Аннотация: 4 книга Линн ФЛЕВЕЛИНГ - продолжение знаменитой трилогии про Ночных скитальцев. Алек и Серегил снова вместе. Идут навстречу своей судьбе, предсказаниям Оракула Сарикали и новым испытаниям.
Глава 1. олень и выдра
Серегил пытался удержать равновесие на краю стены, высматривая внизу в тени сада своего потерявшегося спутника. По его расчетам, Алек, выскочив из окна библиотеки, должен был давно появиться.
Все в этой работе занимало слишком много времени: найти способ пробраться в дом; найти нужную комнату (им дали неправильное направление); наконец, найти украденную брошь, хозяин которой - один из самых злостных новоявленных шантажистов Римини - очень умно хранил ее в шкатулке среди дюжин других. Серегилу пришлось внимательно рассматривать каждую, при неверном мерцании светящегося камня. Если бы ему была не по нраву юная леди, чья репутация зависела от успеха этой ночной работенки, он бы давным-давно бросил все к чертям.
Рассвет уже занимался над крышами домов. Слабый, но приятный ветерок шелестел начинающими желтеть листьями в саду, что находился прямо под его ногами. Он запутывался в длинных распущенных волосах Серегила, налепляя на лоб тёмные, мокрые от пота пряди. В этом году летняя жара продержалась до ранней осени. Его тонкая полотняная рубаха пропиталась потом, подмышками были влажные пятна. Кусок чёрного шёлка, закрывавший нижнюю половину лица, лип к губам. Всё, что ему хотелось: вернуться домой, принять ванну и упасть в прохладу чистых простыней...
Алек всё не появлялся. - Эй! Ты где? - тихо позвал Серегил. Он собрался было рискнуть и позвать снова, но услышал тихие проклятья, доносящиеся из тени грушевого дерева возле дома. - Я уронил ее, - прошипел остававшийся невидимкой Алек. - Прошу, скажи, что это была шутка! - прошептал в ответ Серегил. - Тсс... Нас услышат. Очень близко, из кухни раздался предательский скрежет металла о камень: какой-то рано проснувшийся слуга принялся ворошить в очаге остывшие угли Серегил соскользнул вниз, цепляясь за плети лимонника, который они использовали вместо веревочной лестницы, с твердым намерением вытащить Алека - силой, если потребуется.
Темная одежда молодого спутника делала его едва заметным в тени сада. Его выдавали только светлые волосы. Он потерял свою головную повязку, и волосы блестели, рассыпавшись на одном плече, пока он ползал на коленях, отчаянно роясь в траве. - Оставь! Но отличавшийся упрямством Алек вместо этого пополз к дому, яростно ощупывая руками землю. Серегил уже почти дотянулся до Алека, когда послышался скрип открывшейся двери. Они тут же упали ничком на землю и затаили дыхание. Слуга с ведрами, полными ночных помоев, прошёл всего в паре шагов от них.
Как только он ушел, Алек вскочил на ноги и потянул за собой Серегила. - Нашёл! Уходим! - Неужели? Ты куда-то спешишь? Они побежали к дереву. Серегил, который лазал лучше, сплел пальцы и подсадил Алека, чтобы тот смог дотянуться до нижней ветки. Но прежде чем сам Серегил успел взобраться, позади послышалось шумное дыхание. Обернувшись, Серегил увидел уставившегося на него слугу, у ног которого валялись пустые ведра. С минуту они смотрели друг на друга, потом парнишка обрел дар речи и закричал: - Грабят! Матушка Хобб, спускай собак!
Не обращая внимания на корявые ветки, Серегил мигом взлетел вверх Не зря его когда-то прозвали Котом из Римини. Тем не менее, торопясь, он совершил оплошность: порезал руку о выступ каменной стены. Не думая о боли, он изловчился и спрыгнул на тротуар рядом с Алеком. Едва они бросились бежать, из ворот выскочили два огромных дога, а за ними несколько мужчин, вооруженных дубинками. - Давай! - прошипел Алек, его глаза поверх маски стали огромными, - Сделай что-нибудь с собаками, ты же можешь! - Для этого мне надо остановиться, не так ли? - Серегил тяжело дышал, стараясь на бегу обернуть кровоточащую руку подолом рубашки, - Не отставай.
Церковный квартал был не тем местом, где люди в масках, преследуемые огромными собаками, могли остаться незамеченными даже в столь ранний час. Артели мусорщиков уже работали, и Серегил столкнулся с одной из дворничих, свернув на Длинную Тисовую улицу. Как ни старался удержаться на ногах, он покатился кубарем через вонючую кучу, очутившись нос к носу со зловонным псом. - Да лопни ваши глаза, ублюдки! - завизжала она им в спину, когда они бросились наутёк. Ко всему, солнце - их враг, уже всходило, а собаки неслись по пятам. Серегил поймал Алека за руку и увлек его на другую сторону улицы, вдоль которой тянулись магазины. Алек отшатнулся. - Яйца Билайри, ну и воняет от тебя! Серегил подумал, что вот он - точнёхонький итог их ночной работы. За стеной в самом конце улицы скрывалась священная роща позади храма Далны. - Давай наверх! - скомандовал Серегил, снова делая подобие стремени из своих пальцев.
Когда Алек наступил грязным ботинком на его пораненную ладонь и подпрыгнул, он вздрогнул. Забравшись на стену, Алек протянул руку Серегилу, но снова опоздал. Собаки уже были рядом, угрожающе рыча и капая слюной. Загнанный в угол, Серегил с трудом выставил вперед кровоточащую левую руку, вытянул большой палец с мизинцем и сделал движение, словно поворачивает ключ в замке. - Соора таласси! Это было простое заклинание, одно из немногих, которыми он владел. Но оно всегда срабатывало, и он пользовался им многие годы, наверное, уже тысячу раз. И все же он замер, не дыша, пока собаки не остановились. Та, что была побольше с любопытством обнюхала Серегила и завиляла хвостом. Серегил потрепал обеих по голове и отослал прочь.
Судя по приближающимся крикам, их хозяева не собирались сдаваться так просто. С помощью Алека Серегил забрался по грубой каменной стене. Они очутились по другую сторону и упали в изнеможении, тяжело дыша, уткнув головы в колени. В буковой роще царили полумрак и прохлада. Ветерок мирно шелестел невидимыми листьями над их головами. Неподалёку стояла маленькая часовня, и широкая дорожка вела от неё к храму.
Серегил вдохнул аромат душистой травы, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Несколько голубей с коричневой башни, кружась спустились к ним, требовательно заворковали в ожидании корма. По ту сторону стены послышалась возня: их преследователи ругали собак, все еще полагая, что добыча где-то рядом. - Мы чуть не попались, да? - Алек стащил с себя пропитанную потом маску и попытался перевязать ею ладонь Серегила. Соль защипала рваную рану, и Серегил дернулся. - Мы легко отделались. Очень! Без шуток. Так, как же, черт возьми, ты умудрился её посеять? Алек вытащил из рубашки брошь. Это была тонкая работа; крошечный полумесяц изукрашенный жемчугом. - Она такая маленькая. Я пытался спрятать её в безопасное место, чтобы наверняка... - Потерять её? Прежде, чем Алек смог сказать что-либо в свою защиту, они услышали высокий голос. - Эй, вы там! Чем это вы заняты? Здесь священная земля! Серегил вскочил, распугав голубей. К ним быстрыми шагами приближался молодой помощник священника, его короткая коричневая мантия едва прикрывала тощие ноги.
По привычке, Серегил и Алек бросились к стене. Прежде, чем Серегил смог найти, за что зацепиться, он почувствовал, как что-то сковало его мышцы, не давая сдвинуться с места, будто сотни жал впились в его ноги. Алек закричал и заметался по земле, хлопая себя по бедрам и ягодицам. - Спокойно, брат, - процедил сквозь зубы Серегил, оказавшись лицом к лицу со служителем Далны, пригвоздившим его к земле, - Мы не сделали ничего плохого. - Благородный Серегил? Благородный Алек? - мальчик поспешно поклонился им, - Простите! Я не узнал вас в этих одеждах. Я услышал крики и принял вас за воров. - Думаю, ты напугал нас не меньше, чем мы тебя, - ответил Алек с неискоренимым деревенским простодушием, всегда отличавшим "Благородного Алека".
Серегил подавил смешок, глядя на расплывшееся в улыбке лицо служки. Будучи яшелом - полукровкой - Алек всё ещё смотрелся мальчишкой, не старше двадцати, что могло ввести в заблуждение. Как бы ни было, все испытания и опасности, которыми он подвергся за свою короткую жизнь, особенно после встречи с Серегилом, не смогли истребить в нём эту невинность. Синеглазый, с копной золотых волос, он мог очаровать мужчину, женщину, пожилого и юнца, всего лишь улыбнувшись и произнеся пару подходящих случаю слов.
- Боюсь, мы попали сюда прямиком из Нижнего Города, - сказал Серегил, с напускным огорчением делая взмах рукой, словно стряхивал грязь со своего живописного наряда, - Моему другу требуется духовное утешение, после всех этих скитаний по игорным домам. Нам одежду порвали, как видишь, мы слегка подрались. - Но как вы очутились здесь? - спросил паренек. - Заскочили помолиться, - быстро ответил Алек, - Я хотел повидаться с Валериусом, но ещё слишком рано и я подумал, что смогу немного помедитировать, пока он не проснулся. - Конечно, господин. Надеюсь вы простите меня, что помешал Вам. Так я скажу ему, что вы здесь? Серегил проводил его взглядом, затем посмотрел на Алека, удивленно подняв бровь. - Ты только что соврал священнику. - Ты тоже. - Я-то вру всем. А вот ты - благочестивый последователь Далны. - Я перестал им быть с тех пор, как встретил тебя. Да наплевать... - Алек направился к часовенке, тихонько напевая какую-то молитву - ну само благочестие!
Серегил, не обращая на него внимания, готовился к встрече с Валериусом. Они со священником оба были когда-то наблюдателями, и за долгие годы не раз выполняли задания вместе, но и теперь внутри Серегила всё сжалось, едва он заметил шагающего к ним человека с чёрной бородой и густыми насупленными бровями. Валериус был верховным жрецом Далны в Римини уже четвёртый год, но это не сделало его нрав более мягким. Он направился прямиком к Алеку и закатил ему звонкую оплеуху. - Это тебе за то, что лгал, ступив на священную землю, щенок! - О! Прости! - пробормотал Алек, потирая щеку. Валериус знал, что на Серегила бесполезно поднимать руку, к тому же и одного взгляда было достаточно, чтобы этот красавчик опасливо попятился от него. - Я так понимаю, из-за вас поднялись весь этот шум и лай, что нарушили мои утренние размышления? - Мы не совершили ничего предосудительного! Валериус фыркнул и скрестил руки на своей широкой груди. Северянин, как и Алек, он был на полголовы выше, чем любой из них и огромен, как горный медведь.
"И столь же злобный, - подумалось Серегилу, - и уж точно, более опасный, даже в хорошем расположении духа" - Что ж, надеюсь, что так, как говорите вы, а не так, как представилось Брату Мюсу, застукавшему вас вместе. - Я бы не осмелился! - выдохнул Алек краснея, - не здесь же.
Валериус смерил его недовольным взглядом. На самом деле, он любил Алека и всегда винил Серегила за то, что тот сбил мальчишку с правильного пути. В глазах высшего света Римини Алек был мелким аристократом, не представлявшим бы большого интереса, если бы не его скандальная связь с распутным и умным благородным Серегилом. Тот факт, что он был представлен в обществе, как подопечный Серегила, только подлил масла в огонь. Правда, в Римини это было скорее плюсом. - Так вы опять взялись за старое? - загрохотал Валериус, когда они направились к храму. - А чем нам еще заниматься, - ответил Серегил, - Пока Теро в Ауренене, у нас нет... - он изящно взмахнул рукой, согнув большой палец над средним - жест означал " наблюдательских дел". Валериус остановился возле галереи и заговорил тише. - И Фория вас пока не позвала. Уже больше года прошло, не так ли? После того, что вы сделали для Скалы в Ауренене, я думал она захочет, чтобы вы шпионили для неё. - Тогда это будет не Фория, - пробормотал Серегил. - Надеемся, что увидимся с ней, когда она вернется с фронта, - попытался сменить тему Алек, - Князь Торн написал от нашего имени, снова предлагая ей наши услуги. - Ну да. Рассчитываете на покровительство Королевского Дома? Серегил посмотрел на него с кривой усмешкой. - Приглашения мы пока не получили.
Служки кормили голубей во внутреннем дворе храма. Они вспугнули птиц, и одна из них вспорхнула на плечо Алека. Он поднес к голубке палец, и та, перебравшись на него, начала чистить перышки. Серегил усмехнулся, обращаясь к Валериусу: - Видишь, твой Создатель все еще любит его, не смотря на моё присутствие. - Может быть, - проворчал Валериус. Серегил уже жалел, что они укрылись здесь. Насмешки Валериуса над Алеком все еще ранили больнее, чем он мог в том себе признаться. Друг, партнер по сомнительным тайным делишкам, и талимениос - не было подходящего перевода слову, обозначающему то, что их связывало, не просто единство сердец и тел, сама жизнь на двоих - он и Алек.
Серегил научил его всем хитростям и наблюдательским фокусам, но в глубине души тот оставался все тем же бесхитростным жителем лесного края, которого Серегил вытащил из темницы в северных землях, и за это Серегил всегда будет благодарен судьбе. Любовь к Алеку заставила его самого почувствовать себя чистым, каким он был когда-то.... Валериус одолжил им светлые плащи, и они отправились в "Оленя и Выдру" переодеваться. - Конечно, все могло бы пройти более гладко, но, по крайней мере, мы получили то, ради чего все это затеяли. Пожалуй, давненько у нас не было такого веселого дельца! - Алек подбросил брошку. Серегил перехватил ее в воздухе и запихал в свой кошелек. -Снова хочешь потерять?
- Так я же ее нашел, - поддразнил его Алек, не позволяя Серегилу впасть в занудство, - Ну согласись, это было весело! - Весело?! - Ну, веселее же, чем хандрить на Улице Колеса или в салоне какого-нибудь аристократа. - И когда это было в последний раз? Я вышел в тираж вместе со всем, что связано с ауренфейе. - Неблагодарный, - пробормотал Алек.
Многое изменилось при дворе после смерти кролевы Идрилейн две зимы тому назад, ее наследница - королева Фория - уже больше года воевала в Майсене. Несмотря на все выгоды, полученные от восстановления торговли с Аурененом, она издала указ, гласивший, что "стиль ауренефейе, столь модный при Идрилейн Первой, больше не приветствуется при дворе". Южные фасоны одежды, драгоценности и музыка также вышли из моды. Молодые люди отращивали бороды, но при этом их подстриженные волосы даже не прикрывали ушей. В ответ, Серегил, естественно, вообще отказался стричь волосы и они уже спускались ниже плеч. Алек сделал то же самое, но завязывал их, чтобы они не падали на лицо. Однако основная часть населения продолжала скупать ауренфейские товары. И несмотря на то, что аристократы готовы были сделать на публике что угодно, лишь бы угодить королеве, они не утратили вкуса к роскоши и новизне.
На Жатвенном рынке жизнь била ключом, когда они добрались до огромной квадратной площади, уставленной цветными тентами и палатками, где продавалось все - от дешевых украшений и домотканных изделий, до живых кур и сыров. Царский Герольд стоял на возвышении у центрального фонтана, объявляя о победах в Фолсвейне. Война против Пленимара затянулась, и площади Римини ежедневно оглашались новостями с полей сражений, доставленными курьерами, повозки привозили похоронные урны и раненых солдат, всё больше ощущалась нехватка металла, лошадей и мяса. В гостиной дома на Улице Колеса Серегил привесил на медных булавках большую карту, где отмечал места последних битв. После кровавых летних боев, Фория с майсенцами и ауренфейскими союзниками оттеснили врага к середине Майсены и теперь держали линию вдоль восточного берега Фолсвейна. Золото и шерсть северян снова потекли на юг по возвращённому Золотому Пути, но и на север тоже надо было что-то отправлять в ответ.
Голодные и уставшие, Алек и Серегил пробыли там достаточно, чтобы узнать все новости, а затем направились в любимую пекарню, чтобы получить по куску ароматного хлеба, густо намазанного маслом и медом. Когда они повернули за угол на улицу Синей Рыбы, Алек взглянул на безоблачное небо. - Опять будет жаркий день. - Думаю, это ненадолго, - Серегил перекинул влажные полосы на одно плечо, подставляя шею ласковому ветерку.
Несмотря на то, что прошло столько времени, Алек все еще испытывал странное чувство, бредя по знакомой улице, и не видя на привычном месте гостиницы "Петух". Там, где она когда-то стояла, они построили новую гостиницу - "Олень и Выдра", названную так в честь животных, в которых их превращало заклинание истинной сущности Нисандера. Она распахнула свои двери три месяца назад и уже приобрела известность если не тем, чем там кормили, то уж точно отменным пивом. Тирис - повариха прежнего "Петуха" - славилась на всю округу своей стряпней.
Построить гостиницу на старом месте показалось им хорошей идеей, когда они вернулись в Римини полтора года назад. Теперь Алеку думалось, что они ошиблись. Местами из фундамента выглядывали черные камни - живое напоминание о той ночи, когда Серегил сжег прежнюю гостиницу, устроив из нее погребальный костер своим убитым друзьям. - Вы оба, и так рано поднялись сегодня, - воскликнула Эма, когда они вошли в открытую дверь. Беременная, она аккуратно придержала передник под выпуклым животом, нагибаясь, чтобы проверить закипающий чайник на очаге. - Нас не было со вчерашнего дня, - подмигнул ей Алек. Хозяйка Эма была белокурой, симпатичной и веселой. Алеку она сразу приглянулась, хотя ее навыки в кулинарии оставляли желать лучшего. - Ах вы, злыдни! Но, держу пари, вы голодны. Я поставила к завтраку пироги, и скоро сварится соленая треска с луком. - Не утруждай себя. Нам только чаю, - отрезал Серегил, проходя в дом. Он терпеть не мог соленую треску и лук, и говорил ей об этом дюжину раз, если не больше. Ими провоняла вся кухня. - Я попозже спущусь за пирогами, - быстро вставил Алек, забирая поднос с чаем. Он бы взял и рыбу, но Серегил не потерпит в комнатах этот запах.
Магиана - последняя волшебница Орески, которую Серегил считал своим другом - нашла для них супружескую пару, которая могла бы управлять гостиницей. Муж, Томин, был с ней в родстве, он родился в городе к югу от Ардинлии. Алеку они пришлись по вкусу, но Серегил все еще держался особняком, и не только из-за стряпни. Хотя все здесь было новым вплоть до крючков для горшков, они все время ожидали услышать как Тирис отдает приказы Силе, или смех Диомиса, качающего своего внука Лутаса на коленях у очага. Только ребенок, не считая кошки Серегила, остался в живых той ночью и воспитывался Кавишами в Уотермиде. Алек замечал, что Серегила мучает чувство вины, всякий раз, когда он видит ребенка. Он никогда не переставал считать себя виновником той резни.
***
Неприятный запах рыбы сменялся сладким и чуть навязчивым ароматом свежего дерева со штукатуркой по мере того, как Алек с Серегилом поднимались наверх. "Петух", надёжный, как старый корабль, за годы пропитался запахами кухонного дыма, вареного мыла и был таким обжитым. Это место еще долго будет пахнуть новизной. Их комнаты на третьем этаже были так же хорошо запрятаны, как когда-то в "Петухе". Магиана сделала невидимой дверь, ведущую к секретным ступенькам и, как раньше, наложила заклинания на лестницу. И как всегда, это заклинание не действовало на кошек. Серегил прошептал пароль для каждого заговоренного места. Он все еще настаивал на том, чтобы часто менять их, хотя вряд ли кто-то станет охотиться на них теперь. К счастью, у Алека была хорошая память. В этом месяце паролями были ауренфейские названия фаз луны. - Ауратра. - Моринт. - Селетрир - Тилента. Руета сидела на самом верху лестницы, занятая вылизыванием своей белой шерстки и лапок. Она не обращала на них внимания, пока Серегил не открыл дверь, затем зашла в комнату, распушив высоко поднятый хвост.
Новые комнаты были очень удобны. Сквозь чистые окна была видна улица, новая мебель не пахла дымом, и белый мраморный камин тянул лучше. На оштукатуреных стенах не хватало копоти от дыма и свечей и трофеев с прошлых заданий и приключений. Они были безвозвратно утеряны. Только статуя русалки пережила пожар и по-прежнему стояла рядом с дверью. Ее мраморная кожа была в пятнах сажи, поднятая рука отломана, но Алек настоял на том, чтобы ее сохранить. Серегил снял позаимствованный плащ и накинул его на голову статуи.
Дальняя дверь вела в спальню, где стояла широкая кровать под шатром, а груды одежды занимали большую часть оставшегося места. В обеих комнатах ещё царили порядок и чистота. "Ну, хоть на какое-то время", - с сожалением подумал Алек. Пропали все книги и свитки, так тщательно хранимые Серегилом, пыльные стопки карт, которые он собрал за эти годы и хранил под кроватью. Все пропало. Новые рабочие столы были оборудованы инструментами, но не хватало груды старых замков, кусков метала, мотков веревки, оружия и деревяшек. Хотя Серегил часто советовал Алеку не захламляться вещами, сам он был как сорока - не мог не тащить к себе все полезное и блестящее. Несмотря на все перемены, они оба были рады, что у них, наконец, появилось место, куда можно сбежать, когда игра в развратных аристократов с виллы на Улице Колеса начинала им надоедать.
Они смыли грязь этой ночи со своих тел и лиц дождевой водой, что стекала в бочку на крыше, выпили чаю, облачившись в легкие летние плащи, замшевые бриджи и начищенные ботинки. Серегил подошел к маленькой шкатулке на каминной полке и вынул тяжелое золотое кольцо. Рубин в кольце был выполнен в виде профиля Клиа. Она подарила его Серегилу в Ауренене в благодарность за его помощь. Серегил часто надевал это кольцо, из гордости, конечно, и как напоминание об отсутствующем друге - а также, как подозревал Алек, чтобы позлить Форию с ее прихвостнями. Никому не нужные изгнанники, они провели весь прошлый год в пышных салонах аристократов, из тех, что не брезговали общением с ними, зарабатывая на мелких интрижках, подобных сегодняшнему ночному приключению - часто для одних и тех же людей. Серегил становился все более беспокойным и опять куда-то исчезал по ночам в одиночку, как в старые добрые времена, когда они еще не были любовниками. Алек боролся с искушением проследить за ним. Серегил редко отлучался надолго и обычно возвращался в приподнятом настроении и готовый заплатить за своё отсутствие. Скупой на слова, если надо было объясняться, что именно его тревожит, он был более красноречив, когда доходило до языка тела. Это был язык, так легко освоенный Алеком. Вот и сейчас он, кажется, заговорил на этом языке, раззадоривая Алека, заплетавшего волосы в аккуратную косичку: Серегил поймал его за запястье и притянул к себе. Обняв за талию, он укусил его в шею и тихонько засмеялся. - Прости, я вел себя как мерзавец. Тебе действительно всё ещё по нраву подобные делишки, не требующие мозгов? - Да. То есть я хочу сказать, что это, конечно, нельзя считать настоящим приключением, но по крайней мере мы не сидели без дела. Серегил взял левую руку Алека, проведя большим пальцем по круглому шраму на его ладони. Это было напоминанием об их первом совместном деле, когда оба чуть не погибли. У Серегила такой же шрам был на груди - чуть выше сердца. - Может в этом и проблема, тали. Слишком много риска по пустякам. Алек погладил гладкую безволосую щеку возлюбленного. - Здесь все уже не так как прежде, да? Я надеялся, что если мы снова займёмся делом, станет легче. Серегил ответил ему улыбкой. - Я тоже так думал, но это не помогло.
Когда Алек впервые оказался тут, Серегила оставался Котом из Римини, самым загадочным и самым бесстрашным вором-наёмником в городе. После смерти Нисандера они покинули город, и был пущен слух, что Кот умер. Не было никакой возможности его воскресить, не дав пищи для кривотолков. Серегил был известен в определенных кругах как человек, имеющий выход на вора, будь в нём нужда, и ему удалось распространить также слух, что появился новый наблюдатель, но дел для них в последнее время становилось все меньше. Алек обхватил Серегила руками и уткнулся лбом в лоб своего возлюбленного. Ему пришлось наклониться, совсем чуть-чуть. Алек теперь стал повыше Серегила, кожа его щек была слишком бледной; оба признака говорили о примеси человеческой крови, так же как и его золотистые волосы. - Когда мы убегали от собак, я не мог ни о чём думать, кроме того, что будет, если нас поймают, - проворчал Серегил, - Представь - Благородный Серегил и благородный Алек брошены в Красную Башню за кражу со взломом! Никто же не знает, кто мы и каковы наши заслуги перед Скалой. Позор и бесчестие - ради чего? Ради того, чтобы некая титулованная вертихвостка, задравшая юбку в Ночь Траура, смогла удачно выскочить замуж? Из-за этого я рискую тебя потерять?
- И это то, почему ты отклонил так много поручений? - Ты всё знал? - Конечно, я знал. Значит, тебе страшно? После всего что было? - Это не страх, - Серегил раздраженно дернул Алека за косичку, - просто это не имеет смысла - Серегил резко поднявшись, кинулся ничком на кровать, - Зачем мы вернулись? Чтобы стать мальчиками на побегушках у скучающей знати? Жаль, что мы не остались в горах, охотясь на волков и валяясь на травке. Алек опустился с ним рядом, обреченно вздохнув. Серегил всегда становился невыносимым, когда начинал маяться от скуки. - Может Магиана... - Она никогда не нуждалась в нашей помощи. Она - ученый, а не наблюдатель. Если бы Фория проглотила свою гордость и вернула бы Клиа и Теро из Гедре, может быть все сложилось бы по-другому. - Он вынул брошь и посмотрел на нее с отвращением, - Хорошо хоть в таких вот делишках нет недостатка.
Глава 2 Многовато, и всё же Недостаточно
ФОРИЯ СО СВОИМ ВОЙСКОМ вернулась в Римини в конце месяца ризин и до города добиралась верхом по дороге Гавани, сопровождаемая холодным осенним дождем и остатками осыпающихся красных с золотом листьев. Официальная Встреча должна была состояться лишь на следующий день, но сам её въезд в город был обставлен с такими церемониями и пышностью, словно праздновали окончание войны, а не короткое сезонное перемирие, вынужденное - из-за невозможности продолжения военных действий. Достижение полного мира все ещё оставалось чем-то призрачным, но Фория, тем не менее, издала приказ, устанавливающий ещё один праздник в календаре - День Возвращения Героев. Суть его была в праздновании уже одержанных побед - конечно, безо всякого упоминания о поражениях - и почитании памяти павших. То же самое она уже сделала в прошлом году, когда надежды ещё были весьма радужными.
Намокшие под дождём знамёна и позолоченные щиты, развешанные по улицам, в этом году выглядели более жалкими, подумалось Алеку, когда он и Серегил стояли в толпе народа возле стены Морского Рынка, отлично защищавшей от ледяного и промозглого бриза. Отсюда им была хорошо видна королева, когда она проезжала - блистательная, несмотря на пасмурный день, в своих украшенных золотом шлеме и нагруднике, с огромным Мечом Герилейн, который она держала навытяжку перед собой. Этот древний клинок был самым могущественным символом ее власти - как правителя и как верховного главнокомандующего государства - гораздо более чем даже королевская корона. Когда Алек впервые увидел мать Фории, на Идрилейн были эти самые доспехи, и этот меч тоже принадлежал ей.
Брат-близнец Фории, Принц Коратан, ехал от неё по правую руку. Теперь он стал Наместником, и было странно видеть его, столь же достойного воина, что и она, одетым в гражданскую одежду и плоскую бархатную шляпу, а не в униформу главнокомандующего. Его тронутые сединой белокурые волосы были все еще длинны - этим он отличался от большинства придворных. Сидя на своём огромном вороном скакуне с непринужденностью истинного вояки, он выглядел очень изысканно и по-королевски. В отличие от Фории и их младшей сестры Аралэйн, он всегда был дружелюбен с Серегилом, а также с его сводной сестрой Клиа. Этим он Алеку и нравился.
Дождь сыпал всё сильнее, но они не уходили, пересчитывая полки и знамена. Ко времени, когда мимо них промаршировал последний солдат, Алек успел прикинуть, что она потеряла почти пятьсот человек, и это было только войско Римини, которое они видели своими собственными глазами. Повозки же с погребальными урнами в официальную часть церемонии никогда не входили. - Пойдём, - наконец сказал Серегил, клацая зубами. - Кавиши должно быть уже прибыли. Они незаметно пристроились на задок проезжавшей мимо повозки и так добрались обратно до Улицы Колеса, где обнаружили в своей расписной гостиной Микама и всё его семейство, с нетерпением дожидавшихся их. Кари тут же схватила Алека в объятья, стараясь при этом не уронить со своего бедра трехлетнего рыжеволосого Герина. Ребенок потянулся и уцепился за косичку Алека. - Тятя...Aрек! - - Вот он, мой золотой мальчик! - закричала Кари, звонко целуя Алека в обе щеки. - И за всё восхитительное прошлое лето вы лишь дважды соизволили выбраться в Уотермид? Чем это, интересно, вы с Серегилом были так заняты?
- Незачем спрашивать, любовь моя, ты и сама прекрасно знаешь, - хохотнул Микам и захромал к Серегилу, чтобы обменяться с ним рукопожатиями. Для поездки в город он надел свой лучший наряд: красивый расшитый камзол, дорогую перевязь для меча, и опирался на полированную трость с рукояткой слоновой кости, вырезанной в форме рыбы - подарок Серегила. Всё ещё больно было видеть его таким, с его негнущейся ногой - напоминанием о том роковом дне, четыре года назад. Тот день каждому оставил на память рану: рана Микама была самой очевидной, но рана Серегила - безусловно, самой глубокой. Единственный раз, когда он пожаловался на неё, была та ночь, когда он очнулся с криками и слезами, весь в холодном поту. И больше ни разу - когда уже пришёл в себя и мог держать свои чувства под контролем. Серегил сжал в объятьях своего старого друга, затем огляделся. -А где это моя птичка? - Я здесь, Дядюшка! - Илия легко спорхнула вниз по лестнице, сопровождаемая двумя огромными белыми зенгатскими собаками Серегила, Марагом и Зиром, и неся на спине своего молочного брата. Уже десяти лет от роду, Илия была смугла и симпатична, как и её мать и средняя сестра Элсбет, и старалась вести себя совсем по- взрослому. - Лутас хотел снова посмотреть те книжки с картинками в библиотеке. Он запомнил их с нашего прошлого приезда. Хотя, погодите. Я же привезла Вам подарки! Она спустила Лутаса на пол и побежала наверх. - Дядя! - Лутас подбежал и обхватил колени Серегила. Серегил потрепал ребенка по волосам, но Алек не мог не заметить промелькнувшей печали во взгляде друга.
Хорошо ещё, что Лутас был слишком мал, чтобы помнить мать, бабушку и деда, и то, как Серегил спасал его из полыхающей гостиницы. Но как бы ни было, он всегда испытывал особую привязанность к Серегилу, и Серегил был всегда по-особенному добр к ребенку, хотя Алек и знал, что он с ужасом ожидает того дня, когда мальчику придётся рассказать всю правду о его прошлом. Илия простучала каблучками обратно, спустившись к ним с двумя большими коричневыми свертками подмышками. - Это вам. Я потратила на них все лето! Алек развернул свой сверток, и встряхнул добротный шерстяной свитер. У Серегила был такой же, но из более темной шерсти. - Ну ты глянь, - Серегил подмигнул Алеку. - И рукава одинаковой длины и вообще всё как надо. - -Я заберу их обратно! - пригрозила Илия, улыбаясь слишком широко, для обиженной. Серегил обнял ее. - О нет, только не это! Обещаю надеть его, как только упадёт первая снежинка и не снимать до самой весны! - Вы же сами рассказывали, как мерзли там, в старой хижине, где вы жили. Случись такое снова, вы всегда сможете воспользоваться ими!
Алек расцеловал ее. - Спасибо. У нас, как всегда, есть и для вас кое-что интересное... Он вышел в столовую и достал из верхнего сундука, украшенного росписью, два небольших обернутых шелком свертка. Вернувшись, он опустился на колено возле мальчиков. - Сначала вам! Две пары глаз широко распахнулись в ожидании - синих, как у Силии, - Лутаса, и ореховых, как у Микама, - Герина. - Подалки? - прошепелявил Герин. Более застенчивый, он отодвинулся назад, в то время как Лутас смело взял свертки. Обертки были сняты и отброшены прочь, и оба мальчика радостно закричали, обнаружив двух расписных игрушечных драконов. В прошлый раз Алек хотел подарить им крошечные луки, но Кари мягко, но настойчиво придавила его ногу. -Дайте мне ещё несколько лет спокойной жизни, прежде чем вы, приедете и вложите оружие в их руки! - возмущалась она. - Кроме того, они лишь повыкалывают друг другу глаза этими чёртовыми игрушками. Алек держал лук в руках столько, сколько помнил себя, но не стал возражать и поступил, как она хотела. - По-моему, кто-то делает вид, что подарки его не интересуют, - поддразнил Илию Серегил. - Или ты, действительно, уже слишком взрослая для таких вещей? Это была их давнишняя забава. - Да мне всё равно! - ответила девочка со скромной улыбкой, теребя свою клетчатую юбку. - Ну ладно, и что же мне теперь делать с этим? - задумался Серегил, с ловкостью фокусника выуживая прямо из воздуха шкатулочку. Темные глаза Илии загорелись.
- Там что-то волшебное? - Боюсь, не в этот раз. Но если ты меня поцелуешь, я так и быть, покажу тебе, что там такое. Илия подскочила к Серегилу и запрыгнула ему на колени, чтобы поцеловать. - Алек и я как-то пообещали тебе ожерелья из языков и глаз драконов. Помнишь? - Да так и не привезли! - Она наморщила носик, смешно уставившись на шкатулку, всё ещё сомневаясь. - Скажете нет? - Ну, надо посмотреть, чтоб узнать наверняка. Илия открыла шкатулку и достала пару крошечных жемчужных сережек в форме капелек. - О, Дядюшка! - закричала она, душа его в радостных объятьях. - Юная леди, достаточно взрослая, чтобы присутствовать на чествовании Королевы, должна иметь подходящие драгоценности, как считаешь? - спросил Серегил, захихикав. -К тому же, в наш прошлый приезд я заметил, что ты проколола уши. А у Алека тоже имеется для тебя подарок. - Миледи. - Алек подарил ей ожерелье с жемчужинами - в комплект к сережкам - на небольшой золотой цепочке. - Вы испортите мне детей, - сказал, смеясь, Микам. - Ну настоящие дядюшки, вы оба.
Алек нагнулся, чтобы застегнуть ожерелье. - А ну не вертись! - Я так волнуюсь! - воскликнула Илия. - Мы же увидим Королеву. И Беку, которая приедет домой на Ночь Скорби! Цепочка выскользнула из пальцев Алека, и ожерелье упало на колени девочки. - Она что - возвращается из Ауренена? - Хочешь сказать, вы не знали? - спросил Микам. - В прошлом месяце мы получили от неё письмо. Ее турма Ургажи в данный момент находится на охране границ выше Цирны. - А Теро? - Последнее, что я слышал, это что он возвращается в город. - Без Клиа? - спросил Алек. - Пока что. Она - с вашей сестрой в Боктерсе на всю зиму. На смену турме Ургажи послан новый отряд. - Кто командир? - Вот это мне неизвестно. Хотите сказать, вы ничего не слыхали?
Алек обменялся с Серегилом тревожными взглядами. - Может они хотели сделать вам сюрприз, - предположила Илия. - О боже, а теперь я всё испортила, да? Но я же не проговорилась ещё кое-о-чем, да, мама? - Ещё? - спросил Алек. - Бека вышла замуж, - сказал ему Микам. - Полагаю, Вы знаете этого парня. Фейе, с которым она встретилась там, его имя - Ниал. - Наш переводчик. - Алек покачал головой, улыбаясь. - Что ж, можно было ожидать. Я думаю, вам он придётся по душе. - Уверена, что мне да, - сказала Илия. - Бека говорит, что он очень красив! Серегил подмигнул ей: - Так и есть. - Но вы должны хранить в тайне, что мы вам всё рассказали. Серегил застегнул ожерелье, затем покружил ее, пока она не захихикала. - Не беспокойся, птичка. Вот уж разыграем их, когда мы встретимся. Ну, пойдёмте, поглядим, что там приготовил на ужин наш повар.
За ужином Серегил с успехом хранил беззаботный и непринужденный вид, хотя в сознании его постоянно вертелись мысли о том, чего теперь ожидать, в связи с таким поворотом событий. Эта внезапная смена личной охраны не предвещала для Клиа ничего хорошего, и это не могло не обеспокоить Теро. Но почему он не послал им весточку - ни единого слова? Фория фактически отправила свою сводную сестру в неофициальное изгнание, и это в то время, когда каждый опытный командир был на счету, ведь в них так нуждались на поле боя! Теперь же она лишила ее и того окружения, которому та доверяла, и мага? Он начал подозревать, что "поездка" Клиа с его сестрой была стратегическим манёвром - поиском более дружественной территории.
После обеда они снова собрались вокруг очага в гостиной: Кари и Илия с вязанием, Микам - со своей трубкой. - Дядя Серегил, почему Королева не любит свою сестру? - спросила Илия, оторвавшись от чулка, над которым трудилась. - Ну, они же - сестры лишь наполовину, как тебе известно. Клиа и два ее умерших брата были детьми от второго брака Королевы Идрилейн. И, к тому же, не все сестры уживаются, подобно вам с Бекой и Элсбет. - Но почему? - не унималась Илия. - Судачить о делах Королевской семьи - неприлично, - сказала ей мать. - Лучше повнимательнее следи за петлями, не то упустишь. Если неправильно свяжешь пятку, бедная Бека натрёт мозоли. Кари слишком долго вращалась в кругу наблюдателей, и мела достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что есть вещи, не предназначенные для юных ушей.
Тут Алек отвлёк внимание на себя, растянувшись на полу и позволив двум малышам с восторгом ползать по себе, тянуть за волосы и бороться. Какое-то время он поддавался, делая вид, что они побеждают, затем начал их щекотать, вызвав хохот, и Илия, забыв о напускной взрослости, бросилась на их защиту, присоединившись к потасовке. Собаки, положившие морды на лапы, наблюдали с почтительного расстояния, но всё же не спуская с дерущихся встревоженных желтых глаз. Сердце Алека всегда смягчалось, если рядом были дети, и это особенно проявлялось в отношении Кавишей. Серегил часто задавался вопросом, откуда это в нём: ведь у Алека не было ни сестер, ни братьев, его отец был скитальцем и никогда не задерживался в одном месте настолько, чтобы Алек успел с кем-нибудь по-настоящему подружиться. Герин уже оседлал Алека, держа его за кончик косички, а Алек со смехом позволял ему это, как терпеливый старший брат. "Или отец", - подумалось Серегилу. Обычный человек, не полукровка, ровесник Алека, особенно последователь Далны, уже женился бы и теперь имел бы ребёнка или даже двух. Обычно Серегилу без труда удавалось прогонять мысли о вещах, которые были неприятны или беспокоили его: за свою жизнь у него было достаточно времени этому научиться. Но когда эти тревожные мысли касались Алека, справиться с ними было гораздо труднее. Это мешало и весьма раздражало его, ибо лишало обычного самообладания.
Кто-то тронул его за плечо, отвлекая от тяжких раздумий. Рядом стоял Микам, и во взгляде его было понимание - хотел того Серегил или нет. Однако все, что он сказал, соблюдая тактичность, как бывало всегда, это: - Как ты смотришь на то, чтобы сыграть в карты? Давненько я не держал в руках твоих монет. Мой кошелек, кажется, стал слишком легким . - Он станет ещё легче, коли я соглашусь, - предупредил Серегил. - Да мы сегодня никак самонадеянны?! Сначала Алек присоединился к ним, потом Кари, как только уложила детей спать. Серегил был рад возможности отвлечься и бросился в игру со всем азартом, и даже сумел выиграть, практически не прибегая к шулерству.
- Не могу поверить, что никто не написал нам ни слова! - проворчал Алек, когда они с Серегилом, наконец, добрались до постели. - А кто сказал, что они не писали? - возразил Серегил, сидевший нагишом на их широкой кровати, и расчесывавший перед сном волосы. Комната была обставлена в стиле ауренфейе - воздушном и красочном. Тонкие занавеси на кровати лениво всколыхнулись, когда Алек снял свою рубаху и бросил её на одежный сундук посреди комнаты. - Думаешь, кто - то крадёт наши письма? - Скорее их перехватывают ещё по пути от Клиа и Теро. - Но Бекины же доходят . - Ее родителям - да, и не в Римини, - напомнил Серегил. - Не нам. Если бы Наблюдатели были все еще при делах... Он ломал голову над новой загадкой, оставляя многое недосказанным. Снова и снова.
Алек скинул короткие штаны и шлепнулся возле него. - И что это всё означает? Я полагал, что Фория забыла про нас. Непохоже, чтоб мы представляли для неё какую-то угрозу. - Мы дружны с Клиа, мы помогли ей преуспеть в Ауренене, что не входило в планы Фории. - Клиа всегда была лояльна к трону, к тому же она одна из лучших командующих! - Королева Фория бездетна, Алек, и она уже не молода. Серегил оставил попытки расчесать волосы и отбросил гребешок прочь. - Нет ничего, что может помочь ей удержать трон, кроме ее собственной воли. Клиа может предъявить права на него, как дочь Идрилейн, пусть и младшая. Ее притязания, учитывая ее военные навыки, в глазах многих будут выглядеть более обоснованными, чем принцессы Арианы, и конечно гораздо более вескими, чем дочери Арианы. Изо всех детей Идрилейн Ариана, которую с Форией и Коратаном связывал общий отец, была единственной, имевшей собственных детей. Самая старшая её дочь, Элани, считалась наиболее вероятным претендентом на трон. - Клиа всегда была популярна в народе, - продолжал он. - Почему ты думаешь, Фория отослала её с глаз подальше, едва только скончалась их матушка? Фория никогда не думала о пользе кого бы то ни было, особенно если ей видится потенциальный соперник. Это хорошее качество для генерала, но не столь хорошее для сестры. Все представители знати разные, Алек. Никогда не забывай этого. - Ты тоже знатен, - поддразнил его Алек. - Самую малость, и только в представлении скаланцев. По-моему, лишь у моего народа есть правильное понимание того, что это означает - быть знатным. Но здесь всё сводится лишь к праву наследования, и для Фории, например, важнее всего удержать власть, чтобы продолжить род своего отца. - Всё это звучит так, будто мы говорим о племенном коневодстве, - фыркнул Алек, забираясь под покрывала. Серегил погасил лампу и присоединился к нему. Алек устроил голову на плече Серегила. - Однако, всё это весьма странно, тебе не кажется: вот Фория бесплодна и что дальше? За что-то же Боги наказывают её? - Ну, для неё лично - это всего лишь небольшая неприятность, не более. И я уверен, что это не волновало бы её вовсе, не будь она королевой. - Хмм. Даже представить не могу её в роли матери, - согласился Алек, зевая. - Некоторые предназначены для этого более, чем другие. Серегил лениво погладил голое плечо Алека, наслаждаясь теплом прижавшегося к нему по всей длине тела. Это был один из лучших моментов за весь день. Уютный и сонный, он говорил не задумываясь, в то время как образ Алека, возящегося с детьми вновь витал перед его мысленным взором. - Ты всё ещё размышляешь над этим? Над тем, что предсказал Оракул в Сарикали? Он тут же пожалел о вырвавшихся словах, ибо почувствовал, как Алек сразу напрягся. - Почему ты вдруг вспомнил? - Ты же знаешь, пророчества всегда туманны. И я все еще склоняюсь к мысли, что, может, мы не совсем правильно истолковали их.
Сердце Серегила сжалось сильнее, когда Алек отодвинулся и упал на спину. - Я - "странник, дом которого в его сердце". Я - "птица, что вьет гнездо на волнах". Я - "отец ребенка, которого не родит ни одна женщина". И это - благословение. Что из этого я мог понять не так? - Прости. Забудь, что я сказал. - До тех пор, пока ты мне вновь не напомнишь. - Я не напомню! - Напомнишь. Как в прошлый раз в Уотермиде. Иногда мне кажется, что это волнует тебя больше, чем меня самого. - Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив. Он не мог видеть Алека в темноте, но вздох, которым тот ответил, сказал лучше всяких слов: - Я уже счастлив. И пусть всё идёт, как идёт.
Легко сказать. Мысли, не поддающиеся никаким усилиям воли, так и витали рядом, лишая всякого сна. - Знаешь, Алек, я не вижу причины, почему бы тебе не найти какую-нибудь подходящую девушку... - Прекрати! Несмотря на угрожающие нотки в голосе Алека, Серегил не остановился. - Я лишь хочу сказать, что если тебе захочется завести с кем-то ребенка, то я не стану возражать. На какое-то время повисла зловещая тишина, потом кровать покачнулась - это встал Алек. Он схватил свою одежду и вихрем вылетел вон. Мгновение спустя в нижнем холле хлопнула дверь библиотеки, закрытая твердой рукой. Серегил сидел ошеломленный. Ничего подобного никогда раньше не случалось. Конечно, бывали между ними разногласия, им даже приходилось драться, и не раз, в те долгие зимние дни в лачуге, но Алек никогда вот так не сбегал. Серегил натянул одежду и вышел в коридор. Света под дверьми комнат гостей не было видно, но он подозревал, что Микам и Кари всё же что-то слыхали. Он обнаружил, что дверь библиотеки от него заперта. Открыть её для него не составляло труда, но он знал, что лучше этого не делать. Расстроенный, и с чувством глубокой вины, он поплелся обратно к своей кровати, надеясь, что утром всё вернется на свои места.
Но ничто не вернулось. Алек спустился лишь поздно к завтраку, и обменялся с Серегилом парой общих фраз. Микам лишь вопросительно поглядел на обоих, зато Кари, едва с едой было покончено, прижала Серегила в угол, настигнув его в саду. - Что ты ему сделал? - требовательно спросила она, не сомневаясь в виновности Серегила. - Ничего! Она просверлила его темным взглядом. - Я люблю этого мальчика как своего собственного сына, а только идиот не заметит, что он страдает. Что у вас стряслось? - Мы всего лишь разошлись во мнениях, - ответил за него Алек, появившийся в дверях кухни. Подходя, он легонько коснулся руки Серегила. - Ничего, о чём следовало бы волноваться. Ведь правда, тали?
Облегчение Серегила было недолгим. Едва Кари ушла, Алек потащил его в дальний конец сада, под защиту высоких розовых кустов. Напускная его улыбка исчезла. Он все еще был зол. - Если ты хоть когда-нибудь ещё предложишь мне такое, будешь спать один намного дольше, чем одну ночь! - Я думал лишь о твоей пользе! - Пользе?! - глаза Алека опасно сузились на миг, но затем в его взгляде появились зловещие огоньки. - Так ты, действительно, не видишь ничего дурного в том, чтобы позволить мне разделить постель с кем-то? Не то ли ты и сам делаешь, исчезая вечерами? Вернулся к своей давней привычке шляться по Улице Огней? - Ну да, я бывал там, но... - Нет! - Алек задохнулся. - Что? О, нет, нет же! Всего лишь ради общения. С Эйруал и несколькими друзьями, но я не спал ни с кем! - поспешил заверить его Серегил, и он не лгал. Вряд ли он даже испытывал какой-либо соблазн. - А тот зеленоглазый? Тириен, кажется? - А ... да. Прости, что не сказал тебе. Я просто не думал... - Ты? Ты не мог предположить, что это для меня важно? - Я никогда не причинял тебе боль, тали. Я не коснулся никого и никогда не коснусь! - зашептал Серегил, надеясь успокоить его прежде, чем их услышат в доме. - Ты же знаешь, у меня никого не было... никого, о ком бы я так волновался. - Изо всех твоих прежних любовников? - Одно название - любовники, Алек. Развлечение по обоюдному согласию, не более....
Алек выглядел очень печальным. - Не понимаю, как это возможно: быть со столькими и никого не любить. Серегил поколебался, всё ещё чувствуя, на каком скользком пути сейчас находятся оба. Наконец, он пожал плечами и сказал, как есть, как бы глупо это ни прозвучало: - Мне было всё равно. Иногда способность Алека видеть его насквозь была благословением. Остатки его гнева исчезли, оставив лишь налёт печали. - И тебя это сильно угнетает - то, что ты более не свободен? - Я свободен, Алек. Я с тобой, потому что таков мой выбор. И я обещаю, это - последний раз, когда мы обсуждаем это. Я клянусь Светом, и моей любовью. И подняв к губам их сплетенные ладони, он стал целовать пальцы Алека. Алек притянул его, целуя в губы, затем отпустил и направился назад, к дому и гостям. Серегил последовал за ним, чувствуя облегчение, омрачённое лишь сознанием того, что на самом деле это же ничего не меняло. По крайней мере, для Алека.
Глава 3 в гуще событий
ДОЖДЬ ПРЕКРАТИЛСЯ ВНЕЗАПНО - ещё накануне вечером - и яркое солнце сияло, как на заказ, во имя дня Чествования Королевы. - Это похоже на добрый знак-, заметил Алек, подняв взгляд на синий просвет в череде облаков, когда они с Серегилом и остальными ехали к Площади Храма. - Ну да, только для кого? - отозвался Серегил с кривой улыбочкой. - Солнце светит всем, как известно. - Тише, вас услышат! - предостерег Микам, ибо они как раз проезжали мимо строя Конницы Белого Ястреба, известной, как одно из любимых подразделений Королевы. Серегил скорчил в ответ гримасу, но всё же примолк. Своих лошадей они оставили в переполненной конюшне гостиницы знати и вступили на Площадь Храма пешком. Алек и его друзья, закутавшись в свои вышитые плащи, поднялись на галерею Храма Астеллуса. Отсюда толпа, собравшаяся внизу, казалась красочной мозаикой. Каждый из Храмов Четверки отчётливо выделялся на фоне осеннего неба: приземистый рядом с высоким, темный, а рядом светлый. Малышей оставили дома, но Илия, гордившаяся своими новыми жемчугами, подпрыгивала от волнения между Алеком и сестрой Элсбет. Старшая девочка была более сдержанна, не забывая про свои темные одежды новообращенной.
- О, как же красиво! - воскликнула Илия, поражённая открывшимся видом. -Элсбет, ты действительно живешь теперь вон в том белом храме? - Спальный корпус новообращенных расположен ближе, но там я учусь каждый день, - спокойно ответила Элсбет. На стягах синего и золотого шелка, очертивших четкий квадрат площади, красовались вышивки в виде серебряных полумесяцев и пламени - эмблемы Скалы. Знать высшего ранга, разодетая в драгоценности и меха, расположилась на галерее Храма Иллиора, а места знати рангом пониже расходились оттуда веерообразно. Представители Гильдий и торговцы заполнили весь периметр площади от ступеней Храма Иллиора до линии Дворцовой Стражи Королевы. Алек оперся локтями о перила, разглядывая место действия. - Интересно, на что был бы похож настоящий триумф? - Как бы ни было, солдаты заслужили того, чтобы их чествовали, - отозвался Микам. - А остальные только рады, что их близкие возвратились на зиму по своим домам.
Поверх голов собравшихся им помахала леди Килит и стала пробираться к ним сквозь толпу, держа под руку свою теперешнюю пассию - Капитана Гвардии Лиллию из подразделения Золотого Льва. Килит, как обычно, была одета по последней моде. Вырезы в этом году не такими глубокими, но ее синее шелковое платье все еще могло похвастаться щедрым клочком бледной кожи груди под тяжелой гирляндой драгоценностей, увешавших её до самого горла. Ещё больше драгоценностей рассыпало искры в ее тронутых серебром волосах. - Вы чудесно выглядите, Леди! - тепло приветствовала ее Кари. Она тоже носила драгоценности, но всё ещё придерживалась более скромной моды северян - даже спустя годы, прожитые в Скале. Илия взволнованно похвасталась своими новыми жемчугами. - Сакор благоволит нашей Королеве, вам не кажется, милорды? - заметила Килит, даря приветственные поцелуи Серегилу и Алеку. - К счастью для нее и для всех нас, особенно в это военное время, миледи. Алек всегда любил Килит, несмотря на ее давние отношения с Серегилом. Возможно потому, что их было трудно представить: она выглядела такой старой, что, казалось, годилась в матери Серегилу, в то время как Серегил, полнокровный фейе, скорее всего, выглядел столь же молодым, как и в те годы, когда они ещё были любовниками. Как бы ни было, она одной из первых в высшем свете проявила к Алеку радушие.
Пока они ждали, он уловил обрывки разговоров, несущихся со всех сторон, по мере того, как толпа становилась всё более беспокойной. Похоже, война медленно, но верно оборачивалась на пользу скаланцам, ибо раннее начало северной зимы опустило занавес над театром военных действий до будущего года.
Наконец, появились жрецы всех четырех Храмов и проследовали к центру площади. Иллиорианцы в своих серебряных масках, размахивали огромными кадилами, наполнив площадь клубами священных благовоний. Жрецы Астеллуса несли на плечах маленькую ладью, полную даров нового урожая. Валериус, во главе Далнианцев, вел черного быка в венке из колосьев пшеницы и плодов граната, рога которого отливали серебром и золотом. Жрецы храма Сакора замыкали процессию, неся на паланкине огромную золотую Эгиду Сакора.
Фория следовала за ними - великолепная в своём платье до пят, затканном белыми и серебряными нитями, в боевом шлеме и нагруднике из отполированного золота, которые отражали солнце, подобно зеркалу. Коратан сопровождал ее, торжественно неся корону Скалы на бархатной подушке. Принцесса Аралэйн шла позади него вместе со своей старшей дочерью - принцессой Элани. Аралэйн должна была стать преемницей в случае смерти Фории, но она обладала слишком мягким характером, чтобы отважиться обнажить боевой Меч. Алек недоверчиво и щурясь от лучей полуденного солнца, пытался разглядеть Элани. Но с такого расстояния всё, что он смог разглядеть - это полное торжественности лицо юной девицы в диадеме и в обрамлении длинных прядей светлых волос. Наклонившись к Серегилу, он осторожно спросил: - Тебе что-нибудь известно о ней? - Очень немного, - ответил Серегил. - То, что Фория готовила её к военной карьере. Под её же руководством она получила добротное образование.
Окруженная символами Четверки и своим могущественным семейством, Фория держала Меч, приближаясь к быку, чтобы совершить годовое жертвоприношение. - Отсюда Фория так похожа на свою мать, - тихонько заметил Микам, едва жрецы начали провозглашать молитвы. - Я все еще тоскую по прежней Королеве. Слова церемонии - по крайней мере, то, что Алек смог разобрать с такого расстояния - напоминали слова клятвы, которую Королева давала каждый год в Ночь Траура. Она клялась защищать свои земли и соблюдать волю Четверки. Когда она умолкла, священники придержали голову покорного быка, и Фория сделала решительное движение. Животное даже не дернулось, когда яркая алая кровь брызнула на доспехи Фории и на мостовую, рисуя благоприятные знаки. Затем последовали новые молитвы. Заскучав, Алек облокотился о перила, проклиная золотые кольца, надетые по случаю торжества. Он ненавидел драгоценности, ненавидел необходимость разыгрывать из себя благородных кавалеров, вот как сегодня. И пока шла церемония, он возвращался мыслями к той простой жизни, какую они вели совсем недавно, уединившись в северных холмах. В моменты, подобные этому, он задавался вопросом: почему он вообще так настаивал на возвращении? Замечтавшись, он не увидел того, что вызвало внезапный переполох в ближайшем окружении королевы. Коратан вдруг обхватил свою сестру рукой, поддерживая Форию, а та схватилась за лоб. - Что случилось? - Откуда-то вылетел ястреб и ударил ее прямо в голову, - сказал, нахмурившись, Микам. - Это знамение, - пробормотала Капитан Лиллия, скрестив пальцы в знаке, отвращающем беду. - Я не большой знаток птиц, но что-то мне не кажется это хорошим знаком, - пробормотала Кари, прикрыв рот ладошкой. Серегил не сказал ничего.
Порядок был быстро восстановлен, но аура волнения осталась висеть над толпой, пока Фория, следуя церемонии, меняла свой боевой шлем на корону. Когда церемония, наконец, завершилась, Фория повернулась лицом к народу и подняла окровавленный Меч. Голосом, привыкшим выкликать команды на поле боя, она объявила: - Четверка, Пламя и Свет да помогут мне защитить Скалу! Королевская свита направилась далее в Храм Иллиора, дав знак к началу раздачи бесплатного пива и угощений. О знаках и предзнаменованиях тут же позабыли, ибо наконец начался настоящий праздник.
Алек вместе с остальными пошел отмечать праздник к Кихту. Микам и его семейство отбыли пораньше, а Серегил и Алек остались петь песни и пить вино. На Улицу Колеса они вернулись очень поздно и изрядно навеселе. Но хотя было уже далеко за полночь, они обнаружили своего дворецкого, Рансера, ожидающим их в гостиной вместе с королевским герольдом. - Этот человек прибыл по ваши души еще на закате, милорд, - объявил он и отошел в сторонку. Серегил развалился в кресле и посмотрел мутными глазами на гонца в его синей униформе. - Так, так. И что же ей потребовалось от меня в такой-то час? - Меня послал его Высочество Наместник с сообщением для Вас и Лорда Алека Айвиуэла, - ответил мужчина. - Вам приказано с восходом солнца явиться во дворец и сопровождать королеву в Судебную Палату. Как ни был Алек пьян, но при этих словах всё внутри у него сжалось. - Мы что, арестованы? - Если мне правильно подсказывает мой опыт, он вряд ли стал бы предупреждать нас перед этим, - хихикнул Серегил. - Пожалуйста, дорогой сэр герольд, передайте моё почтение его Высочеству, а также заверьте его, что мы чрезвычайно польщены приглашением, и сделаем всё, чтобы во-время оказаться на месте.
Герольд выгнул бровь, услышав столь легкомысленный ответ. - Смотрите, передайте всё в точности. Он будет рад. - Как скажете, милорд. Передам слово-в-слово. - А ты гораздо более пьян, чем я думал, - пробормотал Алек, помогая Серегилу добраться до их комнаты. - И о чём ты только думал, посылая сообщение, подобное этому? Серегил неэстетично икнул и оперся о стену, в то время как Алек возился с замком спальни. - Кор? Да ему плевать. И вообще... ик, кто дал ему право вызывать нас в такое жуткое время, прямо после праздничной ночи! Попомни мои слова; это её рук дело.
Войдя, он зашатался и рухнул ничком в постель, захрапев прежде, чем Алек сумел затащить его на кровать целиком. - Ну и отлично. Спи в одежде, раз нравится, - пробормотал Алек, бросая свою собственную куда попало, и падая рядом. Если бы сам он был хоть чуточку трезвее, вряд ли он бы так спокоен.
Глава 4. Служить, назло Королеве
КО ВРЕМЕНИ, когда они отправились во дворец на следующее утро, Алек был уже достаточно трезв, чтобы волноваться, ровно в той же степени, как и страдать от похмелья. Даже слабый утренний свет вызывал в висках сильную пульсацию. Серегил же, как обычно, чувствовал себя прекрасно и даже вызов во дворец, похоже, не обеспокоил его. Они оставили Микама мерить шагами внутренний двор: он в открытую волновался, увидит ли их снова. - Потроха Билайри, Серегил, зачем ты позволил мне столько выпить? - простонал Алек. Серегил хохотнул: - Позволил? Тебе? Насколько я помню, мне кто-то говорил: "а ну дай сюда бутылку или уматывай ко всем чертям". - Значит, ты столь же невосприимчив к выпивке, как и к магии? - Вряд ли. С вином, на сей раз, мне просто повезло. Ну а что касается магии, ты и сам всё видел. Он поднял руку, машинально коснувшись старого шрама, скрывавшегося под его расшитой туникой. - В любой день моя башка может оказаться такой же, как у тебя - раскалывающейся от похмелья. Лошадь Алека споткнулась на разбитых камнях мостовой и пошатнулась. Желудок Алека колыхнулся следом. - Тебе легко говорить.
Однако свои истинные тревоги он оставил при себе, ибо впереди уже замаячила мрачная громада Дворца. Построенный из темно-серого камня и усиленный западной стеной, окружавшей весь город, с его квадратными башнями, гордо взирающими на раскинувшуюся внизу гавань, это был не просто замок, но крепость, выдержавшая не одну безуспешную осаду. Алек читал истории о том, как Королева Тамир Великая строила Римини, под неусыпным оком прорицателей и призвав лучших строителей в своих землях, после того, как Пленимар разрушил первую столицу Эро. Дом Орески был построен в то же самое время, но если он создавал ощущение легкости и воздушности, то Дворец вызывал чувство закрытости и подавляющей мощи.
"Ну, хотя бы на сей раз, мы вошли через парадную дверь", - мелькнула у Алека мысль, когда слуга в ливрее провел их через огромный приемный зал и затем вниз, по запутанному лабиринту коридоров в меньшие по размеру, но столь же внушительные аппартаменты. Зал был вытянут в длину и достаточно узок, с рядом витражных окон прорезанных высоко, под самыми сводами потолка. Это делало помещение весьма сумрачным в этот ранний час и довольно прохладным. В дальнем конце зала выстроилось несколько рядов длинных дубовых скамей, обращенных лицом к возвышению, на котором стоял большой трон. Стяг Королевы висел позади него, поблескивая в искусственном освещении.
- Прошу вас занять места, милорды, - сказал лакей, подводя их к передней скамье. - Ее Величество распорядилась, чтобы вы ожидали её здесь. Серегил уселся на одну из передних скамей и вытянул ноги, со все ещё более скучающим, чем взволнованным видом. Алек попробовал было сделать то же самое, но не выдержал, вскочил и стал мерить шагами гладкие плиты пола. Его шаги отдавались гулким эхом в сводах зала, и это усиливало ощущение, что кроме них тут нет ни души. - Знаешь, есть более приятный способ скоротать время,- Серегил выудил из своего кошеля мешочек с игральными костями и кусок мела. Но когда он нагнулся, чтобы расчертить поле для бакши, Алек перехватил его руку. - Остановись! Как это будет выглядеть, когда она войдёт? Серегил закатил глаза, но сел и убрал мел. - А как это будет выглядеть, если на полу окажется тропинка, которую ты протоптал?
По движению солнечного света на стене они определили, что прошло не менее часа, прежде чем большие двери в дальнем конце зала распахнулись и Фория, в сопровождении Принца Коратана и Теро торжественно вступила внутрь. Алек толкнул Серегила локтем, затем попытался поймать взгляд молодого мага, но Теро ответил ему лишь легким поклоном, подходя и становясь рядом с ними. Это не предвещало ничего хорошего. Он выглядел неплохо и сильно изменился. На нем была приличествующая случаю официальная одежда, а его пояс и кошель были сделаны явно по ауренфейским образцам. Он теперь был чисто выбрит, и гладкий темно-синий драгоценный камень, оправленный в серебро, покачивался, свисая по моде фейе, с его левого уха. Его черные вьющиеся волосы стали совсем длинными, и их схватывала на затылке черная лента.
Фория взошла на трон и подождала, пока Серегил и Алек отвесят ей почтительные поклоны. - Добро пожаловать домой, Ваше Величество, - сказал Серегил, став вдруг очень официозным и чопорным. Фория приняла приветствие, даже не улыбнувшись. Алек бросил украдкой взгляд на ее брата: как дети одной матери могли быть столь разными? - Полагаю, Вы задаетесь вопросом, зачем я позвала вас сюда? - промолвила Королева. Серегил отвесил ещё один небольшой поклон: - Мы полностью к вашим услугам, Ваше Величество. - Вы, все трое - Наблюдатели, не так ли? - Да, Ваше Величество, - ответил за всех Теро. - Под руководством моего учителя, а до него - Лорда Арконила, Наблюдатели всегда верно служили Короне, со дня основания города. - Это сказали Вы. И все же, я полагаю, наблюдатели при этом действовали в своих собственных интересах, лишь прикрываясь личиной самозваных защитников трона. Ведь всегда всё было окутано тайной. Теро выглядел искренне озадаченным. - Интересами Наблюдателей всегда были лишь интересы Скалы, Ваше Величество. Фория обратилась к Серегилу. - И Вашими интересами тоже - "лишь интересы Скалы", Лорд Серегил?
Серегил весь напрягся, сразу выпрямившись и став как будто выше ростом; Алек всем нутром ощутил ту мгновенную вспышку гнева, что обожгла его друга, и молил, чтобы Фория ничего не заметила. - Да, Ваше Величество. Фория помолчала, ожидая пояснений, но он оставил свой ответ висеть в воздухе. - Но Вы вовсе не скаланец, так же, как ими не является ни один из ваших компаньонов, - Фория бросила на Алека строгий взгляд. - Ваша лояльность к Нисандеру меня не трогает, важна только ваша лояльность ко мне. Вы служили ему, но не моей матери. - Служа ему, мы служили и ей, и Скале, - чеканя каждое слово, ответил Серегил. -Однажды я уже был обвинен в измене, затем мое доброе имя было очищено. Ваша мать не имела никаких сомнений относительно меня. - Полегче, - пробормотал Коратан.
- А Вы, Лорд Алек, - Фория направила всю мощь пристального взгляда своих бесцветных глаз на юношу. - Кому служите Вы? - Я никогда не предал бы Скалу, ваше Величество! Королева смотрела на него, видимо, не слишком удовлетворенная ответом, но Алеку показалось, что он уловил подобие ободряющей улыбки от Коратана. - Мой брат принц сказал мне, что Вы, Лорд Серегил, потеряли своё доброе имя в своей собственной стране, - продолжала Фория. - Что вместо изгнания Вас просто полностью вычеркнули из жизни ваших соплеменников. - Это правда... но я также полагаю, он объяснил, что это случилось потому, что Алек и я предпочли Скалу и родство, связывающее меня с вашим семейством нашим обязанностям, налагаемым ауренфейскими законами.
Повисла зловещая тишина, во время которой Серегил и Фория сверлили друг друга взглядами. Алек затаил дыхание, уверенный, что теперь заточение в камеру Красной Башни неминуемо. - Так Вы лояльны к Скале, Серегил, или к моей сводной сестре? - спросила, наконец, Фория. - Ваше Величество, если Вам будет угодно, я знаком с Серегилом большую часть моей жизни, - быстро проговорил Теро, вмешиваясь в разговор. - Я ручаюсь в его лояльности, даю Вам слово. Он рисковал жизнью во имя Скалы, столько раз, сколько Вы и представить не можете, и Алек вместе с ним. Вам нечего опасаться с их стороны, так же, как и с моей. Все мы готовы служить на благо Вашего Величества. Фория мрачно усмехнулась. - Будьте уверены, я не боюсь ни одного из Вас. Вы подтверждаете его слова, Лорд Серегил? - Да. - А Вы, Лорд Алек? - Да, Ваше Величество! - Тогда давайте покончим с этим на время. Теро, Вы уже заняли место вашего учителя в качестве главы Наблюдателей? - Да, Ваше Величество. Но хотя в Ауренене за несколько прошедших месяцев я мало чем мог быть полезен Вашему Величеству - гораздо менее, чем то, чем я был занят, оказывая помощь в соблюдении торговых соглашений по поручению Принцессы - надеюсь, Вы всё же удовлетворены тем, как я это делал. - Ваши усилия не остались незамеченными. Однако теперь я приказываю распустить Наблюдателей. Довольно тайн. Если мне что-то понадобится от вас, я дам вам знать. Я - и никто другой. Это понятно? - Да, но... - Я всё сказала!
Теро прижал руку к сердцу и отвесил глубокий поклон. - Клянусь рукой и сердцем, оком и словом. - Хорошо. Фория повернулась, вновь обратившись к Алеку и Серегилу. - Что же касается вас двоих, пока меня всё удовлетворяет. На самом деле у меня есть одно задание... кое-что как раз для вас. - Мы полностью в Вашем распоряжении, Ваше Величество, - ответил Серегил. - Особенно для Вас. Вы отправитесь в Ауренен в качестве моих посыльных к Принцессе Клиа. Моя сводная сестра должна немедленно вернуться и приступить к обязанностям в должности полевого командира моей армии. Ее немедленное и беспрекословное повиновение будет считаться доказательством ее любви. Вам следует вернуться вместе с нею настолько быстро, насколько это возможно. Всё ясно? - Как божий день, Ваше Величество. Но пересечь Осиат в это время года - задача не из лёгких. - Я дам вам надёжный корабль.
- Мне следует отправиться с ними, Ваше Величество? - спросил Теро. - Чем Вы собираетесь быть им полезным? Вам и здесь хватит работы. Вы свободны. Теро поклонился и поспешил удалился. Он не глянул ни на кого, но Алек заметил, что злой румянец окрасил его высокие скулы. - Я посылаю с вами эскорт под командованием Лорда Транеуса. И я распорядилась подготовить вот это, - она сделала знак Коратану, тот вышел вперед и вручил Серегилу три маленьких окрашеных жезла. Алек узнал их: это были жезлы-послания. Такие вещицы заключали в себе обычно легкую магию: чаще всего какое-нибудь сообщение, которое можно было узнать, преломив жезл надвое. Такие предметы не требовали от того, кто их использует владения магией, даже Серегилу было под силу заставить их работать. - Используйте красный, когда доберетесь до Гедре, это будет знаком, что Вы добрались благополучно, - пояснил принц. - Синий - для Боктерсы. Последний - для Клиа. Она должна сломать его утром накануне возвращения. Сообщения попадут прямо ко мне. - Думаю, Ваша сестра не будет возражать против столь поспешного отъезда принцессы? - спросила Фория. Вид Серегила выдал его легкое замешательство. - Уверен, что не будет, Ваше Величество. Она осознает всю серьезность ситуации. Фория поднялась. - Надеюсь, мне не надо Вам объяснять, насколько велика важность вашей задачи. Коратан, остальное я доверяю Вам. Прощайте, милорды, и да будет быстрой ваша поездка.
Алек стоял весь в напряжении, пока она не удалилась, и лишь тогда перевел дух. Коратан усмехнулся, глядя на него: - Вы выглядите так, словно едва избежали темницы, Лорд Алек. - Вполне возможно, что так оно и было, - Серегил подошел и, запрыгнув, уселся на край возвышения. - Итак, как долго потребовалось Вам уговаривать её не наказывать нас? - О, всё не так плохо, как вам кажется. Хотя, разговор шел о вашей ссылке. Для Алека это было уже слишком: - Да за что? Что мы такого ей сделали? - Ей известно о том, какую роль вы сыграли в том, чтобы вынести на свет её неосмотрительность в леранском деле а также в том деле "утраты" золотого груза, в которое были впутаны она и Наместник Бариус.- - Это получилось совершенно случайно! - напомнил ему Серегил. - Когда мы начинали, нам ничего не было об этом известно, к тому же с тех пор мы не проронили ни слова. - Верно, но вы же знаете её. Она была опозорена, унижена политически и морально, и вряд ли когда-нибудь простит Вам это. Но это не все. Ей не нравится ваша тесная дружба с Клиа. А теперь у Клиа ещё и верная подруга - Ваша сестра, кирнари мощного клана. - Ах, так вот почему она была со мной сегодня холодней, чем обычно, - сказал Серегил с кривой ухмылкой. - Теперь и весь мой клан замышляет против нее? Так значит эта небольшая прогулка - на самом деле проверка лояльности всех и вся. - Но Клиа в Ауренене соблюдает интересы Фории, - заметил Алек. - Соглашения, с помощью которых она обеспечила безопасность складов и торговли, а также заставила магов служить себе - разве всё это сделано не к выгоде Скалы? - Конечно это так, но Фория скорее откусила бы собственный язык, чем признала бы это. - Почему же?- - Потому что всё это было продумано нашей матушкой, а не ею, и Клиа была единственной, кто поддержал эти начинания. - Таким образом, Фория все еще более доверяет мечу, а не магии, - добавил Серегил. - Так было всегда, причём, именно скаланскому мечу. - Ну да, Фории её ревность мешает видеть дальше собственного носа, -пробормотал Алек. Коратан бросил на него предостерегающий взгляд: - Помните, где Вы находитесь и о ком говорите! Она - Королева, и моя сестра. Алек отвесил ему быстрый поклон: - Прошу прощения, Ваше Высочество.
- Так каков наш план?- спросил Серегил, также предупреждая Алека взглядом. - Ваше судно, Жаворонок, швартуется на причале Улицы Фонаря. Вы отправляетесь с отливом на восходе солнца. - Королева, кажется, очень торопится убрать нас из города. - Её больше заботит, как бы поскорее решить свой вопрос, я полагаю. Коратан достал из камзола пухлый пакет, запечатанный Королевской Печатью, и протянул его Серегилу. - Вот. Сопроводительные письма для кирнари Гедре и Боктерсы, а также приказ Фории для Клиа. Возвращайтесь поскорее, и это даст вам возможность прикупить себе немного поблажек. Серегил спрыгнул вниз и отвесил Коратану преувеличенно почтительный поклон. - Королевские мальчики на побегушках слушают и повинуются, Ваше Высочество. - Серегил... - Не волнуйтесь, я понимаю насколько всё серьёзно. Есть только одна вещь, о которой я хотел бы спросить Вас прежде, чем мы отправимся. Я могу говорить с Вами, как с другом? Коратан заметно смягчился при этих словах. - Продолжайте. - Вы можете дать мне слово, что Фория не замышляет ничего плохого против своей сестры? Коратан задумался на мгновение, а затем приложил руку к сердцу. - Я даю Вам мое слово, что верю ей, раз она уверяет что нет. - Хмм. Что ж, очень хорошо. Я доставлю Клиа домой в целости и сохранности, и надеюсь, что Вы со своей стороны сделаете то же самое, когда она окажется здесь. - Когда-нибудь Ваш язык сыграет с Вами злую шутку. - Такое уже случалось. И, думаю, случится ещё не раз. Берегите себя, Ваше Высочество. Я рад, что именно Вы находитесь возле трона.
Они откланялись, но лишь покинув Дворец, Алек смог вздохнуть свободнее. - Фория, должно быть, была удовлетворена нашими ответами, иначе она не дала бы нам таких полномочий, не так ли? Серегил пожал плечами: теперь он выглядел более расстроенным, чем даже тогда, когда выслушивал оскорбления Фории. - Могло быть и хуже. По крайней мере, теперь у нас есть настоящее дело. Алек ожидал, что он скажет что-то ещё, но Серегил был против обыкновения тих в течение всего пути к Ореске, куда она направились вдогонку за Теро. "Мы солгали", - осознал Алек. - "Если встанет выбор: Клиа или Фория, совершенно очевидно, за кого мы будем". Он лишь молил, чтобы никогда не дошло до такого.
Бесконечное лето царило в обнесенных стеной садах, окружавших Дом Орески. Воздушный белый дворец, с его четырьмя куполообразными башнями, сверкал в безупречной синеве неба. Здесь были цветочные клумбы, травы, рощицы плодовых деревьев всевозможных пород. Магиана вырастила большинство самых экзотических из них, собрав их за долгие годы странствий. Когда они вошли в отзывающийся эхом атриум, слуги в красных ливреях отвесили им поклоны. Солнечный свет струился вниз сквозь центральный купол, заставляя сверкать блестящую мозаику, украшавшую пол парадного зала. Великий Дракон Иллиора был снова цел. Глядя кругом, на красивые своды и многочисленных магов в мантиях и их учеников, идущих мирно по своим делам, можно было подумать, что опустошительного нападения Пленимара никогда и не было. Нисандер погиб, но, напомнил себе Алек, то же случилось и с Мардусом и его приспешниками. Осталась Ореска - сильная и могущественная. Почему Фория так настаивала на её отчуждении? - Эй, не зевай, - захихикал Серегил, когда они пересекли зал и очутились на лестнице, ведущей в башню, принадлежавшую теперь Теро. Однако когда они стали подниматься, улыбка слетела с его лица. Они уже несколько раз со времени своего возвращения бывали в Ореске, навещая Магиану, но этих комнат до этого дня старательно избегали.
На стук Алека отозвался Ветис. Молодой слуга здорово вырос с тех пор, как Алек видел его в последний раз, и теперь носил подобие настоящей бородки. - Милорды! Рад Вас видеть. Мастер Теро и госпожа Магиана ожидают в нижней комнате. Больше не было видно завалов из пыльных рукописей у входа, и кучи всяких волшебных штучек, занимавших когда-то каждый свободный клочок. Теперь все было в безупречном порядке и чистоте, хотя следы деятельности Теро ощущались повсюду: в аккуратно сложенных книгах и бумагах, в различных сосудах для опытов, бурлящих на маленьких жаровнях. Стальные и медные астрономические инструменты, установленные на дорожке под усиленным стеклянным куполом, мерцали, показывая, что их начистили совсем недавно. Это было одновременно и приятно, и грустно, и Алек видел, что те же самые эмоции борются в серых глазах Серегила, когда он осматривался, впервые решившись прийти сюда.
Расписная комната изменилась меньше, если не сказать, что она стала просто более опрятной. Чудесная фреска с монстрами и диковинными существами все еще украшала комнату, и её собственная магия всё так же завораживала взгляд, хоть Алек и знал уже, что это такое. Мягкая мебель была всё та же: видавшая виды, но очень удобная. Волшебники поднялись с кресел возле очага, как только Вет провёл пришедших внутрь. Магиана обняла их с улыбкой, сделавшей более глубокими и резкими морщины вокруг её глаз и губ. - Ну что ж, у неё нашлось-таки дело для вас, не так ли? Она отдала вам мои жезлы- послания? Серегил достал их из кармана сюртука и вручил ей. - Как считаете, она не могла в них что-то изменить? - Это было бы весьма непросто сделать. Тем не менее, она тщательно исследовала каждый. - Да, это мои, и магия не нарушена. У вас не будет проблем с ними. - Фория должна Вам сильно доверять, чтобы поручить их изготовление,- заметил Алек. - По-моему, в настоящее время она недолюбливает всех магов, особенно тех, кто был знаком с Нисандером. - Ко мне приходил ее брат, не она.
- Мы подумали, что Вам захочется иметь ещё и вот эти. - Теро извлек из рукава и вручил Серегилу другой набор жезлов, идентичный полученным ранее, но других цветов. - Желтый для Гедре, зеленый для Боктерсы. Коричневый - на тот случай, если Клиа всё-таки решится бросить вызов сестре. Сообщения придут ко мне. - Спасибо. Алек, пусть они хранятся у тебя: так мы их не перепутаем. К тому же, я не думаю, что мы захотим, чтобы капитан Транеус увидел, что мы пользуемся ими. Седые брови Магианы взлетели вверх: - Это пресмыкающееся? Не спускайте с него глаз. -Это будет непросто, ввиду того, что Фория назначила его командовать нашим эскортом. - Что, черт возьми, происходит, Теро? - спросил Алек. - Почему Фория сначала отозвала тебя и турму, если она в любом случае собиралась звать Клиа назад? Она что, действительно полагает, что Клиа способна предать её?
Теро плавным движением руки указал им на места возле очага и налил вино в красивые хрустальные кубки. - Я, конечно, не могу сказать, что было на уме у Королевы, но она не может не понимать, что у Клиа в Ауренене теперь очень много друзей. - И Фория опасается, что эти друзья могут превратиться в её союзников? - усмехнулся Серегил. - Это же оскорбительно для Клиа и для фейе. - Это можно истолковать и так, - ответил маг. - Однако Принц Коратан указывает в своих письмах, что Фория просто перестраховывается. - Или в ней начинает проявляться наследственное безумие, - пробормотал Алек. - Королева Фория не безумна, - заверила его Магиана. - Хотя, она - очень осторожный правитель, и весьма прагматична. Подозреваю, что пока Принцесса Клиа не преклонит перед нею колено, её подозрительность всегда будет руководить ею.
- Как Клиа отреагировала на отзыв турмы Ургажи? - - Приказ Фории гласил, что Капитану Беке Кавиш следует подготовить остатки полка к прибытию нового командира, - отозвался Теро. Серегил ответил ему кривой усмешкой. - Звучит так, словно ты стал её личным советником, пробыв с ней бок о бок столь долго. Усмешка стала ещё шире, ибо слабый румянец окрасил щеки молодого мага. Клиа и Теро? Алек постарался не засмеяться, представив себе эту парочку. - Так что там случилось во Дворце после того, как Фория отослала меня? - спросил Теро, быстро беря себя в руки. - Вижу, Ваши головы всё-таки целы. Серегил вкратце обрисовал ситуацию, затем обратился к Магиане: - Что Вы можете сказать мне об этом парне - Транеусе? - Я не слышала о нем раньше, чем Идрилейн была положена во гроб в ту ужасную зиму в Майсене, как раз незадолго до того, как вас двоих отослали в Сарикали. После того, как это произошло, Фория, кажется, ни дня не обходилась без него. Он был капралом в ее гвардии, затем вдруг стал капитаном и лордом. У него есть противная привычка появляться, подобно бродячему коту, всюду, где кто - то высказывается в пользу кого-то, помимо неё. Конечно, он тогда положил свой глаз и на меня. Алек вздохнул. - Так вот как она нам доверяет. - Скорее всего, его миссия - шпионить за Клиа, а не за нами, - сказал Серегил. - И, кроме того, нам не о чем волноваться. Мы в точности исполняем распоряжения Фории.
- Королева никогда не полагается на волю случая, и она любит иметь все козыри в своих руках,- предупредил Теро. - Я мог бы вас предупредить раньше, но она не спускала с меня глаз с тех самых пор, как вчера прибыл мой корабль. Вы получили хоть одно из моих писем? - Значит, ты всё-таки писал? Нет, ни одного, - ответил Серегил. - С Клиа всё в порядке? - О да, и она очень любима твоим кланом и их союзниками. - Думаете, она вернется? - спросила Магиана. Теро кивнул. - Конечно, вернется. Она только и мечтает об этом, с тех пор как ауренфейе подписали соглашение. Ей было очень нелегко получать новости о военных действиях и быть связанной по рукам. Старая магиня вздохнула: - Это было глупо со стороны Фории - держать такого способного командира вдали от военных действий. - Похоже, что наконец и она поняла это, - сказал Серегил. - Как её рука, Теро? - спросил Алек. - Благополучно зажила. Во время их дипломатической миссии в Сарикали яд убийцы стоил ей двух пальцев на правой руке. - Действие яда не имело серьезных последствий, и лишь временно лишило её возможности пользоваться рукою. - Фория не намекнула, каковы её планы на Вас после того, как Вы выполните задание? - поинтересовалась Магиана. - Нет. Мне представляется, что она просто хочет удостовериться, действительно ли мы подчиняемся ей. - И? - Мы, конечно же, подчиняемся. Мы только-только обжились на новом месте. Я пока не готов покинуть насовсем этот город. Не по её указке, во всяком случае. А ты, Теро? Как ты собираешься наблюдать без Наблюдателей? -У меня есть куча дел, помимо этого. Честно говоря, я почти почувствовал облегчение. Я вовсе не был уверен в том, что готов оправдать чьи-либо ожидания. Нисандер никогда не подпускал меня близко к своим наблюдательским делам, если не считать последних нескольких месяцев, - он запнулся и уголок его рта скривился в горькой усмешке. - Вот вы с Микамом всегда появлялись, окруженные вашими тайнами, и шептались с ним за закрытыми дверьми.
- Он очень даже доверял тебе, - заверил его Серегил. - Он не стал бы держать тебя возле себя, если бы было иначе. Ты был его лучшим учеником, изо всех, что у него когда-либо были. - Возможно. Серегил потянулся и сжал его руку. - Он сам говорил мне это, много раз. Никогда не сомневайся. Теро подавил грустную улыбку, затем изменил предмет разговора, рассказав о том, как жил в Боктерсе, и передав Серегилу новости о его семействе и друзьях. - Что ж, нам следует вернуться прежде, чем Микам пойдёт на штурм тюрьмы, разыскивая нас, - сказал Серегил, когда Теро закончил, и поднялся, чтобы уйти. - Пожалуйста, передайте ему моё почтение, и скажите, чтобы поскорее навестил меня, - сказал Теро. - Пусть ваша поездка будет безопасной, - сказала Магиана, налагая чары путешественников на их ладони. - И с Наблюдателями ли, или без них, я присмотрю за Римини и за Клиа, когда вы ее привезете, - пообещал Теро. Серегил хлопнул его по плечу. - Надеюсь, мы доживем до тех дней, когда наши услуги будут востребованы снова.
Глава 5 Любовники и Враги
КОГДА ОНИ ВОЗВРАЩАЛИСЬ обратно на Улицу Колеса, Алек, наконец, задал вопрос, который мучил его уже много дней: - И всё же скажи, почему королева так не любит тебя? Серегил ответил ему натянутой улыбкой и пожал плечами: - Кто вообще может сказать, почему Фория поступает так, а не иначе? Алек почувствовал, что он уходит от ответа, но предположил, что здесь скрывается что-то, о чём Серегил не хочет говорить прилюдно, так что не стал настаивать, пока они не добрались до дома. Микам и Кари, как и предполагалось, ждали их, сильно обеспокоенные, однако Серегил быстро их успокоил. Он подождал, пока Кари и девочки уйдут на кухню готовить обед, и лишь тогда рассказал Микаму про приказ Фории относительно Наблюдателей. - Ну что за мстительная баба! - Да тебе-то на что жаловаться? Я думал, тебя только порадует, что теперь можно спокойненько сидеть возле очага со своими малышами, и смотреть, как они резвятся у твоих ног. -Ну не знаю, - погрузился в невеселые раздумья Микам. - Я всегда полагал, что мне не помешала бы поездка-другая. Честно говоря, я иногда теряю покой, вспоминая былые времена. После вашего возвращения, а теперь вот и Теро, я подумал, что может быть..., - он задумчиво постучал кончиком трости по своему башмаку. - Я, конечно, не могу уже долго бродить пешком, но держаться в седле я способен не хуже, чем когда-то, а моя рука всё так же крепко держит меч. - Буду иметь это в виду, - сказал Серегил. - Нам будет грустно без тебя, ты же знаешь, но я не думаю, что осмелюсь вернуться и спросить Форию, можно ли тебе отправиться с нами. Микам рассмеялся и похлопал его по плечу. - Да уж и я не стал бы так скоро просить тебя снова совать голову в пасть льва. До зимы ещё надо переделать кучу дел в огороде и не только, было бы нечестно свалить это все на Кари. - И когда это тебя останавливало? - заметил Серегил. Микам посмотрел на Кари, возвратившуюся с Герином на руках и Лутасом, держащимся за её юбку. - Ну, наверное, пришла пора.
Утренняя поездка освежила голову Алека, но ночной отдых был слишком краток. Они разделили с Кавишами ужин, затем отправились наверх, чтобы поспать, пока Рансер упаковывает вещи в дорогу. Серегил скинул башмаки и растянулся поверх покрывал, заложив руки за голову и прикрыв глаза. Алек пристроился рядышком, подперев голову рукой, и тронул друга за плечо. - Ну, так ты скажешь мне настоящую причину того, почему вы с Форией не любите друг друга? Я не так часто вижу Вас вместе, но когда это случается, вы словно два кота в одном переулке. По-моему, тут что-то большее, чем леранское дело. Серегил прикрыл рукой глаза. - Позже, тали. У меня совсем не осталось сил! -Нет. Сейчас. Серегил не ответил, и только когда Алек догадался, что он лишь притворяется спящим, Серегил глубоко вздохнул: - Это началось задолго до тебя и Теро. И правильнее вопрос ставить так: почему она ненавидит меня. Мне-то на неё наплевать. - Ну так почему? - настаивал Алек. - Клиа тебя обожает, Принц Коратан тоже. Серегил тихонько фыркнул: - Ну вот, ты и сам всё сказал, не так ли? - Имеешь в виду Коратана? С чего бы Фории беспокоится о том, что ты нравишься её брату? Она на самом деле так ревнива? - Хмм... Алек понял, что он снова увиливает. И опять тронул Серегила за плечо. - Ну так? - Оставь всё это, Алек. Не стоит ворошить прошлое...
В другое время Алек, может и повиновался бы, но не теперь: - Скажи мне! - - Тебе не понравится... - Я уже чувствую. Серегил опустил руку и потер лицо. - Ну ладно. Хочешь знать про нас с Коратаном? Мы были любовниками. Алек разинул рот. Это было последнее, что он ожидал услышать. - Ты не врешь? - Мы были так молоды, и это длилось очень недолго. Фория застукала нас вместе, и на этом всё закончилось. Но она никогда не простила мне. Алек все еще пытался осознать услышанное. - Ты? И Коратан? - Я предупредил, что тебе это не понравится. Алек вытянулся возле Серегила, оставив между ним и собою гораздо большее расстояние, чем обычно. Ему всегда бывало невыносимо получать свидетельства того, что Серегил переспал с таким количеством мужчин и женщин прежде, чем они встретились... и даже после их встречи. Ещё тяжелее было узнавать имена, видеть лица, к тому же многие из них, подобно Леди Килит или куртизанке Эйруал, всё ещё оставались с Серегилом хорошими друзьями. И вот теперь - Принц Коратан, которым Алек всегда так восхищался.
- И когда же это было? Серегил пристально рассматривал тонкий шелковый полог. - Через некоторое время после того, как я предстал перед судом. Коратан всегда держался очень любезно, а я всё никак не мог прийти в себя после ...ну, в общем, ты и сам знаешь. "Илара и Сонтир", - подумалось Алеку. Серегилу всегда тяжело давался разговор о соблазнителе, который стоил ему семьи, имени, родины, наконец. Алек хранил в своём сердце и это имя, и ту неприятную историю, которую Серегил рассказал ему как-то однажды. Он просмотрел на Серегила, оценивая степень беспокойства в серых глазах своего возлюбленного. - Почему это так задело Форию - то что вы были с ним? - спросил он, наконец. - Потому что она с самого рождения считала, что он принадлежит лишь ей. С близнецами часто бывает такое: сильное взаимное притяжение. У некоторых даже чересчур сильное, если хочешь знать мое мнение. - Ты это серьезно? Серегил пожал плечами. - О них судачили много лет. К тому же ни один так и не вступил в брак, не правда ли? - Но ведь её любовником был Лорд Бариус. Когда он скончался, она оплакивала его, словно собственного мужа. - Верно, но он единственный, о ком мне известно. Коратан тоже не всегда спит один, но из тех, о ком мне приходилось слышать, никто не стоит серьёзного упоминания. Нет, он посвятил Фории всю свою жизнь, и так будет до самой его смерти. - И она ненавидит тебя за то, что случилось почти сорок лет тому назад? - Если есть что-то такое, в чём Фория превосходит других, тали, так это способность ничего никогда не прощать.
Исчерпав предмет разговора, Алек оставил Серегила в покое, но тот ещё долго не мог заснуть. Он ненавидел эту оглушительную тишину, которой всегда отгораживался Алек, когда ему становилось известно об одной из прошлых связей Серегила. В обычной жизни Алек был очень разумным и легким в общении, но когда речь заходила об этом, он всегда терял самообладание, хоть и не стал бы распространяться на эту тему. Всё, что Серегил мог тут предпринять, это старательно избегать темы. Он не чувствовал угрызений совести за своё прошлое, но ему было очень тяжело сознавать, что оно причиняет Алеку боль. Более всего ему сейчас хотелось бы притянуть упрямого мальчишку к себе и загладить свою вину, но Алек повернулся к нему спиной и, кажется, уснул. Серегил же ещё долго лежал с открытыми глазами, следя, как по окну медленно ползут лучи восходящего солнца.
Далеко, за Осиатским морем, кирнари Вирессы, сидя на своём балконе, наслаждался поздним завтраком в компании старшей дочери, и глядел на тот же самый солнечный свет, танцующий внизу на волнах залива. В последнее время там было всё меньше кораблей, особенно с приветственными знаками Скалы. Зато три больших торговых судна, над которыми развевались штандарты Пленимара, стояли на якоре в устье залива: эти земли всегда были верным другом Вирессы. Улан-и-Сатхил был уже стар, и его было не так легко удивить. Он не вздрогнул, когда крошечный бледно-зеленый огненный шарик вдруг вспыхнул в каком-то дюйме от его лица. Он сразу узнал волшебство Орески, но цвет отправителя был ему незнаком. - Ты извинишь меня, дорогая? - сказал он. - Конечно, Отец. Сальяна ушла, как всегда оставив отца наедине с его делами. Можно было быть уверенным, что она никому ничего не скажет про странное послание. Улан вытянул длинный палец и коснулся шара, как всегда удивляясь, что они не имеют ни температуры, ни определенной формы. Если он и не знал отправителя, то сразу узнал голос, который произнёс сообщение, едва растаяло свечение. - Я наблюдал и ждал, как Вы и учили меня, Дядя. Из надёжного источника в большом дворце мне стало известно, что золотой приз отправляется на юг, в Гедре, уж завтра, и полетит он на крыльях жаворонка. Не имеющий имени будет с ним вместе. - Ага, я знал, что ты не заставишь себя ждать, - пробормотал Улан. Он вошел через балконную дверь и встряхнул за плечо молодого пажа, задремавшего на своём посту. - Проснись, Микел, у меня есть для тебя задание. Отправляйся в дом Кирана Ашназаи и передай ему, что я немедленно жду его к себе. - Что ему сказать, кирнари? - спросил мальчик, протирая заспанные глаза. - Скажи ему, что наше ожидание закончилось. Он, самодовольно улыбаясь, вернулся на балкон с видом на раскинувшуюся внизу полупустынную гавань. - Обеих пташек одной стрелой. Вот это будет удовольствие!
Ужин накануне вечером был грустным. После того, как тарелки были опустошены, Серегил настроил арфу, и они с Алеком пели для своих друзей. Уголком глаз он следил за Микамом и Кари, ведь он играл их любимую балладу о любви. Они сидели рядышком на диванчике, взявшись за руки, и голова Кари покоилась на плече мужа. Свет от камина играл серебряными нитями в их волосах и делал глубже морщинки на их лицах, но Серегилу отчётливо виделась пара юных влюбленных, которых он знал когда-то. "Вот она, цена изгнания", - подумал он. Они все станут прахом прежде, чем он состарится, если только ему удастся прожить весь отпущенный срок. Он задавался вопросом: что собирается делать Ниал, видя как годы неумолимо налагают свой отпечаток на Беку? Он играл, пока двое малышей не уснули на руках родителей, а Илия не задремала возле коленей Алека. - Кажется, хватит, - прошептал он, откладывая арфу. - Нам надо закончить сборы, мы двинемся в путь раньше, чем кто-то из вас проснётся... - Удачи вам в сумерках, - пробормотал Микам. Серегил заставил себя улыбнуться, хотя сердце его вдруг сжалось: - И при свете дня.
Когда они топтались в комнате, решая, что взять с собой в поездку, Алек глянул на свой чёрный лук, висевший на колышке на стене и видавший виды колчан рядом с ним. Последний все еще был украшен множеством небольших затейливо сплетенных амулетов, висящих на длинных сыромятной кожи шнурках и сделанных изо всего, что только можно представить - от древесины до халцедона. Это были шатта - призы за выигранные Алеком пари, полученные им в от ауренфейских лучников в их прошлый визит в Ауренен. - Планируешь пополнить коллекцию? - поинтересовался Серегил. Алек снял лук и погладил ладонью темное древко. - Сомневаюсь, что у меня будет на это время на сей раз. - Верно. Однако можно было бы пару раз бросить вызов кому-нибудь и в Боктерсе, - он подмигнул Алеку. - Кроме того, мне всегда спокойнее, когда ты с ним. Они поднялись на рассвете и при свечах спустились вниз, где нашли Микама, одетого и ожидающего их. - Всё-таки надумал поехать с нами? - спросил Серегил. - Ну хоть самую малость, - хохотнул Микам, но по глазам его было видно, как страстно он этого желал бы. - Я провожу вас до причала. Полагаю, кто-то же должен забрать ваших лошадей обратно. - Это будет не столь захватывающая прогулка, как наша, - сказал Алек. - Что ж, и в таких спокойных прогулках есть свои прелести.
Окружающий город всё ещё спал, когда они, миновав Морской Рынок, спустились вниз по окруженной стеной дороге Гавани к докам Нижнего города. Первый рассветный луч уже слегка позолотил крыши городских домов, в то время как небо на западе все еще усыпали звезды. Был час прилива, и волны бились о каменный парапет. Ветерок с суши слегка волновал спокойную воду гавани. Здесь уже вовсю кипела жизнь: рыбаки возвращались на своих лодках, освещенных фонарями, торговцы рыбой открывали лавки, а бездельники всех сортов расползались из таверн и борделей. Команда Жаворонка тоже была на ногах. Это был укрепленный, хорошо оснащенный галеон, на борту которого помимо команды и эскорта находились вооруженные лучники. Капитан встретил их на причале, полный нетерпения, ибо боялся упустить время отлива. - Не могу пообещать Вам легкого плаванья в это время года, милорды, - предупредил он. Серегил рассмеялся: - Доставьте нас живьём, и я буду доволен. Микам пожал им руки, в то время как их скудный багаж заносили на борт. - Что ж, значит до встречи через месяц - другой? - Непременно заедем в Уотермид поохотиться, - пообещал Серегил, неохотно выпуская руку друга. Микам остался одиноко стоять на причале, опираясь на свою трость, и глядя, как судно встает на весла и ложится на курс. Серегил задержался на палубе, глядя, не уедет ли он, но Микам всё ещё оставался там, покуда можно было видеть. Алек присоединился к другу, и тоже стоял там, облокотившись о борт, пока они проходили через каменные молы и до тех пор, пока берег совсем не скрылся из виду. - Он такой забавный, и по-моему, мне теперь тоскливее без него, чем в те долгие месяцы на севере. - И мне ...
Алек провел пальцем вдоль левой руки Серегила, слегка касаясь двойной линии синих пятен - то была память об их первой поездке в Ауренен. Укус дракона такого размера считался весьма опасным. Отметины, остававшиеся от синего лиссика, должны были принести счастье. По крайней мере тому, кто выжил, а Серегилу чертовски повезло, что, несмотря на такую дозу яда, он не потерял руку. Алек сам пострадал гораздо меньше, когда крошечный фингерлинг прищемил мочку его левого уха. Синие метки были малюсенькими, но их было хорошо видно, когда он забирал волосы. "Ещё один комплект одинаковых ран", - подумал он, улыбаясь собственным мыслям. У них уже были одинаковые круглые шрамы от их самой первой поездки вдвоем: у Алек на ладони, у Серегила - на груди.
Грусть не отпускала их, пока они не вышли в открытое море, и лишь там, с зарей нового дня, обдавшей холодными брызгами их лица, былой восторг одержал верх. - Как знать, - сказал тогда Алек, - вдруг Клиа снова возьмет нас в разведчики, когда сама опять станет генералом? Мы бы справились. - Не дает покоя красивая форма Беки? - Да нет, я просто подумал, что это будет лучше, чем снова выслушивать твои жалобы о том, как всё осточертело! Серегил дернул Алека за косичку и подставил лицо ветру, вдыхая свежесть солоноватого бриза. Сердце его забилось быстрее. Алек был, конечно, прав, хотя он и не собирался признаваться ему в этом.
Глава 6 гостеприимный порт
ОСИАТ ОКАЗАЛСЯ милостиво спокойным для этого времени года, и их поездка, хоть они и страдали от холода, была беспрецедентно легкой. Серегил и Алек коротали время, играя или распевая песни с моряками. Эскорт, что Фория дала им, был маленький - лишь десять человек. И они были бы вполне нормальной компанией, если бы не их командир, Лорд Транеус. Остроглазый молодой мужчина, гордый и откровенно честолюбивый, капитан Транеус был любим своими подчиненными, но никем больше. С Серегилом и Алеком он держался до подобострастия вежливо, но время от времени они ловили на себе его слишком пристальный взгляд, и это было не очень-то приятно. Помня предупреждение Магианы, Серегил был в ответ холоден, пользуясь преимуществом благородного происхождения. Алек всего лишь старался держаться от него подальше. Если не считать этого, Алеку нравилось, что они снова плывут по воде, и он коротал время, помогая матросам, или наблюдая за дельфинами и высматривая фонтанчики китов. Ночами он и Серегил закутывались в теплые плащи и растягивались на крышке люка, наблюдая, как звезды просвечивают сквозь оснастку корабля. До сих пор Серегил ни разу не заводил разговора о предстоящей встрече со своим кланом, хотя это должно было произойти впервые со времени их с Принцессой Клиа миссии в Сарикали.
- Ты рад, что возвращаешься?- спросил Алек на вторую их ночь в море. Серегил улыбнулся. - Да. На сей раз всё кажется чуть легче, не так ли? - Надеюсь, мне удастся познакомиться с остальными твоими сестрами? - Возможно, - но в голосе его не было ни уверенности, ни особого восторга. Из четырех сестер Серегила, только две простили его за проступок, совершенный им в юности. Азриель, та, что воспитала Серегила после смерти их матери, была теперь кирнари Боктерсы, и Алек был рад, что познакомился с нею, когда они были в Сарикали. Мидри, вторая из старших сестер, была не столь радушна, как Азриель, но она была добра к Алеку и, по крайней мере, терпима к своему своенравному брату. Совсем иное дело - Шалар и Илина. Они оборвали все связи с Серегилом, когда тот был изгнан. - Ты когда-нибудь злился на них? На своих сестер? - спросил Алек, разглядывая звезды. Он никогда не знал, как отреагирует Серегил на вопрос о его прошлом, особенно о его семье. - Как я мог злиться? Я совершил преступление. - Но тебя же подставил этот парень...Илар. Серегил помолчал немного, затем мягко ответил: - Мне следовало узнать его получше. - Я не понимаю. Ты же был почти ребенком... - Не удивительно, ведь ты вырос не в Ауренене. - Хмм. Похоже, нам обоим нечем похвастаться, что касается наших семей.
Алек знал только своего отца - человека, вместе с которым они жили, по сути, скрываясь от людей его матери, хазадриэлфейе. Ее собственная родня убила ее за то, что она полюбила чужака, а потом пыталась выследить Алека и его отца, чтобы расправиться и с ними. Алек рос, считая себя человеком, пока Серегил и Нисандер не открыли ему правду. Самое печальное во всем этом было то, что оставалось неясно, почему хазадриэлфейе так вели себя, и почему им не нравилось, что его отец не был одним из них. Даже оракулы в Сарикали не смогли ничего сказать об этом. Серегил протянул руку и провел ладонью по лбу Алека. - Будешь хмуриться - наживёшь морщины. Ну что случилось, тали? - Ничего, о чём ты не слышал раньше. - Это возвращение в Ауренен нагнало на тебя эти мысли, мм? - Да. А на тебя нет? Серегил состроил гримасу. - О да. Я освобожден от наказания, однако не прощен. Но это же не бросает тени на тебя. - Поскольку они - не мой народ? - Позволь им узнать тебя так же хорошо, как узнал я, и они им станут. Мои сестры любят тебя, и клан тоже тебя примет. Не из-за меня, и не вопреки мне, но за то, каков ты есть сам по себе. Алек вздохнул и взял его за руку. Были вещи, которых даже Серегилу было не понять.
Погода менялась от штиля к ненастью, но капитан использовал каждое дуновение ветра, и Жаворонок стремительно несся вперед. На четвертые сутки они миновали Острова Иамали и вошли в залив Гедре, когда солнце только-только коснулось зубчатого края окрестных гор.
На сей раз не было никакой торжественной встречи: с тех пор, как был подписан договор, вид скаланского судна стал здесь привычным. Но Алек почувствовал некоторую гордость, пересчитав суда, стоящие на рейде, а также увидев линию недавно выстроенных складов на берегу. Вскарабкавшийся на благородную возвышенность город, с его куполообразными белыми зданиями и цветущими деревьями, практически не изменился. Свет от сотен каминов уютно мерцал в окнах, образуя над заливом светящийся полукруг. Им навстречу побежали колеблющиеся по поверхности воды световые блики от железных светильников на причале. Тонкий новорожденный месяц - его здесь называли Луком Ауры - уже поднялся с востока над горизонтом. - Интересно, появлялся ли здесь Улан-и-Сатхил с тех пор, как всё изменилось? - Надеюсь, - отозвался Серегил с кривой усмешкой. Он и кирнари Вирессы недолюбливали друг друга. Восточный клан и их союзники энергично выступили против открытия нового торгового порта, вполне довольные своей монополией на торговлю, установленную во времена Эдикта об Отделении. Однако в Гедре все бывшие контрабандисты были более чем счастливы снова вести открытую торговлю. Удивленный хозяин порта встретил их на причале и немедленно послал гонца в дом клана. Верховой посыльный скоро возвратился, ведя в поводу лошадей для них, и передавая теплый привет от кирнари. Серегил достал из камзола красный жезл сообщения и переломил его надвое. Крошечная вспышка, зашипев и взвизгнув, унеслась в сторону Скалы. Он улыбнулся Транеусу: -Номер первый.
Наслаждаясь вечерней прогулкой, Коратан вышагивал вдоль зубчатой стены замка, когда крошечный синий шарик появился перед ним, паря как птичка колибри. Он коснулся его и услышал, как тонкий голосок Магианы произнёс: - Они добрались до Гедре. Довольный, он зашагал быстрее, спеша доставить новость сестре. Он нашел Форию в маленьком садике королевы: там она занималась фехтованием с Элани. Он задержался при входе, восхищенный мастерством, открывшимся его взору. Одетые в простые кожаные доспехи, Фория и Элани, сражались тупыми учебными мечами, отражая удары покрытыми зазубринами щитами. Девочка была стремительна. Коратан полагал, что иначе и быть не могло: ее тетка была жестким наставником, не прощающим промахи. - Не расслабляться! - клинок Фории с лязгом принял на себя остриё меча Элани и отбил его в сторону. Но девочка не растерялась и, вывернувшись из-под защиты Фории, сделала резкий выпад, удержав кончик меча возле самого подбородка королевы. Они замерли в таком положении на мгновение - серые глаза против таких же серых глаз - столь похожие между собой, что Коратан не мог избавиться от ощущения, что видит свою сестру сразу в двух возрастах. Наконец, Фория выдавила из себя столь редкую усмешку. - Твоя взяла, леди. Очень неплохо! Счастливая Элани, вспыхнув, опустила клинок. Фория повернулась к Коратану. - Ты видел? Она только что чуть не перерезала мне горло. - Отличная работа, племянница. Элани поклонилась, изящная даже в своих доспехах. - Благодарю, Дядя. - Я получил первое сообщение, - сказал Фории Коратан. - Они благополучно добрались до Гедре. Фория бросила учебный меч пажу, а взамен взяла кубок с вином. - Итак. Первый шаг сделан. - Она вернется. - Посмотрим. - А ты была бы рада увидеться с тетей Клиа, Элани? - спросил Коратан, осторожно прощупывая обстановку. - Если так будет угодно королеве, - ответила она, при этом ее юное лицо не выражало абсолютно никаких чувств. Это моментально остудило Коратана, понявшего, сколь сильно уже было влияние Фории на её совсем ещё юную протеже.
Риагил-и-Молан и его жена Ихали встречали их возле ворот дома клана. - Ваш приезд хоть и неожиданный, тем не менее долгожданный, Серегил из Римини! И ты, Алек, - воскликнул кирнари, пожимая руки им обоим, когда они сошли с лошадей. Ихали протянула руку каждому из них и повела их в дом. - Добро пожаловать вам и вашему эскорту. Я заказала банкет в вашу честь. - Право, не стоило так беспокоиться ради незваных гостей,- ответил Серегил, как полагалось по этикету. Так или иначе, любой случайный гость, - друг ли, враг ли, или просто незнакомец - могли ожидать подобного гостеприимства в каждом доме клана в этих краях. Транеусу и его людям были предоставлены комнаты и возможность пользоваться общей домашней ванной. Серегилу и Алеку, однако, выделили спальню с отдельной ванной, как для членов семьи. - Всё же есть польза от их расположения к тебе, - отметил Алек, блаженно соскальзывая в теплую ароматизированную воду. После всех этих дней, когда они не имели возможности даже сменить одежду, его почти не волновало присутствие в ванной комнате слуг. Серегил, не будучи таким скромным, вообще не обращал на них внимания.Он скинул свою одежду и погрузился в глубокую ванну рядом с Алеком. - Это чуть больше того, что можно выразить словами, тали, - признал он с глубоким вздохом блаженства. - Я так часто гостил здесь в былые времена, вместе с моим дядей и с моими родными, что это словно мой второй дом. И пока меня здесь принимают, меня не так напрягает и то, что у меня нет имени.
Ко времени, когда они вышли, посвежевшие и слегка отдохнувшие, их уже ждали длинные столы с обедом, расставленные под деревьями прямо посреди внутреннего двора. Были зажжены небольшие резные лампы, прибитые к стволам - Алек уже видел такие раньше. Серегилу отвели почетное место рядом с Риагилом. Алека усадили возле Ихали. Транеус, как заметил с тайным удовольствием Алек, выглядел немного озадаченным тем, что его посадили в самом дальнем конце стола. Ихали наполнила чашу вином и передала её Серегилу для специального возлияния гостя. Серегил плеснул несколько капель на каменные плиты, затем сделал глоток и передал чашу хозяевам. Это была не просто церемония: то был негласный зарок, что ни одна из сторон не причинит вреда другой, пока они находятся под общим кровом. - Что заставило вас в такое неудачное время года плыть через Осиат?- спросил кирнари, пока разносили пряного барашка и сельдерейные хлебцы. - Мы состоим на службе Королевы, - ответил Серегил. - Фория послала нас в Боктерсу с заданием доставить домой Принцессу Клиа. - О, она будет довольна! - воскликнула Ихали. - Я думаю, она ужасно тоскует по дому, хоть гордость и не позволяет ей признаться в этом. - И это - весь ваш эскорт? - Риагил повел бровью в сторону кучки скаланцев. - Думаю, на пути отсюда до Боктерсы нам нечего опасаться, - успокоил его Серегил. - Для сопровождения своей сестры Королева Фория прислала новых солдат, - Риагил выдержал паузу, позволяя замечанию повиснуть в воздухе, пока сам он потягивал вино. - Нам кажется это очень странным. - Я не посвящен в замыслы королевы, - ответил Серегил. - Капитан Транеус, не прольёте ли вы свет на эту ситуацию? Капитан поднялся и поклонился. - Боюсь, что нет, милорды, хотя я уверен, что резоны королевы вполне весомы.
Риагил казался удовлетворенным ответами, и беседа скоро приняла новое направление: о дождях и торговле, о том, кто и где родился, и о лошадях. Как только с едой было покончено, Транеус откланялся и ушел посмотреть, как устроились на ночь его люди. Серегил и Алек задержались, чтобы при свете потрескивающих фонариков насладиться осенними сумерками и последними в этом году ночными белыми цветами. Молодая женщина принесла арфу, и Серегил развлек хозяев тихой приятной музыкой, в то время как Алек принял вызов посоревноваться в стрельбе от нескольких молодых людей, наслышанных о его мастерстве и его Черном Рэдли. - Всё же мне кажется странным, что королева не дала вам надлежащего эскорта, - заметил Риагил. Серегил улыбнулся ему из-за арфы, не прерывая игры. - Я и сам знаю дорогу, к тому же слишком много скаланцев стали бы просто обузой. - Всё ясно. Но возможно, ты не станешь возражать, если я тоже пошлю с вами несколько своих всадников? Как хозяин, я чувствую себя обязанным сделать это. Кроме того, я планировал прикупить у твоих сес...- Он запнулся и виновато посмотрел на Серегила: - Я планировал прикупить несколько замечательных боктерсийских лошадок. Я пошлю своего родственника, Арина-и-Арисея, и его слуг с тем, чтобы они выторговали их для меня. Серегил согласно склонил голову. - Мы будем рады их компании.
Они ещё посидели немного, а затем Ихали проводила их обратно в комнату и пожелала им спокойной ночи. Она задержалась на мгновение, сжав руку Серегила. - Добро пожаловать домой, Серегил-и-Корит. Для меня ты всегда будешь носить это имя. Серегил сглотнул внезапный ком в его горле. - Спасибо, дорогая леди. Когда она ушла, Алек вынул желтый жезл сообщения, который им вручил Теро, и разломил его надвое, выпуская небольшую огненную вспышку. - Я не знаю, что это нам даст, но я чувствую себя немного увереннее, сделав это, а также оттого, что эти всадники из Гедре будут нас сопровождать. - Я тоже. Мне так не хотелось проделать весь этот путь наедине с верным псом Фории и его людьми. Усмехнувшись, Серегил бросил многозначительные взгляды на надежно запертую дверь комнаты и широкую чистую постель: - Что ни делается, всё - к лучшему, как считаешь?
Глава 7 Внезапное Нападение
АЛЕК ПРОСНУЛСЯ С УЛЫБКОЙ НА ЛИЦЕ, утопая в лучах раннего солнца и придавленный рукой Серегила. Серегил приоткрыл один глаз: - Доброе утро. - И тебе доброе. Пусти. Мне тяжело. Серегил перекатился на спину и зевнул: - Ну и аромат от нас! Пойдём-ка скорее в ванную.
Там их, разнежившихся в воде, и нашел Риагил и представил им своего молодого родственника Арина. Алек поспешно прикрылся губкой, насколько это было возможно, отчаянно при этом покраснев . Оба гедрийца лишь улыбнулись и деликатно отвели взгляды. Серегил же сохранял совершенно непринужденный вид: этого сукина сына, как всегда, было трудно смутить. - Я предлагаю ехать вдоль побережья, через Перевал Контрабандистов, - сказал Серегилу Арин. - Это самый короткий путь до Боктерсы, хотя есть риск того, что в дороге нас застанет ранний снег. Серегил кивнул: - Хорошо. Дайте нам время одеться и ждите во внутреннем дворе. - Сначала завтрак, - сказал Риагил тоном, не допускающим возражений. - Ихали не простит мне, если не удастся проводить вас, как подобает. Мои извинения, Алек-и-Амаса, что побеспокоили вас. Серегил сдерживался, пока они не остались снова одни, и тут же, смеясь, запустил в Алека полотенцем. Он поцокал языком: - Так покраснеть! Что скажут люди? Особенно если увидят это несчастное пятнышко под твоим левым ухом. Нахмурившись, Алек поднялся из ванны, нашел зеркальце среди банных принадлежностей и исследовал багровую метку - след страстного поцелуя. - Ненавижу, когда ты делаешь так! - Я же не напоминаю тебе, как ты... - Замолчи! - рыкнул Алек, стараясь не рассмеяться, пока заворачивался в полотенце. - Хорошо, что мы хоть не забыли на сей раз закрыть окна, - Серегил поднялся из ванны, вода струилась по его поджарому животу и бедрам, и падала большими каплями со вдруг ожившего свидетельства страсти между его ног. Он озадаченно глянул на себя, затем - на Алека. - Поездка в Боктерсу немного откладывается. Рассмеявшись, Алек запустил мокрой губкой ему в голову.
Арин-и-Арисей и небольшая группа торговцев лошадьми из Гедре присоединились к ним за завтраком, а хозяева приготовили вьючных лошадей, проездные письма и пакет для Азриель. Они отправились на север по бесплодному скалистому побережью, держа путь по дороге, прозванной в Гедре и Боктерсе Перевалом Контрабандистов. Здесь не было ферм, только рассеянные рыбацкие деревушки, да несколько козьих пастбищ. На западе - насколько хватало глаз - подобные большим белым клыкам, вытянулись зубчатые вершины цепи Ашек. Скаланские солдаты поначалу притихли, не зная как вести себя со своими неожиданными попутчиками, но торговцы-фейе быстро расположили их к себе, практикуясь в скаланском и переводя им непонятные слова. Транеус ехал рядом с Алеком во главе небольшой колонны, и казалось, что даже он немного оттаял, рассмеявшись над какой-то длинной историей, которую Арин пытался поведать ему на ломаном скаланском. Осень пока еще не достигла побережья. Деревья были покрыты пыльной листвой, и какие-то дикие цветы все еще украшали обочину. Воловьи упряжки, груженные фруктами и овощами, сырами и вяленым мясом грохотали мимо них, направляясь в сторону дальних рынков, перемежаясь со стадами гусей и овец, погоняемых детьми, улыбавшимися и махавшими руками.
- Это та самая Тропа Контрабандистов? - поинтересовался Алек, покачиваясь в седле. - Мне помнится, ты как-то рассказывал о том, как вы с дядей ходили этим маршрутом. - Лунными "ночами Предателя", - Серегил улыбнулся своим воспоминаниям, а его рука легла на рукоятку меча. То был подарок дяди, полученный им в последний приезд - первый меч, что Серегил позволил себе взять в руки со времени гибели Нисандера. - А я помню Вас ещё с тех самых пор,- сказал вдруг один из старших торговцев, которого звали Риен. - Вы приезжали с одним из родственников на фонарной лодке на встречу со скаланскими торговцами. - Он улыбнулся Алеку: -Он уже тогда говорил по-скалански лучше любого из нас. Рад видеть Вас здесь снова, Хаба. Серегил чуть вздрогнул, услышав старое прозвище, в переводе означавшее "черная белочка". Алек хихикнул. - Я думал, только твои сестры называют тебя так. - И мои друзья,- признался Серегил. - Надеюсь, ты-то не станешь заниматься такой ерундой? - Как скажешь.... Хаба.
Первую ночь они провели в рыбацкой деревне, кое-как отоспавшись - одна кровать на четверых - в переполненной гостинице, и тронулись дальше ещё до восхода солнца. Зевая, Алек ел свой холодный завтрак прямо в седле. Арин повел их сегодня на запад, придерживаясь извилистой дороги, уходящей к подножию гор. К полудню они достигли полосы деревьев, затем реки, которая текла вниз от перевала. Отсюда при хорошей погоде до Боктерсы оставалось дней пять пути. Лес обступил их со всех сторон, и воздух, по мере того, как удлинялись полуденные тени на дороге, становился заметно холоднее . Поездка не предвещала никаких трудностей, до гостиницы, к которой они направлялись, было рукой подать. Фейе и скаланцы разговаривали и шутили уже как закадычные друзья. - Ваш кирнари дал нам прекрасных лошадей, Арин, - заметил Транеус, восхищаясь своей резвой гнедой.- Как думаете, он не продаст её мнепо возвращении? - Почему бы и нет? Лучшей Вам уж точно и не сыскать, - гордо ответил молодой фейе. - Они хоть невелики, но у них хороший нрав и они... Он прервался, чтобы узнать у Серегила, как правильно сказать:- алуа? - Выносливы. - Да, невероятно выносливы. Так что зачем искать что-то другое? - В Скале таких лошадей могут позволить себе только очень богатые люди,- объяснил Алек, поглаживая длинную шелковистую гриву своей силмаи, восхищенный контрастом белоснежных гривы и хвоста с её лоснящейся черной шерстью. Даже для Ауренена эти лошади оставались редкостью, так как их разводил один единственный клан. - Вот эта - точно такая же, какую покупала Принцесса Клиа, когда я впервые увидел её. Он поймал быстрый взгляд цепких глаз Транеуса и изобразил в ответ легкую невинность, означавшую: ну да, я не боюсь произнести при тебе её имя, сукин ты сын! - Я тоже подумываю привезти с собой несколько лошадок,- сказал Серегил, видимо почувствовав внезапную напряженность, возникшую между ними. - У вас в городе большая конюшня ? - спросил Транеус. - Нет, мы с другом разводим лошадей в его поместье. - Война вздувает цены до небес. Нескольких лет, необходимых на то, чтобы вырастить жеребенка будет окупятся с лихвой, должно быть, когда... - речь Транеуса оборвалась на полуслове резким бульканьем: из его горла торчала стрела с чёрным опереньем. Потрясенному Алеку понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что случилось. Воздух наполнился свистом и жалобным воем стрел. Выхватывая лук из-за спины, и одновременно высвобождая ноги из стремян, он скатился с лошади, ища укрытие, и прилаживая стрелу к плетеной тетиве. Этот участок пути был широк и открыт всем взорам, а толстые деревья, окружавшие его, были надежным убежищем для невидимого врага. Стрелы летели, кажется, сразу со всех сторон. - Спешивайтесь все, скорее!- крикнул Серегил. Он спрыгнул на землю и потянул Арина из седла. Вокруг них слышались тут и там вскрики всадников: кто кричал от боли, кто от испуга. Алек опустился на колено возле Серегила, и стал целиться туда, откуда вылетали стрелы вражеских лучников. - Где они? - задыхаясь спросил Арин. - Всюду!- Алек направил свой выстрел в тень, мелькнувшую между двумя деревьями. Большая часть эскорта уже пала. Прекрасная лошадь Алека дико билась, пораженная стрелой в шелковистый бок. - Но это же наш фейтаст. Кто мог отважиться на такое? - Арин тяжело дышал. - Какая теперь разница, - отозвался Серегил, зорко оглядывая окрестность. -Нам срочно нужно найти, где укрыться.
Отступать было некуда. Врагу удалось окружить их со всех сторон. Алек беспомощно наблюдал, как тает их и без того небольшой эскорт: скаланцы гибли наравне с ауренфейе. - Сюда, и пригнитесь, - прошипел Серегил, хватая Алека и Арина за плечи и подталкивая их к подлеску слева от дороги. Они не пробежали и десяти футов, как Арин зашатался, зажав руками стрелу, впившуюся в верхнюю часть его бедра. Серегил дернул его вниз и прикрыл гедрийца своим телом. - Алек, посмотри рану. Артерия перебита? - Да. Ничего нельзя было сделать, чтобы его спасти, и оба это отлично знали. - Мы не можем тут оставаться! - Что ты предлагаешь? Серегил цыкнул, ибо одна стрела пропела прямо над его головой, а другая едва не задела протянутую руку Алека.
Однако нападение вдруг прекратилось - так же внезапно, как и началось. Алек прислушался: все, что ему было слышно, это крики и стоны раненых. Весь их эскорт лежал мертвым или при смерти. Арин испустил дух. Друг Серегила Рин лежал плашмя, устремив лицо в небо, и из его груди торчали три стрелы. - Это мы им нужны,- прошептал Алек, медленно поднимаясь и натягивая стрелу. -Вот единственное объяснение тому, что они промазали, стреляя в нас. Серегил, прижавшись спиной к спине Алека, приготовился к новому нападению. - Кто вы такие? Что вам нужно? Ответа не последовало. Пот струился между лопатками Алека, в любую минуту готового получить стрелу. - Эй, покажитесь! - потребовал Серегил, и снова в ответ - лишь тишина. Один из гедрийских всадников с трудом поднялся на ноги, зажав кровоточащую рану в животе, и попытался добраться до них. Невидимый стрелок послал стрелу точно между его лопаток, и тот упал, не успев даже вскрикнуть. Другой человек сделал попытку уползти в укрытие, но пара стрел догнала его с той стороны дороги.
И снова они двое остались невредимы. -Мы нужны им живыми. Если бы нам удалось добежать до леса, у нас был бы шанс. - Налево или направо?- прошептал Алек. Серегил осмотрелся. Лес был здесь густым, и было не понять, что там, за дорогой. Он решился: "налево", и они рванули бегом по направлению к лесу. Им оставалось всего несколько ярдов, когда они услышали отчётливый щелчок, подобно тому, как высекают огонь. И тут же воздух перед ними сгустился и почернел. Из этой черноты выступили два огромных, ужасно уродливых и бесформенных существа, такие, каких не рождает природа, - словно бы собранные из разрозненных человеческих останков. - Дра'горгосы! - вскрикнул Серегил, не столько предупреждая Алека, сколько потрясённый сам. Он уже сталкивался с одним таким прежде, и очень надеялся, что то был первый и последний раз. У него даже не было времени опомниться, как твари оказались совсем близко, и солнце исчезло, словно кто-то внезапно задул свечу. Ослепнув и не имея возможности ориентироваться в пространстве, он почувствовал, как будто сотни сильных мерзких рук сжимают его. - Алек! - завопил он, размахивая мечом. Его лезвие ткнулось во что-то и полыхнуло, как спичка. Иначе это нельзя было назвать. Он увидел мгновенную вспышку, подобную молнии. А может, так оно и было, ибо толчок после этого пронзил жгучей болью его руку да самого плеча и заставил клацнуть зубами, прикусив щеку. - Алек! Невидимые руки сжимались вокруг него, подобно железным обручам, не давая развернуться легким, чтобы вдохнуть, и он смог лишь сдавленно просипеть: - Алек... где ты? Откуда-то из темноты и душного замогильного смрада до Серегила донёсся отдаленный крик. Ослепший, с холодеющим телом, чувствуя, что в любой момент может потерять сознание, Серегил попробовал добраться до жезлов Коратана в кармане камзола, надеясь, что если сломает их все теперь же, это послужит сигналом Принцу, что что-то пошло совсем не так, как надо. Но объятья монстра были слишком крепкими. Однако, так и не сумев отправить настоящий сигнал, он с трудом стянул с пальца кольцо Клиа и обронил его, моля, чтобы оно попало в дружеские руки.
Алек , прежде, чем темнота поглотила его, успел лишь выпустить из рук лук и выхватить меч. - Серегил! - закричал он, оказавшись во тьме, во власти черного кошмара. "Дра'горгосы!" - как ему показалось, кричал Серегил, и сразу же всё вокруг стало чёрным. Он еще попробовал бороться, но что-то ранило его в руку, заставив её мгновенно онеметь от невыносимо острой боли. Рукоять меча выскользнула из непослушных пальцев, и сознание покинуло его.
Глава 8 не в ладах с магией
СЕРЕГИЛ ОЧНУЛСЯ В темноте, промерзший до костей, и страдая от приступов тошноты. Его рот был полон горькой от желчи с привкусом железа слюны, зубы упирались в тонкую плоскую металлическую пластинку, прижимавшую его язык. Он содрогнулся от неприятных ощущений, к горлу подкатила новая волна тошноты. Кислый запах рвоты был невыносим, а навязчивые звуки наполняли его уши барабанной дробью. Где бы он теперь ни находился, тут было темно и ощущалось двидение. Это корабль! Карман Билайри, я - в трюме корабля. Но каким образом...? Пробуя пошевелить конечностями, он определил, что, хотя все его кости, вроде бы целы, он скован по рукам и ногам. С кляпом во рту, он попробовал сесть, но голова оказалась слишком тяжелой. Он упал обратно и ощутил голой кожей грубые доски пола. Металл впился в его висок, а пластина между зубами сдвинулась, разрывая уголок рта. На нем не было никакой одежды. Повезло, как утопленнику. На меня надели бранки.
Он осторожно перекатился на спину, пытаясь ослабить давление железных прутьев вокруг головы. Грубая цепь впилась под нижнюю челюсть, удерживая злополучное приспособление в неудобном положении. Последнее, что он помнил, была засада в лесу. Как, во имя Четверки, он очутился на этом судне? Да ещё в таком виде? Что сталось с жезлами сообщения Фории? - вертелся в голове навязчивый вопрос. - И что она предпримет, не получив больше ни слова? Он был все еще слишком одурманен нападением дра'горгосов, чтобы продвинуться в мыслях дальше этого, но знал по опыту, что недомогание было, скорее всего, его обычной реакцией на магию. Сначала он решил, что кто - то при помощи волшебства переместил его в это место, но если так, эффект уже должен был ослабнуть. Однако ему все еще было чертовски плохо, и он с трудом мог собраться с мыслями. И так как он не был подвержен морской болезни, должно было быть что-то ещё, вероятно какое-то заклятье, наложенное на оковы. Он никогда не знал, как на него подействует та или иная магия, но чаще всего это было неприятно. Так похоже на него!
Он слегка потянул свои оковы и услышал унылый звон тяжелых цепей потянувшихся по дереву. Между его рук находился деревянный брус, лишая возможности нормально действовать ими, и ещё один, такой же - между его ног. Он неловко подтянул к лицу правую руку и при помощи губ и щеки ощупал массивную металлическую полосу вокруг запястья. Это был широкий браслет, на котором он не нашёл ни замка, ни какого-либо шва. Он подвигал запястьями, и браслеты плотнее сомкнулись на нём, слишком тесные, чтобы от них можно было освободиться, даже если бы он сумел проделать сейчас свой обычный трюк с большими пальцами. Он почти почувствовал облегчение: ему давно не приходилось прибегать к таким крайним мерам, ведь это было достаточно болезненно. Когда его глаза постепенно привыкли к темноте, он обнаружил далеко наверху тонкую полоску света, что было больше всего похоже на люк. Скосив глаза, он различил массивные скобы, за которые были прикреплены его цепи, а еще дальше - очертания такого же несчастного, прикованного, как и он сам. -А...ек! - нормально говорить мешала пластина во рту: - Ал...ек? Ты?
Эта внезапно опустившаяся на него темнота была заполнена ужасными голосами, столь же искаженными, как его собственный, но ни один из них не принадлежал Алеку. Измученный и разбитый, он лежал неподвижно, пытаясь не обращать внимания на дискомфорт и отвратительный запах собственной рвоты возле своей головы. Сквозь удары волн о корпус корабля, он смог различить топот босых ног по палубе наверху и голоса. Когда он, наконец, разобрал несколько слов, его сердце совсем упало. Они говорили на зенгатском. Так он оказался на невольничьем судне, и Алека с ним нет! Серегил стиснул зубы на железной пластине, чтобы болью подавить взрыв паники. Он не мог сейчас себе позволить сойти с ума. Он пытался внушить себе, что Алек мог убежать, но воспоминания о засаде в лесу лишали его этой надежды. Кто бы ни были его тюремщики, они убили бы всякого, кого не задумали взять с собою. А Алека здесь не было. Паника одержала верх, и он метался в бессильной ярости, пока не начал истекать кровью и не ослаб настолько, что не смог двигаться. Впервые за долгое время он оказался совершенно беспомощным.
Глава 9 в оковах
АЛЕК НАХОДИЛСЯ ГЛУБОКО под толщей темной воды, не имея никакой возможности дышать. Он видел мерцающий свет далеко вверху и отчаянно пытался доплыть туда, но его тело отяжелело, а руки не слушались. Подводное течение влекло его за собой, наполняя уши монотонным гулом. Чем больше он боролся, тем больше его тянуло вниз. Сдавшись, он использовал последний воздух своих разрывающихся легких на то, чтобы выкрикнуть имя: Серегил...
Жуткий скрежет зубов о металл выдернул Алека из одного кошмара, чтобы погрузить в другой. Шум воды всё еще стоял в ушах, и все вокруг продолжало кружиться, но яркий дневной свет резанул глаза. Он был в тесной комнатке из неструганых досок. В крошечное оконце виднелся клочок синего неба с несколькими белыми чайками в нём. Но даже не будь их, по тому, как раскачивалась комнатка, он мог определить, что находится на борту судна, идущего под всеми парусами. Как, во имя Билайри, он оказался на корабле?
Совершенно сбитый с толку, он посмотрел вниз и обнаружил, что его запястья закованы в широкие металлические браслеты, и длинный брусок закреплен между ними, чтобы нельзя было свести руки вместе. Один конец тяжелой цепи был прикреплен к середине гаечного ключа, другой - к тяжелой металлической скобе, вделанной в стену. Его пальцы нащупали металлические полосы между глаз и вокруг его головы. Кто - то надел на него бранки - приспособление, подобное тому, что было на Теро, когда они оба были пленниками на том пленимарском судне. Точно так же выглядели и широкие серебристые полоски металла, охватывавшие запястья. Кто-то, видимо приняв его за мага, предпринял серьезные меры предосторожности.
Во всем остальном он был обустроен более или менее комфортно. Он лежал на узкой койке, закутанный в одеяла. Одежды на нем не было, что его обеспокоило, но больше никакого вреда ему, кажется, не причинили. Пока во всяком случае. Мардус и его некроманты когда-то также проявляли большую заботу об Алеке, пока это было им нужно. Как, чёрт возьми, удалось ему дважды попасть в одну и ту же проклятую ситуацию?
Он закрыл глаза. Припомнил засаду, и что-то черное и ужасное, стремительно надвигающееся на него, обволакивающее мертвенным холодом и нестерпимым зловонием. И крики Серегила... Он снова запаниковал, гораздо сильнее на сей раз, потому что до него вдруг дошло, что он тут один. Он соскользнул с койки и, шатаясь, потянулся к окну, но цепь оказалась слишком короткой. Она позволяла слезть с кровати и встать рядом, но не более того. Он вернулся к койке и забрался на неё, чтобы попытаться глянуть в окно. Но всё, что удалось разглядеть - это натянутые канаты и части поручней, а за ними открытое море. Он не смог даже увидеть солнца, чтобы определить, который теперь час.Прохладный, пропитанный солью ветерок пробежался по его коже, покрыв руки мурашками. Он сел и одной рукой неловко натянул на себя одеяло. Койка была встроена в стену - голые доски да тонкий матрац, набитый шерстью. В комнате не было ничего, лишь два небольших деревянных ковша на полке в ногах кровати. Из пустого несло мочой: он был, очевидно, предназначен под ночной горшок. В другой была налита вода. Он наклонился и подозрительно принюхался: вода вроде бы была чистой. Жажда победила осторожность, и он сделал небольшой глоток - всё на что был способен - пытаясь избавиться от металлического привкуса во рту. Продолжая бодрствовать, он старался не поддаваться страху, растущему у него внутри. Где же Серегил? Одна и та же мысль пульсировала в его голове, не давая покоя. Ему были слышны голоса матросов, разговаривающих где-то неподалеку, но из-за шума ветра и плеска волн он не мог разобрать ни слова. Наконец, какие-то двое мужчин прошли мимо его окна, и Алек успел увидеть их темную кожу, длинные черные бороды в мелких завитках кудрей и край характерной полосатой одежды. Зенгати!
Он скатился по стене и замер, уронив на колени скованные руки; сердце бешено билось, теперь он окончательно понял, насколько ужасна была ситуация, в которой он очутился. Он все еще размышлял над этим, когда услышал в своей двери шум отодвигаемого засова. Беззащитный, он не двинулся с места, его единственным укрытием было одеяло, которое он поглубже натянул на себя. Дверь открылась ровно настолько, чтобы впустить юношу, почти мальчишку, тут же захлопнувшись позади него, и до Алека снова донёсся звук задвигаемого засова. Его посетитель - босой, одетый в длинную подпоясанную рубаху - принёс с собой большую деревянную миску. Он замер на несколько секунд, уставившись на Алека, затем быстро поставил миску так, чтобы Алек смог её достать и заторопился обратно, отчаянно колотя в дверь. -Погоди! Скажи мне, где мой друг,- взмолился Алек, или вернее сказать, попытался это сделать. Слова едва можно было разобрать из-за пластины во рту. Мальчик громко закричал на своем языке, зовя кого-то, кто, видимо, ожидал снаружи. Алек не говорил на зенгати, но было ясно, что тот боится Алека, и вряд ли счастлив своими обязанностями. Как только дверь слегка отворилась, мальчик выскочил вон.
Алек наклонился к краю койки, чтобы рассмотреть миску, в которую было налито что-то вроде жидкого бульона серого цвета. Он не притронулся к ней, ограничившись водой, затем, кое-как переставляя скованные ноги, вернулся к стене, наблюдая за дверью и окном. Он попробовал оттянуть пластину на лице, но только едва не порвал себе рот. С браслетами дело обстояло не лучше: гладкие и без единого шва, они были, видимо, запечатаны магией. Пленимарской магией, и это был невольничий корабль Зенгати. Ничего хуже этого придумать было невозможно. Время шло, начало смеркаться. Судя по тому, как перемещались по стене тени, он предположил, что они держат путь на север. К северу от Гедре находились Скала и Пленимар. У Алека не было никаких иллюзий относительно того, куда они направляются. Стало совсем темно, но никто больше не появился, даже тот мальчик. Закутавшись в одеяла, Алек оставался на страже, следя за дверью, и борясь с отчаянным страхом за Серегила.
Он, должно быть, всё же заснул, ибо оказался застигнутым врасплох, когда дверь вдруг с грохотом отворилась, и каюта наполнилась людьми. Над ним нависли плохо различимые темные бородатые лица, и чьи-то грубые руки больно стиснули его. Кто-то принёс светильник. Ещё кто-то схватил его за брус между руками и резко дернув, повернул на бок так, чтобы его правая рука оказалась на крае кровати. Послышался лающий приказ, и несколько человек отошли, уступая место огромному мужчине, несущему маленькое железное клеймо. Руки ещё крепче стиснули грудь, ноги и плечи Алека, в то время как этот ублюдок, схватив Алека за запястье, прижал железо к внутренней части его предплечья. Алек кричал, изрыгая проклятья, и бился, чуя, как запах горелой плоти наполняет его ноздри, но всё было напрасно. Не обращая внимания на его протесты, ему поставили клеймо и на левую икру.
Вскоре всё было закончено, и его снова оставили в покое, но то было слабым утешением. Ожоги мучительно болели, а со скованными руками он был лишён возможности улечься так, чтобы это причиняло поменьше боли. Когда снова послышался шум отодвигающегося засова, Алек сжался в котмок. Высокая, закутанная в вуаль фигура мягко скользнула внутрь, неся с собой корзину и маленький светильник. Сначала Алеку показалось, что это женщина, но ступни и голые ноги, не прикрытые короткой одеждой, принадлежали мужчине. Его волосы были покрыты чем-то, наподобие сенгаи, и кусок простого муслина закрывал лицо ниже печальных серых глаз. "Глаза ауренфейе", - подумалось Алеку, ещё до того, как человек опустил вуаль, позволяя увидеть своё лицо и широкий железный ошейник.
То был фейе, вне всякого сомнения, возможно чуть помоложе Серегила. Он задержался у двери, подняв свою правую руку, так что Алек смог разглядеть застарелый шрам на его предплечье. То был символ или какая-то буква, смысл которых Алеку был неясен. - Каждый работорговец, отправляющий капитана, имеет свой собственный знак,- сказал незнакомец на ауренфейе, и звук знакомого языка чуть приглушил страхи Алека. - Ты ...аб? - неразборчиво произнёс Алек из-за мешавшего ему кляпа. Мужчина печально пожал плечами. - Кем ещё может быть фейе в такой компании? Я здесь, чтобы смазать твои ожоги. Ты позволишь? Алек кивнул, неловко пытаясь прикрыться. Мужчина пристроил корзину на краю кровати и поправил одеяло, закутывая ноги Алека. - Я знаю, что ты напуган и страдаешь от боли, но тебе нечего бояться. Они любят рабов-фейе, из-за своего совершенства пользующихся большим спросом на рынках Риги, куда мы направляемся. Он очень ласково взял руку Алека и легко, едва касаясь, нанес бальзам. Алеку подумалось, что ему, должно быть, часто приходится этим заниматься. Бальзам приятно пах и очень хорошо успокаивал ожоги. Алек смог рассмотреть своего лекаря достаточно близко, пока тот, достав из корзины полосы чистой ткани, перевязывал руку Алека. У его туники были короткие рукава, и когда тот наклонился, на обнажившейся части его плеча Алек смог разглядеть красноречивые шрамы, оставленные ударами плетью, . - Они би..и те..я? - Я был упрям и слишком горд, - ответил фейе, не поднимая головы. - Со временем они выбили из меня это. С тобой им должно быть будет проще, маленький брат. В конце концов, понимаешь, что лучше всего смириться. - Сми..ит..ся? С ..ем? - Это зависит от того, кто купит тебя. Если тебе повезет, то ибо ты полукровка, а это может особенно понравиться кому-то, ты не станешь просто рабом для тяжелой работы, а, скажем, украшением дома. Повернись-ка на бок, чтобы я смог перевязать твою ногу. Алек повернулся носом к стене. - А ес..и не ..овезет? - Ну, думаю, непременно найдутся такие, кто посчитает, что твоя смешанная кровь делает тебя весьма привлекательным, особенно с этими светлыми волосами. Возможно, всё закончится постелью какого-нибудь богатого торговца. - ...иког..а! - А возможно и женщины. Ведь самые состоятельные куртизанки часто держат мальчиков в качестве домашних любимцев.
Алек неистово замотал головой, не обращая внимания на то, что металлическая пластина врезалась в уголки его губ, затем протестующе зарычал, когда мужчина, схватив его за плечи, повернул лицом к себе. -Я мог бы попытаться и сделать кое-что для тебя, маленький брат. - Чуть отклонившись, раб взялся за подол своей одежды и, задрав его, обнажил спину до самой шеи, показывая Алеку сетку побледневших шрамов уродовавших его кожу от головы до самых колен. Потом он повернулся и взял одной рукой свой член, показывая сморщенный шрам на месте мошонки. - Скорее всего, они, так или иначе, сделают это с тобой, если только у них не будет желания получить от тебя потомство. Мне ещё повезло, что хозяин оставил мне так много. Одернув тунику и отступив, он оставил Алека в оцепенении и с потухшим взглядом. - Когда-то и я был непокорным, как ты, маленький брат. Но в конце концов сделал все, что они хотели. Ты же можешь избавить себя от лишних мучений. Хозяева иногда бывают очень добры, если ты в свою очередь постараешься быть кротким и послушным. Алек крепко зажмурился и уткнулся лицом в стену. Кротким и послушным? Да он скорее сдохнет! - Что ж, поступай, как знаешь. - По...оди! - окликнул его Алек. Было чертовски трудно говорить с этой штуковиной во рту! Тщательно подбирая слова, он спросил: - Как там тот, д..угой? - А с тобой был ещё кто-то? Хочешь сказать, с тобой вместе поймали приятеля? Алек кивнул. - Аурен.... - Ничего не знаю. Ты единственны фейе, которого я видел. Попробуй отдохнуть. До Риги ещё два дня ходу, моряки не станут беспокоить тебя. Иначе капитан сдерет с них шкуру. Он вышел, забрав светильник и оставляя Алека в темноте и отчаяньи. Если Серегил бы мертв, у него не оставалось никакой причины быть кротким или послушным кому бы то ни было. Он был бы более чем счастлив умереть.
Глава 10 испытания
СЕРЕГИЛ БЫЛ СЛИШКОМ БОЛЕН, чтобы ощущать течение времени или сопротивляться, когда пришли, чтобы его заклеймить. Он едва осознавал происходящее, когда темные фигуры скрутили его и прижгли его руку и ногу, и оставался безучастным, когда кто-то обрабатывал его раны. Его физические страдания было жестоки. Время от времени наверху открывался люк, и он слегка приходил в чувство, когда чьи-то руки окатывали его ледяной морской водой, смывая рвоту и нечистоты. Затем кто-то запрокидывал его голову, используя металлические пластины на голове как ручки, и насильно вливал сквозь его сжатые зубы пресную воду или бульон, пока он не проглатывал, задыхаясь. Обычно всё тут же выливалось из него обратно, но как бы ни было, того что оставалось, хватало на поддержание жизни в его теле. Иногда они приходили ночью и смотрели на него, скрывая лица за ярким ослепляющим светом своих фонарей. Или то просто чудилось ему в лихорадке? Он был слишком болен, чтобы понимать различие между бредом и явью, или чтобы это беспокоило его. Грубые доски натерли его кожу, а полосы металла на голове причиняли постоянную муку. Следы ожогов нестерпимо горели, он чувствовал, как они воспалились. Единственное, что оставалось неизменным всё это время - надежда на то, что Алек всё-таки жив.
Становясь всё слабее, он теперь спал дольше, но и сон не приносил облегчения. Давно умершие враги приходили к нему, чтобы поглумиться над ним. Так однажды Серегил очнулся, обезумев от того, что Мардус и его некромант, Варгул Ашназаи, стоят возле него, хохоча над его теперешним состоянием. В других снах он опять был в Петушке вместе с безголовыми трупами Триис и ее семейства, или же возвращался в тот храм на берегу, и снова и снова видел скорбное, обращенное ввысь лицо Нисандера. Это был единственный сон, заставлявший его плакать, и впервые за многие годы он по-настоящему молился. Аура Светоносный, если Алек жив, помоги мне выжить. Если нет, позволь умереть. Он почти не верил, что его молитвы будут услышаны, но продолжал жить, погружаясь во мрак всё глубже.
Глава 11 никудышнее место для фейе
АЛЕК НАПРАСНО НАДЕЯЛСЯ снова увидеть того ауренфейе с закрытым вуалью лицом. Он даже не спросил его имени! И никто, кроме мальчика, приносившего питьё и еду и убирающего за ним нечистоты, больше не появлялся. Алек сделал попытку подружиться с ним, но мальчик прятал глаза и никогда не задерживался надолго. Утром четвертого дня бриз, залетавший в окошко, сменился, неся запахи близкой земли. Снова забравшись на кровать, он сумел увидеть мелькнувшие вдали ослепительно белые каменные скалы. И ни клочка зелени - ни деревца, ни травы. Сколько бы он ни выглядывал в окошко в течение этого дня, картина не менялась. Серегил рассказывал ему, что Пленимар был по большей части бесплодной землёй, особенно здесь на юге: вот - одна из причин, почему пленимарцы так часто покушаются на чужие земли. По крайней мере, по мнению скаланцев. И здесь всё ещё сохраняется рабство. Алек опустил взгляд на клеймо, выжженное на его руке, пробуя представить что ждет его впереди.
В порт они вошли далеко за полдень, и Алек сразу почувствовал себя нехорошо. Он убеждал себя, что это лишь из-за качки судна, вставшего на якорь, но сердце было трудно обмануть. Он поел, чтобы окончательно не потерять силы. Ему было нужно выждать момент и при первой же возможности попытаться вырваться на свободу. Он понятия не имел, как собирается избавляться от оков, но решил не волноваться об этом прежде, чем окажется на воле. И это лишь доказывало всю призрачность его надежд. Три крепких моряка зенгати пришли за ним. Они связали его ноги веревкой и вынесли его из каюты, взвалив себе на плечи, как скатанный ковер. Корабль был большим и очень длинным, кишел суетящимися матросами и вооруженными людьми. Никто даже не глянул на него, пока его проносили мимо. Теперь Алек мог видеть, что и на берегу полным-полно народу. На выходе было некое подобие поста, и он, дико озираясь, осознал всю бесполезность своих надежд на бегство. На первый взгляд Рига ничем не отличалась от любого другого портового города. Тени становились длиннее, вдоль улиц вспыхивали фонари. Громады складов выстроились вдоль берега, а между ними он увидел и сам город, раскинувшийся на всё пространство, куда только хватало глаз. Кроме того, вдали белели холмы, испещренные клочками темной зелени. Это было похоже на Гедрe. На палубе откинулся люк, и из него появилась толпа грязных голых людей. Вонь от них была настолько ужасной, что Алека вырвало прямо сквозь пластины его железной узды. Несчастные рабы шатались, скованные тяжелыми цепями, и Алек увидел, как двое матросов за руки и за ноги выволокли ещё одного. И хотя тот был грязнее, чем все остальные несчастные, ещё более в изнурен и весь в крови, Алек сразу узнал его! - Се..егил! - закричал он, пытаясь вырваться из рук своих тюремщиков, проклиная кляп, мешавший ему кричать: - Се..егил! Се..егил!
Поначалу он испугался, что Серегил мертв. Даже под слоем грязи была заметна его мертвенная бледность, а глаза глубоко запали в темные в кровоподтёках глазницы. Но когда моряки тащили его по палубе, Алек увидел, что он слегка зашевелился. Железные браслеты, сковывавшие его руки и ноги, были слишком тяжелы для него. Насколько Алек мог видеть, он едва волочил ноги, и из-под полуопущенных век виднелись лишь белки глаз. Алек никогда ещё не видел своего тали в таком ужасном состоянии. Но он жив, и он - здесь! Прежде, чем он смог узнать ещё хоть что-то о состоянии Серегила, тюремщики Алека подняли его на плечи и потащили вниз, к проходу. И хотя он оставался всё так же беспомощным, теперь в нём ожила надежда. Последнее, что он увидел, пока палуба не осталась далеко наверху, было то, что раб ауренфейе, имени которого он так и не узнал, опустился на колени возле Серегила. - Помоги ему, пожалуйста! - тихо попросил Алек, пока его тащили на берег.
*** Алек? Серегил едва понимал, что происходит, когда всё вокруг вдруг пришло в движение. Его вынесли на солнечный свет - слишком яркий даже для его закрытых глаз. Свежий холодный ветер сменил эту вонь, которая, казалось, будет длиться вечно. Или это был новый сон? И голос Алека, зовущий его, тоже приснился? Оставаться тут оказалось слишком больно, и он позволил себе вновь провалиться в благодатную темноту. Сознание снова играло с ним злые шутки, и он не был уверен, сон ли то всё ещё или наяву слышатся эти голоса, пробивающиеся откуда-то издалека. - Я сказал держать его под стражей, а не убивать! Серегилу был почему-то знаком этот голос. - Но мы подумали, что ... Он вряд ли осознавал, на каком языке велся разговор; было лишь ясно, что он всё понимает. - Бестолку! Он умирает! Кто умирает? Только не я, друг! Только не сейчас, пока ещё ...
Тюремщики Алека понесли его вниз по длинному каменному причалу к рыночной площади. Если у него и были какие-то сомнения относительно здешнего рабства, то теперь они развеялись. Он видел железные клетки, набитые голыми мужчинами, женщинами и детьми, а также высокий помост, где, прикованные к столбам, были выставлены несчастные на обзор толпы. - Спаси меня, создатель, - прошептал Алек. Моряки покрепче ухватили его и потащили по мощёной улице между складами. Холодный воздух был сух и полон пыли. Улица кишела людьми даже в этот час, и впервые за всё время он так страдал от своей наготы. Старухи и молодые девчонки смеялись и показывали на него пальцами, окликая на своём языке. Познания Алека в пленимарском были далеки от совершенства, но и тон их насмешек было понятен. Все еще подверженный воспитанной с детства скромности северянина, несмотря на долгое знакомство с Серегилом, он буквально сгорал со стыда. И кажется, худшее ещё впереди. Они приближались к ещё одному району торговли, и скоро оказались среди характерных огороженных загонов. На одном из помостов была выставлена светловолосая молодая женщина, руки которой были связаны сзади, чтобы не давать ей прикрывать себя. Их глаза встретились на мгновение: они поняли муки друг друга. В следующем загоне стояли, плача и цепляясь друг за друга, два маленьких мальчика, в то время, как торговец увещевал толпу. Слепой скрипач, стоявший на углу улицы, наигрывал радостную джигу.
Внезапный поворот улицы избавил Алека от остальных достопримечательностей, но и того, что он увидел, было предостаточно. Со слезами ярости, застилающими его взор, он стал кричать и биться, не в силах держать себя в руках, и тюремщики поспешили поскорее внести его в длинное, низкое здание. Изнутри оно напоминало сарай с длинными рядами клеток, похожих на камеры. Его поместили в одну из них, бережно опустив на взбитую соломенную подстилку и захлопнув за ним железные двери. Здесь было очень светло. Алек приподнялся на руках и осмотрелся. Стены его небольшой камеры были сделаны из массивных досок, открытых взорам лишь впереди. Насколько он понял, в большинстве клеток было по одному или более пленников. Все еще скованный своими наручниками и со спутанными ногами, он отполз в дальний угол клетки и зарылся в солому, насколько это было возможно. Его сердце бешено колотилось, кровь гулко стучала в висках, а он боролся с новыми приступами паники. У него не было ничего под рукой, и кругом были люди, разговаривавшие или громко торговавшиеся на языке, которого он не понимал. Как он жалел сейчас, что не позволил Серегилу обучить его пленимарскому! После их прошлых злоключений он не хотел и слышать ни об этой стране, ни о ее языке. Теперь он корил себя за своё упрямство. Сколько времени пройдёт прежде, чем кто-нибудь вытащит его самого из этой клетки и выставит на обозрение? И как понять, что происходит вокруг?
Этот сарай для рабов был очень оживлённым местом, мало чем отличаясь от лошадиного рынка. Разношерстная толпа прогуливалась туда-сюда вдоль линии клеток, смеясь и болтая, осматривая выставленный на продажу товар. Многие останавливались возле клетки Алека, но пока никто не трогал его. Было много зенгати, в их испачканных солью ботинках и полосатых туниках. Большинство, однако, походили на представителей знати или торговцев, одетых на скаланский манер. Алек внимательно присматривался к ним. Кроме Принца Мардуса и его некроманта, единственными пленимарцами с кем он раньше имел дело, были их матросы, и те в основном были грубы и твердолобы. По сравнению с ними, эти люди были похожи на обычную рыночную толпу, если бы не товар, которыми здесь торговали. Красиво одетая молодая женщина, окруженная толпой слуг и приятелей, задержалась, чтобы получше рассмотреть его. Вырез её платья был менее глубок, чем того требовала скаланская мода, но в её зачесанных вверх волосах блестели роскошные перья и драгоценности. Ее лицо было покрыто чем-то вроде белой пудры, а губы выкрашены в темно-красный цвет. Эта неестественная броскость, а также оценивающий взгляд ее жестких темных глаз, заставил Алека занервничать. Она указала на него, затем направилась дальше, бросив через плечо какое-то замечание, заставившее её компаньонов тоже засмеяться и показывать на него пальцами. Алек догадался, что это, должно быть и есть одна из тех куртизанок, о которых упоминал фейе. Он мало что знал о добропорядочных пленимарских женщинах, но слышал, что обычно они сидят дома под бдительным присмотром. Будь я проклят, если закончу свои дни игрушкой какой-то шлюхи!
После этого он попробовал не обращать внимания на толпу, пока несколько негодяев, собравшихся возле его клетки, не стали кидать в него камешки, чтобы он поднял лицо. Они были одеты как мясники: в кожаных передниках, все в пятнах засохшей крови, а с их широких кожаных поясов свисали гнутые ножи и странного вида щипцы. Один из парней, поймав взгляд Алека, накрыл одной рукой поверх передника свой пах , делая другой недвусмысленный отрезающий жест. Какой-то пленимарец очень приметной внешности прикрикнул на них, отгоняя прочь. Он был не слишком молод, но и не стар. На нем был черный бархатный камзол с серебряными петлями и широкими обшлагами, отделанными тесьмой, множество золотых колец на пальцах и украшенная драгоценными камнями цепь на шее. - Успокойся, мальчик,- сказал он Алеку на безупречном скаланском. - Если ты тот, о ком говорят, тебе нечего опасаться ножа мясника. Незнакомца сопровождал маленький человечек, плотно закутанный в плащ с капюшоном, бросавшим тень на его лицо, и а также несколько слуг, все темнокожие, с коротко подстриженными волосами и бородами. Они были очень похожи на знакомых Алеку пленимарских матросов, и он забился в самый дальний угол, хоть и знал, что вряд ли это поможет. В лице хорошо одетого господина не оставалось сомнений: он нашел, что искал, а искал он именно Алека. Тихим голосом он поговорил о чём-то с закутанным человеком, который в свою очередь пропустил вперед какого-то человека, находившегося всё это время позади них.
Нижняя часть лица этого человека была закрыта вуалью, но Алек по его хрупкой фигуре и светлым глазам сразу признал в нём ауренфейе. Под плащом на нем была надета длинная туника без рукавов, на ногах - добротные кожаные башмаки. Витое золотое ожерелье поблескивало на его шее. Человек в капюшоне и господин в чёрном камзоле что-то спокойно сказали ему по-пленимарски. Тот, под вуалью, обернулся, глянул вниз в сторону Алека и кивнул, соглашаясь ними. - ..то уста...ился? - Алек с горечью выплюнул в лицо ауренфейе свои слова, искаженные кляпом. Господин в черном что-то сказал фейе, который тут же приблизился к прутьям клетки и сказал по-ауренфейски: - Мой хозяин просит тебя просунуть ладонь сквозь эти прутья. Он не причинит тебе вреда. Хозяин? Так этот фейе тоже раб! - ..усть ...вой хо...яин мо..ет т..ахнет се..я, -несмотря на кляп, его слова оказались поняты. Глаза господина больше не улыбались. - Спокойно, маленький брат. Дурной нрав здесь будет не на пользу. Подойди к прутьям и просунь свою руку. Тебе ничего опасаться. - Иди к чё..ту, п.. датель! - Прошу тебя,- мягко увещевал фейе, бросив украдкой взгляд на ожидающего хозяина. - Лучше повинуйся сейчас, или они войдут и заставят тебя. А вот это уже будет больно. -Он совершенно прав,- сказал Алеку мужчина в черном, говоря на ауренфейе так же чисто, как и по-скалански. - А это все, чем закончится, если будешь продолжать в том же духе, Алек Айвиуэлл. Видишь - я знаю, кто ты. И я страстно желал найти тебя. Теперь давай, протяни свою левую руку сам, или те грубияны в кожаных передниках вытащат тебя для меня силой.
Это подействовало, и Алек неловко подполз к передней стене клетки и осторожно просунул закованную руку сквозь прутья, готовый даже к тому, что её сейчас отрежут. Человек схватил его за руку и повернул ладонью вверх, проведя по круглому, почти незаметному шраму в центре неё ногтем большого пальца. Алек старался держаться, увидев, как господин улыбается сам себе. Выглядело так, словно тот знал историю этого шрама. Алек также заметил, что пальцы его были испачканы чернилами. Возможно, он был магом или, что хуже, некромантом. -Всего лишь легкий укольчик,- пробормотал возможный некромант, и прежде, чем Алек успел отпрянуть, глубоко вонзил толстую иглу, извлеченную откуда-то из складок одежды, в кончик указательного пальца Алека. Алек зашипел от боли и попытался вырваться, но один из слуг подбежавших к ним, удержал его, в то время как хозяин выдавил немного крови из пальца Алека. Затем они отпустили его, и Алек быстро отполз подальше, туда, где они не могли его достать. Господин растёр кровь между большим и указательным пальцами, и тут же язычок грязно-красного пламени полыхнул и моментально изчез в воздухе. - ...екро..ант! - прошипел Алек, утверждаясь в своих худших опасениях. Человек вытер пальцы безупречно-белым носовым платком. - Ничего подобного. И это хорошие новости для тебя. Уверен, ты не станешь с этим спорить. Маг, или кто бы он там ни был, обернулся, чтобы поговорить с человеком в капюшоне на своём языке. Алек знал как по-пленимарски звучит слово кровь - улимита - и слышал, как его повторили несколько раз. Благородный господин казался очень довольным, человек в капюшоне тоже. Хотя Алек все еще не мог видеть его лица, он услышал, как тот мягко сказал что-то по-пленимарски. И что-то очень знакомое было в его голосе. Но прежде, чем Алек смог в этом убедиться, человек зашагал прочь. Как бы ни было, походка его была походкой старика.
Не-некромант кивнул одному из своих компаньонов, и туго набитый кошелек перекочевал в руки работорговца. Вновь обернувшись к Алеку, он сказал: - Меня зовут Шари Ихакобин. Отныне я твой господин, Алек, и ты должен называть меня илбан, что на моем языке значит хозяин. Обращаться ко мне иначе - непочтительно и будет немедленно наказываться. - ...оцелу....еня.в...ад! - прорычал Алек, чувствуя, как паника вновь волной накатывает на него. - Это не в моём вкусе, мальчик, и ты рискуешь оказаться у меня в большой немилости, если когда-нибудь предложишь такое снова. Ты для меня - полезное орудие. Не более. Но и не менее. По его приказу один из служителей рынка подошел со связкой ключей и открыл клетку. Алек отпрянул и забился в угол, но сделал себе только хуже. Его новый владелец отдал распоряжение паре мускулистых слуг. Те вошли в клетку, перерезали веревки на его ногах и грубо рванули его за руки. - Выходи сам, не то мои люди выволокут тебя силой, - посоветовал Ихакобин.
Ноги Алека зажгло огнём, когда кровь прилила к слишком долго связанным конечностям. Но даже теперь в нём было сильно желание бороться и бежать. Алеку было невыносимо чувствовать себя таким беспомощным, но он вспомнил один из давних уроков Серегила и взял себя в руки: хорошенько подумай, прежде чем бросаться в бой, тали. Так что он притворился, что сдался, повесил голову и поплелся, едва передвигая ноги, в то же время украдкой выискивая пути к бегству. - Думаю, это нам больше не понадобится, - Ихакобин встал позади Алека и освободил сначала его рот, затем снял с его головы и само устройство. - Работорговцы никогда не научатся отличать фейе, владеющих магией от тех, кто ею не владеет. Ты же вовсе не маг. - Тогда что тебе надо от меня? Не изменившись в лице, Ихакобин вдруг с силой ударил его по губам, так, что голова Алека дернулась в сторону. - Твой первый урок, юный Алек: ты должен обращаться ко мне с почтением. Второй ожидает тебя снаружи. Прикрой-ка его, Ахмол. Пожилой слуга встряхнув, развернул простой плащ, обернув затем им Алека поверх связанных рук. Ихакобин повернулся уходить, и двое огромных слуг крепко схватили Алека за плечи, направляя его следом. Алек, пока они шли мимо других клеток, опустил голову и под прикрытием своих грязных распущенных волос, все время выглядывал Серегила, но нигде не было и следа его.
Упала ночь, однако рыночная толпа стала лишь гуще. Если бы ему и удалось теперь освободиться, он был бос, безоружен, и практически раздет. Его светлая кожа и волосы сразу же привлекли бы к себе здесь внимание, не говоря уже о свежих клеймах. Всюду, куда ни глянь, были люди в той же отчаянной ситуации: заключенные в клетки, прикованные к столбам, выставленные напоказ или тащившиеся позади торговцев-зенгати и хозяев-пленимарцев. Основная масса рабов, кажется, была выходцами из Трех Стран, но он увидел среди прочих и немногочисленных фейе, взнузданных и связанных, с безразличными ко всему глазами.
Холодало, гладкие уличные булыжники ранили его ноги. Все еще едва держась на ногах, он еле плёлся и упал бы не раз, если бы стражи не держали его так крепко. Он больно ушиб пальцы ноги обо что-то твёрдое и хромал, пока его тащили к другой площади. - Вот второй урок, который получает всякий раб, попавший в Ригу,- Ихакобин указал на линию полуголых несчастных, прикованных цепями вдоль каменной стены. На шее каждого или каждой из них висела табличка, а у многих вместо рук или ног были лишь перевязанные культи. - Рабы, совершившие побег, лишаются ноги. - Он кивнул на смертельно бледного мальчика, у которого не было обеих ног. - Этот бежал дважды, как видишь. Через несколько дней его повесят. Те, что крадут, лишаются пальцев или руки. Ну, думаю, остальное ты и сам поймёшь. Он сделал так, чтобы его люди провели Алека мимо жалкой женщины, прикованной в самом конце. Её руки и ноги были целы, но когда по резкой команде Ихакобина она широко открыла рот, Алек увидел почерневшую рану на месте вырванного языка. - Так наказывают тех, кто грубит хозяину, - предупредил Ихакобин. - Я очень надеюсь, что ты запомнишь это хорошенько. Мне мало пользы в твоём языке, так что я не премину сделать это, если снова попытаешься грубо говорить со мной. Ты всё понял? Алек с трудом сглотнул ком желчи, подкативший к горлу, затем сказал настолько смиренно, насколько был способен: - Да, илбан, всё. "Неважно, какую роль ты играешь, отдайся игре целиком", - шептал ему изнутри голос Серегила. Алек позволил всем страхам и ужасу, с которыми до сих пор боролся, отразиться на своем лице. - Вот и прекрасно, - Ихакобин ласково похлопал его по плечу. - Выкажи мне надлежащее уважение, и окажется, что я очень добрый хозяин.
Немного погодя они остановились в месте, похожем на кузнечную лавку. По крайней мере, внутри было очень жарко. Кузнец приветствовал хозяина Алека почтительным поклоном, затем показал Алеку, что ему следует встать на колени возле наковальни в центре. Когда же тот сделал вид, что не понимает, его быстро заставили повиноваться, грубо подтолкнув и пнув под колени. Ихакобин достал из камзола тонкий серебристый обруч и дал его кузнецу. "Ошейник раба",- понял Алек, вспомнив золотое кручёное ожерелье, которое носил тот другой раб, и являющееся, очевидно, показателем статуса. Серебряный ошейник не был замкнут, на обоих концах его были специальные ушки. Кузнец слегка разогнул его, чтобы надеть на шею Алека, затем пригнул голову юноши к наковальне. Один из слуг Ихакобина держал Алека, а кузнец вставил медную заклепку в отверстия, приложил кончик прямого долота и нанес всего один точный удар молотком, столь сильный, что голова Алека ударилась о железо наковальни. - Как тут и был, - Ихакобин сунул палец под обруч и слегка подергал его. - Не туго, нет? Нет возражений? - Не туго... , илбан,- смог выдавить из себя Алек, с ненавистью ощущая на своей коже холодную тяжесть металла, такую же, как и на своих запястьях. - На тебе рабские клейма, а каждый пленимарец знает, куда надо смотреть. Этот обруч означает, что ты принадлежишь мне, и его не так просто снять, как кажется. Держи это в памяти, ибо я заметил, как ты озираешься в поисках пути к бегству. Алек виновато покраснел, а Ихакобин рассмеялся. - А ты крепкий орешек, как я погляжу? Боюсь только, со мной это не сработает. По его приказу слуги отвели Алека в ожидавшую неподалеку карету. Она была небольшая, но хорошей работы, украшенная инкрустацией и полированным деревом. Свет медных фонарей по краям скамьи возницы играл бликами на лоснящихся боках пары вороных силмаи, впряженных в карету. Этот Ихакобин должно быть очень знатен и весьма богат.
Ливрейный лакей спрыгнул открыть хозяину дверцу. Ихакобин поднялся на подножку и уселся на сиденье, обтянутое тисненой красной кожей. Охранники Алека запихали его внутрь, и он был вынужден встать на колени в ногах своего нового господина. Возница тронул лошадей, и они отправились в путь сквозь темноту. Ихакобин взял из кармана под окном какие-то бумаги и стал их читать, не обращая на Алека никакого внимания, словно его и не существовало. Алек имел теперь возможность рассмотреть Ихакобина поближе. Как и карета, одежда и прекрасная обувь его говорили о богатстве. Однако Серегил учил его не полагаться лишь на первые впечатления, и руки Ихакобина могли рассказать о нём больше. Помимо чернильных пятен, на его руках виднелись маленькие белые шрамы на тыльных сторонах кистей - особые метки, обычные для кузнецов или продавцов свечей. "Или же - магов", - добавил он про себя. Он попробовал вспомнить, как выглядят руки некроманта, но воспоминания уже стерлись, к тому же он больше запомнил те мучения, что они принесли ему своими грубыми прикосновениями, нежели то, как они выглядели. - Куда мы едем..., илбан? - наконец отважился он спросить. Ихакобин даже не глянул на него. - Домой. Всё, помолчи. Алек стиснул зубы и стал думать о том, не удастся ли выпрыгнуть на ходу, пока Ихакобин не смотрит на него. Но он все еще был скован, и слишком многое мешало этому. Он не был готов рискнуть ногой в самом начале игры. Ну что ж, он успокоился и стал смотреть в окно. Так как он находился в ногах, обзор его был ограничен, и всё, что удалось разглядеть - высокие здания и узкие улицы, затем пошла полоса деревьев, перемежающихся с фонарями, что было похоже на парк. Потом стало не на что смотреть, кроме восходящей луны.
Дорога становилась всё более ухабистой, и Алеку с трудом удавалось сохранить равновесие. Один особенно сильный толчок бросил его к коленям Ихакобина. Мужчина придержал его и потрепал по волосам так, будто Алек был собакой. - Что это тут такое? - он отвел волосы с левого уха Алека и стал рассматривать синие метки от зубов дракона на его мочке . -Это что-то вроде знака клана, а? - Нет, вовсе нет, илбан, - солгал Алек. - Это так - для красоты. Ихакобин оставил его ухо в покое и вернулся к чтению. Алек покрутил запястьями в своих наручниках, пробуя, как держится похожий на гаечный ключ брусок, соединяющий их между собой. Я мог бы попытаться выпрыгнуть из кареты. А дальше? Остаться с переломанными костями и без одежды? - возразило ему сознание голосом Серегила.
Прежде, чем он смог придумать план получше, карета резко повернула и замедлила ход. Алек бросил взгляд на арку каменных ворот, затем услышал хруст гравия под колесами. Через какое-то мгновение они остановились, и дверца распахнулась. Слуги вытащили его за перемычку на его руках и толчками прогнали сквозь окруженный стеной внутренний двор и втолкнули в низкую дверь. Оттуда он почти кубарем скатился по узкой лестнице в длинный сырой коридор из красного кирпича. Они несколько раз повернули, пока Алек, бросая вокруг отчаянные взгляды, пытался понять, куда он попал. Миновали несколько закрытых дверей. Наконец, стражники задержались перед одной, ничем не отличавшейся от остальных, и отперев замок, открыли маленькую комнатку с побеленными стенами. Один из них забрал плащ, вновь оставляя Алека голым. Кто-то позади отдал короткий приказ: Ихакобин, оказывается, всё это время шел за ними следом. Он достал что-то из своего кармана, спрятав в руке прежде, чем Алек смог увидеть, что это такое. Но когда он коснулся каждого из наручников, те распались на половинки и осыпались к его ногам, вместе со злополучным бруском между ними. - Спасибо, илбан,- сказал Алек, на сей раз почти от чистого сердца. Ихакобин, нахмурившись, поглядел на стертую до мяса кожу на запястьях Алека: - Эти идиоты рисковали занести инфекцию безо всякой необходимости. По его приказу тот, кого звали Ахмол, принёс горшочек с бальзамом и нанес его на пораженную кожу. Ихакобин казался удовлетворенным. - Теперь всё должно быстро пройти. Ну что ж, располагайся.
Алека втолкнули в комнату и захлопнули за ним тяжелую дверь. Он услышал звук падающего засова и задрожал. Снова взаперти, и снова бессильный что-либо сделать! - Теперь отдыхай, - донёсся снаружи голос Ихакобина. - Я прикажу, чтобы тебе принесли поесть. Повисла пауза, затем тот же голос серьезно добавил: - Вообще-то рабу полагается поблагодарить своего господина, Алек. Это было слишком. - Я не раб, и тебе никогда не быть моим господином! - завопил Алек, позабыв и уроки Серегила, и несчастную рабыню с её вырванным языком, но вместо того, молотя кулаками по двери. Она открылось так быстро, что он упал бы в коридор, если бы один из охранников не поймал его, обхватив рукой за шею. Ошейник больно впился в кожу, когда его, вытолкав из дверей, сбили с ног и уткнули лицом в грубую каменную стену. Ихакобин подошел к нему сзади - Алек почувствовал его теплое дыхание на своей щеке - и занёс над ним короткий толстый стек. - На сей раз я буду снисходителен, ибо ты ещё не привык, и мы здесь одни. Отклонившись, он с силой хлестнул Алека вдоль спины. Это было чертовски больно, но кожа осталась цела. Последовало еще девять ударов, потом Алека схватили за волосы и бросили назад в комнату. Он съежился на каменном полу, сильно ударившись правым локтем и содрав повязку на руке. Боль заставила его снова вскочить на ноги. Он опять очутился в дверях, скрученный стражей и отчаянно сопротивляясь. Ихакобин молча разглядывал его несколько мгновений, затем улыбнулся. - Возможно, неплохо, что ты так силен духом, хотя здесь это не облегчит тебе жизни. - Я нахожусь тут не по своей воле... , илбан"- прорычал Алек, пытаясь совладать со своим гневом. - Не по своей, но такова твоя судьба.- С этим словами дверь закрылась, и засов упал снова. Алек послушал, пока затихнут шаги. Полосы на его спине горели огнём, но боль отрезвила его мысли. Он вел себя, как дурак, борясь, когда не было никакой надежды на победу, и оказывая сопротивление человеку, в чьих руках была его жизнь! Ихакобину достаточно было лишь шевельнуть пальцем, чтобы Алеку вырвали язык. По каким-то причинам он пока удержался от этого, но было глупо провоцировать его снова.
В камере было темно и холодно. Крошечное, забранное в решетку окошко высоко в стене напротив двери впускало толику света уличного факела, достаточную для того, чтобы разобрать в сумерках, что стены были ровными и покрыты побелкой, а пол представлял собой положенный на раствор кирпич. Когда его глаза привыкли к сумраку, он увидел в дальнем углу кровать с периной и сложенными поверх неё стегаными лоскутными одеялами. Для него также была приготовлена длинная одежда. Он натянул её на себя, удивляясь, насколько мягкой и чистой она оказалась. Шерсть источала слабый аромат лаванды и кедра, как будто её бережно хранили в одежном сундуке. Простые стеганые одеяла пахли свежестью и солнцем. Перина была толстой и тщательно взбитой.
Каким же облегчением было вновь оказаться в одежде! Он завернулся в одно из стеганых одеял и закружился по комнате, ища что-нибудь ещё, что могло оказаться полезным. Стены были прочными, постучав по ним, он определил, что всюду сплошной камень. Дверь крепилась петлями с внешней стороны, и изнутри не было замка, с которым он мог бы попробовать повозиться. На мгновение вновь ощутив себя пойманным в ловушку, он сел на перину, прислонился израненной спиной к холодной стенке и натянул на себя остальные одеяла. - Я жив, - прошептал он, дрожа от боли и чувствуя себя неважно. - Он тоже жив, и мы оба вновь на твердой земле. Мы обязательно найдем друг друга. Все, что ему следовало теперь сделать, это терпеливо дожидаться своего часа и держать себя в руках. Рано или поздно, шанс обязательно представится.
Глава 12 Подельники, Собственной Персоной
Примечание: у Линн Ихакобина зовут Charis. Имя можно прочесть как Чарис, как Карис или даже Харис, но Промт подложил офранцузенное Шари и, в принципе, мне это понравилось. Потому я называю нового хозяина Алека Шарис.
ШАРИС ИХАКОБИН БЫЛ не тем человеком, который испытывал какое-то особенное удовольствие, приучая своих рабов к дисциплине. Обычно он поручал это кому-нибудь, но юный Алек был случай особый, и он уже решил, что никому не позволит коснуться его и пальцем.
Он поднялся по ступеням на главную террасу виллы, чтобы, миновав центральный внутренний двор, встретиться с кирнари Вирессы, ожидающим его за десертным столиком возле фонтана. Улан-и-Сатхил все еще кутался в свой плащ, страдая от вечернего холода, но капюшон он теперь снял. Его белоснежные волосы в сумерках сияли. - Довольны ли Вы нашей сделкой, Шарис? - спросил кирнари своим обычным мертвенно спокойным голосом. - Весьма доволен, хотя жаль, что мальчик полукровка. - Но, всё же, он - то, что Вам нужно? - О да. - А тот, другой? - Я заметил, Вы избегаете называть его по имени. Ни разу не слышал, чтобы Вы сказали о нем без экивоков. - У него нет имени. Он изгнанник, а потому я не придаю этому большого значения. Полагаю, однако,обращение с ним будет соответствующим? - Могу заверить Вас, друг мой, что Ауренен он больше не увидит никогда. - Да, но будет ли он страдать? - Зная, кто его новый хозяин, я даже не сомневаюсь в этом. Теперь, что касается моей части сделки. Он достал из камзола кожаную папку с документами и положил её перед Уланом. - Вот бумаги об освобождении сорока двух представителей кланов Виресса и Голинил. Все они будут на вашем судне уже к рассвету. Улан задержал руку, готовую взять папку: - Вы обещали мне сорок четыре. - Двое не дожили. Их останки также подготовлены, так что у Вас будет возможность вернуть их семьям. Мне действительно очень жаль, но это случилось прежде, чем я смог купить их. - Выкупить,- поправил его Улан, - они были освобождены за выкуп. Это ваше "покупать и продавать живой товар" недопустимо, когда речь идет о нас, фейе.
- Конечно. Я просто оговорился. Те, кого я выкупил, в обеспечение своей части сделки. - Благодарю. А что касается другой её части? - Как только рекаро будет доведен до совершенства - если такое вообще возможно - и должным образом испытан, один образец тотчас будет выслан Вам. Улан поднял бровь, услышав это: - Если? Впервые слышу сомнение в Вашем голосе. - Когда мы заключали нашу сделку, я сам ещё не видел его, и не проделал всех нужных экспериментов, - напомнил Ихакобин. - Всё что у меня было, это Ваше слово, что он имеет нужную мне кровь. К тому же мальчик - наполовину человек, и как бы ни было, эта его часть весьма сильна в нем. Мои же возможности не безграничны. Он сделал паузу и пригубил вина. - Скажите мне, кирнари, неужели действительно никому в Ауренене не известно об этом свойстве крови? Это кажется очень странным, принимая во внимание долгую память фейе.
- Я лично не знал ничего, пока Вы не заставили меня соприкоснуться со всем этим. И если мне ничего не было известно, вряд ли кто-то другой мог знать это, быть может, за исключением руи'ауро в Сарикали. - Ах, да. Ваши мистические тайные священники. Действительно ли они хранители всех тайн вашего народа? Кирнари ответил на это загадочной улыбкой: - Есть множество историй о том, почему Хазадриель собрала своих последователей и спасалась бегством на север, хотя правды не знает никто, ну или так, если хотите, говорят руи'ауро. Но некоторые считают, что она была одарена видением башваи, духов, обитающих в Сарикали. -Тайны, духи! Надо же, а Вы интересный народец! Улыбка Улана исчезла. Он не двинулся с места, но воздух вокруг Ихакобина внезапно сгустился и стал ледяным. - Это был, конечно же, комплимент. - Конечно,- Улан ещё какое-то время продолжал сверлить его взглядом, затем вновь посмотрел на вино. Как только атмосфера перестала быть напряженной, Ихакобин смог перевести дух: - Итак, я попытаюсь создать рекаро с тем, что имеется, а там посмотрим.
- Я хотел бы глянуть на текст, где описана эта магия. Ихакобин собирался было уже отказать, ведь ни один алхимик не стал бы делиться своими драгоценными познаниями, тем более с посторонним. К тому же юный хазадриелфейе уже был у него в руках. Однако, Улан-и-Сатхил был не тем человеком, с чьими желаниями можно было не считаться. - Очень хорошо. Подождите здесь, я сейчас принесу.
Отпирая дверь своей лаборатории, он с подозрением оглянулся, но Улан все так же сидел за столиком с вином, разглядывая фонтан или быть может, скульптуру. Однако после той демонстрации его неудовольствия Ихакобин задумался, не стал ли жертвой какого-нибудь воздействия, вынудившего его согласиться показать драгоценные записи. Очутившись в безопасности внутри своей лаборатории, он подошел к одному из столов, насыпал в тигель немного серы и налил по несколько капель каких-то цветных растворов, после чего начертил на столе необходимые знаки. Он поджег серу, раздув при помощи мехов угли, и пронаблюдал за пламенем, которое, вспыхнув желтым, затем превратилось в темно-зеленое. Похоже, Улан не воспользовался никакой магией, по крайней мере такой, что можно было распознать. Удовлетворенный, он подошел к маленькому шатру в дальнем конце мастерской, заполз внутрь и достал большую шкатулку, припрятанную там. Замок от его прикосновения открылся, и он вынул оттуда небольшую книгу - ту, что ждал Улан. Он сомневался, что тот, при всей его очевидной мудрости, сможет прочесть тайнопись.
- Вот, кирнари, - сказал он, открывая книгу на главе, заложенной черной лентой. Улан взял книгу и стал медленно водить пальцем по крошечным буквам, согласно кивая. - Если верить написанному, свойства эликсира долголетия, который в результате получится, невозможно предугадать? - Скорее всего, это из-за различных процессов дистилляции, использованных теми немногими алхимиками, что занимались исследованиями. Каждое поколение использовало собственную методологию, вроде того, например, как у каждого разные способности к магии, если взять ваш народ. И уж никто в те далекие времена даже не догадался использовать смешанную кровь, когда так легко раздобыть чистую. - История ваших разбойных нападений на наши берега не та тема, о которой можно говорить столь легкомысленно, - сказал спокойно Улан, но воздухе снова потяжелел. -Конечно же нет, кирнари. Я лишь хотел объяснить Вам, почему результаты всех моих трудов могут оказаться непредсказуемы. Однако я знаю наверняка, что очистка и выпаривание крови разного происхождения - это то, на чём я собаку съел. Не хочу показаться самонадеянным, но осмелюсь сказать, что вряд ли Вы найдёте алхимика, более сведущего в данном вопросе, чем ваш покорный слуга. - Я не сомневаюсь в вашем большом опыте, Шарис. Если в результате получится эликсир - на что я очень рассчитываю - я, конечно же, буду рад. Если выйдет что-то иное, Вы, естественно, поделитесь опытом?
- Конечно. И независимо от результата, я не нарушу условий сделки. Любой представитель клана Вирессы, обнаруженный мною на рынках или в домашнем рабстве в Пленимаре, сразу же будет куплен... ах, простите, выкуплен, и возвращён вам. - А ваши торговые суда будут по-прежнему иметь привилегированный статус в моих портах и в моем фейтасте. Улан встал и поклонился ему: - Доброй ночи, мой друг, и удачи. - Вы заночуете у нас, как обычно, кирнари? Моя жена готовит званый ужин в Вашу честь. Колебание старого ауренфейе осталось бы незамеченным человеком, менее проницательным, чем Шарис Ихакобин. - Счёл бы за честь разделить с Вами трапезу, но моим старым костям лучше спится на койке в каюте ауренфейского корабля. Такова плата за возраст, друг мой. Становишься рабом своих маленьких привычек. - И больших тоже.
Ни для кого не было секретом, что соглашение между Скалой и кирнари Гедре задело не просто торговые и судоходные интересы Вирессы. Прежде всего, оно задело самолюбие. Какую роль во всём этом сыграл Серегил-и-Корит оставалось неясным, но Ихакобин был более чем счастлив извлечь выгоду из их разногласий. Если бы не враждебность Улана к молодому боктерсийцу, Ихакобин, возможно, никогда не получил бы свою награду, которую теперь благополучно хранил в своем глубоком подвале. Он позволил своему взору обратиться к темной стройной фигуре, скрывавшейся в тени на почтительном расстоянии, и слегка кивнул, как бы говоря, что все хорошо. Ихакобин был богатым человеком, очень могущественным, но и милостивым, когда это было ему удобно. Он мог позволить себе проявить великодушие теперь, особенно к тому, кто дал ему то, чего более всего желало его сердце.
Глава 13 илбан
ДВА ДНЯ Алека никто не трогал, однако ему дали понять, что он наказан: стражники приносили ему одну только воду,с ним никто не разговаривал, лишь приносили кувшин и выносили ведро, но зато никто и не оскорблял его. И всё же, можно было не сомневаться, что за ним при этом пристально наблюдают.
В животе ныло и урчало, но он знавал и худшие времена. К концу второго дня у него начала кружиться голова, однако ужаснее всего была скука. Заняться было абсолютно нечем, оставалось пересчитывать кирпичи на полу, да следить за пятном солнечного света, медленно ползущим по стене. Он попробовал добраться до крошечного окошка, но оно оказалось слишком высоко. Соорудив себе ложе из лоскутных одеял, он проводил там часы, прислушиваясь к звукам снаружи и пытаясь представить себе, что же там такое, за стенами его каморки.
Он часто слышал шаги в коридоре за дверью и приглушенные голоса. Слова он разобрать не мог, но было похоже, что разговаривали слуги. Иногда ему слышался и голос Ихакобина, спокойный, очень тихий, но которому всегда отвечали с глубоким почтением. Через окошко доносились пение птиц и повседневные звуки, сопровождающие жизнь любого дома: звяк ведер, звон топора, крик петуха на рассвете, сопение пробежавшей мимо окна собаки, женские голоса и взрывы детского смеха. Лишь на вторые сутки с наступлением темноты его тюремщики принесли с собой светильник и стул. Пока они устраивали это напротив стены у двери, Алек оставался в своей постели, не пошевелился он и потом, когда они отошли, уступая место своему господину.
Ихакобин уселся и повернулся к Ахмолу, который принес деревянную миску и кусок черного хлеба. Рот Алека, едва до его носа дошёл нестерпимый запах овсянки и теплого хлеба, тут же наполнился слюной. Однако вместо того, чтобы отдать принесенное Алеку, Ахмол остался за дверью в ожидании приказа хозяина. - Как твоё сегодняшнее самочувствие, Алек? - спросил Ихакобин, положив ногу на ногу и аккуратно расправив на колене уголок своего темного одеяния. Запах еды отозвался предательским урчанием в животе Алека. - Вполне сносно, илбан, - ответил он, почтительно опуская взгляд. - Хочешь есть? - Да, илбан.
Отрицать очевидное было бесполезно. Он прекрасно понимал, какую игру с ним ведут, но упорствовать в своей гордости, теряя при этом остатки сил, не входило в его планы. - Нынче вечером ты более благоразумен, чем раньше. Я рад. - Голод - хороший учитель, илбан. Ихакобин кивнул Ахмолу. Слуга поставил перед Алеком еду и вышел, закрыв за собой дверь. - Прошу, можешь отведать, - сказал Ихакобин так, словно Алек был гостем за его столом. - Я сам уже поужинал у себя наверху. - Спасибо, илбан, - Алек взял миску и попробовал овсянку. Сваренная на молоке и приправленная медом, она была божественно вкусна! Он буквально заставил себя есть помедленнее, вместо того, чтобы тут же наброситься, жадно глотая и давясь. Съев немного каши, он оторвал кусок хлеба и обмакнул его в миску. Хлеб, только из печи, был ещё теплым.
Он ел в полной тишине, чувствуя внимательный взгляд следящих за ним глаз, и легкую улыбку на губах его господина. У Ихакобина было тонкое умное лицо. Чернильные пятна вновь привлекли внимание Алека: одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что держать в руке перо для него куда привычнее, чем оружие. Он покончил с овсянкой и отставил миску в сторону. - Ваша тюрьма получше, чем некоторые гостиницы, в которых мне доводилось бывать, илбан. - Не надо считать это тюрьмой, Алек. Сюда я обычно сажаю своих новых рабов, особенно столь легковозбудимых, как ты. Нескольких дней мирного отдыха обычно достаточно для того, чтобы помочь им свыкнуться со своим новым положением. - Я рад, что вы не прихватили сегодня с собой ваш кнут, илбан. Ихакобин хохотнул: - Он не так уж и далеко, уверяю тебя. Однако тебе решать, понадобится ли он мне снова. Я не из тех хозяев, кому приятно унижать рабов по поводу и без. Алек кивнул и откусил ещё хлеба. - Можешь задавать мне вопросы. Алек задумался на мгновение, затем спросил: - Откуда Вам известно моё имя? - Я уже достаточно давно знаю о тебе. У Пленимара есть глаза и уши в Ауренене, равно как и в Скале. - Шпионы? - Конечно. А уж с тобой и твоим приятелем это не составило особого труда, вы ведь не очень-то старались сохранить в тайне твоё происхождение. Порой казалось, ты чуть ли не бравируешь этим. Это было ужасно недальновидно. Твой народ, как никто иной, был обязан предостеречь тебя от этого. - Мой народ? - Хазадриелфэйе.
Алек нахмурился и уставился вдаль: - Они не мой народ. Никогда не имел с ними ничего общего. - О, да. Конечно, ты же не чистокровка. Цвет твоих волос - прямое тому подтверждение, да и сам я убедился в этом ещё там, в сарае для рабов. Этот факт меня разочаровал, но всё же твоё происхождение отразилось на тебе очень сильно. Так ты - сын беглеца? Скажи мне, кто это был - мать или отец? Алек молчал, пытаясь осознать услышанное. Так вот почему их взяли в плен! И это по его, Алека, вине они очутились здесь? - Что ж, это на самом деле не так уж и важно, - сказал Ихакобин, все еще пристально разглядывая его. - Что Вам нужно от меня... , илбан?
- Всему своё время. Алек. Скажи мне, тебе известно, кто такие алхимики? - Алхимики? - Алек покопался в памяти. Ну да, он слышал это слово пару раз в Ореске, и всегда в уничижительном тоне. - Я как-то слышал, это называли "кухонной магией". Ихакобин улыбнулся: - Нет, Алек, алхимия - высочайшая из гуманитарных наук. Эдакий брачный союз магии и естествознания. В своём роде, она намного могущественнее, чем все эти пассы руками ваших магов из Орески, и, тем паче, некромантии. - Но Вы ведь тоже использовали мою кровь, илбан. Я сам видел. - Кровь сама по себе не является магическим веществом, Алек, она ничем не отличается в этом плане от соли, серы или железа. Некроманты, конечно, тоже используют её, но совершенно иначе, чем это делают алхимики.
Алек почувствовал, как пища становится комом в его животе: - Так вы собираетесь убить меня и забрать мою кровь? - Убить тебя? Это было бы страшным расточительством! Как ты мог такое подумать? - он помолчал, затем покачал головой: - Нет, Алек, я ни за что не стал бы тебя убивать. Я рассчитываю, что ты будешь жить у меня долго и счастливо. Если станешь хорошо вести себя и выполнять мои требования, твоя жизнь на самом деле, может оказаться весьма приятной.
Алек вдруг почувствовал: вот он, шанс! Серегил часто хвалил его за умение разыгрывать из себя эдакого наивного юнца. Теперь он, используя эту свою способность, широко распахнул глаза и невинно спросил: - Значит, Вы действительно не собираетесь убивать меня, илбан? И не потащите меня в койку? - Даю тебе слово! Я и не думал ни о чём подобном. Знаешь, не все пленимарцы таковы, как те, с кем вам приходится воевать. Наши воины - да, они очень жестоки, но это специально отобранные и обученные люди. Я немного поездил по вашим землям, и могу сказать, что мы обычный народ, не так уж сильно отличающийся от вас. У тебя ещё будет время понять это. Сейчас же - отдохни, а завтра, после того как тебе снова принесут поесть, если будешь хорошо себя вести, я заберу тебя отсюда, и начнем знакомство с твоим новым домом.
- И каковы же будут мои обязанности? - спросил Алек, и тут же спохватился:- илбан. Это становилось весьма утомительным. - А ты оказывается, очень умный юноша. Возможно, ты даже сможешь помогать мне в моей работе. - В занятиях алхимией? - Да. Думаю, в своё время ты будешь мне очень полезен.
Алек взял миску и опустился на колени, чтобы поставить у ног Ихакобина. - Благодарю за еду и за Ваши добрые слова, илбан. Теперь, после Ваших слов, мне гораздо спокойней. Ихакобин взял Алека за подбородок и приподнял его лицо, чтобы выдеть глаза. - Приятно слышать, Алек. Конечно, я не верю ни слову из всего этого, и тут твоя вторая ошибка. Он просунул палец под гладкий металлический ошейник и шутливо подёргал за него: - Тебе не уйти далеко с этой штукой на шее, мой скромный маленький ночной скиталец. Даже если ты срежешь эти рабские метки со своей кожи - ты будешь не первый, кто поступает так. И потрепав его на прощание по щеке, Ихакобин поднялся и вышел вон. Охранники забрали стул и светильник, снова оставив Алека взаперти. Он нащупал позади себя кровать и плюхнулся на неё с гулко колотящимся в груди сердцем. Он назвал меня "ночным скитальцем"! Но откуда, во имя Билайри, он узнал?
Глава 14 власть воспоминаний
Хаба. Тьма не отпускала его. Серегилу грезились нежные руки, усмиряющие боль, так ласково прикасающиеся к его коже. Хаба... Прохладные пальцы скользили по его лицу. Теплые губы косались поцелуем. Напрасно он пытался открыть глаза. Сон ... всего лишь сон!
Ему казалось, что он снова в своей постели на Улице Колеса. Он подставил щёку для нового поцелуя... Алек. Тали... Палец остановил его губы: - Нет, хаба. Нет, конечно нет. Алек никогда не называл его так... Темнота вновь накрыла его, увлекая в свои глубины.
Хаба! - Ты все еще валяешься в постели? - воскликнула Мидри, откидывая полог палатки: - Поднимайся же, хаба, вот ведь лентяй! Отец ждет на общей поляне. Серегил лишь поглубже зарылся в одеяла, изо всех сил зажмуривая глаза и пытаясь притвориться, что ничего не слышит. - Ну, пеняй на себя, обормот, - пригрозила сестра, исчезая.
Воздух уже нагрелся и был полон убаюкивающего звона цикад. По теням деревьев на ткани шатра он понял, что уже давным-давно рассвело. Он скинул с себя одеяла и вскочил, зная, что лучше не заставлять свою старшую сестру ждать слишком долго. Это Азриель или Иллина могли часами звать его или же войти и начать щекотать, чтоб он поскорее проснулся. Мидри же, скорее надавала бы ему оплеух.
"Опять без завтрака",- подумал он тоскливо. Разве что удастся подговорить кого-нибудь из теток или кузенов сунуть ему хоть что-то, пока не видит отец. Или можно стащить что-нибудь в одном из соседних лагерей: это стало в последнее время их новой любимой забавой.
Он надел длинную белую тунику и постарался как следует разгладить на ней все складки. Еще один повод для Мидри поругаться. Он показал язык воображаемой сестре, быстренько зашнуровал сандалии и наспех прочесал пальцами гриву длинных каштановых волос. С темно-зеленым сенгаи он обошёлся более уважительно. Когда тот был красиво и по всем правилам уложен вокруг головы, он чуть помедлил, затем изящно уронил его концы на левое плечо. Затем прижал пальцы к губам: щеки тут же обдало жаром воспоминаний о тайном поцелуе прошлой ночи - там, под покровом леса. У меня теперь есть возлюбленный!
Улыбнувшись, он откинул на спину концы сенгаи. Что ж, по-настоящему-то любовниками они пока не стали. Но даже если бы всё и произошло, Серегил, конечно, не стал бы демонстрировать это перед отцом, нося хвосты сенгаи, как полагается в таком случае - на плече.
Выскользнув через низкий полог палатки, он пристегнул поясной нож и потуже затянул ремень на своей тонкой талии. "У тебя бедра уже, чем у змеи" - любила повторять тетушка Алира. У неё же, скорее всего, было можно раздобыть и кое-что на завтрак. Он всё ещё размышлял, успеет ли добраться до её палатки прежде, чем снова появится Мидри, разыскивая его, когда вихрем, ловко лавируя между палатками, принесся Кита. Хвосты его зеленого сенгаи развевались, едва поспевая за ним.
-Эй, ну ты чего там?! - запыхавшись, он ткнул Серегила кулаком в плечо, и тут же обхватил своего лучшего друга за шею: - Твой отец уже послал на поиски тебя! Он только что закончил утреннее благословение. И ему не понравилось, что тебя нет. Серегил пожал плечами, обхватив кузена за талию и направляясь вместе с ним туда, где все обычно собирались. - Вечно он злится на меня. По крайней мере, теперь у него есть на то настоящие причины. Можно я сегодня я побуду твоим братом? Твоя мать накормит меня? - Не думаю. Даже лучше, что ты на самом деле не мой брат. Иначе мой отец припас бы для тебя хорошую плётку!
Серегил обнял Киту, радуясь возможности оттянуть момент, когда надо будет предстать перед отцом и терпеть его взгляды, полные молчаливого негодования. Снова и снова. От него, как от единственного сына Корита-и-Мерингила, ждали, что он хоть изредка будет появляться возле своего отца, хотя именно Азриель, на правах старшей дочери, была его правой рукою. Он вздохнул: - Жаль, что мы на самом деле не братья.
Люди не из их клана часто принимали мальчиков за близнецов. Они были одного возраста, одинаково сложены - с головы до пят - одинаково полны энергии, и с одинаковым медным отливом темных волос. Кита и его семья жили в том же, похожем на табор, доме их клана; они с Серегилом знали друг друга с колыбели, и были лучшими друзьями, едва, научившись ползать, смогли встретиться.
Их приятели из дружественных кланов, мальчишки и девчонки, с которыми они сблизились здесь, во время этого летнего сбора, присоединялись к ним по дороге к открытому шатру, где уже были кирнари и другие взрослые. Они рассаживались на коврах и подушках, разбросанных по траве, пили чай и вели бесконечные споры - и так изо дня в день. Серегил задавался вопросом: почему многие кирнари были против планов его отца? Хотя, положа руку на сердце, всё это не слишком-то его волновало. Отец глянул на него поверх толпы, нахмурился и, кажется, потерял к нему всякий интерес. - Чего и следовало ожидать, - пробормотал себе под нос Серегил, хотя выражение его лица, когда он поклонился, оставалось почтительным, ведь он знал, что на них все смотрят.
Казалось, за ним постоянно наблюдают. Как за самым младшим и самым никчемным из детей Корита-и-Мерингила. Он старался не обращать внимания на язвительные взгляды некоторых взрослых, сопротивляясь искушению дерзко глянуть в ответ,да показать им язык. Ведь тогда даже Азриель не спасла бы его от неприятностей. Так он и стоял - само почтение - пока отец не махнул слегка рукой, отпуская его. Но едва Серегил повернулся, чтобы идти, он поймал ещё один взгляд из дальнего угла шатра... и его сердца пропустило удар.
Илар со скучающим видом подпирал столб огромной палатки. Третий сын одного из мелких восточных кланов, он не имел каких-либо реальных обязанностей. И хотя он был старше Серегила и всех его друзей - он казался почти совсем взрослым мужчиной! - у него всегда была куча времени на то, чтобы бегать с ними на рыбалку, купаться и рассказывать всякие истории.
Серегил помедлил и послал ему многозначительный взгляд. Илар улыбнулся и покачал головой, но его глаза теперь крепко держали Серегила. Мальчик ощущал, как они буквально буравят его сквозь одежду, однако нашёл в себе силы отвернуться. Он заставил себя отойти от шатра неторопливой походкой, чтобы тот, кто смотрел ему вслед, ничего не заподозрил. Но уже через минуту, оказавшись за пределами палатки, подхватил Киту, и они рванули бегом, увлекая за собой остальных, в предвкушении очередного беззаботного дня. Широкая речная долина и окружающий лес становились местами их вольных скитаний. Как бы ни было, то было прекрасное лето!
Так давно, в прошлой жизни... Серегил тихо застонал во сне, и румянец слегка тронул его бледные щеки. Там, во сне, Илар нашёл его, и подошел к нему очень близко, и он затрепетал от прикосновения его сильных и нежных пальцев к своей щеке...
Глава 15. Какие-то козни
АЛЕК ОСТАВАЛСЯ ВЗАПЕРТИ в каморке подвала еще четыре дня. Ахмол приносил ему воду для умывания, выносил помои и следил за тем, как заживает кожа на запястьях Алека. Алек попробовал поговорить с ним, но тот либо не понимал, либо ему было запрещено разговаривать. Могло показаться, что новый хозяин забыл о нем, если бы не тот факт, что каждое утро Ахмол, помимо еды, приносил какую-нибудь новую книгу, чтобы Алек мог почитать. То были в основном написанные по-скалански собрания древних баллад и куртуазные романы. Все книжки - в добротных переплётах, и было видно, что обращаются с ними очень бережно. Он пытался читать, надеясь убить время, но мысли его то и дело возвращались к Серегилу. Он волновался за него и всё время пытался придумать способ сбежать отсюда. Пока ни одного шанса так и не представилось. Решетка на крошечном окошке была вделана намертво, к тому же в него вряд ли удалось бы пролезть. Можно было, конечно, попытаться придушить своего тюремщика, накинув на него тюфяк или лоскутное одеяло- иного оружия у Алека не было - но Ихакобин всегда приходил в сопровождении крепкой и многочисленной охраны. Не зря же алхимик обратил его внимание на то, что он был не первым рабом, которого тут держали. А уж что он за птица, Ихакобину было известно.
Кормили его теперь очень сытно, но слишком однообразно. Каждое утро он получал щедрую порцию всё той же нежной и сладкой овсянки и немного свежеиспеченного хлеба. На обед и ужин давали ещё хлеба, яблоко или немного винограда, жареные овощи и густую чечевичную похлёбку, приправленную луком с лавровым листом. Это, конечно, утоляло голод, но скоро ему нестерпимо захотелось и мяса, и сыра. Однако, дни шли за днями, а ему не давали даже несчастной колбасы... .В итоге, это стало тяготить его едва ли не больше самого заточения.
На четвертый день после завтрака в дверях появились те самые стражники, что вели его с рабского рынка. Один из них держал в руках крепкую цепь и замок, вроде тех, на которых держат собак. У обоих на поясах висели тяжёлые дубинки. Тот, что с цепью, направился к Алеку. Алек с отвращением глянул на цепочку, но сопротивляться не стал. Главным сейчас было выйти наружу из этой проклятой камеры. Он встал, покорно опустив руки и позволяя пристегнуть цепь к ошейнику. Второй сунул ему в руки кусок белой ткани. Развернув её, Алек обнаружил что-то вроде тонкого носового платка с двумя белыми ленточками по углам. Стражник выжидающе посмотрел на него, потом выхватил повязку и нацепил её на лицо Алеку, подобно вуали, которую здесь носили все фейе, каких Алеку довелось видеть во время своих скитаний. Стражник несколькими грубыми рывками поправил ткань так, чтобы она полностью закрывала лицо Алека ниже глаз, затем дернул цепь и вывел его вон. Алек задавался вопросом: все ли рабы должны прятать так свои лица, или это касалось только фейе?
Пока они шли вдоль каменных коридоров, он постоянно был настороже. То был настоящий лабиринт. Охранники вели его теперь иным путём, чем тот, которым они пришли сюда, и на сей раз они миновали винные погреба и какие-то чуланы. Трижды повернув, они стали подниматься по узкой витой лестнице. Наверху был столь же узкий проход. Его погнали дальше без остановки, и по пути Алек успел увидеть большие двери, более просторные комнаты, украшенные фресками и мозаиками, изображавшими рыб и диких животных.
Наконец, они оказались в большом внутреннем дворе с черно-белым мозаичным полом. В центре его был длинный прямоугольный бассейн с фонтаном, искрящимся брызгами, и двумя скульптурами по бокам. Сам дом был двухэтажным и образовывал квадрат вокруг этого двора. В дальнем конце находилась большая арка, а за ней - что-то вроде сада. Комнаты первого этажа выходили на внутренний двор; на верхнем была красивая колоннада, вровень с дверьми и окнами. При других обстоятельствах это место можно было назвать красивым и уютным.
Проходя мимо бассейна, он бросил взгляд на одну из широких дверей и увидел огромную комнату с массивным обеденным столом с позолоченными ножками в форме бычьих копыт. На постаменте возле стола стояла огромная ваза с цветами, а стены были расписаны пасторальными сценками. В дальнем конце комнаты через призывно распахнутую сводчатую дверь был виден лесистый склон. А совсем вдалеке он разглядел темный изгиб моря - до самого горизонта.
Даже то немногое, что он теперь знал, возродило в нем надежду. Если бы удалось добраться до побережья, он мог бы украсть там лодку. Стражник дернул цепь, подгоняя замешкавшегося Алека, попробовавшего оценить расстояние и возможные препятствия. По пути дальше, к той сводчатой арке, его глазам на миг открылась комната, где возле камина сидела, вышивая на круглых пяльцах, темноволосая госпожа. Он услышал вдруг детские голоса и, оглянувшись, приметил двух маленьких чернявых детишек на галерее. Их сопровождала женщина с лицом, прикрытым вуалью. У неё были серые глаза: скорее всего, ещё одна фейе, и, конечно же - рабыня. Она быстро отвела взгляд, вполголоса произнося какие-то наставления детишкам.
Когда они приблизились к арке в задней части внутреннего двора, Алек учуял аромат готовящегося мяса, столь аппетитный и сильный, что он опять замешкался, жадно ловя его ноздрями. На сей раз стражник больно ткнул его в затылок и чуть не опрокинул, рванув цепочку. Они миновали арку и спустились вниз по короткой мраморной лестнице в маленький внутренний дворик. Он весь зарос жухлой травой и деревьями с тронутыми морозцем коричневыми листьями. В дальнем углу находился длинный каменный дом, украшенный в том же стиле, что и вся усадьба. В стене внутреннего двора, по левую руку, он увидел большую, искусно оплетенную лозами нишу для фонтана. "Вот по ней можно вскарабкаться", - подумалось Алеку.
Справа он увидел вход в еще один окруженный стеной внутренний двор, где в центре широкого белого бассейна также играл струями большой фонтан. Стражники погнали его по двору по направлению к дому и постучались в дверь. Им открыл Ахмол.
Здесь не было окон: их заменял прозрачный потолок, сквозь который свет утреннего солнца проникал внутрь, и это сразу напомнило Алеку покои Теро в Ореске. Здесь даже пахло так же отвратительно, как и там, когда маг делал свои огневые пластинки из смеси горячей меди, серы, и чего-то ещё, отчего всегда щипало глаза. Всю центральную часть помещения занимала цилиндрическая каменная печь, которую маги Орески называли атанор. Она была примерно четырех футов в высоту, с маленькими окошками по верхнему краю, через которые, словно пара мерцающих желтых глаз, проглядывал огонь. Какой-то пузатый стеклянный сосуд, запечатанный глиной, возвышался на печи. Внутри него пузырилось и булькало что-то мутное, похожее на бурую грязь.
В левом углу комнаты, самом дальнем от двери, стоял миниатюрный шатёр, разрисованный концентрическим узором из знаков, каких он никогда раньше не видел. Почти всю правую стену занимали кузнечные мехи. Рядом с ними на крюках было развешано множество железных клещей и других инструментов, а под ними выстроились в ряд корзины, наполненные булыжниками и тонкими металлическими прутьями. Небольше слитки золота и серебра были сложены на полке в аккуратные штабеля. На скамье в углу стояло несколько маленьких наковален. А самая большая расположилась между мехами и атанором.
Вдоль остальных стен шли ряды книжных шкафов, рабочие столы, высокие комоды с ящичками и полированные сундуки, подписанные аккуратным четким почерком. На одном из столов был целый набор стеклянной посуды на штативах. Некоторые из склянок были очень похожи на те, что он видел у Теро и Нисандера. На большой треноге над жаровней кипел заполненный до половины густой синей жидкостью прозрачный сосуд для очистки воды. От горлышка его шел, изгибаясь, длинный шланг, направляющий конденсат сжатого пара в белый тигель.
Самый же большой агрегат состоял из грушевидного глиняного сосуда, установленного на тяжелую литую треногу из железа. Дикое переплетение тонких витых медных трубок образовывало над его крышкой нечто вроде безумной причёски. "Какой-нибудь дистиллятор",- предположил Алек.
Сверху, с потолочных балок, свисали сотни разноцветных тряпичных мешочков, а также целые гроздья сушеных тушек животных. Тут были лягушки, крысы, птицы, ящерицы, белки, кролики, и среди них - даже несколько дракончиков-фингерлингов, которых он не мог видеть без содрогания. Куски какой-то кожи и груды костей занимали всё пространство стола возле входной двери, которая, как и тот маленький шатёр, была исчерчена странными символами. Алек потер слезящиеся глаза. Были тут и другие, более знакомые инструменты, разбросанные повсюду в беспорядке: набор медных секстантов, большая медная астролябия, долота, пилы. Один из охранников потащил его к большой наковальне и прицепил конец его цепи к тяжелому кольцу у основания. Дернув её посильнее, чтобы показать Алеку насколько прочен замок, они оставили его, и вышли, едва прикрыв дверь в сад. Когда Алек убедился, что они ушли, он снова стал изучать окружающую обстановку. Металлический прут можно было использовать в качестве оружия, а там где есть наковальня, должны быть и молотки. Вот бы удалось избавиться от замка прежде, чем кто-либо возвратится сюда!
Однако цепь его была слишком короткой - не более вытянутой руки - и с такого расстояния, как ни пытался, он ни до чего не смог дотянуться. Сдвинуть с места тяжелую наковальню нечего было и думать. Все еще прислушиваясь к каждому шороху, он опустился на четвереньки, пытаясь найти что-нибудь, чем можно было бы попробовать открыть замок. Пол был настлан из широких некрашеных досок, и он стал ощупывать пальцами каждую щелку, насколько мог дотянуться, надеясь раздобыть хотя бы торчащий гвоздь. Он почти оставил надежду, когда кончиком пальца наткнулся на что-то острое. Отчаянно уцепившись и ломая ногти, он сумел-таки выковырнуть тонкую иглообразную железную пилку, длинной примерно в локоть. Благодарю тебя, Светоносный! Он присел над замком возле наковальни и осмотрел замочную скважину. Она была довольно большая. Всё могло получиться!
Он зажмурился, на несколько секунд прикрыв глаза, и глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы прежде, чем приняться за дело. Потом оглядел замок поближе, ища признаки ловушки или секрета. Среди тех замков, с которыми ему приходилось иметь дело, тренируясь, были и такие, что имели отверстия, откуда выскакивали подпружиненные ядовитые иголки. Но ничего подобного он не обнаружил, и приступил к самой тонкой работе, осторожно засунув в скважину кончик пилки. Замок был большим и тяжелым, но кажется, самого простого устройства: надо было отодвинуть всего лишь три штифта внутри. Пилка, конечно, была грубой отмычкой, но и её оказалось вполне достаточно. Один за другим штифты отщелкнулись. Алек потянул за дужку, открыл замок и освободил конец цепочки.
Внезапный звук скрипнувшей двери заставил его выронить из рук пилку и замок. Ихакобин стоял в дверном проёме и бесшумно аплодировал ему. Алек даже не слышал, как он вошел! Алхимик был одет сегодня в длинный халат, украшенный вышивкой,и его короткий хлыст был при нём, свисая с ременной петли на руке. - Ты чудесно продемонстрировал свои способности, Алек, - сказал он, вступая в комнату. Двое стражников вошли за ним следом. Алек вцепился руками в свободный конец цепи, пытаясь не даться в руки стражникам, налетевшим на него, но его всё же схватили и бросили на пол. Один из них уселся ему на спину. Другой ухватил его дергающиеся ноги, и крепко связал их вместе. - Я предполагал, что ты весьма умен, однако не думал, что станешь совершать столь опрометчивые поступки, - сказал Ихакобин. - В других обстоятельствах мне, конечно, следовало бы наградить тебя за это представление. Но увы.
Стражи стиснули его покрепче, а Ихакобин с силой ударил Алека хлыстом по подошвам голых ног. Боль была невероятной - стократ хуже того, что было в прошлый раз. От первого же удара у него перехватило дыхание, после третьего он закричал. Он не в силах был счесть удары, но когда Алек уже подумал, что сойдет от этой боли с ума, наказание прекратилось. Стражники рывком поставили его на колени, удерживая его за волосы и руки. Алхимик отбросил хлыст, затем подошел к одному из столов и взял оттуда крошечный пузырек с воронкообразным горлышком. С его помощью он тщательно собрал слезы со щек Алека.
Алек стиснул зубы, проклиная себя за свою слабость и за то, что как последний дурак, попался в ловушку Ихакобина, показав свою ловкость. Серегил ни за что не совершил бы столь грубой ошибки. Он держался очень прямо, пытаясь спрятать глаза, пока Ихакобин не оставил его в покое. - Ну вот, ничто не должно пропасть даром, - пробормотал алхимик, закрывая пузырек пробкой и убирая его: - Мне вовсе не нравится приучать тебя к дисциплине. Однако я делаю это для твоей же пользы. Если бы тебе удалось сбежать и тебя бы поймали охотники за беглыми рабами, то даже я не смог бы спасти тебя от топора палача. В нашей стране существуют законы, и им следует повиноваться. Я надеюсь, наступит время, и ты ещё оценишь, насколько я был мягок с тобой. Ну а теперь, что ты должен сказать мне, Алек?
Алек чуть помолчал, чтобы совладать с дыханием, и склонил голову: - Мне жаль, что я пытался сбежать. Спасибо, илбан, за вашу... доброту. - Хмм. Когда-нибудь я начну наказывать тебя за твоё лицемерие, но на сегодня ты получил достаточно. Стражи оттащили Алека обратно к наковальне и замкнули его цепь новым, ещё большим замком. По кивку Ихакобина один из них схватил левое запястье Алека и задрал его руку. Ихакобин достал шило из своего рукава и уколол палец Алека, как сделал тогда, на рынке. Он выполнил ту же самую процедуру: взял капельку крови и каким-то образом воспламенил её. На сей раз язычок огня был длинным и бледно- красного цвета.
Алхимик пробормотал что-то на своём языке, означавшее очевидно, что он доволен, затем сходил к столу возле наковальни и возвратился с маленьким свинцовым треугольником, исписанным какими-то значками, и с петелькой, за которую его можно было подвесить наподобие кулона. - Ты должен сидеть не шевелясь, пока я буду делать это, иначе, - Ихакобин многозначительно указал на хлыст, что лежал у него под рукою, затем нагнулся и при помощи проволоки и плоскогубцев прицепил треугольник к ошейнику Алека. Когда это было сделано, он взял высокую тонкую бутыль из ряда на ближней полке, сломал восковую печать и налил немного жидкости в серебряную чашку. - Ты должен выпить это. Всё, до последней капли, - приказал он, протягивая её Алеку. - Что это? - вырвалось у Алека. Ихакобин тут же больно хлестнул его. Алек сжал губы и опустил глаза. - Пей, - чашка оказалась прямо под его носом. Содержимое на вид напоминало обычную воду. - Прошу Вас, илбан, что это? - Алек приготовился к новому удару. - Не вороти свой нос, мальчик. Это - Свинцовый Настой, и богачи платят бешеные деньги за куда меньшие дозы чем эта. - Почему? ...илбан, - добавил он торопливо, все еще колеблясь и не решаясь поверить:кому придет в голову платить за то, чтобы выпить такую ерунду, как свинец? - Это первая ступень твоего очищения. Этот настой вытесняет из организма всю нечистую жидкость. Пей, Алек, или я снова ударю тебя.
Алхимик поднёс чашку прямо к его губам, а охранник, державший Алека за волосы, запрокинул его голову так, что было невозможно держать губы плотно сжатыми. Ихакобин влил ему немного настоя в приоткрытый рот, и он потек сквозь сжатые зубы. У жидкости был слабый металлический привкус, на языке он ощутил её маслянистую консистенцию. Алек сжал рот и попробовал уклониться. Ихакобин снова ударил его. Потом Алека бросили на спину, и между зубов его втиснули кожаную трубку, протолкнув её до самого горла. Алхимик одной рукой зажал нос Алека, а второй стал лить жидкость через трубку. У Алека не оставалось выбора: или проглотить, или же задохнуться.
- Ну вот, и стоило ли из-за этого дожидаться очередной порки? - спросил Ихакобин. - Нет, прошу Вас! - задыхаясь прохрипел Алек, но стражники скрутили его, и алхимик нанес ему ещё пять ударов хлыстом по голым пяткам. На сей раз Алек сумел сдержать крик, хоть боль была еще хуже, ибо удары наносились поверх свежих рубцов. Когда его поставили на колени, он судорожно дышал сквозь стиснутые зубы. - Это все на сегодня. Я приглашу тебя послезавтра утром, Алек, и дам тебе новую порцию лекарства. Предлагаю не забывать сегодняшнего урока.
Охранники поставили его на ноги, и Алек еле сдержался, чтобы не закричать от боли. Его ноги распухли от ударов и горели огнём. Стражи засмеялись, подхватили его и потащили прочь. К тому времени, когда они добрались до лестницы подвала, он ощутил тошноту; когда дошли до каморки, его кишки уже выворачивало наизнанку и в горле стояла желчь. Он едва успел схватить ковш, как его вырвало, и тут же новым спазмом свело живот. "Этот ублюдок и вправду отравил меня!" - отчаянно думал он в перерывах между приступами судорожной боли, разрывавшей его внутренности: "Каким же позором будет подохнуть вот так..."
Но он не умер, он очнулся, скорчившийся и дрожащий, лежа на полу, щекой на холодных камнях. Вскоре появился Ахмол и быстро навел порядок, убрав нечистоты. Алек был слишком слаб, чтобы сопротивляться или обращать внимание, когда тот возвратился с корытом и вымыл его, а затем оттащил на кровать и накинул на него лоскутные одеяла. - Илбан говорит, это есть хорошо, - сказал ему Ахмол, медленно выговаривая скаланские слова. - Ничего хорошего! - простонал Алек. И пока слуга заканчивал возиться со своими делами в его комнате, Алек оставался в кровати, едва дыша и проклиная лживого Ихакобина. Подняв руку к своему ошейнику, Алек нащупал тот странный амулет - а он полагал, что это именно амулет, и не что иное - и легонько потянул за него. Он был тёплым на ощупь и запросто гнулся в пальцах. В тот же миг Ахмол очутился возле него, хватая Алека за руку и качая головой. Алек впервые увидел клеймо раба на его предплечье. Кажется, он не ошибся насчёт вуалей. Их тут носили лишь рабы-фейе.
Другой раб ласково погладил его по плечу и сказал что-то на своем языке, вероятно уговаривая его поспать. Алек свернулся калачиком и почувствовал, что ему стало немного лучше. Возможно, весь этот яд, которым алхимик его напичкал, всё же вышел из него. Мысль слегка успокоила Алека, и он погрузился в тяжелый сон. Той ночью он спал крепко. И снилось ему что Серегил там, на воле, и что он зовет его. Во сне дверь каморки открылась, едва он её коснулся, и никакая охрана не остановила его, пока Алек пробирался через внутренний двор. Кругом не было ни души и стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием фонтанов. Он снова и снова слышал, как Серегил зовет его, но не знал, куда идти. Этот голос, казалось, нёсся со всех сторон сразу. Он проснулся весь в поту. В комнатке было темно и тихо. Прикрывшись рукой, он снова заснул, отдавшись во власть обманчивых видений.
Глава 16. Доброта собрата по крови
АЛЕК ПРОСНУЛСЯ, чувствуя себя больным и разбитым. Аппетит отсутсвовал напрочь, как ни призывно пахла его овсянка медом и тонким мускатом. "Должно быть, это моя награда за то, что пережил эту ночь", - неприязненно подумал он, поворачиваясь спиной к еде. В этот день его никто не тревожил, и большую его часть он провел во сне. Когда природа взяла своё и ему было нужно дойти до отхожего места, он едва смог передвигаться: ноги распухли и все раны воспалились. К вечеру он почувствовал себя получше и даже смог съесть фасолевый суп с хлебом, которые принес ему Ахмол. Потом он сидел, бодрствуя в темноте, не в силах больше спать.
Его сводили с ума безделье и отсутствие возможности видеть хоть что-то, кроме клочка залитого лунным светом неба меж прутьев оконной решетки. Он истово молился, тихонько напевая гимн Далне, покровителю его младенческих лет, и задавался вопросом: слышит ли его ещё Создатель, после всех этих лет поклонения Иллиору? Как бы ни было, помолившись, он почувствовал облегчение.
Стража пришла за ним наутро, сразу после завтрака. Они запихнули его в чистую шерстяную одежду и повели наверх на отзывающихся дикой болью ногах, и вся неприятная процедура повторилась с самого начала. Его опять пристегнули к наковальне и оставили на время в покое. Сегодня стеклянные сосуды были пусты, в жаровнях не было огня, а металлический запах, висевший в воздухе, был оттенен новыми ароматами, незнакомыми ему.
На сей раз он остался стоять на коленях там, где его оставили и не двигался с места, пока не появился Ихакобин. - Вижу, сегодня ты хороший мальчик? - сказал алхимик, улыбаясь своей безмятежной улыбкой: - Как чувствуешь себя? - Ты... мне слегка нездоровилось после того лекарства, что Вы дали мне, - Алек взял себя в руки, затем добавил поспешно: - илбан. - Это хорошо. Настой свинца действительно имеет очистительный эффект. Дай-ка, пожалуйста, палец. Зная, что произойдёт, если он не подчинится, Алек протянул руку. Ихакобин взял кровь, и на сей раз пламя было намного более ярким и красным. Алек зажмурился от краткой его вспышки и поборол желание задавать вопросы. Алхимик был явно доволен.
Ихакобин снял с него старый амулет и заменил его новым, который был похож на свинцовый, но меньше давил на шею Алека и был исчерчен черными символами. Стражи держали Алека за волосы, а Ихакобин налил что-то в серебряную чашку. -Это - настой олова, - сказал Ихакобин, опуская чашку, чтобы он мог посмотреть: - Действие его будет совсем иным. Я не думаю, что тебе это покажется неприятным. Это всего лишь тоник, очищающий кровь.
Настой на вид не отличался от того, что давали Алеку прошлый раз. Не совладав с собой, Алек отшатнулся, случайно толкнув при этом Ихакобина. Содержимое чашки выплеснулось на его темный сюртук. Вид Ихакобина, когда он кивнул своим слугам, был скорее сдержанным, чем сердитым. На сей раз они разложили Алека на скамье, и Ихакобин отхлестал его по голому заду. Это было больно, но терпеть было легче, чем когда его били по пяткам. В этот раз он не издал ни звука и не проронил ни слезинки.
Когда всё закончилось, его вновь скрутили и втиснули ненавистную трубку между сжатыми челюстями. Новый напиток был словно огонь, и попав внутрь, обжёг его кишки подобно зенгатскому бренди. Это ощущение не прошло и тогда, когда его притащили в каморку, но на сей раз, единственным последствием оказался тяжелый сон. Его глаза закрывались, хотел он того или нет. Засыпая на ходу, он рухнул в свою кровать, сжав пальцами новый амулет. Последней его мыслью было, что кажется и этот амулет сделан из того же металла, что и напиток. Он понятия не имел, каково действие этих кусочков металла, но было ясно, что тут не обошлось без магии. Он проспал глубоким сном весь день и всю ночь, проснувшись лишь когда слуга принес ему воду и жидкий овощной бульон. И хотя он был ещё словно под хмелем, он проснулся достаточно, чтобы понять, что человек, склонившийся над ним, не был одним из его стражников и не бы Ахмолом.
- Здравствуй, маленький братец. Проснулся? Это был ауренфейе, с длинными заплетенными в косу темными волосами. Алек подался к нему и вцепился в него, думая, что это Серегил наконец-то пришёл освободить его, но когда глаза привыкли к свету маленькой лампады, принесенной незнакомцем, он увидел, что этот человек был старше, а его глаза были орехового цвета, как у Ниала, а не чисто-серые, как у Серегила. Может, это был тот самый раб, который был с Ихакобином на рынке? Тогда он не разглядел какого цвета были его глаза. - Сними вуаль, - пробормотал Алек, моргая сонными глазами. Раб стянул с лица квадрат привязанной тесемками ткани и подмигнул ему: - Обещаешь не проговориться? Мне подумалось, что тебе сейчас не помешает увидеть лицо друга.
Алек выдавил из себя подобие улыбки, ибо он заметил ошейник, надетый на мужчину. Он был тонким и блестящим, очень похожим на его собственный, только был сделан из золота или позолочен. - Благодарю. Ты тот самый фейе, которого я видел на рынке, не так ли? - Да, - прошептал тот, поднося чашку воды к губам Алека и помогая ему выпить: - илбану казалось, что присутствие другого фейе сделает тебя более доверчивым. Меня зовут Кенир.
На нем была длинная одежда без рукавов, рабская, но сделанная из прекрасной темной шерсти, с полосами белой вышивки по горловине. Опустив взгляд, Алек увидел, что на нем также были широкие золотые браслеты. Рабское клеймо на его предплечье было старым и почти исчезло, как у Ахмола. Кенир тронул прохладной рукой лоб Алека: - Как чувствуешь себя? - Так устал, - пробормотал Алек, все еще еле ворочая языком после лекарства, но решил постараться не спать и поговорить с этим человеком: - Из какого ты клана? Кенир печально покачал головой: -Если бы ты знал, как давно никто не задавал мне этого вопроса! Я из клана Тариала, младшая ветвь,это к югу от Датсии. А ты?
Алек сел и потер лицо, чтобы окончательно прийти в себя. - Ни из какого. Я - яшел из..., - он запнулся, прикусив язык. Он собирался довериться этому человеку, но не следовало забывать, что тот был всего лишь рабом и принадлежал его хозяину, и возможно действовал в его интересах. Алек и так уже наделал кучу глупейших ошибок: - ...из Скалы. Кенир указал на мочку левого уха Алека: - Драконий укус вряд ли получишь в Скале. -Я бывал в Ауренене, - сознался Алек: - Но мой отец был тирианец. - Ах так. Давай-ка выпей ещё. Тебе это сейчас необходимо, - Кенир настойчиво вручил чашку с бульоном: - Я не слышал, чтобы илбан когда-либо раньше покупал полукровок. Обычно он весьма привередлив.
- Почему это? - спросил Алек, оторвавшись от бульона. В животе у него урчало, словно говоря, что неплохо было бы получить что-нибудь посущественнее. -Высокопоставленные пленимарцы предпочитают чистокровных рабов. Точно так же, как и лошадей и охотничьих собак, - тихо сказал Кенир,и в его голосе было больше покорности, чем горечи:- Яшелов обычно покупают торговцы, либо для домашнего хозяйства, или в бордели, ну или в деревню в качестве грубой рабочей силы. Тебе же так несказанно повезло.
На это можно было бы возразить. - Есть ли в доме ещё фейе? Я видел какую-то женщину в вуали. - Нас немного. Это - Рания, няня детей. Он забрал у Алека пустую чашку и дал ему другую, с водой. - Тебе надо выпить это, и ещё чашку. Он поднял деревянный кувшин: - Илбан не собирается причинить тебе никакого вреда, но все эти очистительные процедуры тяжеловаты для организма. - Скажи, правда ли, что так происходит вот из-за этого? - Алек коснулся амулета на своей шее. На ошейнике самого Кенира не было никаких украшений. -Не волнуйся. Илбан никогда не стал бы причинять тебе вреда. - Да что ты говоришь? Посмотри-ка на мои ноги. - Это всего лишь наказание. Каждый из нас прошёл через это. Но илбан, как хозяин, весьма добр. Теперь позволь мне осмотреть твои клейма.
Алек протянул руку, и Кенир развязал повязку. Рана от ожога была чистой и быстро заживала. Вокруг болячки осталось лишь небольшое покраснение. - Я всё время хочу есть. Ихакобин вообще-то, дает рабам мясо? Кенир остановил его взглядом: - Даже если мы наедине, тебе следует говорить об илбане с почтением. Что, если он послал кого-то подслушивать? Насчёт же мяса, - Кенир покачал головой: - ты раб, Алек, так что должен быть благодарен илбану за то, что имеешь. Не могу припомнить, когда я сам пробовал его в последний раз. Считается, что это делает нас более покорными. Алек вовсе не чувствовал себя покорным, зато обиженным и голодным - да.
Кенир наложил на ожоги приятно пахнущий бальзам. - У них куча способов укротить нас, маленький брат. Они превратили это в настоящее искусство. Я слышал, что хуже всего приходится тем, кто имеет явную склонность к магии. - Тогда можно считать, что мне ничего не грозит. У этого помойного ведра больше магических способностей, чем у меня. Кажется, мне ещё следует быть довольным. Раб на судне показал мне шрамы от бича. И то, что осталось после кастрации. По крайней мере, со мной такого не сотворили. Кенир сосредоточенно разматывал повязку на ноге Алека. Она промокла и присохла к ране. - Пока ещё, да, - пробормотал он. - Что значит "пока ещё"? Он обещал, что не сделает этого! Кенир пожал плечами: - Ну, может быть илбан намерен получить от тебя потомство или продать тебя, когда закончит с тобой. За нетронутых молодых рабов часто дают лучшую цену.
Алек тревожно обдумывал его слова. - Он сказал, что ему нужна от меня лишь моя кровь. - Ну что ж, в конце концов, илбан - алхимик. Зачем-то она ему, видимо, нужна. Он наклонился вперед, чтобы закончить с грязной повязкой на ноге Алека, и его туника, съехавшая с одного плеча, обнажила старые побелевшие шрамы от плетки, точно такие же, как и те, что Алек видел у фейе на борту корабля работорговцев. - Это он сделал это с тобой? - спросил Алек. -О, нет! Илбан не первый мой хозяин. - Ты тоже не желал им сдаваться? - Это сделано для моей же пользы. - И тебе тоже...? - все еще в шоке от того, что узнал от Кенира, Алек непроизвольно глянул на его подол. Кенир вскинул глаза: - Никогда не спрашивай об этом раба! Ты понял? Никогда! - Прости. Я спросил, не подумав. Кенир вздохнул и вернулся к работе. - Тебе это всё в новинку. Иногда и я забываюсь и не думаю об этом. Я здесь уже очень давно, как видишь. - Прости, - сказал снова Алек, чувствуя себя ужасно неловко. Реакция Кенира была красноречивее слов. - Пей свою воду.
И пока Кенир заканчивал с перевязкой и собирал грязные бинты и пустую посуду, они больше не обмолвились ни словом. - Я не хотел оскорбить тебя, - рискнул нарушить молчание Алек, когда Кенир, стоя перед ним, повязывал свою вуаль: - Тебе пора уходить? Мужчина наклонился и погладил его по волосам. Инстинктивно Алек прикрыл глаза и прильнул к его руке: кажется, прошли годы, с тех пор как чья-то рука так ласково касалась его.
Кенир печально улыбнулся и провел пальцами по щеке Алека: -Я вернусь, как только смогу, обещаю. Только делай то, что тебе говорят. Для тебя же лучше, если сделаешь это, и тогда, возможно, илбан даст тебе больше свободы в доме. Он вышел, прихватив с собой светильник. Алек нащупал в темноте кувшин. Лекарство заставило его мучиться от жажды. Что он имел в виду? Больше свободы? Алек натянул стеганые одеяла до самого подбородка. Лучик лунного света просочился через решетку, и он увидел в воздухе пар от своего дыхания.
Он знал, что не должен сейчас тешить себя напрасными надеждами, но Кенир, хотел он того или нет, дал ему много полезной информации. Здесь было по крайней мере ещё двое, подобных ему, и если бы он смог усыпить бдительность... илбана... чтобы тот разрешил ему свободно перемещаться по дому, как это, очевидно, было позволено Кениру и няне, тогда рано или поздно он смог бы найти способ бежать. И учитывая весьма реальную угрозу кастрации, "рано" было предпочтительнее. Итак, рассуждал Алек, он будет изображать послушного раба и пить лекарства, и использовать каждую возможность, чтобы как следует изучить расположение дома. Но ему следует быть очень осторожным. Ихакобин дал ему понять, что знает слишком многое о прошлом Алека, чтобы так легко дать обвести себя вокруг пальца.
Зарывшись поглубже в теплые одеяла, он поцеловал ладонь и прижал её к сердцу. Держись, тали, и не думай, что я забыл о тебе. Я выберусь отсюда и найду тебя, чего бы мне это ни стоило. Когда он уже засыпал, в надежде, что ему приснится Серегил, ему пришла в голову мысль, что надо бы спросить, что же сталось с другими рабами, о которых упоминал Кенир: с теми, которые были угодны хозяину.
Глава 17. Добрые Слова, Дурные Вести
-ХАБА? - Прохладные пальцы и аромат духов Азриэль вынесли Серегила на поверхность из бездны забвения. Во сне он видел её лицо, озаренное мимолетной улыбкой, доброе, каким оно бывало почти всегда в те годы, что она выращивала его. Но были сны, когда он снова был мальчишкой, и снова стоял перед судьями в Сарикали в перепачканной кровью тунике, а его сестра плакала.
И каждый раз эта смешная кличка - Хаба, "черная белочка" - шепотом возле его уха. Азриель первой назвала его так, а потом подхватили все, кто любил его - друзья, Кита, сестры...
Ну, ещё раз. Хаба, вернись к нам. Haba, проснись. Проснись...
-Ты, наконец, проснулся? Открой глаза, чтоб я могла видеть. То был голос женщины, говорящей на языке ауренфейе. Серегил тихонько застонал, когда его похлопали по щекам: - Мидри, не надо. Больно. - Проснись же. Тебе надо выпить вот это.
Сознание возвращалось медленно. Сначала он почувствовал огромную тяжесть, затем этот запах, затем то, как безумно трудно открыть глаза. По его глазам провели чем-то влажным и прохладным, потом то же самое - по лбу и щекам. Кто-то, видимо, умывал его. -Азриэль? Слова давались трудно, он практически шептал. Во рту у него пересохло, он еле ворочал языком: - Где я...? Он не помнил, как попал в Боктерсу. Что-то такое случилось...
- Открой глаза, сынок. Сынок? Так к нему обратился бы чужой человек, но никто из его семьи. Он, наконец, разлепил веки, и увидел, что лежит в кровати под балдахином, в слабо освещенной комнате. Где-то за пологом кровати горела свеча, а возле кровати вырисовывалась темная фигура, лица которой не было видно. И тут же клочками воспоминаний всплыло: черная бесформенная масса, надвигающаяся на него и ужасающее зловоние мертвечины... Драгоргос!
Но сейчас, здесь были лишь запах воска и едва уловимый аромат духов Азриеэль, все еще висевший в воздухе. Слишком слабый, чтобы пошевелиться или хотя бы повернуть голову, он повел глазами в сторону женщины, желая услышать дружеский голос. - Ну вот, так-то лучше. Да, то была женщина, но не его сестра. - Где я...? - спросил он едва слышно. - Тихо, тихо, успокойся. Ты очень сильно болел. Когда она наклонилась вперед и поднесла к его губам костяную ложку, он увидел, что перед ним совсем старуха. Длинная белоснежная коса лежала на её плече, и всё, что было видно поверх вышитой вуали - изъеденное морщинами старческое лицо.
Прохладная ключевая вода потекла по его пересохшему языку, и он с жадностью сделал глоток, хоть она обжигала его, как огонь. Он попросил ещё. От блеклых голубых глаз над вуалью побежали лучики морщинок, выдавая невидимую улыбку старухи: - Ну давай, ещё немного. Только не спеши. Мы не думали, что ты выживешь, сынок. - Кто мы? - спросил он, сделав очередной глоток. Она лишь слегка покачала головой, вновь поднося питье. - Моя сестра, - он сделал новую попытку, полагая, что она могла плохо слышать его: - Я думал... - Азриэль, не так ли? Ты называл её имя не раз. Это твоя сестра? - Она здесь? Аромат духов ему не приснился. Он всё ещё ощущал его. - Нет, и радуйся этому, - ответила она, помотав головой. - Что? Прошу Вас, скажите мне, где я, - взмолился Серегил. - В доме нашего хозяина, где же ещё. Её скрюченные пальцы взметнулись к серебряному ожерелью на морщинистой шее. Тогда Серегил заметил застарелую круглую метку на ее предплечье. - Так Вы рабыня? - Конечно. Так же, как и ты. Она протянула руку и коснулась какого-то предмета, охватывавшего кольцом его горло. -Что это? - насторожился он, хотя и сам уже почти все понял. - Твой ошейник, сынок. Теперь ты такой же раб, как и остальные в этом доме. Хотя, увидев размер следа от драконьего укуса, я очень удивилась, что ты очутился здесь. Возможно, счастье покинуло тебя, а? Она медленно поднялась и направилась прочь от кровати: - Теперь отдыхай. Скоро я вернусь и принесу тебе что-нибудь поесть. -Нет, погодите. Прошу Вас! Ответом ему был тихий звук затворяющейся двери.
Подавленный и сбитый с толку, он беспомощно посмотрел на темный полог кровати. Ему следовало собраться с мыслями, да поскорее! Но это оказалось так трудно. Он чувствовал себя совершенно разбитым и одурманенным лекарствами. Даже от простых попыток сосредоточиться, он дышал так, будто поднимался в гору, а не валялся на спине, как король. Она сказала, что он был при смерти: что ж, это вполне ощущалось. Всё его тело болело, и особенно сильную, пульсирующую боль он испытывал в нижней части правого предплечья, и внизу левой икры, где те касались простыней.
Простыни? Его спутанное сознание шло своими собственными путями. Он согнул пальцы одной руки, нащупав шелковистую ткань и податливую мягкость матраца. Когда это рабам стелили такие постели? Или та женщина под вуалью - высокопоставленная особа? И он чего-то не понимал?
Но нет, он припомнил кое-что из того, что происходило с ним на корабле: грубые цепкие руки, жуткая боль и запах собственной плоти, прижженной каленым железом, всё это - сквозь туман болезни. - Да чтоб я сдох! Будьте прокляты, тухлые адские яйца! - прошептал он, ощущая всю свою беспомощность.
Тяжелые стеганые одеяла душили его. Ему потребовалось собрать все свои силы, чтобы постепенно высвободить правую руку. Там, на бледной коже чернела небольшая, покрытая коркой рабская метка в виде буквы С. Он поднял руку и коснулся металлического ошейника. Он был в палец толщиной, округлый и очень гладкий на ощупь. -Аура Иллустри! - он уронил руку и закрыл глаза, стараясь не поддаваться тошноте, подкатывавшей всякий раз, когда обрывки воспоминаний возвращались к нему.
Засада. Запах мертвечины. Ужас надвигающейся тьмы в облике драгоргоса, поглощающий его. Как такая омерзительная тварь могла появиться на земле ауренфейе? Это могло означать лишь то, что один из их нападавших был некромантом: больше никто не мог вызвать нечистых тварей. И крик. Он точно помнил чей-то крик.
- Алек! - вот теперь он по-настоящему запаниковал и сумел поднять голову, чтобы увидеть, что ни в кровати, ни где-либо ещё в поле его зрения не было и следа другого человека.
И он звал свою сестру, а не своего тали? Едва дыша, больной и разбитый, полный чувства вины, он упал на подушку, и слезы хлынули из его глаз. Крик. Но кто же кричал? Это был Алек? Значит, он тоже мёртв, как и все остальные? "Нет!" - сказал он сам себе в полном отчаянье. Нет, я знал бы. Я не забыл бы этого! Но как ни старался, он так и не смог ни в чём увериться, так же, как и припомнить в точности все последующие события. Рабское клеймо - вот и все, что он знал точно, и это было худшей из новостей, ибо было лишь два места, где он мог теперь находиться: Пленимар или Зенгат.
И всё же, то было неслыханной дерзостью для работорговцев - очутиться в тех местах, так глубоко в Ауренене. И что они могли там делать вместе с некромантом? Он снова попытался встать, но последние силы оставили его. Однако, когда сознание уже покидало его, он вдруг всё понял, и проваливаясь в темноту пробормотал в пустоту комнаты: - Нас предали! Фория, я ещё увижу тебя мертвой!
Глава 18 страдания узника
ПЕРВЫЕ несколько дней Серегил был настолько слаб, что не смог бы уйти, даже если бы оставили открытой дверь. Вместо этого он был вынужден терзаться страхами о том, что же сталось с Алеком и пытаться узнать как можно больше, не вставая с постели. Всё, что он помнил о корабле, это то что те, кто его захватил, скорее всего надели на него магические оковы, и реакция его была очевидно такой же, как всегда, когда ему приходилось иметь дело с магией. Его раны саднили, и он был так истощен! От живота ничего не осталось, а ребра торчали сильнее обычного. Магия словно высосала все соки из его мышц, руки стали тонкими, как тростинки. Кроме рабских меток тело его украшали раны и струпья болячек. Старуха не ошиблась, сказав, что он едва избежал смерти. Он не мог посмотреть ни как выглядит его ошейник, ни из чего тот сделан, но металл показался очень твердым. Радовало, что на него хотя бы не наложили магических чар. Иначе он чувствовал бы себя ещё хуже.
Несмотря на всю отчаянность положения, он был счастлив очутиться в чистоте и уюте. Кто-то даже аккуратно подстриг ему волосы и ногти. Конечно это не ввело его в заблуждение относительно доброты купившего его человека, но это не значило, что он не мог наслаждаться хотя бы такой малостью. Это, безусловно, было лучше, чем те условия, в каких он находился прежде, к тому же теперь у него был шанс восстановить свои силы.
Судя по лучам света, падающим из окна, и клочку синего неба -единственного, что он мог в него видеть - он предположил, что его комната находится на верхнем этаже. То были на редкость роскошные покои для раба. И хотя обстановка была довольно скудной - лишь кровать да массивный стул возле камина - но стены были обшиты панелями из полированного дерева и местами виднелись выцветшие пятна, обозначавшие, что здесь когда-то стояла мебель. Массивная дверь запиралась снаружи, и никто, кроме старухи не входил сюда. Он сумел разглядеть вооруженного охранника за дверью: его было видно всякий раз, как она входила. Он только и делал, что спал, метался в кошмарах, снова и снова попадая в ту засаду, и Алек лежал мертвый на земле вместе со всеми остальными. Он просыпался в холодном поту и ознобе, терзаемый сомнениями, было ли то памятью или видением, созданным лишь его страхами? Эти мрачные сны перемежались другими, в основном обрывочными воспоминаниями, как вспышки озарявшими прошлое Серегила. Сны про Азриэль и события его детства, до того, как его изгнали. Некоторые были довольно отчетливыми, другие смутными и запутанными, навеянными едва ощутимыми прикосновениями ласковых рук. Иногда эти прикосновения были невинны, и он думал, что это сестра, но иногда руки блуждали по его телу, пробуждая желания и заставляя страдать ещё больше. Но как ни пытался, он не мог увидеть, кто же этот тайный возлюбленный из его снов. Из таких снов он возвращался разбитым и обуреваемым смутным чувством вины.
Старуха приходила к нему по нескольку раз в день, приносила ему поесть и помогала мыться. Его держали на хлебе, молоке да жидком бульоне, но порции были щедрыми, и он съедал все, что ему давали, чтобы поскорее вернуть себе силы. Но то была борьба не на жизнь а на смерть, ибо его организм, кажется, не торопился идти на поправку. Сиделка его была невыносима. Нет, по-своему, она была очень добра с ним - пока он был слаб. Но по мере того, как он набирался сил, она становилась всё более робкой и пугливой. Однако он держался за неё, и не только потому, что она была его единственной связью с внешним миром, но и потому, что она хоть как-то отвлекала его от тревожных мыслей.
Используя всё свое обаяние и настойчивость, он узнал, что ее зовут Зориель, и что она принадлежит "семье хозяина" уже не одно поколение, с самых своих юных лет. Она не смогла даже припомнить названия своего клана. Вглядываясь в эти блеклые голубые глаза, он не увидел там и намека на силу духа, но лишь закоренелую рабскую покорность и затаённый страх. Она упоминала о "хозяине" с неизменным почтением, но отказалась рассказать о нем Серегилу больше, не назвав даже имени. - Я не смею, - говорила она, нервно трогая свой потертый ошейник. Серегил не стал давить на нее, но вместо этого пробовал разузнать о самом доме и о том, есть ли тут ещё кто-нибудь из фейе. - Немного,- сказала она с безразличным видом: - но об этом я тоже не должна говорить с тобой. Пожалуйста, не спрашивай больше, сынок. Эти разговоры не для меня.
- Прошу Вас, ещё всего один вопрос, - Серегил взял её ладони. Ее пальцы были скрюченные и шершавые - следствие тяжкого труда. - Нет ли здесь юноши с длинными светлыми волосами? Он мог появиться одновременно со мной, и, скорее всего тоже как раб. Пожалуйста, матушка, он мне очень дорог, а я даже не знаю жив ли он ещё! - Не видела никого похожего, - она высвободилась из его рук и принялась собирать грязные простыни и пустую посуду: - Ты единственный новый раб, о котором мне известно, и ты моя единственная забота. Я ещё не знаю, что скажет хозяин, когда я расскажу ему о том, какие вопросы ты мне здесь задаешь! Рабу не положено так вести себя, и чем скорее ты это поймёшь, тем лучше! - Я неспособный ученик, - пробормотал он, чувствуя усталость и досаду. Она грустно покачала головой: - Тогда, боюсь, по тебе плачет плётка. - А Вы не пробовали бежать отсюда? Вопрос был встречен недоуменным взглядом: - Бежать? Куда мне бежать?
Серегил постарался расположиться так, чтобы иметь максимальный обзор через дверь, когда она станет выходить. Действительно, дверь тщательно охранялась, но страж там был всегда лишь один. Еще несколько дней, пообещал он себе, и у него хватит сил попробовать выбраться наружу. Но прошло целых три дня, пока он ощутил в себе силы всего лишь ненадолго подняться с постели и медленно, едва волоча ноги, пройтись по комнате. Когда Зориель принесла ему мягкую шерстяную одежду, чтобы он смог одеться, ему показалось, что она чем-то озабочена. - Что-то не так, матушка? - Он превзошел сам себя, негодяй, - пробормотала она, но тут же захлопотала над ним, помогая сесть на стул возле окна. - Кто? -Это тебя не касается, - огрызнулась она, принявшись подтыкать под него одеяло. Серегил просидел там всё утро, довольный, что имеет, наконец, возможность видеть хоть что-то помимо этих четырех стен.
Как он и предполагал, его комната находилась на верхнем этаже. Он рассмотрел железные прутья за оконной рамой, очевидно установленные лишь недавно, ибо раствор, державший их, казался свежим. Окно было плотно запечатано и застеклено. Глядя сквозь чуть ребристые стекла, он увидел часть внутреннего дворика с садом и фонтаном посередине, и колоннаду вокруг. Как-то раз он заметил прошедшего там темноволосого господина, и чуть позже - пару ребятишек в сопровождении темноволосой женщины с вуалью, прикрывавшей её лицо ниже глаз. Несомненно - ещё одна рабыня.
- Ты же не собираешься измучить себя в первый же день, - начала ворчать Зориель, когда вернулась, принеся ему обед: - Ну-ка быстро возвращайся в постель! Серегил даже не пытался возразить. Он истратил все свои силы лишь на то, чтобы высидеть на стуле. Даже короткое расстояние до кровати показалось огромным его непослушным ногам. Но он разыграл перед ней полную немощь, и пошел ещё дальше, попросив её покормить его супом. Она прищелкнула языком, но его просьба, должно быть, пришлась ей по душе, ибо глаза старухи были добры, когда она кормила его. Чем он слабее, тем меньше она боится, догадался Серегил.
Чтобы упрочить её хорошее настроение он съел весь суп и хлеб, что она дала ему, и лишь затем спросил: - Вы никогда не называли мне имени хозяина. Почему? Он вновь уловил тот же проблеск неприязни, что и этим утром, потому что она фыркнула и ответила: - Мне не было дано указание, что я могу сказать это тебе. Она промокнула его щеки салфеткой. - Что ж, мне просто хотелось знать, кому мне следует быть благодарным. Он удовлетворенно вздохнул и закинул руки за голову: - Я живал в худших апартаментах, даже находясь на свободе. Хозяин со всеми рабами обходится так? - Нет,- отрезала старуха, вновь окружая себя завесой страха. Попытавшись сменить тактику, он бросил на неё жалостный взгляд: - Я вовсе не прошу Вас ослушаться приказаний, просто днём и ночью меня гложет один и тот же вопрос: чего ждать дальше? Он прикрыл веки и, позволив голосу чуть задрожать, отчаянно дернул свой металлический ошейник: - По правде сказать, я ужасно боюсь, матушка. И всё это заставляет меня трепетать ещё больше. С чего бы ему так хорошо обходиться со мной, если только он не готовит меня для..., - он сделал выразительное лицо: ...для своей постели. Это похоже на него? - Он? - Она нахмурилась и покачала головой: - Даже если бы мне было что-то известно, я не стала бы вести с тобой подобные разговоры. Давай, доедай-ка хлеб, поднос оставишь на полу. А мне пора идти. У меня куча дел. Она направилась к двери, но прежде чем стукнуть охраннику, задержалась: - Наслаждайся бездельем, пока есть время, сынок. Очень скоро ты узнаешь, каково тут живется.
Серегил размышлял над её словами, дожевывая последний кусок хлеба. В лучшем случае этот её безымянный хозяин должно быть, просто слишком строгий. Ну а в худшем? Что ж, это оставалось пока неизвестным. Он попробовал отдохнуть, но его мысли вновь устремились к Алеку и заставили беспокойно биться в груди его сердце. Он снова поднялся с постели и опять медленно двинулся к окну. Взмокнув и едва держась на ногах, он рухнул на стул, вцепившись в подоконник. Кажется, это был самый обычный внутренний двор. Тут не было ни конюшен, ни сараев, лишь аккуратные ухоженные клумбы, разбитые между дорожками, сделанными из чего-то ярко-белого - камня или ракушечника - и вероятно окружавшие фонтан. Из своего угла он не мог видеть ворот, но предположил, что, если ему удастся всё же выбраться через окно и спуститься на землю, не переломав себе ноги, ему придется пробираться через сам дом или же карабкаться по стене на крышу. Как бы ни было, пока он был к этому не готов. Конечно, ему следовало всё хорошенько обдумать, прежде чем пытаться бежать. Окно явно не подходило для этой цели: прутья решетки были слишком частыми даже для такого худосочного существа, каким он был теперь. Створки были наглухо прибиты, а стекло оказалось настолько толстым, что снаружи до него не доносился даже плеск фонтана. На следующий день он почувствовал себя более крепким, и как только Зориель оставила его после завтрака в покое, он медленно обошел комнату, осматривая, не выпустил ли что-то из поля зрения. Ему было плевать, что кто-нибудь узнает. Глубоко внутри мятежная часть его натуры всё ещё жила надеждой, что настанет день, и он снова услышит, как его называют "господин".
Это заняло чертовски много времени - осмотреть пространство под кроватью и между половицами: вдруг да найдётся что-то, что можно было использовать как инструмент или оружие - но он заставил себя сделать это. Должно же тут было оказаться хоть что-то полезное! Но он так ничего и не нашел. - Ну да как же, тебе должны были оставить под кроватью нож или моток веревки, - пробормотал он, беспомощно опустившись на пол возле двери. Из всего, что оказалось под рукой, оставался лишь деревянный кувшин, но на худой конец, сошел бы и он, лишь бы достало сил как следует им размахнуться. Зориель не оставляла в комнате даже ночной горшок. Ему приходилось просить её принести его - весьма оскорбительная процедура - а затем она тотчас же его выносила.
Он снова тронул ошейник. Должно быть, это тут в порядке вещей. Он нащупал место, где находилась заклепка, но шов был таким прочным, что нечего было и думать о том, чтоб сделать с ним что-то. Впрочем, ничего неожиданного. Кровать была слишком крепкой, чтобы пытаться её сломать. Тяжелый матрац был набит соломой и перьями. Он бросился на кровать и в бессилии ткнул кулаком в единственную подушку, дозволенную ему. Она также не могла служить оружием, разве если бы он захотел насмешить своих тюремщиков до смерти.
"А тебе удалось меня реально и прочно запрятать, кто бы ты ни был!"- подумал он, нервно теребя уголок подушки. Он не слишком-то представлял, как относятся пленимарцы к своим рабам, но был убежден, что его положение не было обычным. Если бы не клейма на его теле, он мог бы подумать, что его взяли в заложники ради выкупа. Но что-то не похоже, чтоб в Римини нашелся хоть один человек, готовый заплатить за него деньги.
Вынужденный пока что смириться с поражением, он прикрыл глаза и попробовал снова вспомнить, как их захватили и как его везли по морю, в надежде, что найдется хоть что-то, указывающее на то, что Алек остался жив после нападения драгоргосов. Однако он так ничего и не вспомнил. "Он жив! Я знал бы, если бы он был мертв. Я чувствовал бы это!" Мысль о гибели Алека убивала его. Узы талимениос слишком крепко связывали их, объединяя их души: "я знал бы, если бы всё оборвалось!" Он цеплялся за эту мысль, но ледяной мрак страха снова вползал в его сердце. Свернувшись под теплым одеялом, в чистоте и пока что в безопасности, он задыхался от чувства вины. Каждого во время той засады настигла смерть - каждого, но только не его. О тали! Если ты погиб... из-за меня... - Проклятье! - в бессильном гневе он запустил в дверь подушкой, затем наклонился под кровать и запустил туда же кувшином. Посудина, оставшись невредимой, отскочила от двери, расплескивая вокруг воду, и приземлилась у его ног, словно дразня его. Он пнул кувшин что было силы, заставив его завертеться по комнате волчком, не почуяв вспышки боли от удара голого пальца о ручку, и заковылял к двери, остановившись в футе от неё. - А ну покажись! - завопил он: - Скажи, почему я здесь, ты, проклятый трус! Выпусти меня отсюда, позорный кусок дерьма! Но единственным ответом ему был удар кулака снаружи и приглушенный смех. -Ублюдок! - Серегил скатился по стене и уронил голову на руки, едва сдерживая рыдания: - Грязные ублюдки! Алек не умер! А если да? Нет, нет, нет! Что, если я никогда этого не узнаю?... Ослабевший, истерзанный страхами и вконец измученный, он зажал руками рот и заплакал.
Глава 19 неожиданная награда
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ АЛЕКА С Ихакобином оставались неизменными. Через день его забирали в мастерскую и меняли амулет в соответствии с новым лекарством. Всякий раз оказываясь вне стен своей каморки он выискивал пути бегства, но пока это не представлялось возможным. Каждую минуту вне камеры с него не спускали глаз. И если бы все так продолжалось и дальше, его бы вынудили на отчаянную попытку силой прорваться через один из внутренних дворов, а там - будь что будет.
Тот дворик, между основным домом и мастерской алхимика, представлялся лучшим из возможных вариантов, и он запомнил там каждое дерево, каждый камешек, и каждую виноградную лозу. Фонтан в стене был очень кстати, ибо был оплетен кустами роз, поднимавшихся к самой стене мастерской. Конечно, там он наверняка раздерет себе кожу на руках и ногах, но то была цена, которую он был готов заплатить.
Алхимик выглядел весьма довольным, когда на другой день после разговора с Кениром Алек без сопротивления опустошил серебряную чашу. Оловянный амулет сменил железный, затем - медный.
Несколько дней Ихакобин даже не тревожил Алека "пламенным заклинанием" крови, и сегодняшний день не был исключением. Как только Алек выпил настой, алхимик кивнул стражам и отправился к кузне. - Илбан, можно задать один вопрос? - поспешно спросил Алек, ибо стражники уже нависли над ним. Ихакобин удивленно обернулся к нему: - Что такое? - Этот раб, которого зовут Кенир, он говорит, что это очистка. Прошу Вас, илбан, скажите, от чего Вы очищаете меня? - Он так сказал? Что ж, неважно, - усмехнулся Ихакобин, поворачиваясь спиной и кидая использованный амулет в кузнечный горн: - Уверяю тебя, ничего нужного ты не лишишься. В награду за твоё хорошее поведение я приготовил для тебя новую книгу. Алек принял фолиант со смиренным поклоном, и стражи увели его прочь.
Дальше всё так и пошло: один день он проводил у себя в каморке, следующий - в мастерской. Медный амулет сменило что-то, что Ихакобин назвал "софической ртутью", и Алеку предстояло выпить Ртутный Настой. У этого лекарства был самый отвратительный вкус, и у Алека слегка подвело живот, но даже в теперь, он нашел, что чувствует себя великолепно, несмотря на своё положение и совсем не сытную пищу. Его сознание было предельно ясным, он чувствовал себя гораздо сильнее, хоть и давно не ел мяса.
Он надеялся снова увидеть Кенира, но день прошел как обычно,а он так и не появился. Не зная, чем себя занять, Алек принялся листать новую книгу. То была история появления первого Верховного Жреца. Его резиденцией, если верить автору, стал Пленимар, а Скала была отодвинута на задний план, ибо как раз вела несправедливую войну за господство над всеми Тремя Государствами и священным островом Коурос.
Алек, зевая, едва осилил полкниги, а затем беспокойно заметался по комнате, прислушиваясь к звукам снаружи и отчаянно желая оказаться там. Он был бы счастлив хоть работать в кухне, хоть колоть дрова - что угодно, лишь бы не сидеть без дела!
Следующий день был точно таким же, как и предыдущий. Алек был слишком обеспокоен, чтобы читать, и решил скоротать время, шагая и делая упражнения, развивающие силу: их показал ему Серегил в те долгие зимние месяцы в хижине. Когда настанет время бежать, он должен был оказаться во всеоружии. И алхимик, сам того не подозревая, здорово помог ему, подумал он с улыбкой. О как это будет приятно, поблагодарить его за всё - ножичком!
Когда он делал приседания, чтобы накачать ноги для прыжка, его глаз наткнулся на какие-то царапины внизу двери, вдруг высветившиеся удачно упавшим лучом света и видные лишь под особым углом. На первый взгляд это напоминало беспорядочный узор, но при более близком рассмотрении оказалось, что это надписи, причём в основном на языке ауренфейе. Чтобы их прочесть, ему пришлось улечься на живот, измудрившись не загораживать себе свет.
Надписи были сделаны очень грубо и едва читались, и Алеку представилось, что автор этих строк должен был писать их лежа: возможно, лишенный последних сил? Чем же это писали? Он провел по царапинам пальцем, ища начало строки, и смог разобрать: "Малис, сын Кориса". Чуть ниже было другое имя, заставившее его сердце пропустить удар, оно читалось легко: "Кенир, потерявший надежду". А дальше - в самом углу двери: "Улия, дочь Понии, да будет проклят...". На этом надпись обрывалась. "Тебе не дали дописать", -задумался он,- "или не хватило духу докончить?"
Он осмотрел дверь до самого низа и нашел еще более дюжины таких надписей: некоторые с именами, другие - анонимные - выражали опасение, печаль, отчаянье. Несколько проклятий были адресованы конкретно Ихакобину, называя его по имени. В других были крошечные полумесяцы - символ Ауры - словно бы выдавленные ногтем. Это же те, кто был тут до меня, но где они все теперь? Почему остались лишь Кенир, да та нянька? Он нашел чистое местечко и ногтем большого пальца выдавил полумесяц и собственное имя: Алек, сын Амасы. Он сел, посасывая натруженный ноготь. Это был сиюминутный порыв - оставить здесь и свое имя, и он вдруг пожалел, что сделал это. Все, чьи имена были в этом списке, исключая Кенира, исчезли, и судьба их была неизвестна. Неужели и его ожидает та же участь?
Той ночью ему снились кошмары - сражения, убийства и отчаянное бегство сквозь лесные дебри. Ему даже приснилось, что он убежал и нашёл Серегила. В том сне он крадучись пробирался через дом, в темноте, пробуя каждую дверь, но все они оказывались заперты, пока не нашёл одну - наверху - которая оказалась открытой. И именно там был Серегил, ждущий его с распростертыми объятьями и с такой родной кривой усмешкой. Алек бросился к нему, но проснулся прежде, чем они смогли коснуться друг друга. Сон был столь ярким, что он ещё долго лежал с открытыми глазами и сильно бьющимся сердцем, вновь предаваясь отчаянию. Если он пропадет тут, как все остальные, Серегил даже не узнает, что с ним сталось! Сейчас он был не более чем именем, нацарапанным на двери, затерянным во мраке этой несчастной каморки.
У двери мастерской Ихакобина на следующее утро они немного задержались. Когда стражи, наконец, ввели его внутрь, он увидел, что алхимик не один. Очень высокий бородатый человек, одетый в красный камзол, стоял рядом с небольшим разрисованным знаками шатром в дальнем конце комнаты. Его глаза были темны и жёстки, и он пронзил Алека, занявшего свое обычное место возле наковальни, острым взглядом. Незнакомец ещё немного поговорил с Ихакобином, не сводя с Алека глаз. Когда они закончили, Ихакобин обернулся к Алеку и улыбнулся. - Ты отлично выглядишь! Позволь-ка мне для начала взять капельку твоей крови, - Ихакобин был сегодня в отличном расположении духа, и Алек подумал: не связано ли это как-то с этим таинственным посетителем? Алек смущенно подставил палец, чувствуя на себе всё тот же пристальный взгляд незнакомца. Ихакобин сделал укол и повторил обычный трюк с кровью. На сей раз пламя было ярко синим и не гасло в течение нескольких секунд. Он снова заговорил с посетителем, оставшись, видно, очень довольным. Удовлетворившись, мужчина откланялся и вышел вон. - Превосходно! Даже лучше чем я мог предполагать, - воскликнул Ихакобин. Алек не был уверен, идет ли речь о цвете пламени или же о реакции посетителя на это. - Позвольте узнать, илбан, кто был тот человек? - Это, мой юный друг, был Герцог Тэрис Урган, кузен и наместник Верховного Владыки. Он тут интересовался нашими с тобой успехами. И должен сказать, мне удалось его порадовать, - он взял Алека за подбородок и поближе рассмотрел его лицо, поворачивая его вправо и влево: - О да, гораздо лучше, чем я ожидал. И осмелюсь утверждать, что твоё самочувствие также превосходно. Восторг алхимика насторожил Алека. Что такого увидел Ихакобин, что доставило ему столько радости? Алек сразу вспомнил тех, кто оставил свои имена на двери. Они тоже когда-то видели блеск в глазах этого человека? - Надо же! Мы сегодня серьёзны? - Ихакобин взял полированное металлическое зеркало с одного из столов и поднес к лицу Алека: - Посмотри-ка, что я сделал для тебя, мальчишка, и прояви хоть капельку благодарности.
Алек бросил лишь один взгляд, но у него перехватило дыхание: в отражении он увидел незнакомца, поразившего его. Вместо того, чтобы быть бледным из-за нехватки мясной пищи, он был румяней обычного. Глаза казались ещё ярче, а волосы, хотя и давно не мытые, сияли ярче золота. Но изменилось не только это. Теперь он выглядел определенно, как самый настоящий фейе, словно и черты лица его стали иными. - Я не понимаю! - он, не смея дышать, коснулся своей щеки в суеверном страхе: - Что Вы сделали со мной, илбан? Ихакобин протянул ему очередное лекарство, но Алек стиснул коленями кулаки и покачал головой: - Почему я так изменился? - Ну не так уж и изменился, и ни малейшего вреда, как я и обещал. А я - человек слова, Алек. Теперь будь умницей и выпей вот это, только не торопясь. Это слишком ценное средство, чтобы пролить хоть каплю. -Нет! Он знал, что это бесполезно, но все равно сопротивлялся, когда стражники схватили его и зажали ему нос. Ихакобин протолкнул кожаную трубку в его горло и влил содержимое чаши. Они держали его, пока он не проглотил всё до последней капли, затем бросили на колени перед Ихакобином.
Алхимик покачал головой, цепляя серебряный амулет к ошейнику Алека: -Я должен бы высечь тебя, но я слишком доволен твоими успехами. -Что Вы сделали со мной? - настойчиво повторял Алек, ощущая во рту сладковатый привкус лекарства. -Все, что я делаю, Алек, направлено на очистку, насколько это возможно, ауренфейской части твоей крови от человеческой заразы, доставшейся от одного из твоих родителей. Я не могу удалить её полностью, и эффект будет длиться лишь пока действует настой, но в данный момент ты - фейе, и гораздо больше, чем когда-либо в своей жизни.
Алек снова втиснул кулаки меж коленей, борясь с искушением наброситься на него. Заразы?! Да его отец - его человеческий отец - был единственной семьей, которая когда-либо у него была! Он быть может и заплакал бы при мысли о том, что теряет ту последнюю ниточку, что связывала его с отцом, но решил, что не доставит этим негодяям такого удовольствия снова. Вместо этого он прикрыл глаза и склонил голову. Играй свою роль, Алек. Играй до конца. - Простите меня, илбан. Это было так неожиданно. Я... я просто был не готов.
К его удивлению, Ихакобин подошел к кузнечному горну и снял котелок, гревшийся на крюке над огнем. Он налил кипяток в две чашки, одну из которых вручил Алеку, усадив его на низенький табурет. Сам Ихакобин сел в кресло рядом и сделал глоток. Алек втянул ноздрями пар. Пахло добрым крепким чаем, не более. - Свою дневную дозу ты уже получил, - заверил его алхимик. - Это чай из южного Ауренена, самый лучший в мире. Посмотри, я и сам с удовольствием пью его. Алек осторожно сделал глоток, затем другой. Святая Четверка, он не пробовал хорошего чая почти столько же, сколько и мяса! Это было восхитительно: приятное тепло разлилось по его телу, а вместе с ним нахлынули мысли о доме. - Спасибо, илбан, - сказал он, и впервые сделал это от души: - Однако, я удивлен. Вы пьете ауренфейский чай? Ихакобин на это улыбнулся: - Тебе, конечно, известно, что многие кланы ведут с нами торговлю, причём не одно столетие. Виресса, например. Улан-и-Сатхил и я отличные компаньоны. Алек замер, не донеся чашку до рта. Они с Серегилом уже имели опыт общения с главой клана Виресса во время переговоров Клиа в Ауренене. Улан был скользким, безжалостным типом, из тех, что вряд ли могли простить им их роль в разрушении монополии Вирессы на ауренфейскую торговлю с Тремя Государствами.
А не намек ли это на того, кто предал нас? Что такое - выждать один год - для ауренфейе, ведущих счёт на столетия? Возможно всё, что должен был сделать Улан, это дождаться момента, когда они возвратятся в Ауренен. А их миссия не была тайной. - Что-то не так с твоим чаем? - поинтересовался Ихакобин. Алек покачал головой и сделал ещё глоток ароматного напитка, позволяя ему перебить слабый привкус лекарства. - Мир велик, Алек, и я думаю, что ты за свою недолгую жизнь увидел лишь его малую часть. О моей стране тебе рассказывали всякие небылицы. "Мне рассказывали про ваших рабов", подумал Алек, но мудро придержал язык за зубами. - И тебе ведь ничего не известно об алхимии, не так ли? Не хотелось бы узнать больше? -Да, илбан, - с готовностью ответил Алек, хотя мотивы его были не теми, о которых, вероятно, подумал Ихакобин.
Ихакобин снова наполнил обе чашки. - Алхимия - это искусство управлять разумом, содержащимся во всяком веществе. Имея достаточно опыта и знаний, алхимик может совершать величайшие превращения. - Например, из свинца делать золото? - усмехнулся Алек. - Это, конечно, одно из самых популярных применений, в принципе, единственное, на что способны самые безыскусные из нас, и то, на что не станет тратить время ни один серьезный алхимик. Нет, мы ищем более глубокое - духовное - преобразование, лекарство против внутренней дисгармонии индивидуума и мира в целом. Он указал на сложный агрегат из стеклянных судов, бурливший сегодня на атаноре. Сосуды были пузатые, соединенные отводами трубок, с носиков которых падали капли, собираясь в конечном итоге в небольшом, трехногом котле, покрытом непонятными символами.
- Сосуд для дистилляции - одно из самых распространенных приспособлений. Одно из наших достижений - это очистка и преобразование. Именно алхимики открыли выплавку железа из грязной руды, и это было задолго до того, как наши предки появились в этих краях. Другие усовершенствовали тонкий баланс в составе сплавов, создав твердую сталь, бронзу и другие благородные металлы. И именно мы открыли сочетание металлов, символов и благоприятных часов, дающее особую силу вещам, вроде того амулета, который ты теперь носишь.Но самым важным было то, что мы научились получать мощные лекарства из металлов, минералов, животных продуктов и трав. Эти настои, что я давал тебе именно такого свойства. Они расщепляют и связывают нечистые энергии крови, с тем, чтобы сам организм затем мог естественным путем избавиться от них, - он улыбнулся: - Вот примерно, что-то в таком роде. Я был твоим врачом. Или, если тебе так больше нравится, твой организм был чем-то вроде одного из моих дистилляторов. Комбинируя правильные элементы при соответствующих условиях, я превратил тебя в то, что ты смог увидеть в зеркале. - Но зачем столько возни, когда Вы могли бы спокойно купить себе чистокровного фейе? - спросил Алек, заинтригованный, помимо своей воли. - Потому что никогда прежде мне не доводилось встречать никого с таким исключительным происхождением, как у тебя. Ты уникален!
Алек сосредоточился на своей чашке с чаем. Когда все эти люди в Ауренене подняли шум из-за того, что он урожденный хазадриелфейе, его это скорее заинтриговало, чем насторожило. Никто, кажется, не нашёл его таким уж уникальным. Он припомнил и слова Кенира о возможном желании хозяина получить потомство и о кастрации, и по его коже побежали мурашки. - Можно спросить, илбан, почему это так важно? Мне дали понять, что хазадриелфейе - всего лишь незначительный клан. - Они вообще не являются кланом, скорее группой индивидуумов, созданных уникальной игрой природы. Я уверяю тебя, Алек, ты очень необычный юноша. С твоей помощью, я возможно сумею получить очень действенное лекарство. Лекарство, которое сможет вылечить абсолютно любые заболевания организма. Это ли не достойная цель?
- И для этого Вам нужна кровь хазадриелфейе? - Только она годится для этой цели. И согласно рукописям, чистейший, без примесей эликсир, который получится в результате, сможет дать людям долголетие фейе. Очень давно, раньше, чем могли бы припомнить фейе, мой земляк алхимик вычислил секретный способ такой очистки. Однако хазадриелфэейе из эгоистических побуждений отказались участвовать в этом. Именно поэтому они и убрались с глаз подальше, а те немногие ауренфейе, которые знали правду, давно умерли, унеся тайну с собой в могилу. Но здесь в Пленимаре, тайное учение сохранилось, передаваемое из поколения в поколение представителями нескольких родов. Потомком одного из них я и являюсь. - А что станет с фейе, выпей он этот эликсир долголетия? -Очень интересный вопрос. Теперь, я должен вернуться к работе. И, несмотря на твоё недавнее непослушание, полагаю, что сегодня ты заслужил награду. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по саду с Кениром? Алек низко поклонился, чтобы скрыть свою радость от того, что получит возможность сразу и встретиться с человеком, ставшим здесь его единственным другом, и получше разглядеть сад. - Благодарю, илбан! Мне бы очень этого хотелось. - Хорошо. Тебе должно пойти на пользу общение с другим фейе. - Это действительно так, илбан. И он не кривил душой.
Когда, как обычно, явились охранники, Кенир уже был с ними. Поверх домашней одежды он надел плащ, и такой же принес Алеку вместе с парой теплых шерстяных носков. Алек принялся благодарить его, но Кенир остановил его взглядом и поспешно поклонился Ихакобину. Алек повернулся и тоже отвесил легкий поклон: - Еще раз спасибо за вашу доброту, илбан. - И вуаль, Кенир, - напомнил Ихакобин. Кенир вручил Алеку лицевую повязку, вроде той, что носил сам, и помог надеть её. Стражи оставили их несвязанными, однако, Кениру было поручено держать цепь, прикрепленную к ошейнику Алека. - Прости. Таково приказание илбана, - прошептал Кенир с примирительной улыбкой. - Всё в порядке. Я понимаю, - ответил вполголоса Алек, которому слишком не терпелось выйти в сад, чтобы обращать на это внимание.
Когда они выходили из мастерской, один из стражей рыкнул на Кенира, и тот немедленно поклонился и ответил что-то с рабской покорностью. У Алека больно сжалось сердце: и это ауренфейе - представитель гордого и полного чувства собственного достоинства народа! Он снова подумал о следах плетки, что видел на плечах Кенира и на спине того раба на судне. И вновь устыдился того, что так легко сдался, какими бы серьезными ни были на то его основания.
Охранники проводили их через маленькие боковые ворота слева от мастерской до садика с фонтаном. Закрытый портик окружал его с трех сторон. Внутренние стены были выкрашены яркой лазурью, а сквозь белые колонны проглядывали причудливые картинки из морской жизни. Аккуратные дорожки, усыпанные ракушечником, были проложены меж ухоженных клумб с цветами, газонов травы с опавшими кустарниками к большому круглому фонтану в самом центре. Стройную колонну из белого камня поддерживали четыре стилизованные рыбы, изо ртов которых извергалась вода, наполняя бассейн внизу.
Алек моментально оценил обстановку, а затем направил своё внимание на более важные вещи. Этот внутренний двор занимал угол между главным домом и садами у мастерской, и был тщательно укрыт с тех сторон. Над восточной и южной стенами, однако, он увидел верхушки деревьев и небо. В дальнем конце сада он заметил ещё двух охранников. Те двое, что сопровождали их сюда, остались возле ворот, предоставив Алеку и Кениру по крайней мере видимость свободы на какое-то время.
Кенир держал Алека на цепочке, но другой рукой дружелюбно подхватил его под руку, прогуливаясь с ним вокруг портика и любуясь вместе с ним фресками. Этот безыскусный жест дружбы заставил горло Алека сжаться. - Что тот охранник сказал тебе? - спросил тихонько Алек. - Им не нравится, когда мы говорим на нашем языке, который они не понимают. Однако отсюда нам некуда деться, так что они теперь спокойны. Они разрешили нам прогуляться, а сами, как и вон те двое,не спускают с нас глаз.
Пребывание на свежем воздухе было таким блаженством, что на некоторое время Алек позволил себе забыть о лекарствах, хозяине и охранниках и просто наслаждался моментом. День выдался чудесный: прохладный легкий ветерок доносил запахи сосны и моря. Высоко вверху реяли чайки, сверкая белизной на яркой синеве неба. - Далеко отсюда до побережья? - спросил он. - Около пяти миль, - ответил Кенир. Его ладонь на руке Алека напряглась, и он прошептал: - Я знаю, о чём ты подумал, но лучше тебе сразу выкинуть эти мысли из твоей головы. Люди илбана обучены ловить беглых рабов. - Ты же никогда не пытался. Кенир нервно оглянулся на охранников. -Однажды я сделал это, ещё до того, как оказался здесь. Мне повезло, что хозяин, которому я тогда принадлежал, не захотел делать меня калекой. Но он наказал меня так сурово, как только смог. Здесь совсем другой мир, Алек. Ты должен смириться с этим. - Значит, предлагаешь сдаться? - горько прошептал Алек. - Да. С твоим лицом и этими светлыми волосами, ты не преодолеешь и мили, как тебя схватят. Алеку было известно несколько способов сделать так, чтоб его никто не заметил, но он предпочел сейчас об этом не распространяться. Они миновали портик и пошли по дорожкам из ракушечника. Кенир снял вуаль и подставил лицо неяркому солнцу. Алек сделал то же, наслаждаясь ветерком, ласкающим кожу. Он вовсе не считал, что сумеет когда-нибудь привыкнуть к необходимости носить эти ненавистные полоски ткани на своем лице. Конечно, ему доводилось носить маску найтраннера, но то было совсем другое дело, не этот символ унижения.
- Почему они заставляют носить их только своих рабов-фейе? - Чтобы мы всегда помнили о том, что несвободны, - ответил Кенир, - и кроме того, это ограждает нас от чужих нескромных взглядов. - Что ты имеешь в виду? - Если бы более высокородный господин, прийдя сюда, решил, что ему хочется чтобы ты принадлежал ему, Лорду Ихакобину не осталось бы ничего иного, кроме как продать тебя ему, или даже отдать даром, если гость окажется слишком высокого происхождения. Такое нередко случается, особенно с такими миловидными рабами, как ты. - Потроха Билайри! - Алек остановился и недоверчиво уставился на него: - Мы что, действительно, всего лишь ходячая собственность господина? Вроде собаки или лошади? - Да, но это не так уж и плохо. - Как ты можешь такое говорить?
Кенир цыкнул на него, снова нервно озираясь в сторону охраны: - Прошу, держи себя в руках. Мне не хочется так быстро заканчивать прогулку. - Что ты хочешь сказать, говоря, что это не так уж и плохо? - сердито прошептал Алек. Кенир помолчал какое-то время, прежде чем продолжить разговор. Он был таким печальным, что Алек снова мягко взял его под руку, накрыв ладонью руку, сжимавшую его цепь. Кенир глянул на него с благодарностью, и сердце Алека растаяло. - Если не хочешь, не будем говорить об этом, - сказал Алек. - На самом деле, мне этого вовек не забыть. У меня было много хозяев, большинство из них были гораздо более... требовательны. Последний был самым жестоким, тот, от которого я сбежал, и который чуть не убил меня. Господин Ихакобин увидел меня, когда приехал к нам в гости. Он был таким ... Кенир запнулся, сглатывая слезы. - Он увидел, в каком ужасном состоянии я находился и сжалился надо мной. На следующий день он забрал меня к себе. Я так благодарен ему за это! Своими лекарствами он спас мне жизнь и оказался самым добрым хозяином из всех, что были у меня. - И сколько их было? - Слишком много, - ответил Кенир, и Алек снова подумал об ужасных шрамах на его плечах. - Что ж, должно быть он очень высоко тебя ценит, раз доверяет тебе меня. И тут его пронзила мысль: если он сейчас ринется к стене и ему всё-таки удастся сбежать, то расплачиваться придется Кениру! Значит, придётся взять его с собой, когда он будет готов сделать это.
- И ошейник у тебя гораздо изящней моего, - продолжил Алек:- Я даже принял его за украшение, когда впервые тебя увидел. Кенир смущенно коснулся обруча, как будто и не помнил о нём, пока Алек не сказал об этом: - Я заслужил такое расположение. - А хозяева когда-нибудь отпускают своих рабов на волю? К его удивлению, Кенир утвердительно кивнул: - Бывает, если раб совершил что-то экстраординарное для своего господина. Или бывает, господин оставляет в завещании вольную для избранного раба. Однако, как правило, нас передают по наследству вместе со всем домашней утварью или же продают, а взамен покупают рабов помоложе. Это страшный момент - когда умирает хозяин. Не знаешь, где окажешься в итоге. И снова Алек почувствовал, как многое остается недосказанным, как много воспоминаний ранят душу Кенира. Он прижал к себе его руку и сказал: - Сегодня у хозяина был какой-то важный господин. - Наместник Верховного Владыки. Я прислуживал ему за завтраком этим утром. Очень могущественный человек, можешь быть уверен. Илбан был весьма озабочен его посещением, и тем, какие новости тот увезет с собой в Беншал. Надеюсь, ты хорошо вел себя? - Должно быть, да. Илбан напоил меня чаем и рассказал об алхимии. - Вот видишь! А я что говорил? Веди себя правильно, и он будет отлично с тобой обращаться. - Много ли тебе известно об алхимии? Кенир улыбнулся и покачал головой: - Я обычно делаю лишь то, что меня просят: размалываю вещества и мою стеклянную посуду. - Он не очень-то хорошо отзывается о магах Орески, но я не вижу большой разницы. - Ну так что же, не всё ли нам равно? - Кенир потянул его к фонтану:+ пойдем, поглядим рыб. -Рыб?
Когда они подошли к широкому бассейну, оттуда вспорхнула пара белоснежных голубей, прилетевших напиться. Подойдя поближе, Алек увидел водяные лилии и мелкий камыш, растущие в глиняных горшках, утопленных в воде. Большие гладкие рыбины плавали среди их стеблей. Они были похожи на форель, но окраска не походила ни на одну, из виденных прежде. Их тела, белее только что выпавшего снега, были усеяны ярко-оранжевыми и бархатисто-черными пятнами. Кенир достал из кармана корку черствого хлеба и показал Алеку, как сыпать им крошки. Самых крупных можно было кормить с рук. Алек улыбнулся, когда огромная рыбина с оранжевой мордой с жадностью присосалась к его пальцу. - Интересно, каковы они на вкус? Его рот тут же наполнился слюной, потому что он представил, как несколько таких пухлых рыбешек, надетых на зеленые веточки, аппетитно шипят на углях. Кенир хихикнул: - Смотри, чтобы илбан не услышал этого. Их привезли издалека, откуда-то из-за Гейтвейдского океана. Одна такая рыбка дороже любого из нас. - Господин Ихакобин, должно быть, очень богат. - И к тому же он очень влиятельный человек. Он один из главных алхимиков Пленимара. Сам Владыка часто советуется с ним по поводу своего сына. - А что с ним не так? - Мальчик ещё очень мал и слаб зоровьем, он страдает недугом, с которым не могут справиться ни врачи, ни священники. Лекарства господина Ихакобина - вот все, на чём он держится, насколько я слышал. Раз в неделю приезжает посланец за новой порцией лекарства, иногда чаще, если мальчику становится хуже. И бывает даже сам наместник, как ты видел сегодня.
Так вот зачем им понадобилась моя кровь! Если бы Ихакобину удалось вылечить сына Владыки, то он, вероятно, он стал бы самым влиятельным человеком в Пленимаре. - Почему же илбан до сих пор не при дворе в Беншале? - Я думаю, что это скорее показатель его значимости: то, что Владыка разрешает ему жить там, где хочется. Они в очень хороших отношениях. Его Величество тоже приезжает сюда иногда. - Ты видел Владыку? - Да. Это очень властный и честолюбивый человек. Алек жадно впитывал информацию. - Ты не считаешь, что алхимия это то же, что некромантия, ведь и она использует кровь для своих целей? - Ни в коем случае! Хозяин презирает некромантов даже больше, чем магов. Кенир оглянулся, удостоверяясь, что охранники все еще за воротами в дальнем конце сада: - Его также беспокоит то влияние, которое они имеют на Владыку. На большей части страны они не могут заниматься своими делами открыто, но самых сильных из них он держит при дворе, и илбан считает, что он чересчур доверился им. Ползут слухи, что он использует их против собственного народа, также, как делал раньше его отец. И что бы там ни думали вы, скаланцы, пленимарский народ не испытывает никакой симпатии к некромантам. Они ведут страну к упадку, и есть те, кто считает болезнь молодого наследника наказанием, ниспосланным Бессмертными.
Алек обдумывал всё это, наблюдая за рыбами, толкавшимися среди стеблей в поисках больших крошек. Его единственным опытом общения с пленимарцами до настоящего момента был плен, когда он оказался в руках солдат и некромантов, но если сами люди были другими..., если они ненавидели своего правителя и его грязных фаворитов, то возможно он мог бы найти у них поддержку, когда убежит. - Он сказал, что для его целей очень важно именно то, что у меня была такая мать. - О! А из какого ты клана? - Хазадриелфейе. Кенир оторопело посмотрел на него: - Те, что бежали на север? Я никогда не слышал, чтобы они смешивали кровь с чужаками. Некоторые даже говорят, что они давным-давно вымерли. - Я никогда не видел родственников моей матери, и не знаю, как она познакомилась с моим отцом. Он никогда ничего не рассказывал мне, кроме того, что она умерла. Позже мне стало известно, что едва я родился, он забрал меня, чтобы её родня не смогла убить меня, как они делают со всеми яшелами. И всё же они убили её, до того, как отцу удалось спасти ее. - Это очень грустно. Мне жаль. - Ну не то чтобы я помнил её. Я не так уж много знал о ней, кроме того что..., - он поколебался, но черт побери, почему он должен так опасаться единственного человека, кто был по-настоящему добр с ним здесь? - Ирейя. Её звали Ирейя-и-Шаар. Оракул показал ее мне. И это на самом деле то немногое, что мне известно. За исключением того, что она умерла, спасая жизнь моего отца. И мою.
- Значит, ты даже не знаешь, где обитает её народ? - Точно не знаю. Хазадриелфейе убивают любого чужака, попавшегося им на глаза, так что все стараются избегать тех мест. Те же, кто рискнул, никогда не возвращались. - Должно быть, тяжело не знать родных фейе, когда ты сам так похож на них. Алек пожал плечами: - Мне без разницы. Я же сказал, что долго и не подозревал об их существовании. Это было, конечно, неправдой. С тех пор, как ему тогда дали посмотреть на мать, ему часто снилось её лицо и взгляд, полный муки, когда она передавала новорожденного сына в руки отца. Он много раз размышлял о тайных тропинках у подножья Железных гор, которые хорошо были известны его отцу и которых тот тщательно избегал. Каждый в Керри знал легенду о фейе, живших где-то за перевалом Дохлого Ворона, хотя многие считали это всего лишь легендой. Но в старинных преданиях, которые рассказывают у огонька в таверне, говорится о темном и опасном народе, убивающем неосторожных охотников, осмелившихся нарушить их границы.
- Тебе известно, что собирается сделать со мной Ихакобин? - спросил он, кидая крошки рыбам. - Как я уже говорил, Алек, я делаю лишь то, что мне говорят. Он не доверяет мне никаких секретов. Кенир стоял, вновь подставив лицо солнечным лучам, прикрыв глаза и улыбаясь, словно обрел покой в своих мыслях. Видя его таким, Алек вдруг подумал: "Клянусь Четвёркой, да он красавец!" От этой предательской мысли он даже оторопел и тут же устыдился её. Откуда, чёрт подери, такое лезет в голову? К счастью, Кенир ничего не заметил. Алек сосредоточился на рыбах, снова чувствуя себя виноватым и с досадой вспоминая, какую свару затеяли они с Серегилом, когда тот предложил, чтобы он нашел себе подружку, которая согласилась бы родить ему детей. И вот теперь он был здесь, и заглядывался на другого мужчину. Прости меня, тали!
После почти двухнедельного отдыха и хорошей еды, Серегил сказал себе, что чувствует сегодня прилив сил, однако несколько кругов по комнате заставили его изменить мнение. Обессиленный и мрачный, он даже не стал сопротивляться, когда Зориель поставила его стул к окну и усадила его там с миской утренней каши, подоткнув одеяла ему под колени, словно какому-нибудь старику. Какой бы магией ни воспользовались работорговцы, она повлияла на него гораздо сильнее, чем всё, с чем он когда-либо сталкивался. Кроме, пожалуй, того амулета, который они с Алеком так неосторожно украли у пленимарского герцога вскоре после своего знакомства. От той неприятной истории у него навсегда остался шрам на груди.
Он пристально вгляделся в сад внизу, словно ещё раз прокручивая в голове возможные пути бегства: высокое дерево, каменная кладка, за которую можно неплохо ухватиться, плети роз. Из того немногого, что ему было видно, он сделал вывод, что это загородный дом, а это создавало определенные неудобства. В городе было бы легче затеряться: открытые же поля, скорее всего голые в это время года, были наихудшим вариантом.
Что проку волноваться об этом пока я не стал достаточно силен, чтобы попытаться бежать! Чувствуя себя более разбитым, чем когда-либо, он уперся подбородком в кулак и стал смотреть на искрящийся фонтан. В бассейне, который он не заметил прежде, плавало много больших рыб. Это было верным признаком богатства, хотя об этом он уже и раньше догадался.
Ещё там пили и купались голуби, но их вспугнули люди, появившиеся в закрытом портике. Он ожидал увидеть детей с их нянькой, но это были двое более высоких человека, чьи лица были скрыты вуалями. Они на время исчезли из виду, но затем вновь появились на одной из дорожек, ведущих к фонтану. -Алек! - У Серегила захватило дух, и он вскочил на непослушных ногах, впившись пальцами в прутья решетки. Не могло быть никаких сомнений: даже с вуалью и в бесформенной одежде он узнал своего возлюбленного по его осанке и походке, по косичке, спадавшей на спину поверх его плаща. Он жив! Он жив, и он здесь, в этом доме! -Алек! - закричал он. Когда стало ясно, что Алек его не слышит, Серегил начал колотить в толстое стекло между прутьев. Стекло не поддавалось и, кажется, даже звук его ударов не достигал ушей тех людей в саду. Но это не останавливало его, он кричал до хрипоты. Колеблясь между облегчением и разочарованием, он осел возле прутьев решетки, не замечая слез, катившихся по его щекам, и упиваясь видом своего тали, живого и очевидно благополучного. "Он жив! Благодарю тебя, Светоносный, Алек жив!" - слова пульсировали в его голове в такт бешеному биению сердца: "Я не стал причиной его смерти!" Он почти не обратил внимания на другого человека, но теперь, когда смог как следует его рассмотреть, заметил, что тот держит Алека на цепи - вроде той, на которой водят собак - прикрепленной к обручу на его шее. Он поклялся про себя отрезать руку тому, кто посмел надеть это на него.
Хотя Серегил не мог разобрать их лиц, казалось, что они были вполне миролюбивы. Это обнадежило Серегила. Если и было что-то, в чем Алек безусловно преуспел, так это искусство очаровывать людей и скрывать свои истинные мотивы. У того, второго, на шее был золотой ошейник, едва видневшийся из-под края вуали. У него были темные волосы и осанка фейе. Отличная работа, тали. Быть может, ты нашел нам союзника!
Алек и его компаньон шли вместе, рука об руку, и Серегил наблюдал за ними, как тонущий, увидевший за волнами далекий берег. Дойдя до фонтана, они оба сняли лицевые повязки. На мгновение Серегил смог увидеть Алека; он выглядел хорошо... нет - лучше чем хорошо, черт возьми! Это было видно даже сквозь неровное стекло. Алек никогда не выглядел красивее. Сердце Серегила сжалось от боли: быть так близко, и так безнадежно далеко! Однако, именно в этот момент компаньон Алека посмотрел в сторону Серегила и улыбнулся. Восторг Серегила встал комом в его горле. Он знал и это лицо, и этого человека! Он так часто приходил к нему в воспоминаниях в дни его изгнания, и навещал его в снах, что он видел, уже будучи здесь. Илар-и-Сонтир. Первый возлюбленный. Первый, кто его предал. Человек, многие годы назад спланировавший крах Серегила. Он снова ударил кулаком в окно: - Ты, презренный ублюдок!
Внизу в саду Илар взял Алека за руку, как будто они были лучшим друзьями. Серегил задрожал, чувствуя себя, словно в ловушке кошмарного сна, когда увидел, что Алек улыбается ему! Серегил стиснул прутья, мешавшие ему выбить окно и выпрыгнуть вниз, чтобы убить Илара, посмевшего прикоснуться к Алеку. Что ж, ещё один повод уничтожить тебя, Илар! Илар снова оглянулся, словно мог слышать мысли Серегила. Ты хотел, чтобы я видел это, не так ли? Ты, ублюдок! И это ты устроил, чтобы Зориель посадила меня здесь, чтобы я наверняка всё увидел.
То, что происходило дальше, было похоже на спектакль, да возможно так оно и было. Илар то и дело прикасался к Алеку, и они стояли близко друг к другу, разговаривая, словно друзья, и бросая хлеб рыбам. Алек вдруг протянул руку и взял ладонь Илара. Серегил замер, стиснув пальцы на прутьях решетки и чувствуя такую бешеную ненависть к Илару, что у него перед глазами поплыли темные круги. Он не двигался с места, пока Алек и Илар снова не скрылись из виду, затем сполз на стул и уронил голову на колени, чувствуя себя совершенно разбитым.
Когда прошла тошнота, он выпрямился на стуле, глядя в окно на чаек с их серыми спинами, кружащихся над крышами дома. Его сердце ныло и едва колотилось. Как это возможно? Где был Илар все эти годы, и что он здесь делает? Думай, будь всё проклято! Ты даже не можешь стоять на ногах. Что же делать? Когда его голова перестала кружиться, он медленно отодвинул стул в угол комнаты, подальше от двери и съежился там, истекая потом и задыхаясь, сжав руками пустой кувшин для воды. Он чувствовал себя совершенно нелепо, но в этот момент ничего не мог с этим поделать.
Зориель пришла, как обычно, принеся обед, и обнаружила его там: - Что случилось? - Я видел вашего "хозяина" там, в саду, - прорычал он: - Оказывается, это мой давний приятель. Зориель поставила поднос ему на колени. - Ты говоришь ерунду. Давай, ешь свою еду. - Скажите ему, что я очень хотел бы возобновить наше знакомство, Вы ведь передадите это? - прокричал ей вслед Серегил, когда она направилась к двери: - Скажите ему, что это было слишком давно! - Безумец! - бросила она через плечо, и охранник захлопнул за нею дверь.
Серегил криво улыбнулся, принимаясь за бобовую похлебку с черным хлебом, и сладкое молоко, которые она принесла. Ничего в общем-то не изменилось, но знание того, где сейчас Алек, даже если он с Иларом, впервые за все эти недели дало некую почву под ногами. Прошло более полстолетия с тех пор как Серегил повстречался с Иларом тем летом на собрании клана у реки. "То было моё последнее лето там", - подумал он горько. "Не потому ли мне и снится всё это снова и снова, спустя столько лет? Я почувствовал, что он опять рядом?" Это из-за Илара он убил того хаманца. А потом оказался преданным собственным отцом и своим кланом, не пожелавшими и слушать его жалких оправданий. Илар был на несколько десятков лет старше, чем тот зеленый юнец, каким был тогда Серегил. Он был настолько красив, настолько очарователен и всегда возле. Он заставил Серегила почувствовать себя кем-то особенным, а не тем, кем он был всегда - большим разочарованием своего отца.
Серегил с тихим стоном уронил голову на руки. Илару не составило труда совратить его: к тому была масса возможностей. Сначала он влез в сердце Серегила, нуждавшегося в ласке, очаровав его нежностью, добрыми словами и лживыми похвалами, изображая из себя простого деревенского паренька, сраженного им, в то время как сам лишь охотился за сыном кирнари и искал подходящего случая подставить ему подножку: использовав Серегила, сорвать переговоры отца с Зенгати. Слишком поздно понял Серегил, каковы были на самом деле цели его "возлюбленного" все это время.
Даже после всех этих лет воспоминания лежали на нем позорным пятном. Азриель пробовала предостеречь его относительно этого человека, который был старше него, а со временем даже Киту стала беспокоить одержимость Серегила Иларом. Но Серегил не слушал никого, и, в конце концов, так дешево купился. Илар придумал игру: он давал ему задания, как бы в шутку, для проверки его сил - украсть немного еды из одного лагеря, пробраться в самое сердце другого, и принести доказательства, что он побывал там и вернулся, никем незамеченным, и тому подобное. Возгордившись своими успехами и одобрением старшего, он, не раздумывая, вошел в палатку хаманского кирнари, за документом, который должен был помочь его отцу в переговорах. Ему и в голову не пришло, что едва он справится с поручением, как Илар убедит одного из родственников кирнари Хамана также пойти туда под каким-то предлогом.
Было темно, и появившийся человек напугал Серегила. Оба выхватили оружие, но Серегил оказался быстрее и ударил его ножом, действуя под влиянием страха и паники, прежде чем смог подумать о последствиях. Серегил не хотел убивать его. Убийство сковало отвращением его сердце, и он и не подумал уйти. Илар и его друзья-заговорщики к тому времени были уже далеко, а Серегил появился в палатке Совета, в раскаянии и слезах, с ещё теплой кровью - первой, которую он пролил - на своих руках и белой тунике. Илара в Ауренене больше никогда не видели...
Серегил не почуял, что его отравили, пока полупустая чашка с похлебкой не выскользнула из его рук, загремев по полу. -Нет! - прошептал он, когда комната вдруг закачалась. Зачем было Илару убивать его теперь, после всех этих испытаний? Но он не умер, и даже не потерял сознание. Его тело просто онемело, оставив ужасающе ясными его мысли. Шло время, а он так и сидел обездвиженный, сползший со стула, и уже не зная, что и думать. Наконец он услышал как в двери повернулся ключ. И он нисколько не удивился, когда появился Илар, закрывший за собой дверь. Вуали не было на его лице. - Илар-и-Сонтир, - скрипнул зубами Серегил, с усилием выдавливая из себя слова. - Хаба. Я надеюсь, еда тебе понравилась? - и он одарил Серегила своей лживой теплой улыбкой, которую тот так хорошо помнил, а затем пересек комнату и склонился над ним. Скользнув пальцем под ошейник Серегила, он слегка подергал его: - А тебе идёт. Теперь меня все знают под именем Кенир, но можешь звать меня, как и прежде, если хочешь. Здесь это не имеет никакого значения.
Он поднял Серегила на руки, так, словно тот ничего не весил и уложил его на кровать. Под голову Серегилу он подложил подушку, одернул на коленях его одежду и убрал выбившуюся прядку волос с его лица, дразня притворной нежностью, в то время как глаза выдавали его беспокойство. Устроив Серегила так, как ему хотелось, он подтянул стул и сел возле него. - Полагаю, тебе удобно, Хаба? Скажи, если что не так, - ликующая жестокость проступила сквозь маску благожелательности. - Что за... отрава... - О нет, это всего лишь один из настоев моего господина. Тебе, знаешь ли, дают его не впервые. Как тебе спится, с тех пор, как ты попал сюда? Твои сны теперь особенно ярки, не так ли? Он вынул серебряный флакончик духов и вытащил пробку, взмахнув ею перед носом Серегила. Аромат цветов вандрили. Запах Азриель. - Ублюд... - Что такое? Говори же! - Илар отложил флакон в сторону, затем наклонился к нему и погладил Серегила по волосам и щеке. Потом склонился ещё ближе и поцеловал его взасос, проникая языком глубоко в рот. Серегил попытался его укусить, и Илар отпрянул, отирая губы. - Когда-то тебе нравилось, как я делал это, - теперь его пальцы заскользили вниз по голой руке Серегила и поперек груди, вызывая в нем невольную дрожь. Илар остановился, нащупав пальцами шрам на груди Серегила. - Что это? Ах, да, ты же не можешь отвечать, - он обвел по контуру круглый шрам, затем посмотрел на укус дракона, разглядывая руку Серегила. - Это самая впечатляющая отметина, какую я видел. Подумать только, сколько ты успел всего сделать с последней нашей встречи, чтоб получить такие интересные шрамы, - Илар снова погладил его по щеке: - Я же был так терпелив все эти годы, и так долго ждал встречи с тобой, мой маленький Хаба. О, как же я наслаждался нашими с тобой вечерами в последнее время, но гораздо лучше, когда ты не спишь. Серегил вспомнил те сны, что всё время снились ему, и о невидимом возлюбленном, прикасающемся к нему, заставляющем его испытывать боль в ответ на ласки. Если б он только мог, он заткнул бы ему глотку! Я знал бы, если бы он меня изнасиловал. Я знал бы. О, Иллиор...
- Когда ты спал, ты выглядел более юным, совсем как тот мальчик, которого я любил когда-то. Серегил издал рык отвращения. Ореховые глаза Илара стали на миг отчужденными. - Думаю, это на самом деле было так. Я, безусловно, полюбил тебя, в конце концов. Как же трудно мне было выполнять задание, порученное кирнари Вирессы. Он усмехнулся, увидев, как сузились глаза Серегила: - Ты же не полагал, что он будет стоять в стороне и позволит твоему отцу добиться успеха, не так ли? Правда, тогда ты был всего лишь ребенком, и вряд ли задумывался о таких вещах. Он снова погладил волосы Серегила. - Однако теперь ты взрослый, ведь правда, и всё изменилось? Впрочем, твои прекрасные глаза всё те же, вот только не припомню в них столько ярости прежде когда ты смотрел на меня.
Ни с того ни с сего, он вдруг больно ударил Серегила по лицу: - Из-за чего бы тебе сердиться? Сравнить ли всё это с тем, что случилось со мной? Тебе позволили жить. Тебе дали свободу! Противная дрожь пробежала по коже Серегила. - Ты... знал? - он едва справился с голосом, похожим на шелест. - А ты знаешь, ведь это стало моим главным занятием: знать, где ты находишься, и насколько успешно идут твои дела. Бедный маленький изгнанник, да? Родственник Королевы! Лорд Серегил - великолепный дом, прекрасные друзья! И - свобода! Он ударил Серегила снова, и Серегил почувствовал на языке солоновато-металлический привкус крови. - Ты... сам... виноват.... - Я виноват? - Илар оторопело глянул на него:- Я вовсе не предполагал, что ты убьешь кого-либо! Тебя должны были поймать и этим подставить подножку твоему отцу. Расстроить его планы. Вот за что мне было заплачено. Но ты, маленькое чудовище, ты убил человека! А мне пришлось расплачиваться. Это был твой выбор, а я был проклят. Серегил зажмурился, получив новый неожиданный удар. Он не верил ни слову, но ему было наплевать. - Алек...? - Ах да. Алек. Из Ауренена пришла весть, что ты вернулся, и что с тобой вместе прибыл хазадриелфейе. Рука, ударившая его, скользнула вниз по животу Серегила, под покрывало, лаская вялый член Серегила через одежду. - Итак? - Серегил был теперь даже рад, что лекарство сделало его нечувствительным к движениям этой руки.
Тонкая противная улыбочка вернулась на лицо Илара, когда тот, наконец, уселся и скрестил на груди руки. - Так вы на самом деле ничего не знаете? И никто из кирнари лиасидры? Никто не помнит, почему Хазадриель собрала своих последователей и исчезла много лет тому назад? Но здесь, в Пленимаре, есть те, кто всё помнит. Серегил, немало заинтригованный ждал, несмотря на свое недоверие. Но к его беспокойству, Илар лишь захихикал и поднялся. - Хороших снов тебе, Хаба. Возможно, я приду к тебе снова этим вечером. - Нет! Алек... - прохрипел Серегил, не в силах сдвинуть с места свое отвратительно непослушное тело. - Он больше не твоя забота, не так ли? Ах да, знаешь, что это такое? - Илар сдвинул свой правый рукав и показал Серегилу нижнюю сторону предплечья. Рабская метка была гладкой и едва заметной на бледной коже. - Скоро её сведут совсем, потому что я стану свободным. Твой возлюбленный - вот цена моей свободы. И можешь представить, что взамен запросил я, если найду его для них. Он сделал паузу, оставляя Серегила мучиться вопросом, кто такие эти "они"? - Ценой, которую назначил я, маленький Хаба, был ты.
Глава 20 цена одиночества
НА ДРУГОЙ ДЕНЬ после посещения Ихакобина Алека обычно оставляли в покое, так что он был и удивлен и одновременно доволен, когда в один из таких дней в дверях появился Кенир. - Хочешь погуляем опять? - спросил он, улыбаясь. Алек был так рад вновь оказаться на свежем воздухе, что и не подумал сопротивляться, когда один из охранников, ожидавших их, прикрепил цепь к его ошейнику. И снова за ними следили те же четверо стражей. Алек решил, что оставлять их в покое даже при свете дня не входило в их обязанности. Всё это было не очень-то приятно, но всё же, он не мог сдержать радости от возможности вновь вырваться из стен камеры. Сегодня было чуть теплее, и он, когда они прогуливались по саду, наслаждался теплом солнечных лучей на своем лице, и плеском фонтана и криками чаек над головой. Спустя какое-то время Кенир взял Алека за руку: так, словно это была самая естественная вещь на свете. Алек виновато покраснел, почувствовав нечто вроде разряда тока, прошедшего между ними, когда его руки коснулась теплая ладонь мужчины. Что со мной творится? Неужели я настолько одинок?
Он попробовал осторожно высвободиться, не оскорбляя чувств Кенира, но тот очень грустно посмотрел на него и сказал: - Не отталкивай меня, маленький брат. Мне тут так бесприюно. Алек был слишком мягок сердцем, чтобы противостоять такому, и Кенир ответил ему благодарным взглядом. Так они и шли некоторое время, а зватем Кенир вдруг выдавил из себя тяжкий вздох. - Твой хмурый взгляд подсказывает мне, что есть некто, кому ты хранишь верность, это так? И что, она хороша собой? Алек неопределенно пожал плечами. - Нет? - Кенир понимающе улыбнулся: - Или может быть, это не 'она'? - Я не хочу говорить об этом. Кенир сделав вид, что и не собирался лезть к нему в душу, отвернулся. - Что ж, храни свои секреты, - сказал он мягко: - Да и кто я такой для тебя, в конце концов, всего лишь мусор, испорченная вещица... - Но это не так! - Алек схватил старшего товарища за плечо: - Я ценю твою дружбу, Кенир, и гораздо выше, чем ты думаешь! Он сделал паузу, желая хоть как-то исправить ситуацию, но понимая, что не следует выкладывать всё, даже такому же рабу, как и он сам.
Кенир всё ещё не решался взглянуть ему в глаза: - Нет, мне следовало догадаться. Только... ну, в общем, всё это потому, что мне очень одиноко здесь... Пожалуйста, скажи, что мы всё ещё друзья? Он обернулся и протянул руку. На его щеках были слезы. Алек снова взял его ладонь. - Конечно друзья. Просто..., - ну что он мог сказать? - Просто, мое сердце разбито, потому что я потерял Его, и не могу думать ни о ком другом. Пока что... Кенир коснулся щеки Алека. - А... Вот в чем дело..., - он оглянулся на охранников. Те казались поглощенными своей беседой. Он наклонился поближе, понизив голос: - Я не требую отдать мне твоё сердце, Алек. Но если бы мы нам обоим вдруг оказалось хорошо вместе... И Кенир поцеловал его. Алек попытался уклониться, но Кенир, обхватив его одной рукой за талию, удержал Алека за затылок, и слегка заскулив, не дал прервать поцелуй. Алек всё же вывернулся из его объятий и отпихнул от себя: - Перестань! Кенир наткнулся на край бассейна и упал на него, закрыв лицо руками. Алек утерся тыльной частью ладони: - Черт тебя побери, Кенир! Мужчина теперь по-настоящему плакал, и плечи его вздрагивали под плащом. Охранники поспешили к ним, но Кенир быстро сказал им что-то и они вернулись обратно к своим воротам. Глянув на Алека, он кротко вздохнул: - Прости меня. Ты же видишь, я так унижен, я опозорил перед тобой и себя, и свой клан. Что ты теперь должен обо мне думать?
Алек держался от него на почтительном расстоянии, насколько это позволяла его цепь, но возмущение потихоньку уступало место жалости. Он мог лишь догадываться, что это значило - оставаться на чужбине так долго и быть лишенным и намека на честь и достоинство. - Всё в порядке. Я понимаю, - сказал он, наконец, но тут же пожалел о своих словах, потому что увидел в покрасневших глазах Кенира новый всплеск надежды. - Значит, быть может не всё ещё потеряно? - Прости. Нет. И чтобы показать, что не таит никакой злости, он взял Кенира за руку и потянул его: - Давай ещё немного прогуляемся прежде, чем они заставят нас вернуться в дом. Кенир попытался вырвать свою руку, и Алек знал, что он, наверное, должен отпустить его, но он не хотел чтобы тот подумал, будто Алек всё ещё зол на него. И даже теперь он вынужден был признать, что прикосновение этих рук было ему приятно. "Лишь потому, что это единственный человек, кому я здесь не безразличен",- подумал он, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. Кенир затих на какое-то время, словно собираясь с духом, а потом сбивчиво рассказал Алеку о своем давно потерянном доме. Его глаза снова подёрнулись дымкой, когда он, запинаясь, называл по именам друзей, родных и возлюбленного, с кем так давно был разлучён. В свою очередь Алек вдруг обнаружил, что тоже рассказывает ему об отце и вольной жизни, какую они вели в Нортленде. Похоже, это была самая нейтральная тема, ибо не касалась ни Серегила, ни их тайных дел.
- Как ты оказался в Скале? - спросил Кенир,окончательно успокоившись. - Когда умер отец, я отправился в Римини на поиски работы. Это было очень близко к правде. Цепь неприятно оттягивала обруч, давивший на шею, и он рассеянно тронул его, поправляя. Его пальцы коснулись амулета, и он нащупал надписи на нем. - Тебя когда-нибудь заставляли носить такое? - Нет. Это, должно быть, атрибут какой-то особенной очистки. - Потому что у меня нечистая кровь... - Скорее всего. - Посмотри: я правда изменился? - Конечно, но я не знаю, видно ли это тебе, - Кенир застенчиво покосился на него: - Дело в том, что ты очень красив. И раньше был, но теперь ты гораздо больше похож на настоящего фейе, чем на..... О, прости. Я не имел в виду ничего такого. Я вовсе... - Всё в порядке, - Алек пожал его руку, чтоб тот перестал волноваться, и усмехнулся: - Меня и похуже обзывали.
Кенир снова придержал шаг, но последовавшая пауза затянулась. - Я видел твоё имя, - сказал ему Алек. - Правда? И где же? - На двери, - прошептал Алек. Кенир выглядел совершенно обескураженным: - На какой ещё двери? - В моей комнатке. Наверное, имя принадлежало другому человеку. Как бы ни было, Кенир, кажется, понятия не имел, о чем идет речь.
Но через какое-то мгновение Кенир грустно кивнул: - Ах, да, там внизу. Я и забыл. То были жуткие времена. - Прости. Я не хотел... Кенир ласково погладил его по руке. - Ты слишком часто просишь прощения, к тому же за то, в чём вовсе не виноват. Я рад уже тому, что есть человек, с которым можно поговорить. Знаешь, я был едва жив, когда илбан забрал меня сюда, и меня совсем недолго держали в той комнате. Как только я снова смог разговаривать, я дал слово, что моя жизнь отныне принадлежит ему. И я держу слово.
На самом деле, Алек не мог винить Кенира за это, ведь и сам он, черт возьми, был благодарен незнакомцу, оказавшемуся потом Серегилом, который спас его из застенка в северных землях ровно за день до того, как его должны были продать в пленимарское рабство. Вот ведь ирония судьбы! Что бы он ни делал и кем бы ни стал с тех пор, всё так или иначе окончилось тем, что он здесь, и на нём этот рабский ошейник. - Там были ещё имена. Что с ними стало, со всеми теми людьми? Кенир пожал плечами: -Кто знает? Дом очень старый, все они, возможно, так и принадлежали семейству илбана.
В эту самую минуту их уединение нарушил пронзительный детский смех. Маленький мальчик мчался по саду, прижимая к груди игрушечную лошадку и оглядываясь через плечо со злорадной улыбкой. Откуда-то сзади неслись вопли другого ребенка. Алеку не надо было знать языка чтобы понять, что мальчик скорее всего дразнил свою сестру. Его окликнул строгий женский голос, и мальчик показал кому-то язык. Он повернулся и побежал к фонтану, но замедлил шаги, заметив в тени портика Алека и Кенира. Вредное выражение на лице ребенка тут же сменилось неприкрытым презрением. Он хмыкнул, глядя на них, и Кенир торопливо поклонился, нацепив вуаль. - Спрячь лицо! - прошептал он Алеку. Алек надел свою повязку, но не достаточно быстро, чтобы маленький тиран оказался доволен. Ребенок топнул ножкой и закричал на них.
Кенир ответил ещё более глубоким поклоном, который только сильнее рассердил мальчишку. Он подобрал с края дорожки камень и замахнулся, готовый бросить его. Кенир покорно не двинулся с места и опустил руки. Алек встал между ними, впивашись в ребенка предостерегающим взглядом. Глаза мальчика расширились, и рука, державшая камень дрогнула. Но по его глазам было видно, что он не отступится от своих злобных намерений - Бако! - закричал он сердито, и это прозвучало как угроза или оскорбление. Но тут появилась няня, с лицом, спрятанным под вуалью, и прежде, чем всё смогло зайти ещё дальше, постаралась поймать ребенка. Тут же забыв об Алеке и Кенире, тот выронил камень и снова захохотав, бросился наутек тем же путем, каким появился. Рания задержавшись на минуту, посмотрела на них, и Алек успел заметить характерный узор татуировки клана Катме на части лица, видневшейся над повязкой. Однако, что окончательно поразило его, так это враждебность в ее темных глазах, с какой она посмотрела мимо него на Кенира. Тот резко заговорил с нею, и она вздрогнув, словно её ударили, быстро пошла прочь, прошипев что-то через плечо. - Что это было? - спросил Алек, которому так хотелось поговорить с нею. - Она ненавидит меня, - объяснил Кенир: - Я занял ее место, став любимцем хозяина, и теперь она всего лишь нянька. - Она катмийка. - Да, и я не знаю никого злопамятнее их. Тебе лучше держаться от неё подальше. Она злобная и сварливая, эта баба. - А что сказал мальчик перед тем, как она пришла? - О, он всего лишь изображал из себя маленького хозяина, браня нас за наши неприкрытые лица. Все домашние балуют его, маленького господина Озри, и больше всех отец. Думаю, тебе нечего опасаться наказания за то, что я позволил пройтись без вуали. Если илбану станет что-то известно, он обвинит меня. Как бы ни было, то и была моя вина, и вряд ли он станет наказывать тебя за это. Что ж, пойдем ещё погуляем, пока нас не загнали обратно.
Вечером Алек с удивлением посмотрел на поднос со своим ужином, подумав: Ихакобин должно быть действительно весьма доволен мной. Сначала эта неожиданная прогулка в саду с Кениром, теперь в дополнение к обычному хлебу, супу, и яблоку, ему дали толстый ломоть белого сыра. Его рот, едва он учуял этот запах, моментально наполнился слюной, но он подавил в себе желание наброситься на него голодным волком. Нет, он сначала съел похлебку и хлеб, и лишь затем стал с наслаждением, маленькими кусочками есть сыр, заедая его яблоком. Если бы сейчас тут появился алхимик, он возможно даже от всей души поблагодарил бы его. Но не за его доброту, а за эту еду, что даст ему лишних сил для побега. Эти мысли вызвали в нем новый приступ вины. Вот опять ему, быть может, предоставлялась возможность освободиться от Кенира и рвануть к стене - пока бы ещё спохватилась охрана. Но тут всё спутал этот поцелуй. С Кениром или без него, я должен выйти отсюда, и чем скорее, тем лучше! Он поцеловал ладонь и прижал её к сердцу. Скоро, тали. Клянусь, я найду как это сделать...
Он проснулся в доме Микама Кавиша, учуяв знакомый запах пота и остывающих поленьев, и услыхав завывания ветра, налетевшего с гор. Ветер стонал в высоких соснах снаружи и кидал дождевые струи в закрытые окна и в дымоход. Капельки воды на мгновение вспыхивали дымно-красными огоньками и умирали, шипя на тлеющих угольях.
Это был их первый раз, когда они с Серегилом вошли в комнату для гостей в Уотермиде не просто как друзья, но как любовники. Уже измучившись ожиданием очередного исчезновения Серегила, и борясь со своими неуместными смущением и неловкостью Алек размышлял, не стоит ли подождать ещё немного, но Серегил лаской и поцелуями заставил его позабыть о страхе,и он был так нежен, более заботясь об удовольствии Алека, чем о своём собственном. И вот, обалдевший от счастья, Алек зарылся в груду мехов и одеял, чувствуя на спине тяжесть прильнувшего к нему Серегила, и ощущая себя немного потерянным от этого своего нового опыта. Как там сказал Серегилу Оракул в Римини вскоре после их первой встречи? "Отец, брат, друг и возлюбленный". Серегил действительно стал для него теперь всеми четырьмя. Возлюбленный. Тали. Он не мог даже в мыслях произнести этого слова без того, чтобы не залиться краской жгучего стыда, но не было на самом деле никакого позора, и никакого сожаления. Лишь изумление.
И он никак не мог снова заснуть. Когда, измучившись, он приподнялся на локте, чтобы посмотреть, не видно ли уже солнца сквозь ставни, Серегил сонно замычал, протестуя против внезапной попытки Алека нарушить их уютное гнездышко и прижался ещё теснее, обхватив Алека за талию... Только теперь они уже были вовсе не в Уотермиде, а в той, запертой снегами хижине в горах. И то не дождь шипел на тлеющих углях, просачиваясь сквозь прорехи в кровельной дранке, а искрящийся белый снег. И Алек уже давно отвык невинно краснеть. - Ляг обратно. Ещё слишком рано, тали, - прошептал Алек. Он и сам улегся и натянул на них одеяло, пытаясь вспомнить, что у них отложено на завтрак. Охота уже много дней не приносила никакой добычи. Полузамороженный олений окорок да попавшаяся в силок жесткая куропатка, что свисали со стропил сверху - вот и все их запасы мяса. Небольшое хранилище овощей под полом тоже давно опустело. Снег сыпал и сыпал всю прошлую неделю, утихнув лишь в последнюю ночь, и они доели весь хлеб, сыр и колбасу. И ребра их теперь торчали - хуже, чем осенью. - Сегодня нам надо выбраться в город во что бы то ни стало, - пробормотал Алек, вовсе не радуясь перспективе такого длинного похода на снегоступах по засыпанному рыхлым снегом пространству и ещё менее - возвращения по нему же обратно, уже с тяжестью припасов на спинах. - Ммммм. Давай потом, - сонно пробормотал Серегил, рука его скользнула вниз по груди Алека и поползла ниже.
И проблема с провизией отступила на задний план. Со счастливым вздохом Алек повернулся к нему лицом и ответил нежностью на ласку своего возлюбленного, своего друга. Та одинокая хижина была их приютом, их убежищем от воспоминаний и грусти. Серегил поклялся, что ноги его не будет больше в Римини, но в такие моменты Алек не сожалел об этом. Серегилу уже почти неделю не снился Нисандер. По правде сказать, он дрых целыми днями и теперь был доволен и еще более страстен чем всегда. Так было и на сей раз, когда они занялись любовью, и от жара их тел в комнате стало теплее, чем от скудного очага. И ещё до того, как всё случилось, они скинули одеяла, блестя влажными телами в таинственном красном свете. Когда всё закончилось, Алек откинулся на пахнущих плесенью подушках, умиротворенный и счастливый. Он потянулся к Серегилу, но его уже не было. Его не было...
Хижина, кровать, завывания ветра и запах влажных тлеющих угольков - все исчезло, как тот снег, моментально растаявший тем далеким утром. Ничего не было, вместо этого он дрожал в своей полутемной каморке, и его держали охранники Ихакобина, а Ахмол при помощи деревянного скребка старательно собирал еще теплую белую массу с живота Алека в железную плошку. О черт! Этот сыр! И когда я только поумнею? Алек инстинктивно попытался вырваться и прикрыться, но стражи без труда удержали его, пока Ахмол не закончил. - Зачем? - прорычал Алек, все еще сопротивляясь: - Зачем всё это? Ахмол осадил его презрительным взглядом. - Приказ илбана. Ему нужна твоя бура. - Бура? Ахмол отскочил подальше, потому что Алек скорчился в приступе тошноты. Его так и не вырвало, но его отпустили, и он смог хотя бы сжаться в комок. И тогда он вдруг заметил, что дверь его каморки осталась открытой. Он развернулся, как пружина, и ринулся со своей койки, распихав оторопевших охранников в отчаянном рывке на волю. Оглядываясь назад, он признавался себе, что то была совершенно безумная попытка бегства. Он не успел достичь даже двери, когда один из стражей поймал его за косу и дернул назад, опрокинув с ног. "Я же собирался её отрезать!" - подумал он, неловко шлёпаясь на пол и ободрав при этом бедро и больно ударившись ладонью о камни.
Охранник прижал его к полу, наступив башмаком на грудь, а другие вышли вон. - Илбан больше не будет так добр, ты, беглец,- бросил через плечо Ахмол, предупреждая. - Илбан и так не добр! - выплюнул он, но уронил руки в стороны, показывая охраннику, что больше не станет сопротивляться. Это было уже бесполезно. Охранник убрал ногу, забрал светильник у двери, и вышел, тщательно заперев за собой дверь. Алек поднялся на ноги, дрожа от холода и унижения. Он нашел свою сброшенную одежду и натянул на себя, не обращая внимания на противное ощущение в животе. На языке, в самой глубине, была странная горечь, но не желчь, как обычно при рвоте. Он что-то подсунул мне, чтобы вызвать эти сны! Иначе откуда бы ему знать, когда подсылать своих людей?
Вернувшись в койку и натянув до самого подбородка своё лоскутное одеяло, Алек глотал мерзкую горечь, борясь с приступами тошноты. Наверное, илбану нужно было собрать и это, чертов извращенец! По спине Алека прокатилась новая волна неуютной дрожи, едва он припомнил, каким способом удалось Ихакобину собрать его слезы в тот чёртов пузырек. "Ничто не должно пропасть даром". Он не мог даже с наслаждением вспоминать свои сны, зная, что эти ублюдки всё время наблюдали за ним. Мысль оказалась невыносимой. Скинув одеяла, он едва успел добежать до ковша.
Остаток ночи Алек не спал, сидя в ожидании пока ослабеет тошнотворный эффект нового препарата. Ночь оказалась длинной, и он увидел, как крошечное окошко из черного становится синим, затем розовеет, и, наконец, окрашивается в золотистый цвет: по мере того, как над стеной внутреннего дворика поднимается солнце. Теперь, когда он мог видеть окружающее, думалось полегче и стало проще отгонять тяжелые мысли о ночном позоре. Но в чем он был теперь точно уверен, так это в том, что этот Ихакобин - сумасшедший. Конечно, было странно так думать о человеке, который казался весьма разумным на первый взгляд, но какое ещё объяснение могло быть тому, что один человек собирает кровь,слезы и прочие выделения другого? На следующее утро Ахмол, как всегда, принес ему завтрак, но Алек к еде не притронулся. Когда за ним пришли стражники, он постарался не обращать внимания на их многозначительные ухмылки.
- Надеюсь, тебе хорошо спалось? - спросил Ихакобин, наливая Алеку чашку чая. Алек в ответ мрачно пожал плечами, ожидая, пока Ихакобин нальет чашку и себе и сделает из неё несколько глотков, прежде, чем попробовал свой напиток. Чай оказался по-прежнему добрым крепким напитком из Ауренена - он ослабил неприятные ощущения во рту и успокоил боль в животе. - По-моему, ты сердит на меня. Не забывая о хорошей плетке, в готовности лежащей рядышком на столе, Алек ответил, отрываясь от своего чая: - Нет, Илбан. - В самом деле? Но, наверное, всё-таки немного обескуражен, да? Я не виню тебя, но иного выхода не было. Думаю, ты вряд ли согласился бы добровольно поделиться своими жизненными соками. Ну а так никто не пострадал, кроме, быть может, твоей гордости. Вообще-то ты не должен был проснуться. Пальцы Алека стиснули чашку. - Зачем это всё, илбан? - Каждая из жизненных субстанций организма содержит ценные элементы, ничем не отличающиеся от металлов или минеральных веществ, и каждая имеет свое собственное применение. Глаза Алека округлились: - Хотите сказать, что Вы что-то делаете из ... с этим? Ихакобин улыбнулся: -О да, нечто весьма ценное. Я почти готов приступить к работе. Но не прямо сейчас. Он поднялся и снял с полки флакон с настоем. - Мы подошли к последнему лекарству. Подойди-ка сюда. Надо поменять амулет.
Алек вздрогнул от прикосновения холодных пальцев Ихакобина, когда тот снимал серебряный амулет. Он, как и делал раньше, бросил его в кузнечный горн, затем показал Алеку тяжелый золотой ромб. На нем было больше символов, чем на старых. - Тебе везет как никому, Алек. Я уже говорил тебе, что богачи готовы платить огромные деньги за настой олова, но вот за этот Ледяной настой они не задумываясь отдали бы любые деньги, ибо это - высочайший из природных элементов. Он прицепил кулон на место и ласково погладил Алека по щеке. Алек сдержался лишь усилием воли, чтобы не отбросить от себя эту руку. Ихакобин это заметил и бросил многозначительный взгляд в сторону плетки. - Это совершенно особенный для тебя день. Не омрачай, пожалуйста, торжества момента одной из своих бессмысленных выходок. Алек усилием воли снова поспешил опустить взгляд. Что-то должно было случиться теперь. И ему нужно было сейчас собрать всё своё сознание, чтобы обратить это себе на пользу, что бы там ни случилось.
Он без сопротивления проглотил лекарство. На вкус оно не отличалось от чистой ключевой воды и не оказало никакого мгновенного воздействия. - Как Вы собрались меня использовать, илбан? - спросил он устало, в голосе его были испуг и мольба. И это было притворно лишь наполовину. Ихакобин только ласково потрепал его по плечу. - Ты очень скоро все узнаешь. И не волнуйся. То, что мне нужно, вовсе не твоя жизнь. Спокойных снов, и обещаю, что никто тебя больше не побеспокоит своим бесцеремонным вторжением. Алек придержал свой язык. Он уже знал, как не много стоили обещания Ихакобина.
Глава 21 беспокойство
ТЕРО ОТОДВИНУЛ разрисованный виньетками свиток и потер глаза. То был прощальный подарок сестры Серегила Азриель. Проект был великолепный, что и говорить, но он только что осознал,что уже по третьему разу - никак не меньше - переводит один и тот же отрывок, однако так и не понял, о чём идет речь. День клонился к закату, и в кабинете было бы уже совсем темно, если бы не свет лампы, стоявшей возле его локтя. Теро рассеянно щелкнул пальцами, зажигая остальные светильники в комнате. Откинувшись на стуле, он вытянул онемевшую шею и сквозь стеклянный купол в потолке успел захватить остатки тающего оранжево-золотого заката.
На стеклах были выгравированы магические символы. С тех пор, как он попал в эту башню ещё мальчишкой, он пробовал сосчитать, сколько в точности их там было. И даже спустя столько лет у него каждый раз получались новые цифры, в зависимости от того, под каким углом падал на башню лунный или солнечный свет. Даже Нисандеру не удалось разгадать эту загадку; впрочем, тот считал, что это прежний хозяин Аркониель забавляясь, наложил чары на стекла, чтобы запутать и развлечь своих преемников. Ту фреску в гостиной тоже создал он. В течение прошлых нескольких дней Теро, как ни старался, не мог сконцентрироваться на чем-нибудь серьёзном. Ну конечно, виной всему Серегил! Этот идиот наверняка позабыл сломать второй жезл сообщения. Можно не сомневаться, они с Алеком теперь уже нежатся в какой-нибудь из роскошных бань Боктерсы, или же охотятся с Клиа в благоухающих сосновых лесах.
- Кажется, ты снова взялся за старое, - пробормотал он негромко, и в его сознании тут же прозвучал мягкий голос Нисандера, бранящего Серегила. Он потратил впустую целые годы, ревнуя Серегила... из-за его свободы, из-за непочтительности, из-за той глубокой связи, что существовала между ним и старым магом. Появление Алека чуть смягчило соперничество, а смерть Нисандера положила всему конец, но от старых привычек слишком трудно избавляться. Правда же заключалась в том, что на самом деле он ревновал и теперь: что вот они, прямо сейчас, находятся в Боктерсе, рядом с Клиа.
За время их совместного изгнания Теро и принцесса стали лучшими друзьями, и то, что началось с появлением Алека, лишь усилилось после встречи с Клиа и боктерсийцами. Теро нашел выход из своего эмоционального изгнания, перестав быть "холодной рыбой", как любил выражаться Серегил, но научившись находить удовольствие в простом каждодневном общении с обычными людьми. Особенно с Клиа, хотя её-то не назовешь "обычным человеком". Он вздохнул, вспомнив о ней: о ее добром нраве, об уме, который светится в глазах, о том, как качается её тяжелая коса, упав на спину, когда она тренируется на мечах с Бекой или скачет верхом. Он ещё раз вздохнул, поймав себя на этих мыслях. Конечно, он не питал никаких иллюзий относительно своего положения. Она никогда не относилась к нему иначе, чем как к другу и союзнику. Что может быть общего у орла с такой вороной как я?
Но он теперь был другим человеком, открыв для себя, что у него, оказывается, есть сердце, и тут же пожалев, что оно у него есть. Помимо прочего, это иногда отвлекало от более важных размышлений, например о том, почему Фория внезапно отозвала верных телохранителей своей сестры. Больше года Турма Ургажи томилась в Ауренене в ощущении, что о них все забыли. И вдруг, приезжает новая охрана - все незнакомые - и привозит приказ уступить ей место и отправляться по домам. Бека Кавиш и ее всадники грозили взбунтоваться, за что Клиа их резко отчитала. И все они - и мужчины, и женщины - плакали, не стыдясь слез, отправляясь в дальнюю дорогу. Когда Теро и Клиа сблизились, она наконец призналась, что полагает, что ее дни скорее всего сочтены. Королева Фория никогда не была близка со своей младшей сводной сестрой, а большая популярность Клиа - и в армии, и среди народа - могла расцениваться ею как угроза. Но Теро знал, что Клиа никогда не предаст трона. Для этого она была слишком благородна. К сожалению, то же благородство не позволило ей и бежать, когда представилась возможность. Она повиновалась бы приказу своей сестры явиться и приняла бы любые последствия, какими бы они ни оказались.
В день, когда они расставались, Клиа растравила его сердце, поцеловав в щеку и прошептав: - До свидания, мой добрый друг. Если мы не встретимся снова, знай, что ты много значил для меня. В тот день он отправился в путь со слезами, растравлявшими не только его глаза, но и сердце, опаленное любовью. Любовью, которой не должно было быть там места.
Разочаровавшись в свитке, Теро поднялся по лестнице на галерею и пристально оглядел город - от темной громады Дворца до залива и просторов темно-синего моря. Темно-синего, как ее глаза под сенью деревьев... На горизонте виднелись корабли, их паруса чернели в лучах заходящего солнца, и ему было невыносимо жаль, что он не на борту одного из них, не на пути на юг. - Вот идиот! - пробормотал он, и отправился в сад, чтобы проветрить мозги.
Той ночью ему всё же удалось продвинуться с переводом, и он только-только обнаружил нечто интересное в плане трансформации воспоминаний, когда в комнату без стука ворвался Ветис. - Принц Коратан находится внизу и спрашивает Вас, мой господин. - И ты оставил его там? - воскликнул Теро. В соответствии с древним протоколом лишь сама королева могла войти в Дом без предварительного приглашения одного из магов, так что это было нечто, из ряда вон выходящее. - Немедленно проводи его наверх! Я приму его в гостиной. Молодой слуга поклонился и унесся прочь. Теро поспешил вниз - подготовиться к визиту высокого гостя. Он вызвал кувшин вина из хранилищ снежной горы Итейра, и выставил на стол хрустальные кубки Нисандера, предназначавшиеся для особых гостей. Ко времени, когда Ветис впустил в комнату Коратана, у него уже подвело живот от нехороших предчувствий. Что ещё, кроме плохих новостей, могло заставить принца появиться здесь в этот час?
К его облегчению, вошедший Коратан не казался особенно взволнованным. Он сменил мантию и должностную цепь на кожаные доспехи, а его светлые, тронутые сединой волосы были стянуты в длинный хвост. - Есть новости? - спросил Коратан сходу. - Я непременно послал бы Вам известие, Ваше Высочество, - заверил его Теро: - Из Ваших слов следует, что и у Вас ничего? Коратан поднял бокал с вином. - Сколько времени занимает поездка от Боктерсы до Гедре? - Меньше недели, если ничто не задержит в пути, но в это время года они могли попасть в ловушку непогоды на одном из перевалов. - Ясно. Так Вы полагаете, нет повода волноваться? Теро провел пальцем по краешку бокала. - Пока нет. А Вы? - Фория становится всё более нетерпеливой. - Она опасается, что Клиа бросит ей вызов? Всё, о чем говорила принцесса в течение этих долгих месяцев изгнания, так это то, что она мечтает вернуться и встать на защиту Скалы. - Да, знаю, и я верю Вам. И верю в нее. Но чем дольше длится эта война, тем более беспокойной становится Фория. На празднике Сакора она собирается официально удочерить Элани. - Что ж, тогда её ветвь продолжится, и ей станет нечего опасаться. Коратан кивнул, вдруг показавшись таким усталым. - Будем надеяться, что это, наконец, умиротворит королеву. - Я почувствую облегчение лишь когда эти идиоты дадут о себе знать. Если они оба просто забыли, я превращу их в крыс, пусть только вернутся! Коратан хохотнул. - Вы же не думаете на самом деле, что они способны забыть? - Нет, конечно же нет. Но лучше это, чем что-то иное.
Глава 22 алхимия
НЕСМОТРЯ НА обещания Ихакобина, данные прошлой ночью, Алек почуял неладное, когда Ахмол почему-то не принес ему завтрак. Так как он не сделал ничего, за что бы его могли наказать, наверняка что-то случилось. Он ещё больше утвердился в своём подозрении, когда появились стражи и повели его через дом в мастерскую. Но даже полный опасений, Алек оказался не готов к зрелищу, что ожидало его там.
Ихакобин стоял возле покрытого графитом стола, в кожаном переднике, как у мясника, надетом поверх одежды и в окровавленной руке держал короткий, перепачканный кровью нож. Обычно захламленный стол был теперь расчищен и на нем в луже свежей яркой крови лежало что-то, похожее на овечьи потороха. Следующим на этом столе буду я. Помилуй меня, Создатель!
Внезапно Алек оказался не в залитой солнцем мастерской, а за много миль и дней оттуда, на пленимарском судне, и снова смотрел, как Варгул Ашназаи пронзает обнаженную грудь одной из своих жертв. Тогда Алек сопротивлялся, боролся он и теперь, упершись коленями и отчаянно пытаясь вывернуться из могучих, сильных рук, которые удерживали его. Но как всегда, это было бесполезно. Его втащили в комнату и пнули, захлопнув за ним дверь. - Что там за возня? - крикнул Ихакобин: - Разберитесь с ним.Да поживее! - Нет! - Алек стал брыкаться ещё сильнее, но его подняли и потащили к двери в задней части мастерской, её он никогда до сих пор не видел открытый. Он отчаянно пинался локтями и ногами, и наконец сумел дотянуться до физиономии левого стражника. Тот хрюкнул и ослабил хватку, так что Алек смог вырваться и высвободить другую руку. Он рванул было в сад, но его тут же поймали и бросили на пол.
Один из стражей сдавил рукой его шею и удерживал так, пока Ахмол заталкивал ненавистную кожаную трубку между зубами Алека. Самое странное было то, что Ихакобин, кажется, совершенно не рассердился, ибо он спокойно наклонился и влил что-то в трубку. - Выпей, Алек. Это не причинит тебе вреда. Тебе будет легче. Алек задыхался и плевался, но основная часть жидкости полилась по его пищеводу, обволакивая внутренности странным онемением. Всё вокруг поблекло и темнота накрыла его. Его последняя мысль была о Серегиле. Мне жаль, тали. Я так подвел тебя на этот раз.
Сознание возвращалось очень медленно. Алеку было холодно, и он лежал ничком на чем-то жутко неудобном. "Как бы ни было, я жив. А это уже кое-что". Он висел, обращенный вниз лицом на некоем подобии плоской металлической клетки, закрепленной на высоте шести или семи футов над грязным полом. Руки и ноги его были прикованы к раме, а тело удерживалось переплетением прутьев. Тот же металл сдавливал ему спину и бедра. Это было так, как будто его втиснули между двумя закрытыми дверьми. Судя по тому, что он чувствовал, как металл впивается в его тело, он снова был без одежды.
Он смог слегка повернуть голову и, оглядевшись увидел, что находится в подвале. Здесь было довольно просторно, и света единственного факела, зажженного над узкой каменной лестницей, не хватало, чтобы достичь дальней стены. Воздух пах влажной плесенью, смешанной с невыносимой кислой вонью, словно в овощном подвале, полном сгнивших плодов. Прямо под ним была вырыта яма, достаточно большая, чтобы похоронить в ней собаку приличного размера. С одной стороны её ещё была видна насыпь вынутой земли и лопата. Алхимия вновь начала слишком сильно смахивать на некромантию.
По лестнице спустился Ихакобин, все еще облаченный в свой передник. За ним - Ахмол, тащивший большую бадью. - Что Вы хотите со мной сделать? - прорычал Алек, напрягшись в своих оковах. - Пришло время выполнить твоё предназначение, - ответил алхимик. Вместо ножа у него теперь был маленький молоток: -Я уже не раз говорил тебе, насколько ты необычен. И это - твоё последнее испытание. Ихакобин взял каплю крови из привязанной правой руки Алека и снова воспламенил её. На сей раз капля горела дольше всего, переливаясь всеми цветами радуги, которые то вспыхивали, то опадали, как перламутр внутри морской раковины. - Вот оно, доказательство. Ты был очищен надлежащим образом,и у нас теперь имеется кровь хазадриелфейе. - Для чего? - Алек задыхался, ещё отчаяннее вырываясь из своих оков.
Ихакобин полез под передник и достал что-то, оказавшееся пробкой с краником, какой хозяин таверны обычно затыкает бочку, откуда наливает пиво. Но эта была слишком мала, всего лишь нескольких дюймов величиной, и сделана она была из золота. - Ты уже видел мои дистилляторы, - продолжал алхимик. - Однако, они не всегда бывают из стекла или глины. Твоё сильное молодое тело - последний перегонный куб для нужного нам процесса. Мы с тобой прошли все семь ступеней. Ахмол опустился на колени и вывалил содержимое бадьи в подготовленную яму. Это были те самые потроха, что Алек видел ранее. Оба отверстия кишок были теперь туго перевязаны черным шнурком, испещренным черными символами, подобными тем, что он видел на амулетах. Изнутри что-то выпирало.
- Ты, должно быть, считал меня чудаком, когда я собирал различные продукты твоей жизнедеятельности; теперь ты увидишь, для чего всё это было нужно. В этом мешке, вместе с разными простыми веществами, находятся твои слезы, волосы, твоя кровь и выделения твоих чресел, смешанные с серой, солью, ртутью, и живой водой. - Кухаркина магия, - прорычал Алек, прикрывая бравадой свой растущий страх: - Звучит, будто Вы замесили мерзостный пудинг. Ихакобин лишь улыбнулся, склонившись к краю клетки с золотой затычкой и молотком. И Алеку оставалось лишь беспомощно висеть там и кричать, видя, как алхимик приставляет острый конец пробки к его груди.
Главы 23-24
Вероломство
БЫЛО ЕЩЕ РАНОВАТО ждать возвращения родственников. А потому у Риагила-и-Молана не было причины волноваться, пока торговец из клана Акхенди по имени Орин-и-Ниус не передал ему обрывок заляпанного кровью гедрийского сенгаи, серьгу, которую носил Арин и на крючке которой висел засохший кусочек плоти, а также скаланское ожерелье. Не мешкая ни дня, Риагил выехал во главе поискового отряда, и акхендиец был их проводником. Полтора дня торговец вел их вдоль побережья к небольшому ущелью в лесном проходе. Он объяснил, что заметил кружащихся воронов и последовал туда, пока не наткнулся на груду раздетых тел, сложенных у ручья, что течет по окраине леса. Там был и Арин и остальные члены эскорта. И только ни от Серегила, ни от его тали не осталось и следа.
- Не могли ли они сделать такое? - спросил кузен Нерин, зажимая рукой нос, чтобы не чуять ужасного зловония. Старик нагнулся поближе рассмотреть тела. Помимо ран, оставленных мечами, в большинстве из них он нашел обломки стрел. Он немного подумал. Затем, мысленно испросив прощения своего родственника, выдернул один из обломков стрелы из тела Арина. Колючая, причудливой ковки стальная головка отмела последние сомнения: -Это дело рук зенгати. Нерин покачал головой: - Работорговцы? Так далеко в глубине страны, здесь, на самом востоке? - Отсюда до моря меньше дня верхом, - вмешался Орин-и-Ниус: - Они вполне могли высадиться в одной из десятков контрабандистских бухт. Риагил кивнул и отвернулся сполоснуть в ручье руки, а в голове уже рождался текст письма Королеве Фории.
Смена Декораций
- ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ, предыдущие аппартаменты устраивали меня гораздо больше, - прохрипел Серегил, слизывая кровь с разбитой губы. Илар, наконец совершил ошибку, посчитав, что ему удалось его приручить и не подумав, что силы Серегила могли вернуться к нему. В этот день он явился, не став предварительно не пичкать своего любимого узника успокоительным. Когда открылась дверь Серегил по привычке поднял голову, ожидая, что пришла Зориель. Но то была не она, а Илар. И прежде, чем оба смогли представить себе, что он способен на такое, Серегил оказался на ногах, и пальцы его впились в шею ублюдка. В мгновение ока он опрокинул Илара на пол, сжал большими пальцами его горло под золотым ошейником, и с удовлетворением увидел, как глаза его врага вылезают из своих орбит. По более зрелому размышлению Серегил был вынужден признать, что этот поступок был не самым мудрым решением. Если бы они были одни, его гнев, возможно, и сослужил бы свою службу. Но естественно, этот трус оставил возле двери охрану, и та в два счета расправилась с Серегилом, хоть это оказалось и не так-то просто, ибо он отчаянно сопротивлялся. Надо отметить, что потребовались немалые усилия трех крепких мужчин, чтобы оторвать его от Илара. Последние силы оставили его, и Серегилу оставалось лишь сжаться калачиком, позволяя им избивать и пинать себя, пока сознание не оставило его. Однако он ещё успел насладиться зрелищем, как Илар, шатаясь, пятится назад, схватившись за горло, и вид у него был весьма потрепанный. Серегил, конечно, предпочел бы видеть его лежащим на полу и бездыханным, но тут уж было не до хорошего.
Всё это случилось едва за полдень. Когда же он пришел в себя в холодной маленькой каморке, свет, лившийся через единственное оконце, был окрашен в закатные цвета. Что ж, ему по крайней мере оставили его рабскую одежду, хотя каменный пол под ним был влажным и ледяным, а ошейник впивался в горло. Когда он осторожно перекатился на спину чтобы осмотреть свою новую камеру пока не угас свет, у него создалось ощущение, что его тело набили осколками стекла. Осмотреться оказалось задачей не из легких, ибо у него двоилось в глазах, и он увидел два окна, причём одно громоздилось на другое, две двери, и на обеих ни ручки изнутри, ни замочной скважины, два вонючих ковша для помоев у одной стены, а у другой причудливо вытянутую кровать. Когда он пробовал сесть, его голову чуть не разорвало на тысячи кусочков, так что он быстро отказался от этой затеи. Вместо этого, он перевернулся на живот и пополз к койке, которая становилась то маленькой, то снова большой и норовила вывернуться из-под него, как лодка в бурном потоке.
Наконец ему удалось уцепиться и ценой неимоверных усилий вскарабкаться на неё. Там лежало несколько не первой свежести стеганых одеял и корявая подушка. На худой конец, было неплохо даже просто упасть ничком поверх них, ибо в комнате было чертовски холодно. Издав жалобный стон, он потратил остаток сил на то, чтобы забраться под одеяла и уткнуться лицом в подушку. И вдруг он учуял запах Алека - едва уловимый, но он не смог бы спутать его ни с каким иным. Алек спал в этой кровати, в этой каморке! - Так вот где ты скрывался, тали - прошептал он, принюхиваясь к стеганым одеялам и находя и тут остатки аромата своего возлюбленного: этот слабый мускусный запах, запах пота и давно немытых волос. У него вырвался сдавленный всхлип - то ли смех, то ли рыдание - и он снова зарылся в подушку своим покрытым синяками лицом. - Где же ты, где ты теперь?
То, что в глазах двоилось, могло означать серьезную травму головы. Он заставил себя сесть, оперся спиной о стену и натянул до самого подбородка стеганые одеяла, изо всех сил стараясь побороть тошноту,то и дело подкатывающую к горлу. Он прижался виском к холодной стене, надеясь, что это поможет. Вот когда он так сидел - очень и очень смирно - ощущение близкой смерти немного отступало. Прекрати скулить, думай! Но мысли снова и снова возвращались к Алеку, и эти мысли тут же превращались в жуткое беспокойство. Куда, во имя Билайри, ты делся?
У него уже бывало такое с головой, точно те же симптомы, и Микам обычно шел на всяческие уловки, чтобы не позволить ему уснуть, утверждая, что это самое опасное. Теперь же Серегилу было не на кого положиться и он ужасно страдал. Организм вел себя как последний предатель. Снова и снова он ловил себя на попытках уснуть, и тряхнув головой, расплачивался за это приступами боли и тошноты. Когда же, наконец, наступит рассвет?! Еще не начало светать, когда он очнулся от своей легкой дремоты, разбуженный тихим царапаньем в дверь. Ему снилось, что он снова с Алеком в их кровати в "Олене и Выдре"; спросонья он попытался встать и подойти к двери, думая, что должно быть это чертова кошка скребется, прося, чтобы её впустили. Однако шевелиться оказалось не самой лучшей идеей. Пока он дремал, его бедные мышцы затекли, и теперь даже малейшее движение причиняло сильнейшую боль, а голова была подобна надутому шару, надетому на палку. Он бросил: - Что вам надо? Царапание превратилось в легкий стук, торопливый и едва слышный. - Кто там? - повторил он громче, прикидывая, не с крысой ли пытается вступить в разговор. - Вы Серегил из клана Боктерса? - прошептал по-ауренфейски женский голос: - Подойдите к двери. Он сделал ещё одну попытку, но встать и дойти до двери было для него теперь непосильной задачей. У него всё продолжало двоиться и плыть в глазах даже когда он просто приподнимал голову. - Я не могу. Кто Вы? - Меня прислала Зориель. Она так боится за Вас. - Скажите ей, что все в порядке. Он подождал ответа, но его не последовало. - Прошу Вас, скажите, где тот юноша, что был здесь до меня? Снова тишина. Он ждал, но его таинственная гостья исчезла. Почему он сразу не спросил об Алеке? В глубине его сознания замаячила вполне вероятная возможность того, что Алека больше нет в этом доме... что он продан или даже мертв... Да пропади оно всё пропадом! Мы выкарабкивались и из худших передряг, чем эта! И снова: почем знать, в какую переделку они угодили на сей раз? Алека держали здесь, и в те немногие моменты, что Серегил видел его в саду, он выглядел довольно неплохо.
Он смотрел в темноту, размышляя об этом странном коротком разговоре. Он был удивлен, что старуха настолько беспокоится о нем, что послала узнать, как он себя чувствует. И ей пришлось просить стороннего человека сделать это, наверняка здорово при этом рискуя. Его гостья была ауренфейе, что одновременно подразумевало, что она была рабыней или же что кому-то было нужно, чтобы он считал её таковой. Рассвет он встретил, всё ещё бодрствуя. Опираясь о стену, он сумел подняться на ноги и хромая обошел комнату, стараясь не обращать внимания на ломоту во всем теле. Теперь, по крайней мере, со зрением дело обстояло получше. Полный осмотр оставил его в угнетении и разочаровании. Кто бы ни строил эту клетку, он знал, что делал. Не было ни одной проклятой мелочи, которой можно было бы воспользоваться, разве что оглушить охранника ведром. Что, впрочем, не исключалось.
Время шло, завтрака он так и не дождался. Снова поднявшись, он опять принялся за тщательные поиски, осматривая каждый дюйм помещения. Исследуя дверь, он наткнулся на нацарапанные имена. Там были имена и Кенира, и Алека. Серегил провел кончиком пальца по неловко нацарапанной надписи, затем добавил свою рядом с нею, на случай, если их вновь поменяют местами. Я найду тебя, тали. Только держись. В тот день ему не дали ни еды, ни питья. К нему вообще никто не приближался. Вечером он перетащил тюфяк к двери, надеясь, что невидимая гостья появится вновь. Но ночь прошла тихо.
На следующее утро какой-то угрюмый человек принес ему кувшин воды и корку черствого хлеба, однако воды для умывания не принес. Серегил ел с большой осторожностью и был доволен, что потом с ним не случилось ничего дурного. Вечером же ему повезло гораздо меньше. Завтрак был явно недостаточным, и ко времени, когда принесли ужин, он уже не мог сопротивляться искушению наброситься на теплую, хоть и скудную пищу. Потому он не был удивлен, когда вновь почувствовал, как его накрывает наркотическое бесчувствие. Он был почти рад этому, предполагая, что это означает, что скоро появится Илар чтобы поиздеваться над ним. Вдруг всё же удастся заставить его проболтаться, где находится Алек? Но даже если и нет, было облегчением хоть на какое-то время забыть об этой жуткой боли.
Он не ошибся. На сей раз Илар приблизился к нему более осторожно. Это позабавило Серегила, хотя в общем-то ему было совсем не до смеха. Однако валяясь беспомощным и охваченным оцепенением под своими стегаными одеялами, он с удовлетворением отметил синяки на горле Илара. Он разглядел отчётливые следы собственных пальцев на его бледной коже под золотым ожерельем ошейника. Дай мне ещё хоть один шанс, и я доведу дело до конца!
Илар присел на корточки возле койки и схватил его за волосы, больно стукнув головой. - Думаю, ты безумно горд собою, - его обычно глубокий голос был тонким и скрипучим: - Все такое же маленькое чудовище, каким я тебя помню. Мне следовало знать, на что ты способен. К моему счастью, твой гаршил был более послушен. - Алек. Его зовут Алек, - прохрипел Серегил, вне себя от ярости. В Ауренене некоторые тоже называли Алека так: полукровка. Это было худшее из оскорблений, и его не удивило подобное прозвище из уст Илара. - Где..? Илар ответил ему кислой ухмылкой, затем поднялся и махнул своему эскорту. Стражи стащили с койки одеяла, прикрепили тяжелую цепь к ошейнику, и потащили Серегила, не имевшего возможности сопротивляться, прочь из каморки.
О том, чтобы идти, не могло быть и речи. Всё, на что он был способен, это удерживать поднятой свою голову. Холодные камни нещадно царапали голые ноги, пока его тащили по полутемному коридору. В конце его оказалась узкая лестница, и Серегила протащили по ней, затем через красивый внутренний двор, выложенный черно-белой мозаикой. Когда они миновали длинный прямоугольный фонтан, он заметил женщину с лицом под вуалью, гулявшую с двумя маленькими ребятишками. Она издалека посмотрела на него. То была фейе, к тому же из клана Катме. Рисунки, видневшиеся выше вуали, перепутать было невозможно. Как работорговцам удалось взять в плен женщину из этого клана? Скорее всего, она была путешественницей или занималась торговлей. Она притянула детей к себе поближе, пока они не прошли, но от Серегила не укрылся легкий кивок, адресованный ему. Быть может, именно она и была его ночной гостьей? Он пробовал подогнуть свои непослушные руки и ноги, пока его тащили вниз по широким ступеням через какой-то двор, но тело всё так же безжизненно висело на их руках.
Они остановились в дверях какой-то надворной постройки, и Илар снова схватил его за волосы. - Хочу сделать тебе огромное одолжение. На самом деле, я вероятно исполняю твое самое сокровенное желание. И очень надеюсь, что ты впоследствии, так или иначе, выразишь мне свою благодарность.
Когда его потащили через огромную, залитую солнцем мастерскую, сердце Серегила учащенно забилось. Большой атанор возвышался в самом центре помещения, а по всевозможным перегонным кубам, бурлящим на столах вдалеке, он понял, что тут пахнет алхимией. Времени придумать иной вариант, основываясь на своих впечатлениях, у него не было: стражи бесцеремонно проволокли его через ещё одну дверь в дальнем конце комнаты и понесли вниз по лестнице. Там они ненадолго остановились перед новой дверью, чтобы спуститься в самый нижний подвал.
Там стоял удушливый запах влажной земли и крови, и чего-то еще, что он не смог распознать сразу. Сладковатый запах, перебиваемый невыносимым запахом тления, как если бы там сгнили яблоки. Стражи швырнули его на колени, но не разжали рук, удерживая его вертикально. Ему с трудом удавалось держать голову, однако глаза быстро привыкли к тусклому свету единственного светильника, и он смог разглядеть, что с грязным полом что-то не так. Он увидел земляную насыпь, на которую падали темные сверкающие капли. Как только капля впитывалась, земля приходила в движение. - Ага, я вижу, ты привел с собой своего друга, - раздался откуда-то из угла глубокий, вежливый голос. Разговор велся по-ауренфейски, но акцент был явно пленимарский. - Да, илбан. Благодарю Вас за дозволение сделать это, - ответил Илар.
Илбан. Так в Пленимаре обычно называют хозяина. Серегил слегка повернул голову, желая посмотреть, кого же так величает Илар. Ему удалось рассмотреть лишь высокую, облачённую в мантию фигуру чуть поодаль от насыпи - наверное, то был сам алхимик, - и ещё одну, человека повыше, одетого во всё черное. Насыпанная земля снова пришла в движение, и Серегилу вдруг стало страшно от того, что могло оттуда появиться. - Зачем ...? - только и смог он выдавить из себя. - Я надеялся, что ты спросишь, - хмыкнул Илар: - Дайте ему посмотреть. Стражники разжали руки, и Серегил рухнул вниз, прямо в кучу грязи. Жуткое зловоние влажной земли ударило ему в лицо. Он зажал рот, но тут же невольно вскрикнул, когда его перевернули на спину. Он увидел подобие железной жаровни, свисавшей откуда-то с потолка. Нет, понял он, когда его глаза свыклись с освещением, то была клетка. Илар поднес к ней горящий факел, и Серегил издал приглушенный стон.
Там, распластанный лицом вниз и обнаженный, лежал Алек. Его глаза были закрыты, а лицо выглядело изможденным и смертельно бледным. Он был неимоверно худ. Серегил мог сосчитать все его ребра сквозь эти прутья. О Иллиор, да он мертв! - подумал в отчаянии Серегил, но вдруг увидел, что это не так. Трупы не истекают кровью. В самом центре груди Алека был крошечный металлический краник, ровно такой величины, чтобы позволить крови равномерно вытекать и падать вниз капля за каплей. И каждый раз, как только одна из них касалась земли, то ужасное, что находилось под насыпью, отзывалось движением, словно бы в такт с сердцебиением Алека. - Вы убьете ... его! - прошептал Серегил, ощутив вдруг, что у него зуб на зуб не попадает. - Уверяю Вас, это не так, - отозвался человек в мантии: - Я, насколько это будет в моих силах, постараюсь подольше сохранять жизнь Вашему другу. Он будет моим драгоценным и самым дорогостоящим перегонным кубом, творящим для меня истинное чудо. В данный момент он не испытывает никаких неудобств. Я заставил его уснуть. Словно в ответ на его слова, Алек вдруг слабо пошевелился в своих оковах. Он сжал кулаки, а его глаза задвигались под закрытыми веками и его ресницы затрепетали. - Алек! - хрипло вскрикнул Серегил. Глаза Алека оставались закрытыми, но его губы дрогнули и приоткрылись. Он не издал ни звука, но у Серегила не было сомнений относительно слова, которое он хотел произнести: тали.
Илар нагнулся к нему со злорадной усмешкой: - И это все благодаря тебе, хаба. Если бы не ты, я в жизни не узнал бы о существовании мальчишки. Мне так хотелось, чтобы ты увидел, что с ним творится, и при этом понял, что ты ничего, совершенно ничего не можешь изменить! Серегил сверкнул на него глазами: - Убью... тебя! - Ого, а у этого тоже кишка не тонка, - заметил алхимик, говоря по-пленимарски. Серегил не дрогнул ни единым мускулом, не желая показывать, что понимает язык. - Интересно, нельзя ли использовать и его? Из какого он клана? - Боктерсиец, хозяин. Серегил стиснул зубы, представив себя в той клетке на месте Алека. - Но я не знаю, хватит ли у него сил, господин, - пробормотал Илар. Серегил не мог видеть его лица, но отлично уловил беспокойство в голосе. - Ерунда. Небольшое кровопускание не причинит ему особого вреда. И следует ли напоминать тебе, что пока я не посчитаю целесообразным отпустить тебя на волю, вы оба принадлежите мне и я могу распоряжаться вами по собственному усмотрению. -Нет, Илбан! - снова подобострастно ответил Илар. - Керон, ну-ка подними его!
- Погодите. Человек в черном, который до сих пор хранил молчание, вгляделся в Серегила. Пнув его носком башмака, он вдруг спросил: - А не он ли убил Князя Мардуса? - Да, я слышал что-то об этом. - Его следовало бы казнить, но полагаю, он так или иначе сослужил нам неплохую службу. Честолюбивые дураки, вроде Мардуса, всегда плохо кончают. Так что сам виноват. - Уверяю Вас, Ваша Светлость, что судьбе этого фейе не позавидуешь. - Ну да, я уже вижу. - Поднимите его! - приказал хозяин, и один из охранников подхватил Серегила под руки и поволок наверх, в мастерскую. Серегил, проклиная свою беспомощность, бросил последний отчаянный взгляд на Алека.
Там, наверху, его уложили лицом вниз на графитовый стол, с левой рукой по краю. Охранники держали его, а алхимик надрезал вену на запястье Серегила и подставил миску для сбора крови. Пока она лилась, они спокойно беседовали с Иларом, как будто Серегила тут не было, и разговор велся по-пленимарски. - От него дурно пахнет, Кенир. Кажется, хозяину Илара не было известно его реальное имя. - Мне казалось, ты лучше обращаешься с ним. - Это часть его наказания, господин, за то, что осмелился напасть на меня. - А, ясно. Что ж, полагаю, это более гуманно, чем положенное телесное наказание. - Я не хочу и думать о том, чтобы клеймить его, мой господин. - Ну да, он представляет собой великолепный образчик, даже для фейе. Ты мог бы с большой выгодой продать его тем, кто разведит такое потомство. - Может быть когда-нибудь я так и поступлю, мой господин. Хозяин наклонился и посмотрел на руку Серегила. - Хмм. Опять такая же татуировка. В точности, как у мальчишки. Тебе что-нибудь известно об этом? К удивлению Серегила, Илар ответил: - Понятия не имею, илбан. В моём клане это не практиковалось. А как продвигается дело с рекаро?
Серегил едва не рассмеялся: лживый ублюдок! Верный себе, Илар всегда играл по своим правилам, даже если это касалось хозяина, перед которым он, якобы, пресмыкался. Так ловко перевести разговор на другую тему! А из него получился бы неплохой скиталец.
- Как видишь, прогресс налицо, - ответил хозяин, попавшись на уловку: - Думаю, к завтрашнему дню всё будет закончено. Фазы луны, оказывается, влияют гораздо сильнее, чем в том убеждают трактаты. А может быть, то особенность смешанной крови мальчишки. Как бы ни было, это меня радует, ибо он не так силен, как я рассчитывал. Он не пошевелился весь день.
Серегил закрыл глаза, находясь в ещё большем отчаянии, чем когда-либо. Они убивали Алека, но ради чего? Он никогда не слышал этого слова - рекаро - и понятия не имел, что оно означает, не считая того, что это было нечто, шевелящееся там, под слоем грязи, питаемой кровью его тали. Если принять во внимание, что при этом присутствовал весьма знатный господин, вряд ли то был какой-то заурядный эксперимент. Однако этот негодяй так спокойно говорил об этом: так мог бы говорить Нисандер, работая над очередным своим заклинанием. - Ну а если рекаро всё-таки оправдает Ваши ожидания, хозяин? Алхимик хохотнул в ответ: - Не терпится покинуть меня? Когда Илар не ответил, тот ласково похлопал его по плечу: - Не волнуйся. Есть определенные сдвиги, и я не нарушу данного слова. Если все пойдет так, как мы ожидаем, ты скоро станешь свободным. Илар погладил Серегила по волосам: - И он на самом деле будет моим, хозяин? - Да, хотя я не понимаю, зачем тебе понадобилось столь дикое и опасное существо, особенно если учесть, что он когда-то предал тебя. - Я не могу дождаться момента, когда смогу поквитаться с ним, мой господин.
Улыбка тронула губы Серегила. О, как же медленно я буду тебя убивать!
- Хмм. Знаешь, Кенир, есть дикари, которых приятнее приручить, чем сломать. Алхимик перебинтовал запястье Серегила, затем поболтал в миске кровь и окунул в неё палец. После этого он потёр большим и указательным пальцами, словно проверял качество шелка, отчего в тот же миг вспыхнуло яркое голубое пламя. - О да! В этих жилах течет сильная и чистая кровь жителя западных земель. Боктерсиец, говоришь? Я слыхал, из них получаются самые мощные драгоргосы. Я знаю нескольких некромантов, готовых заплатить хорошие деньги за пузырек такой крови. так что пока ты не укротишь его, можешь получить неплохую прибыль от его крови. Я дам тебе рекомендательные письма. - О, нет сомнений. Вы самый добрый из хозяев и величайший из алхимиков.
Итак, я не ошибся, - отметил про себя Серегил. Вот почему мастерская выглядит столь опрятно. А он-то всегда считал алхимиков добряками, наподобие магов, но то, что ему представилось в том подвале, свидетельствовало о гораздо более темных делишках. Он надеялся, что Илар и его хозяин ещё поговорят об Алеке и об этом рекаро, что бы там это ни означало, но кажется, с ними они на время покончили. Алхимик посмотрел на него сверху вниз, и в его темных глазах промелькнуло сожаление. Тебе тоже не жить, отметил для себя Серегил. - Что ж, а пока я сам проделаю с ним несколько опытов, - Ихакобин отставил миску и накрыл её белой тканью. - Конечно, хозяин. Он ваш, поступайте, как считаете нужным.
"Пока что", подумалось Серегилу, снова уловившему в голосе Илара нечто большее, чем простое подобострастие. Что ж, быть может, между ними не все столь гладко, как казалось на первый взгляд? - С Вашего позволения, хозяин, не дадите ли мне ещё того рыбьего эликсира? Он здорово помогает управиться с его буйным нравом. Алхимик взял с полки маленький пузырёк и вручил его Илару. - Полагаю, ты не станешь этим злоупотреблять? Он безопасен лишь в очень малых дозах. Я очень надеюсь, что ты не забудешь уроков, полученных в моем доме. В конце концов, лишь добротой нам удается их покорить... хотя, и твердая рука тоже необходима. Илар отвесил низкий поклон: - Вы были лучшим из учителей, мой господин. - Быть может. Но помни также, что есть и те, кого невозможно приручить, и как ни печально, во имя всеобщей безопасности таких следует истреблять. Сокрытие раба, представляющего опасность для общества карается серьезными штрафами, и эти штрафы ещё более велики для освобожденных. -Я буду очень осторожен, хозяин. Благодарю Вас за беспокойство. Мартис, Керон, тащите его в комнату. Я иду следом.
У стражей Серегила теперь были имена, хотя он понятия не имел, кто есть кто. Действие эликсира заканчивалось. У него уже хватило сил, вывернувшись в их руках, обернуться к Илару, идущему за ними. - Что он делает с Алеком? Серегил хотел спросить, что это ещё за рекаро, но вопрос выдал бы его с потрохами. - Нечто грандиозное. С помощью твоего полукровки он создает одну прекрасную и весьма полезную штуку. Тебе есть чем гордиться. - Илар! Илар улыбнулся: - Не сейчас, милый хаба. Серегила притащили в его каморку под домом и кинули на груду стеганых одеял.
Илар велел отстегнуть цепь от ошейника Серегила и удерживать его голову, пока собственноручно вливал несколько капель эликсира между стиснутых зубов Серегила. - Ну же, давай, тебе будет легче вынести всё это. Под "этим", видимо, подразумевался хлыст, который Илар держал подмышкой, понял Серегил, устав сопротивляться. На сей раз оцепенение отличалось от того, что бывало прежде. Он всё так же не мог двигаться, но к сожалению, отлично всё чувствовал, когда Илар положил себе на колени его голову и мягко отвёл волосы с глаз Серегила. - Должен признаться, я уже начал склоняться к мысли приручать тебя лаской, как предложил хозяин. Когда я смотрел на тебя, мирно спящего всё это время, я был снова околдован тобою. Но ты показал своё истинное нутро, не так ли? Мне следует поблагодарить тебя за то, что привел меня в чувство. - На здоровье, - прошептал Серегил, пытаясь изобразить подобающую ухмылку. Но его губы не повиновались ему. Илар рассмеялся: - Знаешь ли ты, о чем я мечтал все эти годы своего унижения? Я надеялся, что однажды ты будешь страдать так же, как страдал я, и должен сказать, мой дорогой хаба, час пробил. Он улыбнулся и снова погладил Серегила по щеке. - Тебе повезло, что мне не хочется ещё больше портить такую прекрасную кожу.
Серегил не имел возможности сопротивляться, когда его перевернули, и лишь слабо и хрипло кричал, пока Илар стегал его плеткой по подошвам ног. Это продолжалось, пока боль не перебила действие лекарства, и он смог слегка уворачиваться в попытке избавиться от истязаний. Илар смягчился и бросил хлыст одному из своих людей. - Хватит для начала. Знай, мой дорогой Серегил, что мне пришлось куда как хуже. И с тобой будет так же, пока ты не станешь шёлковым.
Серегил вдруг ощутил неимоверную ясность в голове и странную эйфорию от того, что боль, наконец, прекратилась. - Ты хочешь, чтобы я тебя боялся или начал тебя обожать? - выдавил он из себя: - Раньше оттрахай себя, твою мать! Илар оттолкнул его так, что он упал навзничь, и наступил на грудь Серегила ногой, одетой в домашнюю туфлю, не давая ему вздохнуть. - А вот трахаться я уже не могу, хаба, меня лишили этой радости ещё до того, как я оказался в этом доме. Интересно, захочет ли тебя твой дружок, когда и ты станешь кастратом? Что ты сможешь ему предложить взамен? С этими словами он выскочил из комнаты вон, оставив Серегила, в темноте, свернувшимся в калачик, с руками, в ужасе прижатыми к паху. Кастрат?! Паника заглушила даже боль и слабые галлюцинации от действия наркотика, и истеричный смешок сорвался с его губ. Несчастный ублюдок! Не удивительно, что ты так ожесточен. Рабство само по себе ужасно и оскорбительно, но лишиться вдобавок мужественности? "И теперь он собирается сделать то же со мной!" Он знал, что это не было пустой угрозой.
Ему было холодно, но оцепенение не позволяло даже заползти под одеяла. Ноги горели огнём и, кажется, кровоточили. Он изловчился и, уцепившись, сумел натянуть на грудь угол стеганого одеяла, ища спасения в уже едва уловимом запахе Алека. Как бы ты поступил, тали, сотвори они со мной такое на самом деле? Мысль была нестерпимой, но даже в этом случае, как подсказывало Серегилу сердце, Алек ни за что не повернется к нему спиной, как не сделал бы этого и он сам, случись с Алеком такая беда. Не сказать, конечно, что это сильно ослабило ужас от мысли об утрате собственных столь любимых частей тела. И все-таки, даже этот страх бледнел в сравнении с видом Алека, висящего в том подвале. Что бы ни говорил алхимик, это было слишком похоже на то, что он медленно умирает, истекая кровью. Уснуть было немыслимо, так что у него не было даже такого убежища от терзающих его раздумий. "Если бы не ты, хаба, я и не знал бы о его существовании". Сожаление снова сокрушило его, стиснув в кулаке его сердце. Илар был прав. Это он увлек Алека по той дорожке, что привела его из ночной темницы к этой клетке. Серегил всегда утверждал, что не верит в судьбу, теперь он уже не был настолько самоуверен. Но если такова его судьба, что сказать обо всей остальной его жизни?
"Илар утверждает, что не хотел, чтобы я убивал хаманца. Что если бы я на самом деле не убил его?" Так и лежал он там, страдая от холода, скорбных мыслей и боли, мучаясь вопросами, которых не задавал себе никогда прежде. Хаманец первым выхватил оружие. И если бы он просто закричал и напал на него, того мальчишку, каким был тогда Серегил, стал бы он тоже доставать оружие? Илар назвал его чудовищем, обвинив во всем, что случилось с ним с тех пор. "Впрочем, я ведь тоже обвиняю его". Но он тут же отмахнулся от этой мысли. "Он и я не одно и то же! Это не было моей виной! Если бы он, во-первых, не совратил меня ..." И что тогда? Он впервые задал себе этот вопрос. Познакомился бы он тогда с Нисандером? С Микамом? С Алеком?! Он подумал обо всем, что случилось с его друзьями, из-за их знакомства с ним самим. Цепи судьбы или даже простой неудачи вдруг повисли на нем тяжкими оковами. "Им всем было бы лучше без меня". Коварная мысль отравила его мозг прежде, чем он смог совладать с нею. - Да прекрати, черт возьми, скулить! - пробормотал он сердито. Сейчас следовало думать лишь об одном: как выбраться из этой проклятой клетки и вызволить Алека из рук сумасшедшего. И убить Илара, добавил он про себя со своей мрачной кривой ухмылкой. Пусть узнает, что такое чудовище на самом деле!
Глава 25 рекаро
-АЛЕК! АЛЕК, ОТКРОЙ глаза. - Кенир? Сознание возвращалось медленно. Постепенно, хаотичными кусками. Алек осознал, что уже не висит вниз лицом и что у него чертовски болит в груди, что ему тепло и что он дико хочет есть и пить. Кислый запах земли все еще преследовал его, но к нему теперь почему-то примешивался запах приготовленного мяса. Он заставил себя открыть глаза и обнаружил, что лежит завернутый в теплые одеяла в загончике в углу подвала. Кенир, стоя возле него на коленях, держал кружку возле его губ. Алек сделал глоток и едва не заплакал от счастья, ощутив во рту насыщенный вкус соленого бульона из баранины. Он с жадностью набросился на еду, не обращая внимания на то, что суп льётся по его подбородку. Однако Кенир отнял чашку. - Не торопись. Вовсе незачем так свинячить. - Ещё! - простонал Алек и был поражен тем, как трудно ему говорить.
Кенир снова поднес ему чашку, и благостное тепло разлилось по телу и жилам Алека. Рукой он скользнул под одеяла, туда, где было больно в груди, и нащупал прямо возле сердца меж ребрами засохшую болячку. И тут же вспомнилось: Ихакобин приближается к нему с золотой затычкой и молотком. Алек, задрожав, стиснул под одеялами кулаки: что ж, радовало и то, что можно было хотя бы лежать теперь здесь, в этом подвале. Всё лучше, чем висеть в той клетке. - Сколько времени прошло? - Четыре дня, - отозвался Кенир. - Илбан очень доволен тобой. - Это правда, - произнес Ихакобин, спускавшийся по лестнице с большим светильником в руках. Вместе с ним спускался Герцог Тэрис. Ахмол и один из стражей Алека следовали за ними, держа в руках небольшие лопаты.
Когда они подошли и чуть расступились, Алек смог увидеть, что в том месте, где Ихакобин закопал свой грязный мешок, земля теперь вздыбилась, словно её пытались раскидать. - Что там такое? - прошептал он. - А давай-ка глянем, - отозвался Ихакобин.
Слуги разрыли верхний слой земли и отступили. Алхимик опустился на колени перед мерно вздымающейся грудой и стал осторожно отгребать оставшуюся землю, обнажив странную упругую массу, оказавшуюся под нею. Герцог наблюдал за всем, держась на расстоянии и прикрыв с отвращением нос. Мешок был теперь раздут и покрыт грязными трупными пятнами. Ахмол пришёл на помощь своему хозяину и когда они очистили большую его часть, Алек смог разглядеть стренное шевеление под его жуткой оболочкой - словно что-то ворочалось и толкалось оттуда, изнутри. Ихакобин ухватился за оболочку и разорвал её, выпустив наружу мерзкое зловоние. Алек зажал рот, а Кенир и герцог со слезящимися глазами спрятали в рукавах носы. Маленькая, перепачканная грязью ручонка выскользнула из дыры и тут же вцепилась в запястье Ихакобина. Она была совершенной формы, вплоть до самого последнего ноготка, но сияла неестественной белизной, заметной даже под слоем лоснящейся грязи. Ихакобин что-то ласково произнес на своем языке и погрузил руки в самое нутро грязного мешка, чтобы затем извлечь оттуда... Ребенка! - О Боже милостивый! - Алек сделал охранительный знак под своим одеялом. Ребенок был похож на сжатый плотный комочек. Из того угла, где находился Алек, увидеть что-то подробнее было невозможно - лишь изгиб худенькой спинки да массу мокрых белоснежных волос.
Ихакобин острожно уложил дитя на сгиб своей руки и повернулся, чтобы показать его личико Герцогу. Ребенок был очень похож на настоящее дитя, но с более мягкими, как будто незаконченными чертами. Глазки его, разрезом похожие на глаза котенка, были зажмурены, обе ручки плотно прижаты к груди. Алхимик сунул ему в рот палец и извлек оттуда немного прозрачной слизи, затем повертел малыша, разглядывая со всех сторон и слегка нахмурившись. - Что-то не так, илбан? - поинтересовался Кенир. - В старинных трактатах говорилось о крыльях, но у него их нет. Впрочем, как бы ни было, он живой, и выглядит вполне годным. Что ж, Алек, тебе придется ещё разок потрудиться. Принесите-ка его сюда. Алек забился в свой угол, не имея сил сопротивляться. Кенир обнял его за плечи и прошептал ему в самое ухо: - Делай то, что говорит илбан, прошу тебя! - Н-нет! - голос Алека сорвался: - Не надо! Почему ты ему помогаешь? - Потому что он наш хозяин, - ответил Кенир и потащил его волоком по земляному полу. - Не бойся, Алек, - сказал Ихакобин, вытаскивая своё проклятое шило: - Мне нужна всего лишь капелька крови. Он кивнул Ахмолу. Раб схватил стиснутую в кулак левую руку Алека, силой отогнул указательный палец и подставил ихакобину. Тот сделал быстрый прокол и поднес палец Алека ко рту белого существа. Алек упирался изо всех сил, но всё оказалось бесполезно. Бескровные губы сомкнулись на его пальце и присосались, как младенец к материнской груди. Это очень напоминало то, как когда-то Лутас присасывался к его пальцу, приняв его за соску. Глаза существа широко распахнулись, и Алек совершенно ошеломленный, увидел, что они точно такого же темно-синего цвета, как и у него самого, только безжизненные, как у куклы. - Что это?- спросил он, едва дыша. - Это рекаро, Алек. Существо, порожденное алхимией. Рекаро выпустило палец Алека, и он с отвращением отдернул руку, прижав её к груди. Рекаро медленно распрямилось и поднялось на дрожащие ноги.
Оно было не больше пятилетнего ребенка и вполне совершенной формы, если не считать бесцветной кожи и спутанных белых волос, а также всякого отсутствия гениталий меж его бедер. Встав на ноги, оно так и осталось стоять возле своего творца, без малейшего намека на какие-то живые эмоции. - Зачем Вам понадобилось создавать эту тварь? - спросил обескураженный Алек. Было что-то ужасно знакомое в неподвижной маске этого лица. - То не твоя забота. Теперь можешь отправить его в спальню, Кенир. Смотри, чтобы его как следует помыли и накормили. Сегодня вечером вы оба мне больше не понадобитесь.
Кенир помог Алеку подняться и попытался помочь ему доковылять до дальней лестницы. Но уже через пару шагов ноги Алека подкосились. Один из стражей понес его по лестнице наверх. Алек, кипя от негодования, глядел через его плечо на странное белое существо, слепленное из его собственных тканей. "Ты станешь отцом ребенка, которого не родит ни одна женщина..." - Нет,- прошептал, задыхаясь, Алек: - Заклинаю вас,о, Иллиор, о, Дална, только не это! Он знал, почему лицо того существа выглядело таким знакомым. Тот же самый облик он видел когда-то, будучи совсем малышом, в своём отражении в ванне. Существо было копией его самого!
Стражники поднялись наверх и остановились возле двери. Несколько ступеней отделяло их от распахнутой ещё чуть выше двери. В неё были видны высушенные тушки зверей и мешки, свисавшие с потолка мастерской. Кенир достал ключ и отпер дверь. За ней оказалась комната, сильно напоминавшая ту, в какой Алека держали все прошлые недели, и которая, кажется, находилась как раз под самой лабораторией алхимика. В комнатке возле дальней стены стояла удобная кровать, и маленькая ванна была наполнена горячей водой. Кенир велел охранникам отнести Алека прямо к бадье и опустить в неё. - От тебя не очень-то здорово пахнет, друг мой. Он вручил Алеку кусок грубой ткани: - Вымойся. А я пока пойду, позабочусь об ужине. Он вышел вместе со стражниками, и Алек услышал щелчок ключа в замке.
Бадья была маленькая, так что вытянуться в ней было невозможно. Кое-как уместившись там, с коленями под самым подбородком, он намочил тряпку и слабым движением потер лицо, грудь, затем провел по сальным, спутанным волосам, мечтая иметь хотя бы кусочек мыла. Небольшой светильник на крюке над дверью отбрасывал в комнату теплый свет. Алек был доволен и этим: он не вынес бы сейчас оказаться взаперти, да ещё и в кромешной тьме. Все его усилия оказались напрасны. У него совсем не осталось сил. Откинувшись на стенку бадьи, он уперся подбородком в грудь, пытаясь получше рассмотреть свою рану. Она была крошечной, и кажется, почти зажила. Даже кожа вокруг была здоровой. Он задавался вопросом, как такое было возможно, при том, что золотая пробка всё это время оставалась в его сердце, и не способствовали ли такому быстрому заживлению странные очистки Ихакобина? Он повернулся и тщательно осмотрел дверь. В ней имелась замочная скважина! Губы Алека невольно растянулись в тонкой кривой усмешке, и он ещё раз осмотрелся вокруг, ища, какие ещё возможности предложит опытному взгляду эта маленькая комнатушка. А его тюремщики становились небрежными!
Кенир возвратился с подносом, полотенцами и с большой книгой подмышкой. Он положил всё это на кровать и запер дверь изнутри, потом опустился на колени возле ванны. - Ты принёс мне ещё немного мясного? - спросил с надеждой Алек. - Да. Давай помогу? - спросил Кенир, заметив брошенную тряпку. Алек покраснел и отвел взгляд: - Давай. Что он со мной такое сделал? Я едва могу пошевелиться. - Он обескровил тебя. Тебе, конечно, давали поесть, насколько это было возможно, но он не позволял тебе просыпаться, чтобы было полегче. Алек поморщился: - Надо же, как всё продумано. Так ты знаешь, что это за создание и зачем оно нужно? Мне казалось, он говорил о том, что собирается сделать некое лекарство, но не тварь! - Я точно такой же раб, как и ты. Илбан не доверяет мне полностью. Он бережно провел по спине Алека. - Но он всё же разрешил мне позаботиться о тебе, пока ты тут. - Ты сам попросил его? - Да. И только посмотри сюда! - Кенир поднялся и подошел к подносу, показывая Алеку миску: - Жареный цыпленок с репой! А ещё он прислал тебе новую книгу, чтобы ты мог приятно скоротать время. - Должно быть, он сильно мною доволен, - рот Алека моментально наполнился слюной, хоть его желудок, кажется, ещё не успел переварить и тот бульон.
Покончив с купанием Алека, Кенир помог ему одеться в чистое бельё. Когда Алек улегся в кровать, откинувшись на её спинку, Кенир подал ему поднос. Алек чуть не застонал. Кроме цыпленка там был теплый хлеб, кусок благородного сыра, и даже кружка сидра. Но ни к чему из этого он не посмел прикоснуться: что, если его снова захотят одурманить? - Я уверен, что всё это безопасно, - уверил его Кенир. - Я лично проследил за поваром, пока он готовил. Кроме того, илбан же сказал, что ты ему пока не нужен. - Ну а когда понадоблюсь? - Алек выгнул бровь, глянув на Кенира: - Хочешь сказать, ты скажешь, что мне снова дали отраву? - Клянусь, я тогда ничего не знал!
Алек пожал плечами, затем взял костяную ложку и придвинул миску. Еда никогда ещё не казалась столь вкусной. Добирая хлебом последние драгоценные капельки соуса из миски, он сказал, не поднимая глаз: - У тебя же есть ключ от этой комнаты? - Да. Алек выдержал многозначительную паузу. В глазах Кенира появился страх: -Клянусь светом, Алек, даже не проси меня об этом! - Но я смог бы уйти, если ты дашь мне такой шанс. И мог бы помочь тебе.
В эту самую минуту они услышали шаги наверху в мастерской, а затем низкий звук голоса. - Тише! Он услышит тебя, - прошептал Кенир, задрожав от страха: - Я до сих пор сохранил обе свои ноги, Алек. И не хочу потерять их теперь. Ведь ловцы беглых рабов только и ждут таких дураков, как ты. Не говоря о простонародье: за вознаграждение они схватят тебя, ты и охнуть не успеешь. Я уже говорил, ты не пройдешь и полмили с твоим лицом и светлыми волосами. Но даже если и это удастся, стоит тебе открыть рот,как они сразу поймут, кто ты такой. Нет, даже не думай об этом. Ты слишком слаб чтобы просто подняться с кровати, куда уж тебе бежать? - Так значит, ты сдался? - прошептал в ответ Алек. - Ну а я нет! И есть кое-кто..., - спохватившись, он прикусил язык: - Ключ лежит у тебя в кармане, не так ли? Можно сделать вид, словно я напал на тебя и отобрал его силой. - Ты не понимаешь, о чем говоришь, - расстроено ответил Кенир, не смея взглянуть ему в глаза: - Прости. Мне так жаль. Ложись-ка отдыхать. И он поспешно покинул комнату, крепко заперев за собою дверь.
- Ну что ж, хоть свет ты мне оставил, - пробормотал Алек. Со светом, было можно ещё раз тщательно осмотреть комнату, попробовать отодвинуть кровать, если будет необходимо, и разобраться, как работает замок. Он попробовал встать, но головокружение накрыло его новой волной и он упал на подушки. Эти мерзкие обряды Ихакобина над его кровью совсем лишили его сил. Его взгляд упал на поднос, который оставил Кенир. Костяная ложка все еще лежала в пустой бульонной чашке! Он схватил её и попробовал на прочность. Она оказалась толстой и прочной. Было ли это недосмотром или же таким образом Кенир пытался помочь ему? Как бы то ни было, это не имело особого значения. Алек надорвал шов по краю матраца и сунул туда ложку. Чуть-чуть сна и я буду чувствовать себя прекрасно,- подумал он, смежая веки. Спал он крепко и видел во сне, что дверь распахнулась, и снаружи стоял Серегил со своей кривой усмешкой и махал рукой, чтобы Алек поторопился. Он проснулся, почти не сомневаясь, что наяву увидит распахнутую дверь, но каково же было его разочарование, когда это оказалось всего лишь сном! Он понятия не имел, сколько прошло времени, но подноса уже не было. Его горло и рот горели от жажды, и он был весьма рад обнаружить кувшин свежей воды возле своей кровати. Он сделал несколько маленьких глотков, прислушиваясь к ощущениям в животе, и лишь затем большими и жадными глотками осушил половину кувшина.
Почувствовав себя немного лучше, он осторожно поднялся с кровати и огляделся, поискав что-нибудь, что могло бы помочь ему выбраться из этой жалкой комнатенки. Кровать была, конечно же, привязана, и веревки слишком толсты, чтобы справиться с ними без ножа. Он отчаянно подергал кроватную раму, затем остановился, и сердце его пропустило удар: ложка. Неужели и она приснилась? Он стал быстро шарить по краю матраца, ища место, где распорол шов, и наконец нашел его. Со вздохом облегчения он нащупал сквозь грубую ткань жесткий контур ложки. - Благодарю, Светозарный! - прошептал он, пока оставляя ложку на месте. Кроме неё, у него был туалетный ковш с крышкой и кувшин для воды. Дальнейшие поиски ничего не дали. Он воспользовался ковшом, а затем вернулся в кровать и занялся ложкой, пробуя разломить ее вдоль на осколки, которые можно было бы пустить в дело.
Звук повернувшегося в замке ключа застал его за этим занятием и здорово напугал. Он же даже не слышал шагов за дверью! Алек едва успел затолкать ложку обратно в матрац и быстренько расправить поверху стеганое одеяло, как дверь отворилась. Он упал ничком на подушки и сделал вид, будто только просыпается. Вошел Кенир, неся накрытый поднос. - Ага, наконец-то проснулся. - Уже утро? - спросил Алек. - Утро ты давно проспал, солнце снова садится. Ты спал весь день, друг мой. Я пытался разбудить тебя, но твой сон был слишком крепок. Если ты готов, вот твой ужин. В животе Алека, едва он учуял запах пищи, громко заурчало. Добрый кус черного хлеба был намазан расплавленным сыром, который пах так остро и вкусно. Еще имелось два яблока и кружка чая со взбитыми сливками. Он снова набросился на еду, как голодный пес, позабыв о всяком смущении. Кенир сидел у изголовья кровати и улыбался, наблюдая за ним. - Я могу принести ещё. Илбан сказал, чтобы тебе дали всё, что попросишь. Но для начала тебе следует выпить всю воду в кувшине, и лишь потом просить добавки. Ты отдал слишком много крови. - Отдал? И что теперь он сделает со мной, когда получил своего... как это оно называется? - Рекаро. Понятия не имею. Но с того момента, как он выкопал его, он заперся с ним в своей комнате, и даже не ел и не ложился спать. Как бы ни было, он кажется, в совершенном восторге от него, хоть оно и без крыльев. - Крыльев? Ах да, он говорил что-то такое, - Алек потер глаза: - Все это похоже на дивный сон. - Это не сон, Алек. Ну ладно, давай-ка поднос, я принесу тебе добавку. - Не надо, я пока сыт, - Алек откинулся назад и уронил руку, прикрывая глаза. Интересно, не следует ли поблагодарить Кенира за то, что оставил ложку? А что, если это простая оплошность? Он не был уверен, что хотел это знать наверняка. - Раз он получил от меня то, что хотел, как ты думаешь, не продаст ли он меня теперь кому-то другому? Эта мысль не давала ему покоя с того самомго момента, как он очнулся. - О нет, не думаю. Ты слишком ценный экземпляр. На самом деле, это совсем неплохо. Тебе повезло, что твой первый же хозяин оказался столь добр. Радуйся этому. "Ни за что",- подумал Алек, но не испытывал сейчас желания спорить с Кениром.
Они поговорили еще немного, потом Кенир пожелал ему спокойной ночи и быстро чмокнул его в лоб. Прежде, чем Алек успел среагировать, он уже выскочил за дверь. Покачав головой, Алек снова поднялся с кровати. Его всё ещё шатало, но он слишком хорошо отдохнул, чтобы снова спать. Немного покружив по комнате, он угомонился и взял в руки книгу, пока не угас светильник, и лишь после этого закрыл глаза. Он и вправду уснул, и ему снова снился Серегил, явившийся, чтобы вызволить его. - Ты всегда находишь меня, - сказал он, бросаясь в объятья возлюбленного. -Не всегда, тали. И когда мне это не удается, ты заботишься о себе сам, - прошептал Серегил ему в ухо. Внезапный крик разорвал воздух вокруг них. Серегил исчез, а вместо него стоял отец Алека, истерзанный и истекающий кровью, как в тот самый день, когда асенгайский палач прикончил его. -Отец! - закричал вновь ставший пятнадцатилетним Алек.
Ещё один вопль заставил его проснуться и замереть, вытянувшись стрункой в кровати. Крик раздавался в мастерской наверху. Испугавшись и не зная, что и думать, Алек не смог сдержать дрожи, когда снова услышал крик - высокий, больше похожий на визг, вроде того, какой издает раненый кролик. Но тут он понял, что это никакой не кролик: это оно, то самое бледное существо кричит там потому, что его мучает Ихакобин! Он откинулся на подушки, и его сердце под ноющей раной бешено заколотилось. "Это не человек. Это монстр. Мерзость. Мне нет до этого дела." Крики становились всё более громкими и ужасными, и он заткнул уши подушкой и свернулся калачиком, пытаясь не дать овладеть собой ужасу и жалости из-за этих звуков, выворачивавших наизнанку его сердце. Каким бы чудовищем ни было то существо, но слышать столько страдания в его криках было невыносимо! И какой ещё монстр мог заставить его издавать подобные звуки? Постепенно крики стихли, превратившись в детский плач, приглушенный низким, бесстрастным голосом Ихакобина. Всё закончилось? Молю тебя, Дална, чтобы всё это закончилось! Но новый крик выбросил Алека из кровати. Он подлетел к двери и принялся отчаянно колотить в неё кулаками: - Прекрати мучить его, ты ублюдок! Оставь его в покое!
Словно в ответ на его просьбу, крики действительно прекратились. Алек медленно сполз по запертой двери и уткнул голову в колени, не в силах унять дрожь. Так и сидел он там, на холодном каменном полу, чувствуя себя более несчастным и беспомощным, чем когда-либо. С тех самых пор, как он слушал, как умирает его отец... -Нет,- прошептал он горестно: - это не человек. Это на самом деле даже не... Но шепот оракула снова вкрадчиво прозвучал в его сознании: "Ребенок, которого не родит ни одна женщина..." Он стиснул кулаками виски, и затряс головой: - Нет! Нет, нет, нет!
Наверху воцарилась тишина, но он не сдвинулся с места, напрягая весь слух, чтоб услышать хоть что-то. Теперь он расслышал приближающиеся шаги и то, как в замок вставили ключ. Он отполз подальше, и дверь распахнулась. То был Ахмол. - Илбан приказал прийти. Алек не двинулся с места, но он был слишком слаб, чтобы сопротивляться, когда Ахмол легко подхватил его и поднялся по лестнице в лабораторию.
Бледное существо лежало на графитовом столе, и его хрупкое тельце было привязано широкими кожаными ремнями. Алхимик мыл руки в ванне на краю стола, все еще облаченный в свой кожаный передник. Герцог тоже был там, и выглядел он как-то неважно. Два охранника стояли на страже в дверях. - А, Алек. Ты нужен мне. У меня возникло несколько непредвиденных осложнений в моём деле. Алек медленно подошел, с каждым шагом ощущая всё большее беспокойство. Он оказался возле стола прежде, чем смог заставить себя посмотреть на лежащее там существо. Когда он все же отважился на это, его худшие опасения подтвердились.
Ихакобин наконец-то отмыл его от грязи. Бледная кожа существа была тусклого грязно-серого цвета. Спутанные светлые волосы были вымыты и неровно острижены. А то, что осталось было на самом деле не совсем белого, но очень бледного серебристого цвета, вроде лунной дымки над морем. Но Алек не обратил особого внимания на все эти детали, ибо ему бросились в глаза лишь следы злодеяний, совершенных над маленьким тельцем. На месте левого глаза теперь была пустая глазница, сочащаяся желтой жидкостью. На левой руке не хватало трех пальцев, а с рук, ног и груди были срезаны полоски кожи. Тем не менее, крови не было, а была лишь рваная белая плоть, подобно рыбьему мясу, да немного белой жидкости. Все нутро Алека перевернулось, когда он разглядел ровный ряд закупоренных пузырьков, выстроившийся на маленьком столе возле алхимика.
- Зачем Вы делаете это? - прошептал он, не имея сил смотреть дальше на истерзанное тельце. А существо пристально глядело на него его единственным уцелевшим глазом. Алеку показалось, что он увидел там тоскливую мольбу, при том, что вся остальная часть лица существа была, как и прежде подобна безжизненной маске. Но тогда, прошлым вечером, это существо было так похоже на настоящего ребенка, что это разбило его сердце! - Как Вы можете творить такое? - Алек сверкнул глазами на Ихакобина: - Зачем Вы создали его, лишь затем, чтобы убить? Ихакобин покачал головой, вытирая тряпкой руки. - Должен признаться, я не ожидал, что у него окажется голос. В рукописях утверждалось обратное. Нужно полагать, твоя очистка оказалась не столь полной, как я думал. - Так это..., - Алек сглотнул ком: - Это что, моя вина? Но не я же режу его на куски! - Рекаро - не домашнее животное, Алек, и не игрушка, - Ихакобин возражал ему мягко, словно увещевая глупого ребенка: - Их и делают для того, чтобы потом использовать. - Вы отрезали ему пальцы. А его глаз! - Но с помощью этого я могу создать сильнейшие лекарства, а также мощные заклинания. Или мог бы, будь он более близок к совершенству. Я не могу утверждать, пока не удостоверюсь. А сейчас я вынужден попросить, чтобы ты дал ему ещё немного своей крови. Алек отшатнулся, но Ахмол подскочил к нему и удержал на месте, подставив Ихакобину его запястье. - Тебя так тронула его боль. Не хочешь же ты сказать, что откажешь ему в лекарстве? Не могу поверить в такое. Дай сюда руку. - Лекарство? - Алек ухватился за единственное, что пока что было ему понятно, и позволил Ихакобину уколоть его палец. Как и прежде, алхимик поднес руку к губам рекаро, и на сей раз Алек не сопротивлялся, когда они сомкнулись вокруг его пальца.
Сегодня существо сосало ещё более жадно, и Алек ощутил странный приступ боли, охватившей его руку. Он почти отдернул её, повинуясь инстинкту, но в это мгновение начало происходить нечто странное. Раны на теле существа стали затягиваться прямо на глазах, оставляя лишь бледные полоски шрамов. На месте трех отрезанных пальцев вырастали крошечные белые зачатки, тут же обретавшие характерную форму, словно оторванный хвост ящерицы. Серая кожа обретала свой прежний цвет, но самым странным из всего было то, что у существа быстро отрастали роскошные белые волосы, в течение нескольких минут превратившиеся в серебристо-белое облако вокруг его головы. Герцог, про которого Алек совсем позабыл, вдруг оказался рядом и что-то заговорил Ихакобину испуганно и приглушенно.
- Это не человек, как бы оно не выглядело, - предупредил Ихакобин, пристально глядя в лицо Алека: - и было бы большой ошибкой думать иначе. - Но оно кричало, когда Вы причиняли ему боль. - Металл тоже издает звон под молотом кузнеца. Здесь все то же самое. Он отвел руку Алека. Заморгав двумя синими глазами, рекаро жадными губами потянулось за пальцем. Его волосы уже были длиной до плеч. Алек невольно коснулся их, пропустив между пальцев. Они были мягкими и шелковистыми, как у Герина. - Если Вы закончили с ним, я мог бы забрать его, - предложил, он, и, спохватившись, добавил: - илбан. Алхимик поднял бровь, затем тихонько хохотнул: - Доброй ночи, Алек. Он сделал знак своим людям, и они отвели Алека обратно в его новую комнату. Снизу доносились знакомые запахи подвала: пахло влажной землей, кровью, и сладковатым "ароматом рождения". Он почувствовал почти облегчение, когда они захлопнули дверь, отсекая от него это зловоние.
Алек свернулся на кровати и уставился на дырку в кончике своего пальца. Его кровь помогла создать это существо, а теперь ещё и исцелило его. Как такое было возможно? Но такова была не только его кровь, но и вообще кровь хазадриелфейе. Так вот, наверное, почему много столетий тому назад они оставили Ауренен и скрылись на севере. Должно быть, им было известно, что можно сделать с их кровью, и они бежали подальше от зенгати и пленимарцев. Но для чего же такого создавали этих рекаро, что Хазадриель и её людям понадобилось проделать столь длинный путь, чтобы не допустить этого впредь? На самом ли деле они собирались использовать его для изготовления лекарства для сына Владыки? И каким образом? Должны ли они поджарить его, или сварить в кипятке, или выпустить всю его кровь?
О Иллиор, почему меня никто не предупредил? Что проку от предсказаний, если с их помощью невозможно предотвратить подобное? Впрочем, может в тех словах всё же было какое-то предостережение? Он сотни раз прокручивал в голове слова руиауро, пробуя подобрать им новый смысл, но так и не нашёл ни единого намека на весь этот кошмар.
В мыслях об этом, он, кажется, снова забылся сном, но его опять разбудили крики, доносящиеся из мастерской сверху. Он заткнул уши подушкой, пытаясь приглушить жалобные вопли. Когда это не помогло, он в отчаянии вытащил костяную ложку из своего тайника и направился к двери, чтобы осмотреть замок. Серегил многому научил его за эти годы, и одним из первых, что он освоил, было открывание замков. Со своими специальными инструментами он мог открыть практически что угодно, но Серегил также научил его уметь обходиться и без них в ситуациях, подобных этой. Отверстие замка было маленьким. И он сначала приложился к нему глазом, но света оказалось недостаточно, чтобы рассмотреть устройство, и ему не удалось просунуть в скважину даже кончика мизинца, чтобы нащупать хоть что-то. Он вернулся к кровати, вертя в руках костяную ложку, рассматривая колосок, украшавший её ручку. Если бы ему удалось расщепить её как раз вдоль него, он получил бы вполне подходящее шило.
Сверху снова послышались крики, на сей раз более слабые. "Не слушать. Я не смогу сделать ничего, если мне не удастся справиться с этим. Используй то, что есть." Пот градом катился по его лицу и спине, пока он безуспешно пытался сломать ложку: кость оказалась слишком прочной. После нескольких напрасных усилий, он сообразил, что можно воткнуть её между рамой кровати и стеной, наподобие тисков, и использовать ручку кувшина, чтобы отжать её. Крики периодически возобновлялись, заставляя его сердце отчаянно колотиться. Пока он был занят делом, он не переставал размышлять, как поступит, если ему всё же удастся открыть дверь. В своем теперешнем состоянии, будучи слабым и безоружным, он не представлял никакой опасности для стражей Ихакобина, и даже вероятно, для самого хозяина. Но ведь, открытые столкновения и не были в обычаях найтраннеров: Серегил старался внушить это Алеку, привыкшему встречать опасность лицом к лицу.
Крики почти совсем ослабели, когда ему, наконец, удалось изловчиться и расщепить рукоятку ложки на два длинных обломка. Он держал их, оценивая толщину и остроту. Все еще великоваты. Попробовать сломать их ещё он не решился, а опустившись на пол возле кровати, принялся затачивать обломки о каменные плиты. Его руки дрожали и пот застилал глаза. Чтобы отвлечься, он сосредоточился на том, чему учил его Серегил. Ему припомнилось несколько дурацких стишков, и он снова и снова прокручивал их в голове:
Найтраннер - ловкач, не дожив до зари, Очнулся у самых ворот Билайри. Он там и стоит, не желая стучать, Считая, что проще замочек взломать.
Глупый стишок словно вернул его в их прежние комнаты в Петушке, и они снова сидели бок о бок с Серегилом, который держал в руках какой-то очередной причудливый механизм и объяснял, как он работает. За этим занятием они проводили часы. На какие-то хватало одной булавки, на другие требовалось целых пять. Были и такие замки, что скрывали пустоты или ядовитые иглы, поджидавшие неосторожного воришку, но все их можно было легко открыть, если иметь достаточно навыка.
Натерев и отполировав обломки о камень, он получил довольно грубый инструмент. Подойдя к двери, он вставил их в замок и осторожно провернул внутри. Замок оказался простым двухштырьковым и даже с его кустарными инструментами не представлял сложности. Костяные шильца не делали много шума, пока он исследовал механизм. Осторожно провернув их ещё, он сдвинул штифты и с удовлетворением услышал два легких щелчка. Наверху теперь всё было тихо.
Это не значит, что Ихакобин ушел, - напомнил он себе, потихонечку отворяя дверь и выглядывая наружу. Сверху донесся приглушенный ропот голосов - Ихакобина и кого-то ещё. Алек прополз до середины лестницы, чтобы прислушаться получше. Говорили по-пленимарски, и он понятия не имел, о чем шла речь, но узнал второй голос. То был Кенир. Он был удивлен его тону: казалось, там спорили о чем-то. Кенир всё ещё употреблял смиренное "илбан", но его тон становился все менее и менее почтительным, по мере того, как спор разгорался. Алек несколько раз услышал и свое собственное имя. Спорил ли Кенир, защищая его?
Но его вылазка не стоила риска только ради того, чтобы подслушать непонятную ему беседу. Что пользы было ему в их словах, когда у него наконец-то появился шанс выбраться на свободу! Он вернулся обратно в комнату, запер дверь, и снова припрятал остатки ложки в своем тайнике в матраце. Лежа опять в постели, заложив за голову руки и пытаясь успокоить бешеный пульс, он снова задавался вопросом о рекаро. Он не слышал больше ни звука от него. Быть может, Ихакобин оставил его, наконец, в покое, получив своё, чем бы там это ни было? Чуть позже его разбудил Ахмол, который потряс его за плечо, и стражи вытолкали его наверх, где уже ждал Ихакобин. Утренний свет струился сквозь окна в крыше, и невдалеке слышалась трель пересмешника и смех играющих детей. Графитовый стол был теперь прибран и чист. - Где оно, илбан? - вырвалось у Алека.
Алхимик кивнул на маленькую бадью у двери. Она была прикрыта тканью, из-под края которой выбивался клок серебристо-белых волос. -О, Иллиор. Вы убили его, - Алек задохнулся. Один из стражей двинул его по затылку за такую дерзость, но Алек едва почувствовал это. На него напало оцепенение, он не мог отвести глаз от жалкого клочка волос, и вспоминал умоляющий взгляд, который видел в глазах существа, когда лечил его. - Оно с самого начала не было живым, - нервно сказал Ихакобин: - Помимо прочего, оно оказалось сделано отвратительно. Совершенно бесполезная вещь. Мы должны попробовать ещё раз. Дай руку.
Алек спрятал ладони подмышками: - Зачем? Чтобы Вы опять стали мучить новое создание? Ихакобин ударил его по лицу, заставив Алека пошатнуться. Охранники тут же очутились возле, но алхимик достал своё шило, а не кнут. - У меня нет на это времени. Я подправил расчёты, и если на сей раз получится..., - он с силой вонзил шило в воспаленный палец Алека и снова воспламенил каплю крови. Пламя было бледно-лилового цвета. - Ага, отлично. В конце концов, у меня ещё осталась та земля. Он запнулся, и Алек понял, что он уставился на драконью метку на его ухе. - Теперь мне известно, что это такое, Алек. Кенир во всем признался. Простой пустячок, не так ли ...? Что ж, как бы ни было, будем исходить из того, что есть, - он подошел к шкафчику с лекарствами: - Я полагаю, на сей раз можно начать с серебра. - Нет! - Алек безуспешно пытался вывернуться из рук охранников, но те уже знали все его уловки и без особых усилий уложили его на спину и зажали ему нос, а Ихакобин склонился над ним со своей трубкой.
Глава 26. гордость
СЕРЕГИЛ понятия не имел, как долго находился под действием одурманивающих лекарств, которыми пичкал его Илар, но когда он наконец очнулся в своей холодной каморке, то почувствовал зверский голод и дикую жажду. Все его ребра снова можно было пересчитать. Постель была мокрой и провоняла мочой. "Ну да, это я сам, кто же ещё", - подумал он обреченно. Возле кровати стоял деревянный кувшин. Он склонился над ним и принюхался. Вода. Стараясь не думать о том, что в неё могли подсыпать что угодно, он сделал несколько больших глотков. Вода была несвежей, однако прохладной и прекрасно смочила пересохшее горло.
Следующее, чем он занялся, это постарался избавиться от грязной постели. Он скатился с неё и перебрал одеяла, стараясь выбрать то, что почище, и воспользовался уголком, чтобы обтереться водой, наклонившись над кувшином. Там, где кожа соприкасалась с нечистотами, она была воспаленной. Обернувшись пропахшим плесенью одеялом, он уселся в углу и уставился на дверь. Пятно света на стене, расчерченное клетками решетки, показывало, что уже далеко за полдень. Быть может, Алека уже нет в живых...
Серегил вцепился в одеяло, прикидывая, какова вероятность такого. Что бы ни называлось этим словом - рекаро - главным компонентом, по-видимому, была кровь Алека. Не было секретом, что пленимарские некроманты для своего нечистого колдовства всегда предпочитали кровь фейе, принося этим большие доходы работорговцам. Да и сам алхимик разве не то же сказал, упомянув, что боктерсийская кровь наиболее пригодна для создания драгоргосов? Чья же жизнь пошла в уплату за то, что им удалось их подкараулить в Ауренене?
Но алхимик же утверждал, что не имеет никакого намерения убивать Алека. "Мой драгоценный перегонный куб, творящий для меня чудеса". Серегил задрожал. Покуда я жив, этому не бывать! Собравшись с духом, он поднялся, и, опираясь о стену осторожно прошелся по комнате, пробуя свои силы. У него дико кружилась голова, а ноги подкашивались. Такой развалиной мне не вырваться отсюда! Пока его держали наверху в той комнате, где он набирался сил, и с Алеком, насколько ему было известно, и алхимик и Илар обращались неплохо, он ещё мог выжидать. Но не теперь, когда он знал, что Алек так близко, и когда снова оказался там, от чего ушел: беспомощный калека, загнанный в ловушку в этой клетке безо всякой надежды выбраться вон. Не собрался ли Илар на сей раз уморить его голодом? Хотя непохоже. Это был бы слишком быстрый конец, а он, кажется, имел намерение растянуть удовольствие от уничтожения Серегила. "Ты бывал и в худших ситуациях",- уговаривал он сам себя снова и снова, но был слишком подавлен, чтобы много размышлять об этом. Что ж, по крайней мере, он не истекал больше кровью, и все кости его пока что были целы. Это был добрый знак, хотя после слов Илара оставалось лишь гадать, как долго такое продлится. В данный момент будущее рисовалось в самых мрачных тонах.
Он затосковал по Зориель. Она так хорошо ухаживала за ним, так волновалась, даже не побоялась послать катмийку, чтобы разузнать о нем. Он рассеянно теребил грязные волосы. Чтобы выбраться из этой злосчастной тюрьмы, ему придется призвать на помощь всю свою сообразительность. Драться с Иларом было делом безнадежным. Этого ублюдка сопротивление лишь раззадорит. Нет, настало время придумать новую тактику, и как можно быстрее.
- Ну же, Рания, не хочешь ли навестить меня ещё разок, моя дорогая? - прошептал он в сгущающиеся сумерки. Это был бы не первый раз, когда он воспользовался бы слугой, как ключиком к замочку. Однако, едва окончательно стемнело, вместо Рании в его комнате появился Илар, и на сей раз его сопровождала охрана. Серегил не пошевельнулся в своем углу. У него было достаточно времени продумать разные варианты. Один из охранников принес табурет и повесил фонарь над дверью. Другой притащил поднос, и рот Серегила тут же наполнился слюной от аромата супа, приправленного луком и специями. Илар сел и с неприкрытым удовольствием оглядел Серегила: - Не спится, я вижу. Надеюсь, голодовка сбила с тебя спесь? - Полагаю, что да, - ответил Серегил, прикидываясь слабее, чем был на самом деле: - Прошу тебя, скажи, что с Алеком? - Кажется, илбан Ихакобин снова готовит его для создания очередного рекаро. - Ещё одного? - Серегил прикрыл глаза, стараясь не поддаваться накатившей панике. -Да. Первый оказался никуда не годным, - ответил Илар, наслаждаясь его обеспокоенным видом. -Я хочу вызволить его, - сказал Серегил. - Может ли хоть что-то склонить тебя на мою сторону?
- О боже, ты непостоянен, как морской бриз, - съязвил Илар: - И с чего бы мне заключать с тобой сделку? - Никаких сделок, - ответил Серегил: - Я готов пойти на всё, что захочешь - на любую пытку, какую ты придумаешь, только не позволяй убить его. - Должно быть, ты считаешь меня совершенным глупцом, хаба. Уверяю тебя, я не дурак. Я знаю, что в ту же секунду, как я повернусь к тебе спиной, ты снова попытаешься придушить меня или сбежать. И скорее всего вместе с ним. - Думаешь, я смог бы оставить Алека подыхать здесь? Илар задумался на мгновение. - Полагаю, что нет, но мне действительно трудно поверить в твою столь внезапную перемену ко мне. - Клянусь тебе, Илар... илбан. Любовью, которую ты когда-то испытывал ко мне, и любовью, которую я испытываю теперь к Алеку. - Наши с тобой слова ничего не значат, хаба. Серегил собрался с духом, запрятал подальше свою гордость и пополз к Илару на четвереньках, роняя одеяло. - Это что ещё такое?
Серегил замер возле него, целуя ногу, обутую в туфлю, и так и остался стоять, прижавшись к ней лбом: - Возьми мою жизнь в обмен на его, илбан. Прошу, умоляю, моя жизнь - за его. Илар схватил Серегила за волосы, больно впившись пальцами в его затылок. - Берегись, хаба. Я беспощаден, если ты предаешь меня. - Мою жизнь за его, - снова прошептал Серегил. - Ты же знаешь, что он не принадлежит мне. Как я могу его спасти? - Но твой хозяин слушает тебя. Пока Алек остается в живых, я буду служить тебе. - Ты в любом случае станешь служить мне. - Я буду служить безропотно. - Очень интересная мысль, хаба, и я, пожалуй, подумаю над этим. Он отпустил Серегила и пнул его от себя подальше, затем грубо сказал: - Пошел вон, от тебя дурно пахнет. Серегил отполз с самым смиренным и обреченным видом. Илар постоял немного, и Серегил ощутил на себе его пристальный взгляд, полный подозрений, но Илар был явно заинтригован. - Ладно, посмотрим. Обернувшись к слугам, он проговорил на их языке: - Вымойте его и приберитесь в комнате. Не дай бог с ним что-то случится, шкуру спущу!
Они молча смотрели на него, пока Илар не скрылся из их поля зрения, затем один прорычал своему напарнику: - Ну и высокомерный же сукин сын! И что он о себе возомнил, командует тут? Во имя Сакора, хотелось бы мне поставить его на место раз и навсегда. - Да ладно, хватит болтать, - вздохнул второй, оттолкнув его и принявшись собирать грязную постель: - Граф Ихакобин тут же выпорет и продаст тебя, посмей ты коснуться хоть пальцем его любимого раба-фейе, да ты и сам это знаешь. Скоро этот подлиза станет свободным и устроится получше нас с тобой. Так что попридержи свой норов и обожди: скоро он отсюда исчезнет. Он наклонился над Серегилом и сморщил в отвращении нос: - Зато этот не кажется таким уж высокомерным и властным, как думаешь? Другой засмеялся, подходя поближе и вздернув за волосы голову Серегила. Серегил, уже уставший от подобного обращения, был вынужден терпеть. - А он не так уж плох для фейе. Только глянь, какие глазки! - И губки тоже, - пробасил другой, многозначительно почесав промежность. - Как думаешь? Он не нажалуется Кениру?
Серегил изо всех сил старался держать себя в руках, не подавая виду, что понял хоть слово. Но когда один из них начал развязывать тесемки своих коротких штанов, всё стало ясно и без слов. От Серегила тоже не требовалось словесного ответа. Он оскалил зубы и с явным вызовом проскрежетал ими. Второй слуга рассмеялся: - Да оставь ты его в покое. Надо ли так напрягаться и пороть его? А я думаю, он хочет показать, что без этого не сдастся. Лучше заставь старую каргу спуститься помыть его. Она так о нем волновалась, когда его посадили сюда.
Они потешили свою душу, забрав его постельные принадлежности и оставив нагишом трястись от холода на голом полу. Томясь ожиданием, он растирал себе руки и ноги. Ему следовало быть с ними очень осторожным. Как бы ни ненавидели они Илара, мучить Серегила явно доставляло им удовольствия больше. Они скоро возвратились вместе с Зориель и несколькими слугами. Серегил обрадовался, увидев, что они принесли с собой небольшую лохань и ковш для воды, а также свежее белье. Вода оказалась ледяной, но он так истосковался по ванне, что был счастлив даже услышать бормотание Зориель: - Ну вот, теперь я рядом и всё будет хорошо, сынок. Только полюбуйтесь на это: кожа да кости! - Мой хозяин не столь добр, как Ваш, - ответил Серегил с кривой усмешкой, вздрогнув, когда она провела по его спине жесткой тряпкой. - Я слыхала, ты чуть не придушил его, - прошептала она, наклонившись поближе: - некоторые из нас вдоволь потешились этим, причём не только рабы. Она вылила ковш холодной воды на его голову и принялась намыливать волосы, громко причитая: - Разве тебе не известно, кто такой Кенир? Он - фаворит господина и скоро станет вольноотпущенником. Ты будешь принадлежать ему, так что тебе лучше обучиться хорошим манерам.
Серегил фыркнул и ничего не ответил. Он поглядел на стражей, чтобы удостовериться, что им не до них, затем пробормотал: - Это Вы прислали ко мне ту женщину, катмийку? - Да, я. До меня дошел слух, что тебя убили, но она сказала, что видела, как тебя волокли сюда. У неё больше свободы в доме, чем у меня. - Она Ваша подруга? - Думаю, уже можно назвать её этим словом. Известно, чтобы сойтись с катмийцем, нужно какое-то время. Большинство из них остаются холодны, как горы в их фейтасте, к тому же они очень лукавы. Но она быстро поняла, что не лучше остальных, едва здесь появился этот. - Кенир, Вы хотите сказать? - Кто же еще? Он, этот коварный пес. Так мягко стелется перед илбаном, но совсем другое дело мы, не достойные и носка его ботинка. - Ну да, он всегда был таким.
Она на минуту прервала мытьё и прошептала: - Он говорил, что знал тебя раньше, но я поначалу не верила ему. Так он и правда устроил, что ты попал сюда и стал рабом, как и он сам? - Он сделал это, чтобы выбраться самому. Вашему илбану был нужен не я, а мой друг. Вы не видели его? - Светловолосого юношу? Время от времени он ещё мелькал тут, когда его таскали из дома в мастерскую, но с тех пор, как его держат там, больше не видела. - А о нем с тех пор что-нибудь слышно? Она, чуть поколебавшись, покачала головой и помогла ему вылезти из бадьи, тут же завернув в большое полотенце. Он поймал её взгляд. - Вам всё же что-то известно. Прошу Вас, скажите! - Ну ладно, несколько дней назад из мастерской хозяина раздавались такие жуткие звуки... Серегил перехватил её руки, не давая вытирать ему волосы: - Что за звуки? - Крики, - прошептала она: - Как будто там кого-то убивали. Может быть, то было и животное, но звуки были такие... - Она поджала губы и быстро заморгала: - как будто их издавал ребенок! Но в доме в последнее время не появлялось ни малолетних рабов, ни животных. По крайней мере, я ничего такого не слышала, а мне известно почти всё, что тут происходит. Рания тоже ни о чем таком не слыхала.
Серегил медленно опустился на пол и закутался в полотенце. - Несколько дней, говорите? Как раз, когда я очутился здесь? - Да. - потроха Билайри! Так вот откуда эта его улыбка. - Что? - Ничего. Спасибо, матушка. Я очень благодарен Вам за заботу. Она покачала головой, затем наклонилась и поцеловала его в макушку, словно ребенка: - Никто, кроме тебя не называл меня матушкой, мальчик мой. Давай-ка, сядь прямо, я приведу в порядок твои волосы.
Серегил позволил себе расслабиться, а она распутала его волосы и помогла одеться в чистую шерстяную одежду. Когда она укладывала его в постель, подтыкая одеяла, он с удивлением осознал, что подумывает о том, а не взять ли её с собой, когда соберется бежать. Конечно, то была совершенно нелепая мысль, но он и в самом деле чувствовал себя слегка виноватым,зная что придется покинуть её. Алек никогда бы не оставил ее тут. Зориель поставила ему на колени поднос, принесенный ранее. Это была всё та же чечевичная похлебка с куском хлеба и засохший сыр, но он был так голоден, что и это для него было подобно праздничному яству.
Он ел всё по-отдельности, с каждым новым куском ожидая, что вот сейчас на него подействует подмешанное лекарство. Но и покончив с едой, он чувствовал себя вполне сносно, голова оставалась ясной. Зориель забрала поднос, а слуги убрали банные принадлежности и прихватили светильник. Серегил услышал, как упал засов, и лишь тогда повернулся на бок. Новый тюфяк и одеяла были теплее предыдущих, но пахли только свежим воздухом да травой, не оставив и следа от Алека. У него ещё оставалась старая подушка, и он вжался в неё лицом, пытаясь унюхать едва уловимый запах Алека. Крики, о которых упоминала Зориель, были похожи на крики ребенка или животного, так она сказала? Он сильнее стиснул подушку и взмолился, чтобы это оказалось животное.
На следующий день его вернули в ту комнату наверху, с видом на сад. Никто не приходил бить его или травить лекарствами, но он знал, что не стоит питать напрасных надежд. Всё делалось по команде Илара. Серегил опять сидел перед тем же окном и наблюдал, как Илар, как и прежде, гуляет по саду под руку с Алеком. Как обычно, в руке Илара был конец цепочки, прикрепленной к ошейнику Алека, но Алек при этом держался с ним весьма непринужденно. Каждая улыбка, которую Алек дарил этому негодяю, вонзалась ножом в сердце Серегила, но, по крайней мере, у него теперь было доказательство, что его тали все еще жив и с ним всё в порядке. Он и впрямь выглядел великолепно. С такого расстояния, конечно, было сложно сказать - быть может, то была всего лишь тоска его сердца - но от Алека словно бы исходило сияние. Серегил всегда считал его красавцем, но теперь он выглядел ещё прекраснее, ничем не напоминая тот истерзанный труп, каким он увидел его в той клетке всего несколько дней назад. Тем не менее, Серегил заметил, что его рука нет-нет да и коснется того места, где была рана в его груди и улыбка исчезает с его лица.
Тоскливо наблюдая за ними, он вдруг увидел, что Илар внезапно повернулся к окну и помахал ему рукой, видимо, сказав Алеку сделать то же. Серегил перевел дух и махнул им в ответ. Алек снова помахал рукой, затем безразлично отвернулся. Сердце Серегила заныло от этого, и от того, как легко Алек позволил Илару обнять себя за плечи и пошел с ним к бассейну с рыбами. Он вжался в спинку стула, впервые задавшись вопросом: а что, если Илар совратил Алека, как, поступил когда-то с самим Серегилом? Он тут же отбросил эту недостойную мысль, но всё же не смог избавиться от нехороших предчувствий. Признаться, что дико ревнует, ему не позволяла гордость, так что он постарался просто не думать об этом.
- Кто это? - спросил Алек, махнув неясной фигуре в окне за толстым стеклом. - Полагаю, это Рания, - ответил Кенир: - там как раз ее комната. - О, - Алек ещё помахал снова и ему показалось, что ему ответили. Кенир поспешил взять его под руку, и они отправились дальше. - Знаешь, - сказал Алек, понизив голос, - из моей комнаты слышно всё, что творится в лаборатории. - Не сомневаюсь в этом. Она же прямо над твоей головой, - Кенир ласково погладил его по руке: - Должно быть, было нелегко слушать вопли рекаро. - Это было ужасно! - Он прошел ещё несколько шагов, набираясь храбрости, и прикидывая, насколько можно довериться этому человеку, не зная, друг перед ним или враг: - Хотелось бы мне так или иначе сбежать отсюда, пока он не сделал нового. Ты не мог бы...
Кенир стиснул руку Алека, и провел большим пальцем по ярко- розовой коже клейма: - Вот твой удел отныне и навсегда, Алек. Смирись и ты сумеешь избежать многих неприятностей. Так же, как поступаем все мы. - И вы даже не пытаетесь бежать? - Я уже говорил тебе не единожды. Илбан хороший хозяин. Он отлично относится к нам, пока мы помним своё место. Он тоскливо посмотрел на клеймо на своей руке: - К тому же, не думаю, что мне есть куда бежать. - Даже если речь идет о том, чтобы вернуться в свой клан? Илар в молчании сделал несколько шагов, затем сказал очень мягко: - Я скорее сдохну.
Глава 27 бледное дитя
НЕСКОЛЬКО ПОСЛЕДУЮЩИХ ДНЕЙ АЛЕК провел в ожидании удобного случая выбраться на свободу. Но Ихакобин постоянно находился в мастерской, к тому же всегда не один. Алек постоянно - днем и ночью - слышал там шаги. Даже лекарства алхимик приносил ему самолично, спускаясь к нему комнату. Оставаясь один, Алек тут же совал палец в рот и вызывал рвоту, но всё напрасно. Всякий раз, когда Ихакобин воспламенял кровь, цвет пламени становился иным.
Его больше не водили гулять и не приглашали на чай, но оставляли наедине со своими мыслями, взволнованного и вымотанного донельзя. Когда наконец его снова потащили в тот подвал, он упирался из последних сил, но, конечно же, безрезультатно. К счастью, Ихакобин снова дал ему лекарство, от которого он сразу уснул, а когда через несколько дней проснулся - слабый, измученный и совершенно разбитый - рядом находился Кенир, чьей заботе его поручили.
Он поднес к губам Алека чашку. Алек пригубил её, затем забрал чашку и стал пить медленными, осторожными глотками, не желая потерять ни одной драгоценной капли. Ему было видно, как Ахмол помогает Ихакобину откапывать нового рекаро, как они укладывают его на кусок ткани. И оно лежит там, свернувшись калачиком, беспомощное, похожее на новорожденного младенца. Волосы и кожа просвечивали белизной сквозь грязь точно так же, как и в прошлый раз, но новое существо оказалось крупнее. И точно так же как и в прошлый раз, у него не было крыльев. Алек почти сожалел, что это так: ему было даже интересно, должны ли они были быть такими, как у птиц, покрытыми перьями, или же просто кожистыми, как у летучей мыши и крошечных драконов, которых он видел в Ауренене.
Ихакобин отдал короткий приказ и Ахмол принес ему чашу с серебряным настоем. Алхимик осторожно отцепил одну ручку рекаро от его груди и уколол кончик мизерного пальчика. Выступила капля жидкости, ничуть не похожей на кровь. Напротив, она была практически прозрачной, как вода или древесный сок. Алек вспомнил раны прошлого рекаро. Хоть внешне эти существа и казались такими похожими на людей, в них текла не кровь, а какой-то кленовый сок. Ихакобин выдавил в чашку несколько капель и очень пристально что-то разглядывал. Что бы он там ни увидел, похоже, он был весьма доволен, о чем говорила широкая улыбка, озарившая его лицо. Кенир что-то тихо сказал взволнованным голосом. Алхимик похлопал его по плечу, затем завернул рекаро в тряпицу и понес его к Алеку, все еще остававшемуся в своем углу. - Ты знаешь, что надо делать, - спокойно сказал Ихакобин, не в силах оторвать взгляда от своего нового творения. Алек протянул руку - на сей раз левую, ибо пальцы правой все были исколоты и покрыты болячками - и позволил алхимику проколоть его и поднести кровоточащий палец к губам рекаро. Подобно слепому котенку, оно сначала потыкалось, затем нашло палец и жадно присосалось к нему. Алек едва не отшатнулся, испугавшись такой алчности. Было странное ощущение, что существо высасывает из него саму жизнь. Рука Алека онемела до самого плеча.
- Не шевелись, - предупредил его Ихакобин, стиснув рукой локоть Алека, чтобы не дать ему двинуться с места: - Этот посильнее, чем в прошлый раз, то добрый знак. Рекаро сделало последнее усилие, затем открыло глазки и уставилось на Алека. Глаза этого существа уже были не темно-голубыми, а серебристо-серыми, чуть темнее, чем сами белки. Тем не менее, как и предыдущее, оно было очень похоже лицом на юного Алека, хотя, пожалуй, с более выраженными чертами фейе. Алек коснулся его влажной прохладной щечки и на сей раз подумал о саламандре. Существо безмятежно смотрело на него. Ихакобин захихикал: - Даже тебя растрогало, не так ли? - Пожалуйста, Илбан, не причиняйте ему боли! - Ты и впрямь очень сентиментален. Я уже говорил тебе: это - не человек. Кроме того, пока можешь не волноваться. Первое испытание оно выдержало.
Алек просмотрел на Ахмола, который все еще держал чашку. Что-то темное плавало в ней, но раб повернулся и унес её наверх прежде, чем Алек смог узнать, что это было. Холодные глаза рекаро все еще пялились на Алека, и он напрасно искал в них хоть какой-то проблеск интеллекта. Но как бы ни было, мысль о том, что вот это тельце снова обречено на растерзание и муки, оказалась невыносима. "Ребенок, которого не родит ни одна женщина". Его ребенок! Всматриваясь в это личико и вспоминая отчаянные вопли другого, когда того резали на куски, он чувствовал, что его сердце наполняется отчаяньем и виной. Он вспомнил про отмычку, надежно припрятанную в матраце. Что ж, похоже, время пришло.
Кенир помог ему спуститься в комнату, где его уже ждал ужин. Бадья с водой также была приготовлена для него. После того, как он снова провисел в той жуткой клетке, возвратиться сюда, к этим безыскусным удобствам, оказалось для Алека чуть ли не счастьем. Не говоря ни слова, он позволил рабу вымыть себя и надеть одежду. Алеку было не до наслаждения всем этим, ибо он был как натянутая струна, ожидая, что вот-вот снова услышит сверху крики боли. Но всё было тихо. - На сей раз всё как-то иначе, чем тогда? - спросил он, с благодарностью укладываясь в кровать и приступая к еде, состоявшей из холодного мяса и сыра, приготовленных для него. - Я очень на это надеюсь, ради твоего же блага. Может быть он, наконец, оставит тебя в покое, если в этот раз получилось то, что нужно. - Быть может, - Алек откусил ещё кусочек мяса: - Что было в той чашке?
Кенир ушел от ответа, поправляя одеяло на ногах Алека. - Ты же видел. Скажи мне! - Жидкость изменила свой цвет. Я понятия не имею, что это значит, - ответил Кенир, не поднимая глаз. И Алек понял, что Кенир лжет. А когда он понял это, ему вдруг стало так тяжко. Дверь была закрыта, стражи оставались снаружи. - Что остановит его теперь от того, чтобы создавать все новых тварей, если они представляют для него такую ценность? Как ты думаешь, на сколько ещё раз меня хватит, чтобы войти в ту клетку и выйти из неё живым? -Не говори так, прошу тебя! - взмолился Кенир: - Если получилось то, что ему было нужно, я буду просить его, чтобы он сделал тебя простым домашним рабом, вроде меня. Это не так уж плохо на самом-то деле. Алек вцепился в его запястье и притянул к себе: - Я не был и не буду ничьим рабом! Или за все эти годы ты совсем забыл, что такое быть свободным? - Быть может и так. Но что мы можем поделать? Смирись со своей участью и постарайся извлечь из неё возможную выгоду, как делают все.
Алек собирался рассказать ему об отмычках, припрятанных в матраце. Он планировал попросить его помочь разыскать Серегила и даже предложить бежать вместе с ними на свободу, но эта внезапная ложь заставила его прикусить язык, и Алек промолчал, позволив Кениру поцеловать его в лоб и выйти.
"Ну что ж, пусть пока будет так", - сказал он сам себе, всё ещё не желая отказываться от единственного союзника, который у него имелся. "Когда настанет пора, я помогу и ему, если это будет в моих силах". Он пощупал дыру, желая удостовериться, что ключи к его свободе находятся на положенном месте. Но их не было! И еду ему этим вечером принесли без всяких инструментов. Ошеломленный, он лихорадочно шарил по матрацу, даже приподнял край, заглядывая внутрь. От его костяного инструмента не осталось и следа, ничего, даже маленького осколка! Алека пробил мерзкий озноб. Сюда мог войти кто угодно: охранники, Ахмол, сам Ихакобин. Но что он знал наверняка, это то, что здесь не обошлось без Кенира. Как там говорится? "За улыбками прячутся кинжалы, тали". Совершенно несчастный и охваченный дрожью, он свернулся калачиком под своими одеялами, прикидывая, какое наказание ожидает его теперь. Впервые с тех пор, как попал в плен, он вдруг ощутил себя рабом.
На следующее утро, ещё до завтрака, его повели в мастерскую. Он ожидал увидеть там алхимика с кнутом в руках, но вместо этого его ожидал поднос с дымящимся яблочным печеньем и чашкой великолепного аурененского чая. Алек с подозрением посмотрел на все это, гадая, какой дурман туда подмешан на сей раз.
Ихакобин рассмеялся. - Эй, ну-ка сделай лицо попроще! Сегодня у нас праздник, и эти превосходные печенья - твоя награда. - За что? - спросил Алек, все еще будучи начеку. Возможно ли, чтобы он ничего не знал про отмычки, или это была такая игра? Ихакобин взял одно печенье и откусил от него кусочек: - Видишь? Оно просто превосходно! Алек медленно опустился на табурет и взял печенье, но так и не решился попробовать. Ихакобин вздохнул, отломил половинку от надкушенного печенья и протянул Алеку. Оно было пропитано сиропом и пахло корицей и ванилью. Он учуял аромат его маслянистой корочки. Глядя на то, как Ихакобин спокойно доедает свою половинку, Алек решился надкусить самый краешек. Это было лучшее, что он ел за все последнее время, и кажется, алхимик на самом деле не подмешал туда никакой отравы. - Не знаю, что с тобой сегодня такое, - сказал Ихакобин, разламывая пополам ещё одно печенье и позволяя Алеку самому выбрать, какую половинку взять. Алек мигом проглотил свой кусок, а алхимик встал и направился к странному расписному шатру в дальнем конце комнаты. Он приоподнял его полог и Алек увидел железную клетку. В ней находилось рекаро, обхватившее худенькими ручками своё бесполое тельце. Его волосы были серебристыми, но светлее, чем у прошлого и длиной уже доходили до пояса. Когда существо, поискав глазами, заметило Алека, оно издало нечеловеческий тонкий вопль.
- Ему тоже хочется кушать. Ты должен пойти и накормить его. Алек чуть не подавился печеньем. Ихакобин выгнул бровь, глядя на него: - Уже второй раз сегодня ты выказываешь свою непочтительность, Алек. Юноша быстренько проглотил то, что было во рту. - Простите меня, илбан. Я всего лишь... я просто не знаю, что мне следует делать. - Так-то лучше. Для того, чтобы не умереть, ему нужна твоя кровь. Только она поддерживает его жизненные силы. Он достал шило: - Подойди-ка сюда, Алек. Всего несколько капель. Ты же не хочешь, чтобы бедняжка страдал? Его слова возымели действие. Алек безропотно поднялся и позволил Ихакобину уколоть его, затем опустился на корточки и протянул руку сквозь прутья решетки, не зная, чего и ожидать. Рекаро хищно фыркнуло и вдруг, молниеносно вскочив на коленки, схватило руку Алека и жадно присосалось к его пальцу. Было просто невероятно, насколько оно дикое и как много силы в этих маленьких бледных ручонках. Алек почувствовал острые края зубов, прорезавшихся сквозь бледные десны. Первый шок быстро уступил место очарованию. Хотя размером существо было почти такое же, как Иллия, к тому же гораздо лучше сформированное, чем его предшественник, поведением оно напоминало настоящего младенца. - Оно умеет говорить, илбан? - Говорить? Конечно, нет! С чего бы ему уметь говорить?
После того, как его осадили, Алек оставил свои вопросы при себе и сосредоточился на рекаро. Его ручки были холоднее, чем у Алека, но он мог чувствовать и мышцы и кости - все, как положено. Кроме того, что у него не было гениталий и пупка, а также помимо примечательного цвета кожи, оно казалось вполне человекоподобным. В этот самый момент существо вдруг глянуло на него, и он мог поклясться, что оно улыбнулось! Бесцветные губы, все еще сосавшие его палец, чуть изогнулись, а сверхъестественные серебристые глаза прищурились уголками. И только теперь Алек вдруг осознал, что и сам улыбается в ответ. Теперь было видно, что оно, вроде бы пока было целым и невредимым, если не считать нескольких воспаленных точек на кончиках пальцев. - Его кровь Вы тоже можете использовать, илбан? - В его жилах течет твоя кровь, Алек, только более чистая. "Кровь хазадриелфейе", - подумалось Алеку. - Организм этого существа является одновременно и сосудом и атанором, очищающим её, - продолжал Ихакобин. - Зачем это Вам, илбан? - вырвалось у Алека. Но терпение хозяина подошло к концу. - Довольно, Алек. Это уже не твоего ума дело.
Алек вернулся к себе совершенно потрясенный всем происшедшим, и во рту его все ещё не растаял вкус тех печений. Для того, чтобы рекаро, что бы оно из себя ни представляло, могло жить, нужен был Алек. А это в свою очередь, сильно ограничивало его собственные перспективы, если только он не сможет найти какой-то выход. А если мне удастся сбежать, оно погибнет с голоду. Он и сам поразился, что его это так волнует. Кроме того, его беспокоила пропажа. Может ли быть, что их все-таки забрал не Кенир, а кто-то другой? Но тогда кто же и зачем?
Глава 28 серегил следует собственным советам
ИЛАР КАЖЕТСЯ, БЫЛ ГОТОВ воспользоваться словом, данным Серегилом. Избиения прекратились, и в течение нескольких дней Серегил был предоставлен сам себе, если не считать кратких визитов Зориель, ухаживавшей за ним. Ему теперь даже выдали несколько книг, и большую часть дня он проводил возле окна, читая и следя, не появится ли Алек. Но сад оставался пустым, и лишь изредка прибегали ребятишки, чтобы покормить рыб. Когда ему уже начало казаться, что ещё немного, и он сойдет с ума, наконец, появился Илар. Был вечер. Илар был одет наряднее, чем обычно и принес с собой кувшин вина и кубок. - Итак, ты готов сдержать данное слово, хаба? - спросил он, усаживаясь на стул возле окна: - Давай-ка попробуем проверить это: представим, что ты моя наложница, которую я решил навестить, и тебе следует поднести мне вина.
-Как пожелаете, илбан, - сказал Серегил, опускаясь возле кровати на колени и очень стараясь говорить как можно покорнее. Наложница, как же! Смелое заявление для того, у кого не хватает кое-чего между ног. Дверь оставалась приоткрытой, и было видно, что несколько охранников находятся там, в пределах слышимости, чтобы Серегилу вдруг не пришли в голову никакие глупости. Будь он один, вряд ли это остановило бы его от того, чтобы без всякого промедления рвануть на свободу. Но он был должен думать об Алеке, а потому, призвав на помощь всё свое самообладание, он заставил себя изящным жестом взять кубок, налить вина и поднести Илару, несмотря на то, что всё его существо жаждало крови. Но он играл свою роль, и играл безупречно.
Илар выпил, затем протянул руку и погладил по щеке Серегила, опустившегося на колени возле его ног. -Хмм, и в самом деле очаровательно. Что ж, неплохо. Давай посмотрим, насколько тебя хватит изображать послушного мальчика. Серегил заставил себя улыбнуться: - Ещё немного вина, илбан? К счастью, и в течение последующих вечеров Илар не требовал от него ничего большего. Уорвка Серегила, похоже, начала приносить свои плоды. Илар, конечно, не доверял ему, и вероятно это изменить было уже невозможно. Но Серегил мог быть очень очарователен, когда ему это было нужно, и особенно с тем, кого так легко было прельстить. Постепенно Илар ослабил бдительность. Теперь он разговаривал более свободно, рассказывая чуть больше и об Алеке, и обо всём, что происходило с ним. Похоже, что создали нового рекаро, но Илар казался странно обеспокоенным чем-то. Как бы ни было, дверь оставалась открытой, и охранники всегда были в поле их зрения, а Серегил был вынужден изображать раба, отбывающего наказание, и безропотно выполнять всё, что от него требовалось, не переставая, однако, за всем внимательно наблюдать и слушать, дожидаясь нужного часа.
*** Однажды вечером, через неделю или около того после их перемирия, Илар вошел, двигаясь слегка неуклюже, и как-то слишком осторожно опустился на стул. - Вы не ранены, господин? - спросил Серегил, стараясь не выдать голосом своей радости. Илар нахмурился и покачал головой: - Ерунда. - Кажется, у Вас что-то болит. Что случилось? Илар осторожно поднял край одежды, и сердито показал Серегилу с десяток красных полосок на своих бедрах. Серегил подавил усмешку: то были явно следы кнута. Надевая на себя личину беспокойства, он коснулся пальцем одной из ран, отчего Илар зашипел и подпрыгнул. - Это господин Ихакобин сотворил такое с Вами? - Это по милости твоей шлюхи! - прорычал тот, оттолкнув от себя Серегила:- Его кровь настолько испоганена тирфейской грязью, что с рекаро снова что-то не так. Первый был бесполезен, а второй... непонятно вообще что такое. - Возможно Ваш хозяин что-то не совсем правильно сделал? - вырвалось у Серегила. Илар тут же отвесил ему звонкую оплеуху.
- Ты забываешься, хаба. У меня скверное настроение. Видишь это? - Он протянул руку с рабским клеймом: - Это клеймо уже должно было исчезнуть. Мне должны были дать статус вольноотпущенника сразу же, в тот же день, как здесь появился мальчишка. Не я виноват, что он полукровка! Илбан знал это, когда давал мне свое обещание. И тем не менее, я всё ещё жду, и именно на меня сыплются все шишки, когда он чем-то расстроен. Сколько ещё потребуется сделать несчастных тварей, пока он удосужится сдержать слово, а?
Серегил склонил голову. - Простите, господин Илар. Мне жаль, что и я ещё доставляю Вам неприятности, - он кивнул на рубцы: - Должно быть, это очень больно. - О, только не делай вид, что тебя это волнует! Лучше помоги мне. Вот. Он достал из кармана маленький горшочек с бальзамом и несколько льняных бинтов и бросил всё это Серегилу. Что ж, Серегил занялся обработкой его ран. Похоже, что гораздо больнее, чем тело, алхимик ранил гордость Илара. Так подумал он, испытывая отвращение ко всему этому шуму из-за сущей ерунды. Рубцы на коже едва виднелись. Илар, не задумываясь, наносил ему гораздо более серьезные раны. Серегил плотно сжал губы, чтобы не попасться под брошенный украдкой взгляд, и тщательно наложил бальзам на каждый рубец так, словно то были раны, полученные на поле боя, а затем аккуратно обернул их повязками.
- У тебя ловкие руки, хаба, - пробормотал Илар, пристально глядя на него: - Однако, смею предположить, они неплохо послужили тебе на прежнем поприще? На этот раз он не глумился. Голос его был утомленным, и он явно пал духом. - Да, это так. Вы удивительно догадливы, мой господин, - тихо отозвался Серегил, все еще сосредоточенный на перевязке. То была новая тема для разговора. - Тебе известен некий некромант по имени Варгул Ашназаи?
Имя каленым железом коснулось сердца Серегила, ибо немедленно вызвало воспоминания об обагренных кровью стенах и отрезанных головах на его каминной доске, разговаривающих с ним, и прядке волос Алека, обмотанной вокруг кинжала, оставленного специально, чтобы он наткнулся на него. - Хотел бы я его забыть, - он, наконец, справился с собой. Илар в ответ рассмеялся. - Его дядя, Герцог Тронин Ашназаи, - лучший друг моего хозяина. Именно от него я услышал о вашем злоключении с Герцогом Мардусом, и о его заговоре. Герцог Тронин узнал эту историю от дворянина, который находился тогда в окружении Мардуса. Кажется, тот засвидетельствовал, что именно ты убил Мардуса, а также того мага из Орески... как там его звали, хаба? Андер? Нандер, или что-то в этом роде? - Да, - прошептал Серегил: - ... что-то в этом роде... - Это была самая удивительная новость, потому что, насколько я понял, тот человек являлся твоим патроном в Римини. Скажи мне, хаба, ты всегда в конце концов убиваешь своих друзей?
Серегил сел, и стиснув кулаки, упер их в колени. Кусая щеку изнутри, он изо всех сил старался не наброситься на Илара прямо сейчас. - Нет, не всех. И не я убил того некроманта, хотя я был бы счастлив сделать это. Но такая честь выпала Алеку. - Ах, вон оно как. Что ж, наверное, это должно остаться между нами, не правда ли? Да, и ещё вот это, - он сунул руку в карман и достал несколько длинных черных щепок, похожих на то, что когда-то было костяной ложкой. - Твой протеже по-своему очень умный мальчик, даже несмотря на его чрезвычайную доверчивость. Я оставил ему ложку, и он поступил именно так, как я и ожидал: сделал из неё отмычку. Ещё раньше ему даже удалось открыть один из замков при помощи обычной пилки. Ты, судя по всему, оказался великолепным учителем. Не то, чтобы вам пригодились тут эти навыки. Но вы весьма ловки, и этим фактом глупо было бы не воспользоваться. Он полез в другой карман и вручил Серегилу глиняный пузырек с тягучим маслом, водрузив ногу на колено Серегилу.
И в который уже раз проглотив свою гордость, Серегил покорно согрел в ладонях немного пахнущего розами масла и принялся массировать его ногу. В этом искусстве он тоже весьма преуспел, и хотя Илар практически не спускал с Серегила внимательных глаз, теперь он явно расслабился: - Кажется, мне нравится мой новый ручной хаба, даже если я и не могу ему доверять. - Благодарю, мой господин. Наши чувства взаимны. Илар отвесил ему пощечину столь внезапно, что Серегил не сумел удержаться на ногах. Он упал, расплескав масло по своим коленям и коврику. - Ты теперь моя собственность, Серегил, и лучше бы тебе не забывать об этом. Я могу делать с тобой всё, что моей душе угодно, даже истязать тебя или же убить, и никто пальцем не пошевелит в твою защиту. Ты стоишь не дороже свечи или пары перчаток - любой вещи, которую я могу использовать по своей прихоти и так же легко вышвырнуть вон. Как ты думаешь, что я с тобой сделаю?
Серегил изловчился, подхватив пузырек, пока он не совсем опустел, и поднялся. Нога Илара снова уперлась в его колени. - Вряд ли я нужен Вам мертвый, - он продолжил свою работу, массируя подъём стопы Илара так, что у того даже захватило дух. - Я бы не был так в этом уверен, хаба. Какое-то время оба хранили молчание. Серегил не поднимал глаз от своей работы, стараясь не задохнуться от резкого запаха масла. - Что Вы станете делать с вашей свободой, когда хозяин всё же отпустит Вас? - поинтересовался он, услышав, как Илар тихонечко застонал, что означало, что настроение его значительно улучшилось: -куда Вы тогда пойдете? - Пойду? - Илар склонил голову вбок, прикрыв глаза и с неприкрытой безмятежностью наслаждаясь удовольствием, доставленным ему массажем, но вопрос заставил его сдвинуть брови. - А знаешь, Алек задавал мне тот же самый вопрос. Типичный вопрос раба, не желающего смириться со своей участью. - И что же Вы ответили ему? - А куда вы бы хотели, чтоб я пошел? Домой в Ауренен? Вот таким вот, и с позорными метками, навсегда впечатанными в мою кожу? Ты когда-нибудь видел в Ауренене вольноотпущенника? - Ни разу о них не слышал, - признался Серегил, медленно втирая масло в пальцы Илара: - Но, быть может, они избегают бань. Илар тихонько фыркнул: - Даже не беря во внимание эти метки, я сомневаюсь, что кто-то меня там заждался. Я уверен, ты рассказал им о том, какую роль я сыграл в твоем падении? - В том не было нужды. Вы ведь сразу сбежали... господин. Этот поступок всё сказал сам за себя. - Ты должен был рассказать, иначе тебя ждали две чаши, или я ошибаюсь? Так что же тогда спасло тебя? - Мне был объявлен тетсаг, но за меня вступились руиауро, и его заменили изгнанием. Быть может, Вас ждала та же участь. Ведь убийство совершили не Вы. - Не я, но твой отец и сестра все лето не спускали с меня глаз, и не преминули бы заявить, что это я совратил тебя.
Серегил усилием воли заставил себя оставаться деликатным, массируя сухожилие и затем лодыжку Илара. - Но Вы, действительно, совратили меня... хозяин, - выдавил он из себя. - Возможно, поначалу, - ответил Илар, вдруг задумавшись: - Но я уже говорил тебе, что я на самом деле полюбил тебя. Серегил замер и тяжело выдохнул, его терпение лопнуло: - И потому ты послал меня в палатку той ночью, прекрасно зная, что должно было случиться? - спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не кричать: - Даже если бы я не убил того человека, со мной всё было бы кончено. Ведь именно за это Виресса заплатила тебе, я не прав?
Он оборвал себя и снова стал тщательно растирать масло по пальцам Илара, словно это могло загладить его вспышку. - Я никогда не хотел, чтобы ты кого-то убивал, - пробормотал Илар, уронивший голову на спинку стула, более расслабленный, чем Серегил когда-либо видел его. - Ну полагал, конечно, что получишь взбучку, не более того. В это Серегилу верилось с трудом. Поступок был вопиющим нарушением гостеприимства и бросал тень на весь клан. - Я забрал бы тебя с собой, если бы только мог, - тихо добавил Илар, - и мы были бы счастливы вместе. Если бы не Улан-и-Сатхил, я обязательно стал бы твоим тали.
Серегил мог ответить, что какой бы ни была правда на тот момент, теперь каждый верит в свою собственную её версию: так и Илару, возможно, верится в то, что он только что сказал. Но ведь теперь у каждого за плечами было четыре десятилетия, достаточно времени, чтобы сотни раз прокрутить в голове события того лета. И вспомнит ли теперь каждый из них что-то, помимо того, что ему захотелось запомнить? Илар вздохнул: - Ты не веришь мне, да, хаба? - Разве это так важно, мой господин? - отозвался Серегил, борясь с внезапным желанием усомниться в своей правоте.
Илар вдруг склонился к нему, схватил за ошейник и притянул к себе для жадного поцелуя. Пузырек с маслом снова покатился по полу, окутывая их терпким ароматом роз. Серегил не стал ни сопротивляться, ни отвечать на поцелуй, с удовлетворением отметив легкое разочарование в глазах Илара, не торопившегося отпускать его. Он держался очень прямо, пока Илар, обхватив ладонями его лицо, испытующе вглядывался в его глаза. Через какое-то время тот негромко рассмеялся и, наконец, отпустил Серегила. - Даже спустя столько лет, и всего, что случилось со мной, ты все еще соблазняешь меня. Можешь считать это комплиментом. - Полагаю, что так оно и есть. Хозяин.
Серегилу очень нелегко давалась эта ложь, приправленная скрывавшей неприязнь искренностью. Пусть Илар думает, что им движет нечто иное, а не отвращение. Похоже, его игра оказалась вполне правдоподобной. Илар схватил его за руки и притянул к себе, усадив на колени, как будто Серегил все еще оставался тем зеленым юнцом, каким был в то далекое лето. Серегил заставил себя расслабиться и не сопротивляться, когда Илар принялся жадными руками ощупывать его лицо, плечи, грудь, а затем прижал его к себе и вдохнул аромат его волос. И на одно короткое предательское мгновение тело Серегила, всё вспомнив, отозвалось на эти объятья. Но Илар вдруг стряхнул Серегила со своих коленей. Тот приземлился на задницу, а негодяй пнул его своей умащенной маслом ногой, опрокинув Серегила на спину. - Чёрт! Я как будто обнимаюсь с трупом. Думаешь, таким образом тебе удастся добиться моего расположения? Илар рявкнул что-то приказным тоном, и тотчас появился один из охранников, что стояли снаружи и подал ему кнут.
Серегил весь сжался на своем коврике, одной рукой угодив в пятно пролитого по ковру масла, а Илар принялся осыпать ударами его согнутую спину и плечи. - Простите меня, господин! Я не смел и подумать. Вы хотите, чтобы...? "О, прости меня, Алек!" Вы хотите, чтобы я отдался Вам этой ночью? С ожесточенным смехом Илар выронил кнут и задрал край своей одежды, чтобы Серегил смог увидеть его позор. - И что бы я стал делать с тобой вот этим? Серегил не смог сдержать дрожи сострадания: Илару отрезали всё, что было возможно. Между его ногами не было ничего, кроме шрамов. -О, господин! - все еще не желая прекратить игру, он осторожно положил руку на его бедро, чуть ниже пояса: - Вы были бы не первым евнухом, с которым я имел дело. Илар отстранился, опустил одежду, и на какой-то краткий миг Серегил поймал легкий проблеск страсти в его глазах. Он явно желал его. - Вот как? - язвительно усмехнулся Илар: - Какую однако интересную жизнь ты вел все эти годы, оставаясь свободным. А не играешь ли ты и со мной в умную шлюху, а? Ради своего полукровки? Или, быть может, ты планировал хитростью проникнуть в мою кровать и придушить меня там? Серегил опустился на пятки и открыто встретил взгляд своего мучителя: - Я дал Вам слово, господин Илар: моя жизнь за его. Пока он жив, я не причиню Вам никакого вреда.
И снова он увидел, как Илар заколебался, что было верным признаком его уязвимости. Но это снова быстро прошло. Илар покачал головой, поправляя свою одежду. - Не причинишь? Ну что ж, возможно я обдумаю твое столь щедрое предложение, но только не этой ночью. Он подобрал кнут и пошел к двери. - Да, и отвечая на твой прошлый вопрос. Господин Ихакобин великодушно согласился помочь мне обосноваться в моём собственном доме, как только его дела увенчаются успехом. Вольноотпущеннику с таким патроном, как у меня, здесь будет житься очень и очень неплохо. Ты будешь моим первым рабом, украшением моего дома. Так что наслаждайся краткими мгновениями, пока ещё можешь видеть своего тали.
Серегил ещё какое-то время оставался стоять на коленях, окутанный удушливым запахом роз. Времени оставалось всё меньше. Он мысленно вознес благодарение Четверке за то, что Илар так много рассказал ему о своих планах. Необходимость играть сломленного послушного раба была для него как кость в горле, но всё, на что он пошёл этим вечером, того стоило. Узнать бы теперь, сколько времени у него в запасе. Запах масла въелся в руки настолько, что он не смог отмыть его, даже погрузив ладони в бадью с водой. Он преследовал его и ночью, когда он провалился в темный, неотвязный сон.
Дикие белые розы цвели вдоль реки возле лагерной стоянки его отца в то далекое лето. Когда они впервые поцеловались, Илар сорвал для него один цветок. Он тщательно удалил все колючки и заткнул его за ухо Серегила. - Ты прекрасен. - Вовсе нет. Ты просто хочешь меня поцеловать ещё раз. - Ты прекрасен. И я, действительно, этого хочу... - и он поцеловал его снова. Серегил отдал ему розу, но вместо цветка в руке оказался кинжал, и он вонзил его в прекрасную шею Илара тем же точным ударом, каким убил того хаманца... Но теперь то был молодой хаманец, и он лежал у его ног. Лунный свет окрасил кровь на коже мертвеца и одежде в черный цвет, а его волосы были похожи на снежный ореол. Илар тоже был здесь, он скрывался в тени, рыдая, и кровь стекала по его обнажённым бедрам... Нет, это был Алек. Они кастрировали Алека! И что-то бледное и страшное возилось в траве, чуть ниже кустов, шелестя мертвой листвою...
Серегил подскочил и уселся, в кромешной тьме, схватившись за щеки. Он плакал. Но о ком?.. И он снова услыхал этот жуткий шелест листьев, ужасно испугавший его, и лишь потом осознал, что кто-то просто скребется в его дверь.. Он подошел к двери и прижался к ней ухом, прошептав: -Кто там? Он догадывался, конечно, но вынужден был соблюдать осторожность, чтобы не выдать своего возможного союзника, окажись там Илар, затеявший злые козни. -Это я, Рания. Она говорила так тихо, что он едва мог её слышать. - Что Вам надо? - Вы и правда найтраннер, как говорят? - Вы разбудили меня лишь затем, чтобы выяснить это? - Знает ли скиталец, как убежать из этого дома? Серегил выжидал, не отвечая. - Вы можете выйти отсюда? - торопливо прошептала она. - Как видите, я не могу даже выйти из этой комнаты. - А если бы могли? - Быть может. Но тем, кто бежит, лишаются ног. Так сказала мне Зориель. - Только те, кого удается поймать. - Что Вы хотите? Чтобы я помог Вам бежать? - Тссс! - повисла небольшая пауза. - Да! До сих пор у меня не было надежды, но я услышала, как Кенир говорил о Вас с кем-то, хвастая, что ему удалось поставить на колени такого умного человека, как Вы. - Он так говорил? Сегодня? - Да. Но ведь Вы на самом деле ненавидите Кенира, не так ли? Быть может, даже столь же сильно, как я? - О, полагаю, у меня к тому даже больше причин, чем у вас, миледи. Вам известно, как скоро он покинет этот дом? - Нет, неизвестно. Быть может, через несколько недель. Для него уже готовят дом. - Вы не видели здесь светловолосого полуфейе? Где-нибудь в мастерской? - Да, он там. За ним очень бдительно следят.
Она сделала паузу, затем быстро зашептала, ещё понизив голос: - Кто-то идет! Подумайте над моими словами. Серегилу не всё удалось расслышать, потому что её шепот заглушили громкие шаги, но когда грохот нескольких пар ног утих и ничего не случилось, он понял, что ей удалось благополучно исчезнуть. Он вернулся в кровать, чувствуя, как сильно колотится сердце. Было слишком рано питать какие-то надежды, но как бы ни было, то, на что он рассчитывал, начало, наконец, сбываться. Он громко прошептал слова молитвы, прикрыв губы ладонью: - Марос Аура Элустри чиптир! Держись, тали. Скоро я буду рядом!
Глава 29 общность целей
ОДНАЖДЫ УТРОМ в дверях у Теро появился Коратан, явившись безо всякого предупреждения как раз в тот момент, когда волшебник садился завтракать. Тот встал, намереваясь пригласить принца разделить его скромную трапезу, но выражение лица Коратана убило всякое желание шутить. - Вы ко мне с новостями? - Да, и с плохими. Кирнари Гедре, наконец, прислал весточку. Похоже на то, что наши друзья и их сопровождение нарвались на засаду менее чем через два дня по выходу из Гедре. Эскорт перебили. Серегил и Алек исчезли. - Когда это обнаружилось? - Совсем недавно. Тела были спрятаны, и никто в Боктерсе не бросился их искать, пока один торговец совершенно случайно на них не наткнулся. Вместе с телами были найдены зенгатские стрелы. - Ясно. Что говорит Королева? - Конечно, она расстроена, и собирается выслать новую делегацию. - Даже так? А что с Алеком и Серегилом?
- Есть основания считать, что их захватили работорговцы. Я надеялся на Вашу помощь, ведь Вы бы могли глянуть при помощи вашего заклинания магического ока? Теро несколько раз быстро вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться: почему интересно, считается, что если ты маг, то тебе достаточно просто взмахнуть руками - и нате вам, получите то, что вам хочется, не успев и глазом моргнуть? - При всём моем уважении, Ваше Высочество, они теперь могут находиться на полпути к Коймиру. Или на любом из сотен зенгатских рынков рабов, от побережья до самых границ, - он даже присел, потрясенный грандиозностью задачи, - ну, или в Пленимаре, что тоже не исключено. А у меня нет никаких достоверных сведений о тех местах, за исключением небольшого клочка суши на западном побережье Пленимара... Но его мысли уже неслись дальше: - Однако если остановиться на Пленимаре, то более всего вероятно, что их повезли в Беншал или же в Ригу, насколько я могу судить. И опять же, нет никакой возможности узнать, в каком именно направлении их повезли, и даже в какие земли. Такой магический поиск занял бы многие месяцы, если не годы. Я сожалею, Ваше Высочество, но это всё равно, что искать иголку в стоге сена. - Что же Вы тогда предлагаете? - Если бы это был кто-то другой, я предложил бы послать на их поиски Алека и Серегила, - мрачно отозвался Теро, - или Микама Кавиша. - Ну, он-то у нас ещё есть. И я предлагаю Вам немедленно послать за ним. Теро выслал шар сообщений в Уотермид и практически сразу же получил ответ, что Микам уже в пути.
Позабыв про завтрак, он запер дверь своей башни и вошел в комнату заклинаний. Он нарисовал мелом большой круг, затем встал на колени в центре него и замер, думая, как поступить дальше. Он подозревал, что Фория возможно сочтет то, что он собирается теперь сделать, по крайней мере за акт неповиновения, но как раз потому эта глухая комната заклинаний и была так тщательно скрыта от посторонних глаз - и не только стенами и замками. Время действовать было весьма ограниченным, а перемещение в Боктерсу, хоть и возможное, было пока слишком опасно и требовало вовлечения Магианы, единственной из оставшихся магов, владевшей столь мощным заклинанием. А потому, вместо этого он стряхнул пыль с одного из самых старых фолиантов в библиотеке Нисандера и нашел заклинание, созданное ещё учителем его наставника, Аркониелем. То было заклинание, предваряющее перемещение, заклинание, основанное на какой-то другой магии, отличной от той, что практиковалась в Ореске, и как подозревал Теро, имевшей несколько иное происхождение. Однажды и сам Нисандер проговорился об этом, показывая Теро, как оно работает. Он назвал его "магическим окном", и действительно, проще всего было вообразить его себе именно таким образом. Если всё сделать правильно, открывался небольшой портал сквозь пространство, позволявший магу увидеть, где находится другой человек, как бы далеко тот ни был, и даже поговорить с ним.
Но каким бы полезным ни казалось это заклинание, Нисандер не очень-то любил его, и всегда предостерегал Теро от его использования, потому что оно было ещё не совсем доработанным и представляло опасность как для заклинателя, так и для того, кого с его помощью разыскивали. И чтобы нагляднее продемонстрировать это, Нисандер тогда создал окно в какую-то отдаленную местность и покачал в нем за хвост дохлую крысу. Обратно вернулся лишь кусок крысиного хвоста.
Клиа, должно быть, сейчас спала, в одной из своих комнат. Теро так же хорошо знал, где находятся её комнаты в Боктерсе, как если бы это были его собственные покои здесь, поэтому он старательно сосредоточился на месте, которое было подальше от кровати, чтобы ненароком не зацепить её и не навредить ей. Тщательно следуя письменным инструкциям магистра Аркониеля, Теро произнес слова заклинания, сведя ладони чашечкой, затем сложил их и тут же раскрыл снова, как пару ставней. Пространство между ними, размером с ручное зеркальце, сначала замерцало, затем ожило, наполнившись светом и тенями. У него получилось! Он осмотрел комнату Клиа. Света, падавшего в прорезь длинных занавесок, едва хватало, чтобы осветить россыпь её сияющих каштановых волос, и голое плечо, выглядывавшее из-под покрывала. - Клиа, - позвал он тихонько, не желая беспокоить охрану возле её дверей. Он же не знал, есть ли там кто-то ещё, и каковы их обязанности в случае чего.
Она шевельнулась, но лишь для того, чтобы натянуть покрывало до самого подбородка. Сон её вдали от поля битвы обычно бывал очень глубок. Рука, оставшаяся возле уха, была искалечена. На ней не хватало большого и среднего пальцев, однако оставшиеся были сильными, но в то же время изящными и очень красивой формы. Теро было известно, что ей довелось пережить. Однажды она позволила ему поцеловать поврежденную руку и его губы все еще хранили воспоминание о том поцелуе.
Он оборвал свои мечтания и сделал новую попытку: - Ваше Высочество, проснитесь! Она глубоко вздохнула, затем откинула покрывало и села, протирая глаза. Ее темные волосы растрепались, а длинная ночная рубашка сползла с одного плеча. Он смущенно одернул себя, обнаружив, что слишком близко наклонился к созданному им окну. - Что такое? Кто тут? - вскрикнула она, хватаясь за кинжал, который, как ему было известно, всегда хранился под её подушкой. - Это я, - он снова подал голос и увеличил окно так, чтобы она смогла его рассмотреть. - Теро? - Она выскользнула из постели и набросила на плечи шаль: - Что это ещё такое? - Не приближайтесь, прошу Вас! - предостерег он, а затем быстро объяснил ей, что это за магия. - Понятно. Она, нахмурилась, но осталась на расстоянии: - Что же, друг мой, я ужасно тосковала без Вас. Однако, что привело Вас в такое время ко мне в спальню, да ещё таким странным способом? - Серегил и Алек. Получали ли Вы хоть одну весточку от них за последнее время?
Теперь она окончательно проснулась. "Упоминание о Серегиле никогда не оставляет её равнодушной",- подумал он, ощутив укол ревности. - Нет, ни единой. А что случилось? - Фория послала их за Вами. Я знаю, что они высадились в Гедре более месяца назад и с тех пор о них ничего не слышно. Он поколебался, ибо ему была ненавистна роль дурного вестника, но деваться было некуда. - Они везли с собой письма от Королевы. Она отзывает Вас в Скалу. - Правда? - Клиа, похоже, не верила собственным ушам: - Так почему же она не позволила мне сделать этого одновременно с моими телохранителями? - Это мне неизвестно. Возможно таково испытание. Она все еще сомневается относительно вашей лояльности и то, как Вы отреагируете на вызов, наверное, явится своего рода пробным камнем. Я предполагаю, что ей не хотелось бы, чтобы Турма Ургажи смогла защитить Вас, в случае, если..., - он запнулся, боясь оскорбить её.
- Но я не получала никаких сообщений! - Конечно, нет. Кажется, они попали в засаду прежде, чем смогли добраться до Вас. Я надеялся, что они могли убежать и продолжить миссию, но тогда они давно должны были бы встретиться с Вами. Даже в неярком свете спальни, он смог увидеть, каким гневом вспыхнули синие глаза Клиа. - Не думаете ли Вы, что моя сестра, могла иметь какое-то отношение к их исчезновению? - Нет! - поспешил он ответить, на случай, если их всё же подслушивали: - Конечно же, нет. На самом деле можно сказать со всей очевидностью, что их взяли в плен работорговцы из Зенгата. Странно лишь то, что остальная часть эскорта - ауренфейе и скаланцы - были убиты и остались лежать там. И среди прочих капитан Транеус.
Клиа собрала волосы и кинула их на плечо, искоса глянув на него: - Не скажу, что стану лить слезы по этому человеку. А что Коратан говорит обо всем этом? - Он попросил меня поискать их. - Хорошо. Я отправлюсь в Римини, как только смогу. Теро надеялся, что разочарование не слишком явно читается на его лице. - Я снова выйду с Вами на связь, как только что-нибудь прояснится. Между ними повисло некое замешательство, потому что она ждала, что он вот-вот исчезнет, а он все оттягивал этот миг. - Всего хорошего, Ваше Высочество. С этими словами он завершил заклинание и отер рукой пот со лба. Он взмок, но вовсе не от своей магии.
Навстречу Принцу Коратану, когда тот шел из своих покоев, чтобы присоединиться за завтраком к сестре, выступил паж Теро Ветис. - Ваше Высочество, господин Наместник, - сказал юноша, вежливо поклонившись и протягивая пергаментный свиток с печатью Теро, - господин Теро шлет Вам письмо. Коратан отпустил пажа и прочел послание прямо по пути вдоль длинного коридора, соединявшего его покои с покоями сестры. Фория уже закончила завтракать и вышла в садик. Там он и нашел её, медленно бредущую по восточной дорожке и любующуюся поздними осенними цветами. Одета она была официально: волосы заплетены в косы, уложенные на затылке, а синее бархатное платье и накидка топорщились золотой вышивкой.
Она помахала ему рукой, затем подхватила его: - Погуляй со мной, Кори. Он накрыл её ладонь своей и подстроился под её шаг. - У меня сообщение от Теро. - И что твой маг может сказать нам хорошего? Он сумеет помочь? - Да, но не так, как я рассчитывал. Он считает, что будет лучше, если он отправится в Ауренен и сам осмотрит место нападения. Он собирается взять с собой сэра Микама Кавиша из Уотермида. - Ещё один Наблюдатель, насколько я понимаю? Она сорвала желтую астру и рассеянно повертела ее между пальцев.
- Полагаю, что да, но он отличный шпион, и знает, как разыскать Серегила. Если им удалось оставить после себя хоть какой-то знак, только Микаму под силу его обнаружить. Позвольте Теро и Кавишу сделать это для Вас. - Ну что ж, очень хорошо, - ответила она, нахмурившись. Коратан, уловив эту перемену её настроения, поспешил добавить: - Они как никто подходят для этой задачи. - Я доверяю твоему мнению, братец. Но что, если Клиа вдруг окажется в порту Римини во главе ауренфейского флота? - Если она и сделает так, Фория, то только затем, чтобы поддержать Вас. - Это ты так считаешь, - став мрачнее тучи, она оторвала головку цветка: - Ты вечно на её стороне. Он мягко прижал её руку: - Лишь когда Вы столь безосновательно подозрительны к ней. - Она всегда была матушкиной любимицей. - Но Королева-то все же Вы. Она просто была самой маленькой из нас, и только. Матушка больше всего переживала за Вас. Фория выкинула испорченный цветок. - Хотелось бы верить. К тому же, Кори... - Да? Ее жёсткий взгляд смягчился, когда она глянула на него: - Ты же не позволишь, чтобы твоё сердце вновь лишило тебя разума, скажи мне? - Ты имеешь в виду Клиа? - Нет ... его. - Ну, когда это было, Фория? Вы же знаете, кому я храню верность. И кому принадлежит моё сердце. Она поцеловала его в щеку: - Мой славный братец. Ты тоже знаешь, что ты единственный, кому я могу всецело доверять. Коратан неловко обхватил её, прижав к себе одной рукой. - Всегда, дорогая сестричка. Всегда.
Откланявшись, он приказал подать лошадь и отправился в Дом Орески. Он так часто появлялся здесь в последнее время, что никто уже не настаивал на соблюдении формальностей. Один из домашних слуг проводил его наверх. В залитой солнцем мастерской было пусто. Слуга подал ему стул, а сам подошел к боковой двери и тихо постучался. Появился Теро в перепачканной одежде и переднике. Он был раскрасневшийся, зола покрывала его волосы и плечи, а следы мела отпечатались на коленях. - Я оторвал Вас от дел. - Пустяки, Ваше Высочество. Теро попытался стереть маленькое пятно сажи на своей щеке, но лишь размазал его ещё больше.
- Я испробовал несколько заклинаний поиска, но пока всё безрезультатно. - Фория взволнована, однако она дала согласие на то, чтобы вы с Микамом отправились на юг. - О! - Теро подошел к столику и плеснул чаю в две чашки. Вручив одну из них Коратану, он уселся возле него. - Тогда, быть может, Вы не будете сильно сердиться на меня за те несколько шагов, что я уже предпринял? Я использовал всё, что только мог. Я вызвал не одно магическое око. Но не смог обнаружить ни следа их от самой Боктерсы до Гедре, однако я не исключаю, что мог попросту их не заметить. Пространство слишком велико. Зато я с уверенностью могу теперь Вам сказать, что и Клиа ничего от них не получала. - Вы говорили с нею? - Ну... на самом деле, да.
Теро выглядел немного смущенным, вынужденный во всём признаться, и рассказал о заклинании, кторое использовал. - Я рассказал ей обо всей ситуации. Она уверила меня, что остается целиком и полностью преданной Королеве и планирует немедленно возвратиться. Я хотел прежде всего переговорить с Вами. До того, как передам информацию ее Величеству. - Потроха Билайри, но раз Вы могли сделать это, зачем же Вы заставили Форию послать Серегила, обрекая на такую опасность?! - Вам следовало бы поинтересоваться у Королевы, не предлагал ли я ей этого в тот самый день, как только вернулся сюда. - Понятно. Коратан сжал пальцами переносицу, чувствуя, как в глубине головы, позади глаз, зарождается мигрень.
- Передайте мне дословно, что сказала Клиа, и я постараюсь должным образом донести это до ушей Фории. Я же, тем временем, хотел бы, чтобы Вы отправлялись без всякого промедления. И не моли бы вы ускорить это одним из своих заклинаний? - Перемещение? Мне они никогда не удавались, но такое вполне под силу Магиане. Я поговорю с ней и мы отправимся, как только появится Микам. Но я полагаю, Вам понятно, что даже если мы выясним, куда их повезли, это ещё не гарантия того, что нам удастся напасть на их след? - Сделайте, что будет возможно, и сразу же дайте мне знать. Теро улыбнулся и поклонился. - Конечно, Ваше Высочество. Однако, Вы же не предлагаете мне снова созвать Наблюдателей, вопреки особому распоряжению Королевы? - Конечно, нет. Но как Наместник, я имею право - нет, обязанность - защищать Трон любыми доступными мне способами, и я был бы не первым, кто имеет собственных шпионов. Наверняка, вам что-нибудь будет нужно, и я мог бы поспособствовать в этом. - Благодарю, Ваше Высочество.
Он помолчал немного, затем добавил: - Я не верю, что Серегил стал бы делать что-то, чтобы вбить клин между Форией и Клиа, как бы он к ним обеим ни относился. Должно быть, это и впрямь была засада. - Я думаю так же, Теро, но тот факт, что только они не были найдены среди убитых, очень сильно меня беспокоит. Если это действительно были торговцы рабами, почему бы им не взять всех? Готовы ли Вы к тому, что при встрече может оказаться, что они на самом деле просто сбежали? - Я уверен, такого не случится, - убежденно ответил Теро, оставив при себе мысль о том, что в таком случае он посоветовал бы им бежать ещё дальше. - Вы можете доверять им так же, как мне, Коратан. По своей воле они ни за что бы не обманули ваше доверие. Случилось что-то из ряда вон выходящее. И если их ещё можно найти, Микам и я непременно сделаем это. Принц пожал ему руку: - Что ж, ступайте,и да будет с вами благословение. Моё и Королевы.
Глава 30 работенка для наблюдателей
МИКАМ ОТМАХНУЛСЯ от привратника Орески, который по ошибке принял его за чужака. Можно было представить, как много времени он здесь не был. Он с трудом одолел ступеньки: больная нога и палка тому не способствовали. Однако как только он оказался в покоях Теро, он расправил плечи и постарался шагать как ни в чем ни бывало. Глубокий шрам на бедре беспокоил его всю дорогу, пока он скакал сюда, но всё же двигаться было лучше, вот к бегу даже на короткие дистанции он был теперь, пожалуй, не способен. На стук ему открыл Теро, уже облачившийся в походную одежду. Время, проведенное в Ауренене, изменило молодого мага, и изменило в лучшую сторону. Исчез болезненный цвет лица, не осталось и следа от обидчивости и излишней ранимости, Теро загорел и выглядел гораздо лучше, чем в бытность Нисандера. Серегил всегда придерживался того мнения, что Теро следует проводить больше времени вне стен Орески и, похоже, он был прав.
- Магиана скоро будет, - сказал Теро, нетерпеливо заталкивая Микама в мастерскую, где на скамье уже стояли наготове небольшая котомка и несколько походных мешков.- Вы сыты? Я уверен, что кирнари покормит нас, когда мы туда доберемся. Он ждет нашего скорейшего прибытия, а я... Микам рассмеялся: - Да всё в порядке, Теро. Я готов, если только тут всё готово, и мне точно так же не терпится поскорее отправиться в путь.
Теро запнулся и улыбнулся, извиняясь: - Простите. Я просто не способен был думать ни о чем ином, кроме отъезда. Спасибо, что добрались так быстро. - Ну, на самом деле своим светящимся шаром-посланником ты оторвал меня вчера от сытного завтрака, - напомнил ему Микам. Какое-то время Теро выглядел озадаченным. - О! Так я потревожил Вашу хозяйку? - Есть немного. - Мне показалось, ей не слишком-то по душе то, что Вы снова возвращаетесь к наблюдательским делам, не так ли? - О да! И если бы это касалось кого-то иного, а не Алека и Серегила, она бросила бы в меня гораздо больше всяких тяжелых предметов, и более острых к тому же. Хотя куда больнее было видеть слезы - её и Илии - и сознавать себя их виновником.
Магиана вошла без стука: - А вот и я. Ну что, приступим? - Вы уверены, что сможете послать сразу нас обоих? - спросил Микам. Магиана здорово сдала с тех пор, как не стало ее старинного друга. Сегодня она казалась высохшей, как тростинка. Магиана усмехнулась: - Конечно, прошло много времени с тех пор, как я делала это в последний раз, но я уверена, что ничего не забыла. Так что давайте-ка, собирайте свои пожитки и живенько готовьтесь перемещаться. Моих сил хватит на то, чтобы удержать портал открытым лишь несколько минут.
Теро закинул на плечо свою котомку и подхватил Микама под руку. Тот удивленно изогнул густую рыжую бровь и осадил его таким взглядом, что Теро тут же отстранился. - Ну знаешь, я ещё не окончательный инвалид, - проворчал Микам, запихивая трость подмышку: - Я уверен, что вполне смогу сделать несколько шагов, не грохнувшись на задницу. - О, простите, - ухмыльнулся Теро. Вот ведь поганец! - Итак, вы готовы? - вмешалась Магиана. Микам кивнул: - Да, госпожа. К Вашим услугам.
Магиана соединила перед собой кончики пальцев и забормотала слова заклинания. В переплетении её пальцев сгустилась сияющая темнота, и она развела руки, растягивая мрак в яркое, мерцающее темнотой зеркало, достаточно большое, чтобы оба мужчины могли шагнуть в него. Микам поймал себя на том, что задержал дыхание, словно собрался нырнуть на большую глубину. Он проделывал такое всего несколько раз в жизни, но не слишком-то задумывался о своих чувствах. Собравшись, он подхватил Теро под локоть, и они вместе ступили в портал и исчезли.
Магиана позволила порталу закрыться, затем отряхнула руки и громко фыркнула: - "Вы уверены, что сможете послать сразу нас обоих?" Ну надо, какая дерзость! Магиана хорошо знала Гедре и не ошиблась с местом. Микам и Теро очутились точнёхонько в центре освещенного солнцем внутреннего двора в доме Риагила-и-Молана. Вокруг них растянулись выбеленные стены приземистых зданий с разбросанными тут и там белыми куполами, и глянцевые виноградные лозы были всё ещё в цвету. Откуда-то сверху раздался громкий свист, и Микам, подняв голову, увидел девчонку, примерно ровесницу Илии, которая сидела на ветке огромного дерева, раскинувшегося над внутренним двором. На ней были длинная туника и штаны, а голые ступни её были перепачканы грязью. На её свист из дома тотчас высыпали люди во главе со статным стариком под руку с симпатичной молодой женщиной. Они подошли к Теро и расцеловали его в обе щеки. - С возвращением, Теро-и-Процепиос! И Вам добро пожаловать, Микам Кавиш. Вы друг тех, кто является друзьями Гедре, и Вам всегда будут рады в нашем доме. - Кирнари, миледи, для меня большая честь оказаться здесь, хоть и при столь печальных обстоятельствах. Я разделяю вашу скорбь о тех, кого вы потеряли. Леди Ихали поклонилась ему: - Мы в свою очередь глубоко опечалены судьбой Серегила и юного Алека. Нам известно, насколько близки они Вашему сердцу. Проходите же. Освежитесь и отведайте нашей пищи.
Микам глянул на солнце, прикидывая, как долго ещё продлится световой день. - Вам не терпится отправиться дальше, - Риагил понимающе улыбнулся. - Место засады в полутора днях пути отсюда. Я немедленно вышлю с вами эскорт, стоитвам лишь пожелать. - Только не сочтите это за невежливость, кирнари, - отозвался Теро. - Конечно же нет, - сказала Ихали, ласково пожав его руку. - Однако, не откажитесь выпить хотя бы чаю, пока готовится ваш эскорт.
Они уселись за один из столов под деревом, и слуги подали им холодный чай с листьями мяты и огуречной травы, а также тарелки со свежеиспеченными пирожками, начиненными медом и орехами. - Я вызвал сорок всадников с тем, чтобы они сопровождали вас. И это всё опытные воины, - сказал Риагил, присоединяясь к ним. - Об одном приходится сожалеть: что я был не столь же предусмотрителен прежде. Это несмываемый позор - потерять гостей на том перевале. - Но как было можно предугадать, что работорговцы отважатся на набег сюда, далеко на Восток? - со всей благожелательностью отозвался Теро. - Ни Серегилу, ни Алеку не в чем винить ваше семейство, даже не переживайте об этом. - Насколько я понял, что-то из вещей с места нападения Вам вернули? - спросил Микам. Риагил обернулся к человеку, стоявшему рядом и тот вышел, тут же вернувшись с большим деревянным подносом. На нем лежало полдюжины зенгатских стрел, обрывок серебряной цепочки, несколько шарфов расцветок зенгатского клана и костяная пуговица. - Это все? - спросил разочарованно Теро. - Были ещё стрелы, но все точно такие же. - А что с телами? - Их, конечно же, похоронили. Когда их обнаружили, они уже начали разлагаться. - Ну да, - пробормотал Микам, тщательно разглядывая каждую вещицу. Серегил, несомненно, был лучшим из них в умении читать по трупам. Благодарение Пламени, ни его, ни Алека не было среди мертвых. Отвлеченный этими мыслями, он едва не упустил одну маленькую деталь. Он вновь взял пуговицу и оглядел её свнова. - Это сделано не в Зенгате. Смотрите, в ней четыре дырки вместо двух, а кроме того, видите - она отшлифована. Это пленимарская работа, или же скаланская. - Какой-нибудь зенгати вполне мог носить восточную одежду, купив её или отняв у раба, - заметил Теро. - Возможно, но пока рано сбрасывать со счетов и такую возможность, - ответил Микам. - Если зенгати осмелились на такой дерзкий набег, с ними вместе мог быть кто угодно. Ихали озадаченно посмотрела на него: - Но зачем скаланцам причинять им какой-либо вред? Микам и Теро быстро переглянулись. Вряд ли стоило сейчас раскрывать, что тот, кого они подозревают более всего, это - сама Королева Скалы.
Глава 31 ветер перемен
ЧТО-ТО БЫЛО НЕ ТАК. Нет, конечно, Ихакобин был неизменно вежлив всякий раз, когда Алек поднимался к нему наверх, смиренный и готовый делать все, что прикажут. Однако в воздухе повисла какая-то напряженность- то, чего не было прежде. Алек не сомневался, что это как-то связано с новым рекаро и теми криками, что теперь снова периодически доносились из мастерской. Хоть и не слишком довольный сложившимися обстоятельствами, Алек был рад и малейшей возможности ненадолго подняться наверх,ведь это вносило какое-то разнообразие в череду будней. Было так здорово посмотреть, сияет ли на небе солнце, идет ли дождь, уловить аромат холодного бриза из открытого окна и услышать голоса детей Ихакобина, играющих в садах снаружи.
С момента создания нового рекаро прошло уже более недели. И каждый день Алека приводили кормить его, сразу вслед за тем отправляя обратно в жалкую каморку, иногда вручив для развлечения очередную книжку. Ихакобину было не до него, что само по себе являлось скорее всего благом. Маленькие печи в мастерской теперь стояли холодными. И лишь в атаноре пламя поддерживалось постоянно, подогревая установленную на нем огромную реторту с каким-то зеленовато-бурым варевом. Всякий раз, кормя рекаро, Алек тщательно осматривал его, надеясь, что алхимик этого не заметит. Сначала он видел лишь следы уколов шилом на кончиках бледных пальцев, но со временем на руках и ногах существа стали появляться повязки. Воспоминания о бадье возле двери, с торчащим оттуда клоком волос, вызывали неприятную дрожь в сердце и переворачивали нутро. Кем бы ни было это существо, Алек не мог отрицать того факта, что их соединяют кровные узы. Даже если это и монстр, ни одно живое существо не заслуживает того, чтобы его живьем резали на куски, как поступали с предыдущим. Или того, чтобы его голым держали в железной клетке. Это так сильно напоминало ему ту кошмарную поездку в Пленимар, когда его привезли сюда впервые в той скрипучей и грязной медвежьей клетке.
Здесь же он не видел ни помойного ковша, ни воды. Интересно, нуждается ли в этом существо? Со своими необычными глазами и кожей, и ещё более странной кровью, оно ведь в действительности не было ребенком. "Если бы не этот взгляд, которым оно смотрит на меня!" Жадно присосавшись к кончику его пальца, существо всякий раз буравило лицо Алека своими серебристыми глазами, и для него почти не оставалось сомнений, что он видит там проблески интеллекта. И хотя было трудно судить по сжавшемуся в комочек тельцу о его истинных размерах, Алеку казалось, что существо с каждым разом становится все больше. Как оно могло расти, питаясь исключительно несколькими каплями крови в день? Но волосы, уж точно, становились длиннее. Длинные серебристые локоны укрывали его подобно сияющему плащу. Это не ребенок! - напоминал он себе снова и снова, но с каждым днём его всё сильнее волновало, что же тогда это такое на самом деле?
С Кениром всё это время Алек не виделся, но однажды днем, когда он сидел на своей кровати и читал книгу, дверь отворилась, и появился Кенир. Алек, против обыкновения, холодно приветствовал его, убежденный, что это он забрал костяные отмычки. И всё же, несмотря ни на что, сердце его колебалось между осуждением и сочувствием. Кенир, конечно же, тотчас заметил перемену в его поведении. Он, тяжко вздохнув, присел рядом с ним на кровать. - Сердишься на меня? - Полагаю, тебе известна причина. Кенир медленно кивнул. - Я тогда сразу заметил, что нет ложки, и понял, что совершил ошибку, оставив её. А если бы узнал илбан? Он содрогнулся. - Своим необдуманным поступком ты подверг нас обоих ужасному риску. Если бы из-за моей небрежности тебе удалось бежать, я расплатился бы жизнью. - Я собирался взять тебя с собой, - сказал Алек. Кенир недоверчиво уставился на него: - Ты и впрямь сделал бы это? - Конечно! - Это было бы ужасно мило с твоей стороны. Кто бы мог подумать.... Но ты же не полагаешь на самом деле, что теми обломками было можно справиться с замком, ведь так? Алек оставил при себе тот факт, что он ими уже отлично справлялся.
- Зачем ты пришел? -Я волновался за тебя! Я так боялся, что илбан станет вымещать свой гнев и на тебе, как он частенько обходится со мною. Он задрал подол и показал Алеку несколько красных полос на своих бедрах. - И чем же это он так расстроен? Он получил своё белое существо, и я каждый день даю ему пищу. А эти крики? - Алек обхватил себя руками, чувствуя себя таким несчастным и совершенно беспомощным. - Клянусь Светом, он что, делает их только для того, чтобы истязать? Что же ещё ему нужно? Кенир вздохнул: - Он преследует великую и тайную цель, Алек. Говорят, что рекаро, созданный из крови хазадриелфейе, явится источником компонентов, необходимых для эликсира жизни. - И зачем это? Чтобы вылечить сына Владыки? - Да. По крайней мере, мне он сказал так. Алек с подозрением глянул на Кенира: - А ты не думаешь, что там что-то другое? - Понятия не имею, но что я знаю точно, так это то, что он годами делал свои целебные эликсиры, а не пускался во все тяжкие. - Можешь рассказывать мне об алхимии что угодно, однако все это слишком напоминает некромантию со всеми вытекающими отсюда последствиями, то бишь одни страдания. - Однако цель более высока. Алек покачал головой и уставился вдаль.
Кенир стиснул его плечо и слегка встряхнул: - Прости, что забрал то, что принадлежало тебе, но это было сделано во имя твоей же безопасности, а не только ради спасения собственной шкуры. Повторяю тебе: ты слишком мало прожил в рабстве, чтобы в полной мере представлять опасность. - А как может быть иначе, ведь я неделями заперт тут, в этой чёртовой клетке? - Я знаю, тебе очень нелегко. Но если труды илбана увенчаются успехом, всё изменится. А пока я спрошу его разрешения снова нам прогуляться по саду. Алек и не ожидал так легко получить новый шанс оказаться в саду. - Спасибо. Мне бы очень этого хотелось. - Значит, ты прощаешь меня? Алек выдавил вымученную улыбку: - Забудем об этом. Как бы ни было, теперь это не имеет значения. Полагаю, мне придется смириться с тем, что меня опять поведут на цепи, не так ли?
Глава 32 по следу
ОСЕДЛАННЫЕ ЛОШАДИ во главе эскорта уже поджидали Макама и Теро возле ворот во внутреннем дворе. У ворот лежала каменная колода для посадки на лошадь, и Микам, проглотив свою гордость, воспользовался ею. Однако едва очутившись в седле, он тут же почувствовал себя равным любому из остальных мужчин. Кирнари, следуя его примеру, тоже использовал камень, с трудом вскарабкавшись в седло своей красавицы-гнедой. -Я поведу вас. Теро поклонился в седле, и Микам сделал то же самое, радуясь возможности получше узнать этого человека. Серегил всегда говорил о нем с большой нежностью.
Они ехали по прибрежной дороге до самых сумерек и остановились на ночлег на одинокой ферме. Фермер и его семейство были весьма польщены честью принимать под своим кровом самого кирнари, а потому устроили его скаланских гостей с максимально возможным комфортом. На следующее утро они направились вверх к поросшим лесом холмам, держась наезженного тракта. Микам краем глаза всё время удерживал в поле зрения заросли деревьев, но кирнари уверил его, что бандиты редко встречаются в этих местах. Микам кивнул, однако бдительности не утратил, ведь эта местность как никакая другая подходила для засады. Не потому ли они теперь и находятся здесь?
В тот же день они добрались до ущелья, и Риагил повел их вниз к тому месту, где были обнаружены трупы. Теро устроился на большом камне над самым потоком и закрыл глаза, пытаясь уловить энергию, что могла ещё здесь оставаться. Микам не стал ему мешать и принялся исследовать русло потока. Мягкая земля ещё хранила отпечатки, но то не были следы сражения. Более всего было похоже на то, что сюда просто свалили тела убитых. - Зачем было сворачивать сюда? - удивлялся Теро. - Вода не кажется мне пригодной для питья, разве что для лошадей. - И правда, зачем? - Микам с трудом разогнулся и стал неспешно прочесывать склон ложбины. С момента нападения прошла уже не одна неделя, тут были и дождь, и ветер, и всё же он мог сказать, что напали не здесь. Ну не было тут и признака битвы!
Оставив лошадь одному из фейе, он подхватил свою палку и неспеша направился обратно к дороге, ища малейшие следы, что могли оставаться. Гедрийцы, конечно, сильно натоптали здесь, когда приезжали за своими мертвецами, и тем не менее ему удалось различить кое-какие отпечатки и глубокие вмятины, оставленные людьми, тащившими тяжелую ношу.
С обеих сторон дороги были большие деревья, которые вполне могли обеспечить укрытие для стрелков. Учитывая количество найденных в телах стрел, они составляли основную часть нападавших. Начав с дороги со стороны оврага, он медленно захромал к лесу, тщательно все осматривая и тыкая в землю палкой. К счастью, там был не слишком густой подлесок, и он очень быстро обнаружил многочисленные места со следами вмятин, где лучники втыкали пучки стрел в землю, чтобы было легче до них дотянуться во время атаки. Здесь, между деревьями, следы сохранились лучше всего, и по его прикидкам тут могло укрываться по меньшей мере тридцать стрелков.
Перейдя на дальнюю сторону дороги, он нашел ещё такие же следы и заржавевший нож скаланской работы, который он забрал с собой. Он почти час ходил вдоль обочины, не поднимая головы в поисках застарелых следов, а остальные тем временем просто прохаживались неподалёку, стараясь не путаться у него под ногами. На той стороне дороги ему не удалось обнаружить больше ничего интересного, так что он вернулся на эту сторону лощины и продолжил поиски там.
Здесь ему повезло больше. Между дорогой и деревьями трава была выше, и было похоже, что недавно её хорошо потоптали. Концом палки он разгребал траву то тут, то там, в поисках хоть каких-то следов. Вместо этого, наконечник уперся во что-то, издав металлический звяк. Пошарив руками, он нащупал в траве что-то острое, обрезав себе кончик пальца. Он вытащил находку и радостно присвистнул. То была рукоятка меча, и меча, который он тотчас узнал по характерным завиткам с женским головками на поперечине: меч Алека, вернее то, что от него осталось, ибо лезвие было сломано. То что от него осталось - обломок длиной в несколько дюймов - было острым как бритва и покрыто необычной темной синевой.
Еще несколько минут поисков позволили обнаружить меч Серегила точно в таком же состоянии. Это был меч ауренфейской работы, сделанный дядей Серегила взамен того, которого лишился Серегил, убив Нисандера. Мало того, что и его лезвие было сломано и потемнело, как и у Алека, на месте отшлифованного в виде ромба камня из Сарикали, которым заканчивалась рукоять, осталось лишь пустое гнездо. Микам долго сидел, держа в руках обе рукояти: так вот где исчезли его друзья. - Ну же, парни, подскажите мне что-нибудь, - пробормотал он, задумчиво разглаживая усы. Ни один из них не сдался бы без борьбы: и мечи были тому доказательством. Но Серегил, по крайней мере, должен был попытаться оставить хоть какую-то зацепку. Он всегда так делал.
Микам отдал рукоятки Теро и продолжил свои поиски. В нескольких шагах от того места, где валялась рукоятка меча Серегила, палка Микама нащупала какую-то маленькую металлическую вещицу. Он опустился на колени и разгреб траву. Там, наполовину похороненное в муравейнике с мелкими кусачими муравьями, блеснуло кольцо - то самое, что Серегилу дала Клиа. Он подобрал его и потер красный камень о рукав, счищая грязь с портрета принцессы. О, мой друг! Если ты позволил себе обронить это, должно быть, дела действительно хуже некуда.
Еще в паре ярдов оттуда в пучке увядшего клевера он обнаружил несколько жезлов сообщений. Дождь почти смыл с них краску. Он ломал голову, не исчезла ли вместе с нею и магия, и почему же ни один из друзей не сумел преломить хоть один из них? Что бы ни случилось здесь в тот день, это произошло очень быстро, иначе они бы выкарабкались. Ко времени, когда Микам закончил поиски, среди его находок была не успевшая потускнеть пленимарская серебряная монета, втоптанная в землю, судя по следу, подошвой скаланского башмака, размером, подходящим Серегилу, а также крашеная зубочистка из слоновой кости и человеческий передний зуб, который явно выбили, а не вытащил лекарь. Он отнес всё это туда, где ждали остальные, и аккуратно сложил в один ряд с рукоятками. Риагил выглядел весьма обескураженным, увидев эту коллекцию: - Мои люди прочесывали местность целых два дня! - У Микама просто более острый глаз, чем у большинства из нас, и больше опыта в отношении подобных засад, кирнари, - Теро опустился на колени и медленно провел руками над каждым из предметов. - Это зуб пленимарского воина по имени Нотис. Он был среди нападавших. А зубочистка была обронена гораздо позднее торговцем из Силмаи. Он направлялся в Гедре. Она не имеет отношения к нападению.
Когда же его левая рука оказалась над рукоятками мечей, Теро задрожал и подобрал остатки меча Серегила. Зажав его между ладоней, он закрыл глаза и какое-то время беззвучно шевелил губами. Микам и остальные молча наблюдали за ним. - Кто-то наслал на них драгоргоса. Глаза кирнари округлились: - На земле ауренфейе? Неслыханная дерзость! - А там, где драгоргос, ищи некроманта, - констатировал Микам. Теро проделал то же самое с рукояткой Алека - результат оказался тем же. - Они мертвы? - спросил Риагил. - Я не вижу этого. Однако можно не сомневаться, что это были пленимарцы и зенгати.
Микам нахмурился: -Тогда я бы сказал, что их увезли на восток, а не на запад. Ты можешь с помощью этого узнать, где они находятся? - Может быть..., - Теро снова исследовал рукоятку Серегила. - Если бы хоть чуточку крови, хоть одну каплю, я мог бы... Он отложил рукоятку Серегила и взял Алекову. После минутного колебания, он оживился: - Здесь есть чуть-чуть крови Алека. - Вы используете магию крови? - удивленно спросил Риагил. - Это не некромантия, а то, что наставник моего учителя узнал от народа с холмов. - Вы имеете в виду ретаноев? - Да, кирнари. Я полагаю, что это ближайшие родичи дравниан, жителей ваших гор. Подобные заклинания теперь используются в моем магическом клане, хотя вот именно это не очень сильное. И единственная причина, по которой я использую его - эти находки.
Теро соскреб с рукоятки капельку засохшей крови и зажал её между большим и указательным пальцами. Склонив голову, он зашептал слова призывания крови для кровавого заклятья, затем стал молча ждать появления видений. Но ничего не появилось, кроме слабого пятна света, колеблющегося вне пределов досягаемости. "Алек! Алек, приди ко мне". И снова ничего, кроме этого странного пятна, и это лишь дало ему понять, что Алек, скорее всего жив. Расстроенный, он прекратил попытки и открыл глаза, обнаружив, что все вокруг уставились на него. - Полагаю, он жив, но я не могу определить его местопонахождение, и даже просто увидеть его. Он словно бы защищен чем-то, но ни на что, с чем я когда-либо сталкивался это не похоже. - Однако он все-таки жив? - спросил Микам. - Я абсолютно уверен в этом. - Хорошо, и что мы теперь имеем? - Микам забрал у него рукоятку и вложил зуб в руку Теро: - Держу пари, у этого ублюдка должна была течь кровь. Если нам удастся найти его, быть может, он сможет сказать нам, куда их повезли. Где сейчас находится этот?
Озадаченный тем, что не додумался до этого сам, Теро улыбнулся Риагилу: - Я же говорил Вам, что он умница. Он зажал зуб между ладоней и снова зашептал заклинание. На сей раз видение появилось тотчас, и было весьма отчетливым. Мужчина, потерявший зуб, был жив-здоров и веселился в шумной компании. По говору, очень смуглым лицам и бородам, было легко опознать пленимарцев. Воины какого-нибудь вельможи, судя по всему, либо бандиты. У пленимарцев зачастую они мало отличались друг от друга.
- Они называют его по имени ... да, это Нотис, - Теро сделал усилие, чтобы разглядеть обстановку, что его окружала. Заклинание было трудным, и вызвало головокружение, едва оно достигло своей предельной мощи. И когда он открыл глаза, бисеринки пота украшали его лоб и верхнюю губу. - Виресса! Клянусь Светом, этот человек находится в Вирессе, в каком-то бараке или на судне. Я не могу сказать, где именно, но скорее всего именно там. По всем признакам, это где-то в порту. - И что, черт возьми, там делают пленимарские работорговцы? - воскликнул Микам. - Может быть, работорговля не основное его занятие, - сказал Риагил. - Даже Улан-и-Сатхил не мог пасть так низко, чтобы начать торговать людьми. Но этот Нотис может служить кому-то, кто занимается этим, а тот человек может помимо прочего заниматься торговлей и более мирным товаром. - Главное, что он находится в Ауренене! - воскликнул Теро. - Мы должны найти его и заставить рассказать нам, что случилось. Это единственная ниточка, что приведет нас туда, куда их могли увезти.
- Кирнари, не владеет ли кто-нибудь из ваших людей тем заклинанием перемещения, что помогло нам оказаться здесь? - спросил Микам. - Нет. Это, как и заклинание крови, не является частью ауренфейской магии. Но если мы напряжем наших лошадей, то сможем достаточно быстро вернуться в Гедре, а там уже я смогу снарядить для вас свой самый быстрый корабль. И что бы ни потребовалось вам - только дайте мне знать. Теро встал и поклонился ему: - Мы принимаем ваше любезное предложение, кирнари, со всей своей благодарностью. И хотя мир всё ещё слишком велик для поисков, но у меня уже появилась надежда. - Благословенная Четверка, - пробормотал Микам, тяжело опираясь на свою палку, - раз они живы, я не успокоюсь, пока не разыщу их и не привезу обратно домой!
Глава 33 ребенок не рожденный женщиной
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Алеку и Кениру вновь разрешили прогуляться по саду, как обычно, с закрытыми лицами и под охраной. Если не считать вездесущего эскорта, это было лучшее место для возможного побега, к тому же расположенное близко к каморке, где его держали теперь. Он был рад, что никому не вздумалось вновь вернуть его в тот подвал под домом, где его держали прежде, по крайней мере пока что. Все, что ему нужно было сделать, это как-нибудь ночью, когда в мастерской никого не будет, открыть двери своей камеры и мастерской, незаметно выбраться отсюда и перемахнуть через каменную ограду. Конечно, он должен был найти способ забрать с собой и рекаро...
Последняя мысль заставила его застыть возле фонтана. Со стороны казалось, что он загляделся на рыбку, лениво отплывающую от Кенира, обкормившего её крошками, но мысли его при этом неслись с лихорадочной быстротой. Трудно сказать, как поступит алхимик на сей раз с этим бледным маленьким существом, но кажется, оно вновь оказалось не тем, что ему было нужно. Черт, если я убегу, а никакая другая кровь, кроме моей ему не подходит, оно так или иначе погибнет. Не могу же я его оставить... ведь не могу? Его сердце уже знало ответ. Это был тот самый "ребенок, не рожденный женщиной". Его ребенок! Значит решено. "Может теперь, наконец, и Серегил перестанет мне твердить о том, чтобы я нашел себе девушку". Кенир обернулся и игриво заметил: - Приятно видеть, что ты улыбаешься. - Мне понравились рыбки. Можно взять хлеба и покормить их? Кенир протянул ему корку, которую принес с собой, и они вместе присели на бортик фонтана, наблюдая как рыбы толкаются своими тупыми мордами и высовывают из воды разинутые рты, прося подачки, словно щенята.
Кенир все еще держал его на цепочке, но у Алека было достаточно свободы, чтобы чуть отодвинуться, и когда он нагнулся, чтобы получше рассмотреть желтую улитку, ползущую по дну водоема, он заметил вещицу, валявшуюся в тени широкого края бассейна. Это была маленькая бронзовая шпилька. Не меняя выражения лица, он опустился на колени и, положив одну руку на край бассейна, окунул пальцы в воду, позволяя рыбам слегка покусывать их, другую же как бы нечаянно уронил вниз. Потребовалось лишь мгновение, чтобы подобрать булавку. У него не было ни рукавов, ни пояса, чтобы припрятать её, так что он просто зажал её в ладони, моля Иллиора, чтобы ему не пришлось пользоваться левой рукой до тех пор, пока он не окажется у себя в комнате.
Рука Кенира небрежно покоилась на плече Алека. - Я рад, что тебе так нравятся рыбки. Ты как ребенок, даже коленок не пожалел. Алек улыбнулся ему: - Они такие замечательные. И весь этот сад. Так здорово выбраться из своей комнаты. И... - Он смущенно потупился: - И увидеться с тобой. Мне ведь больше не с кем поговорить здесь. Кажется, я и в самом деле осознал твои слова о том, что такое быть одиноким. Это просто ужасно, правда? - Да. Рука Кенира скользнула с плеча Алека к его волосам, он провел по ним, пропуская сквозь пальцы пряди волос Алека, обрамлявших его лицо. Кончики пальцев, коснувшиеся его щеки, были прохладны и нежны, и Алек снова оказался между симпатией к Кениру и недоверием. Он уклонился от прикосновения. - Все еще страдаешь по своей потерянной любви? - грустно спросил Кенир. - Да. И всё же так хорошо, что есть ты. Кенир наклонился поближе и прошептал: - Так ты действительно забрал бы меня с собой? - Да, забрал бы. - И ты на самом деле думаешь, что смог бы бежать? Как бы ты сделал это?
Алек снова перевел взгляд на рыб. Так доверяет он Кениру или нет? Голова подсказывала ему одно, но внутренний голос заставлял его сдержаться. Это было нехорошее чувство, особенно если он ошибался, и Кенир на самом деле был другом. Но осторожность всё же взяла своё. Он пожал плечами: - Я не знаю. Думаю, пробрался бы на корабль, идущий на запад. Кенир откровенно засмеялся над этим: - И это что, весь твой план? Найти корабль? Хммм, тогда, думаю, я рискну и всё же останусь здесь. Еще до полнолуния ты окажешься лишенным ноги и прикованным возле рынка. Алек пожал плечами. - Наверное, ты прав.
Он берег припрятанную в ладони булавку, пока не оказался снова один в своей каморке. Он подождал, пока закроется замок, затем уселся и стал рассматривать свою находку. Это была шпилька для детской прически, меньше трёх дюймов длиной, украшенная слоновой костью. "Иллиор, должно быть, услышал меня в конце концов", подумал он, ибо булавка оказалась сделанной из бронзы, а не из мягкого золота или серебра. Однако его костяные отмычки были куда длиннее. Он знал, что оценка Кениром его так называемого "плана" была вполне обоснованной. Даже если ему удастся выбраться из этой комнаты, а затем из поместья, ему далеко не уйти без какой-то маскировки, и то же касается и рекаро. Он уставился в потолок, ломая голову над тем, можно ли найти в мастерской какую-нибудь подходящую краску. И, конечно же, следовало разыскать Серегила.
Этим вечером у него совсем не было аппетита, но он всё же заставил себя съесть и печеную репу, и хлеб, чтобы избежать ненужного к себе внимания. Когда он закончил, Ахмол забрал поднос, и Алек улегся в постель, пережидая время. Без окна было невозможно определить, сколько времени прошло. За неимением его, он зафиксировал взгляд на пламени свечи в нише у двери и начал считать про себя, чтобы отмерить секунды. Он помнил, что Серегил как-то говорил ему, за сколько времени свеча сгорает на дюйм, но так и не вспомнил, за сколько именно. Занятие было утомительным, и он несколько раз, задремав, сбивался со счета, но когда свеча, наконец, сгорела почти до основания, он решил, что теперь должно быть достаточно поздно. Он подошел к двери и приник к ней ухом. Снаружи все было тихо.
Приободрившись, он вставил булавку в замок и легонько потрогал втулки, прикидывая, можно ли что-то сделать. Первую булавка одолела легко, но вот до второй было не дотянуться. - Потроха Билайри! - он уселся на пятки, вертя шпильку между пальцами. Она была металлической, так что было бы можно попытаться сделать её чуть длиннее. Но чем? Он отнёс её в угол, где стояло помойный ковш. Этот ковш, вырезанный из целиковой деревянной чурки, был весьма массивным в своём основании. Правда, сегодня им уже не раз попользовались. Алек пнул его, чтобы казалось, что его опрокинули случайно, но в то же время с осторожностью, чтобы содержимое выплеснулось подальше от кровати. Застоялая моча растеклась по полу и впиталась в цемент. Удовлетворенный, Алек забрал ковш и уселся, чтобы попробовать разобраться с булавкой.
Очень скоро он понял, что дерево совершенно не подходит для того, чтобы ковать холодную бронзу. Сначала все, что ему удалось сделать, это вмятина от основания ковша и царапины на полу. Однако когда он уже собирался оставить эту затею, он случайно ударил по бусине из слоновой кости на конце булавки и раздробил её, обнаружив под ней скрытый прежде столь нужный изгиб из металла. Он аккуратно собрал все обломки и припрятал их в матраце, затем возвратился к двери. Дополнительной длины оказалось вполне достаточно. Замок сдался, и он слегка приоткрыл дверь в темноту. Ни из нижнего подвала, ни из мастерской сверху не пробивалось ни капли света. Он пополз вверх по лестнице и прижался ухом к двери. Там тоже всё было тихо.
Он перевел дыхание, затем опробовал замок. Тот поддался со слабым металлическим скрежетом, и он осторожно приоткрыл дверь. В мастерской царил сумрак, если не считать красного огня атанора. Но за огнем ведь должны присматривать? Он толкнул дверь, открыв её ещё немного, и огляделся, не видно ли алхимика или кого-то из слуг. Но помещение было пустым. Или так ему показалось, пока что-то не шевельнулось позади тусклого красного пламени печки.
То было рекаро. Оно было одето в короткую рабскую тунику, которая не прикрывала его чресел. Алек увидел, что повязок стало больше, чем утром. Пока он смотрел на него, оно присело на корточки перед атанором, несколько секунд смотрело сквозь одно из отверстий на огонь, бушевавший в печи, затем взяло из корзины пригоршню щепок и одну за одной скормило их печи. "Всё же это не безмозглая чурка", удовлетворенно подумал Алек, однако не утратил бдительности. Если оно служило алхимику, оно могло оказаться преданным ему. Что ж, был только один способ узнать это. Он медленно вошел в помещение, наблюдая за реакцией рекаро. Оно не обращало на него ни малейшего внимания, пока он не подошел сзади и не коснулся его плеча.
Оно обернулось, посмотрело на него, и почмокало губами. - Ты голодный? - прошептал Алек. Существо не ответило, но впилось взглядом в руку Алека. - Ну ладно. Он направился к одному из столов и нашел там шило, лежащее возле вазы с цветами. Сразмаху проколол палец и протянул его существу. Рекаро тут же схватило его и присосалось, как обычно, уставившись в глаза Алеку. - Ты знаешь меня? - спросил он ласково. - Ты разговариваешь? Как всегда, он не получил ответа. Быть может, оно не обладало способностью говорить или понимать, подумалось Алеку. Ведь несмотря на столько очевидных ран, он не слышал и никаких воплей.
Рекаро даже не пыталось сопротивляться, когда Алек развязал одну из повязок на его левой руке и осмотрел рану. Он ожидал увидеть кусок срезанной кожи, однако, вместо этого обнаружил нарисованный знак, подобный тем, что он видел на амулетах, которые Ихакобин заставлял его носить.
Под другими повязками были такие же знаки. Некоторые выглядели выжженными, однако никаких более серьезных ран не было. Значит алхимик, по крайней мере с этим рекаро обращался получше. Существо было чистым, и его длинные волосы сияли в отсвете очага. - Зачем же ты ему понадобился? - пробормотал Алек, возвращая повязки на место. Как только он закончил, рекаро снова опустилось на корточки, чтобы подкормить огонь, и кажется, совершенно позабыло о нём. Алек оставил его за этим занятием, а сам стал прочёсывать лабораторию в поисках того, что могло бы пригодиться им при побеге. Ничего похожего на оружие здесь не было, если не считать шила, но оно вряд ли давало хоть один шанс против меча. Все ножи, которые использовал Ихакобин, были убраны с глаз подальше. Он снова отругал себя за то, что не владеет пленимарским. Ведь все ящики в кабинете алхимика, все шкафчики были аккуратно подписаны четким почерком, но он ничего не мог прочитать.
- Проклятье! Я не могу найти даже чай, не то что нож, - выругался он вслух. Рекаро поднялось и подошло к самому высокому из шкафов со множеством маленьких ящиков. Ни минуты не колеблясь, оно выдвинуло один из них, залезло в него и вернулось к Алеку, протягивая глиняную банку с кожаной пробкой. Немало удивленный, Алек открыл крышку и понюхал содержимое. Это был чай. Тем временем рекаро пошло к одному из столов и схватилось за ручку ящика. Когда тот не открылся, оно осталось стоять возле, очевидно сбитое с толку. - Там ножи? - спросил Алек, не ожидая ответа. Рекаро снова потрогало ручку, и опустило руки. Алек слегка повозился с простым замком и открыл его. Внутри было аккуратно разложено множество ножей, которые осчастливили бы любого мясника. Он похлопал рекаро по плечу. - Спасибо. А вот ещё, не знаешь ли ты, есть ли у него краски? Рекаро пошло к другому большому шкафу и открыло его, показывая Алеку горку кожаных мешочков, многие из которых были перепачканы их содержимым. - Коричневая краска? - попробовал Алек. Рекаро выбрало мешочек и принесло ему. - Ты знаешь, как её развести? Снова попав в тупик, рекаро осталось неподвижным. - Ничего. Ты отличный помощник.
Было невозможно не говорить с ним, как с настоящим ребенком. - Ключи? Снова никакого ответа. - Еда? Хлеб? Ничего. - Цветок? Несмотря на то, что ваза с цветами находилась всего в нескольких шагах от него, рекаро никак не среагировало. - Ну-ка подумаем. Что нам может пригодиться? Веревка? Рекаро пошло в чулан и возвратилось с несколькими мотками веревки, часть из которых была в каких-то засохших пятнах, похожих на кровь. - Серегил? - сделал попытку Алек. Но, как и ожидал, ответом был лишь равнодушный взгляд. Кажется, образование рекаро было весьма ограниченным. - Хорошо, попробуем-ка это. Алек? Рекаро немедленно подошло к нему, взяло его руку, и присосалось к пальцу. Алек хохотнул и высвободил руку. - Что ж, радует, что ты не подошел ко мне, когда я сказал "еда".
Он взял его прохладные ручки в свои ладони и прижал их к своей груди. - Алек. Меня зовут Алек. Я - Алек. Понимаешь? Это - моё имя. Рекаро внимательно глядело на него, и Алек готов был поклясться, что в его взгляде он уловил минутное замешательство. Возможно, не имея собственного имени, это определение ни о чем ему не говорило. Слово "Алек", скорее всего, было для него точно таким же, как "стул", "веревка" или "чай": всего лишь очередная полезная вещь, которую можно найти в мастерской. Впрочем, не оставалось сомнений, что теперь оно сосредоточило всё своё внимание на нем. Когда он прокрался к наружной двери, чтобы послушать, оно последовало за ним, тихонько шлепая босыми ножками. Где-то снаружи находилась стража. Он мог слышать их голоса. Значит, нечего и пытаться выйти через переднюю дверь. Было бы неплохо, если бы тут имелось окошко в маленький сад, однако, это было бы слишком огромным счастьем. Окна в крыше тоже не спасали: теперь они были забраны решетками. Когда они тут появились? Быть может, их запирают лишь на ночь, когда алхимик заканчивает с дневными делами? Рекаро следовало за ним как приблудившийся щенок, пока Алек торопливо продолжал осмотр, ища как ещё можно отсюда сбежать.
В ходе поисков он обнаружил шкаф, где Ихакобин хранил свою покрытую пятнами рабочую одежду. Вещи были великоваты, но имели рукава и не были одеждой рабов. Ещё там нашлась пара поношенных башмаков. Он остановился, прислушавшись к двери, и мысленно собрал всё найденное воедино. Итак, если что, у него в наличии были одежда, ножи, чай, краска, которой он не знал, как пользоваться, и работоспособные отмычки. И никакой идеи о том, где искать Серегила.
Он задержался у атанора, наблюдая за слабым кипением содержимого сосуда. На его взгляд, оно всё же напоминало грязную жижу. - Интересно, что это такое? - пробормотал он. Холодные пальцы сомкнулись вокруг запястья Алека. Удивленный, он посмотрел вниз, и обнаружил, что рекаро тоже смотрит на реторту, и прижимает к груди руку так же, как делал он, когда пробовал заставить существо понять его имя. - Что? У тебя есть имя? Как и следовало ожидать, ответа он не получил, за исключением того, что существо опустило руку. - Ты хочешь имя? Ручка снова коснулась груди возле сердца,... если предположить, что оно у него есть. - Ты можешь сказать мне, что ты хочешь, или ты всего лишь копируешь мой жест? - спросил он. - Но, полагаю, я же должен называть тебя как-то. Я никогда прежде не давал имени никому, кроме лошади.
Несколько мгновений он изучал маленькое существо, затем сказал: - Что если... Себранн? Это было ауренфейское название лунного света. Он коснулся груди рекаро: - Себранн. Это ты. Что ты на это скажешь? Рекаро смотрело на него несколько секунд, затем медленно указало на реторту и на себя, и протянув палец, показало ему на белый тонкий шрам. Алек повернул его руку поближе к тающему свету огня. Шрам? И шрам, который зажил без помощи его крови? Он посмотрел на грязную жижу, и снова на существо. - Он положил туда что-то, что взял у тебя, не так ли? Он сделал тебя из меня, а теперь пытается сделать что-то из тебя?
Себранн пошел к ящику с ножами, выбрал один с маленьким острым лезвием, принес его Алеку и протянул свою руку. Алек убрал нож обратно и закрыл ящик. - Нет. Я не стану делать этого с тобой. В этот самый момент он услышал снаружи громкий голос: Ихакобин разговаривал с часовыми. Алек в отчаянье посмотрел на все открытые шкафы и ящики. Он позволил себе отвлечься на рекаро, забыв, что алхимик работает круглые сутки! Бормоча проклятья, он заметался по мастерской, пытаясь всё привести в порядок. И лишь когда он споткнулся о Себранна, он понял, что рекаро по-прежнему ходит за ним по пятам. Голоса приближались. Вместе с хозяином был Ахмол.
Алек взял рекаро за хрупкие плечики и прошептал: - Следи за огнем! - и лишь после этого рванул к лестнице. Бросив прощальный взгляд, он увидел, как существо снова опустилось на корточки возле атанора, держа свою корзину с щепками, но взгляд его был устремлен на него. Алек едва успел миновать лестницу и закрыть за собой дверь, как услышал, как открывается дверь мастерской. Он забыл её запереть! Ругая себя, как последнего идиота, он прокрался назад по своей комнате и трясущимися руками запер себя. Ему удалось это сделать с нескольких попыток, и он едва успел припрятать отмычки в матраце, как услышал шаги на лестнице снаружи, прямо возле комнаты. Он приготовился к худшему, но шаги направились вниз к подвалу.
Алек быстро достал отмычки, ибо Кениру уже был известен этот тайник. Сунув руку под кровать, он втиснул медную булавку между матрацем и веревками. Сделав это, он упал на постель, вздохнув спокойнее, пока не услышал из подвала первый тонкий визг рекаро. Ему потребовалось собрать всю свою силу воли, чтобы немедленно не взломать замок и не ринуться вниз. Вместо этого, он подлетел к двери и стал колотить в неё и кричать: - Оставьте его в покое! Прекратите мучить его, будьте вы прокляты! Естественно, результат был обратным. Крики продолжались какое-то время, затем так же внезапно стихли. Он расстроенно пнул дверь. - Бессердечный ублюдок! Это всего лишь ребенок. Как же можно делать такое? Он быстро отскочил назад, потому что в замке загремели ключами. Дверь распахнулась, и появился разъяренный алхимик с кнутом в руке. Прямо за ним стоял Ахмол, держа на руках обмякшее тельце Себранна. - Вы убили его! - зарычал Алек.
Ихакобин шагнул в комнату и схватил Алека за волосы, потащив его к двери. - Его, ты говоришь? Посмотри что у него с рукой, - приказал он, рванув голову Алека, а затем бросив его на колени, чтобы он мог посмотреть поближе. Левая рука рекаро безвольно свисала вниз, и Алек увидел, что его кисть начисто отрезана. Что-то капало из той жуткой раны, но не кровь. Как и у предыдущего, это было нечто более густое и почти прозрачное. - Ты дурак, Алек, если думаешь, что эта тварь хоть в какой-то мере является человеком, - серьезно сказал алхимик. - И ты ещё больший глупец,потому что оскорбил меня. А сегодня у меня нет никакого терпения на тебя... или на него. Он гавкнул, что-то приказав своим людям, и тотчас двое крепких стражей схватили Алека и удерживали его, когда Ихакобин, воткнув шило ему в палец, вздернул его руку к губам обессиленного рекаро. Через какое-то мгновение губы сомкнулись вокруг пальца, и оно принялось слабо сосать, но веки его даже не затрепетали. Ихакобин ткнул Алека лицом в отрезанное запястье, и он увидел пять маленьких отростков, показавшихся из культи, точно таких же, какие он видел, когда Ихакобин отрезал пальцы первому созданному рекаро. Это были зачатки новой кисти. И если оно исцелялось, то возможно оно все же не умерло?
Его облегчение было недолгим. Ихакобин вручил кнут одному из своих людей. - Доброй ночи, Алек. Приятных снов. Потом его били, и не только кнутом, но и кулаками и тяжелыми башмаками. Ко времени, когда всё прекратилось, Алек захлебывался кровью, и оба глаза его заплыли. Его так и оставили валяться на полу. Последнее, что он услышал, был звук запирающейся за ними двери. Теряя сознание, он успокаивал себя тем, что его отмычки все ещё находятся в надежном месте. Свобода - вот она, только пожелай и возьми её. И в следующий раз он не станет мешкать.
Глава 34 наблюдатели отправляются в путь
ПОГОДА ИСПОРТИЛАСЬ ещё до того, как корабль Микама и Теро смог поднять паруса и выйти из Гедре. Хлеставший дождь и высокие волны удерживали судно в порту в течение трех дней, а потом против них ополчился ветер, вынуждая капитана постоянно менять курс, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. Осиат был глубже, чем Внутреннее Море, а шторма здесь - более лютыми, особенно к северу от Пролива. Но их судно оказалось прочной и ладной каравеллой, под треугольным парусом и в меру нагруженное балластом, под командованием капитана- гедрийца по имени Сольес.
На путь до Вирессы требовалось около недели. Теро при помощи зуба следил, чтобы добыча никуда не сбежала: пока что Нотис оставался в портовом городе. От кирнари Гедре они получили рекомендательные письма, однако Микам, по мере того, как они приближались к порту, чувствовал себя все больше и больше не в своей тарелке . - Не будет ли честнее признать, что между Серегилом и Уланом-и-Сатхилом вовсе не было добросердечных отношений? - размышлял он вслух, пока они, сидя в камбузе, пытались удержать свою солонину с турабом, норовившие соскочить со стола на пол, потому что корабль отчаянно кидало из стороны в сторону. - Я подумал о том же, - признался Теро. - И если бы Серегил был здесь, думаю, он напомнил бы нам, что никогда стоит входить с парадного крыльца, если есть возможность поступить иначе. Микам хитро прищурился: - Не пытаешься ли ты таким способом разбудить во мне найтраннера? - Я не зашел бы так далеко, однако, думаю, нам есть чего опасаться. - Не мог бы ты наложить на нас какие-нибудь чары, чтобы мы не так выделялись в толпе? - Мог бы, однако не забывайте, где мы находимся. Моя магия скорее привлечет к себе внимание, чем скроет нас. По-моему, придумать что-нибудь хитроумное будет лучшим планом, чем этот. - Ну что ж, тогда, полагаю, нам следует спросить капитана Сольеса, не известно ли ему, как попасть в город так сказать с "черного хода".
На их счастье капитан знал одно такое местечко и тем же вечером судно причалило в скрытую от глаз бухту в нескольких милях к западу от порта Вирессы. Моряки переправили на берег их лошадей, а Капитан Сольес погреб на лодке с Микамом и Теро к берегу, всем своим видом давая понять, что совершенно не одобряет их плана. - Держите при себе эти письма, на случай, если попадете в неприятности, - предупредил он. - Я же с вашего позволения вернусь обратно и постараюсь как-нибудь объяснить, что заставило нас пристать к берегу, если кто-то заинтересуется этим. - Мы вернемся через несколько дней, - пообещал Теро. - Но если что-то пойдет не так, я постараюсь дать Вам об этом знать.
*** Ночь они провели под высокими соснами, кутаясь в одеяла от влажного и ледяного ветра. - Впервые я ощутил, что это такое, когда меня вместе с Алеком захватили в плен пленимарцы, - разоткровенничался Теро, стараясь держаться поближе к небольшому костерку, который развел Микам. - Должен признаться, в такие моменты мне особенно не хватает моих комнат в башне в Ореске. Нисандер с Магианой были более приспособлены ко всему этому. - Однако приятно видеть, как ты возмужал и окреп. Микам снял с углей небольшой чайник и наполнил чаем кружку Теро, потом достал свою курительную трубку. Откинувшись спиной на ствол дерева, он сделал несколько затяжек. - Я тоже давненько не занимался этим. И черт меня подери, если я не отвык спать на голой земле.
На следующее утро лес оказался окутан густым туманом. Теро непременно заблудился бы в нем, но Микам, который казалось, нутром чуял нужное направление, скоро напал на узкую колею от повозки, выведшую их в нужном направлении. Микам всё утро, пока туман не рассеялся под лучами восходящего солнца, не давал разлениваться лошадям, гоня их резвой рысью. К тому времени, как они спешились возле придорожного родника, чтобы немного поесть, Теро заметил, что его хромота усилилась. - Думаю, что смогу помочь Вам, - предложил Теро. - Нисандер научил меня кое-каким исцеляющим заклинаниям, а потом, я многому научился у Мидри в Боктерсе. Микам вздохнул: - Полагаю, мне нет смысла отказываться. Что нужно делать? - Просто сядьте вон на этот камень. Мне придется возложить на вас руки. - Ну давай.
Микам сел и вытянул больную ногу. Теро опустился возле него на колени и очень осторожно положил руки на верхнюю и нижнюю часть бедра Микама. Прежде он никогда не возлагал рук на мужчину, и чувствовал себя немного неловко, но Микам всего лишь с интересом наблюдал за ним и не проявлял никакого беспокойства. Теро не видел раны Микама с тех самых пор, как она зажила, однако, мог и теперь легко прощупать длинные неровные выпуклости шрама, вырисовывавшиеся сквозь тонкую кожу коротких штанов Микама. Он шел из-под его колена до самой ягодицы. Закрыв глаза, Теро зашептал слова заживляющего заклинания, которым Магиана научила его успокаивать боль. Напряженные мускулы под его руками немного расслабились, и он услышал благодарный вздох Микама. - Уже получше. - Потерпите ещё немного.
На сей раз Теро произнес заклинание глубокого заживления, которому обучила его сестра Серегила... заклинание, к которому он так часто прибегал, чтобы помочь Клиа в те долгие, мучительные дни её выздоровления, когда ее уцелевшие пальцы грозили высохнуть и остаться скрюченными навсегда. Как только заклинание начало действовать, он ощутил, как по мышцам бежит кровь и как натянуты сухожилия вдоль кости. Он вообразил теплый солнечный свет и послал его жар глубоко внутрь плоти. - Клянусь Светом! - пробормотал Микам. Теро не остановился, пока не почувствовал, как грубая напряженная кожа обмякла под его пальцами, и лишь тогда он сел и открыл глаза. - Позднее я смогу сделать больше. Как думаете, Вы сможете ехать дальше? Микам встал и опробовал ногу. - О черт, по-моему, я могу даже бежать бегом! Так что там с нашим другом Нотисом? Он все еще на месте?
Теро достал зуб из мешочка на поясе и зажал его между ладоней. - Да, он всё ещё на побережье. И полагаю, что теперь, когда мы ближе, я уж точно смогу его найти. В тот же день они добрались до предместий Вирессы. Белый город, широко раскинувшийся вокруг глубокого залива, с тыла был защищен горами. Задержавшись на холме, возвышавшемся над гаванью, Микам присел на пограничный столб местного фейтаста и, пересчитав корабли, насчитал их не менее сотни - всех размеров. И среди пришвартованных там,было немало таких, что несли полосатые паруса Пленимара. - В общем-то, ни для кого не секрет, что восточные кланы торгуют с ними, - заметил Теро, - однако что-то мне сильно не по душе, как много их здесь собралось. - Ну, насколько я вижу, тут много и скаланских кораблей. Нам надо умудриться пройти незаметно, если мы не хотим привлечь к себе внимание.
Теро снова достал зуб и воспользовался одновременно и заклинанием поиска, и магическим оком. Результат не заставил себя долго ждать, устремив его мысли в головокружительный полет к гостиничной таверне на берегу залива. На вывеске на фасаде не было надписей, но был нарисован дракон, борющийся с морским змеем. - Кажется, её будет не так уж трудно узнать, - сказал Микам, рассеянно почесывая больную ногу. - Будем надеяться, что там хорошие пища и пиво. Кстати, как у тебя с пленимарским? - Я могу на нём объясниться, но уверен, что во мне сразу же опознают скаланца, стоит мне лишь раскрыть рот. Микам кивнул. -Я ещё не забыл своего северного говорка. Так что давай, пока мы не прижали нашего молодца, я возьму все разговоры на себя. Я навлеку меньше подозрений.
Глава 35 примерный раб
ПОСЕЩЕНИЯ ИЛАРА становились всё более частыми и отличались разнообразием. Серегилу время от времени по-прежнему доставалось плеткой: иногда, когда он по неосторожности утрачивал маску послушания, иногда просто по странной прихоти Илара. Однако теперь Илар делал это собственноручно, и Серегилу было легче переносить порку. Однажды Илар явился раньше обычного и задержался дольше. Серегилу всё легче становилось играть свою роль. Пока в его сердце был Алек, он мог изображать повиновение Илару безо всяких особых на то усилий, и например, наливая ему вино, удерживался от того, чтобы плюнуть туда, пока тот не видит, и даже находил в себе силы поддержать разговор, когда Илар, в который уже раз, принимался излагать свою версию тех давних событий, когда они были вместе. Он узнал всё о семье Илара, а когда тот слегка перебрал вина, то признался в том, что весьма сожалеет, что навлек такой позор на семью и на весь свой клан. Серегилу после небольших уговоров тоже пришлось поделиться кое-какими воспоминаниями о своем прошлом, и он не смог отказать себе в тайном удовольствии пересказать часть своих похождений в Скале, вызвавших искорки зависти и боли в глазах Илара.
По мере того, как шло время и они постепенно привыкали к компании друг друга, Серегил всё чаще ощущал, что несмотря на внешнее равнодушие, Илар становится более и более тревожным. Серегил предположил, что это каким-то образом связано с тем, что никто что-то давно не заикался о его освобождении. Заинтригованный, он выждал время и с тщательно подобрал момент. Однажды вечером, когда Илар показался особенно напряженным, Серегил налил и поднес ему вина. Стоя в почтительной позе возле стула, он протянул было руку,но тотчас отдернул её, словно бы спохватившись. - Что такое?- вскинулся Илар. - Кажется, Вы сегодня не в духе, хозяин. Илару так нравилось слышать это слово из его уст, что Серегил использовал его при каждом удобном случае, изображая из себя покорного раба. - И что дальше, если даже и так? Серегил скользнул рукой под длинными волосами Илара, коснувшись его затылка и шеи. - Да, Вы так напряжены. Вы позволите, хозяин?
Илар глянул на него с опаской. - Держись так, чтобы я тебя видел. Илар вовсе не был дураком, и все еще имел вполне объяснимое недоверие к Серегилу, но при всём том было очевидно, что в этом доме он испытывал настоящий голод по подобным ласковым прикосновениям. На поверку выходило, что Илар был чрезвычайно восприимчив к малейшему проявлению доброты. Этим и воспользовался теперь Серегил, начав своими умелыми пальцами потихоньку массировать гладкую шею Илара. Тот не спешил расслабляться. Сидел напряженный, все еще потягивая свой напиток и уголками глаз наблюдая за Серегилом.
- Будет проще, господин, если я встану позади стула, - предложил Серегил, скользя пальцами ниже, под одежду Илара, чтобы помассировать между лопаток. - Проще - что? Придушить меня? Предпочитаю, чтобы ты находился там, где стоишь. - А как насчёт вот этого? - Серегил смело перекинул ногу через колени Илара, усаживаясь верхом, чтобы иметь возможность использовать обе руки. Их лица оказались совсем близко друг к другу, и Серегил на миг стыдливо потупился, затем взмахнул ресницами. Даже евнуха можно совратить, зная его слабости: Илар обожал, когда к нему прикасались. - Что ты задумал? - пробормотал Илар. - Убрать этот хмурый взгляд с лица моего господина. - Наигранная невинность тебе не к лицу, хаба, - усмехнулся Илар, но Серегил почувствовал, как почтепенно тает напряжение мышц под его пальцами.
- Что я задумал на самом деле? - пальцы Серегила скользили вверх и вниз по затылку Илара. - Вернуть себе свободу, во что бы то ни стало. И Алека, конечно. Илар усмехнулся, услышав столь откровенный ответ: - Что еще? - Что-то идет не так, я полагаю? Коль господин Ихакобин не освободил Вас как обещал? - Он сделает это. - Когда? Илар встретился с ним взглядом. - Тебе-то что за дело до этого? - Я принадлежу Вам, хозяин. Моя судьба находится в Ваших руках. Я не могу оставаться равнодушным. - Ладно, раз тебе так важно знать это: у твоего полукровки никуда не годная кровь.
Услышав это, Серегил не прекратил свой массаж. Но он не мог бы задать вопрос о рекаро, не дрогнув руками. К счастью, Илар сам оказался в болтливом настроении. - Мммм, да, хаба. Да, да, вот здесь... Когда Серегил принялся разминать напряженные мускулы в основании его черепа, у него вырвался стон. - Так как ты сегодня весьма мил, я отвечу на твой вопрос. Хозяин хочет сделать особенное существо, обладающее огромной силой. Такое может быть сделано только из крови хазадриелфейе. "Монстр, созданный из крови фейе, это то же самое, что драгоргос!" - И для этого ему понадобился Алек? - Да. Как только из Ауренена дошел слух, что появился один из них, хозяин Ихакобин сразу же поставил себе цель заполучить его. - Кто же сообщил об этом? - Шпионы, полагаю. Впрочем, неважно. "Мне важно", - мрачно подумал Серегил. Если предположить, что Илар говорил правду, кажется, это указывало на кого-то помимо Фории. Серегил был немного озадачен.
-К счастью, я оказался способен помочь ему, так как знал, что этот юноша -твой тали. Так что, когда стало известно, что вы оба возвращаетесь в Ауренен... ну, в-общем, остальное ты знаешь и сам. - Ты тоже был там? - Серегил постарался сохранять спокойствие в голосе и не дрогнуть пальцами. - Конечно нет! Но я знал твоё лицо и имя, а для работорговцев этого было вполне достаточно. Ну а Вы, конечно, не делали никакой тайны из своих передвижений. - Почему они не отправились за нами в Скалу? - Они же не совершают набеги так далеко на север, разве нет? - Полагаю, что не совершают. - К тому же Римини, с тех пор как Мардус потерпел фиаско, напав на город, не самое лучшее место для шпионов. - Рад слышать это. Так значит, с Алеком всё в порядке, хозяин? - Ты видел его. - И он не подозревает, что Вы чем-то отличаетесь от остальных рабов? - Очевидно, нет.
Серегил очень надеялся, что Илар заблуждается на его счёт. - Да, кстати. Кажется, твоя кровь столь же бесполезна, как и его. Хозяин Ихакобин попытался использовать пробу, что взял у тебя тогда. Она вообще не поддается нужным преобразованиям. - Передай ему мои глубочайшие сожаления, - вырвалось у Серегила. Сильные руки стиснули его запястья, вздернув его руки на уровень лица. - Соскучился по плетке, хаба? - Нет, хозяин! Пожалуйста, простите меня. - Тогда следи за своим языком, или я его тебе отрежу. А теперь докажи, что ты действительно раскаялся. Серегил наклонился было для поцелуя, но Илар стряхнул его со своих коленей. Подавив вздох, он пересилил себя и поцеловал носок его домашней туфли. Илар убрал ногу и пнул его так, что он зарылся носом в ковер. - Не забывай своё место, хаба. И не забудь про своё обещание. - Не забуду. Хозяин. Густой ворс ковра набился ему в рот, и он закашлялся. Илар напоследок отвесил ему подзатыльник и вылетел вон, хлопнув за собой дверью. - Неблагодарный, - пробормотал Серегил, утирая рот. Несмотря на унижение, этот вечер не прошёл даром. Кажется, Илар, ещё не скоро покинет этот дом.
Глава 36 ночные скитания
ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ РАНИЯ СНОВА ПРИШЛА под дверь Серегила. - Вы подумали о нашем разговоре? - спросил он, прижавшись к двери щекой. - Да. Вы на самом деле считаете, что это возможно? - Дайте мне выбраться из этой комнаты, и я докажу Вам. - И Вы возьмете меня с собой? - Да. - Даёте слово? - Клянусь честью боктерсийца. Но нам понадобится кое-что. Оружие, одежда, еда. Вы сможете это достать? - Да! - Только не всё сразу. Кто-нибудь может заметить. Берите понемногу и прячьте где-нибудь, откуда потом будет можно всё это забрать даже ночью. - Понимаю. - Ну вот. А как Вы думаете вызволять меня из этой комнаты? Повисла долгая тишина. - Это уже моя забота. Я найду способ. И снова он не услышал ни звука, возвещавшего, что она ушла. Это могло быть добрым знаком. Она была храброй и не делала много шума, и должно быть, обладала крепкими нервами, раз вот так приходила к нему. Он и в самом деле подумывал сдержать данное ей обещание.
Рания приходила тайком к его двери почти каждую ночь, шепча ему о том, что из запасов удалось сложить в тайник, и сообщая всё, что удавалось узнать об Алеке. Кажется, его все еще держали в той надворной постройке, иногда позволяя прогуляться с Иларом. Насколько она могла судить, они стали друзьями. Такие новости резали Серегила ножом по сердцу.
Илар ежедневно навещал Серегила, и его посещения становились всё более длинными. Было очевидно, что он безумно счастлив, что Серегил целиком в его власти и заставлял его выполнять всяческую подневоьную работу. Серегил старательно изображал из себя безупречного слугу, позволяя Илару думать, что он смирился со своей судьбой. День ото дня Илар становился с ним всё более непринужденным, открытым. Сегодня, массируя Илару ноги, Серегил сумел парой невинных наводящих вопросов заставить его рассказать о некоторых из своих прежних хозяев и о том, что он вынес, находясь в их руках. Слушая его, Серегил разрывался между жалостью и отвращением. Однако выражение лица, должно быть, выдало его: Илар вдруг отшвырнул его прочь, и вылетел как ураган, не сказав ни слова.
Серегил сел, заткнув полой одежды нос, из которого текла струйка крови. В кои-то веки, он не держал на Илара зла, потому что его собственные многочисленные раны были всё же ранами свободного человека, выполнявшего работу, которую он избрал себе сам. Хотя, конечно, нельзя было сказать, что из-за этого он стал меньше ненавидеть Илара. Это было бы слабостью. Тем не менее, лежа в кровати той ночью, он ещё долго не мог уснуть, пытаясь избавиться от видений, навеянных Иларом. Они преследовали его и во сне, и он был рад проснуться от знакомого звука: кто-то тихо, но настойчиво скребся в его дверь. Он подошел и приложился ухом к дереву: -Да? Он по-прежнему из осторожности старался не называть её сразу по имени, и отвечать не так, словно он ждал кого-то, на случай, если это на самом деле оказался бы кто-то менее дружелюбный.
Этим вечером ответом ему был звук ключа, повернувшегося в замке. Закутанная в плащ фигура, вооруженная большим кухонным ножом, скользнула внутрь. Серегил тотчас отпрыгнул, приготовившись обороняться. Рания откинула капюшон и сняла вуаль. Она была немолода, но под узором татуировок клана Катме скрывалась истинная красота. Серегил моментально прочел смысл её знаков: она была представительницей среднего сословия, из тех, что не владеют магией. В ее ушах ещё были дырки, там, где прежде красовались драгоценности её клана, которых она лишилась. Одна мочка была порвана, и на месте раны образовался безобразный шрам. - Вот, возьмите! - Она сунула руку под плащ и вручила ему скомканную тунику. Внутри он нашел пояс, какие-то рваные штаны, свой видавший виды кинжал, и кинжал с серебристо-черной ручкой, который Алек обычно носил за голенищем. - Откуда это у Вас? - Илбан Ихакобин выставил их в библиотеке внизу в качестве трофеев. Торговцы рабами включают в цену раба и вещи, что были с ним. - А это все, что было? Никаких мечей, или лука? - Больше не было ничего. - Проклятье! Серегилу сделал меч его дядя, специально для него. Алеков меч - вместе с луком Черный Рэдли - был подарен ему Серегилом.
- Я не ожидал от вас такой быстроты. Что-нибудь случилось? - Сегодня вечером хозяин Ихакобин посетил мою спальню. Рания с вызовом вскинула подбородок, словно говоря: ну-ка попробуй меня осудить - и протянула ему большой ключ. - Я взяла это, пока он спит, и сразу же пошла сюда. Мы должны бежать прежде, чем он спохватится. Он немедленно поймёт, чьих это рук дело. - Смелый поступок! - Так не медлите же! Прикончите Кенира своим ножом и бежим отсюда!
Но Серегил, однако, не был готов расстаться с осторожностью: уж как-то слишком просто всё выходило. - Звучит неплохо, моя леди, и поверьте, ничто не порадовало бы меня так, как то, что Вы предложили. Но почему я должен доверять Вам больше, чем ему? Откуда мне знать, что не Кенир руководит Вами, лишь бы вовлечь меня в неприятности? Похоже, Илару доставило бы истинное удовольствие, увидеть, как ему отрубают на плахе ногу. Она пала на колени и заломила руки: - Я готова дать Вам зарок: "И если кинжал Ваш ранит мой глаз, я не дрогну!" - Вы уверены? - спросил Серегил, ухватившись за кончик ножа, который всё ещё был у неё в руках и отодвинув его подальше от своего паха. Клятва эта была не простым ауренфейским стихом. Он вытащил кинжал и поднес его к её лицу. Даже когда он сделал молниеносное движение возле её левого глаза, она осталась абсолютно спокойной, глядя ему прямо в глаза. - Вот Вам доказательство. Больше не сомневайтесь во мне, - прошептала она. Он помог ей подняться. - Вы покажете, где держат моего друга? - Да, но это очень опасно. Он усмехнулся, переодеваясь из рабской одежды в ту, что она принесла. - А до этого было не опасно? Я не побегу без него.
- Я знаю. Но нам нужно спешить! Она отвела полу плаща и показала ему котомку, висевшую у неё на плече. - Видите? У меня там еда, вода, огниво и всё остальное, что Вы просили. Она взяла его за руку и повела вниз по узким ступенькам, несколько раз повернув в тесном коридоре. Он учуял запахи пыли и мышей, означавших, что они шли через черный ход, которым пользовались слуги, чтобы не оскорблять взора хозяина и его домочадцев. Наконец они очутились в полутемной комнате, забитой громоздкой мебелью. В дальнем её конце виднелась распахнутая двойная дверь. Серегил подкрался к ней. Стояла прохладная пасмурная ночь, без предательского лунного света. Преднамеренно или нет, катмийка выбрала самый благоприятный момент. Осторожно выглянув наружу, он замер, ибо различил там очертания каких-то фигур. Однако когда его глаза привыкли к освещению, он понял, что то были всего лишь статуи, выстроившиеся в ряд по бокам длинного фонтана.
Я уже был здесь! Он узнал черно-белую мозаику пола. На самом деле, это было всё, что он запомнил, побывав тут один единственный раз, когда его тащили, едва живого. Наверху была галерея второго этажа с проемами дверей и рядом полутемных окон. - Там сторож, - прошептала Рания, указывая на темную фигуру, сползшую с табурета возле сводчатого прохода слева от них. В ногах у него валялась порожняя чаша. - Он пьян? - спросил Серегил. - Мертв, я надеюсь. На мой взгляд, он был слишком не прочь выпить, так что я припасла для него подарок: подмешала ему в вино этим вечером один из особых эликсиров хозяина. - А Вы всё продумали гораздо раньше, чем я тут появился. - Да. Аура послал Вас, и я во всеоружии. - Бери то, что ниспосылает Светоносный и будь благодарен, не так ли? Серегил покачал головой, задаваясь вопросом: как вообще могла подобная женщина оказаться в рабстве?
Рания указала на арочные ворота в дальнем конце внутреннего двора: - Нужно пройти через них. Ваш друг в мастерской Илбана. - Хорошо. Держитесь возле меня. Прячась в тени галереи, он направился к воротам. Внезапно сверху, с галереи, раздался чей-то крик: - Вон они. Рания отпрянула назад к стене, ибо звуки бегущих ног послышались со всех сторон. - Это Илбан! - Сюда! - раздался женский крик, и Серегил взмолился, чтобы то была не Зориель. - Нет! - Рания тяжело дыша, дико озиралась вокруг: - Нет, я не могу... Я не позволю! И прежде, чем Серегил смог остановить ее, она взметнула стиснутый обеими руками кухонный нож и вонзила его глубоко себе в грудь. Она упала без крика. - Черт, черт, чёрт! - Серегил пробежал через внутренний двор, юркнул между двух пораженных охранников, появившихся с другой стороны, и бросился в задний сад. Мастерская, о которой говорила Рания, была тут, прямо перед ним, но с таким же успехом, он мог оказаться тут и при лунном свете. Преследователь вцепился ему в плечо. Серегил остановился лишь для того, чтобы вонзить свой кинжал ему в горло, а затем в сердце второму, затем наткнулся на большой, декоративный фонтан там, где ему казалось, была внешняя стена. Используя резьбу, как ступеньки, он вскарабкался наверх. Оказавшись, как бы то ни было, наверху, и все еще сжимая свой окровавленный кинжал, он глянул вниз и увидел темный изгиб земли под собою. Канава это или овраг - сказать было невозможно.
Он пригнулся и побежал по краю стены, пытаясь найти место получше, но откос тянулся вдоль всей этой стороны дома. Если бы ему даже удалось спрыгнуть и не сломать себе шею, он все равно не смог бы так просто вернуться обратно за Алеком. К тому же, куда ему было идти, если он действительно собрался бежать... с его рабскими метками, одетому в ворованную, не по размеру одежду, с кровью на руках, и совершенно не зная местности? Он пробрался по краю стены мимо мастерской и вокруг малого сада с закрытыми воротами и бассейном с рыбами. Он вовремя заметил движение внизу, успев вжаться в угол между стеной и черепичной крышей над воротами.
- Что это вы тут делаете? - спросил властный голос. - Хозяин велел искать повсюду, - ответил другой. - Не будьте идиотами. Можно же увидеть, где он пролез через стену. Вокруг фонтана всё в кровавых отпечатках его рук. Возьмите собак, да начните с оврага. Скорее всего, он там и валяется со сломанной ногой, чертов дурак. - Это будет наименьшей из его проблем, как только хозяин заполучит его обратно. Голоса смолкли. Издалека послышался раскат грома, и редкие ледяные капли дождя забарабанили внизу, разбиваясь о плитки, мгновенно намочив тунику на спине Серегила. Секунду спустя небеса разверзлись, и дождь застучал по листве. Серегил вознес тихую благодарственную молитву. Дождь скроет тот факт, что позади стены нет никаких следов. Он осторожно поднял голову и осмотрелся. Прямо напротив того места, где он притаился, было крыло дома с той комнатой наверху, в которой его держали. Несколько маленьких деревянных решеток виднелись чуть ниже карниза, и, скорее всего, там был вход на чердак. Он знал по опыту, что чердак в большом доме мог оказаться весьма полезным местом.
Он осторожно пополз по крыше над воротами, однако дождь был теперь настолько силен, что он едва мог разглядеть фонтан и надеялся, что его самого так же плохо видно. Это было нелегким делом - карабкаться по неровным плиткам - и ко времени, когда он наконец добрался до первой деревянной решетки, его ладони и колени жутко саднили. Решетка была старой и успела подгнить. При помощи кинжала он легко отломил её от рамы и заполз внутрь. Внутри было пыльно и холодно, и поначалу темно, хоть глаз коли. Он присел там, куда приземлился, привыкая к темноте. Вспышка молнии осветила на миг нагромождение каких-то сундуков и сломанной мебели. Серегил не поддался искушению исследовать их тотчас же, чтобы не оставить на пыли красноречивых влажных следов.
Его осторожность оказалась не напрасной. Скоро появились слуги с фонарями и прошлись, обыскивая каждый угол в этом бедламе. Серегил был вынужден старательно перебегать из одного темного укрытия в другое. В конечном счете, ему удалось, не выпуская из рук окровавленного кинжала, проследовать за ними по пятам по уже осмотренным местам, и притаиться под огромной кучей изъеденного молью постельного белья. Это было не лучшее место для укрытия: заплесневелые ватные одеяла кишели насекомыми и мышами, и он до боли в барабанных перепонках сдерживался, чтобы не расчихаться. Свет фонарей наконец исчез, и на чердаке снова воцарилась тишина. Он какое-то время оставался там, где был, хватая ртом воздух, но никто не возвратился, чтобы поймать его. Снаружи все еще бушевала гроза, раскаты грома катились за вспышками молний. Если повезет, Ихакобин оставит поиски на этот вечер, а завтра его уже и след простынет. Почувствовав себя временно в безопасности, Серегил устроился поудобнее в своем пыльном, кишащем тварями тайнике, и приготовился выжидать столько, сколько будет нужно. - Готовься, тали, - пробормотал он тихонько: - Ещё немного и я приду за тобой.
Глава 37. Всё ближе
МОЛОЧНЫЙ СВЕТ раннего утра уже просочился сквозь обломки решетки, когда Серегил осторожно выбрался из своего укрытия. Он был готов к тому, что кто-нибудь из стражей, устроив засаду, накинется на него, как было вчера ночью, но, похоже, что кроме него и мышей тут никого не было. Он отряхнулся, скинул паука со своей шеи и огляделся вокруг. Преследователи оказали ему неплохую услугу: весь пыльный пол был усеян их свежими следами. Вряд ли кто-то заметит ещё несколько. Чердак тянулся поверх всего дома, повторяя в точности его форму, и он быстро нашел окошко, в которое было видно мастерскую алхимика и сад возле неё. Похоже, сейчас там не было ни души. Он очень надеялся, что Алека не отправили обратно в подвал. И если он нашел способ попасть сюда, то должен был быть способ и спуститься обратно на крышу галереи, окружавшей сад, а уже оттуда - пробраться в лабораторию. - Ты здорово помогла мне, Рания, вернув эти ножи, - прошептал он, сжимая запятнанную кровью ручку кинжала. - Твоя душа может покоиться с миром.
Удовлетворившись осмотром диспозиции и своими планами на ночь, он направил внимание на содержимое чердака и очень скоро обнаружил склад старой одежды, которой хватило бы на то, чтобы одеть целый полк, а также несколько пар рваных кожаных башмаков подходящего размера, и - что было самой полезной из находок - старую плетеную корзину с комплектом для дамского рукоделия. Там было несколько игл из слоновой кости, ржавые ножницы, которыми, чуть послюнив их, оказалось можно воспользоваться и даже вполне крепкие нитки. Он выбрал два камзола получше и короткие штаны и примерил всё это. Вещи оказались здорово велики, так что он уселся под одной из решеток и принялся их ушивать.
Так утро прошло незаметно, а он был рад возможности заняться делом, ибо это позволяло не думать о пустом желудке и сухости во рту. Пока он работал,он держал в уголке губ одну из костяных иголок, пытаясь хоть немного усилить слюноотделение. К полудню дождь прекратился, и он, закончив с обоими камзолами, увязал их в узел с парой битых молью плащей. Заскучав, он возобновил поиски и скоро обнаружил место над главной частью дома, откуда можно было слышать голоса. Растянувшись на животе, он прижался ухом к полу. Похоже, разговаривали слуги, и из всего, что удалось разобрать, он сделал вывод, что домашние дела были в самом разгаре. Усмехнувшись, он тихонько направился дальше, в поисках чего-нибудь, что могло оказаться полезным. Алхимик не держал тут оружия или чего-то подобного, но Серегилу удалось отыскать нечто, почти столь же ценное, находившееся в запертой шкатулке. При помощи ножниц он взломал замок и высыпал оттуда кучку драгоценностей. В основном то были вещицы из серебра, украшенные полудрагоценными камнями - скорее всего, коллекция какого-нибудь ребенка - но помимо этого, было несколько золотых медальонов и набор золотых и костяных гребешков со вставками из крупных синих халцедонов. "И ценно, и занимает мало места. Моё любимое сочетание".
Он добавил всё это к своему запасу полезностей. Продолжив поиски, он наткнулся на ящик ржавых инструментов, среди которых был столярный топорик со сломанной ручкой. С одной стороны у него было блестящее лезвие, а с другой - молоток. - А ты сгодишься в трудную минуту, - радостно пробормотал он, прикидывая его вес. Любой из сторон можно было запросто проделать дырку в черепе врага. Ещё он нашел видавший виды точильный камень, и подсев с ним поближе к окну, принялся затачивать лезвие топорика. У него почти не осталось слюны, но её хватило, чтобы отшлифовать грани. Он осмотрелся, ища, чем бы перевязать ручку, и вдруг со стороны мастерской послышался шум. Там кто-то кричал, и рот его невольно изогнулся в кривой усмешке, ибо у него не было сомнений, кому принадлежал голос.
Алек проснулся от криков наверху, в мастерской. Он подошел к двери и приложился к ней ухом. Это дало ему не слишком много: всё, что удалось разобрать, это то, что кричат по-пленимарски. Но было ясно, что хозяин Ихакобин в ярости на кого-то. Мгновение спустя он услышал удар и вопль, затем малодушный извиняющийся лепет. Это было голос Кенира. Всё закончилось звуками, будто кого-то протащили мимо его двери в подвал, затем раздался хлопок тяжелой двери, после чего башмаки прогрохотали обратно наверх. Вслед за этим надолго воцарилась тишина, но он был уверен, что слышит, как снизу время от времени доносятся рыдания. Время шло. Желудок подсказывал, что с прошлого завтрака прошло уже достаточно, но, тем не менее, никто не появлялся.
Что, интересно,мог натворить Кенир, хозяйский любимец, чтобы заслужить такое обхождение? Наконец появился Ахмол и принес ему похлебку и кусок хлеба. - Что происходит? - спросил Алек, вовсе не ожидая, что его поймут. - Раб бежит, - мрачно ответил мужчина. - Кенир пытался бежать? Но Ахмол помотал головой: - Раб-фейе. - Рания? На это Ахмол лишь фыркнул, затем оскалился с нескрываемым энтузиазмом: - Раб Кенир. Алек засомневался, правильно ли понял слова Ахмола, сказанные на ломаном языке. Но разве он не слышал своими ушами только что, что Кенир никуда не делся? А если бежал фейе, но не Кенир и не Рания, то... - Этот раб, что сбежал, - мужчина? Ахмол сдержанно поклонился и вышел. Разве Кенир не говорил, что в доме нет других рабов фейе?
Он сидел, уставившись на дверь, сердце отчаянно колотилось где-то возле самого горла. Не было никакой причины думать, что то был именно Серегил, но он не мог избавиться от внезапно вспыхнувшей надежды в такую вероятность. Быть может, алхимик купил их обоих той ночью? Быть может, Серегил даже находился в том же самом загоне для рабов, а Алек просто не видел его! О, боги, находиться так близко друг к другу! Но если это и в самом деле Серегил, и если его на самом деле поймали, то он непременно где-то рядом и ищет способ вызволить и его, Алека тоже. "Правда, в том случае, если он знает, что я - здесь". Он решил не думать об этом прямо сейчас. Как бы ни было, настало время выбираться отсюда. Он пошарил рукой под кроватью и нащупал свои отмычки. На месте.
Алек зашагал, нервничая и досадуя, что нет окна, чтобы можно было определять время. Он поспал, проснулся и снова принялся мерить шагами комнату, пока пустой желудок не напомнил ему, что что-то слишком долго не приносят поесть. Он все еще размышлял над этим, когда распахнулась дверь и два охранника Ихакобина, ворвавшись как ураган, потащили его наверх, в сад возле мастерской. Был вечер, или по крайней мере так ему показалось. Черные тучи закрывали солнце, предвещая грозу. Дюжина, если не больше домашних слуг собралась там, вместе с кучей вооруженных охранников. Алек узнал некоторых из тех, что таскали его туда и обратно из камеры в подвале. Все они выстроились вокруг большого столба, вкопанного в землю. Возле него, на куче соломы лежала няня, Рания. Глаза её были завязаны, и подбородок прихвачен куском ткани: она была мертва. Мухи гудели вокруг засохшей крови на лифе ее намокшего под дождем платья. Если бежал Серегил, зачем ему было убивать фейе?
Ихакобин стоял возле столба, держа в одной руке плетку. Алека пробила дрожь, когда он подумал о том, что же такое, во имя Билайри, он сделал, чтобы заслужить порку? Но скоро стало очевидно, что всё затевается не ради него. Из мастерской появилось несколько охранников, тащивших Кенира. На нем больше не было замечательного золотого ожерелья, а вместо него на шее болтался грубый железный ошейник. Алек был потрясен его обликом. Обычно столь сдержанный, он рыдал и упирался, волосы его были в диком беспорядке, словно он рвал их на себе. И он был абсолютно гол. В довершение всего, шрамы Кенира от кастрации и ужасных побоев были выставлены теперь на всеобщее обозрение.
Алек, потрясенный и полный жалости, смотрел, как вырывающегося мужчину подтащили к столбу и приковали цепью за ошейник. - Илбан? - едва выдохнул Алек. - Смотри внимательно, Алек, - Ихакобин согнул плетку руками: - Этот негодяй, которого я так любил и которому доверял, как никому другому, навлек на мой дом позор и смерть. Он выпросил у меня раба, пообещав обуздать его, а вместо того позволил ему бежать и убить бедную Ранию. Он глянул на мертвую женщину и покачал головой: - Такой ущерб!
У Кенира был свой раб? Которого следовало обуздать? Не о том ли пытался сказать и Ахмол? Но как раб мог иметь собственного раба? Плетка Ихакобина заходила по голым плечам съежившегося мужчины. - Вон из моего дома! Алхимик продолжал вымещать свой гнев на растоптанном и плачущем бедняге. Беспомощно наблюдая за происходящим, Алек на время забыл все свои подозрения и вопросы, оставшиеся без ответов. Кенир всегда поддерживал и утешал его, а Алек теперь ничем не мог помочь ему. Ихакобин хлестал Кенира, пока не запыхался, потом отбросил плетку. - За всё это мне следовало содрать с тебя шкуру живьем, но, помня твои прошлые заслуги, я сохраню тебе жизнь. Тебя будут пороть снова, а завтра отправят на рынок и ты будешь выставлен на продажу с табличкой о всех твоих грехах. - О нет, илбан, прошу! Убейте меня, если хотите, милосердный илбан, только не рынок, умоляю Вас! - завопил Кенир.
Когда Ихакобин отвернулся, Кенир совсем обезумел. - Дверь была заперта! Я же знаю, что она была заперта! Она должна была быть заперта. Ключ. Он у меня! Пожалуйста, Илбан, позвольте мне показать его Вам! - Молчать! Ты отвечал за него, и ты не справился. Тебе известны законы, Кенир. Твой позор падёт на меня. Люди Ихакобина связали Кениру руки и подвесили высоко на столбе. Ещё один из них приготовил короткий толстый кнут и занял свое место. - Тридцать ударов плетью, - приказал Ихакобин. - Да смотри, не искалечь его. Мне нужно, чтобы он был годен для рынка. Алек закрыл глаза, однако не мог не слышать воплей, что последовали за этим.
Серегил лежал, прижавшись лицом к деревянной раме, и поражался, как мало удовольствия ему доставило унижение Илара. Сколько же раз Илару вот так доставалось кнутом? - думал он, размышляя обо всех этих шрамах на теле мужчины. И кто знает, что за человек купит порченный товар? "А он был так красив когда-то... Нет! Вот то, к чему я стремился - моя месть. Я должен быть доволен!" Однако сердце его твердило иное. Когда порка закончилась и Илар перестал орать, а лишь жалобно постанывал, нашелся "доброжелатель", что-то сыпанувший ему на спину. Судя по возобновившимся воплям, Серегил предположил, что то была соль. Алек все еще стоял впереди толпы, и даже при таком свете Серегил мог видеть, как страдает его возлюбленный.
Хозяин отдал новый приказ, и Илара, все еще прикованного к столбу цепью, спустили вниз. Его оставили там, совершенно уничтоженного, в одиночестве. Что-то защекотало щеку Серегила, и он, отмахиваясь, вскинул руку, думая, что это паук. Но то был вовсе не паук. Серегил сердито отер лицо. Не хватало ещё проливать слезы из-за такого ублюдка. Но не обращать внимания на отчаянное положение поверженного врага оказалось выше его сил, точно так же, как и сдержать эти слёзы жалости.
Глава 38 любовники и лживые ублюдки
АЛЕК СИДЕЛ НА своей кровати, наблюдая, как догорает свеча. Он был рад оказаться взаперти, подальше от всяких хозяев, кнутов и Кенира, висящего на том столбе. У него из головы не шли крики бедняги и его ужасные шрамы. И к этому примешивались воспоминания, как тогда в саду Кенир предпринимал нерешительные попытки добиться его расположения. Или даже совратить его. Действительно ли Серегил был там, в одной из верхних комнат? Не его ли силуэт иногда видел Алек в одном из окон? "О, тали, что же ты должен был подумать? Кенир лгал мне: "Алек, я был едва живой, когда илбан забрал меня в свой дом... Я поклялся ему своей жизнью. И я сдержу данное слово..."
Вот один раз он сказал Алеку правду. Сам признался, что забрал те первые отмычки, которые сделал Алек. "Но он не сказал о них Ихакобину. Я тоже мог оказаться на том столбе, а Кенир конечно получил бы вознаграждение, донеси он об этом". Он не знал, чему и верить, единственным его желанием было не сделать роковую ошибку. Он закрыл ладонями лицо, пытаясь привести в порядок мысли и успокоить бьющееся сердце. - Дыши, Алек. Сосредоточься на своем дыхании, - прошептал ему голос Серегила, вынырнув из воспоминаний. Вдох. Выдох. Не торопись. Дыши глубоко. Он проделывал это довольно долго, до тех пор, пока грусть, сомнения и замешательство - все, что ему так мешало - не улеглись, уступив место тому знакомому спокойствию, какое обычно находило на него, когда он натягивал тетиву, держа наготове стрелу. Он пошарил под кроватью, снова убедившись, что бронзовая булавка все еще на месте, и лег обратно, следя за пламенем свечки.
К полуночи в доме внизу всё стихло. Серегил пощупал руками темноту, удостоверившись, что у него имеется все, что нужно. Одежда, в которую он переоделся, была как раз впору и несмотря на запах плесени, въевшийся в ткань, он чувствовал себя гораздо комфортнее, чем за все последние недели, наконец, избавившись от рабского наряда. Для Алека у него тоже был наготове комплект, в который он завернул башмаки, и он очень надеялся, что всё окажется по размеру. Оба кинжала и топорик были надежно заткнуты за пояс, что дала ему Рания. Найденные драгоценности, башмаки Серегила и вещи для Алека, а вместе с ними и его длинная коса, которую пришлось отрезать, были увязаны в плащ, висевший на плече. Ему было очень жаль отрезать волосы, но они вместе с его физиономией стали бы сигнальным флажком для первого же охотника за рабами. Остатки его локонов свешивались рваными прядями по бокам лица. Между тем, в своей заплатанной, помятой и мешковатой одежде, со слоем пыли на лице и руках, котором он покрылся за день, он вполне мог сойти за нищего бродяжку. Он обвязал шею грязным платком и направился к окошку посмотреть, всё ли чисто на горизонте.
Он увидел пока лишь пару часовых: те прошествовали во двор и обратно. Можно было не сомневаться, что люди алхимика все еще рыщут по окрестностям в поисках Серегила. Ночь была пасмурной, но клочья облаков неслись довольно быстро и пропускали достаточно света звезд, чтобы можно было разглядеть Илара, по-прежнему прикованного у столба. Если там и были охранники, оставленные следить за ним, Серегилу со своего угла их не было видно. А теперь не торопиться и соблюдать осторожность. Он выбрался на крышу галереи и вернул на место решетку. Когда он возвращался обратно вдоль внутреннего дворика к саду возле мастерской, его босые ноги ступали почти бесшумно.
Отсюда ему была видна пара часовых в арке ворот. Оставив свой узел с вещами на крыше, он пополз по стене к темному углу, находящемуся дальше всего от Илара и охраны, тихо спрыгнул в заросли травы, и вытащил кинжалы - свой и Алека. У него был всего один шанс, и он должен был рассчитать всё очень тщательно. Оба стражника стояли рядышкм, прямо на входе в сад. Оба курили трубки, и приторный запах табака наполнил ночной воздух. Держась возле самой стены, Серегил тихонько подкрался к ним, довольный тем, что всё их внимание было сосредоточено на болтовне, а не на своих прямых обязанностях. Подобравшись поближе, он с удовлетворением увидел, что это как раз те двое, что так ужасно избили его однажды. Наверное, все лучшие люди Ихакобина отправились на поиски. Оба рухнули, не успев даже вскрикнуть. Он перерезал горло обоим прежде, чем хоть один из них сумел осознать опасность, затем прикончил их ударами в сердце. И ещё до того, как смолкли их предсмертные хрипы, он уже стянул с них боевые пояса и защелкнул на себе пряжки. Покончив с этим, он уложил тела возле стены так, словно стражники заснули на своем посту. Кинув прощальный взгляд на центральный двор, он забрал с крыши свой узел и скользнул к двери мастерской.
- Серегил... - Илар, шатаясь, привстал на колени и тянул к нему руки, шепча: - Серегил, умоляю ... помоги мне. Серегил вернулся, держа в руке меч. - Помочь тебе? - прошептал он, не веря своим ушам. - Тогда убей! Я не могу опять оказаться на рынке. Голос его прервался приглушенными рыданиями. - Прошу тебя, хаба, заверши свою месть, я умоляю тебя! "Почему это я колеблюсь?" - подумалось Серегилу: " Не о том ли я мечтал все эти годы?" Но это было вовсе не то, что он рисовал в своем воображении: связанная по рукам и ногам жертва, придушенная чужими руками. Что ж, поделом ему. Это даже будет проявлением милосердия, если не больше...
Но едва он занес клинок, чья-то рука перехватила его запястье. Обескураженный, Серегил обернулся, приготовившись драться. Но это был Алек. Юноша был одет кое-как и вооружен кухонным ножом. Серегил выронил меч и сгреб Алека в объятья, бешено целуя его, и зная, что оба могут погибнуть ещё до рассвета. Пальцы Алека впились ему в спину, когда тот мертвой хваткой вцепился в Серегила. Только неимоверным усилием воли Серегил заставил себя оторваться. Губы Алека имели странный металлический привкус, и Серегил быстро осмотрел его: не кровь ли это? - Ты ранен? Как тебе удалось выбраться?
Алек вытащил из-за щеки что-то вроде шпильки. - Я воспользовался вот этим. Я слышал, что сбежал какой-то фейе и так надеялся, что это ты, - прошептал он в ответ. - Почему ты хотел убить Кенира? Сейчас было не время для долгих объяснений. - Он попросил меня об одолжении. Ты же слышал, что сказал Ихакобин. - Да, знаю. Именно поэтому мы должны взять его с собой. - Я могу вам помочь, - заскулил Илар. - Я знаю тайный ход из этого дома. Под мастерской. - И ты до сих пор не воспользовался им? - усмехнувшись, пробормотал Серегил. - Я не отважился. Не в одиночку же, я... я заботился об Алеке. Я защищал его! - Это так, - сказал Алек. - Я не могу оставить его здесь. - Но он не в состоянии... - начал было Серегил, но оборвал себя на полуслове. Быстрее и безопаснее было всем троим забраться в дом, а уж затем проверить, не лжет ли Илар. По крайней мере, Серегилу пришлось убедить себя в этом. Алек снова поцеловал его, зажав в кулаке свою отмычку. - Встретимся там. Мне нужно забрать кое-что, - с этими словами он исчез в мастерской так же тихо, как и появился.
Серегил вновь повернулся к Илару. - Надо полагать, мне придётся тебе поверить? А ты тем временем вернешь себе расположение илбана, выдав нас? - Он не может взять обратно свои слова. Таков закон, - прошептал Илар, обхватив колени Серегила. - А те, кто меня купят.... О, Аура! Если не возьмете меня с собой, лучше убейте! Это был решающий момент. У него был выбор: убить Илара или оставить его на волю судьбы и рабского рынка. Только вот он не мог сделать этого! - Заткнись и держи себя в руках! Замок оказался простым, он справился с ним в два счета. - Спасибо, хаба! - выдохнул Илар, когда упала его цепь. Серегил за ошейник вздернул его на ноги. - Назови меня так ещё раз и ничто уже не спасет тебя, - прошипел он прямо ему в лицо. Удовлетворившись страхом в глазах Илара, он потащил его за ошейник в сторону мастерской.
Внутри мастерской горел большой атанор, давая достаточно света, чтобы разглядеть, что Алек тоже не один. Он держал за руку маленького ребенка - тонкое бледное существо в рваной, не по размеру одежде и с шарфом на голове. - Яйца Билайри! Алек! Уж не собираешься ли ты забрать с собой всё здешнее семейство, будь оно проклято?! - Поверь мне. Я потом всё объясню. "Ну да, нам обоим есть что сказать, тали". Серегил отдал Алеку отмычку, кинжал и второй меч, затем развязал узел и вручил одежду, которую подобрал для него на чердаке. Алек стянул с себя свои лохмотья, и Серегил убедился, что кроме немногих ушибов, на нем больше не было ран. Из них двоих, с Алеком, кажется, обращались мягче, если не считать времени, проведенного в том подвале. Алек быстро оделся в новую одежду, сунул кинжал за голенище башмака, и сделав петлю, закинул на плечо пояс с мечом.
Пока Алек приводил себя в порядок, Серегил принялся сердито натягивать на Илара сброшенное Алеком тряпье, но замер, услышав сдавленные рыдания Илара. Полосы на его спине не были глубоки, но кровоточили и были разъедены солью. Каждое прикосновение к ним, должно быть, было адской мукой. Возле атанора стоял ковш с водой, и Серегил взял его, чтобы промыть раны, насколько это было возможно. Илар содрогался от боли, но терпел молча. Серегил осторожно перекинул тунику через голову Илара, стараясь по возможности не задевать ран, и вручил ему пару старых стоптанных башмаков Алека. - Ну вот, а теперь показывай, где твой тайный ход? Илар направился к одной из маленьких наковален возле кузнечного горна. - Здесь. Внизу. Серегил обхватил наковальню руками, и напрягся, пытаясь приподнять её. Она слегка наклонилась, и под плитой, на которой она была закреплена, показалась полоска темноты. Алек присоединился к нему, подтягивая наковальню с другой стороны. Вместе им удалось её сдвинуть с места, открыв входной люк. С нижней стороны на крышке люка было перекрестье деревянных досок с большим железным кольцом посередине. Узкая, обшитая древесиной шахта вела куда-то вниз, в темноту. С одной стороны её была прибита деревянная лестница.
- Я подслушал однажды, как илбан рассказывал о ней детям, - объяснил Илар. - Она спускается к туннелю, ведущему из дома на случай, если его захватят враги. Серегил обернулся посмотреть, не найдётся ли тут что-нибудь полезное, но Алек уже держал собственный узелок. - Мы готовы. Ещё Алек соорудил из ткани петлю,наподобие той, в которой фермерши-северянки носят на спине маленьких детей, пока сами заняты работой в поле. Он усадил туда ребенка и показал Серегилу, что таким образом обе его руки остаются свободными. Мальчик прижался к его спине, облаченной в камзол, а тощие голые ножки свесились по бокам бедер Алека. Серегил вздохнул. С петлей или без, рано или поздно малыш станет для них обузой. Но по крайней мере он был тихоня, до сих пор не издал ни звука.
Серегил подтолкнул Илара к люку. - Ты первый. Тот, трясясь, слегка поклонился, затем ухватился за верхушку лестницы и медленно полез вниз, явно, страдая от боли при каждом движении. Несколько пятен свежей крови тут же проступили сквозь его тунику. Алек полез следующим, двигаясь так, будто ребенок совсем ничего не весил. Малыш даже не попытался захныкать, когда Алек начал спускаться вниз. Когда все скрылись, Серегил закинул за плечо меч, заткнул за пояс свой узелок, и ступил на лестницу. Ему потребовались обе руки и весь его вес, чтобы сдвинуть тяжелую крышку, и затем изловчиться пригнуть голову, чтобы не размозжить череп, когда та всей тяжестью опустилась на место. Он повис в кромешной темноте, уцепившись одной рукой за железное кольцо. Ногой нащупал лестницу и стал быстро спускаться, нашаривая ступеньки.
Шахта была очень глубокой. К тому времени как он увидел внизу проблеск света, он успел истыкать занозами обе руки. Илар вместе с остальными стоял на земле и держал свечу. Здесь было не намного больше места, чем в самой шахте, но позади виднелась массивная дубовая дверь. - Тут заперто, - сказал Алек, дергая железную ручку над замочной скважиной. - Дай-ка свою отмычку. - Я уже пробовал. Ни с места. Серегил протянул руку, и Алек, пожав плечами, дал ему металлическую булавку. Опустившись на колени, Серегил исследовал внутренний механизм замка. - Мудреный. - Ты отрезал волосы, - заметил Алек, запустив пальцы в обкромсанные пряди волос на затылке Серегила. От его прикосновения Серегила будто обдало жаром, но он сосредоточился на том, чем были заняты руки.
- Предположим, что я её всё же открою, куда она ведет? - Я не знаю, - ответил Илар. - Ублюдок! - прорычал Серегил, не прерывая занятия. - И почему я только тебя слушаю? - Не потому ли, что я единственный ублюдок, который имеется в твоем распоряжении? - отозвался Илар с едва заметным проблеском былого самодовольства. Пальцы Серегила судорожно стиснули отмычку. - Посвети сюда. - Что ж, она, должно быть, ведет куда-нибудь подальше от дома, - осторожно предположил Илар, когда Серегил снова занялся замком. - Алек, я думаю, что тебе лучше оставить это существо. Хозяин Ихакобин не остановится ни перед чем, чтобы вернуть его. - Заткнись!
Серегил резко обернулся. - Не остановится ни перед чем, чтобы вернуть обратно что? В эту самую минуту шахта донесла до них приглушенные звуки шагов и крики, что раздавались сверху, в мастерской. Серегил сделал последнее усилие, щелкнул замком, и дверь покачнулась, открывая то, что было похоже на обещанный ход. Серегил отступил и насмешливо поклонился Илару. - Только после вас. Алек непонимающе глянул на обоих, проходя со свечой мимо. Когда все благополучно скрылись, Серегил вновь запер дверь и повернулся, чтобы последовать за Алеком. Едва он сделал это, свет упал на лоб ребенка, и на его раскосые серебристые глаза. Серегил схватил Алека за локоть. - Вот это - то, что нужно Ихакобину, не так ли? Что это такое, черт возьми? - Рекаро, - спокойно ответил Алек, высвобождая руку. Отмычка выскользнула из пальцев Серегила. - Это то, что я видел в том подвале, в комке грязи? - Нет, то было первым, которое сделал илбан, - подал голос Илар. - Ты был там? - спросил Алек, повернувшись и встав перед Серегилом в полный рост. - Да. Потому что Илару очень захотелось, чтобы я посмотрел на тебя там, будь оно всё проклято! Но зачем ты тащишь его с собой? - Ихакобин уже до смерти замучил первого, которого он создал, - сказал ему Алек, решительно сжимая лямки петли. - Если я оставлю его, он умрет! Такие дела.
Крики наверху становились всё громче. - Мы берем его с собой, или я остаюсь, - отрезал Алек. - Я всё объясню позже. Нам надо поторопиться! Серегил подобрал оброненную отмычку. - Идем же, пока не обнаружили нашу лазейку. Алек проскользнул мимо и пошел вслед за Иларом. - Спасибо, тали. "Пока не за что", - мрачно подумал Серегил, держа в одной руке меч и кинжал в другой.
Стены тайного хода были обшиты досками и выложены кирпичом. Вокруг - ни малейшего движения, кроме их теней, и ни единого звука, кроме шуршания башмаков да тяжелого дыхания Илара. Серегил имел достаточно времени, чтобы изучить рекаро, пока они двигались вперед, по крайней мере со спины. Его тонкие ножки напоминали кости скелета, сверкающие белизной в неверном пламени свечи. Прядь волос выбилась из-под шарфа: она свисала гораздо ниже талии существа и отливала серебром. "Что же ты такое, во имя Билайри?" - ломал он голову, вспоминая копошащуюся кучу грязи, на которую капала кровь Алека. Ничего хорошего из этого получиться не могло! Почему же Алек так настаивал на том, чтобы взять его с собой? Конечно же, потому, что оно так похоже на ребенка. А ещё Алек видел, как первого замучили до смерти. Неудивительно, что он отказался оставлять этого. "Поверь мне",- были его слова. А ведь Алек никогда не давал повода не доверять ему. Илар был совсем другое дело, и Серегил не спускал с него глаз.
Пол под ногами какое-то время оставался ровным, а затем начал резко уходить вниз. Серегил предположил, что они прошли около мили пока коридор не уперся в дверь, подобную той, что осталась далеко позади. Замок был таким же и Серегил быстро с ним расправился.
- Потушите свет. Когда стало темно, он тихонько приоткрыл дверь и глянул сквозь щель наружу. Там оказалось столь же темно, однако легкий ветерок донес конский запах. Шахта, подобная той, что вела из мастерской, поднималась к люку. Серегил открыл люк настолько, чтобы было можно оглядеться. Крышка оказалась тяжеленной, вонь тут была ещё сильнее. Люк вел к огромной конюшне. Засиженный мухами фонарь, висевший на гвозде, освещал лоснящиеся бедра нескольких лошадей в стойлах. Яблоки конского навоза и солома устилали пол и сам люк. Куски навоза посыпались в шахту, вызвав недовольное бормотание снизу. Он сдвинул крышку люка ещё дальше, приготовившись и к тому, что на шум могут сбежатся люди, но ответом ему было лишь сонное всхрапывание лошадей.
- Оставайтесь там, - прошептал он остальным, затем столкнул крышку полностью и выбрался наружу. Конюшня свидетельствовала о достатке и знатности владельца, и лошади в ней были отличными. Тихо ступая, он прошел внутрь и наткнулся на молодого конюха, спящего в обнимку с кувшином, в загоне возле двери. От него разило вином так, что Серегил учуял запах с расстояния двух ярдов. Он тихонько вернулся назад к шахте и позвал остальных. Первым показался Илар, за ним Алек, которому теперь было заметно тяжелее тащить почти невесомого рекаро. Серегил указал на пьяного конюха, и пошел вперед, показывая дорогу. Краем глаза он следил за пьяницей, держа на всякий случай свой кинжал наготове, но парень даже не пошевельнулся.
Снаружи перед ними предстал ухоженный двор фермы с загоном, и дом с двускатной крышей и темными окнами. Неподалеку, на возвышении, стоял дом побольше - скорее всего охотничий домик, окна которого были также темны. А этот Ихакобин неплохо подготовился на случай поспешного бегства! Опасаясь сторожевых собак, Серегил миновал небольшую грядку с луком и цветник, и направился под сень садика снаружи. Немного сочных яблок все еще оставалось на ветках. Здесь они остановились и сорвали несколько штук, утолив жажду.
Илар, пока ел, то и дело раздраженно дергал свой ошейник, будто вес его теперь, когда они превратились в беглецов, ощущался гораздо сильнее. Алек освободил рекаро из петли и поставил на ножки. Оно опустилось на корточки возле него, не издав ни звука. Больше всего на свете Серегил хотел бы сейчас же вцепиться в Алека, убедиться, что тот не ранен, и никогда больше не отпускать от себя ни на шаг. После всех этих недель неуверенности в завтрашнем дне и истязаний, выпавших на их долю, он так мечтал о его объятьях. Если бы не Илар и рекаро он, вероятно, не стал бы медлить ни секунды, и пусть будут прокляты все опасности на свете! Его немного задевало, что Алек казался столь поглощенным заботой о непонятном существе. Серегил ревниво глянул на него, и откусив кусочек яблока, предложил его рекаро. Существо равнодушно уставилось на него, будто не представляло, что такое еда..
На глазах Серегила, Алек вынул нож и проткнул кончик собственного пальца, протянув его существу. Оно жадно схватило палец и принялось сосать, словно соску. Серегил поморщился: - Оно питается кровью? - Его зовут Себранн. - А, чудесно! Ты дал ему имя. - Да. И он питается моей кровью. Только моей. Именно поэтому я и не мог оставить его. Он страдал бы от голода. Впрочем, это не страшно. Ему не нужно много. Видишь? Он уже сыт. Рекаро сел и слизнул последнюю темную капельку со своих бесцветных губ. Язык его казался серым при таком освещении. - Яйца Билайри! - Серегил наклонился и стянул шарф с головы рекаро. Серебристые белые волосы рассыпались по его спине, оказавшись столь длинными, что их кончики упали на землю. - О, ещё одни волосы, которые просят ножниц. - Не уверен, что от этого будет какой-нибудь прок. - Вот как? - Дело в том, что... они тут же отрастают снова. Наивное существо теперь уставилось на Серегил своими глазищами, светлыми и безжизненными, как у трупа в звездную ночь. Каждой своей клеточкой Серегил чувствовал, что надо поскорее забрать Алека и держать как можно дальше от него.
- Почему ты не убил конюха, мы смогли бы выкрасть лошадей? - прошептал Илар, глядя на них, как на двух безумцев. - Если бы мне надо было как можно вернее навести на наш след, то я непременно так и поступил бы, - рявкнул Серегил, сорвавшись на него. - Это уже второе, после твоей идеи отвести нас обратно в порт, чтобы найти корабль. И съешь уже этот проклятый огрызок или закопай его! Они очень скоро пустят по нашему следу своих ищеек. - Так куда же мы тогда направимся? - Позволь мне самому позаботиться об этом. - Ты все еще не доверяешь мне? Разве я не помог вам?
Серегил воздержался от грубости. Если бы они были тут вдвоем, он всадил бы в него нож и дело с концом. Ведь по сути, Илар уже сделал свое дело. Теперь он становился лишь обузой. Однако тогда нужно будет думать, куда спрятать труп, не говоря уже о времени, которое потребуется на то, чтобы успокоить Алека. - Нам надо до наступления темноты уйти отсюда как можно дальше и найти надежное место, где можно отсидеться. И избавиться от этого, - он раздраженно дернул свой ошейник. - На них не наложены чары? - Нет, насколько мне известно, - ответил Илар. - Но вряд ли мы найдём кузнеца, который возьмется за это. - Я и сам смогу справиться с долотом. Нам нужны только инструменты. А что делать с этим? - Он приподнял рукав, обнажая клеймо. - Быть может, мы могли бы их срезать? Или выжечь? - Это первое, что ищет охотник за рабами. Когда раба освобождают, поверх клейма ставится ещё одно, чуть больше, как знак того, что он действительно свободен. - Что за клеймо? - спросил Алек. - Герб его хозяина.
Серегил запустил руку в свои откромсанные волосы. - Что ж, ничего иного не остается, как пойти и украсть то, что нужно. Оставайтесь тут, вы оба. Оставив Алека следить за Иларом, Серегил вернулся назад тем же путем, каким они сюда пришли. После недолгих поисков он обнаружил нужные инструменты под навесом возле дома. Если тут и были собаки, то как сторожам им была грош цена. Он вернулся обратно и увидел рекаро, свернувшегося калачиком возле Алека и положившего голову ему на колени. Однако существо вовсе не спало. Его глаза следили за Серегилом, приближающимся к ним с улыбкой довольного кота. - Это должно сгодиться, - сказал он, доставая маленький молоток и зубило. Он махнул молотком Илару. - Сначала ты. Если он вдруг сделает что-то не так, он вовсе не хотел, чтоб пострадала шея Алека.
Серегил нашел подходящий валун и заставил Илара положить на него голову таким образом, чтобы часть ошейника оказалась на этом подобии наковальни. - Не дергайся, - предупредил он, приставив конец зубила к месту кованного шва. Удары молотка были опасно громкими, но ему удалось уже с третьей попытки разрубить шов, не причинив Илару существенного вреда. Потребовались совместные их с Алеком усилия, чтобы разогнуть ошейник настолько, чтобы Илар смог окончательно высвободиться из него. На месте старого золотого ожерелья, которое так долго носил Илар, осталась полоска незагорелой кожи, и ещё более широкая красная полоса - от нового ошейника. Серегил спохватился, что едва удержался от того, чтобы погладить пальцами эту его полоску. Илар поднял руку к горлу. - Так странно не чувствовать на себе этого. Спасибо вам. - Это была всего лишь необходимость, - грубо ответил Серегил. - Ты следующий, Алек.
Когда и с этим было покончено, он вручил Алеку инструменты и затаил дыхание, пока тот боролся с его ненавистной полоской металла. Когда ошейник был снят, он тоже с благодарностью потер свою шею: - Так-то лучше! Илар тоже все еще растирал шею, но теперь он выглядел более испуганным, чем довольным. - В чем дело? Уже скучаешь по нему? Илар задрожал. - Если нас поймают без них ... - Если нас поймают, это уже не будет иметь никакого значения. Он оставил Алека, а сам закопал обломки ошейников и вернул инструменты туда, где нашел их, не желая оставлять ни малейшей зацепки. Пробираясь обратно к саду, он опять припомнил благодарную улыбку Илара. "Что это со мной такое?"
Они снова отправились в путь, держа курс на восток, подальше от Риги. - Что ты делаешь? - воскликнул Илар, немедленно вмешавшись: - Майсена находится на севере, надо держаться побережья! Ты же ведешь нас ещё глубже в Пленимар. - Так оставайся тут, - процедил Серегил. - Я знал, что мне следовало убить тебя раньше. Так как он угрожающе остановился, Илар попятился, и дальше шел за ними, храня угрюмое молчание. Алек поймал взгляд Серегила и сделал едва заметный знак: "Ауренен"? Серегил кивнул. Если бы им удалось добраться до Пролива и украсть лодку, они смогли бы пересечь море и доплыть до Вирессы, а ещё лучше, вдоль берега - до Гедре, где без сомнения, их ждал более теплый прием. Он мрачно глянул на рекаро. А что будет с тобой?
*** Алек, лучше ориентировавшийся вне городских стен, чем остальные, взял инициативу на себя. Облака растаяли и он, следя, чтобы созвездие Большого Охотника находилось точно позади левого плеча, повел их на восток. Почти невесомый, Себранн его не беспокоил, как и странная прохлада, исходившая от его тельца вместо тепла. Что действительно его волновало, так это грозившая в любую минуту взорваться напряженность, нависшая над всеми ними. Ночной воздух был настолько холоден, что от дыхания перед лицами вился парок. Местность была слишком скудной, чтобы предоставить им кров или подходящее убежище. Деревья встречались редко, а немногие деревушки, которые им случилось проходить мимо, были совсем крохотными.
Серегил был мрачен, Кенир же предусмотрительно держал язык за зубами, хотя было видно, что каждый шаг причиняет ему боль. Алек ощущал, что напряженность буквально высекает искры между этими двоими. Впрочем, неудивительно, если он правильно понял слова Ахмола и Ихакобина. Он постарался сосредоточиться на пути, что им предстояло проделать, но его сердце находилось в смятении. Он не так представлял себе воссоединение со своим тали: Серегил держался на расстоянии, и его столь же очевидно смущало присутствие Себранна, как сжигала ненависть к Кениру.
Алек чувствовал себя так, как будто его предали. Не достаточно ли было моментов, когда Кенир лгал ему? Но глубоко внутри, он также сожалел о том, что сбываются его худшие подозрения относительно этого человека. Тем не менее, когда Кенир начал отставать, именно Серегил, задержался и протянул руку, чтобы помочь ему. - Теперь убьешь меня? - расслышал Алек шепот Кенира. - Заткнись и шевели ногами, - огрызнулся Серегил, не оборачиваясь.
Они прошли ещё милю или около того, когда он услышал журчание воды. Свернув на звук, он тут же обнаружил маленький ручеек. Алек опустил Себранна на землю и потянулся, расправляя затекшие плечи. Илар упал, как подкошенный, дрожа от изнеможения. Ключевая вода была сладкой и ломила зубы. Они утолили жажду и уселись отдохнуть. Серегил устроился возле Алека, обнял его, совершенно не заботясь о том, что подумают остальные. Алек в ответ прижался к нему. Кенир искоса наблюдал за ними с выражением голодной собаки. Алек сверкнул глазами в его сторону. - Ты всё это время всё знал, и лгал мне. - Я... я просто не осмеливался сказать, - запинаясь, пробормотал Кенир. - Я не мог, когда нас держали в том доме. Когда илбан освободил бы меня, я бы всё объяснил тебе. - Не сомневаюсь, что ты бы так и сделал, с превеликим удовольствием, - отозвался Серегил слишком ровным голосом, не предвещавшим обычно ничего хорошего: - Ты много о чем умолчал, не так ли? Алек. Хочу представить тебе моего старинного приятеля. Это Илар-и-Сонтир.
Какое-то время Алек находился в оцепенении. Затем кусочки головоломки начали складываться. - Но тогда ... почему он до сих пор жив?! Серегил вздохнул. - Когда я сам пойму это, я отвечу. Но Алек его уже не слушал. Он вскочил на ноги, выхватил меч, и ринулся на раба, сжавшегося в комок. - Илар? Илар! Ах ты, ублюдок! Эта ложка, и все эти прогулки... Так ты играл со мной и врал мне, а сам всё это время ...
Серегил перехватил его руку прежде, чем он успел сделать выпад в сторону Илара, прижал руки Алека к бокам, крепко обхватив его поперек груди, пока тот отчаянно пытался освободиться. - Послушай меня! Прямо сейчас нам следует отыскать место, где укрыться до восхода солнца. Серегил торопился и зашептал в самое ухо Алека: - Ты тоже поверь мне, тали. Алек опустил меч, но всякое сострадание, которое он чувствовал к своему мнимому защитнику, теперь улетучилось. Отныне Илар был предателем и для него тоже.
Серегил взял Алека за руку и отвел в сторонку. - Пусть всё идет своим чередом, тали, - прошептал Серегил. - Илар всегда гладко стелет, такова его натура. Что бы ни было между вами... - Так ты полагаешь, что что-то было? - пробормотал уязвленный Алек. - Я видел, как вы оба прогуливались по саду, внизу возле бассейна с рыбками, - сказал Серегил, и голос выдал, как больно ему говорить об этом. Алек взял его за руку. - Он пытался совратить меня, да. Но даже при том, что тогда я ещё доверял ему, я не предал бы тебя. У меня не было даже малейшего искушения сделать это.
Серегил провел пятерней по обкромсанным волосам, как делал обычно, когда ему было особенно неуютно или когда сердился. - Да всё в порядке. Просто...я помню, каким он был когда-то, и каков он и теперь ещё... - И всё же ты не убил его? - Не ты ли остановил меня, вспомни? Алек гневно сжал кулаки. - Теперь-то мы должны сделать это, или тащить его за собой, чтобы он не выдал нас. Даже в сумерках он смог разглядеть напряженную косую усмешку Серегила. - Я никогда не был хладнокровным убийцей, так же как и ты, Алек. Полагаю, мы повязаны с ним, по крайней мере до тех пор, пока не окажемся так далеко от Ихакобина, что это не станет иметь для нас значения. - Я все равно не понимаю. Ты всегда говорил, что убьешь его, только покажись он тебе на глаза! Серегил покачал головой. - Я видел его шрамы, тали, и то, что с ним сотворили за все эти годы. Он уже не тот человек, которого я помнил. Он ... сломлен. - Так ты что, пожалел его? - Я удивлен не меньше. Но что я мог сделать с ним такого, чего уже не сделала с ним жизнь здесь?
Алек выдержал паузу, пытаясь осознать его слова. - Значит, ты был с ним все время, что мы были в разлуке? - Нет, поначалу не был. Одна старуха ухаживала за мной, пока я был болен. - Я видел тебя на корабле. Я даже решил, что ты умер. - Будь оно проклято, я и в самом деле едва не умер от магии, которую они наложили на меня. Я не знаю, как долго я был в забытьи и что он делал со мною всё то время, но когда я очнулся, возле меня ещё долго была только та старуха. Илар появился позже, после того, как удостоверился, что я видел вас вместе в саду. - Вот ублюдок! - прошипел Алек. - Как он с тобой обращался? - Я был целиком в его власти, и он как мог, наслаждался этим. Алеку показалось, что он уловил легкую дрожь в голосе своего возлюбленного. - Он насиловал тебя... - Ты же видел, что они сделали с ним. Но если бы потребовалось и это, чтобы добраться до тебя, я не задумался бы ни на секунду. Серегил снова притянул его к себе: - Ты стал бы меня ненавидеть после такого? Алек заглянул в собственное сердце. - Нет, - пробормотал он, и ощутил, как облегченно выдохнул Серегил.
- Кроме того, я же напал на него при первой возможности, - добавил Серегил, явно довольный этим. - После этого он уже знал, что я убью его, стоит ему отпустить охрану. Кем бы ни был Илар, он не дурак. Ну же, пойдём. Нам нужно поискать ночлег. - Как далеко до Пролива? - Я не совсем уверен, но если мы завтра повернем на юг, мы должны упереться прямо в него. - А потом? Серегил ответил ему кривой усмешкой. - Будем принимать то, что посылает Светоносный. Надеюсь, это окажется хорошая и быстроходная лодка, а, как считаешь? Удачи в сумерках, Алек! А она, кажется, не изменяла нам до сих пор. - И при свете дня, - пробормотал Алек, очень рассчитывая, что Бессмертный, которго они сейчас помянули, их услышал.
Когда они двинулись дальше, Серегил был отчасти готов к тому, что Алек снова займется рекаро или же опять накинется на Илара. Вместо этого, едва тот отстал, Алек возобновил их более ранний разговор: - Так кто, по-твоему, с наибольшей вероятностью сдал нас Ихакобину? Королева или Улан-и-Сатхил? - Понятия не имею. Возможно оба. Но имея достаточно времени, чтобы обдумать этот вопрос, я сказал бы, что, если Королева искала повод подвергнуть сомнению лояльность своей сестры, наше исчезновение с единственным официальным письмом могло бы оказаться весьма кстати. - А как насчёт Принца Коратана? Мог бы он так поступить с тобой? Серегил нахмурился. - Я не стал бы так думать, но кто знает? Если всё на самом деле так плохо, нам нет смысла возвращаться в Скалу.
- Как думаешь, Микаму уже известно, что мы угодили в неприятности? Теро же должен был обратить внимание на то, что что-то не так, когда не пришли остальные сообщения? - Мы не можем быть уверены, что они не получали их, Алек. Тот, кто нас захватил, мог обнаружить жезлы и воспользоваться ими. Нет никакой возможности узнать это сейчас. Нам надо рассчитывать лишь на себя, тали. На нас двоих. Алек пожал плечами. - Ну что ж, мы свободны, и мы вместе. Уже неплохо для начала. Широкая улыбка Серегила была самым лучшим ему ответом.
Глава 39 теро становится ночным скитальцем
СЛЕДУЯ ЗА МАГИЧЕСКИМ ОКОМ ТЕРО, они с Микамом под видом путешественников вступили в Вирессу и тут же затерялись в толпе одного из нищих кварталов в районе порта. Они очень быстро нашли ту таверну под щитом с драконом и змеей, оказавшуюся весьма убогим и грязным местечком, завсегдатаями которого были скаланские и пленимарские матросы, зенгатские торговцы и прочие отбросы общества. Фейе там не встречались, если не считать самого хозяина - одноглазого голинильца по имени Варит. Он был таким же грязным и имел столь же сомнительную репутацию, что и большинство из его посетителей, отличаясь от них лишь отсутствием растительности на лице да замызганным коричнево-белым сенгаи. Кухарки и поварята все были иностранцы, как и шлюхи, выискивавшие между столиков себе клиентов. Микам остановился на пороге, сморщив нос от ударившего в лицо запаха табака и немытых тел, и пробормотал: - Я представлял себе Ауренен несколько иначе. - Порт Вирессы - особое местечко, тут полно всякой швали.
Микам поправил пояс с мечом, предупреждая возможных злоумышленников. - Ну что ж. Я знаю, как следует здесь себя вести. Они уселись за маленький столик, и Микам заказал проходившей мимо кухарке кувшинчик тураба, показав ей краешек серебряногй монеты в пол-сестерция и одарив распутной улыбкой. Ответная улыбка женщины была ослепительной и фальшивой, как медный пятак, но она живо принесла им пиво и уселась на колено к Микаму. - По говору чую, драгоценные мои, что вы из Скалы, - промурлыкала она, не сводя глаз с серебряной монетки. У неё самой был рижский акцент и темные, острые глаза. Микам сунул монетку между ее полных грудей и ущипнул ее за бедро, в то время как Теро косился на них с плохо скрываемым удивлением. - Я проделал длинный путь от своего дома, моя девочка и всегда так приятно встретить симпатичную мордашку. Даже если она слишком молода для такого старика, как я. Женщина, которая давно уже не была слишком молода для кого бы то ни было, жеманно выгнулась и погладила его небритую щеку. - Ах Вы, чаровник. Не хотите ли снять комнату на ночь для Вас и вашего друга? Она сверкнула в сторону Теро своими черными глазами, заставив молодого человека залиться смущенным румянцем. - Мы и в самом деле собирались сделать это, - сказал Микам. - Но только после горячего ужина и ванны. Он достал ещё одну монету и показал ей. - Можешь посодействовать нам в этом? - У нас здесь отличная еда, а на заднем дворе стоит корыто. Она снова не сводила глаз с монетки. - Для мужчин, которые мне по нраву, я могу принести туда горячей пресной воды. Микам рассмеялся и дал ей монетку, снова потискав её. - Ах ты ж пчёлка, девочка, сладкая моя. Как твоё имя, голубка? - Для тебя Роза, красавчик. - Ну вот и хорошо, Рози, любовь моя. Он поставил её на ноги и игриво шлепнул по попке. - Что бы там ни готовили, принеси-ка сюда всё самое лучшее да вели нагреть воды в том корыте! Она засмеялась и бросилась на кухню. - Неудивительно, что Кари хочет, чтобы Вы сидели дома! - возмущенно воскликнул Теро.
Микам, улыбаясь, потягивал свой тураб. - Всему своё время и место, мой друг. Все, что желает заполучить от меня эта куколка, это мое серебро. - А если ей захочется большего? - Ну что ж, Серегил, например, не побрезговал бы при случае воспользоваться услугами подобного рода. Однако можешь воздержаться от этого, учитывая, что он это не ты. - Я не владею исцеляющей магией в достаточной мере, чтобы так рисковать! - Ну, не надо судить слишком строго. Ты же не знаешь, что за жизнь она вела прежде, чем очутиться в подобном месте. Скорее всего, она уже чья-то бабушка, трижды или даже четырежды. Теперь же вернемся к тому, что привело нас сюда, заставив даже рискнуть собственными желудками и отведать здешней пищи. Теро сжал в руке зуб и закрыл глаза. - Он близко, но в этой таверне его нет. - Ну что ж, тогда давай насладимся обедом и этим чудесным пивом.
Тураб был и в самом деле хорош, и таковой же,к немалому изумлению Теро, оказалась еда. Морские черенки, тушеные в винном соусе и специях были местным фирменным блюдом, и весь пол был усыпан их длинными узкими раковинами. Они были редкостью в Скале, особенно в это время года. Роза вернулась, принеся им завернутые в салфетку теплые, ароматные булки. Теро был впечатлен, пока, отломив кусок от одной из них, не обнаружил там вместо изюма несколько запеченных жуков. Микам ел свой хлеб с удовольствием, тем не менее, безошибочно выбирая съедобные места. - Ну а теперь, Рози, любовь моя, скажи, не знаешь ли ты парня, которого я ищу? - спросил Микам, снова усаживая женщину к себе на колени. - Зачем тебе парень, когда у тебя есть я? - поддразнила она его, а потом кивнула в сторону Теро. - Ну или он. Правда, он немного худоват, но мне нравится его личико. Он всегда такой хмурый? Микам засмеялся. - По большей части, да. И я непременно займусь тобой позже, но тот парень, которого я ищу, задолжал мне деньги, а я намерен вернуть долг во что бы то ни стало. - Что ж, я знаю много мужчин, - застенчиво протянула она. Микам достал кошелек и вынул ещё монетку. - Этого мерзавца зовут Нотис. - Ах, этот! Она рассмеялась, тряся темными кудряшками. - Клянусь Морским дьяволом, это негодяй из негодяев! Напьется до бесчувствия и блюет прямо на пол, чтобы напиться потом ещё сильнее. Варит вышвыривал его вон сотню раз, но у него водятся денежки, чтобы снова возвращаться сюда, как только всё уляжется. - Это хорошие новости. И кажется, я знаю, на что потрачу замечательные пленимарские монетки, что лежат у меня в кармане. - А вот тут тебе не повезло, любимый, - сказала она ему, и язвительно рассмеялась. - Все знают, что у него за деньги: ауренфейские, с печатью Вирессы, все, до последнего пенни. - И что с того? Какая разница, если их берут так же охотно? Как там дела с ванной? И что мне сделать, чтобы получить кусочек мыла впридачу?
Роза, кажется, пребывала в отличном расположении духа, ибо вместо денег она попросила поцелуй Теро. От неё несло пивным духом и дымом от кастрюль, но он сделал вид, что не почувствовал этого и она ущипнула его за щеку. Микам уступил ему право первым залезть в корыто. Оно было всё в занозах и напрямую просматривалось из двери кухни, но Теро постарался показать Микаму, что отлично справляется с ролью его нового напарника. Он скинул одежду и торопливо забрался в бадью, в то время как Микам уселся на бочку и закурил. Намыливая волосы, Теро вдруг осознал, что ему удалось получить представление о той жизни, что Микам с Серегилом вели все эти годы, живя вот в этом самом мире, в то время как его мир простирался не далее садов Орески. - Боюсь, я плохая замена ему, - сказал Теро, зная, что Микам поймет, о ком идет речь.
Микам улыбнулся, не выпуская трубки изо рта. - Ты не так уж и плох. Довольный Теро окунулся с головой и поднялся, чтобы обтереться ветхим полотенцем, оставленный для них Розой. Когда он брезгливо натягивал обратно свою грязную одежду, Микам, дождавшись очереди, полез в бадью. Когда он разделся, Теро, скосив глаза, увидел многочисленные шрамы, покрывавшие его тело, включая огромный белый рубец, шедший через грудь и до самого бедра. У Серегила тоже было много шрамов и даже у Алека. Для Теро это было неким доказательством связи между этими троими... Метками, оставленными той жизнью, что они выбрали для себя. Микам погрузился в воду до самого подбородка, все еще держа трубку в зубах. - О,и что это за вытянутая физиономия? Что с тобой? Я же просто пошутил насчёт Розы, ты же понял? Пойманный с поличным, Теро улыбнулся и отбросил свои сомнения. - Я просто беспокоюсь за них. Я буду счастлив, когда наши поиски увенчаются успехом.
Нотис так и не появился в "Змее и Драконе" той ночью, так что Теро снова взял зуб и стал разыскивать его по темным зловонным улочкам портового квартала. В конце концов, они нашли его в таверне на дальней стороне, выпивающего в компании пленимарцев и нескольких зенгати. Ни один из них не был одет в военную форму, но от них веяло той же силой и опасностью, к тому же, они были вооружены до зубов. Среди них был тот, кого они искали. Когда он засмеялся на шутку соседа, Теро увидел дырку на месте потерянного зуба. - Нам следует выманить его наружу? - прошептал он Микаму. Здесь было еще грязнее, чем в Змее. - В этом нет необходимости, - заверил его Микам и направился прямиком к ним. Теро отпрянул назад, уверенный, что сейчас станет свидетелем резни, но Микам сказал что-то, заставившее всех рассмеяться, и прежде, чем Теро узнал, что именно, он уже выпивал в теплой компании.
Так как Нотис был уже изрядно навеселе, а Микам не поскупился заказать ещё выпивки, то ему удалось без труда развязать ему язык. Микам добродушно заспорил с ним о лошадях, а затем незаметно перевел разговор на торговые дела. Микам, к удивлению Теро,и не подозревавшего о том, что он такой искусный актер, выразил искреннее удивление, когда услышал, чем они занимаются. - Так что же вы делаете здесь? Ауренфейе не признают торговлю живым товаром. - Шшшш! Мы не произносим здесь этих слов, - объяснил Нотис, склонившись к плечу Микама.- Мы тащим бедняг на рижские рынки, а там берем обратный груз и везем сюда. Здесь получаем денежки и новый живой товар, вот так всё и идет по кругу! Кирнари это не волнует, ведь у нас на борту не бывает рабов, когда мы бросаем здесь якорь. - А что эта Рига - лучший порт для таких дел? - Ну, только если нам не попадется что-то действительно особенное. Тогда мы плывем в Беншал. В Риге платят хорошие денежки, но в Беншале ещё лучше. Слыхал про Владыку? Говорят, в его коллекции пять сотен самых отборных рабов. И это только наложники. А его домашние рабы? Считается, что и они само совершенство. Их даже не клеймят, разве что если выставят на продажу. Особенно берегут лица. - Даже закрытые части тела? - спросил Микам. - Даже там, - заверил Нотис. - И много таких вам удалось раздобыть? - Нет, будь проклята удача! Мы не ездили туда уже много месяцев. Хотя, вот только что возвратились из Риги. Нотис кинул на стол увесистый кошелек, полный звонких монет. - Клянусь Пламенем, да тут целое состояние, - воскликнул Микам, у которого уже тоже начал слегка заплетаться язык: - Как же попасть в этот бизнес?
При этих словах все, сидевшие за столом с подозрением уставились на него. - И это спрашиваешь ты, скаланец? - Я говорю, как скаланец? - Микам скривился в обиженной ухмылке. - Я северянин! Для меня не существует никаких Королев. Нет, сэр, я свободный человек и волен поступать, как мне вздумается. И... Он сделал паузу и многозначительно подмигнул им: - Я никогда не откажусь сколотить денежку. Однако странно: если старый Улан знает, что за груз вы везете, почему черт возьми, он позволяет вашим судам безнаказанно находиться на территории его фейтаста, а? Зенгати со шрамом поперек переносицы наклонился и прошептал: - Потому что есть соглашение. - Какое соглашение? - спросил Теро, наконец, подав голос.
Нотис и остальные вдруг смолкли и уставились на Теро, и взгляды их были далеко не дружественными. - Твой приятель скаланец, - прорычал Нотис. - Этот? - Микам указал на Теро большим пальцем. - Не обращайте на него внимания. Я познакомился с ним только что: он сошел с прибывшего корабля и покупал выпивку. Так что ты там говорил, Торвин? Зарабатывать на жизнь ниже твоего достоинства? Теро понадобилось лишь несколько секунд, чтобы понять, что Торвин, это он и есть, и что от его ответа теперь зависит всё. - С тех пор как мой отец выгнал меня, я живу сам по себе, и весьма недурно, - он откинулся назад, подражая грубой и развязной манере Микама: - Знаю по опыту, что серебро - оно и в Пленимаре серебро. Все уставились на него, застыв на какое-то мгновение, затем разразились смехом, и Микам вместе с ними. Нотис хлопнул Микама по плечу, покачнувшись на скамье. - Ты завел себе прекрасного компаньона, дружище. Разговаривает, как священник, и весь из себя чопорный, как дохлая рыба. Он встал, уперев руки в боки, и пьяно зашатался на ногах, немало позабавив своих друзей.
"И почему меня вечно сравнивают с рыбой?"- подумал Теро, тем не менее, задышав чуть свободнее от такой их реакции. - А что ещё вы возите по морю? - спросил Микам, подмигнув Теро. - Железо, медь, выпивку главным образом. В этот раз мы ещё привезли назад каких-то фейе. - Ауренфейе? - Освобожденных рабов. Кучку совсем никчемного товара, раз тебе интересно знать, калеки, все в клеймах. Лучше бы мы выбросили их в море. Но нам было уплачено за каждую голову, так что мы обращались с ними, как с родными. Только один загнулся. - Вам заплатили за рабов из Пленимара? - Микам покачал головой. - Сроду не слышал ничего подобного! - Выкуп, - сказал зенгати, облизывая губы. - Иногда он больше, чем плата за свежих рабов. Плохо лишь, что многие из освобожденных кончают с собой прежде, чем мы успеваем доставить их обратно. - Так вот что это за соглашение? - спросил Теро.
- А ну потише, рыбий жрец! - цыкнул мужчина, нервно оглядываясь. - Хочешь, чтоб нас линчевали? Это всё...как правильно сказать? - Нелегально, - объяснил, подмигнув, Нотис. - Никто из находящихся в этом порту не берет в рабство жителей Вирессы, а за тех, кого удается вернуть домой, дают щедрое вознаграждение. И это тянется уже многие годы. - Значит, Улан-и-Сатхил выкупает обратно своих людей? - прошептал Теро. - Но если он знает о них, почему он вообще торгует с вами? - Это всего лишь коммерческие сделки с теми, кто приносит ему вести о его людях в Пленимаре. И с кланами зенгати он имеет такие же соглашения.
- А что за груз вы везли последний раз? - спросил Микам, снова наполняя кружку Нотиса. - О, то был великолепный набег. По полной программе! И очень удачный. - Если бы не эти, которых нам не велели трогать ... - пробормотал другой зенгати, но его тут же толкнули локтем, чтобы заткнулся. - И на сей раз нам заплатили кучу золотых монет, - сказал, усмехаясь тот, что был с изуродованным шрамами лицом. - Тогда, надо думать, вы должны были неплохо повеселиться в Беншале, - засмеялся Микам. - Не в Беншале! В Риге, я же сказал, - Нотис, с затуманенными глазами, улыбнулся Микаму: - По-моему, ты уже пьян, дружище. А ты там как, рыбий жрец? Теро старательно улыбнулся, но в действительности он хотел бы схватить ублюдка за горло и душить, пока тот не расскажет им, что случилось с их друзьями. Но Микам прижал под столом его колено, заставив прикусить язык.
- И что же такого особенного было в том грузе? - небрежно спросил Микам. - Партия фейе. И среди них - очень необычные, - прошептал Нотис. - Но я думал, что таких везут в Беншал? - сказал Теро, как можно равнодушнее. Нотис уже был мертвецки пьян. С трудом перегнувшись через Микама, он громко зашептал: - Заказной набег, рыбья башка, нужны были только двое. Мы перебили целую кучу тех, которых было можно продать, но... приказ есть приказ. Чуешь? Только эти двое, и никаких свидетелей. Чтобы поймать их даже послали ворона. Некромант! Так вот откуда на мечах такие повреждения. - Кто же послал ворона? - спросил Теро, судорожно сжимая бокал с вином. Нотис пожал плечами. - Да какое наше дело? Капитан приказывает. Мы делаем. А что потом? Пф... Он снова ласково погладил кошелек. - И что было в них такого необычного? - пьяным голосом потребовал объяснений Микам: - Хорошенькие? Большие траи? - он изобразил руками внушительные округлости женских грудей. Нотис и остальные расхохотались. - Когда ты видел большие траи у фейе? Да половину из ихних девок не отличишь от парней! - Не скажу, чтобы это было так уж важно, - произнес один из них, бросив на Теро такой похотливый взгляд, что у того по коже побежали мурашки. - Да нет, всего лишь парочка ублюдков. - Темный был вестербок, - важно заявил тот из зенгати, что был без шрама. - Ого, откуда ты знаешь? - вскинулся один из пленимарцев. - Все мои предки были знаменитыми работорговцами, много поколений! - похвастался зенгати, ткнув другого в грудь. - Я могу распознать любого из них. И мне даже не потребуются их тряпки на головах. А вот второй, тот совсем иное дело, полукровка со светлыми волосами. - Что? Светловолосый? Выгодный товар? - поинтересовался Микам. Нотис пожал плечами. - Иногда да, но обычно богатенькие предпочитают чистокровных. Этот был не очень-то и похож, если сравнивать с теми, кого берут с юга, но его держали отдельно от остальных и я сам видел, как рабы самого капитана ухаживали за ним. - Я же сказал, то были маги! - произнес тенорком младший из пленимарцев. - Помните, на них ещё надели намордники? И сковали им руки. Оба зенгати сделали пальцами знаки, отвращающие беду. - И за сколько же их продали? - спросил Микам. - Мы высадили их на причале и больше не видели, - осклабился Нотис, показывая щель между зубами. Теро надеялся, что это Алек выбил ему тот зуб.
Беседа перешла на другие темы,заставив теро занервничать,но Микам, как ни в чём ни бывало, всё платил, заказывая выпивку снова и снова. И хотя он, казалось, пил как и все остальные, но когда последний из работорговцев отрубился, уронив голову на стол, Микам выпрямился и сказал совершенно трезвым голосом: - Время двигаться дальше, Торвин. - А как же эти? - прошептал Теро, указывая на пьяных работорговцев. Микам качнул головой. - Не суетись. Нет смысла привлекать к себе внимание. Бросив прощальный взгляд на Нотиса и его компанию, Теро поплелся за Микамом в темноту улицы.
Ночь была облачной, холодный ветер дул с моря. Теро задрожал и почувствовал приступ дурноты. Ему ведь прежде не приходилось иметь дело с крепким турабом. "О, нет,- подумал он,- если уж мне так плохо, то как они умудряются выжить после такого?" - Куда мы теперь? - спросил он. - Так как мне очень не хочется разочаровывать бедняжку Рози, я думаю, сейчас нам самое время исчезнуть. Если только ты не собирался провести ночь с ней. - Думаю, мне будет неплохо и в лесу. Они проделали путь обратно, пробираясь кривыми улочками и не встретив никого, за исключением нескольких пьяных матросов и бандитов, которые если и намеревались их ограбить, то передумали, завидев меч Микама. Никто не побеспокоил их и в конюшне, куда они пришли за своими лошадьми. Окна таверны уже погасли. Когда они очутились, наконец, далеко от города и снова под кровом деревьев, Теро вздохнул свободно. - Так вот чем занимались вы с Серегилом, отправляясь в путь по делам Нисандера? - Отчасти. - А другая часть, это та, что оставила на вас все эти шрамы? - Сегодняшняя ночь была детской забавой, Теро. Между прочим, возвращаясь к прошедшему, ты всё схватываешь на лету. Неплохо для новичка- мага, привыкшего к затворничеству в башне. Очень довольный, Теро счёл это за комплимент, да так оно, в сущности, и было.
Глава 40 серебристые глаза
ПЕРЕД САМЫМ ВОСХОДОМ СОЛНЦА Серегилу и его спутникам удалось найти укрытие в развалинах заброшенного каменного амбара. Дом, которому он когда-то служил, был разрушен до самого основания и не подавал никаких признаков жизни, от него остались только полуразвалившийся забор да пересохший колодец. В амбар видимо угодила молния, и половина крыши его сгорела и обрушилась вниз. Местные обитатели - крысы и летучие мыши - переполошились, видимо не слишком довольные вторжением незваных гостей. Какой-то зверь, размером в половину Руеты, вынырнув из темноты, мгновенно прогрыз дырку в узелке с едой, что нес Алек. Илар вскрикнул от неожиданности и хотел убежать, но Серегил затащил его в тень у стены. - Держи себя в руках, или это место станет твоим последним приютом. Выбор за тобой.
Илар, насупившись, вернулся обратно и с демонстративной тщательностью принялся разгребать мусор под ногами, прежде чем опустился на землю. Алек не отпускал от себя рекаро, пока они с Серегилом не осмотрели окрестности. Сквозь дыры в кровле уже проглядывало светлеющее небо. - Ихакобин не успокоится, пока не найдёт нас, - пробормотал Алек, глядя в разрушенный проем двери. - Нас, или всё же тебя и вот это? - спросил Серегил, кивнув на рекаро. - Илар сказал, что охотились именно за тобой, устроив на нас ту засаду. Потому что в твоих жилах течет кровь хазадриелфейе.
Алек медленно кивнул. - Ему была нужна моя кровь, чтобы создать рекаро. Это даже заставляло его время от времени проявлять обо мне заботу. - Всего лишь время от времени ? - Мне не нравился ни он сам, ни то, что он делал со мною. - Что же он делал? - Да нет, ничего такого. Просто.... Может, давай поговорим об этом позже? Я жутко устал. - Конечно! - Серегил обнял его от всего сердца и почувствовал, как Алек приник к нему, склонив голову ему на его плечо. И это было их первое настоящее объятие, а потому так не хотелось его отпускать. - После засады... это было ужасно долго... я боялся, что тебя уже нет в живых. Руки Алека, обнимавшие его, напряглись. - Я думал то же самое, пока не увидел тебя на палубе того корабля в Риге. И тогда я понял, что должен выжить и непременно отыскать тебя. - Ещё кто кого нашёл, но не это главное,главное - что мы вместе! Он поцеловал Алека и неохотно разомкнул объятья. Переключив внимание на окружающий пейзаж, он увидел, что всё спокойно, погони нет и следа, однако сомнительно, что такое состояние продлится долго. Кто знает, что может предпринять алхимик, чтобы только разыскать своих беглых рабов? Или охотники за рабами, без разницы.
Мрачный Илар ожидал их, свернувшись в разрушенном стойле и дрожа под своим украденным плащом. Алек уселся подальше от него и снова покормил рекаро. Серегил заставил себя смотреть на это так, словно не происходит ничего необычного, хотя это по прежнему казалось ему противоестественным. Стараясь не выказать отвращения, он присел возле Алека и развязал узел с едой. - Ну-ка посмотрим, что тебе удалось стащить из еды. У меня от голода уже сводит кишки. Они поужинали скудной провизией, разделив на троих каравай хлеба и отрезав по ломтику твёрдого сыра, и закусили всё яблоками, сорванными в саду прошлой ночью. Как всегда, рекаро ничего не ел и кажется, не испытывал жажды. По словам Алека, рекаро для того чтобы выжить, было необходимо лишь несколько капель его крови с утра, и это всё.
Серегил стал караулить первым: укрывшись в тени за дверью сарая, он прислонился спиной к косяку, откуда была отлично видна равнина, простиравшаяся на запад. Алек растянулся возле него, пристроив голову у него на бедре. Илар, тихонько посапывая, остался в своём закутке. Рекаро, как оказалось, нуждался во сне не больше, чем в нормальной пище, однако и он свернулся возле Алека, словно котенок, ищущий хозяйского тепла. "Или змея", - Серегил,гладивший волосы Алека, покосился на существо с опаской. Рекаро в ответ уставилось на него. Эти бесстрастные серебристые глаза вовсе не были мертвыми, однако если там и был какой-то проблеск интеллекта, Серегил его не уловил. В следующее мгновение оно уже отвернулось и, посмотрев на мирно спящего Алека, устроилось возле него поудобнее и закрыло глаза. "Оно пытается вести себя как живое существо", - поразился Серегил. Он выждал несколько минут, затем слегка пошевелил ногами, нарочно зашуршав ими. Серебристые глаза мгновенно распахнулись и повернулись на шум. Серегил ещё раз демонстративно двинул ногами. Существо уставилось на него на какую-то пару мгновений, и Серегил почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, словно от разряда молнии. Очевидно успокоившись, что Серегил не опасен и не представляет никакого интереса, оно снова улеглось, имитируя сон.
Теперь уже было совсем светло, и Серегил смог увидеть то, чего не замечал прежде: их несомненное сходство. Бледное и неестественное само по себе, существо действительно весьма напоминало Алека, по крайней мере лицом: наверное именно так выглядел Алек, когда сам был ребенком. Сравнив этих двоих, Серегил заметил и ещё кое-что. Алек очень изменился, и то были не просто следы пыли и усталости. Теперь он был гораздо больше похож на настоящего фейе! Серегил покачал головой. - Что с тобой сотворили, тали?
Алек спал, ни о чем не подозревая, и Серегил снова принялся высматривать, не покажется ли где-нибудь на горизонте, в свете разгорающегося дня, пыль от погони. Он с нетерпением ожидал возможности продолжить начатую беседу, когда Алек проснется. Несколько часов спустя Алек зевнул и уселся. Рекаро тоже поднялся, держась поближе к нему, словно чувствуя, что произойдет дальше. Позади всё ещё похрапывал Илар. - Алек, ты же знаешь, что мы не можем таскать за собой это существо, - сказал Серегил, переходя прямо к делу. - О чем ты? Очень даже можем! - Ну да. И ты считаешь, что когда мы доберемся до Ауренена ни у кого из тех, кто его увидит, глаза не полезут на лоб от удивления? - Серегил.... - А в Римини? Как мы станем объясняться со всеми, а? Скажем, что он в младенчестве недополучил материнского молока и солнечного света? Алек, я не маг, и всё же ощущаю нечто странное в этой твари. И снова ответом ему был упрямо вздернутый подбородок: - Я не знаю, что мы станем говорить, но мы придумаем что-нибудь. Мы же всегда придумывали! И он никакая не "тварь". Его зовут Себранн, я же сказал тебе. Серегил вздохнул. - Это не приблудившийся котенок, Алек. Даже не ребенок. - И что ты предлагаешь? Оставить его погибать здесь? - Конечно, нет. Это было бы жестоко. Но ради тебя я позабочусь о нем.
Алек вскочил на ноги и загородил собой рекаро. И тут произошло то, чего ни разу не случалось прежде: Алек выхватил меч и направил его на Серегила: - Ты же не станешь убивать его? Серегил медленно поднялся и показал безоружные руки, хотя его сердце выпрыгивало из груди, и противно подвело живот. - Так ты предпочел бы мне вот это? И все, что было между нами, больше ничего не значит из-за него? Алек выронил меч, глаза его наполнились слезами. - Нет! Я хотел сказать.... Не заставляй меня делать такой выбор! - Оно же неживое! А кроме того, ты и сам знаешь, что оно может быть опасно. - Ихакобин сказал, что он умеет исцелять. Он сделал его для того, чтобы вылечить сына Владыки. И что бы там ни было, это живое существо, а не какая-то... тварь. Его можно всему учить. Ихакобин научил его выполнять простые задания по мастерской. Он понял меня, когда я попросил принести кое-что из вещей. Посмотри, я покажу тебе!
Он тронул рекаро за плечо и сказал: - Принеси мне сыр. Оно немедленно пошло внутрь амбара и возвратилось с остатками их сыра. - И что же ещё оно...эээ...он знает? - спросил Серегил, немало удивленный. - Я не уверен, но думаю, если ты ему что-нибудь покажешь и скажешь, как это называется или что следует сделать, он запомнит. Попробуй. - Хорошо. Ну-ка ты, Себранн, принеси мне узелок с едой. Рекаро равнодушно уставился на него. Алек принес узелок и положил в руки рекаро. - Узелок. Затем он отнес его на несколько ярдов и Серегил повторил команду. Рекаро принес узелок и отдал Серегилу, положив возле его ног. Алек коснулся своей груди: - Алек. Затем коснулся руки Серегила. - Это Серегил. Иди к Серегилу, Себранн. Рекаро встал и подошел Серегилу. - Видишь? Я же говорю: у него есть разум. Он учится. - Похоже на то. А он может разговаривать? - Я слышал, как он кричит, если ему больно, но не слышал, чтобы он произнес хоть слово.
Серегил снова попытался представить, как это будет выглядеть, когда они попробуют незаметно пройти какую-нибудь деревню или порт, таща за собой это существо. - Так ты готов объяснить мне, почему ты столь привязан к нему? - Алхимик создал его из моей плоти. - Ну, я в общем-то об этом уже догадался, увидев тебя в том подвале. - А я совсем не помню тебя там. И часто он приводил тебя? - Только один раз. Илар был на вершине блаженства от того, что я увидел тебя в таком состоянии. - Кто бы сомневался. Но как бы ни было, думаю, именно поэтому Себранн может питаться исключительно моей кровью. Она нужна ему, чтобы жить.
Серегил подставил ладонь под нос рекаро и к его рту. - Он не дышит. Дотронулся до его груди. - Сердце тоже не бьется. Алек тоже потрогал. - Ну и пусть. Он ведет себя, как живое существо, так что для меня он таковым и является. - Но каким образом его создали? - Ну, взяв от меня понемногу всякой всячины.... Крови, мочи, волос и... в общем, всё такое. Ихакобин положил это в овечьи потроха, добавив кое-что ещё, и закопал там, в подвале. - Что значит "кое-что ещё"? - Ну, соль, ртуть... Это все, что я запомнил. - И подвесил тебя в той клетке, так, чтобы твоя кровь стекала на него, - пробормотал Серегил. - Так вот почему ты так изменился? - Ты тоже заметил? - Алек смущенно коснулся лица. - Ихакобин сделал со мною нечто... Он утверждает, что это специальная очистка, удалившая человеческую часть моей крови. Она заняла не один день и в результате её я стал таким. - Тебе идет. Просто это немного шокирует, вот и всё. Я и не думал что такое вообще возможно. - Мне это ненавистно! - сердито прошипел Алек. - У меня такое чувство, словно он отнял у меня отца. - Нет, Алек, никогда не думай так. Ты всегда будешь его сыном. Серегил улыбнулся и поцеловал его. - И тем, кого люблю я. Даже не сомневайся. - Это может пройти. Ему потребовалось повторить очистку ещё раз прежде, чем он сделал второго рекаро. - Ну вот видишь, всё хорошо. Не переживай.
Он растянулся на земле, положив голову Алеку на колени. - Разбуди, когда утомишься. - А ты обещаешь, что не причинишь ему зла? Серегил серьезно посмотрел на Алека. - Пока он остается таким, каков сейчас, ему ничего не грозит с моей стороны. Однако, Алек, если окажется, что он опасен ... - Он не опасен! Серегил поймал его ладонь и крепко стиснул её. - Если выяснится, что это так, тебе придется сделать свой выбор, согласен? - Да. - А если это окажется выбором между ним и мною? Алек поднял их сцепленные руки и прижался губами к тыльной стороне ладони Серегила. - Я выберу тебя. Но только я не позволю такому случиться. Серегил закрыл глаза, с блаженством чувствуя у себя на лбу руку Алека. И всё -таки, уже проваливаясь в сон, он так и не смог избавиться от ощущения, что эти холодные серебристые глаза не отрываясь глядят на него.
Глава 41 кровь и цветы
ПРОСНУВШИСЬ, Серегил обнаружил под своей головой узел, а поверх себя - покрывало из пахнущих плесенью плащей. День уже был в самом разгаре. Алек сидел чуть поодаль, с мечом на коленях и верным рекаро возле него и следил за Иларом, меряющим шагами задворки сарая и делающим вид, что не обращает на Алека никакого внимания. - Что-то случилось? - спросил Серегил. - Я разбудил бы тебя. Серегил сел и потянулся. - Тебе всё же следовало меня разбудить. Не хочешь поспать ещё немного? - Нет, я в порядке. Лучше давай поешь. У нас, правда, мало чего осталось.
Серегил ограничился глотком тепловатой воды. - Надо бы раздобыть еды и как можно быстрее. Может сегодня вечером удастся где-нибудь украсть лук для тебя. - Вы и в самом деле настаиваете на том, чтобы идти к южному берегу? - раздался недовольный голос Илара. - Да будет вам известно, что на это может уйти не один день, если не недели! - Он не так далеко, самое большее несколько дней пути, - отозвался Серегил, не слишком, впрочем, уверенный в своих словах.
Алек дернул себя за косичку. - Я уже не раз попадал из-за неё в неприятности. Думаю её тоже следует отрезать. Давай. Моим ножом будет сподручнее. Алек вручил Серегилу кинжал с черной рукояткой и повернулся к нему спиной. Серегил взялся за его косичку возле самого затылка и поднял нож. - Чего ты ждешь? - поинтересовался Алек. Ощутив в ладони такую знакомую тяжесть теплых волос Алека, Серегил опустил клинок. - Какая разница, длинные они или короткие? Твои волосы всё равно тебя выдадут. Ты бы тоже мог на время повязать их чем-нибудь. Отрежь вон кусок ткани от петли и сделай себе головную повязку. Алек насмешливо глянул через плечо: - А ты становишься сентиментальным. - Возможно. Он кивнул на рекаро, чьи волосы спадали значительно ниже пояса. - Вот его не мешало бы немного подстричь. Не уверен, что мы сумеем спрятать такую гриву. Он повернулся к существу и увидел, что оно не отрываясь смотрит на нож, с явным страхом в своих обычно безразличных глазах. - Что с ним такое? Алек защитительным жестом обнял рекаро за плечи. - Он ненавидит ножи. Ихакобин так часто причинял ему боль, отрезая от него куски плоти. - Какие ещё куски? - Пальцы. Кожу. Даже Серегилу мысль об этом показалась невыносимой. - Зачем? - Я не знаю. Так что лучше я сам сделаю это. Мне он доверяет.
Серегил вернул ему нож и увидел, что рекаро тут же успокоился. - Хм, но все его пальцы на месте. - Я же говорил тебе, всё вырастает обратно. Видишь? Он показал Серегилу правую руку Себранна. Тонкие линии шрамов окружали основание трех пальцев, и ещё один шел вокруг запястья. - Вот здесь резал Ихакобин, и они выросли снова. Когда он пьёт мою кровь, раны заживают ещё быстрее. Того первого, которого сделал Ихакобин... Он запнулся и Серегил увидел, что в его глазах промелькнула тень ужасных воспоминаний. - Ихакобин разделал его как мясник, а потом заставил меня исцелить его, чтобы было можно сделать это ещё и ещё. Он так и резал его по кускам, пока оно не умерло.
Серегил теперь с гораздо большей нежностью коснулся прохладной ручки рекаро. - Мерзавец, чем же он лучше некроманта? - Он ещё хуже. Алек протянул руку и подхватил серебристые волосы рекаро, спокойно объяснив ему: - Я отрежу твои волосы, это будет не больно, я обещаю. Серегил не мог сказать, поняло оно или нет, однако оно спокойно дало Алеку аккуратно обрезать волосы, укоротив их до длины повыше плеч. Шелковистые локоны устлали землю вокруг рекаро. Серегил не смог устоять, подобрал один из них и пропустил между пальцев. Волосы были очень мягкие на ощупь - как у обычного ребенка. Теперь рекаро стоял, прикрыв глаза и чуть ли не улыбался, от того, что Алек нежно гладил его по голове. - Он и в самом деле тебя любит, - заметил Серегил, обреченно вздохнув. - С чего вы решили, что это мальчик? - спросил Илар, подходя поближе. - Не похоже, чтоб у него что-то там было между ног. - У тебя тоже! - огрызнулся Алек. - У него правда там ничего нет? - спросил Серегил. Алек на миг оторвался от стрижки. - Ну в общем-то, правда, нет. Но он так похож на меня, что мы вполне можем называть его так. - А как же он мочится? - Не думаю, что у него есть такая потребность.
Серегил закрыл лицо руками, снова пытаясь придумать, как справиться со всем этим. Алек, нахмурившись, сосредоточился на своём занятии. - Никто не собирается причинять ему боль. Кроме того, раз уж он так нужен Ихакобину, стало быть, он слишком важен для него, правильно? - Да. Чтобы сделать какое-то лекарство. - У него ничего не получилось, - напомнил Илар. - Я думаю, нам следует отвезти его к Теро и Магиане, - сказал Алек. - Быть может они смогут сказать, что он такое. - Мне кое-что известно, - сказал Илар, глядя на Алека свысока. - Побольше чем тебе. - Не хочешь поделиться с нами? - очень спокойно спросил Серегил. Илар пожал плечами. - Илбан говорит, что рекаро бывают разными. Те, которых делают из крови хазадриелфейе - самой редкой - ценятся больше всего. Если верить историям алхимиков, из их крови можно получить как самый сильный яд, так и идеальный эликсир, кроме того, это рекаро обладает мощью, способной разом убить тысячу человек, стоит лишь хозяину произнести особое слово.
Алек впился в него взглядом. - Илар! Он не способен защитить даже себя! - Ну я же сказал, что он оказался негодным, - ответил тот. - У них даже не было крыльев, как положено. Ихакобин посчитал, что всему виной недостаточная чистота твоей крови. Серегил ударил Илара в челюсть так внезапно, что тот не успел среагировать и увернуться. - Закрой пасть, - прорычал он, и Илар в страхе попятился от него. - Это его слова, не мои, - жалобно забормотал он, зажимая разбитую губу. - Что он ни пробовал с ним делать, всё шло не так. Он пытался использовать и твою кровь, Серегил, но она тоже не оказалась годной. Именно поэтому он не отпустил на свободу меня, хоть и обещал. Он сел, обхватив руками колени: - А свобода была так близко! - Ну да, за наш счет. Серегил собрал остриженные волосы рекаро и, скрутив их в жгут, убрал в узел с вещами. - Что еще он говорил тебе? - Не много. Но я и сам видел кое-что. Я покажу вам, если только... Серегил выгнул бровь. - Если я пообещаю не убивать тебя? - Вы оба. - Ну что, Алек? Как полагаешь? До сих пор от него была какая-никакая польза. - Мы могли бы обойтись и без него, - пробормотал Алек, пытаясь пальцами уложить обкромсанные волосы Себранна в подобие причёски. Они торчали в разные стороны рваными прядями, но зато теперь он хотя бы слегка походил на обычного ребенка. Но только совсем слегка. - Скорее всего, однако думаю, он прикупил себе немного времени. Итак, Илар, это всё, на что ты можешь рассчитывать. Что ты там собирался нам показать? - Мне нужно немного воды и это ваше сокровище. - Вода вот. Серегил достал из узла с вещами украденную ими чашку, и наполнил её до половины из драгоценных запасов воды. - Теперь возьмите каплю его крови и капните в чашку. Серегил дал Алеку кинжал. Алек усадил рекаро на колени и взял его ручку. - Не волнуйся. Я лишь тихонечко уколю тебя. Только один раз. Держи руку ровно.
Он послушался, пристально следя за руками Алека. Алек осторожно проколол кончик маленького пальца. Капля жидкости, которая показалась из ранки, вовсе не была кровью: это было нечто бесцветное и густое, вроде студня на лягушачьей икре по весне. Когда капля упала в воду, она мгновенно вспыхнула, распространяя вокруг себя слабое сияние, напомнившее Серегилу огонек светлячка. Свечение быстро исчезло, а воде появилось что-то темное, тут же всплывшее на поверхность.
Это был цветок, больше всего похожий на речной лотос, если бы не его цвет. Он бы темно-синий, почти черный, и источал приторный тяжкий аромат. - Ты говорил вотоб этом? - спросил Серегил, поднеся его к глазам и пристально рассматривая. - Согласно рукописям, он должен быть белым, но у этого рекаро получаются только вот такие синие. Они абсолютно бесполезны, - сказал Илар. - Я видел такие в мастерской! - воскликнул Алек, протянув руку, чтобы взять его. Серегил перехватил его запястье. - Осторожнее! - Он же сказал, что это не действует. И всё же Алек воспользовался кончиком ножа, чтобы выловить цветок из чашки. Протянув его рекаро, он сказал: - Себранн, можешь показать мне?
Рекаро бережно принял цветок на ладони и несколько секунд изучал всех троих. Затем пошел к Илару, держа цветок так, словно предлагал его понюхать. Мужчина отшатнулся с явной опаской на лице. - Так ты уверен, что оно не действует? - Серегил выхватил цветок из рук рекаро, подскочил к Илару, повалил его, и размазал цветок по его губам. Илар вцепился ему в запястья, и они схватились, покатившись по грязному полу. Алек прыгнул на ноги Илара, помогая скрутить его. Когда Серегил огляделся, ища цветок, от него не осталось и следа. - А где, чёрт возьми...? Ты что сожрал его? - Пусти! Вы же дали мне слово! - воскликнул Илар, всё ещё делая слабые попытки сопротивляться. - Ничего мы тебе не давали! Серегил сжал руками физиономию Илара и внимательно осмотрел его рот.
- Отлично, становится интереснее. Пусти-ка его, Алек. Илар, качаясь, поднялся на ноги, и задохнулся от возмущения: - Вы обманули меня! - Ну и как ты себя чувствуешь? - усмехнулся Алек. - Лучше спросить, как чувствует себя его губа, - буркнул Серегил. - Моя губа? - Илар поднес ко рту дрожащую руку. - Что вы хотите сказать? О! Трещина затянулась, губы под затеками крови были розовыми и невредимыми, как ни в чем ни бывало. - Неудивительно, что Ихакобин ничего не понял, - пробормотал Серегил, снова схватив Илара и удерживая его, провел большим пальцем по месту, где была ранка. - Это на самом деле работает, только очевидно не так, как ему бы хотелось. Будем считать, что всё из-за твоей "нечистой" крови, тали.
Он улыбнулся Алеку, и в какой-то миг уловил нечто такое, чего он ни за что не заметил бы, если бы их не связывали узы талимениос: Алек был явно потрясён, но в то же время, он что-то скрывал. Алек встертился с ним глазами и сделал едва заметный предостерегающий жест в сторону Илара: не при нем. Потеряв терпение, Серегил рывком поднял Алека на ноги. - Пойдем-ка. Нам надо поговорить. Илар, остаешься здесь. Как и следовало ожидать, Алек взял за руку рекаро и потащил его с собой. Серегил вывел обоих наружу. - Итак? Алек положил руки на плечи рекаро. - Оракул в Сарикали сказал, что у меня будет ребенок, которого не родит женщина, не так ли? И Иллиор свидетель: у Себранна не было матери. Серегил с досадой сжал кулаки: - Это не ребенок! - Для меня да, и это и есть мой ребенок. На мгновение Серегил потерял дар речи. Теперь всё вставало на свои места. - Так ты думаешь...? Это... Алек, ты же это не всерьёз? - Очень даже всерьёз! Что еще это могло означать? Да ты посмотри на него получше!
Сходство между ними не вызывало никаких сомнений. Как бы ни была отвратительна эта мысль, Алек мог оказаться действительно прав! - Расскажи мне ещё раз, откуда он взялся. Всё до мелочей. Алек во всех подробностях рассказал о своих очистках, потом - весьма сбивчиво - о том, как были получены разные физиологические жидкости. Когда же дошел до спермы, он смущенно покраснел. - Тебя для этого опоили дурью, ведь так же? Что ж, по крайней мере, снился-то тебе я, - сказал Серегил, взъерошив ему волосы. - Удивляюсь, почему Ихакобин не приказал Илару заполучить это от тебя... - Но глянув на Алека, он понял, что задел за живое. - Этому сукину сыну! - Я сказал то же самое, когда он попытался, да только я не пошёл на это. Серегил ласково взял его за затылок и прижался лбом к его лбу. - А ведь он умеет убеждать, не правда ли? Но не волнуйся, я же всё понимаю.
Глава 42. Себранн Проявляет Себя
ОНИ ПРОБЫЛИ В амбаре до самой темноты. К тому времени, когда им пришла пора отправляться в путь, держась по звездам на юг, волосы рекаро снова спускались ниже середины его спины. - Я же говорил тебе, - сказал Алек, заплетая их в косу и убирая под головную повязку, специально приспособленную для этого. На себя он надел такую же, и Серегил сразу понял, как мало от этого проку. Вряд ли кого-то обманет их внешность - как, впрочем, и внешность его самого - пленимарцы сразу же поймут, кто перед ними, если только не попробовать переодеть их в женское платье. Но и это был бы не выход. Даже если бы им удалось украсть подходящую одежду, никто из них не смог бы изобразить охранника-мужчину, без которого ни одна пленимарская женщина не выйдет на улицу. И так как с этим ничего поделать было невозможно, оставалось лишь стараться избегать населенных мест.
Илар был теперь еще угрюмее и открывал свой рот только чтобы выразить очередное недовольство. Остальные не обращали на него внимания, следя за залитым лунным светом горизонтом на случай возможной опасности. Чем дальше они шли, тем засушливее и пустынней становилась местность, и Серегил уже начал беспокоиться, не ошибся ли в своих расчетах. Вода у них почти закончилась, то же самое было и с продовольствием. Нынешний вечер оказался намного холоднее предыдущих, в воздухе пахло морозцем. Ходьба не давала им окончательно замерзнуть, однако всех мучила жажда. Чтобы Алек совсем не обессилел, Серегил теперь нес рекаро с ним по очереди. Он почти ничего не весил, болтаясь в своей петле за спиной, неподвижно и кажется не испытывая никаких неудобств. Однако несколько раз Серегил почувствовал, как его холодные пальчики касаются его волос. Ощущение было странное, но ему пришло в голову, что раз рекаро может учиться, то быть может, ему просто стало любопытно, отчего волосы Серегила так не похожи по цвету на волосы Алека. Ещё он заметил, что всякий раз, когда они останавливались отдохнуть, независимо от того, кто нес его, он всегда возвращался к Алеку. "Ребенок, не рожденный ни одной женщиной", - снова и снова всплывало в голове Серегила. Оракул утверждал, что он будет для них благословением. Но разум и сердце его восставали против этого: как может вот это противоестественное существо быть благословением? Хотя оно как-то же исцелило губу Илара.
Днем становилось все холоднее, и ветер теперь дул без передышки. Чем дальше на юг вел их Алек, тем хуже становилась дорога, и кажется, более легкого пути найти было невозможно. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась долина, идущая к югу. Вездесущий ветер глубоко вгрызался в почву, ваяя странные складки и глубокие каньоны, которые им приходилось обходить. Всё это замедляло продвижение, и каждый из них не единожды падал. Однажды ночью Алек нашел маленький ручей, однако ничего съестного им раздобыть так и не удавалось. Когда рассветало, они спали, укрывшись в тени какого-нибудь выступа, и Алек и Серегил по очереди несли дозор. Обессиленный и немного лихорадивший Илар спал беспокойно.
Это было ужасное время, усугублявшееся для Алека необходимостью ложиться рядом с Иларом, чтобы сохранять тепло, пока Серегил стоял на часах. Он не был уверен, что хуже: необходимость самому находиться бок о бок с Иларом или же видеть, рядом с ним Серегила, когда сам Алек стоял на часах. Это была вынужденная мера и Серегил, кажется, наслаждался этим не больше, чем он сам, так что Алек гнал прочь всякие неприятные мысли, заглушив усилием воли шепот ревности. Когда наступала его очередь отдыхать, у него не было иного выбора, кроме как усесться поближе к Илару, держа на коленях Себранна, который, кажется, ни в малейшей степени не страдал от холода. В отличие от Илара, от малыша тепла исходило не больше, чем от тритона, и всё же, ощущать его вес на коленях было куда как приятнее, чем тепло ненавистного человека. - Не дергайся - зарычал он, когда Илар завозился, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой каменистой земле. - Пока я здесь, ты сам остаёшься жив. Один ты бы уже умер. - Раньше я как-то обходился, - буркнул Алек. - И не разговаривай со мной. - Как долго ты собираешься меня ненавидеть?
Алек прислонился щекой к прохладным волосам Себранна. - С чего бы мне перестать тебя ненавидеть? - Я знаю, как всё это выглядит в твоих глазах - то, что происходило в доме Ихакобина - однако ты полагаешь, что у меня был выбор? Я сам, мое тело и душа принадлежали ему. Моя жизнь находилась в его руках. - И твой комфорт, - уточнил Алек. - Насколько я слышал, тебе там жилось весьма недурно. Если бы это не этот побег Серегила, ты оставался бы там за милую душу, не так ли, любимчик илбана? Илар вздохнул. - Ты прав. Я оставался бы там. Но я не держу зла на Серегила. Да и какое я имею право, после всего, что я сделал ему и тебе? Он взмахнул рукой, указав на бесплодную пустыню, расстилавшуюся вокруг. - Если бы не ваше милосердие, я уже был бы мертв или находился бы в руках ещё одного жестокого хозяина. Если бы не ваша терпимость, я не сидел бы теперь здесь, как свободный человек. Он искоса глянул на Алека и усмехнулся: - Ну ладно, почти свободный. Скажи, ты на самом деле думаешь, что нам удастся сбежать? - Нам всё всегда удается. - Я кое-что слышал о ваших приключениях. Родственник Варгула Ашназаи и илб... и Ихакобин - добрые приятели. Правда - это ты убил его? - Да. - И как это было? - Я не хочу говорить об этом. - Значит, ты не хотел его убивать? И это то, чему научил тебя Серегил? - Мы не убийцы, а ночные скитальцы. Алек не стал упоминать о том, что прежде, чем он завязал дружбу с Серегилом, он никогда никого не убивал. - Есть разница? - Для тех, кто знает, есть, - ответил Алек, стучавший зубами, несмотря на то, что натянул плащ на себя и Себранна. Илар немного поёрзал, затем придвинулся ближе и обнял Алека. Тот слегка ощетинился, однако был вынужден признать, что стало гораздо теплее. Кроме того, он слишком устал и замерз, чтобы спорить. Его веки отяжелели. Илар все еще что-то тихонько говорил ему, когда он заснул.
От долгого смотрения вдаль глаза Серегила жгло огнем. Он не мог дождаться, когда же опустится ночь, чтобы продолжить свой путь, с каждым шагом приближая драгоценную свободу. Остальные укрылись между двумя большими валунами. Когда он проходил мимо, он услышал оттуда приглушенные голоса, и ему показалось, что Алек чем-то недоволен. Однако снова проходя мимо чуть позже, он увидел, что тот крепко спит на плече Илара. Тот не спал и слегка кивнул Серегилу, показав, что видит его. Серегил не знал, что и думать. Ну, по крайней мере, Алек не страдал от холода. Когда часы его бдения закончились и он разбудил спящих, Алек выглядел удивленным и, кажется, не был доволен тем, в каком положении его застали. Он поднялся, шатаясь и не спуская с рук рекаро, глянул сверху вниз на Илара, затем, не оглядываясь, пошел прочь.
- Тебе лучше оставить Себранна со мной, - предложил Серегил. - Если ты всё время будешь таскать это... его на себе, у тебя вырастет горб. - Меня это не беспокоит, - ответил Алек, ища место на пальце, куда бы уколоть: все они, кроме больших пальцев были красными и покрыты воспаленными болячками. - Интересно, а тебя он не может лечить? - Ничего страшного. Я в порядке. Серегил подошел к нему. Здесь их не видел Илар, остававшийся в укрытии из камней. - Тали, поговори со мной. Алек устало взглянул на него. - Я же сказал тебе, все хорошо. Жаль лишь, что нельзя доверять Илару настолько, чтобы и он мог стоять на часах время от времени. Но я не верю ему, а теперь ты должен идти и ложиться спать рядом с ним... - Мне самому это не слишком приятно, клянусь тебе. - Я знаю. Ступай же. Ты ужасно выглядишь. - Ты тоже, любовь моя. Просто... представь-ка бани, ожидающие нас в Гедре. Это то, на чём я держусь всё это время.
Это заставило Алека рассмеяться: - Верю. Микам всегда говорит, что ты можешь пройти сквозь огонь, воду и прочее дерьмо, без единой жалобы, но только попробуй лишить тебя после всего этого горячей ванны и... - Да, да, можешь не продолжать, я знаю. Серегил сделал вид, что рассердился и отправился в укрытие к Илару.
Следующий ночной переход был более удачным. Они заметили несколько лопоухих кроликов, и ещё какого-то пушистого ночного зверька, который при случае сгодился бы в пищу. Алек прогулялся в одиночку, вооруженный лишь самодельной петлей да пригоршней камней, и возвратился с двумя кроликами и длинной змеей. - Это каменная гадюка. Думаешь, она съедобна? - спросил Илар, не скрывая отвращения. - Да, если отрубить примерно треть её с головы, где находятся ядовитые железы, - объяснил Алек, показав, как надо это сделать и зашвырнув голову подальше. - Мы можем развести огонь? - Мой желудок говорит, что да, - отозвался Серегил.
Наломав веток с кустов и соорудив небольшой костерок, они слегка поджарили мясо и кроличью печень - только до темной корочки снаружи, хотя внутри всё оставалось практически сырым и лишь слегка подогретым. После этого Серегил разделил еду на три равные части и экономно раздал по нескольку глотков воды. - Мясо! - хохотнул Алек,плотоядно вгрызаясь в кроличью ногу:- Клянусь Четверкой, Ихакобин не очень-то баловал меня этим. А ты что скажешь? - Мой хозяин был добрее, - отозвался с ухмылкой Серегил, выбирая крошечные косточки из куска змеиного мяса. - Время от времени мне немного перепадало. Илар попробовал откусить полусырого мяса, но тут же покривился и выплюнул его. - Не разбрасывайся едой, - предупредил Алек. - Это было нелегко раздобыть, и неизвестно, когда получится в следующий раз. - Но это же ужасно! - Лучше, чем голодать, - сказал ему Серегил, радостно уплетая за обе щеки. Он пододвинул к Илару свою порцию кроличьей печени: - Вот, попробуй это. Илар нерешительно надкусил один черный кусочек, и съел остальное. - А это весьма неплохо. Он бросил голодный взгляд на порцию Алека. Алек быстренько засунул печенку в рот и причмокнул: - Ммм. Восхитительно! Покончив со скудной едой, Алек загасил огонь и закопал угли и кости. После чего, все еще не слишком сытые и ещё сильнее страдая от жажды, они отправились дальше.
*** За несколько часов до рассвета Серегил, тащивший Себранна вдруг почувствовал, что рекаро внезапно забеспокоился, завозился в своей петле и вцепился ему в плечо. Он поскорее опустил его, не желая сейчас никаких осложнений. Едва коснувшись ногами земли, Себранн ухватился за руку Алека и потянул его, пытаясь свернуть на восток, не обращая никакого внимания на камни под босыми ногами. Это было впервые, насколько помнил Серегил, чтобы рекаро проявлял такую активность. - Как ты думаешь, что он хочет? - спросил он, невольно заинтересовавшись. - Не знаю. Он никогда раньше так не вел себя. Серегил обернулся к Илару. - Есть какие-нибудь соображения? Илар выглядел не менее обескураженным. - Никаких. - Ну что ж, тогда, полагаю, надо пойти за ним. И Себранн, таща Алека за руку, как собака рвущаяся на поводке, повел всех вниз к глубокому оврагу, который Алек собирался было обойти стороной. Там внизу протекал небольшой ручей, окруженный непролазным низким кустарником. Алек принюхался, отломил веточку и осторожно пожевал тонкий листок. - Так я и думал! Это - тивот. Пожуйте, он помогает утолить жажду. Вкус напоминал сосновую хвою, слегка отдающую розмарином, и тут же наполнил их рты обильной слюною, облегчившей жажду, и это в то время как им приходилось экономить каждую каплю жидкости.
Но Себранн не дал им задержаться надолго. Снова взяв Алека за руку, он потянул его дальше: туда, где овраг переходил в маленькую лощину. - Вы только гляньте! - воскликнул Серегил. На расстоянии меньше мили они увидели уютный квадратик света, отбрасываемого сквозь окошко каким-то очагом. Подойдя поближе, они смогли разобрать очертания низкого каменного дома, окруженного такой же оградой. Ветер донес запах воды и коз. - Как он узнал, что тут такое? - поразился Алек. Серегил ревниво улыбнулся, глянув на рекаро. - Не знаю. Может, у него там что-то вроде волшебной лозы?
Они очень осторожно подкрались поближе: все было спокойно. - Разве в Пленимаре не принято держать собак? - прошептал Алек. - Здесь их считают нечистыми животными, годными лишь для псовой охоты и для боёв, - объяснил Илар. - Каких ещё боёв? - спросил Алек. - Собачьих, ну или поединков с рабами. - Будем надеяться, что тут таких нет, - отозвался Серегил. - Илар, заткнись и иди куда ведут.
Подкравшись к самому дому, они стянули несколько узловатых реп из усеянного камнями огородика и обнаружили большую голову вонючего сыра, хранившегося в закрытой бадье, оставленной на холоде. Они нашли и ведерко с водой и жадно припали к нему, чувствуя, как благодатная влага наполняет их пересохшие горла. Алек утерся рукавом и обеспокоено оглянулся: - А где Себранн? Рекаро, обычно не отходившего от него ни на шаг, теперь нигде не было. - Черт! Серегил указал на дом, входная дверь которого была распахнута, бросая на двор длинную полосу света от очага. - Илар, стой здесь. Алек, идем вызволять твоё... этого. Они подкрались к открытой двери и осторожно заглянули внутрь. Дом был очень скромным и состоял всего лишь из одной комнаты, на стенах которой были развешаны растяжки из шкур, а со стропил свисали куски вяленого мяса. Кроме нескольких грубой работы табуретов, там не было никакой обстановки, и создавалось впечатление, что всё семейство спало на соломенных тюфяках прямо на полу. Мужчина, женщина и несколько маленьких девочек сидели посреди груды одеял, в ужасе уставившись на Себранна.
Рекаро стоял на коленях возле единственного тюфяка, на котором кто-то лежал. Его головная повязка свалилась, и длинные спутанные волосы рассыпались по спине. Красный отсвет огня сделал его скорее белокурым, чем мертвенно бледным и придал лицу немного живых оттенков, однако, невозможно было не заметить того, что он очень необычен. Мужчина сложил два пальца в знаке, отвращающим зло, и бормотал, как заводной: "урга, урга", видимо приняв рекаро за демона или призрак. Изможденная девушка лежала на тюфяке перед Себранном. Серегил даже со своего места мог слышать, как тяжело она дышит, и обонять приторный запах больной плоти. Наблюдая вместе с Алеком за Себранном, он увидел, как тот потянул нижний конец её рваного одеяла, обнажив почерневшую и раздувшуюся ногу. - Он хочет вылечить ее, как тогда губу Илара, - прошептал Алек, двинувшись к двери. Серегил ухватил его за руку и жестами показал: оставайся на месте. Смотри, чтобы всё было в порядке. Я поговорю сам.
Убедившись, что рукав надежно закрывает рабское клеймо, он ступил внутрь и поднял руки, показывая, что не собирается причинить им зла. - Кто вы такие? - воскликнул хозяин с ужасным пленимарским выговором, а его жена торопливо наклонилась и прикрыла голову платком. У него были курчавые волосы и очень смуглая кожа, что говорило о вероятной примеси зенгатской крови. У малышек тоже были курчавые волосы, хотя их кожа была значительно светлее. - Я всего лишь странник, - ответил Серегил, зная, что его пленимарский был как у горожанина с Запада. - Мы так рады встретить на пути ваш огонек. Прошу прощения, если мой спутник вас побеспокоил, однако, он целитель. - Вот это бледное существо? - прорычал хозяин. - Что ему надо от моей дочери? Как вы попали сюда? - Мы заблудились в горах.
Мужчина всё ещё недоверчиво смотрел на него, но Серегил не собирался отступать: - Мой маленький друг, как собака, учуял здесь запах болезни и пошел на него. На самом деле он подозревал, что это не было такой уж неправдой. - Если Вы позволите, я думаю, он сможет помочь ей. Человек хотел было возразить, но его жена что-то тихо и быстро зашептала ему, и он смягчился, глянув на умирающую девушку. - Ну ладно, не думаю, что ей можно причинить ещё большего вреда. - Что с ней случилось? - Прошлой ночью, когда она гнала стадо, её ужалила каменная гадюка. Она кричала всю ночь, пока силы не оставили её. Если ваш маленький друг сможет помочь ей или хотя бы облегчить муки, просите нас о чем угодно. - Мне нужна чашка воды. - Она не может сделать ни глотка. - Я знаю, но это нужно, чтобы получить лекарство. Одна из маленьких девочек быстро окунула треснутую чашку в ведро. Серегил взял её с успокаивающей улыбкой и присел возле Себранна. - Дай мне руку, - прошептал он, доставая кинжал. Рекаро тут же отшатнулся, уставившись на длинное острое лезвие. - Что ещё за игрушки? - воскликнул мужчина, подхватывая с пола свою дубинку.
Алек не выдержал: он ступил в комнату и направился к Себранну. - Давай я сам всё сделаю. Женщина поглядела на них из-за края своего платка и вскрикнула. Она открыла голову и подставила лицо свету камина. - Вы ауренфейе, - сказал Серегил на своём языке. Измученная тяжелой жизнью, с ввалившимися глазами, она все еще хранила остатки былой красоты своего народа. Под одним глазом у неё красовался огромный синяк. - Была когда-то, - прошептала она. - Я сразу подумала, что Вы, должно быть тоже, а теперь, увидев мальчика... Она вытянула правую руку, показывая им сложное, в форме цветка клеймо на своем предплечье, а заодно и синяки, оставленные грубыми ручищами. - Я вольноотпущенница. Это мой муж, Карстус. А я - Тиель. Умоляю вас, вы и в самом деле можете помочь моей девочке? - Надеюсь, что да, - Алек уколол палец рекаро и капнул в чашку. Всплыло два темно-синих цветка. Когда Себранн приложил их к больной ноге девушки, они оба исчезли, едва коснувшись горячей, неестественного цвета плоти. Он снова поднял палец над чашкой и сделал ещё один цветок. Его он приложил к её рту- случилось то же, однако на сей раз ее глаза проткрылись и она сонно повела ими, словно ища кого-то: - Где мама? Ее мать не сдержалась от вскрика радости и подползла поближе, хватая дочь за руку. Себранн продолжал делать всё новые цветы, накладывая их на ногу и стопу девушки. Сладкий аромат наполнял воздух по мере того, как они один за другим исчезали.
В дверях появился Илар и опустившись на колени, отвесил мужчине смиренный поклон. - Да сколько же вас там? - проревел Карстус, вновь становясь подозрительным. - Теперь все, - ответил Серегил, стрельнув в Илара нехорошим взглядом. - О, посмотрите! - воскликнула Тиель, не замечавшая никого, кроме своей дочери. Опухоль заметно спала, и ужасные красные полосы вдоль её голени тоже постепенно исчезали. - О, благодарю тебя, Аура. - Не плачь, мама. Мне уже не больно, - сказала девушка. - Клянусь пламенем, - рыкнул её отец, держа теперь свою дубинку обеими руками. - Что это ещё за колдовство? - Что он говорит? Почему он до сих пор сердится? - прошептал Алек. - Не волнуйся, - спокойно сказал ему Серегил. Затем обернулся к мужчине: - Это всего лишь исцеление. Видите? Вашей девочке уже лучше. Думаю, к следующему полнолунию она снова сможет пасти ваших коз. - Возможно, однако мне что-то не нравится этот ваш малыш. Сроду не видел, чтобы обычный ребенок вытворял такое, или выглядел так, как он. Это точно демон. Почем мне знать, что вы не компания некромантов, явившихся по мою душу?
Серегил сложил руки умиротворяющим жестом. - Ну что Вы. Мы вовсе не некроманты. Клянусь Сакором. - Какая разница, кто они такие? Он излечил нашу Сану! - вскричала его жена, вцепившись в руку дочери. Младшие девочки спрятались в углу, и вцепившись друг в дружку, смотрели оттуда на Серегила и своего отца огромными испуганными глазами. - Ну что там ещё? - пробормотал Алек, подходя поближе к Себранну: вовсе не надо было знать смысла их слов, чтобы понять, что обстановка накаляется.
- Позволь мне разобраться самому, - бросил через плечо Серегил, перейдя на скаланский. - Господин Карстус, нынче вечером мы оказали вам добрую услугу, и не просим взамен ничего, кроме каких-нибудь объедков да парочки добрых советов. Нам нужно пройти к побережью. Глаза мужчины сузились. - Ах, вот оно что. И если бы я глянул на Вашу правую руку, не скажете, что бы я там увидел, а? Серегил поглядел на покрытую синяками и испуганную жену. - Так Вы и сами занимались работорговлей? - Ни в жизни! - Карстус сдвинул свой правый рукав и показал Серегилу огромное двойное клеймо, побелевшее от времени. Затем он сдвинулся на своём тюфяке и вытянул левую ногу. Вместо неё был лишь обрубок. - Я? Я был рожден в рабстве, и держали меня в услужении, пока от меня был какой-то прок. Свою жену я нашел умирающей с голоду на дороге после того, как ее добрый хозяин дал ей свободу и вышвырнул вон с пустыми руками. Он поднялся на здоровой ноге, помогая себе дубинкой. - Думаете, вы первые беглецы, что ищут дорогу к Проливу?
Серегил быстро глянул через плечо в сторону Илара. - Ты знал? - Нет, клянусь. - Что-то верится с трудом, - пробурчал Алек. - Как далеко до побережья? - спросил хозяина Серегил. - Дня два или три пути. - А города встречаются по дороге? - Только хутора, вроде этого, насколько мне известно. Козы - единственные, кто здесь выживает. Козы и вольноотпущенники.
Серегил забрал у Илара свой узел и достал оттуда несколько серебряных украшений, найденных на чердаке, а также один из небольших золотых медальонов. - Хватит ли этого, чтобы мы могли не волноваться, что нас выдадут охотникам, если они вдруг тут появятся? - Хватило бы и ваших мечей, - нахмурившись, буркнул Карстус. Серегил бросил вещицы на ближний тюфяк. - Что ж, тогда это для ваших девочек. И в уплату за добрый совет. - Если не собьетесь с южного направления, выйдете точно на побережье. Где-то там есть небольшой порт, который называется Востаз. Там больше всего охотников за беглыми. Следуя на юго-запад можете добраться до океана дня за три или четыре. Там на берегу есть несколько рыбацких поселков. Если умеете воровать и управляться с парусом, сможете уплыть оттуда. Там тоже встречаются охотники за рабами, но их гораздо меньше.
- А получше дороги нет? - заволновался Илар. - Не для таких чистокровок, как вы двое, или таких, как светловолосый парнишка. Или вот этот. Он снова бросил подозрительный взгляд на Себранна. Серегил вытянул руку с клеймом. - Не знаете ли кого-то, кто бы помог избавиться от этого? Карстус покачал головой. - В вашей котомке вряд ли найдётся столько денег, чтобы подкупить хоть кого-то в этой стране. Уж слишком много нам довелось видеть распятых и четвертованных - из тех, что пытались сделать это. Его жена наклонилась к нему и что-то зашептала на ухо. Он нахмурился и качнул головой. - Поступай как знаешь, женщина! Тиель отправилась в некое подобие кухни в задней части комнаты и завернула в чистую тряпицу каравай хлеба из грубой муки и несколько колбасок. Алек подошел к ней и протянул сыр, который они украли раньше. - Простите, что мы взяли это без спросу. Но она лишь удивленно подняла брови, затем решительно отрезала половину и добавила в узелок. Как следует завязав его, она вручила узелок Алеку. - У нас достаточно запасов, братья. Благодарю, что спасли мою дочь. Я навеки буду благодарна вам, и она тоже. - Из какого Вы клана, сестра? - поинтересовался Серегил. - Акхенди. - Я знаком с их кирнари. Не отнести ли вашим людям весточку от Вас? Она ответила ему грустной улыбкой и покачала головой. - Скажите им, что Тиель Эласи мертва. Ее слова ещё долго не выходили у них из головы, когда они отправились дальше.
- Они так бедны. Мне неловко, что мы отобрали у них еду, - сказал Алек, хотя аромат копченых колбасок из козьего мяса в узелке Серегила заставлял ощущать, насколько сильно они все проголодались. - Мы вернули им дочь, - сказал Серегил, пожимая плечами. - Думаете, это будет иметь для них хоть какое-то значение, если охотники за рабами вломятся к ним в дом? - усмехнулся Илар. - Существует вознаграждение, как вам известно, точно так же, как и мгновенная расплата для тех, кто помогает беглецам. - Тогда им лучше держать рты на замке, не так ли? - сказал Алек. Серегил просмотрел на Себранна, снова преспокойно устроившегося на спине Алека. - Рекаро очень напугал их, несмотря на то, что вылечил девушку, к тому же он так необычен, что они вряд ли его позабудут. Какое-то время это сработает. - Тогда лучше вам было убить их, - пробормотал Илар. - А ты, однако, стал кровожадным? - Боже, какой ужас слышать такое, да ещё от кого! - Я убиваю лишь когда нет иного выхода. И уж точно не наслаждаюсь этим. Он смерил Илара тяжелым взглядом: - Впрочем, не всегда. Что касается убийства тех несчастных, то это было бы не лучше, чем украсть лошадей Ихакобина. - Дом можно было и сжечь. - Может нам вернуться и нарисовать на стене стрелку, чтобы они уж точно знали, куда мы пошли? - взорвался Алек. Илар прикрыл рот и отошел от них подальше.
Они заторопились вперед, вслед за Алеком, ведущим их теперь на восток, чтобы сбить со следа возможных шпионов, которые могли нагрянуть к козопасам. Внезапно Серегил, против обыкновения долго хранивший молчание, протянул руку и потрепал Себранна по голове: - Конечно ты не человек, и не фейе, однако ты и не бездушное существо, надо полагать. - Нет, конечно, нет - подтвердил Илар, весьма удивив этим Алека. - Но даже такой великий алхимик как илб... как Ихакобин, по-моему, не понял, что именно ему удалось сотворить. Алек ответил ему издевательской усмешкой. - Это всё из-за моей нечистой крови. - Скорее всего, - задумчиво произнес Серегил, все еще разглядывая Себранна. - И мы не знаем, как должен выглядеть настоящий рекаро. - Я видел несколько рисунков в старых фолиантах, которыми пользовался Ихакобин, - ответил ему Илар. - Обычно их изображают подобными людям, во всем, кроме крыльев. - Ну, я примерно так себе это и представлял. Итак, у него есть зубы, но он не ест. Он двигается и истекает кровью, или чем бы то ни было, в виде той белой жидкости, но у него при этом нет сердца. Похоже, у него есть некий разум... - И он может чувствовать боль, - напомнил ему Алек. - Но он не чувствует холода. - Когда Ихакобин закончил с первым, которого он создал... - начал было Илар. Алек остановился как вкопанный, с жутким выражением в его глазах: - Так ты был там? И помогал мяснику делать его работу? Серегил схватил Алека за руку, удерживая его. - Что ты видел, Илар? Илар выглядел несчастным. - Его смерть не была легкой. Ихакобин зачем-то резал и резал его на куски. Алек опустился на землю и взял на руки Себранна, крепко прижав его к себе. - И что же он там обнаружил? - спросил Серегил. - Что-то вроде костей и органов, но все они были абсолютно бесцветны, и он не смог определить их функций. - Ясно. Серегил стиснул плечо Алека. - Идём дальше. Алек снова усадил Себранна в петлю и не сказав ни слова пошел впереди. Однако Серегил чувствовал, что сердце его возлюбленного кипит гневом, который подобно расплавленному свинцу, сжигает и его собственное, связанное с ним узами талимениос. "Ихакобин зачем-то резал и резал его на куски...." Серегил оглядел фигурку Себранна, и ему стало ужасно больно от одной этой мысли.
Когда они остановились в сухом овраге, как раз перед рассветом, мысли Серегила обратились к другим вещам. Они устроились, как сумели, укрывшись в ветвях согнутых ветром кедров, нависавших над краем оврага. Серегил сел возле Себранна и погладил рекаро по волосам. - Ты отличный целитель, малыш, с этими твоими цветами. Это вызвало у Алека легкую улыбку: - Ведь правда же? Быть может, если бы Ихакобин знал это, он не стал бы их так мучить. - То, что он не узнал, заставляет меня задаться вопросом, чем он вообще занимался?
Серегил помолчал немного, собираясь с духом, чтобы поднять вопрос об одной идее, пришедшей ему в голову во время ночного перехода. - Алек, мне понадобится твоя помощь в одном деле. Твой нож ведь достаточно прочный и острый? - Да. А что? Серегил сдвинул свой правый рукав и провел большим пальцем по рабской метке. - О, нет! Ты с ума сошел? Серегил усмехнулся: - Возможно, но сейчас речь не об этом. Мне нужно, чтоб ты помог мне. - О чем вы тут? - вмешался Илар. - Ты же сам говорил, - отозвался Серегил. - Эти рабские отметины не то, с чем бы я хотел ходить до конца своих дней. А если нас тут поймают с ними, тогда вообще не о чем говорить. - А ещё я говорил, что первое, что ищут охотники за рабами, это свежая рана на месте, где было клеймо. Серегил указал головой на Себранна. - А что, если её не будет?
Он отстегнул свой ремень и сложил его концы, затем попробовал зажать его зубами. - Порядок. Давай начнем с ноги, Алек. Там будет менее заметно, если что-то не получится. - Почему бы для начала не пробовать на Иларе? - спросил Алек. Илар тут же приподнялся и приготовился задать стрекача. - Вот поэтому, - ответил Серегил. - Он станет вырываться и орать, и кончится тем, что мы перережем ему сухожилия. Тебя тоже нельзя трогать. Ты единственный, кого слушается Себранн, и если он увидит, что я иду к тебе с ножом, боюсь, он не захочет мне помогать. Он улыбнулся и потрепал Алека по волосам. - Не волнуйся за меня, тали. Я видывал и худшее. Верно. Но сколько же можно?
Ему пришлось потратить ещё немного времени на уговоры, но он, наконец, убедил обоих помочь ему. Илар встал рядом с Себранном, держа чашку с водой. Серегил вытянулся на животе прямо посреди грязи, прихватив сложенный вдвое ремень. Алек с ножом в руке опустился возле него на колени и задрал штанину на ноге Серегила так, чтобы было видно клеймо. Когда он ухватился за ногу Серегила, тот с радостью отметил, что руки у Алека не трясутся. - Поторопись, тали, и постарайся срезать не слишком глубоко. Только кожу. - Знаю. Серегил взял в зубы ремень и прикусил покрепче. Он почувствовал, как Алек ухватил кожу внизу его голени, и впился в ремень зубами изо всех сил, когда Алек принялся резать её. Возможно, Серегил и проходил через худшие испытания, и Алек, возможно, всё делал так быстро, как только мог, но сейчас, когда боль обожгла ногу Серегила, словно раскаленное железо, от этого было не легче. Срезать кожу с клейма даже оказалось куда больнее, чем прижигать его в свое время.
Шумно дыша, зажав в зубах ремень, он едва слышал, как Алек закончил и что-то сказал Илару и Себранну. Спустя пару мгновений, когда он, корчась от ужасной боли, рычал и вырывался из чьих-то рук, схвативших его за голень, что-то прохладное влажно коснулось его окровавленной плоти. - Не дергайся! - приказал Алек. Он опять почувствовал прохладу, но на сей раз боль была уже значительно тише. Он попытался глянуть через плечо, но Алек снова заставил его улечься. - Лежи смирно, прошу. Потерпи ещё немного. После второго цветка боль была уже вполне терпима. После третьего он выплюнул ремень и уронил голову на сложенные руки, обливаясь холодным потом и одурманенный тяжелым ароматом заживляющих цветов. Алек приложил последний, и всякая боль исчезла. - Получилось! Серегил перевернулся и вытянул руку. - Давай следующее. - Может, подождать?
Серегил нервно рассмеялся. - Если подождать, то вам придется гоняться за мной и ловить. Так что давайте-ка! Он снова зажал в зубах ремень и прикрыл глаза левой рукою. Или внутренняя часть руки была слишком чувствительным местом, или Алеку пришлось резать чуть глубже, но Серегил теперь дергался и хрипло вскрикивал, пока Алек не остановился и не принялся прикладывать цветы. Когда всё было сделано, он уронил левую руку и долго смотрел в начинающее светлеть небо, усилием воли заставив себя сдержать рвоту. Алек обеспокоено склонился над ним: - Всё ещё больно? - Нет,- выдавил из себя Серегил, - но это оказалось куда как невесело, гораздо хуже, чем я ожидал. Чувствуя, что тошнота отступает, он сел и осмотрел своё предплечье. Клейма больше не было. Кожа на месте его была гладкой и тонкой, но абсолютно целой. На самом деле ещё было немного больно, но не настолько, чтобы невозможно было терпеть. Он посмотрел на остальных. Алек был бледен, его пальцы, державшие нож были все в крови, но по-прежнему не дрожали. Илар выглядел совершенно несчастным, упав со своей чашкой на колени возле Себранна. - Спасибо. Всем вам. - Серегил поднялся и потрепал рекаро по голове: - Особенно тебе!
Рекаро выставил указательный палец правой руки: из разреза на его кончике выступила большая белая капля. Серегил улыбнулся. - Да. Ты заставил мою боль уйти. Благодарю тебя. Алек постарался улыбнуться, вручая Серегилу окровавленный нож. - Теперь моя очередь, если ты готов. Оттяни кожу и режь прямо под нею. Тогда ты практически не рискуешь задеть мышцы. Передававший Алеку пояс, Серегил содрогнулся при этих словах. - Я очень рад, что ты не сказал этого раньше, когда резал меня. Алек пожал плечами и положил руки на плечи Себранна. - Сейчас Серегил будет резать меня. Ничего страшного. Я ему разрешил, а ты ведь сделаешь эти цветы для меня тоже, правда? Рекаро внимательно поглядел на него, как всегда молча и без всяких эмоций. - Вот и отлично. Алек растянулся на земле между ними и спрятал лицо в сложенные перед собой руки. Приглушенным голосом он добавил: - Остается надеяться, что ты столь же хорош в разделке шкур, как и я.
Рука Серегила сильнее сжала черную рукоятку. - Возьми в зубы ремень. Я постараюсь все сделать побыстрее. Илар ухватил Алека за лодыжку и под коленом, оказавшись лицом к лицу с Серегилом. Их глаза встретились, и Серегил поразился, увидев в них поддержку, и услышав, как Илар пробормотал: - Не заставляй его ждать долго. Серегил оттянул гладкую золотистую кожу вокруг клейма Алека. Под кожей прощупывалась напряженная, тонкая, как веревка, мышца. Серегил сделал глубокий вдох, и одним махом срезал клеймо, оставив мокрый овал обнажившейся плоти. Он осел на пятки, наблюдая, как Себранн вкладывает большой темный цветок в кровоточащую рану. Он тут же исчез, также, как и тогда, в доме козопаса. Рекаро сделал ещё три таких же, и когда последний цветок закончил свое действие, а рана затянулась, Алек издал сдавленный стон и перевернулся, все еще сжимая пояс зубами. Из его глаз от боли брызнули слезы, но он тут же протянул руку и умоляюще глянул на Серегила: поторопись. Серегил быстро срезал вторую метку и помог Себранну управиться с цветами. Когда и эта рана была вылечена, он схватился за руку Алека обеими руками, позабыв про то, что весь испачкался кровью. - Тебе получше? Алек выплюнул ремень и закрыл глаза. - Ты был прав, - прошептал он, - Не много радости... Себранн свернулся калачиком возле Алека, положив голову ему на грудь. Тот провел рукой по его волосам. - Ты сделал очень хорошее дело.
Серегил просмотрел на Илара, и увидел, как тот сглотнул ком. Он был ужасно напуган. - Я мог бы спрятаться, если вдруг появятся охотники за рабами. - Мы не можем так рисковать. Если нас поймают с клейменым рабом, и Алек, и я будем мертвы, как если бы остались клейменными сами. Это всё быстро, и цветы мгновенно усмиряют боль. Илар медленно кивнул, хотя всё ещё весь трясся от страха. - Я не такой храбрый как вы двое. Вам придется держать меня покрепче. Серегил, можешь резать меня сам? - Хорошо. Ложись. Илар заплакал уже тогда, когда Алек навалился на него, удерживая ногу Илара обеими руками. Серегил обхватил его за колено и принялся за дело. Илар орал, сквозь ремень, зажатый в зубах, однако не слишком вырывался, пока Серегил срезал кусок кожи с клеймом. Себранн, как и раньше, положил в рану цветы, однако Серегил заметил, что теперь они были поменьше, и их потребовалось больше, чтобы заживить рану. Когда с первым клеймом было покончено, Алек слез с Илара. - Поворачивайся. - Я не смогу! Не надо больше! - заплакал Илар. - Сможешь.
Алек грубо опрокинул Илара и навалился на рыдающего мужчину, пытаясь ухватить его руку. На сей раз Илар, и в самом деле принялся сопротивляться, так что Серегил не смог убрать клеймо одним четким движением. Его пальцы были скользкими от крови, и он сумел срезать лишь половину клейма, прихватив и свой большой палец. - А ну хватит дергаться, черт тебя подери! Ты только делаешь хуже. Илар замер, пытаясь подавить рыдания. - Закрой ему глаза, Алек. Серегил срезал остатки клейма и отсел подальше, чтобы дать возможность Себранну сделать его работу. Хотя его раны затянулись, Илар никак не мог перестать рыдать. Серегил неловко погладил его по плечу: - Ну, все, хватит. Давай. Поднимайся.
Серегил попробовал было поднять его за руку, но ноги не держали Илара, и Серегил снова очутился на земле, с Иларом, обеими руками вцепившимся в его камзол, на коленях. Серегилу не оставалось ничего иного, как держать его, пока тот не успокоится. Он ощущал под своими пальцами выпуклые рубцы старых шрамов, проступавшие сквозь тонкую ткань на спине Илара. Пережитые страдания сделали Серегила более сильным, и Алека тоже. Но они сломили Илара.
- Как трогательно, носишься с ним, как с писаной торбой. Серегил обернулся и увидел Алека, укачивавшего Себранна на своих руках. Он смотрел на Илара со смесью жалости и отвращения. Когда же перевел взгляд на Серегила тот увидел что в его глазах промелькнула обида. Так они и сидели до самого восхода солнца, оба держа на руках свои ноши.
Глава 43 размолвка
АЛЕК ТЕРЯЛСЯ В ДОГАДКАХ, какое число могло быть теперь на календаре, но ветер с каждым днем становился все более суровым, и в воздухе пахло зимой. Ночью земля под ногами искрилась легким морозцем. Экономя запасы еды, и благодаря тому, что ему иногда везло на охоте, им удалось продержаться две прошлые ночи на продовольствии, полученном от Тиель, однако теперь холод становился их главным врагом. Когда наступало время отдыха, им не оставалось ничего иного, как тесно прижавшись друг к другу, пытаться сохранить тепло своих тел.
Даже через три дня пути от дома козопаса они не только не достигли побережья океана, но ещё и угодили под дождь. К рассвету он стал таким сильным, что Алек и Серегил плюнули на охрану и присоединились к Илару в их жалком убежище, которое они нашли в каком-то развалившемся доме. - По крайней мере, сегодня не будет проблем с водой, - пошутил Серегил, стуча зубами. Во время их прошлого ночного перехода все были жутко голодны и испытывали потребность хотя бы умыться,воды в редких ручейках, что текли в прежде сухих оврагах, теперь оказалось достаточно, чтобы наполнить ею кожаные мехи.
С тех пор, как он исцелил девушку, Себранн вернулся к своему обычному тихому и безучастному состоянию, больше не проявляя никакого интереса, если им случалось в очередной раз отклоняться от ночного маршрута. Алек, хоть сам почти постоянно испытывал чувство голода, кормил его по нескольку раз в день, и рекаро казался весьма довольным таким усиленным питанием. Когда Алек укладывался спать, он всегда пристраивался к нему поближе, впрочем, это уже никого не удивляло. Однако, вглядываясь в его светлые глаза, когда умывал его или отрезал ему волосы, Алек почти с уверенностью мог сказать, что с каждым днем видит в них всё больше разума. То, как рекаро почувствовал больную девушку и настаивал на том, чтобы они пошли туда, было достаточным тому доказательством. И Серегил, к великому облегчению Алека, тоже начал относиться к нему граздо ласковей.
Единственным признаком того, что местность, которую они проходили за последние пару ночей, не совсем безлюдна, были редкие хижины пастухов. Они задерживались возле них лишь для того, чтобы раздобыть немного еды: только то, что можно было украсть, не рискуя попасться на глаза хозяевам. Вопрос о том, чтобы избавиться от Илара или Себранна за время пути отпал сам собой. Серегил вынужден был признать, что ему всё же было смириться с этим легче. Сначала он сделал над собой усилие и ради Алека стал говорить о рекаро "он" и "Себранн". Но с той ночи в доме козопаса, он и сам не заметил, как стал думать о нем, как о живом существе. Безмолвный и сам по себе весьма необычный, Себранн каким-то образом узнал о больной девушке и сделал всё, чтобы помочь ей. Однако видеть каждый раз, как он пьёт кровь Алека, и чувствовать прикосновение к себе его ледяных пальчиков было все еще не очень комфортно.
Алек и Илар, кажется, заключили своего рода перемирие, которого правда хватало лишь на то, чтобы спать рядом, не убивая друг друга. Серегил никогда не видел, чтобы Алек так долго держал на кого-то зло: обычно он легко прощал, а потому Серегил не удивился бы, окажись, что Алек не всё рассказал ему о времени, проведенном с Иларом в доме алхимика. Чувства самого Серегила к Илару были ещё более сложны. У него по-прежнему было достаточно причин его ненавидеть, начиная с той годами взлелеянной обиды, но все же всякий раз, когда он смотрел на Илара, все, что он видел - это его шрамы и его взгляд побитой собаки. Это был не тот человек, о котором он вспоминал.
Несколько дней назад, когда они впервые были вынуждены вот так сидеть бок о бок, пока Алек стоял на часах, Илар долго молчал и заметно нервничал. Но потихоньку он завел разговор об Ауренене и об их прошлом, как тогда, когда Серегил изображал послушного раба. Теперь он спрашивал новости о тех, кого помнил, и вспоминал их общих друзей. Серегил, поначалу очень неохотно шедший на такие разговоры, вдруг обнаружил, что спокойно беседует обо всём с Иларом. И будь на его месте кто-то другой, это могло быть даже приятно. То, что Алек, не желавший во время их ночных переходов сказать Илару ни одного доброго слова, теперь засыпал, прижавшись к нему при свете дня, заставил Серегила задуматься: может и он тоже подобрел к Илару.
Однако как только он попробовал спросить об этом в один из редких моментов, когда они остались наедине, Алек удивленно уставился на него. - Я пользуюсь им для тепла, как походным костром. Вот и всё. Он подозрительно глянул на Серегила. - А ты? - И я, - ответил Серегил, хотя в глубине души вовсе не был так уж уверен. И Алек наверняка это сразу уловил. - Я не могу объяснить этого, тали. Я не хочу его. И не люблю! Только я, кажется, больше не испытываю к нему ненависти. Сразу, как выберемся из Пленимара, наши дорожки разойдутся, обещаю. - Точно? - Да. Не сомневайся. Алек сделал вид, что поверил, однако всё же бросил на Серегила такой скептический взгляд, что у того защемило сердце.
Поутру, когда только-только забрезжил рассвет, Алек, учуявший запах легкого бриза, смог с уверенностью сказать, что они наконец достигли океана. Он подождал, пока небо на горизонте приобретет более яркий оттенок, и указал вдаль на юго-запад. - Вон он. Пролив! Между все еще темной землей и золотой кромкой горизонта изогнутой туманной полосой расстилался океан. Где-то там, куда не достигал взгляд, был Ауренен, а в нём - спасение. - Не верю! - прошептал Илар. - Мы и в самом деле готовы это сделать. Серегил ответил ему своей кривой усмешкой. - Через две ночи. Самое большее, через три. Надеюсь, твой желудок выдержит плаванье под парусом, друг мой. Друг?! Улыбка мгновенно исчезла с губ Алека... ну ладно - пусть всё это время Серегил преспокойно спал возле Илара, пусть даже Илар предал Алека в доме Ихакобина. Но вот теперь он таким тоном назвал Илара "другом"... Это прозвучало так, будто Серегил и в самом деле так считает! - Вперед! - воскликнул Серегил, ничего не заметив.
Они наткнулись на изрытую колеями грунтовую дорогу, идущую на юг, и по ней добрались до широкой гавани. Обойдя кругом небольшую деревеньку они, наконец, укрылись в одинокой рощице возле ручья. Место было далеко не идеальным, но уже светило солнце, и они не могли рисковать оказаться пойманными на открытом пространстве. Вокруг было много сушняка, и немного посовещавшись, Алек с Серегилом решили развести небольшой костер. На завтрак у них троих был кипяток и кусочки сырой репы. Конечно, этого было слишком мало, однако благодатное тепло разлилось в их желудках, согревая их изнутри. Из скудных запасов еды в тряпичном мешке оставалось ещё несколько реп, пара сморщенных яблок и толика жареного мяса худосочного кролика, которого Алек убил пару дней назад. На этом они надеялись продержаться ещё хотя бы сутки. Алек с Серегилом весь день стояли на часах, сменяя друг друга. Место, что они выбрали, было вполне укромным, и когда наконец взошло солнце, Илара снова оставили спать одного. Поздно вечером, когда на часах был Серегил, прижигавший клещей у себя на руках и ногах кончиком зажженной палочки, проснулся Илар и принялся ожесточенно чесать свою грязную одежду и волосы. Стараясь не потревожить Алека, все еще спавшего в обнимку с Себранном, он осторожно выбрался, подошел к Серегилу и прошептал: - Ты должен потом показать мне, как это делается. У меня всё тело зудит. А ещё мне нужно помочиться. Можно я отойду в укромное местечко?
Илар всегда, когда ему было нужно справить нужду, отходил куда-нибудь подальше,где никто не мог его видеть, даже если была ночь. Серегил хотел было возразить, но подумал о шрамах от кастрации, которые однажды показал ему Илар. - Ну давай, только не выходи из-за деревьев. Илар спрятался за большим стволом и мгновение спустя Серегил увидел его голое колено, выглянувшее оттуда. Конечно, ему же приходится садиться на корточки. Он отвел взгляд, тронутый зрелищем гораздо больше, чем ему хотелось бы. Он же помнил, каким было это тело - сильное и ещё целое - и как оно когда-то прижималось к нему... Серегил бросил палку в огонь и отправился осматривать окрестности их убежища на предмет признаков жизни: что угодно, только не думать об Иларе. Однако тот потащился за ним. - Я хочу есть. - Поедим, когда проснется Алек. Пока можешь вдоволь напиться воды. Ручей чистый.
Илар жадно напился и смочил кожу. Затем обернулся и посмотрел в сторону Алека, спавшего на земле. - Так это тот единственный, кого ты по-настоящему полюбил, мм? Не скажу, чтобы я так уж осуждал тебя. У него доброе сердце. - Не для тех, кто его предал, - мягко возразил Серегил. - Мне жаль, что так получилось. Однако ты же не думаешь, что у меня был какой-то выбор? Илбан приказал, я должен был повиноваться. - Прекрати называть его так! Теперь ты свободен. У ауренфейе не может быть хозяина. Тихий смех Илара был горек. - Разве мы всё ещё можем так себя называть? - Так говорит кровь, которая течет в наших жилах, что бы кто ни сказал, и что бы с нами ни делал. - Понятно. Что ж, попробую следовать твоему совету, пока кто-нибудь не увидит меня голым. Бани станут моим любимым местом, тебе не кажется? - Жалость к себе, знаешь ли, не слишком конструктивное чувство. И уж точно не слишком привлекательное. - Простите, илбан, - горький сарказм возвратился к Илару.
Серегил воздержался от ехидного замечания, не желая разбудить Алека. Даже во сне у юноши не исчезали из-под глаз темные круги, выдававшие его крайнюю усталость. Он лежал, свернувшись на боку, и положив голову на узел с вещами, с Себранном, как обычно уютно пристроившимся возле его груди. - Поначалу, когда меня сослали, мне очень хотелось умереть, но я был слишком молод и не решился осуществить это желание, - тихим голосом признался Серегил. - Потом это прошло, хотя позор, конечно, остался... Что бы ты себе ни думал, а идти на суд Идрилейн, будучи покрытым позором, вещь далеко не из приятных. Каждый знает, почему ты там, и что ты натворил. Но один мудрый друг сказал мне: когда ведешь себя, как побитая собака, то и люди воспринимают тебя таковым, а если хочешь когда-нибудь снова добиться уважения, следует научиться гордо держать голову. - Легко сказать, - Илар отвернулся и уставился на закатное солнце:- Я такой грязный. Серегил сначала подумал, что он говорит о своем душевном состоянии, но тот добавил: - Плеск этого ручья сводит меня с ума. Прошу тебя, дозволь мне помыться.
Серегил засомневался, хотя сама идея ему понравилась. За весь день они не услышали и не увидели ни одного человека, а ручей, извивавшийся между деревьев, бежал прямо под горкой, на которой они сидели сейчас. Солнце почти село, и наверху, сквозь ветки, уже виднелись первые звездочки. - Ладно. Покараулим друг друга. Первым пошел Серегил. Оставив свой меч в пределах легкой досягаемости, он снял с себя грязную одежду и присел на корточки на глинистом берегу, пытаясь смыть пот и дурной запах. Он оглядел правую руку - то место, где когда-то было клеймо - и остался доволен, что не придется ходить весь остаток жизни с этим живым напоминанием о случившемся. Уже и то было ужасно, что он позволил им с Алеком вот так вот попасться: и особенно виноватым он чувствовал себя из-за того, что так долго им приходится выбираться обратно к свободе. Слишком долго, даже если такова цена за то существо, созданное из его плоти. И которое он любит так, будто это действительно его ребенок. Серегил наклонился к ручью промыть волосы, снова думая о пророчестве оракула. Если это не свершение пророчества, то всё же чертовски похоже на то. Он с удовольствием ощутил, как холодная вода ласкает кожу головы. Он чуть-чуть помедлил, потом сел и как собака потряс головой, разбрызгивая вокруг себя капельки воды. - Ну, дай же и мне сполоснуться. Серегил глянул через плечо и с удивлением обнаружил Илара прямо возле себя. "Он же фейе, в конце концов", - подумалось ему, хотя Серегилу по-прежнему не нравилось, когда тот вот так к нему подкрадывался.
Илар утер лицо рукавом, размазав по щеке полоску грязи. - Мне-то нужно мыть меньше, а, хаба? - Не называй меня так, - вспыхнул Серегил, больше по привычке, чем гневаясь на самом деле. - Прости. Но я всегда думал о тебе только так. - И всё равно, не смей, - прорычал Серегил, продолжив своё занятие. - Мне жаль, что Алек никак не сможет простить меня. Знаешь, мне он и в самом деле нравится. Было нелегко поступать с ним так, но я не мог иначе. - Это ты так говоришь всё время, - фыркнул Серегил, умываясь. Легкое прикосновение к своему плечу его испугало. Он отбросил руку Илара и вскочил. Ручейки воды побежали с его груди, намочив спереди его штаны. - Будь ты проклят! Чего тебе надо? Илар шагнул ближе. - Чтобы ты простил меня,наконец, Серегил. Я не могу понять: ты спас мою жизнь, но по-прежнему бежишь от меня, как от чумной крысы. Почему тогда ты не убил меня или не оставил, когда была такая возможность? - Я и сам сто раз спрашивал себя об этом.
Илар пригладил рукой подол своей грязной одежды. - Ты же и правда не знал, что случилось со мной? Ты считал, что я, как и ты, наслаждаюсь свободой? И снова, подумалось Серегилу: его сердце словно потянули на маленьком рыболовном крючке. Не сводя с него глаз, Илар развязал шнурки на шее и стянул тунику через голову, обнажая своё израненное тело - со всеми шрамами, рубцами и ужасающей пустотой между ногами. Когда Илар снова коснулся его плеча, Серегил не шелохнулся, глядя прямо в его грустные ореховые глаза и видя в их глубине столько боли. - Хаба, - прошептал Илар, наклоняясь к нему ещё ближе: - Неужели мы не имеем права даже на один единственный раз? Мы сломали друг другу жизни, и вот теперь снова вернули их. Без меня разве смог бы ты вытащить этих двоих? - Я справился бы! Однако Серегил, действительно, не представлял,как бы он сделал это. Рука Илара скользнула к его затылку, и Серегил совершенно не понимал, почему, черт возьми, позволяет ему делать это. Илар вдруг склонился так близко, что его губы оказались совсем рядом и Серегил смог почувствовать его дыхание. Он отшатнулся: - Что, черт возьми...? Но прежде, чем они смогли выяснить это, из-за деревьев выскочил Алек и бросился на Илара, опрокинувшись вместе с ним в поток с яростным всплеском. Серегил стоял,как вкопанный, и наблюдал за их потасовкой. "Ещё немного и он поцеловал бы меня. И я почти позволил ему сделать это!"
Алек быстро одержал верх и теперь топил голову Илара, не давая тому подняться. Серегил кинулся в ручей и оттащил его прочь, пытаясь поставить его на ноги. Оба они вымокли до нитки. Алек отмахнулся, и его кулак угодил Серегилу прямо в челюсть, заставив Серегила грохнуться на задницу посередине ручья. Юноша был мертвенно бледен. - Так вот значит как? - крикнул он, стискивая кулаки, и готовый броситься в битву снова: - Вот почему ты потащил его за собою? Серегил уставился на него. Половина его лица пульсировала от боли, а рот наполнился кровью. - Конечно же, нет! - Я всё видел! Он - голый. И он целовал тебя! - Он не целовал! Обвинение так больно ужалило его, что боль тут же сменилась возмущением: - А ты-то сам? Я тоже не раз видел вас с ним в саду! И он обнимал тебя. - Я тебе говорил, что он пытался меня соблазнить, но я не поддался! - Я тоже! - Ага, он просто что-то искал у тебя в глазу, наверное! - Твою мать, Алек! Он просмотрел на Илара, все еще сидевшего в воде там, где упал. Вода струилась по его лицу вместе с кровью. Илар выглядел таким побитым, несчастным, беспомощным. Жалким. Серегил с трудом поднялся на ноги. - Ударь меня ещё раз. Посильнее. - Что? - Пожалуйста, тали. Еще раз. Алек снова удивленно глянул на него, потом размахнулся и, преодолевая сопротивление, шлепнул его по щеке. Илар, пошатываясь, поднялся, глянул на них как на двух сумасшедших и старательно обошел их стороной, направившись к своей одежде. - Я не хотел ничего дурного, Алек, - дрожа, пробормотал он. - Чёрта с два! Ты с самого начала подбивал к нему клинья. Алек осуждающе глянул на Серегила. - И ты позволил ему? С таким же успехом Алек мог ещё раз ударить его. Серегил рывком натянул на себя камзол и взлетел на холм к их стоянке, даже не утруждая себя ответом. Он не знал, на кого ему больше злиться. Наверное, на самого себя.
Алек приставил меч к горлу Илара. - Сначала я - там, в доме, а теперь значит вот это? Когда ты оставишь его в покое, черт тебя подери?! - Пожалуйста, не надо! Ты же обещал, - взмолился Илар, и ноги его подкосились. - Не искушай меня, - Алек, почувствовав отвращение, вложил свой меч в ножны. - Ты надел на него рабский ошейник, но он всё равно спас тебя. Зачем же теперь ты вредишь ему? Илар обхватил свои колени, подтянув их к груди, и слегка покачиваясь взад и вперед, расстроено прошептал: - Я не всегда был таким. Все эти годы, переходя от одного хозяина к другому... Да разве ты сможешь понять, и он тоже! Я так долго был этим "Кениром". - Так это не Ихакобин так назвал тебя? - Конечно, нет. Когда работорговцы спросили, как моё имя, я сказал первое пришедшее мне в голову, только бы не навлечь на свой клан ещё больше позора, чем я уже сделал.
Как ни противно было признать, Алек почувствовал, что верит Илару, уж больно было похоже на правду. - Ну и как же ты впервые очутился в рабстве? - Тогда давно, когда я не справился с заданием Улана-и-Сатхила, тот, чтобы быть уверенным, что правда о его роли в этом деле не всплывет наружу, отдал приказ, чтобы меня поймали и продали в рабство. Алек фыркнул: - И это потому, что ауренфейе так не любят убивать друг друга? - Смейся, твоё право. Он же не мог взять и просто так объявить тетсаг мне и моему клану. И рисковать он тоже не мог. Хаманцы сразу же предъявили бы свои права, скажи я хоть слово. Если бы ему пришлось убить меня, это было бы обычным убийством и вовлекло бы во вражду с моим кланом и нашими союзниками. Теперь Илара трясло ещё сильнее: - Кроме того, это наказание куда как хуже, не так ли? - И ты решил в ответ наказать Серегила? - Когда я несколько лет назад подслушал, как один из гостей илбана говорил о тебе и о Серегиле, что-то такое произошло... - он запнулся, неподвижным взглядом уставившись на свои грязные ноги. - Какая-то часть меня, словно бы, ожила. Я хотел мести. Я не мог думать ни о чем другом. К тому же илбан доверял мне настолько, что позволил заняться этим, едва услышав о твоей смешанной крови.
Он собрался с духом и поднял глаза: - Серегил был прав, когда говорил, что всё случившееся с вами, моих рук дело, однако, он тоже несет часть ответственности. - Не начинай этого снова. Я не верю тебе и мне без разницы. Илар медленно поднялся и накинул сброшенный плащ. - Так что же мешает тебе убить меня теперь же? "Я сам не дал Серегилу сделать этого, а теперь он мешает сделать это мне", - обреченно подумал Алек. Илар прижал руку к сердцу и отвесил ему легкий поклон. - Какова бы ни была причина, я благодарю тебя. Если бы ты только знал, каково это, снова встретиться с ним.... Но я постараюсь держаться от него подальше, клянусь! - Это будет лучше для тебя же.
Серегил нашел Себранна сидящим на корточках в пятнистой тени сучковатого дерева. Он сидел спиной к Серегилу, но обернулся, едва заслышав его шаги, и длинные серебристые волосы всколыхнулись вокруг его плеч. Серегил отчаялся то и дело отстригать их ему. К тому же, было слишком чудно наблюдать, как они каждый раз отрастали снова. Отвлекшись на его волосы, Серегил не сразу заметил, что у Себранна в руках чашка. Рекаро встал и протянул её ему. Огромный синий лотос заполнил всю чашу. - Зачем это? Себранн указал на пораненное лицо Серегила. - Ах, это? Да ... В предплечье Себранна была глубокая рана. Его странная бледная кровь всё ещё вытекала из неё, а темные пятна в пыли вели к развязанному узлу с вещами, возле которого валялся нож. - Как ты узнал? - прошептал Серегил. - И что ты с собой сотворил? Я вовсе не нуждаюсь в этом.
Он выхватил влажный цветок из чашки и приложил его к ране Себранна. Цветок испарился, как струйка тумана сквозь пальцы, но глубокая рана осталась открытой и по-прежнему кровоточила. - Ты не можешь лечить сам себя? Руки Серегила были теперь все перепачканы этой чудной кровью. Она была прохладной и скользкой, и было несколько мерзко ощущать её на своей коже, но он не мог удержаться от жалости к рекаро. И что за жизнь ожидала Себранна, если он вот такой? Рекаро шатаясь, вернулся к упавшей чашке, наверное решив сделать ещё цветок заживления для Серегила, но закачался и упал прежде, чем успел сделать это. - Алек, скорее сюда! - закричал Серегил, позабыв про всякую осторожность. Подойдя к Себранну, он попытался перевязать рану лоскутом, который достал из узла. Себранн обмяк и скатился набок, прикрыв глаза. - Что такое?- спросил Алек, примчавшийся к нему сквозь деревья и выхватив меч. Серегил поднял на руки небольшое тельце. - Он порезал себя. Думаю, ему нужен ты. Алек опустился на колени и осмотрел рану. - Он сам сделал это? - Алек, я бы не стал... Алек остановил его кроткой улыбкой: - Я знаю. Я просто не думал, что он мог... впрочем,не важно. Дай мне этот нож, поскорее.
Алек глубоко надрезал свой палец и сделал так, чтобы кровь потекла в раскрытые губы Себранна. Долгое время ничего не происходило. Красная кровь вытекала из безвольного рта и струилась по бледному подбородку, который теперь выглядел еще белее, чем обычно. Но потом белесые ресницы затрепетали, показался кончик серого языка, как у котенка, и слизнул кровь. - Смотри на его руку, - сказал Серегилу Алек. На глазах изумленного Серегила кожа начала затягиваться, слипаясь в тонкий белый шрам, подобный тем, что были на пальцах Себранна и на его запястье. Теперь глаза рекаро были открыты, и он сильнее присосался к пальцу Алека. - Может, дать ему побольше? Он упал в обморок, или типа того, потеряв совсем немного крови. - Мы же не знаем, сколько для него много или мало, - Алек покачивал голову Себранна, уложив его себе на руку. - Бедняжка. Может, я морил его голодом. На сей раз Алек позволил Себранну напиться вдоволь. Он всегда чувствовал странное напряжение внутри себя, когда кормил его, но сейчас это проявилось гораздо сильнее, вроде того, как тогда, когда Ихакобин заставил его кормить первого рекаро после одного из своих самых жестоких экспериментов. К тому времени, когда Серегил потянулся и отобрал руку Алека, он и сам ощутиль дрожь слабости. - Довольно, тали. Ты уже весь бледный. - У меня слегка кружится голова, - признался Алек. - Однако ты только глянь!
Впервые, лицо рекаро и основания его ногтей окрасились в слабый розовый оттенок. Его глаза теперь тоже отливали более темным серебром и были почти стального цвета. Серегил взял Алека за подбородок и пригляделся к нему. - Ты тоже немного изменился. Больше похож на себя прежнего. - Кажется, он высасывает из меня кровь хазадриелфейе, - прошептал Алек, обхватив себя руками и дрожа всё сильнее. Серегил принес мехи с водой и дал Алеку напиться, затем уселся позади него, притянув Алека к своей груди и согревая своим теплом. Себранн вскарабкался Алеку на колени и тоже обхватил его. Алек прижал рекаро к себе. - И на ощупь он не кажется теперь таким холодным.
Серегила накрутил на палец один серебристый локон. - Хотелось бы мне, чтоб ты смог разговаривать, малыш. И так достаточно всего, чем привлечь к себе внимание, но мне было бы куда приятнее знать, что с тобой происходит. - Быть может, есть что-то ещё, помимо того, о чём рассказал Илар, - промолвил Алек. - Возможно. Серегил прижался здоровой щекой к голове Алека. Тот откинулся к нему, в кои-то веки ощущая покой. Если он и злился на Серегила когда-то, то теперь это прошло. Просто все они оказались в ужасной ситуации.
- А что там были за крики? - Я всего лишь сказал Илару, чтоб держался подальше от тебя. - Пригрозил ему? - Просто велел оставить тебя в покое. - Отлично. Алек обернулся и посмотрел на него. - Ты не шутишь? - Ох, Алек. - Это не я называл его "друг мой". - Когда-то я любил его. Тебе же это известно. Потом я его ненавидел. - А теперь тебе его жалко. - Хотел бы я, чтобы было иначе. Но я клянусь тебе, тали, тебе незачем ревновать. - Я не ревную к нему! Серегил ответил ему с печальной улыбкой: - Также, как я не ревную к Себранну? - Да ты и не... погоди, а где Илар? - Я здесь. Илар присоединился к ним и присел возле костерка, вытянув над огнем руки. - Я слышал о чём вы тут говорили, - устало произнес он. - Я рассказал вам о рекаро всё, что мне было известно. Мне без разницы, верите вы мне или нет. Но это правда. Зачем бы я стал теперь лгать? Ты был прав, Алек. Только благодаря вам я жив, и я действительно очень ценю это. Просто заберите меня из этой проклятой страны. А там я сам о себе позабочусь. При этих словах Алек пристально посмотрел на него, всё ещё сомневаясь, не кроется ли за ними очередная ложь. Но все, что он увидел в покрасневших глазах Илара, было смирение, и ещё страх - когда он говорил о том, чтобы оказаться предоставленным самому себе.
К закату все они согрелись, высушили одежду и немного отдохнули. Алеку даже удалось вздремнуть в обнимку с Себранном, устроившимся под его защитой. Он проснулся, улыбаясь во сне Серегилу, чьи длинные пальцы ласкали его затылок, но это длилось лишь пару мгновений. Илар разрушил всё, прежде, чем между ними что-нибудь произошло, и вот теперь Серегил и вправду сидел по ту сторону от костра и казался угрюмым. Заметив, что Алек проснулся, он поспешно отвел взгляд. А Алек - такой несчастный - сел и принялся кормить Себранна. - Вы и впрямь думаете, что мы сможем уже ночью добраться до побережья? - Если не этой, то завтра наверняка, - отозвался Серегил, разделив на троих остатки кроличьего мяса и яблоки. Алек ел свою порцию очень медленно, отлично зная, что кроется за молчанием Серегила.
Ему очень хотелось бы прижать к себе его и сказать ему, что понимает, что всё, что испытывает Серегил к Илару - это жалость, однако слова застревали у него в горле, едва Алек вспоминал их там, возле ручья. Он ведь и в самом деле верит Серегилу. Но почему же так трудно перестать думать об этом? - Пойду посмотрю, не попадется ли кролик. Здесь самое подходящее для них место, - произнес он, надеясь хоть на какой-то ответ, но его тали продолжал смотреть на огонь, как будто догадывался, о чём на самом деле думал Алек. - Всё лучше, чем змея, - Илар слегка улыбнулся. - Для змей сейчас слишком холодно, - сказал ему Серегил, поднимаясь на ноги. - Лучше давайте поищем какую-нибудь деревню, или хотя бы приличную ферму. Голод - лучший стимул для моего воровского мастерства.
Едва стемнело, они свернули свой лагерь, разулись и спустившись к ручью, пошли вброд, пока ноги их не закоченели от ледяной воды. Когда Серегил решил, что они отошли достаточно далеко, чтобы запутать следы, и они для верности прошли ещё немного на северо-восток. Конечно, это были лишние мили и лишнее время, но теперь у них была надежда, что преследователи наверняка собьются с пути.
Время шло, а Серегил так и продолжал хранить молчание. Его прошлое снова нависло над ними непрошенной тенью, да и сам он словно бы превратился лишь в смутное очертание в темноте возле Алека, и узы, связывавшие их, теперь безмолвствовали.
Они несколько раз останавливались отдохнуть и покормить Себранна. Возможно рекаро уловил напряженность, повисшую между ними, ибо как только его выпускали из петли, он льнул к Алеку и его невозможно было сдвинуть с места. Когда Серегил предложил понести его, он как белка, вцепился в Алека мертвой хваткой. И прежде, чем тот успел сказать хоть слово, Серегил повернулся и был уже далеко, торопливо зашагав прочь. "Как будто пытается убежать от чего-то", - печально подумал Алек. А поскольку он слишком хорошо знал Серегила, то скорее всего, так и было: и бежал тот от собственных чувств.
Глава 44. Смерть
СЕРЕГИЛ ВОВСЕ НЕ СОБИРАЛСЯ бойкотировать Алека: он просто не знал, что сказать. По мере того, как истекала ночь, дорога становилась всё более пустынной, без признаков хоть одной живой души, и каждый сосредоточился лишь на том, чтобы не сломать себе ногу или не провалиться в какую-нибудь яму. К рассвету у них не осталось еды, и мехи с водой были полупустыми. Алек взял своё лассо, и Себранну, как ни был он против, пришлось остаться с остальными. Присев на краешек сухого рва и опершись спиной о большой камень, подальше от Илара, хоть Алек и не мог их сейчас видеть,Серегил с долей участия посмотрел на обеспокоенного рекаро. - Мне казалось, мы начали привыкать друг к другу? Себранн уселся на корточки там, где Алек оставил его, смотря на них с Иларом с явной опаской. - Он очень сильно привязан к Алеку, как считаешь? - заметил Илар. - И что вы собираетесь делать с ним, вернувшись в Скалу? - Понятия не имею. - Может быть, он пригодится вашей Королеве? Будучи не в настроении вести сейчас никакие разговоры, особенно на эту тему, Серегил попытался игнорировать Илара, но кажется тому было необходимо выговориться. - Ты и Алек... Вы всё ещё сердитесь друг на друга? Серегил откинулся головой на камень. - Я не сержусь на него. Он молод. Ему очень трудно думать о том, что у меня мог быть кто-то до него. Особенно ты. - Я мог бы поговорить с ним. - Не надо. - Тогда ты сам. Серегил сверкнул на него глазами: - Если ты немедленно не заткнешься, я размозжу твою башку камнем, едва ты уснешь. После этого Илар держал свои мысли при себе.
Когда Алек вернулся с пустыми руками, они отправились дальше, ища убежище получше. Но даже камней, достаточно больших, чтобы в них можно было укрыться, им не попадалось, и почти не встречалось деревьев. - Не удивительно, что пленимарцы постоянно пытаются захватить чьи-то земли, - буркнул Алек, прищуриваясь и вглядываясь вдаль. - Я слышал, что это происходит всё время, пока... - О, черт! - Алек разглядел что-то вдали. Там, не дальше мили от них, всего на расстоянии полета стрелы, вились клубы пыли, стремительно к ним приближаясь. Серегил так давно ожидал этого, что теперь почти испытал облегчение. - Это могут быть только торговцы или им подобные. Но как бы ни было, бежим! - Бежим - куда? - воскликнул Илар. Серегил знал, что не было никакого смысла возвращаться туда, откуда они пришли, так что запад исключался. - Нам просто нужно двигаться дальше. Может быть, нам удастся найти что-нибудь подходящее.
Но ничего не нашлось, и теперь они могли уже разглядеть очертания лошадей, скакавших галопом, и услышали отдаленный лай собак. Серегил поднял голову, прислушиваясь. - Похоже, они всё-таки держат собак. - Это к несчастью ..., убить ... собаку, - запыхавшись, произнес Илар. - Я всё же рискну. Судя по всему, они взяли след. - Что-то долго они возились, - пробормотал Алек, придерживая Себранна за ноги, чтобы тот не выпал из петли на бегу. Они неслись изо всех сил, но это было бесполезно. Уже через несколько минут Серегил, оглянувшись через плечо, увидел группу всадников, скакавших вслед за собаками и услышал звуки охотничьего рожка. - С таким же успехом мы могли бы и поберечь свои силы, - сказал Алек, останавливаясь передохнуть и наблюдая за преследователями. - О чём ты говоришь? - дрожащим голосом произнес Илар. - Если они поймают нас ...
Серегил бросил отчаянный взгляд на юг. Там, словно дразня его, расстилался темно-синий океан, такой близкий, и всё же недосягаемый. Уже были видны даже крошечные белые пятна парусов на воде. - Алек... Сейчас было не время для длинных речей и объяснений. Он схватил юношу и приник к нему поцелуем: их обветренные губы были на вкус пыльными и солеными. Себранн, все еще сидевший в своей петле, прохладными пальчиками коснулся щеки Серегила, словно смог почувствовать, как они оба несчастны. Алек запустил ладонь в волосы Серегила и прижался лбом к его лбу. - Прости. - Мне не за что тебя прощать. Они не возьмут нас. Серегил вытащил меч. - Дай Илару свой нож. Мы останемся здесь и примем бой. Алек попытался вложить в руку Илара свой нож, но тот попятился. - Нет! - кровь отхлынула от лица Илара, и Серегил увидел тот же самый взгляд ужаса и отчаяния, что и на лице Рании, перед тем, как она вонзила нож себе в сердце. И прежде, чем Серегил смог остановить Илара, тот повернулся и побежал прочь от приближающихся всадников и подальше от них. - Пусть убирается, - сказал Алек, хотя Серегил не сделал и попытки догнать его. - От него всё равно никакого проку. - Я тоже так думаю. Алек спустил Себранна на землю и встал впереди него. - Стой там. Рекаро захныкал и вцепился сзади в его камзол. - Я думаю, ты был прав: относительно оракула и всего остального, - сказал Серегил, качнув головой. - Спасибо за эти слова, тали. - Полагаю, лучше поздно, чем никогда.
Собаки настигли их первыми - шесть огромных догов. Холки их были вздыблены, морды опущены вниз. - Разберись с собаками, - процедил Алек. Серегил постарался охватить взглядом как можно больше из них и произнес заклинание: - Соора таласси! Две собаки тут же успокоились, высунули языки и завиляли хвостами. Серегил быстро повторил это ещё раз, и в третий раз, затем отослал их на север.
Конечно, это немного облегчило ситуацию, и всё же, когда всадники поравнялись с ними, Серегил насчитал не менее двадцати человек, во главе с Ихакобином. По меньшей мере половина из них были лучниками. - Эх, как я сейчас жалею, что мы потеряли твой лук. - Я тоже. Я бы проредил их ряды. Алек помедлил, а потом сказал: - Им нужны я и Себранн... - Даже не думай об этом. Если мы падем, то падем вместе. Алек отважно улыбнулся, но глаза его были печальны. - Кари всегда говорила, что ты доведешь меня до погибели. По крайней мере, мы сможем вместе найти Врата. - Мы ещё не умерли.
Ихакобин и его люди осадили коней в нескольких шагах от них и выстроились для окружения. - Хозяин, Кенир убегает, - сказал один из воинов Ихакобину. Илар был уже далеко, почти скрывшись из виду. - Я займусь им попозже. Алхимик положил руки в перчатках на луку седла и поднял брови, глядя на Серегила. - Ты взял кое-что, принадлежащее мне. Серегил приподнял кончик своего меча, обретя теперь убийственное спокойствие. - Я могу сказать то же самое. - Говори что хочешь. Очень скоро тебя скормят собакам.
Переключив своё внимание на Алека, Ихакобин произнес: - Ты тоже обокрал меня, Алек, и к тому же сбежал от меня, но я готов проявить немного милосердия. Опусти свой меч и принеси мне рекаро. - Поцелуй меня в задницу, илбан! Ихакобин улыбнулся. - По-моему, это было первое, что я от тебя услышал. И я обещал тебе, что ты об этом пожалеешь. Он дал знак рукой. Два стрелка возле него подняли луки и прицелились. В Серегила.
Всё вокруг стало очень чётким и ясным, как всегда в критические моменты. Серегил мог разглядеть острые стальные грани наконечников стрел, и, кажется, даже сосчитать перышки на их древках. Он услышал скрип тетивы, и уже не было времени куда-то бежать... Что-то ударило его в бок, очень сильно, и он упал. В него уже раньше не раз попадали стрелой, но ощущения бывали совсем иными. Однако прежде, чем он успел осознать это, Алек, бездыханный, рухнул на него сверху. Серегил слегка оттолкнул его, пытаясь подняться, но Алек был недвижим. - Алек? Он был обмякший и слишком тихий. Серегил приподнялся на локтях. Алек лежал лицом кверху, все еще широко раскинув руки, пытаясь защитить Серегила, и две стрелы торчали из его груди - одна возле сердца, другая чуть ниже горла.Смертельные раны. Из его губ донесся слабый булькающий звук, и хлынула кровь - потекла по подбородку. Глаза его были открыты и взгляд, уже неподвижный, отражал мрачное серое небо. Он умирал. Алек умирал, и даже Себранн не мог помочь ему теперь. Задохнувшись криком, полным ярости и боли, Серегил вскочил на ноги, подхватил свой меч обеими окровавленными руками, и бросился навстречу собственной смерти.
Кари снимала крышку с чайника, когда на неё вдруг пахнуло жутким холодом. Она с грохотом выронила её и осела на скамью. - Что случилось? - воскликнула Иллия, опускаясь на колени возле матери и обнимая её руками, чтобы не дать упасть.- У тебя что-нибудь болит? - Нет,- слабым голосом отозвалась Кари, проводя рукой по лбу. На нем за какую-то минуту выступил холодный пот.- Не знаю что такое. Должно быть, гусь перешел мою могилу... Она сказала об этом как можно беспечней, но вдруг прижала дочку к груди и всхлипнула: - Ох, чует мое сердце! Что-то... Где дети? С ними всё в порядке? - Они во дворе, мам. Прошу тебя, не плачь! Клянусь тебе, с ними всё хорошо. Вон же они, глянь за дверь. Услышав переполох, прибежали испуганные Герин и Лутас. - Мама, что случилось? - закричал Герин, зарываясь лицом в её юбки. Кари сгребла обоих малышей и Иллию в охапку, но тоска так и не отступила. О благословенный Дална, молю тебя! Только не сейчас, когда он так далеко от дома!
В глубочайшем тайнике под Храмом в Сарикали рассмеялся Оракул Дракона. Далеко в горах, за Перевалом Дохлого Ворона, что возле Тира, проснулась в своей хижине темноглазая полукровка, и слезы были у неё на щеках.
Берег Пленимара темной чертой проступил вдали на самом горизонте. Микаму не сиделось на месте, и он то вышагивал по палубе, то стоял, держась за поручни на носу корабля. Казалось, что с течением времени земля нисколько не становится ближе. Капитан пообещал, что высадит их на берег где-нибудь неподалеку от Риги уже к полуночи, но ветер постоянно менялся, и Микам должен был отметить, что он и его напарник сильно нервничают.
- С чего же начать, когда мы туда доберемся? - не находил себе места Микам, признавшись наконец себе в том, чего он ни за что не сказал бы Теро. В этот самый момент на него налетел порыв такого ледяного ветра, что волосы зашевелились на голове. Медленно повернувшись, он ухватился рукой за поручень, чтобы устоять на ногах. - О, нет, Иллиор! Замерзший и немало удрученный, Теро ушел в каюту передохнуть. Несмотря на все его заверения Микаму, он знал, что быть может им не удастся отыскать Серегила и Алека, даже если те окажутся на самом побережье. Все его попытки обнаружить их пока что оканчивались ничем. Создавалось ощущение, что Алека кто-то накрыл шапкой-невидимкой. И только одному Иллиору было известно, какой прием ждёт их в Риге - даже с торговцами из Гедре, готовыми поручиться за них. Лежа на узкой койке, он прикрыл рукой глаза, проклиная свою беспомощность. О терзаниях же Микама он мог только догадываться: такое разочарование каждый раз сквозило в его взгляде, когда Теро со своей магией терпел очередное фиаско! Вот так потерять Алека и Серегила, даже не имея возможности узнать, что случилось с ними... Отдать их за просто так!
Он сел, сморгнув слезы. "Я не сдамся! Не сдамся!" Скрестив на постели ноги, он закрыл глаза, сложил руки в жесте наблюдения и выслал ещё одно око в сторону Риги. "Дайте же мне хоть какой-то знак. Хоть что-нибудь. Заклинаю тебя, Светоносный, направь моё око!"
Он поддерживал заклинание, пока не почувствовал пульсирующую боль в голове, и пока хватало дыхания, и только после этого прервался, переведя дух, и обнаружив, что из его носа двумя тонкими струйками течет кровь. Такого с ним прежде никогда не случалось. Наверное, он был всё же вымотан гораздо сильнее, чем ему представлялось. На самом деле его, действительно, сильно шатало, к тому же он продрог до самых костей. Когда только успело зайти солнце? Комната была такой темной и такой ледяной! "Теро..." Удивившись, Теро оглядел свою маленькую каюту. Здесь негде было укрыться кому-то, и все же слабый, трепетный шепот наползал на него, кажется, сразу со всех сторон. "Теро, на помощь..." - Кто здесь? - прошептал он. "Теро, ты слышишь..." Он узнал этот голос. Теро сложил ладони, снова открывая мысленное око, но на сей раз в пределах своей каюты. Это было слишком сильное заклинание для такого ограниченного пространства, и перед его закрытыми глазами с необычайной четкостью нарисовалась каждая деталь крошечной комнатки. Здесь, прямо перед ним стоял Алек.
Теро за всю свою жизнь встречался с призраками лишь несколько раз, но ни один из них не был столь отчетлив. Непохожий на те рваные зыбкие тени, Алек казался почти столь же материальным, как любой живой человек, - если бы только Теро не мог видеть сквозь него смутные очертания двери и край окна. Он был странно одет, и на его груди расплылись пятна крови. Губы его шевелились, но теперь Теро не слышал его. - Алек! - голос Теро сорвался, но заклинание продолжало действовать. - Пожалуйста, дай мне услышать тебя! Алек почти растаял, но до него донёсся его голос: - Помоги ему! Спаси Серегила и дитя. - Дитя? Где они? Ты можешь мне показать?
"...покажу тебе!" Алек потянулся и железной хваткой вцепился в бесплотное тело Теро. И они вдруг взлетели ввысь: и море, и небо - всё слилось вокруг, земля оказалась далеко внизу. То была не Рига. Нет, какое-то место за много миль от неё, к юго-востоку. Я всё время искал не там! "... торопись!" Теро смог увидеть берег океана, простиравшийся под ними, несколько крошечных пятен - всадников, окруживших что-то. Нет, - кого - то. Теперь он увидел и Алека, лежащего на земле в неестественной позе - мертвого - со стрелами, торчащими из его груди. Он увидел, как с мечом в руке несется Серегил, и врагов у него гораздо больше, чем возможно одолеть одному. Там был кто-то еще, какое-то белое пятно, слишком неясное, но даже вид которого вызвал содрогание в самой глубине души Теро. "Что это такое? Даже отсюда я чувствую его!"
Призрак Алека глянул на него невероятно печальными глазами, и он стал падать, падать... - Теро, посмотри на меня! Теро открыл глаза, обнаружив, что лежит на полу посреди каюты, и кровь из носа стекает по его шее. Возле него на корточках сидел Микам. - Алек! Но от призрака не осталось и следа. Исчез и замогильный холод, а в окно струился солнечный свет. - Ты тоже увидел его? - теперь и Микам выглядел таким напуганным, каким Теро не видел его никогда прежде. - Я знаю, где они! - сказал Теро и разрыдался.
- Идиот! - закричал Ихакобин, но не на Серегила, а на одного из охотников. - Убейте его! Убейте немедленно, только не прикасайтесь к рекаро, или я с вас шкуры спущу! Серегил чувствовал, как стрелы вонзились ему в бедро и в плечо, но обращал на них внимания не больше, чем на комариные укусы. Его горло болело, и наверное, он кричал. Где-то на уровне подсознания он улавливал свист стрел, пролетавших мимо, и крики людей, спрыгивавших с коней, чтобы остановить его. Но поле его зрения сузилось в один длинный темный туннель, в конце которого он видел только Ихакобина, сидящего на своей лошади с поднятой рукой, словно пытаясь защититься от неминуемой смерти, нависшей над ним.
Два всадника с мечами в руках спешились, чтобы остановить его, несущегося в безумном порыве. Одним махом Серегил снес голову одному и тут же вонзил свой кинжал в грудь другого. Не глядя, убил он его или нет, Серегил перелетел через тело и побежал дальше. Алхимик, дергая поводья, попытался ускакать, но Серегил одним прыжком сбил его с лошади. Уронив Ихакобина на землю, он с размаху всадил свой меч ему в живот и с усилием выдернул его, в ярости выворачивая кишки Ихакобина на землю. Он видел его открытый рот и подумал, что тот должно быть, кричит, но все, что он мог теперь слышать, был отчетливый звонкий голос, звучавший на одной ноте, слишком чистый и пронзительный, чтобы исходить из горла живого существа. Он медленно поднялся, все еще пребывая в своем кошмаре. Себранн стоял над телом Алека, и рот рекаро был открыт, образуя идеальную букву О. Звук исходил от него, и перемешивался с криками охотников за рабами, со ржанием лошадей, поднявшихся на дыбы и бьющих копытами. Серегил увидел, как остальные всадники с криками попадали из своих седел, и из их ушей и носов потекла кровь. Один за другим они переставали дергаться и умолкали, и только когда последний из них был мертв, смокла, растаяв вдали, и смертельная песня рекаро.
Когда со всеми было покончено, Себранн рухнул на грудь Алека, и его бледный серый язычок, блеснув, слизнул кровь с его шеи. - Убирайся от него! - закричал Серегил. Он, шатаясь, побрел к ним, на ходу выдирая стрелы из своего тела. - Неужели ты не можешь оставить его в покое? Иди, соси кровь своего творца, ты, чудовище! Себранн поднял на него глаза и Серегил увидел, что по щекам рекаро катятся слезы. Серегил оттолкнул его. Упав на колени, он подхватил на руки тело Алека, в отчаянном безумии ощупывая его горло и запястье. Но ни пульса, ни дыхания не было. Глаза его возлюбленного имели то же самое застывшее выражение, которое так часто Серегил наблюдал на мертвых лицах. - Нет! О нет, Иллиор, умоляю! Алек! Он тряс его, растирал залитую кровью грудь, отлично зная, что это всё бесполезно, но не в силах остановиться.
Себранн потянул Серегила за плечо, но он оттолкнул рекаро прочь. Сдерживая рыдание, он вытащил стрелы из груди Алека. Когда Серегил зажал рукой раны, яркая кровь проступила меж его пальцев, но она уже не текла. Лишь тогда он заметил, что горячая кровь пропитала его собственную штанину, и ощутил пульсирующую боль в глубокой ране у себя на бедре. Ну что ж, они всё же прикончили меня. Какое ни на есть, милосердие.
Зарывшись лицом в спутанные, грязные волосы Алека, он окончательно сломался, не думая ни о том, что находится в открытом поле, ни о кровавом побоище, устроенном Себранном. Он чувствовал, как его покидают последние силы, и был рад этому. Он так бы и сидел там, обняв Алека, пока оба не стали бы добычей воронов, если бы это проклятое существо не продолжало тянуть его за плечо. Серегил попытался отпихнуть его снова, но Себранн не позволил ему этого сделать.. - Ну что тебе? - простонал Серегил, поднимая голову. Себранн все еще плакал и протягивал ему что-то в своих перепачканных кровью ручонках, заставляя его посмотреть на это.
То был цветок, однако совсем иной - снежно-белого цвета с золотистой серединкой и такой безупречный, словно его только что принесли с чистейшего озера. - Мне не нужно твоё исцеление, - зарычал Серегил, швырнув цветок прочь. Себранн с удивительной для него силой оттолкнул Серегила и потащил Алека с его коленей на землю. Его серебристые глаза полыхали каким-то внутренним огнем, и его слезы сверкали. Бледные губы зашевелились, выдавив хриплым шепотом: - А...лек.
Окончательно ослабев, Серегил увидел, как Себранн наклонился к Алеку так, чтобы слезы его падали на его раны. И там, куда попадала слеза, смешиваясь с кровью, расцветал белый лотос - снова и снова, один за другим - пока грудь Алека не оказалась окутана ими, словно покрывалом. Тогда Себранн откинул голову и снова запел. Серегил решил, что вот теперь он умрет, как и те, остальные, но этого не случилось. Вместо этого, пронзительный звук стал нарастать, пока Серегил не почувствовал вибрацию в своих костях и в черепе. Один за другим белые цветы вспыхивали и таяли в безжизненном теле Алека. Когда последний из них исчез, сильная судорога сотрясла тело юноши, и он закашлялся.
- Алек? - Серегил, собрав все силы, вцепился в него, прижимая к себе и держа, пока тот кашляя и задыхаясь выплевывал сгустки крови. Когда всё кончилось, Алек обмяк в руках Серегила и посмотрел на него непонимающими глазами. В них больше не было того застывшего выражения смерти: глаза его были чисты, ярко-синего цвета и полны испуга. -Я... - захрипел он, стараясь дышать. - Я... - Всё хорошо! - Серегил и смеялся и плакал теперь, почти в истерике.- Ты был прав. О Илиор, как ты был прав! Он спас тебя. Твой "ребенок, не рожденный женщиной". Ты всё время был прав!
Однако Алек схватил за руки Серегила, и покачал головой: - Я же... я выбрал... чтобы ты... - Да, ты это сделал! - Серегил наклонился поцеловать его окровавленные ладони, однако серый туман окутал всё вокруг, унося его прочь. И всё же, проваливаясь в темноту, он улыбался, унося с собой образ своего возлюбленного.
Глава 45 скорбное путешествие
ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ ГЕДРИЙСКИЙ КОРАБЛЬ плавно вошел в далекую южную бухту. И снова, Микам вместе с магом, никем незамеченные, сошли на берег, и на сей раз на сердце у них было тяжко. Они захватили с собой вьючных лошадей, и скакали до самого рассвета, ориентируясь по звездам и руководствуясь видениям Теро, полученными от призрака Алека. Местность была почти безлюдной, и они тщательно избегали редких деревень и ферм, что попадались им на пути.
Микам молил Четверку о том, чтобы тень Алека снова дала о себе знать, но кажется Теро так и смог вызвать его, хотя и пробовал сделать это не раз, пока они давали передышку своим лошадям. Несмотря на кошмарное видение, от Серегила тоже не было никакого знака. Мрачный Микам цеплялся за последнюю надежду, что он всё-таки выжил, назло всему. В конце концов, Серегил ведь всегда выживал, какие бы злоключения ни выпадали на его долю.
Над пустынным, бесплодным ландшафтом, не похожим ни на что, когда-либо виденное Микамом, поднималось солнце. Это была мертвая земля, без единого клочка зелени. От каждого дуновения ветра пыль скрипела у него на зубах, а ледяные порывы донесили до него ароматы, напоминавшие запах ладана в храме. Там, вдалеке, восходящее солнце бросало глубокие тени на вершины плоскогорья. Казалось, здесь вымерло всё, кроме редких сонных змей.
Ближе к полудню Теро вдруг осадил коня. - Мне нужно посмотреть ещё раз. Всё тут как-то не так, всё выглядит по-другому. Он спешился и уселся прямо в пыли, скрестив ноги и зажав в ладонях хрустальную палочку. - Положите мне на плечи руки. Мне понадобится Ваша сила. Микам сделал, как он просил и почувствовал, странную волну, пронизавшую его тело, когда Теро поднял палочку и прижал её к своему лбу. Однако уже через секунду маг вскочил на ноги. Микаму показалось, что на глазах Теро сверкнули слезы. - Что там? - Мы почти пришли. Туда, - Теро указал на восток от направления, которым они двигались. - Что ты увидел? Теро, не глядя на него, вскарабкался обратно в седло. - Ничего хорошего. Своё путешествие они завершили в молчании. Микам то и дело ощущал это странное покалывание, и Теро снова и снова указывал направление, корректируя их маршрут. И ни разу не дал он понять, что видит их живыми, а Микам не задавал больше никаких вопросов. Так и случилось - когда солнце было уже высоко, и голая белесая земля сквозь пыль отражала его ослепительные лучи - они увидали первые черные точки, кружащиеся в небе далеко впереди. И Микам знал, что они означали. - Теро... - Я вижу, - устало откликнулся тот.
В последнем рывке они разом пришпорили своих взмыленных лошадей и быстро преодолели оставшееся расстояние. Взлетев на пригорок, Микам увидел на земле стаю стервятников, копошащихся и хлопавших крыльями вокруг своей невидимой добычи. Он ринулся прямо на них, закричав, чтобы разогнать этих мерзких пожирателей плоти. Они раскидали свои черные крылья и отскочили немного, крича на него своими пронзительными голосами. Там, на земле были раскиданы трупы без счету. У некоторых уже были выклеваны глаза, у других разворочаны животы, и кишки их вывалились наружу. Все были с короткими черными волосами и с бородами, и носили пленимарские одежды. "Что ж, по крайней мере, вы забрали с собой немало этих ублюдков",- подумал оцепеневший вдруг Микам, успокаивая лошадь, попятившуюся от невыносимой вони. Он спешился и прихрамывая пошел вперед, распугивая птиц со всё новых и новых трупов.
Трупы пленимарцев, валявшиеся в беспорядке, образовывали широкий круг. В центре его он нашел Алека и Серегила, лежавших в обнимку, и даже после смерти не расцепивших рук. У них в ногах, привалившись к ним, сидело дитя. Длинные прямые волосы малышки выглядели неестественно белыми в ярком полуденном свете. Она была одета в кое-то тряпье, а возле неё валялись пустые мехи для воды. Руками она прижимала к груди треснутую железную чашку, которая тоже была пуста. - Ребенок, - прошептал Теро. - Алек упоминал о ребенке, но не о таком же! Но Микам уже не обращал внимания ни на ребенка, ни на него. Когда он приблизился к телам своих друзей, по его щекам покатились слезы. Но он даже не замечал их.
Они казались такими измученными, с ввалившимися глазами. Кровь темной коркой покрывала обоих - она была и на их одежде, и на коже - а белесая пыль уже припорошила их тончайшим светлым покровом. Волосы их тоже были покрыты ею, губы были сухи и потрескались. Но даже несмотря на всё это, они выглядели такими мирными, словно просто, обнявшись, заснули. Теро замер возле Алека, склонив голову и прикрыв глаза. Микам опустился на колени около Серегила и взял его за руку. Она была ледяной. - Ох, дружище!
Микам приступил к самому страшному - принялся осматривать раны. Чуть стянув с Серегила окровавленный камзол, на его груди он обнаружил новые пятна крови, однако никакой открытой раны там не оказалось. Попытавшись перевернуть его, он с изумлением почувствовал, как тот тихонько пошевелился под его руками. Глянув ему в лицо, он увидел, что ясные серые глаза Серегила слегка приоткрылись, и взгляд их был совершенно спокоен. Микам был так потрясен, что едва не уронил его. - Ну, наконец-то, - выдавил Серегил, и его потрескавшиеся губы слегка скривились в такой знакомой усмешке: - Алек говорил, что вы нас найдёте. - Алек? -О Иллиор, и он тоже жив! - Теро двумя пальцами осторожно пощупал горло Алека, затем бросился за мехами с водой и слегка смочил запекшиеся губы Алека, а Микам сделал то же самое с Серегилом. - Но как такое может быть? Я же сам видел его призрак! Серегил сделал несколько глотков из меха с водой, затем чуть подняв палец, указал на ребенка. - Он сделал это. Себранн. Его веки снова закрылись, но он все еще дышал. И улыбался!
Микам ещё раз посмотрел на ребенка. Он по-прежнему, казался ему девочкой - с такими-то волосами! Его глаза были закрыты, и он не шевелился, но Микам разглядел дорожки высохших слез на его бледных покрытых пылью щеках. Микам потянулся посмотреть, дышит ли он, однако Теро перехватил его руку: - Не надо! Это вовсе не ребенок. Неужели Вы не видите? - Не вижу - чего? Ребенок открыл глаза, и Микам увидел, что они были цвета стали. - Так что же не так? - Я не знаю. Теро вдруг зажмурился, словно от ребенка шел яркий свет, который не был виден Микаму. - У него человеческий облик, но есть нечто другое, видное только за гранью его очертаний... и оно пропитано магией! Как будто внутри него притаился ураган.
Услыхав своё имя, Себранн захныкал,медленно прополз мимо Теро и погладил Алека по волосам. Маг отпрянул от него, широко раскрыв глаза. Микам не сомневался, что Теро видел что-то такое, что не было видно ему, но сердце его всё равно склонялось на сторону этого существа, столь похожего на настоящего ребенка. Так было, пока оно не поднесло ко рту левую руку Алека и не принялось вяло слизывать с неё запекшуюся кровь. - Потроха Билайри! - Всё в порядке, - прохрипел Серегил, снова с трудом открывая глаза: - Он просто проголодался. Он питается... - Кровью, - закончил за него потрясенный Теро. - Алека. Ему надо совсем чуть-чуть, - прошептал Серегил, опять закрывая глаза, и голос его изменил ему снова: - Прошу, помогите ему. Он спас нас. Спасите его ... - Не может быть, чтоб ты говорил серьёзно, - срывающимся голосом воскликнул Теро. - Ты же слышал, что он сказал, - отозвался Микам. - Он сейчас не в силах объяснить больше. Он достал свой нож и попытался забрать у Себранна руку Алека. Ребенок был на удивление силён, но когда Микам тихонечко, но настойчиво потянул снова, он отпустил её, и опять захныкал. - Только посмотри на это,- Микам показал магу кончики пальцев Алека, покрытые струпьями болячек.- Очевидно, так они и делали. Он слегка надрезал самый здоровый палец Алека, и Себранн рванулся вперед, вцепляясь в руку и жадно присасываясь к пальцу. Микам наблюдал за ним со смешанным чувством удивления и отвращения.
- Послушай, а не мог бы ты послать весточку Магиане, чтобы она применила одно из своих заклинаний перемещения? Я не знаю, что имел в виду Серегил, говоря, что этот маленький клещ спас их, но сейчас он им явно не помощник. Нам нужно переправить их в безопасное место, да побыстрее. - Перемещения так не действуют, но даже если бы и действовали, то шок, вызванный магией, наверняка убьёт Серегила, когда он так слаб, да и Алека скорее всего тоже. Микам огляделся вокруг, стараясь не обращать внимания на звуки, которые исходили от Себранна, сосущего палец. - Я не вижу ни одного места, где можно укрыться. Этой ночью придется обойтись палаткой. Можешь наложить на них чары исцеления? - Могу, но не знаю, насколько они помогут. Здесь нужна магия дризидов. - Сделай, что в твоих силах. И дай им ещё воды. И ребенку тоже.
С этим Микам оставил его и увел лошадей подальше от места резни. Чуть поодаль он нашел сухую лощину, где удалось спрятать лошадей. Он раскинул парусиновый тент, что они привезли с собою, и соорудил нечто вроде палатки, устроив там постели, а затем вернулся за остальными. Он обнаружил Теро все еще склонившимся над их друзьями. Странный ребенок не шевелился. Теро стянул с них камзолы и внимательно осматривал их тела. - Взгляните-ка! - воскликнул он, указывая на свежий шрам, похожий на недавно вылеченное ранение от стрелы на груди Алека: - Серегил утверждает, что это случилось вчера. - Но стрела должна была пройти прямо через его сердце, и задеть легкое. - Знаю. У Серегила точно такой же шрам чуть пониже плеча, а другой на бедре, там, где проходит большая артерия. - Мы называем это ранами-убийцами, но как, клянусь Билайри, они смогли после такого выжить? Столь истощенные, они должны были умереть и от менее тяжких ран! - Серегил твердо стоит на том, что это работа вот этого... существа. Хотя я так и не смог добиться от него связного ответа о том, каким образом оно это сделало, а само оно, кажется, не разговаривает. - Неважно. Главное сейчас поскорее переправить их в укрытие.
Со всей осторожностью они подняли раненых и уложили их поверх седел. Когда они забирали Алека, им пришлось повозиться с Себранном. Ребенок цеплялся за него и шипел на Микама, едва тот попытался его оттащить. В конце концов, Теро пришлось удерживать его силой, пока Микам не смог устроить Алека на лошади, а потом усаживать упирающегося и шипящего как кошка ребенка в седло позади него. Оказавшись там и все еще прижимая к себе треснувшую чашку одной рукой, он тут же вцепился другой в полу алекова камзола. - Всё хорошо, малыш, - Микам успокаивающе погладил худенькую ножку ребенка. - Ты поедешь с ним, и скоро мы все будем в безопасности. - Я же сказал Вам: никакой это не ребенок, - предупредил Теро. - Ты слышал слова Серегила. Для меня этого достаточно.
Они потихонечку, чтобы не сильно тревожить своих друзей, повели лошадей к лагерю, который устроил Микам. Но даже теперь, посреди дороги, ребенок стал хныкать и извиваться в седле. А Серегил застонал и слегка зашевелился, как будто ему было неудобно. Микам придержал его, положив руку ему между лопаток: - Мы почти на месте. Ещё совсем чуть-чуть. Серегил опустил лицо, но Микам услышал, как он, задыхаясь, прошептал: - Так... недостойно! - У него снова пошла кровь! - Теро указал рукой: - Его нога. Оглянувшись, Микам увидел яркие алые пятна в дорожной пыли позади них. Он придержал лошадь и обошел её кругом. Левое бедро Серегила было всё в крови. Осторожно ощупав его, он нашел рану, снял пояс и затянул его чуть повыше её. - Нам следует поторопиться. - Да. У Алека тоже изо рта сочится кровь.
По мере того, как они двигались дальше, ребенок становился все более беспокойным, и Микаму, наконец, пришлось забрать его и нести на руках. Он был почти невесомым, но отчаянно брыкался всю дорогу, тянулся к Алеку и тихонько хныкал. В палатке он путался под ногами, пока Микам и Теро не уложили раненых на походные постели, что они привезли с собой. Серегил был без сознания, а Алек задыхался от мучительного кашля, и изо рта его пошла кровавая пена. Микам осторожно отодвигал малыша в сторонку, но тот упорно тянулся к меху с водой, висевшему у Микама на плече. Усевшись на корточки между Серегилом и Алеком, малыш наполнил свою треснутую чашку и вытянул свою маленькую ручонку. - Что он делает? - удивился Микам. - Порежь ему палец, - прохрипел Алек. - Скорее! Несмотря на сомнения, Микам сделал, как он просил. И они с Теро увидели, как тот поднес к чашке свой палец, и что-то закапало с него в воду, почти бесцветное и не похожее на кровь. Произошла вспышка, и тут же появился красивый, темно-синий цветок. Себранн достал его приложил к ране Серегила. Цветок моментально исчез, оставив после себя благоухание.
Микам наклонился и потрогал рану: - Она опять затянулась. Ребенок сделал ещё один цветок и приложил его к ране на груди Алека. Тот все еще кашлял кровью, но смог теперь перевести дух и выдавить из себя: - Это...исцеляющие...цветы. С благоговейным страхом они смотрели, как Себранн повторил это ещё и ещё раз, прикладывая всё новые цветы к груди Алека и бедру Серегила. Спустя какое-то время Серегил пришел в себя. - ...лек! Микам пожал его руку. - Всё хорошо. Он здесь, рядом с тобой. Вы оба в безопасности. Алек взял Серегила за другую руку. - Я же говорил тебе. Они нашли нас. Микам осторожно раздел их обоих и проверил, нет ли ещё каких-то ран. Та, что была на бедре Серегила, теперь закрылась, но кожа всё ещё выглядела тонкой и непрочной. Раны, оставленные стрелами на груди и шее Алека затянулись получше, но дыхание его оставалось хриплым, и кровавая пена временами проступала в уголках его губ. Микам как следует укутал обоих и вытащил Теро наружу. - Ну и что ты думаешь обо всём этом?
Маг медленно покачал головой, совершенно обескураженный. - Я не знаю, что и думать. Никогда не видел ничто подобного. - Но ребенок и в самом деле исцелил их. Он спас их жизни. - О да. Однако Теро выглядел не слишком-то довольным. - Полагаю, нам лучше остаться здесь, пока они не окрепнут. - И молиться, чтобы не появились новые преследователи. - Я могу скрыть нас. Если надо, я спрячу из виду всю лощину. - Мы должны послать весточку Коратану и Магиане. - Я уже сделал это, пока Вы там всё устраивали. Однако она не посоветовала мне связываться с принцем. Ей кажется, что опасно привозить с собой это... Он указал на палатку, в которой, прижимая к себе чашку своими бледными ручонками, всё ещё сидел Себранн, возле спящих Алека и Серегила. - Привозить его в Скалу, пока мы не узнаем побольше о том, что же это такое. И особенно это касается Орески. Там каждый маг сразу же почувствует его, стоит ему появиться, а слух моментально дойдет до ушей Фории... - Хочешь сказать, нам следует держать его подальше от глаз Королевы? - Её никак не назовешь дружелюбной по отношению к магам, да и к магии вообще. Я не знаю, как она поступит с этим существом. Но ещё больше меня беспокоит то, что оно само может натворить. Вы же видели там всех этих людей. Все мертвы, хоть на них нет ни царапины. Можете себе представить, что произойдет, если оно, очутившись посреди города, вдруг почувствует угрозу? Нет, мы не можем так рисковать. Магиана будет ждать нас в Гедре. Тамошний кирнари предложил нам временное убежище, если только Серегил сможет гарантировать, что это существо безопасно. Микам покачал головой. - Мы же видели, как этот маленький друг умеет исцелять. Он прямо на наших глазах снова спас им жизни. И как же ему удалось убить всех этих людей? Оно не способно защитить даже самого себя! - У Вас имеется объяснение получше? - Я ещё не осмотрел всё своими глазами, не так ли? - Микам направился к своей лошади и вскарабкался в седло.- Оставайся на страже, и если вдруг кто-то появится, пошли мне один из этих светящихся шариков. Я недолго.
Очевидно, что "недолго" для Микама было совсем не то же, что для Теро. Маг уже собирался заняться его поисками, когда Микам вернулся в лагерь, и взгляд его был мрачен. - Что Вы обнаружили? - спросил Теро, помогая ему слезть с лошади. Микам уселся на большой камень и уставился на свои руки: они все были в темных пятнах крови. - Там тридцать один человек, одни трупы, и у всех, за исключением троих ни единой царапины, если не считать крови на их ушах и глазах. - А те трое? - Один обезглавлен. Другой убит ударом в сердце. У третьего вспорото брюхо, и он здорово порублен. - В своём видении, где был Алек, я видел, как Серегил с мечом в руках несется на всадников. Я был уверен в его неминуемой гибели. - Скорее всего, так и было. Но, по-моему, он успел убить этих троих. Они валялись близко друг к другу, а тот, которому выпустили кишки, был одет как дворянин. Скорее всего, Серегил, убил тех двоих, чтобы добраться до него. Но вот остальные? Это не дело рук Серегила и Алека. - Значит, Вы согласны, что чем бы ни было это существо, оно представляет опасность? - Но нам-то оно не причинило никакого вреда, даже когда мы забрали от него Алека, - напомнил Микам. Оба они повернулись и посмотрели под навес, где, свернувшись калачиком между Алеком и Серегилом, лежало странное бледное существо, и его серебристые волосы рассыпались по ним обоим. Микам вздохнул и покачал головой: - Ну и во что такое вы оба влипли на сей раз?
Глава 46 в отчаянном положении
В ЭТУ НОЧЬ ТЕРО ОСТАЛСЯ СИДЕТЬ С раненными, а Микам нес караул наверху лощины. Теро наложил на палатку защитные чары, чтобы ветер и холод обходили её стороной. Внутри неё, согретой теплом их тел, было так уютно, что Теро, когда проснулся Алек, слегка задремал. Тревожно оглядевшись, тот тут же нашел Серегила, и через Себранна потянулся к нему, желая погладить по щеке своего спящего тали. - Он идет на поправку, - успокоил его Теро. Алек оглянулся. - Мне казалось, что это был сон, и я видел тебя на каком-то корабле. - Это был не сон. Ты действительно явился передо мной, я и сам видел тебя. Именно ты указал нам дорогу сюда. Внезапный ком, подкативший к горлу мага, заставил его запнуться: - Я думал, что ты мертв, Алек. Я полагал, что передо мной твой призрак. Что же произошло? - За нами прискакал Ихакобин со своими охотниками. Там были лучники. Они целились в Серегила. Он умолк, и Теро увидел, как напряглась его рука, гладившая Серегила. - Ты точно знаешь, что с ним всё в порядке? - Да. Этот ваш странный маленький друг... он очень могущественный целитель. - Ах да,эти цветы. Меня, кажется, подстрелили, а когда я пришёл в себя, он прикладывал их к телу Серегила. - Должно быть, к тому времени, как мы нашли вас, он сделал их немало. И потом делал так ещё не один раз.
Алек облегченно вздохнул, но тут же зашелся прерывистым кашлем. - Я был уверен, что на сей раз нам не миновать Врат, - прошептал он, сдерживая дыхание. -Где это мы? - Все еще в Пленимаре, неподалеку от того места, где на вас напали. Может, для начала расскажешь о том, как вы попали в Пленимар? - Это было по дороге... нас заманили в засаду работорговцы. Алек прикрыл глаза. - Мы нашли по вашим следам, где это случилось. Потом они отвезли вас в Ригу и продали в рабство, так всё было? - Да. Алхимику. Ихакобину.
Его глаза оставались закрытыми, но дыхание становилось всё более частым и прерывистым по мере того, как всё новые воспоминания возвращались к нему. - Серегила отдали... Илару... Я не знал.... Не знал, кто такой Илар.... Считал его другом.... - Тише, Алек. Успокойся! - сказал Теро, тронув лоб Алека и налагая небольшое заклинание, чтобы успокоить его, потом положил руку ему на грудь и сделал это ещё раз. Когда дыхание Алека выровнялось, он спросил: - Кто такой Илар? Алек покачал головой: - Длинная история. Лучше спроси Серегила, пусть он сам расскажет тебе. - Ладно. А это что за существо?
Алек хмуро посмотрел на него. - Себранн. Его зовут Себранн. Он закашлялся снова и Теро дал ему глотнуть воды. - Это моё дитя... не рожденное женщиной, ...акобин сделал его. - Всё ясно, Алек. Не продолжай. Но Алек все еще из последних сил пытался объяснить ему, прерываясь кашлем: - ..рекаро... Мой! Он способен исцелять! - Ну да, я видел, - пробормотал Теро, слегка усилив успокаивающее заклятье. - Он может ещё больше, - простонал Серегил, открывая глаза. - Ты умер, Алек. Он вернул тебя к жизни. Алек удивленно глянул на него, потом снова - на Теро. - Но это невозможно. Меня всего лишь ранили. Ведь правда? - Я знаю, как выглядит смерть. Я знаю, каково на ощупь мертвое тело ..., - голос Серегила надломился. - Алек, ты был мертв. Ты спасал мою жизнь, и ты действительно умер! - Боюсь, что так, Алек, - вмешался Теро. - Так, - Серегил вытер глаза рукой: - Они убили Алека. Я убил Ихакобина. Его лучники стреляли в меня. И тогда Себранн... он запел. - Запел? - Алек коснулся плеча лежавшего рядом рекаро: - Я не помню ничего этого.
Серегил хрипло рассмеялся. - Ты тогда был всё ещё мертв. Своей песней он убил остальных. И он произнес твоё имя, Алек, и воскресил тебя своими слезами. - Ихакобин брал мои слезы, ... чтобы сделать его. Теро погладил Алека по плечу. - На сегодня достаточно. Вам обоим нужно поспать. А мне бы хотелось рассмотреть рекаро поближе. Глаза Алека распахнулись, и он схватил Теро за руку: - Только не делай ему больно! - Не буду, я обещаю. Теро протянул к существу руку и выдавил из себя натянутую улыбку. - Давай-ка подойдём к огню, малыш, дозволь мне посмотреть на тебя. Себранн глянул на Алека, тот снова бросил предупреждающий взгляд на Теро и кивнул. - Всё хорошо, Себранн. Ступай с Теро. Только после этого рекаро позволил Теро вывести себя к костру. Как только Теро остановился, Себранн уселся на корточки и оглянулся на палатку, где лежал Алек. Теро присел возле него, чувствуя исходящую от рекаро сверхъестественную энергию, подобную жару. Очевидно другие, глядя на это странное создание, просто не видели того, что видел Теро. Все говорили о нем, как о ребенке и кажется, полагали, что он беспомощен и хрупок. Однако Теро видел ауру из сверкающего белого света, подобно зубчатой короне окружавшую небольшое тельце. Она менялась и танцевала как зимнее сияние, словно стараясь вырасти в новую форму, невероятных размеров. Побоявшись использовать какую-нибудь магию, непосредственно воздействуя на него, Теро закрыл глаза и сделал простое обнаружение, но картина осталась неизменной.
Однако, несмотря на все увиденное, он пока не ощутил в существе никакого зла или явной угрозы. Энергия, которая его окружала, была неимоверно сильна, но в то же самое время в ней чувствовалось некое опустошение. Если бы он не видел своими глазами все те скорченные безжизненные тела, разбросанные по равнине, он бы посчитал, что Себранн абсолютно безопасен. Серегил говорил про какую-то песню, но Теро сомневался, что это и в самом деле была именно песня. Он тихонько посидел рядом с существом, пока рекаро не привык к нему и тоже не принялся его рассматривать. Такое пристальное внимание было не очень приятно, учитывая странные глаза рекаро. В них, конечно, была некая доля разума, но это не были глаза человека или фейе.
Он услышал неподалеку шорох шагов и звук осыпающихся камешков. - Привет честной компании, - тихонько окликнул его Микам, давая Теро понять, что это он. Микам присел возле огня и посмотрел на обоих. - Как вы тут? - Пока что отлично. Но раз Вы здесь, я хотел бы кое-что сделать. Маленький эксперимент. Не могли бы Вы налить чашку воды? Поставьте её там, где Себранну будет легко достать её. Когда Микам сделал это, Теро сунул палец в огонь и прикоснулся к горящей головешке. Микам схватил его за запястье и отдернул руку от костра. - Что ты делаешь? - Всё в порядке. Стиснув от боли зубы, Теро показал Себранну вздувшийся на пальце волдырь. - Вылечишь меня? Рекаро огляделся, затем подобрал острый камешек и с его помощью надрезал кончик указательного пальца. Выступившая капля белой крови упала в чашку, и снова, как и раньше, появился темный цветок. Себранн взял его и приложил к обожженному пальцу Теро. Едва цветок коснулся его, маг ощутил блаженную прохладу. Магический цветок, соприкоснувшись с кожей, моментально испарился, как облачко тумана, оставив в воздухе всё тот же сладкий аромат. Ожог полностью исчез, а на его месте осталось лишь пятно чуть более темной кожи. Теро осмотрел свою руку. - Поразительно. А Серегил утверждает, что своими слезами он вернул Алека к жизни. - Ты веришь этому? Теро пристально посмотрел на рекаро, замечая, как светящийся нимб над его головой завихрился наподобие небольшого водоворота. - Да, верю.
Микам усадил рекаро к себе на колени и чистой тряпицей обмотал его порезанный палец. - Спасибо, малыш, кто бы ты ни был. Спасибо, что спас моих друзей. Себранн на мгновение уставился в лицо Микама, затем свернулся у него на груди и закрыл свои серебристые глаза. Микам стал тихонечко его укачивать, поглаживая по длинным волосам так, словно это был один из его собственных детей. Теро долго смотрел на пламя, рассеянно потирая большим пальцем место исчезнувшего ожога.
Следующие два дня Микам с Теро по очереди стояли на часах и следили за тем, как набираются сил их приятели - гораздо быстрее, чем при обычных обстоятельствах. Алек кормил рекаро несколько раз в день, а Себранн время от времени с неизменным постоянством делал цветы для них с Серегилом. За это время Микам имел возможность выслушать историю от них обоих, и не раз пытался собрать по кусочкам и восстановить всю цепочку событий. - Значит из-за того, что в тебе течет кровь северных фейе, этот алхимик мог использовать только тебя для создания рекаро?- спросил Микам. - Так утверждал Ихакобин, - кутаясь в одеяло, отозвался Алек, сидевший с Серегилом возле костра. - Илар сказал мне то же самое, - добавил Серегил. - А что это за Илар? Кажется, он тоже приложил ко всему этому свою руку, но что-то я ни разу не слышал от тебя прежде о человеке с таким именем? - Не хочу говорить о нем, - пробормотал Серегил, уставившись вдаль, Алек поймал взгляд Микама и слегка покачал головой.
Теперь, когда они окрепли и немного пришли в себя, Теро рассказал им то, о чем они узнали Вирессе: о роли Улана-и-Сатхила в их похищении. - Разве это не происки Фории? - спросил Серегил, более разочарованный, чем удивленный. - Нам тоже так казалось. - Что ж, учитывая все обстоятельства, я и не предполагал, что он пылает ко мне любовью. И ему отлично известно, что с тех пор, как я был изгнан, ему нечего опасаться мести со стороны моего клана. И насколько подробно, Теро, ты проинформировал обо всём мою сестру? - Сообщил лишь, что мы отыскали вас с Алеком и что вы оба теперь в безопасности. Серегил оглядел лощину и искоса глянул на мага: - Я бы не назвал это место безопасным. Ихакобин - очень важная персона, к тому же он утверждал, что делает рекаро для самого Владыки. Рано или поздно, на наши поиски отправятся снова.
К сожалению, слова Серегил очень скоро подтвердились. На другое утро, когда Теро, стоя на краю оврага, наблюдал за кружащимися в небе стервятниками, он уловил отдаленное бряцанье конской сбруи и приглушенный топот копыт. Он выслал магическое око и обнаружил вдвое больше, чем прежде, всадников, мчавшихся с севера и направлявшихся прямо в сторону их убежища. Когда они подскакали поближе, он уже знал наверняка, что то были воины. И вели их несколько одетых в черное мужчин. Один из них притянул внимание Теро больше, чем остальные: даже на магическом приближении он смог ощутить мерзкую ледяную энергетику некроманта. Он поспешил вернуться к палатке и быстрым заклинанием затушил костер, на котором готовилась еда. - Что происходит? - поинтересовался Микам. Серегил с кинжалом в руке появился на пороге палатки. - Воины, - сказал Теро. - Сколько? - Слишком много.
Теро вытащил палочку и на всякий случай ещё раз наложил чары невидимости вокруг их лощины. Если бы кто-то глянул сюда теперь, он увидел бы просто ровную землю и ничего больше. - Пока кто-нибудь случайно не угодит сюда, нам нечего опасаться. "Или же пока их некромант не учует тут мою магию", - подумал он, не желая раньше времени волновать остальных. Хотя, Серегилу похоже, было что-то известно. Теперь и Алек стоял рядом с Серегилом на пороге палатки, одной рукой прижимая к себе Себранна, а в другой зажав свой черный кинжал. - Вы ещё слишком слабы, чтобы драться, - остерег их Микам. - Мы не собираемся сидеть здесь и спокойно ждать, пока нас схватят, - ответил Серегил. В глазах его и Алека читались решимость и упорство. - Никто не посмеет схватить вас, - пообещал Микам. - Оставайтесь тут и берегите свои силы покуда возможно. - Погодите! - Алек слегка подтолкнул рекаро вперед. - Иди с ними, Себранн. Защити моих друзей. Рекаро немедленно направился в сторону Микама. - С радостью приму его помощь, - сказал Микам, вскидывая лук на плечо и забирая в свою руку маленькую ладошку Себранна.
Теро вслед за Микамом отправился обратно к краю лощины и снова совершил поиск. - С ними некромант. - Меня бы удивило, если бы его не было. Некоторые всадники спешились и занялись осмотром останков, в то время как другие, по-видимому разведчики, разбежались во всех направлениях. Микам надежно замел следы, однако они с Теро, затаив дыхание, увидели, что несколько человек направились прямо в их сторону. Микам потянулся к колчану, но Теро остановил его. Выставив в сторону тех людей два расставленных пальца, он зашептал заклинание. И уже через мгновение те отправились в совершенно другом направлении. - Что это ты сделал? - прошептал Микам. - Ну, всего лишь нашептал им парочку умных мыслей. Они сообщат, что в этой стороне нет ничего интересного. Уловка, казалось, сработала. До тех пор однако, пока мрачно одетая фигура не отделилась от остальных, и сопровождаемая несколькими вооруженными воинами, не зашагала в их направлении. Это был некромант, и он учуял их. Теро уже ощущал на себе его насмешливый взгляд. - Это рекаро. Он идет на него, как на свет маяка! Моя магия не в силах укрыть его. Не поднимайтесь.
Теро встал и сложил перед собою ладони наподобие чаши. Он произнес громовое заклинание и послал его, чувствуя, как магия забирает силы из его тела, в бешеном порыве вырываясь прочь, и от удара которой воздух перед ним заколебался и покрылся рябью, как вода. Заклинание сбило с ног вооруженных солдат, однако некромант устоял, хотя мантия еще долго колыхалась вокруг его ног. - Ореска! - воскликнул он. - И это всё, на что ты способен?
Микам вытянул лук и послал стрелу. Стрела уверенно понеслась к своей цели, однако рассыпалась в прах прежде, чем успела её достигнуть. - Берегите свои силы для солдат. Этот слишком силен для Вас, - тяжело дыша, промолвил Теро. Он набрал в грудь побольше воздуха и вызвал заклинание огня. Оно далось ему ещё тяжелее: он был не в силах долго удерживать его. Но у него не было выбора. По его приказу взревела стена огня, опаляя всё вокруг и оставляя за собой широкий опустошительный след. Это заклинание подействовало на более далекое расстояние, и до них донеслись крики боли и испуганное ржание лошадей. Однако теперь на них двинулось еще больше человек, и некромант шел во главе их, выщелкивая языки пламени из кончиков своих пальцев. Он был достаточно близко к Теро, чтобы увидеть, как усмехаясь, он указывает на землю у своих ног. Огромная темная масса, подобная пробуждающемуся кошмару, вздыбила черную землю возле него. Это было тело гигантского борова, но морда с выступающими клыками, искаженная мукой, была человеческим лицом.
- Что это такое, проклятье Билайри? - срывающимся голосом вскрикнул Микам. - Понятия не имею, но это очень, очень плохо, - пробормотал испуганный Теро. Некромант шел вперед, а с ним всё новые солдаты, переступая через трупы своих павших товарищей. - Насколько могу судить, их там порядка сорока человек, - срывающимся голосом произнес Серегил, обняв одной рукой Алека: они, пошатываясь, добрались сюда, чтобы присоединиться к остальным и теперь решительно сжимали в руках свои кинжалы.- Я предлагаю вот что: мы расколем их, взяв солдат на себя, а уродливую свинью предоставим Теро. Микам подхватил их обоих, ибо Серегил споткнулся. - Чёртовы дураки! Алек упал на колени, прижимая руку к груди, но при этом усмехнулся: - Какая разница, где помирать - здесь или там. - Очень похоже на вас. Микам снова вытянул лук и сосредоточился на том, чтобы уложить как можно больше солдат. Их лучники теперь наносили ответный удар. Некромант произнес какую-то команду, и кошмарное существо ринулось на них всей своей массой.
- Скажи мне, что ты можешь его остановить, - потребовал Серегил. Теро, сжимая палочку, поднял обе руки и прокричал самое мощное защитное заклинание, какое только было ему известно. Исторгнув из себя всю силу, какой обладал, Теро представил себе бесконечную каменную стену и окружил ею тварь. Но она даже не замедлила продвижения. Подпрыгнув в воздухе, она обрушилась на них подобно урагану, сбросив Микама и Теро обратно в овраг. Вскинув руки в попытке отразить зловонную темноту, охватившую его, Теро уловил яркую белую вспышку где-то высоко в небе, и воздух внезапно наполнился монотонным звуком кристальной чистоты. Череп его чуть не лопнул от пульсирующей боли, и у него свело зубы, но он едва обратил на это внимание, ибо увидел, что монстр вдруг остановился, откинул назад безобразную голову и рассыпался зловонным облаком насекомых.
Микам уже снова был на ногах, кровь текла из нескольких полученных им ран, и он кричал что-то, чего Теро не мог расслышать из-за непрерывного оглушительного звука. Он обернулся к краю оврага. Серегил и Алек лежали там, на середине склона, сбитые мощным натиском монстра. Однако Себранн, стоя лицом к их врагам, заслонил их собою и тянул ту единственную чистую ноту, а его серебристо-белые волосы встали дыбом вокруг его головы. Микам ухватил Теро за плечи, и они вместе взбежали наверх, чтобы помочь тем, кто там остался. Песня рекаро оборвалась, едва они оказались возле Серегила и тишина, подобная снегу, накрыла их.
Микам опустился на колени возле своих друзей, но Теро взял кинжал, выпавший из рук Алека, и поднялся наверх, посмотреть на то, что сотворил Себранн. Все были мертвы, и некромант вместе с ними. Теро осторожно подошел к нему, чтобы окончательно в этом убедиться. Тот лежал на спине, и в его распахнутых глазах отражались стервятники, уже начавшие кружиться над ними. Из его ушей, носа, глаз и рта текла кровь - всё, как описывал Микам. Теро пнул его ногой, но тело было обмякшим и безжизненным, всякая сила оставила его. Удовлетворенный осмотром, он возвратился к своим. Серегил откинулся на плечо Микама. Алек, сидя на земле, прижимал к себе рекаро. Оно тихонько лежало у него на руках и глаза его были закрыты. Кожа его из бледной стала серой, и вид у него был измученный и усталый. Закрытые глаза его глубоко запали, а руки и ноги казались ещё тоньше, чем раньше. Теро теперь почти не видел его ореола, столь сильного прежде.
- Он сильно истощил себя. Алек уколол свой палец и выдавил несколько капель крови на губы рекаро, а когда тот остался безответным, встревожено глянул на Серегила. - Он что - умер? - спросил Микам. - Трудно сказать, - пробормотал Серегил. - Нет, - сказал Теро. По мере того, как кровь Алека поступала в него, слабый ореол света вокруг рекаро становился всё более ярким. Серегил обернулся и оглядел трупы, валявшиеся повсюду в беспорядке. - Они не знали. - Не знали чего? - На что способен Себранн. Ни один из них. Ихакобин никогда не бросился бы за нами в погоню так слепо, подозревай он, что могло его ожидать. Так же, как и этот некромант. Им было известно, что он у нас, но они не боялись его. Алек издал легкий вздох облегчения, потому что Себранн, наконец, пошевелился. - Ихакобин всё время говорил, что эти сделанные им рекаро были неудачными. - А есть и ещё? - спросил Теро. - Один, но он убил его, пытаясь понять, что он из себя представляет. Ему было нужно что-то другое. Илар говорил что-то про яд, но наверное врал.
Снова это имя! - А что ещё неправильного было в нем по его словам? - поинтересовался Теро. Алек на миг задумался, поглаживая большим пальцем бледную щеку Себранна и не прекращая его кормить. - Когда был создан первый, Ихакобин был обеспокоен тем, что у него нет крыльев. - Крыльев? - Сейчас это не самое главное, - прервал их Серегил: - Две группы уже нашли нас, так что нет оснований полагать, что не появятся и другие. Нам нужно добраться до вашего корабля, да побыстрее. - Я могу ехать верхом, - сказал Алек, хотя из них двоих он оставался все еще более слабым. Теро снова оглядел убитых солдат, глянул на изможденное существо на коленях Алека. - Ещё одного такого нападения нам не выдержать. - Так вперед же! - Серегил с трудом поднялся и стиснул плечо Микама, чтобы устоять на ногах. - Кто-нибудь может привязать меня к лошади?
Глава 47 прибежище
ОНИ ЖДАЛИ ДО самых сумерек и тогда, наконец, покинули лощину. Холодный месяц серебрился среди несущихся куда-то облаков и заставлял искриться морозную землю. Серегил не шутил, когда просил привязать его к лошади. Хоть их с Алеком раны и зажили благодаря Себранну, но тела оставались всё ещё очень слабыми. Он так быстро уставал, а Алек который был ещё слабее его, ехал теперь позади Микама, привязанный у него за спиной. Себранн в своей петле висел на спине Теро. Рекаро не просыпался с тех самых пор, как закончилась битва, хотя и сонного его несколько раз кормили.
До пустынного залива они добрались как раз перед рассветом, когда на воду посыпал мелкий дождь. Теро послал весточку капитану, и они обнаружили пару дозорных с гедрийского судна, дожидавшихся их в кустарнике над полосой гальки. Когда все они, наконец, были благополучно доставлены на борт, Серегила оставили последние силы. Он очнулся гораздо позже, лежа в уютной постели в небольшой каюте. У противоположной стены была ещё одна койка, и он едва смог различить светлую косичку Алека и пучок длинных серебристых локонов Себранна поверх одеял. Когда он подошел к ним и устроился позади Алека, обхватив их обоих рукой, каждая мышца его стонала и каждая косточка отзывалась болью. Алек сонно улыбнулся ему через плечо: - А, это ты, тали? - Да, это я, тали. Тебе не кажется, что Себранну придется учиться спать в собственной кроватке? Алек не был склонен шутить: - Я так волновался за него. Он почти не шевелится. - Он же создан из магии, Алек, и он потратил слишком много её, помогая нам. - Полагаешь, он может когда-нибудь истратить всего себя? - Я не знаю. Но наверное ему нужно побольше отдыхать.
Алек нащупал руку Серегила и стиснул её. - Так ты и правда не против, чтобы он был со мной? Серегил поцеловал Алека в затылок, довольный, что его густая косичка осталась цела. - Я обязан ему своей жизнью, и твоей жизнью тоже. Кто бы он ни был, он останется с нами. Даю тебе слово. Он услышал, как успокаивается и выравнивается дыхание Алека, но понял, что самому ему больше не спится. Он остался там, счастливый, что они наконец, оказались в достаточной безопасности для того, чтобы он смог наконец насладиться этим ощущением тела Алека, прижавшегося к нему - целого и такого живого!
Его рука упала на плечо Себрана. Кожа рекаро на ощупь была теперь чуть холоднее, чем обычно, и оставалась такой с той самой встречи с монстром. Однако вскорости Себранн уселся, и одеяло соскользнуло с его худеньких плеч. Косточки на его груди и плечах теперь резко обозначились под белой кожей. Он долго смотрел на Серегила, затем коснулся щеки Алека и прошептал тихим ломким голоском: - А...лек. - Он спит, - прошептал Серегил. - Спиии...т. - Да, правильно. Серегил удивленно заморгал глазами: ему почудилось, или Себранн и впрямь стал выглядеть более настоящим, чем прежде, и - более фейе?!
До Гедре они добрались без происшествий, если не считать плохой погоды. Себранн больше не пытался заговорить - даже с Алеком. Когда они прибыли в порт, шел проливной дождь и Серегил был весьма рад увидеть Магиану и своих сестер,,Мидри и Азриель, приехавших вместе с кирнари встретить их. - О, мои драгоценные мальчики! - воскликнула Азриель, целуя сначала Серегила, потом Алека. - И вы тоже, - улыбнулась она Теро и Микаму: - Вы заслужили благодарность моего клана за то, что вернули нам их. Ну, давайте же скорее под крышу. Алек все еще плохо держался на ногах, так что Себранна с корабля пришлось нести Микаму, завернув малыша в плащ. Серегил не отходил от Алека ни на шаг. Теро и Магиана чуть отстали, о чем-то тихонько совещаясь. Риагил прислал за ними карету и скоро все они очутились в гостеприимном доме клана. Теро кивнул Алеку: - Пора показать им.
Пока Алек разворачивал Себранна и приглаживал его взъерошенные волосы, Магиана не промолвила ни слова, а только долго и внимательно разглядывала его в полной тишине. - Он умеет исцелять? - спросила она, наконец. Алек наполнил водой чашку и показал ей, как это происходит. Она достала из воды синий цветок, понюхала его и без каких-либо пояснений отложила в сторону. Забрав в руку ладошки рекаро, она отвела волосы с его лица. - Ну, так что? - нетерпеливо спросил Алек, расстроенный ее молчанием. - За время своих путешествий я ни разу не сталкивалась ни с чем подобным, - ответила она. Поднявшись, она оставила комнату, жестом велев Теро идти за ней. Теро последовал за Магианой в соседнюю комнату и прикрыл дверь. Она наложила на неё чары, чтобы их точно никто не подслушал. - Что ты видишь, когда смотришь на него?- задала она вопрос. - Я вижу ауру света, и слабый намек на какое-то очертание... Магиана кивнула, упершись подбородком в морщинистые руки и закрывая глаза. - А что видите Вы? - спросил Теро, по мере того, как мощная волна ее силы наполняла комнату. Не открывая глаз, она тихо сказала: - Я не понимаю, как это возможно, но мне видится дракон.
Эпилог
В ЭТОМ ГОДУ ЗИМА БЫЛА РАННЕЙ, накрыв землю ещё до конца эразина. Выглянув из своего убежища - куполообразного колоса на крыше дома клана - Сенет-а-Матриель Даната Хазадрель восхитилась тем, как красиво сверкает лунный свет на свежевыпавшем снеге. Отсюда она могла видеть всю расстилавшуюся внизу долину, свой прекрасный фейтаст, и уютное мерцание огоньков в деревнях и на фермах. Ее страна простиралась от изголовья широкой долины до мерцающих вершин Перевала Дохлого Ворона далеко на юге. Тут и там, высоко в горах, посверкивали огоньки, отмечавшие деревушки их соседей-ретаноев. И когда ей в последний раз удавалось проспать всю ночь напролет? Кажется, много недель тому назад. Ночь за ночью, очнувшись от крепкого сна, она испытывала ощущение, что позабыла что-то очень важное. Всё заканчивалось тем, что она снова оказывалась тут, в то время как все её домочадцы преспокойно спали внизу.
Этим вечером она поняла, что её внимание снова приковано к Перевалу. Огни на часах близнецов были зажжены и горели, как и всегда, но вид их не придавал ей прежнего спокойствия. Как раз в эту минуту в дверь позади неё постучался Ури. - Кирнари, к вам гости. - В такой-то час? - она повернулась и увидела свою старую подругу, прорицательницу Белан-а-Иалию, стоявшую позади слуги, а с нею склонившегося в поклоне маленького человечка из ретаноев. Он был не знаком Сенет, но она сразу опознала ведьмовские знаки, покрывавшие его лицо и шею под вздыбленными завитками седых волос. Плечи их плащей были запорошены снегом, а подолы превратились в ледяные глыбы. Они оба тряслись от холода. - Друзья мои, проходите, грейтесь! - Сенет немедленно повела их вниз к огромному камину в большом зале. - Ури, принеси скорее пледы и горячего меду для наших гостей. - Благодарю, кирнари, - сказал ретаной, протягивая к огню костлявые ручки. На них, насколько она могла видеть, тоже находились колдовские знаки - дар ретанойской богини-Матери. Она ещё ни разу в жизни не видела так много знаков на одном колдуне и очень удивилась, что не встречалась с ним прежде. Ури скоро вернулся назад вместе с одним из молодых кузенов, неся пледы и дымящиеся чашки. Сенет закутала обоих гостей, усадив их на скамеечку поближе к огню. Белан с благодарностью обхватила ладонями чашку с горячим медовым напитком. - Я бы ни за что не потревожила Вас в такой час, кирнари, но у меня в последнее время были очень странные видения, а сегодня вечером этот ведьмак, Термей, пришел ко мне с тем же самым.
Она сделала паузу, и Сенет увидела, что руки её трясутся. - Полагаю, что белый ребенок появился на юге. Какое-то время Сенет только и могла молчать, уставившись на подругу: это было последнее, что она ожидала услышать. - Я видел то же самое, - сказал Термей, решительно кивая. - Мне это ни о чём не говорило, но Мать направила меня к другу Белан. - Что же видели Вы? - спросила Сенет. - Ребенок, но не дитя, кирнари. Его глазами смотрит Дракон. Сенет зажала ладони между коленей. - Но как? Как это случалось?! Белан обеспокоено отвела взгляд. - По-моему, есть только одна возможность, кирнари. Сенет закрыла глаза, ибо давняя боль охватила ее сердце. Двадцать лет прошло с тех пор, как в этой долине последний раз прозвучало вслух имя Ирейи-и-Шаар. Она и теперь не смогла заставить себя произнести его: - Это не возможно! Кровь была смешана пополам. - Однако я полагаю, что-то всё же случилось, - сказала ей Белан. - Что будем делать, кирнари? Сенет собрала всю свою волю и заставила своё сердце умолкнуть. - Что ж, Эбрадос должен снова отправиться на охоту.