Джураев Нурулло Мавлододович : другие произведения.

Стеклянный замок. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Маты, насилие, курение
   Стеклянный замок. Часть 1
  
   Карою приснился сон, в котором его убили. Все было как в тот день, но с одним отличием: почему-то он, а не Конрад-Ловкач шел в голове колонны, ведя ее вглубь чащи. Ступая по скользким бревнам мостика, перекинутого через лесной ручей, он первым попал под залп из полудюжины стволов, в одну секунду сделавший его безразличным ко всем конфликтам пограничья.
   Прошитое пулями тело обмякло, потеряв послушность. Он стукнулся коленями о настил, а через мгновение уже летел навстречу своему зыбкому двойнику, отражавшемуся в дрожащем зеркале воды, на прощание махнув безвольной рукой ребятам, рассыпавшимся по подлеску и стрелявшим по кустам на противоположном берегу.
   Холода воды он не почувствовал. Поток подхватил его, перевернул, и понес по течению. В вышине проплывали застенчивые кроны деревьев, казавшиеся черными на фоне бесцветного, пасмурного неба.
   Карой был почти счастлив, но тут сияние усилилось, став нестерпимым и бархатный покров сна истончился, возвратив его к действительности.
   Он разлепил глаза и тут же снова зажмурился от жгучего света, бившего сквозь открытое окошко мансарды. От раскаленной крыши воздух нагрелся и в комнате сделалось невыносимо душно и жарко. Саднило пересохшее горло, хотелось пить.
   Отбросив одеяло, он сел на кровати, голыми подошвами ощущая усеянный колким мусором пол.
   С улицы раздавались хлопки ружейных выстрелов, эхом разносившиеся по округе.
   Он прислушался.
   Выстрелы были одиночными и повторялись с большими промежутками.
   На перестрелку не похоже, подумал он. Какой-нибудь пьяный мудак почем зря жжет порох, тренируя меткость на стене соседского дома. Обычные конфликты, решаемые двумя тычками в рожу.
   Тут он сообразил, что раз солнце стоит так высоко, то свой выезд, запланированный на раннее утро, он безнадежно проспал.
   Карой неумело выругался и с досады пнул стоявший возле кровати столик. Тот с грохотом перевернулся, и все, что на нем было, со стеклянным звоном рассыпалось вокруг, немного добавив к беспорядку, царившему в комнате.
   Пока он шарился в поисках одежды, заспанный и липкий от пота, принимаясь то за одно, то за другое, пока завтракал, пока седлал лошадь, прошло еще больше времени.
   Не стоило, наверное, отправляться в дорогу так поздно, но, предчувствуя косые взгляды старшины Левенте он все же выехал, подперев дверь дома тяжелым брусом. Замок недавно был выломан, а новый Карой пока не вставил, но это особенно его не волновало.
   У окраины, на площади он увидел целое праздное сборище, состоявшее в основном из мимо проходивших зевак, которым, по тем или иным причинам, нечем было заняться в этот час. Однообразие быта Мойхова могло сделать зрелище из любой ерунды, будь то сломанное тележное колесо, или засосанный в грязное месиво сапог, забытый накануне пьяным мужиком, пробиравшимся из кабака домой темным вечером. Этим свойством невозбранно пользовались бродячие артисты, временами наезжавшие в городок, и ловчилы всех мастей, толкавшие доверчивой публике различные диковины, вроде магнита на веревочке, или набора поющих чаш. В этот раз центром компании оказался диковатого вида дед в бобровой шапке, нетвердой рукой целившийся из двустволки куда-то в белый свет.
   - Дай! - гаркнул он хриплым голосом.
   Стоявший в отдалении раб покорно подбросил вверх пустую бутыль.
   Грохнул выстрел, но бутылка осталось целой. Дед ругнулся, однако успел снова взять прицел и подбил ее из второго ствола, обдав компанию россыпью мелких осколков.
   Принявшие стеклянный душ люди, тем не менее, одобрительно зашумели, поднимая за здоровье щедрого стрелка кружки с водкой.
   На деревянной террасе перед складской конторой он приметил развалившегося на стуле Сабо. Карой поприветствовал его, придержав двумя пальцами тулью своей обтрепанной шапки. Больше никого из "своих" вокруг не наблюдалось, что было совсем неудивительно. Неделя только началась и в городе осталась едва ли треть парней. Основная часть банды, занятая различной работой, была рассеяна по окрестностям. Левенте не давал скучать своим головорезам.
   Сабо нехотя ответил на приветствие и отхлебнул из стеклянного стакана, в котором среди колотого льда в золотистой жидкости плавали листики мяты, продолжив с видимым равнодушием наблюдать за компанией.
   В своем сером пиджаке, со щеточкой усов на помятом лице и исцарапанным бритвой кадыком, торчавшим над рубахой, застегнутой до ворота, он больше напоминал конторщика, выбравшегося из душного помещения чтобы подышать воздухом. Даже длинное ружье с граненым стволом, прислоненное к перилам, не добавляло ему ни капли грозности и казалось забытым кем-то из охотников, забежавших в контору по делам.
   Карой вспомнил, что его в свое время усыпила эта внешняя несуразность, не позволившая вовремя распознать скрывавшегося за ней опасного и предприимчивого хищника, способного на любой поступок.
   Они оказались здесь несколько лет назад, прибыв в город почти друг за другом. Но если Сабо за это время заметно приподнялся над окружавшей Левенте шушерой, планомерно зарабатывая в глазах старшины авторитет, то Карой, старавшийся держаться подальше от сколько-нибудь серьезных "дел", так и остался на посылках, херя карьеру отсутствием хоть какого-то старания и интереса к происходящему.
   Из-за этой его придури почти никто в городе не воспринимал его всерьез. Свою репутацию он тоже заслужил, став в глазах соратников феноменальным раздолбаем, равнодушным ко всему, кроме темповой стрельбы, в которой он был хорош.
   Тем не менее, сейчас он ощутил удар по самолюбию, прикинув, что его Левенте в который раз послал в объезд дальних хуторов, а Сабо снова остался в городе, следить за порядком.
   Впрочем, как он это делал, представляло собою отдельный вопрос. Карой не мог взять в толк, отчего педантичный стрелок до сих пор не разогнал возмутительное сборище.
   Может случилось чего? - подумал он, глядя как Сабо безмятежно хрустит льдом. Нежданные именины сердца, или, чем не шутит черт, проснулась совесть?
   Карой усмехнулся себе под нос нелепостью своего предположения.
   Разгадка пришла сама собой, когда он заметил тюки, внушительной грудой сваленные в тени сарая.
   Ну да, подумал он, оценивая добычу, следовало догадаться. Оленьи шкуры и прочее сырье, добытое промыслом. Несколько месяцев, а то и полгода трудов. Вернувшиеся из глуши промышленники охочи до выпивки и доступных женщин, а Левенте любит подбухавших, ведь так проще торговаться. Потому болотный хмырь может хоть на ушах здесь ходить. Ничего ему за это не будет.
   - Карчи, братан! - громко окрикнули его, - греби сюда, мошенник!
   Карой оглянулся и увидел, как дед, улыбаясь, машет рукой, привлекая его внимание.
   Миновать компанию, торчавшую напротив выезда из города, было невозможно и он поневоле приблизился.
   - Здорово, бетьяр, - поприветствовал его охотник, - дёрнем по одной, за верный глаз и твердую руку?!
   Этого еще не хватало, раздраженно подумал Карой, испытывая брезгливое высокомерие при виде раскрасневшихся, пьяных лиц и чувствуя на спине взгляд Сабо, несомненно, пристально наблюдавшего за ним.
   - Я на работе, - буркнул он неприветливо, силясь вспомнить имя бесцеремонного собеседника.
   - А я... с работы, - дед прикрыл пальцем одну ноздрю и сморкнулся себе под ноги, - веришь ли, всех мохнатиков ниже третьего порога Шайо порешил.
   - За третьим начинаются земли друджей, - заметил Карой, - как тебя там самого не добыли, старый?
   - Удача любит дерзких, - старик ощерился, обнажая редкие зубы, - а пущи те, еще при батюшке моем людям принадлежали. И сейчас бы за нами оставались, когда бы добры молодцы делом занимались, а не торгашили с нелюдью, да...
   Карой пропустил колкость мимо ушей, внешне оставшись спокойным.
   Если бы все было так просто...
   Старик пьяно икнул, качнувшись так, что шапка сползла ему на глаза.
   - Ох, бля... Далеко ли путь держишь?
   - Отсель не видать, - холодно ответил Карой, чувствуя, что собеседник начинает его бесить.
   - Прямо так? Не поздновато? - задал тот вполне трезвый вопрос, - я уж и наклюкаться успел, а ты только запрягаешь.
   - Зато поеду быстро, - он с досадой вспомнил, что забыл прихватить кисет с табаком.
   - И небо, вон, затягивает, - не унимался дед, указывая стволом на север, - не ровен час, буря налетит. В такую погоду только на жопе сидеть, горькую пить и молиться, чтобы молнией в дом соседа шандарахнуло, вместо твоего!
   Смысл в его словах присутствовал. Солнце безмятежно сияло с ярко-синего неба, почти твердого на вид, но от северо-запада уже тянулись легкие перьевые облака, постепенно затягивая небосвод. Над самыми крышами с криками носились стрижи, стремительные, словно пули, пронзительными криками предвещая непогоду.
   - Авось обойдется, - упрямо махнул рукой Карой, трогая поводья, - да и по херу, в общем то.
   - Ну, раз тебе похеру, - бросил вдогонку дед, с издевкой поклонившись в пояс, - тогда мне и подавно. Скатертью дорога вашей милости! А ну, ребзя, освободим еще бутыль!
   Карой миновал покосившиеся столбы, на которых когда-то давно болтались ворота и пустил лошадь рысью по наклонной дороге, вившейся среди природных стен, образованных шестигранниками колонн застывшего базальта.
   Миновав их, он выехал на обширную холмистую равнину, прорезанную оврагами и испятнанную разноцветными лишайниками, цеплявшимися всюду, где не могли прорасти ковыль и полынь.
   Под копытами захрустели обломки фульгуритов, которыми была усеяна дорога, тонкой лентой вившаяся среди холмов.
   Невдалеке, зависнув над самой дорогой, маячил Бродячий Остров - огромный кусок скалы, похожий на пирамиду, перевернутую вершиной вниз. Его склоны блестели сколами коренной породы, вырванной из тела земли неведомыми силами и ими же обреченной парить в воздухе, вопреки законам природы.
   Ближе к горизонтальной поверхности в отвесной стене чернел зев вырубленного в камне входа в пещеру или ангар. С земли был виден небольшой участок потолка, усиленный ребристым сводом из железобетона. Можно было только догадываться, для чего он служил. Остров опоясывали огромные трубы, хаотично разбегавшиеся в все стороны, и висячие галереи, заржавелые и обветшавшие настолько, что некоторые их секции успели обвалиться или только собирались это сделать, покачиваясь над пропастью на усталых кронштейнах.
   По краю плоской поверхности шла, едва заметная глазу паутинка металлического забора, за которым находился целый комплекс каких-то строений, выбеленный солнцем за пропасть лет, но вполне сохранившийся. Остров, казалось, висел в воздухе неподвижно, однако по словам старожилов он постепенно смещался, хотя и чрезвычайно медленно, незаметно глазу.
   Их слова подтверждали и несколько покосившихся деревянных башен, отстоявших друг от друга примерно на полверсты и похожих на следовавших за островом паломников, с богобоязненно согнутыми спинами. Самая старая и большая из них, с провалившейся внутрь вершиной, высилась почти на сотню метров, однако не достигала и половины высоты, необходимой, чтобы дотянуться до острова. Прочие были поменьше, да и сооружены похлипче. Последняя из них смотрелась неумелой пародией на своих старших сестер и свидетельствовала о чьем-то быстро выдохшемся энтузиазме. Заманчивые тайны острова оставались нераскрытыми.
   Дорога под ним ветвилась, словно перетершийся канат, разделяясь на множество троп. Люди старались объезжать громадину стороной, потому что с нее вечно что-то падало вниз, иногда побивая пасущийся в окрестностях скот, забредавший под остров в поисках тени в жаркий полдень.
   Карой же направил скакуна вперед, не сворачивая.
   Летающая гора приблизилась, повиснув над головой. Налетел порыв ветра, и трава вокруг зашуршала от падавшей в нее мелкой гальки. Конь громко фыркнул, когда один из камешков побольше чиркнул его по крупу.
   Карой стиснул зубы, пережидая барабанивший по плечам и макушке колючий дождик и представляя, как в макушку прилетает что-то крупное, навсегда гася свет в глазах. Хорошо, если бы все закончилось, думал он, предвкушая долгожданный покой. Остров вскоре остался позади. Он выехал из тени и раскаленный солнечный свет вновь брызнул в глаза. Покой так и не пришел.
   Сколько я уже здесь, задумался он. Три года? Четыре? Слышал, что во сне время имеет свойство изменяться. Если так, то неплохо бы очнуться и обнаружить себя вновь дремлющим у костра, будто ничего и не происходило.
   Знать бы тогда, что меня ожидает - на локтях, на зубах бы отсюда греб, не оборачиваясь. И пусть бы сдох потом от горячки, но зато в компании своих, в осознании, что впервые в жизни послужил чему-то по-настоящему важному. И не пришлось бы, мучаясь от неведенья, коротать дни за бутылкой, изучая полет птиц и слушая, как растет трава в этом неподвижном краю, в ожидании часа, когда можно будет послать все куда подальше и, наконец, отчалить восвояси. Не пришлось бы, сходя с ума от скуки, строить громадье дерзких планов, силясь хоть что-то изменить, или по крайней мере развлечь себя. Не пришлось бы увязнуть в них на середине, так ничего и не воплотив, и поняв, что одни и те же люди могут сперва проливать кровь, сдерживая друджей у границ, а затем продавать тем же друджам своих соплеменников, в силу причин и следствий, запущенных так давно, что разобраться в них не представляется возможным. Наконец, не пришлось бы осознать свое бессилие и примириться с порядком вещей, неизбежно оседая на дно, и со спокойным равнодушием наблюдать, как все, от чего ты горел когда-то, становится незначительным и смешным.
   Вот Сабо устроился прекрасно. Ничто его не парит и глаз не застит, а происходящее вокруг он воспринимает, как норму жизни. Наверное, если Лев получит то, что давно заслужил, этот хрен приберет к рукам всю лавочку. Сил-то у него теперь, пожалуй, достанет. И так уже едва ли не вторым себя мнит, весь раздулся от важности. Может, все-таки шлепнуть его? Только решить надо будет не исподтишка, а по-честному, как среди мужчин водится.
   Он не мог ручаться за серьезность своих намерений, но мысль о поединке его немного взбодрила. Окружающие часто судачили промеж собой, кто из них двух лучший стрелок, но окончательной точки в вопросе поставить не могли, хотя отдавали предпочтение все же Сабо, часто демонстрировавшему свой талант и тратившего значительную часть доходов на регулярные упражнения.
   К полудню вдоль обочины еще тянулась стерня окошенной травы, намекая, что преодолел он постыдно малый участок пути и не выбрался еще пока в настоящую, дикую степь.
   В лицо настойчиво задул легкий ветерок, разогнавший жару.
   Облака над головой сгустились, словно молочный кисель и, наконец, из-за окоема выплыла здоровенная туча, цвета поднявшегося с речного дна ила. Солнце подсвечивало ее верхушки, окрашивая их в бронзовые оттенки. Закрывшее полнеба брюхо, полное стылой влаги, зловеще нависало над головой, сверкая разрядами и донося до слуха отдаленные еще пока раскаты.
   - Накликал, с-старый... чехол, - выругался Карой, понимая, что если бы выехал, как намеревался, то сейчас как раз подъезжал бы к первому пункту своего маршрута, а так остался посреди голого поля.
   По-хорошему надо было поворачивать, но он скорее укусил бы себя за нос, чем вернулся сейчас в городок.
   Совсем рядом из травы вспорхнул перепуганный стрепет и пустился прочь от него, заполошно хлопая пестрыми крыльями. Карой замедлил бег лошади, провожая птицу пристальным взглядом.
   Когда она была уже на порядочном расстоянии, он поднял руки, вскидывая несуществующее ружье и изобразил губами звук выстрела. Дробовик он тоже оставил дома.
   Над взгорком поднялся столб пыли. Не успел Карой прикинуть, что бы это значило, как на дорогу, ему навстречу, выскочила большая группа конных.
   Пробормотав что-то про удачу и чертову матерь, он немедленно повернул коня, направляя его в поле, подальше от дороги, чтобы пропустить их мимо.
   Может, торговцы, или нарочные? - с тревогой подумал он, насчитывая полный десяток.
   Из-за спин всадников торчали стволы длинных ружей, у поясов блестели рукояти сабель. Уж на кого-кого, а на купцов они никак не походили.
   Быть может, это вражеские разведчики? Степь и лес в пограничье были давно поделены между бандами, но конфликты здесь вспыхивали постоянно.
   Да нет, чего это я, отмел он эту мысль. Десятка мало, даже чтобы разграбить хутор, чего уж говорить о хорошем набеге.
   Кавалькада свернула с дороги, уверенно направившись за ним. Карой ощутил, как по спине забегали мурашки. Что им было нужно, он так и не понял, но догадывался, что ничего хорошего эта встреча ему не сулит.
   - Ну вот, - проворчал он, обращаясь к самому себе, - ты хотел драки и славной смерти? Желание исполнено.
   Набитые патронами подсумки оттягивали пояс солидной тяжестью, но все воодушевление, как обычно бывает в таких ситуациях, куда-то испарилось. Карой не испугался бы группы даже из нескольких противников, но против полного десятка силы были неравны.
   Он остановился. Впереди начинался продолжительный склон холма, поднимаясь по которому, он превратится в замечательную мишень. К тому же он не тешил себя надеждами, что сумеет уйти от них на своем тихоходном коньке. Удирать дальше не было смысла.
   А может и не рыпаться никуда? В конце концов я не законник, да и брать с меня нечего. Потолкуем с ребятами, да и разъедемся по своим делам. Буря ведь на носу, какой сейчас грабеж?
   Его замутило от этих мыслей.
   Потолкуем и разъедемся? - с ехидством подумал он. Разумеется вы разъедетесь, только перед этим тебя обшмонают, как шалаву, и насуют в рожу, если не побрезгуют, потому что нет ничего более жалкого, чем робеющее ссыкло с оружием в руках!
   Он вздохнул, понимая, что настоящего выбора у него нет.
   Значит все будет по-плохому, решил он твердо. Может вас тут и целая басота, но я буду не я, если не сменяю своего драного армяка... хотя бы на тот веселый азямчик!
   Карой спрыгнул в траву, и быстро проверил карабин, наверное, единственную свою вещь, которая содержалась у него в образцовом порядке. Он положил коня в траву и лег за ним, взяв на мушку расшитый желтыми цветами кафтан державшегося впереди остальных широкоплечего всадника с холеными усами цвета дегтя, размахнувшимися на пол лица словно вороньи крылья.
   Одет тот был весьма броско и Карой поневоле присмотрелся к его костюму. На бархатной магерке, сдвинутой набекрень, красовался большой рубиновый кабошон, переливавшийся красным блеском. Портупея, сабельные ножны, ружейный ремень пересекавший грудь и даже конская сбруя были щедро отделаны серебряной чеканкой. Карой, если бы сам не знался с подобного рода публикой, таскающей свое богатство на себе, словно черепаха панцирь, принял бы его за богатого дворянина, выехавшего на охоту.
   Первую пулю этому усатому павлину, зло прикинул Карой, затем седоватого мужика в доломане, потом, если успею - здоровяка с длинным копьем. Далее завертится карусель, но думаю, что смогу снять еще одного, прежде чем меня... ох, сука, да кто в наше время вообще шатается с копьями? Совсем как чертов Нимей, будто родной его брат... хотя подождите-ка...
  Карой почувствовал, как от внезапной надежды у него замерло сердце. Он боялся поверить в свою догадку, но теперь медлил открывать огонь, несмотря на то, что каждая секунда промедления катастрофически уменьшала его и без того крохотный шанс остаться целым. Увидев, что он изготовился к бою, всадники повытаскивали ружья и согласованно разъехались в стороны, охватывая его широким полукругом, готовые палить по первому знаку своего главаря.
   Усач в кафтане, между тем, продолжал ехать ему навстречу, уперев руку в бок, казалось, ничуть не выражая беспокойства по поводу глядевшего ему в грудь дула.
   Наконец, он соизволил остановить коня, застыв на некотором расстоянии от него.
   - Чего тебе надо, добрый человек? - крикнул ему Карой.
   - Хотел спросить дорогу, - ответил тот, нехорошо усмехаясь, - но сейчас вижу, что так просто не разъедемся. Ты разве не узнал меня, Карчи?
   Стрелок медленно отвел дуло в сторону и присмотрелся. Голос и хитрая разбойничья рожа с горбатым носом казались ужасно знакомыми, но вот черные усища мешали узнаванию, отвлекая на себя внимание.
   - Азур, - удивленно произнес он, пытаясь скрыть облегчение в голосе, - давно не виделись. Рад встрече, старый проходимец!
   - Вижу, что рад, - сказал ватажник, кивая на ружье, - как еще не пристрелил от радости.
   - Без этого здесь никак, - объяснил Карой, обтряхивая конский бок от налипшей травы, - в степях и раньше неспокойно было, а нынче народ совсем разбаловался. Дать ножа могут из-за пары сапог и полудохлой клячи. Так что я лучше проявлю неучтивость, чем потом босиком буду бегать от бури.
   Он оглядел остальных спутников Азура, подъехавших ближе и отметил, что состав бандерии остался, в основном, прежним.
   Могучий здоровяк с копьем действительно оказался Нимеем. Карою показалось, что он еще больше раздался в плечах с их последней встречи. Старина Маттиаш - отважный кавалерист и страстный фехтовальщик, был по-прежнему худ, загорел и суров. Помимо сабли, висевшей на боку, к его поклаже были приторочены еще две, разной длины и формы. Молодой Кайтан повзрослел и вымахал в крепкого парня, уже отпустившего свою первую, поганенькую бороденку.
   Винц, Фери, конокрад Нестор... среди старых знакомых мелькало и несколько новых лиц. Карой поневоле улыбнулся, вспомнив прошлое.
   - Ладно, простим на первый раз, - согласился Азур, - Кстати о бурях - местные прожужжали мне все уши с ними. Что, действительно они настолько опасны?
   - Проверь, если есть запасная шкура, - предложил Карой, делая широкий жест рукой, - но я бы не стал. Глупо гибнуть смертью, которую можно было избежать. Как еще угораздило вас выехать накануне бури?
   - Торопимся, - ответил Азур, - тут есть один вопрос, требующий твоего участия, раз уж ты нам попался. Скажи, Карой, ты здесь живешь, или проездом, как и мы?
   - Живу, - нехотя признался Карой, разом вспомнив все неприятные подробности своего бытия.
   - В таком случае, - заключил Азур, - быть может, ты поможешь нам? Мы ищем Сабо. Говорят, он обосновался в Мойхове.
   - Нет, - быстро ответил Карой, услышав знакомое имя.
   Выпалил он это совершенно неожиданно для самого себя и тут же осекся.
   - Не видел, - уверенно повторил он, чтобы не затягивать паузу, - хотя и проживаю там уже довольно давно...
   Азур выругался в пол голоса.
   - Ну и что это за шуточки, Матти? - спросил он недовольно, повернувшись к кавалеристу.
   Тот нахмурился, потемнев лицом.
   - Погоди, - произнес он, - вряд ли бы Швей стал каждому встречному сообщать свой точный адрес и заводить ящик для почты. Возможно, что Мойхов ему пришелся не по вкусу, и он поехал дальше. Не будем торопить события. Скажи, Карой, а ты точно уверен, что ранее не встречал его здесь? Может быть, слышал о каком-нибудь стрелке, по приметам похожим на Сабо? Вы же хорошо знакомы.
   - Не уверен, - ответил Карой, виновато улыбаясь, - может, что и так. Да и какие у Сабо могут быть приметы? Нос, глаза, два уха? Вы же знаете, что он одевается, как серая мышь и ведет себя как лавочник.
   Теперь, когда ложь была сказана, слова выговаривались легко.
   - А для чего он вам понадобился, если не секрет? - поинтересовался он.
   - Какие секреты, - ответил Азур, - Сабо нужен нам для одного пустячного, малозначимого мероприятия, которое мы, видать, просрем, из-за того что наш досточтимый господин Собри не соизволил подойти к делу более основательно и разузнать толком, куда этот сукин кот поехал!
   Последние слова он процедил сквозь зубы, почти перейдя на рык.
   - Ну, Горелый, в таком случае научи меня, как надо было выспрашивать! - вскипел Маттиаш, которому был адресован упрек, - я расспросил человек пять из тех, кто его видел. Трое кивнули на Мойхов. Откуда мне было знать, что они пиз... ошибаются!
   - Два дня, Матти. Мы, бля, потеряли два дня из-за твоей невнимательности, - воскликнул Азур.
   - Да мы всего день назад сюда ехали! - ответил кавалерист.
   - А ты прибавь то время, что мы затратим на обратный путь!...
   Ишь ты, как уцепились за него, подумал Карой, наблюдая за перепалкой и пытаясь сообразить, как лучше выкрутиться из щекотливой ситуации.
   И дернул же меня черт сказать, что я его не видел.
   - Ладно, - вздохнул Азур, натягивая поводья и разворачивая лошадь к дороге, - были бы рады поболтать, Карчи, но боюсь, времени у нас совсем не осталось. Рад был увидеть тебя живым-здоровым. Бывай!
   - Куда поедете? - живо осведомился Карой.
   - В Мойхов, конечно, - ответил Азур, - переждем бурю, а там решим, что делать дальше.
   - Туда несколько часов хорошего пути, - снова соврал Карой, - буря догонит вас много раньше.
   Словно нарочно невдалеке сверкнула ветвистая молния, а через несколько мгновений до них докатился раскат грома.
   Азур осадил коня.
   - Ну, раз ты оказался здесь, - произнес он, - то, очевидно, знаешь где бы мы могли укрыться, пока эта буря не закончится?
   Карой засунул карабин в седельную кобуру и забрался в седло.
   - Разумеется, - сказал он, - но день вы в любом случае потеряли. Здесь неподалеку находится постоялый двор. Переждем бурю там, а если поторопимся, то даже не промокнем.
  - Черт с ним, веди, - Азур сокрушенно махнул рукой, еще раз недовольно сверкнув глазами на Маттиаша, который был ни в чем не виноват, хотя и не подозревал об этом.
   Карой ошибся. Они неслись во весь опор и все же, когда впереди замаячили огоньки домов, дождь уже хлестал во всю.
   Кругом потемнело. Тугой ветер налетал яростными порывами, обжигая лицо, а молнии ударяли в землю с оглушительным треском, ослепляя путников и пугая лошадей. Безумные грозовые духи носились над их головами ярко искря и зловеще завывая, словно празднуя скорое завершение короткого цикла своего существования.
   - Держись подальше от этих поганцев, - предупредил Карой Азура, перекрикивая вой ветра, - они наводят молнии!
   Тот не ответил, опасливо глядя на одного из них, пронесшегося возле него в облаке электрического сияния.
   Они буквально залетели под навес конюшни, едва не снеся плетень, ограждавший подворье.
   - Проскочили, - облегченно воскликнул Карой, прибыв последним. Его конь отстал по пути, и он быстро оказался в самом хвосте отряда.
   Он некоторое время стоял, держа испуганного скакуна за поводья, тяжело дыша и слушая звон в ушах, похоже единственным из всех осознавая, какой опасности они избежали.
   - Все живы? - проорал полу оглохший Азур спутникам.
   - Вроде бы, - ответил за всех взъерошенный Нимей, выжимая свою шапку. Судя по его несколько обалдевшему виду, грохот слегка контузил воина.
   - Черти что! - воскликнул Азур, следуя за Кароем по крытому посеревшим от времени камышом переходу, соединявшему конюшню и корчму, - мне не раз по лицу прилетало, но, чтобы получить на орехи от дождика - такого еще не случалось.
   Ливень промочил его до нитки, текло даже с обвисших усов, потерявших свой боевой вид.
   - Она еще даже не разыгралась как следует, - заверил его Карой, толкая тяжелую дверь в обширный гостевой зал.
   На них пахнуло теплом натопленной печи, запахами жаренного, лука, мяса и табака.
   - Охотно верю, - сказал вожак наемников, стоя у двери и осматриваясь в поисках места, - страшно подумать, что бы случилось, если бы мы решили двинуть до Мойхова.
   - Ничего хорошего, - согласился Карой, - особенно если под Огненное Колесо попадешь. Но в степи чаще пешие страдают, которым деваться некуда, или те, кто думает, будто бурю можно переждать, спрятавшись под телегой. Местные рассказывают, что однажды на дороге нашли целый чумацкий обоз. Люди и лошади просто замерзли насмерть под дождем, не доехав до укрытия.
   Он отметил, что народу сегодня набралось порядочно, но места за столами еще оставались.
   Они заняли стол в углу, остальные рассредоточились по залу.
   Увидев богато одетого гостя, к ним подошел сам хозяин, начиная расписывать все то, что его заведение могло предложить.
   - Я тебя понял, уважаемый, - прервал красочный рассказ Азур, стаскивая влажные перчатки, - но пшенный суп не люблю с детства, пусть даже и со шкварками. Собери что-нибудь на свое усмотрение, но не скромничай и не слишком телепенься - я голоден, как адский демон.
   Он протянул ему полновесный золотой дукат, возникший в руке, словно из воздуха.
   Мужчина моргнул, уставившись на монету, лежавшую в обожженной ладони, видимо не совсем веря своим глазам. Коронованный профиль переливался в отблеске свечей, будто живой. Карой практически видел, как в лице корчмаря борются боязнь возможных последствий от обладания такой ценностью и пробудившаяся алчность. Это продолжалось секунду, затем хозяин спохватился и торопливо, но решительно, убрал золото в свой кошель.
   - А-а-а что господа будут пить? - услужливо поинтересовался он, - есть травяной взвар, подогретое пиво. Могу также приготовить горячего вина со специями.
   - У меня душа замерзла, - признался Азур, - неси горькую. Только греть не вздумай.
   Корчмарь откланялся и поспешно отошел от них, на ходу созывая слуг.
   - Расплачиваешься золотом, - заметил Карой, глядя в ему спину, - ты ведь не купец, Азур.
   - Нет, - подтвердил тот, - однозначно не купец. А это что-то меняет?
   - Просто любопытствую, - кротко ответил Карой, - кого ты за нее прирезал?
   - Я ее заработал, - серьезно сказал Азур, - а вообще, слишком жрать хочу, прямо язык немеет. Скажи, ты ведь не будешь против, если я тебя угощу? Как никак, ты нам сегодня жизнь спас.
   - Это было проявление любви к ближним, - ответил Карой.
   - Значит, кобениться будем?
   - Не будем, совсем не будем...
   Стол вскоре был протерт, с торжественной помпой застелен вышитой скатертью и уставлен блюдами с закусками, которых хватило бы на шестерых.
   После пары опрокинутых чарок звон в ушах у Кароя немного поутих. Азур перестал стучать зубами и расправил плечи.
   - Ты знаешь, - сказал наемник, отрезая себе ломоть ветчины и шлепая его на кусок хлеба с маслом, - я как-то не так представлял твое житье-бытье, Карчи.
   - А как? - поинтересовался Карой.
   - Не вяжется у меня твой светлый образ с глухой дырой, пасекой и банькой с пауками. Слишком непутевый ты для всего этого. Да и края, чтобы осесть, выбрал довольно странные.
   - Люди меняются, - ответил Карой, - К тому же, бури ведь не каждый день налетают. Обычно здесь довольно спокойно. Жить можно.
   Снаружи грохнуло особенно сильно, на мгновение озарив окна холодным светом.
   - Ну да, ну да, - ухмыльнулся Азур, глядя на ворвавшегося в зал человека с выпученными от страха глазами, - погода чудная, девки ядреные, да и пандуры, видать, наведываются не слишком часто. Жить можно.
   К вошедшему подплыла улыбчивая служанка с чаркой на подносе. Гость выдул подношение, словно воду, ошеломленно глядя на еще дымящийся рукав своей одежды. Находившиеся рядом постояльцы только покачали головами, возвращаясь к прерванной беседе и трубкам.
   - Ну, раз мы тут застряли, а пить втихомолку неинтересно, рассказывай, как на духу, что довело тебя до такой жизни?
   - А что не так? - поинтересовался Карой, которому не очень хотелось делиться подробностями последних лет.
   - Не скромничай, - осклабился Азур, злодейски сверкнув глазами, - исхудал, как скелет, почернел весь. Я всегда знал, что семейная жизнь до добра не доводит. Как там чувствует себя наша красавица Тильди?
   Карой промолчал, ничего не ответив.
   - Да ладно, - Азур оживился, но скалиться перестал, - что, ничего не получилось? Она хоть жива?
  - Жива, думаю, - пожал плечами Карой, - мы расстались. Вроде бы.
  - Тогда - мои соболезнования, дружище. Хотя, быть может, оно и к лучшему.
   - О чем это ты? - удивился Карой.
   - Я думал, что тебя из-за нее прирежут, - объяснил Азур, - обладать такой женщиной - все равно, что держать в руках раскаленный железный прут. Сколько вокруг нее вилось кавалеров, да каких! Один только граф Нискинич чего стоил. Если честно, то я до сих пор не понимаю, чем глянулся ей такой пентюх, как ты.
   - Любовь зла, - Карой ухмыльнулся не без самодовольства, - но теперь, похоже, все кончилось, так что можешь больше не переживать.
   - Скажи, - спросил Азур, - а из-за чего вы расстались?
   - Зачем тебе это? - поинтересовался Карой. Азур вздохнул.
   - Потому что я сам был однажды молод и тоже любил, - сказал он, - так что подобные истории до некоторой степени заставляют и мое сердце кровоточить. Всегда ждешь, что все закончится хорошо.
   - Ты неожиданно сентиментален, - заметил Карой, - а еще скрытен сверх меры. Требуешь от меня откровенности, а сам только и делаешь, что увиливаешь от прямых ответов.
   - Может быть, - не стал отрицать Азур, - но уверяю тебя, это просто привычка. Сам знаешь, в наших делах не очень полезно распускать язык. Давай договоримся - изольешь мне душу, а я честно отвечу на твои вопросы.
   - На любые?
   - До известных пределов, конечно.
   - Невыгодная сделка, - пожал плечами Карой, - потому что рассказывать тут нечего. После разграбления Гнилых Могильников особенной работы у нас не было, и мы заключили контракт с действующей армией, вступив в бандерию Лукаса Одноглазого. Ну и влипли в деле при Обарнаке. Друджи серьезно потеснили центр войска федератов, и генерал Эрдейи, чтобы спасти положение, ввел в бой всех свободных иррегуляров.
   - Я много слышал, - сказал Азур, - что легкая конница наемников смогла опрокинуть фланг друджей и решить исход той битвы.
   - Вроде того, - ответил Карой, - но это вышло только с четвертой атаки. Наши же пятнадцать минут славы кончились еще при первой. Мы налетели на пехоту, немного порубились, но не смогли прорваться сквозь их построение, а когда повернули, то попали под сильный ружейный огонь, да потом еще по убегающим вдарили из пушек. Половину бандерии расколошматило, самого Лукаса убило картечью. Я получил ранение в спину, но сумел доскакать до госпиталя. Потому, наверное, и выкарабкался, хотя лекаря распластали меня как соленую селедку, пока искали клюнувший меня осколок.
   Он машинально завел руку за спину, нащупав рубцы шрама, похожего на уродливую снежинку.
   - Получив по сусалам, друджи уползли обратно за реку и нас распустили. Вот тогда-то мои бренные останки и перевезли в Мойхов. Ходил я с трудом, едва держался в седле и о том, чтобы продолжать путь вместе с остальными, думать не приходилось. Тильди пообещала вернуться за мной через пару месяцев, когда я уж точно поправлюсь. С тех пор я ее не видел.
   - Что ж, - заключил Азур, - все это грустно, но, как бывало говаривал мой родитель - дай женщине волю, и она убежит с флейтистом, или барабанщиком. Не унывай, приятель. Такова жизнь.
   - Мне теперь все равно, - ответил Карой, улыбнувшись, - давно уже прожевал и выплюнул.
   Они выпили по-третьей. Азур крякнул, и вдруг хрипло и немелодично пропел:
  
   А сколько выпито вина
   И бархату изношено!
   За все, за все платил сполна
   Твой друг, тобою брошенный...*
  
   Карой поморщился, махнув на него рукой.
   Азур прекратил петь и рассмеялся.
   - Ладно, - сказал Карой, - теперь моя очередь. Чего вам так, до зарезу, понадобился Сабо?
   - Элегантный он, - ответил Азур, - чувство такта имеет, одевается со вкусом. Опять же, грамоте обучен. Такое теперь встречается редко (нет). А если серьезно - его предложил Матти, вспомнив, что он живет неподалеку, когда нам понадобился человек с твердой рукой. У тебя, кстати, нет знакомых метких стрелков на примете?
   Карой усмехнулся, покачав головой.
   - Спрашивать у стрелка, знает ли он каких-нибудь стрелков, - проговорил он, - гляжу, ты весь в своем репертуаре. Ждешь, наверное, что я начну распинаться перед тобой и объяснять, что нахожусь в отличной форме? А потом, словно бы нехотя, ты предложишь мне долю Сабо, я угадал?
   - Да, - ответил Азур, - план мой был таков. То есть нет. На долю Сабо даже не рассчитывай. Он хоть и клубень картофельный, а человек надежный. Ты же паренек разборчивый и ершистый, любишь вопросы душные позадавать, нервы порасчесывать. Быть может, Матильде такой и пришелся по нраву, но точно не мне. Кто знает, возникни деликатная ситуация, выполнишь ты поручение, или же, слушая гусей в свое голове, пошлешь меня подальше. С такой душевной организацией надо идти в попы, а не в наемники. Хотя и там ты, видится, вскоре вытрахаешь мозги окружающим настолько, что тебя прибьют кадилом по тихому делу, и назначат мучеником за веру. Так что, со всем уважением, но сомневаюсь, что смогу предложить тебе больше двадцать второй части, даже если вдруг окажется, что ты нам подойдешь. Для меня это будет гарантией, а тебе, как новичку, и этого хватит через край.
   - Ох..., - выдохнул Карой, смущенно ухмыляясь, - я даже и не представлял, что имею такую репутацию.
   - Ну дык, - проговорил Азур быстро, - все на слуху в нашей деревне, малейшая новость быстро поднимает волну, становясь общим достоянием. Так что думаешь по этому поводу? Хорошее же предложение.
   - Впервые вижу человека, который столь обстоятельно режет дырку от бублика, - сказал Карой, - а в чем состоит эта твое дело, о котором ты до сих стесняешься упомянуть? Грабеж, убийство? Или может торговля рабами?
   - Обижаешь, - ответил Азур, - работа специфическая, но вполне честная и даже полезная. Скажи, Карчи, ты знаком с легендой о Белом Звере?
   - Ты про тварь из сердца степи? - спросил Карой, - якобы сшитую из лоскутков белой кошмы и оживленную молитвами несчастного сироты на погибель людям? Про зверя, что, скрежеща зубами рыщет в нощи, кушая одиноких путников, забывших погасить огонь перед сном?
   - Мне больше нравится вторая часть легенды, - сказал Азур, - про то, что Зверь знает, как добраться до несметных сокровищ Стеклянного Замка.
   - Ну знаю-знаю, черт тебя дери, - недовольно произнес Карой, - дальше то что?
   - Мы решили поохотиться на того самого Белого Зверя, - произнес Азур торжественно.
   - Ага, - сказал Карой и замолчал, раздумывая. Он хотел было съязвить по поводу легенд и досужих баек, но осекся. До того улыбавшийся и веселый Азур сейчас смотрел серьезно, в его лице не было и намека на шутку.
   Карой покосился на зал. Неподалеку, за одним из столов, сидел стрелок по имени Геза, о чем-то переговаривавшийся с Кайтаном. Заметив его взгляд, он вежливо кивнул Карою и продолжил разговор. Ни один, ни другой не были похожи на сумасшедших.
   - Но это же бабкины сказки, - наконец произнес он, не найдя поддержки от окружающих.
   - Больше нет - сказал Азур, - недавно стало известно, что некое чудовище опустошило окрестности Буковых Гор. Очевидцы описывают его как громадную наглую тварь, покрытую мехом снежной белизны, с легкостью убивавшую скот и подвернувшихся людей, а также топчущую посевы, ломающую плодовые деревья и раскатывающую по бревнышку самые крепкие дома.
   - Нехило, - произнес Карой, - отчего же местные не нашпиговали его свинцом, прямо на месте преступления?
   - А я откуда знаю, - пожал плечами Азур, - может быть, руки от страха тряслись, а может пули его не брали. Оно же сказочное - не медведь какой засратый. Но это еще не все. Когда тамошние жители поняли, что самостоятельно унять зверя не могут, то пустили клич о помощи. Откликнулся некий Торсон.
   - Торсон Слонобой, - сказал Карой, вспомнив знакомое прозвище, - знаменитый охотник и собиратель трофеев. Слышал про него.
   - Я тоже, - сказал Азур, - и не совсем понимаю удовольствия десятками убивать одних и тех же зверей, пусть даже и таких больших, как слоны. Этот Торсон решил выследить чудовище и устроил загонную охоту. Знаешь, вроде развлечения для знати побогаче - собирается много народу и шумит, выгоняя дичь под ружья.
   - Что-то пошло не по задуманному?
   Азур кивнул.
   - Выслеживать его почти не пришлось, - сказал он, - заслышав шум, зверь начал свою охоту и в добычу превратились уже люди. Кто говорит, погибло пятьдесят человек, кто - двести. Сам Торсон пропал без вести и до сих пор неизвестно жив ли он, однако думаю, что слоны теперь могут вздохнуть спокойно.
   - Но если у него ничего не получилось с такой толпой народу, - заметил Карой, - почему ты рассчитываешь на успешность предприятия располагая всего десятком?
   - Потому что палачи с годами тупеют, - ответил Азур, - Зверь, видно, оказался крепче, чем слон, на которых он привык охотиться, а у Слонобоя не нашлось ни калибра, ни достаточно мозгов, чтобы его удивить. Что же касается потерь, то, я полагаю, что гибли в основном загонщики и иная пешая прислуга. На своих двоих далеко не убежишь, вот чудовище и собрало щедрую жатву. Однако у меня есть кое-что, что может вразумлять даже таких монстров.
   Он самодовольно улыбнулся.
   - Судя по твоим описаниям зверюгиных дел, - произнес Карой, - чтобы заземлить ее, тебе нужна пушка и помощь артиллериста.
   - Пушки у меня нет, - сказал Азур, - зато есть одно дьявольское ружье.
   Карой поглядел на него с подозрением. Да что же происходит?! Свалился, словно снег на голову, весь такой красивый и бравый. Золотом швыряет, сказки рассказывает, а теперь еще и это. Нет ли здесь подвоха?
   - Ты бы потише об этом, - произнес он вслух, - не пугай местных. Им и так твой золотой дукат впечатлений на грядущий год оставил.
   - Как-нибудь переживут, - махнул рукой Азур, - ну, а что с тобой? Умеешь ты управляться с такими штуками?
   - Бля... ну, умею, - нехотя буркнул в ответ Карой, озираясь по сторонам, не подслушивает ли кто их разговор, - было дело. Разумеется, это не значит, что я как-то знаюсь, или причастен к еретикам. А откуда она у тебя?
   - Один еретик подарил, - просто ответил Азур, - мне на вероисповедание плевать, лишь бы человек был хороший.
   - Хороший еретик - мертвый еретик, - произнес Карой после некоторых раздумий, - буду думать, что твой друг был именно таким. Не похоже, что ты шутишь, потому что сам в это веришь. Но, быть может, это ошибка? Может, то был не Белый Зверь? Однажды, проезжая Гюльстерло, я видел шкуру пустынного кота-альбиноса. Она была белой, словно известка. Таким он родился, но это было обыкновенное животное. Естественно, что ни к каким кладам оно привести не могло.
   - А как тогда быть с погибшими? - задал вопрос Азур.
   Карой пожал плечами.
   - Земля слухами полнится, - предположил он, - случиться ведь могло все, что угодно. Может там работает какая-нибудь банда головорезов. Грабят и убивают, а трупы списывают на проделки зверя.
   - Сам придумал? - Азур улыбнулся, - а у тебя несомненный талант к душегубству, раз подобные мысли приходят в голову. Неплохо бы такое провернуть где-нибудь в захолустье. К слову - тут в округе много людей следит за порядком?
   - Хватает, - огрызнулся Карой, - к тому же свинца у них значительно больше, чем серебра. И знаешь, я вот легенду хорошо помню, но ума не приложу, как зверь, пусть даже это настоящий Белый Зверь, сможет рассказать, где находится Стеклянный Замок. Человечьими устами промолвит, лапой укажет, или может быть, насрет карту со всеми подробностями перед смертью?
   - Не знаю, - честно признался Азур, - но чувствую, что способ узнать где находится замок есть.
   - Вот это план, - Карой похлопал в ладоши, - надежный, как стена из сена, верный, словно флюгер.
   - А чего ты переживаешь? - спросил Азур, - я пока что приглашаю тебя только на охоту. Существует зверь, или нет, а проверить стоит. Даже если мы ничего не найдем, овес, хлеб и порох я оплачу. Прогуляемся, проветримся, да и разъедемся по своим делам. Что скажешь?
   - Мне сперва нужно закончить мое задание, - покачал головой Карой, - а это несколько дней пути. Что я скажу работодателю?
   - Ничего, - Азур кивнул на мокрое окно, - поехал человек в бурю, да не вернулся. Сам же говоришь, что такое у вас происходит постоянно. Думаю, что никто и удивляться не станет.
   - Как у тебя все просто.
   - А на хрена усложнять?
   - Тогда у меня последний вопрос.
   - А задавай.
   - Ты же пошутил насчет половины доли Сабо?...
  
   *("Зеленые рукава". Пер. С.Я. Маршака)
  
  Гроза утихла ближе к вечеру, но дождь все еще продолжал лить, то ослабевая, то усиливаясь, вплоть до поздней ночи.
  Попойки не получилось. После обильного ужина утомленные долгой дороги ватажники, один за другим отваливались от стола в поисках отдыха.
  Буря загнала на постоялый двор немало народу. Все комнаты давно уже были заняты, поэтому на ночь им было предложено расположиться в пустом пристрое.
  Хозяин наотрез отказался зажигать свечи, опасаясь, что кто-нибудь из гостей ненароком учинит пожар, и как только он ушел, помещение погрузилось во тьму. Вскоре затихли и все посторонние звуки, оставив лишь шуршание дождя и вой ветра за дощатыми стенами.
  Ох, и развезет же завтра дорогу, подумал Карой, вытягиваясь на соломенном тюфяке. Он завернулся в одеяло и закрыл глаза, в скором времени забывшись в дреме.
  Почти минуту спустя, как ему показалось, его тряхнули за плечо:
  - Труба зовет, Карчи, поднимайся!
  Он продрал глаза и увидел, как по амбару, подсвечивая себе небольшим огоньком, рыщет Азур, без разбору и церемоний тормоша спящих людей.
  Вокруг было душно, но тепло и сухо. Вставать не хотелось и у Кароя снова стали слипаться глаза.
  - Подъем! - громко пророкотал Азур, пиная кого-то из зазевавшихся, - на большаке отоспитесь, лентяи!
  Сыпля проклятиями, на него с рычанием поднялся возмущенный внезапным пробуждением купчина, здоровый, словно матерый медведь. Заметив его намеренья, Азур нимало не смутился. Он пружинисто подскочил к нему, задавив огонек в кулаке. В наступившей тьме раздались два звонких шлепка, а после страшный грохот, от которого подскочили те немногие, кто к этому моменту еще оставался лежать. Когда свет вновь загорелся, все увидели распростертого в облаке пыли купца, неподвижно лежавшего лицом вниз и стоящего над ним Азура, растиравшего ушибленные костяшки и обводившего помещение цепким взглядом, будто ища новой драки. Но принять вызов никто не рискнул. Люди устремились к выходу, огибая мрачно ухмылявшегося головореза.
  Карой подхватил свой армяк, висевший у печной трубы и следом за прочими вышел наружу.
  Рассвет еще только затеплился на горизонте и вокруг царили сумерки.
  Дождь закончился, но отовсюду еще раздавался частый звон капели. В лужах колыхалось пасмурное небо, задувавший свежий ветерок противно холодил шею. Пахло прелой травой, землей, и сырым деревом.
  Карой поежился. Армяк за ночь так и не просох и прикосновение сыроватой шерсти, не на много более теплой, чем слякоть у него под ногами, было неприятным.
  Прогоняя остатки сна, он умылся ледяной водой из бочки, стоявшей под козырьком крыши амбара и направился к конюшне, где, звеня шпорами, уже расхаживал хмурый Азур, поторапливая своих людей.
  - Сбрую проверять, - командовал он, - если чья-нибудь драная кляча отстанет из-за стертой спины, ждать ее никто не будет.
  Сам предводитель был уже собран. Его лошадь томилась в ожидании, когда неугомонный хозяин влезет в седло и погонит ее за тридевять земель, и вытянув шею над плетнем тянулась губами к обгрызенным ее предшественницами метелкам овсюга, росшим у обочины дороги.
  - Ох, святые кости, что же это за наказание с утра пораньше?! - распространяя сивушный дух, громко просипел одышливый и толстый старик в богатой делии, отороченной мехом. На щеках у него серебрилась щетина недельной давности, сравнявшаяся длиной с седым ежиком, покрывавшим загорелый череп.
  - В поход собираемся, не видишь? - зло рассмеялся Стефано, проносясь мимо с переметными сумками на плече, - посторонись, старый мерин, пока усы не оттоптали!
  Старик опасливо отпрянул в сторону и тут же едва не столкнулся с еще одним ватажником, пробегавшим в противоположную сторону.
  Сумев отскочить к самой обочине и получив по пути несколько весьма чувствительных толчков, он истово забормотал молитвы, обращаясь к деревянным идолам, торчавшим у перекрестка.
  Его вид напомнил Карою большого налима, вытащенного на берег и с непониманием и страхом глядевшего на неуютный надводный мир, еще только несколько секунд назад сменивший его знакомый и родной бочаг.
  Подумав об этом, Карой громко рассмеялся, забыв про ветер и сырость. Суета и движение вновь вернулись в его жизнь.
  Услышав смех, Азур обернулся.
  - А ты с хера ли тут ржешь, красавец жеманной? - недовольно осведомился он, растеряв вчерашнюю учтивость, - на твоей совести особый груз. Отвечать за него будешь головой.
  Он кивнул на два ящика, которые в этот момент Кайтан не без труда навьючивал на лошадь.
  - О, ну хоть одной проблемой меньше, - от души улыбнулся парень, проверяя, хорошо ли закреплена тяжелая поклажа, - в последний раз я с ней вожусь, дальше это твоя головная боль.
  - Еще чего! - ехидно воскликнул Азур, который в это утро, видимо, всякую чужую радость воспринимал, как личную обиду, - будешь помогать ему управляться с вьюками. Меньше всего нам надо, чтобы вначале пути у него что-нибудь развязалось или отлетело.
  Из дверей ближайшей хаты вышел хозяин, неся в руках большой поднос с объемистым чайником и десятком глиняных кружек.
  - Отважные бетьяры, - провозгласил он, взгромоздив поднос на столбик калитки, - отведайте на дорожку!
  - Это в довесок к сдаче? - поинтересовался Азур, сгребая с подноса кучу серебра, - что же, ради кружки хорошего кофе можно и задержаться минутку. Налетайте, парни!
  Парни и без всякого распоряжения уже разливали кофе по кружкам, прихлебывая ароматный напиток.
  - Помню, готовили мы раз стойку и парад в канун битвы на Тиссе, - промолвил Маттиаш, подкручивая ус и глядя вдаль затуманенным взглядом, - и несколько дней питались в трапезном зале дворца его сиятельства, да-с. Кофе, что нам тогда варили на завтрак, очень напоминал этот.
  - Пожалуй, - нехотя отдал должное Азур, сделав большой глоток, - пробирает. У тебя есть какой-то секрет, хозяин?
  - Какой там секрет, - корчмарь с напускным равнодушием пожал плечами, - мелю, давлю, закипеть не даю, вот и все... Ну ладно, может быть к жареному ячменю добавляю еще часть цикория, буковых орешков и щепотку пепла от табачного листа для пикантности.
  - Да, - согласился кавалерист, - чувствуются ореховые и землистые нотки. Я сперва подумал было на жженую колесную покрышку, но теперь узнаю отменный дюбек. Пожалуй, за этим вкусом я бы вернулся сюда еще раз. Не так часто можно наткнуться на добрый кофе в придорожной харчевне...
  Согревшись и немного подобрев, они выехали со двора, растянувшись вереницей вдоль обочины. Лошади бодро шлепали по краю раскисшей дороги, выбрасывая из-под копыт жидкую грязь.
  Карою досталось место в середине. Перед ним маячила спина Винца - тот сутулился, поминутно клюя носом. Неторопливый ритм движения укачал и Кароя. Провалиться в дрему мешала следовавшая за ним навьюченная лошадь, которая время от времени словно нарочно дергала повод, встряхивая мордой.
  Они двигались так довольно продолжительное время, потом, видимо, преодолели границу местности, над которой непогода прошла не столь люто. Земля под копытами стала плотнее, и Азур сразу ускорил темп, увлекая за собой всех остальных.
  В небе, между тем, прояснилось. Прибитая бурей природа, переждав опасность, весело возвращалась к жизни. Ветер колыхал умывшуюся траву, сверкавшую на солнце радужным калейдоскопом.
  Вездесущий лишайник, напитавшись влаги, пламенел чистыми красками, соревнуясь в яркости с полевыми цветами, выглядывавшими из нежной зелени разнотравья.
  Смесь разнесенных ветром запахов, звуков, утренней свежести дала Карою в голову пуще водки. Все мрачные мысли отступили в дальний уголок сознания, лежащие впереди трудности снова казались преодолимыми. Сейчас ему казалось, что кинь Азур новый клич, к черту на кулички, он с радостью пошел бы и туда, даже не обсудив плату.
  Мы еще повоюем, - подбодрил он себя, равняясь с Маттиашем и Азуром и досадуя только, что они не движутся быстрее.
  Спустя несколько часов его восторг несколько поутих. Азур, стремящийся наверстать упущенное, почти не давал лошадям роздыха, перемежая длинные версты быстрого аллюра с короткими отрезками пешего пути, во время которых намаявшиеся за последние дни скакуны едва успевали отдышаться. Кароев конек стал отставать все больше, выбиваясь из сил, и скоро оказался в хвосте группы, едва поспевая за Стефано - талантливым игроком и злостным карточным шулером, но весьма посредственным наездником, к тому же везущим с собой значительную поклажу.
  На одной из коротких передышек Карой переседлался, сев на приданную ему вьючную лошадь. Дышала она получше, чем его старый конь, но он сильно отстал во время этой остановки и следующие два часа пытался нагнать остальных, к тому же время от времени останавливаясь, чтобы подогнать подпругу и кое как уложенную кладь, наспех собранную еще в Мойхове.
  К вечеру его воодушевление окаймилось болью. От долгой скачки заболела спина, ныли задеревеневшие ляжки. Только сейчас Карой понял, насколько он отвык от таких напряженных переходов.
  Азур прекратил эту мучительную гонку за упущенным временем лишь незадолго до темноты. Карой подъехал к бивуаку последним. Спрыгнул на землю, ощутив, как задрожали колени. Он покачнулся, но сохранил равновесие, ухватившись за луку седла, пережидая ощущение ватности в ногах.
  Ребята устраивали лагерь и его неуклюжесть по большей части осталась незамеченной.
  - Ты как? - участливо поинтересовался Маттиаш, занятый чисткой своего коня. Кавалерист был как всегда подтянут, аккуратен и сух, будто целый день верхом был для него плевым делом.
  - Отлично, - ответил Карой, с усилием переставляя гудящие ноги.
  Маттиаш сочувствующе улыбнулся.
  - Ничего, брат, - успокоил он, - клин клином вышибают. Привыкнешь через недельку-другую.
  Карой с тревогой представил, что завтрашний день, скорее всего, будет таким же, как и этот, с той только разницей, что скакать ему придется, превозмогая болезненные ощущения в мышцах. Ему хотелось поскорее лечь спать, чтобы успеть хоть немного восстановить силы, но прежде всех дел надо было заняться лошадьми, от состояния которых и зависел сейчас успех предприятия.
  Стиснув зубы, он взялся за щетку.
  Когда наконец чистые, напившиеся и укрытые попонами твари довольно фыркая обдирали подножную травку, а вконец уставший Карой моргал подслеповатым кротом, готовясь провалиться в сон прямо там, где стоял, возле него возник Азур, державший в руке небольшой фонарь.
  - Не хочешь взглянуть на свое оружие? - спросил он, кивая в сторону спущенной на землю поклажи.
  - Мечтаю, - кисло ответил Карой. За делом проклятые ящики совершенно вылетели у него из головы.
  Азур открыл замки ключом, который болтался на шнурке, снятом с шеи.
  - Шикарно, бля, - вырвалось у Кароя, когда он увидел содержимое, - онучи батистовые, набивные. С фиалковой отдушкой...
  Оружие лежало, до половины утопленное в крытую потертым бархатом нишу. Ствол его был не длиннее ружейного, зато по толщине мог тягаться с допотопной кулевриной, сходство с которой еще усиливали стягивавшие его металлические кольца. Ореховая ложа обыкновенных размеров на фоне этой громадины смотрелась несерьезно, как и погнутые железные сошки, откованные с вычурностью каминных щипцов.
  И ружье, и сошки были искусно украшены растительным орнаментом, словно служившим цели сгладить страшную, безальтернативную природу этого оружия.
  Карой перевел взгляд на нижний угол ящика, где находилось три десятка мелких углублений, сгруппированных шестиугольником. Большинство из них были пусты, лишь в центре матово блестели пять небольших шариков, размером с пасленовую ягоду.
  - Не слышу особенного воодушевления в твоем голосе, - сказал Азур, обеспокоенный его долгим молчанием, - оно что, неисправно?
  Присев на корточки, Карой не без труда вытащил ружье и прицелился в темноту, чувствуя в руках тяжесть пудового ствола.
  На казеннике были отчеканены два символических сердечка - непременный атрибут, в той, или иной вариации встречавшийся на всех ружьях дьявола. На одном из них сохранились остатки красноватой инкрустации, другое же, перевернутое, было выложено чем-то черным и блестящим.
  - Откуда я знаю? - буркнул стрелок, опуская ружье, - на вид все в порядке. Любовь, и ненависть как всегда вместе и порознь. Небольшой запас огня души есть. Дело не в этом.
  - А в чем же? - спросил Азур, - опять цену себе набиваешь, гадский сын?
  - Это ружье.
  - Я тебя сейчас пну, ей богу, - вздохнул ватажник, - естественно это ружье. Если бы оно было копьем, или, скажем, дохлым псом, оно называлось бы как-то соответственно, не правда ли?
  - Как сказать, - ответил Карой, - дикари холодного севера, например, зовут ружья огненными палками, но вовсе не подразумевают под этим названием факел. Они просто пользуются доступными им аналогиями. Ружье дьявола тоже аналогия. Стреляет, значит ружье. Что означает дьявольское, я могу только предполагать. Возможно это намек на то, что мы не знаем ни черта об их устройстве. Так что то, что называется ружьем совершенно необязательно так выглядит. Экземпляр, с каким я имел дело в армии, монтировался на железный станок в десять пудов весом, который отдача сталкивала с места. При этом скрипел он так, словно хотел развалиться. А здесь что? Приклад и кованные сошки? Да мне руки оторвет, к херам, после первого же выстрела!
  - Так вот в чем дело, - улыбнулся Азур, - не переживай из-за ерунды. Стреляли же из него чернокнижники, когда их осадили в их последней крепости? Стреляли не единожды, и ничего, остались при своих пакостных ручонках.
  - Возможно, дело было в запасных стрелках, - ответил Карой.
  Слова Азура, впрочем, звучали логично. Он поднес его ближе к свету.
  Оружие было потемневшим, затертым и старым, и было, несомненно, гораздо старше Демонопада и даже предварившей его Анталовой чумы, и уж точно еретиков-чернокнижников, которым оно досталось от тех времен, когда люди жили на благословенных летающих островах, а землю еще не усеивали оплавленные обломки прошлого. Им действительно часто пользовались и это вселяло некоторые надежды.
  - Не беспокойся, - злорадно ухмыляясь, Азур хлопнул его плечу, - даже если твои худосочные грабки отпадут, мы выстругаем тебе новые. Еловые. Херовые. Будешь ездить по селам и выдавать себя за участника войны.
  - Я и так участник войны, - Карой вернул оружие на место и захлопнул крышку, обуреваемый тревожными предчувствиями, - ладно, будем считать, что радужная пленка вашего красноречия слегка расцветила говенный пруд моих мрачных мыслей относительно перспектив ближайшего будущего. Давай поглядим на то, что направляет душу между любовью и ненавистью. Что там у нас с сердцем?
  Во втором ящике находился толстый кабель и заклепанный металлический контейнер, единственное отверстие которого было плотно закупорено резиновой пробкой.
   Сбоку в нем находилось окошко, забранное толстым стеклом. Контейнер был заполнен прозрачной жидкостью, в которой, в неопрятном облаке поднятого осадка колыхалось сердце. Было оно крупным, размером с голову взрослого мужчины и, насколько разбирался Карой, не принадлежало ни одному из известных видов животных. Даже в неровном свете, который давал фонарь, бросался в глаза нездорово бледный цвет его тканей. Из него торчали трубки и провода, уходившие к медному стержню с резьбой, торчавшему из крышки.
  - Какое изношенное, - цыкнул языком Карой, скользнув взглядом по испещрявшим сердце глубокими рубцами, - и не шевелится совсем. Оно точно живое?
  Азур поднес фонарь поближе, и некоторое время они внимательно смотрели на сердце, безуспешно пытаясь уловить хоть малейшее движение его мускулов.
  - Да, выглядит оно не очень, - вынужденно согласился Азур, моргая уставшими глазами, - и это самый слабый момент нашего плана, если разобраться. Хотя меня уверяли, что оно еще живо.
  - Я думаю вопрос останется открытым, покуда не впрыснут катализатор, - сказал Карой кивая на два стеклянных шприца с разноцветной жидкостью, лежавших в ящике, - быть может оно давно умерло. Да и само ружье не мешало бы опробовать в спокойной обстановке.
  Азур покачал головой.
  - Исключено, - ответил он, - как сказал предыдущий владелец, его хватит всего лишь на несколько выстрелов. Думаешь, обратился бы я к тебе, если бы у меня была возможность практиковаться самому?
  - Кто знает, - пожал плечами Карой, - с ним тоже своя сноровка нужна. К тому же люди говорят, что ружья дьявола приносят стрелкам несчастье.
  - Я готов с этим мириться - только бы сработало. Не хотелось бы в решающий момент остаться без главного козыря.
  Перед тем как лечь спать Карой тщательно вымыл руки. Суеверным он себя не считал, но столкновение с такими вещами внушало ему суеверную жуть, намекая на существование чего-то иного, лежащего за гранью привычного мира.
  Утром они отправились в путь, едва только в рассветных сумерках стало возможно различать дорогу.
  Весь следующий день действительно не обманул ожиданий Кароя, и он получил сполна, хотя и не настолько серьезно, как опасался - тянущие мышцы постепенно растрясло от скачки и боль стала вполне терпимой, сосредоточившись всего в нескольких, самых "примыкающих" к седлу местах.
  Остальные члены отряда хоть и не испытывали таких острых ощущений, но тоже порядком устали от многодневного пути. Даже Маттиаш к концу дня как-то поник, хотя и держался значительно лучше остальных.
  - У меня уже пальцы не сгибаются от поводий, - пожаловался Стефано на очередном бивуаке, обхватив ладонями кружку с горячим питьем.
  - Доедем до Буковых Гор, - посулил ему Азур, - а там устроим большой привал. Думаю, мы это заслужили.
  - До этого времени я стану ни на что не годен, - произнес картежник мрачно, - руки задеревенеют и станут как грабли.
  Он подвигал своими длинными пальцами, которые и вправду были у него хорошо развитыми. Даже на привале Стефано постоянно упражнялся с картами, которых у него было несколько колод. Увлечения своего он не скрывал, занимался этим в открытую, но никто в отряде не осуждал его за шулерство, потому что Стеф считался засуживающим доверие, разве что во время игры от него всегда требовали закатывать рукава. Кроме карт он еще был неплохим музыкантом, иногда развлекая отряд недурной игрой.
  - Значит пойдешь в батраки, - подбодрил Азур, - на огороде грабли всегда в цене. По крайней мере честно будешь зарабатывать на свой кусок хлеба.
  Некоторые из тех, кто слышал этот разговор, ухмыльнулись. Насколько знал Карой, Азур ни дня не проработал руками с тех самых пор, как взял в руки саблю. Он поглядел на главного ватажника, однако, как обычно, понять по его лицу, шутит ли он, ему не удалось.
  - Легко тебе говорить, - ответил Стефано, - музыкой на жизнь не заработаешь, а кроме игры и карт я ничего другого не умею.
  - Хорошенькое ремесло, нечего сказать, - Азур презрительно дернул губой, - облапошивать нищих простаков за горстку медяков.
  - Это не ремесло, а искусство, - ответил Стефано, - к тому же простаки, знаешь ли, попадаются и довольно состоятельные.
  - Договорились, - ватажник криво усмехнулся, - можешь добавить сверху пару стоптанных сапог, кожаный пояс и табакерку. Все равно суеты больше, чем навару. Ты бы лучше, вместо нытья поблагодарил нас.
  - Это еще за что?
  - За то, дружище, что вытащили тебя из гибельного круга, - с фальшивым теплом в голосе объяснил его собеседник, - и освободили от пагубного влияния сомнительного сборища жуликов, в котором ты вертелся ранее.
  Теперь уже смеялись почти все, находившиеся рядом. Не смог удержать улыбки даже скупой на эмоции Маттиаш.
  - Подумай также о том, - добавил Азур, - что сейчас, быть может, ты уже повисал бы ребрами на ноже, пойманный на шулерстве. А так, дышишь воздухом, набираешься благородной мудрости, путешествуя в компании достойных людей, живой и здоровый.
  - Попадаются неумёхи, - махнул рукой Стефано, - а я слишком долго учился, прежде чем стал в этом одним из лучших. Могу как-нибудь продемонстрировать, если кишка не тонка.
  - Как скажешь, - не стал спорить ватажник, - только все истории, что я когда -либо слышал про картежников, неважно, хороших или плохих, оканчиваются либо нищетой, либо шилом в боку, либо петлей на шее.
  - А наша история закончится как-то по-другому? - фыркнул картежник, удивленно подняв бровь.
  - Обеспеченной старостью, - заверил его Азур, - в окружении многочисленных детей, внуков, скорбящих жен и любовниц. Ну, а всякие извращенцы, которым по нраву дразнить судьбу даже с полной мошной, могут осесть в каком-нибудь другом крупном городе и открыть там игорный дом с преферансом и очаровашками.
  - Ох, засратый ты оптимист, Горелый, - горько усмехнулся Стеф, - ничем не перебьешь.
  Он протянул руку к лежавшей у него за спиной поклаже и, вытянув гитару, принялся бренчать, подтягивая струны.
  Карой слышал, что картежник попал в серьезную передрягу и прибился к отряду не по своей воле, а поставленный перед необходимостью бежать с места, в котором жил и промышлял.
  Настроив инструмент, Стефано без раскачки затянул известную песню про морскую деву с волосами цвета жемчуга. Пел он хорошо, играл умело и вскоре некоторые начали подвывать ему с разной степенью безголосицы и души. Вскоре по рукам заходила и сберегаемая для таких случаев бутылка яблочного самогона.
  Промочив горло, Карой нашел глазами Маттиаша, скромно сидевшего в стороне, с кружкой горячего вина, в кальсонах и исподней рубашке. Вместо перевязи с саблей, поверх рубахи на нем был пояс из-за которого торчала увесистая рукоять корда. Старый фехтовальщик не изменял своим привычкам.
  - Вижу, - сказал Карой, стараясь не улыбаться, - вечерний отдых для тебя вовсе не повод расслабляться, старина.
  - Восполняю нехватку железа, - невозмутимо ответил кавалерист, хлебнув из кружки, - по предписанию врача. А то что-то стало часто сводить ноги по ночам. Присаживайся, угощайся.
  Он подвинул к нему дымящийся кофейник.
  Отказываться Карой не стал и уселся напротив.
  - Надо признаться, Маттиаш, - сказал он, хлебнув из кружки, - я был удивлен, вновь увидев тебя здесь.
  Несмотря на то, что вино оказалось дешевой кислятиной, но было сдобрено сахаром и перцем. Карой сделал еще пару глотков, ощущая, как душистый напиток обжигает горло, согревая небо.
  - А что не так? - удивился Маттиаш.
  - Поначалу у меня были сомнения в целесообразности участия в этом предприятии, - сказал Карой, - Белый Зверь, Стеклянный Замок... в такую хероту сложно поверить трезвому взрослому человеку. Но затем я поглядел на тебя и подумал: раз уж даже этот седой ветеран нашел в себе силы принять вертикальное положение и влезть в седло, значит дело верное и мне, молодому, стыдно оставаться в стороне. Поэтому в том, что я здесь оказался, есть и доля твоей вины.
  - Друг мой, - начал Маттиаш рассудительно, - послушай моего совета. Никогда не следуй за авторитетами, мнимыми или действительными, не посоветовавшись предварительно с собственными рассудком и совестью, иначе рискуешь попасть впросак. Почем тебе знать мои цели? Вдруг я пошел за Азуром всего лишь по зову своей хандры? Вдруг у меня нет никакого особенного плана, а просто опротивело под старость лет прозябать в своем чинше, надзирая за пахарями, и я решил, пока мои пальцы еще в состоянии держать саблю, взвиться в небо пороховой бомбой, чтобы потом рвануть, напоследок прихватив с собой пару подвернувшихся простофиль, просто ради смеха?
   - Это плохо, - сказал Карой, - куда покатится вся ватага, когда в ней затихнет последний рассудительный голос и некому уже будет сдерживать нашу бедовую удаль? Горе тогда постигнет нас и все мы неминуемо погибнем, голодные и обхезанные. Но прозвучали твои слова слишком веско. Мой скудный ум не смог бы породить ничего более мудрого, а потому я, пожалуй, доверюсь твоему выбору. Вряд ли такой знаменитый человек, как ты, без особенной причины стал бы вместе с остальными бегать по степям, поверив глупым сказкам о несметных богатствах.
  Маттиаш открыл было рот, чтобы вернуть колкость, но замер на полуслове, перестав улыбаться и задумчиво глядя на Кароя. Он глотнул своего варева и поморщился.
  - Вот... про скудоумие ты сейчас подметил верно, - произнес он, - уж к третьему десятку подходишь, Карой, а мудрости так и не нажил.
  - Век живи - век учись, - пожал плечами Карой, которого смутил взятый кавалеристом тон.
  - ... Дураком помрешь, - закончил Матти, - тебе и двух жизней не хватит. Это видно, сколько не прикрывайся фиговым листиком своего натужного остроумия.
  - Ты, дядька Маттиаш, - ответил Карой, - своими обидными словами хочешь указать мне на какую-то ошибку?
  - Ага, что-то пробуждается, но как обычно, недостаточно. Еще как хочу. Ошибка твоя, сынок, даже не там кроется, что ты с волками бегать решил, а в том, что давно обложили нашу стаю, и верно гонят под ружья. Знал ли ты, мальчик с бородой, что Азура разыскивают в шести поветах, чтобы представить суду за совершенное убийство?
  - Я вовсе не удивлен, что Азур кого-то убил. Более того, предполагаю, что из всех судебных предписаний, которые не были ему вручены, по причине отсутствия в нужное время и в нужном месте, можно скроить кунтуш и еще подпоясаться хватит. Если же по здравому рассуждению - все мы тут пережившие кого-то менее удачливого.
  - Это так, но маленькая загвоздка состоит в том, что Азур зарубил не кого-нибудь, а поветского старосту. Понимаешь?
  Карой открыл рот, удивленно подняв брови.
  - Что Азур мог не поделить со старостой?
  - Не знаю, да это, в общем и неважно. Гораздо важнее последствия. Когда ты убираешь такую крупную фигуру, мотивы перестают иметь значения. Интересы многих оказались задеты, и теперь за него, живого или мертвого, назначена хорошая награда, за которой охотится немало серьезных людей, не считая друзей и родственников убитого, так что не надо объяснять, как все мы рискуем, просто находясь с ним рядом.
  - Ого, - присвистнул Карой, - тогда, видать, действительно дрянь наше дело... Хотя, за годы в глуши мне настолько опостылела моя жизнь, что теперь я готов идти хоть за самим дьяволом, если с ним не будет скучно.
  - В таком случае, думаю, - ответил Маттиаш, - вы два сапога пара. Надеюсь, решимость следовать за предводителем не покинет тебя и в самую страшную минуту.
  - Ты имеешь в виду виселицу? - спросил Карой, - меня эшафот не пугает. Правда надеюсь, что до этого не дойдет. Скажи лучше, зачем ты пошел за Азуром, если овчинка не стоит выделки?
  - Я этого не говорил.
  - Значит, Замок все-таки есть?
  - Разумеется, никакого замка из стекла в том смысле, который вы вкладываете в это название не существует и существовать не может. Но дыма без огня не бывает. Я ввязался в это во многом потому, что хочу проверить одну догадку, которая не дает мне покоя уже много лет.
  Однажды, когда я еще служил в армии, меня и моих товарищей прикомандировали к одним богатым авантюристам, собиравшимся залезть на Парящий Островов. Сейчас всем на них плевать, а тогда люди бредили идеей, что наши предки могли оставить на них что-то интересное.
  - Золото? - предположил стрелок.
  - Не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле, - кавалерист презрительно скривил губы, - золота ищут в земле, а не лезут за ним на небо. К тому же дотянуться до этой махины оказалось настолько трудно и опасно, что никакой клад не окупил бы и половину затрат, что были потрачены на поиски. Мы искали знания, механизмы и оружие.
   И, сразу скажу, что в последних двух пунктах нас постигло разочарование. Практически ничего стоящего там не было, а все, что могло представлять материальную ценность, либо проржавело до полной непригодности, либо было спущено на землю во времена оны. Статуи и развалины величественных зданий я в расчет не беру, с собой их не увезешь.
  Но было там и кое-что интересное. Например, из кучи обрывочных записей, уцелевших не иначе как чудом, ученые смогли сделать вывод о существовании неких строительных проектов, задуманных предками незадолго до Демонопада. Судя по всему, это были какие-то оборонительные сооружения, предназначавшиеся для того, чтобы сдержать агрессию друджей. Как они выглядели и что из себя представляли, осталось загадкой, но, думается, это было что-то вроде летающих кораблей, или крепостей циклопической мощи, стоящих целого войска.
  - Как видно, не слишком то они помогли нашим предкам, раз друджи смогли согнать их на землю, хоть они и были великими мастерами по части технологий, - произнес Карой с сомнением, - и, честно говоря, всяких историй про довоенные времена я наслушался порядочно, но ни разу не слышал объяснения, что Стеклянный Замок был еще и Парящим.
  - Неудивительно, - заметил Маттиаш, - если сведения о том, что было до Демонопада у нас до сих пор настолько разрозненны, что мы не знаем даже, откуда люди на островах брали пищу и воду, а также что послужило причиной большой войны с друджами. Допускаю, что проекты эти были либо засекречены, либо недостроены, а может быть и то, и другое, что для военного времени вовсе не удивительно.
  - И ты полагаешь, что Стеклянный Замок может быть одной из этих крепостей?
  - Почему бы и нет? - спросил Маттиаш, - трезвому рассудку нужна выпивка поосновательнее, чем бабкины сказки.
  - А Белый Зверь в таком случае что? - спросил Карой, - может, и для него у тебя найдется какое-то разумное объяснение?
  - Это нам еще предстоит выяснить, - ответил Маттиаш, допивая вино, - я могу допустить существование двух этих преданий по отдельности, но у меня голова идет кругом, когда я пытаюсь понять, как они взаимосвязаны. Даже смешно получается. Замок реален настолько, насколько реальны летающие острова, но никаких иных доказательств его существования, кроме легенд и косвенной информации из записей у нас нет. Зверь сказочен и абсурден, однако сейчас накопилось слишком много свидетельств и очевидцев, чтобы отрицать его существование. Для меня лично этих поводов достаточно, чтобы оторвать зад от завалинки и пуститься в странствия.
  
  Следующим утром его разбудил частый металлический стук. Одуревший со сна, не вполне понимая, что происходит он вскочил с карабином наперевес, оглядываясь вокруг в поисках источника шума.
  Его взгляд наткнулся на Нестора, который привалился к березе и, поплевывая, курил трубку, глядя в сторону от лагеря. Кусты там были частью вытоптаны, частью безжалостно срублены, образуя относительно ровную площадку.
  На этом пространстве стояли друг против друга Маттиаш и Нимей.
  Кавалерист в коротком, выцветшем доломане неторопливо переминался на полусогнутых ногах. Спина его была пряма и неподвижна, а правая рука, вооруженная самой короткой и кривой из его сабель, лежала на бедре.
  Стоявший напротив него Нимей был развернут к нему правым боком. На руки у него были натянуты толстые краги, в которых он держал за середину трехаршинную, грубо обструганную жердь, срубленную, очевидно, в ближайшем березняке. Он дышал через рот, наблюдая за сабельщиком исподлобья и уставив на него конец своего импровизированного копья. Оба бойца выглядели взъерошенными, на разгоряченных висках блестел выступивший пот.
  Бандерия большей частью была уже на ногах, хотя Азура рядом видно не было. Должно быть свирепый предводитель ватажников решил изменить своему строгому распорядку и еще не просыпался.
  Не понимая цели этого странного противостояния, Карой подошел к Нестору.
  - Чего это они затеяли? - обратился он к нему, давя зевоту.
  - Дуэль, - сплюнув в очередной раз, ответил тот, - после того, как вчера ты ушел спать, эти двое еще сидели у костра и заспорили между собой о фехтовании. Нимей похвалялся, что копье - это самое лучшее и первое в рукопашном бою оружие. Матти возразил на это, что всякий инструмент хорош для своей ситуации. Нимей согласился, что это так, но добавил, что будто бы сабля против копья все равно слаба и умелый копейщик в поединке всегда одолеет равного ему по силам мечника. Матти на это бросил, что у есть шансы, если только ты не рукожопый олух. В общем, слово за слово, и они решили устроить "дружеский" поединок и проверить.
  - А почему тогда Нимей с дрекольем? - снова спросил Карой.
  - Ну, - ответил Нестор, - потому что один пил водку, а другой вино? Старый сказал, что жердина без наконечника будет мало чем отличаться от копья, в то время как из простой палки сабли не сделаешь, потому как для парирования ее веса будет недостаточно. Ним сперва нудил, что это нечестно, но слов назад не воротишь, а инициатором был, как никак, он. К тому же Маттиаш пообещал одолжить ему свои краги и дать золотую печатку, если невзначай нанесет серьезную рану.
  - Вот же жадный сукин сын, - заметил Карой, - на что он будет натягивать кольца, если останется без пальцев?
  - Тебе то что за горе? - усмехнулся его собеседник, - смотри и наслаждайся. Когда еще увидишь, как два похмельных дурака бесплатно прыгают по поляне, пытаясь что-то доказать друг другу.
  - Ты бы потише, - посоветовал Карой, - а то, неровен час, кто-нибудь из них тебя услышит.
  - Что вижу, то и говорю, - бросил Нестор пренебрежительно, - на кого поставишь?
  Карой пожал плечами. Маттиаша он уважал, поэтому загадывать против него было как-то невежливо, но Нимей был моложе и гораздо сильнее, а кроме того, слыл настоящим мастером своего дела. Карой как-то раз наблюдал, как он тренируется, без особых усилий подбрасывая на копье тяжелые мешки глины весом с человека.
  - Теперь готов? - спросил Матти своего оппонента.
  Нимей тряхнул головой и перехватил копье за середину.
  Он начал поединок с уверенного сближения. Длина оружия оставляла инициативу за ним, что Нимей реализовал, безотлагательно сделав финт и тут же проведя резкий укол.
  Маттиаш не стал рисковать и просто отскочил назад, сбив удар саблей, чем Нимей не замедлил воспользоваться, заняв середину площадки.
  Матти как будто не возражал против этого. Вытесненный ближе к краю, он принялся кружить вокруг Нимея, легко двигаясь на напружиненных ногах, время от времени пробуя подобраться поближе, или спровоцировать копейщика на неподготовленную атаку.
  Нимей, однако, оказался непрост и держал сабельщика на почтительном расстоянии, пытаясь достать его обманчиво небрежными выпадами и выжидая момента, чтобы опрокинуть противника взрывной атакой.
  Матти до времени не принимал этих вызовов и разрывал дистанцию, едва только Нимей начинал идти вперед.
  Видя, что фехтовальщик не оказывает серьезного сопротивления, Нимей стал атаковать активнее, заставляя Матти расходовать еще больше сил на движение.
  - Гоняет его, словно мальчишку, - недовольно фыркнул Нестор, видя, как кавалерист уходит от копья отчаянно длинным прыжком, - так Матти долго не протянет.
  - Думаешь? - спросил его Карой.
  - К гадалке не ходи, - уверенно произнес Нестор, - Нимей зверюга, но с понятием - видишь, как он постепенно запирает его у края, отбирая пространство? Матти может кочевряжиться сколько угодно, но рано или поздно он окажется в углу, и тогда - пиши пропало. И на кой черт он на это согласился...
  Карой удивился, услышав за извечным ехидством Нестора отголосок досады по поводу возможного поражения Маттиаша. Возможно, причина заключалась в том, что конокрад сам был уже немолод и осознавал это.
  Нимей, тем временем решил, что пришло время для более решительных действий. Улучив момент когда сабельщик в очередной раз начал отходить, он бросился ему вдогонку.
  Граница площадки была лишь в нескольких шагах за спиной Маттиаша и убегать ему оставалось разве что вдоль ее края, смещаясь в сторону относительно набравшего скорость Нимея. Осознавая свое выигрышное положение тот подшагнул ближе, крутанул острием, выбирая цель для удара и сделал короткий укол в ногу кавалериста.
  Фехтовальщик ожидал этого. Он повернул саблю клинком вниз, чтобы защититься и в этот момент Нимей, отведя копье, резко прыгнул вперед, выбросив из-под подошвы комья земли.
  Копейное "острие" мелькнуло змеей, изменив направление, целя в открывшуюся грудь Матти.
  Прежде чем Карой осознал, что происходит, раздался громкий стук, похожий на тот, от которого он проснулся и летевшее древко отклонилось в сторону, отбитое сильным ударом взметнувшейся сабли. Еще через мгновение загнанный в ловушку Маттиаш, изменив направление своего движения, коротким прыжком подскочил вплотную к своему противнику, в свою очередь оставшемуся без защиты.
  Рядом закашлялся Нестор, подавившись дымом от неожиданности.
  - Ах ты... змей! - выругался копейщик, стоя на одном колене. Он так и не успел выйти из своего выпада, и теперь хмуро глядел на сверкающий полумесяц, нависший над его головой.
  - Довольно увесистые ударчики для дружеского поединка, - заметил Маттиаш, - ты меня убить задумал, Нимей?
  - Я поскользнулся, - мрачно буркнул здоровяк, вскакивая на ноги, - может, продолжим?
  - Как скажешь, - пожал плечами фехтовальщик.
  Они снова разошлись. Раздосадованный поражением, Нимей удвоил натиск, наступая и стараясь запутать противника ложными движениями.
  Никакая сабля не успела бы за копьем, тем более с таким умелым бойцом, каким был Нимей. Но там, где руки не успевали, Маттиаша выручали его ноги. Поймав свой кураж, он будто летал по площадке, маяча перед Нимеем и не давая больше так легко загнать себя в угол. Очень скоро Нимей обнаружил, что догнать юркого фехтовальщика у него не получается, а поддерживать тот взвинченный темп боя, который он сам же и навязал, ему становится все труднее. Переходить к обороне он тоже не хотел, а потому вскоре совершил неминуемую ошибку, слишком увлекшись преследованием. Подняв облако пыли, Маттиаш резко убрал ногу из-под удара, после чего не очень красиво, зато быстро догнал Нимея, выходившего из-под атаки, вновь замахнувшись для удара.
  По мере того, как Нимей уставал все больше и дышал все тяжелее, Маттиаш забирал инициативу и начинал атаку сам, чаще всего заканчивавшуюся поражением копейщика, если у того не доставало прыти разорвать дистанцию, уйдя на недосягаемое для сабли расстояние.
  Дышал он при этом тяжеловато. Видно было, что годы берут свое и непрерывно двигаться Маттиашу было трудно. Однако закаленные годами тренировок ноги будто существовали отдельно, продолжая носить его с прежней оленьей прытью.
  За все время поединка, копье Нимея лишь раз, недостаточно сильно отклоненное ударом сабли, зацепило голенище его сапога.
  - Это тоже посчитаем за поражение, - произнес кавалерист, зубами вытаскивая из левой ладони занозу, которую он посадил, когда, в очередной раз преследуя отступающего противника ухватился за излохмаченное сабельными ударами древко.
  Пользуясь возникшей заминкой, Нимей немного отдышался и в очередной сходке, собрав остаток сил, пошел вперед с отчаянной решимостью.
  Такой напор немного огорошил Маттиаша. Он отступил недостаточно проворно и на мгновение потерял концентрацию, едва не пропустив укол в бедро. Он отбил и этот удар, но парирование вышло запоздалым и слишком размашистым и получилось так, что в ту долю секунды, когда корпус фехтовальщика оказался открытым, Нимей уже был готов для новой атаки. Шанса своего он не упустил, выбросив оружие вперед.
  Маттиаш уклонился. Было это контролируемым движением, или ему просто повезло, но копье прошло в каком-то вершке от открытого бока. Нимей зарычал от досады, отдергивая копье назад, но кавалерист тут же ухватил древко левой рукой, крепко зажав его под мышкой. Карой, не успевший уследить за движением в первую секунду невольно вздрогнул, подумав, что копье насквозь пробило живот фехтовальщика.
  Не желая признавать поражение, Нимей выпустил копье и ринулся вперед, стараясь ухватить вооруженную руку за запястье. Видимо он хотел подмять Маттиаша и закончить дело борьбой, где у более щуплого сабельщика не было бы шансов.
  Не растерявшись, Маттиаш увел руку из-под готовых сомкнуться железных пальцев и вывернул ее, ловко заведя сабельное полотно между ними.
  Острое лезвие замерло под подбородком Нимея, едва не коснувшись его небритого кадыка. Тот замер, скосив глаза на отражение своей щеки, искаженное полированной вогнутостью широкого дола. Похоже, что перспектива получить золото ценой порезанной шеи его не прельстила.
  - Пожалуй... достаточно, - выдохнул Маттиаш, отпустив древко и убрав саблю от его горла, - не слишком ли ты полагаешься на свою силу и скорость, Нимей? Да, натиск и свирепость - это очень хорошо, но ведь монетка не всегда падает орлом. Может случиться так, что однажды ты дорого заплатишь за свой риск.
  - Однажды..., - прохрипел взмокший копейщик, рукавом утирая пот с лица, - до сих пор это работало прекрасно! В чем тут дело? Ты ведь уже почти старик, а двигаешься куда лучше молодых.
  - Наверное легко перепутать старость и зрелость, - сказал Маттиаш, - когда тебе немногим больше двадцати.
  Нимей оперся на свою изрубленную жердь и посмотрел на Маттиаша исподлобья.
   - Не уходи от темы, - произнес он серьезно, - какому дьяволу ты продал душу за свое искусство?
  Маттиаш покачал головой, не спеша с ответом. Он отдышался, осмотрел клинок, протер его двумя тряпками и только потом убрал саблю в ножны.
  - Говорят, что хозяин бездны осыпает золотом и спрямляет пути для своей клиентелы, - произнес он, видя, что Нимей продолжает стоять, выжидательно глядя на него, - о своем учении могу сказать, что если тут и мелькало его копыто, то для того только, чтобы посильнее лягнуть меня. Упорство и отчаянье - вот мои главные демоны.
   - Что, - усмехнулся Нимей, - доставалось на орехи от наставника?
  - Не совсем, - ответил Матти, - дело в том, что своего учителя у меня не было.
  - Как же так, - удивился здоровяк, - неужели же ты выучился рубиться, околачивая груши палкой? Я думал, что фехтование благородное дворянство впитывает смолоду из маминой сиськи, а скакать на закорках у холопов учится раньше, чем ходить.
  - Миром правят деньги, - усмехнулся Маттиаш в ответ на это, - сейчас никому не интересно, каким металлом окрашен твой герб. Главное, чтобы в мошне звенело. Мастерства это тоже касается. Батюшка мой был славный воин, державший лан, которого едва хватало на достойную дворянина жизнь. Рук об соху мы не мозолили, однако и средств, чтобы нанять отставного ветерана, который учил бы меня всем ратным наукам, у семьи не было. Делиться своей мудростью отец также не мог, поскольку почти постоянно был занят на службе.
  Так что, за неимением лучшего, меня в числе других отроков пристроили под надзор к Капитану Пороху - не последней в тогдашнее время знаменитости в сабельном деле, которого нанял для обучения своего первенца богатый сосед.
  Тот натаскивал и нас, чтобы у наследника были противники. Разумеется, что сложным техникам и тонкой работе с клинком капитан учил прежде его, а нам оставалось впитывать знания, наблюдая со стороны и экспериментируя.
   К нам он был строг и, по большому счету, обращался как с солдатами, которых он обучал, когда служил в армии. Рука у него была тяжелая, а нрав соответствовал прозвищу. За недогадливость мог огреть запросто огреть деревянной палкой. Однако, хуже было, если кто-то без уважительной причины пропускал урок. Волынщиков капитан безжалостно гнал в три шеи и больше к фехтованию не подпускал.
  Так как я был мельче и слабее сверстников, силы освоить науку мне поначалу не хватало, поэтому то, что я не мог выполнить во время урока, приходилось повторять после занятий, чтобы не отстать от остальных. Много раз я возвращался домой в слезах, весь покрытый синяками, ненавидя капитана и учебу и в то же время понимая, что, если не приду на следующий день, другой возможности научиться достойно обращаться с оружием у меня уже не будет. Продолжались эти мучения довольно долго, пока в какой-то момент количество переросло в качество. К четырнадцати годам никто в округе кроме капитана не мог одолеть меня на саблях, или копьях.
  - Значит, и с копьями ты обращаться умеешь?
  - Разумеется, хоть здесь мне с тобой не тягаться, - кивнул Маттиаш, - с копьями, с келепами, и с любым другим оружием. В те поры служилых готовили для войны, а не для турниров. Но бой на саблях, честно признаться, я всегда уважал больше всего.
  - А что же в итоге стало с тем барчонком? - спросил Нимей.
  - Прошел обучение и стал достойным воином, я полагаю, - пожал плечами Маттиаш, - наши пути разошлись, едва я повзрослел достаточно, чтобы быть годным к службе. К тому времени я уже уверенно побеждал его, и он ничего не мог с этим поделать.
  - Эхе-хе, старый молодец, конечно, но сомневаюсь, что упорство и отчаянье способны остановить шальную пулю, - наклонившись к уху Кароя, тихо произнес Нестор, - сейчас от этой малости гораздо вернее отправиться на тот свет, чем от меча, или даже копья. Особенно с тех пор, как открыли новый патронный завод в Мере. Не надо никаких изнурительных лет тренировок. Навел шмаляло на цель, бац, - и лежит фехтовальный маэстро с дыркой посередь лба, со всеми своими тридцатью годами тренировок.
  - Думается, на словах это проще, чем на деле, - бросил Карой, кивнув на однозарядное ружье Нестора, - но что-то мне подсказывает, что Матти не из тех людей, кто будет просто стоять и ждать, пока в него будут целиться.
  
  Буря, казалось, унесла с собой все облака и следующие два дня солнце нещадно пекло им спины. Степь высохла и поблекла, яркие цвета уступили место привычным коричневатым тонам. Даже ядовитые краски лишайника побурели. Солнце выпарило всю влагу из дорожной грязи, превратив ее в тонкую пыль, оседавшую на одежде и коже, скрипевшую на зубах.
  Ватажники сбились в группу, заняв центр дороги. Попадавшиеся навстречу путники торопливо убирались в сторону, устрашенные, как ранее и Карой, численностью и грозным видом бандерии.
  Впрочем, такие встречи были нечасты. Лишь однажды им попался двигавшийся по дороге обоз, запряженный волами. Завидевшие всадников возницы без долгих раздумий съехали на обочину и залегли за возами, наставив на них стволы ружей. Они молча проехали мимо, сопровождаемые напряженными взглядами чумаков, приготовившихся защищать свое добро не на жизнь, а на смерть.
  Мимо проплывали спрятавшиеся между холмами крохотные деревеньки в несколько дворов. Свирепые шайки, хозяйничавшие в степи, давно обезлюдили бы их, если бы не поголовная бедность жителей, влачивших беспросветное существование, распахивая тощую почву на худых лошаденках и урывая у природы жалкие крохи урожая, который не успевало выбить очередной бурей. Рассчитывать на ночлег и кров здесь не приходилось.
  По мере приближения к цели, степь все чаще пересекали тянувшиеся лентами рощи. Стали попадаться мелкие ручьи, бежавшие по оврагам. Из синевы вдали проступили зубчатые очертания горного хребта.
  По сравнению со степью здесь было гораздо оживленнее.
  Навстречу им все чаще стали попадаться обозы, двигавшиеся поодиночке или вереницами. Телеги, запряженные крестьянскими лошаденками или волами, были доверху набиты скарбом. За ними неторопливо тащились привязанные коровы и люди всех возрастов. Несложно было понять, что все это были жители предгорий, бежавшие ярости зверя. Окрестные деревни не мог вместить хлынувший с гор поток беженцев и теперь он, разделившись на многочисленные ручейки, тек дальше, в поисках безопасных мест
   Очевидцев, лично видевших чудовище, им не встретилось: знакомые с бедой по опыту войн, иногда докатывавшихся и до этих краев, поселенцы бежали заранее, не дожидаясь более весомых доказательств, чем тревожные слухи.
  Переночевав в одной из рощ, ранним утром следующего дня они выехали к пойме неширокой реки. Ведущая их дорога прильнула к ее берегу и долго вела их между холмами, незаметно забираясь все выше.
  Впереди показалась опушка настоящего леса, тянувшаяся в обе стороны насколько хватало глаз.
  Дорога сузилась, так что им снова пришлось растянуться в колонну и поневоле замедлить темп хода, чему были рады и люди, и лошади.
  - Думаю, что мы почти на месте, - решил Азур, заметив впереди приколоченный к сосне знак переправы.
  - Вроде костром несет, чуете? - спросил Нестор, поводя носом, - где-то рядом находятся люди.
  - Я чую, - отозвался Геза, - что уже неделю не мылся и скоро начну перешибать даже своего коня.
  Вскоре ветер подул в их сторону и явный запах дыма почувствовали даже самые нечуткие, а спустя время, услышали и звуки.
  Лес перед ними расступился и отряд выехал на обширную прогалину.
  Их глазам предстало, не дать, ни взять, целое кочевое стойбище.
  Людей здесь собралось великое множество, гораздо больше, чем могла вместить небольшая деревушка, лежавшая неподалеку.
  Лужайка у переправы была усыпана шалашами из лапника и палатками, натянутыми возле телег. От многочисленных костров, на которых варилась снедь, по реке тянулся дым. Табор легко можно было принять за большую ярмарку, невесть для чего съехавшуюся в этой глухомани, вдалеке от больших дорог.
  То здесь, то там слышалась брань женщин, сцепившихся в перепалке, или обрывки невеселых разговоров мужиков, вырванных из привычного круга дел и вынужденных пребывать в праздности и неизвестности их шаткого положения, вовсе не способствовавшей умиротворению. Похоже, по-настоящему здесь были счастливы только дети, возившиеся между возов, или с криками бегавшие в рощах.
  У околицы деревни они увидели группу конных, изоружившихся длинными рогатинами и старыми ружьями с кремневыми замками. По неказистым седлам и общему состоянию их кляч было видно, что это не пандуры и не солдаты - так, сторожа, барская челядь, годившаяся только на роль пугала для мужиков, которым могла прийти в голову шальная мысль поживиться за счет местных. Заметив, что один из них как-то уж пристально и вызывающе смотрит, Геза зыркнул на него, свирепо оскалив зубы, и сверкнул саблей, наполовину выхваченной из ножен.
  - Чего зенки поднял, телок, - прорычал он угрожающе, - боднуть меня хочешь?
  Детина опустил взгляд, не рискнув ответить на вызов, хотя за спиной у него находилось вдвое больше людей, чем было в отряде Азура. Его товарищи сделали вид, что не заметили этого. На том дело и кончилось.
  Азур, взяв с собой Маттиаша, поскакал в деревню, выяснить, не удастся ли им найти ночлег под крышей.
  Пользуясь остановкой, Карой привязал повод лошади к тальнику, немедленно развалившись на траве.
  Остальные последовали его примеру.
  - А не замутить ли нам шару, братие? - спросил Стефано, гремя посудой в поисках кофейника.
  Хорошо бы, - отозвался Фери сквозь зевоту, - да, боюсь, хлопотно выйдет. Местные, поди, последнюю валежину в свой костер утащили. Тут и щепки не найти.
  Земля под деревьями и вправду была вычищена до последней хворостины. Даже сухие нижние ветки росших у берега деревьев были старательно обломаны.
  - Тут надо-то самую малость, - ответил картежник, - ну же, помогите мне, ленивые задницы!
  - Иди к черту, Стеф! - борясь с зевотой, крикнуло сразу несколько глоток, - совести у тебя нет...
  Поняв, что ничего путного здесь не добиться, он махнул рукой принявшись бродить вокруг в поисках топлива.
  Карой перевалился на один бок, глядя на окружавшую их суету.
  Сосчитать, сколько здесь собралось народу не представлялось возможным. Табор занимал все открытое пространство у реки до самой лесной опушки, за которой, над деревьями, поднимались клубы дыма.
  Берег был основательно вытоптан и превратился в слякотное месиво с десятками сооруженных на скорую руку мостков. Некоторые из них были заняты бабами, полоскавшими белье в помутневшей воде.
  Немного полюбовавшись на них, он переключил свое внимание на переправу.
  Паромом на ней служил бревенчатый плот, от которого тянулся канат, прицепленный к середине еще более толстого каната, протянутого над рекой. В данный момент он, сносимый течением, неторопливо двигался на ту сторону реки, управляемый единственным паромщиком с длинным шестом.
  На противоположном берегу его ожидала небольшая группа желавших переправиться людей с подводами и лошадьми, коротавших время также, как и отряд Азура. Заметив обращенные к ним лица, Карой помахал им, получив в ответ такое же ленивое приветствие.
  Неподалеку от них Карой заметил несколько больших понтонов из бревен, вытащенных на берег. Плоты желтели свежей древесиной и выглядели сделанными совсем недавно. Это показалось ему любопытным.
  Однако прикинуть, что бы это значило, он не успел. Азур припылил довольно скоро и без кавалериста, задержавшегося у переправы. Лицо его выражало крайнее недовольство.
  - Быстро ты обернулся, - заметил Геза, - нашел где устроиться?
  - Нигде, - хмуро бросил Азур сквозь зубы, - накрылся привал. Скачем дальше.
  - Что случилось-то? - спросил его Стефано, который к этому моменту уже раздул небольшой костерок из кропотливо собранных по берегу щепочек и былинок.
  - Почти ничего, - недовольно ответил Азур, - разве что вчера через реку переправился большой отряд солдат герцога.
  Его так забрало от злости, что в конце фразы он сплюнул, неискусно выругавшись.
  - Ну, а нам что с того? - спросил Стефано.
  - Они тащат с собой пушки.
  Все переглянулись, муссируя в голове одну и ту же мысль.
  - Большие? - непонятно зачем спросил Фери.
  - Калибр не замерял, - ответил Азур, враждебно зыркнув на него глазом, - живо по седлам!
  Недовольно ворча отряд поскакал дальше, сопровождаемый эскортом из злобных деревенских псов.
  Проезжая мимо сторожки паромщика, Геза выхватил саблю и, изогнувшись в седле, рубанул горшок, мирно сушившийся на плетне, ограждавшем маленький домик.
  Никто не упрекнул его за хулиганство и Карой представил, что, подвернись ему кто-то из местных, все промолчали бы также.
  После полудня они нагнали колонну единообразно небритых пехотинцев с ружьями на плечо, понуро двигавшуюся вдоль дороги. В середине ее медленно тащились запряженные в четверик лафеты и повозки, на которых покоились орудия.
  - Серьезно настроены, суки, - заметил Азур, обгоняя колонну на рысях.
  - Гля, братцы, вот это павлины! - раздался ему в спину громкий окрик, - куда собрались, дармоеды?!
  Ватажник даже не обернулся, продолжая ехать.
  - Не иначе к зверюге, - вторил другой голос, - за пиздюлями!
  - Так зачем далеко шагать? - подхватил третий, - этого добра и здесь можно получить с избытком!
  - Подходи, бетьяр, тебе в шапку насру!
  Ни слова не говоря, Азур ускорил темп, сопровождаемый все усиливавшимся потоком брани и смеха. Кто-то оглушительно засвистел им в спину.
  Офицеры, ехавшие верхом во главе колонны, не пытались призвать своих солдат к порядку и остановить перепалку, наблюдая за происходящим. Не было секрета в том, что скорее кошка уживется с собакой, чем служака с наемником, кусавшими друг друга при любом удобном случае. Единственный раз Карой был свидетелем, когда эти два мира на время временно объединились, чтобы начать колошматить их общих врагов - друджей.
  - Тявкайте-тявкайте, - развернувшись, прокричал им Стефано, когда они обогнали колонну, - и пыль глотайте, сучки хрипатые!
  Оскорбления еще долго раздавались им вслед, пока не затихли вдали.
  - Гляди, Горелый, какое замечательное место, - воскликнул Нестор, указывая на каменный уступ, выходивший из лесистого холма в стороне от дороги.
  - И что с того? - спросил его Азур без энтузиазма.
  - Кусты там хорошие, густые - пояснил Нестор, - и лес близко подходит. Самое то, для засады. Оттуда вся дорога будет, как на ладони. Может всыплем поганцам, чтобы знали, на кого рот разевают, а? Дадим пару залпов, да и свалим, они даже чухнуть не успеют.
  - А что потом? - спросил его Азур, - будем до ночи играться в кошки-мышки, выкруживая по лесу и перестреливаясь с пехотой? Может быть ты хорошо знаешь здешние окрестности, чтобы не загнать лошадей в бурелом или болото? Или, быть может, тебя вдохновляет перспектива иметь враждебный отряд в тылу, пока мы будем охотиться?
  - Мы здесь из-за зверя, - произнес Маттиаш услышавший их разговор, - и они тоже. Самым лучшим, что ты можешь сделать, будет увести добычу у них из-под носа.
  - Да им вообще на него плевать, - возразил Нестор, - это же служивые. Куда погонят - туда и топают. Давай хоть мину на дороге закопаем - надо же как-то проучить ублюдков!
  - Ничего мы делать не будем, - отрезал Азур, - хочешь если, доставай их потом сам, но не раньше, чем закончишь работу и один - моя честь от лая всяких пустобрехов не страдает.
  Нестор вздохнул, но, как показалось Карою, без особенной грусти. По большому счету выразил он сейчас возмущение, свербевшее под сердцем у многих. Все же люди здесь подобрались гордые и склочные, не привыкшие терпеть обиды, особенно от тех, кого они привыкли считать ниже себя.
  - Что-то очень странно видеть такой большой отряд без прикрытия кавалерии, - заметил Маттиаш, - чувствую, мы еще встретим их впереди.
  Его опасения подтвердились в тот же день, ближе к вечеру.
  Подъезжая к окраине брошенной деревни, они увидели нескольких всадников с пиками и ружьями. Те заметили их издали, и выехали на дорогу, ожидая, пока они приблизятся.
  - Не нравится мне все это, - проворчал Азур, - смотрите в оба, ребята. Гусары малым числом не ездят.
  - Всенепременно, - уверил его Геза, лязгнув заткнутым за пояс кордом.
  Их оказалось пятеро, стороживших дорогу возле обширного подворья, огороженного крепким забором. Проезжая мимо распахнутых ворот, Карой увидел еще лошадей, находившихся в стойлах.
  - Откуда едете, добрые люди? - спросил их молодой гусар с щеголеватыми усиками на гладко выбритом лице. Пики у него при себе не было, а вместо ружья на поясе висела отстегнутая кобура, из которой торчала рукоять револьвера. По добротному мундиру и манере держаться Карой догадался, что перед ними один из офицеров, - и куда направляетесь?
  - Мы вольные стрелки из степей, - самым дружелюбным тоном ответил Азур, - едем охотиться на зверя.
  Гусары переглянулись. Кое-кто из них не сдержал кривой ухмылки.
  - Одни? - задал офицер вопрос, окидывая отряд взглядом.
  - Вдесятером, примерно, - ответил ватажник, - не включая лошадей, иначе раза в два побольше. А что такого?
  - Если вы ехали сюда, миновав переправу, - сказал гусар, - то наверняка встречали беженцев и возможно слышали рассказы о том, сколько людей погубил зверь у Буковых Гор.
  - О да, - ответил Азур, - кое-что мы слышали. И день ото дня жертв в этих рассказах все прибавляется. Всего лишь неделю назад я слыхал о полусотне погибших. Сегодня утром встреченный мной на переправе деревенский староста на серьезных щах рассказывал о трехстах трупах. Не удивлюсь, если сейчас ты поведаешь мне, что чудовище довело кровавый счет до полутысячи.
  - Эти слухи разносятся не на пустом месте, - возразил офицер, - в предгорьях действительно опасно и малым числом лучше туда не соваться. Большим, впрочем, тоже.
  - Мы прекрасно осведомлены об этой опасности, - заявил Азур, - как и о том, что его сиятельство назначил крупную награду за шкуру зверя, которую мы намерены добыть.
  - Это старый указ, - сказал гусар, - изданный, когда не было известно, что ни свинец, ни сталь, ни серебро ему нипочем. Если у вас в запасе не припрятано чего-то посерьезнее, то соваться в лапы твари - чистое самоубийство, на которое может решиться только идиот, либо совсем отбитый безумец.
  Он вопросительно скользнул взглядом по хмурым лицам наемников.
  - Впрочем, - продолжил он, - можно поступить и по-другому. Господин здешних земель собирает охочих людей в помощь солдатам Его Сиятельства. Оплата по трудности работы - щедрая. В обиде вы не останетесь. К тому же со дня на день сюда должна подойти артиллерийская команда с пушками. Если ты и твои люди готовы рисковать своей головой, то почему бы не делать это в составе хорошо организованной облавы с гораздо большими гарантиями на успех?
  Гусар говорил серьезно, обращаясь без шутки и высокомерия. И, как отметил Карой, его слова произвели на некоторых людей Азура впечатление. Кайтан как-то неуверенно оглянулся на Маттиаша, Нестор заерзал в седле, морща лоб и прикидывая, а Винц что-то зашептал на ухо Фери, согласно кивавшему головой.
  Видно было, что слова его действовали на бетьяр, словно вода на черствую корку хлеба.
  - Нам довольно и нашего мужества, военный, - ответил Азур за всех, - люди в моем отряде бывалые и ловкие. Мы приехали сюда за большим кушем, и не намерены делить крохи с еще сотней дармоедов. Как-нибудь сами справимся.
  - Первое время, - сказал гусар, - некоторые горячие головы, привлеченные наградой, опрометью кидались на зверя. Теперь их кости усеивают округу вперемешку с бычьим и собачьим стервом так, что и похоронить по человечески их уже не удастся. Я был в разоренных деревнях и своими глазами видел доказательства силы и свирепости чудовища. Человек не может противостоять ей, какой бы храбростью и умением он не обладал. Не боишься за себя, подумай о своих людях - на смерть их ведешь.
  Несмотря на вежливый тон, в его речах чувствовалась непреклонная твердость. Освобождать дорогу он не спешил. Эта назойливость начала выводить Азура из себя.
  - Речи, подобающие скорее схимнику, а не лихому гусару его сиятельства, - ответил он с неприкрытой издевкой, - юности, говорят, иногда свойственно впадать в крайности, и в любом облаке, ненароком заслонившем солнце, видеть пророчества неминуемой гибели. Со временем это проходит. Мы очень тронуты твоим искренним беспокойством за наше здоровье. Однако же уверяю тебя, что и я, и мои люди прекрасно осведомлены о том, что ждет нас в предгорьях, давно оценили меру опасности и нашли ее приемлемой для себя.
  - Какое непреклонное упрямство, - задумчиво произнес гусар, - а вы точно едете за зверем?
  - А за кем же еще? - удивился Азур.
  - Не знаю, - ответил военный, - после того, как добрые жители предгорий вынуждены были оставить свои дома, в округу слетелось множество ворья, жаждущего поживиться на чужой беде.
  - Что же, служивый, - спросил его Азур, - неужели ты считаешь, что мы здесь для того, чтобы, подобно татям, забираться в чужие дома? Да и что бетьяр может увести у мужика? Соху, коромысло, лапти?
  - Не знаю, - повторил гусар, - но судя по тому, как ты отметаешь все добрые советы, я склонен делать вывод, что ведешь ты себя очень подозрительно. Кто поручится за то, что вы честные охотники, а не какое-нибудь ворье?
  - Лично за меня может поручится вот этот конь, - ответил Азур, подъезжая ближе с блуждающей улыбкой на лице, - можешь спросить у него, гусаришка.
  Лица ватажников окаменели. Даже внешне невозмутимый Маттиаш положил руку на эфес, проверив, свободно ли сабля выходит из ножен.
  Видя, как их командир обменивается грозными взглядами с пришлым вожаком, подобрались и гусары. С обеих сторон зашелестели сабельные клинки, пока еще осторожно высвобождаемые из ножен и залязгали взводимые спусковые крючки.
  Из ворот, между тем, один за другим, вышла подмога из еще пятерых гусар. Увидев, к чему идет разговор, они стянули с плеч короткие ружья. Один из них приложил пальцы ко рту и громко свистнул в сторону двора, подзывая остальных своих товарищей.
  Численное превосходство отряда Азура таяло с каждой секундой.
  Неизвестно, чем бы все кончилось, но в ту самую секунду, когда Азур уже набрал воздуха в легкие, чтобы выкрикнуть короткое "Руби!", со стороны дома раздался недовольный окрик:
   - В чем дело?
  Выбивая из подмостей пыль тяжелой поступью, через двор к ним быстро шел пожилой гусар в накинутом на широкие плечи богатом доломане.
  - Что за шум? - повторил он вопрос, медленно переводя взгляд бесцветных глаз с ватажников на гусар, - кто эти люди, Боднар?
  Даже не разбираясь в армейской символике, ошибиться в том, кем был этот кряжистый воин, похожий на матерого волка, было нельзя. Щетка седоватых усов над верхней губой была криво разделена глубокой прогалиной начинавшегося от щеки старого шрама. На правой руке, исполосованной отметинами от сабельных ударов, не хватало большого пальца. Перед ними, несомненно стоял человек, обладавший огромным военным опытом, пользовавшийся огромным авторитетом среди своих людей.
  - Проходимцы из степей, господин капитан, - звонко доложил визави Азура, - утверждают, что приехали охотиться на зверя, но на охотников не похожи, как видите. Предполагаю, обыкновенные мародеры, которым место на виселице.
  - Не пори чуши, мальчик, - огрызнулся Азур, - на честных людей напраслину возводишь!
  - На твоей роже написано, какие вы честные, - уже не скрывая раздражения бросил Боднар.
  - Ты бы не забывался... - опасно сузив глаза, прошипел Азур.
  - Па-ап-прошу! - гаркнул капитан так, что все обернулись.
  Азур, которого это порядком достало, открыл было рот, но, посмотрев на капитана, осекся, сделав вид, что прокашливается.
  Седоватый гусар некоторое время изучал их своими бесцветными, словно присыпанными пеплом глазами.
   - И как же вы намерены сладить со зверем такой небольшой компанией? - задал он вопрос, обращаясь к ватажнику.
  - Мы опытные охотники, - ответил тот, не моргнув глазом, - к тому же конные. Будем загонять его, как волка в степи.
  - Как волка, говоришь? - повторил капитан, - ну-ну. Как волка.
  Он положил левую ладонь на вызолоченный эфес своей сабли, и задумчиво покачал ее, словно пытался таким образом выяснить, что делать дальше, и ватажники покорно ожидали его решения. Во всем его облике было что-то такое, что заставило присмиреть даже Азура, еще минуту назад не побоявшегося перспективы начать бой с превосходящим их противником.
  
  - Ваше рвение похвально, Боднар, - наконец заключил капитан, - но вряд ли этих людей интересует добро, которое можно найти в крестьянских лачугах. Пропустите их, и пусть едут с миром.
  - Есть, - произнес лейтенант прикоснулся к козырьку своего чако и посторонился, не глядя на бетьяр.
  - Знать, ссыканули гусарчики, - презрительно обронил Геза, когда деревня осталась позади.
  - Прижал бы ты язык, - посоветовал ему Маттиаш, - кавалерия слишком часто смотрит смерти в глаза, чтобы чего-то страшиться, а капитан Орош среди них первый. Таких как ты щеглов он без соли на завтрак ест.
  - Так ты его знаешь? - поинтересовался Азур.
  - Я его узнал, - ответил Маттиаш, - но лично мы не знакомы. Говорят, этот железный старик служит в коннице дольше, чем половина из вас живет на свете, а народу порешил больше, чем живет на Пустовской равнине.
  - Интересно, - сказал Карой, - а что подобная ему фигура делает на дороге? Мне всегда казалось, что таких как он берегут для серьезных дел.
  - Меня самого мучает этот вопрос, - признался Маттиаш, - может, в опалу попал? Говорят, Орош имеет скверный характер и весьма неуживчив. Война для таких людей - родная стихия, но, как только воцаряется перемирие, они начинают скучать и превращаются в сущее наказание.
  - Стало быть, - усмехнулся Азур, - по духу он ближе к нам.
  Они ехали без остановки до самых сумерек, стремясь ускакать от кордона как можно дальше. Впереди так же синели горы, казалось, не приблизившиеся ни на самую малость.
  Хотя и не было никаких намеков на опасность, но с приближением темноты Карой почувствовал себя неуютно в безлюдной местности. Другие, казалось, испытывали те же ощущения, словно осознали, что по эту сторону реки шутки кончились.
  Холмы остались позади и сейчас они двигались сквозь смешанное редколесье, перемежавшееся с обширными луговинами.
  - Какое открытое место, - поделился опасениями Винц, - полетят пух и перья, если зверь нас здесь застанет.
  - Вряд ли мы его здесь встретим, - успокоил его Маттиаш, - скорее всего он торчит у разоренных деревень. Думай о хорошем.
  Расположиться на ночлег решили неподалеку от дороги, в заросшем березой небольшом логе возле ручья. После ужина разыграли на картах очередность караулов. В дураках остался Геза.
  - Подменю тебя на собачьей вахте, - сообщил Азур.
  - Ага, спасибо, - кисло ответил стрелок, собирая карты, - может и первую половину на себя возьмешь?
  - Мечтай.
  Карой смотрел в темноту, вспоминая последние слова гусарского капитана, заставившие его задуматься.
  - Азур, - обратился он, улучив минуту, когда главный ватажник остался один и теперь занимался чисткой оружия при свете походного каганца, - поболтать бы.
  - А до завтра это подождать не может? - спросил тот, не отрываясь от работы, - я тут слегка занят, как видишь. Впрочем, давай, говори, если коротко. Только не надейся, что я буду слушать тебя внимательно.
  - Этот капитан Орош вел себя подозрительно, - сказал Карой, - тебе не показалось, что он слишком легко отпустил нас? - спросил он его.
  - Не более, чем всякий, - пожал плечами Азур, - ты, видно, так долго пробыл в пандурах, Карой что привык, когда на большаке при встрече с тобой люди снимают шапку, а не стремятся убечь куда подальше, спасая жизнь. Мне кажется, дело шло к ненужному кровопролитию и старый просто окоротил своего запальчивого лейтенантика, к его же счастью.
  - Ты рожу то его видел? - усмехнулся Карой, - весь посеченный, как мясницкая колода, и также воняет кровью. Даже ты, Азур, рядом с ним мог бы сойти за красавца. Такому человека зарубить, все равно что чихнуть, да еще и при столь удобных обстоятельствах. Нет, не думаю, что миролюбие заставило капитана дать нам дорогу.
  - Ну, а что тогда? - нехотя спросил ватажник.
  - Хитрый расчет, - подняв кверху указательный палец, важно произнес Карой, - думаю, что он как-то догадался о наших планах и хочет воспользоваться ситуацией. Будет потихоньку двигаться следом и глядеть, как повернется дело. А когда мы завалим зверюгу, явится на готовенькое, или же перехватит нас, чтобы присвоить все себе.
  - Значит, ты предполагаешь, что нам прицепили хвоста? - Азур прекратил работу и покосился в сторону темневших у границы лагеря кустов.
  - Надеюсь, что я ошибаюсь, - ответил Карой, - но на его месте я бы так и поступил.
  - А в твоих словах есть смысл, - согласился ватажник, без прежнего удовольствия посмотрев на лежавшее перед ним разобранное ружье. Когда он поднял взгляд, то Карой заметил в его глазах нехорошие огоньки, - в самом деле, видел я, как этот крокодил глядел своими водянистыми зенками на поклажу. Наверняка и ящики приметил. Тут не надо быть слишком умным, чтобы понять, что мы не пустые едем. Только вот шиш ему с маслом! Хочет ограбить нас, придется сперва побегать.
  - В каком это смысле? - предчувствуя недоброе, спросил Карой.
  - В таком, что сон для слабаков, - зло ответил Азур, вытирая масляные руки тряпкой, - прав ты, или же нет, но, сука, лучше поостеречься. Снимаемся. За пол ночи, я думаю, мы успеем уйти достаточно далеко.
  - Погоди, - остановил его Карой, чувствуя, что деятельный Азур уже начал погружаться в мысли о том, как бы получше организовать ночной переход, - к чему такие жертвы? Не лучше ли будет оставить здесь кого-нибудь для засады и хорошенько проучить мерзавцев, дабы впредь у них отпала охота лезть в чужие дела?
  - Сомневаюсь, что из этого получится что-то путное, - отмахнулся Азур, плюнув в темноту, - мы сейчас как на ладони и если эти конеебы наблюдают за нами, то никакой засады не выйдет, только время потеряем.
  - Если все делать по уму, - возразил Карой, - то они даже не чухнут, что кто-то из отряда утром не отправится в путь, а подождет их где-нибудь здесь.
  - И кто же этот скромный герой? - криво усмехнулся Азур, глядя на него, - уж не ты ли?
  - Не то, чтобы я рвался, - сказал Карой оглядываясь в поисках других кандидатов, - но думаю, что могу одну ночку порадеть за общее дело.
  - Нет, - коротко ответил Азур.
  - Нет? - переспросил Карой.
  - Разумеется нет, - раздраженно повторил ватажник, - хватит скалиться, как дурак. Если тебя тут прищучат, то кто потом будет валить зверя? Я тебя для другой работы брал, так что жди своего часа. А до тех пор будешь на положении писаной торбы. За идею, впрочем, спасибо. Оставлю здесь Винца с Гезой. Стреляют они довольно прилично, и думаю, справятся с делом не хуже любого другого.
  - Ни у кого в отряде нет опыта в таких делах, - возразил Карой, - а здесь важны терпение и аккуратность. Винц сможет сутки лежать без движения? А Геза? Ты уверен, что ему в какой-то момент не приспичит сходить поссать, или покурить, прямо из лежки?
  - Все может быть, - ответил Азур, понизив голос, - но знаешь, если Геза, или я, или даже Матти, наконец, - неспособны справиться со своей работой, то и хрен с нами. Я уверен, здесь все понимают, что мы не на свадьбу едем и готовы пойти на такой риск. Но вот если что-то случится с нашим единственным стрелком, то тогда дело накроется бесповоротно. Так что не тормоши меня глупыми вопросами, Карой. Я достаточно сегодня спорил.
  Он отвернулся от него и начал собирать ружье, торопливо и грубо защелкивая детали.
  - А ты не думал, что еще одна бессонная ночь может встать нам слишком дорого? - спросил Карой, - или рассчитываешь, что следующая ночь, в глубине опустошенных земель под носом у чудовища, пройдет спокойно? И вообще, сколько могут навоевать измученные люди на заморенных конях? Неужели такой риск кажется тебе меньшим?
  Поверь мне, Азур, я могу справиться с делом лучше, чем кто-либо из ребят и буду при этом в почти полной безопасности. Спрячусь так, что ни одна сволочь в двух шагах меня не различит, когда начну стрелять. Положу здесь хоть пятерку, хоть десяток, хоть весь их пикет, если они дураки настолько, что заявятся сюда таким числом. Если мои слова тебя не убеждают, можешь поискать мою засидку утром, только ручаюсь - хрен углядишь!
  Азур прекратил лязгать железом и уставился на него тяжелым взглядом. Сперва Карою казалось, что ватажник готов выбранить его, но тот внезапно вздохнул.
  - Гладко метешь, - произнес он мрачно, - но тут ты прав. Еще одна веселая ночь верхом тяжело нам дастся.
  У Кароя отлегло от сердца.
  - Утром мы уедем вперед, - продолжал Азур, - но не более, чем на пару верст. Ориентируйся по компасу. Выжди час, или полтора и, если хвоста не будет, скачи к нам. Лошадь привяжем в овраге, в дальнем конце рощи.
  - Договорились, - ответил Карой, найдя условия подходящими.
  Он незаметно покинул лагерь, углубившись в рощу, а спустя некоторое время подполз обратно, таща с собой связку тальника, нарезанного у ручья, и лопату с короткой рукоятью.
  Сквозь облака по временам выглядывала луна, скупо освещая окрестности.
  Выбрав подходящее место на склоне, откуда был виден весь ложок, он вырезал участок дерна и принялся копать, аккуратно ссыпая землю в дерюгу, которую обычно клал на землю, используя в качестве подстилки для походной постели.
  Работа заняла продолжительное время - лопата постоянно натыкалась на корни, которые приходилось подрезать ножом, чтобы не делать лишнего шума. В свернутую ткань помещалось совсем немного земли, которую он утаскивал подальше, двигаясь медленно и осторожно раздвигая траву, чтобы ненароком не вытоптать тропинку.
  Итогом его усилий стало небольшое углубление где можно было расположиться лежа. Сверху он соорудил каркас из гибкого тальника, обложив его дерном и прошлогодней листвой.
  Удовлетворившись результатом, он заполз внутрь укрытия, наблюдая за поляной через небольшой просвет.
  Лежать предстояло долго.
  Вокруг уже была глубокая ночь. Лагерь давно спал. В наступившей тьме Карой видел тлеющие угли костра и едва различал бесформенный силуэт закутанного в плащ Гезы, сидевшего лицом к дороге, который поминутно ерзал, пытаясь комфортно пристроить спину к твердому древесному стволу.
  Высматривать кого-то в этой темени было бесполезно, и вскоре он начал клевать носом, поминутно просыпаясь, так как сквозь тонкое одеяло, которое он подстелил поверх дерюги, чувствовалась холодная земля и обрубки корней, впивавшиеся в бедра и локти.
  Наконец ему удалось забыться в некоем мучительном подобие дремы.
  ... Скакавшие рядом с ним люди в разноцветных кунтушах дико выли, размахивая саблями и паля из ружей. Здесь, наверное, собрался весь цвет и сброд вольных людей, который конфедерация смогла нанять в пограничных землях. От топота копыт дрожала земля.
  Ни выучкой, ни железной дисциплиной армейской кавалерии, приученной нестись навстречу летящей картечи и безропотно сносить самые страшные потери, вольные конники не обладали, но были страшны своим многолюдством, маневренностью и лихостью в атаке, способной смять любой строй, навалившись согласованно.
  Он стискивал зубы, слыша приближавшийся сверху злой свист падавших снарядов и тоже палил, целясь между спин скакавших впереди всадников.
  В конце поля находилось каре, едва успевшее перестроиться во фронт перед ними. "Друджийским" оно было только по названию - нелюди традиционно составляли ударный костяк тяжелой конницы и, естественно, большинство офицерства, вербуя в пехоту людей из подвластных им земель.
  Карой не испытывал к ним жалости. Любой глупец, что пришел воевать сюда за друджей, на самом деле подставит голову под пули и сабли только из-за золота.
  Снаряды упали с оглушительным грохотом. Впереди и по сторонам раскрылись десятки пыльных букетов, сеявших смертоносным роем осколков. Поднятая в воздух масса земли сделала их одного цвета, осев на одежде и запорошив глаза. В ноздри ударил злой запах пороховой гари, смешанной с пылью.
  Ряды вражеской пехоты дали залп, окутавшись облаками дыма. Вокруг завизжали пули и люди в кунтушах стали валиться из седел, однако ясно было, что пулям не остановить бег конницы, и столкновение неминуемо произойдет.
  Когда до пехоты оставались какие-то десятки метров, сверху, над их головами с громким треском промелькнули яркие сполохи энергии, улетевшие вперед по длинной дуге. Ближайший из них шлепнулся на землю и по касательной отрекошетил прямиком в строй, на мгновение высветив силуэты стоявших в нем пехотинцев, перед тем как взорваться ослепительной вспышкой. Вверх взметнулась земля вперемешку с исковерканными частями тел, оставив в строю из людей дымящуюся брешь и забрызгав красным месивом одежду уцелевших.
  Видевшие это наемники радостно заревели, приветствуя удачное попадания столь рискованно брошенного заклинания.
   Карою хотелось бы думать, что это дело рук Тильди, хотя за ними собрался целый десяток колдунов, и, скорее всего, молнии были делом их коллективных усилий.
  Они врезались в пехоту на всем скаку. Выставленные штыки не помогли остановить их и несколько передних рядов оказались попросту стоптаны копытами. Бетьяры заработали пиками и саблями, прорубая себе путь сквозь подавшихся назад солдат, падавших под ударами, словно трава.
  Однако вскоре продвижение замедлилось. Пехота, выдавленная назад первым яростным натиском, все же не дала разорвать свой строй, пришла в себя и теперь, сгрудившись в страшной свалке, буквально погасив собственными телами дальнейшее продвижение конницы, одного за другим колола потерявших бег всадников.
  Находившийся перед ним бетьяр получил штыком под ребра, коротко вскрикнул и мешком вывалился из седла, исчезнув из виду под сапогами, так что теперь Карой оказался лицом к лицу с навалившейся пехотой.
  Он израсходовал последний заряд, продырявив какого-то подвернувшегося врага и выхватил саблю.
  В тесноте его коня притерло к боку соседней лошади, придавив левую ногу, так что ни повернуться толком, ни наклониться для удара он теперь не мог.
   К нему, блестя оскалом сжатых зубов, подскочил усатый пехотинец, с ружьем наперевес.
  "Застрелит!" вздрогнул Карой, понимая, что представляет из себя замечательную мишень. Он дернулся, пытаясь освободиться, но нога оказалась плотно зажатой.
  Ружье, видно, было уже разряжено, потому что солдат ударил штыком. Карой отбил удар, затем еще один. Его противник, понимая, что бетьяр оказался в ловушке, колол с безопасного для себя расстояния.
  Правую ногу будто ожгло огнем. Вскрикнув от неожиданности, Карой посмотрел вниз и увидел штык другого пехотинца, торчащий из голенища его сапога.
  Выругавшись в бешенстве, он рубанул в ответ, вытянувшись далеко, насколько мог. Уколовший его стрелок успел заслониться ружьем и удар лишь сбил шляпу с его головы. Это едва не стоило ему жизни, так как в этот момент ударил первый пехотинец, воспользовавшись тем, то бетьяр открылся. Карой успел защититься, едва не вывихнув запястье, когда клинок штыка врезался в сабельную крестовину, содрав кожу с пальцев.
  Сквозь сплошной звон сталкивавшихся клинков, криков и хлопков выстрелов едва пробился звук горна, игравший сигнал об отступлении.
  Напор ослаб и его лошадь сама повернула вспять, унося Кароя от верной гибели.
  Теряя людей и лошадей, они вышли из боя и поскакали назад, прямиком под бомбы. Выстоявшие пехотинцы палили вслед, прореживая их ряды еще больше.
  С холма вновь полетели молнии. Колдуны могли работать, не опасаясь, что попадут по своим, но теперь пехота, лишенная необходимости стоять сомкнутым строем, расходилась перед ними, так что большого вреда они ей не наносили, убивая отдельных солдат.
  Карой пришпоривал коня, ругаясь от волнения. Мимо мелькали разноцветные пятна, похожие на фантастические цветы, волшебным образом распустившиеся посреди жухлой травы осеннего поля, на котором шла битва. Некоторые из них шевелились, стремясь ползти, или протягивали окровавленные руки, моля о помощи, но Карой и не думал останавливаться. Как же много их было... Он прижался к конскому загривку, в страхе, что и его сейчас собьёт на землю пулей или осколком, обильно свистевшими вокруг, но ему повезло, и он невредимым доскакал до подножия холма. Взрывы теперь гремели позади.
  Обернувшись, он почувствовал, как облегчение его сменяется неподдельным ужасом а сердце падает куда то на дно желудка холодным комом: из-за пространства между двумя каре вслед им валила вражеская конница верхом на рослых лошадях, блестя начищенными кирасами и сверкая клинками уставленных вперед обнаженных палашей.
  Остановить таких, да еще и набравших скорость их силами было сейчас невозможно. Бой сулил бесславную смерть, и вольные конники спешили убраться подальше, провоцируя общее бегство.
  Но вместо преследования, игнорируя улепетывавших бетьяр, кавалерия друджей скакала прямо через поле, стремясь к холму, где сейчас находились колдуны, оставшиеся без защиты.
  Тильди! - отчаянно подумал он, понимая, что его женщина обречена на верную смерть под копытами друджийских коней. Колдунов в плен не брал никто и никогда.
  Карой огляделся. Его товарищи понукали лошадей что есть мочи, обтекая холм и стремясь уйти подальше от обстрела и наступавшей на пятки тяжелой конницы. Плевать они сейчас хотели на все, кроме своей шкуры.
  Друджи неуклонно приближались, разворачиваясь цепью у подножия. На вершине холма сверкнула яркая вспышка и навстречу им метнулась еще одна молния, слизнувшая нескольких всадников, но остальных это не остановило.
  Можно было еще попробовать опередить их, поскакав наперерез и каким-то образом спасти ее, но он сомневался, что сейчас у него хватит сил на это.
  В сапоге хлюпала кровь, по пробитой мышце расползалась пульсирующая боль. Драгоценные секунды утекали, а он все медлил, не в силах решиться послать коня вперед.
  - Не смогу..., - пробормотал он, до боли стиснув зубы, - я не смогу...
  В этот момент позади оглушительно грохнуло, обдав его фонтаном земли. Громко взвизгнул раненный конь, срываясь в галоп. Кароя толкнуло вперед, но он тут же выпрямился.
  Середину спины ожгло чем-то.
  Он завел руку назад. Пальцы нащупали рваный кафтан с вылезшей наружу набивкой, опасаясь проникать дальше.
  Рубаха на спине вскоре намокла от крови, Карой почувствовал головокружение и смертельную слабость, быстро распространявшуюся по телу.
  На ум приходили картины с раненными и умиравшими, оставшимися на поле и от этого становилось дурно.
  Конь к этому моменту унес его далеко от холма. Он в последний раз оглянулся на оставленное поле битвы. Возвращаться больше не было смысла, обстоятельства все решили за него...
  Карой очнулся.
  Вокруг было тихо, так что он слышал, как в висках пульсирует кровь.
  Много позже он убеждал себя, что двигал им не страх за свою жизнь, а только необходимость. Что сделать ничего уже было нельзя, и он бы неминуемо погиб, если бы бросился на помощь. Что думал в тот момент только о том, как бы сохранить себя, чтобы еще раз ее увидеть, как бы глупо это не звучало.
  Только вот, вспоминая те слова, которые сказал ей перед боем, он до сих пор не мог отделаться от чувства стыда, раз от разу прокручивавшего в памяти тот день.
  К счастью, вопреки тому, что бандерия была обращена в бегство, для чародеев все кончилось благополучно. Не желая терять столь ценных союзников, и будто предвидя, что иррегулярная конница может не справиться со своими задачами, хитрый лис Эрдейи загодя оставил прикрытие в виде гусар, храбро бросившихся навстречу друджам. В жестоком бою с тяжелой кавалерией их небольшой отряд понес потери, но все же смог задержать кирасир до того момента, как к холму подтянулись подкрепления, доделавшие работу, которую не смогли осилить бетьяры Одноглазого Лукаса.
  После она ни разу не заводила речи об обстоятельствах боя, а он так и не набрался мужества обсудить это. В отношении Тильди как будто ничего не поменялось, правда виделись они с тех пор редко - люди долго преследовали разбитых друджей, да и потом у колдунов было полно работы. Затем был мучительный переход до Мойхова, где они и расстались. Раны в конце концов зажили, но ожидание, растянувшееся на годы, невысказанная горечь от осознания собственного малодушия и отчаянье основательно подточили его. Карой уже не помнил себя прежним.
  Ночь тянулась долго. Карой множество раз просыпался и снова забывался, окончательно измучившись, от мыслей и сучков, прежде чем небо начало потихоньку сереть.
  В лагере между тем все шло обычным порядком. Первым встрепенулся Азур, сменивший Гезу на посту. Выбравшись из-под одеяла, он раздул костер, принес воды с ручья и принялся кашеварить.
  К тому времени, как еда была готова, ребята еще только продирали глаза, отвечая проклятиями и стоном на его бодрые насмешки и несильные, но назойливые тычки остро заточенным прутиком, который он нарочно для этого вырезал.
  Несмотря на героическое сопротивление отряд в конце концов был приведен в вертикальное положение и, продолжая ворчать, взялся за ложки.
  Когда завтрак был съеден, предложили разыграть, кто пойдет мыть котел, но Азур отказался, назначив Стефано, к всеобщему согласию и удовлетворению. Тот немного повозмущался, но, в конце концов схватил котел и понес его к ручью, обозвав всех мошенниками. Наконец они собрались, влезли в седла и отправились в сторону ручья, как и было оговорено ранее.
  Поляна опустела. Листва сверкала на солнце. В траве застрекотал кузнечик. На истоптанной земле белела яичная скорлупа. Прожужжал, направляясь по своим делам крупный шмель, вихлявшийся в полете, словно пьяный. С ветки на землю спорхнула трясогузка, принявшаяся деловито бегать вокруг костра, семеня мелкими лапками и время от времени что-то поклевывая. Ее спугнул налетевший порыв ветра, раскачавший кроны берез. Где-то неподалеку хрипло и дурно запел грач.
  Карой, устало моргал сухими глазами и раздумывал о том, что пора бы бросить свою утомительную затею. Вокруг не происходило ничего особенного. Ныла спина, саднили натертые локти и колени.
  Чем больше проходило времени, тем больше он ерзал, убеждаясь в беспочвенности своих тревог и бесполезности затеи.
  Рассудив, что, если сейчас он не отправится в путь, отряд уедет далеко догонять его придется долго, он стал ворочаться, потихоньку вылезая из своего убежища.
  В этот момент на противоположном склоне ложка, среди деревьев шевельнулась трава. Карой поймал это движение краем глаза и застыл, глядя в ту точку и думая, не показалось ли ему спросонья.
  Из травы медленно поднялась фигура, и замерла, прижавшись к стволу дерева. Карой ощутил, как гулко и часто забилось сердце от осознания того, что бы произошло, реши он вылезти из своего убежища несколькими секундами ранее. Он механически облизал губы.
  Убедившись, что никого вокруг нет, наблюдатель спустился на поляну, двигаясь умело и почти бесшумно. В руках он держал однозарядный карабин, из-за плеча выглядывал эфес сабли, для удобства перевешенной за спину. Еще раз оглядевшись, он помочился у дерева и потянулся, разминая затекшую спину и зевая. Из-под бесформенной накидки, в которую он был облачен, виднелись ноги в сапогах с высокими голенищами. Не приходилось сомневаться, кем он был.
  Карой оглядел склон за ним, но не обнаружил никакого намека на то, что у наблюдателя есть спутник.
  Гусар между тем стал бродить по поляне, внимательно изучая оставшиеся следы. Он спустился к ручью, затем вернулся обратно, и вытащенным из сапога ножом сделал зарубку на дереве напротив того направления, в котором ушел отряд. Закончив дела, он повернул к дороге и стал подниматься по склону, уходя с поляны.
  Когда затылок его пропал за бровкой, Карой задумался, как поступить дальше. Он не сомневался, что гусар просто отошел за лошадью и вскоре вернется. По-другому и быть не могло - не пешком же он собрался преследовать людей Азура?
  Хвост необходимо было сбросить во чтобы то не стало. Гусары могли полностью расстроить их планы, настигнув их после убийства зверя и присвоив добычу себе, на правах сильного.
  Самым простым и верным решением было пристрелить разведчика. С такого расстояния для Кароя он был плевой целью.
  Если разобраться, рассуждал он, это убийство будет милосердным, так как предотвратит гораздо большую резню в будущем. Один лишь отблеск заманчивых граней Стеклянного Замка был способен свети с ума самого рассудительного скептика. Азур же, бредивший Замком и почитавший его своей добычей, словно ставший на след зверя гончий пес, способен был проливать ради него реки крови и насмерть биться с любым противником, посмевшим заступить ему дорогу.
  Кароя тоже сложно было назвать человеколюбивым. Для того, чтобы спустить крючок ему обычно не требовалось веских поводов.
  Но сейчас враг был от него слишком близко. Карой видел его во плоти и не мог уже воспринимать гусара просто как безликую цель, которую метким выстрелом можно было сделать еще и безголовой.
  - Ладно, - проворчал он, торопливо выбираясь из засидки, - Тильди вы тогда спасли ценой собственных шкур, а значит некоторая часть из вас не так уж и плоха, даже если бросилась на острозубых только по приказу. Думаю, что не будет большого зла, если я решу проблему по-свойски.
  Он быстро спустился к ручью и притаился в густоте подлеска. В этот раз он не тратил на маскировку много времени, рассчитывая, что в лесном полумраке будет достаточно незаметен.
  Всадник вскоре показался на тропе, верхом на лошади. Накидки на нем теперь не было, открывая великолепие гусарского мундира, которое несколько портили зеленевшие на коленях следы от травы. Сабля вновь заняла место на поясе.
  Дождавшись, пока гусар приблизится к месту засады, Карой вышел из-за дерева со словами:
  - Кошелек или...
  Договорить он не успел, потому что гусар, охнув, вскинул дробовик. Грохнул выстрел и рой картечи, злобно прожужжав над макушкой Кароя, изрешетил листву за его спиной, с громким стуком впившись в древесный ствол.
  - ...Жизнь, сука ты нервный! - выругался он, стреляя в ответ.
  Два выстрела прозвучали почти слитно. Еще одну пулю послал под ноги коня, заставив того осадить и подняться на дыбы.
  Гусар, успевший наполовину вытащить саблю из ножен, застыл, напряженно глядя в дымящееся дуло оружия. Он не мог видеть, куда попали пули, но явственно почувствовал, как они пробили сукно шапки и сообразил, что это не было следствием случайного промаха.
  - Следующую влеплю тебе прямо в лоб, - предупредил Карой сердито, - хотя сперва могу, ради смеха, срезать уши твоей кляче. Так что бросай оружие и живо слазь на землю. Считаю до трех!
  Гусар, видимо понимая, что шутки кончились, бросил саблю и выпрыгнул из седла.
  - Хорошо стреляешь, - сказал он, разглядывая свою шапку. Пули легли практически в одну точку, оставив широкую дырку, на палец выше кокарды.
  - Много тренируюсь, - соврал Карой, - не болтай и привязывай повод к тому дереву. Потом ложись на землю. Теперь ты пленный, поздравляю!
  Гусар злобно зыркнул на него, но приказание исполнил.
  Держа карабин одной рукой, Карой вытащил у него из-за голенища короткий нож, затем быстро связал руки за спиной пленника. Тот было дернулся, но затих, получив прикладом между лопаток. Карой заставил его подняться и с помощью оставшейся веревки крепко привязал к дереву. Только после этого он позволил себе облегченно выдохнуть и утереть со лба выступивший пот.
  Идиот, выругался он, глядя на свои трясущиеся руки, вечно у тебя все с каким-то вывертом!
  - Хоть бы к воде поближе сделал, изверг, - посетовал гусар, - двух дней не пройдет, как я здесь окочурусь! Еще и муравьи бегают.
  - Не ной, - ответил Карой твердо, - шанс у тебя был, и ты бы им воспользовался, когда бы не был так возмутительно рукожоп. Да и чего тебе переживать, ты же так старался, делая зарубки. Слепой не заблудится, не то что ваш капитан. Правда, на твоем месте я бы не стал сильно радоваться, когда он тебя найдет. Кстати, зачем он нас преследует?
  - Не скажу, - огрызнулся гусар.
  - Поздновато ты про мужество вспомнил, - махнул рукой Карой, - можешь не говорить, мне и так все ясно. Хотите чужими руками жар загрести, а потом представить это как свою победу. Только не на тех напали. Зверь наш будет!
  - Да нужен нам этот зверь, - огрызнулся гусар, - можешь себе оставить, вместе с блохами! Нас сюда послали, чтобы Ороша из гвардейских капитанов спихнуть.
  - Ну что же, - сказал Карой, влезая в седло, - теперь ему туда точно не вернуться. Может, оно и к лучшему.
  Скакун встрепенулся, почуяв чужого, но дал забраться в седло.
  - Благодарю за коника, - глумливо поблагодарил он гусара.
  - Пользуйся, пока можешь, - пообещал тот и плюнул в его сторону, - скоро встретимся!
  - Экономь жидкость, а то и вправду помрешь раньше, чем это произойдет, - засмеялся Карой, трогаясь в путь.
  Его конь действительно ждал его в овраге, мирно пощипывая травку.
  Вскоре нашелся и отряд. Карой едва не проехал мимо, когда его окликнули из кустов.
  Его появление ребята встретили радостным оживлением, разве что Маттиаш нахмурился, не желая скрывать, что произошедшее ему не по нутру.
  - Разбирайте, кому что надо, - щедро распорядился Карой трофеями.
  Дробовик достался Винцу.
  - Чур седло мне, - произнес Фери, - а то мое старое и ободранное.
  - Вальтрап и седло лучше где-нибудь закопать, - мрачно произнес Маттиаш, указывая на герцогский вензель, вышитый на ткани, - да и сама лошадь под клеймом. На твоем месте, Карой, я бы сбыл ее при первой возможности.
  - Это да, - подзадорил Стефано, - наверняка гусары будут искать тебя днем и ночью, а когда найдут, будут предельно суровы. Кровь пролилась.
  - Угу, - кивнул Карой, решив пока не распространяться о том, что хозяин лошади жив-здоров, - конями разорвут, или чего похуже.
  - Брось пугать, Стеф, - сказал Нестор, который вертелся вокруг новой лошади Кароя, с живым любопытством разглядывая лоснящиеся бока, - мало ли бетьяр по округе шарахается. Кто к нам подкопается? Мы же не крестьяне, в конце концов, у которых такой красавец будет выделяться среди их запаленных кляч. Клеймо можно замазать, или подправить хитрым образом. Хотя, возможно, что Матти и прав, коняку проще сбыть. Все равно для Карчи он слишком хорош.
  - Это еще почему? - спросил Карой.
  - Ну, конь-то породистый, - ответил Нестор, - глянь, какой тонконогий, да высокий. Это тебе не степная лошадка, которая может одной пылью питаться. Такой добрый конь особого обращения требует. Слушай, Карчи, может быть продашь его мне? Деньги хорошие дам.
  Он вытащил кошель и подбросил его на ладони, глухо звякнув металлом.
  - Не надо мне твоих грошей, - отмахнулся Карой, гладя по холке прекрасного пегого коня, - себе оставлю.
  Конь еще дичился новой обстановке, опасливо косясь на незнакомцев круглым глазом, но рваться не пытался.
  - Да зачем он тебе вообще? - не унимался Нестор, - с ним же мороки куча будет. Все равно его через неделю уморишь, либо копыта собьешь. Продай пока не поздно. За хромую лошадь я такую цену уже не назначу.
  - Мой конь, мои проблемы. Ножик, вон, забирай. Губы обкорнаешь, чтобы по пузу не хлопали.
  - Ну и черт с тобой, - вздохнул Нестор, пряча кошель, - смотри только, не покалечь его. Кочек впереди еще порядочно будет.
  
  Разъезженная телегами широкая дорога, на которую они свернули после очередной развилки, долго вела их узким ущельем, забирая в сторону от основного направления. Когда из-за деревьев показались крыши строений, привставший в стременах Геза, сложив руки козырьком, чтобы защититься от солнца, проворчал, вглядываясь:
  - Опять мы сами себя обхитрили. Это смолокурня какая-то.
  Они въехали на вытоптанную площадку, окруженную бревенчатыми амбарами и навесами. Дальше дороги не было. За строениями сплошной стеной колыхался лес.
  Азур хотел было поворачивать, но его удержал Нестор.
  - Интересный пакгауз, - сказал он, - чую, неспроста он заперт. Проверить бы.
  - Не отвяжешься ведь, - поморщился Азур, - проверяй, только недолго.
  - Да я в момент, - воскликнул Нестор с воодушевлением, направляя коня к длинному амбару.
  На ходу выпрыгнув из седла, конокрад решительно подбежал к воротам с небольшим ломиком.
  Сбив висячий замок, он прошмыгнул внутрь амбара.
  - Вот же неугомонный хламовщик, - ухмыльнулся Нимей, глядя в темный проем приотворенных ворот, откуда раздались новые удары железа по железу.
  - Трудно выбить банду наемников из укрепления, - сказал Маттиаш, - но вытравить наемника из человека невозможно вовсе.
  - Так ты ведь тоже наемник!
  - И проклинаю тот день, когда им стал.
  - Глядите-ка, чего нарыл, - довольно произнес конокрад, спустя короткое время выходя из амбара взмокшим, но довольным, держа в руках большую бутыль, наполненную ярко-желтой жидкостью.
  - Это можно пить? - спросил Нимей усмехаясь.
  - Только если тебе жить надоело, - поморщился Маттиаш, - Это ведь терпентинное масло?
  - Угадал, - ответил сияющий Нестор, ставя бутылку у ног, - а еще деготь и красная смола в бочках. Там этого добра целые полки. Видно, не успели все вывезти и бросили.
  Нестор стащил с головы шапку, утерев мокрый лоб рукавом.
  Улыбка его угасла, когда он оглядел пустой двор.
  - Эх, пару возов бы сюда, - пожаловался он, вздыхая, - Хороший товар, ходкий, если скопом сдавать.
  - И горит отлично, - сказал Азур, разворачивая скакуна, - спички дать?
  Проплутав еще несколько часов по ущельям, они смогли выбраться на проселочную дорогу, которая вывела их к деревне.
  - Всё! - злобно зыркая, решил ватажник, - Хрена лысого мы тут проедем незаметно, так что в жопу эти игры в следопытов. Скачем до села, и добываем местного. Хрен я поверю, что отсюда все сбежали.
  Он тронул поводья и устремился вдоль дороги, рассекавшей зеленевшую ниву, зыбко колыхавшуюся под ветром.
  Они ехали по главной улице, мимо пронизанных солнцем крон, из-за которых сияли штукатуренные стены жилищ.
  Мародерство, о котором так беспокоился лейтенант, если и имело здесь место, не достигло еще каких-то видимых масштабов. В свежей побелке и яблоневом цвету деревня смотрелась нарядившейся к празднику. На бегство указывали разве что некоторые подворья, наспех заколоченные досками.
   Ветер срывал цвет с деревьев, швыряя его в лица и вихрями кружа вдоль улицы, чтобы потом, наигравшись, нещадно бросить в раскаленную пыль. Копыта глухо стучали по дороге, негромким эхом отражаясь от заборов.
  - Жаль, что нет времени на грабеж, - снова начал вздыхать Нестор, вытянув голову, чтобы заглянуть за забор, - думается мне, что в этих славных домишках найдется немало вещей, которые бы нам пригодились.
  Ему никто не ответил. Непривычная тишина и ожидание опасности здорово действовали на нервы. И без того молчаливые ватажники притихли еще больше, подозрительно косясь по сторонам, словно не веря, что деревня могла опустеть до конца и ее обитатели не наблюдали сейчас за ними, притаившись у окон.
  С соседней улицы раздался условный свист Винца, которого Азур на всякий случай выслал вперед.
  Выехав из-за угла, они увидели, как бетьяр машет им стволом карабина, указывая на человека, притертого лошадью к забору.
  Подъехав поближе Карой увидел, что это был сутуловатый старик в покрытых пылью сапогах и добротном, хоть и сильно потертом охотничьем пиджаке, какие часто носили обитатели гор.
  Заметив, сколько к нему скачет народу, мужик стянул с головы картуз с порыжевшим околышем и вытер мокрый лоб рукавом. На ремне через плечо у него бесполезно висела двуствольная лупара, которую он так и не отважился взять в руки, чтобы хоть как-то дерзнуть обозначить свою независимость.
  - Здорово, старче, - поприветствовал Азур, - чего один гуляешь? Зверя не боишься?
  - Опасаюсь, - ответил старик немного более уверенно, видимо поняв, что лиховато выглядевшие путники имеют другие намерения помимо грабежа, - Целыми днями дома сижу. Только вот чай весь вышел, что невмоготу стало, а лавка, как назло, на дальнем конце села.
  - Хо, -воскликнул Винц, кровожадно улыбаясь, объезжая его по кругу и едва не задевая старика сапогом, - да ты мародер, в бога тебя и в душу!
  Старик снова побледнел, попытавшись сглотнуть комок в горле.
  - Вовсе нет, - быстро ответил он, поднимая зажатый в руке узелок, - я честный человек! Деньги оставляю, и расписку, сколько чего взял! Хотите покажу?!
  - Давай-давай, - расхохотался на это Винц, - заодно покажи, где у вас тут лавка. Я тогда такую расписку напишу - в любом банке примут!
  Старик открыл рот опасливо глядя на лица ухмылявшихся бетьяр, свалившихся на него внезапным сонмом адских чудовищ.
  - В обморок бы не упал, - презрительно бросил Нимей, отворачиваясь со скучающим видом.
  - Не бойся, отец, - наконец, сжалился над ним Азур, видя, что его ватажники, продолжая забавляться его страхом, уже стянули с него ружье и патронташ, - мы не ищейки и дела до твоей лавки нам нет никакого, хоть всю ее вынеси. А вот отдохнуть с дороги и выпить чаю я бы не отказался. Заодно объяснишь, как добраться до гор. Так что давай, веди нас в свою халупу!
  Сказано это было таким голосом, что старик не рискнул проверять, насколько сильно было благорасположение главного ватажника и побрел вдоль улицы, увлекая отряд за собой, шаркая сапогами, словно каторжник.
  Он привел их внушающему уважение забору с громадными дубовыми створками на толстенных столбах, за которым высился бревенчатый дом с настоящими стеклянными окнами в узорчатых наличниках и высокой черепичной крышей. Больше всего приковывала взгляд, однако, веранда дома, остекленная искрящимся на солнце витражом, выложенным из разноцветных, прозрачных кругляшей.
  - Мое почтение, старый, - присвистнув, удивленно произнес Винц, - это же сколько надо выпить, чтобы на всю эту красоту хватило! А как сияет все, аж глазам больно!
  Присмотревшись, Карой понял, что то, что сперва показалось ему кронглассами, было на самом деле оправленными в свинец бутылочными донышками разных форм и размеров.
  Ему в голову пришла догадка.
  - Все это было выпито до него, - сказал он Винцу, - цветное стекло сейчас только на старых свалках можно раскопать.
  Въехав на обширное подворье, они вылезли из седел, с удовольствием разминая ноги.
  - Молодой - на часах, - распорядился Азур, привязывая поводья.
  - Я вчера был, - возмутился Кайтан, которому хотелось поглядеть, что творится внутри такого богатого жилища.
  - Иди, сынок, - вмешался Маттиаш раньше, чем Азур успел открыть рот, чтобы объяснить, что он по поводу всего этого думает, - я подежурю. Под сенью ветвей, так сказать.
  Он кивнул на тоненькие, едва принявшиеся деревца, посаженные с уличной стороны двора, робко белевшие цветочками и сел на ступеньки крыльца, достав кисет и трубку.
  Любопытству Кайтана, однако, не суждено было получить свою пищу. Дождавшись, пока бетьяры привяжут лошадей, старик повел их мимо крыльца дома, на дверях которого висел замок, в сторону длинной и приземистой избы.
  Они вошли в опрятное, но совершенно простое помещение со скудной обстановкой, большую часть длины которого занимал стол, окруженный рядами отполированных от долгого сидения дубовых лавок. Вдоль беленых стен были прибиты полки с простой глиняной посудой. В дальнем конце располагалась отделенная перегородкой кухня с разобранной печью без плиты и котлов. Больше ничего интересного здесь не было.
  - Да и похер, - утешая разочарованного Кайтана, сказал Геза, падая на лавку спиной и с удовольствием вытягивая уставшие ноги, - не про нас эти палаты.
  Винц и Фери остались на улице, взявшись помогать старику растапливать здоровенный самовар, попутно доводя до белого каления хозяина своими шуточками.
  Карой сел на лавку, уткнувшись разгоряченным лбом в прохладную поверхность стола и закрыл глаза, моментально провалившись в дрему.
  Он пришел в себя только когда кипящий и роняющий искры самовар был занесен и с натугой взгроможден на стол.
  Старик развернул сверток с чаем, достал чайный молоток и принялся за дело.
  Разлохматив твердые корни на волокна, он запихал их в запарник, залил его кипятком и пристроил на конфорку самовара, исходившую жаром.
  Нестор подмигнул Азуру, задорно кивнув на старика, видно в расчете добыть дармовой харч, но тот покачал головой. Вздохнув, прижимистый конокрад развязал походный мешок. Его примеру последовали остальные, выкладывая на стол походную снедь.
  Карой отхлебнул кроваво-красного отвара чувствуя, как от него слегка немеют язык и небо. На границе взгляда забегали мельчайшие искорки, вскоре пропавшие.
  - Большая усадьба, - сказал Азур, - и красивая. Правда, на мой вкус, скорее крестьянская, чем господская. Что, хозяин не из благородных островитян?
  - Да, он здешний, - ответил старик, улыбаясь, - из коренных будет. Поднялся, хоть и незнатного рода.
  - И как за ним живется, - спросил Геза, - небось несладко?
  - Да ничего, - пожал плечами старик, - С дворовыми суров, но справедлив. Чужого не заедает, но за свое держится. Мужицкую долю знает и больше положенного взять не стремится, хоть мужички премного беспокойств нам доставляют: то луга потравят, то хозяйский лес утащить норовят.
  - Так это самое милое для мужика дело. Не зевай, как говорится. Зверь-то часто наведывается?
  - Нет, упаси боги, - ответил старик, - да я из дома-то лишний раз носа не показываю. И не заходил он сюда.
  - Может, ночью приходил, пока ты спал? - продолжал допытывать Геза.
  - Не думаю, - покачал головой старик, - примета есть верная. Мужики говорили, что волки зверя боятся и если он в округе бродит, то не суются близко. А тут, как народишко бежал, серые до того распоясались, что уже чуть ли не под самыми окнами воют.
  - Что нам твои волки, - вздохнул Геза, махнув на него рукой, - кто его вообще своими глазами видел? Все только со слов и знают.
  - На той неделе, - возразил старик, - через село проезжала ватага здешних мужиков. Уж не знаю, что их на такую дерзость сподвигло, думаю, что про награду услыхали. Ну, зарядили они дробовики жеребьями, да сели на него в засидку.
  - И как, - хмуро спросил Геза, - плохо дело кончилось?
  - Да нет, - улыбнулся старик, - не дошло, слава господу, до серьезных дел. Как услышали его вой посреди ночи, так и дали деру, не стирая порток. Охотнички.
  Его сухой смех отразился эхом от стен и вскоре увял, не поддержанный никем из непрошенных гостей, занятых едой.
  - Самому то не страшно? - спросил Азур, - все-таки один здесь живешь. Или не один?
  - Один-один, - торопливо вздохнул старик, - все прочие слиняли, как только узнали, что Зверь соседнее село разорил. Ну, а что поделаешь, добро ведь сторожить кому-то надо. Народишко у нас ушлый - все тащат, что к полу не прибито.
  - И этим кем-то вызвался ты, - произнес Геза, презрительно хмыкнув с набитым ртом, - барин дал стрекача, даже не озаботившись жратвы достаточно оставить, чтобы ты не таскался в лавку за хрючевом, а ты его добро стережешь, словно верный пес. Похвально, нечего сказать.
  Допив чай в три глотка, он отодвинул тарелку и достал кисет, поочередно поднеся себе табаку под каждую ноздрю, будто стремясь изрядной порцией занюхать свое возмущение.
  От порошка белобрысое лицо его моментально покраснело, глаза налились кровью. Геза сморщился, хватил ртом воздух и принялся громогласно чихать.
  - ...Да не в харче дело, - лепетал мужик, - всего у меня вдоволь, кроме чая...
  Справившись с последним чихом Геза грохнул по столу ладонью так, что подскочили кружки. Мужик осекся, напряженно глядя на него.
  - Ох... сука..., - выдохнул бетьяр, внутренней стороной запястий вытирая обильно выступившие слезы, - Славно пробирает, вредная трава зелена! Закинешь?
  Он бросил кисет перед стариком. Из неплотно затянутого горла вырвалась серая струйка табачной пыли.
  - Нет, благодарю, - ответил тот, - табаку не употребляю.
  - Ну и дурак! - продудел Геза, массируя свербевший нос, - волки к тебе, думаешь, почему приходят, а?
  - Почему?...
  - Все оттого, дурачина, что чуют они твой след, тянущийся от лавки. Также, примерно, как почует его и наш общий зубастый дружище, когда проголодается, и пожалует к твоему порогу. Так что удачи, старый мерин. Тяни свой чаек дальше!
  - Я... не разбираюсь, - пробормотал старик, глядя в кружку с остывающим чаем, - я ведь не охотник...
  - Это, кстати, да, - Геза шмыгнул носом и уставился на него, задумчиво теребя курчавую бороду, - и не приказчик, как видно по тебе. А кто ты тогда? Может конюх?
  - Не похож! - обидно рассмеялся Нестор, - такого конюхом взять - по миру пойти!
  - Каков, в таком случае, твой род занятий?
  Простой вопрос, однако, заставил старика надолго замолчать
  - Немного того, немного этого..., - проблеял старик, беспомощно косясь в сторону Фери, который нимало не смущаясь, острым ножом вырезал треугольнички из кромки стола, - здесь, на селе не так строго, как в городе. Не обязательно называться дворником, чтобы двор мести. Работы много. Когда управляющему с книгами помогаю, когда на складе учет веду.
  - Ага, на все руки мастер, - сказал Геза, - принеси-подай, козу подержи. Дай тогда угадаю. В те дни, когда ты не занят пересчитыванием бочек с огурцами, ты смотришь, чтобы холуи шибче двигались, да никто в кладовую ненароком не залез. За людьми следишь, правильно?
  - Не то, чтобы слежу...
  - Довольно мямлить, - не унимался Геза, - тут либо слежу, либо не слежу. Скотник смотрит за телятами, кухарка глядит, чтобы щи не сбежали. А ты кого пасешь?
  - Да никого, - вяло запротестовал старик, - просто скучно будет вам слушать про мою жизнь.
  - Да нахер мне твоя жизнь? - злобно рассмеялся бетьяр, - просто надо всегда знать, с кем ты говоришь. Не должно быть неясности. Верно, парни?
  - Истинно так! - отозвался из дальнего угла Фери, выпустив в потолок длинный хвост дыма из трубки. Он сидел, вытянув ноги вдоль лавки и с любопытством наблюдал за разыгравшейся сценой, припивая красный настой.
  - Вот видишь, - сказал Геза - например я сразу тебе могу рассказать, без утайки, кто я таков есть: звать меня Геза, родом я из Свислочи что в Восточной Данубии. Нет у тебя там сродственников, кстати? Ну и хорошо. Родители мои были честные пахари, да и сам я веселый и добрый парень. Люблю баб, танцы и вино. Не люблю ищеек и разных мутных пидорасов... все как на ладони. Кстати, а ты, часом, не мутный пидорас?
  Старик сглотнул комок в горле и помотал головой, глядя на него овечьими глазами.
  - Чего буркала выкатил? - спросил Геза, улыбнувшись, - затруднения? Ты ведь дядькой был в этой усадьбе? Говори уже прямо, не запирайся.
  - Ну... был, - сдавленным голосом признал старик, моргая, словно в ожидании удара.
  Геза вздохнул и улыбнулся как бы виновато, пожав плечами.
  - Вот, сразу бы так, - сказал он спокойным голосом, - и не нужно было смущаться. Теперь я вижу, что передо мной сидит достойный человек, а не какой-то обосранец из-за печного пристенка.
  Карой усмехнулся, подумав, что быть надзирателем в усадьбе - вряд ли самая достойная работа.
  Интерес Гезы угас также внезапно, как и появился, и чай они допивали в относительной тишине, к вящей радости старика, получившего передышку.
  Вскоре обед был закончен и не имея никаких других причин для задержки (кроме послеобеденного сна, но тут Азур был суров и непреклонен) они продолжили путь.
  - Эвона какой, - выходя на улицу пробормотал Нестор, указывая вверх, - красивый, как бычий хер...
  Он неприязненно сплюнул на дорогу и тронул лошадь, сосредоточенно глядя на дорогу.
  Карой поднял глаза и узрел парившее далеко вверху лентообразное, прозрачное существо, распростершееся через все небо. Червь, или дракон, казался застывшим, но, присмотревшись, Карой увидел едва заметное движение колец его тела, напоминавшее безвольно оседавшие рыбьи кишки, брошенные в воду. Вокруг исполинской сомнамбулы роились во множестве какие-то вялые существа, но с такого расстояния он не мог рассмотреть, что они из себя представляли.
  Карой не очень уважал этот напиток, предпочитая топить собственных демонов в крепкой выпивке, но от завзятых чаевников слышал, что при длительном употреблении он вызывает необычные сны, в которых можно провидеть будущее.
  Он подумал, что старик, верно, пытался с его помощью успокоить страх, что при таком житье должен был неминуемо укорениться в его душе, заставляя вздрагивать от каждого шороха, доносившегося с улицы и постепенно сводя с ума.
  - Не этих ли тварей ты имел в виду, когда говорил об опасностях подъема на острова? - спросил он у Маттиаша, кивнув на паривших существ, таявших по мере того, как ослабевало недолгое действие чая.
  - В том числе, - ответил кавалерист, - выше тысячи метров от них нет спасу. От мелких мы еще отбивались, но все, что крупнее слона было мало чувствительно к нашему оружию.
  - Я слышал, - сказал Карой, - что столица друджей находится на парящем острове. Как острозубые умудряются жить там, если демоны нападают на всякого, кто проникнет в их владения?
  - Ха, мне самому было бы интересно это узнать. Говорят, ворон ворону глаз не выклюет.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Говорят, что Демонопад начался по вине друджей. Раз они якшаются с инфернальными сущностям, то, возможно, знают и как ужиться с ними.
  Уже на самой окраине деревни Геза вдруг хлопнул себя по лбу.
  - Братцы, - воскликнул он, - я у этого душного огниво забыл!
  - Ты чего, Геза? - удивился Азур, - ударился где-то или, может, чай тебе в голову дал? Всегда при памяти был, а тут...
  - Да я туда, и сразу обратно, - нетерпеливо произнес ватажник, - пулей, можно сказать.
  - Забывчивость в нашем деле сродни преступлению, - буркнул Азур, - выгоню я тебя, растяпу, к чертовой матери. Ну да вали быстрее, что с тебя взять!
  Он махнул рукой. Все-таки огниво не было такой мелочью, которую можно было позволить себе оставить без того, чтобы впоследствии, по закону подлости, его отсутствие не сыграло какой-нибудь злой шутки.
  - Туда и обратно, - Геза шутливо поклонился обществу и пустил коня вскачь.
  - Забывчивый, сука, - пробормотал вожак себе под нос, глядя ему в спину.
  Он и вправду догнал их довольно скоро, не успели они отъехать от деревни значительного расстояния.
  - Ну что, - участливо поинтересовался Азур, - нашел свое огниво?
  Он остановил лошадь, и как бы невзначай развернул ее поперек дороги, что его пришлось объезжать.
  - Ага, нашел, - довольно ответил ватажник, показав зажатый в кулаке кисет, - на лавке оставил, прикинь.
  - Молодой, а растеряха, - покачал головой ватажник, пристально глядя на него.
  - С кем не бывает, - ответил Геза, пожав плечами и невинно улыбнувшись в ответ, - один раз все ошибаются.
  - Так уж и один? - спросил Азур.
  Карой заметил, что несмотря на шутливый тон его разговора, взгляд вожака покрывался льдом с почти различимым хрустом. Поводья он отпустил и его лошадь, встав на пути у бетьяра, замедлила ход. Вынужден был остановиться и Геза.
  - И что, по-твоему, могло ускользнуть из моей памяти? - Улыбка окаменела на лице бойца.
  - Доля с добычи, например, - ответил Азур, - не знаю, как ты жил до того, как ты поехал с нами, но в моей бандерии объявляют обо всем, что удается нахабарить. Здесь не крысят.
  Улыбка ватажника превратилась в оскал. Он прищурил глаза, враждебно разглядывая вожака.
  - Я не понимаю твоих обвинений, Горелый, - ответил он, - выражайся, пожалуйста, яснее.
  - Куда еще яснее? - насмешливо сказал Азур, - я говорю о том имуществе, что ты снял с убитого старика, или же вынес из дому вместе, или вместо своего огнива. Что-то ведь соблазнило тебя, когда решался на душегубство?
  Геза зло рассмеялся на эти обвинения.
  - Ты в своем уме? - воскликнул он, ощеривая ряд ровных и белых зубов, - на что сдался мне этот облезлый козел?! Ну попугал старого черта немного, не более того. Для чего мне его убивать?
  Азур остался стоять, где стоял.
  - Как же ты неумело врешь, - сморщил губу Азур, - говоришь, что не мокрил, а сам даже не удосужился кровь нормально стереть с сапог. Хоть бы товарищей постеснялся, порчак несчастный.
  - Что..., - удивился Геза, оглядывая полы своего архалука, - да нет здесь никакой крови...
  Он осекся, поймав ехидный взгляд Азура, который пристально глядел на него глазами старой змеи.
  На лице его проявилась досада.
  - Хер от тебя чего утаишь, да? - мрачно произнес Геза, - ладно, признаю-признаю, зарубил я его. Но ничего с этой собаки не взял, клянусь! О падаль не помоюсь.
  - На хер ты тогда это сделал?
  - А почем тебя это волнует? Ну грохнул и грохнул. Дедушка он твой, что ли?
  - Мой дед таких, как ты, на завтрак ел, - бросил Азур, - время шуток кончилось, Геза. Объясняйся давай.
  - Нет, ну вы видели? - возмущенно ответил Геза, обращаясь к бандерии.
  Ответом ему было молчание и угрюмые взгляды.
  - Видели, старина, - ответил за всех Маттиаш, - и мне вот, лично, это совсем не нравится. Странно себя ведешь.
  - Да чтоб вас! - выругался Геза, - зырят тут еще, словно целки. Что, ни разу руки в крови не пачкали, лицемеры херовы? Ну должок у меня один остался, еще с детства, вот и накатило! Довольны?
  - Просто накатило? - фыркнул Азур, - а если на тебя в следующий раз накатит кому-нибудь из нас во сне глотку перехватить, что тогда?
  - Не накатит, - ответил Геза мрачно, - тут другой случай. Ладно, дожали. Расскажу, только долго слушать придется, потому что начну издалека... слушай, Горелый, может тронемся уже? Мне лошадь ничуть не мешает говорить, правда.
  - Батя мой из крестьян был, как ты, Азур, прекрасно знаешь, - начал он, выдохнув и успокоившись, - клин ему достался худой, но держался он за него цепко, в ожидании передела, когда бы нас с братцем учли, и выделили бы землицы сообразно количеству ртов в семье. Своего хлеба от урожая до урожая не хватало, и он постоянно работал. Весной и летом в поле, осенью уходил колымить с грабаркой, так что худо-бедно, но хозяйство тянул. Через батины заработки, думаю, могли бы мы жить и побогаче, вот только он временами любил заложить за воротник, через что лишнего у нас в дому не задерживалось. Но да я его не виню. Мужицкая доля беспросветна и без этого дела там в дугу согнешься, особенно имея столь же беспокойный ум, как у него. Сам я такой же. Так что жили мы плоховато, но не слишком чтобы хуже остальных. Вот только батя одним зимним днем возьми, да и помри на одной лесной делянке. Уж не знаю, загрызли его волки пьяного, или добрали, когда он сам свалился рядом с елками, которые рубил. Никто теперь не узнает. Не хер было, дураку, в одиночку ездить.
  Жил еще в нашей деревне один дядя, из крепких хозяев. Богаче барина был, только богатство свое нажил не работой, а мутками. Тому мешок зерна в долг даст, этому пудик муки до нови подкинет. Никому не откажет, только обратно исполу возьмет. Трудом, скотом, хламом всяким тоже брал, не брезговал. Понятно, что условия грабительские, только что ты будешь делать, если нужда чуть ли не каждую весну за сраку берет? Так постепенно и опутал всю деревню так, что всякий ему или должен был, или при деле у него состоял. Более всего же охоч был до земли. Собирал ее по кусочку, словно иная баба лоскутное одеяло, а после сдавал тем, кто победнее.
  И так получилось, что батян ему торчал постоянно, потому что куда не сунься, отовсюду его рыло свиное торчит. Что в лавке, что в кабаке, что на мельнице. Вот и обдирал он таких дураков, как липку. Пока батя жив был, он эти долги как-то сводил, но едва его в мерзлую землю положили, пришел к нам недобрый человек и все недоимки предъявил. Весной, сука, когда последнее зернышко рассчитываешь, чтобы на сев хватило.
  В общем, свели у нас тогда со двора единственную лошадь и коровенку, несмотря на материны мольбы. Да мы бы по родственникам собрали, только времени этот козел не дал. Думаю, с умыслом это было сделано - не у всякой семьи своя лошаденка была, и батя ее по временам самым проверенным одалживал, чем портил масть нашему богатеюшке. Мать помыкалась до лета, только без толку все - хули там навоюешь без лошади. Не вспахать, ни заборонить толком, поэтому путь-дорожка ее, да и наша тоже, была с того времени вполне определена. Пошла батрачкой к этому самому хмырю.
  Геза прервался, свернув горлышко своей фляги и плеснув из нее прямо на дорогу, а после глотнул сам.
  - Не буду утомлять подробностями, как мы там жили, - продолжил он, откашлявшись, - скажу только, что матушку через два года доконала сухотка. Болела долго, целую зиму, превратившись в обтянутый кожей, бормочущий скелет. Работать сама она не могла, а наш хозяин не помог ей и хлебной коркой, так что нам с братом приходилось ее кормить, отщипывая от собственных скудных дачек. Под конец мы измучились настолько, что хотели лишь, чтобы она побыстрее умерла. До сих пор ненавижу себя за это.
  Он замолчал, еще раз приложившись к фляге.
  - Ну, печально, никто не спорит, - сказал Нимей, до этого молчавший, - но за этот дом мы ведь ничего не знаем. Может быть, тут хороший хозяин жил?
  - Да хоть золотом крытый, - сказал Геза презрительно, - но, если ты деньги и зерно в рост даешь, все равно озлобишься, потому как скоро станешь из мужиков свои недоимки выколачивать. По-другому этот воз не вывезти, потому что мужик хитер и будет до последнего вымаливать отсрочку, чтобы оставить тебя в дураках. И обращаться к тебе будут в основном бедняки, а значит, что и вытрясать ты с них будешь последнее. Вернее, не последнее - давать мужику возможность вернуть все сполна, значит никогда его больше не увидеть. Гораздо лучше из раза в раз откусывать от него по частям так, чтобы он не расплатился с тобой до конца жизни, работая на то, чтобы покрыть проценты. А долг его бы потом перешел к детям и так далее, потому что мужик совестлив и долг для него, это святое. Разумеется, что любить тебя от этого будут только сильнее. Вот скажи, например, почему твой хороший хозяин так поставил свой дом? Ведь большому особняку место на просторе, на околице, а этот нарочно вклинился в самую тесноту между избами.
  - Да откуда мне знать, - пожал плечами Нимей.
  - Сделано это было для того, - ответил Геза, - чтобы, если кто из обиженных им должников его подпалить вздумает, огонь перекинулся бы и на соседей. Скотный двор видели? И птичник. А для двуногой твари, которая за всем этим добром следит жилье где? А трубу вторую видел, которая из подпола идет? Ручаюсь, что там людская на два десятка дворовых с клопами. Может и рабы найдутся. Говорят, что по нынешним временам это модно.
  - Я чего-то не смекаю, - произнес Винц с сомнением, - а причем тут старый хрен, которого ты убил?
  - При том, что богатей не сам долги выколачивает, а нанимает для этого свору холуев. Тех, кто за плату и сладкое житье готов в глотку своим односельчанам вцепиться.
  - Да этого сморщенного, - рассмеялся Винц, - соплей перешибить можно. Его не то что выколачивать - к колодезю за водой посылать боязно, ибо спину сломает!
  - Все всегда одинаково, - вздохнул Геза, - если есть подвал, значит нужен и человечек, который будет следить, чтобы девка не заспалась за ночной работой, или мальчишки не начали баловать вместо дела. Не сам же хозяин будет этим заниматься, верно? Тут и клопы кусают, и вшей, ненароком, в чистую горницу принесешь. Что это за господинчик, у которого вши? Работа эта подлая, даже для холуев, и ставят на нее обычно самого шелудивого и никчемного из дворни. Податься ему все равно некуда, вот он и служит за страх и веру, порой лютуя как чистый мартихор!
  - Ну, убил ты его, - холодно заметил Маттиаш, до этого молчавший, - но ведь от этого ничего не изменится. Вернется хозяин, спишет его на небоевые и поставит над холопами нового мантикора.
  - Мне много не надо - если хоть один забитый мальчонка ухмыльнется, узнав, что его мучителю выпустили кишки, то я буду вполне доволен.
  - Убивая без веской причины, мы становимся зверьми. Ненависть разрушает.
  - Значит, - ухмыльнулся Геза, - либо я давно разрушен, либо то, благородный Матти, что ты вещаешь, просто чушь, которую сильные вешают на уши слабым, чтобы те не смели поднять глаз. Я чувствую себя прекрасно и, если мне попадется еще один такой червяк, раздавлю его не задумываясь.
  Маттиаш не ответил на это, лишь покачав головой и устремил взгляд вперед.
  - Охо-хо, - вздохнул Азур, - и собрал же я компашку, один другого хлеще. Черт с тобой, Геза. Хочешь резать за былые обиды режь, только о деле не забывай.
  Они ехали несколько часов в направлении, указанном стариком. Поля сменились лугом с невысокой, сочной травой в которой пылали оранжевые огоньки купальниц. Среди травяного моря торчали редкие островки елей с хвоей, казавшейся черной на фоне яркой зелени.
  От одного из них отделилось несколько сутулых силуэтов, лениво затрусивших в сторону.
  - Совсем распоясались, ты погляди-ка, - присвистнул Винц, - вот я вас!
  Он вскинул ружье, делая вид, что прицеливается. Волчья стая занервничала, увидев человека с ружьем, но отбежала недалеко, колыхаясь в тени сосен, и глядя на людей нетерпеливыми желтыми глазами.
  Пушистые ветки раскачал налетевший порыв ветра, заставивший ехавшего впереди Азура поперхнуться.
  - Блядь, - выругался ватажник, - какие овчарки, такое и стадо!
  Карой понял смысл его слов только несколько секунд спустя, когда почувствовал, какими запахами напоен весенний ветер.
  Порыв принес с собой густое зловоние разлагавшейся мертвечины.
  В надежде на спасение от запаха, Карой зарылся носом в складки одежды, подняв воротник армяка. Дышать через плотную шерсть оказалось трудно и потому Карой задержал дыхание, надеясь, что воздуха в легких хватит до того времени, пока они минуют распространявшую вонь падаль, или хотя бы ветер переменит направление. Вопреки его надеждам не произошло ни того, ни другого. Видя, как матерятся и хрипят вокруг него товарищи и ощущая, как темнеет в глазах Карой сдался и вдохнул.
  Волна приторной, сладковатой вони вонзилась ему в ноздри. Желудок сжался в комок, подкатив к горлу рвотный позыв. Карой сдержался, ощутив, как перед глазами пошли разноцветные круги.
  На дороге перед ними громоздилась полу-обожранная коровья туша с растопыренными ногами, с которых свисали обрывки мяса.
  Живот туши был разорван, а почерневшие внутренности растянуты по черной от запекшейся крови траве.
  Они поскакали вперед, торопясь миновать падаль, но впереди и по обе стороны от дороги из травы вокруг торчали все новые холмики тел.
  Быки, коровы, телята... на лугу валялись десятки мертвых животных, образуя целые кучи трупов. Потревоженные мухи вились над ними яростно гудевшим черным роем, торопясь вернуться к прерванному пиру.
  Над их головами кружило вспугнутое воронье. Отяжелевшие от обильной пищи птицы вспархивали и приземлялись неподалеку, недовольно каркая в ожидании, когда люди уберутся восвояси.
  - Кажется, стадо застигли на выпасе, - деловито произнес Нестор, словно не ощущая сшибавшего с ног запаха, - Быки и старые коровы пытались защитить молодняк, сбившись в кучу, как они делают при нападении волков или медведя. Но зверя их рога остановить не смогли. Видите побоище? Шкуры разодраны до мяса, перебиты шеи, а у той бедной коровки, похоже, сломана хребтина... Здесь была настоящая драка. Судя по всему, наш дружок использует весь арсенал, что у него имеется, и может также, подобно лесному коту, вцепившись пастью, начинает рвать добычу задними лапами. Когда он прорвался через быков, в стаде началась паника и остальные просто разбежались по лугу, где зверь расправлялся с ними по одиночке.
  - Сука, - выдохнул Винц, - даже медведь не вдруг завалит быка! А здесь... сколько их тут поразбросано...
  - Если ты так впечатлен, - ответил Азур, раскуривая трубку, - то советую хоть раз в жизни побывать на столичных скотобойнях.
  Он выпустил дым через нос, очищая ноздри.
  - Судя по отпечаткам, - заключил Нестор, указывая кнутовищем на глубокий след, отпечатавшийся в замешанной с кровью глине, - наши бурые по сравнению с этим хуилой - просто паршивые росомахи. Медведь, к тому же, обойдется одной тушей, а этот, похоже, убивал ради удовольствия. Или же от ярости. Жалко, конечно, что столько мяса пропало...
  - Ради бога, Нестор, - глухо застонал сквозь намотанный на лицо мокрый шарф Стефано, побледневший лоб которого покрылся бисеринами пота, - ни слова про еду! Если вы насмотрелись, то давайте уже побыстрее уедем отсюда!
  Первым, однако не выдержал Кайтан, которого стошнило прямо на ходу.
  Впереди маячила седловина холма, на которой стояла деревня.
  Они свернули с дороги, забираясь вверх по склону. Вонь преследовала их до самых деревьев, росших на гребне, где встречный поток ветра очищал воздух.
  Даже на таком расстоянии было хорошо видно, что деревня пребывала в состоянии разгрома. Заборы были повалены, амбары и овины сломаны. Крыши многих домов были разметаны с одной стороны, а кое где почти начисто сорваны.
   Ветер по временам доносил до них зловоние. Растревоженное их появлением воронье постепенно успокоившись, спланировало назад, к растерзанным тушам, продолжив свое пиршество. Невдалеке подвывали волки, все еще опасавшиеся подойти к двуногим на расстояние выстрела.
  Проверив оружие, они растянулись цепью, оставив Кароя с дьявольским ружьем и Нимея, крайне недовольного тем, что остался в тылу.
  - Ты из нас самый здоровый, - объяснил Азур, - поможешь ему ворочать бандуру, если вам понадобится быстро переехать.
  - Вот еще, - недовольно буркнул Нимей, раздосадованный тем, что ему не удастся поучаствовать в драке, - с пинка у меня полетит, быстрее всякой помощи.
  - Аккуратнее, дружище, - отозвался Карой, - пинать меня - довольно неудачная затея.
  - Да? И что же мне, по-твоему, помешает?
  - Твое собственное, сука, простреленное колено, - мрачно пообещал Карой и, отвернувшись от него, обратился к Азуру - мне сердце заводить?
  - Нет, не надо, - ответил тот, после недолгих раздумий - думаю, если что-то начнется, времени у тебя хватит.
  Ватажники выстроили коней в ряд, проверяя снаряжение и ружья.
  - Ну что, все готовы? - спросил Азур.
  - Всегда готовы, - весело ответил Винц, кладя свой карабин себе на колени, - не скучай, Нимей!
  - А идите вы, - буркнул здоровяк сквозь зубы, жуя травинку с досады.
  Они пустили коней шагом.
  Карой наблюдал за их уменьшавшимися спинами, затем перевел взгляд на разрушенные дворы и строения, напряженно выискивая любой намек на опасность. С этой высоты деревня хорошо просматривалась до самых окраин.
  Нимей ерзал рядом с взведенным ружьем, готовый дать два условных выстрела, если они заметят опасность раньше. Травинка в его зубах подрагивала метелкой, быстро укорачиваясь.
  Однако шли минуты, а ничего подозрительного вокруг не происходило. Всадники невозбранно проскакали деревню из конца в конец до самой околицы, так никого и не встретив.
  Стало понятно, что Зверя поблизости не было.
  Вернулись в мрачном расположении духа.
  - Валим дальше, - процедил Азур сквозь зубы, - нечего тут задерживаться. Еще заразу какую-нибудь подхватим.
  Дождавшись, пока Карой соберется, они поехали прямо по дороге.
  Минуя развалины, Карой почувствовал себя неуютно. То, что издалека казалось ему последствиями прошедшего урагана, в своем приближении больше напоминало кладбище.
  Находившиеся глубоко в людских владениях предгорья почти не знали набегов друджей, или разбойников, а потому не имели даже намека на те укрепления, которыми были защищены все сколько-нибудь важные населенные пункты пограничья, жившие в постоянном ожидании войны. Однако Карою представлялось сомнительным, чтобы даже земляной вал и частокол вокруг Мойхова, смог бы послужить здесь надежной защитой.
  Нападение, видимо, было совершено ночью, когда деревня спала. В загонах валялся растерзанный скот, не сумевший выбраться на свободу. Среди гниющих под солнцем овечьих и собачьих туш людей он не разглядел, но догадывался, что они обязательно наткнуться на них в развороченных избах, зиявших неживыми, темными проемами выбитых окон. Карой не мог представить, что люди осмелятся еще раз вернуться в это проклятое, воняющее трупами место.
  - Удивительная демонстрация злобы и грубой силы, - задумчиво произнес Маттиаш, - я раньше думал, что только двуногие способны на подобные зверства, но нет. Думаю, остановив тварь, мы окажем миру большую услугу. Такое не должно существовать.
  - Может, это демон? - сделал предположение Кайтан.
  - Скорее всего, - согласился Нестор, - хотя, со времен Демонопада о них не слышали. Признаюсь, что я до сих пор надеюсь встретить обыкновенного, необыкновенно крупного медведя.
  После увиденного разорения, все как-то очень быстро стали неразговорчивыми. Представшее перед их глазами картина отрезвила ватажников, красноречиво объяснив им, что игры кончились, а все, что ждет впереди, не сулит ничего хорошего.
  - Куда теперь? - спросил Маттиаш Азура, когда они оставили жуткое место позади и выехали на перекресток.
  - В сторону гор, - ответил Азур, - рано или поздно мы на него наткнемся.
  Следующая деревня была похожа на предыдущую и также на дороге перед ней они наткнулись на следы бойни, только теперь, помимо коров на дороге увидели разломанную арбу, скатившуюся в кювет.
  - Людей эта тварь явно предпочитает скоту, - Нестор указал кнутовищем на окровавленную солому на дне телеги. Лошадиный труп лежал неподалеку, странно разметав сломанные конечности, словно после падения с большой высоты.
  Однако и здесь они не застали ничего, кроме трупов и развалин.
  - Словно единственная пуля в барабане, - задумчиво посетовал Стефано, когда они, в конце дня безо всякого результата миновали еще дымившееся пожарище, оставшиеся от третьей деревни, - никогда не узнаешь, где она, пока в башке не окажется. Я устал ждать, когда этот ублюдок соизволит появиться.
  Солнце уже клонилось к закату и настроение их испортилось еще больше. Ночевка в этом пустынном месте не вдохновляла никого из них.
  Расположились в лесу, не зажигая костра и поужинав всухомятку. Спали все в пол глаза, при оружии, вслушиваясь в темноту и просыпаясь от каждого шороха. Вздумавший храпеть Винц незамедлительно получил каблуком по ребрам и обещание расправы в будущем.
  Где-то вдалеке подвывали волки, что не добавляло им спокойствия.
  - Удастся ли нам отыскать его в здешних лесах? - поделился своими сомнениями Нестор, меняя Кароя на часах, - Он ведь появился здесь так внезапно.
  - что ты имеешь виду? - спросил Карой, пытаясь укутать одеялом обутые ноги, чтобы уберечься от ночного ветра.
  - Да кто этого демона знает. Может быть, он нажрется мяса, и впадет в спячку лет на пятьсот. Ищи его потом до старости среди этих гор.
  - А чего тебе переживать? - спросил Карой, - ты ведь не особенно хочешь с ним встречаться.
  - Эх, Карчи, - вздохнул конокрад, - нет чудовища, страшнее нужды. Я слишком многое вложил в этот поход, чтобы уйти не солоно хлебавши.
  
  Под лопатку болезненно уткнулась палка. Карой, привыкший к таким шуткам еще в свою бытность солдатом в казарме резко повернулся во сне, попытавшись сбить ее, но взметнувшаяся рука ухватила лишь пустоту.
  - Поднимайтесь, принцесса. Королевство в опасности, - пропел Азур сиплым голосом, - друджи перешли кисельную реку и прямо щас отжирают головы вашим пряничным гусарам.
  - Выпустить из сахарной темницы леденцового Приапа! - хрипло распорядился Карой, ворочаясь для виду.
  Он сбросил с головы одеяло и сел, смачно харкнув в кусты.
  Большую часть ночи и все рассветные сумерки он не сомкнул глаз, прислушиваясь к окружающим звукам и незаметно обозревая окрестности.
  Накануне вечером он почувствовал неясную и навязчивую тревогу. Какая-то ускользающая от внимания мелочь на грани восприятия отвлекала его, заставляя по временам оборачиваться, бросая взгляд на пустынную дорогу. Ему стало казаться, что кто-то неустанно преследует их отряд, умело хоронясь где-то в стороне и до поры безучастно наблюдая за всеми их действиями.
  Чувство это было скорее интуитивным, а интуиции уставший и не выспавшийся Карой доверять сейчас не желал. Он знал, как порой желаемое можно принимать за действительное, доверившись играм собственного разума.
  Чтобы развеять опасения, Карой стал незаметно для остальных наблюдать за дорогой. Однозначных доказательств слежки, однако, никак не находилось. Мелькнувшая в траве тень или вспугнутая сорока могли на что намекнуть, но сами по себе не являлись доказательством, что по их следу кто-то идет. Следить Карой умел прекрасно, беря на измор возможного наблюдателя, но для этого требовалось наблюдать продолжительное время, чего он делать также не рисковал, боясь, навлечь подозрения Азура. Карой уже жалел о своем поступке и укорял себя, что проявил мягкосердечие. Тогда все, конечно, было бы намного легче, но не теперь, когда прошло столько времени. Оставалось только ждать более удобных обстоятельств, когда он смог бы проверить свои опасения и что-нибудь придумать.
  Судя по всему, никто в отряде в эту ночь не спал. Взъерошенный Нестор еще возился с подпругой своей лошади, оставшейся под седлом. Остальные уже по большей части были собраны и готовы двигаться дальше.
  Они въехали в небольшую долину, окаймленную лесистыми склонами, в конце которой их ждала еще одна крупная деревня. Ватажники мрачно поглядывали в дальний ее конец, над которым возвышались скалы, за которыми начинался распадок, поднимавшийся вверх к ставшим близкими горам.
  Они остановились у деревенского колодца и Азур распорядился сделать небольшой привал, чтобы напоить лошадей.
  Это была хорошая возможность ненадолго уединиться. Оставив своих лошадей Стефано, Карой незаметно шмыгнул в чей-то брошенный двор, заросший крапивой. Пройдя через него, притаился у остатков амбара, наблюдая через оконный проем.
  Это был крайний двор, окна дома которого глядели на дорогу, делившую деревню и поле. Место тут было открытое и, по расчету Кароя, спрятаться наблюдатель мог только среди высокого бурьяна, росшего по ту сторону от дороги.
  Он затаился, напрягая слух и зрение.
  До него доносились скрип колодезного ворота и разговоры.
  Время шло.
  - Карчи! - окликнул его с улицы Стефано, - веревку ты там, что ли, проглотил?
  Карой не ответил, продолжая наблюдать.
  Вдруг, с холодеющим сердцем, он заметил, как трава неподалеку заметно пошевелилась.
  В поле кто-то был.
  Сомнений быть не могло, хвост продолжал волочиться за ними.
  - Сука неблагодарная, - с досадой выругался Карой, стискивая карабин.
  Сквозь зубы костеря гусар, собственную глупость и слабость, он вышел к остальным.
  Его ждали только Азур со Стефано. Остальной отряд уже потихоньку двигался дальше, растянувшись вдоль улицы.
  - Азур, - позвал он ватажника, влезши в седло, - можно тебя на пару слов?
  - Чего там? - спросил Азур, останавливая лошадь.
  - Похоже, кто-то продолжает следовать за нами, - сообщил Карой.
  - Продолжает? - переспросил Азур настороженно, - И давно ты это заметил?
  - С утра примерно мне что-то почудилось, - ответил Карой, - но только сейчас явственно увидел, как кто-то шевелит бурьян в поле за деревней.
  
  - Вот только этого нам сейчас не хватало... ох ты ж гребаный... - Азур внезапно осекся, ощерившись и глядя куда-то за спину Кароя.
  Карой обернулся. Из того, что заметил Азур, он успел увидеть только как всколыхнулась трава между домами.
  - Оружие наготове, братья! - воскликнул Азур, выпрямляясь в седле, - Зверь пришел за нами!
  Последние слова он прокричал, достаточно громко, что услышали его все.
  Из травы, роняя перья, поднялась стая куропаток.
  - Вижу его! - крикнул Винц, вскидывая карабин.
  Он два раза выстрелил, целясь куда-то между домами.
  Карой заслышал приближавшийся шелест. Что-то больше, глухо урча, пронеслось мимо, оставив всколыхнув бурьян в проеме между избами и исчезло за углом.
  - Не зевать! - взволнованно крикнул Азур, держа ружье наготове, - Карчи, будь готов гнать к скалам!
  Карой кивнул, напряженно глядя в поле, однако никаких звуков оттуда больше не доносилось.
  "И как я умудрился его проворонить?" - с недоумением спросил он сам себя, - "оно ведь здоровое, как сарай с пристройкой"!
  Сбоку от него, со стороны крыльца рядом стоявшей избы раздался громкий скрип. Карой повернул голову налево и увидел, как с козырька ее крыши на землю сыпется черепица, ломаясь с глухим звоном.
   Он поднял взгляд наверх.
  Солнце ударило по глазам, но в его ярком ореоле Карой различил огромную тень, вырастающую из-за конька. Он увидел толстые передние лапы с кривыми когтями, покрытые густым мехом и широкую, словно корабельный форштевень, морду с двумя рядами маленьких злобных глаз, устремленных на людей.
  Существо вскарабкалось на крышу с ловкостью и неожиданной для его размеров грацией. Если бы не скрип стропил, гнувшихся под громадным весом твари, да треск черепицы, ломавшейся под когтями с пыльными хлопками, то это действие могло быть практически беззвучным.
  Распластавшись по скату, зверь неподвижно застыл, выгнув толстенную шею почти под прямым углом.
  Мех его зашевелился вставая дыбом. По шерсти забегали электрические всполохи, расходясь увеличивающимися неровными колечками, словно горящий край бумажного листа. Мех под ними приобрел оранжеватый окрас с волнистыми линиями, в несколько секунд сделав Зверя одного цвета с крышей.
  Карой глядел на это преображение, затаив дыхание, загипнотизированный этим преображением и только когда посреди оранжево-коричневого узора вдруг разошелся узкий полумесяц, обнаживший частокол жемчужно-белых зубов, похожих на сабельные клинки, намерения твари стали ему ясны.
  Страх хлестнул его между лопаток, словно бичом. Карой вздрогнул, опомнившись и отвернулся, пришпоривая коня.
  Тень сместилась за силуэт крыши, перестав заслонять солнце.
  Он увидел перед собой округлившиеся глаза Гезы, судорожно схватившегося за ружье и вновь обернулся, чтобы видеть, что происходит за спиной.
  Зверь, растянувшись в прыжке, летел прямо на них, ощерив зубастую пасть и выставив страшные когти передних лап.
  В попытке уйти с его пути, Карой с силой потянул повод, свешиваясь на бок и подавая коня вправо.
  Заметивший угрозу жеребец и сам бросился в сторону. Его занесло, и он нырнул вперед, споткнувшись от быстрого разворота. Карой подумал, что скакун сейчас кувыркнется вместе с ним, но его спас накинутый на луку повод второй лошади, натянувшийся до предела. Навьюченный конь устремился вслед за жеребцом, но набирал скорость не так стремительно, а потому выступил в роли якоря, тормозя их общее движение, но не дав ему упасть и подставив под удар собственную спину.
  Спустя мгновение, Зверь обрушился на них сверху, сбив несчастное животное с ног.
  Почувствовав вонзившиеся в тело когти, вьючный издал оглушительный визг, полный боли и ужаса и рванулся изо всех сил, в попытке стряхнуть с себя Зверя, но только еще больше располосовал бок и холку. Огромный монстр плотно подмял его, намертво вцепившись в добычу. Не выпуская когтей из спины, он подтянулся вперед и сомкнул зубастую пасть на конской шее.
  Чувствуя смертельную опасность, скакун под Кароем запаниковал, сделал свечку и стрелок, не удержавшись, вывалился из седла на дорогу. Конь рванулся что было сил, стремясь освободиться. Повод лопнул и жеребец умчался вперед, унося его сапог, застрявший в стремени.
  Карой успел выставить руку, чтобы смягчить падение, но все равно приложился так, что искры посыпались из глаз. Лежа на боку он мельком увидел свое искаженное страхом лицо в округлившемся глазу погибавшего вьючного.
  Челюсти зверя сжались, перекрывая визг. Конь глухо булькнул передавленным горлом, судорожно забив копытами по земле в упорной попытке встать.
  Зверь с силой потянул на себя, частично приподняв свою жертву так, что ее передние ноги повисли в воздухе, после чего мотнул башкой, встряхнул ее словно куклу. Послышался хруст ломаемых позвонков, и несчастное животное обмякнув, затихло.
  Карой замер, сидя на земле, встретившись взглядом с тускло светящимся омутом зрачков, обрамленных черной радужкой, смотревших прямо на него.
  Монстр разжал окровавленные челюсти, и мертвая голова со стуком упала на землю. Замерев испуганной мышью, Карой вспомнил недавние слова Нестора о том, кого Зверь предпочитает в пищу.
  Рядом грохнуло несколько выстрелов и в башку Зверя, выбивая пыль из шерсти, клюнулись пули.
  Недовольно взрыкнув, Зверь дернул уродливой головой подставив пулям бок и предплечье, затем резко развернулся к источнику боли. Его взгляд ненадолго задержался на Винце, который в это время ускакивал от него вдоль дороги, ведя беглый огонь из своего карабина.
  Понимая, что так просто его не догнать, Зверь прыгнул к находившемуся неподалеку Фери, но тот уже успел развернуть коня, вернее сам конь, ополоумев от страха при виде быстро приближавшейся зубастой пасти, понес его прямо на забор. Подскакав к нему он прыгнул, едва не сбросив седока. На мгновение Карою показалось, что сейчас конь сядет брюхом на треугольные кромки досок, но мелькнули копыта и невредимый скакун приземлился по ту сторону, унося Фери сквозь огороды.
  Пользуясь тем, что Зверь отвлекся, Карой вскочил на ноги и со всех ног помчался в противоположную сторону, под защиту дворов.
  Обернувшись на мгновение, он увидел, что зверь несется следом, длинными скачками покрывая оставшееся между ними расстояние.
  А до ближайших ворот было еще бежать и бежать.
   "Догонит!"- в страхе подумал Карой, проклиная широту сельской улицы.
  Впереди торчал деревенскому колодец, у которого они поили лошадей.
  Ему показалось, что спиной он уже ощущает влажное дыхание настигавшего Зверя. Карой отчетливо понял, что еще секунда, и удар тяжелых лап вомнет его в дорожную пыль, сломав кости, словно сухие прутики.
  Деревянный сруб был уже близко. Крышки на нем было, и зев колодца призывно маячил перед глазами.
  Позади раздался торжествующий рык прыгнувшего зверя.
  Подавив первое желание сигануть в яму, Карой юркнул за один из столбов, на которых держался ворот, оказавшись под защитой сруба.
  Не успев, или не желая затормозить, Зверь врезался в навес. Толстые столбы хрустнули и покосились под его весом.
   Сверху на Кароя посыпались деревянные обломки. Прикрывая голову руками, он вжался в пространство между срубом и землей. Как оказалось, весьма вовремя.
  Над ним мелькнули и исчезли черные, кривые когти, унеся с собой порядочную горсть щепы и оставив на дереве глубокие борозды.
  Выглянув из-за угла, он успел заметить, что Зверь приближается к нему огибая сруб.
  Карой подскочил на ноги, увернувшись от второго удара лапой и бросился вбок, чтобы постройка находилась между ними.
  Сообразив, что так просто пронырливого человечка ему не взять, зверь с ревом встал на дыбы, и со всей силы саданул по навесу лапами. Одного удара оказалось достаточно, чтобы проломить крышу вместе с лагами и стропилами. В шахту колодца посыпались обломки досок и щепки, с плеском ударяясь о воду.
  Карой осмотрелся. Бежать до более надежного укрытия оставалось совсем недалеко, но он не верил, что сумеет покрыть оставшееся до ворот расстояние раньше, чем тварь его настигнет.
  В это время снова грохнул выстрел.
  Стрелял Азур, целясь из своего ружья. Длинная пуля с медной оболочкой, куда более увесистая, чем карабинный "горох" Винца, влепилась в мохнатую шею, заставив чудовище с шипением развернуться и подставить бок еще под несколько выстрелов.
  Зверь, однако, оказался не настолько глупым, чтобы опрометью кидаться за обидчиками, бросая верную добычу.
  Он просто оббежал колодец, поменявшись местами с Кароем, после чего продолжил крушить и раскачивать остатки навеса, игнорируя злые укусы. Задержка вышла совсем небольшой.
  Еще раз уклонившись от удара лапой, которую Зверь просунул между измочаленных столбов, Карой понял, что уповать ему осталось только на чудо.
  Уже готовый в порыве отчаянья плюнуть на все и бежать, он увидел Нимея, скакавшего к ним во весь опор.
  Заметил его и зверь. Не упуская из виду нервно ерзавшего Кароя, он припал на лапы, собираясь одним прыжком прихлопнуть и всадника, и лошадь.
  - Назад, еблан! - заорал Азур, гарцевавший на почтительном удалении от них, - пропадешь не за полтуру!!!
  Он лихорадочно перезаряжал ружье, роняя патроны в пыль, словно от его следующего выстрела могло что-то зависеть.
  Нимей никак не отреагировал на окрик, все ускоряя бег лошади. Карой подумал, что призывы Азура были бесполезны, даже захоти он удрать. На таком расстоянии зверь легко догнал бы его раньше, чем он смог бы остановить и развернуть коня.
  Азур наконец выстрелил, пытаясь привлечь внимание. Пуля царапнула по одной из надбровных дуг монстра, сбрив полоску шерсти и оторвав кусок кожи. Зверь недовольно фыркнул, но не стал отвлекаться от новой цели, столь безрассудно несущейся к нему в пасть.
  "Эх, будь у меня мой карабин!" - сжав кулаки от бессилия думал Карой.
  Но карабин остался висеть в кобуре, притороченной к седлу убежавшего жеребца. Из всего оружия при нем сейчас был только висевший на поясе корд. Зверь стоял к нему боком, и Карой видел, что ему вполне по силам, пользуясь моментом, броситься сейчас вперед, ткнув чудовище под колено... после чего гарантированно погибнуть.
  Здоровяк тем временем привстал на стременах и, словно мифический змееборец, воздел копье над головой. Карой видел его приоткрытый от напряжения рот и прищуренные глаза.
  Расстояние между ними все уменьшалось и, когда Зверь уже оскалил зубищи, готовясь прыгнуть, Нимей отвел руку назад и одним сильным, плавным движением метнул копье в Зверя.
  Полированный наконечник блеснул на солнце, летя практически по прямой и чиркнул тварь по вытянутой морде.
  Едва ли копье могло казаться чем-то серьезным против твари, пережившей сотни прямых попаданий из ружей. Едва ли весь этот геройский наскок тянул на что-то большее, чем полную бравады попытку самоубийства, но вышло все неожиданно.
  Зверь вздрогнул, словно ошпаренный и вместо смертельного прыжка вдруг словно бы споткнулся на ровном месте отвернувшись от Нимея. Он наклонил голову к земле, достав до нее передней лапой и вдруг подпрыгнул на месте, мотая башкой и издавая мерзкий вой, похожий на тысячу ржавых дверных петель, заскрипевших одновременно.
  Карой увидел окровавленный обломок древка, торчавший в одной из его глазниц.
  Скакун Нимея невозбранно промчался мимо них, унося прочь громогласно хохочущего всадника, салютовавшего поднятым кулаком собственной наглой удали.
  Агония боли чудовища продлилась недолго. Продолжая выть и рычать, беснующийся зверь бросился вдогонку за бетьяром вдоль одной из боковых улиц.
  "Теперь беги, трусишка!", - раздался в голове насмешливый голос Матильды.
  Карой подскочил на ноги и, все еще не веря в собственное спасение, побежал.
  Пинком ноги распахнув калитку он залетел во двор и спрятался за крыльцом заколоченного дома.
  Он почувствовал, как его начинает колотить. Соленый пот ел глаза, обильно стекая по вискам, сердце отчаянно билось, словно хотело выпрыгнуть через горло.
  Он услышал топот копыт снаружи и осторожно выглянул на улицу.
  Вдоль опустевшей улицы скакал Стефано, на момент нападения оказавшийся дальше всех.
  Утерев лицо, Карой заставил себя выйти из убежища, и помахал рукой, привлекая внимание.
  - Ты цел? - окликнул его картежник, останавливая лошадь.
  - В порядке, - Карой кивнул, стиснув зубы так, чтобы не стучали, - нам нужно достать ружье.
  Он побежал к убитому вьючному и остановился как вкопанный, глядя на растерзанную тушу.
  Конь лежал без движения, оскалив морду с помутневшими глазами. На его шее остались глубокие следы зубов. Из рваных ран, какими до мяса была исполосована шкура, продолжала толчками выбиваться кровь, собираясь в темную лужу под ним.
  - Хера себе, как твоего мерина расписало, - присвистнул Стефано.
  - Жучок... - тихо прошептал Карой.
  - Чего? - не расслышав, переспросил Стефано.
  - Жучок его звали, - пояснил Карой, глядя на застывшее лошадиное колено с приметным белым пятном, - не холощеный он был...
  Покладистый и ленивый конек с округлыми боками был специально куплен бывшими соратниками, чтобы доставить его в Мойхов, да так и остался при Карое, которому недосуг было обзавестись лошадью поприличнее. Все это время только он был немым свидетелем его тоски, уныния и злобы, когда пьяный стрелок, охваченный спонтанным гневом, носился на нем по кочкам и буеракам, матерясь в небо и расстреливая подброшенные вверх бутылки с недопитым пойлом. Тихоходный и степенный, едва ли он мог считаться хорошим скакуном. Из всех приемов, которым время от времени хозяин брался обучать его со скуки, хорошо усвоил только один - послушно и быстро валился на землю и неподвижно лежал так, обмахиваясь хвостом и только громко всхрапывал, когда висевший над его боком карабин начинал шумно палить, исторгая вонючий пороховой дым и вряд ли понимая при этом, что служил Карою лишь в качестве передвижного бруствера.
  - Жучёчек мой, - выдавил Карой сквозь горькую полынь, скопившуюся в горле, - урою я этого гада. За тебя, милый друг, урою...
  Он с хаканьем выдохнул, давя злые слезы, пристально глядя ту сторону, куда умчался Зверь. Время уходило и надо было действовать.
  Ящики так и остались на седле, вот только нижний оказался глубоко погребен под тяжестью туши.
  Карой распутал ремни и попытался вытащить его, нащупав ручку под мохнатым боком, но у него ничего не получилось.
  - Дай-ка помогу! - предложил Стефано, прыгая на землю.
  - Бесполезно... - произнес картежник, когда после серии совместных рывков стало понятно, что просто так ящик не освободить, - может, шест какой-нибудь подсунуть?
  Карой заскрипел зубами от досады, оглядываясь в поисках решения.
  Он обошел тушу и, не видя другого выхода, схватил за сведенную судорогой заднюю ногу и попытался приподнять ее. К его удивлению, это оказалось немного более действенным.
  - Хватайся! - рявкнул он Стефано, кивая на переднюю ногу.
  Мало-помалу, ценой значительного напряжения, им удалось раскачать тушу и перевалить ее на другой бок.
  - Все не на своих местах, - тяжело дыша произнес Стефано, мрачно оглядывая свои ладони с сорванными мозолями, - Нимея бы сюда.
  - И так неплохо справились, - ответил Карой, утирая рукавом обильно выступивший на лбу пот, - когда все по плану идет, это не интересно.
  - Что дальше? - спросил его Стеф.
  - Дальше, - сказал Карой, - нам надо забраться туда.
  Он указал на группу утесов, возвышавшихся за деревней. Наверху находилась каменная площадка, с которой должен был открываться неплохой обзор на окрестности.
  - Высоковато, - присвистнул Стефано, - Нельзя просто затащить его на скат повыше?
  - Он их вперед погнал, - ответил Карой, - к теснине. Я бы мог один-два раза бабахнуть, прежде чем они ускачут за скалу, но тут далеко, а выстрелов мало и палить надо наверняка.
  - Ну, - пожал плечами Стефано, - раз тебе виднее, то поехали!
  Они навьючили ящики на лошадь Стефано и погнали ее к скале.
  Забежали по осыпи так далеко, как смогла забраться лошадь. Дальше пришлось тащить тяжелые ящики на себе, обливаясь потом и по щиколотку утопая в пыльной щебенке.
  Добравшись, наконец, до самой скалы, они с ходу начали подъем, несмотря на то, что заметно устали. Карой карабкался на очередной уступ, затем подтягивал за собой ящик, привязанный к веревке.
  Силы убывали слишком быстро. Он хватал воздух ртом, сипло гоняя его по саднящему горлу, но не в силах вдохнуть столько, чтобы насытить мышцы кислородом. От усталости он стал небрежен, случайно столкнув вниз несколько камней, едва не угодивших в Стефано, который отстал, пыхтя под весом ящика где-то внизу.
  На очередном выступе Карой вынужден был сделать остановку, поняв, что если не отдохнет, то не сможет сделать больше ни шагу и обязательно сорвется. Он прижался к стене, пристроив ящик между ног. Удары пульса колотили в виски и отдавали в горло. Натруженные икры вопили от напряжения.
  Только бы ногу не свело, - сглотнув ставшую тягучей слюну подумал он, опасливо глядя на качавшуюся под ногами пропасть, - Боги, как же немощен я сделался..."
  Он задрал голову, глядя вверх. Вершина была уже близко и Карой подумал, что он бы давно вскарабкался, не будь с ним этого проклятого ящика.
   Едва дыхание успокоилось, он продолжил путь, с трудом разгибая одеревеневшие ноги. Что происходило сейчас в поле, он не видел. Неизвестность пугала и подгоняла его, населяя голову страшными образами и только эхо, доносившее звуки выстрелов, говорило ему что его товарищи еще живы и сопротивляются.
  Из последних сил он выбрался на площадку, подтянув ящик.
  С высоты он увидел носившиеся по полю мелкие фигурки всадников, среди которых грязным пятном метался зверь.
  - И кто тебя, мудака, вообще придумал назвать белым? - проворчал Карой, считая всадников.
  Все вроде бы были живы. Пока. Ватажники сопровождали бегущего зверя, кружа на порядочном расстоянии, словно рой назойливой мошкары, стараясь держаться на почтительном расстоянии.
  Карой открыл ящик.
  Ему досталось сердце. Кроме заклепанного контейнера в ящике лежал короткий провод, толщиной с его руку и два стеклянных шприца, наполненных разноцветной жидкостью.
  Он перегнулся и посмотрел вниз, на поспешавшего Стефано. Тот еще только поднимался, обливаясь потом и дыша, словно паровоз.
  Карой почувствовал злость, смешанную с отчаяньем.
  - Быстрее, оковалок чертов! - крикнул он ему.
  Стефано не ответил, продолжая подниматься. Сил на ругань у него, похоже, не оставалось.
  Карой подсоединил конец провода к разъему на контейнере, после чего уверенно взялся за большой шприц.
  Резиновая мембрана контейнера задеревенела от времени, игла брала ее с трудом. Карой вертел шприц так и сяк, осторожно покачивая его и потея при мысли, что игла может ненароком обломиться. Наконец, после долгих усилий острие прошло резиновую толщу, показавшись с другой стороны.
  Он поглядел в поля, на фигурки товарищей, с тревогой наблюдая, как зверь, мощными рывками набирая скорость, преследует кого-то из них и на каком мучительном, затянувшемся галопе тот уводит от него лошадь, закладывая круг у самого края поля.
  Едва не достав мордой ее хвоста, Зверь замедлил бег и перешел на рысь. Тогда к нему подскакал другой всадник. Двигаясь параллельно, он вскинул ружье и выстрелил. Получив очередную пулю, Зверь резко развернулся и взрыкнул, погнавшись за ним.
  Устав по использованию этого оружия предусматривал ряд строгих правил, обеспечивавших наиболее безопасную подготовку к стрельбе. Карой не очень уверенно помнил, в каком порядке следовало затягивать винты на станке и какие молитвы при этом читать, но самое главное затвердил наизусть - впрыскивать катализатор, заводивший сердце, можно было только при полной сборке оружия и никак иначе.
  Однако Стефано со своей частью ружья запаздывал и медлить было уже нельзя.
  Карой надавил на поршень, уверенно спуская в емкость все, что было внутри.
  Он не стал выдергивать иглу, оставив пустой шприц торчать, чтобы успеть ввести вещество, которое должно было остановить реакцию, если что-то пойдет не так.
  Сквозь стекло было видно, как черное облачко состава неторопливо оседает, перемешивается с жидкостью.
  - Да чтоб тебя! - выругался Карой, потеряв терпение.
  Он поднял контейнер, начав трясти его, чтобы катализатор скорее достиг сердца.
  Некоторое время ничего не происходило, затем сердце однократно вздрогнуло, словно нехотя, вздыбив вокруг себя осадок и снова замерло.
  Карой почувствовал, как от волнения на лбу выступила испарина.
  - Ну давай же, раздупляйся скорее, мяса поганого кусок, - взмолился он, вытираясь пыльным рукавом.
  Словно бы в ответ на его мольбы сердце вздрогнуло еще раз, потом еще, а после уже забилось, с каждым ударом сокращаясь все сильнее.
  - Так... - выдохнул Карой, запотев стекло, - давай, давай милое...
  Карой оглянулся. Стефано все еще не было на площадке. Он подошел и увидел картежника отдыхавшим на уступе, в нескольких саженях от вершины.
  Сердце за спиной билось все сильнее.
  "Не успею!" - с досадой подумал Карой видя, как все дело летит коту под хвост.
  - Брось мне веревку! - свирепо крикнул он запыхавшемуся Стефано.
  Тот кивнул ему, надсадно дыша открытым ртом и бросил конец веревки.
  Карой рывками подтянул его к себе и понимая, что в его распоряжении остаются считанные секунды, прежде чем сердце накопит опасный заряд.
  Оно к этому моменту стучало все быстрее, нагнетая мощь с каждым ударом. Контакты в контейнере приобрели голубоватое сияние, вокруг хлопьев осадка заплясали крохотные искорки.
  Затаив дыхание Карой поднес конец провода к разъему на затыльнике ружья, коварно блестевшему начищенной медью.
  Между контактами со злым треском полыхнула голубая искра, заставившая Кароя прищуриться. Он прижал его к меди и повернул до щелчка.
  Карой выдохнул, вытерев вспотевший лоб рукавом.
  - Теперь все будет хорошо, - пообещал он сам себе, прикручивая к ружью треногу.
  Картежник в это время перевалился через уступ и распластался на площадке раскинув руки.
  - Я сейчас сдохну..., - жалобно простонал он между вдохами.
  - Сперва поработаешь, - ответил на это Карой, - ползи сюда. Будешь наблюдателем.
  Расстояние для стрельбы из огнестрельного оружия здесь было избыточным, но он знал, что для дьявольского ружья такой проблемы нее существовало. Все мучения, с которыми они тащились эту тяжесть в гору, сейчас должны были окупиться. Можно было наплевать на ветер, жару, вес и материал снаряда, забыть про мощность заряда и сухость пороха, не беря в расчет даже ту таинственную силу, которая уводит все пули в сторону. Наводишь и нажимаешь, как в детстве, при стрельбе из палки, а на другом конце незамедлительно воцаряется сущий ад.
  Карой облизал пересохшие губы, стараясь унять дрожь в руках.
  - Открой уши и заткни рот, - посоветовал он Стефано, не заботясь, правильно ли тот его понял.
  Он прицелился в коричневую фигуру зверя и плавно вдавил клавишу спуска.
  Привычной вспышки вокруг ствола не было. Не различил он и грохота выстрела. По ушам просто вдарило мягким молотом, дав пинка всем звукам вокруг, кроме противного тонкого писка.
  Чудовищная отдача вдавила приклад в плечо, сильно толкнув его назад. Локти, колени и носки проехались по земле, шоркаясь об острые камни.
  Вокруг все немедленно заволокло густым пыльным облаком, поднятым ударной волной. От неожиданности Карой вдохнул летающее крошево открытым ртом.
  "Вот это мощь!" - восторженно подумал он сквозь кашель.
  - Ну что, попал? - спросил он Стефано, не слыша собственного голоса.
  - ..., ...! - ответил картежник, беззвучно открывая рот и тыча пальцем в сторону поля.
  Карой чертыхнулся, поняв, что так ничего не услышит.
  Волей-неволей им пришлось дождаться, пока дувший ветер снес облако, восстановив видимость.
  Увидев, что происходит на поле, Карой выругался еще раз.
  В том месте, где снаряд врезался в поверхность, вставшая на дыбы земля оседала в воронку, как от взрыва хорошей бомбы. Казалось, что все, что там находилось, должно было разорваться на мелкие клочки, но от места взрыва тянулся пыльный шлейф, волочившийся за Зверем, продолжавшим бежать по полю, как ни в чем не бывало.
  Неужели промазал?! - с досадой подумал стрелок.
  Он зарядил новый шарик и стал отсчитывать необходимое время до следующего выстрела, пристально следя за Зверем и надеясь увидеть какие-то изменения в его повадках.
  Пользуясь небольшой заминкой, ребята успели отскакать на некоторое расстояние, которое он быстро сокращал, догоняя всадников с удвоенной яростью.
  Когда он был достаточно близко, они разъехались в разные стороны.
  Зверь выбирал недолго, увязавшись за Нимеем, словно желая отомстить за потерянный глаз, а может быть и потому, что лошадь его, вынужденная нести столь крупного всадника, набирала разгон медленнее остальных.
  Карой нервно кусал губы, считая оставшиеся секунды, пока нагоняемая зверем здоровяк приближался к краю поля.
  Едва отсчитав две минуты, он вновь взял прицел. И выстрелил, целясь в середину его тела.
  Новый удар в плечо выбил из него дух, оказавшись вдвое болезненней предыдущего.
  Взрыв и в этот раз поднял облако из оставшейся на площадке пыли, но перед этой Карою показалось, что чудовище опрокинуло на бок.
  Его догадка была подтверждена бетьярами, принявшимися махать руками и улюлюкать.
  Они окружили распростертую тушу и Нимей бесстрашно выехал вперед.
  - Ну куда ты, сука, лезешь, - простонал Карой, отсчитав едва ли полминуты.
  Словно в ответ на его предостережения, лежавший без движения Зверь пошевелился и встал на лапы. Его мотнуло в сторону, но он устоял, а через мгновение вновь побежал к надоедливым коротышкам, так долго испытывавшим его ярость. Всадники бросились врассыпную, но было уже поздно. Зверь быстро нагнал лошадь Нимея и вцепился в ее круп зубами. До Кароя долетели крики раненного животного.
  Сам Нимей кубарем выкатился из седла, но тут же вскочил, побежав через поле, направляясь к далекой кромке леса.
  В это время чудовище в ярости мотнуло башкой, подбросив лошадь вверх.
  - Ничего себе, - ошеломленно пробормотал Карой, наблюдая, как все ее тридцать с лишним пудов, кувыркаясь, подлетели в воздух, чтобы со страшной силой удариться о землю.
   Лошадь еще была жива. Она попыталась встать, но тут же была прибита к земле огромной лапой. Зверь сомкнул челюсти на ее шее, а затем в два мощных рывка оторвал ей голову, окропив все вокруг кровью.
  Бросив свою добычу, Зверь поскакал к убегавшему Нимею, который за все время, пока длилась расправа, успел преодолеть едва ли половину поля.
  Карой послюнил мизинец и слегка прикоснулся к стволу, но тут же отдернув руку, когда под пальцем зашипело.
  Ружье слегка дрожало и гудело от какой-то невидимой работы, происходившей внутри его механизма. Камушек с изображением красного сердца сиял тусклым сиянием, видимым даже при солнечном свете.
  До нового выстрела оставалась еще целая минута, которой у Нимея не было.
  - Что-то у меня плохое предчувствие, - пробормотал Карой, прилаживаясь к прикладу.
  Он вновь навел ружье и нажал на курок.
  Выстрел прошил зверя насквозь и взорвался за ним, вновь сбив его с ног и отбросив его на бок.
  Досталось и стрелку. На этот раз ощущения были такие, словно по плечу рубанули железным прутом. В глазах потемнело и Карою понадобилось время, чтобы прийти в себя. Ему показалось, что отдачей ему сломало ключицу.
  Когда боль поутихла, он подполз к перевернутому ружью, и выругался от того, что увидел.
  Стягивающие кольца были целы, но вдоль ствола шла трещина, в которой бурлила какая-то жидкость, вскипавшая едким, ядовито пахнущим паром, от которого жгло глаза и свербело в носу.
  Вокруг оплавившегося жерла колыхалось жаркое марево, густо струившееся вверх. И безо всяких намеков было видно, что защита, призванная сдерживать и направлять энергию выстрела, разошлась по швам.
  Он поднял глаза на поле. Зверь был еще жив и продолжал погоню. Снаряд угодил ему в бедро, лишив подвижности заднюю конечность, теперь бессильно волочившуюся следом. Однако даже хромая на трех лапах, тот упорно настигал бегущего по полю человека, движимый яростью и инстинктом преследования.
  - Гадина ты, - выругался Карой, ставя ружье обратно на сошки, - и совести у тебя ни на грош! Падай уже...
  Карой вспомнил сказанные накануне слова про оторванные руки, и подумал, что рук тут, пожалуй, и не останется.
  Откинув запорную крышку, он едва уберег глаза от струи жара, испускаемую раскаленным ствольным каналом, на глазах покрывавшимся разноцветной патиной.
  Прихватив очередной шарик тряпкой, Карой аккуратно закатил его внутрь и затянул вентиль крышки.
  Ему вспомнился сон, который он видел в Мойхове, накануне встречи с Азуром. Он грустно усмехнулся прикинув, насколько реальная смерть будет страшнее и болезненней пригрезившейся.
  Он повернулся к картежнику.
  Стефано лежал на площадке съежившись в позе младенца, заткнув уши пальцами. Карою пришлось кинуть в него камушком, чтобы картежник обратил на него внимание.
  - Сваливай отсюда! - что было сил прокричал он, яростно жестикулируя здоровой рукой.
  Тот встал на четвереньки и неуверенно попятился к краю.
  У Кароя уже не оставалось времени ждать и, предоставив спасение Стефано его собственной проницательности, он прильнул к прикладу.
  Стоило ли так беспокоиться, чтобы в итоге стать просто вопящим факелом, подумал он, ловя Зверя в целик. И глаза не закроешь... как же пить хочется.
  Клавиша плавно вдавилась, слегка щелкнув в конце, словно преодолевая незримую грань, отделяющую жизнь от смерти.
  И ничего не произошло.
  Карой машинально еще несколько раз утопил кнопку, не породив никакого отклика.
  Ружье все также гудело и щелкало, сочась едкой дрянью, вскипавшей паром.
  Ища причину осечки, он скользнул глазами вдоль кабеля.
  Тот был в порядке, но вот сердце теперь неподвижно плавало в желтоватом растворе. Свечение вокруг его контактов погасло.
  - Прости Нимей, - Карой пожал плечами, ничуть не расстроенный, - я сделал, что мог, однако похоже, что у смерти сегодня свои планы.
  Нимей тем временем продолжал убегать, но расстояние между ним и Зверем перестало сокращаться. Тот рысил теперь гораздо медленнее, страшно хромая на трех лапах. Затем он перешел на шаг, а потом и вовсе остановился. Он стоял так некоторое время, словно удивляясь, отчего тело не желает двигаться вперед, затем передняя лапа у него подломилась от слабости и Зверь грузно сел.
  К убегавшему Нимею подъехал Нестор. Здоровяк ловко вскарабкался в седло. Зверь некоторое время следил, как добыча окончательно уходит от него, а затем обессиленно склонил морду к земле, будто признавая поражение.
  Наконец, он лег, подогнув лапы, с трудом вздымая лохматые бока, не отрывая глаз от людишек, гарцевавших вокруг.
  Поняв, что на этот раз дело сделано, Карой перевернулся на спину и закрыл глаза, прислушиваясь к своему телу.
  В оглохших ушах противно и нудно звенело. Плечо пульсировало от боли, превратившись в сплошной синяк, но все это ощущалось, как пересказ постороннего и будто происходило не с ним.
  Кто-то схватил его за щиколотку и потряс.
  Открыв глаза, Карой увидел улыбавшегося Стефано.
  - "Завалили!" - голос картежника прозвучал в ушах комариным писком.
  - "Вода есть?" - задал вопрос Карой, жестикулируя пальцами.
  Стефано виновато развел руками.
  - "Глупый мужчина" - изобразил Карой, не вполне уверенный, что смысл его жестов в полной мере дошел до картежника.
  ...Прошло немало времени, прежде чем они спустились со скалы, волоча с собой ставшее бесполезным ружье.
  Зверь лежал неподвижной громадиной, положив голову на исполинскую лапу, грозный и в смерти. Мертвые глаза подернулись мутной пленкой, но даже в пустоту глядели со злобой. С оскаленных зубов, напоминавших пилы, все еще капала кровь густого бордового оттенка.
  Подходя ближе, Карой невольно вспомнил, что таким же мертвым зверь казался, перед тем как разорвал лошадь Нимея. От этих мыслей его пробрал холодок, заставивший почувствовать собственную уязвимость на этом открытом всем ветрам поле.
  Лошадям же, стреноженным рядом, мертвое чудовище было нипочем. Они паслись неподалеку, наслаждаясь предоставленным отдыхом, ничуть не выражая беспокойства. Это показалось Карою необычным.
  Слух его частично восстановился, позволив расслышать мелодию, которую Винц насвистывал, совершенно буднично ворочая в костерке кофейник. Карой увидел, что руки у него заметно дрожали. На одеяле рядом с ним была разложена походная снедь и вечная кварта яблочной.
  Завидев его, бетьяр поднял кулак вверх, крикнув:
  - Виват, Карчи!
  - Виват, Нимей! - устало ответил ему Карой хриплым голосом.
  - Виват!!! - подхватило еще несколько голосов, - Виват, Горелый!
  Азур стоял неподалеку и правил на точильном камне жуткого вида фленшерный нож, деловито примериваясь к туше. Перед ним блестел отточенными лезвиями зловещего вида инструментарий: ножи, топоры, мясницкие тяпки и несколько крюков разных размеров.
  - Ну что, герой, - поприветствовал его Азур, плюнув на камень и продолжив шелестеть им по фленшеру, - могу поздравить тебя с величайшим трофеем, который когда-либо бывал добыт человеком со времен, наверное, Демонопада.
  Вид у него при этом был деловой, но от взгляда почему-то веяло холодом.
  Карой вспомнил, что недавно он также смотрел на Гезу.
  - Не слышу особенной радости в пожелании, - осторожно заметил он.
  - Я вообще удивлен, - ответил Азур, - что ты сейчас способен что-то слышать. Грохот был такой, словно работал главный герцогский калибр. Думаю, что наши друзья гусары его тоже слышали.
  - Вряд ли они смогут точно определить откуда он был, - сказал Карой, - местность слишком гористая, эхо гуляет.
  - Тем не менее. Что с ружьем? Стрелял ты довольно часто.
  - Сломано, - коротко ответил Карой, кивая на ящики, - и сердце умерло.
  Услышав эту новость, Азур помрачнел еще больше.
  - Жаль, - сказал он, - не знаю, что нас ждет в дальнейшем, но я был бы не против располагать еще хотя бы одним выстрелом, на случай трудных переговоров. Хотя, думаю, не стоит упрекать судьбу, она и так была к нам довольно щедра.
  - О, да, - усмехнулся Карой, - особенно ко мне. Проживи сердце и Зверь на минуту дольше, от нас со Стефом осталось бы немного.
  Он кивнул на разложенные инструменты.
  - Вы что, собираетесь вскрывать тварь?
  - А как же? - усмехнулся ватажник, потрогав лезвие большим пальцем, - спрашивать дорогу к замку у живого чудовища было бы безрассудно, у мертвого - бесполезно. Так что ничего не остается, кроме как начать гадать по его требухе.
  - Ну не знаю, - протянул Карой с сомнением, - в наш просвещенный век пара и пороха гадание по требухе выглядит изрядной дикостью...
  - Я знаю, - твердо произнес Азур, плоской частью ножа похлопав себя по груди, - ответ точно находится внутри, а ты, Карчи, если не собираешься вытащить из кармана пару гальванических батарей, для оживления мертвецов, лучше заткнись. Сейчас пожрем и сразу примемся за дело. Готов поспорить, что обдирается эта легенда не сложнее обычной коровы.
  Карой пожал плечами обошел тушу кругом.
  Он убедился, что промахов не было. Теперь хорошо было видно, что все три выстрела попали в цель. В местах, где они вошли, шарики прожгли аккуратные, почти незаметные дырочки, отличавшиеся от обычных пуль только обугленными краями, да еще струйками бордовой крови, застывшими на меху. Зато с другой стороны, там, где они вышли, зияли страшные, рваные раны с выбитыми наружу осколками костей и лоскутами плоти. Было удивительно, что это существо продолжало жить и двигаться после всех попаданий, превративших добрую половину его внутренних органов в безобразное месиво.
  Вид ран успокоил Кароя, окончательно убедив разум в том, что Зверь больше не поднимется, а работа, для которой его позвали, была исполнена. Он с удовлетворением подумал, что вряд ли кто-нибудь сделал бы ее лучше, чем он. Даже Сабо.
  "Хотя, нахер Сабо", - подумал он, - "Хитрый прощелыга спасовал бы еще на пол пути".
  Возле зубастой морды стоял Нимей, старательно очищавший от крови возвращенный наконечник копья.
  Заметив Нимея, он помахал ему рукой.
  - Любуешься трофеем? - спросил он.
  - Тут не на что больше смотреть, - ответил Карой, оглядывая голое поле, - вообще, я бы хотел поблагодарить тебя за тот маневр у колодца.
  - Что, - произнес Нимей, криво усмехаясь, - сам бы не справился?
  - Я-то? - переспросил Карой, - да как два пальца. Но за попытку спасибо. Для меня еще никто так не рисковал своей шкурой.
  - Брось, - махнул рукой здоровяк, - единственный стрелок в отряде - он же как мамка родная. До того самого момента, пока тварина не испустила дух. Теперь то я ради тебя и шагу не сделаю.
  - Нет в этом мире вещей более постоянных, чем восход солнца, бег времени, - сказал Карой, - и твое непроходимое мудачество, Нимей. Я тоже тебя люблю.
  - Тем и дышим. Иди на хер.
  Носком сапога Карой пошевелил шерсть на могучем локте зверя.
  Мех выглядел пестрел всеми оттенками коричневого цвета, да вдобавок был грязным и неопрятным, особенно возле морды, где шерсть, пропитанная кровью жертв Зверя, скаталась в твердую вонючую корку.
  - Интересно, - сказал Карой, - почему его называют белым?
  - Потому что он белый, - ответил Нимей.
  - Ага, - устало отозвался Карой на очередную шутку здоровяка, - как я сразу не понял.
  - Ты и не понял, - подтвердил Нимей, - гляди, чего покажу...
  Обломком копья он провел по шкуре. Раздался частый треск, похожий на звук рвущейся паутины. Карой увидел, как по краям лезвия засверкали мелкие голубые искорки и под сталью осталась полоса чистого, белоснежного меха.
  - Этот хитрожопый сукин сын извалялся в пыли, - сказал Нимей, - отчего и смог подкрасться к нам незаметно.
  - Не уверен, что дело было просто в пыли, - сказал Карой, вспомнив, как быстро Зверь стал одним цветом с крышей.
  Неужели, подумал он, никто кроме меня не заметил этого его свойства?
  - Меня больше смущает другое, - задумчиво произнес Нестор, стоявший рядом, - интересно, кто и чем смог его так отделать?
  Он указал на длинные, розовые следы старых шрамов, которыми была иссечена морда, лапы и бока твари.
  - Дык какой-нибудь искусный скорняк, - предположил Нимей, - вроде нашего Маттиаша?
  Нестор, слышавший их разговор с сомнением покачал головой.
  - Маттиаш, - заметил он, - при всем моем уважении не смог бы распороть этой шкуры, просто рубя саблей, или даже секачом. И ты не сможешь, Нимей, готов забиться, хоть алебардой вдарь. Нет, с кем бы эта зверюга не сцепилась, человеком ее противник точно не был...
  - Да и к черту их, - ответил копейщик, - хватит на наш век демонов.
  
  - Думаю, Горелый, - сказал Нестор, во время обеда, - изгваздаемся мы по уши, пока твоего зверя обскоблим. Кому-то надо съездить за водой.
  Азур оглядел компанию, но охотников, как всегда, не нашлось.
  - Ладно, черт с вами, - произнес главный ватажник, вскакивая с места, - так и быть, порадею за общее дело. Подымайся, Карчи. Слыхал я где-то, что из метких стрелков выходят славные водовозы.
  Карой нехотя поднялся, массируя плечо.
   Азур не стал его ждать и, прежде чем Карой влез в седло, успел упылить далеко вперед.
  Коня ему вернул Нестор, обнаружив того пасшимся в чьем-то огороде.
  Почуяв свободу, жеребец рванулся вперед. В лицо хлестнул ветер, дорога замелькала вокруг от быстро увеличивавшейся скорости.
  Видя, что его нагоняют, Азур пришпорил лошадь, посылая ее в галоп.
  Некоторое время они скакали так, а затем гусарский конь начал уверенно выходить вперед.
  - Добрый трофей тебе достался, - заметил ватажник, когда они достигли окраин деревни, - как видно, глаз у Нестора действительно наметан.
  - Это да, - радостно выдохнул Карой, впервые получивший возможность испытать своего нового скакуна, - хорошо, что я не стал продавать его этому старому лису.
  Телегу они нашли в первом же сарае близ дороги. Там же разжились и бочкой.
  Возле колодца ничего не изменилась, разве что почерневший от крови лошадиный бок обсели мухи, да вороны, вспугнутые их приближением, беспокойно вились над головой.
  Проезжая мимо, Карой еще раз вздохнул. Смотреть на мертвого Жучка почему-то было невыносимо, хотя раньше он был к нему совершенно равнодушен.
  Искореженный ударами Зверя навес напоминал останки корабля, разбившегося о скалы.
  - Удача любит тебя, Карчи, - сказал Азур, изучая глубокие следы когтей, исполосовавших бревенчатый сруб, - окажись колодец парой саженей дальше, порвал бы тебя Зверь на тряпки.
  - Угу, - согласился Карой, - зато в картах не везет.
  - Интересно, - задумчиво сказал Азур, заглядывая в глубокий зев колодца, с лоскутом голубого неба, плескавшимся вдали, - сколько этой удачи нам еще осталось?
  - Все равно ведь не узнаешь, - ответил Карой, с натугой поворачивая колесо. Столбы перекосило и ворот спотыкался, визжа при каждом повороте, но еще вполне себе работал, - да и к чему это? Не стоит, я думаю, бередить душу такими вещами.
  - Пожалуй, - не стал спорить ватажник.
  Из-за больного плеча, Карой остался на колесе, предоставив Азуру возиться с тяжелым ведром.
  Когда бочка достаточно наполнилась, в телегу запрягли лошадь Азура, оставив второго коня пристяжным.
  - Кстати говоря, - вдруг произнес ватажник, когда они устроились на козлах, готовясь возвращаться, - перед тем, как зверь напал, ты довольно забавно оговорился.
  - Что значит "оговорился"? - переспросил его Карой.
  - Ну, ты сказал: кто-то шарашится в бурьяне. Кто-то. Как будто имел в виду человека.
  - Да не знаю, - пожал плечами Карой, - почему-то подумал про гусар, вот и все. Просто из опасения.
  - Из опасения, говоришь...
  Азур тяжело вздохнул.
  Карой хотел сказать что-то еще, но не смог. Его сильно толкнуло назад, сбив с козел, и опрокинув лазуритовую крышку неба на глаза.
  Руки разлетелись по колкой траве. Сбитый с толку этой внезапной переменой, Карой безотчетно следил за перечеркивавшей небосвод вороной, в испуге спорхнувшей с плетня. В солнечном сплетении разгорался костер и не было дыхания, чтобы его погасить.
   Рядом упал карабин, ткнувшись в траву прикладом. Карой резко перевернулся, пытаясь дотянуться до него, но в этот момент в живот ему врезался носок сапога откинув его к тележному колесу.
  Скрипя зубами от ярости, он схватился за рукоять ножа, вернее попытался, потому что проворно подскочивший Азур опередил его, ударив по руке. Выбитый корд отлетел в сторону.
  Азур схватил его за ворот, встряхнув словно мешок и с силой толкнул от себя.
  Не удержавшись на ногах, Карой отлетел назад, врезавшись спиной в борт телеги.
   Он поднял руки, попытавшись защитить голову, и тяжелый кулак, мелькнув под локтями, ткнулся ему в живот. Ватажник отступил и Карой, не удержавшись на подкосившихся ногах, рухнул на траву, согнувшись от острой боли в печени.
  Он и в прежние времена уступал Азуру силой, в нынешнем же состоянии остановить его для Кароя было все равно, что голыми руками пытаться на полном ходу затормозить несущийся с горы воз, груженый камнями.
   Не желая мириться с поражением, он сгреб пальцами горсть земли, намереваясь вскочить и бросить ее в лицо ватажнику.
   В этот момент над ухом знакомо лязгнул замок. Карой поднял голову и увидел зияющее дуло собственного карабина, направленное ему в лицо.
  - Ты, меня, сука, успокаивать вздумал? - произнес ватажник раздельно, - или полагал, что старина Азур, развесив уши, будет до бесконечности покупаться твой бесстыжий пиздеж? Так вот, мнимый друг, сообщаю тебе, что сумма твоих ошибок только что переполнила чашу моего терпения.
  - Кхе...кхе, - выдавил Карой, мучительно пытаясь восстановить дыхание, - второй шанс Азур... дай мне второй шанс... клянусь... что никогда в жизни больше не буду скрипеть зубами по ночам!
  - За то, что ты мешал спать своим братьям, будешь держать ответ перед небесным судьей! - жестко произнес Азур, - но сейчас я спрашиваю, зачем ты нас продал?
  - ...Чего ты мелешь?! - поперхнулся Карой по-настоящему, удивленно пуча глаза.
  Азур вздохнул и шагнул вперед, опуская карабин.
  Карой метнул в него землей, но не попал, получив в ответ удар прикладом в плечо...
  - Вот сейчас я советую тебе выбирать слова, - сказал Азур, когда стрелок пришел в себя настолько, чтобы услышать его, - и отвечать только правду. Что за сделку ты заключил с Орошем?
  - Я сейчас смотрю на тебя, - злобно ощерившись, сказал стрелок, - и вижу, как с той стороны, в стенки твоих глазниц бьется моча, плещущаяся у тебя в голове, Горелый. Правда тебе не важна, потому что ты просто хочешь успокоить свои подозрения. Совсем помешался на своем замке, параноик херов.
  - Ты сделал меня таким, - процедил Азур, - для тебя это последний шанс сохранить свою шкуру целой. Придется постараться, но обещаю, что если ты честно все расскажешь, то уйдешь живым. Однако сразу предупрежу: за каждое лживое слово будешь получать пулю в руку, или ногу.
  Видя, что деваться ему некуда, Карой рассказал. Азур хмурился, но до конца рассказа ничего страшного или болезненного с ним не произошло.
  - Знаешь, - произнес он, когда Карой закончил, - Ты хуже, чем предатель, Карчи. Ты - сраный дилетант. Крысу по крайней мере интересуют вполне понятные вещи, а ты... лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств твоя придурь не привела нас к гибели. Пока не привела.
  Не опуская ствола, он отступил к упряжи и отвязал повод Кароевой лошади.
  - Ладно, работу свою ты выполнил, - буркнул он, - поэтому здесь наши пути расходятся. Садись на коня и вали на все четыре стороны. Вещи твои мы оставим в поле. Заберешь, когда уедем, но до тех пор не приближайся.
  Он посторонился, освобождая дорогу.
  Карой подобрал корд, защелкнув его обратно в ножны, но остался стоять на месте.
  - Я никуда не пойду, - твердо произнес он.
  - А я тебя не спрашиваю, - ответил Азур, - будешь артачиться - застрелю.
  - Не сделаешь ты этого, - покачал головой стрелок, - ребята не поймут.
  - Как-нибудь объясню остальным, тем более, что твои обязательства окончились со смертью Зверя.
  - Не слишком ли ты расдухарился по этому поводу? Геза поступил не лучше моего, но это сошло ему с рук.
  - Геза, - ответил Азур, - в конце концов просто выполнил грязную работу. Я и сам думал о том, что нельзя было оставлять старую сволочь в живых, а тут очень удобный случай подвернулся. Зря я с тобой связался!
  Тут он хлопнул себя по лбу во внезапном разорении.
  - Черт... только сейчас понял! - воскликнул он, расхохотавшись громким смехом, - ты ведь и про Сабо нам наврал, больной сученыш! Бля, я всегда считал, что ты немного с придурью, Карчи, но теперь, думаю, что недооценил тебя. С такими талантами тебе не воевать, а выступать в цирке, под сценическим именем Лжи Ебучей! Воистину: Когда б сказал во время Оно, всю истину пророк Иона!...
  Карой почувствовал, как краснеет его лицо. Ему захотелось провалиться на месте, или, еще лучше, броситься на ватажника, спровоцировав того на выстрел, чтобы никогда не слышать его смеха.
  - Думаю, Азур, - произнес он сквозь зубы, справившись с собой, - что наша случайная встреча - это продолжение Твоей большой удачи.
  - Да уж, "повезло", нечего сказать, - ответил Азур, все еще улыбаясь.
  - Насколько я знаю Сабо, - усмехнулся Карой, - этот чертов жук никогда не стал бы связываться с делом, не видя в нем прямой, материальной выгоды. И уж точно он не увязался бы за сборищем смертников. Скажешь нет? Я особенно не вслушиваюсь в сплетни, но даже того, что долетело до моих ушей, вполне хватило. Маттиаш говорил, что тебя ищут по всей Пустой Степи за убийство. Я слышал про Стефа, про Нимея, Гезу. Даже Нестор - твой кореш, здесь не то чтобы по своей воле. Если подумать, то как минимум половина твоих людей, включая тебя - это приговоренные изгои.
  - Возможно, - не стал спорить Азур, - но это немногого стоит. Кто из нас не ходил, или не ходит под судом? Мы ведь степные разбойники, как никак.
  - Не сравнивай - отмахнулся Карой, - не берясь оценивать то, что ты совершил Азур, скажу, что вы перешли дорогу серьезным силам. По вашему следу уже идут ищейки и живы вы до сих пор только потому, что бегаете чуть быстрее их. Для тебя не осталось других дорог, кроме пути к Замку, я прав?
  - Ух, пожалуй, достаточно, Карчи, - ответил Азур, вытирая лицо платком, - с тебя можно смеяться хоть целый день, но меня ждут дела!
  - Я обманул тебя, Азур, винюсь. В тебе сейчас говорит гнев, но, думаю, ты и сам догадываешься, что я вынужден был так поступить, потому что приперт к стенке также, как и вы.
  Азур уже сидел на козлах, взяв поводья в руки, но задержался, глядя ему в глаза.
  - Что было сразу не сказать о своих намереньях? - спросил он.
  - Я не привык просить, - ответил Карой, - поэтому и оказался в степи.
  - Ладно, черт с тобой, - буркнул Азур, - садись.
  Карой облегченно вздохнул и влез в телегу через борт.
  Когда он устраивался рядом, Азур внезапно схватил его за ворот и дернул к себе и перекинул через козлы. Карой кувыркнулся через спину и вновь растянулся на земле.
  Азур щелкнул поводьями. Обитый железом обод проскрипел рядом с его макушкой, вдавив в землю шапку.
  - Если ты еще раз соврешь мне, - услышал он над собой голос ватажника, - я убью тебя без раздумий.
  - Урод, - простонал Карой ему вслед, с трудом поднимаясь.
  Он подумал, что ватажник уедет без него, но телега остановилась неподалеку, ожидая, пока он доковыляет до нее, кривясь от боли.
  
  Когда они доехали до остальных, работа не слишком продвинулась вперед.
  - Никогда такого не видел, - пожаловался Нестор, - шкура плотная, как корка. Ее бы не фленшером, а сверлом дырявить.
  Лезвия скрежетали о толстую шкуру, быстро теряя остроту, поддававшуюся с противным скрипом, словно она была пронизана металлической проволокой. Прошло немало времени, прежде чем им удалось сделать длинный надрез вдоль брюха зверя и отделить от шкуры один бок.
  - Черт возьми, - бурчал Нестор, по третьему разу правя нож на бруске, - хотел я было попенять тебе за скупость Горелый, но теперь вижу, что фленшера ты взял добрые. Просто сталь эту дрянь почти не берет.
  - Обходись тем, что есть, Нестор, - ворочая руками по локоть измазанными кровью, ответил Азур, - и не трать время на разговоры. Сюда в любой момент могут пожаловать непрошенные гости.
  Ушибы, которые Карой получил во время стрельбы, вкупе с трепкой, заданной ему Азуром, сказались на его самочувствии. Видя, что толку от него немного, Азур поручил ему наблюдение за окрестностями.
  - Собери ружье и установи его в телеге, - распорядился он.
  - Толку от него сейчас, - ответил Карой с сомнением глядя на оплавленный ствол.
  - Ну, они-то этого не знают, - произнес Азур, - может, и подумают, прежде чем соваться к нам.
   Изнанка шкуры выглядела вполне обычно, сколько Азур ее не рассматривал.
  - Ищите, - распорядился он, - все, что кажется вам необычным и чего, по вашему мнению, здесь быть не должно.
  - И даже это? - спросил Кайтан, подбрасывая на окровавленной ладони крупную пулю, которую он выковырял из шкуры.
  - Разумеется, - ответил Азур, - вряд ли этот свинец зародился здесь сам по себе.
  На расстеленной тряпке вскоре собралось несколько аккуратных кучек разнокалиберных пуль и картечи - ребята устроили соревнование, кто найдет больше.
  - Сколько мяса пропадает, - посетовал Стефано, глядя на освежеванное бедро, - может, зажарим пару кусков к ужину? Этот ваш борц уже поперек глотки стоит, если честно.
  - Он так-то человечину жрал, и падаль всякую, - сказал Нестор, впрочем, без особенной брезгливости в голосе, в полувопросительной интонации, скорее имея намерения узнать мнение остальной бандерии по поводу употребления плоти Зверя в пищу.
  Мясо на вид было отменным, разве что его количество и устойчивый запах крови, повисший в воздухе, могли отбить аппетит.
  - Я бы на твоем месте не стал этого делать, - отсоветовал Карой.
  - Чего так? - спросил картежник.
  - А ты присмотрись, - посоветовал стрелок, - может заметил, насколько чистая у него шкура? Ни блох, ни гнид, ни даже привычного животного запаха. Никакой дряни, помимо сора, который он нацеплял по пути. Что это за существо, которого даже паразиты не жрут? Я бы не рискнул есть такое.
  - Хм, наверное, Карчи прав, - подумав для вида, легко согласился Нестор, - тварина все же демон, буду бля. Не рискуй понапрасну, Стеф. Вырастет у тебя на жопе второе лицо, что будешь делать?
  - Назову Нестором, - хмуро бросил Стеф, но от идеи своей, как видно, отказался.
  Вокруг уже начинало смеркаться. Опасаясь, что гусары или кто-либо еще могут нагрянуть, они продолжали работу при свете костров, хотя многие уже порядком устали.
  Наконец Азур, копошившийся во внутренностях упорнее остальных воскликнул:
  - Похоже что то есть!
  Он выбрался из грудной клетки, в которой копошился до этого, волоча за собой что-то склизкое.
  Азур расстелил на траве какую то пленку, похожую на кусок ткани и ножом приколов ее к земле с одного края, принялся тянуть на себя.
  - Помоги мне! - крикнул он Маттиашу, и старый кавалерист взявшись за другой угол последовал его примеру.
  Закрепив края, они получили мембрану.
  - Ну, - торжествующе произнес Азур, - теперь то видно?
  Карой присмотрелся. Темные сплетения сосудов и пятна крови образовывали узоры, но смысла от этого не добавилось.
  - На крокодила похоже..., - неуверенно протянул он.
  - Сам ты крокодил, - ответил Азур, - гляди сюда! Это же карта! Вон Пуст, вот Буревой Разлом, здесь... должно быть Буковые Горы. Или Северный Хребет.
  Концом ножа он указал на темное пятно, севернее последней отметки.
  - А здесь, стало быть цель нашего путешествия!
  - Ну, не знаю, - устало вздохнул Геза, перемазанный кровью с ног до головы, - как-то неявно все это. Облей из ведра эту твою карту, и очертания ее поменяются. По-моему, Азур, ты видишь все это только потому, что сам хочешь увидеть.
  - А мне это тоже напоминает карту, - поддержал Маттиаш, - только не рельефную, а политическую. Вот, сами поглядите. То, что Азур называет Пустом, больше похоже на очертания графства Ваг.
  К растянутой мембране подтянулись остальные и вскоре завязался жаркий спор относительно того, на что были похожи пятна и капелляры. Когда окончательно стемнело, и они, устав спорить, пришли к относительно единому мнению, Карой хлопнул себя по лбу, воскликнув:
  - Ребята, а ведь мы не учитывали парящие острова!
  Ответом ему были проклятья и перекрестный огонь недовольных взглядов.
  - Я и не знал, Карчи, - раздраженно высказался Фери, - что ты такой хмырь!
  После чего спор разгорелся с новой силой.
  - Уважаемые, - неуверенно обратился к ним Кайтан, до этого не принимавший участия в споре старших, - эй!
  Намотав на руку скользкие канатики зрительных нервов, молодой бетьяр держал пучок глазных яблок, которые выковырял из орбит зверя.
  - Ну, чего? - устало повернулся к нему Азур, - хочешь еще что-то предложить, малый? Мы ее уже два раза переворачивали, если что.
  Вместо ответа Кайтан бросил на середину мембраны один из глаз.
  - И что ты хотел этим показать? - спросил его Винц.
  - А разве непонятно? - спросил парень, следом за первым кидая на пленку остальные глаза, - они все смотрят в одну сторону! Не ручаюсь за тот, что проколол Нимей, но думаю, что и он бы вел себя также. Вот, глядите!
  Наклонившись, Кайтан повернул уже лежащий глаз в противоположную сторону.
  Повинуясь неведомой силе, тот развернулся обратно.
  - Пиздец, - покачав головой, выругался Геза, - какое путешествие, такой и компас!
  - Догадливый, поганец, - одобрительно воскликнул Нестор, - пожалуй, теперь этот щенок заслуживает собственного имени.
  - Да просто повезло, - скромно ответил Кайтан.
  
  - Ну что же, - заключил Азур, - похоже, что здесь мы получили все, что хотели. Пора собираться.
  Он снял ружье с телеги, размахнулся и с натугой швырнул его к туше.
  Туда же последовали контейнер с сердцем и ящики.
  Затем он взял лопату и принялся сгребать требуху, разбросанную вокруг.
  - Ты чего это удумал? - подозревая неладное воскликнул Нестор.
  - Собираюсь устроить большой костер, - весело ответил Азур, - громадный, я бы даже сказал.
  Нестор поднялся на ноги.
  - Если это шутка, - произнёс он сердито, - то не смешная.
  - Какие тут могут быть шутки, - ответил Азур, - тварь надо сжечь, поверь мне. Помогай давай, а то я один до ночи провожусь.
  - А ты, часом, не опух, Горелый? - голос конокрада сделался раздраженным, - это же Белый Зверь, а не сиротский приют. Как так, сжечь?
  Среди бетьяр, слышавших этот разговор, поднялся недовольный ропот. Даже обычно бесстрастный Маттиаш поднял бровь, удивленно посмотрев на главного ватажника.
  - Это же добыча, - с жаром проговорил Нестор, - Моя... то есть, блядь, наша добыча, за которую нам куча денег полагается!
  - Нестор верно говорит, Азур - поддержал старого бетьяра Нимей, - там десять тысяч дукатов положили за шкуру твари. Это же по тысяче на брата. Кто из вас хотя бы половину этих денег видел в глаза?
  - Не будьте жадными, - небрежно бросил Азур в ответ, - наша добыча - это Стеклянный Замок, а здесь - сущие гроши.
  - Эй, народ? - подал голос Стефано, - к чему вообще эти душные разговоры. Возьмем все разом. Предъявим шкуру и озолотимся, а потом поедем к Замку. Если тебе она не нужна, то отдай мне свою долю. Я не гордый, мне и тысяча сгодится. К тому же, вот она, у наших ног лежит и дело это верное...
  Его никто не услышал, потому что все внимание сейчас было приковано к застывшему в напряжении Нестору, буравившему Азура враждебным взглядом. Вернее, даже не к нему, а к ружью, дуло которого пока еще было направлено к земле. Стоявший напротив него Азур был безоружен, однако держался спокойно, небрежно опершись на лопату. Это, кажется, нервировало конокрада еще больше. Карой почти чувствовал его неуверенность и растущий страх, который дела Нестора опасным и непредсказуемым.
  - Я вижу, - сказал ватажник, обращаясь к остальным, - что блеск герцогского золота застит вам глаза. Только по сравнению с ним мой Замок гораздо более веществен.
  - Ну и ехал бы тогда до своего Замка, - упрямо процедил Нестор сквозь зубы, - преград перед тобой больше не стоит. Только шкуру оставь.
  - А за мной их, думаешь, не вырастет? - спросил Азур, - ты, Нестор, я гляжу, не только большой скряга, но и дурак, каких мало. Не только сам потерял голову от жадности, так еще и тянешь за собой остальных.
  - До сих пор я слушал тебя, - сказал конокрад, как видно, раздраженный тоном вожака, - потому что мы шли верной дорогой. Но сейчас ты несешь какой-то бред и вредишь делу! Замок замком, но я, как и многие здесь, приехал сюда ради прибытка, а не для потакания глупым мечтам и сказкам. И я его получу!
  - Герцогской лозы по голой спине ты получишь, - ответил Азур, - когда светлость захочет вызнать, что за босяки столь дерзко спутали ему карты и его люди аккуратно разложат вас вдоль лавок в каком-нибудь подвале.
  - Не запугивай! - огрызнулся Нестор, - герцог не станет рисковать репутацией и обманывать нас. Кто пойдет к нему на службу, если выясниться, что его слово ничего не стоит?
  - А кто об этом узнает, - вмешался Маттиаш, - если тебя порешат в этих же горах? Я много лет кровянил саблю об его врагов и могу сказать, что Его Светлость долго помнит обиды и безопаснее положить голову в пасть живому Зверю, чем стать его врагом. Азур прав, тушу надо сжечь и двигаться по нашему... к-хм, ориентиру, как можно скорее. Только так мы сможем получить фору в этом деле. Предлагаю и всем остальным проявить благоразумие и удержаться перед искушением.
  - Я, пожалуй, соглашусь с Матти, - кивнул Геза, - ничего хорошего от ищеек никогда не видел и подставляться не желаю. Пусть подавятся своим золотом.
  - Да что ты, - едко произнес Нимей, - в самом деле? Я гляжу, Геза, ты только на словах бравый парень, да еще когда до стариков дело доходит... Если бы, да кабы, репутация-херация... Мы герои! Избавили округу от кровожадной твари. Его Светлость и все остальные должны испытывать к нам благодарность, и я не вижу причин, кроме твоих, Азур, страхов, чтобы ее не принять.
  - И мне, - вздохнул Стефано, - деньги нужны. Не верну долг, мне каюк.
  - Вот как, - сказал Азур, - Фери, Винц! Чего молчите? Раз у нас тут прения начались, пускай каждый свое сраное мнение озвучивает. Быстро выбирайте, чью сторону примете.
  - А что тут выбирать, - сказал Фери, - я сегодня хорошо потрудился. Так хорошо, что чуть без жопы не остался. Хотелось бы что-то получить с тех усилий, а словами да обещаниями сыт не будешь.
  - Мы не враги герцога, - добавил Винц, - и всего в сам-десят сделали работу, которую не смогли провернуть триста человек с пушками, так что деньги эти нами заработаны сполна. Что же до Замка... да провались он к черту, мне и этого золота на свой век хватит!
  Азур вздохнул, пробормотав что-то себе под нос.
  - Я с Азуром, - просто сообщил Кайтан. Если его и обуревали какие-то сомнения, то виду он не подавал. Маттиаш кивнул, одобряя его выбор.
  Глядя на него, Карой усмехнулся про себя. Что такое сундук золота, подумал он, для того, кто в свои юные годы еще не испытывал нужды, и не чувствовал, как начинают ныть старые раны, когда меняется погода? Так, лишняя ноша для коня на дороге приключений. Он и в смерть то свою не верит. Наверняка сейчас думает, что этот сундук не последний на его пути, а значит, и переживаний он не стоит. Желторотый счастливчик.
  - Чутье мне подсказывает, братья, - выступил он вперед, - что мы можем сильно продешевить, если позволим герцогу обойти нас.
  - Экий ты дерзкий, - усмехнулся Винц, - а не мелковат ли, чтобы самой светлости что-то позволять?
  - Я не холоп, - пожал плечами Карой, - чтобы любой светлости что-то уступать или быть должным. И удивляюсь с вас, что вы, вольные стрелки, забыли, кто вы есть и так легко поманились на герцогскую подачку.
  - Ничего себе подачка!
  - Да, тысяча дукатов, огромные деньжища. Правда, наверное, не настолько огромные, чтобы не продуванить их за месяц-другой, но уважение внушают. Но только и цель предприятия, - Карой кивнул в сторону растерзанной туши, - вот она, рядом. Заберите деньги сейчас, откажитесь от нее и, может быть, потом будете локти кусать, когда выяснится, что настоящий куш лежал рядом, да так и сплыл, потому что, видите ли, у уважаемого Нестора затряслись руки и заблестели глаза при виде очередной кучки поживы.
  - Так ведь нет того замка, сказки все это, - сказал Стефано.
  - Разве сказки? - удивился Карой, - если ты так считаешь, спроси у Матти, ему есть что порассказать на сей счет. Да и светлость, которого вы так опасаетесь, кажется, не очень похож на деревенского дурачка. Герцогу нужен Замок и если он ухватится за него, то никого другого к нему уже не подпустят.
  - Давайте тогда разойдемся, - не отрывая глаз от Азура сквозь зубы произнес Нестор, - умники упиздуют вслед за великой мечтой нашего... вожака, а дураки оставят себе шкуру убитого демона. Десятка и на пятерых делится без остатка.
  - Этого делать нельзя ни в коем случае, - покачал головой Карой, - люди герцога знают, сколько нас и тем, кто пойдет за наградой, придется рассказать, куда двинулись остальные.
  Карой выговорился и сел обратно в телегу.
  Ему показалось, что он поймал на себе удивленный взгляд Азура.
  - Пять на пять, - заключил Азур, оглядывая разделившуюся бандерию, - и, как по мне, четверо из вас ропщут лишь потому, что первым шуметь начал вредный старикашка, сбив всех с толку. Дерьмовый расклад для тебя, Нестор. Не глупи и успокойся. Нам поздно поворачивать назад, просто ты этого еще не понял.
  Нестор некоторое время стоял, затем заскрежетал зубами и бросил ружье в траву.
  - Да будьте вы все прокляты! - хрипло крикнул он, - делайте что хотите, раз в башке одно дерьмо плещется. Видеть вас не хочу!
  Он плюнул и повернувшись, зашагал сквозь поле, с треском прорываясь через бурьян.
  - Конный завод с прислугой! - доносился из темноты его голос, - Лучшее оружие и снаряжение, какое только можно купить. Горы патронов! Самые сочные шлюхи! Шайка на сто человек, которая за год удвоила бы эти деньги. Восемь тысяч пятьсот семьдесят два бочонка пива, в конце концов - залить эту сраную степь до горизонта, и одна сушеная таранька, чтобы поселить ее в этом море, если других идей не осталось... Но кому, кому это нужно?! Давайте все, сука, сожжем к херам! Блеск просто!
  Оставшиеся мрачно смотрели друг на друга, слушая удалявшиеся вопли, полные горя.
  - Вот идея про пиво мне понравилась, - произнес Стефано, - просторно так... зальем до горизонта...
  - Теперь вы в меньшинстве, - сказал Азур, - и надо решить, что будет дальше.
  Нимей задумчиво посмотрел вслед Нестору, потом на Фери с Винцом, оставшимся на его стороне.
  - Давай так, - предложил он, - мы нужны тебе, Азур, а ты, похоже, нужен нам. Когда мы найдем Замок и разделим его сокровища, то, сверх того, ты будешь должен выплатить нам наши доли за добычу, в размере прибыли, которую мы теряем. Думаю, что мы заслужили это сполна.
  - А к черту вы пойти не хотите, со всеми вашими торгами? - возмутился было Азур, но, подумав, успокоился, - Впрочем ладно. Давай сделаем, как ты говоришь. Сколько я там буду вам, прохвостам, должен? Девять тысяч?
  - Так, - подтвердил Нимей, - чувствую, что я еще пожалею об этом.
  Азур выловил из кучи один глаз.
  - Я думаю, - сказал он, - что никто не будет возражать, если и дальше мы будем работать одной командой?
  - Гусары теперь, наверное, не отстанут, - сказал Фери, - раз уж мы убили Зверя, то теперь все будут знать, что у нас находится ключ от замка.
  - Не переживай, - ответил ему Азур, - свет большой, мы маленькие. Как-нибудь прошмыгнем между жерновов.
  Они накрыли все, что осталось от Зверя, его шкурой.
  - Хей, Азур, - окликнул ватажника Нимей, глядя, как тот склоняется над ней, - а может, сохраним хоть клочок? Ну хотя бы на память!
  Азур покачал головой, и медленно провел над мехом своей изуродованной ожогами ладонью. Шерсть под ней закурилась вонючим дымом, съеживаясь, и вспыхнула огоньками черного пламени.
  - Мой друг, - загадочно улыбаясь, задержав ладонь и глядя, как разрастается под ней пятно жара и плоть с шипением и треском постепенно сдается колдовскому огню, - зачем переживать из-за пары жалких грошей, когда впереди тебя ждут сокровища всего мира?
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"