Мадока давно забыла, где родилась и кем были её родители.
Когда-то это её даже волновало. Кажется. Потом она лишь благодарила судьбу, что не родилась клановой.
Её домом была Киригакуре. Её семьёй была Киригакуре. Её жизнью была Киригакуре.
Когда-то. Уже давно нет.
Мадока плохо помнила то время, но подозревала, что её учитель, наверняка горящий сейчас в аду, основательно промыл ей мозги, когда украл её у родителей. Иначе она не могла объяснить, почему не сбежала из этой грязи, когда его не стало. Почему даже сейчас она продолжала верить в то, что у этой деревни есть какое-то будущее. Даже когда ей так хотелось просто исчезнуть куда-нибудь, где был нормальный климат.
Она бы могла сказать, что это было не в её стиле, но по правде говоря, у неё не было "стиля". Она вообще не помнила свой прежний характер. Отчётливые воспоминания начинались уже на том моменте, когда она имела несколько противоположных друг другу масок.
Мадока не знала, какая из персон принадлежала ей. Возможно, ни одна из них. Может, все. Она никогда не задавалась этим вопросом. Играла ими, как колодой карт, перемешивая, используя комбинации и раскладывая пасьянс. Зарабатывая престиж, деньги, удобства и силу. Всё так же работая на деревню.
Что ею двигало?
Ничего. Поначалу.
Её просто интересовали люди. Побочный эффект её тренировок, наверное. Она любила наблюдать за ними, раскрывать маленькие секреты их поведения, открывать для себя новые, чуждые ей самой мотивации, рисовать паутину связей и отношений. И чем дольше она наблюдала, тем больше масок появлялось в её колоде.
Так однажды она и наткнулась на Забузу.
Конечно же, она сразу заинтересовалась им. Случай, всколыхнувший всю Киригакуре. Мальчик, убивший всех в своём выпуске. Ей редко попадались такие характеры.
Она хотела узнать ингредиенты для создания такого чудовища. Что его сломало? Что пошатнуло его разум до такой кровожадности?
И как она сама могла создать такую маску?
Но Мадока не ожидала того, что узнала.
Забуза оказался совершенно психически здоров. Его учителя были правы - он был опасен. Но совсем не из-за ментальных расстройств. Она изучала его долгими неделями, подмечая каждую привычку и рефлекс, каждое слово и жест, пока не начала понимать его суть.
Он был идеалистом. Целеустремлённым, прагматичным идеалистом, которому на тот момент было лишь десять лет. Он увидел то, что категорически ему не нравилось в его окружении, что он хотел изменить больше всего на свете, и, ни капли не смоневаясь, заплатил за эту цену кровью сверстников. Выбрал меньшее зло, и спас этим всех будущих учеников академии от варварской традиции.
Он был опасен для деревни, поняла она тогда. Его прямолинейность и кровожадность существовали лишь в глазах окружающих. Рано или поздно, но он восстанет против установленных порядков снова. И на этот раз масштабы будут гораздо больше.
Она могла доложить о нём. Но в итоге оставила свои открытия при себе, продолжая наблюдать. Что-то в нём зацепило её.
Уже потом, годы спустя, она поняла, что. Под всем своим бурчанием, злобными гримасами и грубостью она нашла кого-то, кто искренне мечтал сделать мир лучше. Всех, за кем она наблюдала до него, интересовали одни и те же вещи. Выживание, сила, власть, удовольствие. Эти желания становились центром их существования. Делали их предсказуемыми. Скучными. Но он оказался другим.
Мадока долго наблюдала за ним. А потом, к своему удивлению, впервые сделала что-то не для себя или деревни. Познакомилась, помогла, постаралась войти к нему в доверие. Она была заметно старше, но он не обращал на это внимания. Но и не спешил отвечать на предложение дружбы.
Она затруднялась ответить, почему. Возможно он чувствовал, что ей слишком опасно доверять. Может, он просто решил, что одному ему будет легче.
Но правда в том, что его амбиции были слишком велики для одного человека, и она воспользовалась этим. Приучила его полагаться на неё, постепенно, услуга за услугой. Когда он открылся ей достаточно, чтобы сообщить о своём грандиозном плане и попросить помощи, она обрадовалась, решив, что он наконец принял её. Но, хотя он и стал доверять ей свою безопасность, он не доверял ей свою душу.
Она затруднялась ответить на собственный вопрос - почему ей это так сильно не нравилось. Почему её так сильно это зацепило.
И затем Забуза пришел к ней с учеником, и она как будто увидела другого человека. Для кого-то незнакомого с ним могло бы показаться, что он не изменился, но она изучила его слишком хорошо. Неспокойность и раздражённость, так часто сопровождавшие его, притихли. В жестах появилась некая оживлённость. Ей даже показалось, что он открылся ей самой, в этот раз по-настоящему.
Этот мальчик словно был кусочком мозаики, которого Забузе недоставало.
Но и сам Хаку оказался не менее интересной личностью. Мадока сама не заметила, как переключилась на любопытство.
Взрослое сознание в теле ребёнка. Странный набор знаний. Его влияние на Забузу.
Она изучала его до тех пор, пока вдруг не осознала, кого он ей напоминал.
Себя.
То, как он читает любую ситуацию, словно сцену в пьесе. То, как наблюдает за связями между людьми и слёту понимает их подоплёку. Блеск в его глазах, когда он завершал логические цепочки людских взаимоотношений.
Мадока не могла не увидеть в нём себя.
Секрет прошлого мальчика манил её, как огонь манит мотылька. Не смотря на их сходства, он был живым, а не коллекцией ложных персон, как она сама. Так как он вырос таким? Что создало его?
Почему он был живым, а она нет?!
Но время шло, и её желание изучить его превратилось в нечто иное.
Противоречащие желания терзали её, сливаясь в странную одержимость. Она хотела довести его обучение до конца и увидеть, во что он превратится. Она не хотела доводить его обучение до конца, и видеть, во что он превратится. Она хотела защитить его. Она хотела исследовать его. Она хотела...
Она допустила ошибку. Привязалась.
Никому нельзя доверять. Ни к кому нельзя привязываться. Близкие люди - самый простой рычаг давления, самая очевидная слабость. Не важно, хотят ли они предать или нет. Если знаешь, как, то их можно всегда заставить сделать это насильно или неосознанно. И даже если это не получится, существует полно других путей. Чем дороже они для тебя, тем сильнее их влияние на тебя. И тем проще влиять на тебя через них.
Так её учили, и она знала, что это чистая правда. Ведь она сама раз за разом воплощала эти уроки в жизнь, пользуясь этой слабостью других.
У Мадоки никогда не было таких людей раньше. И теперь, когда они появились, она не знала, что с этим делать. Она чувствовала, словно находилась голышом на личной чайной церемонии Даймё, неуютно, не в своей тарелке, слишком открыто, беззащитно.
Это меняло её. Заставляло задумываться о странных вещах.
Какую маску ей стоило выбрать для общения с Забузой? Она никогда не думала об этом раньше. "Много знающий семпай"? "Роковая дама"? Вроде ему нравилась "Изысканная леди"... Но он уже видел большую часть её коллекции, разве нет?
А какую надеть для Хаку? Её "Любящая мать" справлялась неплохо, но в последнее время эта маска реагировала странно. Некоторые реакции менялись, становились более яркими, необычными, настоящими. И ей почему-то стало тяжело её снимать. Нет. Ей не хотелось её снимать вообще, и это пугало до костей.
Она понимала умом, что происходит. В конце концов, она хорошо изучила людей, и могла сопоставить симптомы.
Но это не помогало успокоиться.
Она всегда была в роли зрителя. Все эмоции, что она наблюдала, переживали другие люди. Даже когда "другими людьми" были её маски. Её эмоции постоянно контролировались, потому что "настоящей" Мадоки, чьи переживания являлись бы реальными, не существовало, и оставались лишь эмоции, расписанные по сценарию для её ролей.
Но всё изменилось. Она не могла отрицать очевидное. Её отличная память подсовывала ей яркие огоньки воспоминаний.
Когда её запланированный до минуты сон никак не мог придти, потому что она распереживалась за Забузу, и целый час приводила самой себе аргументы, почему за него не стоило переживать.
Когда Хаку первый раз сделал печать не по схеме, а попробовал создать что-то новое (без её ведома!), и какое-то сладко-горькое чувство растеклось в груди, слегка закружив голову, когда у него почти получилось.
Когда он же, торопливо вставая из-за обеденного стола и убегая на свою одиночную тренировку на автомате, сам того не замечая, сказал "Спасибо, ма", и она застыла с пересохшим ртом и белой пустотой в голове.
Всё это говорило о том, что после стольких лет на свет всё-таки появилась настоящая Мадока. Та, которую она не смогла отыскать сама, и которую нашли Хаку и Забуза.
Весь её контроль рушился у неё на глазах. Эмоции, что раньше плели её маски, теперь касались и её самой. Но если раньше она лишь наблюдала, то теперь активно чувствовала их все. Словно новорождённый ребёнок она познавала новые их грани, что раньше были ей недоступны, несмотря на весь её опыт и наблюдения.
Это было больно. Страшно. Сбивало с толку. Завораживало.
И, не смотря на все неудобства и стресс, Мадока не променяла бы это ни на что в жизни.
Тишину на кухне нарушал частый стук кухонного ножа о доску.
Из-за плотно закрытого окна еле слышно доносился гул ветра, предвещавшего очередной шторм. Лампочка пару раз неохотно мигнула, но продолжила светить. Уже не первый раз.
Вкупе с погодой такие мелочи начинали выводить её из себя. Ещё больше, чем в последние пару дней, надо отметить. Именно поэтому она занималась готовкой вместо привычной каллиграфии, несмотря на то, что ни она ни Хаку голодны не были. Мальчик так и вообще наверняка смотрел третий сон.
Мадока к своему удивлению, обнаружила, что медитативное нарезание овощей и вообще сам процесс готовки неплохо успокаивали её нервы. Гораздо лучше вождения кистью по бумаге. Она любила фуиндзюцу, но это искусство требовало концентрации, и всегда напоминало о работе. Как и каллиграфия, которой её обучал её учитель.
С кулинарией её мысли устаканивались, переставая скакать в бешеном темпе.
Пока она резала мясо слегка специфичными движениями непривычного к кухонной работе шиноби, отсутствие новостей от Забузы не так сильно давило на неё. Разбивая правильно яйцо со второй попытки она переставала судорожно перечислять в уме способы, с помощью которых Ягура и его люди могли бы выйти на неё. Выливая равномерно масло, у неё почти получалось уверить себя, что уж в этом, хорошо замаскированном коттедже, о котором было известно лишь нескольким людям, в приличном расстоянии от дорог и посёлков и окружении небольшой рощи, их с Хаку никто не найдёт, кроме Забузы.
Но что, если с ним что-то случилось? Смогут ли из него выпытать их местонахождение? Что, если он смог сбежать, но не смог сбросить хвост?
Её сеть осведомителей молчала вторые сутки. Поддерживать связь из подобного места было трудно, но такой тишины раньше ещё не было. Стоило ли ей брать Хаку и сломя голову бежать? Но что тогда станет с Забузой?
Мозг Мадоки начал в очередной раз перебирать приготовленные на крайний случай печати. Трёхуровневый левый исказитель, двойная барьерная комбинация...
Масло в сковородке зашипело, выдёргивая её из непреднамеренного транса. Мадока удивлённо посмотрела на неё, затем на свои руки, добела сжимавшие стол, на который она облокотилась, оставляя заметные вмятины.
Похоже, кулинария всё-таки оказалась не так хороша в плане отвлечения от негативных мыслей, как ей казалось.
- Как же всё это не вовремя... - пробормотала она невольно.
Осторожно отпустив стол и стряхнув щепки с рук, она подошла к плите. Аккуратно взяла за ручку сковороду, чуть-чуть перехватила для удобства.
И с размаху встретила ею выпад кунаем в шею.
Кипящее масло с шипением расплескалось о спиралевидную маску, и, судя по короткому, болезненному вскрику, частично попало в одинокий глазной вырез. Свободной рукой Мадока схватила кухонный нож и метнулась к замешавшемуся было противнику.
Выпад ножом отводится в сторону неловким, но очень быстрым, и неожиданно сильным выпадом руки. Взмах сковородой лишь со свистом цепляет кончики черных волос пригнувшегося шиноби. Удар встречает удар, и вскоре становится понятно, что её начальное преимущество стремительно утекает из рук.
Мадока импровизирует. Она жила в этом доме далеко не первый день, и, как и любой мастер фуиндзюцу, она имела свои собственные, оригинальные идеи о безопасности и перестраховке. Небольшой импульс чакры, и кунай в руке противника, прикоснувшись к вспыхнувшей синим цветом сковородке, исчезает в облачке дыма. Импровизированное оружие, резко потеряв преграду, бьёт по руке в перчатке, но вместо ожидаемого Мадокой хруста поломанных пальцев она слышит лишь глухой стук. Не смотря на это его руку отбрасывает, противник открывается, и куноичи оказывается в его личном пространстве, рубя лезвием по шее.
Но в прорези маски вновь открывается пострадавший глаз, ослепляя её на мгновение своим кроваво красным цветом, и она по инерции проваливается сквозь фигуру нападавшего, с грохотом и звоном падающей посуды ударяясь о кухонную мебель.
Шаринган?! И что это ещё за техника такая?!
Преимущество переметнулось на сторону нападавшего. Почуяв неладное, Мадока исполнила идеальную замену, и краем глаза с изумлением увидела как стул, который она использовала для техники, засасывает куда-то. Она попробовала воспользоваться моментом и метнуть нож в отвлекшегося противника, но оружие прошло сквозь его затылок. Мадока отметила, что его засасывающая техника прервалась чуть ли не в тот же момент.
Он мне не по зубам, - осознала она. - Нужно ходить с козырей.
Пять модифицированных печатей складываются меньше, чем за секунду, её ладонь со шлепком соприкасается с полом, и тонкие, ярко-синие вязи печатей словно расползаются по стенам, разрастаясь в паутину знаков.
- Твоё поганое фуиндзюцу, хм? Слишком поздно, слишком бессмысленно... - протянул незнакомец, неспешно повернувшись к ней. В его глазах вновь блеснул Шаринган. - Против моей техники-- Что?
Пространство содрогнулось, но таинственная воронка, слега потянувшая её тело, исчезла, так толком и не сформировавшись. Не теряя времени, Мадока рывком достала спицу из волос и метнулась к мужчине. Тот плюнул в неё огнем, но она увернулась, и техника, ударившись в настенный шкаф, вместо того, чтобы зажечь или повредить его, рассыпалась тусклыми всполохами, оставив шиноби в пораженном удивлении. Осознав положение, в котором оказался, он попытался отпрянуть, но его движения выдавали неловкость и ошарашенность, он замедлился на такую долгую секунду, и спица успела вонзиться ему в плечо.
- Вот и всё, - устало произнесла она, смотря на то, как шиноби постепенно заваливается на бок, теряя контроль над своим телом. - Не думал же ты, что я не предусмотрела возможность повреждения печати? Так просто тебе отсюда не сбежать, даже с твоими чудесными глазками.
- Я бы не был настолько уверен, - произнёс голос у неё над ухом, и в тот же момент на её голову обрушился тяжелый удар, перемешавший все её мысли.
Чёрт, он успел поймать меня в иллюзию!
Думать было тяжело, но она смогла вспомнить и активировать одну из её нательных печатей, выбивавшую чужую чакру из её тела. Тут же гендзюцу развеялось, и она увидела приближавшийся к её лицу ботинок. Удар на секунду вышиб её из сознания и сильно стукнул о стену.
Мадока всегда считала себя способной куноичи, одинаково хорошо владеющей многими искусствами шиноби. Она не уступила бы в чистом рукопашном поединке один на один большинству соперников из Киригакуре.
Но этот шиноби явно не был её земляком. И в этом противостоянии всё решал Шаринган. Мадока решительно отодвинула мысли о том, кем являлся мужчина, почему она раньше ничего о нём не слышала, и почему именно он пришёл по её душу, а не кто-то из известных ей ассассинов. Она не могла позволить себе отвлечься ни на секунду.
Ей серьёзно повезло, что она открыла их бой, травмировав его глаз. Но теперь его преимущество было подавляющим. Любое её движение словно читалось им за несколько секунд до исполнения, любой план тут же раскрывался. Вдобавок ко всему, она не могла поднять взгляд выше его шеи, опасаясь пропустить ещё одну иллюзию, в этот раз последнюю для неё.
Попытка активировать ещё одну нательную печать с сюрпризом прерывается в тот же момент, как она пытается сложить печать, и ломает пальцы. Ваза с секретной печатью, взятая другой рукой, разбивается метким ударом пальцев, и с шипением взрывается густым белым дымом, но Шаринган видит и сквозь него. Подсечка пропускается в прыжке, начавшемся ещё до того, как она её начала исполнять. На каждую атаку она пропускает по два удара в опасные точки. Хуже всего, она просто перестает успевать за скоростью и физической силой оппонента.
Через несколько секунд бой окончен.
Мадоке нечем сопротивляться, когда шиноби прижал её к стене за шею. Одна рука ощущалась как сломанная, пальцы второй по очевидной причине не слушались. Голова безумно кружилась, но силой воли она умудрялась оставаться в сознании.
- Не расскажешь, что за непотребство ты тут устроила, мм? - спросил вальяжно шиноби, явно намекая на барьерную печать. В его голосе Мадока услышала немалую долю ехидства, и какую-то едва сдерживаемую ярость. Что могло его так взбесить? Неужто заблокированная техника? - Не надо, я сам догадаюсь, - продолжил он, увидев снисходительно-насмешливое выражение лица Мадоки, искаженное болью. - Единственная настоящая широко распространённая пространственная техника - это техника призыва. Хоть многие и называют такими шуншин и каварими, это просто трюки с чакрой. Защита против призывов - единственное, что имеет смысл. Единственное, что могло повлиять на меня.
Мужчина внезапно остановил свой монолог, сильнее сжав ей горло.
- Неплохой одноразовый трюк для такой твари, как ты. Как жаль, что против Шарингана ты всё равно ничто.
- Даже если я подорву к чертям весь дом? - сумела выдавить Мадока. - Попробуй... Кхх... Попробуй тогда испариться, ха-ха...
- Но такой взрыв нарушил бы контур печатей, мешающих мне, разве нет? Я смогу прожить пару мгновений до того момента, не волнуйся. Давай без беззубых угроз, "Мадока-сан". Я так давно мечтал поговорить с тобой по душам...
- Вот уж не знала... Что у меня есть... Такие... Агрессивные поклонники... - с хрипом ответила куноичи.
- Я очень скромный человек, и я осознаю уровень твоей занятости, - протянул мужчина иронично. - Четверть, если не треть всей черновой работы АНБУ. Информационная сеть, снабжающая весь Туман. И... Все нужды деревни в плане печатей. Фуин для хранения. Особые взрывные. Специальные барьерные. Для хранения секретов. Наказующие. Подчиняющие. Пыточные, - с каждым новым словом его голос становился громче и яростней, прежде чем он сделал паузу, и в полной тишине тихо добавил: - И печати для сковывания Хвостатых Демонов.
Даже сквозь боль и помутневший разум, Мадока начала понимать, куда клонил мужчина.
- Скажи, тварь, ты помнишь Рин? Рин Нохара? - с каким-то безумием в голосе вкрадчиво спросил он.
Имя было не знакомым ей, но контекст более, чем ясен. Что-то щелкнуло у неё в голове. Мадока не удержалась.
- Откуда... Откуда мне знать о твоих шлюшках, мальчик? - хрипло засмеялась она.
Из горла мужчины вырвался какой-то животный крик и на неё обрушился град ударов. Шиноби знал, как правильно бить на поражение, отстранённо подумала она, постепенно проваливаясь в небытиё. Такими темпами все её внутренние органы откажут раньше, чем за минуту.
- Это ты! Ты, сука, запечатала в неё Трёххвостого! Она была всем для меня, слышишь, мразь?! Всем! И ты сделала из неё грёбанную бомбу! Из маленькой девочки! Я терпел! Все эти годы я терпел, потому что мне нужен был Туман, а ты была необходима Туману... И я так рад, что теперь, наконец-то, у меня есть повод!
Вдруг мужчина остановился, тяжело дыша, заметив её состояние, и маниакально зашептал.
- Нет, нет-нет-нет, даже не вздумай бежать от меня в Чистые Земли! Ты так просто не умрёшь, поняла?! Я не дам тебе так легко уйти! Я превращу твою оставшуюся жизнь в ад!
Мадока засмеялась булькающим, прерывистым смехом.
- Что смешного?! - снова взъярился мужчина, подняв голос.
С трудом Мадока смогла проглотить кровь и поднять замыленный взгляд на него. - Та ваза... Была с сюрпризом. Твои легкие... Уже горят?
Мужчина замер, прислушиваясь к своим ощущениям.
- У меня нет... Противоядия, - продолжила Мадока, медленно, тяжело, но с удовольствием растягивая слова. - Только иммунитет. Поэтому... Беги. Хоп-хоп.
Неожиданно он закашлялся. Протяжным, тяжёлым кашлем, длившемся несколько секунд.
- Раз у тебя иммунитет, то я возьму тебя с собой! - рявкнул он, слегка отдышавшись.
- Попробуй... И тогда я точно подорвусь.
Шиноби почти отчётливо зарычал в приступе бессильной ярости, осознав патовую ситуацию, в которую она его поставила, но звук почти тут же перешёл в ещё один протяжный, мокрый кашель. Мадока снова слабо засмеялась.
- Я, вернусь, - мрачно сказал он, тяжело дыша. - Не волнуйся, кх-кх, много времени это не займёт. Может, я даже успею до того момента, как ты подохнешь. - На этих словах он стремительной тенью метнулся в сторону коридора, выходившего к двери.
Что за монстр... Я думала, он так и не начнёт показывать симптомы... Кто же ты такой, Учиха?
К сожалению, всё сводилось к тому, что ей этого уже было не узнать. Силы стремительно покидали её, не в последнюю очередь из-за внутреннего кровотечения.
Она не могла даже пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы воспользоваться печатью Последнего Шанса. Перед глазами плясали психоделические цвета, вызывая противную, тяжелую тошноту.
Или это её размазанные по её же позвоночнику органы давали о себе знать?
Я хотела... Я просто хотела пожить с ними ещё немного...
Наверное, ей стоило ожидать, что когда-то всё повернётся, именно так. Ей работа не подразумевала счастливых концов для неё. Умереть, захлебнувшись своей кровью на полу своей кухни было ещё не самым худшим вариантом.
Как же, всё-таки... Не вовремя...
Она лишь надеялась, что с Хаку будет всё в порядке. Наверняка проснувшись от шума, у него хватило ума затаиться и избежать внимания таинственного шиноби, так что у него будет шанс, хоть и не такой большой, как ей бы хотелось...
- Ма-- Мадока-сан! - раздался знакомый голос неподалёку. - Чёрт, чёрт, чёрт! Печать, где печать... Не здесь, твою, где!.. Нет, нет времени, я не, я не успею... Нужно остановить... Слишком много...
По какой-то странной причине его отчаянное беспокойство за её жизнь вызвало неуместное тепло в её сердце. Ей нужно было сказать ему, чтобы он бросил её и спасался сам, но она уже ничего не могла сделать.
Сознание начало покидать её. Слова Хаку приходили к ней всё более раздробленными отрывками.
- ...Остановить... Зеркало?..
Отдалённо она ощутила слабый страх, связанный с последним словом в данном контексте, угасавший вместе с разумом.