Долгая Галина Альбертовна. Бессмертие в наследство

Бессмертие в наследство

... Как попасть в Граалево братство?
Надпись на камне сумей прочитать!
Она появляется время от времени,
С указанием имени, рода, племени,
А также пола того лица,
Что призван Граалю служить до конца.

Вольфрам Фон Эшенбах, 'Парсиваль'

...Пространство сомкнулось над распластанным на земле человеком. Грубо отесанные камни, собравшись в сплошное кольцо, отразились в глазах, закрывая своей громадой застывшие искры ужаса. Страх метнулся к горлу, человек захрипел. Низкие ноты сорвались, и голос, словно звуки под пальцами сумасшедшего пианиста, перешел на фальцет...

Николай проснулся от собственного крика. Сердце отбивало барабанный ритм, в горле пересохло. Тяжелый вздох прогнал остатки кошмара в ночь. На табло электронных часов светились зеленые цифры - три пятнадцать. До утра еще много времени, можно выспаться. Но едва прикрыв глаза, Николай вскочил, как ошпаренный: сморщенное временем лицо древнего старика заняло все пространство перед внутренним взором.

- Что за чушь?..

Пришлось встать. Хотелось пить и совсем расхотелось спать.

Холостяцкая квартира располагала к одиночеству, а одиночество - к размышлениям. Оставшись один после смерти матери, Николай, будучи уже взрослым молодым человеком двадцати семи лет, оградился от всего мира своим горем и вот уже с полгода вел жизнь аскета. Нет, на работу он ходил - как робот. Творческая мысль при проектировании ландшафтов для частных особняков отвлекала от тяжелых дум. А их в голове задумчивого дизайнера витал целый рой. Тоскуя по единственному близкому человеку, которым для него всю жизнь была мать, Николай никак не мог согласиться с тем, что она ушла так рано. Вопросы "За что?" или "Почему?" не оставляли его, а больное воображение уносило в фантастические дебри, где люди жили вечно и оставить жизнь могли только по своему желанию. Но реальность была иной, и тоскливое одиночество разрушало юношескую восторженность.

Как бы там ни было, но на смену ночи всегда приходит утро, а на смену зиме - весна, и лишь настроение может оставаться неизменным несмотря ни на что. Вот и в это весеннее утро, чувствуя себя совершенно разбитым и безучастным к пробуждению природы, Николай поплелся на работу. Ровно в девять зазвонил мобильник.

- Мистер Холмов?

- Я слушаю, - настороженно отозвался Николай на незнакомый голос.

- Мистер Холмов, я - Кевин Джонатансон, поверенный некоего джентльмена, который просил меня встретиться с вами. Его имя я уполномочен сообщить вам при встрече.

Николай удивился. Узкие губы сжались, небритый подбородок ощетинился ежом. Рука потянулась к затылку.

- Что за тайны мадридского двора? - прохаживаясь растопыренными пальцами по давно не стриженой шевелюре, Николай пожал плечами.

- Английского, - поправил поверенный и тем же сухим тоном продиктовал: - Я жду вас в полдень в кафе "Дипломат". Прошу иметь при себе документ, подтверждающий вашу личность.

Николай не успел возразить, как в ухе раздались позывные отбоя. Но интрига сделала свое дело, и, засунув паспорт в задний карман джинсов, Николай пошел на таинственную встречу.

Узнать загадочного собеседника не составило труда: крупный мужчина средних лет - с аккуратной короткой прической, в официальном черном костюме - пил чай, сидя за столиком в углу. Заметив Николая, он позвал его, как хорошо знакомого: помахав рукой и улыбаясь во весь рот. Предложив чая, он сразу перешел к делу:

- Я - поверенный одного человека, который оставил завещание на ваше имя, - англичанин хорошо говорил по-русски, но, несмотря на то, что явного акцента в его говоре не было, речь все же сильно отличалась от русской четкостью проговариваемых фраз. - Прошу вас ознакомиться с этим документом, - он достал из папки лист бумаги. - Это копия, причем переведенная для вас на русский язык. Мы понимаем, что в минуты напряжения человек, даже зная чужой язык, лучше воспринимает информацию на родном.

При слове "завещал" Николая пробрала дрожь. Какое-то смутное чувство тревоги насторожило. Вспомнился ночной кошмар.

- А кто это "мы"? - Николай старался не выдавать нахлынувшего беспокойства и выглядеть деловым человеком.

- Мы - это нотариальная контора, которая занимается вашим делом. Вы читайте, - отхлебнув чай, - посоветовал посыльный, - потом я отвечу на ваши вопросы.

Николай сосредоточился на бумаге, в которой сообщалось, что некто - герцог Бенджамин Камерон Хилл, почивший два месяца назад в своем замке в графстве Сомерсетшир, завещал своему сыну - Николаю Вениаминовичу Холмову, все свое состояние.

Новоиспеченный наследник залпом выпил остывший чай и, наклонившись над столом, шепотом произнес:

- Я не знаю никакого герцога Бенджамина, понимаете? У меня вообще нет родственников. Я думаю, вы ошиблись и нашли не того Николая Холмова.

Поверенный, похоже, был готов к такому повороту событий.

- Мистер Холмов, я понимаю ваше смятение, но в таких вопросах мы не ошибаемся. Вылет в Лондон через два дня. Билеты заказаны, мне только нужны ваши паспортные данные, вы позволите? Нет-нет, не беспокойтесь! - он поспешил еще раз успокоить озадаченного клиента, глаза которого сузились при упоминании паспортных данных. - Если вы не захотите ехать, вы имеете на это право. Никто вас не может заставить. Но... подумайте сами - что вы теряете? На работе возьмете отпуск, на худой конец, просто посмотрите Лондон. Вы бывали в Лондоне?

- Нет, - прохрипел Николай. Его голос "сел", как в недавнем сне.

- Вот видите! - обрадовался англичанин. - Лондон - красивый город! Посмотрите. К тому же все расходы по вашей поездке мы берем на себя.

Сотрудник нотариальной конторы умел убеждать и Николай, сказав, что подумает, дал свои паспортные данные "на всякий случай" и через два дня оказался в шумном аэропорту Хитроу, где его встретили еще два джентльмена, подобных мистеру Джонатансону.

Тишину отдельного кабинета в хранилище банка, нарушал лишь мерный звук системы кондиционирования. Николай в ступоре сидел перед столом, на котором стоял длинный ящик из светлого металла. В голове никак не укладывалось то, что он читал уже в третий раз, а именно - смысл письма, адресованного ему лично от господина, имени которого он раньше и не слышал.

"Дорогой друг! Обращаясь к вам в этом письме, я отчетливо представляю ваше удивление. Мы никогда не были знакомы, более того, до недавнего дня я тоже не подозревал о вашем существовании. Что ж, таковы повороты судьбы, и не нам оспаривать их. На все есть воля Высших Сил, которой я следовал всю свою жизнь. Не имея права рассказывать вам более того, что сообщу в этом письме, я надеюсь, что вы последуете моим указаниям и советам, и время озарения придет, как когда-то оно пришло ко мне.

Я прожил долгую жизнь, настолько долгую, что вы даже не можете себе представить, но наступил последний час, и я передаю вам то, что свято хранил все годы. Перед вами сверток из синего бархата. Разверните его".

Николай никак не мог решиться на это. Туманные намеки на сверхъестественность происходящего и волю Высших Сил пугали, но любопытство победило, и пальцы прикоснулись к мягкой поверхности бархата. Николай встал, чувствуя ответственность момента, сжал длинный предмет, укутанный лоскутом ткани, мерцающей серебристыми бликами, и вытащил сверток из контейнера. Сняв покров, он увидел лакированную поверхность деревянной шкатулки, выполненной в форме креста, одна из перекладин которого была длиннее других.

В висках застучало, сердце с удвоенной скоростью гоняло кровь по напряженным венам. Николай почувствовал нехватку воздуха. Он ослабил узел галстука и сел, аккуратно поставив шкатулку на стол перед собой. Кроме четырех золотых скоб, расположенных под боковыми лучами креста и у его основания, других украшений на шкатулке не было. Николай потрогал скобы кончиками пальцев, помедлил, достал платок из кармана пиджака, промокнул лоб и ладони, затем снова взял письмо герцога и прочитал: "Нажмите на изголовье шкатулки и скобы откроются. То, что вы увидите внутри, многие сотни лет не видел никто, кроме меня. Не робейте, мой дорогой друг! Откройте шкатулку и возьмите в руки Священный Символ Возрождения!"

- Ага, значит, символ, и что-то подсказывает мне, что это крест, - от волнения Николай начал говорить вслух.

Нащупав в верхней части шкатулки выпуклость, он нажал на нее. Клацнули замки, и скобы распались. Почему-то вспомнив детство, его волшебные загадки, которые умело создавала мама - неутомимая в своей фантазии и любви к сыну, - Николай трепетно приподнял крышку шкатулки. Его взору предстал массивный деревянный крест, украшенный ажурной резьбой по расширяющимся от центра лучам. В середине лучи соединялись кругом, и в нем сиял крупный изумруд. Еще один круг образовывали четыре дуги, расположенные между лучами креста.

- Какой крест! Удивительная вещь!

Наследник поднял реликвию двумя руками над головой, ощутив при этом восторг авантюриста. Луч света стрельнул с нижней части креста. Николай наклонил его и увидел еще один изумруд, вставленный в дерево снизу.

- Ничего себе... и зачем там такой камень?.. Но однозначно, ставить этот крест на что-либо нельзя, только в руках, его можно только держать в руках! - он повертел крест и символ солнца, будто бы сияющий за ним, засверкал бриллиантовыми четвертькружьями. А сверху мигнул зеленым светом третий изумруд. - Ого!

Душа Николая возликовала! Это принадлежит ему! Но в памяти всплыли последние наставления герцога: "Крест никогда, ни при каких обстоятельствах не должен покидать Англию! Он может храниться либо в банке, либо в сейфе замка. Это зависит только от вас, дорогой друг. Завещание, которое вы прочитали - это лишь часть моей воли. Узнаете ли вы ее полностью ведомо лишь Высшим Силам".

- Мда... - Николай озадачился. Аккуратно вернул Крест в шкатулку, закрыв, погладил теплое дерево крышки. - Ничего я не понял! Короче, пусть лежит здесь от греха подальше. Да и от посторонних глаз. "Подписав документ о вступлении в право наследования, вы принимаете соглашение о тайне завещания и ее неразглашении", - вспомнились строки из завещания. - Хитер герцог... Как собачонку косточкой подманил, а потом ее спрятал. Хочешь полакомиться - ищи! Ладно, не будем торопиться, поживем-увидим, как говорится, а там может и разберемся!

Воля незнакомого человека перевернула всю жизнь Николая вверх тормашками. Унынию и беспросветности пришел конец. Тщеславная радость вытеснила былую тоску, и все мысли теперь витали только вокруг тайны неожиданного завещания.

Отец! Николай просто не мог поверить в то, что у него есть, вернее, был отец! Не какой-то неопределенный человек из прошлого его матери, а вполне реальный, с именем, фамилией и с огромным состоянием, которое теперь принадлежало ему. "Как моя мать познакомилась с ним? - ломал голову Николай, вспоминая грустные глаза на ее красивом лице, ласковое поглаживание его детской головки в ответ на вопрос "Где мой папа?" и неопределенное: "Твой отец - хороший человек. Но он очень занят своими делами и потому не может жить с нами. Но он любит тебя, сынок, и когда-нибудь обязательно приедет!" - Бедная мама!"

Николай все чаще задумывался над смыслом жизни и судьбой. Кто есть человек на самом деле? Кто или что стоит за человеком? Такие вопросы раньше не приходили в голову, разве что, после внезапной смерти матери, в те мрачные осенние дни, когда он остался один на один со своим горем. Но жизнь всегда берет свое, и горе отступает под ее стремительным напором. Снова приходит весна, просыпаются деревья, яркие наряды женщин пестреют на улицах, как цветы на свеженьких клумбах. Жизнь наполняет соками природу и тормошит чувства людей. И ее влекущая сила вернула Николаю смысл его существования. Теперь он не страдал, он вспоминал мать улыбающейся, а к отцу испытывал противоречивые чувства. Радость, благодарность рассыпались на мелкие осколки, как стекла автомобилей, ударяясь о поднявшуюся из тайников сердца обиду за мать, за свою безотцовщину в детстве, когда зависть к таким же, как он, мальчишкам, гордо вышагивающим за руку со своими отцами, проливалась горькими слезами. Но теперь он здесь, в Англии, теперь он знает имя своего отца, который оставил ему сказочные сокровища, и это сполна компенсировало детские обиды.

Но что делать дальше в Англии, Николай не знал. Редкие встречи со странными людьми, бывшими друзьями, как они говорили, покойного герцога, только добавляли тайны к личности отца, ничуть не продвигая по пути к разгадке. До удивления молодые в своем облике, но с глазами древних мудрецов, чопорные мужчины, в которых, казалось, жизнь остановилась на одном из своих витков, просто забыв, что можно двигаться дальше, смотрели на наследника герцога с нескрываемым интересом. Но, что даже бесило Николая, никто не задавал никаких вопросов об их родстве, не пытался окольными путями выведать какие-то подробности его жизни. Друзья герцога приглашали его к себе или сопровождали в недолгих поездках и ненавязчиво присматривались. Взгляды этих людей пугали. Они заползали в голову, путая мысли. Но при всем неприятии, Николай чувствовал потребность общения. Эти люди знали почти обо всем, что он спрашивал, будь то история кельтов, или святыни христианства. Такие вопросы возникали не на пустом месте. Крест, завещанный герцогом, оказался кельтским. А замок Бенджамина Хилла стоял на землях графства Сомерсетшир, неподалеку от Гластонберийского аббатсва - того самого, куда по преданию Иосиф Аримафейский принес чашу, из которой перед Голгофой причастился Иисус Христос.

Оставаясь в одиночестве теперь уже в своем замке, Николай размышлял о прошлом, сокрытом от него пеленой тайны. Гуляя по окрестностям вокруг замка, он все больше погружался в себя. Мысль о тайнах, о которых вскользь намекнул герцог Бенджамин Хилл в своем письме, не давала покоя.

"Мне не постичь того, зачем я здесь! Наследник... да, и что мне с этим наследством делать? Как подобраться ко второй части завещания? Чего ожидал от меня отец? Хранитель его тайн? Того креста?.. Чушь, эти ребята в банке и без меня отлично справляются с этой задачей. Что тогда? Какое-то предназначение?" Николай, отчаявшись, махнул на все рукой и вдруг вспомнил свой странный сон. Камни, сомкнувшиеся над его головой, отчетливо выстроились в разрушенный временем кельтский храм, и как наяву в ушах прозвучал старческий голос: "Стоунхендж".

"Стоунхендж?.. От аббатсва Гластонбери до него рукой подать, можно съездить, а потом домой! Может быть, дома меня что-то осенит, не знаю, но болтаться здесь без дела надоело", - решил Николай и позвонил одному из новых знакомых, графу Эдварду Брайану, который просил обращаться к нему в любое время и по любому поводу.

Лорд Брайан представился старинным другом герцога Хилла, но на вид ему можно было дать не более сорока, тогда как Бенджамин Хилл писал, что прожил долгую жизнь. "Климат их так сохраняет или мой отец любил общаться только с теми, кто помоложе", - ерничал Николай, уставший от тайн, но такое же моложавое лицо на парадном портрете герцога навело на мысль, что и Бенджамин Хилл был отнюдь не дряхлым стариком, каким представился в письме, сказав, что он прожил долгую жизнь.

Граф Эдвард, казалось, ждал звонка и охотно согласился сопровождать Николая в Стоунхендж.

Раннее летнее утро обещало хороший день. Еще сиял в небе рожок растущей луны, но звезды погасли, и солнце пронзило воздух скопом лучей. Туман легким покрывалом скользнул в долину, оставляя за собой клочья плотного воздуха, насыщенного влагой. Николай вышел за пределы замка и, стоя в ожидании у обочины дороги, дышал полной грудью, любуясь зелеными холмами, словно плывущими в молочной пене. Еще издали увидев автомобиль, он поспешил навстречу.

- Доброе утро, мистер Холмов!

Распахнув дверь, граф галантно улыбнулся.

- Доброе утро! - сдержанно ответил Николай и сел рядом на переднее сидение.

Как всегда разговор ни о чем, никаких лишних вопросов, только пристальный взгляд, от которого становилось неуютно и хотелось спрятаться. Николай отворачивался и смотрел в окно, а граф Брайан, как заправский экскурсовод, рассказывал историю Стоунхенджа, при этом ловко управляя автомобилем.

- Мистер Холмов, вы никогда не замечали за собой каких-либо странностей? - неожиданно спросил граф.

Николай оторвался от лицезрения полей и ответил:

- Кроме той, что я здесь, никогда.

- Да, - понимающе улыбнулся Эдвард, - а чем вас привлек Стоунхендж? Эта поездка - следствие вашего особого интереса или что-то другое? - голос графа звучал таинственно.

Николай заподозрил, что он знает больше, чем говорит, и потому ответил прямо:

- Еще дома я видел странный сон. В нем была стена из высоких прямоугольных камней, вчера я вспомнил это и то, что она похожа на развалины Стоунхенджа.

- Любопытно. А что еще было в вашем сне?

- Старик. И вчера я слышал старческий голос. Одно слово - Стоунхендж.

Машина обогнула очередной холм и вдали, среди зелени газона, показались менгиры Стоунхенджа - самые высокие камни внутреннего круга. Николай прильнул к окну. Никакое фото не может передать тех ощущений, которые вызывает реальная картина. Оказавшись в месте, не раз виденном на снимках, представляется, будто ты сделал шаг во времени и перенесся из своего мира в чужой, но существующий, живой и даже знакомый.

- Остановите машину, пожалуйста, - попросил Николай, - я хотел бы пройтись пешком.

В такой ранний час, когда никто не нарушал покой древнего храма, идти навстречу солнцу, вдыхая прохладный травяной воздух и любуясь на гигантские камни, невесть кем поставленные здесь, оказалось более чем приятно. Николай забыл обо всем на свете, погрузившись в свои думы. Его мысль пыталась связать воедино развалины Стоунхенджа, артефакт древних кельтов, старинный замок герцога и все легендарные истории о кельтах, услышанные в последнее время. Опять возник вопрос о смысле всего происходящего, о том, зачем он здесь и какую тайну ему надо разгадать.

Скользнув взглядом по лункам древних кельтских погребений, Николай прошел за внешний круг, обозначенный отдельно лежащими камнями, и остановился перед одной из сохранившихся арок сарсенового кольца, внутри которого помещался алтарь кельтов. Грубо отесанные камни из особо прочного песчаника - сарсена, в состав которого входит кремний, придающий камням голубовато-серый цвет, древний зодчий собрал в двойное кольцо, окружающее пять еще более массивных арок трилитов, поставленных подковой. Задрав голову, Николай рассматривал каменную перекладину трилита и невольно на ум приходили мысли о нечеловеческой силе, способной водрузить такую громаду весом никак не меньше пятидесяти тонн на высоту почти в четыре человеческих роста.

- Впечатляет? - граф остановился рядом, тоже разглядывая камни.

- Да, - Николай подошел к менгиру и прислонил ладони к его шершавой поверхности. Вопреки ожиданию, камень оказался теплым. - Скажите, граф, а как вы считаете, что это за сооружение? Обсерватория? Кельтский храм? Или что-то инопланетное?

- Возможно - все из перечисленного вами, - ответил он. - Знаете, такие места называют местами Силы. Не задумывались, почему? Ведь на Земле их немало...

Николай пожал плечами.

- Особый магнетизм или что-то в этом роде...

- Да, именно "что-то в этом роде", - граф прошел к алтарному камню.

Постояв рядом с лежащим монолитом, он повернулся к Николаю и с воодушевлением продолжил: - Современным людям свойственно находить всему необычному научное объяснение, а вот древние, напротив, придавали им магическое, волшебное значение. И кто прав? О! Думаю, не ошибусь, если озвучу ваши мысли - древние боялись природы, одушевляли ее силы и ничего не знали о науке. Так?

- Почти, - буркнул Николай.

- Но посмотрите на это сооружение! Уже современными учеными доказано, что оно построено как идеальный астрономический инструмент, и если вспомнить, что древние кельты, чьи жрецы проводили здесь свои собрания и ритуалы, жили за несколько тысячелетий до рождения Христа, а возраст Стоунхэджа вообще определяется в сто сорок тысяч лет, то можно ли считать, что в далекие времена люди были... скажем, глупее современных?

Солнце поднялось выше, тени камней сжались, а вдали послышался шум подъехавшего автобуса и говор множества людей. Николай неопределенно кивнул графу, как бы соглашаясь с его доводами, и предложил уехать. При появлении туристов магия этого места уползла под камни вместе с их тенями, но оставила туманный след в душе Николая, пробудив в нем новую волну беспокойства.

Вечерами, когда сумерки заполняли комнаты замка, он становился волшебным. Позже, ночью, очарование сказки сменялось подсознательным страхом. Все скульптуры, колонны, картины, канделябры словно оживали, и каждый шептал что-то свое, цепляясь корявой тенью за силуэт проходившего мимо человека.

Николай обосновался на втором этаже замка, в комнате, где имелись все блага цивилизации. Но и через толстые стены при свете ярких ламп, сменивших свечи в средневековых люстрах, дух замка просачивался в комнату и шептал, шептал...

После Стоунхэнджа, расставшись с графом Брайоном, Николай весь оставшийся день ходил под гулкими сводами замковых переходов, с особым вниманием вглядываясь в картины, на которых были изображены сцены кельтских преданий, в лепные символы на стенах. Он пристально рассматривал гравюры орехового кабинета герцога и витражи замковой церкви, стоявшей обособленно от замка, но соединенной с ним галереей с высокой крышей готического стиля.

Изрядно устав от впечатлений, Николай решил отдохнуть. Сидя в кресле в кабинете герцога, он рассматривал барельеф на противоположной стене. Он уже видел его. А раньше, когда изучал особенности разных стилей интерьера в школе дизайнеров, ему попадались отдельные элементы, изображенные на этом барельефе в единой композиции. Два равносторонних треугольника, наложенные один на другой так, что вершина одного смотрела вверх, а другого - вниз, называли звездой Давида. И Николай помнил, что смысл этого символа заключается в том, что, получая силу из Космоса через вершину, обращенную вверх, нужно отдавать ее Земле, чтобы сохранять равновесие сил в природе, о чем говорила вершина второго треугольника, направленная вниз. Но на барельефе под Звездой Давида были высечены капли, которые падали в кубок. Еще ниже, под кубком был изображен лежащий человек. Крест, нарисованный на кубке, казалось, упирался ему в живот.

- Интересно... Сила Космоса стекает в кубок... в чашу... в Чашу Грааля! - Николай оживился. - Чаша Грааля! Тот самый кубок, который был потерян людьми и который по легенде был спрятан в подземелье Гластонберийской церкви! Кто выпьет из него, получит все, что пожелает и даже бессмертие... "Я прожил долгую жизнь, настолько долгую, что вы даже не можете себе представить", - прошептал Николай слова герцога из его письма. - Неужели... - осенила смелая догадка. Соскочив с места, Николай кинулся к барельефу. Ощупал его со всех сторон, предположив, что это дверь в сейф и где-то должен быть рычаг, которым тот открывается. Но ничего не изменилось. Тогда, сдерживая трепет во всем теле, Николай сел на пол, и фигурка человека оказалась прямо перед его глазами. - Крест... - он провел пальцем по длинному лучу креста и, доведя его до человека, замер. - Священный Символ Возрождения... камень внизу креста!

Через десять минут Николай мчался в Лондон, где у банка, несмотря на позднее время, его должен был ждать Кевин Джонатансон.

Ночное небо украшала шестидневная луна. Ее упитанный серпик добрался до верхушки звездного купола и завис над Стоунхэнджем. Николай стоял перед алтарным камнем, держа Крест в вытянутых руках. Изумруд поблескивал в ореоле бриллиантового кольца. Больше ничего не происходило. Тишина. Лишь редкие порывы ветра, летающего между менгирами.

"Я спятил, не иначе, - осознавая свое дурацкое положение, Николай взглянул в сторону машины, в которой его ожидал мистер Джонатансон. - Могу себе представить, что он наплетет всем остальным о русском наследнике герцога".

Николай опустил руки, осторожно положил крест на камень и сел на корточки перед ним. Изумруд в основании креста подмигнул зеленым глазом. Ответив камню тем же, Николай усмехнулся. "Ты бы лучше рассказал, зачем тебя туда поставили!"

Тонкая лунная дорожка легла вдоль алтаря прямо к ногам. Николай сел на землю, прислонившись спиной к камню, вытянул ноги. Ночной пейзаж напомнил летние ночи на берегу реки, свежесть и широту русских полей. Тот же ветер, те же запахи... Николай отодвинулся от камня и растянулся во весь рост на траве, запрокинув руки за голову. Что-то резануло по тыльной стороне ладони.

- Тьфу ты, порезался...

Острый скол алтарного камня разорвал кожу, и капли крови впитались в него. Николай не успел даже охнуть, как его с силой подняло вверх. Небо закрыли тени: над Храмом поднялись призрачные фигуры друидов. Белобородые, косматые, в длинных балахонах, уходящих тенями в землю, они нависли над алтарем, смотря вниз. Николай висел в воздухе, раскинув руки и устремив взгляд на крест, который стоймя парил над ним. Друиды подняли руки и соединили скипетры, верхушки которых венчали серпы полумесяцев. Свет небесной луны вошел в них и засиял шаром. Ослепительно яркий луч выстрелил из него в верхушку креста. Вспыхнуло бриллиантовое кольцо. Засиял срединный изумруд, и вся мощь света потоком прошла по нижнему лучу креста. Собравшись в сгусток энергии в нижнем изумруде, она зеленым водопадом обрушилась на человека.

Живот пронзила острая боль. Николай закричал. Уходящее сознание унесло с собой дико-восторженные взгляды двенадцати пар глаз на старческих лицах и скрипучий шепот: "Чаша открыта..."

Чаша открыта... чаша открыта... Голос затихал. Потусторонний мир таял в сознании, забытьем оградившем человека от опасности. Щебет птиц разорвал защиту, и Николай очнулся. Он лежал в постели в своей комнате в замке герцога Хилла. Чья-то рука легла на плечо. Николай открыл глаза.

- С возвращением, мой друг!

Эдвард Брайан улыбался, сидя в кресле, придвинутом к кровати. Николай хотел встать, но граф остановил его:

- Лежите, лежите, вам еще надо набираться сил!

- Что произошло? Где крест?!

Граф решительно остановил попытку Николая подняться, придавив его плечи к подушке.

- Ваша реликвия здесь, - он кивнул в сторону стола, на котором действительно лежала шкатулка. - Успокойтесь, все уже позади, - он ухмыльнулся в своей саркастической манере, - или все только началось. Через две недели вы будете полны сил, а пока ваше тело перерождается, и потому наберитесь терпения и сосредоточьтесь на себе.

- Я не чувствую ног...

- Это нормально, уверяю вас, все восстановится, не пугайтесь. Я покину вас на время, но с вами будет сиделка...

- Подождите, Эдвард, - Николай облизнул сухие губы, - чаша... я слышал слова "чаша открыта"... это... та самая чаша?

Граф мило улыбнулся, и в его глазах промелькнула радость, чего Николай никак не ожидал.

- Да, вы черпаете силу Грааля, и из той самой чаши, она в вас, надеюсь, вы это поняли. Я думал поговорить с вами позже, но, чтобы успокоить, скажу сейчас, - граф усмехнулся, - Хотя это вряд ли вас успокоит. Вы получили бессмертие! Адам, покинув рай, помнил о Чаше Святого Духа, но забыл, что она всегда с ним. Бог закрыл ее, дабы сам Адам и его потомки не могли использовать Дар Грааля во вред и без соизволения Высших Сил. Избранным - а их единицы! - чаша открывается. Вас выбрал Грааль...

- Грааль?.. А герцог?

Эдвард присел на край кровати и серьезно, пристально глядя в глаза Николая, сказал:

- Герцог покинул нас, причина известна только ему. И это было волей Грааля, как и ваша инициация. Это все, что я знаю. Возможно, Бенджамин расскажет вам больше в своем завещании, вторую часть которого вы получите сегодня же. Но одно я могу сказать точно: ваша прошлая жизнь закончена, теперь вы стали членом Братства Бессмертных. Мы храним многие тайны человечества, мы даже вершим судьбы людей. И мы ответственны за всех перед Высшими Силами.

- Судьбы людей?.. - Николай не мог поверить своим ушам.

- Обладая таким даром, как бессмертие, имея в своем распоряжении огромные состояния, храня многие тайны мира и артефакты, вокруг которых витает ореол волшебства, мы можем вмешиваться во все сферы жизнедеятельности людей - политика, экономика, финансы... Но об этом позже, мой друг. У нас с вами впереди вечность! - граф откровенно расхохотался, и тут же маска властителя судеб укрыла его лицо холодом льда. - Знайте: ничто в мире не происходит случайно. А короли, президенты... они тоже люди и ими можно управлять, что мы и делаем.

Николай сглотнул. Слово "вечность" в устах графа натолкнуло его на мысль.

- Бессмертие...вы... вы тоже получили его в Стоунхендже?..

Граф дружелюбно ответил:

- У каждого свой путь и свои тайны, дорогой герцог, - он выразительно посмотрел на шкатулку. - Я волей судьбы приоткрыл одну из ваших и клянусь, что она останется со мной до последней минуты. И вы запомните, что никто и никогда не должен знать о том, что с вами произошло, и что вы будете хранить в своей памяти в будущем. Мы не доверяем тайн ни людям, ни бумаге, ни тем более современным электронным носителям. Это завещание древних друидов, передававших знания только устно. - Граф встал. - Что ж, мне пора, я думаю, вам есть о чем размышлять до нашей следующей встречи.

- Подождите, Эдвард, еще вопрос, прошу вас...

- Конечно.

- Бессмертие и "последняя минута"... как-то это не укладывается в моей голове...

- А, вы об этом... В отличие от обычных людей, мы сами можем выбирать время ухода. И тогда наступает последняя минута. Но поверьте, мало кто задумывается о ней раньше трехсот лет. Так что, готовьтесь к долгой жизни!

Граф решительно откланялся.

"Мой дорогой сын! Я рад приветствовать тебя, как члена Братства Бессмертных, о котором тебе уже поведал твой наставник - граф Эдвард Камерон Брайан. Да, да, наставник! Надеюсь, ты станешь прилежным учеником Эдварда, каким был он для меня. Забудь свое имя, теперь ты - Николас Бенджамин Хилл, и, как мой сын, по законам нашего общества наследуешь титул герцога и все мое имущество. Об этом ты прочитал в завещании. А в этом письме, которое надлежит сразу после прочтения сжечь, я должен сообщить следующее. Теперь ты - Хранитель сокровищ друидов. Тайну Креста и Чаши ты уже познал. Осталось рассказать еще одну. В конверте ты найдешь ключ. Возьми его..."

Николай раскрыл ладонь, в которой сжимал небольшой серебристого металла ключ. Текст письма Бенджамина Хилла с указаниями он помнил наизусть.

Маленькая дверца за алтарем замковой церкви легко поддалась вперед. На Николая повеяло духом подземелья. Спрятав ключ в карман, он зажег фонарь и, плотно закрыв за собой дверь, спустился по крутым высоким ступеням в подземный ход. В предвкушении раскрытия тайны сердце в груди замерло. Его толчки, и так редкие после перерождения, едва ощущались. Николай шел вперед, считая повороты, и когда он оказался перед девятым, то остановился и свернул в боковой ход. Более узкий коридор подземелья вывел к двери, установленной в низкой каменной арке. Просунув ключ в замочную скважину, молодой герцог повернул два раза влево, замок щелкнул, и тогда Николай повернул один раз вправо. Дверь приоткрылась. Николай выпрямился. На мгновение закрыл глаза и, совладав с чувствами, толкнул дверь. Входить пришлось пригнувшись. Когда герцог поднял голову, то в свете фонаря увидел довольно-таки большой грот. Его стены были высечены в скальном монолите - на них отчетливо различались следы зубила. В центре грота, в этом месте уходящего вверх куполом, на постаменте такого же голубоватого цвета, как и монолит, стоял камень. Формой он напоминал лингам святилищ индийских храмов - длинный, округлый, диаметром не больше тридцати сантиметров, а длиной метра два. Камень мерцал лунным светом, но был не прозрачен. Снизу вверх по спирали по нему пробегали светящиеся всполохи. Николай подошел ближе и разглядел в них отдельные значки, буквы, цифры. Вся мешанина знаков двигалась хаотично, но в некоторые моменты отдельные из них, казалось, замирали.

Николай помнил наставление отца не поддаваться искушению и не пытаться читать то, что в какой-то момент покажется понятным. Ни один смертный, волей судьбы попавший сюда, не выбрался живым: Камень Грааля очаровывал ожиданием откровения, которое, казалось, вот-вот озарит.

"Помни, мой сын, неподготовленное сознание человека слабо перед искушением. Но тебе предстоит преодолеть себя и научиться не только противостоять магической силе Камня, но и понимать то, что он говорит. Поверь старику - на это уйдет не один десяток лет!"

Николай почувствовал уверенность в себе. Он стоял перед грозной силой Высшего Дара с неколебимой волей человека, достойного находиться здесь. Камень Грааля будто признал в нем достойного противника, и поток информации поплыл, не притягивая внимание на отдельные всполохи. Николай улыбнулся. В свете, излучаемом Камнем, его лицо засияло жизнью. И она позвала на волю. Обойдя Камень и, хозяйским глазом осмотрев грот, Николай покинул его.

Все дальше в познании тайн мира продвигался теперь уже герцог Николас Бенджамин Хилл. Прошлая жизнь осталась в памяти как воспоминание о детстве - отдельными яркими эпизодами, завуалированными туманной пеленой. Под присмотром графа Брайона молодой герцог постигал премудрости раскрепощения подсознания, учился концентрироваться на идее, раскрывать свои каналы для получения информации свыше. Время от времени он приходил в грот, где своей никем не познанной жизнью жил легендарный транслятор воли Высших Сил - Камень Грааля. По нему неизменно, в хаотичном порядке, плыли вверх разные знаки, но Николас так и не приблизился к пониманию "языка" Камня. Временами он словно шутил над неопытным хранителем, и буквы собирались вместе, и казалось, вот-вот станет понятно слово или даже строка, дрожащая в постоянном стремлении к движению, но знаки распадались, и Николас в очередной раз уходил ни с чем.

Вот и на этот раз, поймав конец слова, но так и не связав его с каким-либо целым, имеющим смысл, Николас покинул грот и в задумчивости вышел в основной ход подземелья. Свернув было в сторону замка, он оглянулся. Подземный ход уходил дальше во мрак и, до сего дня не исследованный, манил загадкой. Былого страха не было, а внезапно вспыхнувший азарт придал решимости, и Николас развернулся, намереваясь именно сейчас пройти до конца.

Длинная лента подземелья была довольно-таки широкой, местами из боковых ответвлений вылетал ветер, местами в каменных карманах, образованных петлей хода, огибающей скальный монолит, воздух висел неподвижно. Замечая все на своем пути, Николас упорно шел впереди и вдруг остановился перед ступенями, ведущими вверх. Но подняться по ним не было возможности - выход оказался засыпанным. О древности этой насыпи говорил толстый слой нетронутой пыли, лежащей на плоских гранях более-менее крупных камней.

После нескольких часов путешествия в подземелье, не получив от него должного удовлетворения, Николас почувствовал досаду. Что он ожидал увидеть?.. Не меньше, чем сокровищницу или тайное хранилище еще какого-нибудь артефакта. Возможно, за грудой камней что-то есть - ступени куда-то ведут, но разобрать такой завал в одиночку невозможно, да и надо ли... Уходить вот так не солоно хлебавши не хотелось. Он осмотрелся. Своды подземелья, в отличие от грота Камня Грааля, были сложены из обтесанных и плотно подогнанных друг к другу крупных камней. "Кладка крепкая, работали на совесть, - размышлял Николас, освещая фонарем стены и потолок. - Куда же выводят эти ступени?" Он выключил фонарь и сосредоточился. Внутреннее зрение повело его вверх, и вскоре он увидел полуразрушенные стены Гластонберийской церкви. "Этого следовало ожидать!" - сетуя на свое тугодумство, Николас включил свет и, вскрикнув от неожиданности, отпрянул назад. На ступенях в тусклых лучах фонаря он увидел мужчину. В строгом костюме, в дорогих лакированных туфлях, удлиненные носки которых неправдоподобно поблескивали, нависая над вековой пылью, он сидел на старых ступенях, положив сцепленные в замок руки на колени.

- Здравствуй, Николас, - просто сказал он и его голос потонул в стенах.

- Здравствуйте...

Уняв дрожь, Николас направил свет на лицо незнакомца. Но разглядеть его не успел: лицо исчезло, вместо него образовался провал. Незнакомец посоветовал:

- Не стоит, это ослепляет, лучше подойди ближе. Нам надо поговорить.

- Кто вы? - Николас отвел свет в сторону, но не сдвинулся с места.

Ответ ошарашил его:

- Бенджамин Хилл.

- Так вы... вы живы?!

- И да, и нет. Я перешел на новый уровень - уровень бестелесного существования. Сейчас я перед тобой в оболочке, которая с точностью до пуговицы на рубашке копирует мой последний облик. Но не будем концентрироваться на мне, я пришел поговорить о тебе.

Николас не знал, что ответить. Вглядываясь в лицо отца, он и в рассеянном свете отмечал в нем знакомые черты, хоть частично и скрытые тенями. Чуть крупноватый нос - в меру заостренный и чуткий, - легким изгибом разделял прямые брови, плавно переходил в гладкий широкий лоб, над которым повисала короткая пружинистая челка крепких темно-русых волос. Тщательно подстриженные виски открывали крупные, но прижатые к голове уши, а подбородок - с заметной ямочкой, но идеально выбритый - контрастировал по строгости с мягким овалом лица.

- Ты все еще много думаешь не о том, - словно читая мысли, сказал старый герцог. - Это мешает мне, я не могу оставить тебя с вопросами, ответы на которые знаю только я. Потому я здесь.

- Вы... знаете о чем я думаю?

- Знаю. Так же, как ты теперь можешь знать, о чем думает твой дворецкий. Многолетняя практика, совершенство духа, дары Высших Сил. В этом нет никакой загадки. Давай о тебе. Ты хочешь знать наверняка, что же послужило истинной причиной твоей избранности - желание Высших Сил или наше родство, так?

Николас кивнул.

- И ты думаешь, что твоя мать скрывала от тебя твое предназначение.

- Нет... я...

- Да. Не лукавь.

- Умирая, она сказала, что у меня впереди вечность, - словно оправдываясь, Николас произнес то, о чем думал в последнее время. - Тогда я принял ее слова, как... как слова матери, которая хотела успокоить, - Николас сглотнул, его голос стал тверже. - Она знала?

Бенджамин Хилл, показалось, вздохнул.

- Нет, не знала. Я понимаю твои чувства, мы все теряли и не раз... но твоя мать была простым человеком, как и ты до дня инициации. А перед смертью многим открывается истина. Бессмертными не рождаются, Николас. Но бессмертный может любить простую женщину, может стать отцом. Но не может связывать себя никакими узами, даже если ему этого хочется больше всего на свете. Я думал, ты догадаешься.

- Я думал об этом. Но моя мать была несчастна после встречи с вами.

- Ты уверен в этом? А ты, ее сын, разве не был ты радостью в ее жизни, Николас, напоминанием о нашей любви? Но... прости меня. Наш путь во времени отличается от пути других людей, все мы выходим на него в зрелом возрасте, когда чувства и инстинкты уже развиты, и потому в нашей жизни тоже случаются приятные моменты, как и тяжелые. Твоя мать промелькнула в моей искрой счастья. Пусть недолгого, но я запомнил ее навсегда.

Николас почувствовал, как у него ослабли ноги. Рядом не было ни скамьи, ни даже камня, на который можно было присесть. Он сделал два шага до вогнутой стены подземного хода и прислонился, опустив голову. Воспоминания унесли его в недавнее прошлое, где он был счастлив в своей маленькой семье, рядом с мамой...

- А как же воля Грааля? - совладав с собой, спросил он.

Бенджамин Хилл пожал плечами.

- В нашей жизни все предопределено. Сказать, что воля Священного Грааля была совпадением, это значит отрицать все, на чем зиждется мир. Для чего-то надо было сменить меня именно тобой. Если ты отпустишь мой дух, не останавливая его нитями неразрешенных загадок и сомнений, и в дальнейшем положишься на судьбу и на себя самого, я, возможно, узнаю это.

- Я постараюсь.

Николас хотел бы задать еще много вопросов, но его "постараюсь" прозвучало обещанием, которое не стоило нарушать сразу же, и он промолчал, решив, что все остальное - это личное дело каждого.

- Прощай, сын.

Герцог встал. Ни одна пылинка не поднялась в воздух, и на ступенях не осталось и следа от сидящего.

За спиной раздался грохот. Николас обернулся. "Кладка все же старая, надо убираться отсюда", - пронеслась мысль. Ее перебил удаляющийся голос герцога:

- Тебе предстоит повторить мой путь...

Выдох, так похожий на затухающий смех, завис в воздухе подземелья, а от Бенджамина Хилла и след простыл.

- Прощай, отец...

Николас постоял в одиночестве еще немного и пошел обратно в свой родовой замок.

Впереди ждала вечность - призрачная, манящая туманными очертаниями и непостижимая простыми смертными, как и воля Грааля.

Ташкент, февраль, 2012г.

Комментарии: 14, последний от 19/02/2012. © Copyright Долгая Галина Альбертовна (DolgayaGA@yandex.ru) Размещен: 17/02/2012, изменен: 17/02/2012. 43k. Статистика. Рассказ: Мистика Фантастика Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Тема бессмертия всегда волновала умы человечества и будет волновать. Мне она представилась так.

Долгая Галина Альбертовна : другие произведения.

Бессмертие в наследство