Аннотация: Продолжение романа "Аве, фемина!" ("Самец взъерошенный"). Отрывок. Черновой вариант. Прода выкладываться не будет.
Анатолий Дроздов
Идеальное лекарство
Роман (отрывок)
1.
Игорь Овсянников, паладин. Задумчивый
Степь... Бескрайний окоем, хорошо различимый с седла. Застывшее море густой, сухой травы - в Паксе зима. Высокие стебли достигают шеи лошади, отчего кажется, что та не идет, а плывет в грязно-серых водах. Раздвигаемые грудью кобылки, стебли шуршат, пыльная труха осыпает круп и мои сапоги. Под этот шорох хорошо думается...
Мое имя Игорь Овсянников. Я врач, полгода назад польстившийся на заманчивое предложение работы за рубежом. В результате меня привезли в Турцию и переправили в Пакс - параллельный мир, где обитают племена человекообразных существ. Они называют себя "нолы" и "сармы". Сармы кочевники, вроде исчезнувших половцев в нашем мире, нолы ведут оседлую жизнь. Эти племена - непримиримые враги. Две тысячи лет назад в Паксе пришел легион Римской империи, который романизировал нол. Они говорят на латыни, имеют общественное устройство, скроенное по римскому образцу. У них города, армия и сенат. Их столица и само государство называется Рома. Но, в отличие от Римской империи, в Паксе матриархат, а аборигены имеют хвосты - как мужчины, так и женщины. На привлекательности местных красавиц это, впрочем, не сказывается. Поверьте человеку, женатому на ноле. Красавице, умнице, воительнице - самой лучшей женщине в мире. Моей Виталии...
Ладно, это я отвлекся. Тысячу лет назад расы в Паксе разделились. Нолы выселили потомков римлян в отдельные города, как некогда американцы индейцев - в резервации. Случилось это после кровопролитной гражданской войны. Люди в Паксе стали гражданами второго сорта. Они строили города, ковали оружие, ваяли статуи и вели акведуки, обустраивая и развивая государство, но правили им нолы. Они брали с людей налог кровью. Но не в том смысле, что вы подумали. Мужчин забирали в храм Богини-воительницы, где заставляли сдавать сперму. Это насущная потребность Ромы - без человеческих генов она обречена. Чистокровные нолы живут всего двадцать лет. Они мохнатые, с кошачьими лицами и длинными хвостами. В Роме они на положении рабочего скота - сеют, пашут, копают, прислуживают... Элита государства - метисы с человеческой кровью. Чем ее больше, тем дольше нола живет, и тем выше ее статус в обществе. Самое высокое у комплет - их предки беременели от людей не менее четырех раз. Принцепс Рома Флавия - комплета. К слову, обычная земная девчонка, хотя хвостик у нее все же есть - видел, когда делал массаж. Ступенью ниже за комплетами стоят треспарты - у них человеческой крови не менее трех четвертей. На вид они обычные человеческие женщины, только с хвостиками. У Виталии он до колена. Очень красивый, с кисточкой. Жене очень нравится, когда я его глажу: она закрывает глаза и прямо мурлычет. Снова меня повело... Вернемся к нолам.
Полукровок-метисов зовут димидиями, они основа служивого сословия Ромы. Костяк ее армии, пушечное мясо. Выбиться в офицеры димидии трудно, а стать магистратом, то есть выборным начальником, не светит. Формальных запретов этому нет, но не получится - не пустят. Поэтому есть стимул улучшать кровь, поднимаясь по социальной лестнице. За статусом для детей идут в храмы Богини-воительницы, где желающих осеменяют, как у нас на фермах коров. Так нола рожает димидию, димидия - треспарту, а треспарта - комплету. От людей у нол рождаются только девочки, мальчики появляются лишь в традиционных для нол семьях: один хвостатый самец на полдесятка самок. Мальчики, ясен пень, хвостатые и пушистые. Есть еще такое недоразумение, как кварты - нолы с четвертью человеческой крови. Говорят, они рождаются о димидий и треспарт, переспавших с нолой-мужчиной. Положение у кварт как у низших нол - их даже в армию не берут. В тоже время они сообразительны и легко обучаются. Мой проводник и переводчик в этом путешествии - кварта Санейя. Я зову ее "Сани".
Пакс застыл в античности. Ничего удивительно. Затерянные племена на Земле тоже не развивались. Некоторые до сих пор пребывают в каменном веке. Когда нет стимула, прогресс замирает. Выходцы из моего мира не привнесли в Пакс цивилизацию. Почему? Долгая история. Но спешить мне некуда, расскажу.
После разделения рас нолы и люди жили мирно. А тридцать лет назад в Паксе случилась трагедия. Люди вымерли от странной эпидемии - все. Беда совпала с появлением в Паксе фармацевтической компании FAGG - могущественной корпорации из моего мира. Их вначале встретили неласково, но позже договорились. За право жить и работать в Паксе FAGG возит нолам мужчин. Ее вербовочные пункты завлекают лохов. Теперь понятно, как я сюда попал? Нас в Паксе мало - сотни три. Нол - почти два миллиона. Сколько сарм - никто не считал. Мужики у тех хвостатые, свои - фармацевты им самцов не возят. Поэтому сармы пытаются мужчин захватить. Так произошло и со мной, как только ступил на землю Пакса. В плену я пробыл недолго. Меня с парнями отбила "дикие кошки", которыми командовала Виталия. Мы с ней познакомились, а после закрутился такой роман! Я снова отвлекся...
FAGG возит мужиков за деньги - большие по местным понятиям, но для транснациональной компании это семечки. У них другой интерес. Мне с такими же обманутыми мужиками предстояло стать донором спермы, а после пяти лет служения в храме идти в лупы (проститутки по-местному), или в альфонсы к какой-нибудь богатой дамочке. Перспектива не вдохновляла. Сговорившись с Виталией, я вынудил храм продать мой контракт. В результате обзавелся врагом в лице верховного понтифика Ромы. Эта тварь и подсуетилась. Дом у Виты забрали за долги, сама она оказалась в плену, а меня хотели зарезать. Пришлось прятаться у преторианок. Так я стал единственным в Роме мужчиной-воином. Не буду рассказывать, каково пришлось среди вооруженных женщин - обошлось без членовредительства. Мы даже подружились. В когорте меня и застала весть: Вита жива, верховная жрица сарм готова ее отпустить - при условии, что прибуду за ней сам. Вот и еду... До пограничной Малакки нас проводили "дикие кошки", теперь город за спиной. Где-то в степи ждет сотня сарм, чтобы сопроводить нас в Балгас - столицу кочевников.
- Сани! - окликаю я.
Едущая впереди кварта останавливается.
- Ты уверена, что дорога правильная? - спрашиваю, приблизившись. - Может, не стоило сворачивать?
- На тропе мы теряем день пути, - качает головой Сани. - А так к вечеру будем на месте.
Пристально смотрю на спутницу. Круглое, миловидное личико, большие темные глаза. Редкая шерстка на щеках и ладонях. Это не портит впечатления. У Сани ладная, стройная фигурка с округлостями в нужных местах. Симпатичная девчонка. С хвостом, конечно, но к ним я привык. Сани смотрит на меня с обожанием: землянин разговаривает с ней, как с равной. Кварт здесь к мужчинам не подпускают. Но это в городах. Здесь степь и свободный мужик - молодой и сильный. Стоит только намекнуть. ...
Что-то я не о том думаю - длительное воздержание сказывается. С тех пор, как пропала Вита, я нигде и ни с кем. Я в Паксе вообще с ни с кем, кроме нее. Пусть так и остается.
- Продолжим урок?
- Слушаю, господин! - кивает она. - Как будет "есть"?
- Хав.
- Идти?
- Гур.
- Спать?
- Торм.
- Сражаться?
- Арч.
- Скажите: "Я хочу есть".
- Е ынкидат хав.
- Я пришел с миром.
- Е гура ан тусим...
Перебрасываясь словами, мы рассекаем заросли травы. Язык сарм я зубрю от самой Ромы. Пригодится. Выучил немало: объясниться уже могу. Сани хороший учитель: прежде, чем приступить к новой теме, заставляет повторить предыдущую. Славная девочка!
- Как будет на языке сарм: "Ты хорошая"?
- Ар морате.
- Ар морате, Сани!
Она смущается и краснеет.
- Если съездим благополучно, дам тебе десять ауреев.
- Не нужно, господин! - лепечет она.
- А что хочешь?
- Я... - она смущается еще больше. - Я не смею просить...
Договорить она не успевает: на горизонте возникают черные точки. Всадники, вернее, всадницы - мужчины здесь не воюют. Я привстаю на стременах. Точки заполняют горизонт. Сармам надоело нас ждать, и они пошли навстречу? Точки растут в размерах - нас заметили. Уже различимы фигуры, меховые шапки...
- Прости меня, господин!
С удивлением смотрю на Сани. Она бледна, губы дрожат.
- Я виновата! Следовало ехать тропой.
- В чем дело?
- Это дикие сармы...
Здравствуй, жопа, новый год! Приехали... Дикие сармы не подчиняются Великой матери, они сами по себе, и плевать им на всех и вся. Короче, банда.
- Сани, становись рядом, и, как начну говорить, переводи слово в слово! Не вздумай что-то пропускать или добавлять от себя! Поняла?!
Она торопливо кивает. В глазах страх. Мужчину сармы не тронут, а вот нолу...
- Соберись! Ар морате!
Снимаю с седельного крюка и забрасываю за спину щит. Повод в левой руке, правая - на рукояти спаты. Впереди уже вопят - добыча близка. Конная лава накатывает на нас и, не доскакав с десяток шагов, обтекает по сторонам, беря в кольцо. Мохнатые, покрытые пылью рожи, оскаленные зубы, вопли... Замечаю, что вооружение у кочевниц дохлое: кожаные нагрудники, да и то не у всех, простые луки, обтянутые кожей щиты из прутьев, копья с костяными наконечниками... Мечей на поясах не наблюдается. Лица юные. Банда оборванцев, котята. Правда, у котят есть коготки и царапаются они больно.
От толпы отделяется всадница и скачет к нам. Нагрудник обшит костяными пластинками, на поясе то ли короткий меч, то ли длинный нож. Явно главарь. Низкий лоб, скуластое лицо, крючковатый нос и выдвинутая нижняя челюсть. Стоматологи называют это "обратным прикусом". Вылитая баба-яга исполнении Милляра, разве что горба не хватает. Красотка, туды ее! Ночью привидится - не проснешься.
- Хо! - восклицает "красотка". - Какая добыча! Муш! Сильный и красивый! С ним нола, молодая, здоровая. Доспех! Шлем! Меч! Кони!..
Сани частит, переводя. "Красотка" прямо сияет. Ну, это ненадолго... Она тянется к рукояти моего меча и немедленно получает по мохнатой лапке. Не трожь! Не ваше!
- Ты ударил меня! - изумленно восклицает "красотка".
- Могу добавить, - радушно обещаю я. - Больнее.
Сани бледнеет, но переводит.
- Как ты смеешь! - вопит "красотка". - Ты добыча.
- Разве?
Нагло улыбаясь, извлекаю из ножен спату.
- Будешь сражаться? - удивляется сарма.
Киваю.
- Это неправильно!
- Почему?
- Ты муш.
- И что?
- Муши не сражаются.
- Я - да.
"Красотка" оглядывается на своих оборванцев, словно ища поддержки. Похоже, что мохнатики изумлены не меньше главаря.
- Я не хочу тебя убивать, - сообщает "красотка".
Ясен пень, что не хочет. Живой мужчина - редкая и очень ценная добыча.
- Я тебя - тоже. Расступитесь, и мы проедем.
Предложение ставит "красотку" в тупик. Она растерянно смотрит на меня. Выпустить мужчину из рук? Да ее свои заплюют! Но и мне не улыбается попасть в плен. Жить вонючем шатре, плодить маленьких сарм... А Вита? Что будет с ней? Не уж!
- Я гость Великой матери. Неподалеку нас ждет сотня из Балгаса. Посмеете нас задержать, они вас вырежут. Пропусти!
"Красотка" багровеет. Похоже, я что-то не то сказал.
- Я не подчиняюсь Великой матери! - орет она, надувая ноздри. - Мы сами по себе. Плевать мне на сотню! Мои воины лучше. Ты моя добыча и поедешь со мной!
- А вот хрен тебе! - отвечаю по-русски.
Сани умолкает, не зная, как это перевести, но "красотка" поняла.
- Будешь драться? - спрашивает, шмыгнув носом.
Киваю - буду! Сарм около сотни, но на мне лорика, шлем, а на спине - щит. В руке спата, и владеть ею я умею. Резали мы мохнатых... Прежде, чем истычут стрелами, с десяток зарублю. Возможно, они испугаются, и нам удастся прорваться. Мужчина с мечом - это непривычно. Дохлый, но шанс.
- Мы тебя убьем! - сообщает "красотка".
Ухмыляюсь. Попробуйте!
- Отдай оружие, и мы не обидим тебя. Твою самку - тоже. Ты будешь жить со мной, а я - тебя защищать.
Всю жизнь мечтал!
- Согласен?
Бросаю спату в ножны и маню ее рукой. "Красотка", улыбаясь, приближается. Склоняюсь и хватаю ее ворот кожаной рубахи. Рывок - и сарма, вылетев из седла, оказывается на крупе моей лошади. Левой рукой прижимаю ее к себе, правой вытаскиваю кинжал. Голубоватое лезвие застывает у грязного горла.
Вспотела. Кислый, мерзкий запах немытого тела лезет в ноздри. Однако молчит.
- Ну?!
- Они не подчинятся, - тихо говорит "красотка". - Зарежешь, найдется другая. Сармы добычу не отдают.
М-да! Голливудский сценарий не прокатил: заложника брать бесполезно. Сарм в степи полно: одной больше, одной меньше... А я-то надеялся прорваться. Доскакать до сотни, а та пугнет банду, как кот голубей. Делать нечего, придется договариваться.
- Тебя как звать, красавица?
- Амага! - шмыгает она носом.
- Меня - Игрр. Я не пойду к тебе в плен, Амага. Меня ждут в Балгасе, и мне туда очень нужно. Пропусти, и я отдам тебе доспех.
- Нет! - закрутила она головой. Едва успел убрать кинжал - порезалась бы.
- Тогда давай решим дело поединком! Одержишь вверх - получишь добычу. Нет - мы уедем. Идет?
- Ага! - снова шмыгает. - У тебя вон какой меч!
Точно девчонка! Лет трех... Ладно...
- Можем без оружия. Скажем, бороться?
- Хо! - восклицает Амага. - Согласна!
Убираю руку с кинжалом и ослабляю захват. Амага перепрыгивает в седло своей лошадки.
- Слушайте все! - кричит, привставая на стременах. - Сейчас мы с мушем будем бороться. После того, как свалю его, он станет нашей добычей.
Пацанки орут и машут руками. Жду, пока утихомирятся.
- Если свалю Амагу, вы пропустите нас! - объявляю в свою очередь.
В ответ вижу оскалы. Нет уж, девочки, играем честно!
- Поклянись, что так будет! - говорю Амаге.
- Клянусь! - кивает она. - Только ты зря надеешься. Я сильная. Мне нет равных в орде.
С десяток сарм прыгает на землю и начинает вытаптывать круг. На лицах ухмылки - предстоит развлечение. Делаю знак Сани. Она спрыгивает и помогает мне снять лорику. Отдаю ей шлем, пояс с оружием и наказываю смотреть за вьюками. Там у меня золото. Пока будем бороться - стибрят. Рожи у сарм плутоватые, и на вьюки они посматривают. Сани кивает. Амага снимает нагрудник и пояс. Сармы, закончив работу, лезут в седла. Все правильно - сверху удобно смотреть. Мы с Амагой становимся лицом к лицу. Девочка не соврала. Крепкая, ростом повыше меня, руки длинные. Ими и будет хватать. У кочевников слабые ноги, они с младенческих лет в седле. Учтем...
Одна из сарм ударяет копьем в щит. "Красотка", вытянув руки, летит ко мне. Уклоняюсь и подставляю ногу. Упсс! Амага бороздит носом землю.
- Не считается! - вопит, вскакивая. - Ногами цеплять запрещено!
Нет, в самом деле, детский сад!
- Ты не говорила.
- Забыла!
Снова идем в круг. Не беда. Я, конечно, не Карелин, но полевой борьбе меня учили. В этот раз Амага не торопится. Делает шаг и хватает меня рукав. Притворяюсь, что попался. Она пытается свалить меня с ног. Счас! Шаг вперед, присед, руку - между ног сармы, хват за бедро и классическая "мельница". Амага, взмыв воздух, шлепается на притоптанную траву.
- Не считается! - кричит с земли. - Нечестно! За ноги хватать нельзя!
- За что еще? - интересуюсь холодно. - Сколько раз нужно тебя свалить, чтобы считалось правильным?
Амага встает и, повернувшись спиной, отходит в сторону. Садится, поджав ноги. Спина выражает обиду: глубокую и искреннюю. У девчонки отняли игрушку. Лица у сарм хмурые. Так и до беды недалеко. Доспехи я снял, меч у Сани. Врежут чем-нибудь по башке... Что клятва этим детям Степи? Как дали, так и забрали...
Подхожу к Амаге, присаживаюсь рядом. Даже не глядит в мою сторону. "Между нами все порвато и тропинка затоптата. Отдавай мою игрушку, не садись на мой горшок..."
В самом деле, зачем он мне? Сармы - те, что из Балгаса, наверняка отберут, как и меч. Я вообще не хотел лорику брать, это трибун настояла. Хотела, чтоб я выглядел преторианцем.
- И шлем? - шмыгает носом Амага.
- И шлем.
- А меч?
- Меч нужен самому.
- Не хочу!
Нет, в самом деле, ребенок! Сколько ей лет? Чистокровные сармы и нолы взрослеют к трем. Амаге, если и больше, то ненамного. Как и ее воинам, впрочем. Ситуацию надо спасать. Клятвы клятвами, но предводителю орды нужно сохранить лицо. Как и мне - задницу.
- Куда вы шли, Амага?
Она оборачивается. На лице - удивление.
- В набег.
- На рома?
- Мы не можем с ними сражаться - плохое оружие, - вздыхает она. - У нас нет мечей, а копья и стрелы с костяными наконечниками. Это наш первый набег. Получится - примут к взрослым.
Вон, оно как, Петрович! То-то мне показалось... Сани - молодец. Незаметно подъехала и частит с седла.
- На что вы рассчитывали?
- Угнать отару.
- А потом?
- Продать овец рома, и на вырученные деньги купить оружие.
- Сколько овец в отаре?
- Какая попадется. Две, три сотни.
- Почем хотели продать?
- По серебряной монете за каждую. Рома хорошо платят.
Ну, по денарию за овцу - это вы размечтались. Столько заплатят в Роме. В пограничной Малакке дадут половину - тамошним купцам нужен гешефт. Ладно, притворюсь, что поверил.
- Хочешь получить больше?
- Как?
Глазки загорелись - купилась. Ребенок. Даже неловко.
- Даю пятьсот серебряных монет.
- За что?
- Проводи меня к Балгасу.
Почему бы и нет, в самом деле? На хрена нам та сотня? Повезут, как пленника, а тут хозяин. Пятьсот денариев - это двадцать ауреев. В моем кошельке их сто.
- У тебя есть деньги?
Взгляд хитрый, с прищуром. Стоит признаться - и прощай золото! Экспроприируют. Зачем отрабатывать, если можно забрать?
- В Балгасе будут. Клянусь. Я гость Великой матери.
- По пути будешь со мной спать?
А вот это - хрен! Еще чего! Качаю головой.
- В Балгасе у меня жена. Я еду к ней.
- А она кто? - Амага тычет пальцем в Сани.
"Проводник", - хочу сказать я, но тут Сани начинает горячо частить. Разбираю со второго слова на третье. Пару раз проскальзывает "самка".
- Согласна! - говорит Амага, вставая. - Но смотри: если обманешь...
Лицом выражаю обиду. Как можно обо мне так думать?
- В этом случае заберешь мой меч. И меня в придачу.
Она протягивает ладонь. Бьем по рукам. Делаю знак Сани, та, соскочив на землю, подтаскивает лорику. Лично обряжаю Амагу в доспех. В завершение нахлобучиваю на грязную голову бронзовый шлем. Улыбка растягивает "красотке" рот. В глазах окруживших нас сарм зависть.
- Ты прекрасна, Амага! - говорю, отступив. - Настоящий вождь!
Все, сарму можно к ране прикладывать. Лучится, как девочка, получившая конфетку.
- Едем, Игрр! - говорит важно.
Надо же! Запомнила...
Санейя, проводник. Довольная
Перепугалась я до дрожи в руках. Встретить диких сарм - худшее, что может случиться в пути. И ведь сама виновата: зачем понадобилось срезать угол? Ну, потеряли бы день. Нет, понесло...
Когда Игрр спорил с сармой, я каждый миг ждала: сейчас та скомандует, и в нас вопьются десятки стрел. Умирать не хотелось. Лучше в плен: хозяйка меня бы выкупила. Хотя о чем это я? За Игрра с меня бы шкуру спустили. И ведь поделом!
Когда Игрр затеял борьбу, я струхнула. Сармы отменные борцы. Это их любимое развлечение в зимние дни, летом других забот хватает. Бывала я в стойбищах... Амага выглядела грозно. Хоть Игрр и силен, но в борьбе побеждает более ловкий. К моему удивлению, им оказался пришлый. Он так легко бросил сарму, что стало ясно: ей с ним не совладать. Амага это тоже поняла. Закричала, что Игрр нарушает правила. Ложь! Пришлый боролся честно, все это видели. Амага просто стыдилась воинов. И тут Игрр меня удивил. Подарил сарме доспех, да еще предложил денег за сопровождение. Зачем? Нас ведь ждет сотня из Балгаса! И только потом я поняла. Дикие сармы нас бы не отпустили. Поэтому Игрр откупился, найдя удобный предлог. Дешево. Двадцать золотых дают за пленную треспарту (если найдется, кому заплатить, конечно), а тут муш! За него сто надо просить, а то и больше!
Ехать к источнику нужда отпала, и мы взяли севернее. К вечеру выйдем к ручью, там заночуем. Сармы, окружив нас кольцом, с любопытством поглядывали на Игрра. Не удивительно: где они видели пришлых? Амага скакала рядом, горделиво поглядывая на подчиненных. Еще бы! Такой доспех даже в Балгасе редкость. Присутствие сармы мешало мне. Скорее всего Амаге неизвестна латынь, но вдруг догадается? Игрра следовало предупредить. Улучив момент - Амага ускакала вперед, дозорные там чего-то обнаружили, я склонилась к пришлому.
- Господин?
Он повернул голову.
- Ты сердишься на меня?
Игрр пожал плечами. Слава Богине-воительнице!
- Я сказала, что ты делишь со мной ложе.
Его брови скользнули вверх.
- Иначе Амага потребует тебя себе, - торопливо добавила я. - Думаю, ты этого не хочешь.
Он усмехнулся и кивнул.
- Мне нужно спать в твоей палатке.
Игрр задумался. Я застыла, не зная, как он отреагирует. По пути к Малакке пришлый спал один, я пристраивалась под открытым небом. "Кошки" не пускали меня к себе: димидиям не к лицу делить палатку с квартой.
- Обещаешь не приставать?
Я закрутила головой: как можно?
- Тогда спи!
- Благодарю, господин!
Игрр улыбнулся. Богиня-воительница, какой он необыкновенный! В Малакке есть мужчины, у нас даже лупанарий имеется, но те пришлые не достойны снять с Игрра обувь. Они капризные и изнеженные. Игрр - воин, отважный и добрый. Какая славная будет от него дочь! Мне пора подумать о детях. Может, удастся его уговорить? Если б не сармы, уже попросила бы - он сам предлагал награду. Теперь буду ждать случая.
К месту ночлега отряд вышел к сумеркам. В неглубоком овраге протекал ручей, по склонам росли кусты. Близ оврага и разбили стан. Мы умылись, я сбегала в кусты. По женским делам, а также - за ветками и хворостом. Я натащила сушняка, нарезала колышков, после чего натянула палатку. Игрр развел костер, укрепил над ним железную треногу с котелком. Когда вода вскипела, бросил в нее крупы и мелко нарезанного копченого сала. Каша забулькала, распространяя вкусный запах. Сев у огня, мы принялись ждать. Время от времени Игрр помешивал в котелке ложкой. В этот миг и заявилась Амага.
- Готовишь пищу? - удивилась она. - Почему не самка? - сарма указала на меня.
- У меня получается лучше, - пояснил Игрр.
- Хочу попробовать! - заявила Амага.
- Тогда умойся! - потребовал Игрр. - У нас принято есть чистыми.
Амага фыркнула, но сбегала к ручью. Вернулась с потеками грязи на щеках. По всему видать, поплескала на них водой - тем и ограничилась. Игрр покосился, но промолчал. Подобрав щепку, оставшуюся от изготовления колышков, принялся ее строгать. Я догадалась, зачем. Ложек у нас всего две. Я, конечно, могла подождать, пока они поедят, но Игрр этого не захотел. Когда каша поспела, он навалил горку в бронзовую миску и вместе с ложкой подал сарме. Котелок поставил меж нами и взял выструганную лопатку.
- Господин! - удивилась я. - Бери ложку.
- Обойдусь! - отмахнулся он.
Мы проголодались, поэтому набросились на еду. Дули на горячую кашу, глотали и немедленно запивали разбавленным вином. Игрр и Амаге его налил. Вот это зря - вина у нас мало. Если поить всяких сарм, надолго не хватит. Амага приняла подношение, как должное. Глотнув из кубка, громко зачавкала. Свинья вонючая!
Готовит Игрр замечательно, каша кончилась быстро. Порции маленькие - мы не рассчитывали на сарму. Амага, опорожнив миску, сыто рыгнула и облизала ложку.
- Теперь буду есть с вами! - "обрадовала" нас. Ну, вот: теперь и крупы не хватит!
Амага встала и важно удалилась. Хорошо, что хоть ложку не унесла. С нее бы сталось! Сарма...
Я сбегала к ручью, помыла посуду и принесла котелок воды. Водрузив его над углями, подогрела. Игрр почистил зубы, затем, сняв сапоги, омыл ноги. Он делает это каждый вечер. Я хотела помочь, но он запретил. Не позволяет сделать такую малость! Точно на меня сердит!
Мы заползли в палатку и улеглись на войлоках. Игрр затих, и тогда я решилась. Нащупала его руку, и лизнула.
- Спи, девочка! - вздохнул он и погладил меня по голове. Слезы брызнули из моих глаз. Он не сердится! Я придвинулась и прижалась к нему боком. Как хорошо! Теперь до Балгаса будем так спать. Может, неплохо, что нам встретились сармы?..
2.
Флавия, принцепс. Торжествующая
Я вошла в зал и, стараясь ступать степенно, проследовала к креслу в центре зала. Сенат встретил мое появление недовольным гулом. Я села и обвела глазами собравших. Встревожены, переглядываются. Не удивительно: на площади выстроилась центурия претория, усиленная охрана стоит на ступенях и у дверей курии. У Марцеллы глаза бегают - чувствует, тварь! Мания и Клавдия спокойны - не подозревают. Северина в своем кресле трибуна застыла, не сводя с меня взгляда. За нее можно не беспокоиться - поддержит.
- Достопочтенный сенат! - начала я, и гул в курии стих. - Рада приветствовать вас в полном собрании. Заседание открыто. Слово сенатору и проконсулу Лауре Сертории.
Наставница встала и прокашлялась.
- У меня чрезвычайное сообщение. Семь дней назад на принцепса Ромы совершено покушение, - она обвела трибуны взглядом. Ответом ей была тишина. - К счастью, неудачное. Убийце удалось проникнуть в спальню принцепса...
- Злоумышленник в Палатине? - перебила Марцелла. - Там, где преторианок больше, чем нол при раздаче хлеба?
- Я понимаю твой скепсис, сенатор, - усмехнулась Лаура. - Наверняка считаешь, что мы придумали эту историю, дабы укрепить свою власть. Я предусмотрела это. Стража! Пригласите декана!
В распахнутую дверь курии вошла преторианка.
- Назовись! - велела Лаура.
- Лиона Лепид по прозвищу Пугио, декан третьего контуберния, второй центурии когорты претория.
- Расскажи, как было дело!
- Той ночью я стояла у покоев принцепса. Внезапно за дверью послышались крики. Заподозрив неладное, я стала стучать. Не сразу, но дверь отворилась. За ней оказалась принцепс, полуодетая, в одной тунике. Указав рукой в сторону спальни, она сказала: "Там!.." Я побежала, и увидела, что мой подчиненный Игрр сражается с какой-то треспартой. Было темно, и я не сразу узнала ее...
- Что делал мужчина в спальне принцепса? - перебила Марцелла.
Я вцепилась в подлокотники кресла. Жаба! Ты у меня попомнишь! Лаура бросила мне предостерегающий взгляд.
- Я отвечу на твой вопрос, сенатор, - сказала она спокойно. - Пришлый по имени Игрр охранял черный ход в покои. Он знаком с Флавией, поскольку делал ей массаж, как и многим из здесь присутствующих. Вам известно, что жена Игрра, декурион "диких кошек" Виталия Руф, попала в плен к сармам, а его самого пытались убить, подстроив ссору с присутствующей здесь Пугио. Вы были свидетелями их поединка. Игрр, став преторианцем, искал встречи с принцепсом, чтобы просить помощи для жены. Такая возможность выдалась лишь при охране Палатина. Вот почему он оказался в спальне Флавии. У Игрра нет особых отношений с принцепсом, ты ведь это подразумевала, сенатор? В спальне Игрр находился в доспехах и при оружии. Будь иначе, он не смог бы противостоять убийце. Та оказалась чрезвычайно опасной. Однако Игрру с Пугио удалось справиться.
- Ты можешь назвать имя убийцы? - сощурилась Марцелла.
- Она скажет его сама. Введите!
По скамьям сенаторов пробежала волна. Многие привстали. Две преторианки ввели в курию высокую, широкоплечую треспарту. Она заметно хромала, и преторианки поддерживали ее под руки.
- Назовись! - велела Лаура, когда пленницу поставили посреди зала.
Сенаторы завопили. Многие, вскочив, махали кулаками. Лаура кивнула страже, и та ударила мечами в щиты. Раз, другой... Не сразу, но курия угомонились.
- Чем можешь подтвердить обвинение? - как ни в чем ни бывало продолжила наставница. - Как видишь, тебе не верят.
- Октавия пообещала мне в награду домус.
- Вот дарственная! - Лаура подняла руку со свитком. - Любая из вас может ее посмотреть. Выписана на имя Касинии, подпись и печать понтифика. За десять дней до покушения на принцепса Октавия дарит своей помощнице домус стоимостью в две тысячи золотых. Щедро, не правда ли?
- Может, Касиния ей верно служила! - возразила Марцелла.
- Преданных слуг в Роме много, - усмехнулась Лаура. - Но я не слышала, чтобы им за это дарили дома. Может ты так поступаешь? Скажи!
Марцелла смешалась. Лаура возвысила голос:
- Октавия, подписав эту дарственную, нарушила закон. Домус принадлежал Виталии Руф и за долги отошел храму - при весьма сомнительных обстоятельствах, к слову. Но не буду заострять на этом внимания. Нарушение в другом. Октавия не имела права дарить дом, принадлежащий храму. Понтифик этим обстоятельством пренебрегла. Спрашивается, почему? Рано и поздно о незаконной сделке стало бы известно, ее могли оспорить. Тем не менее, Октавия подписала документ. Выходит, не опасалась. Сейчас мы узнаем, почему. Мой вопрос Касинии. Зачем верховному понтифику убивать принцепса?