Аннотация: Статья о механизмах депрессии из моего блога
Итак, на этой неделе я обратилась к сэлф-психологии и почерпнула для себя немало интересного (правда Кохута читать практически невозможно, что наводит меня на вопрос, ха-ха, о том, какие свои комплексы он прятал за вычурностью и обилием терминов).
Для начала можно сказать, что сэлф-психология намного лучше изучила механизмы депрессии. И, как всегда, я покажу это на собственном примере.
В одном из предыдущих своих постов я уже описывала свою родительско-семейную ситуацию. Сейчас я хочу более подробно остановиться на отношениях с матерью.
Моя мать, без сомнения, была (как сказал бы терапевт) глубоко нарушенной личностью. Анализируя ее поведение сейчас, я прекрасно вижу, что она страдала сильной депрессией, которая со временем все более усиливалась алкоголизмом. Я не буду здесь говорить о ее причинах. Поговорим сегодня о возникновении моей депрессии.
Из некоторых моих постов вы уже заметили, что семья связывала надежды с восстановлением благополучной обстановки со мной. На самом деле, это не совсем так. Как я сейчас вспоминаю, первоначально взоры семьи были устремлены на моего старшего брата, что было вполне закономерно (он был единственным мужчиной в нашей семье). На него молились, у него была своя комната, ему доставались лучшие куски со стола... в общем, картина вам уже ясна.
Затем произошло два взаимосвязанных события. Первое, брат не оправдал возложенных на него надежд. Второе, я стала активно бороться за роль "спасителя семьи". Возможно, для того, чтобы занять привилегированное положение брата. Так и случилось.
Однако сейчас я не могу сказать, какое из этих событий было первым. Скорее всего, процесс "переориентирования" происходил постепенно и взаимосвязано. Я не могу также сказать, насколько это было моим собственным желанием, а насколько - внушением со стороны членов семьи.
Но я могу сказать точно, что с их стороны давление было огромным. Например, я помню, как даже соседки мне всегда говорили, что я должна стать опорой для матери (не только в старости - для меня и в детстве находилось много дел). Причем сейчас я вспоминаю, что активно сопротивлялась. По мере взросления, со мной стали связывать все надежды семьи: я должна была хорошо выйти замуж, сделать карьеру, принести в дом материальное благополучие (это в меньшей степени). Видимо родным представлялось, что тогда неблагополучная ситуация в доме исправится (как я вижу отсюда). Со временем, в список моих обязанностей вошла также забота о брате.
Фактически, я стала, как сказал бы Фрейд, нарциссическим расширением матери, да и всей семьи. Я стала функциональным придатком. Я долго не обнаруживала в своей истории этого факта (свою историю, вообще, исследовать очень тяжело - глаз замыленный, что называется). Но теперь я это вижу очень хорошо.
Или, словами Кохута, выглядело так, словно мать повысила бы мою самооценку, если бы я прежде повысила ее самооценку. Я должна была избавить от депрессии свою мать, и тогда она смогла бы дать мне все, в чем я нуждалась.
Мак-Вильямс подчеркивала, что именно на такой основе чаще всего развивается депрессия по нарциссическому типу (компенсаторный вариант), т.е. когда депресс субъективно испытывает не чувство вины, а чувство стыда (преимущественно).
Если уж хотите, до того, как я написала эти строки, я недоумевала - где же у меня чувство стыда. Но, действительно, я испытываю не вину, а именно стыд перед родными за то, что не оправдала надежд (это я объясняю тем, что в случаях депрессии часто интроекция происходит не в полной мере, и, до какой-то степени, личности моих родных не стали частью меня, так и не были интегрированы).
Однако, на самом деле это не так. На самом деле, я оправдала все надежды (по крайней мере, большинство) своей семьи. Я осознаю это (и всегда понимала) очень хорошо. Это - еще одно объяснение тому, что вину я не испытываю.
Я окончила университет, выстроила карьеру, материальное благополучие семьи стало выравниваться.
И тогда я стала ожидать исцеления. Исцеления своей матери, своей семьи.
А вот этого не произошло. Сейчас (именно в данный момент) я понимаю, что это было наивно. Особо хорошо я помню один случай.
Я поступала в университет. Сдала экзамены. Но письмо о подтверждении все не приходило.
Однажды солнечным августовским утром мы с матерью отправились узнать новости, и. если что, забрать документы. Мы были практически уверены в провале (в семье считалось, что поступить на престижнейший факультет области без взятки было невозможно). И каким было наше удивление, когда оказалось, что я поступила!
Мы вышли из корпуса, окрыленные удачей. Теперь, думала я, заживем. И тут мать говорит, что ей пора на работу. А в ее глазах - горючая смесь стыда и вызова. И по этому взгляду я понимаю, что перед работой она собирается заскочить в одну из этих проклятых забегаловок, в которых водку продают на разлив. Отметить, так сказать, удачный день.
Даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, все во мне переворачивается. Что тебе еще нужно для счастья, хотелось мне закричать. Что еще я должна сделать, чтобы ты, наконец, перестала пить?
Как вы уже поняли, я потерпела сокрушительную неудачу. Моя семья обязала меня избавить мать от депрессии, а я не смогла.
Дальнейшие события только подтвердили эту позицию. Мать умерла спустя девять лет от пиелонефрита.
С такой же уверенностью я могла бы сказать, что она умерла от того, что ее загрызли белки. Конечно, она умерла от алкоголизма и депрессии. И мне было очень стыдно перед патологоанатомом, который с гаденькой улыбочкой спрашивал, "не употребляла ли покойница", как было стыдно всю свою сознательную жизнь за ее пьяные выходки (еще один источник стыда - ты чувствуешь себя, как выходец из "неполноценной семьи", каким ты и являешься, вроде, как испачканный в каком-то первородном дерьме).
Вот так, на самом деле, работает депрессия. Это объясняет и то, почему моя депрессия, первоначально завязанная на смерть матери, не оставляет меня до сих пор: однажды появившись как реакция на неудачу, она продолжается по сей день, как реакция на "обесцеливание", если можно так выразиться.
Здесь я хочу отметить несколько важных моментов.
1. Первичная депрессия возникла как реакция на смерть матери. Но смерть матери была мной воспринята не как утрата, а как крах надежд, возлагаемых на меня. Точка невозврата.
2. Сам Кохут отмечает, что в результате его методов терапии, депрессия не стирается окончательно. Все, чего можно достичь - это улучшение самочувствия. Такой прогноз меня пугает.
3. Вы, очевидно, уже видите связь между моим предыдущим объяснением механизмов депрессии и объяснением Кохута. Без сомнения, депрессии не возникло бы без моего представления о том, что мне по плечу справится с психическими проблемами в моей семье. Здесь очень явно видна вера во всемогущество спасителя. Которое, впрочем, оказывается мнимым. Также я хочу обратить ваше внимание на "сценарность" данного случая.
4. Я не могу избавится от вопроса, если бы я не заменила брата, возможно, что он не скатился по наклонной, а, как его поведение обещало в детстве (например, он присматривал за мной, младенцем, почти все время, пока работала мать), стал бы "надеждой семьи"? Сейчас у него также явно выраженная депрессия (точнее, МДП), которая усугубляется какой-то наркотической дрянью. Возможно ли, что сценарий семьи подразумевал лишь одного спасителя, в то время, как остальным ее членам предписывалось "падать по наклонной"? Впрочем, большой разницы нет, не так ли?
5. Что характерно для данного сценария, одобрение со стороны мира "откладывается" до того момента, как человек исполнит свою роль. Как мне помнится, мне всегда предельно ясно давали понять: психическое благополучие матери - на первом месте, не сможешь справится с этим заданием - ты непутевая. Т.е. оценка мира, вообще, начинает играть очень важную роль: пока не получишь от родных подтверждения того, что ты справилась, на одобрение можешь не расчитывать. Отсюда - чрезмерная чувствительность и зависимость от оценки окружающих. Проблема в том, что задача не выполнима, а значит, одобрение в таком варианте не придет никогда.
Сейчас я даже могу копнуть глубже, и сделать вывод, что предписание такого заведомо неблагоприятного сценария является попыткой оставить последнее слово за собой, попытка контролировать поведение детей. Кроме того, что это еще и попытка переложить ответственность. Но также я вижу и другое: до какой же степени должно дойти отчаяние женщины, если для подтверждения своей самооценки она обратилась к собственным детям. И эта часть истории семьи меня просто убивает. Если уж говорить об агрессии, то я могу указать и ее источник - поведение бабки, которая создала основу для такой ситуации.
Сейчас я уже не виню себя в смерти матери, но избавится от депрессии не могу. Если раньше меня терзало чувство вины, то теперь меня, главным образом, мучают вопросы вроде "Зачем стараться, если все заканчивается смертью?" и т.п. Такие вопросы указывают на глубокий дефект самости. Я достигла успеха, но это привело к провалу. Часть меня видит этот конфликт, и эта часть просто не видит выхода: будешь ты стараться, или нет, это не значит ничего.Можно сказать, что я застряла в петле парадокса.
Более того, сейчас этот парадокс принял интересную форму: после смерти матери я не достигла каких-либо значительных успехов. Я объясняю себе это смертью цели. Иными словами, сценарий по-прежнему предписывает мне добиваться успеха, но, поскольку, мать, ради которой все затевалось, умерла, достижения кажутся мне бесцельными.
Кроме, пожалуй, одной. Вылечить депрессию. Эта цель, как видите, пережила все ядерные атаки. Я даже могу предположить, что эта цель является лишь более поздней версией "спаси мать": не можешь спасти мать? спаси себя, вылечи депрессию, и тем самым все равно "оправдай надежды". Если так, я не могу не заметить иронии ситуации :))