Распластавшись, раскинув руки и зажмурившись под бейсболкой, чувствую себя ломтиком картошки. Маленьким беленьким ломтиком городской картошки, который лето обильно поливает солнечным маслом и неспешно обжаривает до золотистого загара. В щёлочку между козырьком и носом видно струйку неба. Оно такое спокойное, глубокое и прохладное. В нём отражаются клумбы ромашек и жемчужинок, которым ветер постоянно кружит головы, не давая вздремнуть. Ах нет, это же облака...
Очень хочется окунуться с головой и захлебнуться в этом небе назамутнённого спокойствия и безмятежности. Это небо! О, это небо! Бездна васильковой тишины. Нырнуть, утонуть, потерять голос, боясь спугнуть это Счастье, на миг коснувшееся лучом волос. Но я пригорела, прижарилась лопатками к одеялу. Никак не могу отделаться от чувства навязчивого "надо" и "не успеваю". Через силу заставляю себя бездельничать. Мне ничего не надо. Мне не надо ничего успевать.
Лето.
Папа с деловым видом бесцельно слоняется по участку. Спотыкается головой о грушевые и яблоневые ветки. Разговаривает с каждой. Ест клубнику с грядки.
Лето.
Лето надо рисовать гуашью.
Осень - маслом.
Зиму - пастелью и углём.
Весну - акварелью.
А у меня с собой только цветные карандаши.
А нет! Есть ещё и фломастеры. Тоже подойдут.
Лето!
Дорога обнесена частоколом донника, рябой бело-жёлто-зелёной стеной стеблей, листьев, соцветий и стрёкота цикад. Марево нагретого асфальта отражается от этих стен, превращаясь в блаженную томную вату ароматов. Воздух густеет и тяжелеет, в изнеможении опускается на мои плечи, нависает на руках, опутывает ноги - не даёт двигаться, оседает конденсатом на ресницах, закрывает глаза - на даёт видеть, перехватывает сладостью горло - не даёт дышать. И стоишь, удивлённо, ошарашенно, пришибленно, точкой где-то на серости ленты асфальта, скрученной Мёбиусом в немыслимый символ вечности, в плену у донника, под солнцем, на солнце, в солнце. И нет уже тебя на самом деле. Только...
...Лето!
Солнечные лучи коварно просачиваются под веки в щёлочки меж ресниц, слепят, рассыпаются красными зайчиками и жёлтыми колечками, пересыпанными изумрудными и фиолетовыми искорками, пляшут, кружатся и кружат голову. Прикрываю глаза рукой.
Лето.
Тёплые и ласковые деревянные ступени, настолько стёртые, что можно по ним прыгать, не опасаясь получит занозу, ровные плитки бетонной дорожки - это только начало. Укатанная грунтовка, прохладные лесные тропинки и клеверные лужайки - тоже ничего. И вот высокая трава или железнодорожная насыпать - уже вызов, времени смотреть по сторонам не остаётся, всё уходит на сканирование площадки для следующего шага на предмет особо кусачих кусков гранита или даже стёкол. Раскалившийся асфальт платформы заставляет бежать быстро в сопровождении недоумеващих взглядов бабушек с ведёрками клубники. Песок, тёплый песок, щекочущий песок. Люблю ходить здесь, чертить пятками спирали и восьмёрки на сыпучем брюхе дюны, сначала зарывать ступни, а потом выпрыгивать, разбрызгивая песок во все стороны. А вода в ручье жутко холодная, и дно илистое. Но если походишь там минут десять, перестаёшь это замечать. А по рельсам вообще-то ходить очень скользко. Так что уж лучше я по гальке пойду. Мда, аттракцион "почувствуй себя русалочкой", зато какой лёгкой и грациозной получается походка!
Люблю ходить босиком.
Лето.
Среди лохмотьев перистых облаков застыл осколок радуги. Никто не знает, откуда он там взялся, а я знаю.Это отражение далёкой загоризонтной радуги в одной из монет того самого горшочка с золотом, что забыл там леприкон. Думаете, я сочиняю? А вот и нет, можете сами проверить.
Лето!