Спайдер. Паук... Янтарного цвета волосы, четыре руки и небольшой горб. Семифутовое туловище, передвигающееся на шести ногах. Все тело было переплетено мускулами. Он был то обжигающе красный, то красновато-коричневым. Смех его походил на шорох сухих листьев. Мы неспеша пошли в обход озера.
(С. Дилени "Пересечение Эйнштейна")
От дикого вопля Заны проснулось все племя. Я не спал. Я вообще мало сплю. Мысли одолевают. Для жителей Старой пустыни я чужак, но все-таки я сумел стать вождем. Авторитет мой непререкаем, но все же я обязан не то, что каждый поступок, каждое свое слово тщательно обдумывать и взвешивать. Так что на сон времени остается совсем немного. Кроме того мои жены требуют к себе постоянного внимания. Их у меня как пальцев на руке у нормального человека. Так что спать приходиться урывками. В то время когда заорала Зана, я как раз занимался продолжением рода. На сегодняшний день у меня было восемь детей, но я вождь, и потому я могу позволить себе еще больше. Кроме того больше половины детей не доживает до своей пятой весны. Трем моим сыновьям и двум дочкам еще не исполнилось два года. Так что запас не помешает.
В общем, вопль Заны оторвал меня от довольно-таки приятного занятия. Но я вождь и несу ответственность за своих людей. Такова моя обязанность. Подхватив автомат, я выскочил из своего уютного жилища. Пока я бежал к юрте Заны ее крик резко оборвался. Очень плохо. Я слегка сбавил темп, проверил автомат и твердой походкой двинулся вперед. Из своих юрт стали выскакивать самые расторопные мужчины. Или те, которые, как и я, занимались продолжением рода. Я сделал им знак, стоять на месте, а сам стволом автомата откинул защитный полог жилища семьи Заны. Солнце только-только начало свое путешествие с востока на запад, но его света вполне хватало для того чтобы увидеть все в мельчайших подробностях.
От увиденного сердце мое застучало в таком бешеном ритме, что даже дышать стало трудно. Зана сидела, облокотившись на деревянную балку юрты, и прижимала к груди свою младшую дочь, которая тихо по-звериному подвывала. Ее муж и старший сын лежали на сером ковре вытканном из грубой верблюжьей шерсти, и казалось, сливались с незатейливым рисунком. Мужчина и юноша тоже были серыми и внешне напоминали скелеты обтянутые кожей. Словно некто выпустил из несчастных всю кровь и бросил обескровленные тела жариться под палящим солнцем в течении нескольких дней. Но еще вчера вечером и отец, и сын были бодры и прекрасно себя чувствовали.
Много всего ужасного происходит последнее время. Неведомые болезни пожирают людей за считанные дни. Но это явно была не болезнь. Ничто мне известное не могло сотворить такое с двумя совершенно здоровыми людьми всего за одну ночь.
В юрту бесцеремонно вошла моя старшая жена. Она окинула меня взглядом полным негодования, затем бросила в меня какую-то тряпку со словами:
- Прикройся.
И только в этот момент я заметил, что выскочил из собственного жилища в одной только короткой ночной рубахе, которая едва прикрывала мой волосатый живот. И оказывается я все еще готов, прямо сейчас, делать детей. Зана под испепеляющим взглядом моей старшей жены смущенно опустила глаза, но ее губы тронула еле заметная улыбка.
Иногда мне кажется, что наша вселенная стала вращаться с утроенной скоростью и все в нашем мире невероятно упростилось. Жизнь и смерть, горе и радость - четыре сестры шагают по нашей бескрайней пустыне взявшись за руки и все порой так перемешано, что бывали случаи, когда в один день в нашем племени были и свадьба и похороны. А что делать? Вчерашний мальчик завтра будет мужем, а вскоре он превратиться в старика. Надо спешить.
Вполне возможно мне придется взять Зану в жены, если не смогу подыскать ей достойного мужа.
Но сейчас необходимо занимать насущными проблемами. Я повязал тряпку вокруг бедер и склонился над трупами.
Как я и ожидал, у каждого мертвеца под левым ухом имеются два аккуратных прокола и у обеих посиневшие губы вытянутые трубочкой, словно некто высосал из людей не только всю кровь, но и саму жизнь.
Примерно месяц назад мне уже приходилось лицезреть нечто подобное. Тогда пропал старик Маламут, наш главный торговец. Почтенный старец, на своем ослике, повез десяток дубленных верблюжьих шкур в дружественный поселок Тягуй, обменять их на соль. Туда и обратно весь путь занимал чуть больше трех суток. Но вот прошло семь дней, а старик все еще не вернулся. Взяв с собой десяток воинов, я отправился на поиски торговца. Не мудрствуя лукаво, на своих боевых верблюдах, мы сразу поскакали в Тягуй. Настроен я был решительно, но жители поселка встретили меня и моих воинов радушно, и все как один клятвенно заверяли, что вот уже почти два месяца не видели ни старого торговца, ни шкур, ни ослика. Говорили они искренно, и я им сразу поверил, но на всякий случай пригрозил всем жуткой расправой, если Маламут не найдется. Дружба дружбой, но уважение в пустыне можно поддерживать только суровыми методами.
Вскоре я, мои воины и жители поселка разъехались по пустыне. Не могу сказать, кто тогда сделал то жуткое открытие, но это точно был не я.
Немного в стороне от поселка, прямо посреди песков имелось полуразрушенное сооружение, оставшееся от Старых Людей. То были странные и могучие существа, и еще до Великого Обмена, они много чего настроили. А затем почти все погибли в огненном смерче. Но некоторые их постройки все так и стоят, пережив века, словно немое напоминание о той эпохе величия и безрассудства. О назначении этого здания никто из местных представления не имел. Даже я терялся в догадках, что это было. Но это и не важно. Важно то, что именно внутри этих руин и был найден труп старика.
Иногда по ночам в пустыне бывает довольно-таки холодно. Видимо вечерняя прохлада застала старого Маламута рядом с этим полуразрушенным зданием, и он решил прямо тут и заночевать, опасаясь заблудиться в кромешной темноте. Он даже развел костерок и заварил коричневую бурду, которую все жители Старой пустыни называют кофе, и к которой я никак не привыкну. Выпив кофе, пожилой торговец завернулся в халат и заснул. И уже не проснулся. Вид его был ужасен. Но в тот момент я подумал, что смерть Маламута наступила вследствие укуса какой-то ядовитой твари. А их тут водится превеликое множество. И под воздействием яда тело не стало разлагаться, а просто высохло.
Как же я тогда ошибался.
Не завидной была участь и ослика. Старик привязал его к металлическому крюку, вбитому в стену. После смерти Маламута ослик в тщетной попытке освободиться грыз веревку, но веревка было ему, в буквальном смысле, не по зубам и несчастное животное умерло от жажды.
Сейчас сидя на корточках в юрте Заны, я чувствовал, что на нас накатывается нечто. Нечто безудержное и неотвратимое, словно песчаная буря. Мне стало страшно. Да так, что по спине, словно замогильным холодом подуло. Но впадать в отчаяние и замирать от ужаса я не имел права. Я вождь и от меня зависят жизни моих соплеменников.
В полдень мной был назначен совет старейшин.
Под большим белым шатром собрались все седые ветераны, Халиб-лекарь, Мельма-повитуха, моя старшая жена и крепкая словно мужичек с грудями Лайла. Эти женщины так же имели право присутствовать на совете по той причине, что родили по пять здоровых детей и не их вина, что некоторые из них умерли в младенчестве. Кроме того обязательными членами совета был старый Шаман и его Ученик, оба занявшись недобрым ремеслом потеряли свои имена и вспоминать их даже в уме нельзя было. Практически все племена Старой пустыни отринули от себя былых богов. Никто не знает, сколько осталось людей на некогда прекрасной планете Земля, но практически везде говорят об одном, что во время Великого обмена за несколько дней погибло более десяти миллиардов человек. И первые годы жизнь выживших больше напоминала медленное умирание. И какой Бог мог допустить такое? Все боги оставили нас, теперь в нашем мире правят духи, в большинстве своем злобные и беспощадные. И обязанность Шамана общаться с этими духами.
Долгое время, по глупой традиции жителей пустыни, разговор шел ни о чем, лишь вскользь касаясь животрепещущей темы. По кругу пускалась большая чаша теплого кофе, каждый делал маленький глоток и высказывался. Меня эта манера несказанно бесила, и сей горький напиток я терпеть не мог, но я сдерживался и тоже после глоточка горькой бурды пространно рассуждал о погоде, урожае фиников и верблюжьем приплоде, в конце горестно вздохнув, упомянул о случившемся несчастье.
Я уж не мог дождаться, когда Халиб-лекарь сделает свой последний глоток из общей чаши и перевернет ее вверх дном. И наконец, свершилось, Халиб сказал:
- Очень странный случай, я никогда не слышал ни о чем подобном. Теряюсь в догадках, что могло быть причиной смерти.
Ну, вот и отлично, наконец, перешли к сути.
- Все это очень интересно, сказал Шаман, но сейчас нам предстоит подумать о следующем. Наш брат Мустав и его сын умерли странной и страшной смертью, но они были достойными людьми и их души имеют право требовать от своих соплеменников, то есть от нас, надлежащего захоронения. Еще утром по обычаю предков мы отнесли тела в ритуальное место, но наши четвероногие братья отказались поедать два иссушенных трупа. Как и в случае со стариком Маламутом необходимо срочно развести церемониальный костер и сжечь оба тела. Иначе последствия могут быть самыми непредвиденными.
Ох и любит Шаман витиевато выражаться. Все всегда его с интересом слушали даже я. Сразу видно умный человек. Только вот сейчас надлежало подумать о более насущных проблемах и потому мне пришлось вмешаться в разговор.
- Отправить души наших братьев в страну предков, дело важное и безотлагательное, но сейчас мы собрались по другому поводу.
Я внимательно осмотрел присутствующих и увидел во взгляде каждого поддержку. Но Шаман не собирался отступать. Он почтенно поклонился и сказал:
- Гагарин, ты великий воин и мудрый вождь. Под твоим руководством наше племя разрастается и процветает. Ты правишь живыми, но вот что касается мертвых, позволь мне решать, когда и какие ритуалы совершать.
Прямо стихи получаются, и к своему великому сожаление я увидел, как многие члены совета сочувственно кивают на слова Шамана. Но худой как жердь Шаман на этом не остановился, он решил меня добить еще одним доводом.
- Осмелюсь тебе напомнить тот случай, когда ты взялся помогать чернокнижникам из города и чем тогда дело закончилось? Почти год по пустыне бродили живые мертвецы, наводя ужас.
Теперь весь совет одобрительно раскачивался, слушая речи Шамана. Необходимо было брать инициативу в свои руки.
- Минуточку, сказал я решительно, хочу всем напомнить, что я отправился помогать чернокнижникам из города по приказу старого вождя достопочтимого Марата, да упокоиться его душа с миром. Или мудрый Шаман и его приказы ставит под сомнение. И думаю, все помнят, что именно тогда мы добыли такое количество оружия, что нынче никто из соседей даже косо смотреть в нашу сторону не осмеивается.
Теперь весь совет в едином порыве готов был поддержать любое мое решение, а Шаман как-то сразу заскучал. Но я решил подсластить пилюлю. Шаман пользовался немалым авторитетом, и иметь его недругом мне никак не хотелось. Я сказал:
- В одном ты прав, когда и как совершать ритуалы погребения это твоя прерогатива. Я только прошу об одном, слово прошу я сказал с нажимом, давай сейчас решим первостепенные вопросы, а затем займемся мертвыми. Что-то мне подсказывает, что все эти смерти как-то связаны между собой и в скором времени нас ждут очень большие проблемы.
Шаман еще раз почтительно поклонился в знак согласия. И тут разом заговорили моя старшая жена и Лайла. Говорили они сбивчиво, часто друг друга, перебивая и дополняя, но суть их рассказа была такова.
Обе женщины долгое время были в юрте Заны, как могли они успокаивали несчастную женщину и ее дочь. Малышка долгое время не могла прийти в себя она только подвывала и бормотала нечто непонятное. Затем она забылась тяжелым сном, но перед тем явственно произнесла: "Песок, песок поднялся и съел моего отца и брата".
Вот это уже что-то. Члены совета стали высказывать различные версии, одна фантастичней другой. Я только диву дивился, вот, казалось бы, простые люди, живущие на свежем воздухе, в гармонии с природой и откуда у них столько ереси в головах. Вместо самого простого и наиболее верного предположения они целый огород нагородили всякой глупости. Я слушал долго, никого не перебивая, надеясь на то, что победит здравый смысл. Но сейчас у жителей пустыни в головах были только демоны, джины и прочая гадость. Я еще некоторое время помолчал, затем доходчиво и простыми словами попытался объяснить, что, скорее всего, в наших песках завелась какая-то новая форма жизни, агрессивная и опасная.
Одноглазый Хабиб произнес, слегка растягивая слова:
- Значит, эти твари живут везде, где есть песок?
- Ну-у-у могут жить.
Предположил я.
- И пришли они с востока?
- По всей видимости, да.
- Значит, на их пути находился Тягуй.
Наступила гнетущая тишина. Тягуй был дружественный поселок и почти у каждого там жили либо друзья, либо знакомые, а иногда даже родственники. Предо мной явственно предстала ужасающая картина. Обезлюдевшие улицы, завывающий ветер гоняет песочные смерчи и везде, куда ни глянь, валяются иссушенные трупы. Это ведение было столь явственным, что я невольно отшатнулся, сам не знаю от чего. В суровые времена необходимо принимать суровые меры. И я решился объявить Цертой. Все без исключения меня поддержали. Цертой был чем-то вроде военного положения, только еще круче. Этот метод управления применялся в те моменты, когда стоял вопрос о выживании. У людей оставались лишь личные вещи, а вся остальная собственность становилась общественной. И любое мое распоряжение все без исключения должны выполнять неукоснительно. Больше не будет совета старейшин, больше не будет споров и дискуссий. Настало время действовать.
Я приказал разобрать все юрты и построить одно огромное общее жилище, там будет легче вести наблюдение за всеми и за каждым. Пол по центру гигантской юрты уложили слоем ковров и верблюжьих шкур на этом настиле расположили постели детей и женщин. Все мужчины старше десяти лет располагались по периметру. И теперь они будут вести круглосуточное дежурство разбитое на четыре вахты. Сейчас был сезон цветения айрата - очень сочной и калорийной травы произрастающей в оазисах. Мое племя владело двумя крупными оазисами и именно туда были отогнаны два огромных табуна каждый в сопровождении около двух сотен мужчин. В стойбище осталось не больше полусотни бывалых воинов, остальные это женщины, старики и дети. Еще имелись юноши, которым в ближайшее время предстояло быстро повзрослеть. Стада и погонщиков я решил пока не трогать. Верблюды должны нагулять жир и завести потомство. Верблюды это основное богатство племени.
С наступлением ночи еще продолжалась работа по возведению огромной юрты. Когда кромешная тьма накрыла пустыню, запылал погребальный костер, на который были возложены тела Мустава и его сына. Конечно, это прозвучит кощунственно, но погребальный костер здорово помог работникам строящим общее жилище. Но мы жители пустыни люди практичные, ко всему прочему все мы отдали должные почести умершим соплеменникам. Каждый положил в костер какую-нибудь свою личную вещь. Близкий родственник Мустава совсем еще юный Измар не пожалел для этого дела свою любимую игрушку - небольшого верблюда вырезанного из дерева.
С рассветом большое строительство все еще продолжалось. Я взял с собой девятерых мужчин и отправился в Тягуй. Что-то мне подсказывало, что там я найду хоть часть ответов и сумею спасти свое племя от надвигающейся беды.
Как ни трудна жизнь в пустыне, но были в ней и свои прелести. И одной такой прелестью, лично для меня, были верблюды, особенно боевые - чрезвычайно красивые и грациозные животные. По словам древних старцев когда-то они были значительно меньше. Тут я ничего не могу сказать, до первой встречи, вживую, я видел этих гигантов пустыни только на картинках и не мог себе представить их истинные размеры. Но скажу честно, с первого взгляда я влюбился, едва увидел этих существ, которые были, для моего народа, буквально всем. Это был и транспорт, и пища, и одежда, и настоящая боевая машина, но самое главное они чертовски привязывались к человеку и становились для своих хозяев настоящими друзьями.
Мой Тиберий был быстр как молния, страшен в бою как стая гигантских гиен и при этом, со мною, ласков как ребенок. Очень часто он выручал меня из различных затруднительных ситуаций, а в многочисленных сражениях, в буквальном смысле слова, неоднократно закрывал своим телом. У верблюдов густая грубая шерсть и очень толстая кожа. Но даже на их теле, мастерски выпущенная стрела или брошенное копье может оставить серьезные раны. Множественные шрамы покрывали кожу моего боевого верблюда. С уверенностью могу сказать, что многие из этих ран предназначались мне. И я убежден, что не сумел бы выжить даже от одной из них.
Я регулярно смазывал шрамы своего четвероногого друга чудодейственными мазями и шептал ему на ухо слова благодарности. А верблюд, слегка склонив голову, слушал мой голос и жмурился от удовольствия.
Должен заметить, что эти мази привозил торговец Самуил откуда-то очень издалека и цена их моментами была неподъемной. Но я не жалел на эти мази никакие богатства.
Но если быть до конца откровенным, я давно бы перерезал этому мерзкому Самуилу горло, если бы наш Шаман или лекарь, разгадали бы секрет этих мазей. Ну ничего, все еще впереди. Лучшее, что умеет народ пустыни, так это ждать.
Тиберия мне подарил тесть, на свадьбу. Он как раз родился в тот день. И я не только присутствовал при его родах, я помог ему появиться на свет. Его мать, царственная Джун, с легкой улыбкой наблюдала за нашим знакомством. Еще влажный малыш, с мутными глазами и на дрожащих ногах подошел ко мне и коснулся моей ладони своим мокрым носом. Он втянул мой запах огромными ноздрями и с тех пор этот запах стал с ним неразлучным. Тиберий рос на моих глазах, от меня он получил свое имя и вместе со мной он стал огромным и сильным животным.
Сейчас он возглавлял небольшой отряд из десяти всадников. Без особой спешки, на рассвете, мы отправились в Тягуй. Надо было предупредить его жителей об опасности и помочь чем только сможем. Спешить нужды не было. За световой день туда и назад мы не успеем. Разве что будем гнать верблюдов всю дорогу, примчимся, скажем "здрасте" и сломя голову, умчимся обратно. Нет, друзья так не поступают. Так что двигались мы неспешно.
Чего-чего, а такой вот скорости мой Тиберий терпеть не мог. Он любил носиться как ветер, или лежать в тени навеса громко пуская газы. А такая быстрота черепахи приводила его в уныние, и он начинал дурачиться. В такие моменты мне надлежало быть начеку. Иногда мне казалось, что у моего верблюда было своеобразное чувство юмора. Когда ему становилось скучно, он брал и ни с того ни с сего спотыкался на ровном месте. А затем двигался дальше, как ни в чем не бывало. После таких взбрыкиваний я, если удерживался в седле, привставал в стременах и, извернувшись, пытался заглянуть на наглую рожу верблюда. Как всегда губы его были поджаты, устремленный вдаль взгляд слегка надменен и серьезен, даже строг. Но я был уверен, стоило мне умоститься обратно в седло, он скалился словно юродивый. И что обидно, спросить было не у кого. Никто из остальных верблюдов не осмеливался ни то, что его обогнать, но даже сравняться с ним.
На этот раз в Тягуй мы добрались без происшествий. Как Тиберию не было скучно, он обошелся без озорства.
В пустыне группа всадников больше двух передвигается, поднимая столб пыли, не взирая от их скорости. Потому нашу десятку было видно издалека. У символических ворот поселка нас встречала целая делегация во главе с толстым князем Харимом.
Толстяк был одет в свой утепленный праздничный халат. Стоять пришлось на самом солнцепеке и обливаться потом, изнывая от жары, но, не смотря на это, от нетерпения, он сорвался с места и помчался нам на встречу. По его крупному лицу струились слезы радости, и он с завыванием причитал:
- Гагарин, великий воин, ты и представить себе не можешь, как я благодарен судьбе за твое появление!
Лично мне толстяк никогда не нравился. Ну не люблю я всех этих новомодных князей, баронов, ханов и беев. У самого людей чуть больше тысячи, вдвое больше людей и баранов и на тебе - князь. Почему сразу не император?!
Но сейчас сердце мое сжалось от сострадания, потому как я прекрасно понимал, что беда-то у нас общая. Кроме того моя молоденькая жена Сабира приходилась ему племянницей. Я быстро соскочил с верблюда и заключил плачущего толстяка в объятия.
- Позволь разделить все твои беды.
Сказал я учтиво. У толстяка фонтаном брызнули слезы, и он принялся целовать мне руки.
- Спасибо тебе, Гагарин. Только на тебя и уповаем.
- Прекрати, люди смотрят.
Сказал я смущенно. Но Харим не унимался.
- Пусть смотрят. Пусть видят, как я благодарен нашим спасителям. Сейчас каждый житель Тягуя готов расцеловать копыта ваших верблюдов.
- Ну это ни к чему. А вот глоток вашей знаменитой воды для нас и для наших четвероногих братьев будет в самый раз.
Князь подскочил на месте.
- Прости меня, великий Гагарин. Прошу тебя и твоих воинов в мой дом.
Вот что нужно особо отметить, так это жилище князя. Нет, назвать его замком у меня язык не поворачивался. В свое время я насмотрелся на эти замки в городе. Но все же дом Харима был, даже по городским меркам, довольно-таки приличным. Во внутреннем дворике тут лежали каменные плиты, и имелся небольшой мраморный фонтанчик что, для местных жителей, считалось небывалой роскошью. А зал для приема гостей и банкетов был очень внушительных размеров. В этот зал и пригласили меня и моих воинов. Нам были оказаны все мыслимые почести и естественно по традиции пустынников, перед тем как начать важную беседу по кругу была пущена большая чаша кафе. Большинство мужчин Тягуя откочевали с верблюдами и баранами в пойму реки Дарьят. Это была спорная территория, на которую претендовали еще два племени. И потому во время цветения айрата Харим отправлял в пойму почти всех мужчин со стадами. В Тягуе оставались не более двух десятков воинов. Но жителям поселка, до недавнего времени, некого было опасаться. Поселок находился на пересечении всех караванных путей, и тут имелось главное богатство в пустыне - множественные источники воды. Потому никто из пустынников не осмелился бы напасть на Тягуй.
По традиции даже заклятого врага в поселке встретят, как полается гостеприимным хозяевам. Его накормят и напоят и дадут воды в дорогу. Немного позже, конечно, могут перерезать горло. Но все это за границами поселка, который с каждым годом разрастался и если бы не новая напасть со временем Тягуй мог стать приличным городом.
Покончив с кофе и другими глупыми условностями, мы приступили к обсуждению животрепещущей темы. С моего последнего посещения в Тягуе погибло шесть человек. Происшествия случались ночью, и жертвы за кратчайший срок были превращены в мумии. Жители поселка пребывали в панике. И все, как один видели в этом козни неких ужасающих демонов, джинов и прочей мифической нечисти, которая обладает сверхъестественными способностями. Опять двадцать пять. Меня это начало бесить, и я сказал, не скрывая раздражения.
- Ну какие демоны, ну что вы мелите?! Ну хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь видел этих демонов?!
- Да, просто сказал князь, мы все их видели.
- Как?
Единственное, что я сумел произнести, обалдев настолько, что моя нижняя челюсть непроизвольно отвисла, и я стал походить на идиота.
- Джагир убил одного из них.
Не без гордости сказал Харим, указывая на немолодого уже, но еще не совсем старого мужчину, одетого не то чтобы в лохмотья, но изрядно потрепанного. По всей видимости еще совсем недавно, статус этого человека в поселке был довольно низким, но убийство "демона" вывело его в число первых. По всему было видно, что Джагир еще не привык к своей новой роли и держался очень скромно. Ему было очень неловко и нельзя было не обратить внимание, на то, что сейчас он страстно желает исчезнуть с этого пышного собрания или на худой конец, стать невидимым. Я почтительно поклонился и спросил вкрадчиво:
- Уважаемый Джагир, прошу, поведай мне, как тебе удалось расправиться с мерзкой тварью.
Пожилой мужчина на какое-то время онемел от подобного обращения, он просто сидел, хлопая глазами, и беззвучно открывал и закрывал рот. Я решил ему помочь и сказал:
- Скромность, хорошая черта для великого воина, но мне очень важно услышать твой рассказ.
Мои слова возымели обратное действие. Джагир сделался пунцовым, и казалось, еще миг он начнет дымиться. Но все равно произнести даже звук было выше его сил. Я не нашел ничего лучшего как громко крикнуть:
- Говори немедленно!!!
И для убедительности хлопнул ладонью по столу. Джагир вздрогнул и заговорил, на удивление твердым тоном:
- Прошлой ночью я долго не мог заснуть, ужасная гибель людей не давала мне покоя. Наши мудрецы говорили, что чудовища приходят из песка. Пол моей хижины сделан из утрамбованной глины, так что опасаться казалось бы нечего. Но что-то заставило меня взять масляный светильник, копье и выйти на улицу. Некоторое время я осторожно крался вдоль стены, пока не увидел, как немного в стороне по песку, словно медленная волна пошла и стала приближаться ко мне. Двигалась она не торопливо, так что я успел поставить светильник зажать копье двумя руками и ударить в нечто. Получилось, что я насадил эту тварь на копье, словно рыбу на острогу. Длинной она была не больше моей руки и сдохла почти сразу не издав и звука.
Ну это просто дикость какая-то. Даже мое ангельское терпение вот-вот должно было лопнуть. Я сдерживался, как мог. Обернувшись к князю, я пристально посмотрел на него и сказал таким тоном, что все присутствующие невольно поежились.
- Так ты хочешь сказать, что у вас есть труп этой твари?!
- Да, кивнул князь.
- И когда ты хотел мне об этом сообщить?!
Произнес я зверея.
- Прямо сейчас.
Ответил толстяк и уставился на меня немигающим преданным взглядом. Я вскочил на ноги.
- Веди меня.
Труп монстра хранился в старом амбаре. Он уже начал разлагаться и ужасно вонял, но его еще можно было рассмотреть и как следует изучить. Существо действительно было длиной, примерно с руку взрослого человека. Оно напоминало гигантскую жирную гусеницу, но не имело даже намека на лапки или что-то подобное. Его гладкое безволосое тело было все в складочку и наощупь имело толстую грубую кожу. У него имелись малюсенькие глубоко посаженные глазки, и не было даже намека на нос или уши. Только огромные морщинистые губы. Цветом тварь была словно песок, только на спине имелась красноватая широкая полоса. Удачный удар копья пришелся в основание шеи, если можно так сказать. Потому, что у этого гадкого создания трудно было определить, где кончается голова, начинает шея и туловище.
Я достал нож и, невзирая на возмущенные возгласы, принялся осторожно кромсать чудовище. Удовлетворившись осмотром, я потребовал воды для омовения и без церемоний вернулся в зал совещаний.
Умостившись на подушки, я подпер подбородок кулаком, наморщил лоб и закрыл глаза. В гробовой тишине все взирали на меня как на нового пророка. Подыгрывая любезной публике, я посидел некоторое время в позе мыслителя, стараясь не шевелиться. Для себя я уже все решил и понял. Но люди лучше прислушиваются к выводам, рожденным в творческих муках. И я делал все, чтобы мне поверили. Наконец, словно спохватившись, я сказал:
- Категорически заявляю, что это никакие не демоны.
Всеобщий вздох облегчения меня окрылил и я продолжил:
- Как сия тварь появилась на свет, я не могу сказать точно. Может это мутация, вследствие жуткой радиации или химического отравления, не знаю. Во время Великого Обмена древние люди, как только не истребляли себе подобных. Были взорваны тысячи ядерных бомб и ракет, целые страны заливались жуткими химикатами, боевые отравляющие газы, словно осенний туман окутывали города. Были выпущены страшные, неведомые до сего времени болезни. Лично мне кажется, что эта мерзость новая искусственная форма жизни. Это новый вид оружия. Подтверждением того служит то, что твари нападают исключительно на людей не трогая ни верблюдов, ни баранов. По всей видимости, их вывели именно для охоты на нас. И для этого у тварей имеется два зуба и огромный запас очень токсичного яда. Зубы расположены на длинном языке, которым монстры пользуются словно гарпуном. Вполне возможно эти чудовища столетиями жили и плодились в какой-то закрытой лаборатории древних людей. И вот сейчас они вырвались на свободу.
Я замолчал. Один морщинистый старец, разгладил бороду и сказал, улыбаясь беззубым ртом:
- Это хорошо, что они не демоны.
Все присутствующие радостно закивали.
Ну что ты будешь делать? Вот как жить с этими людьми? Это все, что они поняли из моей длинной речи. Я едва не перешел на крик:
- То, что они не демоны, не делает их менее опасными. Вы понимаете, эти твари, специально созданы, чтобы убивать нас с вами, убивать и пожирать. И что-то мне подсказывает, что монстры эти очень голодны. Вам повезло, что Тягуй стоит на скалистом плато. И, несмотря на это, твари проникают в поселок через расщелины. Мне страшно себе представить, сколько их обитает вокруг. Сейчас, как я понял, они нападают только ночью. Но думаю это из-за того, что днем песок нагревается настолько, что в нем можно свариться. Но наступит сезон дождей и тогда....
Я сделал драматическую паузу.
Все примерно представляли себе, что наступит "тогда". Тот же морщинистый старик спросил:
- Что же нам делать?
- Не знаю, сказал я, но у меня есть идея.
Я вновь замолчал. Потянулся к чаше с сушеным виноградом, взял горсть ягод и принялся по одной забрасывать себе в рот. Толстый князь некоторое время наблюдал за мной, затем спросил вкрадчиво:
- Гагарин поделись с нами своими соображениями.
- Не уверен, что вам понравиться моя идея.
- А почему она нам может не понравиться?
- Вы в Тягуе забыли свое кочевое прошлое и живете больше за счет торговли, а не за счет воинского искусства.
Все жители поселка присутствующие в зале были крайне возмущены и стали во всеуслышание выражать свое негодование. Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать весь этот базар:
- Прошу простить мне мою дерзость. Сейчас я явственно вижу, что вы все еще остаетесь воинственными пустынниками. Потому предлагаю забыть старые обиды и распри объединить все племена и наведаться в город. Там нет песка и много богатства. Пришло время горожанам поделиться с нами.
- Но в городе много воинов и огнестрельного оружия.
Сказал кто-то осторожно.
- Но и нас не мало. Кроме того, как вы все знаете, в молодости, я жил в городе. Мало того я был там одним из лучших воинов. Так что сумею провести отряды мимо пограничных застав, и смело могу всех уверить, наше вторжение станет большим сюрпризом. Выбор у нас невелик. Либо до конца своих дней шарахаться от каждого шороха песка и быть едой для мерзких тварей, либо рискнуть.
Я не ждал немедленных оваций и радостных выкриков, и их естественно не было. Но я зародил в головы пустынников сомнения. Не сегодня и не завтра, но они начнут задумываться: "А почему бы и нет". Минимум две недели никого из них нельзя будет сорвать с места, пока не закончиться верблюжий выпас, и стада не надо будет перегонять на новые места. Но за эти две недели может много чего произойти. И твари из песка никому не дадут покоя. Дальше разговор перешел на более приземленные темы. Я рассказал жителям Тягуя, как им надлежит организовать защиту своих родных и близких. Объяснил, как должны быть организованы патрули. В довершение мы все изрядно выпили перебродившего верблюжьего молока и в глубоких сумерках отправились ко сну.
Не скажу, что ночь прошла спокойно. Но лично я, все же умудрился заснуть на парочку часов, а вполне возможно и на больше. Среди ночи один из патрулей, назначенных мною, напоролся на гадкую гусеницу-людоеда, пытающуюся протиснуться в один из домов сквозь щель в двери. Патруль действовал расторопно, несмотря на то, что все они были далеко не молоды, но мерзкую тварь они чуть ли не в клочки разорвали. Правда, при этом перебудили пол поселка. Но, главное, никто не пострадал. А ближе к рассвету мне в голову пришла идея, и я решил проделать, с собой, очень рискованный эксперимент.
Во время застолья мне удалось, в непринужденной обстановке, расспросить всех кто видел трупы, оставшиеся после нападения песчаных монстров. И я окончательно убедился в том, что ядовитые черви выведены искусственно. Была в их нападениях одна закономерность. Свой смертельный укус они наносили исключительно в шейную артерию. И думаю эта тактика намертво вколочена в их примитивный мозг. Чтобы досконально в этом убедиться я решил окончание ночи провести на песочке.
Неровный свет семи масляных светильников разгонял ночной мрак. Я сидел в кругу света и должен сказать, чувствовал себя не совсем уютно. Не смотря на то, что спину мне прикрывал Мустаф - мой побратим и по совместительству телохранитель. Почти у каждого мужчины из нашего племени есть свой побратим. Многие стараются выбрать кого-то богатого или знатного, но у меня получилось все иначе. Мустаф был сиротой, у которого не было ни то, что верблюда, даже собственного барана. С юных лет ему приходилось трудиться за стол и кров. Я помог стать нищему мальчику достойным мужчиной. И теперь я могу быть уверенным, что со спины на меня никто не нападет. Мой побратим прохаживался по деревянному помосту, сжимая в руках автоматический карабин с примкнутым длинным штыком. Казалось бы, тыл у меня прикрыт надежно, и переживать не стоит, особенно если моя теория верна. Но вот только в этот самый момент я как-то вдруг засомневался в своих выводах и липкий страх тоненькой змейкой стал заползать в мою душу. Ну что поделать, мы жители пустыни свыклись жить и постоянно бороться с множественными страхами.
Я действительно могу долго обходиться без сна, и это не повлияет на мою внимательность и сосредоточенность. Но ночной мрак, слабое освящение и постоянное напряжение, стали играть с моим зрением злую шутку. В какой-то момент мне стало казаться, что весь песок вокруг меня пришел в движение. Он словно ожил, превратившись в жидкость с красноватыми отблесками. Мне ужасно захотелось прикрыть глаза. Просто на пару мгновений прикрыть глаза плотно-плотно, чтобы они слегка отдохнули и перестали слезиться. Но через миг от моей усталости и след простыл, потому, как шевелящийся песок, у самых моих ног, вдруг разверзся и прямо предо мной, словно из адской пучины, появилось чудовище. Это было омерзительное нечто, слегка напоминающее гигантскую жирную гусеницу с малюсенькими глубоко посаженными глазками и огромным морщинистым ртом. Существо подобно нападающей кобре несколько мгновений балансировало на месте, словно изучая меня своими гадкими глазками, затем его огромные губы стали расходиться. Я даже подумал, что мерзкая тварь хочет мне что-то сказать. Но вместо этого из черной пасти, с чавкающим звуком, вылетел длинный-предлинный язык и словно метеор устремился к моей шее. У меня была прекрасная реакция, и рефлексы, но против этой скорости я ничего не смог поделать. Два острых зуба были направленны в мою артерию, а по множественным хитроумным каналам языка гнусной твари, безудержно качались потоки ужасного яда. Спасенья нет, и смерть моя будет ужасной.
Да, так бы все и случилось, если бы я предварительно не прикрыл с вою шею полоской толстой верблюжьей кожи. В то время как зубы монстра завязли в кожаной полоске, я резким ударом кинжала перерубил длинную толстую пульсирующую кишку, что тянулась к моему горлу. Все с таким же резким чавкающим звуком, чудовище заглотило остатки своего языка, из которого под давлением били фонтаны крови и яда. Несколько капель яда смешанного с кровью брызнули мне на одежду и лицо. Может это мое воображение, но мне показалось, что туда, куда попал яд, я ощутил легкое жжение на коже и автоматически оттерся халатом. Интересно, а придется по вкусу монстру, его собственный яд? Несколько мгновений гигантская гусеница все так же балансировала на песке, только ее огромные губы, словно от удивления, вытянулись трубочкой. Затем чудовище сделало несколько конвульсивных движений из стороны в сторону и вдруг его жирное тельце стало, мело мелко содрогаться. При этом оно не издавало ни звука. По всей видимости, тварь вообще лишена возможности издавать какие бы то ни было возгласы. И скорее всего свой собственный яд не прибавляет ей здоровья. Не дожидаясь кончины гадкой гусеницы, я вновь рубанул кинжалом.
С первыми лучами солнца возле моих ног лежало еще два гадких трупа. И одну гусеницу-переростка прикончил Мустаф. Теперь я окончательно убедился в том, что от жутких монстров можно вполне эффективно защищаться. Во всяком случае, первое время. Не известно, какие еще навыки сумасшедшие ученые прошлого вложили в свое чудовищное создание.
После завтрака я со своими воинами отправился в обратный путь, взяв с князя священную клятву о том, что он в ближайшее время, оповестит все дружественные и даже недружественные кочевья о том, как надо бороться с песчаными монстрами.
В родное кочевье мы двигались с куда большей скоростью. Все хотели, как можно раньше увидеть своих родных. Но между тем я не мог не обратить внимание на какие-то бурые пятна на песке, немного в стороне от нашего пути следования. Это была кровь и ошметки плоти. Совсем недавно здесь произошла битва между пустынными обитателями. Вообще-то я был неплохим следопытом, но мне так и не удалось определить, кто тут был жертва, а кто хищник. Все мои воины удивленно пожали плечами, и мы не говоря ни слова, припустили своих верблюдов обратно домой. Но не проехали мы и получаса, как мое внимание привлекло движение на вершине одного из барханов. Я погнал Тиберия галопом к заинтересовавшему меня месту, Мустаф без промедления последовал за мной, правда остальные воины не разделяли мой интерес, но все же повернули верблюдов, хотя и без особого азарта. На вершине бархана я увидел своих любимцев - крупную стаю черных скорпионов. Очень любопытный факт, осторожные существа были так поглощены чем-то, что не обратили на приближающихся людей абсолютно никакого внимания. Скорпионы азартно ныряли в песок, били хвостами в неизвестном направлении, в общем, вели себя крайне странно. А уже через миг я остолбенел от увиденного. Скорпионы общими усилиями вытащили из песка гигантскую плотоядную гусеница и принялись яростно терзать ее жирную плоть. Мне стало ясно, что это были за бурые пятна, там на песке. И в голове моей родилась еще одна блистательная идея. Скоро у жителей пустыни появиться новое необычное домашнее животное или насекомое, или кем там они являются наши большие черные скорпионы. А что касается города? Никуда он не денется. Моя идея должна созреть внутри у каждого кочевника. Теперь можно не спешить. Незрелый плод не стоит рвать. И как я уже сказал ранее: Лучшее, что умеет народ пустыни, так это ждать.