ОСКОЛКИ
БАЛКАНСКОЙ БЕДЫ
Лирико-сатирическое каприччио
Памяти русских и немцев, сербов и американцев,
евреев, арабов - всех жертв терроризма, независимо
от религии и национальности
СЕЗОННОЕ ОБОСТРЕНИЕ
весна
и все обостряется
желания
чувства
хвори
все кроме ума
растерянно отступающего
перед напором
обострившейся дури
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
Обращение urbi et orbi
Самодержца всея Земли
Это есть наш последний
и решительный бой!
Под нашенским Стягом
воспрянет род людской.
Нам бросил вызов беззаконный
весь мир голодных и рабов.
Кипит наш разум возмущенный
и всех подряд крушить готов.
На свалку Ялты и Потсдамы!
Нам Бог судья, а не ООН!
Саддам Милошевич Усама
теперь на гибель обречен.
Накроет мир зонтом свободы
наш звездно-полосатый Стяг.
Ликуя, побегут народы
в демократический ГУЛАГ.
Там ждут их "сникерсы" и "пепси",
"биг-мак" с поп-корном пайковой
и радость выпивки и секса
в конце недели трудовой.
Любителей кривой дорожки
ждет скорый на расправу суд.
Гуманитарные бомбежки
цивилизацию спасут.
Врагов ракетами накроем,
послушным выделим деньжат.
Мы наш, мы новый мир построим
на свой, американский лад!
Это есть наш последний
и решительный бой!
Под нашенским Стягом
воспрянет род людской!
Человечество, равняя-а-айсь!
Смиррррно!
Равнение на Америку!
В светлое будущее
с места с песней
шаго-ом... МАРШ!!
ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ
Если я лечу -
значит, ты стоишь.
Если я кричу -
значит, ты молчишь.
Если я силен -
значит, ты слабак.
Если я умен -
значит, ты дурак.
ГУМАНИЗМ-ХХI
До чего же красиво звучит:
гуманитарная бомбардировка!
На завтрак -
солидная авиабомбища.
На обед -
основательный "томагавк".
На ужин -
легонькая ракеточка.
Ешь, Махмуд, не хочу!
Лопай, Ваня, от пуза!
Гуманисты в мундирах
и цивильной одежке,
но все поголовно
с ангельскими крылышками,
завсегда готовы
попотчевать нас,
слаборазвитых аборигенов,
этим добром
до отвала.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Глубоко вздохнуть,
широко оглядеться
и - шагай,
в переулки всматриваясь...
Крепко-накрепко
мама вдолбила мне в детстве,
если вдруг заблужусь,
наш домашний адрес.
Что там нынче?
Пустая глазница пустыря?
Густая, седеющая трава?..
Улица 25-го Октября,
дом 46,
квартира 92.
В жесткое темя асфальта
бьют
каштанов кулачки тугие.
Как зеваки,
звезды
в душу глазеют безжалостно...
Прости,
я тебя не помню, Киев,
прости,
не обижайся, пожалуйста.
Помню - лапы прожекторов
с неба срывают платье.
Помню - поезд под бомбами
мечется и ревет.
Помню тысячи лиц
незнакомых сестер и братьев,
имя которым -
советский народ.
У меня война
отняла родные края,
изодрав
даже памяти кисею.
Для меня не по карте -
на ощупь
Родиной стал
весь широкоплечий
Советский Союз.
Мне горы дóроги,
и моря,
и лесов добродушный гуд,
и полей колючая шерсть...
А здесь - мое детство,
на улице 25-го Октября,
в доме номер 46.
Перестук домино...
Ребятишки шастают шалые...
Чьи-то тени,
как мысли,
плывут в светло-желтом
оконном стекле...
Здравствуй, дом!
Как теплы
стены твои шершавые...
Среди многих утрат
хорошо, хоть ты уцелел.
И от имени тех,
чьи судьбы войной изранены,
тех, кто все-таки выжил
и, может быть, даже не зря, -
счастья вам и добра,
киевлянки и киевляне,
в доме по улице
25-го Октября!
ПРИМЕЧАНИЕ
НА ПОЛЯХ ВОЙНЫ
Хорошо,
когда по хóрошу мил, -
да милей,
когда хорош пó милу...
Не беда, что Русь
вышла в мир, -
да беда, что Русь
пошла по миру...
АКАДЕМИЯ ГОЛЛИВУД
Дешевые университеты
для жителей всей планеты.
Наведение мостов
с промыванием мозгов.
За блокбастером блокбастер
про нахрапистых и зубастых.
Про то, как хапать
и грабастать.
Убивать -
и ослепительно улыбаться.
Американская high school
по сворачиванию скул.
А еще -
наука о том,
как не млеть и не ахать,
а попросту девок
тискать и трахать.
Полный курс
морали бандитской
в упаковке
из джаза и " диско".
А для подкраски
и смазки -
сладенькие сказки
о небесной любви
и ласке.
Реви, Рахиль,
плачь, Кончита.
рыдай, Танечка,
над гибелью "Титаника".
Умиляйтесь,
столицы и окраины,
спасению
рядового Райана!
Учитесь, земляне,
подгонять
под киношные мерки
слезы и смех,
провал и успех...
Что хорошо для Америки -
то хорошо для всех!
Хайль, Америка!
АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА
NEXT
Дано американской нации
новорождённое дитя:
насильной демократизацией
мир осчастливить не шутя.
Но у проекта идиотского
есть и соавторы в веках:
фантомы Гитлера и Троцкого
кружат над люлькой в облаках.
ПРЯНИК
Ах, как сладок
пряник власти!
Дорвался - и хрумкаешь,
аж за ушами трещит.
И, конечно, за этим треском
не слышно, как рвутся бомбы,
как рыдают горы и долы
и стоном стонут леса.
И совсем неохота смотреть,
как черные роботы смерти
методично, как заведенные,
с перерывом на заправку
и подзарядку,
кромсают и жгут green peace,
зеленый мир и покой,
перемалывая без разбора
добро и зло,
старых и малых,
прошлое и грядущее.
Да и черта ли тебе
до чужих передряг,
когда вот он, пряник,
когда слюнки так и текут,
когда так и жрал бы,
сопя и чавкая,
эту медовую сладость.
Так и жрал бы,
так и жрал бы,
не отвлекаясь
на всякие глупости.
БЕРЕЗЫ
Простите, белоствольные березы,
за то, что я, традициям не в лад,
быть может, подмешаю ложку прозы
в бочонок мадригалов и баллад.
Гляжу, как ваша дружная орава
блистает красотой в лучах зари,
и вспоминаю, как в снегах Урала
дремала деревушка Токари.
Сюда, в лесные тихие глубины
пусть незнакомой, но родной земли,
нас, беженцев с горящей Украины,
теплушки больше месяца везли.
В те дни Россия под Москвой сражалась,
деревню похоронками страша.
И неизвестно, в чем еще держалась
моя оголодавшая душа.
Нескладное мальчишеское тело
ночами на полатях била дрожь.
Божница отрешенная глядела:
до света доживешь или помрешь?
И чудилось порой, что в мире сонном
все стынь и мрак - хоть бейся, хоть кричи...
Но вдруг хозяйка вдовая со звоном
охапку дров роняла у печи.
Потом, глядишь, за кочергу берется,
уснувший огонек раздув сперва.
И вот уж занимается берёста
и с треском разгораются дрова.
И вот уже за ворот, под одежду
от этих дров, сгорающих дотла,
медлительно ползет дымок надежды
с чуть горьковатым привкусом тепла...
И если сквозь невзгоды и морозы
моей судьбы пробился корешок, -
спасибо вам, красавицы березы!
Уж больно вы горели хорошо.
SANCTA SIMPLICITAS
Мир простодушных чем-то нам угоден.
В их детскости - очарованья тьма.
О как мы деликатно к ним снисходим
с вершин образованья и ума.
Синяк под глазом потирая новый,
что из-за их наивности набит,
мы все ж таки на дурачка блажного
не держим зла и не таим обид.
Ведь умилится даже инквизитор,
потупя умный и жестокий взор,
когда святая простота
с молитвой
подкинет связку хвороста
в костер.
ПЛЯШУЩИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ
дрыг-дрыг
пляшут девочки
дрыг-дрыг
пляшут мальчики
дрыг-дрыг
в заполошном ритме
заходится музыка
дрыг-дрыг
сладострастно шарят
по мокрым от пота телам
лазерные лучи
а где-то
в паучьих лапах голода
умирают вселенные
дрыг-дрыг
а где-то
сыто икает война
упиваясь слезами и кровью
дрыг-дрыг
а где-то
настырные параноики
и ясноглазые крестоносцы
шагают к деньгам и власти
по руинам и трупам
по традициям и святыням
а девочки пляшут
дрыг-дрыг
и мальчики пляшут
дрыг-дрыг
и бьются в истерике
дерганые мотивчики
и смерть
одобрительно щерит зубы
стоя поодаль
и ритмично подрыгивая
сухими и желтыми костями
дрыг-дрыг
дрыг-дрыг
дрыг-дрыг
ИУДЫ
Когда Иуда продавал Христа,
его наверняка корила совесть.
К предательству еще не приспособясь,
она вдруг оказалась нечиста.
И как потом Иуда ни крутил,
а презирать себя невыносимо...
Худою славой бедную осину
он, как дурной болезнью, наградил.
Но не угас старинный род Иуд.
С искусством лицемерия освоясь,
они теперь себе так ловко лгут,
что дремлет притерпевшаяся совесть.
Теперь умеют так продать Христа,
чтоб совесть оставалася чиста.
ПЯТНО
Остатки кровавого пира
слезами омыты давно.
Осколки разбитого мира
не склеить уже все равно.
Рассыпавшиеся осколки
уже никогда не собрать.
Банкиры, бандиты и волки
не любят следы оставлять.
Но даже и в час триумфальный
проступит клеймом все равно
на белой манишке крахмальной
кровавое это пятно.
НЕ ЗАБЫВАЙ
Когда справедливая ярость
разгорается
у тебя в душе
когда праведный гнев
как перегретый пар
грозит разнести
твой рассудок
не забывай
все мерзости на этой земле
совершаются
исключительно
с благородными целями.