Аннотация: Небольшая шалость, написанная в качестве задания на английском и после переведенная на русский язык. Цель - игра слов и трудности ее перевода. march - марш. March - март.
"На площадь! Быстрее!" Размахивая бело-золотыми флажками, по улицам мчались веселые, радостные мальчишки. Счастливые озорные улыбки рассекли их лица, осунувшиеся и позеленевшие за время затянувшейся февральской спячки. Солнце играло на их макушках, трепало всклокоченные волосы. Весна вдохнула жизнь во всех и в каждый камень. Даже в серую сухую мостовую, окрасив ее золотым, испив до дна все черные застоявшиеся лужи. Апрель все еще мялся на пороге, не решаясь выйти на улицы. Прохладный ветер через распахнутые окна наполнил дома свежим воздухом - и город вздохнул с облегчением, освобожденный, наконец, от тяжелых оков зимы. Стоя в дверном проеме, Эйприл долго разглядывала ослепительно-чистое голубое небо. Мир вдруг набрал полные легкие воздуха, раздулся, и небо поднялось так высоко, что она вряд ли смогла бы теперь притвориться перед Айданом, будто касается рукой солнца. Она прикрыла глаза ладонью и мягко улыбнулась. Люди спешили в центр города - вот-вот должен начаться военный парад. Эйприл подумала, что, наверное, всякий хочет поскорей попасть туда, и, сжав в руке сложенную вчетверо фотокарточку, скользнула в эту галдящую реку людей. Она тоже спешила и совсем не заметила худощавого человека, украдкой ковылявшего вслед за ней. Еще чуточку, подождать совсем немного и она снова увидит Айдана. Он вернется к ней, пусть израненный и разбитый, может, без прежнего блеска в глазах, но вернется. Потому что обещал. Когда Эйприл добралась до площади, уже играли первые ноты марша, и прошли первые ряды солдат. Она до дрожи в коленях испугалась, что не успела, и Айдан ее так и не увидел. Протиснулась через плотную толпу зевак, чтобы лучше видеть шествие. Эйприл затаила дыхание, застыла, обратилась в каменную полую глыбу, а в груди громыхали литавры. Ее сердце было барабанной дробью этого марша. Его жизнью. Каждый шаг солдат отдавался в ней тяжелым ударом. Восторженная, она во все глаза смотрела на темно-синие мундиры, и искала в молодых лицах то самое, которое так долго хранила в памяти и на единственной оставшейся фотокарточке. - Где же ты, Айдан? - едва шевельнув губами, прошептала она. Эйприл тщетно пыталась заглянуть в их бесстрастные глаза, искала в их стройных рядах того единственного, невысокого худого парнишку, чьего лица она никогда не сможет забыть. Никакая война не смогла стереть его из памяти. Курчавого, с впалыми щеками, вспыльчивого, но стеснительного. Эйприл до мельчайших подробностей помнила, как он возвращался вечерами домой, закрывался в отцовском кабинете и подолгу сидел за книгой, покуривая трубку.
Он всегда был очень серьезным и перед самой войной, кажется, даже говорил что-то о свадьбе... Эйприл прижала к груди фотографию. Она теребила ее в руках столько времени, что изображение совсем помялось и испортилось, но ей хватало уже лишь очертаний, чтобы оживить Айдана в мыслях. Она была одержима им и не замечала никого вокруг. И она все еще не увидела его среди стройно марширующих солдат. Пошла кавалерия. Прошли моряки. И вот под восторженные крики толпы исчезают в арке последние ряды пехоты. Расходятся люди, разбегаются дети. Марш закончился, и на площади осталась только Эйприл. Ее старческие узловатые руки безнадежно повисли вдоль туловища, пальцы разжались, и тусклая помятая фотокарточка выпорхнула на волю, упала на брусчатую площадь. Позади послышался сухой кашель курильщика. Невысокий худощавый мужчина средних лет, подтянутый и сдержанный в движениях, наклонился и поднял фотографию. Война прошлась по его лицу взрывами, перекроила по-своему так, что родная мать не узнала бы. Кажется, это был ее сосед или муж сиделки, кажется, пару раз она даже видела его у себя дома, или они пили чай вместе - она точно не помнила. Эйприл отстраненно глянула на него и невольно отшатнулась. Он протянул ей карточку, она забрала ее. В молчании опустевшей площади она смотрела на него глазами, светящимися самым искреннем безумием. - Кажется, я снова опоздала, а Айдан обиделся и опять ушел на войну, - пролепетала она, утирая накатившие градины слез со своих сморщенных старушечьих век. - Уверен, что это не так. Ваш сын обязательно вернется в следующем марте. Вы только обязательно приходите. - Грустно улыбнувшись ответил Айдан.