Аннотация: Конкурс "Презумпция виновности-2009". Лайт-голосование - 3-е место, голосование жюри - 2-е место.
- А не сыграть ли нам в фанты, дамы и господа? - провозгласил гвардии поручик Дмитрий Николаевич Сомов, забравшись зачем-то на стул и размахивая пустым бокалом из-под шампанского, то ли для поддержания равновесия, то ли просто от избытка жизненной энергии. Публика восторженно загудела, выражая хмельными возгласами свое безоговорочное согласие. Розин усмехнулся: голос поручика обладал поистине фантастической силой убеждения; любое его предложение, от "а не сыграть ли нам в прятки" до "а не выкурить ли нам по трубке", неизменно встречало горячее приветствие со стороны всех, кому оно адресовалось, независимо от того, где это предложение было озвучено, в светском ли салоне, в офицерском клубе или же в купе поезда Москва - Симферополь.
Впрочем, и самому Розину фанты казались не самым худшим продолжением вечера. Благо публика в большинстве своем попалась с фантазией, одни только Сомов да Кведер чего стоят, а значит, и игра обещала быть интересной.
- Нет-нет-нет, участие обязательно! Невыполнение фанта, милая Жозефина, карается тремя подряд бокалами шампанского! - кричал Сомов в самое ухо хозяйке дома, Елене Савельевне Губарь, которую все почему-то называли Жозефиной. Насколько казалось Розину, сходства между бледной, веснушчатой, тускловолосой скромницей и артистичной супругой великого императора не было никакого. Хотя мало ли на свете Жозефин...
Розин получил от Сомова кусочек бумажки и карандаш, подумал с секунду и написал довольно-таки скабрезное желание. Сложив фант в шляпку, подмигнул поручику и оглядел присутствующих. Жозефина, краснея и кусая губы, водила карандашом по листочку. Кведер, одной рукой прижимая к вспотевшему лбу грязноватый платок, другой что-то быстро писал; на лице его застыла довольная ухмылка. Лизавета Филипповна Дубова, для друзей - Лиззи, хихикала, прикрывая ладонью алые пухлые губки, но карандаша пока не касалась. Тяжелее всех приходилось Дроздову: он пыхтел, морщился, натужно буравил взглядом потолок, но придумать, кажется, ничего не мог. Сомов, покончивший с фантом раньше всех, вразвалочку подошел к Розину и почти не двигая губами прошептал:
- Дружище, дабы не возникло неловкой ситуации, должен тебя предупредить: на красотку Лиззи я сегодня имею самые что ни на есть решительные планы.
- Может, предоставим даме самой выбрать? - так же тихо ответил Розин. Поручик сверкнул глазами, прокашлялся и уверенной походкой направился к Лиззи.
- Лизавета Филипповна, разрешите помочь вам в написании фанта. Знаете, у меня иногда бывает такая смелая фантазия...
Барышня засмеялась:
- Поручик, за меня не волнуйтесь, я тоже люблю время от времени пошалить, - короткий, но обжигающий взгляд в сторону Розина, - вы вот лучше Дроздову помогите, посмотрите, как он мучается... Петя, это всего лишь игра, нам не нужно от вас сонета или поэмы!
Петя вымученно улыбнулся, написал что-то на бумажке и отдал Сомову. Остальные по очереди положили свои фанты в бархатистую шляпку весьма игривого фасона; поручик перемешал их, не глядя, и торжественно произнес:
- Ну-с... Начнем, дамы и господа! Предоставим хозяйке право выбрать первую жертву!
Жозефина вспыхнула, медленно обвела взглядом гостей и остановилась на подруге:
- Лиззи...
Лизавета Филипповна ободряюще улыбнулась хозяйке, чей извиняющийся тон весьма соответствовал общей скромности ее манер, и, как бы желая компенсировать некоторую зажатость Жозефины, живо вспорхнула со своего места, обдав Розина чувственной волной модных французских духов и даже слегка задев его колени подолом роскошного платья. Сомов помрачнел; Розин чуть заметно усмехнулся.
Лиззи заняла место рядом с ведущим и всей своей позой выразила крайнюю степень готовности. Сомов вытащил наугад фант из шляпы и громко прочитал:
- Сочинить стихотворение и посвятить его одному из присутствующих.
Кончики ушей Жозефины слегка покраснели. "Не тому досталось, не тому..." - подумалось Розину. Публика притихла. Сомов выжидающе смотрел на Лиззи; та уставилась в пол, приложила пальчик ко лбу и беззвучно зашевелила губками. Через минуту она подняла голову: лицо ее прояснилось, глаза засверкали озорным блеском.
- Одному из присутствующих посвящается!
"Вот чертовка", с умилением подумал Розин.
Лиззи сделала невинное лицо, сложила ручки на платье, чуть приподняла и склонила набок голову, отчего стала похожа на отличницу-гимназистку, и продекламировала:
- Утром ранним, на рассвете
Захотелось съесть конфету.
Милый долго целовал
Вкус к конфетам отбивал.
Последовала секунда молчания, затем дружный взрыв смеха. Лиззи сделала книксен, вопросительно посмотрела на Сомова.
- Браво, Лизавета Филипповна, нет слов! Теперь вам предоставляется возможность выбрать следующего участника нашего маленького petit-jeux...
Лиззи кивнула и поманила пальчиком Жозефину. Хозяйка немного неуклюже встала со своего места; на лице ее застыло смешанное выражение смущения и благодарности.
- Милая Жозефина! Вам необходимо будет... - Сомов покопался в шляпе, выудил бумажку, - вам нужно будет... спуститься в погреб.
Отчего-то все вдруг замолкли. Жозефина не пыталась скрыть растерянность:
- В погреб? Это... это такой фант?
Сомов пожал плечами, дал Жозефине прочитать. Та мило улыбнулась, оглядела гостей:
- Ну что ж, в погреб так в погреб, пойдемте, пожалуйста!
Всей гурьбой вывалились в прихожую, прошли за угол, остановились. Дверь в погреб оказалась открыта, из черного провала тянуло сыростью и чем-то затхлым.
- А почему дверь нараспашку? - послышался чей-то тихий голос. Розин посмотрел на Сомова:
- Может, ну его, этот погреб?..
Ответила Жозефина:
- Господа, ну я же дала слово... Димитрий, дайте мне лучше руку, вот так... Спасибо, - Сомов аккуратно сжал пальцами тонкое запястье Жозефины, другой рукой передал ей свечку.
Публика замолчала. Жозефина медленно спустилась на одну ступеньку, вторую. Пламя свечи в ее руках беспомощно металось из стороны в сторону, разукрашивая стены и потолок гигантскими подрагивающими тенями. Внезапно Розин почувствовал приступ необъяснимого страха, живот свело судорогой. Он хотел крикнуть "Не надо!", но язык не послушался, прилип к небу. Жозефина тем временем почти полностью погрузилась во тьму погреба; Сомов тоже спустился на две ступеньки.
Страшный крик прорезал тишину прихожей. Розин вздрогнул, бросился было к дверному проему, но остановился, почувствовав, что к нему прижалась Лиззи - ее колотила крупная дрожь. Обняв испуганную девушку, Розин убедился, что его помощь не требуется: Сомов с величайшей осторожностью поднимался по ступенькам погреба, неся на руках обмякшее тело Жозефины.
- В обмороке, - бросил поручик, аккуратно кладя девушку на оказавшуюся поблизости кушетку, - воды, быстро!
Дроздов и Кведер, до этого стоявшие как истуканы, бросились за водой. Сомов растерянно посмотрел на Лиззи, повисшую на розинском плече в полуобморочном состоянии, пробормотал: "А, дьявол...", зажмурился и рванул ворот платья; показалась маленькая грудь с россыпью веснушек. Вернулся Кведер, отдал стакан поручику, смущенно отвернулся.
- Что... Что - ТАМ? - по-прежнему прижимаясь к Розину, прошептала Лиззи.
- Труп, - хмуро ответил Сомов, брызгая водой на лицо Жозефины. Та зашевелила ресницами, дернулась.
- Тихо, тихо, все хорошо, милая Жозефина, все хорошо, лежите... - забормотал Сомов. Розин вытащил из-за пазухи флягу с коньяком, протянул поручику. Тот с благодарностью кивнул, приподнял голову девушки, влил несколько капель. Жозефина открыла глаза, испуганно покосилась в проем двери.
- Да закройте вы ее наконец! - воскликнул Сомов. Кведер поспешно захлопнул дверь, встал рядом; его руки дрожали, в пальцах как сумасшедший плясал платок, на лбу темнели какие-то разводы. Вернулся Петя Дроздов с огромным кувшином воды и тремя стаканами.
- Разрешите, - попросил Розин. Налил стакан, дал Лиззи. Та смущенно отстранилась, с благодарностью приняла воду. Подошла к Жозефине, присела на кушетку.
- Ты в порядке, милая?
Та покивала головой, запахнула ворот платья, приподнялась.
- Это Дуняша.
- Прости?
- Там... В погребе. Дуняша, горничная. Она... У нее...
- Сломана шея, - договорил Сомов, - надо послать кого-то в полицию и за врачом, наверное... Хотя какой тут врач, все с первого взгляда ясно... Жози, скажите, здесь сейчас есть еще слуги?
- Нннет, наверное, хотя... Можно попросить кучера, он должен быть в конюшне или в пристройке, она справа от дома...
Розин кивнул поручику, развернулся. Вышел на улицу, прислонился к стене, кляня себя за слабонервность. Свежий воздух подействовал оживляюще, Розин почти физически почувствовал, как щеки наливаются прежним румянцем. Прошелся по двору, нашел кучера, отправил того в околоток. Вернувшись в дом, обнаружил публику уже в гостиной. Обменялся взглядом с Сомовым, осмотрел собравшихся. Жозефина закуталась в черную вязаную шаль, мелкими глоточками пила из стопки янтарную жидкость, судя по всему, коньяк. Лиззи пристроилась рядом, держала подругу за руку, тоскливо смотрела на Розина. Кведер, скрестив на широкой груди огромные ручищи, хмуро разглядывал носки давно не чищеных ботинок. Дроздов сидел на краешке стула, прямой как струна, и почти с ужасом обводил взглядом гостиную.
- Господа, кто написал фант? - негромко спросил Розин, - что за мерзкая шутка?
Дроздов вскочил, сел, снова вскочил. Прижал руки к груди, произнес с отчаянием:
- Я, это я написал... Но поверьте, я понятия не имел... Честно, я не знал... Ах, какой ужас, как же так произошло?..
Все присутствующие обернулись к Дроздову.
- Петя? - удивленно спросила Лиззи - но зачем вы...
- Ах, Лизавета Филипповна, я клянусь вам! Я понятия не имел, что в этом несчастном погребе... Я не знаю, почему, просто мне вдруг захотелось написать... Вы же сами мне не дали времени подумать, вот мне и взбрело в голову... Поверьте!
- Ладно, Дроздов, не отчаивайтесь так. Думаю, это просто неприятное совпадение, - успокаивающе произнес Розин, - а вот, кстати, и городовой...
***
После того как тело горничной унесли, а Дроздова забрали в участок, компания разделилась: хозяйка, Лиззи и Кведер разбрелась по своим комнатам, а в гостиной остались Розин с Сомовым; друзья набили трубки табаком и молча наполняли комнату густым ароматным дымом.
Через несколько минут Розин прервал тишину:
- Это не Петя.
- Что? - откликнулся Сомов.
- Я думаю, Петя не имеет никакого отношения к смерти горничной.
Поручик недоверчиво фыркнул:
- Ага, Дуняша случайно упала в погреб и сломала шею, а Петя случайно загадал желание полюбоваться на ее труп, хотя ничего не знал о его существовании... Дружище, я уважаю твои суждения, но в подобные совпадения не верил и верить не собираюсь.
Розин рассеянно посмотрел на товарища, протянул руку к стоявшей на столике фляжке с коньяком, сделал глоток.
- А я и не говорил, что это совпадение.
Сомов с удивлением уставился на говорившего. Розин усмехнулся:
- Димитрий, ты же давно знаешь Петю. Во-первых, он просто не способен на такую шутку, уж кто-кто... И во-вторых, что ты скажешь о его гм... фантазии?
- Я скажу, что у вот этой бутылки шампанского фантазии больше, чем у Пети, - как бы в доказательство своих слов Сомов предъявил бутылку, формы которой и в самом деле не были лишены некоторой замысловатости.
- Вот-вот. А теперь подумай, что обычно пишут в фантах и тому подобных вещах люди, у которых не очень с фантазией?
Сомов наморщил лоб, отчего стал немного походить на индюка. Розин рассмеялся:
- Ладно, не мучайся, я скажу. Они пишут то, что видят, или то, что у них на уме. Вот, скажем, если бы Дроздову предложили загадать какое-нибудь слово, он наверное загадал бы "стул", или "стол", или "бутылка". То, что не нужно выдумывать. Ты меня понимаешь?
- Да-да, продолжай, - кивнул поручик.
- Однако же Петя не написал в качестве желания "встать на стол" или "выпить шампанского", хотя, думаю, мог бы. Он написал "спуститься в погреб". Видеть открытую дверь погреба из гостиной он не мог, значит, видел ее раньше. И по какой-то причине эта дверь застряла у него в голове настолько, что он, не отдавая себе отчета, написал это в своем фанте.
- И что же это за причина? Думаешь, Дроздова могла так сильно взволновать открытая дверь?
- В том-то и дело, что нет. Предполагаю, что он увидел кого-то, выходящего из погреба, что несколько удивило Петю. Хотя нет, в таком случае это явно указывало бы на причастность того человека к смерти Дуняши, о чем Дроздов не стал бы молчать... Скорее всего, так: за какое-то время до начала petit-jeux он заметил кого-то, кто находился рядом со злополучной дверью. Может, этот кто-то просто проходил мимо, а может, выходил из погреба, - Петя этого не знал. В принципе, ничего криминального в том, что человек прошел мимо двери погреба, нет: например, он мог возвращаться из уборной. Поэтому Дроздов не стал упоминать про то, что он видел, дабы не навлечь подозрения на невиновного. Может, он и вовсе позабыл об этом, а фант написал под влиянием каких-то подсознательных побуждений...
- Но теперь-то мы знаем, что этот человек вовсе не был невиновен...
- Скорее всего. Но поскольку Петя сейчас в участке, и никаких новых деталей мы сегодня не узнаем, предлагаю положиться на компетентность полиции... Я вижу, Димитрий, что ты еле стоишь на ногах, поэтому отправляйся-ка лучше спать. Я посижу еще немного и тоже пойду.
Сомов кивнул, шутливо взял под козырек и направился к выходу.
- Да, кстати... Тебе не показалось, что пальцы Дуняши были запачканы чем-то черным? - окликнул друга Розин, - я случайно увидел, когда выносили тело...
Поручик остановился, сморщил лоб:
- Не помню. Правда, не обратил внимания.
Розин кивнул и махнул рукой.
Сомов сделал еще несколько шагов, снова остановился, обернулся:
- Она же горничная. Почему бы ей не запачкать где-нибудь руки?
Розин прищурил левый глаз:
- Да, наверное, это ни о чем не говорит, ты прав. Покойной ночи!
- Покойной ночи!
Когда поручик ушел, Розин встал, заложил руки за спину и принялся мерить шагами гостиную. Насчитав сотню шагов, он остановился, пробормотал "Скверно, скверно... Ну да ладно...", постоял еще немного и отправился в свою комнату. Однако дойдя до выхода, Розин вдруг развернулся, подошел к столу, взял свечку и, стараясь не шуметь, пошел к погребу.
Прогнав из головы воспоминание о крике Жозефины и жутковатом выражении мертвого лица горничной, Розин медленно спустился по лестнице. Тщательно осмотрев помещение, он задержался около маленького черного мазка на стене, недалеко от дверного проема. Затем Розин поднялся и несколько раз обошел по периметру прихожую. Заметив около входной двери ведерко с ваксой, он удовлетворенно хмыкнул и приподнял крышку. Крем заполнял ведерко до середины; поверхность его, вопреки ожиданиям Розина, была вовсе не гладкой: создавалось впечатление, будто кто-то копался в ваксе небольшой палочкой или тонкими пальцами.
- Как интересно... - пробормотал Розин. Поставив крышечку на место, он оживленно потер руки и с чувством выполненного долга отправился спать.
***
За завтраком настроение у всех было подавленное. Выяснилось, что куда-то пропало любимое кольцо Жозефины, подаренное ей богатой тетушкой на восемнадцатый день рождения. И хотя вслух никто никого не обвинял, мысль о том, что, возможно, кольцо украл кто-то из гостей, энтузиазма никому не добавляла.
После завтрака Розин, очевидно, пытался поднять друзьям настроение: шутил, балагурил и рассказывал историю за историей, одну смешнее другой. Отчасти это возымело эффект: щеки Жозефины покрылись румянцем, Лиззи хохотала не умолкая, а Сомов с Кведером, хоть и с подозрением отнеслись поначалу к всплеску розинского остроумия, через полчаса расслабились и даже улыбались особенно метким остротам.
-... но самая смешная история приключилась не с самим генералом, а с его шляпой. Да-да, именно шляпой. Этот воистину монструозный головной убор имел своей целью подчеркнуть высочайшее положение своего хозяина: он был огромен, как слон, старомоден, как мой дедушка, и черен, как... как....
- Уголь, - подсказала Лиззи.
- Негр, - вырвалось у Сомова.
- Вакса, - ляпнул Кведер.
Лицо Розина вдруг преобразилось самым неожиданным образом: улыбка исчезла, задорные огоньки в глазах погасли, а на лбу единолично воцарилась строгая вертикальная складка.
- Кстати, Кведер, почему вам вдруг вспомнилась вакса?
Кведер побледнел:
- Я... Я недавно чистил ботинки, вот и вспомнилось...
Розин демонстративно опустил глаза вниз. Остальные последовали его примеру. Ботинки выглядели пыльными, грязноватыми и даже слегка просили каши.
- Они... быстро пачкаются... - севшим голосом просипел Кведер.
- Верим, охотно верим. А ваш платок, Степан Маркович? Вы решили почистить свои быстро пачкающиеся ботинки платком?
- К...к...каким платком?
- Вот этим, - сказал Розин и ловко выдернул из нагрудного кармана Кведера носовой платок. На бывшей когда-то белой ткани отчетливо просматривались черные пятна.
- Что... что вы себе позволяете, Розин? - жалобно воскликнул Кведер, вырывая платок из рук наглеца.
- Кстати, дамы и господа, забыл вам сообщить одну чрезвычайно интересную новость, - не обращая внимания на возмущение Кведера, продолжил Розин, - с утра я прогулялся до участка, в котором находится наш бедный Петенька Дроздов. Он наконец вспомнил, что заставило его написать тот злополучный фант: оказывается, Петя видел Степана Марковича Кведера, выходящего из погреба за пару часов до начала игры. Вчера, находясь в состоянии шока, Дроздов не упомянул про это событие, однако сегодня все рассказал...
- Неправда! - крикнул Кведер. Глаза его испуганно перебегали с одного лица на другое, как будто ища поддержки или сочувствия.
- Позвольте мне, Степан Маркович, воссоздать картину вчерашнего вечера. Итак, после прогулки Жозефина, которая слегка поранила палец, сняла кольцо и опрометчиво положила его на какой-нибудь столик или тумбу. Я прав?
Жозефина медленно кивнула:
- Я крутила его в пальцах, а потом... не помню, наверное, действительно положила куда-то...
- Господин Кведер, чьи финансовые дела, судя по состоянию его сапог, идут не лучшим образом, поддался минутной слабости и стащил кольцо. Степан Маркович, я не считаю вас закоренелым преступником, думаю, вы плохо отдавали себе отчет в том, что делали. Итак, завладев довольно дорогим колечком, вы поняли, что нужно его куда-нибудь спрятать, на тот случай, если Жозефина сообщит в полицию и кольцо будут искать. Ваш, Кведер, изворотливый ум подсказал вам отличный временный приют для кольца - ведерко с ваксой, что стоит рядом с входной дверью. Я осмотрел вчера это ведерко, поверхность ваксы напоминает берег реки с ласточкиными гнездами: очевидно, в нем что-то искали. Думаю, Дуняша, царствие ей небесное, увидела, как вы прячете что-то в ведерке. Подождав, пока вы уйдете, она принялась копаться в нем и, скорее всего, нашла кольцо. Впрочем, далеко унести драгоценность она не сумела: случайно или нет, вы обнаружили, что ваш тайник раскрыт. Наверное, вы испугались разоблачения, или просто поддались приступу ярости, в любом случае, в результате короткой схватки кольцо снова оказалось у вас, а Дуняша осталась лежать на полу погреба со сломанной шеей. Закрыть дверь и разровнять поверхность ваксы вы не успели: вас увидел Дроздов, который, впрочем, не заподозрил ничего дурного. Все, что вы смогли сделать, - это вытереть руки платком, который, к вашему несчастью, неоднократно доставали в течение вчерашнего вечера, чем и возбудили мои подозрения... Ну как, Степан Маркович, далек ли мой рассказ от истины?
Воцарилось молчание. Губы Кведера дрожали, руки теребили злосчастный платок. Через несколько секунд он вскинул голову, подошел к Жозефине и молча протянул ей кольцо. Та изумленно посмотрела на молодого человека, но кольцо приняла. Поклонившись, Кведер обвел всех горящим взглядом; в глазах его застыли боль и раскаяние. Не говоря ни слова, молодой человек зашагал к выходу. Поручик бросился было за ним, но Розин взял друга под руку:
- Он в полицию. Явка с повинной... Не надо мешать.
Сомов пожал плечами, проводил взглядом Кведера. Тихонько спросил:
- Когда ты успел побывать в участке?
Розин улыбнулся:
- Я там не был. Пришлось немного пофантазировать.
Поручик покачал головой, повернулся к барышням:
- Я, конечно, понимаю, что момент несколько скорбный и неутешительный, но... не пойти ли нам прогуляться? Навестить Петю, в конце концов...
Жозефина вымученно улыбнулась, кивнула и отправилась наверх, в свою комнату. Лиззи последовала ее примеру, однако, проходя мимо Розина, презрительно бросила:
- Ищейка...
Розин оторопело посмотрел вслед девушке; Сомов рассмеялся:
- Женщины... Кстати, раз уж ты покончил с обвинительной речью... Будь другом, не томи: что все-таки приключилось со шляпой генерала?