Duchess Alise : другие произведения.

Полулуние

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жанр: psyhedelic
      " − Врядли вы умрете. То есть насовсем... Если только в каком-то другом смысле... Сакральном...
       − Док, не лучше ли мне? − девушка отлепилась от кушетки, прислонила скрипку к стене. Прошагала через кабинет; каблуки ее ботинок громко и резко стучали по ламинатному покрытию. − Там нельзя есть, пить. Оттуда нельзя забирать предметы. Туда нельзя погрузиться, и выйти оттуда тем же человеком. Запомнила?
      − Да-а...
      − Тогда ныряй!"
  
  − Что-то жужжит, − сообщила Вионне в неживую, звенящую тишину коридора, и тут же я явственно услышала глухое жужжание. − Мухи, − она погоняла воздух пред своим носом рукой, и куда-то вправо метнулась жирная муха с зеленоватыми крыльями.
  − Как-то это нелогично... − нахмурилась я.
  Жужжание смолкло, его сменила тихая мелодия, перемежающаяся поскрипыванием.
  − Что именно? − Вионне округлила подведенные темно-синим глаза.
  − Сначала должна появиться муха, а потом ты − помахать рукой...
  − Вовсе нет... Никудышная логика! Отмахиваться от мухи − противно. Отмахиваться просто так куда удобнее, тем более, что муха все равно улетит...
  
  Я живу в доме под Большим Тополем. Официально этот дом называется "дом ?13 по Мермейд-стрит", но это совершенно ничего не меняет, ведь рядом есть Большой Тополь, который каждую осень, прямо как сейчас, осыпает золотые сердечки-листья на мой балкон.
  − Доброе утро, Кэм, − я заглянула в спальню крестного.
  Разумеется, он мне не ответил. Он был в коме уже четыре года и два месяца, и врачи уже не раз просили меня отключить оборудование и дать ему, наконец умереть.
  Насколько хорошо врачи знакомы со смертью? Все зависит лишь от того, бывали ли они сами хоть раз на операционном столе...
  Присев на край кровати, я сжала руку мужчины и сказала:
  − Сегодня 1 октября, пятница. Небо резко-голубое, ни одного облака. Тополь уже почти без листьев.
  Кэм молчал, и это не напрягало. Напрягало то, что он не мог мне улыбнуться. Уже четыре года не мог. Больше всего мне не хватало именно его улыбки.
  − Обещаю, я найду твои часы.
  − Спасибо, − прошелестело откуда-то из-за спины, и я закрыла форточку. Что бы сквозняка не было.
  
  Я впервые оказалась в Inside. Оказалась случайно − во сне. Но об этом я узнала только когда проснулась.
  ... Я сделала пару шагов по пустой и серой платформе метро. В указателе станции так и значилось − Inside. Мерцающе-серыми буковками на синем фоне. С указателя свисал клок пaутины.
  − Эй, есть тут кто?
  Никто не откликнулся. Кажется, сейчас ночь, и метро уже закрыто... Или просто так безлюдно?
  Я хотела вернуться обратно к кассам − ведь там наверняка есть персонал, − но эскалаторы стояли, и наверху было темно. Мне стало почти страшно.
  За пять минут моего путешествия по странной станции на платформе ничего не изменилось. Разве что откуда-то сбоку, из тоннеля, потянуло холодом. Почти бесшумно подъезжал подземный поезд неопределенного пепельно-синего цвета. Мне ничего не оставалось, как пролезть в гостеприимно распахнувшиеся передо мной двери вагона.
  − Ты все же рискнула? − недоверчиво поинтересовался Кэмерон Стэнфилд, сидящий у окна в самом углу вагона.
  − Мне ничего не оставалось... − пожала плечами я.
  Поезд так же бесшумно тронулся. В этом странном мире, кажется, все звуки кроме человеческой речи были на минимуме. Гнетущая тишина.
  − А... Как ты оказался здесь?.. − "Он в коме, он почти мертв..."-
  − Думаю, я зашел в этот вагон двумя станциями раньше, − Кэм поскреб лоб, прочерченный тремя почти параллельными морщинами. Интересно, что бы это могло обозначать по физиогномике?
  − Я не об этом. Ты же знаешь, что ты... ты?.. лежишь в своей спальне с коттетером в руке! О Боже, я несу редкостную чушь... − я вовремя заметила недоуменный взгляд крестного. − Но что ты тут делаешь? Скажи хотя бы, куда мы едем?
  Кэмерон нервно дернул язычок замка, застегивая "молнию" на осенней куртке до самого подбородка.
  − Я ищу свои часы. Те самые, что Сара Эш подарила мне когда-то сто лет назад.
  Его часы. Часы Кэма. Кажется, они исчезли еще до того, как он... ушел в себя. Такие круглые жилетные часики малоизвестной − а то и вовсе никому не знакомой − фирмы, с римскими цифрами на хромированном циферблате. Кэмерон их обожал, хоть и забывал корректировать на них время. Поэтому он всегда опаздывал − прямо как я.
  − Я могу помочь тебе? − о боже, но где же в этом серо-синем безлюдном мире мне искать эти часы. И где их будет искать он?..
  − Не думаю, − Кэм сдержанно улыбнулся, но вид у него был обеспокоенный. Словно что-то въелось в его мысли и не хотело отпускать. − Не стоит. Поиск совершенно лишних часов порой вызывает совершенно лишние конфликты со временем. Пока тебе жалко свое время − постарайся не заниматься лишними вещами.
  Поезд резко остановился. Из чернильной темноты тоннеля вдруг вырвался сноп яркого света − и я увидела незнакомую, но все такую же серо-неинтересную платформу.
  − Постарайся, Ангелик. Тут немного туманно, и луна сегодня необычайно холодная, − буркнул в воротник своей болотно-зеленой куртки крестный и вышел из вагона.
  Поезд продолжил свой путь.
  − Я ищу свои часы...
  Наверно, я должна была помочь ему... Часы. Право же, какая мелочь. Я могла бы купить другие, но они не несут в себе памяти. Часы. Память об ушедшем времени.
  ...Я открыла глаза, чтобы увидеть золотую метель за своими окнами.
  − Доброе утро, Кэм.
  
  В кабинете мистера Грея, как обычно, было холодно и непереносимо воняло кварцевой лампой. Только что закончилось вечернее кварцевание помещений.
  − Швы все еще кровоточат.
  − Я знаю, − еще бы, не знать такое грешно.
  − Впрочем, они больше не такие подозрительно-красные. Болят?
  Глупый вопрос. Болят. Я не спала на животе целую гребаную вечность.
  − Болят. Доктор, вы садист. Можете не отрывать пластырь рывком?
  Мистер Дэвид Грей поджал тонкие губы и погладил свой подбородок каким-то машинальным движением.
  − Этот вопрос обсуждался. Кио, будь добра, не веди себя как капризная девчонка...
  − Веди себя как наглый пацан, − раздраженно перебила его я. − Вы должны мне помочь.
  − У тебя снова психическое расстройство, и ты плачешь?.. − мама миа, он смеялся надо мной. Мой-то лечащий врач!
  − Похоже на то. Я вижу странные сны и слышу голоса.
  − Императивные галлюцинации? Ты не напутала с дозами обезболивающих? Или... Ты все еще принимаешь их? Ангелик, не отвлекайся!
  Я таращилась на блекло-зеленую стену, ощущая, как губы сами собой разъезжаются в нездоровую, более того, страшную улыбку умалишенного.
  − Вы думаете, я псих? Впрочем, да, я знала, что вы именно так и подумаете, когда я вам выложу свои сенсационные новости. Но я не принимаю психотропные... я вообще ничего не принимаю, кроме антибиотиков, которые мне осталось пить два курса.
  Мистер Грей вздохнул и снова погладил свой подбородок.
  − Мистер Элайзабелл. Пожалуйста, побывайте у него на приеме в ближайшее время, мисс Ангелик, и не заставляйте меня так волноваться о вас...
  − Вы и не волнуетесь, − фыркнула я, почти что с жалостью глядя на нескладного, сутулого человека в белом халате, перелистывающего нервными пальцами мою историю болезни.
  
  Врач с какой-то слишком женской фамилией Элайзабелл согласился принять меня "по личному вопросу" в двадцать часов двадцать минут в субботу, и очень просил не опаздывать. Встреча была назначена в 56 аудитории НИИ с малопонятным названием "S2L".
  Приехав к восьми к институту, я слегка растерялась. Во-первых, НИИ чем-то напоминал резиденции злых графинь из книг в стиле хоррор. Здание располагалось под углом, первый этаж выдвигался вперед, остальные устремлялись в мутное зеленоватое небо с рябью туч. Над институтом висела огромная круглая как блин луна поразительно-густого желтого цвета, освещая собой четко-параллельные пирамидальные тополя, выстроившиеся вдоль заасфальтированной дорожки к строению, и столбики, между которыми натянута массивная цепь, огораживающая стоянку для машин. Кстати, стоянка была почти пуста. И, в завершение жутковатой картины, во всем здании НИИ свет горел только в двух местах − на первом этаже, предположительно в холле, и на пятом, как раз на самом углу.
  Думаю, ждали меня именно там.
  Отвлекшись от созерцания луны и светящихся силуэтов окон, я заметила бредущую прочь от института фигурку. Это была девушка в коротком черном пальто, несущая чехол от скрипки.
  − Простите?
  Девушка чуть прибавила шагу, направляясь ко мне:
  − Тень?
  − Что?
  − Ты − тень?
  − Я не шизичка, − покачала головой я.
  Девушка внимательно смотрела на меня, разглядывая. Сама она выглядела довольно колоритно − темно-каштановые волосы с отливом в сливовый, постриженные французским каре, объемный черный шарф, концы которого болтались ей едва ли не до колен, высокие кожаные ботинки и перчатки сеточкой.
  − Я тоже, − уныло подтвердила незнакомка. − Суровые будни не оставляют времени для сумасшествия. Так что ты тут делаешь?
  − Я к профессору Элайзабелл, − решила сообщить я.
  − О, еще одна, − незнакомка театрально закатила глаза, которые отличали нереально длинные − точно наращенные! − ресницы синего цвета. − Придется ее проводить к Далласу, − сказала она куда-то в сторону (я озадаченно нахмурилась) и развернулась на плоских каблуках. − Идем.
  "А говорит, что не сумасшедшая", − подумалось мне, пока я тщетно пыталась догнать девушку со скрипкой. Как ни странно, это полуэфемерное создание в черном перемещалось с нечеловеческой скоростью, и я в своих туфлях на каблуке в 5 см едва за ней успевала. Где-то читала, что у невменяемых недюжинная физическая сила...
  − Постой, подожди! − окликнула я незнакомку, когда та уже почти уехала в лифте одна, позабыв о моем существовании.
  − Капают-капают-капают... − девица в такт своим словам потопала ногой.
  Я думала, что быть более удивленной невозможно, и что этому созданию уже не удастся меня шокировать.
  − Капают − что? − зачем-то спросила я.
  − Что? − девушка вдруг подняла голову, уставилась мне в глаза своими глазищами − синими-синими! − и изрекла изумленно. − Ты кто?
  − Ангелик. Коу Ангелик, − пролепетала я. − Мы идем к профессору Элайзабелл, − возможно, она забыла и это... Хотя − нет. Моего имени она попросту не знала.
  − Ааа, к Далласу, − брюнетка немного успокоилась. − "Легкая луна" плохо работает.
  "Легкая луна" − вероятно, какой-то сильнодействующий порошок. Или наркотик в другой форме. В любом случае, темноволосая леди со скрипкой слегка не в себе.
  − Да, наверно, не очень хорошо, − согласилась я, чтобы не молчать.
  Незнакомка фыркнула с презрительной ноткой. Лифт тренькнул и остановился. Мы оказались в слабоосвещенном коридоре, где лампы горели через одну. Здесь не пахло больницей − только жженой резиной и сигаретами с ванилью, от которых меня неизменно мутило.
  − Вионне? Вионне, снова ты? − прозвучал откуда-то справа глубокий мужской голос.
  − Я, кто же еще, − моя спутница сердито попинала чехол со скрипкой. − Даллас, это к тебе. Ангелик.
  
  − Галлюцинации, значит, − профессор Элайзабелл лениво раскручивал и закручивал обратно части шариковой ручки. Он был довольно молодым и весьма привлекательным мужчиной. Скандинавским блондином, с белыми волосами и синими глазами. А еще он очень странно смотрелся рядом с одетой в черное Вионне − примерно как призрак в ореоле серебристого свечения.
  − Я так не говорила, − оскорбилась я. К тому же, девушка со скрипкой уходить не собиралась. Она скромненько присела на кушетку в углу и с таинственной полуулыбочкой посматривала на меня. "Куда катится мир? − я косилась то на профессора по психоанализу, то на Вионне, и изо всех сил старалась не делать обиженное лицо. − Уже и врачебная тайна не соблюдается!"
  − Мнение доктора Грея... − Даллас Элайзабелл скрутил ручку снова − в пятидесятый раз − и счел нужным что-то написать в личном деле.
  − Он отдирает пластырь так, что я начинаю всерьез опасаться, как бы он не вырвал трубки для гемодиализа...
  − Хе, − заметила Вионне с кушетки.
  Я, не выдержав, рывком обернулась к ней, чтобы сообщить брюнетке все, что я о ней думаю... и замерла, разинув рот. Прямо над головой Вионне висела картина. А на картине был самый потрясающий мужчина, виденный мной за всю мою жизнь.
  − О Бооооооже... − протянула я на одном дыхании, не в силах оторвать взгляда от магнетических глаз изображенного на портрете. Черные волосы, черные глаза, серое пальто, темный фон... Все предельно просто... И просто запредельно.
  Кажется, меня парализовало.
  − Да, на первом приеме так всегда и бывает, − тоном знатока объяснила Вионне, ухмыляясь совсем уж неприлично.
  − Ага-а.
  − Так с чего ты решила, что у тебя галлюцинации? − напомнил о себе мистер Элайзабелл, постукивая от нетерпения ручкой.
  Я повернулась к нему:
  − Да нет у меня галлюцинаций! Черт возьми, вы меня совсем не слушаете!..
  − Ну, что ты в таком случае видишь?
  − Я?!
  − Ты меня достала... − вздохнув, пожаловался молодой профессор, потирая лоб.
  − Я... я вижу только сны. Они странные. А потом, когда я уже просыпаюсь, со мной разговаривает мертвый человек.
  − Один? − заинтересовался врач. Ручка с тихим стуком упала на мою историю болезни с цветисто расписанным анамнезом.
  − Нет, целое кладбище, − огрызнулась я. − Конечно, один.
  − Инсайд? − встряла Вионне.
  Это была первая ее реплика, которая не вывела меня из себя. Причем сейчас это слово звучало как наводящее на определенную мысль...
  Внутри.
  Inside.
  − Там... в метро из моего сна... был такой указатель − "Инсайд".
  − Именно, − Вионне торжествовала, притиснув к себе черный чехол от инструмента, словно дитя.
  − Ммм? − мистер Элайзабелл поднял на меня задумчивый взгляд. Словно анализировал, сколько в моих словах правды, а сколько лжи. После он медленно, будто бы нехотя, добавил,− Присаживайтесь, пациентка. Обсудим ваш случай.
  Я вернулась в свое кресло.
  Вид Далласа мне не нравился. Теперь он то хмурился, то закусывал нижнюю губу, переводя ищущий взгляд с предмета на предмет, и все никак не мог остановиться в своем поиске.
  − Я умру? Если да, то это не оригинально. До операции мне говорили то же самое.
  Мистер Элайзабелл вытаращился на меня в искреннем изумлении. Из-за спины раздавались взрывы смеха, перемежающиеся всхлипами и похрюкиванием. У Вионне началась сухая истерика.
  − Врядли вы умрете. То есть насовсем... Если только в каком-то другом смысле... Сакральном...
  − Док, не лучше ли мне? − девушка отлепилась от кушетки, прислонила скрипку к стене. Прошагала через кабинет; каблуки ее ботинок громко и резко стучали по ламинатному покрытию. − Там нельзя есть, пить. Оттуда нельзя забирать предметы. Туда нельзя погрузиться, и выйти оттуда тем же человеком. Запомнила?
  − Да-а... − я недоуменно наблюдала, как девушка подходит к столу, вынимает из подставки для пробирок одну, наполненную желтовато-белым порошком.
  Вионне угрожающе осклабилась − белый блик на загорелом лице.
  − Тогда ныряй!
  Одно движение руки, и порошок уже в воздухе, оседает на одежду, на мое лицо, на губы, липнет к блеску с ароматом клубники. Клубникой пахнет ярче и сочней, аромат окутывает все вокруг...
  
  Мелодия была почти узнаваемой. Впрочем, как и поскрипывание. С таким обычно играли старые проигрыватели для пластинок.
  − Что это? Ты что, вытряхнула на меня наркотики?! − после первоначального удивления и вспышки страха я успела прийти в себя. Сейчас в груди лишь вертелась черным раскаленным колесом злоба.
  − Это не наркотик, − Вионне равнодушно пожала плечами.
  − "Легкая луна"? − вспомнила я.
  Вионне запрокинула каштаново-фиолетовую голову и захохотала. Во весь голос.
  − Ты хочешь знать, что такое "легкая луна"? − ее серьезные синие глаза никак не вязались с широкой, как у Чеширского кота, улыбкой.
  − Не горю желанием, − я поджала губы. − Что со мной? И где мы, в конце концов?
  − Старый офисный центр. Лучше уйти отсюда. Терпеть не могу мух, − девушка поморщилась, словно бы в подтверждение собственных слов. Сжала руки, расчерченные черными шелковыми полосками на квадратики, в кулаки.
  Я кивнула. Хотя совершенно ничего не понимала. Но если не понимаю − значит, это ни к чему. Вионне понимает, и этого достаточно. Может, кстати, понимает и еще кто-нибудь. Голубоглазый и белокурый красавчик Даллас, или этот, с черными бесчувственными глазами и горько-чувственным изгибом губ, с картины.
  Мы пошли вперед. По плохо освещенному коридору со стенами песочного цвета и коричневыми полами в грязных разводах. Около одной из дверей нам даже встретился расколотый глиняный горшок с изломанной пальмой.
  − Опять безобразничают, − сказала самой себе Вионне.
  − Кто?
  − Балерины, − передернула плечиками девушка.
  Я предпочла не интересоваться, что именно она хотела сказать. Балерины и сломанные пальмы, желтоватый порошок и голос из ниоткуда, который я слышала так явственно тем утром... Это совсем ни в какие ворота не лезет.
  Радует лишь то, что я не сошла с ума. Но скоро сойду, точно.
  − Это "Инсайд" снаружи, − Вионне с трудом открыла тяжелую металлическую дверь, ведущую на улицу, в какой-то задний дворик.
  Я уже заметила, что в этом мире преобладали серо-коричневые, неброские, как бы уже выцветшие цвета. Так было в помещениях, так было на улице. Желтоватые домики, красновато-кирпичная брусчатка, пепельное небо, тяжелое... Предгрозовое. Даже листья на деревьях тускло желтели, отливая старой, давно не чищенной позолотой.
  − Куда мы идем?
  − Не знаю. Я думала, ты знаешь. Ты же сказала, что ходишь тут во cне!
  − Ходила. Однажды. Но тогда я...
  Вионне посмотрела на меня, как на дуру.
  − Вот идиотка!
  − Ну-ну, полегче, мисс девочка-гот.
  Девушка надулась. Мрачно глянула на меня из-под баклажановой челки.
  − Здесь оказываются, когда есть какие-то срочные дела. Нужно с кем-то поговорить. Нужно что-то найти. Пока не узнаю, что тебя сюда впервые затянуло, я никогда не смогу понять, как тебе помочь.
  Я уставила взгляд в мрачное набухшее небо и сообщила металлическим голосом:
  − Думаю, я ищу часы.
  − Часы? − Глаза Вионне стали в два раза больше. − Ты сумасшедшая самоубийца, так и знала! Нельзя забирать отсюда вещи, никогда! Они не принесут ни счастья, ни успокоения.
  − Дело не в счастье и успокоении, − уперла руки в бока. − Мой лучший друг Кэм... вообще-то, он еще и мой крестный, но это не важно... Он в коме. Уже четыре года как. В своем сне про этот мир я встретилась с ним. Он искал часы, которые подарила ему моя мама, Сара Эшли. Они где-то потерялись, и Кэм просил моей помощи...
  Вионне как-то по-птичьи склонила голову на бок, внимательно слушая. Вокруг ее ног ветер гонял шелестящие кленовые листья.
  − Часы, значит, − резюмировала она невесело.
  − Часы.
  − Могу тебя поздравить. Тебе недолго осталось.
  − В смысле? − на самом деле, я уже поняла, что говорит она не о поисках.
  Девушка переступила с ноги на ногу. Подошвы тяжелых лаковых ботинок с частой шнуровкой не то шаркнули, не то вздохнули. Без чехла для скрипки Вионне выглядела как-то... одиноко. Вероятно, она все же забыла скрипку в кабинете Далласа.
  − Возможно, это был всего лишь сон-предсказание. Иногда мертвые − или вот такие, зависшие между этими и теми, − родственники возвращаются, чтобы предупредить об опасности. Часы − символ течения времени. Жизнь быстро проходит... Ты недавно перенесла операцию?
  − Да уж... Лишилась почки и приобрела систему "сообщающихся сосудов".
  − Ох, извини. Наверно, операция прошла не слишком удачно, − девушка склонила голову так, что ее лица оказалось не видно за пеленой темных волос. − Прости еще раз.
  Операция.
  Глупость. Я была бы не против умереть. Знаете ли, я просто устала. Действительно устала.
  Сначала умерла мама. Потом произошло это с Кэмероном. Моя смерть была бы самым закономерным и самым нестрашным концом логической цепочки. Могло быть и хуже.
  ...А мы всё стояли на продуваемой всеми ветрами серой улице. Кажется, время тут шло немного по-другому, чем в реальности. Отставало на два-три часа. Сейчас, насколько могу судить, здесь будет смеркаться.
  − Да ладно, − для пущего эффекта я махнула рукой. − Все это чушь. Я все равно должна найти часы. Если я скоро умру, не будет ничего страшного в том, чтобы забрать одни маленькие часы отсюда в реальность.
  − Твое дело... Только придется долго ходить. Как ты думаешь, где твой крестный-растеряша мог оставить их? − поинтересовалась Вионне с неожиданной мягкостью.
  − Не знаю... Я даже не знаю этого города.
  − Это не город, это мир, поэтому ты никогда его не узнаешь. Ты сможешь только нестись в одном ритме с ним − или никак, он перемелет тебя в кровавые ошметки и осколки костей...
  − Не надо меня запугивать. Часы... Возможно, они в квартире Кэма?.. − предположила я.
  − Ты знаешь точный адрес? − прищурилась моя спутница. − Если да, не стой столбом.
  
  − Зря пришли! − я начала распространять пессимистичные настроения еще до того, как мы дошли до квартиры. Впрочем, и тот путь, что мы проделали, был не самым легким. Улицы в Inside ни с того ни с сего меняли направление, выворачивались под самым странным углом и тянулись туда, куда тянуться, согласно логике вещей и планировке города в реальном мире, не должны.
  − Ничего зря не происходит, − философски рассудила Вионне. − Зря ли на головы прохожим падают кирпичи с верхних этажей стройки? Абсолютно нет. Прохожие были грешны, стары, скучны... Мир мог существовать без них, они выполнили все свои запланированные дела или кому-то крупно досадили. Земля пытается очиститься...
  Я недоуменно покосилась на нее. Вионне хотела сказать еще что-то, но заметила мой непонимающий взгляд и насупилась:
  − Чего еще?
  − Ты говоришь странности.
  − Если я их не скажу, такие как ты промолчат и начнут вежливо покашливать, чтобы растянуть время. Нам сюда, не так ли?
  Откуда брюнетка знала, куда нам, − я даже подозревать боялась. Шестое чувство? Или она была тут? Скорее второе... Или "легкая луна". Это ведь может быть все, что угодно, так? А вдруг это универсальная поисковая система в Inside?..
  Серый дворик с покосившимся забором, дом... Коридор дважды виляет, и мы уже стоим у дверей.
  Я машинально сунула руку в карман.
  − Не возись, − поторопила меня Вионне. − Ключи при себе?
  − Да... − связка с пластиковым брелком-рыбой громыхала просто непередаваемо. Во всем доме стояла − как и везде, наверно, в этом необитаемом мире, − больная тишина, содрогающаяся даже от самых тихих лязгов металла и скрежета ключей в замке. Она будто пульсировала... или у меня от волнения стучало в висках? − Вот только я совсем не уверена, что ключи из реального мира откроют внутреннюю дверь... Тут даже Гарланд-стрит тянется на северо-восток; по-моему, там должен быть Центральный парк...
  Дверь отскочила от косяка так, как если бы ее высадили с обратной стороны. Я сунулась в прихожую.
  Там воняло пылью и лекарствами. На полу, покрытом белесым крошевом, отчетливо темнели отпечатки ботинок − кто-то входил внутрь, − и лежал смутно узнаваемый чехол со скрипкой.
  Вионне, не слишком вежливо ткнув меня локтем в бок (могла бы и просто попросить подвинуться), кинулась к скрипке.
  − Мой милый! Без тебя я как без рук!.. − девушка уселась на колени, прямо на пыль и крошки, торопливо раскрыла чехол...
  Я, снедаемая любопытством, сама не заметила, как подалась вперед и взглянула через ее плечо. Что я ожидала там увидеть? Скрипка. Смычок.
  Смычок?..
  Смычок извивался. То есть натянутые на нем конские волосы двигались, сплетаясь между собой.
  − Можешь погулять, мой лунный... − голосом заботливой мамаши бормотала Вионне, извлекая смычок... И − я уже не верила своим глазам − в ее руках он превратился в огромную мерзкую многоножку и пополз вверх по ее предплечью.
  На какое-то мгновенье паника и шок захлестнули меня, встали комом в горле − как затычка в сливном отверстии в ванной, а потом схлынули, резко отпустили... И я, не то от облегчения, что справилась с переполнявшими меня чувствами, не то просто от страха перед насекомыми (нет, огромными, мерзкими, отвратительными ползучими тварями!) завизжала. Позорно. На самой высокой ноте.
  Многоножка пропала с хлопком. Вокруг руки Вионне заклубился густой синеватый дым.
  − Что это?
  − Где? − моя спутница была невозможно будничной. Даже синие глаза смотрели со скукой.
  − Это. То, что было. У смычка выросли ноги, и он убежал! − следом за сорвавшейся с языка фразой подоспело и осознание ее содержания. Запрокинула голову и, глядя в потолок, нервно захохотала.
  Вионне посмотрела на меня непонимающе.
  − Ноги?..
  − Что, не выросли? Наверно, у меня галлюцинации...
  Девушка печально покивала головой.
  − Возможно, возможно... И знаешь, я бы не тратила свое время на размышления, было то, что ты видела, или не было... От этого ведь не изменится факт того, что ты это видела, верно?..
  У меня закружилась голова от ее пространных размышлений. Эта чокнутая любит все путать. Она даже не может объяснить толково, что происходит с ее вещами...
  В комнате Кэма что-то зашелестело.
  Я скорчила Вионне рожицу и пошла туда посмотреть, что происходит (надеюсь, эта отвратительная многоножка не материализовалась там в мое отсутствие. Кстати, если смычок - это многоножка, то что из себя представляет скрипка? Гигантскую грушу? Таракана? Что?..)
  В комнате было прохладно и свежо. Сквозняк из открытой форточки трепал занавеску.
  − Снова она, − я поднялась на цыпочки и захлопнула ее, испытав эффект дежа вю. Кажется, я закрывала ее... совсем недавно...
  Ах да. Не в этом мире.
  На тополе за окнами болтались редкие листья. Тут − в Инсайде − они облетели быстрее.
  Слишком быстро.
  Когда я отвернулась от окна, что-то в комнате неуловимо изменилось. Детальное осмотрение постановило: покрывало на кровати смялось. Совсем немного, с правого края.
  − Не к добру... − пропела из дверного проема Вионне, качающая на руках скрипку... Вернее то, что ей раньше было. Сейчас у музыкального инструмента по бокам образовались странные узловатые отростки − ножки и ручки. На месте предполагаемой головы на грифе появилось странное уплотнение.
  У меня уже не было желания разбираться, в какое чудовище превратиться ее скрипка минут через пять.
  − Не к добру то, что с твоим инструментом что-то не так?
  − Луна растет, − гордо выпятила нижнюю губу моя темноволосая спутница. − Не к добру то, что ты не замечаешь очевидного! За твоей спиной кто-то ходит, а ты созерцаешь природу и погоду... − Вионне пристроила нечто с ручками-ножками (оно уже начало светлеть, местами цвет старого дерева сменился фарфорово-белым. Меня не покидали сомнения, что вместе с цветом меняется и текстура "создания") и рывком отдернула покрывало. Подушка под ним была смята и хранила очертания головы.
  − Он что, встал и пошел?.. − незаметно для самой себя вслух удивилась я.
  − Кто? − Вионне шарила под подушкой.
  − Кэмерон.
  − Еще бы, не в кровати же ему разъезжать по городу... Разве не ты говорила, что видела его в метро?
  − Да... Так все и было... Немного непривычно то, что он тут живой...
  Вионне, видимо, обнаружила в недрах кровати то, что искала, и сейчас склонилась над находкой.
  − Он живой и там. Разве нет?
  − Да... Наверно. Но, говорят, он никогда не сможет ходить, говорить... и продолжать существование. Врачи считают, что его... его аппаратуру нужно отключить. Кстати, что ты там нашла?
  Вионне протянула мне на ладони... Часы. Часы Кэма.
  Они шли.
  Почему-то именно этот факт меня особенно обрадовал.
  − Возьми их, − Вионне нетерпеливо потрясла рукой. − Не вечно же мне так стоять!
  Тут же стремительно белеющее создание на кровати начало размахивать своими странными отростками. На непропорционально маленькой голове образовалась дыра, символизирующая рот, который тут же сложился буквой "О" и заголосил на одной ноте, громко и надрывно.
  − Что это? − не выдержала я, оглядывая останки скрипки, теперь больше похожие на огромный корень мандрагоры, отлитый из фарфора каким-то сумасшедшим скульптором.
  − Кукла. Будет. Я так думаю, − Вионне снова взяла на руки вопящий 'венец творения' и покачала. Создание притихло и... запело. Тоненько и жалобно. Совсем как... скрипка.
  Я снова уставилась на часы. Их стрелки невозмутимо отсчитывали секунды и складывали их в минуты и часы. Я ласково погладила стекло на циферблате...
  Теперь все хорошо. Теперь они у меня. Я найду Кэма и верну ему подарок Сары Эшли.
  − Я бы не торопила события... − прошептала Вионне.
  − Что? − я рывком подняла голову.
  − Что? − девушка встряхнула фиолетовыми волосами. − Я ничего не говорила...
  Не успела я в который раз округлить глаза, как она добавила:
  − Шучу! − и рассмеялась.
  
  На улице было все так же серо, и воздух искрил от электричества. Небо по цвету напоминало раздавленные о дно пепельницы окурки. Гроза все не начиналась, хотя где-то на горизонте, в сизо-синих и черных пластах туч уже мелькали красноватые всполохи. Молнии.
  − Сейчас поднимется ветер, − голосом ведущей прогноза погоды пообещала Вионне, несущая под мышкой задремавшую полускрипку-полукуклу. И, вне всяких сомнений, через пару секунд меня хлестнул по лицу порыв ледяного ветра, несущий пыль, песок и острые, словно вылитые из меди, опавшие листья.
  Я прикрыла лицо левой рукой. Правая была спрятана в карман − в ней зажаты часы.
  − А дождь пойдет?
  − Дождь? − задумчиво повторила девушка. − Скорее уж ливень! Но не сейчас... Буря будет немного позже.
   Я вновь глянула на небо. Оно клубилось и текло, оно жило, дышало и уже разевало огромную облачную пасть, чтобы сожрать двух тощих, заморенных болезнями девчонок. В нем уже и не было намека на скучную, успокаивающую серость − такого насыщенного фиолетового мне не доводилось видеть прежде на небосклоне.
  Я задумчиво пожевала губу. Почувствовала пульс в висках - и в правой руке. В часах. Нехотя извлекла их из кармана, ощущая, как металлический корпус механизма нагревается − все больше с каждой минутой. Стрелки метались как бешеные, беспорядочно − минутная не сбилась с курса, но отмеряла уже секунды, часовая ни с того ни с сего поменяла направление и неслась в обратную сторону со все увеличивающейся скоростью, секундная же расплылась по циферблату серым призраком, крутясь, словно волчок. Я все смотрела и смотрела на это... на свихнувшееся время, которое спешило и опаздывало - вперед и назад, в прошлое и будущее, к рождению и к смерти... А потом оно вдруг остановилось. Все стрелки разом замерли на 12, и раскалившееся стекло треснуло, брызнув блестящим крошевом на брусчатку.
  Ветер притих, не шелестела даже увлекаемая им вниз по улице листва. Все замерло. Словно из города высосали воздух, и он на какое-то мгновение оказался в абсолютном вакууме.
  А после откуда-то сзади послышалось нечто, похожее на тихий скрежет стекла по камням.
  − Сейчас! − взвизгнула Вионне не своим голосом и развернулась; передо мной взметнулся вихрь сливовых волос. А в следующий момент раздался характерный звук бьющегося фарфора.
  Сама я словно прилипла к земле... Ноги вязли в сгустившемся воздухе. Я − пожалуй, впервые за все время путешествия − ощутила, что нахожусь во сне. Ведь только во сне ступни будто разбухают и наполняются свинцом, а движения затрудняются, словно ты пытаешься перемещаться внутри геля или желе. Когда моему телу, ни с того ни с сего ставшему неловким и чужим, удалось развернуться, я немедленно пожалела, что все же пересилила себя. Картина, отпечатавшаяся на сетчатке глаз, ужасала.
  Они ползли по брусчатке, быстро перебирая руками и с трудом переставляя длинные, полуатрофированные ноги. Нижние конечности не подчинялись им и выгибались под немыслимыми углами; у любого существа кости уже переломались бы, но нет − эти лишь морщили уродливые, искаженные яростью лица и высовывали длинные гибкие языки, блекло-розовые, все в каком-то налете, из-под которого просвечивали синеватые сосуды. Языки жили отдельной жизнью − они, похожие на гигантских уродливых червей, постоянно шевелились и изгибались, стараясь ощупать воздух. Несмотря на некоторую нескладность, жуткие твари передвигались необыкновенно проворно.
  И они действительно были балеринами.
  Сочетание омерзительного и прекрасного потрясало и зачаровывало. У них было стройные и невероятно гибкие тела, обтянутое пачками − когда-то давно они были сиреневыми, но теперь ткань свалялась и испачкалась в дорожной пыли. Пучки на головах растрепались; у некоторых на волосах висела паутина, выглядевшая словно вылезшие седые пряди.
  − Голодные, безумные, тупые твари, − прошептала Вионне.
  То, что еще недавно было скрипкой девушки, валялось на камнях мостовой и голосило. Озверевшие девицы в изодранных сценических костюмах медленно подбирались к нелепому существу, перебиравшему в воздухе отростками-конечностями. От удара о землю кукла разбилась, символическую голову с огромной ямой рта прошила черная трещина. "Легкая луна" больше не могла сопротивляться.
  "Они ее сейчас сожрут! − в какую-то секунду осенило меня. − Луна - это всего лишь... приманка... Всего лишь корм для демонов, живущих в Inside. Попытка обезопасить себя...". Мне было противно, страшно... и до слез жалко странное, фантасмагоричное создание, рожденное лишь для того, чтобы умереть...
  − Беги, − хрипло прорычала Вионне. Вокруг нее сгущался фиолетово-синий туман, ни с того ни с сего в ее руке появился смычок, который она занесла, совсем как дирижер − свою палочку. − Беги. Его часы встали. Он умирает... − но не увидев моей реакции − я продолжала стоять на месте, круглыми глазами взирая на разворачивающиеся действие, − она закричала, срываясь на визг. − Чего ты медлишь, дуреха!.. Твой крестный сейчас сдохнет!!
  Ее вопль, хлестнувший по ушам, привел меня в чувство. Я крепче сжала часы в кулаке, порезав подушечку указательного пальца о застрявший в металлической раме осколок стекла, и начала медленно пятиться.
  Вионне уже было не до меня. Балерины с голодным рычанием набросились на вопящую куклу, та орала так, что барабанные перепонки грозились лопнуть. Девушка замерла на секунду, как-то ненормально выпрямившись − хрупкая черная фигурка − и взмахнула палочкой...
  И что-то произошло. Визжало железо, в стороны летел щебень. Осколки фарфоровой куклы-скрипки разворачивались в воздухе, словно оригами, возвращаемое в состояние обычного листа. Балерины ревели и скребли обломанными когтями мостовую... На камнях темнела кровь. И Вионне возвышалась над этим безумием, смотря с императорским спокойствием и ледяной, жестокой улыбкой себе под ноги.
  Я развернулась и побежала.
  За спиной все бесновалось, словно чрево земное разверзлось, выплевывая на поверхность лаву, серу и обозленных чертей.
  Я бежала, даже не видя, куда, но почему-то была уверена, что еще чуть-чуть, еще поворот, еще улица − и я достигну своего дома под Большим Тополем, смогу спасти Кэма, верну ему часы... Брусчатка озарялась алыми вспышками. Значит − молнии. Значит − гроза. Значит − время наконец пришло...
  Дверь, лифт, идущий невероятно долго...
  Я распахнула дверь в квартиру...
  В другую квартиру.
  
  Тут ночь. Еще, кажется − реальность.
  Нет мусора и брошенного в прихожей чехла Вионне. Я иду в спальню, чувствуя, как сердце сжимается от страха, но продолжает проталкивать кровь в заледеневшие артерии. Легким не хватает воздуха, но, кажется, сейчас дыхание − что-то лишнее, отнимающее слишком много времени. Шаг, шаг.
  Его дверь.
  Его кровать.
  Его пустая кровать.
  Окно, за которым должен быть тополь... Но тополя нет. Он скрыт где-то за спиной огромной черной фигуры.
  Незнакомец отходит от занавески.
  Я узнаю его. Тот самый человек, чей портрет висел в кабинете мистера Элайзабелла. Я смотрю в бесконечные, словно черные дыры, пустые глаза мужчины и не помню, зачем пришла. У меня часы. Разбитые часы с остановившимся временем.
  А Кэмерона больше нет.
  − Это вы забрали его? − ужасаясь догадке, спрашиваю я одними губами.
  Он улыбается мне в ответ, словно ничего не произошло. Словно не он убил моего единственного, последнего близкого человека. Словно я − любовь всей его жизни. Словно времени никогда не существовало.
  − Пойдем со мной? − предлагает незнакомец и протягивает мне ладонь.
  У меня щиплет щеки, потому что по ним текут слезы. Мое сердце нарочито громко выбивает последний удар, словно исполнитель чечетки в финале выступления, и замирает. И молчит. И я понимаю, что не могу ответить "нет".
  Он пришел не за Кэмероном, а за мной.
  Я со злостью кидаю сломанные часы на пол, они скользят по полу и закатываются куда-то под кровать.
  − А где Кэм? − с детской наивностью спрашиваю я.
  − Стоял все это время у твоей кровати. Ты так и не пришла в себя после той операции... А сейчас они отключат оборудование, − будничным тоном рассказывает мне черноглазый брюнет и снова приглашающе улыбается. − Идем. Обещаю, я подарю тебе новые часы. Те, которые никогда не сломаются...
  Точно. Четыре года и два месяца назад мы попали в аварию. Сара Эш умерла сразу. Кэм впал в кому... Я думала, что уцелела. Меня оперировали. Так как пришлось удались одну почку, а у второй были нарушены некоторые функции, мне поставили трубки... И я думала, что жива... А все было наоборот. Жизнь додумал мой медленно угасающий мозг.
  ...Вот только мне не нужны другие часы. Те были − Сары Эш. В них память.
  "Могу тебя поздравить. Тебе недолго осталось...".
  Я беру незнакомца за руку. У него ледяные пальцы.
  
  − Приношу вам свои соболезнования, мистер Стэнфилд. Мисс Ангелик Коу умерла в 18.43.
  
  
  
  
  Сентябрь 2007 - февраль 2008
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"