И вновь на свое счастье я ошибся. До чего же капризная дева эта судьба. Вместо того, чтобы разорвать нас на месте, оотаки начали громко спорить на своем языке. А потом сплоченная группа видимо самых близких воинов погибшего главаря выкрикнула одно только слово "Хура!" За ними повторили еще несколько голосов "Хура!", и наконец общий крик буквально взорвал стены почти оглушительным гулом "ХУРА! ХУРА! ХУРА!"
Я не успел предположить, что может значить это слово, потому что меня и викрога потащили к темному проходу, а потом вверх по грубо сработанной лестнице. Эйд шел тяжело, пробитое бедро кровило при каждом шаге, но он, стискивая крепче зубы, двигался сам, не позволяя держать себя под руки. Гордый рыжий воин, характер его ничуть не изменился с детства, разве что стал более сдержанным.
Судя по долгому подъему, мы достигли почти вершины скалы. Лестницу венчал совсем узкий проем, некоторым воинам приходилось продвигаться боком, чтобы пройти через него. Нас протиснули в огромное даже по сравнению с нижними пещерами помещение. Сводчатый потолок уходил вверх. В самом центре зияла пробитая круглая дыра. Несмотря на то, что места тут было бы достаточно хоть для всех побережников, воины сгрудились у входа, не пытаясь пройти дальше.
У противоположной от входа стены, закрытой серой тенью, над тусклым синим огнем сидела скрюченная фигура. Самый смелый из побережников втолкал нас на середину, в свет, идущий из отверстия в своде. Фигура у огня немного распрямилась. Что-то знакомое угадывалось в ней. Из таких далеких времен, что я уже успел позабыть их. Шаркая неверными ногами, из тени с КИНЖАЛОМ в руках вышла старуха.
- Хаури? - удивлено прошептал я. Время почти не изменило эту странную женщину, разве что теперь она казалась маленькой и не такой страшной, а взгляд в ее совсем опустел.
- А, потерявший имя, долго же ты шел. Я уже начала думать, что ошиблась. И тебя приветствую, паленая шкура, значит зеленый потомок погиб, коли вы оба тут. Похоже я не верно истолковала знаки... - старуха скрипуче рассмеялась. От этого смеха мне и Эйду стало не по себе.
- Ты говорила, Зурк приведет нас к победе, - робко сказал стоящий ближе всех побережник и с опаской отступил на шаг.
- Он и победил, - сурово отозвалась провидица, - победил тем, что проиграл во имя вашего народа, глупое дитя. Прууд хочет занять место Зурка?
Побережник затих, в его взгляде отразился свет кинжала. Он неуверенно мотнул головой, отступая в толпу.
Я смотрел на старуху и не мог поверить своим глазам.
- Откуда ты тут, Хаури? Не слишком ли далеко от родных мест?
- Не тебе судить, бродяга... Я там, где нужна.
- По-моему им никто не нужен...
- Детям всегда нужна мать, а неразумным детям вдвойне. Но ты пришел сюда не из-за них. Я вижу... Твой путь долог, и ты сам не знаешь что ищешь.
- А ты знаешь, чего я ищу, провидица?
- Я вижу все и обо всех, но ты не простой человек, спаситель мира, твое будущее - это будущее Шиндорина.
- Скажи мне, что я ищу? ЧТО?
- Когда ты найдешь это, ты все познаешь сам. Ты острие, которое сломает преграду и вскроет старый источник. Мы еще увидимся с тобой, когда ты будешь вновь готов. А пока слушай и запоминай, - старуха худой костлявой рукой с острыми, словно когти животного, ногтями указала мене на место возле себя. Я послушно сел у ее ног. Она немного склонилась, и ее лицо оказалось прямо напротив моего, а глаза смотрели мне в затаенный дух, который есть у каждого живого существа. От этого взгляда хотелось убежать, спрятаться, но в то же время он держал не хуже аркана.
- Я слушаю тебя, старуха.
Она положила мне свою руку на лоб, убирая упавшую прядь, и заговорила:
- Можно обладать большими знаниями, но не знать ничего... Потому что знания вода, а жизнь - эль. Можно иметь огромные горы золотых монет, но быть беднее умирающего на дороге нищего. Ибо то, что не отдано, истлеет и рассыплется во прах. Можно ничего не знать, но быть мудрецом. Ибо мудрость есть память тех, кто жил до тебя. Чтобы дойти до вершины, нужны три вещи: знания, вера и страх. И последнее, запомни это особенно хорошо, чтобы познать мир, надо познать великое добро и великое зло, а чтобы вырастить человека, надо отдать всего себя.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - еле шевеля губами, прошептал я. - Объясни мне, направь...
- Наступит время, и ты все познаешь сам. Тебе придется отдать все, ради того, чтобы мир жил, а самому кануть в безвестность, ибо не может существовать двух великих, а только один, коего и станут почитать в веках.
Все время, пока провидица Хаури говорила мне о будущем, викрог молча ждал своей участи. Он уже понял, что слово этой женщины здесь закон, никто не посмеет его нарушить. Мать оотаков повернула голову в сторону Эйда и поманила его рукой. Как и я, он послушно подошел к ней, хоть каждый шаг причинял боль. Как и меня, старуха усадила его рядом с собой, едва наклонилась, чтобы заглянуть в глаза:
- Ты пришел сюда, чтобы вернуть свое богатство. Но часть его уже не вернуть с серых граней, а часть принесла тебе боль и разочарование. Все платят, паленая шкура, и для каждого назначена своя цена. Для каждого своя... - старуха вдруг замолчала в задумчивости, словно взвешивала цену, которую заплатила сама. - Твоя цена меньше, чем его, - качнула она головой в мою сторону, - но больше, чем их, - указала она пальцем на побережников. - Теперь у тебя новый дом, и новый народ... Рыжая женщина носит в себе ребенка убитого тобой врага, но не вини ее, ибо так она защитила от смерти твою дочь.
Эйд стиснул кулаки, желваки заходили на лице. Он чаще задышал в нескрываемой злобе. Но провидица, словно не заметила этого, продолжая говорить.
- Ты отнял у них вождя, способного вести за собой. Теперь тебе придется занять его место.
- Ни за что! - взревел викрог, пытаясь встать на ноги.
Но сгорбленная сухая старуха смогла удержать могучего воина, лишь положив на его плече свою костлявую руку.
--
Не кричи, паленая шкура, хоть я и старая, но слух мой до сих пор остер. Я вижу гнев внутри тебя, он полыхает не хуже боли, раздирающей твое тело сейчас. - С этими словами старуха без видимого усилия выдернула болт, застрявший в ноге Эйда. Викрог от неожиданности взвыл, сперва откидываясь назад, а потом сгибаясь. Хаури подождала, пока он успокоится, и произнесла... нет, исторгла из своего горла такой звук, который никто из знакомых мне людей не сумел бы повторить. Столь невероятного звука я не слышал никогда еще в своей жизни, но самое удивительное было то, что я понял, что это - СЛОВО! Оно шелестело, как ветер в кроне деревьев весной, как пенье птиц и стрекот малых тварей в траве, как звон детского смеха... В едином слове слились все возможные звуки возрождения природы и человека. Я сразу понял, что удостоен чести услышать самое великое волшебство мира -- СЛОВО СИЛЫ. Очень и очень давно в темной библиотеке друга я читал на золотых страницах об этом великом чуде, дарованном Живыми Богами только избранным. Но последние обладатели дара давно исчезли из мира, откуда у старухи такие знания? Я взглянул на Хаури и отпрянул, передо мной стояла рыжеволосая дева, чей рост не уступал моему, травянисто-зеленые глаза глядели с усмешкой, утонченное лицо с почти молочно-белой кожей сияло красотой не хуже солнца, гибкое тело закрывала кожаная куртка с оторочкой белоснежного меха подпаленного с одной стороны, кожаные штаны туго обтягивали бедра и ноги, а на поясе располагалась связка метательных ножей, за спиной красовался изгибом лук из белого дерева, богато украшенный золотыми узорами. Я видел деву всего мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы рассмотреть образ до мельчайших подробностей. Видение пропало так же неожиданно, как и появилось, передо мной все так же стояла уродливая старуха, только в глазах ее угасал травянисто-зеленый огонек.
Я огляделся. Похоже, никто больше не видел деву, взгляды окружающих меня людей застыли и вновь обретали зрячесть только сейчас. Викрог сидел у ног провидицы абсолютно здоровый, набухшие волдыри ожогов исчезли с кожи, раны затянулись в еле заметные белесые рубцы. Эйд надавил шершавой мозолистой рукой на рубец, словно не верил своим глазам и решил проверить увиденное. Он более не испытывал физической боли.
--
Я уменьшила твою плату, - хрипло произнесла старуха. - Ты готов принять свою судьбу тут, никто не сможешь править ими так, как это сделаешь ты. Нет, здесь тебя не ждет слава, первые дни ты станешь воевать с самим собой, чтобы не уничтожить целый народ. Подумай, вождь, где лучше усмирить реку: у истока, где воды ее еще мелки - или там, где она уже напиталась множественными ручьями и дождями? Что важнее: истребить или повести верным путем? Судьба никогда не выбирает тех, кто не способен справиться, вопрос лишь в том, готов ли избранник пойти верным путем! Прежде чем ты вновь откажешься, подумай, правильный путь только один из множества возможных, одним дано встать на него несколько раз, но плата их с каждым разом непомерно вырастет, другим единожды. У тебя больше не появится такой возможности. Выбирай сейчас.
--
Я не могу... не хочу... - отозвался викрог.
--
Тогда уходи, часть твоего богатства останется тут, чтобы оплатить долг. Рыжеволосая Уна родит нового вождя, который поведет свой народ к победе. А ты более никогда не поднимешься на эти скалы.
--
Кто помешает мне забрать ее, мать оотаков?
--
Она останется тут по своей воле, ведь она приняла свою судьбу.
--
Тогда я уведу ее силой...
--
Силой? - старуха скрипуче рассмеялась. - Неужели ты думаешь, что я не могу отнять то, что дала?
--
Почему ты на их стороне?
--
А почему ты считаешь, что твоя сторона правильная?
Эйд зарычал, он помнил каждого погибшего от рук оотаков, каждую семью в своем селении, что потеряла кормильца. Правда на его стороне!
- Это я сказала твоему врагу, что, только уничтожив тебя полностью он сможет достичь величия. Что только рыжая женщина сможет выносить его ребенка. Я сделала все, чтобы свершились изменения, но ты слишком слаб, чтобы пройти до конца. Убирайся домой, паленая шкура. Уйди с глаз моих...
Эйд решительно встал, оотаки расступились перед ним, слово провидицы не обсуждалось. Викрог широкими быстрыми шагами пересек пещеру и остановился у самого входа. Перед ним растрепанная, с безумными глазами стояла рыжеволосая Уна. Она протянула дрожащие руки к мужу, словно хотела обнять его, но не решалась. Эйд стоял, глядя мимо женщины, его ноздри раздувались, а губы сжались. Уна долго смотрела на мужа с отчаянной надеждой. Я опустил голову, мне стало неловко видеть все это, словно я подглядывал через прореху в шатре или щель в стене. Руки рыжеволосой медленно опустились не найдя отклика. Уна потеряно отшатнулась к стене, прижалась к ней всем телом и закрыла глаза. Эйд все также молча стоял в проходе, узость которого не давала ему покинуть пещеру, пока там стояла женщина. Мне показалось, что это всеобще молчание длится уже целую вечность. Никто не посмел помешать этим двоим.
- Отойди, - наконец-то не выдержал викрог.
Рыжеволосая зажала дрожащей рукой себе рот, и слезы потекли по ее щекам. Она с трудом отлепилась от стены и спиной стала спускаться, освобождая выход. А Эйд обернулся, мрачно взглянул на провидицу и приказал:
- Расскажи, что меня ждет, прежде чем я не ушел.
- А? - Брови Хаури поползли вверх. - Ты все еще здесь, паленая шкура? Помнится, я прогнала тебя...
- Расскажи мне... - оскалившись, повторил викрог.
- Ты не можешь требовать от меня этого, - усмехнулась старуха, - ты еще сам не выбрал... А если выбрал, то делай шаг сам. Знание того, что предстоит не награда, а проклятье. Это знание убивает свободу за которую ты так держишься, ты сам должен делать выбор, совершать ошибки и конечно же платить за них. Уходи, я ничего тебе больше не скажу.
Эйд утробно зарычал, понимая, что тут он ничего не добьется. Внутри него боролись ненависть и любовь. Ненависть была старше. Глава поселения викрогов протиснулся сквозь проход и двинулся вниз по лестнице. Уна молча роняя слезы, смотрела ему в след, тонкая рука все также прикрывала рот, а лоб сморщился. Я подумал, что уже ничто не может остановить викрога в его решении, но в этот момент услышал радостный девчачий визг. Это старшая дочь Эйда спешила увидеть отца. Чаша решения покачнулась, как он мог покинуть свое любимое дитя?..
Старуха несколько раз качнула головой, улыбнулась.
- Ну, теперь ты, спаситель мира. Возьми свой кинжал и более никогда и никому не отдавай его.
Я принял из рук провидицы свой кинжал, руны на нем засияли золотистым светом. Старый друг радовался встрече. А вот я не очень, как только это оружие попадало мне в руки, я переставал быть свободен.
- Ты уже сходил с пути, - заметив мои сомнения, прошептала Хаури, - теперь ты старше и сильнее, помоги нам, облегчи наши долги. Этот груз слишком долго лежал на плечах, спаситель мира, и я, и хранительница, и обреченный просим тебя помоги Шиндорину.
Я поднялся на ноги, сжимая в правой руке рукоять кинжала.
- Отдайте им все, с чем они пришли... - приказала Хаури.
* * *
С ядовитых островов я уплывал один. Не знаю, что сказала отцу дочь, но он остался. Мы попрощались молча, как это делают мужчины, просто положив руки друг другу на плечи. Перед расставанием он посильнее сжал мое плечо. Да, возможно он прав, и мы более никогда не увидимся. Мне предстоит дорога в никуда, возможно я не дойду до цели, но вновь отступать не стану. Провидица права, долг непомерно вырос, надеюсь, у меня хватит сил оплатить его...