Я был тогда совсем молодой скромный парень. Было мне лет восемнадцать. Мы с родителями поехали на море. Это была то ли деревня, то ли поселок городского типа. Сейчас не вспомню уже. Из всех развлечений там были только дискотека и караоке-бар. Не густо. Нам хотелось побыть вдали от городской суеты и это место пришлось нам по душе. Родители приехали спасать семью. Они все время ссорились последние месяцы, но при мне старались делать вид, что в их отношениях все в порядке. Но я-то видел, что мать начала спать на диване отдельно от отца, а отец стал много пить и часто приходил с работы поздно. И все равно они друг друга любили, я был уверен в этом. Просто в их отношениях наступил кризис. Ребенка, то бишь меня, они воспитали, а новую цель для достижения еще не поставили. Мама была еще молода и ей хотелось, чтобы они с отцом почаще бывали в обществе и наслаждались радостями жизни, в которых иногда приходилось отказывать себе, пока я рос. А отцу было уже глубоко наплевать на общество, он находил радость в просмотре телевизора за бутылочкой пива. Преимущественно на этом фоне у них и происходили разногласия. Я в их отношения не вмешивался, но почему-то, думая о них, все время чувствовал себя виноватым. Словно отобрал у родителей часть их молодости и все их разногласия происходят теперь из-за меня. Меня это сильно напрягало. Так вот в последний месяц нашей совместной жизни над нашей семьей сгустились тучи. Родители почти перестали разговаривать и общались только когда я был рядом и то в основном со мной. Поэтому известие о поездке на море я принял с радостью. Это был наш шанс вернуть все в прежнее русло. Восстановить потерянное доверие и любовь. Я искренне верил тогда, что это возможно.
Папа на работе выбил какие-то путевки в санаторий. Мама была очень рада, впервые за несколько недель отчужденности. Она перебирала вещи, покупала всякие средства для загара и после загара, очки, шляпы. В общем она казалась очень довольной и почти счастливой в ожидании предстоящей поездки. Должен сказать, что это была не первая наша поездка на море. При Союзе мы ездили на моря почти каждое лето, а после развала это был первый раз.
Ехали мы в автобусе. Дорога была длинной, часов восемь езды и под конец все мы очень устали. Приехали уже затемно. Санаторий находился почти у самого моря. Нас поселили в наш номер, рассказали о распорядке дня и предоставляемых услугах и оставили отдыхать. Родители принялись разбирать вещи, а я решил спуститься к морю. В темноте его было почти не видно, только слышно мерное колыхание волн, мягкое, успокаивающее.
- Ну здравствуй, море. - Сказал я. - Давненько мы с тобой не виделись.
На душе стало радостно, как от встречи со старым добрым другом. Я спустился к воде, попробовал ее рукой. Теплая. Высоко в небе сияла луна и по воде от горизонта до самого берега простиралась лунная дорожка. Мне хотелось искупаться, но мысль о том, что родители ждут и переживают где я, меня остановила. Они всегда волновались из-за меня и по поводу и без. Я у родителей был единственный ребенок и они долго ждали моего рождения. Поэтому, наверное, они везде боялись меня отпускать. Когда я был маленький, мама каждый день провожала и встречала меня со школы, потому что если бы я шел один меня могла бы задавить машина или укусить злая собака. В вечернее время гулять меня не пускали, потому что меня могли побить взрослые мальчишки. В лагере я тоже ни разу не был. Я мог там потеряться, мог утонуть, меня могли отравить не свежей едой, в общем лагерь, по мнению родителей был страшным местом, где со мной могло произойти все, что угодно. Я пытался бороться с родительскими предрассудками и иногда совершал поступки им наперекор. Но это так их расстраивало, что я тут же жалел о собственной бессердечности и вновь шел у них на поводу. Я так привык ко всяким этим их запретам, что со временем перестал воспринимать их, как ущемляющие мое достоинство. Для меня они были так же естественны, как умываться и чистить зубы по утрам. Вот так складывалась моя жизнь. В связи с тем, что гулять допоздна мне не позволялось, то если я и попадал в компании сверстников, то уходить приходилось всегда в разгар самого веселья. Я, подобно Золушке, убегал с бала, не успев толком ни пообщаться ни с кем, ни с познакомиться с прекрасными незнакомками этих балов. Быть может поэтому, а может еще и потому, что внутри меня сидело много запретов и я вырос довольно таки закрытым и закомплексованным, - у меня к моим восемнадцати годам все еще не было девушки. Я не умел целоваться и все мои представления о взаимоотношениях мужчины и женщины были очень скудны и почерпывались главным образом из отношений матери и отца. От этих мыслей стало грустно. Захотелось встретить здесь на берегу моря прекрасную незнакомку и взявшись с ней за руки поплыть к неведомым необитаемым островам, чтобы жить там, как дикари вдали от родителей и предрассудков. О том, как мы будем плыть, со сцепленными руками я не задумывался и уж подавно не думал о том, что море большое и есть вероятность так и не доплыть до чудесного острова, захлебнувшись по дороге. Нет, пусть о таких мирских мелочах думают мои родители, а мне уже надоели все эти глупые предположения.
Я вернулся в номер. Родители уже разобрали вещи и сидели молча, хмуро читая газеты каждый в своем уголке. Видимо они воспользовались моим отсутствием, чтобы вновь по выяснять отношения и расставить все точки над i. Но точки, как обычно не расставлялись или расставлялись, но не так, как им хотелось бы и у них все никак не получалось прийти к компромиссу. Я тоже сел вместе с ними в свободное кресло и взял газету. В комнате незримо висело напряжение. Воздух казался наэлектризованным, как во время грозы. В газете были убийства, аварии, грабежи... Все то, что ждало меня, если я не буду слушаться родителей. Я закрыл газету. В номере было две комнаты. Одна из них предназначалась мне, вторая - родителям.
- Пойду-ка я спать, - сказал я, нарушив повисшую тишину. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сынок, - отозвалась мать.
- Спокойной ночи - сказал отец.
Я лег, но заснуть не получалось. Я слышал, как в соседней комнате шепчутся родители.
- Мне уже сорок три, а я ни разу не была в ресторане - шептала мать.
- Ты видела, какие там цены? - так же шепотом вопрошал отец. - Ты хочешь, чтоб мы потом целый месяц лапу сосали?
- Я приехала сюда отдохнуть, могу я хоть раз в жизни себе позволить не считать эти жалкие копейки, - резонно заметила мать.
Я понимал и мать и отца и каждый из них по своему был прав, не правы они были только в одном, - в том, что ссорились. Когда у меня будет своя семья, я никогда не буду ссориться со своей женой, - пообещал себе я. И уж в любом случае не буду молча носить в себе обиду, как делают мои родители. Как малые дети, ей богу. За всеми этими мыслями я не заметил, как уснул. Мне снились белые облака, девушки в прозрачных платьях с арфами и я в сомбреро с гитарой в руках наигрывал какую-то мелодию, перебирая аккорды. Во сне все складывалось, как нельзя лучше.
Утром после завтрака мы с родителями пошли на море. Был штиль. Стояла страшная жара и ни малейшего дуновения ветерка. Мы с папой постоянно покупали себе квас в ларьке неподалеку от пляжа. А мама ела мороженое, укутавшись в парео. На пляже было столько людей, что яблоку негде было упасть. Благо, яблони на пляже не росли. Мама надела темные очки и легла на живот, подставляя спину солнцу. Мимо ходили мужчины и с интересом поглядывали на мамину спину. Она была худенькой, даже какой-то по-девичьи хрупкой и я видя эти взгляды гордился, что у меня такая интересная мама, все еще привлекающая взгляды мужчин. Да уж, для мужских взглядов на пляже было просто раздолье. Я сам, нацепив темные очки, с интересом рассматривал проходящих мимо и лежащих рядом девушек. На некоторых были трусики-бикини - одна лишь ниточка сзади и я мог безнаказанно рассматривать круглые женские попы. Некоторые женщины загорали без лифчиков. От обилия женских тел я почувствовал, как мой друг начинает наполняться силой. Папа, видимо поняв мое состояние предложил пойти искупаться. Я с радостью согласился. Вода была теплой. Мы с папой долго плавали, кувыркались, прыгали в воду с плечей друг друга. А тем временем к маме подошел какой-то хмырь и присел на наше покрывало. Мама отвлеклась от чтения и о чем-то увлеченно разговаривала с ним. Улыбалась. Мы с папой сначала не заметили его, а когда заметили, - папа стал чернее тучи. Он вышел из воды, даже забыв сказать мне, чтоб я тоже не купался без него, иначе простужусь или утону. Папа направился прямо к нашему покрывалу.
- И о чем это мы тут так мило беседуем? - "бархатным" голосом осведомился он у мамы.
- Миша, это Вадим. Он здесь уже с неделю. Представляешь, оказывается совсем рядом с нами, пол часа езды всего, есть дельфинарий! С настоящими дельфинами, представляешь?! Миша, я же их никогда в жизни живыми не видела! Там и ресторан рядом есть!
Мама была похожа на маленькую девочку, получившую в подарок новую куклу. Мне почему-то стало жалко маму. Я ее понимал. Ведь ей так во многом приходилось себе отказывать. Как много радостей жизни ей еще не удалось испытать... А ей ведь уже было сорок три...
- У нас нет ни возможности, ни желания посещать такие мероприятия. - Строго сказал папа, упорно игнорируя новоявленного Вадима.
- А у меня есть - обиделась мама.
- Я вас приглашаю сегодня в дельфинарий и ресторан, глядя на маму, сказал Вадим. - Все расходы за мой счет.
Папа опешил от такой наглости и не нашелся с ответом. Мама же просияла и радостно кинулась пожимать Вадиму руку.
- Сегодня в пять я за вами заеду, - сказал Вадим.
Когда Вадим ушел, папа сказал обиженно:
- Я никуда не поеду.
- А я поеду, - отозвалась мама. - Я сюда приехала о-т-д-ы-х-а-т-ь! В кои-то веки мне выпал шанс посетить дельфинарий и я такой возможности не пропущу! Хоть обижайся, хоть злись, а я поеду назло тебе и всем! - выпалила мама и вновь устремила взгляд в раскрытую книгу.
Папа разозлился.
- Да я этого Вадима голыми руками...
- И ничего ты ему не сделаешь! - радостно сообщила мама, кривляясь, словно маленькая девочка (хорошо, хоть язык не показала), - У него два телохранителя. Они тебя в два счета в дугу согнут!
Мама была рада. Наконец-то хоть в одном споре ей удалось одержать победу.
А папа совсем поник. Он со злостью бросил наземь полотенце и побрел куда-то вдоль берега.
Хрупкая надежда на восстановление родительских отношений рухнула, как карточный домик. Они вели себя, как дети. И совсем забыли обо мне. Я почувствовал себя очень одиноким. Я все также сидел в воде, наблюдая за происходящим и не зная, что мне теперь делать. Я по своему понимал мать, но поддержать ее значило предать отца. Если же пойти за отцом, то выходит я как бы отвернусь от матери... Ох уж эти страсти на старости лет! И где взялся этот Вадим со своими любезностями?! Мне стало обидно за себя. Я все еще сижу в воде и давно уже мог бы простудиться, но ни мама ни отец совершенно не переживают о моем здоровье. Да, что там! Похоже, со своими обидами друг на друга, они вообще забыли о моем существовании. Я давно ждал этого момента, он снился мне в радостных снах. Так почему же наяву мне было так мучительно больно и одиноко оттого, что мне наконец дали право быть взрослым?...
Я сел на песок у воды и стал выковыривать из песка камни. Они были разного цвета и разной формы и из них можно было бы выложить прекрасную картину из мозаики. Жаль, я был далек от искусства и не умел складывать картины. А если бы я умел, я бы вот прямо тут же выложил бы на песке образ прекрасной незнакомки в купальнике и парео и девушки обступили бы меня, умоляя выложить и их образы тоже. Вот это была бы настоящая популярность среди удивительного и недоступного мне, женского пола...
Солнце начало припекать и я решил пойти в номер. Отец так и не вернулся. Мать все также лежала на покрывале, приобретая бронзовый загар и предаваясь каким-то там своим мечтам. Обо мне так никто и не вспоминал. :( Я решил, чтобы не проявлять ни с кем из них солидарность и соответственно не портить отношений, пойти в номер один, что незамедлительно и сделал. В номере я читал, смотрел телевизор, спал, в общем занимался обычными несерьезными делами, позволяющими скоротать время, так что почти забыл, что я нахожусь в номере на море, а не у себя дома на 4 этаже. Часа в четыре пришла мама. Она как будто даже не удивилась, увидев меня.
- Саша, поешь чего-нибудь, - сказала она, и на этом ее забота обо мне в этот день закончилась.
Она стала мыть голову, укладывать волосы в прическу, красить лицо и ногти, гладить платья и носиться по комнатам в поисках то платья, то сережек, то еще чего-нибудь.
- Мам, может не надо ехать? - тихо попросил я. - Папа обидится...
- Сынок, когда ты подрастешь, ты меня поймешь - сказала мама. Для нее я все еще был маленьким, ничего не понимающим мальчиком.
Я ушел в свою комнату.
В пол пятого вернулся отец. Он был вдрызг пьян и с трудом держался на ногах. С папой пришел еще какой-то незнакомый дядька, но мама на порог его не пустила.
- Витя, подожди меня, я сейчас, - крикнул ему отец.
Отец стоял в дверях, наблюдая за прихорашиванием матери.
- Таня, - сказал он, расхрабрившись, - Хочешь, подавай на развод, но сына я тебе не отдам.
- Ха! - Отозвалась мама, ничуть не испугавшись, - Тебе надо, ты и подавай, только Саша все-равно со мной останется!
Они совершенно не стесняясь, что я могу их услышать, делили меня, как какую-то вещь. Мне стало противно. Я вышел из комнаты и демонстративно прошел мимо них в распахнутую дверь. Они продолжали кричать друг на друга, не замечая меня.
Внизу под лестницей папу ждал неизвестно откуда взявшийся пьяный Витя. Маму на стоянке под окном ждал джип с Вадимом, неожиданно ворвавшимся в мамину жизнь. А меня никто не ждал. Зато я ждал. Я ждал прекрасную незнакомку, которая будет вкусно готовить пирожки и не будет убегать от меня к какому-нибудь вадиму с джипом.
Я ступал по мокрому песку, оставляя на нём следы от вьетнамок. Солнце уже садилось. К вечеру стало прохладнее и люди разошлись по своим делам. На пляже почти никого не осталось. Прилетели чайки. Стали важно ходить по берегу, выискивая что-нибудь съестное. Я сел на песок. Мне хотелось, чтоб родители меня опекали. И не хотелось. Все эти их ссоры были противны до глубины души. Но что я мог сделать?! Они взрослые люди... Казалось бы...
Я стал собирать камни под ногами и бросать их в воду. Чайки, что были поблизости, испугались и отбежали в сторону. А мне было все равно. Я убивал время так, как умел, так как не умел убивать его иначе.
Когда уже почти совсем стемнело я вернулся в номер. Там никого не было. Было тихо и одиноко. Читать, смотреть телевизор и спать мне не хотелось. Мне с лихвой хватило этого днем и больше сегодня делать все это было уже не интересно.
"Как там мама?" - подумал я. - "Может сейчас она сидит в ресторане и пьет коктейли из соломинки, а этот хмырь нашептывает ей на ушко ласковые слова, предлагая продолжить знакомство у него в номере." А ведь она бросает отца прямо у него на глазах. У меня на глазах. А я ничего не могу с этим сделать. Я не могу ничего ей запретить. А она мне может. Так уж сложились наши отношения: матери и сына.
И где-то сейчас отец? Пьет с незнакомым дядькой водку, пытаясь заглушить своё горе. А дядька-то может оказаться не таким уж и безобидным. Стукнет отца по голове и выхватит у него бумажник. И черт с ним, с бумажником, только бы с отцом ничего не случилось.
Я поймал себя на мысли, что беспокоюсь о своих родителях так, как они всегда беспокоились обо мне. Значит я вырос, а они начинают стареть и мы меняемся с ними ролями...
Где может быть отец? Пойти здесь особо некуда. Из увеселительных питейных заведений есть только бар-караоке. Возможно, именно там он и сидит. Эта мысль меня немного успокоила. Я решил пойти в этот бар и забрать оттуда отца, пока с ним не приключилось ничего плохого.
Я пришел в бар, но отца там не оказалось. Зная отца, его экономность и нелюбовь к общественным заведениям, легко можно предположить, что он купил в каком-нибудь магазине водки и сидит сейчас где-нибудь на лавочке, распивая эту водку с этим подозрительным алкоголиком Витей. А искать его на каждой лавочке все-равно, что искать иголку в стоге сена...
Кроме бара второй (и последней) достопримечательностью поселка была дискотека. Очень сомнительно, чтобы отец был там, но мне больше ничего не оставалось, кроме как пойти туда и удостовериться, что отца там нет.
Дискотека оказалась масштабной. В центре ее была танцплощадка, а по краю расположились столики для тех, кто не любит танцевать, зато любит поесть и выпить. Я прошел по всему периметру дискотеки, но отца, как я и предполагал здесь не было. Я вздохнул и сел за свободный столик. Поиски закончились. Больше идти мне было некуда.
Я стал смотреть на танцующих. Очень люблю смотреть, как люди танцуют, хотя сам танцевать совершенно не умею. Ни жесты, ни мимика, ни слова не говорят о людях так красноречиво, как язык танца. Все танцующие были одеты в пляжную одежду - в шортах, топиках, коротких юбочках и майках. Но на фоне их всех выделялась одна. Молодая женщина по виду лет двадцати пяти в вечернем красном платье до колен. Увидеть на этой пляжной дискотеке девушку в вечернем платье было так же дико, как на званом ужине в ресторане при свечах увидеть кого-то в пляжной одежде. Я не мог оторвать от нее взгляд. Она была в толпе, но танцевала как бы сама по себе. Плавные, мягкие движения в танце выдавали в ней нежность, женственность. Она заметила мой взгляд и весь оставшийся танец танцевала, как мне показалось, только для меня.
Когда эта песня сменилась другой, она подошла к моему столику и заглянула мне в глаза.
- Можно присесть за твой столик? - спросила она.
Я кивнул, жестом приглашая ее присесть.
- Я хочу угостить тебя вином. Ты не против?
Я покачал головой, давая понять, что нет, мол, не против. От волнения у меня пересохло в горле и я не мог вымолвить ни слова.
Она улыбнулась. Подозвала официанта и заказала вино.
Пока несли заказ, она внимательно, изучающе смотрела на меня, не говоря ни слова.
Официант разлил вино по бокалам.
- За встречу! - сказала она.
Мы чокнулись. Я выпил. Вино теплом разлилось внутри, оставив терпкий привкус во рту.
Заиграла медленная музыка.
- Можно пригласить тебя на танец? - спросила она и, не дожидаясь ответа,взяла меня за руку и повела в глубь танцплощадки.
- Я плохо танцую, - признался я.
- Не бойся, следуй за мной. У тебя получится. - Она прижалась ко мне.
Это и правда оказалось не сложно. Мы кружились в ритме танца. Я держал ее маленькие, нежные руки в своих руках. Она казалась такой хрупкой и беззащитной и в то же время было в ней что-то сильное и отчаянное. Меня пронзило возбуждение. Дрожью прошло по телу. Я почувствовал, что не могу с ним справиться. Она наверняка почувствовала это, но не обиделась и не убежала, как это делали девчонки в школе, а посмотрела мне в глаза, улыбнулась, и придвинулась поближе. Я покраснел, а она невозмутимо продолжала танцевать со мной.
Когда медленная мелодия сменилась быстрой, она немного отодвинулась от меня и положила свои руки мне на плечи.
- Давай прогуляемся по пляжу - предложила она.
- Давай. - Я пошел за ней следом держа её за руку.
Мы пришли на пляж. Песок уже остыл после дневной жары и был едва теплым. С моря дул ветер и до нас долетали капельки влаги. В небе светила полная луна. Кроме нас на пляже больше никого не было.
Она сняла туфли и села на песок подложив под себя ноги.
- Давно мечтала это сделать, - улыбнулась она. - Туфли совсем новые, еще не разносила.
Я сел рядом с ней. Посмотрел на её маленькие ступни в мозолях. Мне стало жаль её. Захотелось приласкать. Я осторожно погладил её ступню и она с благодарностью посмотрела на меня.
- Ты не замёрз? - спросила она.
- Немножко, - ответил я.
- Давай искупаемся. Вода в море сейчас тёплая. Там нам будет намного теплее, чем на суше.
Не дожидаясь моего ответа, она встала, стянула с себя платье и маленькие трусики, больше похожие на ниточку. Меня снова пробила дрожь возбуждения. Её тело было прекрасным. Полная, красивая грудь, тонкая талия, упругая попа, длинные красивые ноги... Она уже полностью сформировалась, но еще не начала свой путь к старению. Это был пик её красоты.
Она вошла в воду и поманила меня к себе. Я тоже снял одежду, превозмогая стеснение и пошел к ней. Мы поплыли по лунной дорожке. Вода действительно была очень теплая, а от воды, разгребаемой руками, исходило какое-то свечение. В эту секунду я был счастлив. Я знал, что запомню этот вечер навсегда. Так оно и вышло.
Мы вдоволь наплавались и поплыли поближе к берегу. Когда мы приплыли на такую глубину, где уже смогли стоять, мы остановились отдышаться. Она подплыла поближе и прижалась ко мне. Я почувствовал её руку на своем члене. Она нежно гладила его и от этого я еще больше возбуждался. Мне показалось, что я сейчас взорвусь. Она убрала руку с моей плоти и, взяв меня за руку, повела на берег. Ветер обдал нас холодом. Моя кожа покрылась мурашками, а она задрожала.
- Согрей меня, - попросила она.
Я обнял её, забыв о стеснении и о нашей наготе.
Она доверчиво прижалась ко мне всем телом. Какое-то время мы стояли, не шевелясь, слушая сердцебиения друг друга.
- Хочешь заняться со мной любовью? - спросила она.
Я растерялся. Мне стало страшно, что я сделаю что-то не так. Ведь у меня еще не было девушки и я имел представление о сексуальных отношениях только в теории.
Она, видимо, поняла причину моих сомнений.
- У тебя это в первый раз?
Я кивнул.
- Не бойся, я все тебе покажу. Доверься мне.
Мы легли на песок. Я гладил ее волосы, грудь, плечи, а она целовала меня, все мое тело, усиливая возбуждение. Я ощутил чудесное, незабываемое чувство любви и защищенности. Там у нее внутри было тепло и тесно. Глаза её были немного сумасшедшими и чудесными.
- Не торопись, - сказала она. - Чем дольше оттягиваешь удовольствие, тем сильнее оно будет в конце.
Мы двигались навстречу друг другу. Слились в едином танце любви.
Она тихо постанывала, целовала мои глаза и губы. Потом стала двигаться все быстрее и быстрее. И вдруг остановилась и задрожала всем телом. Я почувствовал, как сокращается ее влагалище и вслед за ней почувствовал мощный оргазм. Я ощутил ни с чем не сравнимое блаженство. А она лежала на мне, тихонько подрагивая, и продолжала меня целовать.
- Я люблю тебя - сказал я. Никогда еще никому я не говорил этих слов, но сейчас в эту секунду я не мог их не произнести. Я чувствовал огромную всепоглощающую любовь.
- Нет, мой милый, мой хороший. Ты еще не научился различать любовь и удовольствие. Ты поймешь. Со временем.
Спасибо тебе. Спасибо, мой хороший. Мне тоже было очень хорошо с тобой.
Она поцеловала меня, проникнув своим языком ко мне в рот. Какое-то время мы целовались. Потом она высвободилась из моих объятий и легла рядом на песок. Мы тяжело дышали, держась за руки.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Вика. Твоя первая женщина Вика... А тебя?
- Саша.
Она задумчиво смотрела на небо о чем-то размышляя.
- Пообещай мне, - попросила она, - что навсегда останешься таким же непосредственным, какой ты есть сейчас. Что тебя не испортят ни быт, ни деньги. Просто будь собой и у тебя все-все получится. Ты будешь счастлив.
Я посмотрел в ее глаза и увидел в них слезы. Она не ждала ответа. Она думала о чем-то о своем. Может оплакивала свою собственную жизнь, или вспоминала каким "первый раз" был у нее. Этого я не знаю. Я смотрел на звездное небо, держал ее за руку и мне больше ничего не было нужно в этом мире.
Какое-то время мы лежали молча, а потом я решил задать ей вопрос, который меня тревожил:
- Вика, у тебя много таких, как я? С кем ты занимаешься любовью.
Она засмеялась.
- Глупый. Ты у меня такой один. Ты пытаешься понять почему я выбрала именно тебя? Я просто увидела, как ты на меня смотрел. В наше время всё происходит настолько быстро... Люди приходят, уходят, разговаривают, иногда даже не успевая посмотреть друг другу в глаза. И большинству все равно кто я, чем занимаюсь, зачем пришла в этот мир. Им до меня просто нет дела. Так же, как и мне нет дела до них. Но ты так смотрел на меня... Я не могла тебя упустить. Просто не могла... - она снова стала целовать меня. Я обнял её, погладил по голове.
Мы снова искупались в теплом море. Одевшись, побрели по кромке берега, держась за руки. Я был тогда романтичен и наивен и думал, что теперь мы будем вместе навсегда. Но мечтам моим не суждено было сбыться.
- Мы увидимся еще? - спросил я. - Я хочу быть твоим парнем. Хочу быть с тобой всегда.
- Милый Саша... Прости меня. Так уж я устроена, не могу быть ни с кем долго. Я так устала от того, что рушится любовь. Каждый раз кажется, словно это на всю жизнь, но проходит время и ты вдруг обнаруживаешь, что рядом с тобой человек, которого ты уже не любишь, чужой, неблизкий. Почему так происходит не знаю, но это со мной так всегда. Я не хочу больше ссор и расставаний. Не хочу разочаровываться. Бить посуду. Я хочу запомнить тебя таким, какой ты есть сейчас - любящим, нежным, ласковым. Воспоминания, не омраченные ничем - это тоже очень много. И когда ты будешь взрослым, старым, седым дядькой, - ты меня поймешь.
Я провел ее до дома, где она остановилась. Между нами уже повисла грусть расставания.
- Не грусти, - попросила она. - Так не хочется с тобой расставаться вот так. Еще ведь не утро. У нас целая ночь впереди. Не хочу тебя отпускать.
Мы пошли с ней в бар-караоке и пили теплое вино из кружек, пели песни. У меня совершенно нет голоса, но ее так забавляло, как я пою, что она просила, чтобы я пел снова и снова и радостно аплодировала мне. Еще она учила меня танцевать. Я отдавил ей все ноги, но она только смеялась, когда я наступал ей на ноги и не отпускала меня. Под утро мы совсем устали. Пьяные и счастливые мы побрели домой.
- Саша, я буду помнить тебя, - сказала Вика, когда мы пришли к дому, где она снимала комнату. - И ты помни меня, пожалуйста.
- Тебя невозможно забыть - сказал я.
Она улыбнулась.
- Я буду помнить этот день, как один из самых счастливых, ничем не омраченных дней в моей жизни. - Сказала Вика. - Спасибо тебе за него.
Я не знал, что ответить и поцеловал ее.
- Спокойной ночи, - сказала она.
- Спокойной ночи, - отозвался я.
Была уже, конечно не ночь, но не ловко было говорить "до свидания" или "прощай", хотелось оставить какую-то недосказанность между нами. Сохранить маленькую надежду на будущую встречу...
Вот так мы с ней и расстались и я больше никогда уже не увидел эту прекрасную, нежную женщину, какой я запомнил ее. Не знаю, была ли она тогда права, не позволив нашим отношениям развиться. Но я запомнил ее. Запомнил навсегда. Ее каштановые волосы, игривые глаза, улыбку. У меня было много женщин и со всеми я рано или поздно расставался, все они были разные, кого-то я любил, с кем-то просто проводил время, но Вика осталась чем-то особенным для меня. Что на все времена. Были женщины, которые хотели, чтобы я был с ними всегда и любил их всю жизнь, и слушая их признания, я вспоминал слова Вики и понимал, что она была права. Я пытался сделать их счастливыми, пытался сохранить любовь. Но все рано или поздно рушилось. Так или иначе. Жизнь очень быстротечна. Мы все время гонимся за счастьем, ищем любви. Ради нее, мы снова и снова пускаемся во все тяжкие, даже чувствуя в глубине души, что то, что находим только суррогат той недостижимой любви настоящей, которая не умирает и не сжигает мостов. Так уж вышло, что в моей жизни такой любовью так и осталась моя первая женщина Вика. Которая подарила мне любовь и ничего не попросила взамен. Я люблю ее до сих пор. Что было бы, если бы мы остались вместе? Может быть это была бы любовь на всю жизнь. Любовь, которую я искал и так и не нашел. А быть может нас съела бы рутина и Вика затерялась бы для меня в череде разочарований. Кто знает...
Иногда я думаю, что моя жизнь сложилась бы иначе, не разведись мои родители тем злополучным летом... Их расставание расставило все точки над i. Любви нет, есть только привязанность. Люди сходятся и расходятся и нет тех, кто создан друг для друга. И это аксиома для меня. Но иногда так хочется хоть во что-нибудь верить и тогда я вспоминаю Вику...
Расставшись с Викой я вернулся в наш номер. Усталый и грустный. Родители были дома. Они не спали. Папа ходил из угла в угол, мама кому-то звонила по телефону. Когда я вошел, они кинулись ко мне. Никогда я не видел их такими напуганными. Они принялись ругать меня. Спрашивали где я был, грозились, что больше никогда никуда меня не отпустят.
- Ты посмотри на мать, - кричал отец, - Она же извелась вся!
- Родили на свою голову ребенка-изверга, - причитала мама.
И тогда, как ни странно, я почувствовал облегчение. Я понял, что они меня любят, что они снова заодно, против меня - бессовестного сына, но вместе, вдвоем. Мы снова семья. Пусть кричат на меня. Пусть бьют. Пусть. Только бы не расставались. Только б мы были вместе.