Почему Христос в Евангелиях Cын Божий, а в Коране - раб.
Тора, Евангелие и Коран - единое Писание, и кто часть Писания принимает, а часть отвергает, не может быть справедливым. Некоторые христиане Коран считают даже спущенным от сатаны. Кажущиеся противоречия в частях авраамического Писания(к примеру, Мессия или не Мессия Иисус Христос, Сын Он Божий или не Сын?) жизнеспособны потому, что Божьи дела восходят парами, противопоставлениями, ОДНО НАПРОТИВ ДРУГОГО(Cирах 33:14). Но если трудно человеческому уму мысленно спаровать или сочетать многочисленные возникающие и отслужившие Письмена, посмотрите на растения, на цветы: сколь отличаются по колеру, по форме, по силе бесчисленные эти "подсолнухи" в попытке "правдиво" отобразить сияющее солнце! А ведь сияние Бога величественней! Фактически кроме Бога ничего и нет! Вся живая природа восходит из Творца и к Нему возвращается.. Бог творит из себя. Вот почему противоречия иллюзорные, мнимые. Обратите внимание: единородный Сын обозначен в Библии как слово, как образ. О властной действенности образов повествуют апокрифические евангелия от Филиппа и от Фомы. Творцу cтоит только указать на тот или иной образ: БУДЬ! - И ОНО БЫВАЕТ(Коран 2:111) Божий Сын, как царь, как жених брачного чертога, как спаситель, искупитель, как поборник правды и обличитель беззакония, как вестник жизни, представляется в разветвлённых образах и картинах - например, в псалмах 2, 19, 20, 23, 28, 44, 88, в пророческих главах Исайи 9, 42, 52. Но в тех же главах 42 и 52 Мессия называется и как раб. Интересно описывает эти волеизъявляющие словесные "трафареты" Низами Гянджави, который тоже "господство познал и служенье"! В "Сокровищнице тайн" в главе "Повесть о Харун ар-Рашиде и цирюльнике" "вписавшегося" в священный "трафарет" незадачливого брадобрея преследует "образ царственной власти", он требует у халифа в жёны дочь и право называться зятем, то есть сыном.
Срок настал для Харуна халифом назваться.
В тот миг
Стяг потомков Аббаса небесного свода достиг.
Как-то в полночь, оставив жену и обитель ночлега,
Вышел в баню Харун насладиться покоем и негой.
В бане начал цирюльник властителю голову брить
И, к досаде его, много лишнего стал говорить.
"О, ты знаешь меня! Без наград мы уменья не тратим:
Отличи же меня, назови меня нынче же зятем!
Обрученье устрой, за меня, за раба своего,
Ты отдай свою дочь, что дороже мне мира всего".
От природы горячий, халиф раздражился сначала, -
Но уж чувство стыда его первую вспышку смягчало.
Он сказал: "От жары перегрелась, знать, печень его:
Он рехнулся с испуга при виде лица моего.
Если б был он в уме, так и вздору нести не пришлось бы, -
Может только безумный такие высказывать просьбы".
Утром вновь испытал он слугу, но остался ни с чем:
Был все тем же чеканом чеканен фальшивый дирхем.
И не раз и не два подвергал он его испытаньям,
А цирюльник все тот же, все с тем же безумным желаньем!
Так умом помраченный все дело вконец помрачил,
И то дело распутать дастуру халиф поручил.
Он дастуру сказал: "На меня с языка брадобрея
Вдруг свалилась печаль, - так узнай мою тайну скорее.
Он считает достойным, чтоб я его зятем назвал!
Кто же так и учтивость и место свое забывал?
И язык его - бритва, и в правой руке его бритва!
Два клинка на меня: согласись, что неравная битва!
Каждый день, подвизаясь над высшей из царских голов,
Мне кидает он в душу каменья заносчивых слов!"
И ответил дастур: "Не смущайся, но истины ради
Испытай, может статься, стоит он ногами на кладе?
Как появится с бритвой, цирюльника ты упреди:
"Здесь обычно стоишь, но сегодня туда перейди!"
Если будет спесив, так рубить ему голову надо,
Если ж нет - поищи, где стоял он, зарытого клада".
И, смиренной послушен природе, недавний "эмир"
Стал на новое место, как дал указанье визир.
И едва отошел он и стал в расстоянии неком,
Показался халифу он вовсе другим человеком.
И совсем не болтает - как будто с завязанным ртом, -
И глаза и язык безупречно учтивы притом.
До тех пор, как цирюльник обычного места держался,
Образ царственной власти в простецкой душе отражался.
Но едва с того места сойти поспешил поскорей,
Стал цирюльником вновь - открывай себе лавку да брей.
И халиф приказал, и вскопала то место лопата, -
И явились сокровища, скрытые в землю когда-то.
На сокровища став, что до срока таиться должны,
Всякий станет речист, отмыкает он двери казны.
Но казна Низами всем открыта, кто ищет совета,
Грудь свободна от праха, и сердце исполнено света.
Но стоило только выйти из "трафарета", где образ царственной власти в простецкой душе отражался, переменить место, которое Низами называет сокровенным кладом, и амбициозный брадобрей - снова обыкновенный цирюльник. Небезосновательно некоторые невежественные верующие предостерегают зачитываться Библией, - мол, можно сойти с ума. Уйма лжепророков и лжехристов, невзначай вошедших в сакральный образ, тоже свидетельствуют об этом. Тем не менее и святых, вошедших в "трафарет" священной семёрки, которая есть полнота времени, предостаточно:
Там, в крутящейся выси, с тобой однородных немало,
И тебя превзошедших и звёздам угодных - немало.
(Низами, Сокровищница тайн)
КОГДА ПРИШЛА ПОЛНОТА ВРЕМЕНИ, БОГ ПОСЛАЛ СЫНА СВОЕГО (ЕДИНОРОДНОГО), КОТОРЫЙ РОДИЛСЯ ОТ ЖЕНЫ, ПОДЧИНИЛСЯ ЗАКОНУ, ЧТОБЫ ИСКУПИТЬ ПОДЗАКОННЫХ, ДАБЫ НАМ ПОЛУЧИТЬ УСЫНОВЛЕНИЕ. А КАК ВЫ - СЫНЫ, ТО БОГ ПОСЛАЛ В СЕРДЦА ВАШИ ДУХА СЫНА СВОЕГО, ВОПИЮЩЕГО "АВВА, ОТЧЕ!" ПОСЕМУ ТЫ УЖЕ НЕ РАБ, НО СЫН, А ЕСЛИ СЫН, ТО И НАСЛЕДНИК БОЖИЙ ЧЕРЕЗ ИИСУСА ХРИСТА(Галатам 4:4-7). Русский пророк Лев Толстой, будучи на "ты" и с Христом, и с апостолом Павлом, содержа в уме Коран, в своем четвероевангелии слово ЕДИНОРОДНЫЙ с древнегреческого переводит как ОДНОРОДНЫЙ, то есть как и у Низами - однородный к Богу. Хотя и в православии есть похожее слово - ПРЕПОДОБНЫЙ. Хотелось бы реабилитировать Толстого от анафемы православного синода, но у меня не хватит ни ума, ни полномочий. Могу только религиозный универсализм Толстого подтвердить универсализмом Низами:
Долго ль будешь, скажи, своеволье своё ты являть,
Гордо, в шапке и в поясе, к небу чело поднимать?
Встань, о прахе забудь: ты пред ним не склоняйся с любовью.
Препоясался прах, чтоб твоею пожертвовать кровью.
Этот пояс и шапка - они ведь беда для любви.
Их отдай за любовь, и любовь ты к себе призови.
То ты в шапке порою над прахом встаёшь господином,
То к любви, препоясан, стремишься рабом или сыном.