После полусуток, проведенных в замкнутом пространстве с Шеннейром, я начал понимать высший темный совет, запихнувший своего любимого магистра в Вихрь. Там ему было самое место. Это вообще был единственный способ от него спастись. Если Шеннейра перевести в чистую энергию, ее хватило бы на всю страну. В смысле, разрушить всю страну.
Трясти меня перестало только тогда, когда последняя машина скрылась за поворотом.
Снег на Побережье уже стаял. Серое море билось у подножия мокрых скал, и кипарисы темно-зелеными свечками карабкались по склону, закрывая идилличные белые особняки. Я повернулся к будущим владениям, заставляя себя выпрямиться и расправить плечи. Будущее лежит передо мной: сколько бед ждет впереди, сколько неразрешимых проблем, м-м-м, красота.
Здесь нет Шеннейра.
Нет. Шеннейра. А жизнь-то налаживается.
Опорным пунктом темная гильдия выбрала Кипарис - крупнейший из пяти городов Побережья. Нас обещали разместить в местной резиденции внутренней службы; я ожидал увидеть здание посреди города, но Нэттэйдж отхватил немаленькую территорию на склоне, окружив группу особняков высокой стеной. Разумеется, Шеннейр не бросал меня на произвол судьбы - отделаться от него было бы несбыточной мечтой - и оставлял в поддержку Эршена с небольшим отрядом боевых магов, но именно с этого момента начинался раскол темной гильдии на два блока.
- Личная гвардия темного магистра, - Миль получил от путешествия свой набор впечатлений. Его способности к коммуникации как обычно оставались на высоте: несмотря на то, что от боевиков заклинатель демонстративно держался в стороне, все равно успел с ними переругаться. В отличие от Матиаса, который все путешествие сидел в окружении темных и травил байки о заарнских тварях. - Шеннейр набирает армию.
Ну, это было самое вероятное развитие событий.
- Если у Шеннейра армия, то у нас какая-то... спецслужба? - я с сомнением оглянулся на магов в сером, терпеливо ожидающих в стороне. По поводу внутренней службы уже давно напрашивался один, но всеобъемлющий вопрос: внутренняя по отношению к гильдии или по отношению к стране.
По крайней мере, "какая-то спецслужба" встречала нас радушно.
Выделенный мне дом был пустым и холодным. Огромные окна были открыты, и сырой ветер свободно гулял по комнатам. На чистом столе лежала папка: я осторожно взял ее в руки, проведя по отпечатанным буквам.
"Эршенгаль".
Вся потерянная память на пожелтевших от времени страницах. Потому что у него темное прошлое. У нас всех темное прошлое.
Я кинул папку в ящик стола и запер на ключ.
***
По всем прикидкам, переезд должен был сказаться на моем состоянии благотворно. Морской воздух, меньшее количество темных в округе. Отказ от блокиратора взамен на дополнительную, третью таблетку снотворного, казался мне хорошей идеей.
Эффект на практике вышел далеко не тот. Сквозь сон я слышал море; оно грохотало так, словно билось о стены дома, но не могло заглушить шепот. Тяжесть давила на грудь, не давая пошевелиться; я открывал глаза, смотря на светлый провал окна, и холодные руки мертвецов вновь уволакивали в темноту.
Склонившуюся над кроватью тень я принял за продолжение видений. Но вместо того, чтобы растаять в ночи или хотя бы достать кинжал, тень взволнованно прошептала:
- Я закончил это!
Искра Матиаса сияла так ярко, что причиняла боль. Я бы мог его сломать. Прямо сейчас. Убрать ментальные щиты, чуть-чуть, растоптать, задушить пламя. Есть множество способов повредить только появившемуся магу, и тем более магу-эмпату.
Я сел на кровати, прикрыв глаза, и терпеливо спросил:
- Что?
Любое законченное дело ждало до утра. Но отталкивать союзников - последняя из глупых вещей, что можно совершить. На всю жизнь не выспишься, а обиду он запомнит надолго. Хотя утешение было слабым. Я бы предпочел выспаться. И как светлые магистры удерживают равновесие круглые сутки?
Хотя Шеннейру приходилось хуже. Понятия не имею, как вспыльчивый темный маг держался, когда в его обожаемой гильдии каждый первый клюёт мозг, а каждый второй по совместительству считает себя твоим кровным врагом, единственным и неповторимым.
- Я ходил по Вихрю и слушал эмоции... - Матиас протянул мне информационную табличку; я подставил ладонь, заметив, что его руки дрожат. - Здесь схема всех отделов, руководители... ключевые фигуры, которых назвал Шеннейр. Их отношения. И степень их лояльности. Я хотел собрать полный список, но на нас напали уже сейчас.
Я тихо присвистнул, когда над табличкой развернулась переплетенная сеть со множеством сверкающих точек. Некоторые линии были перепутаны, некоторые - уходили в никуда, и вряд ли сведения были абсолютно точны, но сама по себе затея была многообещающей.
- Оставь. Я посмотрю.
- Оно... должно быть полезно? - уверенность заарна стремительно таяла, меняя его до неузнаваемости. Впору ощутить угрызения совести: учитывая, что Матиас - дитя инкубатора, и вряд ли порождениям инкубатора дано много времени на развитие, то его личность даже не начала формироваться.
- Подожди, - я оценил, с какой готовностью он остановился. - Что тебе подарил Шеннейр? Перед тем, как мы выехали на Побережье?
Разочарование скользнуло по самому краю восприятия, и заарн закатал рукав, показывая плетеный красный браслет:
- Переговорный браслет Алина. Я их собираю.
Все-таки есть вещи, которые я об окружающих предпочел бы не знать. Но браслеты - это все же более цивилизованно, чем уши и скальпы. Я вновь активировал информационную табличку и отразил через эмпатию благодарность и одобрение:
- Хорошая работа, Матиас. Спасибо.
Он кивнул и бесшумно прикрыл дверь.
Утро я встречал, стоя у окна и бессмысленно пялясь в серую хмарь. Дождь растворил в себе мысли, море и небо, прибой шумел за листвой деревьев; хотелось шагнуть навстречу и исчезнуть навсегда. Где-то там, далеко на юге, оставались Острова - зелень пальм, белоснежный песок, бирюзовые жемчужины атоллов на синей ткани. Я уже не знал, существовали ли они в реальности.
Информационная табличка лежала на подоконнике. Необходимо признать очевидное: к роли магистра я не готов. И не могу быть готов. Я не лидер и не умею вести за собой людей, и у меня не хватает ни сил, ни умений справится с такой ношей. И пускай. Я - всего лишь посредник. Я сделаю то, что умею; моя единственная роль - найти преемника, который сумеет защитить светлую гильдию. Но чтобы найти преемника, нужно сперва вытащить сородичей из ссылки, а чтобы добраться до Островов, придется прекратить размазывать мысли и починить эти треклятые береговые щиты. То есть смириться и быть магистром дальше. Я стану ступенькой для того, кто придет после - для того, кто будет лучше, чем я.
И тогда я наконец смогу умереть.
Приз был достоин того, чтобы ради него сражаться.
Переговорный браслет потеплел, слегка сжимая запястье, и я неохотно нащупал на столе наушник, не сразу вникнув, на чей допрос меня зовут и зачем туда идти, если допрос не мой. Ах да, настоящий магистр должен первым делом узнать, чем закончилось неудачное покушение... наверное. Но мне было лень даже притворяться. Да, меня пытались убить. Но это темные. Для них это естественно.
- То есть вы даже не хотите услышать причины, узнать, что у человека на душе, что толкнуло его на этот шаг? - патетично возмутился Миль на той стороне, и я страдальчески поморщился от громких звуков:
- Нет.
- Что за бессердечие.
Миль сегодня был неумеренно весел.
- Шеннейр, вы оставили пленников на Побережье? - темного магистра я вызвал, даже не успев задуматься, что делаю, и продолжил по инерции: - Вернетесь и заберете?
Собеседник помолчал и с долей сочувствия проинформировал:
- Тсо Кэрэа Рейни, вы являетесь магистром темной гильдии, и решать судьбу магов, принадлежащих гильдии - ваша прерогатива. Доброе утро.
Ни рассыпанные на склоне особняки, ни зелень кипарисов не давали подсказок, у кого и каким способом их отобрала внутренняя служба. Здание, к которому вывел провожатый, мало отличалось от остальных: белоснежные арки, внутренний дворик. Впрочем, знакомые виды темной гильдии появились уже на минус первом уровне.
Миль нашелся в лаборатории. Как и прочие темные лаборатории, эта выглядела странно: вплавленные в стены и пол медные нити, мрак по углам и поток света, падающий на возвышение в центре. На возвышении стояло приспособление со множеством линз, через которые заклинатель рассматривал остатки ромба. Магическая конструкция уже распалась и начала разлагаться, но в очертаниях еще угадывались останки почтового журавля: перья, большие крылья, сломанный и вывернутый позвоночник. Мертвая посылка с мертвым курьером. Журавли, как любые заарнские твари, были ограниченно материальны, а значит, из них можно было создавать разные интересные вещи. Насколько интересные вещи получались из почти разумных существ.
- Вы можете определить, кто отправитель?
- Ритуал на то ритуал, что происходит по шаблонам. Кто станет отправлять вам послания, которые можно отследить? - с высоты подиума посетовал Миль. - Заклинание было привязано к Шеннейру и сработало, когда вы оказались рядом. Тот, кто его творил, был весьма осведомлен в происходящем.
Бессонная ночь отпечаталась на заклинателе довольно заметно. Хотя я ни разу не замечал Миля спящим, и создавалось впечатление, что он вообще это не делает.
- Сломанный цветок означает угрозу. Но почему на рыбке процарапан крест? Это тоже часть ритуала?
- Лилия - в целом знак ученика-неофита. Сломанная лилия - скорая насильственная смерть. Была бы засохшей, значила бы долгое увядание от болезни или проклятия. Но рыба - это ваше, Рейни, родное, - заклинатель наконец оторвался от окуляров и снизошел по ступеням. - Таких отметок по ритуалу нет, но я предполагаю, что это отсчет. Шеннейр не предусмотрел, что потеряет вас из виду. Вы могли быть уже мертвы. Его ошибка, первый провал как учителя.
А создатель рыбки далеко не всеведущ, иначе бы на игрушке места свободного не осталось. Я замялся, не зная, как выразить мысль:
- Вам не кажется, что это слишком сложно? Я видел того типа, которого притащил Шеннейр, в первый раз и могу ошибаться, но мне кажется, что он бы с радостью отправил Шеннейру мою отрезанную голову. Но лилия... рыбка... как-то слишком. Изощренно. Как будто действовал псих, для которого важна не только смерть, но и мучения жертвы.
- Что б вы понимали в традициях!
- То есть этот ритуал не был придуман, чтобы поиздеваться над учениками и их наставниками ощущением постоянной угрозы?
- Но вас-то это не слишком проняло, - недовольно огрызнулся темный. - Но вы угадали. За вами охотятся две отдельные группы.
И снова. История циклична.
- Вы уже разговаривали с этим магом? И он все рассказал?
Миль оскорбленно фыркнул в ответ на сомнения:
- Было бы что там скрывать. Не светлый, все-таки. Каждое ничтожество мнит, что их секретики - великие тайны, и они будут молчать до последнего... Не будут, - он резко замолчал, потянувшись длинными тонкими пальцами к моему лбу, и с оттенком нежности пропел: - Вы, Рейни, молчали. Потому что у вас в голове стоял блок, и я даже знаю, какой, кто его поставил, и знаю, почему его нельзя было снять... Но, как я говорил - со светлыми всегда было интереснее.
В некотором роде было занимательно послушать версию событий с другой стороны.
... нет. На самом деле нет.
- Так зачем, вы говорите, мне с ним встречаться, если вы уже все узнали?
- Вот так всегда и бывает в этой мерзкой жизни, - заклинатель поскучнел и отвернулся, нервным движением потирая перчатки: - Ты стараешься, ночами не спишь, грызешь подушку, думая лишь об одном, кладешь свою судьбу на алтарь цели - и кто бы оценил! Черная неблагодарность. Вас убить хотели, а вы как обычно.
Я понял, за что Шеннейр шпынял Миля. Да за прекрасное свойство городить бред вместо прямого ответа. В моем представлении ему уже ломали что-то не слишком нужное, вроде пальцев.
- Миль, вас по старой памяти я обязательно навещу и выслушаю. Пожалейте подушку. Так зачем?
Если он, конечно, сам это понимает.
- Традиция, - подтвердил пессимистичный прогноз Миль. - Шеннейр с пленниками общался, и вы пообщайтесь. Представьте, вы входите к нему в своем сиянии светлого ореола и кротко опустив очи долу говорите "Все люди братья, давайте жить в мире!" А он: "Да!! Я прозрел!"...
И в самом деле - что за занимательные вещества потребляет Миль? В прошлый раз ничего настолько занимательного я не нашел.
До лифта мы дошли в молчании.
- Но, чисто в теории - чем плохо жить в мире?
Миль смотрел под ноги, до тех пор, пока кабина не остановилась на нужном этаже, и только тогда ответил:
- Люди не хотят мира. Люди хотят жрать друг друга живьем. Жить и так сложно, так что отвяжитесь со своими сверхзадачами.
На минус третьем уровне темная гильдия уже полностью вступала в свои права. Уходящий вдаль пустой коридор с рядом однотипных дверей вызывал гнетущее ощущение, равно как спрятанные в стенах смертоносные заклятия. И оттого помещение за одной из дверей вгоняло в легкий диссонанс.
Нэттэйдж сидел на кожаном диване, закинув ноги на журнальный столик, и под ненавязчивую приятную музыку созерцал картину на стене. Изображенные на картине зеленые треугольники и белые линии действительно можно было созерцать бесконечно, особенно если стараешься понять, что они означают. Здесь, в своем доме, начальник внутренней службы был полностью спокоен. Хотя я сомневался, испытывал ли он волнение когда-либо раньше. Нэттэйдж умел показывать эмоции, но сложно сказать, имелась ли в них хоть капля искренности.
- Всего преступников было семеро, - без предисловий начал высший, не глядя подняв руку, и стоящий рядом с диваном маг вложил в нее папку. - Инициатор: Джиллиан, боевой маг, глава охраны Алленталя. Остальные - его подопечные. Входили в свиту Алина, но покинули его перед Осенним праздником и присоединились к нам.
- Это те самые маги, которые приехали на Осенний праздник вместе с Олвишем? - я с трудом сглотнул ком, вставший посреди горла. - Олвиш с ними заодно?
Те самые маги, которые все же откликнулись на призыв о помощи и покинули безопасную замковую долину. Да, мне следовало об этом узнать.
- Рейни, - такой тон Миль берег для случаев, когда хотел показать, что я сморозил очередную глупость. - Если бы это был Олвиш, то не было бы проклятия. И не было бы каравана. Была бы дымящаяся воронка километр на километр. Олвиш - самый сильный человеческий маг в Аринди, и второй по силе маг после Нормана. Когда он действительно выступит против вас, это узнают все.
Да, кажется, еще до войны я слышал что-то о том, что Олвиш намного сильнее Шеннейра. И говорилось это в контексте "сила - это далеко не все".
Нэттэйдж дождался тишины и без тени раздражения продолжил:
- Так как вас прикрывал Миль, нацелить заклятие точно преступники не могли, и потому били по площадям. Боевое проклятие должно было принести как можно больше жертв, задержать колонну и притянуть тварей из Заарнея. В злом умысле Джиллиан полностью сознался. Причина нападения на светлого магистра...
- Видишь светлого - убей светлого? - тихо предположил я. Миль ностальгически пробормотал что-то вроде: "Как легко и просто было в прошлом".
- По сути вы сказали точно, - Нэттэйдж захлопнул папку, указывая передать мне. - "Светлый не может стоять во главе темной гильдии". Конец цитаты.
Я потянулся за протянутыми документами, встретившись взглядами с магом-помощником, и на мгновение замер. Шрамы на лице Ринвеля уже почти зажили, но забыть его я все равно уже не мог.
Темный маг, когда-то вытащенный прямо с устроенной Шеннейром казни, с каким-то испугом отвел глаза и отступил в тень. Ринвель не был виноват, что находился на работе, и что наши пути пересекались снова, но воспоминания от совершенной ошибки до сих пор причиняли жгучую боль.
Папка оказалась довольно увесистой. Не сомневаюсь, что биография Джиллиана, одного из ведущих Алиновских магов, содержала много примечательных фактов; но теряюсь в догадках, что они могли написать о человеке, который решил наказать светлого, вздумавшего править темной гильдией. "Все правильно сделал"?
Нэттэйдж махнул рукой на стену из темного стекла:
- Заключенный уже здесь. Мы знаем, что светлые... м-м-м, обращали большое внимание на эстетику....
- Эстетику?
Иногда мне казалось, что не я теряю нить рассуждений, а нить рассуждений теряет меня.
- Красота и гармония крайне важны для душевного равновесия, - воодушевленно подтвердил высший. - Не волнуйтесь, мы уже привели преступника в порядок, и его внешний вид вас не оскорбит.
Маги смотрели на меня: что они ожидали? Что я поступлю как светлый магистр - или поступлю как Шеннейр? Это ловушка? Проверка? Привычка следовать традициям? Впрочем, никто из них не считает меня настоящим магистром. Неважно.
Я видел полевые допросы, допросы в Иншель и допросы в Шэн, но эта комната допросов была самой стандартной комнатой допросов, в которые я попадал. Одинокий стол, два стула, лампа. Магические оковы и невидимая печать, делящая комнату на две части. От тошнотворно знакомой картины горчило во рту, но сбегать от собственного пленника было бы странно. И потому я отодвинул стул и сел напротив, подперев голову рукой и равнодушно глядя сквозь него. Если темные хотели меня убить - могли бы стараться лучше.
- Ваше проклятие было направлено не на меня, а в толпу. Четверо раненых, один серьезно покалечен. Что вам сделали эти люди, Джиллиан?
Смуглая оливковая кожа и вьющиеся волосы выдавали в нем побережную кровь. Заключенный выглядел измученно, но не сломлено: как и обещал Нэттэйдж, следов прошедшего допроса почти не осталось. То ли технология была обкатана идеально, то ли внутренняя служба действительно озаботилась скрыть от меня неприглядную картину выбивания истины. Обычно пленников латали ровно настолько, чтобы они могли говорить. Регенерация достаточно дорогая, чтобы тратить ее на отработанный материал, который все равно пойдет в расход. Но кто их разберет, как это происходит в мирное время.
Темный окинул меня оценивающим взглядом и откинул голову, уверенно усмехнувшись:
- К чему им ждать пощады, если они сопровождали светлого магистра?
- И вас не пугает проклятие?
- Я готов заплатить эту цену, - твердо ответил он. - Но моя гильдия под вашей властью не будет.
Прозвучало почти красиво.
Начинал сбываться худший вариант. Против меня начал выступать костяк прежней гильдии - не серая масса, и не высшие, которые всегда играли в свои игры. Талантливые сильные маги, которые были готовы защищать страну - но не готовы подчиняться мне. И их сложно винить. Войну можно пытаться забыть, но из памяти она не исчезнет. Если представить, что магистром светлой гильдии внезапно стал темный... эм... ну... эти в сравнении еще ничего, спокойно реагируют.
- Желаете продолжить дело Алина и добить Аннер-Шэн самолично? - я уловил непонимание, и размеренно перечислил: - Вы готовы дальше убивать своих, мешать строить новый замок для гильдии, саботировать починку волноломов? А ваша гильдия точно поймет такую большую любовь?
Хотя напрасно ждать, что аргументы подействуют.
- Алин дал нам семь лет мира, - со всем светом внутренней убежденности возразил Джиллиан. - И он проверял щиты два года назад. Пока вы не приехали, волноломы не ломались и Заарней на нас не нападал.
А то. Ведь я - вестник смерти, что сеет чуму и раздор. Я дослушал до конца и с любопытством предположил:
- Вы что, меня боитесь?
- Светлые - враги, - без тени колебаний ответил он.
И это был тупик. Точка, конец цитаты.
Из допросной я вывалился без сил, привалившись к двери, и выдохнул:
- Тяжелый случай.
- Вот вы и ощутили то, что ощущает нормальный человек при допросе светлых, - жизнерадостно поздравил Миль. - Рейни, чем вы всех так берете? С вами хотя бы разговаривали культурно, а меня обвиняли в продажности.
Потому что я - враг, и мне прощается. Для врагов не нужны обвинения, с ними давно все ясно. И приподнятый настрой заклинателя получил объяснение: эйфорию каждый ловит по-своему, и свою дозу Миль получал в общении. Не в самом добровольном общении.
- Не надо было принимать их обратно, - с сожалением припомнил Нэттэйдж. - Было бы куда проще, если бы все ненужное осталось в Аллентале.
- Почему меня не позвали на допрос? - Матиас уже успел явиться, и сидел на диване, заметно подвинув Нэттэйджа, и сосредоточенно листал папку, делая заметки на полях. Высший рассматривал его как неведомое насекомое, до конца не веря, что кто-то так может прийти и проигнорировать иерархию.
- Дрыхнуть меньше надо, - наставительно посоветовал Миль, и заарн враждебно оскалился. Я отвлекся от этих двоих и подвел итог:
- И отпустить Джиллиана нельзя, и казнить нельзя. Он все же присоединился к нам на Осеннем празднике.
- Вы неправильно воспринимаете ситуацию, светлый магистр, - мягко поправил Нэттэйдж. - Аринди защищали те, кто был в Вихре, кто был на острие удара. Не те, кто переметнулся к нам в последний момент, как только весы закачались. Не трусы, испугавшиеся за свою шкуру и бросившие Алина, которому клялись в верности. Джиллиан может считать, что борется за гильдию - но он изгой. Если вы решите его казнить, гильдия не заплачет.
- Изгоем, как я понимаю, он стал только что?
По глазам высшего я понял, что изгоем каждый станет тогда, когда глава внутренней службы этого пожелает.
- Всего лишь правильная подача информации, Тсо Рейни.
Что имеет шансы сработать. По большому счету, Джиллиан - перебежчик, и вся его поддержка осталась в замковой долине. Но за ним последуют другие. И если я начну казнить всех, то кто потом будет воевать с Заарнеем? Каждый темный был драгоценен, и сколько бы мне не хотелось придушить этих сволочей своими руками, они все равно оставались драгоценными. В состояние противоречия желаний, представлений и реальности я вошел позже, чем остальные, но оставаться в этом состоянии планировал надолго.
- Скоро нам доставят остальных преступников. Подумайте, - предложил Нэттэйдж, и обволакивающая мягкость исчезла. Я встряхнулся и перешел к насущному:
- Что вы предлагаете насчет строительства новой Шэн и волновых щитов?
Против того, что с ним советуются по главным вопросам, высший ничего не имел:
- Строительство замка будем обсуждать с Гвен. Щиты... Выберем архитекторов заклятий, составим экспертную группу, пусть оценят состояние и разработают план восстановления.
- Эти бестолочи вам разработают, - зловеще предрек Миль. - Каждый возьмет себе участок, вылижет его до блеска, а потом окажется, что участки не стыкуются друг с другом. Нужен тот, кто будет сводить всю сеть воедино. В прошлом ее ставили великие маги. Восстановление волновой сети будет крупнейшим проектом в новой истории. Если, конечно, не крупнейшим и провальным.
Интересно, что он думал о том, зачем здесь нужен?
- Один великий маг у нас есть. Не сомневаюсь, что вы прекрасно с этим справитесь.
- Вы принимали участие в ритуале Осеннего праздника, Миль, - внезапно поддержал Нэттэйдж. - Это некому доверить, кроме вас.
Заклинатель уже приготовился возразить, но оборвал себя на полуслове и призадумался. Спорить с собственной гениальностью он не мог.
Я отвернулся, скрывая улыбку, и наткнулся на стекло, за которым скрывалась допросная. Что-то важное там все же прозвучало. Алин посещал побережье два года назад. Неужели проснулась забота о стране? Сомневаюсь. Он был из тех, кто выбирает путь и уже с него не сворачивает.
Плевать на принципы и убеждения. Джиллиан не верит, что мир несправедлив и бессмысленен? Это надо исправить.
- У меня есть идея.
- Я поехал на инспекцию, - мгновенно сориентировался Миль.
- Но эта идея безопасна... - я беспомощно посмотрел в стремительно удаляющуюся спину. - И она про инспекцию.
- А теперь можно сделать ее опасной? - с надеждой спросил Матиас.
Встреча со старшинами Кипариса прошла лучше, чем я ожидал - в основном потому, что с ними общался Нэттэйдж. Я стоял рядом и отрабатывал единственное умение, что действительно понадобится в ближайшее время - делать вид, что я понимаю, что происходит.
Города Аринди обладали ограниченной самостоятельностью - все местные дела вел избранный городской совет при молчаливом присутствии нормановских эмиссаров. Как управлял страной Норман, мне не хотелось даже задумываться - из всех способов он знал только террор. Было грустно, что на коротких сроках это работало, да еще как работало.
Убежища заарны открывали с огромной неохотой. Хотя даже Норман признавал, что глупо не пускать людей в убежища, которые строились для людей.
- Замечательно! - подтвердил мои мысли Нэттэйдж на выходе из администрации и потер руки: - Как удачно все прошло, Тсо Кэрэа Рейни. Оказывается, полезно брать на переговоры светлого магистра.
Надеюсь, в предыдущие разы здесь не летали стулья и боевые проклятия. Но вопрос, который требовалось прояснить, был еще более неудобен:
- Вы же понимаете... что конфликты с местными сейчас недопустимы? Будет крайне неудобно, если в своей стране маги будут вести себя как захватчики.
Если гильдия желает сделать Побережье своей опорой, то необходимо, чтобы в случае любых неприятностей люди выступили за нас, а не против. Желание назвать себя высшей расой еще ни одного мага не доводило до добра. Звание высшей расы одно, а желающих много.
Улыбка исчезла с лица высшего, словно стертая ластиком.
- Нам здесь жить. Ну что же - это будет хорошая проверка, кто действительно оторван от реальности.
По крайней мере, глупым он не был.
- Могу я попросить вас об услуге, Нэттэйдж?
- Все, что в моих силах, - вежливо отозвался он.
- Отошлите Ринвеля отсюда. На другой конец побережья, в дальнее поселение, к границе, куда угодно. Так, чтобы он не попадался мне на глаза.
Пусть даже у меня будет право на слабость.
Нэттэйдж удивленно склонил голову, но возразил.
- Ринвель хотел бы доказать свою полезность, раз уж вы спасли ему жизнь... Но как вам будет угодно, светлый магистр.
У выхода из администрации уже ждал Эршенгаль и компания боевых магов в рабочих комбинезонах. Нормальная одежда до сих пор вызывала у меня прилив симпатии: до войны маги носили униформу только в торжественных случаях. Да и нравы в гильдиях были проще.
- Хино Нару Ая, - представил Эршен женщину с толстой косой белоснежных волос. - Командир ремонтной бригады, которая занималась волноломами.
- Пока Алин нас не отстранил, - волшебница дружелюбно улыбнулась, пожимая мне руку. - Можно просто Нару. Рада, что мой сородич сумел подняться так высоко. Вы с Маро Раэту, светлый магистр?
Дружелюбные темные были вряд ли лучше обычных темных. Дружелюбные темные выбивали из колеи и заставляли подозревать эмпатию во лжи.
Для перевозки магов власти Кипариса не пожалели самое дорогое - маленькую машинку-буханку, украшенную гирляндами из тиса и самшита. Вероятно, она же была единственной, и выкатывали ее из гаража в самых торжественных или экстренных случаях, но от одной мысли, что нам всем предстоит набиться внутрь, мне становилось плохо. Ремонтниками боевые маги может и были, но в далеком, весьма коротком прошлом.
- Кто бы мог предположить, что Шеннейр возьмет себе ученика с Островов! - судя по блеску глаз, Нару не хотелось срывать покровы лжи. Ей хотелось верить в сказку. - Хотя кто бы мог подумать, что у нашего магистра вообще есть ученик. Жаль, что мы этого не знали, но раз секретность...
Я внезапно осознал, что вся бригада сидит напротив, а еще по бокам, и все дружно пялятся с жадным любопытством, и предпочел хранить молчание.
Путь до берега был мучителен.
К волноломам я ехал ради экскурсии - чтобы представлять, на что подписался. Две черные приземистые башни стояли на выходе из бухты и по совместительству служили маяками. Проход к правой затопляло в прилив, а в отлив волны били о понтон и осыпали идущих брызгами. Открытая вода была в белой пене; по местным меркам - даже не волнение, легкая зыбь. До по-настоящему жестоких грохочущих штормов оставался еще месяц.
Вблизи становилось видно, насколько мало башни напоминают рукотворное изделие. Разумеется, волноломы, как и Шэн, не строили, а выращивали, потому что маги не видели смысла в том, чтобы быть магами и заниматься при этом грязной работой. Насколько я мог предположить, прообразами были актинии. Внешняя оболочка, пористая и корявая, составляла их скелет, а тело червя пряталось внутри. Единая гильдия сломала голову, пытаясь создать настоящий магический механизм, но в итоге продолжила ваять чудовищ и копировать технологии Заарнея.
Даже волновые щиты назывались щитами чисто условно. Актинии генерировали рассеивающее поле, которое уходило далеко в море. Высокие волны не добирались до прибрежной зоны, а те, что добирались и били прямо по щитам, приносили наибольший ущерб. От большой перегрузки волноломы гибли.
Из открытого люка потянуло запахом гнили; ремонтная бригада переглянулась и без удивления натянула респираторы. Миль брезгливо бросил под ноги клубок ниток: клубок развернулся, опутывая башню крупной сетью, и так же стремительно смотался обратно, прыгнув в руки заклинателя. Я заглянул в операторскую, полюбовавшись, как ремонтная бригада тыкает щупами в стены и пол, а где-то в углу вяло колышутся побуревшие щупальца, и остался снаружи. Актиния была бы прекрасным созданием, если бы не умерла.
- А я думал, островные идут только в светлую гильдию... - Матиас смотрел на мелькающие в проеме белые волосы, на башню, на небо, под ноги, куда угодно, но только не на воду. И все равно цеплялся за ограждение и вздрагивал от каждой волны. Море вызывало у заарнов неконтролируемую панику.
- Ты сейчас все Острова подвел под статью, - я передернулся, вспомнив коэффициенты светлости. Это было то же самое, что сказать, что Хора - земля темных магов только потому, что там родился Шеннейр. - Нет. Но с тех пор, как темные отказались помогать в эвакуации и публично объявили, что беженцам стоило утонуть вместе с архипелагом, темная гильдия на Островах крайне непопулярна.
- Опять вы о своих ненаглядных Островах, - Миля в беседу никто не приглашал, но он был вежливым человеком и не заставлял других утруждаться. - Бросили вас, бедняжек.
- Нас не бросили? - я с интересом обернулся к нему, приготовившись выслушать очередную восхитительную темную версию событий. Правда, при таких начальных условиях, вряд ли она могла быть действительно восхитительной. - Когда тебе в лицо говорят, что лучше бы ты сдох - это любви еще ни к кому не прибавляло.
И это было мое первое впечатление о темной гильдии. То есть темные, сами по себе, может и были замечательными людьми, но в тот момент адекватно их замечательность я оценить не смог.
- А светленькие, конечно, свой шанс покрасоваться не упустили, - заклинатель демонстративно закатил глаза и махнул на башню волнолома: - Рейни, а что вы вообще о том случае знаете? Знаете, почему волновые щиты столетиями стояли, а теперь начали ломаться? Извержение Маро было крупнейшим в истории. Трясло даже Хору. На Побережье шла волна, и мы в одиночку держали щиты - а где была светлая гильдия? А светлая гильдия во главе с ненаглядным магистром в дальних краях корчила из себя спасителей! Здесь был троекратный перегруз, и волноломы сыплются с тех самых пор! Мы уже думали, что все... Сколько человек вывезли с вашего Маро Раэту? На Побережье живет в сотни раз больше. Кем можно было пожертвовать?
Я слушал и поневоле вспоминал. Багровое пламя, утробный подземный гул, гигантская водяная воронка, тьма и бешеный ветер. Три года без солнца, лагерь для беженцев, грязные дожди из пепла.
- Может быть, вы и правы.
Но мне тяжело судить. Я был среди тех, кого спасли.
Миль сумрачно замолчал, разматывая клубок и рассматривая нить на просвет. Разумеется, диагностику он мог провести мысленно, без подручных средств, но это было все равно, что перемножать десятизначные числа в уме, вместо того, чтобы доверить это вычислительной машине.
- Вы можете сказать, что мы ищем, Рейни?
Я отогнал видения и оптимистично сообщил:
- Проклятие, которое при перегрузке щитов разнесет волноломы в щепки, обрушит цепь и всех убьет.
Заклинатель кисло посмотрел на оборванную от резкого рывка нить:
- Мы можем хоть раз искать что-то хорошее?
- Хорошее? - я прикинул варианты, и с сожалением вздохнул: - Это слишком сложно. Я за такое не возьмусь.
Первый волнолом оказался чист. Но это ничего не меняло: проклятие будет на соседней башне, или на любой ключевой. Кипарис - сердце Побережья. Если Алин действительно хотел нанести удар, после которого Аринди уже не поднимется, то бил бы именно по нему.
К следующей башне ремонтная бригада отправилась одна, подкинув меня к подножию скалы. Отлив обнажил галечный берег и поросшие водорослями валуны, и я прошел между ними как по лабиринту, наконец исполнив мечту и встав у кромки прибоя. Матиас попытался двинуться следом, но не выдержал и сбежал обратно к дороге.
Сумрак и серая пелена. Шелест волн, запах дождя, йода и водорослей.
Побережье.
Крайний юг материка - край мира. Огни маяков в ночи, призрачный свет источников, бьющих на дне. Скалистый берег, серпантины дорог, пять крупных городов. Самый населенный регион Аринди.
Побережье.
Мы делим его с двумя странами: на западе - Ньен, на востоке, там, где Хорский хребет вплотную подходит к берегу, - Вальтона, и в Вальтоне нет ничего, кроме узкой полоски суши, серого неба и бесконечного шоссе. С востока по шоссе можно добраться до Аринди, по западному шоссе до Ньен, а дороги между Аринди и Ньен не существует. Там стоят блокпосты и вообще творятся веселые вещи. Можно подумать, что мы обязаны быть хорошими мореходами и иметь большой флот, но из-за скал, коварных отмелей, сложных течений, штормов зимой и туманов летом побережье малопригодно для судоходства. Корабли тонут здесь каждый год.
Прекрасный южный берег когда-то стал судьбоносным для Аринди - именно здесь на заре времен разбился крейсер Аннер-Шентагар. Означало ли его название пункт отправки и пункт назначения, история не сохранила, но на корабле спасались ученые с гибнущего материка. Вряд ли наши края были их заветной мечтой, но сил двинуться дальше уже не осталось. Так на бесплодной пустынной земле с редкими деревушками рыбаков возникла Единая гильдия. А потом в Аринди появились маги.
Дорогие соседи утверждали, что ученые были. Ученые и военные преступники, вписавшие в историю науки черные страницы изуверских опытов над людьми. И бежали они от правосудия, унося с собой запретные знания.
А потом в Аринди появились маги.
Приближающегося человека я услышал задолго до того, как он показался в поле зрения. Его искра горела как гигантский факел, а ореол магии был грузным и неподвижным. Олвиш шел не спеша, что-то волоча за собой, и я ждал, разглядывая мага с белой повязкой на рукаве. Никто не видел, куда он исчез после похорон, и неизвестно, где он был и какими путями добирался до Побережья. Издалека Олвиш был похож на любого из своей родни, и вся родня походила на него.
Магических династий в полном смысле этого слова в Аринди не существует. На детях сильных магов природа отдыхает, а высшие, по неизвестным мне причинам, часто оставались одиноки. Семья Элкайт была исключением. Настолько хорошим, насколько хорошим можно назвать семью, которая поколение за поколением проводит циничную генетическую селекцию.
Партнеров Элкайт подбирали по сложному комплексу параметров, не учитывая только один - гильдию. Насколько я знал, они поклонялись магии в целом, добиваясь наибольшей яркости искры, неважно, светлой или темной. И видели смысл своей жизни в служении Источникам и их воплощениям - магистрам. Поколения магов меняются медленно, подробности скандалов в высшем круге не предавали огласке, и о своих заморочках мне с гордостью поведали сами Элкайт, высший маг Юрий, высший маг Юлия. Так вышло, что перед войной почти весь род оказался на нашей стороне.
Кроме Олвиша. По меркам семьи, он, вероятно, считался удачным результатом отбора. Но что-то пошло не так.
Высший подошел вплотную, выпустив ношу, и высказал намерения в лоб:
- Джиллиан.
Похоже, единственный способ, как определить дружеские отношения между магами - это пригрозить кому-то смертью, и отмечать тех, кто отреагирует.
Матиас был жив; я посмотрел на бессознательное тело, на слипшиеся от крови белые волосы, и спросил:
- Знаете, Олвиш, есть одна вещь, которую я никогда не мог объяснить - почему темным так нравится все портить? Если вы хотели меня увидеть, то могли бы договориться о встрече заранее.
Но это сложно. Слишком-слишком сложно.
- Это же нелюдь, - Олвиш мазнул взглядом по лежащему заарну, и так же прямо указал: - Ты не имеешь права казнить магов гильдии. Аннер-Шэн и так обескровлена.
И все же до дружеских отношений тут было далеко. Как и любого Элкайт, Олвиша мало беспокоили конкретные люди.
Я поднял руку, останавливая монолог:
- Проясним несколько вещей. То есть для темных является нормой нападать на своих, швырять боевые проклятия в толпу, покушаться на жизнь официально назначенных магистров и при этом надеяться избежать наказания? Я из светлой гильдии, и даже у нас про такое не рассказывали.
Непрофессионально. Должны были узнать, а не узнать, так придумать.
- Ты из светлой гильдии, - повторил Олвиш. - Они решили, что ими будет управлять светлый. Можно понять.
Вариант Шеннейра "потому, что могли" был из того же перечня. Я сложил руки на груди и печально признал:
- Я понимаю свои недостатки. Раз уж приходится работать в темной гильдии, я попробую вести себя как темный магистр. Казнь так казнь.
Намерения были самые благие, но мага все равно немного перемкнуло:
- Ты не можешь стать темным магистром!
- Я буду стараться.
К чести Олвиша, ступор прошел быстро. Высший подошел ближе, нависая надо мной всем своим статусом и тяжелой магической аурой, и негромко, с унизительной жалостью произнес:
- Забавная маленькая рыбка. Ты не темный магистр, и ты не светлый магистр. Ты просто игрушка, которая развлекает Шеннейра. И ты никем не станешь.
И это правда.
- Но что я делаю не так, Олвиш? Я не должен восстанавливать щиты? Я не должен готовиться к войне с Заарнеем? Вы готовы поклясться, что Джиллиан и остальные заботились о благе гильдии, а не о собственной ущемленной гордости? Вы готовы поклясться за них? - я сделал паузу, и с радостным озарением предположил: - Или вы подчинитесь кому угодно - но лишь бы он был темным? Удивительная неразборчивость. Впрочем, вам не привыкать.
Олвиш не торопясь поднял руку, рассматривая костяшки пальцев, и легко толкнул меня в грудь.
Ощущения были такие, как будто в меня на полном ходу врезался грузовик. Несколько бесконечных мгновений я пытался вдохнуть, скорчившись на камнях и прижимая руки к груди. Только бы не переломы. Понятия не имею, что мне делать с переломами. Но серьезные травмы были бы заметны, а высшему не хотелось тратить время на разбирательства из-за глупой рыбы.
- Просто веди себя хорошо. Веди себя хорошо, и будешь жить.
Олвиш спокойно смотрел, как я пытаюсь подняться, но не мешал. Удалось далеко не с первого раза; я с неохотой отцепился от валуна, за который цеплялся, и вновь остановился напротив, запрокинув голову, и грустно сказал:
- Как жаль, что из всей семьи выжил самый никчемный.
Все спокойствие мага исчезло вмиг. Темная магия загудела с такой силой, что я живо представил, как в следующий миг на месте берега остается котлован с кипящей водой. А жаль. Доводить Олвиша мне нравилось. Он доводился очень легко.
- Ты не смеешь о них говорить!
Я изумленно посмотрел на него, и тихо напомнил:
- Они были моими друзьями, Олвиш. Моими друзьями, которых вы убили.
То, что отразило эмпатическое эхо, я принял с трепетом. Чужая боль, словно полоснули по незажившей ране; есть вещи, которые невозможно исправить. Можно делать, что угодно. Можно забывать, сколько пожелаешь. Степень вины присуждена навсегда.
Олвиш отступил на шаг, развернулся и пошел прочь, и я сказал ему в спину:
- Мне все равно, кем вы меня считаете. Помогите спасти Побережье. В гильдии осталось слишком мало магов, а хороших магов - того меньше. Им не справиться без вас.
Он замедлил шаг, но не остановился.
Море шуршало, внезапно притихнув. Море не понимало, зачем людям столько ненависти, и я привалился к камням, глядя в небо. Олвиш все понимает правильно; Олвиш считает мое назначение магистром затянувшейся шуткой. Олвиш даже счел возможным открыть мне глаза на истинное положение вещей.
Забавный маленький человечек.
- Хорошо? - Матиас шевельнулся, со стоном хватаясь за голову, и прошипел: - Хорошо?!
Выглядел он порядком ошарашенно. Миф о собственной непобедимости развеялся как раз вовремя - прежде, чем заарн успел наткнуться на действительно серьезного противника, который бы не стал его щадить.
- Почему ты его просил?! - ярость тоже была неподдельной, и я отвернулся, разом теряя интерес.
Черный силуэт волноломной башни краем выступал из-за скал. Вряд ли внутренняя служба упустила произошедшее - в самом деле, сложно такое скрыть. Но им не было нужды вмешиваться. Если Нэттэйдж хотел показать, что за пределами его ненавязчивой опеки мир полон врагов и слишком жесток для беззащитных светлых.
Шкрябанье когтей по камням вплелось в размышления фальшивой нотой. Матиас остановился рядом, смотря исподлобья со смесью еще не угасшей злости и упрямства, и процедил, словно давая клятву:
- Ничего. Если ты не умеешь сражаться - не страшно. Твое дело думать. Я от него избавлюсь, и никто ничего не узнает. В следующий раз у меня получится лучше. Я найду способ. Они все еще пожалеют.
Кровь ему удивительно шла.
А вот светлый маг из Матиаса вышел на редкость фиговый. Но учитывая, какие примеры у него были перед глазами, исход был предрешен.
- Матиас, ты в кого такой? - я удивленно оглянулся на заарна и рассмеялся. Жизнь Олвиша, смерть Олвиша. Мелочи. Рядом бродит источник такой силы, а я не могу его использовать - вот в чем трагедия. - Мне не нужно его убивать. Мне нужно, чтобы он помог. А если он будет бесполезен...
Я задержал дыхание, преодолевая кашель, и зло усмехнулся. В самом деле, мне это надоело. С чего эти твари взяли, что имеют право ко мне прикасаться?
- А если он будет бесполезен - пожалуйста, вырви ему руки.
...Миль вернулся глубокой ночью, мокрый с головы до ног, усталый и злой.
- Нашли, - мрачно буркнул он, проходя мимо веранды, и громко хлопнул дверью.