Я живу в городе, куда нормальному человеку вход запрещен. Здесь я могу разговаривать, я мыслю, я могу рассказать вам историю моей маленькой жизни.
В другом, паралельном мире я ничего не умею. Я с детства калека. Или Даун, как меня называют сестры. Мне скоро исполнится тринадцать. Я мало чего видела на свете и мало чего понимаю. Я не могу говорить, улыбаться, плакать. Мимика лица мне этого не позволяет. Я даже не могу просто поздороваться. Утром, когда мама заходит ко мне в комнату, и открывает шторы, мне очень хочется сказать ей: "Мамочка, доброе утро!"
Я очень много репетирую эту фразу: "Доброе утро, мамочка!", но всегда, когда я пытаюсь произнести это вслух, мама смотрит на меня, вздыхает и вытирает слюну, которая свисает с уголка моего рта.
У меня есть две сестры близняшки. Они старше меня на год и их зовут Вера и Надежда. Меня назвали Любой, только вот никому никакой любви я не приношу. Одни только вздохи и слезы.
Сестры не любят меня. Потому, что вместо того, чтобы гулять на улице им часто приходится сидеть со мной. Им это не нравится, они брезгают и никогда не смотрят за мной так, как это делает мама. И еще, они считают, что наш отец бросил маму из-за меня...
***
- Я ненавижу её. Этот огромный рот, с которого постоянно текут слюни, эти глупые, тупые глаза. Ненавижу её! Почему вместо того, чтобы развлекаться, мы обязаны сейчас сидеть с ней? - спросила Вера у Нади и плюхнулась на скамейку.
- Спроси у нашей мамы. Знаешь, мне кажется... нет, я даже уверена, что мы для неё ничего не значим. Для неё существует только Любочка.
- Любочка хочет кушать? - Подбирая правильную интонацию и копируя маму, спросила Вера.
- Да, еще Любочка хочет гулять. - Надя, кривляясь, подошла к инвалидной коляске. - Что еще хочет Любочка? - спросила она у девочки, которая смотрела в небо.
- Знаешь, чего хочу я? - Вздохнула Вера. - Я хочу, чтобы она умерла. Вот так, как сидит, в этом кресле. Чтобы её сердце перестало биться, чтобы слезы, которые сейчас текут с её глаз, застыли. Ведь и ей и нам только легче будет, правда?
Надя внимательно, будто первый раз в жизни, посмотрела на сестру, которая сидела в инвалидной коляске, потом на сестру, которая сидела рядом.
- Только вот так она никогда не умрет, - продолжала Вера, - Я где-то совсем недавно читала, что именно такие и живут очень долго. Они портят жизнь и себе и другим. Да, она совсем не виновата, что родилась такой, только почему от этого должны страдать мы?
Надя кивнула, что полностью согласна с сестрой.
- А давай мы поможем ей умереть, - шепотом предложила Вера.
Надя села с сестрой на скамейку и что-то сказала на ухо.
***
Больше всего мне не нравится, когда меня в коляске вывозят на улицу. Все прохожие оглядываются, а бабушки крестятся. Мне неловко и хочется им объяснить, что я только внешне такая не красивая, а в душе я такая же, как и они. Но я смотрю в небо. Мама, если она рядом, вытирает от солнца мои слезы, и пытается отпустить мою голову вниз, чтобы я не смотрела вверх. Она никогда не молчит и разговаривает со мной. Больше всего мне нравится, когда она рассказывает про море, как люди плавают. Иногда она рассказывает мне свои сны. Мне тоже хочется рассказать ей сон, который я вижу каждую ночь: я сижу в коляске, смотрю в небо, и вдруг облака расплываются передо мной, и я вижу руку, которая тянется ко мне. Я цепляюсь за неё, и она поднимает меня высоко в небо.
***
- А если подвезти коляску к оврагу? - Шепотом спросила Вера.
- Можно... А как объяснить маме? Что мы делали с коляской у оврага?
Девочки на минуту задумались.
- Ну... скажем, что хотели покатать её. Не вечно же ей у подъезда сидеть?
- Нет, нельзя. Не надо. Пусть она живет, - вдруг попросила Надя.
Вера вздохнула:
- Она переживет нас всех. Её сердце - это вечный двигатель. Ты будешь умирать и слышать, как оно стучит.
- Ну и пусть. - Согласилась Надя. - Мама ведь так любит её.
- Да она её просто жалеет. Как можно любить дауна?
- Нет, не могу. Не хочу.
- Ты трусиха! - Крикнула Верочка и взялась за коляску. - Я пойду, погуляю с ней. Если ты боишься - сиди тут. Мне надоела такая жизнь. Мне стыдно, что у меня есть такая страшная, некрасивая сестра. Я ненавижу ее. Слышишь, - она резко крутанула коляску, чтобы посмотреть на больную сестру и крикнула ей в лицо: - Я ненавижу тебя.
Коляска потеряла равновесие и опрокинулась на бок.
***
Я по-прежнему сижу в коляске и смотрю в небо. Мне очень хочется крикнуть всем людям, не похожим на меня: "Я не Даун, слышите!" Но я опять пускаю слюни и смотрю на сестер. Вдруг облака рассеиваются, и меня кто-то поднимает к небу. Как на лифте медленно поднимает вверх. Все выше и выше. Я смотрю вниз и вижу огни удаляющего города. Города, в котором мне было суждено носить клеймо "Даун". Он уменьшается в размерах до спичечного коробка. Слезы по инерции продолжают течь по щекам. Я облизываю губы и теперь впервые чувствую их соленый вкус. Я чувствую, что рука, которая тянет меня наверх, теплая. Я чувствую, что облака холодные, и чем выше, тем становится зыбче. Я глотаю воздух ртом, я чувствую запах неба. Оно пахнет травой, сыростью, дождем и туманом. Я чувствую запах солнца. Оно пахнет рассветом, пожатием рук, поцелуями. Поднимаюсь еще выше. Тело колит мелкая, холодная дрожь, которая переходит в крик. Мой последний - первый крик: "Я живуууууу"