Проснувшись утром этого прекрасного дня, я радовалась тому, что сегодня никуда не приглашена. Сын был занят с господином Шпаком, супруг после завтрака уехал по делам, а я ждала модистку в праздной тишине. Она должна была доставить эскизы и показать мне новые ткани. Ожидание мне скрашивал мой дорогой дневник.

В последнее время я часто погружаюсь в воспоминания - они накрывают меня пенной волной, и я вынуждена покориться этой стихии. Мысли о моей кузине Фанни, с которой я выросла под одной крышей, не покидают меня. Я вновь и вновь грезила событиями лета нашего с ней шестнадцатилетия. Интересно устроена человеческая память - то, что было незаметно тогда, сейчас приобретало смысл. Я видела себя словно со стороны - юную, наивную, с открытыми помыслами и сердцем. Но при этом подмечала моменты, на которые раньше, в дни моего девичества, не обращала ни малейшего внимания.

После злополучного отъезда полковника Блэкуэлла Фанни ещё долго пребывала в унынии. Она тяжело переживала случившееся. Нас часто приглашали в гости, да и мы устраивали приёмы, пикники и чаепития, но моя кузина грустила - я видела это и печалилась вместе с ней. Одним тёплым осенним днём, когда деревья уже оделись золотом, но солнце всё ещё согревало наши сердца, мы отправились в рощу, на прогулку. Нас любезно пригласил мистер Уильямс, наш сосед. Он привёз из столицы штата своих друзей и мы, скромные жители сельской местности, радовались возможности общаться с достойными сверстниками.

Мистер Браун с сестрой Мэри и мистер де Йонг с сестрой Лотте. Последние были, что легко заметить по их именам, выходцами из нидерландской фамилии. Вот таким обещало быть наше общество в ближайшие месяцы.

Фанни легко сошлась с Лотте, и они подолгу о чём-то беседовали. Я была этому очень рада и надеялась, что свежие знакомства быстрей отвлекут сестру от сердечной печали. Я же, пока мужчины охотились, прогуливалась с Мэри. Это была темноволосая девица с тонкими чертами лица. Мисс Браун не превосходила меня ростом, но при этом смотрела на мир с высоты своего знатного происхождения. Я развлекала её как могла, но та пребывала в постоянном недовольстве то погодой, то фермерами с их скотом, то слишком пыльными сельскими дорожками, то нашими с Фанни, не по столичной моде украшенными шляпками.

- Вашей кузине следует поменять модистку, - заявляла она.

- Но мы весьма довольны миссис Милтон! Она заказывает самые свежие модные журналы и ткани ей привозят из самого Парижа! - защищала я нашу милую мастерицу.

Мисс Мэри Браун лишь раздраженно махнула веером.

- Вздор!

- Мы живем всего в часе езды от столицы. Не думаю, что разница столь велика, - продолжала я защищаться.

- Неужели Вы, моя дорогая, не видите разницы? - возмущалась она. - Мисс Фанни, - тут Мэри понизила голос, почти перейдя на шёпот, - мисс Фанни, положа руку на сердце, далеко не красавица, я бы даже сказала... Уж лучше промолчу. Она должна, просто обязана, подчёркивать свое превосходство и свои достоинства дорогим модным нарядом. Иначе у неё нет шансов заполучить себе хорошего мужа. И Ваш прямой долг ей на это указать, ведь Ваша тётушка души не чает в дочери и видит в ней первую красавицу! Эта слепая материнская любовь не приведёт ни к чему хорошему. Да, безусловно, всякая девица при деньгах может рассчитывать на мужа, но ныне каждая вторая дворянка - дочь состоятельного папеньки, которой положено богатое приданое. Фанни никак не выйти замуж, если она не начнет достойно одеваться!

Я не могла перевести дыхание - Фанни? Дурнушка? Моя дорогая сестра? Это просто вздор! - вот так подумала я в ответ на речи мисс Браун. Тогда я ещё не умела сдерживать своих чувств и возмущение моё было столь явным, что я остановилась и, казалось, переменилась в лице так сильно, что моя спутница тотчас принялась оправдываться.

- Ах, только не думайте обо мне дурно, милая Алисия! Я даю Вам исключительно дружеский совет и желаю добра! Вам непременно нужно на этот сезон поехать в Хартфорд. Нет, я настоятельно приглашаю Вас с сестрой ко мне, мои матушка и батюшка будут только рады. Я свожу Вас на Мэйн-стрит к моей замечательной швее, и она-то уж оденет Вас по первой моде!

Мы шли по тропинке, Фанни шла впереди с Лотте. Я молила Бога, чтобы они не слышали нас.

- Благодарю Вас за бесценные советы и приглашение, но я должна сперва переговорить с тётушкой, - неспеша ответила я.

Мэри снова недовольно махнула веером в мою сторону.

- Довольно! Всё уже решено. Да и зачем же Вашей благодетельнице возражать?! Она от этого визита только выиграет! И, наверняка, удачно выдаст дочь замуж. А может быть, вместе с ней - и Вас! - игриво улыбнулась моя спутница.

Моя тётушка так не считала, несмотря на мольбы Фанни.

- Я не намерена покидать Ост-Хартфорд до Рождества, - отрезала она строго, когда мы вернулись домой.

- Но матушка! - пыталась возражать ей Фанни.

Я же молчала, наблюдая за всем со стороны.

- Нет! Я всегда встречаю осень в поместье и не намерена изменять своим привычкам. Ну, а если ты, моя неразумная дочь, вздумала мне перечить, то напомню тебе, что сейчас начнутся дожди и дороги размоет, - на этом разговор был окончен.

Фанни совсем приуныла, и я отвела её в покои - сейчас на чай должна была собраться наша весёлая компания, а мы ещё не были одеты.

Когда часы пробили пять, я и моя дорогая Фанни уже с нетерпением ждали гостей. Тётушка восседала на своём любимом мягком кресле у камина. Не прошло и нескольких минут, как шум, смех и радостные возгласы заполнили гостиную. После чая было решено отправиться в музыкальную комнату, где мистер Браун с сестрой великолепно спели дуэтом. Затем тонким голоском исполнила неизвестную мне арию мисс де Йонг.

Девушка пела так печально, что на глазах у Фанни навернулись слёзы и я предложила сыграть что-нибудь более весёлое, чтобы поднять настроение всем присутствующим.

- Браво! Браво! - хлопали мне Брауны и де Йонги, когда я сыграла последний аккорд.

- Уверена, Вы также хорошо поёте, как играете, - настаивала мисс Браун.

- О! Так продемонстрируйте же нам Ваш талант! - и мисс де Йонг захлопала в ладоши.

Я засмущалась, но подобрала ноты и от всего сердца желала, чтобы Фанни унеслась мыслями в волшебный мир музыки. Vo cercando in queste valli прекрасного итальянского композитора Эмануэля Д`Асторга. Я очень любила эту арию за её воздушность и теплоту, которая согревала меня в любые холода. Окончив, я посмотрела на сестру - та улыбалась. Фанни подошла ко мне и даже предложила мне исполнить Tanto sospirero Симона Бенчини. Я покорилась, а Фанни осталась переворачивать ноты.

- Браво! - снова хлопали мне наши гости, все, кроме одного.

Генри Уильямс лишь смотрел на меня, пока мистер Браун, сидевший рядом, не подтолкнул его локтем.

- Ну что же ты! Или твои музыкальные вкусы так разнятся с нашими? - засмеялся он.

- Нет-нет... я... Мисс Грей, простите, это было прекрасно! Ваше сопрано... Я... у меня нет слов, я никогда не слышал ничего подобного даже в театре, - казалось, он был смущен своим бездействием. - То есть... как раз в театре... Я имел в виду лишь то, что у Вас великолепный голос, - тут он замялся и замолчал.

Я же, в ту пору лишенная тщеславия, раскраснелась и даже прикрыла пылающее лицо руками.

- Фанни, дорогая, спой и ты нам что-нибудь! - умоляюще просила я её. Мне же хотелось скорей убежать от глаз публики и занять место зрителя.

- Что ты... на твоем фоне я померкну, - шёпотом ответила она и, чуть погодя, добавила: - впрочем, как и всегда.

Не поняв всей полноты сестринской печали, я настояла, и Фанни сыграла что-то, не подразумевающее сопровождение голосом. Ей также аплодировали и подбадривали её, а мистер Браун заявил, что в зале так много любителей музыки, что нам просто необходимо организовать музыкальный вечер. Все воодушевились и принялись обсуждать детали сего мероприятия. Только Фанни молчала, деловито перекладывая ноты с места на место.

Ах, дорогой дневник! Если бы только я знала тогда, сколько печали я, сама того не зная, приносила своей любимой кузине...