В сером рассвете сонный Инглис сел в своей постели и попросил Пенрика:
- Позвольте мне напоить кровью мой нож.
Пен с сомнением посмотрел на него.
- Вы делали это каждый день? Все это время?
- Да.
Было ли это необходимо? Призрак Толлина, несомненно, все еще оставался, хотя и в странной форме, обернутый вокруг ножа, как тонкая шерсть на женской прялке. Не более блеклый, чем дух Скуоллы, печально сидящий на своем камне. Но и не менее. Пенрику было чрезвычайно любопытно понаблюдать за внутренней работой этого шаманского обряда.
- Какие будут мнения, Дез?
- Это будет вне моей компетенции. Шаман Ручии при нас не демонстрировал ничего, кроме странного голоса, хотя это ему не сильно помогло. Другие его увлекательные способности были полностью человеческими. Возможно, если основываться на общем восприятии...
Пен оборвал то, что обещало быть долгим и не слишком пристойным воспоминанием. Выглядело так, что он должен был сам вынести решение.
- Тогда очень хорошо.
Освил, наполовину побрившись у тазика, повернулся, сложил бритву и сунул ее в карман штанов, схватил свой короткий меч с того места, где он стоял, прислоненный к изголовью кровати, схватил Пена за руку, обошел собаку и вытащил его в узкий коридор, плотно закрыв за собой дверь. Он потянул Пена к лестнице и яростно прошептал:
- Вы с ума сошли? Вы хотите вернуть ему оружие, это оружие? Которое также является жизненно важным доказательством, могу я вам напомнить.
- Это более существенно. Он не лжет насчет ножа. Это укрепляет дух Толлина. - И еще был неприятный зуд в восприятии Пена: еще-не-совсем-расколотая-душа Толлина находилась так близко к его сердцу. - Когда я увижу, как он это делает, я буду уверен гораздо больше.
Взгляд Освила раздражился.
- Ученые, - сказал он с отвращением в голосе. - Вы бы опустили руку в ведро с гадюками, просто чтобы посмотреть, правда ли, что они кусаются.
Усмешка Пена мелькнула, быстро подавленная.
- Как только я увижу, я узнаю, правда ли, что он должен делать это ежедневно, чтобы поддерживать Толлина. В таком случае вам придется позволять ему делать это каждое утро на всем обратном пути в Истхоум, так же рутинно, как умываться или бриться.
- Я не позволю ему взять в руки бритву.
- С этим я бы согласился, - посерьезнел Пен. - Тем не менее, я бы попросил вас быть готовыми к любым внезапным шагам.
- Безусловно. Насколько я понимаю, маги не защищены от стали.
- На самом деле, у Дез есть для этого хитрый трюк, хотя я все еще не понимаю, как она может приравнивать сталь к дереву. - И это был один из тех ножей, который он, безусловно, не мог ей позволить превратить в облачко ржавчины в мгновение ока. - Но я думаю, что Инглис, скорее всего, направит нож на себя. - Поскольку хмурый взгляд Освила не изменился, он добавил: - Я не думаю, что вы были бы более счастливы, объясняя самоубийство вашего пленника, а не его побег.
- Гораздо меньше, - огрызнулся Освил.
- И это еще не все. Если мы потеряем его из-за бегства или самоубийства, я подозреваю, что Толлин не выдержит, и любая надежда на Скуоллу тоже будет потеряна. И душа Инглиса висит на том же весу. Они похожи на трех мужчин, связанных вместе веревкой на леднике. Если последний человек не сможет удержать двух других, все вместе погибнут в расщелине.
Освил, с пеной, высыхающей на лице, обдумал это.
- Я не понимаю, как Инглис может спасти кого-либо, если у него нет его способностей.
- Он тоже не знает, но у меня есть пара идей в этом направлении.
- Пятеро богов, вы же не думаете восстановить их? - раздраженно сказал Освил. - Это было бы хуже, чем вручить ему нож, бритву и собак вместе взятых. Почему бы не оседланную лошадь и кошелек с золотом в придачу, пока вы этим занимаетесь?
- У меня нет кошелька с золотом, - чопорно сказал Пен и был вознагражден видом наполовину выбритой Серой Сойки, оскалившей зубы. - Кроме того, в любой местности, так хорошо обеспеченной пропастями, как эта, человеку не нужны специальные инструменты, чтобы покончить со своими бедами. - Судя по выражению лица Освила, это тоже была картина, без которой Освил предпочел бы жить. - Что касается этих собак... Я все еще думаю об этих собаках.
Напряженный от сомнений, Освил последовал за Пеном обратно в спальню.
- Хорошо, - сказал Пен, опускаясь, скрестив ноги, на спальный мешок перед Инглисом. Он потянулся назад и развязал ремешок, спутавшийся во время сна с его косой. Вырвав несколько тонких волосков, он выудил ножны из-под рубашки, положил их на колени и вытащил клинок. Это было прекрасное произведение искусства оружейника, смертоносно изогнутое, увенчанное старым золотом и кроваво-красными драгоценными камнями. Он протянул его Инглису рукоятью вперед. - Делай то, что должен.
Инглис осторожно взял его, как будто ожидал, что Пен отберет его обратно, как в какой-то жестокой детской игре. Собаки на животах подползли к нему с обеих сторон, как пушистые опоры. Его руку судорожно свело, когда она сомкнулась на рукояти из слоновой кости, и Освил, стоявший над ними со своим обнаженным мечом, дернулся. Но Инглис только закатал рукава и оглядел свои предплечья.
Пен тоже смотрел. Едва ли мог найтись участок кожи, не испорченный красными шрамами, коричневыми струпьями или неприятными красными линиями, между которыми вздувалась отекшая плоть. Удвоить это для возвращения в Истхом, и, можно считать, с человека снимут кожу. Инглис нашел свободное место и провел разрез. "Дез, дай мне Зрение", - подумал Пенрик.
Дрожащее лезвие подрезало покрасневшую кожу, и зубы Пена заныли в симпатическом эхе. Вид не сильно отличался от его невооруженного зрения, за исключением того, что хлынувшая кровь Инглиса имела странный серебристый блеск, как лунный свет, отражающийся от волчьей шкуры. Он водил ножом вверх и вниз, покрывая каждый дюйм. Дух-волк двигался вместе с ним, оставляя за собой след дыма, который кружил вокруг и оседал на крови. Пен старался не думать о мухах, роящихся на падали. Но дух, действительно, казалось, черпал пищу из странного пиршества, его плотность сгущалась по мере того, как высыхала кровь и умирал серебряный блеск.
- Нет, конечно. Я не думаю, что наша кровь послужила бы тому же, - пробормотала Дез. Когда пальцы Инглиса снова начали сжиматься, Пен наклонился вперед и обхватил руку шамана. - Я просто верну это сейчас. Для сохранности.
После короткого мгновения напряжения Инглис позволил своим пальцам ослабнуть, и Пэн вырвал рукоять из его хватки. Освил ждал с мечом в руке, еще не вставая.
- Не убирай его в ножны, пока кровь полностью не высохнет, - выдавил Инглис. - Это не займет много времени. Бурое сразу же стирается тряпкой.
- Хорошо, - сказал Пен и стал ждать. Тянувшийся дым, казалось, уходил в основное тело связанного духа. Липкое превратилось в рассыпчатое, несколько проходов по об штаны Пенрика смахнули его, и он снова убрал блестящую сталь с глаз долой. Дез позволила видению призрака Толлина исчезнуть - спорное облегчение.
***
Завтрак прошел более спокойно, так как дети в дом еще не вернулись, в отличие от служанки. Шестерых гостей, или пятерых гостей и одного заключенного, кормили овсяной кашей с маслом, сыром, ячменным хлебом и осенними яблоками. Собаки лениво слонялись у дверей, не соблазняясь постной трапезой. Разговор был отрывочным и по делу. Но Гэллин и Госса, казалось, очень хорошо знали Инглиса, и не как преступника.
Пенрик вынужден был согласиться, Инглис совершил ужасное преступление. Его сердце совсем не лежало к этому. Какие бы видения героической поимки злодея ни заманивали Пена по дороге сюда, событие было печально разочаровывающим.
- Хотя, если нужна глупая паника, вот твой человек, - пробормотала Дез.
- Сомневаюсь, что у меня получилось бы намного лучше, если бы я по ошибке убил своего лучшего друга своими новыми способностями, - подумал Пен.
- Я бы тебе не позволила. Ничего даже отдаленно похожего не случалось с моим носителем...- Дез, казалось, колебалась. В течение очень, очень долгого времени.
- Кажется, ты споришь сама с собой.
- Хм. - Но она снова успокоилась.
Сержант охраны спросил Освила:
- Нам следует готовиться к дороге, сэр? Нам нужно позаботиться о дополнительной лошади.
Освил отложил ложку и сел.
- Если мы больше ничего не можем здесь сделать, то нам пора ехать.
- Вы можете остаться подольше, - вставил служитель Гэллин с нажимом. - День-два не будут иметь значения.
- Спасибо, служитель, но я должен не согласиться. Каждый день, когда мы задерживаемся, мы рискуем попасть под следующий снегопад.
Пен не согласился с обоими. Может быть, еще день или два здесь для кого-то что-то изменят?
Гэллин прикусил губу.
- Просвещенный Пенрик, я хотел бы поговорить с вами отдельно. О некоторых храмовых делах, которые меня касаются.
Будучи Серой сойкой, Освил был таким же слугой Храма, как Пенрик или Гэллин, но он позволил Пену оторваться от стола, бросив на него лишь сухой взгляд. Охранники выглядели встревоженными тем, что были лишены какой-либо магической защиты, которую, по их мнению, обеспечивал им Пен, но даже если бы Инглис, предположим, заставил их всех уснуть и заковылял прочь, он даже не смог бы добраться до конюшни, прежде чем Пен снова поймал бы его.
Гэллин отвел Пена в свой кабинет-гостиную и закрыл дверь, жестом пригласив Пена сесть. И сев рядом с ним, колено к колену, он понизил голос и прямо сказал:
- Я молился о помощи. Это вы?
- Если и так, то со мной мне никто не говорил, - смущенно вздохнул Пен. - Я не страдаю от вещих снов, - он бы добавил "слава богам", но это, похоже, подпадало под то, что его мать называла задабриванием.
- И все же, говорят, боги скупы.
- Полагаю, я понимаю, к чему вы клоните. Серая сойка, который ненавидит опаздывать, прибыл в последний час, приведя меня, как раз вовремя, чтобы пересечься с сбежавшим шаманом. Не нужно заблуждаться, чтобы думать, что от нас чего-то ждут. Если бы Инглис владел своими силами, роль шамана была бы очевидна, но тогда, если бы он владел своими силами, он мог бы очистить душу Толлина на месте в Истхоме и сейчас быть боги знают где.
Собственная роль Пена до сих пор напоминала ему тех охранников каравана, которых собрали в большом количестве не столько, чтобы отбиваться от бандитов, а чтобы в первую очередь удержать их от нападения. Что, как он должен был признать, было самым лучшим из возможных способов применения силы оружия.
- Действительно ли силы Инглиса сломлены, как он утверждает?
- Его силы кажутся мне нетронутыми, - поколебался Пенрик. - Только чувство вины и смятенный разум, похоже, перекрывают ему полный доступ к ним.
- Вы можете что-нибудь с этим сделать? С вашими способностями?
- Естественное направление моих навыков - испортить, а не исправить. И они работают с предметами, а не с умами. В основном. - А Инглис работал с умами, а не с предметами. Теперь, когда Пен задумался над этим, он увидел странную взаимность.
Пальцы Гэллина потянулись друг к другу.
- Тогда, возможно, нужны не ваши навыки колдуна, а навыки жреца? Возможно, вы тот, кто должен дать ему духовный совет?
Пенрик был застигнут врасплох.
- Это... не было предметом, на который я тратил много времени в семинарии. Если так, то это довольно ужасная шутка.
- Это не может быть доводом, что это не от вашего бога, - Гэллин слегка улыбнулся. - Скорее наоборот.
И поэтому шутливое хвастовство Освилу, что он полноправный жрец, обернулось, чтобы укусить его сейчас. Из всех задач, которые он представлял себе на охоте на волка Серой сойки, будь то в качестве волшебника или героя-лучника, мудрого советника даже не было в списке.
- Ну, - пробормотала Дез. - Теперь мы понимаем, почему вы так быстро оставляете свои шнуры в седельных сумках.
- Это было не то! - он начал было возражать и остановился. Он снова поднял лицо к Гэллину. - Вы служили здесь много лет. Вы знали Скуоллу, как друга и как шамана. Несомненно, вы должны быть лучше подготовлены для такой задачи?
Гэллин покачал головой.
- Друг, да, я на это надеюсь. Но я не могу сказать, насколько я когда-либо понимал, что он делал со своими собаками, за исключением того, что заметил, что ни в этом, ни в нем не было никакого злого умысла. Но вы и Инглис кин Волфклиф, вы оба братья по сверхъестественному. Вы видите вещи, скрытые от меня. Может, вы также увидите выход из этого путаницы.
- Признаюсь, у меня была пара идей, - смущенно откашлялся Пенрик. - Но это было просто для того, чтобы попробовать. Никакой мудрости. На самом деле Освил считал это большой глупостью.
- Как я понимаю, следователь Освил хочет уехать. Вы не можете отменить его решение?
- Принцесса приставила меня к нему, а не его ко мне. Задача была его задачей с самого начала, прежде чем она стала... - Пен заколебался, - такой сложной.
- Смог бы он удержать Инглиса без вашей помощи?
- Ну... - Пенрик размышлял о возможностях, заложенных в этом странном голосе, если бы его можно было использовать без ограничений. Не говоря уже о других шаманских навыках. - Нет.
- Выглядит так, что вы - ключевое звено. Если вы решите остаться, он не сможет взять Инглиса и уйти.
- Это... похоже, так оно и есть, да.
- Тогда я умоляю вас остаться. И применить свои идеи. Или советы. Мудрость, глупость - как бы вы это ни называли, - Гэллин перевел дух. - По крайней мере, вы должны попробовать.
Пен представил себе молитву или благочестивое нытье - белому богу подойдет и то, и другое: Если Тебе это не нравится, дай мне что-нибудь получше.
В его голове царила глубокая тишина. Даже Дез не дразнилась и не болтала.
Пенрик сумел кивнуть. Стараясь не показывать своих сомнений, он вернулся к столу, чтобы проводить Инглиса - и двух собак - обратно в спальню.
Они снова уселись, скрестив ноги, лицом друг к другу на спальном мешке. Блад плюхнулся поперек дверного проема и вздохнул; Арроу сел рядом с Инглисом и, казалось, наблюдал с более чем собачьим интересом.
- Хорошо. - Пенрик перевел дыхание. - То, что я собираюсь здесь сделать, это дать вам чистое новое заклинание, чтобы открыть вам вход в ваше духовное пространство.
Инглис бросил на него взгляд, полный удивления и обиды.
- Что заставляет вас думать, что вы можете сделать с этим первое, что нужно? Колдун.
- Я тот, кто здесь есть. Это, кажется, самый важный момент в настоящее время. - Отказываясь увядать под хмурым взглядом Инглиса, Пенрик продолжил: - Мой призыв будет: "Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой". И ваш ответ будет таким: "Позвольте снова быть самим собой".
- Это должно быть молитвой?
- Нет, это ваша песнь. Я подумал, что объединю эти два и сэкономлю шаги.
Инглис встретил его яркую улыбку еще более сердитым взглядом.
- Это глупая рифма.
- Я волшебник, а не поэт.
- Очевидно. Это даже не четверостишие.
- Повторите это, и оно превратится в четверостишие.
Инглис выглядел готовым взбунтоваться. Или, по крайней мере, отказаться сотрудничать. И Пенрик понятия не имел, что он будет делать в таком случае.
Дез на мгновение овладела его ртом и сказала медовым тоном:
- Или вы могли бы помолиться: "Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой. Пусть я ударюсь головой, а не ногой". - Пен не смог сдержать улыбки, когда она отпустила рот.
После долгого, мрачного молчания Инглис сказал:
- Первый сойдет.
- Хорошо, - сказал Пен. И твердо подумал: "Больше никаких помех, Дез". Она ушла вглубь, притворно застенчивая. - Я начну. Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой...
Они начали повторять призыв и отклик во многом так же, как Инглис и его, возможно, совсем-не-так-давний наставник. Легко запоминающаяся, простая (или простецкая, как выразилась Дез) молитва действительно стала скучной после достаточного количества повторений. Через некоторое время после этого слова стали терять какой-либо смысл или связь вообще, превратившись в ровный, успокаивающий двойной гул. Пен не унимался, пока их языки не начали заплетаться, и тогда он объявил перерыв.
Ничего не случилось. Ну, он этого и не ожидал, солгал себе Пен. Ладно, он был полон надежд.
- Как часто ваш шаманский мастер повторял ваши практические занятия? - спросил Пен.
- Это менялось в зависимости от его обязанностей и моих. Иногда, один или два раза в день. Иногда дюжину.
- И как долго вы упражнялись за раз?
- Примерно так же, как сейчас, пока наши языки не уставали слишком, чтобы плодотворно продолжать. Это тоже было по-разному.
- Хм, - Пенрик хлопнул себя по коленям и встал. - Тогда дадим отдых вашему языку. И ноге.
По крайней мере, Инглис не возражал против этого предписания. Пен обнаружил, что один из их охранников сидит наверху лестницы.
- Где Освил?
- Думаю, он пошел в храм.
- Спасибо. - Пенрик прошел через дом и свернул на улицу. Храм был таким же тихим и тусклым, как вчера, когда они застали Инглиса внутри. И снова в зале был только один молящийся. Освил сидел на коленях перед алтарем, посвященным Отцу, прислоненным к одной пятой части деревянных стен. Его голова повернулась на звук шагов Пенрика.
- А, это вы.
- Я не буду вас прерывать, - сказал Пен. А затем, охваченный неизлечимым любопытством, спросил: - О чем вы молитесь?
Губы Освила сжались.
- Руководство.
- Да? Я думал, что все, с чем мы здесь столкнулись, кричит нам о нашем курсе. Или вы просто напрашиваетесь на другой ответ?
Освил снова повернулся к алтарю своего избранного бога, решительно не обращая внимания на Пена.
Пен подошел к противоположной стороне зала и изучил нишу своего бога. В здешних святилищах было множество резьбы по дереву, обычной в сельских храмах этого региона. На притолоке резчик поместил хорошо заметную стаю ворон; в нижнем углу несколько серьезно выглядящих крыс. Святилище Дочери, справа от Пенрика, было украшено множеством деревянных цветов и молодых животных, окрашенных в соответствующие цвета, приглушенно светящихся в тени. Проситель молился перед святыней, как ясно дали понять учителя Пенрика, а не ей. Он опустился на колени. Очистить разум у него бы не вышло, но ему также не нужно было докучать богам. Он ждал.
Через некоторое время с другого конца зала донесся голос Освила:
- Вы чего-нибудь добились со своими занятиями?
- Еще нет, - не поворачиваясь, ответил Пен.
Бессловесное ворчание.
- Знаете, на самом деле он не убийца, - сказал Пен немного погодя.
- Моя задача, - после паузы ответил Освил, - привлечь беглеца к ответственности. Не для того, чтобы судить его.