- Ну, рассказывай, девонька, что у тебя за печаль?
- Душно мне, батюшка.
- Душно? Тоска, значит, давит?
- Давит, батюшка. Так давит - до омута довела.
- Как звать-то тоску-кручину?
- Да никак, батюшка.
- Эк ж ты, однако: топиться пошла, а имени не узнала?
- Что ты, батюшка, не любовь это. Говорю: душно мне на земле, тяжело.
- Понятно оно: когда тоска, известное дело - не дышится, так ведь какая тоска у девки-то в твои годы, если не любовь? Мутишь ты, девонька.
Думаешь, если я водяной, так не понимаю ничего? Зря ты это, девонька.
- Да как же я, батюшка, тебе солгать-то могу? Мертвая же я.
- Э, вы, девки, всегда соврете: а живые там или мертвые - дело десятое. Вот ты мне правду скажи: глядишь, легче станет.
- Такое, батюшка, не расскажу. Не умею.
- Это чем же обидеть надо, чтобы не рассказать? Плохой тебе встретился человек.
- Нет, люди хорошие, только мне с ними плохо.
- Так не бывает, девонька, чтобы с хорошими людьми тошно жилось.
- Бывает.
- Ты, девонька, брови не хмурь: ты говори, что случилось? А, ладно, не говори, все вы, девки, хмурые сюда приходите, квелые, лица на вас нет... Поживешь у моих хохотушек - развеселишься.
- Дедушка, а можно так, чтоб не жить?
- Это как? Назад, что ли? На сушу?
- Нет, дедушка, не на сушу, а... дальше.
- Ишь, что удумала! Дальше ей, а ты знаешь, что дальше-то? Дальше-то и... ничего, дальше-то. Ничего.
- Знаю, дедушка. Отпусти.
...........
- Сбегу! Все равно сбегу!
- Да к тебе ж, девонька, озеро наше со всей душой, а ты так. Кто ж тебя за косы топиться тащил?
- Знала бы - удавилась.
- Ах так? Ну давись, давись. Посмотрим, как выйдет... Что смотришь? Иди.
- Куда?
- К людям.
- Не хочу!
- Хочешь, не хочешь. Не мое это дело. А там хоть давись, хоть веслом убейся!
- И убьюсь!
............
- Эй, слезай с осины. Вижу, что висишь. Повисела - и будет. Вам волю дай, так на каждом суку по трое приладитесь... Слезай, говорю! Слезла? Вот и давай, ножками, ножками... а то завели видишь, моду: как осину увидят, так сразу...