Аннотация: (в соавторстве с Андреем Лихим) Опубликован в журнале ”Вселенная, пространство, время”, 8(15),2005.
Небо скалилось разрывами туч.
Кронос, молодой воин, спешил к городским воротам. Более двадцати лет орхоменцы ежегодно выплачивали дань за обиду, нанесенную аргосскому басилею, и сегодня давний спор между городами, наконец, должен был решиться.
Предстоял бой на пограничной территории, далеко за пределами Орхомена.
Кроноса обогнал старый копейщик. Рот кривила усмешка - наверное, воину не терпелось снова помериться силой с врагом, вон как быстро прошёл, покачивая копьём в такт шагам. Кронос поправил короткий меч на боку, и вдруг вспомнил, что забыл взять из дома нож. Это ж надо было так спешить! Ещё бы щит дома оставил...
Придется вернуться.
Хорошо, что недалеко ушел. Кронос повернулся и почти бегом устремился по узкой улочке домой.
Алатею, жену, он увидел сразу. Она так и стояла у кипариса, растущего около дома.
Солнце подсвечивало тёмное золото волос, и казалось, что по нежным плечам девушки стекает драгоценный ручей.
- Ты останешься защищать город, Кронос? - надежда робким огоньком вспыхнула в голосе.
- Нет, Алатея... Прости... Я вернулся за ножом.
- Возвращаться - плохая примета, - заметила жена.
- Воин без оружия - примета намного хуже, - пожал плечами Кронос.
Быстро прошел в дом и взял нож. Тёмный металл уютно устроился за поясом. Сразу же стало легко и спокойно...
Перед уходом Кронос обнял Алатею, коснулся губами золотистой прядки на виске.
- В следующий раз я вернусь уже победителем. Это хорошая примета? - улыбнулся Кронос.
Не дожидаясь, пока жена снова расплачется и начнет прощаться, повернулся и бегом бросился прочь.
Ждала тёмная бронза клинков...
Ждали медные жала копий...
Аргос ждал.
Пыль тёмным пологом окутала долину. Резкий злой ветер срывался с низкого неба. И бил... Наотмашь, резко, презрительно.
Кронос прикрыл глаза ладонью. Ещё немного и начнётся бой. Аргос слабее, в этом нет сомнений. Одного взгляда на строй врага хватало, чтобы это понять. То ли Аргос посчитал, что не стоит вести всё войско на встречу с давним недругом, то ли постоянные войны с Фивами подточили могущество басилевии - не ясно.
Их меньше.
Нас больше.
Это единственное, что интересовало Кроноса. Единственное, что было важно.
- Люди, как листья в дубравах, - прошептал Кронос, - ветер срывает их наземь.
И грянул клич.
Топот сотен воинов заставил содрогнуться ближайшие холмы, и стаи птиц испуганно взметнулись в безразличное небо.
Кронос на бегу глянул вверх и шепнул:
- Вверяю жизнь свою тебе, Уран Равнодушный...
И в следующее мгновение уже вогнал острую бронзу в жилистую шею врага.
Кровь плеснула по глазам, и безумие боя разорвало реальность на яркие лоскутки.
Меч блокирует размашистый удар какого-то юнца. На разворот - щитом по голове, жалом клинка в живот. Хайре, паренёк!
Копье целит в печень... Щит...Успеть...
Легковооружённые воины Аргоса обходят с фланга. Собрать вокруг себя людей, сплотить в бронзовый кулак и встретить неожиданную угрозу гулко и монолитно, как щит...
Прикрыть друга и наотмашь по голове слишком резвого врага...
Успеть...
Убить...
Всех...
Далёкий крик:
- Колесницы, колесницы!
Кронос между двумя ударами ещё успел удивиться. Откуда? Не было у Аргоса колесниц. Дороги и редки они в Элладе - даже Аргосу не по карману.
Пыль тёмной змеёй скатилась с далёкого холма и выпустила под свет солнца семь колесниц - медь, как пламя, кони, как даймоны ночные. Аргосцы мгновенно перестроились, расступаясь перед вестниками Танатоса. Колесницы вырвались вперёд и хищно вгрызлись в орхоменский строй...
Кронос кинулся в безнадёжную атаку, понимая, что всё, конец. Не веря, не желая верить. Взгляд цеплялся за медные острия копий, за бронзу шипов на бортах колесниц.
Кронос вырвал копьё из живота скорчившегося врага, примерился и выпустил оружие на волю. Точно, резко... Возничий одной из колесниц выпустил поводья и неловко упал назад. Орхоменцы воспрянули и кинулись на другие колесницы.
Кронос прорубался на передний край, надеясь, что ещё можно что-то изменить. Выбить колесницы, организовать уцелевших.
- Нас больше, все ещё больше..., - остервенело кричал Кронос, прорываясь вперёд, увлекая за собой тех, кто ещё мог держаться на ногах.
В тыл Орхомену ударили две сотни тяжеловооружённой пехоты, с вершины холма пращники.
Это было началом конца.
- Пошевеливайся, старая! - прикрикнул на старуху-служанку лавагет аргосского отряда.
- Да, богоравный Клеонт, - поклонилась старая женщина. В руках она держала охапку пахучих трав.
- Этот твой остролист, что ты собирала вчера весь день, действительно так сильно туманит разум? Не сойдет ли наш пленник с ума? - Клеонт кивнул в сторону Кроноса, привязанного к дереву, - Он должен рассказать, как найти тайный ход в город. Так что не переусердствуй!
- Нет-нет, поверьте мне, он все будет понимать, но сделается уступчивым и расскажет все, что вы пожелаете. Правда, остролист действует не сразу...
- Ничего, - рассмеялся Клеонт, - мы за это время успеем хорошо с ним потолковать! А теперь иди, бросай в огонь свои травы, да поживее! А я позову Аристила - он умеет разговаривать с пленными по душам.
Аргосец направился к центру лагеря.
- Да, господин, - снова поклонилась старуха и поспешила исполнить приказание.
Рядом с пленником стояла небольшая жаровня. Старуха с трудом сдвинула в сторону тяжелую решетку и осторожно, один за другим, стала класть в огонь пучки трав.
- Здесь есть остролист - он уменьшит твою боль, - тихо сказала она.
- Ты помогаешь мне? Зачем? - губы Кроноса, запекшиеся в крови, с трудом шевелились.
- Моя дочь замужем за орхоменским воином, - старуха продолжала бросать травы в огонь, не поднимая головы.
Воин тихо прошептал:
- Неужто равнодушный Уран смилостивился надо мной, и теперь я могу умереть без боли?
Старуха поднялась и взглянула Кроносу в глаза.
- Ты можешь умереть и отомстить за себя врагам. Хочешь?
- Как?
- Посвяти свои страдания самому себе: когда палач начнет тебя пытать, просто скажи "посвящаю себе боль и смерть, пусть кровь моя остынет в жилах и станет серебром, пусть мой мир станет мной."
- Но...
Из-за деревьев показался Аристил. Завидев его, старуха быстро склонилась к решетке и стала медленно ее задвигать.
- Ну что ты там возишься, старая? Уже давно пора все закончить! - хрипло пробасил воин.
Кронос не мог оторвать от него взгляд - красные изрубцованные руки, холодные льдисто-синие глаза. Огромный, медлительный, наигранно неуклюжий.
Отослав старуху, Аристил стал выкладывать из сумки инструменты на высокий маленький столик. Руки его двигались с какой-то непостижимой медлительностью, как показалось Кроносу. Будто бы его мучитель видел каждый инструмент впервые и любовался им. Вот его волосатая ручища нырнула в сумку... достала огромные щипцы... слегка задержалась в воздухе... опустила их на столик... вот снова нырнула в сумку...
Запах трав уже начал действовать - Кроноса замутило. Он закрыл глаза, вспомнил мозолистые, натруженные руки отца... Морщинистые, мягкие руки матери... Нежные, ласковые руки Алатеи...
- Уран, ну почему же ты так равнодушен к людям? Почему допускаешь, чтоб смертные гибли так бесславно? - шёпота Кроноса никто бы не услышал. Да и важно ли это? Главное, что слышит он сам... и небо.
Из забытья его вырвал голос Аристила:
- Ну вот, всё готово. Имей в виду - работаю я на совесть, так что будет больно... Очень больно.
Боль заполнила его всего. Срывалась с неба огненным водопадом, поднималась с земли колючими побегами. Время испуганно замерло, превратив мгновения в вечность.
Кронос уже не слышал обращённых к нему вопросов.
Он смог промолчать, он ничего не сказал. И теперь можно было спокойно уйти к Белому Утёсу забвения, туда, где колышутся под порывами несуществующего ветра дурманящие венчики асфоделей.
И только одна мысль, одно воспоминание мешало уйти. Что-то смутное, странное, тревожное...
- Посвящаю себе боль и смерть...
Глумливый хохот ворвался в гулкую тишину предсмертия.
- Пусть кровь моя остынет в жилах и станет серебром...
Кронос с трудом улыбнулся. Пусть смеются и видят, что ему тоже смешно.
- Пусть мой мир станет мной...
Тьма наполнила взор.
И улыбка превратилась в оскал...
Упругие кольца верёвки распадались на запястьях. Трухой, пылью столетий. Дерево за спиной ссыхалось, теряло листья, кору, превращалось в призрачную тень былой жизни.
Кронос открыл глаза. Тьма медленно истаивала во взоре, в то же время заливая сердце мучительной жаждой мести.
На крик палача уже бежали из лагеря аргосцы. Если бы в душе Кроноса осталось место чему-нибудь ещё, кроме мести, тогда бы он, скорее всего, улыбнулся. Что сделают бронза и медь против него настоящего?
- Смерть за смерть. Вы убили меня - теперь моя очередь! - прохрипел Кронос.
И секунды замерли в его ладонях.
Палач в ужасе смотрел на руки - сеть морщин разрасталась по коже, углубляясь тёмными ущельями. Плоть распадалась, обнажая белизну костей.
И то, что минуту назад было человеком, с лёгким шорохом упало на землю.
Воины, прибежавшие из лагеря, в ужасе закричали и бросились прочь.
- Поздно! - крикнул Кронос и позволил себе усмехнуться.
Небо в ужасе отвернулось, спряталось за пеленой низких облаков.
И время сошло с ума.
Кронос еле заметно улыбнулся - надо же, отправил к Харону столько воинов, и даже не устал. Такую бы силу перед боем - глядишь, всё иначе бы вышло.
Мощь перетекала в руках.
А теперь...
Домой.
- Не стоит, - раздался за спиной знакомый голос.
Кронос резко обернулся - в ладони тугой пружиной свернулись мгновения.
Старуха изучающе смотрела на него.
- Кто ты?
- Я - луга и скалы, реки и моря. Я - Эллада. Смертные зовут меня Геей.
- А кто теперь я?
- Ты - новый бог. Золотой век закончился, люди познали искусство войны, и мне нужен был хранитель мира. Но Уран, - она взглянула на небо, - к сожалению, совсем не интересуется делами людей, и я решила возложить эту миссию на нового бога. На тебя!
- Почему же ты выбрала меня?
- Война отобрала у тебя всё. Даже жизнь. Кто будет лучшим защитником мира, нежели ты?
Кронос низко поклонился:
- Благодарю, богиня. Я принимаю дар и принимаю бремя. Сейчас же я хочу вернуться домой, увидеть семью...
- Повторю - не стоит возвращаться, - перебила его Гея.
- Почему же? - резко спросил Кронос.
- Плохая примета. Поверь мне, воин, твой мир остался с тобой. Не возвращайся!
- Я не верю в приметы, - упрямо ответил Кронос. - Тем более, я возвращаюсь после войны. Домой.
- Дело твоё, - богиня поджала губы. - Не хочешь верить, поймёшь сам. До встречи!
Кронос отвернулся. Так долго возвращаться домой... Хотелось бы сделать один шаг, и оказаться там. И в то же мгновение Кронос понял, что это в его силах.
Что может быть ближе, чем один шаг? Особенно, когда это шаг домой. Кронос закрыл глаза и перенёсся в родной город.
Мягко опустился на площади рядом с родной улицей. Радостно зашагал по ней, еще издали увидев знакомый кипарис.
В городе еще никто не знает о его победе, сейчас он расскажет обо всём Алатее и родителям...
Кронос замедлил шаг.
Рядом с кипарисом стоял совершенно чужой дом...
В растерянности воин огляделся: дома соседей на месте. Он не заплутал, не ошибся улицей. Да и как бы он мог - всё вокруг было памятным, знакомым. Кипарис, дома, дорога, ограда...
Но на месте родного...
Чужой дом.
Что же случилось?!
Кронос толкнул калитку. В дверях дома показалась темноволосая девушка.
- Добрый день...
- Добрый день, - девушка улыбнулась ему. Увидела замешательство гостя:
- Вы кого-то ищете?
- Да... Здесь стоял дом, в котором несколько дней назад жила пожилая пара с молодой невесткой - куда они делись?
- Наверное, вы ошиблись. В этом доме живу я с родителями. Мой отец купил его, когда я была ещё маленькой.
Кронос прикрыл глаза - окружающее казалось полуночным кошмаром, тем, что порой насылают даймоны.
За плечом раздался тихий голос:
- Я же говорила... Возвращаться - плохая примета. А ты меня не послушал. Зря... Когда человек становится богом, исчезает всё, что связывает его с миром людей: знакомые, друзья, родные. С рождением бога всегда умирает человек...
Кронос обернулся, но позади никого не было. Провёл рукой по глазам - было горько и больно... Новое знание отдавало полынью.
- Простите, - с трудом промолвил Кронос, - здесь нет ничего, что было бы связано со мной... Я ошибся. Простите и прощайте... Желаю мира.
Кронос тяжело повернулся. И сделал шаг. Прочь от того места, где никогда не было его дома. Дома бога Кроноса.
Девушка удивлённо смотрела ему вслед. И только потом, рассказывая о встрече знакомым, она найдёт нужные слова, чтобы описать облик странного гостя...