Этот Дом Она получила в наследство с той самой минуты, как шнур пуповины был перерезан. Впрочем, не Она одна - каждый покидающий чрево матери, обязательно получал новенький, сверкающий окнами Дом в несколько этажей с красивым парадным входом, массивная дверь которого была всегда распахнута. От входа вглубь Дома тянулся длинный-длинный коридор, заканчивающийся где-то вдалеке маленьким светлым пятном выхода.
Дверей в Доме было такое бесчисленное множество, что казалось, будто стены коридоров на всех этажах отсутствуют вообще, а там, где дверей не было, в открытых проемах виднелась лестница. В основном, везде была лестница, которая вела вверх, но была и та - ступеньки которой спускались вниз.
За каждой дверью находилась комната, причем все комнаты были абсолютно разные как по размеру, так и по внутреннему убранству. Здесь были и просторные залы, и уютные будуары, и детские со множеством игрушек, и нарядные гостиные, где можно было помузицировать, и кабинеты с великолепной библиотекой, и игровые с бильярдными и карточными столами, и просто спальные комнаты. Были такие, которые напоминали маленький гостиничный номер - их было очень много, и даже строгие монашеские кельи с щелью-окном под самым потолком тоже можно было найти в этом огромном Доме.
Все комнаты были достаточно светлые, и только те, к которым нужно было спускаться вниз по лестнице, были погружены в темноту. И если во всех коридорах изящные хрустальные люстры роняли на ковровую дорожку яркий свет - здесь внизу каменный тоннель был погружен в темный полумрак.
Её Дом, как впрочем, и всех других новорожденных, благоухающий запахами исключительной новизны и чистоты, был совершенно пуст до того момента, как Она впервые открыла глаза и начала различать мутные контуры людей.
Первой через парадную вкатилась пухленькая масса в белом халате и устроилась в маленькой комнатке гостиничного типа, но пробыв там недолго, укатилась по коридору к светлому пятну выхода. Следом за ней вошла та, которая вкусно пахла молоком, и голос которой Она узнала сразу потому, что часто его слышала, находясь внутри неё. Та, которую потом Она будет называть мамой. Мама, пройдя по коридору до лестницы, поднялась наверх, обосновавшись в самом красивом золотисто-белом будуаре, где и осталась почти навсегда. Почти - это до того момента, как она умерла, а когда мама умерла, Она собрала Память о ней и отнесла вниз в одну из тех темных комнат, которые находились в сером каменном тоннеле. Потом тоже - все Памяти будут приноситься только сюда и обязательно закрываться на ключ.
По мере того, как Она взрослела, Дом постепенно заполнялся самыми разными людьми, попавшими сюда по тем или иным причинам. Войти можно было только через парадный вход, тогда как выход был только в конце коридора на первом этаже и, это правило соблюдалось неукоснительно. Этот коридор вообще был всегда полон и днем напоминал станции метро в час пик. Здесь можно было встретить кого угодно: одни степенным шагом, толкаясь, медленно пробирались к выходу, другие проходили обычно, а некоторые проносились бегом, словно боялись, что их могут задержать. К ночи толпа заметно редела, а иногда пропадала совсем, но на следующий день всё опять начиналось сначала.
На этажах тоже было достаточно народа и комнаты никогда не пустовали. Кто-то заселялся и оставался надолго; кто-то, пробыв всего некоторое время, шумно уходил или незаметно исчезал; кто-то заглядывал всего на один день или просто ночевал в одной из спален. Много было таких, кто просто из любопытства бродил по коридорам, заглядывая в комнаты, словно выискивая что-то и, не найдя это что-то, разочарованно или с облегчением спешил к выходу.
Бродить по Дому и везде всё разглядывать, разрешалось всем и всегда. Другое дело, что попадались закрытые комнаты, доступ к которым был невозможен, пока Она не изъявляла желание открыть двери. Но это делалось крайне редко, и в основном для тех, кто оставался в доме надолго, и кому Она полностью доверяла, но таких было мало. Даже самые близкие ей люди часто не догадывались, что хранится у неё под замком, а особенно в тех комнатах, которые располагались в темном коридоре, внизу. Да, Она и сама старалась меньше заходить сюда вглубь каменного тоннеля, где мрак полностью поглощал узкое пространство, отчего становилось неприятно и жутко до коликов. Туда Она приносила самое сокровенное, самое тайное и порой такое же неприятное и жуткое, которое было похоже на мрак.
Со временем Дом менялся, и чем старше становилась Она, тем отчетливее проступали на нем следы ветшалости. Он уже не был таким сверкающе-чистым, таким распахнуто-приветливым. Парадная дверь была почти закрыта, но ещё оставалась небольшая щель, куда при желании можно было проникнуть. Днем в коридорах значительно уменьшилось количество людей, а с вечера и до раннего утра они становились редким исключением. Хрустальные люстры, покрытые слоем пыли и паутиной, бросали на протертую ковровую дорожку тусклое подобие света, ярким оставалось только пятно выхода в конце коридора первого этажа.
Комнаты, в которых раньше находились постоянные жильцы, постепенно пустели, а их внутренне убранство скорее стало напоминать лавку старьевщика. Она уже не собирала Память о тех, кто здесь жил, чтобы отнести и спрятать в нижние комнаты темного тоннеля, а оставляла всё как есть, и не потому, что её пугало черное пространство. Наоборот, теперь Она безбоязненно спускалась туда, и бережно выносила спрятанное когда-то во мраке самое сокровенное и тайное, и даже то, что было похоже на мрак. Затем размещала всё это в комнатах верхнего этажа, где теперь никого не было, и подолгу рассматривая, пыталась во всем разобраться и понять.
Дом затих как-то сразу. С натужным скрипом закрылась парадная дверь, и как не пытались её открыть двое в белых халатах - ничего не получилось. Тогда, чтобы проникнуть во внутрь, они бросились искать другую дверь, которая была выходом, но её вообще нигде не было. Всё что оставалось, двоим в белых халатах, это развернуться и уйти - они всё равно не смогли бы увидеть, что когда в последнем окне погасло желтое пятнышко, Дом вдруг весь засиял, словно был соткан из миллионов серебристых звездочек, а затем, взорвавшись праздничным салютом, медленно исчез в бездонном небе.
А где-то там, в глубине этого неба серебристые звездочки опять соединятся в новенький сверкающий окнами Дом в несколько этажей с красивым парадным входом, массивная дверь которого будет всегда распахнута. И этот Дом, благоухающий запахами исключительной новизны и чистоты, обязательно вернется подарком к новорожденному, ведь Душа возвращается.