Аннотация: В этой короткой вводной части рассказывается о том как встретились Максим и Искорка.
Обретённая Эквестрия.
Часть 1. Исток.
Милые пони, славные пони, прилетели к нам опять!
Милые пони, добрые кони, будем вместе мы играть.
Вечно в заботе, мир бережёте, вы спешите к друзьям.
Милые пони, добрые пони, мчитесь на встречу ветрам!
(Старинная детская песенка).
Пролог. Изгнание из Рая.
Люк коптера с шумом распахнулся, и рубчатые подошвы ботинок смачно ударились о мягкую землю.
- Живей, живей парни! Не жуйте сопли! - рёв сержанта Паука, бичом хлестал пятнистые спины десантников. Даже зелёный салага знает, что нет ничего опаснее момента высадки. Впрочем, именно сегодня можно не суетиться, ведь том, что стрельбы не будет, наёмников предупредили заранее. Самое худшее, что можно ожидать - неорганизованное сопротивление маленьких групп безоружных горожан. Смешно, но в этой с позволения сказать "стране" нет ни армии, ни полиции. Почётная гвардия имеется только у правительства, но этим опереточным "бойцам" уже приказали сложить оружие, что те и проделали с редким послушанием. Честное слово, давно не попадалось такого лёгкого задания. Правда, заказчики под страхом лишения премии запретили убивать гражданских и даже перевооружили ребят, заменив надёжные штурмовые винтовки неуклюжими парализаторами-шприцемётами, но ведь и работёнка предстояла непыльная - захватить город, согнать в здание мэрии всех жителей и держать их там до прибытия транспортов - "скотовозок".
Бригада "Псы смерти", заслуженно пользовавшаяся дурной репутацией среди наёмников, являлась сборищем всякого гнилого отребья. Их босс, отставной генерал-майор Борис Клешня ласково прозванный подчинёнными "Старым Ублюдком" брался за любые, даже самые дохлые задания. Особенно ценились те миссии, на которых не ожидалось серьёзного сопротивления, зато можно было всласть покуражится над беззащитным населением. В своих действиях Псы руководствовались тремя простыми принципами - "Стреляй первым. Преступных приказов не бывает. Гаси тех, у кого меньше бабок"! Различные там кодексы чести вольного стрелка, писались явно не для них.
Миновав лес и большую яблочную ферму, никем не замеченные наёмники вошли в городок и начали рассредоточиваться по улицам, перекрывая пути к отступлению. Паука поразила чистота и какая-то игрушечность окружающих домов. Слишком яркие разноцветные стены, слишком красивые цветы на клумбах, слишком низкие двери, словно здешние обитатели, были сплошь лилипутами или гномами. Никогда ещё, тёртый жизнью вояка не попадал в такое странное место. Впрочем, ему было абсолютно наплевать на всё кроме двух вещей: шестизначного гонорара и того, что над головой не свистят пули.
Стояло раннее утро, улочки были совершенно пусты. Внезапно, из-за поворота вынырнула невысокая розовая лошадка с пышной гривой похожей на кудель сахарной ваты. При виде двуногих незнакомцев, она остановилась, округлила и без того огромные глаза и открыла рот. Боясь, что её крик разбудит жителей раньше времени, Паук вскинул парализатор и маленький стальной шприц, снаряжённый лошадиной, а вернее сказать понячьей дозой снотворного впился гуляке в правый бок. Лошадка как-то совсем по детски всхлипнула и рухнула на землю.
- Вот значит, оказывается они какие... - выдохнул ефрейтор Пуля, стоящий рядом. - А я не верил...
- Не рассусоливай, зёва! Сказки будешь дома мамочке читать, а нам работать надо!
Дверь понивильской библиотеки с шумом распахнулась, получив сильный пинок копытом, и в холл ослепительно-белым вихрем влетела Рарити. Глаза "королевы драм" были полны ужаса. Не обращая внимания на рыдающего в три ручья Спайка, она выскочила на середину комнаты и тонко завизжала: - Твайлайт! - затем испуганно замолчала, смущённо откашлялась и уже более спокойно повторила - Твайлайт, ты где?!
- Не то! Не то! Не то! - донеслось из-за огромной кучи книг, - Здесь ничего нет! Милосердная Селестия, да что же такое?!
- Твайлайт! - Рарити подбежала к подруге, которая лихорадочно переворачивала страницы почтенного фолианта. - Очнись!
- Созвездие Большой Мыши опасно приблизилось к Пасти Сфинкса и может быть поглощено уже в этом столетии... - пробормотала та, уставившись в одну точку словно сомнамбула. - Нет, и это не то!
- Прекрати Твай! Ты знаешь, что творится на улицах? Двуногие монстры врываются в дома и стреляют в пони! Они... они подстрелили Пинки Пай! Ну, скажи хоть что-нибудь, не молчи! И почему, наконец, ты перелистываешь страницы копытом? Это же неудобно!
- Магия, - тихо пробормотала Твайлайт и поглядела на подругу мёртвыми глазами. - Моя магия иссякла. Совсем! Как ручей ушедший в песок...
Рарити вздрогнула и в ужасе приложила копыто ко лбу. - Как? Как такое могло произойти... - внезапно она замолчала, повернула голову и попыталась пролевитировать к себе ближайшую книгу.
- С тобой тоже самое, верно? - с горечью спросила фиолетовая единорожка.
- Да! Какой ужас! Мне сделали заказ на девять платьев, но без магии я не успею к сроку...
- Прекрати! Какие теперь к Дискорду платья!
- Верно... Но ты разумеется уже отправила письмо Селестии? Она пришлёт сюда свою гвардию?
- Нет. Не отправила.
- Почему?
- Спайк больше не может выдыхать огонь!
Услышав последние слова хозяйки, несчастный дракончик зарыдал с новой силой. Рарити мельком взглянула на малыша и вновь повернулась к подруге.
- Понимаешь, что случилось?
- Разумеется нет. Ясно только одно, магия покинула Эквестрию. Совсем, без остатка. Отвлекись хоть на секунду и прислушайся к собственным ощущениям.
Белая пони послушно прикрыла глаза и замерла неподвижно, словно мраморная статуя.
- Ты права, - сказала она пару минут спустя. - Магии больше нет. Раньше я её чувствовала во всём, она разливалась вокруг словно запах цветов, словно шёпот ласкового ветра, как тёплое прикосновение солнечного луча... а теперь пустота!
Она посмотрела на подругу, и столько боли было в этом взгляде, что Твайлайт не выдержала и отвернулась.
Наступила тишина, только всхлипывал Спайк, да с улицы доносился рёв монстров и крики перепуганных пони.
- Надеюсь, что Принцессы спасут всех нас, - наконец промолвила Рарити, затем недовольно стукнула копытом в пол. - Пустая голова, как же я могла забыть о главном! Дэши разбилась!
- Как! - вскинулась Твайлайт, - опять не затормозила на повороте?
- Нет, упала с облака... Упала потому что разучилась летать. Все пегасы разучились летать!
Челюсть Твай рухнула на грудь, Затем она в возбуждении запрыгала по комнате.
- Ну, конечно! Крылья пегасов слишком малы, чтобы держать своих хозяев в воздухе! В этом им помогала магия, а раз её теперь нет то ничего удивительного... Но Деши я надеюсь уцелела?
- Разумеется, что ей будет. Сломала крыло и пару рёбер. Когда я уходила к тебе, они с Флатти отправились к Зекоре, в надежде что у той найдётся лекарство способное излечить таинственную падучесть. Как ты думаешь, она им поможет?
- Боюсь, что нет. Полагаю, без магии, от её отваров пользы не больше чем от патентованного чая для похудания.
Вновь наступила тишина.
- Мне кажется, я знаю, что произошло, - внезапно сказала Твайлайт.
- Что?
- Понигедон.
- Как?
- Понигедон. Когда я только начала учится искусству магии, в Кантерлотской библиотеке мне в копыта попалась одна книжка. Её автор всерьёз утверждал, что рано или поздно настанет Понигедон. Тогда: "...магия покинет Мир, крылатые упадут с небес, в дома войдут шестиногие багровые чудовища, после чего Эквестрия упокоится во мраке".
- Ужас! Совсем как сейчас! Правда, эти монстры вовсе не шестиногие...
- Но остальное-то верно!
- Да... И что же теперь делать?
- Бежать! Укроемся в хижине Зекоры! Вечнодикий лес место тёмное, может, там нас не найдут?!
- Верно! Тогда скорей, нельзя терять ни минуты!
- Погоди, мне нужно взять несколько важных книг... Спайк! Спайк, кончай реветь, ты мне нужен! Спайк!
Несчастный дракончик отлип от стены, сделал шаг к хозяйке, продолжая хныкать, но тут дверь библиотеки вновь распахнулась, и внутрь вошёл двуногий монстр.
- Так, ёпть, что у нас здесь... - протянул он оглядываясь. Облик его был страшен. Особенно пугало плоское, почти белое лицо с вытатуированным на щеке огромным пауком. - Хе, разноцветные лошадки! И динозаврик! Ну, дела! Ведь не нюхал же сегодня ничего! А мультики всё не кончаются!
- Это не дринн... длин... дринозаврик! - негодующе воскликнула Твай, любившая во всём строгий порядок. - Это дракон!
- Да мне собственно пофиг, - осклабился монстр, - дракон-шморкон...
Внезапно Спайк, разбитое сердце, которого не смогло склеить даже присутствие обожаемой Рарити, негодующе взревел. Весь ужас от понимания того, что он больше не может выдыхать пламя, трансформировался в ненависть к двуногому монстру, который (малыш был в этом уверен), стоял за случившимся несчастьем. С криком, - "Библиотека закрыта!" - он рванулся вперёд, собираясь проткнуть незнакомца своими острыми шипами.
Паук отпрыгнул в сторону, на ходу выхватывая из ножен на бедре огромный боевой нож, размером с небольшой меч. Резкий взмах рукой, омерзительный чавкающий звук и тонкий детский крик, переходящий в бульканье.
- Спайк! - в голос завопили единорожки, затем, Твайлайт застонав от ярости, опустила голову, несколько раз ударила копытом пол и стрелой сорвалась с места.
Манерную и капризную звезду эквестрийской моды, которую друзья промеж себя называли "королевой драмы" нельзя было упрекнуть в трусости или отсутствии чувства долга. Безжалостная расправа над маленьким драконом ужаснула белую единорожку, но ужас мгновенно сменился ненавистью. Бросив боевой клич, она ринулась следом, охваченная жаждой мести.
Две подруги бежали рядом плечом к плечу, целясь в грудь убийце. Вообще-то рог единорога - тонкий магический инструмент, обращаться с ним нужно со всей осторожностью, но сейчас, когда магия покинула Эквестрию, он остался их единственным оружием.
- Поней убивать запрещено, - глумливо пояснил Паук, стирая кровь с лезвия, - а вот про драконов уговора не было...
Тут он увидел приближающихся кобылок и вскинул парализатор. Шприц вонзился Твайлайт в левое плечо, передние ноги стали ватными и, единорожка покатилась по полу. Рядом коротко вскрикнула Рарити, перекувырнулась через голову и замерла. Твай врезалась носом в ботинок монстра и закричала от боли. Паук нагнулся, схватил её за гриву и рывком вскинул вверх, словно мешок яблок.
- Ты на кого копыта подняла, мразь фиолетовая?! - рявкнул он, но Твайлайт не смогла достойно ответить - нижнюю челюсть сковал паралич. Гаснущим взором она в последний раз посмотрела на тело своего чешуйчатого помощника No1 неподвижно застывшего в луже крови, а затем всё исчезло во мраке...
Прошло двадцать семь лет...
Глава 1. Встреча.
Охотиться на чебурахов дело непростое. Уж больно они скрытные твари. Я в этом деле настоящий профи, а и то иногда прихожу домой с пустыми руками. Но сегодня возвращаться без добычи нельзя. В кладовой на полке сиротливо лежит полбуханки хлеба и это все, если конечно не считать трёхлитровую банку огуречной браги. Правда дядя Толя обещал отцу, что завтра обязательно отдаст деньги за ремонт сенокосилки, но верить ему, что с ветром договариваться. Да и в любом случае, кушать хочется уже сегодня.
Говорят, что раньше в наших краях водились зверьки под названием зайцы. Шёрстка у них летом была белая, а зимой русая - стреляй, не хочу. Но они давно вымерли, а у чебурахов окрас совсем другой - тёмно-зелёный. Такой притаится в траве, уши свои круглые выставит, ни за что без собаки не найдёшь. Но собаки у нас нет, потому приходится изворачиваться. Хорошо, что они хоть плодятся как крысы и если быть терпеливым, то рано или поздно обязательно встретишь хоть одного.
На Коровьем лугу чебурахов не оказалось, и я решил спуститься в Гнилой овраг. Во-первых, потому что по пути. Во-вторых, там полно их нор, у которых я позавчера поставил несколько силков. Ну и, наконец, в овраг вся деревня сбрасывает мусор, а чебурахи любят покопаться в отбросах. Конечно, там грязно, и воняет, хоть святых выноси, но выбирать не приходится. Повесив ружьё на плечо, я припустил к промоине, по которой можно сползти вниз без помощи верёвки.
Ружьё у меня хорошее, хоть и старое. Охотничья одностволка шестнадцатого калибра. Курок болтается и через раз даёт осечку, спусковой крючок наполовину обломан, ствол расстрелян, но я всё равно его люблю. Как-никак отцовский подарок на двенадцатилетие полученный в этом году. Хотя, если быть до конца откровенным, я таскаюсь с этой пушкой лет с девяти, так что оно вроде, и прежде было моим, тем не менее, всё равно приятно.
В любом случае другого оружия у нас нет, а охота - стабильный источник еды и денег. Батя в последнее время слишком много пьёт, людей в деревне осталось с гулькин нос, заказов на ремонт техники почти не стало. Вот и простаивает мастерская без дела. По-хорошему надо продавать всё и уезжать, но куда? В городе житьё тоже не сахар, работу не найти, здесь хоть есть огород и лес с дичью, а там что делать? В общем, куда не кинь, всюду клин.
Вы не подумайте, я не нытик, просто надоело постоянное безденежье. Средств хватает только на еду и патроны для ружья. А что с одеждой делать прикажите? Ну, ботинки предположим, не нужны - с ранней весны до поздней осени я бегаю босиком, а зимой ношу старые отцовские кирзачи. Они конечно на пять размеров больше, но портянки из одеяла великолепно решают проблему. А где взять тёплые шмотки? Прошлая зима была такой холодной, что сопля на лету замерзала, но нельзя же всё время дома сидеть! Нужно охотиться, ходить за дровами, одалживать по ночам кое-что из соседского имущества, с Катькой гулять, наконец! Проморозился я тогда до костей и весной твёрдо решил, что не успокоюсь пока не раздобуду нормальную зимнюю одежду. Техник с ранчо Фетисова предлагал почти новый комбез на синтепоне всего за восемь миллионов рублей, но где взять такие деньги? Правда скоро начнётся ягодный сезон и тогда можно будет неплохо подняться, торгуя малиной и черникой на шоссе, но нельзя одновременно охотится, и обчищать кусты. Катька, правда, обещала помочь, но её положение ещё хуже моего - девчонка одна ведёт хозяйство и ухаживает за тяжелобольной бабкой.
Обуреваемый мрачными мыслями, я спустился в овраг, и осторожно двинулся вперёд, огибая кучи отбросов, груды заржавленного железа, битого кирпича и обломки бетонных плит с торчащей во все стороны арматурой. Здесь нужно ходить осторожно, внимательно глядя под ноги иначе легко проколоть или разрезать ступню о какую-нибудь острую дрянь. Причём босиком ты или в обуви, особой роли не играет. В прошлом году Петька, сын Ильи Скрябина, которого никто иначе как Скрягиным не называет, зачем-то попёрся сюда. Что понадобилось в этой клоаке, семнадцатилетнему отпрыску самого богатого куркуля деревни не знаю. Знаю только, что напоролся он на острый кусок арматуры, пробил насквозь подошву резинового сапога и ступню. Когда через три дня нога стала пухнуть и покрылась красными пятнами, его отец неожиданно сообразил что сыну, похоже, нездоровится. Скрягин долго мялся, потом тряхнул мошной и пригласил отца Никодима, который прочитал несколько молитв и от души окропил больного отрока святой водой. Но то ли вода оказалась палёной, то ли у неё истёк срок годности, только не помогли ни молитвы, ни душ. Любящий папаша подождал ещё несколько дней и, рыдая от предчувствия будущих трат повёз сына в город. К этому времени Петькина ступня почернела и воняла так, что глаза слезились. В городе Илья естественно обратился не в частную клинику, а в бесплатную муниципальную больницу, где пациентов за неимением места укладывают не только в коридоре, но и в помещении морга, а очередь на утреннюю клизму нужно занимать с вечера. Потом, уже на похоронах, он ревел в три ручья, проклиная гадских врачей уморивших его кровиночку, а все вокруг поддакивали и сочувственно кивали головами.
Но я не Петя и потому смотрю куда ступаю. Постепенно, по мере удаления от деревни, кучи отбросов исчезли, дышать стало легче и у меня поднялось настроение. Овраг начал сужаться, под ногами захлюпало. Один раз я приметил чебураха, но ружьё дало осечку и зелёный грызун, помахав на прощание куцым хвостиком скрылся под бетонной плитой. Выругавшись, я остановился около небольшого родничка, умыл разгорячённое лицо и вдоволь напился чистой как слеза воды. Ничего, отыграюсь, когда доберусь до нор. В силки уж точно кто-нибудь попал, и без ужина мы сегодня не останемся. С этими мыслями я отправился дальше, но не успел пройти и десяти шагов как замер, услышав тихий стон. Чебурахи стонать не умеют, скорее всего, это человек. Неужели случилось несчастье? Сорвавшись с места, я обогнул огромную кучу битого кирпича, и сразу увидел впереди нечто фиолетовое, лежащее в расщелине между двух бетонных плит. Услышав шаги, существо с трудом подняло голову, и на меня взглянула пара огромных глаз, полных боли и отчаяния. Пони. Всего-навсего пони-единорог.
- Прошу вас... господин ...воды... я не пила уже два дня... Сжальтесь... - голос был почти неслышен. Секунду спустя она обессилено уронила голову на копыта.
- Да конечно, сейчас... - забормотал я, лихорадочно вертя головой в поисках любого предмета, который мог бы послужить поилкой. В нескольких шагах от нас лежала древняя пятилитровая пластиковая бутылка, наполовину присыпанная землёй. Издав торжествующий клич, я извлёк её на поверхность, быстро срезал ножом горловину, сбегал к роднику, наполнил импровизированное ведро до краёв и поспешил обратно. Увидев воду, единорожка нетерпеливо засучила передними ногами и громко засопела. Когда ведро оказалось рядом она тут же опустила в него морду и начала с жадностью пить.
Я отошёл чуть назад, чтобы лучше рассмотреть свою находку. Судя по всему, поняшка ещё не успела выйти из жеребячьего возраста. На вид ей было не больше шести - семи лет, но если вспомнить что пони взрослеют в два раза быстрее людей, то получается, что мы с ней ровесники. Выглядела она просто ужасно. Скажу больше, мне ещё никогда не доводилось встречать настолько жалкого существа. Фиолетовая шёрстка местами вылезла, образуя большие проплешины. Кожа густо покрыта рубцами от кнута, свежими и старыми. Ребра выпирают наружу, свидетельствуя о долгом, систематическом недоедании. Грива и хвост острижены наголо, а копыта передних ног покрыты трещинами и сколами. Кто мог довести несчастную девчонку до такого состояния, догадаться было несложно, но я всё-таки подошёл сзади и осмотрел круп. Так и есть - выжженное калёным железом треугольное клеймо с буквой "Ф" внутри, сообщало всем желающим, что единорожка принадлежит Андрею Фетисову, местному богачу, хозяину большого ранчо. Интересно, что она здесь делает?
Тем временем пони прекратила пить, подняла голову и посмотрела на меня.
- Спасибо господин, что снизошли до помощи. Я... я чуть с ума не сошла. Умирать от жажды под плеск воды из родника, что может быть хуже!
- Как ты тут оказалась?
- Упала. Бежала в темноте, не заметила оврага и оступилась. Сломала заднюю ногу и застряла в этой щели.
Я вскинул голову, посмотрел на вертикальную стену уходящую ввысь и подумал, что для меня падение с такой высоты окончилось бы смертью. Но пони значительно крепче людей.
- Интересно, что ты здесь делала одна да ещё ночью?
Единорожка уронила голову, её затрясло.
- Сбежала с ранчо, да?
Она всхлипнула и коротко кивнула.
- Ничего себе!
- Господин бригадир пожаловался хозяину что я опять отлыниваю от дела, и тот приказал... приказал отправить меня на бойню!
- Чёрт!
- Вы не подумайте, я очень трудолюбивая и хорошо умею работать, просто весной долго болела вот и ослабла. Всего один раз не смогла выполнить норму. Бригадир сказал, что если я такая лентяйка, то кормить меня нужно меньше. Так и пошло: я слабела от голода, работала всё хуже, а они в ответ урезали паёк...
- Погоди, мне говорили, что вы никогда не болеете.
- Почему, болеем, если уж совсем припрёт. Хозяин зимой купил новую машину, а так как свободных помещений не было, то он отвёл под гараж часть стойла. Мест стало не хватать и нас, самых младших выставили под навес на улицу. Морозы стояли такие, что мы по утрам встать не могли - к земле примерзали. Наверное, тогда застудилась, и к весне слегла. Думала что помру, но выкарабкалась. Если б мне дали хоть немного отлежатся, всё было бы нормально, а так...
Единорожка тяжело вздохнула и опустила голову. Затем жалобно посмотрела на меня.
- Господин, я не в праве просить вас ещё об одной милости, но во имя Селестии, сделайте доброе дело.
- Да, конечно, что ты хочешь?
- У вас ведь есть ружьё, правда? Пожалуйста... пристрелите меня!
- Что! - я отшатнулся, словно в лицо плеснули кипяток.
- Со сломанной ногой меня точно отправят на бойню, а я не хочу туда! - зачастила она. - Бойня страшное место, говорят, что души пони убитых там уходят в землю и навсегда растворяются в ней! Лучше погибнуть здесь, тогда моя душа точно улетит в Эквестрию!
- Куда?
- А вы не знаете? Эквестрия это такая волшебная страна, где раньше жили пони, в счастье и радости. Но потом пришли люди, которые поработили нас и увели за собой. Теперь мы ваши слуги, но души после смерти всё равно возвращаются назад к престолу принцессы Селестии. Только тех, кто погиб на бойне ждёт пустота и безвестность! Так что застрелите меня прямо сейчас, пока сюда не пришли люди хозяина, умоляю!
Я стоял словно оплёванный, ещё никогда меня не просили о ТАКОМ. Да, я без сожаления палил по чебурахам и другим зверюшкам, но то были бессловесные твари, а тут...
- Нет!
- Тогда я пропала... - прошептала она и закрыла глаза.
- Прекрати, всё будет хорошо. Лежи здесь, никуда не уходи... в смысле, просто лежи тихо, ясно? Я сейчас вернусь!
Единорожка не ответила, только ещё сильнее зажмурилась и прикрыла голову передними копытами.
Глава 2. Имя.
Обычно отец начинал пить после полудня, так что у меня были все шансы застать его трезвым. Так и оказалось, когда я влетел на веранду, он только-только осушил первый стакан браги и теперь неторопливо набивал "козью ножку" едкой как перец махоркой.
- Бать, кончай пить и пошли со мной! Скорее!
- Что случилось? - лениво поинтересовался он. - Война началась?
- Нет, но мне нужна твоя помощь!
Он тяжело вздохнул, посмотрел на запотевшую банку полную мутной жидкости и жалостно спросил: - А без меня точно не обойтись?
- Не обойтись! Пошли! Дело очень серьёзное, честно!
- Как скажешь.
За что я его люблю, так это за покладистость и отсутствия привычки задавать лишние вопросы.
Подтянув обвислые треники, он сунул ноги в резиновые галоши и покорно вышел на улицу.
- Куда идти-то?
- В Гнилой овраг. Только нам нужны носилки.
Отец внимательно посмотрел на меня, медленно кивнул и направился к сараю. Сарай у нас набит всяким хламом под самую крышу. В большинстве своём это бесполезный мусор, но иногда встречаются и нужные вещи. Когда районные власти закрывали за нерентабельность деревенскую больницу, мы успели слегка прибарахлится, пока ленивые грузчики выносили имущество. Нам достались две пружинные кровати, гинекологическое кресло и пара носилок. Кресло и кровати в хозяйстве применения пока не нашли, а вот носилками время от времени всё же пользовались.
Подумав, что оголодавшая единорожка не откажется перекусить, я вернулся домой и захватил остатки хлеба. Отец тем временем вытащил носилки, и мы пошли к ближайшему спуску в овраг.
В том, что батя не откажется помочь попавшей в беду пони, я ни секунды не сомневался. Разноцветные лошадки ему нравились, хотя он тщательно скрывал это от других. Однажды, много лет назад около нашего дома в грязи застряла телега, запряжённая двумя пегасами с ранчо Фетисова. Пьяный возница, которому было лень спрыгивать в лужу и заниматься выталкиванием повозки, принялся охаживать бедняг кнутом, так что только перья из крыльев полетели. Мы в это время сидели на веранде и всё видели. После первых ударов, папа изменился в лице, сорвался с места, подбежал к вознице и без лишних предисловий наградил того мощным хуком справа. Сломал челюсть и синяков естественно понаставил. Был суд, отца приговорили к большому штрафу и шести месяцам тюрьмы. Чтоб заплатить пришлось продать мотоцикл. Когда, после оглашения приговора мы с мамой подбежали к клетке, в которой его держали, она с горечью кинула странную фразу: - "Брони не стареют, да?" на что отец виновато разведя руками, ответил: - "Прости Мариш, но это сильнее меня". Я всё хотел спросить маму, что означает слово "брони", но так и не собрался. А потом спрашивать стало некого.
Наверное у каждого человека есть воспоминания которые он мечтает забыть чтоб всякий раз не испытывать приступов мучительной боли. Для меня этим вечным кошмаром стал день, когда кончилось детство. В то утро мы с мамой и младшей сестрёнкой Олесей должны были поехать в город на ярмарку, сделать покупки к первому сентября. Сразу несколько соседских семей скинулись и арендовали автобус, чтоб не толкаться на перекладных. Поездка обещала быть веселой, но я как назло заболел - перекупался в холодной августовской воде и свалился с ангиной. Распухшее горло, высокая температура, в таком состоянии нужно лежать в постели и пить тёплое молоко с мёдом, но я так не думал. Я хотел в город. Мама естественно была против. Тогда я закатил истерику и наговорил много гадких слов, при воспоминании о которых до сих пор сводит скулы от стыда. В конце концов, она махнула рукой и пошла вон из комнаты. - "Ну и уходи! - прохрипел я простуженным голосом ей в спину. - Уходи и не возвращайся!". Так и случилось. Мама не вернулась.
Потом по радио сказали, что группа террористов заложила четыре сверхмощные бомбы в торговые палатки. И откуда они взяли столько гексогена, ума не приложу. Говорят, что ярмарочная площадь после взрыва напоминала кратер вулкана. Точное количество жертв так и не установили, но если учесть что только из нашей деревни погибло тридцать девять человек, то можно себе представить, сколько их было. Мама внешне почти не пострадала, а вот от Олеси осталась только голова и часть правой руки. Их так и похоронили в одном гробу. Помню как на поминках, дед Кузьма, старый друг отца, повернул ко мне опухшее от слёз лицо и тихо сказал: - "Вот так, Максимушка. Убили деревню ироды, как есть убили. Всадили ножик по саму рукоять!". И он оказался прав, деревня с тех пор захирела, люди стали уезжать или спиваться как отец, который до маминой смерти капли в рот не брал. Видать действительно убили. Не только люди умирают от безысходности.
Единорожка лежала на том самом месте, где я её оставил. При виде отца, она затряслась и попыталась ещё сильнее вжаться в щель. Похоже, взрослый человек пугал её гораздо сильнее, чем двенадцатилетний мальчишка. Батя, увидев беглянку, побледнел и резко остановился, словно налетел на стеклянную стену.
- Твай!.. - воскликнул он в изумлении, осёкся, затем печально покачал головой. - Нет, конечно... но как похожа!
Мы с пони недоумённо переглянулись, я пожал плечами и торопливо принялся объяснять:
- Понимаешь, она от Фетисова сбежала, там её не кормили, заставляли работать, а она оврага не увидела и упала! Сломала ногу и застряла! Её хотят на бойню отправить, но мы ведь не дадим, правда?
- Помолчи немного, - сказал отец, подходя к единорожке и присаживаясь на корточки. - Эх, и угораздило же тебя, глупышка...
- Она попить попросила, так я ей воды принёс!
- И ещё раз принеси, а я пока гляну, сильно ли застряла.
Я подхватил бутылку и побежал к роднику. Когда вернулся, увидел, как он ощупывает её плечи.
- Ну что?
- Думаю, справимся. Эй, малышка, какую ты ногу сломала, правую или левую?
Единорожка поджала уши и неразборчиво пропищала что-то в ответ.
- Погромче, пожалуйста!
Тот же эффект.
- Громче! Не веди себя как Флаттершай на допросе в гестапо!
- Пра... правую.
- Значит, будем класть на левый бок. Вот видишь, ничего страшного не случилось. Сейчас мы тебя достанем и осмотрим болячку. Давай сын, берись спереди, а я сзади.
- Пап ты бы поостерёгся, сзади очень грязно.
- Грязно? С чего бы?
- Ну, сам подумай. Она лежит здесь уже два дня...
- А, ты в этом смысле. Ничего, и не в таком дерьме купался.
Вытащить её оказалось действительно несложно. Весила она благодаря худобе немного и не будь проблем с ногой, думаю и без нашей помощи, сумела бы вырваться из плена.
- Вот и всё. Ты как, малышка? Жива?
Единорожка снова пискнула, что-то неразборчивое. Мы уложили её на левый бок, после чего отец стал осматривать повреждённую конечность. Я сунулся помогать, но он покачал головой и приказал оставаться на месте.
Нога выглядела действительно неважно. Она торчала под каким-то неестественным углом и единорожка всякий раз вскрикивала, когда её трогали.
- Я конечно не специалист, - наконец сказал отец, поднимаясь, - тут нужен хороший врач с рентгеновским аппаратом но, на мой взгляд, перелома нет. В крайнем случае, трещина. Есть вывих бедра. Будь ты человеком или настоящей лошадью я бы не рискнул браться за лечение, но у поняшек всё значительно проще устроено. Умные люди делали... Значит так Максим, ложись на неё сверху и постарайся как можно сильнее прижать голову и ноги к земле. А ты красавица терпи и, чур, не кусаться! Заранее предупреждаю, будет больно.
Пони как-то сразу вся обмякла и зажмурила глаза. Я навалился сверху всем своим малым весом, стараясь не думать, насколько истощённая единорожка-подросток сможет оказаться сильнее подростка-человека.
- Ты меня точно не укусишь? - прошептал я в её мохнатое ушко.
- Нет, - так же шёпотом ответила она. - Постараюсь...
Тем временем отец, примерившись, ухватился обеими руками за копыто и резко потянул. Его пациентка вскрикнула и забилась, а я неожиданно почувствовал себя участником родео. Батя, тянул изо всех сил, на его лбу вздулись жилы, лицо покраснело. На самом деле он у меня очень сильный и когда нужно может показать высший класс.
- Ой! Ой! Ой! - вскрикивала поняшка.
- Сейчас, ещё немного, - бормотал отец.
Внезапно раздался громкий хруст, единорожка крикнула и обмякла, а врачеватель отпустил многострадальную ногу и выпрямился, утирая пот рукавом.
- Всё... - сказал он.
- Что всё? Сломал?
- Вправил. Уф, в какой-то момент показалось, что не справлюсь.
- И что теперь?
- Ничего. Человек после такого лечения восстанавливался бы пару месяцев, эта, думаю уже через неделю будет носиться, задравши хвост.
- Слушай, а откуда... откуда ты так много о них знаешь?
- Хм, ну ты в курсе, что я по молодости много путешествовал. То там что-то услышишь, то здесь подсмотришь.
- Опять врешь. Не доверяешь собственному сыну, да?
- Не доверяю? Почему? Расскажу как-нибудь на досуге.
- Ага, как же. Скажи хотя бы кто эти Твай и Фла... Фла... Флаштерхай.
- Это две мои старые знакомые, ты их не знаешь. И вообще тебе не кажется, что сейчас не время выяснять отношения? Твоя подружка лежит без сознания, а ты даже не пытаешься ей помочь.
- Она не моя подружка!
- Нет, так будет. В любом случае, давай поторопимся. Добрые дела нужно доводить до конца.
Беглянку удалось привести в чувство достаточно быстро при помощи холодной воды. Отец проверил, насколько хорошо движется возвращённый на место сустав и, сказал что обязательно нужно несколько дней покоя, аккуратный массаж и хорошее питание. Единорожка по-прежнему смотрела на него с видом побитой собачки, но похоже начинала понимать, что этот большой человек ей действительно не враг. Мы водрузили больную на носилки, пристегнули двумя ремнями, после чего я неожиданно хлопнул себя по лбу и повернулся к отцу.
- Чёрт, но мы ведь не можем просто так взять и пронести её через деревню! Сплетники вмиг донесут Фетисову, что у нас скрывается беглая поняшка.
- Верно. Но мы не попрёмся поверху. Пройдём оврагом и спрячем глупышку в схроне!
- Точно, там её никто не найдёт!
Гнилой овраг тянется несколько километров, извиваясь, словно гадюка. Местами в него "впадают" овраги поменьше, будто ручейки в реку. Один такой овражек весь заросший кустами ивняка и черёмухой подходит почти вплотную к нашему дому, разрезая огород на две неравные части. И вот на самом дне под прикрытием двух больших кустов мы вырыли в плотной глине небольшую пещерку. Укрепили стены и потолок досками, настелили пол, поставили крепкую дверь и, получилось тайное убежище, известное только нам двоим. Я несколько раз сходил на полигон, за колючей проволокой и маскировочной сеткой. Колючку мы натянули так, чтоб чужой человек не мог пройти, а сеткой замаскировали дверь. Вышло очень здорово. Батя ещё собирался прокопать туда подземный ход прямо из дома, но потом поленился, решив что и так сойдёт.
Это убежище он сделал на случай очередного конфликта с властями, а до того момента мы использовали его как погреб. Впрочем, сейчас, летом, оно стояло пустое и вполне могло послужить временным пристанищем для беглой лошадки.
Когда наша компания никем не замеченная прибыла на место, я снял замок и потянул ручку двери. В лицо ударил запах плесени и сырости. Мда, конечно жить здесь лучше, чем под открытым небом в овраге, но тоже не сахар. Боюсь, что если девчонка останется тут надолго, мы сможем неплохо заработать, продавая шампиньоны выросшие на её фиолетовой шкурке.
- Вот, - с виноватым видом сказал я. - Поживёшь в этой дыре, пока мы не придумаем, что делать дальше.
Единорожка посмотрела на нас долгим взглядом и, наконец, тихо спросила: - Вы действительно не отдадите меня Ему? Правда-правда?
- Конечно, нет! - бодро ответил я. - Разве мы убийцы?
- Здесь очень мило, - быстро сказала она, заглядывая в темноту схрона. - Я с удовольствием буду жить тут столько, сколько нужно.
Мы расстегнули ремни и помогли ей подняться.
- Главное не опирайся на больную ногу, и все будет нормально. Сын, придержи её. Только аккуратно.
С моёй помощью, единорожка вошла внутрь и со вздохом облегчения растянулась на полу покрытому слоем липкой глины.
- Тут грязно... - растерянно протянул я.
- Ничего, - улыбнувшись, сказала она. - Видели бы вы, что творится в наших стойлах, особенно во время уборки урожая, когда сил хватает только на то чтобы доползти до подстилки.
- Вот и хорошо, - кивнул отец, потирая руки. - Давайте устраивайтесь, а я пойду, кое-что сделаю. Думаю, Максим сможет организовать тебе роскошную лежанку набитую самым душистым сеном.
- "Пошёл пить" - с тоской подумал я, но вслух ничего не сказал, не хотелось припираться в присутствии гостьи, ей и без того досталось.
После того как его шаги затихли, я присел рядом на корточки и замер, не зная, что делать дальше. Мне раньше ещё никогда не доводилось болтать по душам с пони-единорогами. Она смотрела на меня своими огромными глазами и испытывала похоже схожие затруднения. Пауза затягивалась, но тут я вовремя вспомнил о хлебе за пазухой.
- Хочешь?
При виде еды, поняшка дёрнулась совсем как тогда, при виде воды, но быстро взяла себя в копыта и, изо всех сил стараясь казаться равнодушной, произнесла: - Если вам не жалко, с удовольствием попробую.
- Не жалко, - рассмеялся я, отломил кусочек и протянул на раскрытой ладони.
Яростно лязгнули зубы, и мои пальцы уцелели только благодаря хорошей реакции.
- Ты что, с ума сошла!
Единорожка втянула голову в плечи и подалась назад.
- Простите господин, - проскулила она. - Не смогла сдержаться! Клянусь, что больше не буду!
- Надеюсь, - пробурчал я, всё ещё не успев отойти от испуга, отломил второй кусок и осторожно положил на пол.
На сей раз, она действовала аккуратнее и смела угощение почти королевским движением губ. После того как с хлебом было покончено, я отряхнул ладони и с сожалением сообщил, что еды больше нет.
- Ничего, ничего, - неумело стараясь казаться искренней, ответила она, - Я сыта. Никогда не ела столько человеческого хлеба за раз.
- А что вы обычно едите?
- Комбикорм, - с отвращением пояснила она, вздохнула и, понизив голос, неуверенно добавила: - Говорят... говорят что в него для питательности добавляют мясо пони убитых на бойне...
- Ерунда, - соврал я, со слов отца отлично знавший из чего он готовится. - Глупые слухи.
Она покачала головой, но спорить не стала, а мне внезапно захотелось прояснить ещё один момент.
- Слушай, как тебя собственно зовут? Меня, к примеру, Максим, а отца Егор. Давай, наконец, познакомимся!
Единорожка как-то криво улыбнулась и, отвернув голову, нехотя произнесла: - У меня много имён: Тупое Дерьмо, Ленивая Задница, Рогатая Тварь, Мешок С Костями. Выбирайте, какое понравится.
- У тебя нет имени?
- Пони не могут иметь собственного имени. Только клички, которые им дарят уважаемые хозяева. Мой господин был настолько щедр, что не скупился на прозвища.
Я скрипнул зубами. Разве так можно? Поняшка вздохнула и принялась слизывать с пола невидимые глазу крошки.
- Разреши посмотреть твои передние копыта.
Она с изумлением взглянула на меня и вытянула вперёд правую переднюю ногу.
- Пожалуйста, господин.
Как же достало её раболепство! Ничего, исправим, впереди много времени. Я аккуратно взял копыто в руки и стал с интересом рассматривать. Меня всегда удивляло, как они могут брать передними ногами различные предметы, не имея пальцев. Оказалось, что копыта задних и передних ног сильно различаются. Задние - как у всех лошадей, сплошная кость, на которую удобно набивать подкову. Передние же разделены на четыре части крест-накрест, так что образуется нечто вроде четырёх костяных "пальцев", которые можно раздвигать и сжимать, словно клещи. Конечно, человеческая рука в тысячу раз удобнее, но если приноровиться то "копыторукой" тоже можно многое сделать.
Единорожка с интересом наблюдала за моими манипуляциями. Похоже, ей доставляло удовольствие такое внимание к собственной особе. В её зелёных глазах блестели озорные огоньки, и я внезапно подумал, что она не такая уж покорная и забитая как хочет казаться. И это замечательно. Меньше всего на свете мне хотелось, чтоб на любые слова она послушно бубнила - "Как скажете господин! Что прикажете господин?".
Огоньки в её глазах навели меня на хорошую мысль и я, напустив на себя важный вид, торжественно произнёс:
- Рогатая Тварь, кличка конечно длинная и красивая, но мне кажется, тебе подходит другое имя. Оно короче и не такое пышное, но зато приятно звучит!
Поняшка напряглась и подалась вперёд. Похоже, проблема отсутствия имени, занимала её гораздо больше, чем она хотела показать.
- Отныне и до скончания веков, твоё имя будет - Искорка! Носи его с честью и достоинством!
- Искорка... - повторила единорожка, медленно, словно пробуя слово на вкус. - Искорка... Да! Спасибо! Спасибо большое! Искорка! Искорка!.. Как здорово! Мне больше ничего не надо!
Забыв про больную ногу, она попыталась вскочить, я едва успел удержать на месте. Мне пришлось несколько раз повторить строгим голосом, что в её положении нельзя лишний раз двигаться. В конце концов, она немного успокоилась и не пыталась больше пустится в пляс. Погладив её между ушами, я встал и вышел из схрона. Нужно было организовать подстилку, принести воды для питья, губку чтоб хоть немного отмыть перепачканную пылью и навозом шкуру, раздобыть еду и главное, серьёзно поговорить с отцом о будущем.
Глава 3. Сделка.
Всё-таки я плохо разбираюсь в людях. Войдя, домой я был готов увидеть отца в обнимку с пустой банкой браги, но она нетронутая стояла на месте. Неужели, пока мы болтали в овраге он, вместо того чтобы как обычно надраться до чёртиков ушёл гулять. Но куда?
Тут из его комнаты донёсся громкий металлический щёлчок и лязг отпираемой дверцы. В два прыжка, я подлетел к перегородке и прильнул глазом к узенькой щели. Он стоял причёсанный и гладко выбритый около открытого сейфа, внимательно изучая его содержимое. Я давно мечтал посмотреть, что лежит внутри этого железного ящика, но никак не мог найти ключ, а при мне он никогда его не открывал. Негромко напевая какую-то песенку, отец переложил несколько потрёпанных папок и вытащил наружу небольшой предмет, способный легко уместится на ладони. Это была маленькая фигурка пони-пегаса жёлтого цвета с розовой гривой. Даже с такого расстояния я разглядел насколько качественно и старательно сделана вещичка. Ну и дела! Неужели на старости лет батя впал в детство?
Отец грустно улыбнулся, осторожно погладил указательным пальцем спинку и крылья пегаски, затем тихо сказал:
- Прости Флатти старого идиота, но нам придётся расстаться. Впрочем, если ты ещё жива, то, конечно, обрадуешься, когда узнаешь, как я распорядился твоей фигуркой. Кусок раскрашенного пластика не стоит жизни.
Произнеся эти непонятные слова, он аккуратно убрал игрушку в картонную коробочку, а ту в свою очередь положил в стоящий на столе раскрытый портфель. Затем скрипнули дверцы шкафа, из которого оказался извлечён единственный приличный предмет гардероба - чёрный костюм-тройка.
Когда отец с портфелем в руке вышел на веранду с видом свидетеля приглашённого на свадьбу, я сидел на стуле и нервно ковырял ногтем дырку в вытертой клеенке.
- Мне надо на пару дней уехать в город. Справишься один?
- Конечно, па.
- Вот и хорошо. Ты у меня всегда был самостоятельным. Да, вот деньги, - он бросил на стол толстую пачку. - Тут мало, всего двести тысяч, но вам должно хватить. Сходи к тётё Зине и купи молока, оно сейчас очень нужно нашей гостье. Ну, хлеб там, макароны или кашу, сам разберешься. Кашу обязательно свари, шкварок натопи, жир ей тоже не помешает.
- А овёс или сено можно?
- Нет, конечно. Их пищеварительный тракт не рассчитан на такую грубую пищу. В этом они устроены так же как мы.
- А я думал они лошади...
- Они выглядят как лошади, а на самом деле... Ладно, потом поговорим. Главное, ни в коем случае не дай Фетисову узнать, что мы её прячем. Если не получится, тяни время до моего приезда, понятно?
- Ага. Но куда ты собрался?
- Да так, хочу встретиться с одним знакомым коллекционером. Давай, не скучай!
Он ушёл, а я остался с вихрем незаданных вопросов в голове. Но мямлить было нельзя. Засунув в авоську трёхлитровую банку, я припустил на другой конец деревни к тёте Зине за молоком. Затем забежал в магазин, купил крупы, масла и две банки тушёнки. Денег хватило в обрез, но теперь можно было хоть не ломать голову над тем, где взять еду.
Сварив полную кастрюлю каши и заправив её тушёнкой, я нарезал хлеб, взял масло, молоко, целую стопку мисок и поспешил вниз. Искорка лежала на прежнем месте и, услышав мои шаги, резко вскинула голову. Увидев целую гору продуктов, она чуть не заревела от избытка чувств. Я уселся рядом, и мы принялись дружно уписывать угощение за обе щеки. Затем я вернулся домой, где из двух пустых мешков и сена соорудил мягкую подстилку. Врунишка могла сколько угодно распинаться, что ей нравится валяться на грязном полу, но на самом деле это естественно было не так. Вы бы только видели, с каким удовольствием она разлеглась на новой лежанке. Перебирала ногами, терлась щекой о чистую мешковину, закатывала глаза... Одним словом вела себя как кошка на хозяйской постели, разве только что не мурлыкала. Пожелав спокойной ночи, я поднялся домой и свалился в кровать как убитый. Ничего не скажешь, денёк оказался насыщен событиями сверх всякой меры.
Два следующих дня прошли в схожих хлопотах: я её кормил, мыл, массировал, как умел повреждённую конечность, а в промежутке мы просто болтали. Я рассказал ей свою историю, а она свою. На самом деле, жизнь Искорки оказалась не столь насыщена событиями, как можно было предположить.