Аннотация: Возможно слишком уж откровенно, слишком для СИ, но пусть будет... Статья о том, что дано только женщине, о рождении нового человека.
- Раскудахталась, - скажут сильные мужчины.
- Нет, ошибаетесь, просто люблю...- отвечу я;
- Хватит его облизывать! Что ты как кошка прямо! - сурово буркнет муж, наблюдая как я зацеловываю сына;
- Я просто его люблю! - возражаю я, - мальчик должен получать ласку от матери, что бы потом он смог подарить такую же ласку той, которую выберет.
- Он у тебя мямлей вырастит, - сурово бросает хороший друг;
- Нет, он будет сильным, и даже сейчас, я больше нуждаюсь в нем рядом, чем он во мне.
Когда он спит, уткнувшись в свои любимые игрушки (крокодила и собаку), я чувствую, как воспоминания еще берут силу, они еще тут, совсем рядом, еще яркие, а время так неумолимо летит, так неумолимо. Им мужчинам, сильным, смелым, жёстким, умным и даже жестоким этого не понять и не почувствовать. Для них ребенок становится наиболее интересен, когда его можно взять за руку и, надев лыжи, потащить в лес, когда можно взять на плот или пойти на рыбалку, когда можно погонять в футбол и когда он забьет мяч в ворота гордо сказать: ЭТО МОЙ СЫН, Я ЕГО САМ СДЕЛАЛ!
А мне, да что говорить, лучше рассказать с самого начала.
февраль 2003 года, кухня две женщины, одна еще совсем молодая, только недавно замуж вышла и ее мама, умудренная годами и опытом, чуткая и с невероятной интуицией.
- Мам, ну почему так долго, мы же стараемся, неужели это так сложно? Может во мне что-то не то?
- Ну чего ты дергаешься, дети это же не лампочка захотел и вкрутил, захотел и зажег.
- Да вот! Я вчера опять на Ваську напала, что он мне ребенка сделать не может, чего-то я больно нервная стала.
Натыкаюсь на мамин взгляд чуть с усмешкой. Она знает что-то чего не знаю я и вдруг произношу:
- Мааа, а у тебя килька в томатном соусе есть? Так хочется, аж зубы сводит.
- Нет, а вообще сходи как ты, дщерь моя, к врачу.
- Ты думаешь? ... Не ну я же недавно проверяла, показал отрицательно... а почему?
- А потому, что ты меня килькой мучила.
Утро следующего дня я, затаив дыхание, жду результата, одна или две, одна или две? Кажется, кажется, две, ДВЕ, ДВЕ!!! Прыгаю как сумасшедшая по дому, прилипаю к мужу, целую его в нос. Врачи подтверждают, уже второй месяц пошел. Уже второй!! А я ничего не знала! Новость летит словно птица, охватывая родственников, все же первенец, первенец в обеих семьях. Все поздравляют шепотом, словно боятся спугнуть счастье, видя меня, улыбаются, спрашивают: как я себя чувствую. А я чувствую себя окрыленной, вдохновленной, восторженной и невероятной, уникальной. Смотрю в зеркало и чуть вперед выставляю животик, представляю, как он будет расти, как я медленно превращусь в шарик с ножками, вспоминаю, как выглядели подруги в этом же положении, и все время улыбаюсь, шепчу тихо, когда остаюсь наедине с самой собой: "Я еще тебя не чувствую, мой милый, еще не ощущаю, но знаю, что ты там есть, я тебя очень-очень люблю, мы тебя очень-очень ждем все, расти большой и здоровый", - от ощущений в этот момент захлестывают эмоции, и слезы текут как-то сами собой.
Март 2003. Третий месяц увенчался лежанием в больнице, врачи по обыкновению пугают: "Смотри, не доносишь!" Тихо плачу в подушку, стала совсем мягкотелой, спать не могу все время говорю с ним, с моим сокровищем. Я по шесть часов под капельницами, под этими бесконечными капельницами, от которых болят руки, но ради него, ради его здоровья, все что угодно. В палату положили новую девочку, она веселая, все время смеется как звоночек, но меня что-то отталкивает от нее, какая-та внутренняя сила. И вот, через тройку даней, она из палаты исчезает. Девчонки заволновались, бегали узнавать, что случилось, а потом шепотом рассказывали, что "наша звонкая девочка" лежит в коридоре, за ширмой, у девочки сифилис. Я молю Бога и все чему можно молиться, что бы меня миновала эта беда, врачи снова берут кровь у всех, кто в палате, проверяют, обошлось. А я реву и прошу меня выпустить, обещаю, что буду соблюдать все правила осторожности, только отпустите. Начинается дичайшая аллергия на перо, лицо, шея, ключицы все горит и чешется, словно меня макают каждые три секунды в кипяток, спасение только в холодной воде, все ухищрения врачей не помогают. И вот она, свобода, дома уже через три дня была в норме. Шепчу тихо: "Давай больше не будем лежать в больницах, мой милый, никогда!"
Апрель 2003. Первая фотография. Он такой смешной, мой милый малыш, такой маленький, вот они ручки, ножки видны на мониторе. Врач посмеивается, поглядывая на мою восторженную физиономию. "Смотрите", - говорит, - "он у вас пальчик сосет". Дома все время ставлю классическую музыку, пусть малыш слушает: Моцарт, Бах, Бетховен, Вивальди. Молодой папа деловито отодвигает мою руку от живота со словами: "Убери лапки - это теперь моя территория". Я смеюсь. Я так счастлива, а животик все растет, его уже немного заметно. Торопимся в магазины за сарафаном, он такой необъятный, я в нем еще тону, но все равно приятно.
Май 2003. И снова больница... Ну сколько же можно! Ненавижу больницы, тем более такие, просоветского типа. Читаю Перумаова, разговариваю с малышом, вышиваю крестиком, не дать не взять барышня восемнадцатого века. Опять эти пугания врачей, только я уже их так не боюсь как раньше, вспоминая слова деда Евгения (бывшего хирурга): "Есть три правды у врачей: самая страшная для пациентов, средней тяжести для коллег и настоящая для себя". Все также лежим все вместе: с заболеваниями, на сохранении, абортницы. Я стараюсь не смотреть особо по сторонам, что бы не сдавали нервы. Прислушиваюсь все время к ощущениям, и вот оно первое шевеление, словно бабочка крыльями взмахивает внутри, еще еле заметное, еще робкое, но такое родное. Шепчу чуть слышно: "Растешь, мой милый!" Рядом лежит девочка, они тоже ждут первенца, очень ждут, но что-то с малышом не так. Утром приходит врач и говорит, что плода нет в животе, только пузырь растет, ПУСТОЙ ПУЗЫРЬ! Она плачет, тихо так, страшно, как-то совсем безысходно. Я ее утешаю, глажу по голове, говорю, что у них обязательно попозже будет малыш, мы вместе решаем, что лучше так, чем если бы малыш был мертвый или что-то в этом роде. От разговоров у меня самой начинает болеть живот, я закрываюсь под одеяло и тихо реву. А вечером девочке вызывают роды, она так стонет... Меня всю трясет. Врачи сменились, приходит новая смена. А "роженица наша" стонет, больно... Девчонки в палате не выдерживают и идут (это в два то часа ночи) за врачихой. Господи! Лучше бы они этого не делали, она же ее на живую, без наркоза, выскребла. Бедная так кричала, а врачиха только рычит: "Не ори, залетайте, потом орете, что потерпеть не можешь? Кто ты баба или кто? Сейчас весь этаж мне перебудишь, заткнись!!!" Ее ПРИВЕЛИ полуживую, бледную, заплаканную, как после пыток. Бедная как легла, так и не слышно было. Господи, помилуй нас баб, за что же ей это? После двухнедельного заточения из больницы выхожу измотанная, издерганная и похудевшая, только пузико вперед торчит.
Июнь 2003. Животик растет, стало тяжело ходить, отекают к вечеру ноги. А малыш все активнее двигается. Недавно выставил пяточку, так смешно. Ухватила его за нее, сразу спрятался, недовольно заворочался внутри и как врежет по печени. Суровый! Врачи сказали мальчик, значит мужик. А параллельно работа или больница, уставать стала быстрее, иногда такая раздражительность накатывает, депрессия. Настроение как ветер весной меняется. А он крутится, реагирует на голос. Я вечерами читаю книги про то какой он там, разглядываю фотографии и картинки. Как же я его люблю, свое маленькое чудо, сове маленькое сокровище. Часто лежа на кровати утром спрашиваю, как ему спалось, и он начинает ворочаться внутри. Папа с ним играет в "поймай пяточку" кто успеет, он спрятаться или папа за бугорок торчащий ухватить. Доводят меня до истерического хохота этой игрой, щекотно невероятно. Я стала капризна в еде, но стараюсь сдерживать свои капризы, вокруг тоже люди и они устают. Врачи ругаются, много пью. А пить и правда хочется все время. Чаще разговариваю со своим козленком, это он просто по году козликом выходит. Кто-то пошутил на работе: "Смотри козла из него не вырасти потом", обидно было до слез. Как же я его сильно люблю! Господи, спасибо за это счастье.
Июль 2003. Безумно хочу спать, все время! Начали сопровождать обмороки, приходится порой садиться прямо на землю, что бы не дай бог не упасть и не придавить его, мое сокровище! Все равно упорно иду в парк после работы и играем с мужем в пинг-понг, что бы я да дома сидела, да не бывать этому!!! А малыш все активнее, стал регулировать мой сон, реагирует на голос. Иногда не могу просто отнять от живота руки, так с ним соприкоснуться еще сильнее хочется. Я все чаще улыбаюсь, почти ничего не болит. Он иногда что-то делает непонятное, такое ощущение, что танцует, живот ходуном ходит, а иногда методично играет в футбол используя в качестве меча мои внутренние органы, маленький садист. А я такая счастливая, просто невероятно. Мне рассказывают всякие байки про то, как надо капризничать. Рассказали историю про слона, я смеялась до слез, вообще все эмоции через край.
История про слона из реальной жизни беременных женщин. Москва, ночь. На кровати накрывшись одеялом горько плачет молодая беременная мамочка, муж испугано спрашивает в чем причина слез и получает убийственный ответ: в зоопарке некормленый слон, он несчастен, он умирает и ей его настолько жалко, что спать она не может. Муж, видя в каком отчаянье находится жена, берет машину, едет в круглосуточный магазин, покупает продукты. И вот уже семейная пара движется к зоопарку, сотенная в зубы сторожа и счастливый, хоть и немного ошарашенный происходящим, слон получает неплохую порцию продуктов. И так продолжается в течение недели. Вот такие капризы бывают!
Август 2003. Мое солнышко так смешно пинается, реагирует на отцовские руки. Муж слушает малыша через живот, льнет ухом, а усы меня щекотят, я начинаю сопротивляться, и оба смеемся. Вообще много-много гуляем, разговариваем и играем даже в волейбол, и в пресловутый пинг-понг. Уставать только я стала еще больше, спать почти не могу, только сидя, в горле словно огонь полыхает как лягу. Но все равно счастлива. Вышла в декрет, но на работу все равно таскают. Недавно слушала, как бьется маленькое сердечко, какой же он у меня торопыга. А пузо уже, что называется, на нос полезло, такое большое и чувствую я себя маленьким слоником. А вокруг все поглядывают, на меня такую счастливую, наверное, даже подсмеиваются, ну и пусть. Ходим по магазинам, заказываем мебель в спальню, в нашу будущую спальню. Шепчу своему малышу: "Ты должен родиться в уютный и красивый мир, мир который создаст тебе мама с папой. Ты обязательно будешь счастливым и любимым, ты только расти и крепни, мы тебя очень тут все ждем, очень ждем! Люблю тебя мое сокровище!" Господи, как хорошо...
Сентябрь 2003. Столько дел, столько забот... Делаем для первенца комнату, нашу комнату. Хожу по магазинам, придирчиво подбираю обои, рисую как все должно выглядеть. Тут будет стоять комод, он же пеленальный столик, там вокруг будут мишки. У малыша должна быть своя часть комнаты, часть с мишками, которые рисуют радугу. Остальное все должно быть светло-зеленого цвета, что бы было комфортно и глазу и разуму. Что бы хотелось тут жить. Все в тон: обои, шторы, даже мебель. Пусть будет много света. Ремонт в полном разгаре, даже я со своим непомерным пузом лезу помогать. А мой маленький изверг совсем меня замучил, все время пинается, причем точность пинка говорит о том, что в спорте преуспеет. Бьет по внутренним органам, причем методично. Если что не по нему сразу в печень, маленький мучитель. Передвигаться долго я не могу, завязывать, застегивать обувь не могу, вообще много чего не могу, да и не разрешают. Встречалась со своим доктором, фамилия у него Жихарев, он очень веселый и добрый, даже удивительно, он к каждой роженице относится как к чуду природы. А я жутко устаю, накопился невероятный недосып. И каждый вечер неустанно шепчу: "Поторопись, мое несравненное сокровище, мамочка совсем без сил. Мы тебя очень ждем и любим, все-все, особенно я! Мы тебя очень ждем!" Господи, помоги мне благополучно разрешиться, подступает страх как все будет, хоть прочитано уже множество текстов изучено как дышать, как двигаться, как себя вести...
Октябрь 2003. Замучили ложные схватки, каждую ночь. Приходится вставать и ходить, проверять рожаю или нет. Но все как-то не рожается. Ночи пропали совсем. Как же я устала! Стала капризная, опять слезы нет, нет, да выступят. Мучительно болит спина. Не убираю рук с живота. Шепчу ежедневно: "Родной мой, рождайся уже, мамочка совсем устала. Мой хороший, не пересиживай, ты же у меня умничка. Мы уже знаем, как тебя назовем даже, только рождайся. Мы тебя все очень ждем, неповторимый мой!" Господи, скорее бы...
07 октября 2003. Весь день шатались с мамой по магазинам, подбирали малышу одежду и прочее необходимое, эти хлопоты так приятны, но что-то тяжело мне совсем. Мама все повторяет "ты у меня только по дороге не роди!". Вечером еле живые пришли домой. Муж прибежал с работы, суетится чего-то. И вот оно! Началось, воды отошли. Я и рада, и боюсь, но уже поздно, потому улыбаюсь и успокаиваю всех, хотя впору меня успокаивать. В машину и через весь город, роддом на другом конце. Муж в городе мимо поста ГИБДД со скоростью 90 км/ч. Нашу машинку тормозит шокированный лейтенант, требует документы. Мама произносит фразу, от которой я зажимаю себе рот, что бы не засмеяться: "У нас в машине женщина рожает, вот ей богу, можете посмотреть".
Схватки нарастают так быстро, приехали за 20 минут, рекордная скорость.
Ходим по коридору родильного отделения с еще одной девчонкой и посмеиваемся, посмеиваемся потому что нестерпимо больно, что бы не орать травим шутки и байки. Схватки повторяются уже каждую минуту и сливаются в одну большую накатывающую волнами адскую боль, кажется тебя сейчас разорвет просто. Шаг - боль, шаг - боль. А моего доктора все нет... Пристаю к медсестрам, когда же он приедет, ответ: "скоро, не волнуйтесь вы так". Эта чертова боль!!! Уже просто нестерпимо, часы превратились года, и кажется плывет окружающий мир волнами. Шепчу: "Родной мой, что же так больно, не торопись, нет поторопись... Ох, радость моя, как же твоей мамочке вынести все это? Но нет, я обещаю, я тебя не напугаю криком, не напугаю!" На чертовых часах в палате уже 2.30 ночи, сколько же это еще продлиться? Приехал врач, он веселый как колобок, спросил как самочувствие, ответила хорошо, стараюсь улыбаться, хотя получается плохо. Спрашивает:
- Больно?
- Да, очень!, - робко смотрю на него, а в глаза стоят слезы, но я не плачу и не кричу, я же сильная, я такого себе не позволю.
- Хочешь кричать?
Молча киваю, если открою рот, разревусь
- Покричи! - смотрит испытующе так.
- Зачем? - я смотрю с недоумением, даже боль словно притупилась на мгновение.
- А что бы ты меня слушала, а не себя жалела...
Только виновато улыбаюсь в ответ, не могу позволить себе кричать, ну никак не могу.
08 октября 2003 3.55 утра. Вот оно СЧАСТЬЕ! Его выложили на мой живот, такую маленькую лягушечку, голодную причем ОЧЕНЬ! Медсестра посмеивается: "натрудился мужичок, есть требует". А ощущения не описать, просто невозможно, словно весь мир сошелся в одной точке, на моем малыше и нет больше ничего, не существует никого и ничего, кроме этого маленького, живого малыша на моем животе. МОЕГО СЫНА! Плоть от плоти моей, кровь от крови моей, божественного создания. Тихонько прижимаю его к себе, прикладываю к груди и он кушает. Шепчу еле слышно: "Ты мое ВСЕ!"
На родильном мы пролежали почти два часа, а мне не очень хорошо, кровопотеря большая, только врачи этого не говорят, не хотят пугать, но я все равно счастлива безмерно. Я еще не знаю, что меня ждет. Да это и неважно, потому что все это стоить того! Это потом начнутся бессонные ночи, хождение бесконечное по коридору роддома с плачущим младенцем в руках, будет болеть животик, будут страхи, первое закрикивание до синевы и паника в моих глазах. Потом пять дней почти без сна, потому что у малыша недоразвилась нервная система, потом будут мои слезы, кривящий пупок. Впереди будет еще множество проблем и трудностей, но будет и счастье, будет любовь, будет нежное первое "мама", будет столько всего... Но этот момент абсолютного счастья, навсегда останется со мной.
А сейчас сижу и любуюсь на малыша своего, сладко спящего в своей кровати, уже изредка отодвигающего мою руку, протянутую в попытке его уберечь. Смотрю на своего будущего защитника и страшно, что вот кто-то бросит ему в лицо фразу, что он шлак общества, потому что не такой сильный как хотят его видеть другие. Скажут ему, не достиг, не добился, изгой. И хочется закрыть его от всего мира...