Во вратах замка стоял Джиллиан с табличкой. "Вы опоздали. На целый день", - обвинительно гласила табличка, и столпившиеся кругом темные выглядели так, будто полностью поддерживали обвинение.
Как люди, для которых один день растянулся на сотню лет. После того, как они поняли, что будут расхлебывать беды в одиночку.
День или ночь стоял под пепельным небом - не разобрать. Река среди холмов казалась гниющей раной. Черная корка берега; завалы из вырванных деревьев и тел чудовищных тварей, истекающих кровью и слизью. По берегам сияли открывшиеся темные источники, наполняя замковую долину призрачным режущим глаза свечением. Но замок Элкайне уцелел. И я не чувствовал вокруг ничего инородного, ничего инородно-живого. Нападение удалось отбить.
- Мой магистр. Сражался с Заарнскими Лордами, чтобы спасти наш мир, - громко и отчетливо произнес Матиас. - А ты что делал, человек?
Шеннейр рассматривал мага сверху вниз. Уничижительно. Расчетливо. Джиллиан не поднимал глаз. Я внезапно подумал, что прямой взгляд глаза в глаза среди темных должен был засчитываться за вызов.
А потом Джиллиан опустился на одно колено, протягивая темному магистру сверток.
Шеннейр принял подношение не сразу. И развернул ткань не торопясь, открывая кусок кожи с вырезанной на ней рыбкой. Плечо кольнуло фантомной болью; но это не могла быть моя кожа, и реальную боль теперь чувствовал Джиллиан.
Шеннейр тихо хмыкнул и прошел мимо.
Олвиш лежал в отдельном шатре. Почти как спящий. Он выглядел спокойным - но, разумеется, это самообман, он был мертвым.
- Он будет похоронен со всеми почестями.
- Естественно, - Шеннейр смотрел на своего мага с жестокой холодной усмешкой. Как на человека, из-за которого потерял свою гильдию, страну и семь лет жизни.
Стазисная печать переливалась мыльной пленкой. Олвиш лежал на возвышении, на серой ткани, и был накрыт белым полотнищем с серым ромбом. На его лице навсегда запечатлелось привычное выражение непреклонного упрямства. Олвиш чувствовал вину, но никогда бы не признал свои ошибки.
Замок Элкайне несокрушимой твердыней встал на пути полчищ вторжения, не пропустив их вглубь страны. Высший темный маг Олвиш Элкайт отдал все до последней искорки силы. Я не чувствовал триумф, но не чувствовал и печаль.
- Остатки армии северной коалиции заперты у границы заарнами, - сообщил Шеннейр со стремительно возвращающейся улыбкой, и я согласно кивнул:
- Пришло время вмешаться. То есть их спасти, конечно же.
Отряд Бретта, "боевые совы", и пятьдесят пятый отряд Амариллис готовились к выступлению. Пока шли сборы, командиры прохлаждались у ворот и собирали в морозильные контейнеры жуткие головы жутких заарнских тварей. Выбирали самых необычных или хотя бы тех, у которых было несколько лиц. При моем приближении темные сразу подскочили, коротко кланяясь:
- Магистр.
- Магистр.
- Наш наставник говорил, что мы должны заботиться о нашем доме, - после короткой заминки махнула Амариллис рукой на головы. - Мы установим в Мэйшем новую стойку с черепами.
- Или замуруем в фундамент, - подхватил Бретт. - И будет как в катрене девяносто втором "и кости врагов усеивали землю так густо, что некуда было ступить. И попирали они кости врагов"...
Вот уж кому война была как мама родная.
- Что нашло на Джиллиана? - я не слишком увлекался пророчествами; тем более, для Бретта пророчества служили списком необходимых действий.
- Он поверить не мог, что вы погибли и пожертвовали своей жизнью. Но мы-то знали, что вы вернетесь. Жертвовать собой светлому магистру положено традицией, но темному...
А темный вернется, даже если запихнуть его в могилу и присыпать землей.
Так Джиллиан сумел принять, что я на самом деле спасаю страну, а не играю в свои светлые замыслы? Обожаю этот момент - пробуждение совести у темных магов. Возможно, он даже раскаялся, что так обошелся со мной. Но Джиллиан слишком горд, чтобы извиняться перед светлым.
Я уже знал, что командовать оказавшимся без командира гарнизоном Джиллиана никто добровольно не звал. Остаться в стороне ему не позволили честь, долг и привычка лезть куда не просят. Ввысь его вознесла волна хаоса; а также напор, талант, но в основном грубая магическая сила, убедившая всех вокруг, что Джиллиан хороший человек.
Теперь маги, еще минуту назад подчинявшиеся Джиллиану, были готовы его свергнуть по первому же сигналу. Эта типичная темная лояльность. Но Шеннейр прошел мимо.
- И темный магистр принял его просьбу о прощении?
Собеседники в замешательстве переглянулись.
- Вам следовало сказать, если вы передумали оставлять его в живых, - с заметным укором сообщила Амариллис. Темные вновь переглянулись, качая головами и явно обсуждая переменчивость светлых учеников и потрясающее терпение их учителей.
- Угрожая вам, предатель бросил вызов вашему учителю. Магистр бы содрал его кожу полностью, срезал мясо с костей и запихнул ему в глотку. Но, - взялся за трудное дело объяснений Бретт, - Что тут поделаешь, обучая светлого... не в укор вам, наш магистр, простите нашу темную ограниченность... светлые постоянно расстраиваются из-за мелочей. Попробуй убей кого-нибудь не того. Наставник говорил нам, что хороший учитель позволяет ученику принимать самостоятельные решения.
- Вы принимали и ваш позволял?
Судя по ярким эмоциям, отразившимся в эмпатическом поле, что Амариллис, что Бретт любой личной свободе предпочитали возможность пожить подольше.
- Так что темный магистр Шеннейр - невероятно чуткий учитель, - все еще ежась заключил Бретт. - Тем более по отношению к такому ничтожному червю, как Джиллиан. Он не умеет себя контролировать. Кусает протянутую руку. Полубезумная тварь с отравленной кровью, как и все ашео, я вот лично считаю...
Эмоций Амариллис он не замечал. Равно как не успел отреагировать на удар, подбросивший его в воздух и отшвырнувший в сторону.
- Амариллис! За что?! Мы же друзья!
Я даже не подумал вмешиваться. Как по мне, Бретт получал вполне заслуженно.
- Заарнская тварь твой друг, совы лесные твои друзья, - процедила Амариллис и резко развернулась, двинувшись прочь. - Погрузку закончишь.
- Подожди! Стой! Кто теперь пойдет со мной к родителям?!
- Имей смелость встретить свои страхи лицом к лицу!
- Напишу папе с мамой, что умер на задании, - заключил Бретт и бросился следом за волшебницей, внезапно осознав, что она уходит на самом деле. - Амариллис, да подожди ты! У меня уже хватает денег на квартиру в новой столице, и...
- Мне хватило выбора твоей прошлой квартиры, Бретт, когда ты таскал меня по всей Полыни, - гневно рявкнула она. - Мне абсолютно плевать, какой вид у нее будет из окна или сколько там будет комнат!
- Как все равно? - ошарашенно переспросил Бретт. - Я там что, один жить буду?
Да, это выглядело жалко.
Вернулся Бретт в одиночестве, нисколько не обрадовавшись, что я его дожидаюсь, и закинул очередную голову в контейнер.
- Подобные мысли о гражданах нашей страны подрывают основы государственного строя. Бретт, - вкрадчиво позвал я, - вы знаете, какое наказание последует за предательство государства в военное время?
- Какие мысли? Кто подрывает? - бодро откликнулся он. - Я и мои люди немедленно займемся теми, кто их высказывает! С этого момента нет более верного слуги государственного строя, чем я. Как хорошо, что вы об этом попросили, магистр. Вы можете на меня положиться.
Родовой замок Элкайт, на удивление, практически не пострадал. В главном здании кое-где вышибло окна, у башни провалилась крыша, но это в сравнение не шло с разрухой вокруг. Но он восстановится. Волшебные замки всегда восстанавливаются.
Над замком гудели пчелы. Камилла и Юджин Аджент наблюдали за ними, а Юна, должно быть, к тому же понимала каждое движение роя. Я протянул им ключ и сказал:
- Олвиш Элкайт погиб с честью, защищая свою страну. Это я обещал Юлии.
А магистры должны выполнять обещания.
Они одновременно кивнули. В их эмоциях не было триумфа - лишь спокойствие от восстановления порядка. На ключ они глянули лишь раз, и Камилла отрицательно покачала головой:
- Замок - награда для высшего мага за службу. Полученное даром ничего не стоит. Мы следуем правилам.
Я не стал настаивать.
- Вы можете войти внутрь, если захотите. И замковой долине все равно требуется исцеление.
Они вновь кивнули, принимая новую задачу.
Юна откинула капюшон и стянула шарф. Семейное сходство было заметно с первого взгляда; и впервые за долгое время ее лицо осветила широкая улыбка.
***
Иномирные врата с нашей стороны выглядели интересно. В Заарнее они походили на архитектурное строение, у нас - нет. Корни земли, полупрозрачные веретенообразные структуры в воздухе, лес черных нитей от земли до неба. Структура материи, вывернувшаяся наизнанку, разрыв в реальности. Некоторые темные уже успели проверить их и свою удачу на прочность, и печальный результат никого не научил.
- Опарыши, жирующие в гниющем теле темной гильдии! - от души приложил Миль после инспекции наскоро расставленных защитных заклятий.
- А че такое опарыши? - спросил один боевик другого.
- Не суть, что это, - я потер шею. Там, где воротник касался кожи и стер защитный крем, остались ожоги от заарнского солнца. - Суть в том, что они белые.
Это их задело.
- Понабрали, - веско выразился Миль и умолк от столь неблагодарной аудитории.
Землю толстым слоем покрывал пепел, который взвивался в воздух от любого шага. Вдалеке уже виднелась колонна людей, которую конвоировали боевые машины. Плелись люди медленно.
- Вы же не хотите на самом деле их спасать, - Миль пытался убедить то ли себя, то ли меня.
По общему правилу военнопленных следовало убивать, лучше - с особой жестокостью, чтобы другим было неповадно. Темные уже намекнули, что тренировочного материала не бывает много. Но светлые магистры могут нарушать правила.
Низкое свинцовое небо ощутимо давило. Короткий отдых взбодрил, но я знал, что даже убойная доза стимуляторов не продержит на ногах достаточно долго. Выиграть битву - не значит выиграть войну. А сражение, которое ведут светлые, не заканчивается никогда.
Иномирные врата притягивали взгляд. Врата были красивой штукой, и я чувствовал растущее за ними напряжение. В Заарнее еще оставался действующий Третий Лорд, а у нас не осталось ничего.
- Вратам вы тоже будете рассказывать сказки, Рейни? - Миль брезгливо прищурился и перехватил меня за руку, не давая расчесывать ожоги.
- Сказки только для избранных, Миль. Мое супероружие уже в пути.
Я намеренно не посвящал Миля в планы. Можно было сказать, что я о нем заботился, но на самом деле мне нравилось его запугивать, а Милю нравилось бояться.
Мы стояли на опушке леса: с одной стороны ужасающей гнилью иномирья расползлась зона поражения, а с другой стороны лежала зеленая и беззащитно прекрасная земля Аринди. Найти зеленый и прекрасный участок земли было так же трудно, как убрать из поля зрения остатки темных ритуалов и непонятно для чего висящих на дереве мертвецов. На единственном приличном месте темные разбили типичный темный лагерь.
- Это война, Рейни. А знаете, что бывает на войне? - недовольно сказал Миль, но я все равно не отстал от темных, пока они не прибрались.
У войны множество ликов, и все они уродливы.
Никакого сопротивления оказать нам северяне уже не могли. Было грустно следить, как надежда в их глазах вспыхивает и гаснет, когда наши боевые машины прорвали заграждение заарнов как бумажное. Никто не просил о пощаде; никто не боялся, и я даже не мог назвать их состояние смирением. Просто они не строили иллюзий.
- Будь мы действительно темной страной, вы бы уже висели на деревьях со вспоротыми животами и выпавшими кишками, а в ваших глазах копошились мухи, - я постарался не глядеть в ту сторону, где под маскировочной тканью лежали выпотрошенные тела. - Но, пусть вы причинили нам много зла, мы не можем так поступить с живыми людьми. Даже со врагами.
Мы постарались собрать здесь северных с самым высоким статусом; статус определялся легко - только у некоторых людей были магические жезлы увеличенной мощности и красные шрамы на щеках в виде двух галок остриями вниз. Я начал опасаться, что в Аринди скоро придет подхваченная ото всех соседей мода. И шрамирование, и татуировки из Ньен, и проколы под сережки в десяти местах от нэртэс. Наши темные начали подозревать, что по мировым масштабам выглядят недостаточно красиво и круто.
Большинство вражеских воинов было ранено; те, кто находились в сознании, с трудом держались на ногах, и встреча с Четвертым Лордом плохо сказалась на их способности соображать.
- ...так Заарней существует? - слабо спросил северянин с именем "ЯнИнш" на нашивке.
А может быть, они всегда такие.
Я только покачал головой. Я разговаривал с ними только потому, что эксперименты Кайи показали, что северные внушаемы. Насчет самой Северной коалиции заранее все ясно: больше всего ее интересовали наши оружейные заводы и возможность оформить бесплатный заказ с самовывозом. Но для тех, кого она кидала в мясорубку, прикрываясь Светом, образ светлого магистра имел значение.
- Вас завоевали темные, - изрек вторую мысль ЯнИнш. У него были те же светлые глаза, что я видел у магов-дженеро, и белая, почти прозрачная кожа, сквозь которую просвечивали венки. Нашивки с именами и цифрами были у еще нескольких человек, но системы в этом не прослеживалось.
- Ваша информация устарела лет на десять, - я даже не стал скрывать издевку. Он отвел взгляд, но с проявившимся упрямством пробормотал:
- Если бы все страны материка объединились, подобного бы не происходило.
- От вашей единой страны сбежала даже ваша светлая гильдия.
- А мы их найдем и отдадим под суд!
К этому моменту я проникся к беглым Дженеро если не сочувствием, то пониманием. Но пора было переходить к прямому воздействию:
- Я - светлый магистр Тсо Кэрэа Рейни, глава объединенной гильдии Аринди. Вы пришли в мою страну.
Светлая искра пульсировала в груди, заполняя отсветами поляну и резонируя с неоформленными искрами людей, стоящих передо мной. Мотыльки в паутине.
- Мы не знали, - как будто с оправданием сказал кто-то, но сразу умолк.
Женщина с нашивкой "Хаджет" начала раскачиваться на месте. Ее голова была обмотана грязной тряпкой, а на руках виднелись следы от ритуальных кровопусканий. Эту волшебницу, насколько я помнил, вытащили из погашенного ритуального круга.
- Будь стойкой, Хаджет, - сказал ей ЯнИнш. Этот тип явно был в каждой бочке затычка. - Мы примем свою участь достойно.
Ее ответ я перевести не смог, но, по-моему, он был крайне грубым.
По вратам пробежала рябь. Множество мелких разрастающихся структур, расходящиеся спирали. Земля под ними покрылась черными точками, а потом превратилась в сплошной шевелящийся ковер. Брошенная в бой колония Четвертого Лорда катилась на нас беспощадной волной, и сила иномирья вливалась во врата широким отравленным потоком.
Третий Лорд следовал за ней. Это не выглядело как перемещение чего-то вещественного; просто стало стремительно темнеть, как при затмении солнца. Голову как будто окутало ватное одеяло; я щелкнул пальцами и не услышал звук. Землю начало мелко потряхивать, раздражая островное предчувствие землетрясений.
- Мы же прогнали его! - придушенно выкрикнул кто-то.
- Лордов четверо.
- Верните нам оружие, - волшебница Хаджет справилась с собой, прекратила раскачиваться и резко потребовала: - Мы будем сражаться.
Товарищи поддержали ее согласным гудением. Противоречия между присутствующими на поляне стремительно стирались - Лорд угрожал нам всем. И гибель грозила нам всем. Я ободряюще улыбнулся волшебнице и повернулся к подъезжающим машинам. Они прибыли вовремя.
Они не могли не прибыть вовремя - время тщательно высчитывал инфоотдел.
Этих людей сопровождал усиленный конвой, огромные пауки и сам темный магистр Шеннейр, который сразу отступил в сторону, чтобы не перетягивать внимание. Они были ярким пятном на сером полотне жизни, цветами в грязи бытия, в своей броне, красной одежде и полным и окончательным отпечатком светлейшего Загорья на лицах.
- Вы все-таки пришли нам помочь. Столько лет вы пеклись только о собственном благополучии и заботились только о себе, но в решающий момент вы выступили рядом с нами. Мы спасемся, только если объединимся.
Годами ждал момента, чтобы это сказать.
На меня посмотрели как на сумасшедшего.
Теперь, когда загорцы и северяне стояли рядом, различия стали заметнее. Загорцы были выше, мощнее, черты лица у них были резче, и вообще сразу становилось заметно, кто на материке живет хорошо, а кто не очень. Если мы для северян были непонятными чужаками, то на загорцев они глядели так, как только можно глядеть на близких, знакомых и горячо ненавидимых богатых родственников.
Загорцы и северяне принадлежали к одному народу, но была одна мелочь: доподлинно известно, что основная масса ла'эр прибыла на материк в числе первых, а загорцы почему-то последними. Порой мне казалось, что их попытались забыть.
- Они почти не сопротивлялись, - через связь передал Бретт, коротко кланяясь, и со всем отрядом отступая к краю поляны. Несмотря на то, что Бретт придерживался мнения, что его дело поймать, а решает начальство, ему тоже было неспокойно. И, вспоминая недавнее посещение колонии Второго Лорда, я его поддерживал. Нормальные гости с охотой в плен не ходят.
- И где же ваше оружие? - Миль презрительно хмыкнул и растворился в тенях, показывая, что лицезрение культистов и душевнобольных его не развлекает.
Я пригляделся к загорцам внимательнее. Их было десятка два: мало даже для полноценной карательной операции, не говоря о нападении на Аринди или спасении мира. Они не несли с собой необычных артефактов, их магический фон ничем не отличался от обычного. Загорцы были одеты одинаково, кроме командира в красном, и выглядели спокойно и торжественно. Они прошли по западным туннелям, как я и предсказывал, и темные перехватили их там.
Вот только загорцы никогда не сдавались живыми.
Тьма докатилась до границ лагеря, задержавшись на защитных печатях, и легко слизнула их. Круг света от фонарей мгновенно сузился, не освещая ничего, а потом все источники света погасли. В полном мраке я слышал только нарастающий тихий свист: он не нес угрозы, но несколько человек, стоящих с краю, разом пропало из эмпатического восприятия.
Матиас снова вцепился мне в руку, задерживая дыхание и словно пытаясь спрятаться. Я знал, что он пытается бороться с этим, но инстинкты пересиливали.
Однажды Миль спросил, что будет, если я заиграюсь, и мой очередной план провалится. Мы всего лишь умрем, и это тоже вариант.
Загорцы начали движение первыми: они просто рассредоточились, поднимая сложенные руки на уровень груди. Я чувствовал сияние их разумов; я чувствовал, как где-то далеко за горами из сотен динамиков звучит сигнальная сирена и сотни тысяч людей становятся в круг, поднимают руки к груди и одновременно произносят...
Культисты, которые пришли сюда, не несли оружие. И не были оружием. Они служили маяком.
Далеко над северным горизонтом поднялось пульсирующее свечение. Семь светлых источников, чья сила так долго сдерживалась, пробуждались; то, к чему Загорье готовилось годами, должно было исполниться. Переливающаяся арка припала к земле и рванула ввысь, сметая все на своем пути.
- ...и свет победит, - прошептал я и протянул руку, направляя удар.
Сверкающее лезвие вспороло черное брюхо ночи. У искр, которые оттуда посыпались, был мятный привкус.
...Загорцы так и оставались на том же самом месте, и это было первое, что я увидел, как только смог видеть. И вопли ошалевших северных - первое, что смог услышать.
Загорцы выглядели так, словно не планировали остаться в живых. У них было задание, они его выполнили, и ничего не существовало дальше. Я мог их понять. Даже выражение лица они держали точно такое же, одухотворенное и возвышенное, какое было перед вспышкой. Но слышать про позор нации им все равно было неприятно.
- Отбросы человеческого рода! Спасите мир от себя!
От иномирных врат остались слабые тени. Костяной крючок уже не врезался в нутро, и леска, тянущая меня в другой мир, ослабла. Нить, связывающая нас с Заарнеем, все еще оставалась, но я не думал, что кто-то сейчас смог бы по ней пройти. Воздух мерцал и переливался. К посветлевшему небу поднимались тонкие окутанные молниями смерчи, а на севере, где горизонт загораживала гряда холмов, в холмах виделся широкий пролом.
Опушки леса больше не существовало; прекрасного зеленого клочка земли Аринди и леса - тоже. Встать на ноги не мог даже Шеннейр; те, кто пришел в себя, сидели на земле. Кто-то корчился от боли, кого-то рвало кровью, а в разбросанных повсюду телах даже я не мог распознать живых или мертвых. Самых слабых и раненых направленная вспышка энергии добила. Что творилось по всему направлению детонации источников, представить было страшно.
И Миль называет чудовищем меня? Я всего лишь рассказываю сказки. Загорье обрушило на Заарней частицу нашего мира. Загорье всегда было масштабно. Требовалось всего лишь рассказать ему правильную сказку.
- Мы служим щитом всему северу от заразы иномирья, - внезапно сказал совсем молодой загорец. Сказал на ломаном всеобщем и с полной убежденностью. Как будто пытался объяснить кричащим людям общеизвестный факт.
- Да потому что вы такая дрянь, что вас даже твари жрать не стали!
- Я чувствую, как во мне просыпается светлость и милосердие, - с блаженной улыбкой сообщил по общей связи Шеннейр. - Даже не смейте их трогать. Посадите в один блок, пусть общаются.
- Вы просто хотите забрать наши семь прекрасных священных великих источников.
- Это наши источники! - казалось, сейчас ЯнИнша хватит удар. - Мы нашли их первыми! Вы отобрали их и оставили нас умирать!
Темные только увлеченно переводили взгляды с тех на других. Стремительно очнувшаяся внутренняя служба записывала каждое слово. И загорцы не подвели:
- Это вы оставили нас умирать на старом материке! Наши предки прикрывали ваш отход, прикрывали вашу эвакуацию, а вы их бросили!
- Надо было вам на проклятых берегах и оставаться, - цинично ответил северянин.
- Но ведь это не мы устроили войну с другими странами, вместо того, чтобы поддерживать мир и сопротивляться Заарнею, - тихо и вежливо заметил культист, полностью одетый в красное.
Тишина, установившаяся на поляне, была почти печальной. Командир отряда культистов повернулся ко мне и столь же настойчиво возразил:
- Мы заботимся обо всем мире.
Я попытался прогнать с языка привкус крови и пожал плечами. Мы все оставались врагами, но никому на этой поляне больше не хотелось воевать. Как светлый магистр, в этой битве я победил.
- Весь мир для вас грязь и мерзость. А наш родной мир прекрасен. И вы могли бы его вылечить, если он болен. Но казнить легче. Я - светлый магистр, и я не боюсь тьмы и скверны. У них нет надо мной власти.
Спасите нас, если отважитесь.
***
Укрепления на границе с Ньен исчезли. Вдаль простиралась всхолмленная перерытая равнина, на которой лишь угадывались остатки построек и боевых машин.
После того, как врата временно притихли, на поле боя высыпали граждане Ньен. Они даже не скрывали, что собираются мародерствовать, пусть на словах это называлось очищением родной земли. На почве мародерства они и сцепились с темными, которые считали машины северных своими, а часть уже загрузили трофеями. Потом вмешались светлые и сказали, что раз машины принадлежат северянам, мы должны их забрать, чтобы вернуть северянам. С такими доводами никто спорить не смог.
Корпуса северных, все еще остающиеся в Ньен, теперь быстро отступали к границе.
- Мы выдавим оккупантов со своей земли и поставим против них мощный заслон! - при свете дня Гражданин Ньен маску не носил, очевидно, пытаясь притворяться, что это другой Гражданин.
- Захватывать страны, называясь светлыми - на такой цинизм способны только темные. Двойная подлость! Мы должны быть бдительны и открыть глаза остальным. Только светлый магистр развеял мрак их лживых речей!
- Светлый маг Иллика, выступает от нашей гильдии на переговорах, - представил я волшебницу. Иллика носила чуть великоватый жилет с защитными рунами и выглядела уверенней, чем прежде. Я верил, что новая увлекательная работа, где она сможет транслировать свой взгляд на весь мир, пойдет ей на пользу.
Миру, возможно, нет.
Гражданин Ньен кивнул и наставительно поправил:
- И недреманное око Ньен. Мы всегда бдительны. Всегда.
Охрана, приставленная к Иллике, точно пошла на пользу. Светлая искра бушевала внутри нее, словно пытаясь прорвать телесную оболочку. Что именно говорила Иллика - не имело значения; да и бояться ей теперь было нечего. Бессмысленно и поздно.
- Как работа? - вежливо осведомился я. Нэттэйдж сделал широкий жест и принял Иллику внештатным сотрудником во внутреннюю службу. Нэттэйдж коллекционировал опасные вещи.
- Они пытаются урезать мои речи, мой магистр!
Ну и слава Свету.
- Люди, э-э-э, не все к такому готовы, - пропустивший все самое опасное Иллерни покаянно склонил голову, и вступился за родную контору: - Не сомневайтесь, наш магистр. У нас стабильная оплата, отпуска и больничные. Не то что у боевых магов - только премии по итогам боевых действий, да и то за ними приходится бегать и искать.
Гражданин Ньен взобрался на груду щебенки и гордо обозревал окрестности. Он прибыл сюда не случайно: прогонять оккупантов и ставить заслон Ньен планировала за счет наших магов. Правда, желательно как-нибудь без темного магистра.
- Вы хотите, чтобы вам в битву отдали светлого магистра? - Шеннейр расхохотался им в лицо.
И здесь мы разъехались в разные стороны.
Мне не хотелось, чтобы граждане Ньен и граждане Аринди общались слишком близко. Я верил в свою страну, Аринди сумеет перенять у Ньен все самое выдающееся, то есть трудовые лагеря. Но когда я уже решил, что все хорошо, светлые вдрызг переругались с темными. Речь шла о фразе "наш магистр", и пусть мне следовало радоваться любому проявлению инициативы, громкий спор про то, чей магистр, не радовал.
Совершенно непострадавший Миль залег где-то в лагере, сообщив, что у него ужасная мигрень и разочарование в человечестве. Таким образом, как я понял, он ускользнул даже от гипотетической вероятности помогать пострадавшим. Маг то и дело пытался связаться со мной через браслет, наверное, чтобы выразить восхищение моим удавшимся замыслом, но пока слабая связь успевала установиться, передумывал и отключался. Мне не мешало, но если бы я начал ему звонить и сбрасывать сигнал, Милю бы не показалось это таким веселым.
Прорыв докатился до Астры. Среди пожухлых трав и цветов и вдоль дороги, поднимаясь выше машин, лежали груды плоти, искореженной и истаивающей на солнце. Отдельные существа уже слились, превратившись в единую массу; сквозь полупрозрачное желе я видел розовые прожилки, розовые лепестки звездной симметрии. В воздухе пахло гнилью, водорослями и озоном.
В развернувшемся побоище скоро проявилась схема: тела лежали неровными окружностями, а в центре всего стоял Норман. Холод шел от него плавными волнами, но я слишком устал, чтобы радоваться этому. Большие машины с ковшами - что-то сельскохозяйственное - сгребали тела и утрамбовывали в большие цистерны под контролем нормановских слуг. После близкого знакомства с традициями иномирья я был уверен, что павших врагов пустят на пропитание.
- Теперь Первый будет пробужден. Иного пути нет, - сухо сообщил Норман через переговорник. Я отправил ему краткий доклад почти сразу после перехода, но ответить Лорд соизволил только сейчас.
Подведем итоги. Второй Лорд и его колония пострадали, инкубаторы прорыва передрались; Третий Лорд ранен, его колония цела; Первый Лорд в полном порядке, а гибель Четвертого усилила остальных. Не назвал бы это хорошим раскладом.
Горожане, вынужденно оставшиеся в Астре, высыпали на улицы. Кричали, размахивали разноцветными флажками и радовались так, будто приняли победу в сражении за победу в войне. Кажется, в этот миг они искренне верили, что их власть самая лучшая в мире.
- Суета, - сказал Норман и отключился.
Вот поэтому Норману никогда не стать по-настоящему хорошим правителем. Впрочем, после того, как я узнал об инкубаторе под Полынью, не оставляла мысль, что Норман заботился о людях исключительно как о пище для своей растущей колонии.
За городом над медовой травой жужжали шмели, и мир выглядел таким хрупким. Таким обманчиво неповрежденным. Над приграничными равнинами стояла невыносимая жара; на небе - ни облачка, среди раскрытых венчиков солнечных батарей - многие смятые и опрокинутые. Ростки пшеницы, над которыми мы так долго бились, пожухли. Системы полива требовали постоянной заботы, а потому давно вышли из строя.
На расстоянии нескольких часов езды от темных лагерей ничего не росло - царство сухой травы, колючек и перекати-поля. Большой песчаный вихрь сопровождал нас чуть ли не всю дорогу. Я мысленно подгонял время, поддавшись несвойственному беспокойству: быть магистром - это не спать ночами, представляя, что могут вытворить твои подчиненные, пока ты в отъезде.
Возле тренировочного лагеря Мэйшем-два вырос палаточный город.
Последнюю партию беженцев из Астры бросили посреди равнины. Некоторое время я мысленно вопрошал у миропорядка многие значимые и сложные вопросы, на которые прекрасно знал ответы. Тех, кого нужно, вывезли первыми рейсами, остальные в восточные города не поместились. Я даже не мог осуждать - города заботились о своих жителях прежде всего - но я был светлым магистром и заботился обо всей стране. Первый порыв их заставить был силен.
Я прикрыл глаза и ступил на землю. Кто-то однажды сказал, что темные сражаются с врагом, а светлые - против реальности. Он был умным, этот кто-то. Если бы я хоть немного верил в Свет, то решил бы, что моя страна Свету очень сильно насолила.
Люди сидели в шатрах или собирались группами у цистерн с водой - скважина тренировочного лагеря две тысячи человек не тянула. Добровольцы разносили еду и лекарства, неофиты спешно делали заготовки для охладительных амулетов, а Кайя с помощниками их заклинали. Кайя был повсюду и нигде конкретно - его отпечаток я чувствовал в общем эмпатическом поле и общем умиротворении. Способность Кайи к управлению толпой была выдающейся, но чрезмерная экзальтация и так взбудораженных людей возникала именно под его влиянием. Малый светлый источник мягко окутывал палатки, принося прохладу и шум воды.
Темные заперлись в Мэйшем-один.
Неподалеку от лагеря в воздухе висели три заклинательных кольца, а под ними светлые собирали установку для бурения скважин. Машины всегда относились к светлым с симпатией, установка, вроде бы, не сопротивлялась, но была слишком массивной, и бессильно шевелила опорами, не в состоянии подняться. Судя по внешнему виду, ее все двенадцать лет продержали на складе и ни разу не будили.
Со стороны на светлых тоскливо смотрели гражданские техники из Астры, но не приближались. Светлые оглядывались на них недоуменно, и я тоже не сразу взял в толк, что здесь происходит.
- Вы отказываетесь принимать участие в общественно-полезной работе - установке водяной скважины, которая будет снабжать нас всех водой? - я постарался говорить громко еще до того, как подошел к ним вплотную. - Это акт саботажа и гражданского неповиновения, за который вас ждет наказание!
Декреты темных я читал, но сейчас сумел вспомнить только отдельные слова. Наказание там было точно.
Техники радостно закивали, с благодарностью глядя на меня и на него.
- Вы заставили нас страшными угрозами, - на всякий случай так же громко напомнили они и чуть не бегом поспешили к магам.
- Боятся, что добровольную помощь светлым им припомнят, - пояснил я вертящему головой Матиасу.
Темная гильдия нанесла системе самоуправления Аринди сокрушительный удар. Хороших специалистов все еще оставалось немало - нельзя так просто уничтожить основу, которую закладывали много лет - но их некому было координировать. А тот, кто мог бы, старался не высовываться. Может быть, как говорил Миль, граждане Аринди слишком расслабились под защитой гильдий, но и темные полностью оторвались от реальности, решив, что блага цивилизации падают с неба.
Все еще живая Бринвен одновременно подключала мозговые узлы установки, составляла длинный список инструментов и терпеливо разговаривала по переговорному браслету. Насколько я мог понять, пятый специалист в цепочке все еще не мог пояснить, кто может санкционировать запуск выданной установки.
Впрочем, неудивительно. Светлый артефакт, замкнутый темной печатью. Разрешить использовать светлый артефакт могут только темные, но кто именно - не скажет ни пятый человек, ни десятый. Темная гильдия не предполагала, что будет выдавать такие разрешения.
- Вы живы, магистр. Но иначе и быть не могло? - волшебница подняла на меня подернутые голубой дымкой глаза. Я ощутил, что вес, который сейчас лежал на ее плечах, разом уменьшился вдвое. - Они не смогли сказать, где она и как ее взять, но я это знаю, поэтому я приехала и взяла. Я поступила очень плохо.
- Центральная власть пытается заморить приграничье. Двенадцать лет минуло, и ничего не поменялось, - одухотворенно заметил светлый боевик из ее свиты, отмечающий землемерным посохом место под скважину.
Все шло так, как могло идти. Среди неофитов появились первые случайные жертвы. На том же самом месте, где их принимали в гильдию, теперь стоял морозильный мертвецкий шатер.
Последним пунктом я направился туда, где поселили светлых. Внезапно, без предупреждения, не давая им подготовиться. Светлым принадлежал барак с выбитыми стеклами, но в темном тренировочном лагере не было лучше. Правда, сначала моим магам предложили надежный подвал без выбитых окон - без окон вообще - но не думаю, что кто-то всерьез надеялся, что это согласуют. Предложить подвал было приятно.
Перед дверью я задержался на два удара сердца, концентрируясь и собираясь с духом. Темные предсказуемы. Потерявшие опору темные впадают в уныние, в разрушительную ярость, но никогда точно не знаешь, что случится со светлым. Светлые - сложные существа, как говорит темный магистр Шеннейр, а темный магистр Шеннейр разбирается в этом.
Потом я перешагнул порог и пожалел.
Здесь было так... светло. Как в далеком воспоминании, которое я постарался забыть, потому что не помнить легче. На несколько мгновений ко мне вернулось ощущение дома, но в прошлое нельзя вернуться.
В длинной комнате было чисто. Холодильные печати гнали прохладный воздух, а между кроватей висели разноцветные тканые занавеси, разгораживающие пространство. Маги из освободившейся смены сдвинули несколько кроватей и сидели кругом, закрыв глаза и держась за руки. Они почуяли меня сразу, и эмпатическое поле полыхнуло и закрутилось водоворотом. Если бы кто-то спросил у меня, каково это - быть центром чьего-то мира, я бы ответил, что очень неловко.
Кроме Миля. Милю бы я сказал, что мне это очень нравится.
Я отвел взгляд, сожалея, что не могу исчезнуть сам, но рассматривать здесь кроме людей было решительно нечего. Вся обстановка носила отпечаток... отсутствия чего-то личного; кроме, быть может, единственного стола, где лежали заготовки для амулетов, карты, пособия по черчению печатей, свежие газеты и несколько развлекательных романов в ярких обложках.
Удивление я скрыть не сумел. Чужая паника окатила ледяной волной.
Дверь открылась, и от сквозняка под потолком что-то зазвенело. Я поднял голову, мертвенно уставившись на подвешенных к потолку сотни металлических рыбок.
- На Кималеа на брошенной исследовательской базе мы нашли книгу по природе вулканов, - под пробежавшую в эмпатическом поле рябь облегчения Кайя стремительно вышел вперед, загораживая остальных. - Мы ее выучили наизусть за двенадцать лет. Но мы понимаем, что развлечения отвлекают. Вы работаете без отдыха, магистр, и мы должны брать с вас пример, и если вы скажете...
Я с горечью осознал, что он защищает их от меня. Мне было совершеннейше плевать, чем мои фишки занимают свою жизнь, когда не выполняют мои приказы, но я не знал, как это выразить, чтобы их не обидеть.
Хотелось бы знать, как бы поступил Ишенга, но Иншенга не попадал в такие глупые ситуации. А Шеннейр бы помер со смеху, если бы узнал, что здесь считается запретным.
- Все в порядке. Кто-то любит сказки?
- Тоже способ сбежать, - ответил он, когда нас уже не могли слышать.
В одном из подсобных помещений стояла нагревательная плитка. Вообще внутри светлый блок выглядел неплохо - было видно, что люди старались сделать его настолько жилым, насколько в их силах. В отношении к быту светлая гильдия придерживалась строгой умеренности. Отказ от заботы о себе - первый признак психических нарушений. Голодный и обессиленный человек никому не поможет, не сделает ничего хорошего, бесполезен для общества. Никому не нужна пустая жертвенность. Кроме тех, кто желает тебе зла.
- Вы повесили занавески, - мне нужно было спросить так много вещей, и я спросил самое главное.
Эмпатия размывает индивидуальность, и в светлой гильдии об этом превосходно знали. Не слышать эмоции нас учили точно так же, как слышать. Это не имело ничего общего с блокираторами или ментальными щитами, которые всего лишь род обмана и самообмана: уважение границ. У каждого эмпата должно быть что-то свое, принадлежащее только ему. Даже светлых учеников, в отличие от темных, сразу селили отдельно. У темных отдельное жилье было привилегией. Но я не думал, что для светлой общины, полностью запутавшейся в сети, занавески имели значение. С таким уровнем связи нет ни возможности, ни желания ничего скрыть.
- Разграничение личного пространства препятствует слиянию разумов, - как по методичке ответил Кайя и сразу обескураженно развел руками, понимая, как это прозвучало с учетом итога: - Мы пытались. Когда нас высадили на острове, ситуация развивалась по худшему сценарию. Необученные светлые, раненые люди, которые ищут поддержку и опору, заражение шло стремительно, не сумели остановить. Говоря прямо, шансов и не было.
Горечь стала сильнее. Я даже не думал, что эти люди старались не стать тем, чем стали.
- Главное, что община выжила, - я пытался изобразить поддержку; мне казалось, что я делаю это хорошо, но реакция собеседника говорила об обратном. - Как вам с Бринвен удалось сохранить собственный разум?
Меня донельзя забавляло, что именно Бринвен и Кайя встали во главе культа. В бывших подмастерьях светлой гильдии не было нужного безумия - только деловитая безжалостность.
- Вы в любом случае разговаривали бы с теми, кому удалось, - вежливо поправил Кайя. - Вероятность коллапса психики неподготовленного светлого мага при разрушении эмпатической сети, в которую он входит, приближается к ста процентам... Если не пересоздать связь... Светлые очень плохо переживают потерю точки опоры. Мы - мы не лучшие, но род нашей службы предполагал устойчивость. Мы подготовлены. Мы с Бринвен не сойдем с ума, даже если вся светлая гильдия погибнет на наших глазах. Хотя порой и хотелось бы.
В пальцах он снова сплетал и переплетал золотую паутинку. И все же, на ком и когда Кайя использовал заклинание, стирающее память?
- Да, - внезапно очнулся светлый. - Вот отчеты о текущем положении дел, которые вы просили. Создается впечатление, что темные пытаются держать себя в руках. Насколько они на это способны...
Постукивание ногтей по столу в тишине звучало отчетливо.
- Магистр приказывал передавать сведения немедленно, - Матиас перегнулся через мое плечо, вперивая в светлого мага заалевшие глаза.
Кайя спокойно выдержал его взгляд:
- Они не нарушили ваш приказ. Но они передавали данные через меня.
Я чувствовал ярость Матиаса - Матиас был готов перерезать горло Кайе, если я подам знак. Ярость из-за нарушения, не из-за того, что он понимал причины и последствия.
- Вы готовились к смертельно опасной операции и не могли отвлекаться. Как бы вы отправились в Заарней, беспокоясь о нас? Мы не беспомощны, магистр. Вы не обязаны тащить все на себе.
Я не знал, что не нравилось мне больше: его неповиновение или его правота. У меня даже не было времени читать отчеты. К его чести, указание на ошибку получилось крайне мягким.
А ведь именно Кайя эти двенадцать лет управлял светлой гильдией. И теперь я отбирал у него власть.
- Это была только моя самонадеянная инициатива, - с извинением склонил голову маг.
Светлому магистру нет нужды высказывать порицание: подчиненные понимают светлого магистра по мельчайшим оттенкам эмоций. Светлый магистр имеет право прощать подчиненных, если подчиненные должным образом раскаются. Обычная игра. У меня не было сил приводить светлых к полному подчинению. Хотя у меня было ощущение, что это меня погубит.
- Я буду благодарен тебе, Кайя, если в следующий раз ты прямо укажешь мне на мой просчет, а не будешь что-то делать за моей спиной. Я не настолько беспомощный магистр, чтобы беречь меня от здравых предложений, - самоуправство фишек вызывало злость. Я заботился о них, насколько мог, и они должны были принимать эту заботу и не доставлять лишних хлопот, раз не были годны ни на что другое. Вместо этого они полезли в мои дела. Какая глупость. Это было опасно для них самих. - Мне нужно знать, с кем из темных можно работать.
Его улыбка стала откровенно натянутой.
- Можно убирать всех, - Бринвен вошла в комнату, сдирая с головы наушники и швыряя в угол. - Но это не поможет, пока верхушка остается прежней.
Так прямо избавиться от Шеннейра мне еще не предлагали.
Ну что же. И действия, и бездействие темных идет нам на пользу. Люди видят, что темные, как и всегда, самоустранились, что светлые, как и всегда, рядом. Борьбу за умы и сердца темные всегда проигрывали вчистую.
Я гнал от себя мысли, что даже убийство светлого мага нам на руку. Темные чудовища, темные должны быть уничтожены, темных невозможно исправить. Нам не нужна война.
- И меня беспокоит поведение остальных, - я встал. - Светлые маги не должны бояться своего магистра и не должны ему поклоняться. Это ненормально.
- У магистра огромная власть, - уклончиво ответил Кайя.
- И мы рады, что вы ей не злоупотребляете, - прямолинейно заявила Бринвен.
Воздух снаружи показался мне гораздо теплее, чем внутри. Барак был полностью темен; в единственном освещенном окне Кайя и Бринвен склонились друг к другу, переговариваясь. Небо было черно и пусто, и смотрело на меня как в отражение. Темные были моими врагами; темные могли вызывать страх, но темные никогда не казались мне настолько жуткими.
"Мы знаем про договор, который вас заставили заключить до инаугурации, - сказал Кайя напоследок. Сказал с улыбкой, как будто стараясь оставить о себе лучшее впечатление, и сказал прямо без глупых уверток: - И знаем, как его разрушить. Нужно убить всех, кто принимал клятву".
Как будто я этого не знал.
Погибших неофитов сжигали ночью.
Густая раскаленная тьма накрыла равнину. Ночь не принесла прохлады - только мрак с белыми метелками прошлогодних трав, белыми силуэтами людей и белыми свертками на помостах.
Как коконы бабочек. Мотыльков, которые раз за разом раскрывают крылья и сгорают, осыпаясь пеплом. Я взял протянутый факел и кинул его в сухую траву.
Горючая жидкость вспыхнула мгновенно. Замигали ограничивающие печати, мешающие огню выйти за пределы костров, загорелись другие костры, окружая людей пламенными отблесками. Костры Сева были ниже, чем костры Жатвы, но люди верили, что они сожгут все беды.
Пусть горит все. Я давно привык.
В отличие от обычных стимуляторов, пастилки действовали на короткое время, зато были приятными на вкус. Хоть здесь внутренняя служба постаралась. Я еще раз взвесил варианты, и решил, что верну беженцев в Астру. В восточных городах им будет не лучше, чем здесь, штурм они пересидели, а на данный момент в Астре не опасно. И пусть восточные города считают, что я делаю это из расположения к ним - у нас будет отдельный разговор.
...со стороны ремонтных мастерских донеслись звуки сигналов и негодующие крики. Кто-то из боевиков бросил машину так, что она мешала проехать остальным, и ушел. Всего лишь один эпизод в череде других. Но, в конце концов, каждый темный знает, что всегда найдется кто-то злее и ублюдочнее.
Я скользнул взглядом по наспех возведенным ангарам, по трофейным машинам, целым и покореженным, по бакам с кровяной смесью, и широко улыбнулся Матиасу: