Внимание! Детям, лицам с неустойчивой психикой и излишне впечатлительным натурам читать не рекомендуется. Также могут быть ненамеренно оскорблены чьи-либо чувства. Любые возможные совпадения случайны и произошли не по вине автора. Какие-либо параллели с ношением масок во время эпидемии коронавируса абсолютно неуместны.
Авторское предисловие
Во вступлении к своему предыдущему киносценарию "Зараза" я упоминал о встрече со случайными попутчиками, сообща с которыми, под воздействием изрядной порции горячительного напитка, я сочинил два угарных сюжета. Первым был, собственно, "Зараза", а другой я обещал опубликовать позднее. Ныне пришла пора исполнить обещанное, что я с удовольствием и делаю.
Думаю, нет нужды в очередной раз напоминать, что я не большой мастак писать сценарии и делаю это совсем не так, как следовало бы делать. Однако ж делаю, как могу. В какой-то мере меня извиняет тот факт, что, например, Лукьяненко пишет свои сценарии примерно так же.
Напоследок необходимо сказать несколько слов по поводу весьма вольного обращения с непростой и неоднозначной темой терроризма. На первый взгляд легкомыслие и ироничность тут недопустимы и я безусловно уважаю это мнение. Однако есть и другая точка зрения - над терроризмом можно и нужно смеяться. Страх, печаль, дрожь в коленках, кислые лица - это как раз то, что хочет видеть терроризм. Он хочет, чтобы у нас всегда было плохое настроение. Когда он добивается своего, он побеждает и становится сильнее, а я не думаю, что мы должны помогать ему побеждать и становиться сильнее. Наоборот. Если мы будем встречать его шутками и смехом, если будем угорать и сочинять про него всякое непотребство, терроризм не добьётся своей цели и будет выглядеть как обоссанный. Как по мне, для этого хороши любые средства. (Разумеется, никому своего мнения я не навязываю.)
Под бодрый сёрф-рок (на усмотрение композитора) идут начальные титры. Перед зрителем чередуются панорамные виды московских улиц, запруженных толпами пешеходов (в различных ракурсах), битком набитые пассажирами станции и переходы метро, задумчивые и внимательные полицейские, проносящиеся составы, петляющие по проспектам и улицам потоки машин, брито-стриженные братки, что-то обсуждающие возле своих иномарок, гастарбайтеры на дорожных и строительных работах, приезжие со здоровенными баулами, киоски с уличной едой, откуда выглядывают приветливые кавказские лица, длинноногие девицы в лёгких летних платьицах, пожилые пенсионеры, которые неторопливо куда-то бредут со своими тележками...
Чем дальше, тем больше внимания оператор должен уделять метро, как бы намекая зрителю, что основная часть сюжета фильма будет разворачиваться именно там. Час пик. Вверх и вниз движутся заполненные людьми эскалаторы, пассажиры проходят туда-сюда сквозь турникеты и рамки металлоискателей, стихийные торговцы расставляют коробки и ящики в переходах и раскладывают на них свой нехитрый товар. Что-то наяривают уличные музыканты, перед которыми неизменно толпится стайка зевак. Одни пассажиры покидают вагоны, другие в них садятся. Обязательно показать крупным планом беременную женщину или немощную старушку, которым никто не уступает места - как демонстрацию упадка московских нравов.
Это как бы экспозиция, за которой следует первая сцена.
В кадре фасад здания Небасманного суда. Проходит слушание по делу деда Ахмеда, известного преступного авторитета, возглавляющего ***скую ОПГ. Обвиняемый скромно сидит на скамье подсудимых в дешёвеньком спортивном костюме. Это благообразный пожилой человек с кротким взором, в котором ни за что не заподозришь лидера самой опасной в стране ОПГ. Грозный вожак сколотил свою банду ещё в начале девяностых, сколотил целиком из своих соплеменников, которые, как и все восточные народы, настолько любят свою родную землю, что создают ОПГ не по месту рождения, а уезжают ради этого на чужбину.
Зал набит до отказа - журналистами, родственниками и друзьями деда Ахмеда, а также родственниками и друзьями потерпевшей стороны. Поддержать главу ОПГ пришли почему-то в основном ожиревшие тётки с заплаканными глазами и раскабаневшие мужики со зверскими бородатыми рожами, чьи глаза пылают гневом и надеждой.
Присяжные сидят с каменным выражением лица. Это граждане уныло-серого, невзрачного вида, избегающие смотреть на представителей потерпевшей стороны.
Судья стучит молотком и, ознакомившись с вердиктом присяжных, объявляет деда Ахмеда невиновным в инкриминируемых ему преступлениях. Заплаканные тётки и зверские бородачи принимаются радостно обнимать и поздравлять друг друга. Соплищев, дорогущий адвокат деда Ахмеда в костюме от Роберто Кавалли, торжественно пожимает своему подзащитному руку и помогает ему покинуть скамью подсудимых.
С потерпевшей стороны вскакивает какой-то расхристанный мужичонка и остервенело орёт на весь зал:
- Да как же невиновен-то, а? Как невиновен? Это ж дед Ахмед, вор и убийца! У него ж руки по самую сраку в крови! Твари вы продажные! Что, купил он вас, да, купил с потрохами? Скольких он ещё убить и ограбить должен, чтобы вы наконец почесались и в тюрягу его упекли? Проститутки вы конченые, а не суд! Шлюхи подзаборные!
Присяжные старательно опускают глаза и отводят взгляды. По знаку судьи приставы хватают мужичонку и выводят из зала. Оператор должен показать крупным планом довольное лицо Соплищева, как бы намекая зрителю, что сейчас он что-то узнает про этого персонажа.
Флешбек адвоката. В элитной конторе "Лямкин, Клямкинд, Блямкиндт и партнёры" босс Соплищева Лямкин говорит ему:
- Если сумеешь отмазать этого деда Ахмеда, считай себя богом адвокатуры. Тебе тогда будет подвластно всё...
И вот он сумел и отмазал, значит теперь он бог адвокатуры и ему подвластно всё. Как и всякий добропорядочный адвокат, Соплищев максимально абстрагирован от проблем людей, пострадавших от ОПГ деда Ахмеда. Как говорится, ничего личного... (Режиссёру подумать, как лучше раскрыть для зрителей эту грань души Соплищева.)
После объявления вердикта суда и выкриков мужичонки весь зал встаёт на уши. Зверские бородачи выкрикивают какие-то угрозы потерпевшей стороне, журналисты заваливают судью, обвинителя, присяжных и деда Ахмеда вопросами. (В качестве музыкального фона можно пустить что-нибудь задорно-народное, кавказское, типа лезгинки, только не лезгинку, потому что это слишком банально.)
Дед Ахмед пожимает всем руки, со всеми обнимается. Родственники и шестёрки из ОПГ окружают их с Соплищевым плотной толпой и провожают к выходу из зала суда.
Затемнение. Следующая сцена.
Битком набитый вагон метро. Состав трясётся в тоннеле. Какая это именно ветка - на усмотрение режиссёра, детали неважны. В вагоне так жарко и душно, что даже стёкла запотели. Стоящие пассажиры от изнеможения буквально повисли на поручнях, сидящие уткнулись в смартфоны, планшеты и электронные читалки. (Типажи в массовке и в эпизодических ролях - на усмотрение режиссёра и ответственных за кастинг.)
Голос объявляет станцию и напоминает пассажирам, что в случае обнаружения бесхозных вещей нужно, не трогая их руками, сообщить машинисту. Оператор должен показать крупным планом несколько смартфонов и планшетов: их владельцы просматривают онлайн-заметки, посты и репортажи о недавних терактах в метро, в которых было очень-очень много жертв (имеются в виду, конечно же, вымышленные теракты - они нужны для сюжета).
Когда голос напоминает пассажирам о подозрительных вещах и лицах, люди невольно испытывают беспокойство и тревожно озираются по сторонам, причина чего теперь ясна - у всех в памяти недавние взрывы.
Состав подъезжает к станции и почти две трети пассажиров покидают вагон. С платформы заходит всего человека два, так что вагон становится полупустым. У дверей с противоположной стороны, где раньше толпился народ, остаётся стоять одинокая бесхозная сумка-тележка, с какими обычно ходят пенсионеры.
Ближайший к ней пассажир в больших очках, клетчатой рубашке с коротким рукавом и в светлых льняных брюках, похожий на гайдаевского Шурика, начинает беспокойно озираться.
- Простите, это не ваша тележка? - обращается он к своему соседу, обладателю пышной кудрявой шевелюры и тщательно ухоженной бородки.
Тот отрицательно мотает вихрами.
- Ваша тележка? - спрашивает Шурик у немолодой дамы напротив.
- Нет, - отвечает та, обмахивая себя веером.
- Граждане, чья тележка? - громко вопрошает Шурик у всего вагона и не получив ответа, торопливо вскакивает и переходит в другой конец.
Следом за ним поспешно семенит на высоких каблуках молодая мамаша и тянет за собой своего карапуза:
- Скорей, скорей, Кирюша! Вдруг там бомба!
Срабатывает эффект толпы и вот уже, пихая друг друга, все пассажиры из одного конца вагона ломятся в другой. На своём месте остаётся сидеть лишь неприметный и невзрачный дедуля, похожий на помесь бомжа и отца Фёдора из "12 стульев".
Состав подъезжает к следующей станции. Дедуля как ни в чём не бывало встаёт, берёт тележку и готовится к выходу. Толпа в противоположном конце вагона издаёт коллективный вздох облегчения и возвращается на свои места.
- Твоя что ль телега, дед? - принимается выговаривать пенсионеру Шурик. - Чего тогда молчал?
- А? - подслеповато щурится на него глухой как пень старик.
Молодая мамаша тянет своего карапуза обратно:
- Скорей, скорей, Кирюша, а то сейчас будет столько народу, что не сядем!
- Вот же дурак, напугал! - недовольно говорит немолодая дама, садясь на прежнее место и разворачивая веер. - Ты чего телегу тут бросил, а сам вон куда сел?
- В сраку пошла, жаба старая! - хрипло каркает дед и выходит на станции, оставив даму сидеть с раскрытым в изумлении ртом.
- Козёл вонючий! - бормочет шевелюра с бородкой.
Станция на сей раз с пересадкой и с неё в вагон вваливается толпа народу, отчего он снова становится набит битком. Полуоголённые, по-летнему, телеса обливаются потом от жары и духоты. Немолодая дама усиленно обмахивается веером. Молодая мамаша точно так же обмахивает себя и Кирюшу тонкой детской книжкой большого формата. Разомлевший от жары и духоты карапуз не капризничает и не идиотничает, не дурачится, сидит тихо. Кондиционера в вагоне нет или же он есть, но как обычно не работает.
Среди вошедших выделяется один тип с рослой фигурой, на которого все волей-неволей таращатся - не из-за роста, а из-за того, что он как чеховский человек в футляре одет с очевидным избытком, не по погоде. На нём армейские камуфляжные штаны, крепкие ботинки с высокой шнуровкой и толстовка с наброшенным на голову и надвинутым до самых глаз капюшоном. За спиной у амбала висит видавший виды рюкзак, потёртый и поношенный.
Здоровяка зовут Юрой, однако люди пялятся на Юру не из-за неуместной в летнюю жару одежды, а из-за массивной маски, закрывающей всю нижнюю часть лица, от носа и чуть ли не до самого кадыка. И это не обычная медицинская одно- или многоразовая маска, это внушительная хреновина из пластика и металла, которой не побрезговал бы и Дарт Вейдер (детали на усмотрение дизайнера). Оператор должен взять лицо Юры крупным планом, как бы намекая зрителю, что сейчас он что-то узнает об этом персонаже.
Флешбек Юры. Самый разгар военной операции ВСУ против Донбасса. Повсюду слышна стрельба, свистят и рикошетят пули, ухают взрывы гранат и снарядов. Где-то по кому-то колошматят миномёты и артиллерия, лязгают гусеницы танков. Всё затянуто густым дымом от взрывов и пожаров. Типичная картина войны.
Группа вооружённых людей в камуфляже без опознавательных знаков пробирается куда-то между развалин короткими перебежками, то и дело пригибаясь и отстреливаясь. В кого они стреляют, за дымом не видно. Над их головами с рёвом проносятся самолёты и вертолёты, поливая кого-то из пулемётов и шмаляя ракетами "воздух-земля". Музыкальный фон на усмотрение композитора.
Один из бойцов - Юра - приседает за бетонным обломком раскуроченного снарядами дома, но видимо недостаточно проворно. Рядом бабахает взрыв и зритель видит в режиме слоумо (использовать компьютерную графику) как из огненной вспышки во все стороны разлетаются клубы дыма, частицы почвы и осколки. Два осколка летят параллельно друг другу - в сторону Юрия. Один начисто сносит ему верхюю челюсть, другой нижнюю. Голова дёргается, из неё вылетают брызги крови, раздробленные зубы, костная крошка и ошмётки кожи со щёк. Причём язык удачно попадает в зазор между осколками и остаётся цел.
Следующий флешбек. Юра у себя дома, стоит в одних трусах перед зеркалом в ванной. В зеркале отражается лицо чудовища (использовать компьютерную графику), по сравнению с которым Гуинплен и Яго Виктора Гюго - писаные красавцы. Нижней части лица практически нет, от носа и до горла всё скошено и в этом болезненно-красном зеве нелепой блямбой трепыхается влажный язык.
Покалеченный Юра смотрит на себя в зеркало, берёт с тумбочки специальную маску (подробности её возникновения неважны) и прилаживает себе на лицо, закрепляя на затылке тонкими ремешками. Музыкальный фон на усмотрение композитора; желательно что-нибудь такое, что вызвало бы в зрителе соответствующие сцене эмоции.
Несколько мгновений Юра продолжает на себя смотреть и затем с силой бьёт в зеркало кулаком. В раковину со звоном сыпятся осколки, по белоснежной поверхности катятся капельки крови из порезов, оставляя за собой алые следы...
Затемнение. Следующая сцена.
Снова метро, но уже другая ветка или та же самая ветка, но состав, идущий в противоположном направлении. Народу в вагоне не так чтобы много, есть свободные места. В кадре небрежно развалившийся гастарбайтер узбекско-киргизской наружности. Это Рустам. Его профессия значения не имеет.
В покачивающемся вагоне Рустама клонит в сон и он засыпает. Оператор должен показать его лицо крупным планом, как бы намекая зрителю, что он сейчас что-то узнает об этом персонаже.
Флешбек или же сон Рустама. Больше всего на свете он любит мёд. Это можно проиллюстрировать картинами банок мёда, проносящихся перед мысленным взором Рустама и, соответственно, перед зрителем. Маленькие банки, большие банки, прозрачные, непрозрачные, круглые, прямоугольные, с этикетками, без этикеток, мёд отечественный, мёд импортный, банки, бочки, жбаны... Бесконечная вереница.
Сколько себя помнит, Рустам всю свою жизнь был готов уплетать мёд ложками и килограммами. Он вспоминает (или ему снится) себя маленьким ребёнком в ауле у дедушки. Лето, жара, солнцепёк. Вокруг дедушкиного дома раскинулся цветущий сад, рядом с которым шумит прозрачной водою арык. Порхают бабочки, жужжат пчёлы. Чуть поодаль стоят ульи, много ульев. Мёд у дедушки свой, густой, сладкий, прозрачный как слеза. Чтобы подчеркнуть его восхитительность, можно подсветить мёд с противоположной стороны (или использовать компьютерную графику), чтобы густая субстанция сияла, искрилась и переливалась золотисто-янтарным оттенком.
В конце дня, когда солнце опускается и становится чуть прохладнее, вся семья рассаживается в саду, вокруг большого стола под раскидистой яблоней - пить чай. Стол заставлен сладостями и выпечкой, курится паром большой фарфоровый чайник с ярким цветочным рисунком. Во главе стола дедушка в своей неизменной тюбетейке и полосатом ватном халате. Рустам - маленький мальчик в шортах и майке. Перед ним расписанная узорами пиала. Сухими старческими руками дедушка наливает в пиалу горячий чай и протягивает Рустаму, после чего двигает к нему большое блюдце с мёдом. Рустам запускает было в мёд пальцы, но дедушка строго качает головой и протягивает ему чайную ложку. Сердить дедушку Рустам боится, поэтому нехотя берёт ложку, ведь кушать мёд руками ему гораздо интересней. (Музыкальный фон на усмотрение композитора; можно что-нибудь восточное.)
Следующий флешбек или сон. Рустам чуть взрослее, пробирается на кухню. Дедушка смотрит в комнате телевизор, какую-то передачу, где крутят старых советских юмористов, которых дедушка так же обожает, как Рустам обожает мёд. Дедушкин дом обставлен совсем просто, как может быть обставлен дом не самой богатой семьи в далёком ауле. Поглаживая бороду, дедушка тихонько посмеивается над шутками, которые давно уже помнит наизусть вся страна.
Тихо-тихо, стараясь издавать минимум звуков, Рустам пододвигает табуретку к буфету, на верхней полке которого стоит початая банка мёда. Достав банку, он запускает в неё пальцы. "Вкус спесифисьсьський!" - говорит в телевизоре Аркадий Райкин и Рустам с ним полностью согласен, хотя фраза была не про мёд. Он наслаждается лакомством до тех пор, пока в дверях кухни не появляется бабушка. После этого дед, сердитый не столько из-за мёда, сколько из-за того, что пришлось оторваться от телевизора, больно лупит Рустама по заднице ремнём...
Следующий флешбек или сон. Рустам сбегает со школьных занятий, чтобы на карманные деньги купить себе на рынке баночку мёда. Классный руководитель звонит его родителям и отец больно дерёт Рустама за ухо, отвешивает ему подзатыльники и хватается за ремень...
Следующий сон-флешбек. Рустам уже подросток. Ему нравится одна девочка, Чинара, и он тайком встречается с ней на берегу арыка. Чинара - такая же любительница мёда. Она приносит на каждое свидание очередную банку, которую они уминают вдвоём с Рустамом, сидя в обнимку у прохладной воды. Заработав первые деньги, Рустам выплачивает отцу Чинары калым и женится на ней. (В качестве музыкального фона пустить что-нибудь романтическое, только не свадебный марш Мендельсона, это банально.)
Наконец последний сон-флешбек. Текущий день. Какая-то пыльная и грязная территория, окружённая забором - то ли автобаза, то ли стройка, значения не имеет. Туда-сюда снуют и пылят машины. Пузатый человек в белой рубашке и оранжевой каске орёт что-то Рустаму и отчаянно жестикулирует. По жестикуляции и покрасневшему лицу зритель способен понять, что это начальник и что Рустам ему чем-то не угодил. Начальник толкает Рустама и показывает ему рукой на ворота. Это значит, что сегодня Рустама уволили. С горя он идёт на ближайший рынок, покупает здоровенный жбан мёда и весь его целиком уплетает, запивая "Ред Буллом". На жаре и солнцепёке его развозит. Рустам спускается в метро, но там тоже жарко и душно. Теперь зрителю понятно, почему Рустам в вагоне уснул.
Состав подъезжает к станции, в вагон заходят люди и занимают свободные места. Садиться рядом с гастарбайтером, от которого несёт "Ред Буллом" все брезгуют, поэтому место рядом с ним остаётся свободно. Последней в вагон впархивает молодая и привлекательная женщина в деловом костюме и с лёгкой бледностью на лице, несмотря на жару. Это Оксана. Оглядевшись, Оксана усилием воли подавляет в себе брезгливость и садится рядом с Рустамом. Оператор должен взять её лицо крупным планом, как бы намекая зрителю, что он сейчас что-то узнает об этом персонаже.
Флешбек Оксаны. Текущий день. Типичное офисное здание, столы, компьютеры, перегородки. Оксана стоит у принтера и вынимает отпечатанные листы бумаги. К ней сзади тихонько подкрадывается вальяжный мужчина.
- Ок-са-ноч-ка! - игриво произносит он по слогам, одновременно оглядываясь, не смотрит ли кто, и хватает женщину одной рукой за грудь, а другой за задницу.
Оксана роняет листы и с разворота отвешивает нахалу смачную оплеуху. Затем под музыкальный фон (на усмотрение композитора) повторяется та же сцена, что и с Рустамом. Нахал, распустивший руки, оказывается начальником, он орёт на Оксану, активно жестикулирует и в конце концов показывает ей на дверь. Она уволена.
Сидя в вагоне, Оксана достаёт смартфон, заходит в интернет и набирает в гугле: "поиск работы".
Затемнение. Следующая сцена.
Какой-нибудь дорогущий московский ресторан с живой музыкой (детали не важны). ОПГ деда Ахмеда празднует его оправдание в суде. Столы заставлены едой и бутылками. Музыканты исполняют что-то из репертуара Кобзона - любимого певца деда Ахмеда. Толпа гостей нажирается до отвала, не забывая потчевать пахана здравицами, пожеланиями всяческих благ и заверениями в собственной преданности. Между гостей снуют с подносами напряжённые офицанты и слоняются какие-то девки, готовые за дорожку кокаина отдаться кому попало сколько угодно раз.
Растроганный дед Ахмед молча принимает поздравления, обнимает каждого, долго жмёт руку. В его среде немногословность и молчаливость - это не порок. Умение в любой ситуации крепко держать язык за зубами - наиважнейшая черта любого криминального авторитета.
Среди гостей присутствует и Соплищев. Поглядывая на золотые часы "Ролекс", он замечает, что несколько засиделся. В конце-то концов, дело он своё сделал, а что до праздника, то он не член ОПГ, не родственник деда Ахмеда и ему здесь быть не обязательно. Подобно многим высокооплачиваемым адвокатам, Соплищев довольно кичлив в отношении тех, кого считает ниже себя на социальном древе Линнея, которое в тех или иных вариациях имеется у каждого адвоката. В лицо он ни одному бандиту, конечно же ничего не говорит, он не дурак, но в глубине души считает всех этих отморозков людьми второго сорта, с которыми и находиться-то рядом зазорно.
Подобные умонастроения в Соплищеве активно подогревает его босс Клямкинд.
- Просто отстаивай интересы этого сброда в суде и руби с них бабло, - часто повторяет он ему. - Тебе не обязательно становиться их другом...
Нужно заметить, что людьми второго сорта Соплищев с некоторых пор считает и своих боссов, особенно Блямкиндта...
Кокаиновые шлюхи ему не нужны. Он достаёт смартфон и несколько секунд любуется картинкой на экране. На картинке сногсшибательная девица топлесс. Это Наденька, любовница Соплищева. Он набирает её номер, звучат гудки. Наденька почему-то не берёт трубку. Через мгновение это становится ясно, когда короткая сценка показывает шикарную постель в шикарной спальне (детали на усмотрение режиссёра и дизайнера). Ухватившись руками за массивное деревянное изголовье, украшенное резной надписью "Траходром", Наденька подставляет все свои прелести под яростный натиск мужчины - не Соплищева. Телефон, переведённый в бесшумный режим, лежит в прихожей, рядом с сумочкой от Гуччи.
Судя по спокойному виду, Соплищев ни о чём не подозревает. Отодвинув недопитую рюмку, он встаёт, чтобы попрощаться с дедом Ахмедом. Дескать надо идти, дела. Кивком дед Ахмед отпускает адвоката. Соплищев выходит из ресторана, садится в такси и называет водителю наденькин адрес.
- И желательно побыстрее, - добавляет он.
- Побыстрее не получится, - отвечат таксист и показывает на забитую машинами улицу. - Пробка. Застрянем наглухо. Если хотите быстрее, то лучше на метро.
Соплищев недовольно морщится, но вынужденно принимает совет таксиста, развязывает и убирает в портфель галстук, перекидывает пиджак через плечо и следует к ближайшей станции, на ходу набирая номер своего друга в ФСБ.
- Алло! Привет, Аркадий Сергеич! Слушай, тут вот какое дело. Первый раз за хрен знает сколько лет возникла потребность воспользоваться метро. Понимаешь, я уже и забыл, когда в последний раз... В общем, неважно. Подскажи, как там сейчас ситуация с терроризмом? Я читал о недавнем случае... Бр-р! Даже меня в дрожь бросает. Знаешь, не хотелось бы ненароком влипнуть в такую же передрягу. Как думаешь, стоит ли рисковать или лучше потратить время, поторчать в пробке, но воспользоваться такси?
- Вообще я такие вещи обсуждать не должен... - неуверенно отзывается голос в трубке. - Ну да ладно, тебе по секрету сообщу. После того случая мы разработали новую тактику. Сотни наших агентов рассредоточены по всем станциям, переходам и вестибюлям метро под видом обычных пассажиров и прохожих. Так что у нас всё под контролем, больше мы ни одну террористическую сволочь не пропустим. Как только заметим какое-нибудь подозрительное рыло, моментально его скрутим. Понял? Езжай и ничего не бойся, сегодня городской транспорт совершенно безопасен... А тебе зачем, если не секрет? Вроде ж от твоего дома до Небасманного суда недалеко, мог бы пешком дойти...
- Да я бабу свою хочу навестить, - признаётся Соплищев. - Сделать, так сказать, сюрприз...
Посмеявшись, приятели заканчивают разговор. Лёгкой расслабленной походкой Соплищев следует к метро. С его лица не сходит довольная улыбка и зрителю не нужно объяснять - почему. Элитный адвокат успешен в суде, у него связи одновременно в ФСБ и в криминальном мире, он богат и у него шикарная сногсшибательная тёлка. Что ещё нужно для полного счастья? Только стать богом адвокатуры и сегодня он им стал!
Затемнение. Следующая сцена.
Состав проехал несколько станций, народ частично сменился, но основная часть пассажиров та же. Юра по-прежнему стоит, держась за поручень и уйдя в свои мысли. Рядом с ним стоит, пошатываясь, пьяный в зюзю алкаш в выцветшей футболке и потёртых старых джинсах. От таких людей обычно несёт потом и перегаром.
Это Леонид. Впрочем, Леонидом его звать слишком жирно, пусть будет просто Лёнька. Лёнька долго и упорно сверлит Юру мутноватым взглядом и наконец не выдерживает.
- Ка-андир, я изьзьяюсь, ть нь жарк, а?
У нажравшегося Лёньки заплетается язык, он растягивает слова и проглатывает часть букв, отчего говорит не совсем внятно.
- Не-е, т нь паду-уай, я так, ничё, прос-с инте-есс...
Ушедший в свои мысли Юра не замечает Лёньку в упор. Окружающие пассажиры изо всех сил делают вид, что не обращают на односторонний Лёнькин диалог внимания, а на самом деле жадно прислушиваются к каждому слову, потому что всем интересно то же, что и Лёньке, просто они ещё не забыли об элементарных приличиях. Ответит ли Юра алкашу и если да, то что?
- Т ку-уа так вырьрьллссь, а? Те хол-лн? Т за-амьрз? Мож ть ту-улуп пррньссьть?
Полнейшее равнодушие Юрия нисколько не смущает Лёньку и он не сбавляет натиска.
- Я изьзья-аюсь з любпытс, братиш, а чё эт за мандула у ть на морде, а? Ну-у... Во, эта во. Ну т поньл. Чтоб ть никто-о нь уз-знл, да? А? Чё мо-олчьш, оглох, ё-о-опт?
Юра медленно переводит взгляд на Лёньку, взгляд холодный и безжизненный, как у робота. В пустых глазах ноль эмоций. Это не должно удивлять зрителя, ведь после всех ужасов, что Юре довелось пережить, немудрено, что в его душе всё опустошено, вытравлено и выжжено. Он сейчас уже вообще вроде как не человек, он лишь оболочка прежнего энергичного и жизнерадостного Юры. Он тот, кто каждый день видит в зеркале свою уродливую рожу и понимает, что жизнь фактически закончена. Не будет никакого счастья, любви, друзей, семьи. Будет лишь боль, уродство и одиночество.
- Прос-са я нь пайму, нах ть эт над, а? - не отступает Лёнька. А поскольку Юра всё ещё молчит (и не факт, что с его-то увечьем он вообще способен говорить), это выводит Лёньку из себя и он начинает бычить. Сильно пьяные люди вообще довольно легко становятся агрессивными.
Лёнькина рожа наливается кровью и делается похожа на перезрелый помидор. У него даже язык перестаёт заплетаться и речь впервые становится членораздельной.
- Что, в падлу со мной базарить? Брезгуешь, сука? Считаешь меня за говно? По-твоему, раз я чуть выпимши, то уже и не человек? Об меня, значит, ноги вытирать можно?
Немолодая дама с веером не может больше слушать.
- Да что ж ты к нему привязался-то, пьяница проклятый? Ни себе, ни людям покоя не даёшь. Тебе какое дело? Больше всех надо? Едешь себе и ехай, а к другим не лезь.
Театральным жестом Лёнька машет у неё перед носом грязным пальцем.
- Погоди, мать. Этот хрен меня щас за живое задел...
- Какая я тебе мать! Чего ты мелешь? Никто тебя не трогал, тебе тут одному неймётся.
Дама не скрывает своего возмущения лёнькиным поведением и лёнькиными словами.
- Задел! - упрямо орёт Лёнька. - Задел. Я из принципа... Слышишь? Из принципа! ...хочу узнать, почему у него морда спрятана. Заразный он, или как? Потому что приличные люди от общественности морду не прячут!
Дама, вслед за Лёнькой, срывается на крик:
- Тебе-то откуда знать, пьянчуга чёртов, про приличных людей? Может он и вправду болеет?
В перепалку встревает Шурик:
- Если подумать, гражданочка, то этот человек, - он указывает на Лёньку, - по-своему прав. Медицинские маски все мы хорошо знаем, они выглядят совсем не так. А тут что-то другое, что вкупе со всей внешностью смотрится довольно устрашающе и даёт нам повод для беспокойства...
- Это к делу не относится. - Шурик поправляет очки. - Может этот тип нарочно так вырядился, чтобы скрыть свою личность, а в рюкзаке у него на самом деле бомба. Читали о недавних терактах? Наверняка кто-нибудь вроде него их и устроил...
Молодая мамаша нервно хватает своего карапуза:
- Господи, Кирюша, всё-таки бомба!
По рядам пассажиров прокатывается ропот. Теперь уже все не скрывая глазеют на Юру и у всех на лицах читается желание заглянуть под маску и убедиться, что там не террорист.
- Сымай маску! - рычит на Юрия Лёнька. - Сымай, кому говорят! Показывай свою террористическую рожу, гнида!
К ситуации подключается шевелюра с бородкой.
- Если что, заранее прошу прощения, - говорит он Юре, - но и вы нас поймите. Никто здесь не намерен оскорблять вас голословными подозрениями и обвинениями, вот только сложившиеся обстоятельства... Вы же сами видите, как настроена толпа. Просто покажите лицо, все успокоятся и поедем дальше...
- И этот как педик... - бормочет дама с веером.
- Иначе мы вынуждены будем взять инициативу в свои руки, - говорит Юре Шурик и Лёнька кивает, полностью с ним соглашаясь. - Не снимите маску сами, вам её снимут.
Юра смотрит на обращённые к нему напряжённые лица, пожимает плечами, откидывает капюшон толстовки и берётся за ремешки на затылке...
Затемнение. Следующая сцена.
Показать короткую, на пару минут нарезку из вымышленной передачи или документального фильма, где бы диктор a-la Николай Дроздов объяснял зрителям, что из всех органов чувств у человека обоняние стоит отнюдь не на первом месте и даже не на втором. (Это необходимо для лучшего понимания того, что будет дальше.) В сравнении с собакой или тем более с муравьём, человек в плане обоняния "слеп" как крот.
Эта вымышленная передача должна также продемонстрировать схему анатомического строения головы человека, где крупным планом был бы выделен вомероназальный орган. Диктор в этот момент должен объяснить функцию этой обонятельной луковицы, предназначенной улавливать лишь феромоны представителей противоположного пола. Затем требуется вкратце пояснить, что такое феромоны и какую роль они играют в сексе и в половом размножении. Запах феромонов привлекает и возбуждает на бессознательном уровне потенциального партнёра. Активизирующиеся контуры мозга подминают под себя всё поведение человека, целиком отдавая его во власть инстинкта спаривания, так что даже самый разумный индивид не соображает, что делает...
Состав проехал несколько остановок. Оксана по-прежнему сидит рядом с Рустамом, уткнувшись в смартфон. Рустам по-прежнему спит.
Что-то явно не даёт женщине покоя. Она отрывается от поисков новой работы и озадаченно крутит головой, ещё не понимая, что именно привлекло её внимание. Поскольку раздражитель не слуховой и не зрительный, он определяется не сразу. Это и не обычный запах, потому что вомероназальный орган не воспринимает обычные запахи, а обычные обонятельные луковицы не воспринимают феромоны.
Не осознавая, что делает, Оксана внимательно принюхивается, делает глубокий вдох... Иногда в голливудских блокбастерах можно увидеть, как взрывается электромагнитная бомба и мгновенно вырубает всё электричество и все приборы. Аналогичная бомба взрывается в мозгу у Оксаны и полностью вырубает всякую способность к осознанной, рассудочной деятельности. Её рука сама собой бросает сматфон в сумочку от Луи Виттона и убирает сумочку за спину, для чего Оксана чуть подаётся вперёд.
Блаженно зажмурившись, она делает ещё один глубокий вдох. В тело словно вонзается миллион крохотных иголочек и его охватывает сладостная дрожь, словно Оксана втянула щедрую дорожку чистого кокаина.
Машинист объявляет станцию, люди выходят, заходят - Оксана ничего этого не воспринимает, полностью сосредоточившись на феромонном аромате, сводящем её с ума. Не замечает она и того, что вагон сделался полупустым и можно уже не сидеть рядом с отстойным гастарбайтером.
Плывущие в воздухе феромонные флюиды можно для лучшей наглядности подрисовать с помощью компьютерной графики в виде сияющих золотистых эманаций, исходящих от одного источника. Этот источник - тело Рустама. Оксана часто-часто дышит, её грудь высоко вздымается, а глаза под полуприкрытыми веками соловеют.
Внезапно состав замедляет ход и останавливается посреди тоннеля. Машинист с небольшим дефектом речи (как это принято в метро) что-то невнятно объявляет про технические причины и призывает пассажиров сохранять спокойствие. В вагоне жарко и душно, как в парилке, даже стёкла запотели.
Следуя по градиенту усиления феромонного амбре, Оксана двигается к спящему Рустаму. Оператор должен взять её лицо крупным планом, как бы намекая зрителю, что он сейчас про Оксану что-то узнает.
Под ненавязчивый музыкальный фон (на усмотрение композитора) Оксана ссорится со своей лучшей подругой, чьего мужа только что соблазнила. (При этом муж, стоя в одних трусах, натянутых наизнанку, нервно курит на балконе.)
- Стерва, ты разрушила наше счастье! - захлёбываясь слезами, обвиняет её подруга и отвешивает звонкую пощёчину. - Сексоголичка конченая!
В следующей сцене Оксана заходит в кабинет психолога и признаётся доктору в том, что она патологическая сексоголичка и ей нужна помощь, потому что от её недуга страдают близкие и дорогие ей люди...
Теперь зрителю понятно, почему феромонные флюиды так сильно шибанули по Оксане. Раз она сексоголичка, значит предрасположена к сексуальной невоздержанности.
Не в силах противиться вожделению, Оксана тычется лицом в шею Рустама, проводит ему по коже кончиком языка и вздрагивает от непроизвольного микрооргазма. Операто должен показать крупным планом кожу Рустама (на лице или на руках), чтобы было видно (использовать компьютерную графику) окутывающее его золотистое сияние и распространяющиеся от него флюиды.
Разумеется, ничего сверхъестественного в этом нет. Просто Рустам съел сегодня столько мёда, что под воздействием жары и духоты он выступил у него наружу сквозь поры кожи, как у лисицы в русской народной сказке "Медведь и лиса" (режиссёру подумать, как донести это до зрителя). Причём, поскольку Рустам запил мёд изрядным количеством "Ред Булла", получилась невероятная смесь мёда, "Ред Булла", пота и феромонов. Каким-то непостижимым образом этот коктейль тысячекратно усилил действие феромонов - правда, на небольшом расстоянии. В радиусе воздействия случайно оказалась лишь одна гиперчувствительная сексоголичка Оксана, а другие пассажиры ничего не почувствовали. Поэтому для них стало полной неожиданностью поведение с виду вполне приличной женщины, которая вдруг наклонилась к спящему гастарбайтеру и принялась жадно целовать и вылизывать его лицо, шею, руки...
Рустам просыпается от этих нескромных прикосновений и для него поведение Оксаны тоже оказывается неожиданностью. Не будучи местным, он постоянно опасается что-нибудь сделать не так и тем самым подогреть в окружающих антимигрантские настроения. Поэтому он продолжает прикидываться спящим - вроде как он не при чём, в случае чего виновата во всём будет Оксана.
Оператор должен взять его лицо крупным планом, как бы намекая зрителю на то, что тот сейчас что-то узнает про Рустама.
Рустам вспоминает свой отъезд с родины. Жена и дети пришли провожать его на вокзал. Дети забрасывают его пожеланиями привезти им те или иные подарки, а Чинара плачет, обещает ждать его сколько нужно и заклинает не изменять ей в далёкой Москве. Рустам в ответ клянётся и божится не притрагиваться ни к одной бабе и регулярно в срок высылать деньги... С тех пор он так и живёт - в режиме вынужденного сексуального воздержания (режиссёру подумать, как донести это до зрителя), - потому что любит Чинару и хранит ей верность.
Рустам не может врезать Оксане и тем избавить себя от её домогательств. Если у него на родине приезжий ударит женщину, толпа его линчует на месте. Стереотипы сильны и живучи, Рустам полагает, что за неподобающее поведение с ним и здесь поступят так же. Как и все азиаты, Рустам хитёр и потому выбирает пассивное непротивление, делая ответственной за всё одну Оксану. Однако его организм предательски ему изменяет. После долгого воздержания нескромные ласки Оксаны возбуждают его. Это можно проиллюстрировать растущим бугром на штанах (при необходимости использовать компьютерную графику).
Тогда Рустам решает махнуть на всё рукой, ведь если подумать - что такое измена? Это когда ты намеренно трахаешься с другой бабой. А если ненамеренно, если твой организм всё делает сам, то это уже вроде как и не измена. Придя к такому заключению, Рустам расслабляется и позволяет Оксане делать с собой всё, что она захочет.
Страстно и чувственно зацеловав и вылизав всё, до чего могла дотянуться, Оксана чувствует, что ей этого мало. Не только через обоняние, но теперь уже и через язык возбуждающие флюиды попадают в её кровь, отчего желание в ней распаляется ещё сильнее.
Оксана садится верхом на бёдра Рустама и срывает с него футболку. Торс гастарбайтера лоснится от смеси мёда, "Ред булла", пота и феромонов. Оксана жадно набрасывается на это сокровище. При этом своей промежностью она чувствует набухшее достоинство Рустама, от чего возбуждается ещё сильнее. Её трусики уже насквозь мокрые (это можно проиллюстрировать тонкими струйками, бегущими по ногам из-под юбки).
Окружающие пассажиры по-разному реагируют на голубков. Кто-то деликатно отворачивается, кто-то морщится с брезгливым отвращением, кто-то понимающе посмеивается и немного завидует Рустаму. Группа подростков откровенно глазеет, ржёт, пихает друг друга локтями и пересаживается поближе. Для них это как бесплатный сеанс порнухи.
Парочка напротив - молодые парень и девушка - смотрят то на Оксану с Рустамом, то друг на друга. Наконец парень приобнимает девушку одной рукой, а другой начинает поглаживать её бедро, почти не прикрытое тонким летним платьицем.
- Маш... - жарко шепчет он ей на ухо. - Может давай тоже, а?
- Ты что, Лёш! - шепчет девушка в ответ. - Не здесь же, не при всех!
- Да ладно, Маш, - настаивает парень. - Ну хоть разочек, а? Давай!
Они впиваются друг другу в губы, Маша крепко зажмуривается и Лёша тискает её молодое упругое тело, не встречая никакого сопротивления.
Группе подростков ваще кайф, они угорают и снимают бесплатную порнуху на смартфоны...
(Памятка режиссёру: последующие сцены могут быть сколь угодно откровенными, в зависимости от готовности и согласия актёров. В крайнем случае можно использовать дублёров, хотя бы даже представителей порноиндустрии. Ничего страшного, если фильму будет присвоен рейтинг NC-17. Искусство - это не погоня за рейтингом!)
Совсем обезумевшая от похоти Оксана слезает с бёдер Рустама, присаживается перед ним на корточки и расстёгивает ему штаны. Поскольку она сексоголичка, зрителя не должны удивлять её умелые действия. Оксана чуть ли не целиком заглатывает эрегированное достоинство Рустама, которое сочится смесью мёда, "Ред булла", феромонов и секрета предстательной железы. Ненасытная жадность заставляет женщину постанывать от наслаждения и издавать разные неприличные звуки.
Как это часто бывает после продолжительного воздержания, Рустам слишком быстро эякулирует (использовать компьютерную графику и нарисовать эякуляцию Рустама как взрыв золотистых эманаций). Оксана всё слизывает и проглатывает, не прекращая оральных ласк. Её лицо лоснится от золотистых флюидов, как и тело гастарбайтера. Внутри Рустама так много мёда, что он кончает почти чистым мёдом; Оксана не может от него оторваться.
Несколько пожилых людей "старой закалки" пребывают в откровенном ужасе от увиденного, не веря своим глазам.
- Ты погляди, что устроили! - возмущённо восклицает сухонький ветеран с палочкой и с медалями в полпиджака, ни к кому конкретно не обращаясь. - При всех, а, при всех! Неужели до дома нельзя было потерпеть?
Ему вторят две пожилые бабульки с тяжёлыми хозяйственными сумками:
- Действительно, безобразие! Постыдились бы!
- Форменное хулиганство! Нужно скорее милицию вызвать!
- Это нынче мода такая, игнорировать окружающих, - обращается к бабулькам широкоплечий седоватый мужик, похожий на прораба со стройки. - Раньше надрали бы им жопу, вот была бы впредь наука, а сейчас их не трогают, вот и распустились.
- Надо и правда сообщить в милицию... - ветеран нервно постукивает палочкой по полу. - Какая возмутительная мерзость! Какое свинство, какое непотребство!
Слова у ветерана не расходятся с делом, он вскакивает с места и приплясывающей от переполнившего его негодования походкой направляется к переговорному устройству для связи с машинистом.
Тем временем Оксану утомляют оральные ласки. Она снова взгромождается на Рустама верхом, пальцем оттягивает в сторону намокшие трусы и опускается горячей промежностью прямо на достоинство гастарбайтера, в котором ещё сохранилась эрекция.
Озабоченные и неудовлетворённые подростки, кривляясь и строя из себя крутых кинооператоров, крутятся вокруг, запечатлевая на свои смартфоны секс во всех ракурсах. Ни Оксана, ни Рустам не обращают на них внимания. Подвигавшись несколько раз вверх-вниз, Оксана откидывается назад, упирается ладонями в колени Рустама и принимается остервенело на нём скакать, оглашая весь вагон воплями переигрывающей порнозвезды. Рустам уже не прикидывается спящим. Он тоже вошёл в раж и старается, раз уж припекло, отодрать похотливую тёлку по высшему разряду. Чинара и все клятвы совершенно вылетели у него из головы. Какие нафиг клятвы, главное не ударить в грязь лицом и показать всем местным, что мужики его национальности - настоящие крутые жеребцы!
Под музыкальный фон (на усмотрение композитора) до зрителя доносятся отдельные фразы из жалоб ветерана в переговорное устройство:
- ...пожилой человек... ветеран... инвалид... больное сердце... а тут такое... и как не стыдно... оскорблён до глубины души... бесчинство... хулиганьё... негодование... всему есть предел... при всём честном народе... средь бела дня... сию минуту примите меры!
Затемнение. Следующая сцена.
Адвокат Соплищев приближается к подземному переходу с большой красной буквой "М" и мурлычет себе под нос засевшую в голове песню Кобзона. Справа возле степенек, уходящих вниз, стоит на карачках сутулая богомольная старушка, бубнит какие-то молитвы и с равной периодичностью склоняется лбом до земли. Перед ней жестяная миска, наполненная мелочью. Напротив старушки, слева, примостилась беременная молодая девка с застывшим лицом даунихи. Проходя мимо них, Соплищев даже не думает подать милостыню. Как и большинство элитных адвокатов, он социал-дарвинист (режиссёру подумать, как донести это до зрителя), страстно желающий, чтобы все низшие ветви социального древа Линнея скорей бы уже отсохли и отвалились, перестав коптить воздух.
Чуть ниже на ступенях сидит коренастый дядечка в круглых очках и играет на аккордеоне "Лаванду". Соплищев терпеть не может Софию Ротару, но плюс этой песни в том, что она вытесняет из памяти набившего оскомину Кобзона, чему адвокат только рад. Он спускается в переход и сразу же погружается в какофонию гнусавого голоса торговки фруктами, монотонно выкрикивающей:
Слегка поддатого Соплищева внезапно тянет на шалость. В конце-то концов, разве он теперь не бог адвокатуры? Разве ему не подвластно всё?
- Простите, - обращается он к торговке, подходя к её коробкам и ящикам с фруктами, - у вас гранаты какого типа - осколочные или кумулятивные? Я бы взял и тех и тех по полкило. Если ещё есть газовые, с "черёмухой", или светошумовые, тех тоже возьму парочку...
Жирная низкорослая торговка, вся закутанная, несмотря на жару, в какие-то шерстяные платки, юбки, кофты, чулки, тупо смотрит на него как человек, только вчера приехавший из далёкого горного аула, далёкого от всего, в том числе и от тонкого интеллигентного юмора.
Пока она хлопает глазами, к ней с Соплищевым бросается неприметный человек, на ходу докладывая в крохотную карманную рацию:
- Приём, приём! Как слышно? Наблюдаю факт покупки и передачи боеприпасов! Приступаю к задержанию! Высылайте подкрепление!
Убрав рацию в карман, человек хорошо отработанным движением выхватывает табельный пистолет и удостоверение.
- Это ФСБ! Всем стоять, никому не двигаться! Вы арестованы! Руки за голову, лицом к стене! Сцепить руки в замок! Встать на колени!
Ни торговка, ни Соплищев не шевелятся. Прохожие воспринимают агента как пустое место, задевая и больно пихая его локтями и сумками. Лишь с некоторой задержкой адвокат вспоминает свой разговор с другом - о сотнях агентов, замаскированных под обычных людей.
С ещё большей задержкой реагирует на происходящее торговка. Она видит нацеленный на неё пистолет, слышит слова "боеприпасы", "ФСБ" и "арестованы" и её прорывает. Её необъятная утроба издаёт громкий бурляще-клокочущий звук и через мгновение (использовать компьютерную графику) рядом с торговкой уже дымится свежая куча фекалий, величиной с крупный муравейник.
Соплищев инстинктивно прижимает к лицу пиджак и порывается дать дёру. Агент в то же самое время бросается к торговке и нога адвоката случайно ставит ему подножку. Агент спотыкается, теряет равновесие и летит кувырком прямо в дерьмо. Его лицо синеет, глаза выпучиваются до невероятных размеров, как у Шварценеггера в фильме "Вспомнить всё", он задыхается, хрипит, жадно ловит ртом воздух, бьёт себя кулаком в грудь, пытается достать рацию и в конце концов захлёбывается кашлем пополам с приступом жесточайшей рвоты. Его тело беспомощно елозит по полу, ноги дрыгаются, раскидывая в стороны коробки с фруктами и агент наконец умирает в страшных мучениях.
Оператор должен показать крупным планом лицо торговки, как бы намекая зрителю, что сейчас будет раскрыт какой-то её секрет.
Короткая сценка показывает далёкий горный аул, поблизости от которого с неба падает метеорит. Жители этого аула не смотрят фантастические фильмы ужасов и потому не боятся ничего, упавшего из космоса. Они мусульмане и для них метеориты - это огненные камни, которыми Аллах пуляет в злобных джиннов, когда те пытаются ворваться на небеса (режиссёру подумать, как донести это до зрителя). Торговка идёт по горной тропе. Её муж пасёт где-то неподалёку отару овец и она несёт ему еду. Вместо того, чтобы продолжить путь, торговка сходит с тропы и идёт к месту падения метеорита.
В каменистой земле дымится глубокая воронка, откуда исходит подозрительное фиолетово-зелёное свечение. Без малейших колебаний толстуха подходит к самому краю, заглядывает вниз, естественно срывается и скатывается в воронку... Тем самым зрителю даётся понять, что торговка - не простой человек, с ней что-то произошло! Что-то изменило её навсегда - нечто необычное и непостижимое, имеющее чуждую, внеземную природу...
Увидев смерть агента, торговка издаёт полоумный визг и убегает, еле-еле передвигая свой неохватный зад и смешно косолапя тумбообразными ногами. От её фекальной кучи поднимаются фиолетово-зелёные флюиды и за считанные мгновения расползаются по замкнутому пространству подземного перехода (использовать компьютерную графику). Качественная ткань от Роберто Кавалли защищает дыхалку адвоката, а вот с остальными людьми - всё иначе. Флюиды производят сокрушительный эффект, действуя одновременно как слезоточивый газ, отравляющее вещество удушающего и раздражающего действия, рвотное и слабительное. Люди начинают метаться и сбивать друг друга с ног; кто-то хватается за живот, кто-то за горло; все мычат, стонут, хрипят, блюют, пачкают штаны и юбки - себе и окружающим. Аккордеон захлёбывается резкой трелью умопомрачительных синкоп и наконец-то затыкается.
Нацелившись на вход в метро, Соплищев на цыпочках лавирует между людьми и их зловонными выделениями. Всё, чего ему хочется, это побыстрее убраться.
Едва он проходит сквозь стеклянные двери, как сверху, на улице, раздаётся оглушительный визг тормозов и грохот столкнувшихся машин, затем ещё и ещё. Этому вторит чей-то пронзительный вопль, после которого в переход, гремя по плитке, влетает жестяная миска, из которой во все стороны брызжет мелочь.
Слышится возглас "Грёбаная дауниха!" и топот множества ног, в переход врывается отряд спецназа ФСБ в касках, бронежилетах и с автоматами. Врывается - и тут же попадает под действие фиолетово-зелёных флюидов. Спецназовцы кашляют, хрипят, отворачиваются, прячут лица в ладонях. Не растерявшийся командир кричит:
- Всем надеть противогазы!
Спецназовцы достают из подсумков противогазы и торопливо натягивают, после чего с некоторой опаской окружают распростёртое тело погибшего агента. Командир склоняется над ним и с досады бьёт кулаком по полу.
- Проклятье, мы опоздали!
- Что это, блин, такое? - с изумлением восклицает один из бойцов, указывая на источающую фиолетово-зелёные флюиды кучу.
- Террористы предприняли химическую атаку, вот что это, блин такое! - отвечает командир, выпрямляется и окидывает взглядом переход. Никто из попавших под действие флюидов не сумел выбраться; переход завален телами. Многие уже околели, некоторые всё ещё конвульсивно подёргиваются в агонии. - Мы ждали взрывов, как в прошлый раз, а они сменили тактику, сволочуги!
Командир раздаёт подчинённым приказы:
- Ты, ты и ты - оцепить периметр. Ты - вызывай "химиков" и позвони криминалистам. Ты и ты - поищите и опросите свидетелей. Ты - возьми записи с камер наблюдения...
Спецназовцы расходятся. Их командир снова склоняется к погибшему агенту. (Музыкальный фон на усмотрение композитора.)
- Покойся с миром, брат. Я обязательно найду и покараю тех, кто тебя прикончил!
Затемнение. Следующая сцена.
Состав замедляет ход и останавливается посреди тоннеля. Машинист с небольшим дефектом речи (как это принято в метро) что-то невнятно бубнит про технические причины и призывает пассажиров сохранять спокойствие.
Музыкальный фон должен нагнетать тревожное ожидание. Юра расстёгивает тонкие кожаные ремешки на затылке и снимает маску. Люди невольно подаются вперёд и упираются взглядом в налитый кровью раззявленный влажный кратер, посреди которого жалкой блямбой трепыхается бесполезный язык.
Люди издают коллективный вздох ужаса и непроизвольно отшатываются назад. Нижняя часть лица Юрия выглядит ужасно и отвратительно, она похожа на зев некоего инопланетного существа, которое готово вот-вот на кого-нибудь наброситься и растерзать. В глазах пассажиров, даже в мутных Лёнькиных глазах, Юра мгновенно теряет свою человеческую природу и превращается в пугающего нелюдя, в чудовище, от которого не спасёшься, потому что бежать некуда - запертый вагон застрял посреди тоннеля (режиссёру подумать, как донести до зрителя этот массовый испуг). По всей видимости Юра это прекрасно понимает, потому что выставляет своё увечье вперёд и делает угрожающие движения в сторону ближайших пассажиров.
- Х-х-э-э! Х-хэ-э-э!!!
Немолодая дама роняет веер и хватается за сердце.
- Ой! Ой!!!
Её глаза закатываются и она, обмякнув, валится набок.
Молодая мамаша тоненько визжит. Кирюша визжит так же тоненько. У обоих по шортикам расплываются влажные жёлтые пятна. Мамаша валится в обмороке на шевелюру с бородкой, маленький Кирюша съезжает на пол.
- Д-д... Д-д-д-д... - У шевелюры с бородкой от ужаса стучат зубы, глаза закатываются и он отключается, откинув голову назад.
Шурик резко делает покер-фейс, тянется руками к очкам, его колени подгибаются и он валится на пол, как подкошенный.
- Ы! Ы-ы-ы!!! - Лёнька истово крестится и машет руками, словно средневековый крестьянин, повстречавший нечистую силу, после чего поворачивается и на негнущихся ногах делает несколько шагов. Кровь ударяет ему в голову, рука на поручне разжимается и Лёнька со всего маху летит на пол.
- Х-х-э-э! Х-хэ-э-э!!!
Юра бросается на пассажиров то в одну, то в другую сторону. Люди в панике отступают, а отступать некуда, в результате чего они просто топчутся на месте, сгрудившись в одном конце вагона. Показать крупным планом перекошенные от ужаса лица и громко вопящие рты. Под ногами у всех хлюпает большая лужа желтоватой жидкости. Кто-то бьёт ладонью по окнам, пытаясь привлечь внимание пассажиров в соседнем вагоне, но стёкла настолько запотели из-за жары и духоты, что сквозь них ничего не видно. В панике никто не догадывается связаться с машинистом.
Монструозный Юра неторопливо надвигается на людей, не прекращая делать угрожающие жесты и шипеть. В условиях стресса на жаре и духоте давление скачет легко и быстро. То один, то другой пассажир хватается за сердце и валится на пол, прямо в желтоватую лужицу. Отключаются все - и щупленькие слабаки, и крепкие бывалые здоровяки, и изнеженные нимфетки, и стервозные бабы, привыкшие пить из других кровь.
Оператор должен показать крупным планом юрино лицо, как бы намекая зрителю, что он сейчас что-то узнает.
Впервые это случилось с Юрой в трамвае, в одном из окраинных спальных районов Москвы. До Юры докопался кондуктор - трезвый, но не менее настойчивый, чем Лёнька. Маска оказалась снята и пассажиры, все до одного, от ужаса и отвращения попадали в обморок. Была пятница, двадцатое число, все получили на работе зарплату, так что карманы у всех оказались набиты деньгами. Юра решает проучить людишек, не давших ему нормально воспользоваться транспортом, и забирает все деньги себе (режиссёру подумать, как донести это до зрителя). Возмездия Юра не боится. Как известно, при потере сознания вследствие стресса или чего-то ещё, начисто отрубается кратковременная память и человек потом не может вспомнить, что же повергло его в обморок. Недаром такое состояние называется "беспамятством". Кто-то наверняка спишет отключку на перепад давления, кто-то на плохую экологию...
С той поры так и повелось. Как только у нигде не работающего Юры заканчиваются деньги, он идёт в общественный транспорт и там разживается наличкой. Москва большая, очень большая, можно раз за разом выбирать разные маршруты и не пересекаться ни с кем из прошлых жертв. Снимай маску в день получки и собирай урожай...
Подождав, пока все пассажиры затихнут, Юра достаёт из рюкзака два сложенных баула, с какими ездят челночники. А дальше начинается привычное дело - Юра обходит пассажиров и собирает наличку. Часы, украшения и брендовые шмотки он не трогает, лишний геморрой со сбытом ему не нужен. (В качестве музыкального фона можно пустить что-нибудь русско-народное, залихватское, с переливами на баянах и треньканьем на гуслях и балалайках, в духе "Заиграй, моя волынка", "Посею лебеду на берегу" или "У нас нынче субботея".)
Очередной флешбек Юры. Однажды поздно ночью он снимает маску перед машинистом метро на конечной станции. Машинист падает в обморок и Юра забирает у него специальный трёхгранный ключ, которым машинисты могут открывать двери между вагонами.
Режиссёру придётся как-то передать зрителю, что Юра всегда считал себя жертвой, которой всё общество должно за полученное увечье. Так что отъём чужих денег он воспринимает как сбор этого самого долга с населения. По факту же Юра превратился в расчётливого грабителя, озлобленного на весь мир. Жертва незаметно для себя сделалась хищником. Мир обезобразил его и Юра возненавидел этот мир. Люди вокруг были здоровы, красивы и полноценны и он начал презирать их, считать их дойным скотом. Отъём денег стал его местью обществу за собственное уродство...
Набив рюкзак деньгами, Юра открывает трёхгранным ключом дверь в соседний вагон. Тамошние пассажиры ничего не видели сквозь запотевшие стёкла и потому оказываются не готовы к ТАКОМУ. Оператор должен показать дверной проём и удаляющуюся спину Юрия. Слышны оголтелые вопли и истошные визги. Зритель сам додумает остальное.
Так из первого вагона Юрий проходит через весь состав и к последнему вагону оба баула и рюкзак оказываются набиты деньгами под завязку. Когда состав трогается, камера как бы зависает внутри него на одном месте (использовать компьютерную графику) относительно его движения. Перед зрителем должны проноситься вагоны, где видна одна и та же картина - сплошь бесчувственные тела. У последней двери последнего вагона стоит Юра с набитыми баулами. На следующей станции двери открываются, Юра выходит и сразу сворачивает налево, к эскалатору. Никто его не останавливает и не пытается задержать.
Забегая вперёд, можно указать, что это та же самая станция, противоположный вестибюль которой перекрыт спецназом ФСБ из-за фиолетово-зелёных флюидов...
Затемнение. Следующая сцена.
Состав тронулся и возобновил движение. Перевозбудившемуся Рустаму претит пассивная роль, поэтому он опрокидывает Оксану на сиденье, задирает ей ноги чуть ли не до ушей и яростно дерёт, так, словно это последний секс в его жизни. Его сильные руки больно мнут и тискают грудь женщины прямо через блузку и лифчик. Перед самой остановкой он переворачивает Оксану, ставит на четвереньки и, не сбавляя темпа, жарит раком, крепко ухватив за волосы, как несколько раз видел в порнухе. Вскрики и стоны Оксаны переходят в вой, Рустам издаёт низкое утробное рычание; его заросший волосами лобок со звонкими шлепками соприкасается с упругой женской задницей.
Напротив них Лёша запустил Маше руку под подол лёгкого ситцевого платьица. Чтобы ему было удобно, Маша подняла одну ногу и закинула ему на плечо. Лёша шурует весьма неплохо - живот и таз Маши постоянно сотрясаются от оргазмических конвульсий. Стесняясь голосить как Оксана, Маша крепко стискивает зубы и еле слышно мычит. О том, насколько ей хорошо, можно судить по раскрасневшимся нежным щёчкам, похожим на две половинки спелого персика.
Как только состав подъезжает к станции и двери открываются, Лёша и Маша, не сговариваясь, вскакивают и пулей вылетают наружу. Зрителю должен быть понятен их порыв - кому же охота связываться с полицией в самый разгар любовной страсти?
Они выскакивают в одни двери, а в соседние заходит полицейский наряд - старлей и двое молоденьких рядовых салаг. Выслушав жалобы ветерана, машинист конечно же сообщил об инциденте на станцию и запросил наряд к такому-то вагону.
Зайдя в вагон, менты сразу же видят непотребство. Рустам зажмурился и полностью сосредоточился на процессе соития. Его ладони сжимают задок Оксаны и ритмично насаживают его на торчащее достоинство. По вагону разносятся чавкающие и хлюпающие звуки. От непрекращающегося любовного кайфа глаза Оксаны такие мутные, словно она обкурилась анаши.
Паренёк-салага неуверенно мнётся у него за спиной, а вот его напарница оказывается решительнее. Подскочив к Оксане, она хватает её под руки, пытается поднять, встряхивает и тормошит.
- А ну приходим в себя! Приходим!
Очевидно старлей является для неё кумиром и непререкаемым авторитетом, которому она вольно или невольно старается подражать. Возможно, по младости лет, она в него даже чуточку влюблена...
Оксана пребывает в состоянии полной прострации. Осмысленное выражение появляется в её глазах не сразу. Она очумело озирается и неловко поправляет на себе одежду.
- Очухалась? - спрашивает старлей. - Молодчина, Победоносцева. Бери её под белы рученьки и пошли.
Салага расцветает от похвалы старшего по званию и радостно кивает.
- А ты, Остолопов, - командует старлей второму салаге, - бери этого жеребца. И не забудь про свидетелей и понятых.
На самом деле фамилия салаги Апостолов, но все коллеги и сослуживцы зовут его "Остолопов", тем самым как бы намекая, что рядовой новобранец - растяпа и бестолочь. Видно, что старлей доволен Победоносцевой и ценит её успехи, а Апостолова просто терпит.
Отдав распоряжения, старлей покидает вагон. Победоносцева помогает Оксане встать, берёт её сумочку и выводит на платформу. Рустам за это время успевает застегнуть ширинку и как ни в чём не бывало снова прикидывается спящим.
Апостолов тоже пытается подражать старлею, но это выходит у него как-то неуверенно.
- Э, фью, встаём! Слышь, встаём и идём на выход!
Рустам изображает спящего, но на всякий случай покрепче хватается за поручень. Хитрый, как все азиаты, он видит, что мент - новичок и недотёпа, неопытный и слабый. Про себя Рустам твёрдо решает, что никуда с этим ментом не пойдёт и не позволит ему ничего сделать. (Остатки "Ред Булла" ещё не выветрились у него из головы, а подвыпившие обычно легкомысленно-самоуверенны - режиссёру подумать, как донести это до зрителя.)
Рядовой Апостолов достаёт резиновую дубинку и её концом легонько тычет гастарбайтера в ногу.
- Оглох? Э! Я с кем говорю? Подъём! И футболку обратно надень, в метро без одежды запрещено...
"А, плевать, - думает он, боясь выглядеть в глазах пассажиров простофилей, слюнтяем и рохлей, - потом скажу, что было оказано сопротивление."