратно, ― один из милиционеров был уже совсем рядом.
― Не подходи! Я с моста брошусь - не шучу! Отойдите дальше. Все дальше! ― Валерий в жизни не орал громче. Казалось, к нему прислушались - на мосту никто не двигался.
Он попытался оглянуться, и чуть не свалился со скользкой полоски бетона. Затаив дыхание, он крепче вцепился в перила. Внезапно в кармане завибрировало, после чего настойчиво и громко заиграла мелодия телефонного звонка. Рука сама, повинуясь привычке, отпустила перила, и вытащила телефон из кармана. И тут, краем глаза Валерий заметил, как один из милиционеров метнулся в его сторону.
― Да уж, Владимир Анатольевич! Ты - гений розыгрыша. И всего-то понадобилось: ящик кетчупа, коробки пустые, барахло всякое и несколько знакомых ребят. Класс! А ты уверен, что он не просёк?
― Да на двести процентов уверен. Он же пару стопок засадит, потом ни фига не помнит. Проспит, бывало, всю ночь, а наутро кого ни встретит, спрашивает: "Я, мол, вас не обидел ночью? А вас, случаем, не зацепил?" ― Вовка зло усмехнулся, опрокинул в рот стопку водки, поморщился, но закусывать не стал.
Игорь подал ему воды запить, и робко предположил:
― Слушай-ка, дядь Володь. Если он, как ты говоришь, поведётся на твой розыгрыш, поверит, что все это правда, то не натворит ли он чего? Ну, там, в милицию пойдёт сдаваться, или, не дай бог, руки на себя наложит. А то, может, умом тронется.
― Ну, это вряд ли. Не такой он и дурак, как кажется. А как он надо мной в универе прикалывался? Да наш сегодняшний розыгрыш по сравнению с его тогдашними шутками, это, как переход дороги в неположенном месте, по сравнению с поджогом или убийством.
Владимир раздраженно плеснул себе водки и сразу выпил. Игорь, как и его друг, благоразумно решили больше этой темы не касаться. Однако, стало заметно, что Владимир забеспокоился. Он ежеминутно посматривал на свой телефон, будто ожидая звонка.
В конце-концов, не выдержав напряжения, он взял трубку:
― Пожалуй, позвоню Валерику. Спрошу, нашел станцию или нет. Посмеёмся вместе над удачным розыгрышем.
В трубке мобильного телефона послышались протяжные гудки вызова. Владимир нервно постукивал пальцем по столу. Наконец, трубку взяли.
― Алло, Валера, алло. Это я - Вовчик. Чего молчишь?
Но никто не отвечал. Внезапно, на другом конце линии раздался короткий вскрик, потом шум, похожий на свист ветра и громкий хлопок. Потом пошли короткие и частые гудки.
Владимир позвонил ещё, но на этот раз безжизненный женский голос сообщил, что абонент недоступен. Владимир задумчиво отложил телефон:
![Весело и смертельно [Ечеистов Вадим Викторович]](/img/e/echeistow_w_w/deadlyfanny/scull.jpg)