Хотя...раз уж начал, то скажу. Я ловил мышей. Надо же как-то домой возвращаться всё-таки завтра, хотя нет, уже сегодня на работу, а по рычанию раздававшемуся из-за дверей моей квартиры было понятно, что с пустыми руками соваться чревато.
Так вот, что я вам скажу товарищи: кошкам медаль за их работу давать надо и молоко бесплатно. Я до сих пор не пойму как они это делают. За три часа мне удалось изловить всего лишь одну мышиную особь и то я подозреваю, что у этой мышки были какие-то суицидальные наклонности. Других объяснений того, что я смог её всё-таки поймать у меня нету.
Итак, окрыленный неожиданной удачей я поспешил обратно к себе домой. Я приоткрыл дверь и закинул в коридор свой скромный подарок. Инстинкт самосохранения заставил меня вернуться на площадку, не дожидаясь появления моей кошечки. Мало ли, может ей меню покажется однообразным и она захочет его разнообразить за мой счет. Я затаился, приставив ухо к двери, и услышал, как Дуся на всех парах мчится к своей жертве. Затем послышалось сосредоточенное сопение, а чуть позже сытое урчание. Моё подношение было принято, я настороженно приоткрыл дверь и увидел свою кошечку в самом благостном настроении духа, она даже стала ко мне ластиться, будто и не было ничего. Мои переживания по поводу грызунов-вампиров не оправдались, пушистая умница не оставила от подарка даже хвоста. Я облегченно вздохнул, с кошкой на руках зашел в комнату и бухнулся на старенький диван. К своему недоумению, притом, что я за выходные практически не спал, усталости в моём теле не было.
Я не ложился. А смысл? Просто встал, побрился и понес своё тело на работу.
Да, выходные удались.
Сначала всё вроде бы было нормально, я спокойно прошел проходную, переоделся, спустился в родной цех, но потом четко осознал, что не могу находиться на рабочем месте и вообще представляю угрозу для окружающих. Нет, не потому что я хотел их покусать, а потому что они меня жутко раздражали, а когда у тебя в руках сварочный аппарат это чревато.
Преследуемый такими невесёлыми мыслями я поднялся в кабинет к начальнику цеха. Постучался. Мне не ответили, но там за дверью что-то упало и я решил всё-таки войти. Как оказалось зря. Я прошел в помещение и осмотрелся. Здесь царил полумрак, так как окно было задернуто давно нестиранными шторами. Я предусмотрительно старался затаить дыхание, потому что в помещении стоял такой перегар, что казалось если повесить топор, то он не упадет. В кабинете был тот ещё бардак, на полу были разбросаны бумаги, тут же валялись осколки разбитого вдребезги графина, единственный уцелевший стул, почему то стоял на шкафу, а на столе в позе эмбриона спал Александр Петрович, подложив под голову отчет за прошлую декаду. Мне надо было поговорить с кем-то, поэтому увиденная картина меня не остановила. Я решительно подошел к окну, отдернул штору и открыл фрамугу. В кабинет наперегонки ворвались свет и свежий воздух. Я отошел в тень и негромко позвал спящего. Наш начцеха зашевелился, с большим трудом он оторвал голову от своей подушки, приподнялся и застыл в позе а-ля "лесная нимфа у ручья", затем ожесточенно зачесался и хрипло произнес.
- Кто включил свет?! Немедленно выключите!
- Я бы с радостью, - ответил я. - Но по ходу солнце не выключается.
- А тебя зачем черти принесли? - злобно зыркнул Александр Петрович на меня налившимися красными глазами.
- Разговор один есть, - уклончиво ответил я.
- Не до разговоров мне, - ответил начальник и спрыгнул со стола. - Мы вон план не выполняем, а тебе только бы потрепаться, - с этими словами он подскочил к окну и нервным жестом задернул штору.
Меня кольнули смутные сомнения: красные глаза, зуд от солнечного света...неужели он один из нас?
Ошарашенный такими мыслями я отвел глаза в сторону и мой взгляд наткнулся на чьи-то ноги грязных ботинках, торчащие из-под стола.Труп! Бедняга, наверное, сражался за жизнь до последнего. Сомнений больше не было!
- Александр Петрович, так вы один из нас?
- Конечно, - ответил он и гордо выпятил грудь.
- Но как же?
- Как, как! Как все! Ты думаешь я один такой? Да нас тысячи таких! Поговаривают, что даже он, - Петрович благоговейно указал пальцем на потолок, - наш человек.
Что сказать...я был в шоке. Я кивнул головой в сторону спрятанного под столом тела:
- А как же правило на работе ни-ни?
- Много ты понимаешь? - взъелся начальник. - У меня может повод был?
- А бедолага этот причём?
- Как причем? ОН же сам ко мне пришел. Сам предложил!
- Не может быть?
- Михалыч, скажи! - начальник цеха немилосердно пнул тело лежащего под столом. - А то мне этот дрыщ не верит.
Михалыч, наш завхоз, очумело тряся головой выбрался из своего убежища и сонно произнес.
- Такось и было. Был у меня бидон самогону, вечерком зашел к Петровичу, дай думаю сниму стресс после рабочей недели.
- И что? - не понял я.
- Всё. Домой мы не попали. Блин, что мне жена сегодня устроит если я всё-таки появлюсь дома!!! - Михалыч сокрушенно сжал голову руками.
- Подождите, так что, вы здесь просто пили?
- А ты что подумал? - насупился Петрович. - Ты же наш человек, сам понимать должен, мы за культурное общение.
- А мы это кто? - настороженно поинтересовался я.
- Рабочий класс! - наставительно протянул начцеха. - Пролетариат по-научному!
Я облегченно выдохнул и поспешно сделал ноги, оставив Петровича и Михалыча в легком похмельном недоумении.
Несмотря на это недоразумение настроение не улучшилось, работа не клеилась. Короче уже в десять ноль ноль я стоял под кабинетом отдела кадров с заявлением об увольнении по собственному желанию. Я постучал и не дожидаясь ответа вошел. Все были на месте. То есть специалист по кадрам Эллочка и опальная замгендир по идеологии Ангелина Исааковна, сосланная за слишком длинный язык в сию обитель скорби и печали. Надо сказать сразу, что две эти барышни хоть и были в разных возрастных категориях, в отношении к рабочему классу были едины - им на нас, трудовой народ, наплевать с высокой колокольни. Единственное, что может заставить этих дамочек вообще взглянуть в вашу сторону - лёгкое шебуршание конфет либо плескание чего-нибудь более серьёзного.
Так было и в этот раз загруженный заботами о коллективе, дамы не удостоили меня даже взгляда. Я прокашлялся. Ноль эмоций. Когда я сунул Эллочке заявление под нос, она заученным жестом отложила его куда-то в сторону и устало произнесла:
- Ангелина Исааковна, тут вот кадр один уволиться хочет, что делать?
- Как что? Ничего. У него контракт ещё не закончился, а своими заявлениями он нам показатели запорет.
- Слышал? - Эллочка недружелюбно зыркнула в мою сторону и, не дожидаясь ответа добавила: - Тогда свободен.
- Вы не поняли, - ещё вполне спокойно начал я. - Я увольняюсь.
- Нет, это ты не понял, - отрезала Элла Аркадьевна. - Никто тебя не уволит.
Я ещё раз посмотрел на Эллочку, которая считала себя минимум распорядительницей судеб, и перевел взгляд на Ангелину Исааковну. Эта знойная мечта поэта с давно истекшим сроком годности кокетливо мне улыбнулась. Мне почему-то вспомнилось, что парни моложе тридцати лет поголовно боялись ездить с ней наедине в лифте. И сейчас перехватив её взгляд, который меня уже раздел и изнасиловал, я понял почему.
- Последний раз объясняю, я не могу работать, у меня очень уважительный причины, - преодолев себя я попытался объяснить Ангелине Исааковне.
- Почему же? - она кокетливо улыбнулась губами, нарисованными далеко за пределом её рта.
- Здоровье не позволяет.
- Да ты здоров как бык, - вставила своё слово Эллочка, поняв, что её уже не считают здесь главным специалистом по кадрам. - Где справки, что ты нетрудоспособен? А? Всё, не отрывай нас от дел! Иди, работай.
Я понял, что ничего не добьюсь, но сдаваться я не собирался. Нет, я не вернулся в цех, я боялся, что невзначай покалечу кого-нибудь из товарищей, с которыми проработал столько лет. Я переоделся и пошел домой. Я был настолько зол, что даже зуд вызванный солнцем отошел на другой план. Только не подумайте, что я побежал домой зализывать душевные раны, нанесённые бездушным руководством. Не дождутся! Я зашел к соседу Виталику и просто одолжил у него на часок его пёсика - стаф - терьера. Парень был очень рад, потому что ему не пришлось выгуливать этого четвероногого маньяка самому. Ведь на время когда этот кабель таскал своего хозяина на поводке, двор становился безлюдным и редкий самоубийца имел неосторожность появиться где-то в области видимости пса. Глядя на то, как Виталик бегает за своим Чингизом у меня всегда в голове всплывал детский стишок, не помню точно, но что-то вроде: "...так и не можем понять, кто же кого из них вывел гулять..."
Так вот, вооружившись Чингизом, я вернулся в кадры. Как не странно присутствие четвероного друга очень положительно сказалось на отношении ко мне. Меня внимательно выслушали, завизировали заявление, Эллочка лично побегала по всем кабинетам, собрала подписи, мне даже премию выписали и выходное пособие. А я подумал, как мало надо, что бы управленческий аппарат вспомнил про простого работягу. Может если бы кто-то с таким вот Чингизиком курсировал по госучреждениям, и правительству работалось бы лучше и простым людям жилось бы легче. Но этот так лирическое отступление. Может это укус вампира на меня так действует, раньше я не размышлял на подобные темы?
Короче мы уладили формальности, и я стал свободен как птица.