|
|
||
Христос Воскрес! | ||
- Воистину Воскрес, Гриша! - ответила бабушка, отвлекаясь от приготовлений, и улыбнулась.
- А что ты сейчас делаешь? - спросил я
- Готовлюсь к Светлому Празднику Пасхи.
- А мама с папой приедут праздновать вместе с нами?
- Нет, к сожалению. Они звонили сегодня утром, сказали, что задерживаются в командировках, и не смогут приехать. Много работы. Они извинились и сказали, что очень заняты.
- Плохо, - проговорил я, и непроизвольно нахмурился
Бабушка вздохнула и проговорила немного устало:
- Не огорчайся так, Гриша. Будет много интересного, и мы не будем скучать.
- Обещаешь?
- Обещаю, - ответила она. И вновь улыбнулась.
- А что там, в большой тарелке? - спросил я с любопытством.
- Пасхальные яйца.
- Да?.. А почему яйца разных цветов? Красные, жёлтые, даже зелёные, ещё и с красивыми узорами на них, - пробормотал я, слегка удивляясь при этом.
- Красные, как красно солнышко поутру. Молодое и сильное.
Жёлтые - богатство, и зрелость, как обеденное солнышко, щедро дарующее свет и тепло.
А зелёные - цвет обновления жизни и Святой Троицы.
- Понятно...- задумчиво ответил я...
- А почему куличи пекут из такого теста?
- Какого такого? Сдобного, что ли?
- Ну да.
- Потому что, по легенде, Христос и его ученики до Его Воскрешения ели пресный хлеб, а после ели хлеб из квашеного теста. Понятно?
Я только кивнул.
- Бабушка. А почему?..
Вот неугомонный.... А не пора ли тебе спать? - слышу построжевший голос бабушки.
- Но, бабушка, ведь сейчас же ещё так рано!
- Забыл, что завтра Праздник Воскресения Господня? И сегодня ночью мы едем в церковь на праздничное Богослужение. Тем более, что для тебя это будет впервые. Или ты уже не хочешь поехать вместе со мной? Помнится ты, вчера, целый день меня уговаривал.... Или уже забыл? А для этого нужно много сил и сон поможет тебе быть здоровым и сильным.
- Ну, иди уже. Она слегка улыбается.
-Ладно-ладно, - с тяжким вздохом отвечаю ей.
- Вот сорванец... - Слышу тихий вздох, уходя.
Долго ворочаюсь на кровати в темноте. Мыслей много, а предположений ещё больше. Всё же сам не заметил, как уснул, непроизвольно улыбаясь.
ГЛАВА II
Сборы.
Сквозь дрёму чувствую, как кто-то легенько трясёт меня за плечо и тихо говорит:
- Гриша, поднимайся.
Ворочаюсь ещё некоторое время, но всё же сдаюсь. Открываю глаза и начинаю щуриться от яркого света лампочки в комнате.
- А?.. Что?.. Что случилось, бабушка?.. - спрашиваю, ещё толком ничего не соображая.
- Поднимайся, Гриша. Пора вставать.
- Уже пора? - спрашиваю, потягиваясь.
Бабушка лишь кивнула.
- Умывайся и будем собираться.
Я быстро умылся и причесался. Затем, я оделся и помог бабушке упаковать всё приготовленное в две вместительные плетёные корзины. Помимо крашеных яиц, куличей и пирога с повидлом, освящённых свечей и всего прочего, она ещё осторожно уложила свою особую гордость - творожные пасхи.
В свою корзину она положила творожную пасху с надписью Христос Воскрес, а мне положила пасху с выложенным изюмом крестом. Я даже непроизвольно сглотнул и облизнулся от нетерпения попробовать эти пасхи.
Мы сели в машину. Я с бабушкой на передних сидениях, а корзинки положили на задние и поехали в церковь.
ГЛАВА III В Храме Ехали мы недолго. Я открыл окно и вдыхал свежий ночной воздух, ещё не загазированный, как у нас в городе. Слышался лёгкий треск среди деревьев и едва слышное шуршание в траве. Когда мы переезжали через старый железный мост, мне чудилось, будто звёзды слегка подмигивали мне. Пошёл лёгкий весенний дождик, и мне пришлось закрыть окно. Через несколько минут дождь прекратился.
Подъезжая к церкви, мы увидели яркое пятно света, которое как будто освещало всё вокруг и разгоняло ночную мглу. Мы припарковались возле церкви и не спеша вышли из машины. В руках у нас было по наполненной корзине, накрытой узорчатыми полотенцами.
Я удивлённо уставился на ярко освещённую церковь и людей, которые упорядоченно стояли возле неё или всё больше прибывали. Изнутри церкви было видно ещё довольно много народа и слышалось мелодичное пение, перемежаемое сильным и уверенным, словно трубным, голосом священника.
Я даже остановился в растерянности.
- Идём, Гриша, - вывел меня из ступора голос бабушки. Я послушно пошёл вслед за ней. Мимоходом, осматривал церковь. Белоснежные стены церкви отбрасывали тени, вокруг вздымаясь ввысь на многометровую высоту.
Купола было плохо видно, ведь приятный свет, льющийся из входа в здание, соседствовал с огромным количеством свечей в руках у людей, расположившихся возле храма. Я заворожено смотрел на вход, отмечая краем глаза праздничную одежду людей находящихся вокруг; однотонность платков, надетых на головы женщин и непокрытые головы мужчин, мнущих головные уборы в руках. Исподволь чувствовалась взволнованность женщин вперемешку со степенность мужчин.
Перед входом в церковь, бабушка попросила повторять все положенные действия за ней. И ещё не шуметь и выключить телефон. При входе она заставила меня перекреститься, затем снять кепку, а сама надела белый платок с ярко-синей вышивкой по краям.
Войдя в храм, я был поражён количеством света, яркостью и пышностью обстановки внутри. Повсюду были люди, празднично одетые, с задумчивыми выражениями на лицах. Как будто мыслями они находились не здесь, а где-то в другом месте.
Священник произносил высоким и хорошо поставленным голосом отрывки из Евангелий. Он производил сильное, практически неизгладимое впечатление. Это был высокий, худой и всё ещё крепкий мужчина с пышной, окладистой бородой и магнетическим, спокойным и одновременно пронизывающим насквозь взглядом. В нём чувствовалась непоколебимая мощь веры и несокрушимость духа. Сверху же, лилась спокойная и какая-то возвышенная мелодия, переплетаясь женскими голосами. Как объяснила мне позже бабушка, это были женщины из церковного хора, произносящие стихиры, тропари и кондаки, прославляющие Бога.
Всё вокруг сияло чистотой и позолотой. На полу были расстелены ковры, по которым можно было неслышно ходить. Поначалу мы не спеша встали недалеко от входа, и я трижды поклонился, вслед за бабушкой. Мы стояли так, наверное, достаточно долго, хотя я не заметил течения времени, очарованный красотой голосов поющих и уверенной силой голоса священника.
Спокойно подойдя к красивым, раззолоченным иконам Христа, Матери Божьей и Святого Николая, мы помолились за здравие наших родных. Бабушка тихо сказала, чтобы я искренне помолился за родных и близких и поставил за них свечи перед иконами. Я молился за родителей, бабушку и младших сестёр, (какими бы непослушными врединами они ни были). Я старался искренне молиться перед образами, просил помощи и заступничества в жизни себе и своим близким, рассказывал о себе и просил не очень гневаться на меня за мои проступки.
Мне почудилось, словно образ Святого Николая спокойно улыбается мне, а икона Божьей Матери сияет каким-то внутренним светом, пронизывающим меня и дарующим успокоение.
Потом бабушка подвела меня к особому месту с распятием и сказала помолиться за упокой душ умерших наших родных.
Затем, мы встали в очередь из молящихся, и бабушка сказала, что нас сейчас будет благословлять священник. По совету бабушки, когда священник осенил меня крестом и святым Евангелием я перекрестился и уважительно поклонился ему. Он одарил меня внимательным, изучающим взглядом.
Потом мы отошли и продолжили молиться о себе и близких и благодарить Бога за помощь и поддержку в жизни.
Затем священник с диаконом и служками, а за ними и все верующие, пришедшие на Пасху, (и мы вместе с ними), вышли из храма и трижды обошли вокруг церкви под непрерывный пасхальный трезвон колоколов. И слышалась в этом колокольном трезвоне особая мелодия, которая в то же время возносила ввысь, благословляя и напутствуя на дальнейший жизненный путь и даруя умиротворение, наполняя спокойной радостью душу.
ЭПИЛОГ По окончании пасхальной службы, когда мы, усталые и довольные, сели в машину и поехали домой, меня не покидало чувство умиротворения и благодарности, которое поселилось в душе еще со службы в храме и утвердилось во время пасхального, крестного хода.
Как потом рассказывала мне бабушка, у меня был задумчивый и усталый вид; при этом у меня с лица не сходила едва заметная улыбка.
Когда мы приехали домой, бабушка вошла в дом и начала подготавливать на столе праздничный завтрак на разговление.
Я же, щурясь, посмотрел на рассветное солнце.
Казалось, солнце улыбается мне и роняет на землю красные и жёлтые пасхальные яйца, благословляя землю и приветствуя наступление нового дня.
Я приветливо улыбнулся в ответ, и вошёл в дом.
Я остановился на пороге и заметил, что бабушка зажгла лампадки у образов. Затем положил в уголке корзину, спокойно перекрестился и глубоко поклонился, а затем серьезно и радостно воскликнул:
- Христос Воскрес, бабушка!
Послышался тихий, но не менее радостный ответ:
- Воистину Воскрес, Гриша!