- Заключенный Егоров, личный номер двадцать три дробь четыре, - выдавил я надоевшую за трехлетний срок фразу.
Индикатор агрессии на наручниках тревожно вспыхнул и погас.
Электронный глаз миллиметр за миллиметром изучил меня. Не найдя ничего подозрительного, прибор зажужжал, словно обиженная оса, а затем дверная панель отъехала в сторону.
- Можете войти, Егоров, - пригласили меня надменным голосом с нотками плохо скрываемого презрения.
Просторный кабинет, отделанный светло-зелеными пластиковыми панелями. За длинным столом двое. Идеально отглаженные мундиры офицеров сил внутренней безопасности, соцветие орденских планок на груди у каждого. Белые перчатки плотно облегали руки, которые, судя по наградам, в крови по самые плечи.
"Горыныч", начальник исправительного дома, зло жег меня взглядом. Мы прозвали его так в честь древнерусского гада, у которого было три головы. Наш "Горыныч" такой же гад в трех лицах. Одно перед высоким начальством заискивает, другое в новостных программах врет, третье - вот оно. Прямо передо мной. Красное, вот-вот лопнет от ярости. Ему бы сейчас кусок красной стены да отделение штурмовиков для расстрела. А он бедолага заключенного освобождает, да...не позавидуешь.
- Ваш срок перевоспитания окончен, Егоров, - прошипел он, - сейчас офицер комиссии по освобождению ознакомит вас с инструкцией.
Я перевел взгляд на плечистого крепыша лет на пять постарше меня. Гладковыбритую голову изуродовал старый шрам. Тонкая полоска сбегала по лбу и терялась в густых космах бровей.
"Наверное, штыком в рукопашной получил".
- Один сопляк во время бунта царапнул, - зло усмехнулся лысый, - дурак думал, что сможет сражаться на равных с офицером альянса.
"Гады! Как я вас всех ненавижу!"
Индикатор тревожно запульсировал и погас.
Бунт произошел, когда я уже во всю исправлялся. Из скупых изрядно прореженных цензурой блоков новостей я знал, что восстали студенты политехнической академии. Восстание подавили всего за неделю, уничтожив большую часть восставших. Те немногие, кто попал в наш исправительный рай рассказывали об ужасной резне, устроенной штурмовиками в студенческих кварталах.
- Как человек, прошедший трехлетний курс перевоспитания, вы можете проживать по месту последний регистрации. А именно...
Лысый пробежал пальцами по панели карманного компьютера.
- Вам разрешено проживание по месту последней регистрации на улице Гагарина, - раздался монотонный голос из динамика, - каждый понедельник необходимо посещать центр внутренней безопасности. В случае неявки вы будете задержаны и направлены на три месяца в исправительное учреждение.
"Ладно, хоть не каждый день. Странно, что они так и не переименовали улицу. Наверное, уважают первого космонавта."
- Вам запрещено работать в управленческих структурах, а также занимать должности, дающие право на ношение оружия. Запрещено покидать Самару без получения разрешения в центре внутренней безопасности. За нарушение режима проживания - год перевоспитания в исправительном учреждении.
"Вот гады! Они Самару уже в гето превратили!"
- В десятидневный срок вы обязаны встать на учет в трудовой инспекции. За нарушение трудового режима - три месяца перевоспитания в исправительном учреждении.
"Угу. Где это я найду работу за десять-то дней?"
На протяжении следующих пятнадцати минут я слушал электронную нудятину, где каждое предложение начиналось с "нельзя". После чего лысый повернул панель.
- Подтвердите ознакомление с инструкцией, Егоров, - устало выдохнул он, похоже, процедура достала и его.
"Вот урод, эх не встретил я тебя три года назад...", думал я, прикладывая большой палец к датчику на панели компьютера.
Браслеты наручников гневно звякнули на запястьях, а индикатор агрессии на них тревожно заморгал.
- Ваша банковская карточка, - прошипел "Горыныч".
Рука в белой перчатке извлекла из кармана красный прямоугольник пластика.
- Здесь средства, заработанные вами в ходе исправительных работ, Егоров, - пояснил он, брезгливо бросив карту на стол.
- Сейчас вы будете сопровождены в исправительную палату. Я даю вам десять минут на сбор вещей и прощание, - закончил `Горыныч", кивнув лысому.
Тот нажал кнопку на столе, и дверная панель зашуршала у меня за спиной.
"Бросить бы тебе в морду эту карту," - негодовал я, забирая ее со стола.
"Десять минут. Согласно внутреннему распорядку я имею право на целый час!"
Индикатор агрессии, до этого моргавший на наручниках, вспыхнул красным, а из динамика раздался тонкий свист.
- Егоров! Стоять!
К этому моменту я уже намеривался пересечь дверной проем, но вместо этого пришлось развернуться. Наручники продолжали предательски свистеть и сиять словно солнце.
Лицо "Горыныча" пылало не слабее индикатора, а вот лысый, наоборот, широко улыбался. Зловещая улыбка да еще шрам на лбу делали офицера похожим на пирата из старых фильмов.
- Ты чего, Егоров? Бесишься что ли? Тебе может рано на волю-то, а? Ты только скажи, думаю, лишний год перевоспитания тебе лишним не будет, - хихикнул он.
"Гады! Голыми руками бы порвал всех вас с вашим альянсом!" - негодовал я.
Однако перспектива остаться здесь еще на год меня не радовала.
- Прошу простить, офицеры. Мой гнев никак не связан с вашими персонами..., - я попытался соврать, лихорадочно придумывая причину, - просто вспомнил одну скотину. Он отки... освободился пару месяцев назад, стащил у меня кое-что из камеры.
- Угу-угу, - с улыбкой согласился лысый, - надо было сообщить дежурному. Поверьте мне, Егоров: сведение счетов - не лучший способ начать жизнь сначала... Если вы, конечно, не собираетесь вернуться к нам назад.
- Спасибо, - эти слова дались мне особенно трудно, - я подумаю на досуге.
- Подумайте, подумайте. Только вот беда..., - белые перчатки вновь замелькали над панелью карманного компьютера.
- Петр Сазонов, если вы, конечно, имеете в виду, его погиб. Да-да, неделю назад получил резиновую пулю прямо в глаз в ходе уличных беспорядков.
Индикатор агрессии умер. Сейчас мне было не до прихвостней альянса. Всю дорогу до камеры я пытался поверить в услышанное, но сознание упорно отвергало скорбную весть.
"Петька, как же!? Он ведь должен был дождаться меня, мы же договаривались. Не усидел, дурак".
2
Вместе с Петром мы представляли все, что осталось от отдельной оперативной группы сопротивления, некогда насчитывавшей полсотни бойцов.
Память, словно приливная волна, лезла из самых темных закоулков мозга. Прошлое проступало сквозь кровавую пелену минувших лет, пока я брел по длинному коридору...
Убийство президента в начале XXI века поставило на стране жирный крест, ставший для многих граждан могильным.
Страна, развивавшаяся запредельными темпами, развалилась в одночасье. Приемники ввергли ее в хаос гражданской войны. Военные, поддержавшие министра обороны, и многочисленные правоохранительные структуры, выступившие в поддержку своего представителя, превратили столицу и многие региональные центры в арены кровавых схваток.
Одна за другой на южных границах вспыхивали войны, огонь захлестывал приграничные районы, ввергая их в очаг конфликта...
Я свернул направо. Очередной сканер прощупал меня невидимыми щупальцами, после чего открылся проход на лестницу. Мотнув головой, я стал спускаться.
Хаос в стране достиг апогея, когда через два года боевых столкновений и приграничных войн юг страны заявил о своем выходе из состава федерации. На западе это назвали вторым парадом суверенитетов. Территория федерации сократилась втрое после того, как об отделении заявил восток, отгородившись от войны Уральскими горами. На оставшихся западных регионах полыхал пожар войны. Братоубийственная резня окончилась оккупацией. Североатлантический альянс ввел войска в федерацию якобы для того, чтобы защитить хранилища и стартовые площадки с ядерным оружием.
Войска федерации были распущены, правоохранительные органы реорганизованы, а точнее сказать, разогнаны.
Теперь страной управлял поставленный альянсом премьер-министр, хотя фактически он исполнял все, что велел ему объединенный совет альянса.
В регионах, не успевших отделиться от страны, периодически вспыхивали восстания. Последние жестоко подавлялись оккупантами, официально называвшиеся силами внутренней безопасности.
Я с Петькой как раз участвовал в одном из таких бунтов. Поначалу все шло хорошо. Патрули оккупантов становились легкой добычей для отрядов, составленных из бывших военных и бойцов внутренних войск.
Однако удачное начало быстро сошло на нет. Генералы альянса использовали наш же метод небольших групп. Штурмовые отряды наводнили Самару, Тольятти и Сызрань. Через два месяца восстание было подавлено. Те, кому посчастливилось выжить в кровавом аду уличной войны, были направлены в исправительные дома.
Ну, вот я и пришел. В палате меня ожидал очередной сюрприз "Горыныча". Пустота. Ни единой души. Мне даже не дали простится с друзьями.
3
Наши вышли на меня через три недели. Я как раз сидел в Филине. Правда, тогда у забегаловки на Гагарина было другое название, но все называли его по старинке - Филин. Сейчас на том месте высятся постройки нового жилого комплекса.
- Можно к вам присоединится? - поинтересовался мужчина в сером пиджаке со значком металлургического профсоюза на груди.
На вид ему было лет пятьдесят. Каштановые волосы аккуратно уложены, пристальный взгляд зеленых глаз шарил по соседним столикам.
Я молча кивнул.
Мужчина набрал код заказа на панели.
- Вам что-нибудь заказать? - спросил он.
- С удовольствием выпил бы еще кружечку "Жигулей", - ответил я.
Некоторое время мы молча пили.
- Павел, мне рекомендовал вас Петр Сазонов, - прошептал он.
Я чуть не подавился пивом. Нечего не ответив, я сделал глоток.
- Нам необходим ваш опыт, Павел.
- Не понимаю.
- Боевой опыт. Кто, как не вы, может научить молодых воевать?
- Протрите глаза. Я простой рабочий с речного дока. Оператор погрузочной техники, а не боец.
- Петр считал вас лучшим специалистом по тактике уличного боя. Из тех, кто остался в живых, конечно, - не унимался незнакомец.
- И где он? Я слышал, кончил он очень плохо. К тому же, я не хочу разговаривать на такие темы здесь, - ответил я, красноречив обведя взглядом помещение.
- Пока я здесь вы в относительной безопасности, - пытался успокоить меня мужчина.
Я перехватил его взгляд. Группа из шести крепких мужиков в потертых куртках оккупировала два столика у входа.
- Что-то я сомневаюсь, что эти мордовороты спасут нас, если сюда нагрянут штурмовики.
- Какое-то время они смогут их удерживать, - он картинно пожал плечами.
- Ладно. Черт с вами...
- Вот и славно. Для начала я хотел бы, чтобы вы сменили место работы.
- Да? Что докеры-революционеры теперь не в моде?
Мое замечание мужчина оставил безответным.
- У меня есть неплохое местечко для вас, Павел, - произнес он, протягивая мне пластиковую визитку.
- А вас как звать-то, а то как-то не по-русски? - поинтересовался я.
Я легким нажатием активировал карту.
"Приходите в наш спортивно-развлекательный центр", - гласила трехмерная надпись. Буквы несколько раз сменили цвет, а затем рассыпались в пыль, уступая место рекламному ролику. Спортивные залы, поля для футбола и гольфа, бассейны.
- Меня зовут Александр Яковлевич, - представился мужчина, подождав когда я уберу визитку.
- Не могу сказать, что приятно, но...
- Для нашего дела это не имеет значения. Ну, так что на счет работы?
- Да ничего. Я ничего не понимаю. Какие-то спортзалы, бассейны...
Нас прервал протяжный писк. Один из парней Александра Яковлевича извлек из внутреннего кармана какой-то прибор. Тот надрывно пищал.
- Нам нужно расстаться, как не жаль. Идите домой, только быстрее. Сюда едет патруль альянса.
Я встал и уже было пошел к двери, но что-то меня остановило. Профиль, а вернее затылок Александра Яковлевича. Где-то я его видел.
- Завтра вызовите оператора. Назовете свое имя, - на прощание сказал он, не оборачиваясь. Даже не сказал, а приказал.
"Точно. Я его знаю! Но где. Черт! Точно помню. И эта манера отдавать команды, сидя спиной.
Вспомнил я его уже дома. Мы встречались во время восстания. Командир нашей группы отправил меня в оперативный штаб. Там в штабе я видел Александра Яковлевича. Он сидел спиной к двери, изучая карту Самары, полковничий китель висел на спинке стула. Так же, как и мне сегодня, он отдавал команды группе офицеров, сидя к ним спиной.
4
Новая работа. Если бы я знал...
- Ну, что? Взяли? Даже хуже, чем на пошлой неделе! - возмущался я.
Три десятка парней понурив головы, сидели на пожухлой траве. Хмурые облака ползли по сентябрьскому небу. Глухие хлопки раздавались со всех сторон, особенно из черных провалов окон брошенных домов.
Серый городской камуфляж моих бойцов весь заляпан краской.
- Как так можно? Вы даже первый этаж зачистить не смогли! Где взаимодействие отделений! Куда вы лезете под выстрелы, а?
Это моя тренировочная группа. Официально я являлся инструктором спортивно-развлекательного центра "Виктория". Того, что расположился на месте парка Гагарина. Я работал в секции пейнтбола. Это такая пальба красящими маркерами из специальных ружей. Каждую неделю я исправно получал разрешение на выезд за пределы Самары, но только до начала комендантского часа.
Но это официально... На самом же деле я готовил боевое подразделение, способное решать локальные задачи в городских условиях.
Уже второй месяц я выводил их на загородный полигон.
Место хорошее, тихое. Говорят осталось еще с прошлого века. Несколько недостроенных панельных домов. Какие-то неоконченные административные строения. Говорят, молодежь играла здесь в пейнтбол с начала двадцать первого века.
Я пытался вдолбить им тактику городского боя. Они внимательно слушали мои наставления, а затем делали все наоборот, словно специально. Вот и сейчас нас разнесла в пух и прах команда какой-то инженерной академии.
- Вы даже у таких же сопляков, как и вы, выиграть не можете..., - подытожил я, сплюнув с досады.
- Но в бою у нас же будет связь, - попытался возразить командир одного из отделений, кажется, Виктор.
- Связь, да? А если перед боем импульсный разряд шарахнет, а?
- Ну, не знаю. В бою мы все равно будем по-другому действовать, - не соглашался Виктор.
Он работал диспетчером в какой-то крупной логистической фирме. Как они все попали в подполье, я не знал, да и неинтересно было. Сейчас меня мучил только один вопрос - как из этого стада сделать стаю.
- А здесь тебе, чем не бой? - спросил парнишка, усердно оттиравший краску.
- Но мы же не по-настоящему...
- Ну и что. Вон нас в коридоре перекрестным огнем накрыли. Неужели прикрыть нельзя было? - не соглашался спорщик.
Судя по количеству пятен на камуфляже, досталось ему изрядно.
- А чего вы в коридор полезли? Ваше отделение должно было лестницу держать. Они по ней к нам в тыл потом зашли! - возмутился Мишка, исполнявший роль корректировщика.
- Да ты вообще молчи! Ты должен огневые точки врага указывать, а сам вперед полез! - раздалось сразу несколько недовольных выкриков.
- А ну тихо! - скомандовал я, увидев группу парней шедших в нашу сторону.
Человек десять неспешно двигались к нам. На зеленых куртках гордо сияла эмблема старейшего пейнтбольного клуба EPSILON - кровавый череп с такими же кровавыми крыльями.
- Как насчет поиграть, а? Мы вдевятером против всех вас, - предложил невысокий парнишка лет двадцати пяти.
Я окинул взглядом свое войско. Если они проиграют - из колеи вылетят на долго, а многие может и навсегда.
- Да нас многовато для вас..., - я пытался найти повод отказаться.
- Не беда, только интересней будет. Мы займем вон то здание, - произнес он, ткнув пальцем в строение, которое мы называли электростанцией, - а вы нас штурмуйте.
- Ладно, - согласился я, - идите выбирайте позиции, а мы через десять минут начнем штурм.
- Опять наваляют, - сокрушенно выдавил кто-то. Дружный ропот и кивки остальных дополнили общую картину обреченности.
- М-да. Проиграли, даже боя не начав. С таким настроем не на баррикады надо, ребята, а в другие места.
- Как штурмовать-то будем? - поинтересовался Виктор, пополняя боезапас.
- Как? А убили меня... Снайпер снял, когда мы к электростанции выдвигались, - добил я парней, демонстративно скрестив на груди руки.
- Угу, - мотнул головой Егор, исполнявший обязанности моего зама, - значит, второе отделение. Выдвигайтесь к тому бугорку, рассредоточтесь. Когда начнем штурм, палите по фасаду.
Следующие пять минут он деловито раздавал команды. А затем отделения пошли на штурм, где благополучно получили свои порции краски. Правда, им удалось выбить почти всех бойцов противника.
- Уже лучше. Осталось только научиться прикрывать партнеров при перебежках, - хвалил я бойцов, когда мы усталые возвращались в Самару.
Да и парни выглядели не так подавленно, как обычно. Еще бы, сегодня нам удалось даже несколько раз выиграть!
А затем пошло-поехало. С каждой неделей прогресс нарастал. Теперь на загородном полигоне с нами считались. Собачья голова, нашитая на камуфляж, вызывала уважение со стороны других игроков пейнтбольных команд.
Нас прозвали "Псы городских окраин". Кто-то из парней нашел дома старые записи конца двадцатого века. Оказывается, раньше была популярна группа "Чайф". Хватило одного раза, чтобы весь отряд запомнил слова песни. Теперь мы все горланили ее по дороге на полигон и домой.
Псы городских окраин.
Есть такая порода.
С виду обычная стая.
Но больше их год от года.
Полгода мы готовились. Со стороны штаба сопротивления к нам было особое внимание. Я понял это сразу. Нас к чему-то готовили. Не к боям в городских условиях. Нет. План занятий я получал от Александра Яковлевича. Судя по требованиям, нас готовили к локальной операции по захвату и зачистке какого-то здания. Цель я узнал лишь тогда, когда доложил о полной боевой готовности отряда.
Региональный штаб сил внутренней безопасности. В предстоящем восстании мы должны были ворваться в штаб и отрезать городской гарнизон от связи с альянсом.
- Вот данные здания. Здесь все. Внимательно изучите и ознакомьте людей, - приказал Александр Яковлевич, протягивая карманный компьютер.
- Когда мы должны быть готовыми?
- Через месяц. Начнут студенческие бригады. От их корпусов рукой подать до штаба. Они вытянут на себя основные силы штурмовиков. Студенты должны продержаться достаточно времени, чтобы вы ворвались в штаб.
- Значит, мы врываемся в штаб. Лишаем их связи, а потом?
- Потом занимаете оборону. Как только альянс лишится связи, выступят главные силы сопротивления.
- Хм. А если у нас не получится? - спросил я, начиная понимать.
- Тогда все кончится, как и раньше - резней в студенческих кварталах.
- Отрядом в сорок стволов штурмовать штаб...
- Альянс - прагматичная организация. Едва студенты пустят кровь патрулям, как они бросят на них ближайшее подразделение.
- А ближе всех расквартированные при штабе штурмовики, - закончил я.
- Точно! Элитный штурмовой батальон "Бойцовые коты". После его ухода в штабе останется только комендантский взвод да несколько десятков офицеров.
"Да уж. Не позавидуешь студентам", - подумал я, вспомнив лысого со шрамом.
5
И вот началось. Пулеметные и автоматные трели разорвали тишину утра. Мы собирались возле окраины студенческого городка. На противоположном конце, выходящем на Волгу, гремел бой. Пока из всех окон одни студенты расстреливали ошалелые патрули сил внутренней безопасности, другие перегораживали узкие улочки баррикадами.
Не теряя времени, мы пошли к группе грузовых аэромобилей. Там собралась толпа студентов. Несколько мужчин в камуфляже раздавали оружие.
Оставив отряд в тени здания, я протиснулся вперед.
- Старший кто? - поинтересовался я у выдававших оружие.
- Федор! Тебя спрашивают.
Пожилой мужик в простом клетчатом пиджаке и значком портового профсоюза вылез из кабины. Потертый автомат угрожающе уперся дулом мне в грудь.
- Чего надо? - проворчал он.
- Груз. Игрушки для псов городских окраин, - спокойно ответил я, стараясь не обращать внимание на ствол автомата.
Он смерил меня долгим взглядом. Казалось, он не спешил, хотя бой, судя по звукам, приближался.
- Жарко вам будет, - наконец произнес он.
Оружие оказалось новым, словно только смазали. Штурмовые винтовки ШК 12 с лазерным наведением и сорокапатронными магазинами. Здесь же, в узких ящиках, шлемы с приборами лазерной наводки и полевыми коммуникаторами. Отдельно ящики с бронежилетами и щитками для рук и ног. Городской камуфляж с забытым российским триколором и собачей головой. Наступательные гранаты и ранец с электромагнитным глушителем связи.
На сборы ушло не более пяти минут. Рассовав дополнительные магазины и гранаты по подсумкам, мы втянулись в переулок. Наш путь лежал в обход главной улицы студенческого городка.
Здесь пустынно. Все, кто мог держать оружие, ушли на баррикады, остальные покинули зону боевых действий. Вдруг впереди раздался грохот выстрелов. Выстрелы, словно щелчки плети, раздавались впереди, за поворотом. А затем раздался нестройный хор коротких и длинных очередей наших автоматов.
Парнишка лет восемнадцати выбежал нам навстречу из-за поворота. Левый рукав куртки заплыл багровым пятном. Испуганное веснушчатое лицо покрывал слой пыли.
- Мы...Мы...Мы должны были обеспечить проход, - он ткнул окровавленным пальцем в собачью голову на моем рукаве, - вас ждали. Все штурмовики, вроде, к баррикадам пошли, вдруг, откуда не возьмись, коты. Рота, не меньше. С двух сторон ударили. Половина наших сразу полегла. Остальные с командиром отбиваются, меня, вот, вас предупредить послали, - сбивчиво доложил он.
- М-да...Пробиться к штабу через роту спецов нереально, - пробормотал я, качая головой.
За спиной столпились мои псы. Стая ждала команды. Я нерешительно обвел взглядом переулок. Здесь стояли корпуса общежитий еще старой постройки. Кирпичные пятиэтажки, взиравшие на нас черными провалами окон.
- Так. Первое и второе отделения! Занимайте вон ту общагу справа. Выше третьего этажа не поднимайтесь! - скомандовал я.
Два десятка псов скрылась за кирпичным углом.
- Третье!
Я подождал, пока командир приблизился.
- Видишь подвал?
- Ага. Из окон как раз все простреливается.
- Вот и занимай его. Смотри, только чтоб гранатами не закидали, - посоветовал я.
Оставалось только четвертое отделение да Мишка - корректировщик.
- Михаил. Бери заглушку и лезь на крышу того крайнего дома.
- Когда врубать? - поинтересовался парень, поправляя тяжелый ранец.
- Сразу, как залезешь. Потом следи, чтобы никто не убежал. Огонь только по тем, кто пытается скрыться. Понял?
- Понял, командир.
- Четвертое! - крикнул я, когда Мишка просился бежать.
Я внимательно осмотрел улицу.
- Веди всех вон туда. А я сейчас подойду, - распорядился я, указав на край одноэтажного строения.
Ну, вроде все. Я прислушался к выстрелам. Стрельба вроде не приближалась. Значит, студенты смогли удержать котов.
- Так. Как тебя звать-то? - обратился я к раненому студенту.
- Пашка, - пробасил он.
- Теска, значит. Беги назад. Скажи, пусть отступают. Надо вытянуть их штурмовиков сюда.
- Угу, - бросил он на бегу.
- Все на местах? - спросил я, включив коммуникатор, провожая взглядом парня.
Однако в ответ я услышал лишь шум помех.
- Черт. Мишка же все частоты глушит! - я сплюнул и опустил защитный щиток шлема.
Оставалось только ждать, когда отступающие студенты вытянут на нас штурмовиков.
Вот появилась первая группа молодежи. Они тащили трех раненых. Следом появилась еще одна группа. Здесь человек тридцать. Большинство с кровавыми отметинами легких ранений. Замыкал отступление отряд человек в пятьдесят. Паля перед собой из автоматов, они отступали в глубь улочки. Сначала один, за ним еще и еще, около десятка упали на асфальт, корчась в предсмертных судорогах.
Я посмотрел на крышу, где засел Мишка. Визор шлема услужливо увеличил изображение. Он показывал растопыренные пальцы обоих рук.
Сотня. Оставалось надеяться, что мы справимся со штурмовиками малой кровью. Ведь впереди нас ждал штурм штаба.
6
Густые цепи штурмовиков втягивались в ловушку. Пули студентов отскакивали от бронированных бойцов альянса. Калибр оружия явно маловат. Однако свое дело парни сделали. Увлекшиеся преследованием штурмовики напрочь забыли о флангах. Сейчас они хотели только полного уничтожения горстки юнцов, посмевших бросить им вызов.
Я активировал гранату. Пластиковый шар, начиненный сотней металлических шариков описав дугу, ударился об асфальт. Громкий хлопок взрыва. Улица в ту же секунду превратилась в ад.
Бойцы первого и второго отделений из окон пятиэтажки в упор расстреливали штурмовиков. Их броня не могла защитить от пуль наших штурмовых винтовок.
Бойцовые коты попытались организовать отпор, когда им в спину ударило третье отделение. Плюющиеся свинцовой смертью окна подвала стали вратами ада для двух десятков штурмовиков, заливших асфальт своей кровью.
Из укрытия, где я засел с четвертым отделением, хорошо видна вся картина боя. Вот кто-то из моих парней опрометчиво высунулся из окна, и защитный щиток шлема лопнул от попадания пули. Выронив винтовку, боец выпал из окна.
Кто-то из штурмовиков нес ручной ракетомет. Оставляя дымный шлейф, ракета влетела в подвальное окно. Через мгновение глухой взрыв сотряс здание. На месте окна теперь зияла широкая пробоина, из которой валил едкий дым. Из под груды кирпичей торчала окровавленная рука, так и не выпустившая штурмовую винтовку.
Часть штурмовиков бросилась к этому проему, расстреливая окна.
- Примкнуть штыки! - скомандовал я. Медлить нельзя.
Короткими перебежками, чтобы не заметили оставшиеся на улице штурмовики, мы бросились в обход дома. Судя по выстрелам и крикам, в подвале еще держались наши.
Очередной взрыв сотряс улицу. Это еще одна ракета влетела в окно пятиэтажки. Взрывной волной выбросило на улицу двоих бойцов из первого отделения. Штурмовики тут же добили их короткими очередями.
Михаил, то ли не усидев на крыше, то ли понимая, какую опасность несет ракетомет, снял гада метким выстрелом. Несколько стволов тут же огрызнулись в его сторону. Ему бы укрыться, а он, дурак, продолжал стрелять, пока пуля не разнесла голову.
Но вот и дверь в подвал. Я первым впрыгнул в грохочущую выстрелами мглу. И тут же врезался в спину какого-то штурмовика. Мы повалились на пол. Пока шла борьба, мимо пробежали бойцы четвертого отделения. Через несколько мгновений в подвале закипела рукопашная.
Мне удалось вырваться из цепких объятий врага. Удар кулаком в челюсть. Пока штурмовик пытался подняться, я подхватил винтовку и вогнал штык в его горло. Он как-то странно захрипел, на губах забулькала кровь.
Я только и успел высвободить штык, как на меня налетел офицер. Ударом ноги он выбил у меня винтовку. Приклад его автомата больно врезался в грудь, опрокинув меня на спину. Окрашенный кровью штык уже нацелился на меня, когда кто-то из псов бросился на помощь. Но офицер, похоже, был профессионалом. Ловким движением он отвел удар штыком, а затем атаковал сам. Удар снизу вверх подобен броску змеи. Парнишка даже не успел среагировать, когда штык расколол защитный щиток. Бездушное лезвие, пробив глаз, впилось в мозг.
Глухой смешок раздался из-под шлема. Где-то мне уже доводилось слышать этот смех. Вскочив на ноги, я прыгнул вперед. Всем телом навалился на гада. Тот не устоял, и мы повалились на пол. Шлем слетел с его головы, открыв лысину и шрам.
Лысый лишь усмехнулся в ответ. Его рука дернула из-за голенищ нож. Сделав несколько ложных выпадов, он бросился на меня.
Повезло мне, или же я впрямь такой умелый, не знаю... Но столько ненависти и злобы накопилось во мне, что поймать руку с ножом в захват оказалось легко. Я навсегда запомнил его удивленное лицо, когда, вывернув запястье, я перехватил нож. Лезвие, испившее крови моих ребят, полоснуло по горлу. Кровь брызнула фонтаном мне в лицо. Офицер сделал несколько шагов назад, зажимая страшную рану. Кровь тоненькими ручейками пробивалась сквозь трясущиеся пальцы.
Тут сзади подскочил кто-то из моих. Приклад тараном врезался в лысый затылок. Еще один удар по уже распластавшемуся на полу врагу. Череп офицера лопнул словно переспелый арбуз. Кровь вперемешку с мозгами растекалась в стороны.
Подхватив с пола штурмовую винтовку, я бросился в гущу кипевшей в подвале рукопашной.
7
- Отец, хватит на сегодня, а то на праздник опоздаешь!
Дочь вырвала меня из цепких лап памяти. Жаль. Я планировал закончить эту главу мемуаров сегодня. Ну да ладно, впереди целая жизнь.
Отглотнув витаминизированного коктейля, я вылез из-за стола. Взгляд остановился на зеркальной панели. Мне уже почти шестьдесят пять, но благодаря постоянным курсам омоложения выгляжу на сорок-сорок пять. Да и в душе стариком себя не ощущаю.
Пока я разглядывал себя в зеркале, в соседней комнате внук пытался одолеть Ольгу.
- Мама! Мама! Можно я сегодня пойду с дедушкой! - упрашивал Мишенька.
- Нет. Подрастешь, тогда разрешу, а сейчас ты только мешать будешь.
- Ну, мама! Ну, пожалуйста! Я буду тихо-тихо, ты в прошлом году обещала...
- Я же сказала, нет.
Рев походил на вой сирены. А сколько обиды в нем.
- Вот видишь, плачешь как маленький. А говоришь, подрос, - спокойно сказала Ольга.
- Пап, может, я подойду с ним на минутку, а? - похоже, Мишкины слезы сломали материнскую защиту.
- Определенно не вижу причин отказываться, - согласился я.
Через три четверти часа я уже шел по залитой полуденным июньским солнцем улице.
Шпили жилых комплексов, словно космические корабли, рвались в небо. Солнечные блики плясали на бесчисленных стеклах окон. Редкие аэромобили плыли по небу. В праздник жители предпочитали гулять пешком.
Счастливые люди шли мне на встречу. Улыбки и радостные поздравления сыпались на меня со всех сторон.
Может быть, кто-то и растерялся бы от этого потока эмоций, но не я. Нет. Я это заслужил. И доказательство сверкало на стареньком кителе. Вот они - медаль за освобождение Саратова, Волгоградская медаль мужества и Ростовский крест за отвагу. Но не они притягивали внимание прохожих, нет. Мой единственный пятиконечный орден - звезда за освобождение Самары. Да еще и нашивка с собачьей головой.
Чем ближе я приближался к набережной Волги, тем короче и медленнее мои шаги. Каждый год я шел этой дорогой и каждый год боялся. Страх начинал есть меня еще за день. Доходило до того, что я начинал искать причину отказаться и не пойти. Но даже если таковая находилась, я все равно шел.
Вот и переулок Свободы. Здесь я остановился. Широко улыбнувшись, принял поздравления компании молодых людей, выбежавших из студенческого общежития. Некогда здесь стояли серые корпуса, истерзанные пулями и снарядами. Теперь небо подпирали жилые комплексы восстановленной по окончании войны политехнической академии.
Именно здесь наша группа выдвигалась к штабу сил внутренней безопасности, пока студенческое ополчение оттягивало на себя штурмовые отряды альянса.