Гертруда Элизабет Маргарет Энском
Впервые проблему реальности прошлого поставил Парменид: "Одно и то же мысль и то, на что мысль устремляется". Из чего следует вывод: "то, что не существует и что не может существовать", невозможно помыслить. Но прошлого нет и не может быть; значит его нельзя помыслить, поэтому мы заблуждаемся, полагая, что обладаем понятием прошлого.
Отрицание, высказанное в его мысли, не следует смешивать с картезианским сомнением, которое относится к фактам, поскольку здесь не ставится вопрос о достоверности нашего знания о прошлом, кажущегося очевидным. Его сомнение относится к возможности собственно концепции прошлого как таковой. Парменид своим замечанием и предлагает такое вопрошание: "Как мы приходим к тому, что суждения о прошлом обладают для нас смыслом?"
Мы далее ограничимся лишь такого рода предметами мышления, как конкретные вещи, события, обстоятельства, места, люди и тому подобное, не касаясь ни абстракций, ни обобщений, ни воображаемых объектов. Когда мы думаем о своем знакомом A, мысленно представляя его находящимся в Бирмингеме, то значит мы имеем в виду именно его самого, именно этого человека А и именно это самое место Бирмингем, а не какое-то промежуточное представление о них. Можно было бы даже специально подчеркнуть это, отправившись, чтобы найти данного человека, найти сам город и указать на них; при этом вовсе не считаем, будто этим разъясняем, что же это такое - означать именно их; просто мы желаем показать их самих, и настаиваем, что имеем в виду именно вот это непосредственное указание. Другими словами, имя, которым мы называем действительную вещь, есть указатель, и оказываясь рядом с этой вещью, мы, следуя за указателем, демонстрируем то, на что он указывает, выявляя этим, что она - действительно она, а не что-то промежуточное, на что лишь указывают. И то, на что мы сейчас указываем, не является примером того, что мы имеем в виду, как было бы, если бы мы указали на конкретный пример ранее представленного общего понятия. Она есть именно то, что мы имеем в виду. (Этим можно было бы воспользоваться, чтобы придать смысл утверждению Юма - хотя он не имел это в виду - о том, что идея существования вещи есть не что иное, как идея самой вещи, поскольку это утверждение представляется абсурдным. Но мысль о реальной вещи не является мыслью о ее возможности с добавлением мысли о действительности, или ее возможности, которой фактически соответствует что-то в реальности.
Нам представляется, что наименование чего-то в прошлом или мысль о нем указывают на свой объект таким же образом, как имя или мысль указывают на другие вещи, существующие на деле. Но все же как такое указание возможно, если не существует сам предмет?