Долгая Галина Альбертовна : другие произведения.

Снять пелену забвения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В этой статье я изложила суть своих размышлений касательно описаний жизни моих родных - героев романа "Анна". Представлены некоторые документы и фотографии.


   Снять пелену забвения
  
  
  Войтковские: Анна, Валя, Шурик, Александр, 37-38 гг [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
  
   Написать роман "Анна", который повествует о жизни моих родных относящихся к одной из ветвей родословной нашей семьи, меня побудили белые пятна в биографии моих деда и бабушки - Войтковских Александра Михайловича и Анны Семеновны (в девичестве Деркаченко).
   О жизни Войтковских мне известно из воспоминаний их детей, переданных письменно и устно - Александра, Валентины (моей матери) и Владимира. Собрав все воспоминания и сопоставив их, я обратила внимание на то, что каждый из детей совершенно по-разному рассказывает о некоторых годах жизни их родителей.
   Время жизни семьи Александра и Анны охватывает период с 1929 года по 1960. Время непростое - это и репрессии тридцатых годов, и Великая Отечественная война, и послевоенная разруха и, наконец, перипетии судьбы, которая раскидала всех членов семьи по необъятным просторам СССР. Но, чтобы воссоздать историю жизни Александра и Анны, пришлось заглянуть еще глубже - в историю жизни их родителей, моих прадедов и прабабушек. А о них информации сохранилось еще меньше, даже даты рождения и смерти мне пришлось предполагать, исходя из рождения детей.
   Прадеды и прабабушки родились еще в девятнадцатом веке, а деды и бабушки до Октябрьской революции. У кого-то жизнь была долгой, кто-то прожил мало. Разбираясь с родословной, с датами и именами, я задалась целью воссоздать жизнь моих родных в чувствах, эмоциях, понять и озвучить их мысли. Я - потомок, и несу в себе не только черты внешнего сходства, но и образ мышления, чувствования, отношения к жизни.
   Но невозможно жизнь человека оторвать от времени, в котором он живет. Многие поступки, кажущиеся странными или необъяснимыми, становятся понятны, когда окунаешься в быт и суть того времени. Для того, чтобы вновь вдохнуть жизнь в моих ушедших родных, хорошо знакомых мне, потому что они были со мной часть своей жизни или совсем не знакомых, потому что их не стало еще до моего рождения, я сама окунулась в историю середины двадцатого века, начиная с 1930-х годов.
   Прочитывая страницы хронологии СССР, исследования историков о том времени, размышления о прожитом очевидцев тех лет, я пыталась сопоставить те крохи информации о моих родных, которые хранятся у меня в виде кратких записей воспоминаний моего дяди Войтковского Александра Александровича и моих собственных, бегло занесенных на бумагу во время бесед с бабушкой Яцышиной (Выборновой по второму мужу) Марией Ильиничной, мамой Яцышиной (Войтковской) Валентиной Александровной, двоюродной бабушкой Мосиной (Яцышиной) Антониной Ивановной. А также результаты совместных воспоминаний с двоюродными сестрами, тетями, которые запомнили какие-то моменты жизни наших близких, их рассказы.
   Ниже я попробую объяснить со своей точки зрения факты и поступки, сведения о которых, рассказанные моей мамой и дядей, и описанные в романе, разнятся и порой выглядят совершенно противоположными. Оговорюсь только, что все выводы, сделанные мной, имеют под собой документальную основу. Это и записи в документах: свидетельствах о рождении, трудовых книжках, военных билетах; строки из писем, записи в похоронных книгах, а также правительственные указы тех времен, в том числе и уголовный кодекс, даты и события некоторых сражений Великой Отечественной войны, воспоминания очевидцев о лагерях и тюрьмах 30-х, 40-х годов, а также многие факты из истории городов Николаев и Ташкент.
   Курсивом выделены строки из воспоминаний А.А. Войтковского, его жены Н.Ф. Войтковской, которые и стали основой для романа. В скобках - мои пояснения.
  
   ВОЙТКОВСКИЕ
  
   Семью Войтковских в поколении моих родителей (матери Войтковской Валентины Александровны) сформировали две ветви - Войтковские и Деркаченко.
  
  
   Поколение прадедов
  
   Первая ветвь, по мужской линии.
  
   Михаил Войтковский
  
   Предполагаемая дата рождения - 1875-1885 гг,
   поляк,
   родился в Польше, есть предположение, что в Кракове;
   дата смерти - 1937 г. в Ташкенте,
   трое детей,
   фото нет.
  
   Его внук, Александр Александрович Войтковский пишет в своих воспоминаниях:
  
   "Дед был очень живой, непосредственный, часто брал меня (внука, это происходило в Ташкенте) на руки, давал гостинцы. Но я его почему-то боялся"
  
   "Дед был грамотным по тем временам, был высококвалифицированным слесарем-сборщиком на заводе - судостроительном (В Николаеве)"
  
   Как попал поляк в Украину неизвестно. Судя по датам рождения детей - его старший сын Александр (мой дед) родился в 1906 году, дату рождения Михаила можно отнести к 1875-1885 годам.
  
   "В 1937 переехали в Ташкент. (семья сына Михаила - Александра Михайловича). На "Сельмаше" работал мой дед (Михаил)... За что-то деда выслали из Николаева (никто не мог мне этого сказать, не знали). Вероятно, сначала он жил не в Ташкенте. Затем в Ташкенте. ... Из Ташкента он исчез, куда и когда не знаю и спросить не у кого. Вроде бы его опять выслали дальше. И он неизвестно где умер"
  
   Речь идет о 1930-х годах. В истории СССР - это время усиления репрессий, Большого Террора (термин введен в 1968 году английским ученым Р. Конвестом). Органы ГПУ чистят не только слой интеллигенции, духовенства и крестьянства, но и рабочий класс.
   В 1926 году в Уголовном Кодексе РСФСР было расширено понятие контрреволюционного преступления и введено определение "лицо социально опасное". В категорию социально опасной личности проходили все, кто невзначай осуждающе высказался в адрес партии, или в сердцах выразил свое недовольство нищим бытом, голодом или того хуже - осудил действия партийных органов. Так же сюда попадали люди, имеющие контакты, как дружеские, так и случайные, с ранее репрессированными. Судили быстро. Работали так называемые "тройки", которые имели большие полномочия - три представителя власти выносили приговор, основываясь на доносах и показаниях ранее осужденных, взятых с пристрастием.
   В Тройку входили: Первый секретарь обкома партии или из ЦК, начальник местного отдела НКВД, прокурор. Это было в 1934 году.
   Еще одно обстоятельство имеет важное значение в установлении причины ареста Михаила - обострение отношений СССР - Польша. История 1920-30-х годов пестрит сообщениями о территориальных разборках Польши с СССР и Германией, которые начались еще в Первую мировую войну. В 30-е годы ОГПУ "выявляли" польских шпионов и арестовывали подозреваемых.
   В то же время, в 1933-1936 годы, предшествующие началу Большого Террора, приговоры стали "мягче" - чаще приговаривали к ссылке и меньше расстреливали.
  
   Михаил работал на судостроительном заводе рабочим, был грамотным, по национальности - поляк. Только поэтому его могли репрессировать и ссылать всё дальше и дальше.
   Возможно, где-то он неосторожно высказался о действиях органов или уровне жизни народа. Кто-то мог указать на него как на "чуждый элемент в среде рабочего класса".
  
   Исходя из вышесказанного, могу предположить, что Михаила Войтковского арестовали и выслали в Среднюю Азию. Возможно, на исправительные работы на одну из Великих строек.
   В те времена строили ирригационные сооружения в бассейнах Аму-Дарьи, в Ферганской долине, там, в основном, работали заключенные. Строили также заводы и фабрики.
   В довоенные годы в Узбекистане было построено 500 промышленных предприятий, в том числе и завод Сельского машиностроения, который был основан в 1927 году как Центр ремонтно-механических мастерских Главхлопкома, а в 1931 году на базе мастерских построен машиностроительный завод "Ташсельмаш" имени К.Е. Ворошилова.
   Позже, ближе к 1937 году, когда в результате массовых арестов специалистов по всей стране, работать на заводах и фабриках стало некому, производство, как и сельское хозяйство, пришло в упадок, срочно стали возвращать ссыльных, числящихся как "высококвалифицированные".
   Могу предположить, что Михаила перевели в Ташкент, где как раз нужны были хорошие специалисты на заводы.
   Таким образом, он оказался на заводе Сельского Машиностроения, о чем в своих воспоминаниях и говорит мой дядя Александр Александрович.
   После 1937 года Михаила снова арестовали и, возможно, расстреляли или отправили в лагеря, откуда мало кто возвращался, а учитывая, что он был достаточно пожилым человеком к концу 30-х (50-60 лет), то он мог умереть в лагере. Потому и исчез из поля зрения родных.
   В Ташкенте в те годы каждый день расстреливали десятки, сотни людей. Среди них те, кто был арестован при проведении "национальных операций" - одному из направлений Большого Террора.
   В Книге Памяти Узбекистана (вторая книга из трех) приведены такие цифры:
   Среди арестованных было узбеков - 2361 человек, русских - 462, тюрков - 31, немцев - 20, поляков - 12, харбинцев - 19, афганцев - 3, китайцев - 3.
   Возможно, среди 12-ти поляков был и мой прадед. К сожалению, саму Книгу Памяти я не смогла отыскать и потому не видела фамилий репрессированных.
   Расстрелы (по устным свидетельствам жителей, чьи дома стоят на другом берегу канала) проводили ранним утром на берегу канала Боз-су в тот момент, когда мимо проходил поезд. Поезд гудел, и перекрывал звуки выстрелов. Сохранились устные воспоминания очевидцев тех расстрелов - жителей махали, расположенной на противоположном берегу Боз-су. В то время это был край города, недалеко от тюрьмы, в которой содержали арестантов (позже на том месте была построена трикотажная фабрика "Юлдуз").
   Сейчас это совсем недалеко от центра, рядом с проспектом Амира Темура. В 2001 году там воздвигнут Мемориал Памяти жертв репрессий.
  
  Мемориал жертвам репрессий, там, где расстреливали [Ленков А.]
  
   Остается добавить, что в Ташкенте Михаил женился второй раз, и его сын Александр называл жену отца мачехой. Нравилась она ему или нет, не понятно. Ясно одно, что отец и сын с семьей (Александр Михайлович с женой Анной Семеновной и детьми - Александром, Валентиной и Владимиром), общались. Это важно.
  
   Жена Михаила Войтковского, мать трех его детей, один из которых - мой дед Войтковский Александр Михайлович.
   Полячка.
   О ней известно настолько мало, что ничего невозможно собрать в биографию. Есть упоминание о том, что она была артисткой.
   Имя, фамилия, дата рождения - неизвестны.
   Могу предположить, что она родилась в 1885-1888 годах. (Как я уже упоминала, первого ребенка, сына Александра, она родила в 1906 году). Дата рождения второго сына Евгения тоже 1906 год.
   Фото нет.
  
   Из воспоминаний Войтковского А.А.:
  
   "... его (Михаила) жена, бабушка, тоже полячка. Она рано умерла, и дед один воспитывал в Николаеве трех детей"
  
   Умерла она после того, как родила третьего ребенка - дочь Анну, в 1911 или 1912 году.
  
   Дополнения Войтковской Н.Ф.:
  
   "Ваш прадед - Михаил, вероятнее всего был из какого-то портового городка в Польше, где был судостроительный завод, так как был квалифицированным специалистом на заводе. Вероятно, его выслали из Польши в Николаев, а уже потом в Ташкент. Польша ведь была в составе России до 1917 года, там часто бастовали. Откуда-то у Саши (А.А. Войтковского) было воспоминание о том, что жена Михаила была артисткой, он говорил, что до войны была её фотография. Но этого сейчас никто не знает. Михаил и его сын Александр были заядлыми рыбаками. Их домик стоял на окраине Николаева у самой реки, кругом были камыши. Домик был очень маленьким. В 1960-е годы мы с Сашей ходили по тем местам, но там уже были одни камыши, а сейчас это район города, который называется Намыв".
  
  
   Вторая ветвь, по женской линии.
  
   Деркаченко
  
   Семен Николаевич Деркаченко - отец моей бабушки Войтковской Анны Семеновны.
   Родом из Черногории (Югославия), из города Котор.
   Предполагаемая дата рождения - 1880г.
   Умер в мае-июне 1936 г. в Николаеве.
   Девять детей.
   Есть фото.
  
  Семен Деркаченко, мой прадед [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
   Из воспоминаний дочери Александра Алесандровича Войтковского Даринской(Войтковской) Ларисы Александровны:
  
   "Когда я там (в Которе) была...чувствовала что-то особенное, почему-то мне казалось, что я там уже была, что многое мне знакомо - дома, улицы, черепичные крыши. Позже узнала, что это родной город нашего прадеда. Городок старинный, небольшой. Традиционно там жили моряки-рыбаки. Фотографию деда Семёна я очень хорошо помню, она висела у б. Муры ( старшей дочери Семена - Марии) на стене в большой раме. Помню, как ходили на его (Семена) и б.Катину (его жены) могилки в Николаеве на кладбище".
  
  
   Вот что пишет о Семене Николаевиче Войтковский Александр Александрович (внук):
  
   "... черногорец, с большими белыми усами, щуплый. Как он попал в Николаев из Черногории (Югославии) не знаю. В день, когда мы в 1937 году приехали в Николаев с Дальнего Востока, его хоронили".
  
   Александр Александрович ошибся. Это был 1936 год. Так как третий ребенок Войтковских - Владимир, родился в 1936 году в Николаеве. То есть, Анна, дочь Семена Николаевича, вернулась домой на последнем сроке беременности.
   Дату рождения можно приблизительно определить по дате рождения первого ребенка - дочери Марии (Муры) - 1900 год. Значит, Семен Николаевич мог родиться не ранее 1882 года.
   Датой смерти скорее всего можно назвать май-июнь1936, так как Владимир, сын Анны, родился 11 июня, а по воспоминаниям Александра Александровича Войтковского они вернулись в Николаев в день похорон деда Семена.
   Александр Александрович, говоря о том, "как он (Семен) попал в Николаев из Черногории", имеет в виду, как он попал в Украину из Черногории. Потому как в Николаев семья Семена приехала из Одессы.
  
   "Дед Семен плавал на торговых судах, сначала они жили в Одессе, большинство их детей, сестер и братьев матери (имеется в виду мать Александра - Анна), родились в Одессе. Затем они переехали в Николаев. Мать наша также родилась в Одессе.... Детей было много..."
  
   Жена Александра Александровича Нина Федоровна Войтковская в своих дополнениях добавляет, что ее муж ошибся, говоря, что его мать Анна родилась в Одессе. Семья переехала в Николаев до ее рождения. Это подтверждают и документы другой сестры Анны (тоже Анны, называли детей по святкам), родившейся раньше, в 1908 году в Николаеве.
  
  Свидетельство о рождении сестры Анны Семеновны [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
   Скорее всего, они переехали в Николаев после 1908 года.
  
   Дополнения Нины Федоровны:
  
   "Переезжали с 4-мя детьми. Поселились в частном доме, который стоит до сих пор. У хозяев было два дома, один они сдавали. Деды обманули хозяев, сказав только об одном ребёнке. Сняли дом с одним ребёнком, а остальных баба Катя перенесла по одному в бельевой корзине. Я хорошо помню, что об этом все вспоминали, а также то, что хозяева всю жизнь были этим недовольны. А выселить такую семью было нельзя в те годы, после войны за дом платили государству, а не хозяевам. Но когда в 1970-е годы выехали последние Деркачи (как их называли), то дом опять перешёл хозяевам".
  
   Почему семья Семена Николаевича переехала в Николаев?
   Прямого ответа на этот вопрос нет. На тот момент Семену было лет сорок - для мужчины это вполне зрелый возраст, и сил должно было быть много. Работа у него была - плавал на торговых судах.
   Могу предположить, что он потерял работу. В конце 20-х годов из Одессы уплывали корабли с эмигрантами, многие корабли, как и люди, не возвращались. А в Николаеве находился большой судостроительный завод. Требовались рабочие руки. И Одесса находится не так далеко от Николаева - в ста двадцати километрах, и климат почти такой же. И еще, в Николаеве жили родственники жены Екатерины - Гненные.
  
   Нина Федоровна так же пишет:
  
   "Нила (дочь Александра Семёновича - третьего ребенка Деркаченко) говорит, что он приходил с плавания и привозил гостинцы, гулял с ней, а на заводе не работал. Ей было 12 лет, когда он умер. Она хорошо помнит, как он болел и умирал".
  
   Александр Александрович рассказывает дальше:
  
   "Когда дед с бабкой приехали жить в Николаев, то жили около рынка, в двух больших комнатах. Жили дружно. Дед пошел работать на судостроительный завод, бабушка стирала по домам. Дети рано начали зарабатывать на жизнь. Тетя Мура и тетя Нюся работали белошвейками..."
  
   Если Мура - старшая из детей, работала белошвейкой, то на заводе работали трое мужчин - отец и два сына. Остальные были еще маленькими.
  
  
   Екатерина Терентьевна Деркаченко (в девичестве Гненная), жена Семена Николаевича Деркаченко
  
   Предполагаемая дата рождения - 1880-1883 года.
   дата смерти не известна,
   место рождения - возможно, село Варваровка, близ Николаева (в наши дни не существует, слилось с городом).
   Умерла и похоронена в Николаеве.
   Девять детей.
   Фото есть.
  
  Екатерина Деркаченко, моя прабабка [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
  
   Скорее всего, Екатерина не была образованной женщиной. Такие выводы я сделала исходя из того, что она родила много детей, учиться было некогда, и она подрабатывала стиркой, как пишет Александр Александрович.
  
   Вот что пишет о ее национальной принадлежности Александр Александрович:
  
   "Мать мамы (Анны Семеновны) - баба Катя - помесь турчанки и запорожского казака. Тетя Мура рассказывает, что ее бабка (мать Екатерины) ... была турчанка, была очень строгой к домочадцам, постоянно курила трубку. Родственники бабы Кати жили в Николаеве, под Киевом и в Миргороде".
  
   Нина Федоровна дополняет:
  
   "Бабушку-прабабушку турчанку дети помнили не в Одессе, а в Николаеве. Она ездила к родственникам в Миргород Полтавской обл. и в Васильков Киевской обл. Позже, после войны, туда ездила и т.Мура. Ходила бабушка-турчанка в длинных широких юбках, носила мониста, курила трубку. В карманах у неё всегда были конфеты - леденцы. Т.Мура вспоминала, что она бывало подзовёт к себе внука, погладит по головке и даст конфетку. Это было ещё до революции".
  
  
   Из вышесказанного можно предположить, что:
  
   Отец Екатерины - запорожский казак, женился на турчанке (где это произошло, когда - остается вопросом). От этого брака родилась дочь Катя. Жили в одном из мест в Украине - под Киевом, в Миргороде или в Николаеве. Там Екатерина встретила черногорца Семена, эмигрировавшего, возможно, со своими родителями из Черногории. Вышла замуж и впоследствии они переехали в Одессу. Либо Екатерина и Семен встретились и поженились уже в Одессе.
   Какое-то время, даже приблизительно определить трудно, бабушка-турчанка жила с семьей дочери, раз внучка Мура помнит ее. И это могло быть как в Одессе, так и в Николаеве.
  
   Это, пожалуй, все, что я смогла восстановить и написать о прадедах и прабабках. Далее о Войтковских Александре и Анне - родителях моей матери Войтковской Валентины Александровны.
  
   Поколение дедов
  
   Войтковский Александр Михайлович
  
   Родился в 1906 году в городе Николаеве.
   Дата смерти точно не известна - он без вести пропал в мае 1942 года во время Второй Мировой войны под Харьковом, село Барвенково.Согласно архивной справке - без вести пропал 15 мая 1942 в боях у села Беззаборовка Сталинской области.
   По национальности - поляк (и по отцу и по матери).
   Трое детей.
   Фото есть.
  
  Александр Михайлович Войтковский [Архив Долгой Г.А,]
  
  
   "Отец был старшим в семье, 1906 года рождения ... У моего отца был брат Женя и сестра Аня. Отец их очень любил и растил маленьких".
   "Отец с матерью поженились в 1929 году, матери было восемнадцать лет, три года у них детей не было, я родился в 1932 году, чему они были очень рады".
   "Дядя Петя (брат Анны, 1903 года рождения) дружил с моим будущим отцом и с дядей Федей (друг), которые вскоре женились на двух сестрах дяди Пети - Муре (1900 г.р. ) и моей матери"
  
   То есть, Александр рано лишился матери и, будучи старшим из детей, занимался воспитанием младших
   (Забегая вперед, скажу, что и его сын Александр Александрович пошел по стопам отца. В тяжелое военное время он занимался своими младшими сестренкой и братишкой, и в возрасте четырнадцати лет один переехал с ними из Ташкента в Николаев, а было это в 1946 году(!) - в неспокойное послевоенное время, омраченное разрухой, бандитизмом, голодом).
  
   Петр, брат Анны, работал на судостроительном заводе. Скорее всего, Александр тоже работал на этом заводе. Там он подружился с Петром и, видимо, заходил к нему домой, как друг, где и познакомился с Анной.
  
   А.А. Войтковский пишет, вспоминая отца:
  
   "Станция Тохтамышская, Дальний Восток, вероятно, это 1935-36 года, когда родилась Валя.(Валя родилась в 1934 году) Это на строительстве Комсомольска-на-Амуре.(так говорили родители, но это не факт) Отец в военной форме, в буденовке. Здоровый, веселый, с открытым лицом, голубыми глазами, очень жизнерадостный. Скорее всего, он служил в войсках НКВД по призыву военкомата".
  
   НКВД - Народный Комитет Внутренних Дел, создан в феврале 1934 года. Скорее всего, Александр Михайлович в 1933 году служил в ОГПУ (Орган Государственного Партийного Управления) - предшественнику НКВД.
   Моя мать, Войтковская Валентина Александровна, родилась в августе 1934 года в поселке Кривой Ручей Уссурийского края - это точные данные по документам. Но такого города или поселка я не нашла ни на картах Уссурийского края, ни в каком-либо другом месте Советского Союза.
   Впоследствии, моя мать прибавила себе один год к дате рождения - по какой причине - неизвестно. И почти всю жизнь мы, ее родные, считали, что она родилась в 1935 году.
   На Дальний Восток семья Войтковских поехала, скорее всего, летом 1933 года. Уже летом1934 года (16 августа) родилась моя мать Валентина, а вернулись они в Николаев до рождения сына Владимира, который родился 11 июня 1936 года в Николаеве! Это тоже документальный факт.
  
  Свидетельство о рождении Войтковского Владимира [Архив Войтковской Л.]
  
   Саше в 1933 было год-полтора (он родился 19 марта 1932 года), он не может помнить то время. Думаю, что название станции у него осталось в памяти от более поздних рассказов родителей.
   Станцию Тохтамышскую я не нашла ни в каком справочнике или атласе дорог. Точно такого названия на картах нет. Но есть более или менее подходящее - это станция Тахтамыгда в Амурской области. Она находится на тындинской ветке БАМа - продолжения Транссиба - железнодорожной магистрали, которую начали строить в 1933 году от основной ветки БАМа до поселка Тында. Это было страшное строительство. Его называли БАМЛАГом. На всем протяжении трассы стояли лагеря, заключенные которых и строили эту железнодорожную ветку.
   Начальником строительства был Нафталий Френкель - "бывший одесский миллионер и олигарх. Расторопный спекулянт и политический авантюрист. Приговоренный ОГПУ к смертной казни, он чудом избежал расстрела и стал генералом НКВД, "злым демоном ГУЛАГа", получившим безраздельную власть над сотнями тысяч людей. Это с его подачи в СССР заключенных стали использовать как рабов на масштабных социалистических стройках....
   В 1933 году Френкеля назначили начальником строительства Байкало-Амурской магистрали, для чего была создана еще одна система лагерей для заключённых - БАМЛАГ. Френкель лично встречал каждый новый этап заключенных. После торжественной, с оркестром, встречи "всех прибывших ставили на колени в снег и пересчитывали по головам, потом гнали в лес рубить просеки". Кормежка была крайне скудной, люди тысячами гибли от холода и цинги. Из архивных документов следует, что цена одного метра БАМа - одна человеческая жизнь..."
   (из статьи О. Андреевой).
   Поселок, а позднее - станция Тахтамыхда вполне подходит и по дате - 1933 год. Но по данным о рождении моей матери не подходит. Она родилась, как я написала выше, в Уссурийском крае, а это намного дальше поселка Тахтамыгда.
   Потому я предполагаю, что работал Александр Михайлович Войтковский на строительстве вторых путей на отрезке Транссиба, уходящего от Амурской магистрали по реке Уссури.
   А объяснить название Тохтамышская я могу таким образом. Это могло быть вроде шутливого названия далекого места, где заканчивались подъездные пути. "Тохта" с узбекского (а семья Войтковских впоследствии жила в Ташкенте, где их старший сын и мог слышать и запомнить это название) переводится, как "стой, остановка". Есть даже строки в одной "народной" песне, которую я слышала от родителей: "Тохта, паровоз, не стучите колеса, водитель, нажми на тормоза...".
   Как бы там ни было, но все мои попытки найти другое, серьезное объяснение названия станции, не увенчались успехом.
  
   "Я сознательно начинаю помнить отца с 3-4 лет, это 1935-36 годы. В 1935-37 годах отрывочно вижу двор в доме по ул. 8 марта, 55 в г. Николаеве. Возле дома развешаны рыбацкие сети, и отец с кем-то вяжут или проверяют их".
  
   Да, это в Николаеве, в 1936-37 годах, когда семья вернулась с Дальнего Востока.
  
   Возникает вопрос:
   Почему Александр с женой и полуторагодовалым сыном едет на Дальний Восток? Живет там три года и возвращается назад в Николаев. И вновь уезжает, но уже в Среднюю Азию, в Ташкент, и в этот раз навсегда.
   Почему сын запомнил отца в военной форме?
   Почему он думает, что родители с ним поехали на строительство Комсомольска-на-Амуре?
   И самое главное - почему сын считает, что отец служил в НКВД (ОГПУ)?
   Это тем более странно, что отца Александра Михайловича арестовали и сослали в Среднюю Азию. И все это происходит в один промежуток времени.
   Более того, моя мать, Валентина, родилась в исправительном учреждении, попросту в лагере, или в каком-то поселке, где жили поселенцы - не заключенные, а те, кто жил свободно в определенном населенном пункте, работал на лесоповале, строительных объектах и не имел права покинуть это место до окончания строго определенного срока. Поселение это (или лагерь) находилось в Уссурийском крае. Это известно из рассказов Анны Семеновны, жены Александра Михайловича.
   Их дочь Валентина родилась восьмимесячной, недоношенной. Что-то произошло, почему-то здоровая, крепкая женщина, какой ее помнят и дети, и родственники, не выносила ребенка до положенного срока. Что? Роды принимала одна из заключенных либо поселенок, причем, она относилась к роженице не лучшим образом. Она злорадствовала по поводу слабого ребенка и пророчила его скорую гибель. Это тоже из рассказов Анны, которые потом мне поведала моя мать, та самая новорожденная.
  
   Далее, Александр Александрович пишет в своих воспоминаниях о детских годах, проведенных в Ташкенте, это период с 1937 по 1941 года:
  
   "Отец каждый год призывался на военные сборы, был танкист. На петлицах у него было три кубика и танк. У меня есть его фото в военной форме.
   У меня игрушки были - танки, были заводные, были похожие на те, какими рисуют танки Антанты, когда они наступали на нас".
  
   В Ташкенте Александра призывали на военные сборы, как танкиста. Это означает, что он стал танкистом раньше.
   Могу предположить, что это произошло еще до женитьбы, когда он служил в армии, а значит до 1929 года. Это вполне реально так, как указ о создании регулярной армии был издан В.И.Лениным в 1918 году.
   Три кубика на петлицах, а в то время еще не было погон, их ввели во время войны в 1943 году, означают, что он относился к среднему командному составу, а именно был командиром роты. Такие знаки различия командного состава были введены в 1924 году. Танк на петлицах говорит о родах войск - танковые. В 1935 году, а обсуждаемое время уже после этого года, постановлением ЦИК и СНК СССР впервые были введены персональные воинские звания - лейтенант, старший лейтенант, капитан, майор и т.д.
   На фронт Александр Михайлович ушел в звании капитана и командовал к тому времени батальоном.
  
   "Отец пропал без вести будучи капитаном, командиром танкового батальона. Пропал под Харьковом, населенный пункт Барвенково. Там шли тяжелые танковые бои. У меня осталась единственная присланная мне с фронта открытка, я ее свято храню".
  
  Открытка, посланная сыну с фронта Войтковским А.М. [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
  Надпись на обороте открытки, присланной с фронта сыну от Войтковского А.М. [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
  
   Попробуем разобраться во всем.
  
   Александр Михайлович Войтковский, сын репрессированного отца, поляк, рабочий судостроительного завода, в армии служил в танковых войсках. После армии по призыву военкомата проходит подготовку в структурах ОГПУ.
   Действительно, в начале тридцатых годов рабочих привлекали к службе в ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление при СНК СССР) в качестве должностных лиц в исправительно-трудовых лагерях и поселениях.
   В 1930 году вышло Постановление ЦК ВКП(б) о направлении на учебу с последующим зачислением на службу в органы госбезопасности 1000 передовых рабочих-производственников. В 1930-33 годах была создана центральная школа на основании разработанной системы подготовки командных, политических и технических кадров. Обучение проводилось от 3-х месяцев до 2-х лет.
   Здесь остается вопрос с отцом и национальностью.
   У Советского Союза были недружественные отношения с Польшей, несмотря на Договор о дружбе и торговом сотрудничестве между СССР и Польшей, заключенный 15 июня 1931 года.
   Каждый поляк мог считаться подозрительной личностью. Могу предположить, что Александр Михайлович сознательно изменил в документах свою национальность с польской на украинскую. У всех его детей в документах отмечено, что они украинцы. Свидетельство о рождении моей матери Валентины не сохранилось, но в Свидетельствах о рождении ее братьев Александра и Владимира у отца указана национальность Украинец! Моя мама имела запись "украинка" в графе национальность в паспорте.
   Далее, Александр Михайлович не только учится, работает, он получает назначение от ОГПУ на Дальний Восток в Уссурийский край.
   Это можно объяснить так.
   Командный состав вооруженных сил, а также, и органов контроля обескровлен многочисленными арестами по наговору и пр. Потому власть и обращает свой взгляд на рабочую среду, где внедрение врагов советской власти пока что не так значительно. И само собой, рабочий класс - элитный класс советской страны.
   Все родные считают, что Александр с женой едут на строительство Комсомольска-на Амуре, так как в августе 1931 года принято решение о строительстве на левом берегу Амура судостроительного завода на месте села Пермское. В июне 1933 года там заложен первый камень, а в июле 1934 года первый камень заложен в строительство авиационного завода там же, в строящемся Комсомольске.
   У меня есть основания предполагать, что Александр скрыл от родных и друзей истинную цель своего назначения. Если бы не факт рождения моей матери, о котором я уже рассказала, возможно, мы бы никогда и не узнали о том, где и в качестве кого работал ее отец в период 1933-36 года.
   Почему этот факт скрывается?
   Из воспоминаний сына, Александра Александровича, у меня сложилось впечатление, что Александр Михайлович был умным, порядочным человеком, равно как и жизнерадостным и добрым. Я предполагаю, что он отлично понимал, что в политике страны есть, мягко говоря, перегибы, но он был сыном своего времени - коммунистом (скорее всего, но не факт), рабочим, выросшем на революционных лозунгах, и возможно, он находил оправдание действиям работников органов НКВД. Не исключаю и явной угрозы со стороны тех же органов, которые могли манипулировать фактами ссылки его отца и национальностью. Кто знает, может быть ему предложили подписать отказ от отца - а такое практиковалось! - как выражение несогласия с его мировоззрением и жизненной позицией. И рассудив, что так он сможет сохранить свою семью - жену и маленького сына, а также всех братьев и сестер от гонений и репрессий, он подписал такую бумагу. А отец его понял. И тому свидетельство - их общение в Ташкенте, куда он уехал в 1936-37 году.
   Так же могу предположить, что факт рождения слабенькой дочери в богом забытой глуши, где и медицины никакой не было, третья беременность жены, позволили работнику НКВД (а это было уже в 1936 году), возможно, выполняющему функции начальника одного из подразделений ОГПУ - начальника лагеря, коменданта, начальника районной, участковой, поселковой комендатур, - все же добиться досрочного освобождения от такой тяжелой обязанности.
   Но, и это более очевидно, Александр Войтковский отслужил положенные три года - тот срок, на который и посылали для работы на руководящих должностях в лагеря. Так или иначе, на Дальнем Востоке они пробыли три года.
   Каким начальником был мой дед - хорошим или плохим - не мне судить, я ничего не знаю об этом, но, повторюсь, я хочу думать и у меня есть для этого основания, что он был - человеком. А что его и его жену, и его детей не любили, или ненавидели, или презирали осужденные женщины, это вполне закономерно и объяснимо. Один вид красивой, молодой и главное - свободной женщины в лагере или в закрытом поселке, где такие же женщины занимаются тем, что валят лес, голодают, страдают от насилий и издевательств охраны, вполне мог определить именно такое отношение. Но это не факт бесчеловечности сотрудника ОГПУ, о которой так много написано и рассказано в многочисленных романах и статьях очевидцев.
   Вполне может возникнуть еще одно предположение - его вместе с семьей арестовали вслед за отцом и сослали в лагерь на Дальний Восток, а потом спустя год или два, вернули. Но эта версия мне кажется абсурдной.
   Во-первых, всей семьей скопом не ссылали - мужчин и женщин отправляли в разные лагеря, а детей отдавали в детдом.
   Во-вторых, даже, если предположить, что сослали всю семью вместе, то как объяснить факт рождения моей матери в лагере для заключенных, если отец не был сотрудником, этого лагеря.
   В-третьих, в воспоминаниях и моей матери (со слов ее матери Анны), и Александра Александровича есть факт, что мать и отец ходили в тайгу охотиться на тигра.
  
   "Помню, как мать с отцом ходили на охоту на тигра в тех местах"
  
   Александру тогда могло быть два-три года, воспоминание это довольно-таки яркое для ребенка, вполне допускаю, что он помнит большого убитого тигра с яркой полосатой шкурой и родителей рядом с ним.
   Вряд ли заключенные или ссыльные могли ходить на охоту на тигра в местах ссылки или заключения.
  
   Так вот, думаю, что Александр скрыл от своих родных факт работы в лагере ссыльных в качестве начальника лагеря, или какого-либо другого должностного лица, из нравственных побуждений, или потому, чтобы не навредить своим родным. Время было тяжелое.
   Вернувшись в Николаев, он недолго живет там, они дружат семьями с сестрами и братьями Анны, там у них рождается сын Владимир в 1936 году и вскоре Александр с семьей уезжает в Ташкент.
   В Ташкенте Александр Михайлович работает художником в артели "Художпром". Об этом пишет его старший сын, что так же подтверждается рассказами и моей матери, и их младшего брата Владимира.
  
   "Жизнь в Ташкенте с родителями я помню хорошо. Отец работал художником в артели "Художпром" в старом городе. Я с мамой ездил к нему. Кругом дувалы, кибитки - вот, что осталось в памяти. Когда мы ехали к нему на трамвае, то всегда видели, как роют Комсомольское озеро. (Это озеро называлось Бешагачским, в Комсомольское его переименовали в 1972 году. Но работали там комсомольцы, возможно, потому его в народе сразу и стали называть Комсомольским. Сейчас на месте Комсомольского озера парк им.Навои) Его рыл весь город. Помню, как в него пускали воду, мы присутствовали при этом. Потом мы ездили туда отдыхать и сажали там деревья".
  
  
   Почему сотрудник НКВД, офицер, танкист, в Ташкенте бросает военную службу и работает художником в артели?
   Это остается скрыто временем, и мы ничего не можем знать. А предполагать можно сколь угодно разные варианты.
  
   1. Его уволили из органов по состоянию здоровья или семейным обстоятельствам - как-никак - трое малолетних детей. А год 1936 был неурожайным и ситуация в стране была аналогична голодному 1932 году. Возможно? Не знаю, но предположить можно. И он поехал в Ташкент, где в это время уже жил его отец - Михаил Войтковский. Брат Александра - Евгений Михайлович Войтковский тоже жил в Ташкенте до войны. Но когда он приехал туда - до или после Александра мне не известно. Нет никаких воспоминаний о встречах и общении братьев.
   В этой версии есть один слабый элемент - прописка в Ташкенте. С введением паспортов в 1932 году, их при смене места жительства было необходимо прописывать. Для этого нужны были основания.
   Семья Войтковских в Ташкенте снимала квартиру - одну комнату частного дома. Чтобы устроится на работу, нужна была прописка. А Александр, судя по воспоминаниям моей матери и Александра Александровича, хорошо зарабатывал - в доме было все необходимое и даже больше. Потому, могу предположить, что уехал Войтковский А.М. из Николаева в Ташкент с рекомендациями от НКВД или по направлению от НКВД или военкомата. Что могло послужить основанием для прописки и без каких-либо затруднений устроится на работу.
  
   2. В Ташкенте есть Высшее Общевойсковое Командное Училище, основанное в 1918 году как Туркестанские Советские Командные Курсы, а в 1922 году переименовано в Туркестанскую Объединенную Школу Высшего Командного Состава.
   Могу предположить, что Александр добился отправки в эту школу для повышения квалификации.
   А в Художественной артели он работает в свободное время. Или спустя некоторое время после курсов, он уходит в отставку и идет работать в Художественную артель.
  
   В городе Чирчик, что в пригородах Ташкента, при СССР находилось Ташкентское Высшее Танковое Командное Училище. Казалось бы, вполне подходит, чтобы объяснить переезд семьи Войтковских в Ташкент - ведь Александр Михайлович - танкист. Но это училище образовано в годы Великой Отечественной Войны (дек 1941 г.) на базе эвакуированного из Харьковского Бронетанкового Училища, которое в свою очередь было создано на базе передислоцированного в Харьков в 1938 году Горьковского (Нижегородского) Бронетанкового Училища.
   Так что версия отправки на службу в Ташкент в это училище не может быть принята из-за временных несовпадений. Но уход на фронт танкистом вполне вписывается в эти временные рамки.
  
   Александр Михайлович Войтковский без вести пропал в мае 1942 года под Барвенково. Более о его судьбе ничего не известно.
  
  Дополнение: недавно правнук Александра Михайловича получил справку из архива, в которой даны сведения, противоречащие всему тому, что мы знали об Александре Михайловиче Войтковском. Вот эта справка:
  
  Справка из архива []
  
  Что ж, загадок стало больше. И это еще раз подтверждает, что мой дед многое скрывал от официальных органов, как и от родных.
  
   Далее я привожу рассказ Александра Александровича о жизни их семьи в Ташкенте до войны. Он не нуждается в комментариях, там все ясно изложено. В скобках мои пояснения.
  
   "В те годы жили мы неплохо. Отец неплохо зарабатывал, материально жили хорошо. У нас был патефон, приемник, два ружья - одно и двуствольные. Отец рисовал рекламные проспекты, картины, призывы. Рисовал на заказ портреты. Портретов Ворошилова у нас было штук пять, были портреты Калинина, Сталина и др. Многое он рисовал дома. Отец очень любил рисовать пейзажи, иногда выезжал на этюды. Когда я бывал в пионерлагере, то отец приезжал ко мне с этюдником и рисовал природу.
   Помню, был этюд - пыльная дорога, солнце, зной, видна кибитка (глинобитный дом) и возле небольшой арык или водопад и буйная зелень.
   Отец играл в футбол на стадионе "Динамо" (есть такой до сих пор и на том же месте), стадион был над рекой Карасу-2 или Салар (Салар), ходили мы туда через мостик.
   Мать прыгала с парашюта. Тогда это было модно.
   Жили на Узбуме. (Уз. Бум. - Узбекский Бумажный комбинат, жили в районе УзБума, на улице 8 марта, которая находится почти напротив комбината на противоположной стороне ул Куйбышева (сейчас Ахангаранский проспект), снимали квартиру, вернее - часть дома).
  
  ул 8 марта, Ташкент, наши дни [Долгая Г,А.]
   Мать там работала в колонии экспедитором в столовой вольнонаемных. Играли там в футбол. Дома у нас всегда была вкусная еда, мать была хорошей хозяйкой. Например, была брынза, привезенная прямо с гор, под кроватью бухарские дыни, соленья, варенья.
   У нас была большая комната, коридор, в котором стояли кухонные принадлежности, столы обеденные, на две семьи, бочки с соленьями, примуса и была большая веранда, где мы спали летом, где стоял стол, шкаф, кровати, только зимой жили в комнате.
   Отец любил рисовать домочадцев. Был очень хороший портрет матери, штук пять моих портретов, т.к. я был самый усидчивый - отец меня очень любил как старшего сына и часто рисовал. Был мой портрет с матерью. Был портрет Вали и Володи вместе, был хороший автопортрет отца. Он рисовал себя через трюмо, смотрел в зеркало и рисовал. Все осталось в Узбуме неизвестно где (ни одного портрета или пейзажа не сохранилось).
   Отец был хороший охотник и рыбак. Мы часто выезжали на Чирчик (река, протекающая недалеко от Ташкента), он ловил рыбу и охотился. Были даже с ночевками. Мать ему помогала во всем.
   Дома я никогда не слышал ругани, кроме того, что мать ругала нас за что-либо. Валя с Володей ходили в детсад. Утром я шел с ними в сад, а потом в школу им. Молотова. Многих улиц не помню, была Ипподромная (Козачка).
   Потом помню, как началась война. Громкоговорители кричат, музыка, провожающие, слезы. Отец писал заявление в военкомат, долго ходил туда. Его взяли в армию глубокой осенью (октябрь-ноябрь) 1941 года, и как кадрового военного направили в Ката-Курган (поселок в Самаркандской области), где он обучал военному делу мобилизованных.
   Однажды отец приехал к нам и сказал, что после многих рапортов его направляют на фронт - это январь 1942 г. Мама плакала и говорила, что мог бы сидеть в этом Кургане и обучать "пней". Отец сказал, что лучше воевать, чем так проводить время.
   У нас в большом сарае были куры, хрюшка. Отец ее зарезал, залез на высокий сухой тополь перед домом и заготовил дров, сделал все, что мог.
   Затем поставил меня между коленей (мне было 10 лет), Валю с Вовой посадил на колени и сказал: " Мой дорогой Кленечка (он меня так называл за редкие зубы), ты остаешься самым старшим мужчиной в доме. Помогай маме. Следи за сестрой и братиком. Будь умницей, а папа пошел бить фашистов. Если я погибну, знай, что это ради того, что вам будет лучше житься, чем жили мы. Береги мать".
   Помню, я заплакал. Мне было очень тоскливо и плохо. Он нас поцеловал, попрощался и ушел с матерью навсегда. Это я его видел в последний раз. В мае 1942 года его не стало".
  
   Возникает еще несколько вопросов:
  
   1. Почему кадрового офицера не взяли в армию сразу, даже не на фронт, а в военное училище обучать курсантов, готовящихся к фронту?
   Думаю, здесь есть неточность в изложении Александра Александровича. Скорее всего, "не сразу" ему дали разрешение отправляться на фронт. Кадровый офицер был нужен в тылу для обучения танкистов, ведь он был офицером танковых войск. И он получил бронь - так тогда называли "отсрочку" от призыва на фронт. Три месяца от начала войны он ходил в военкомат, возможно, потому, что к тому времени так называемое училище только готовили, организовывали.
   2. Почему танкиста отправили в Катта-Курган? Не знаю. Возможно, там создали дополнительную территорию для подготовки мобилизованных на фронт.
  
   Моя мама рассказывала, что в один из дней, совпадающих по рассказу ее брата, с весной 1942 года, из-за портрета, что висел на стене в комнате, упала любимая пластинка отца и матери. Анна спрятала ее там, чтобы сохранить. Анна Семеновна тогда села на стул и заплакала. Она сказала приблизительно следующее: "Все, Саша не вернется!". Это было до получения извещения. На пластинке была запись украинской народной песни "Дивлюсь я на небо, да думку гадаю". Мама пела ее, я помню, ее брат Владимир и мой отец подпевали и плакали при этом. Я, будучи ребенком, удивлялась - почему они плачут.
  
   Войтковская Анна Семеновна
  
   Родилась в 1911 году (после 19 августа) в Николаеве,
   была шестой из девятерых детей в их семье.
   По национальности - украинка, хотя в роду еще есть турки и черногорцы.
   В возрасте восемнадцати лет, в 1929 году, вышла замуж за Войтковского Александра Михайловича.
   Родила трех детей - Александра, 19 марта 1932 г.р., Валентину, 16 августа 1934 г.р. и Владимира, 11 июня 1936 г.р.
   Умерла 19? Августа 1960 года в поезде Ташкент-Москва (работала проводницей) от инсульта.
   Похоронена 23 августа в Ташкенте на кладбище Боткина.
   Фото есть.
  
  Войтковская Анна Семеновна, 30-е годы [Архив Долгой Г.А,]
  
   Из воспоминаний Александра Александровича:
  
   "...Она была очень веселая, хозяйственная, чистюля, вкусно готовила, она никогда не унывала. Мать прыгала с парашютом, имела значок "Ворошиловский стрелок".
  
   "Мать была украинкой, красивая, веселая, жизнерадостная, полная энергии. Помню, как мать с отцом ходили на охоту на тигра в тех местах(в Уссурийском крае). И мать, и отец очень хорошо пели, играли на гитаре и мандолине. Для меня, маленького пацана, большим удовольствием было слушать их игру и пение. Отец обычно играл на мандолине, мать на гитаре, - и пели на два голоса народные украинские песни".
  
   Она была счастлива в замужестве, это чувствуется из воспоминаний ее сына, я знаю об этом из рассказов моей матери, ее дочери Валентины. Ее жизнь до Великой Отечественной войны проходит рядом с мужем, как пишет Александр Александрович, она ему ни в чем не уступала и была всегда рядом с ним.
   Военные и послевоенные годы жизни семьи Войтковского Александра Михайловича описаны Александром Александровичем:
  
   "Как мы жили в то тяжелое военное время? Так же, как все, полуголодные, полураздетые. Получали по аттестату деньги за отца, даже когда получили извещение, нам платили почти до совершеннолетия. Сначала на троих, потом, когда мы попали в госучреждения (детдом, ремесленное училище в Николаеве), нам перестали платить, но до конца мать пользовалась льготами, как семья погибшего.
   После того как перестали приходить от отца письма, я при помощи друга, который был старше меня на три года (1929 г.) и прошел за меня медкомиссию, прибавил себе года и поступил в Аральское мореходное училище, это было в 1944 г. Проучился я там около года и убежал назад в Ташкент, т.к. меня доконал казахский национализм. Уехал я с Арала домой в военном эшелоне с демобилизованными солдатами, они ехали в трех вагонах и очень меня опекали в дороге, кормили. Учился я в 5 классе.
   Хорошо запомнил май 1945 года, конец войны! Какой это был незабываемый на всю жизнь праздник! Что творилось в Ташкенте! Все веселились и плакали".
  
  
   " Потом пошли серые будни. Мать тяжело переживала смерть отца. На работе у нее произошла неприятность: телега с углем выехала за ворота с территории завода им. Кагановича без пропуска, и мать как экспедитор (она там работала с начала войны экспедитором в ОРСе) отвечала за уголь, предназначенный для столовой. Мать судил военный трибунал, и ей дали условно год или два. Она, видя свое неустойчивое положение, отправила нас, троих детей, в 1946 году в Николаев к своим родственникам.
   Сейчас невозможно представить себе, как трудно было добираться в те годы из Ташкента в Николаев. Мне было 14 лет, Володе - 10, Вале - 12. Ехали из Ташкента до Москвы 7 суток, оттуда до ст. Шевченко (под Киевом) и дальше, прямых поездов не было. Приехали в Николаев 27 марта 1946 года.
   Родственники нас устроили по разным организациям: меня в спецремесленное училище Военно-морских сил N51, где готовили электриков на корабли. Вову и Валю - в детдом. В те голодные годы жилось всем тяжело".
  
   Лариса Александровна, дочка Александра Александровича, вспоминает:
  
   "Мне рассказывали папины тётушки, что услышали стук в окно, выглянули, а там стоит Шурик (папа) и рядом испуганные Валя с Володей. Завели их в дом, накормили, обогрели, помыли. И всегда плакали, когда это вспоминали и рассказывали, очень жалели детей".
  
  
   Думаю, что мой дядя ошибается в сроке, который получила его мать. В то время судили по Уголовному Кодексу 1926 года (следующий УК был принят в декабре 1946 года). Статья, по которой могли осудить Анну - 162. Тайное похищение чужого имущества (кража) влечет за собой... Пункт д) совершенное из государственных и общественных складов и хранилищ лицом, имевшим особый доступ в таковые или охранявшим их, путем применения технических средств или неоднократно, или по сговору с другими лицами, а равно всякая кража из тех же складов и хранилищ, при особо крупных размерах похищенного, - лишение свободы на срок до пяти лет.
   Сын пишет, что мать судил военный трибунал. У меня это вызывает сомнение, т.к. и за меньшее военный трибунал в военные и приравненные к ним послевоенные годы приговаривал к расстрелу. Кроме УК действовали дополнения для вынесения приговоров - приказы, постановления правительства. Как бы там ни было, мы уже никогда не узнаем, как судили Анну и сколько ей дали. Но сопоставляя факты биографии ее детей и даты, указанные ее старшим сыном, думаю, что Анна отсидела пять лет.
   Анну арестовали в 1946 году, в марте, и, скорее всего, она отбывала срок до 1951 года и после освобождения поехала за детьми в Николаев.
   У меня сохранилась трудовая книжка моей матери, открытая ей на заводе Ташхифарм в октябре 1952 года. Видимо, в 1952 году Валентина, дочь Анны пошла работать. Ей тогда было 18 лет. А до того она жила и училась в детдоме в Николаеве, о чем сохранились ее воспоминания и фотографии.
  
  Валентина Войтковская(справа), 16 лет, в детском доме в Николаеве [Архив Долгой Г.А,]
  
  Начало трудовой деятельности Войтковская В.А. [Архив Долгой Г.А,]
  
   Анна Семеновна устроилась на железную дорогу и работала проводницей до самой смерти в августе 1960 года. Когда она начала работу на ж.д. неизвестно. Но, думаю, сразу после возвращения в Ташкент.
   Сын Александр разорвал отношения с матерью, сохраняя обиду на нее за предательство отца, как он считал. Почему так вышло?
   Анна, зная, что ее посадят, решила срочно, не дожидаясь, когда ее несовершеннолетних детей заберут и отправят в детские дома, возможно, в разные, отправить их к родным в Николаев. Она, скорее всего, опасалась за то, что рискует их больше никогда не найти и что они могут стать чужими друг другу. Это ей мог подсказывать опыт службы мужа на Дальнем Востоке, где, возможно, она слышала такие истории.
   Анна Семеновна скрывала факт отбывания наказания от своих близких. Дочь Валентина почти всю жизнь считала, что ее мать заболела тифом и потому отправила детей к родственникам в Николаев. Правду узнал сын Анны - Владимир, когда его самого осудили. Только ему она рассказала, что сидела.
   Так почему Анна решила скрыть от своих сестер, братьев и детей правду?
   Здесь ответ, скорее всего, кроется в личных качествах человека. Что подумают родные? Ведь она всегда была честной и порядочной женщиной. А тут кража! Да, все подумали бы, что она украла - годы были тяжелые, голод, а детей надо кормить.
   После освобождения (представить трудно, как себя чувствовала Анна в тюрьме, достаточно вспомнить лагерь на Дальнем Востоке, когда она смотрела на осужденных с другой стороны решетки), она вернулась на ту квартиру, где они жили. К моменту возвращения Анны их комната была занята чужими людьми. Анна не нашла там ни одной картины мужа, ни одной фотографии и вообще никаких своих вещей.
   Старший сын осуждал ее не только за внимание, которое ей оказывали мужчины после войны, но и за то, что она не сохранила память об отце, не сохранив его картин. По-видимому, Анна и не стремилась оправдываться. Так сложилась жизнь.
   С 1951 года Анна с дочерью, а после и с сыном Владимиром, который приехал к ним после отбывания срока за воровство (или прогулы?) на судостроительном заводе в Николаеве, где он работал, тоже жили на квартире, но уже в другом месте. Это было рядом с клубом "КОР" - Клуб Октябрьской Революции, что находился недалеко от Тезиковки - места в Ташкенте, где долгие годы существовал базар, на котором все продавали старые вещи.
   Когда Валя вышла замуж, они стали жить на ул. Пролетарская, д.37, кв 7. Это была квартира мужа Валентины - Яцышина Альберта Александровича, еще в 1939 году полученная его отцом Яцышиным Александром Ивановичем за отличную работу на Авторемонтном заводе им. Кагановича, где работала и Анна. Во время войны в квартиру подселили беженцев, и семья Валентины занимала одну комнату вплоть до 1965 года.
   Анна почти всю оставшуюся жизнь проводила в поезде. И ночевала у дочери только в периоды между прибытием и отправкой поезда, в котором она работала проводницей.
  
   Из воспоминаний Александра Александровича:
  
   В 1951 году мать приехала в Николаев и забрала с собой в Ташкент Валю. Володя остался в детдоме, а потом пошел работать на завод Дормашина.
  
  
   Нина Федоровна поясняет:
  
   <Володя> с дядей Федей работал, видно, в одном цехе. Пока Саша был в Николаеве, он за ним следил, а когда его взяли в армию, Володю контролировать было некому, он стал опаздывать на работу. И первый раз, не помню уже сколько месяцев, он получил за прогулы. Сидел в колонии, а выйдя оттуда, уехал к матери в Ташкент (так рассказывал Саша).
  
   Сопоставляя факты, я могу предположить, что, когда Анна приехала в Николаев за детьми, она встретилась только с дочерью. Старший сын Александр не захотел с ней встретиться, младший - Владимир отбывал наказание и потому приехал к матери позже.
   На одной из фотографий присланной моей матери Валентине братьями Александром и Владимиром в декабре 1952 года запечатлены оба брата со старшей сестрой Анны Мурой и ее мужем Федором. На обороте фотографии написано: "На память сестричке Валичке от братиков и тети с дядей. Фотографировались перед уходом в армию. 15/XI-52. Николаев".
  
  Владимир и Александр Войтковские (справа), в центре - тетя Мура, 1952 г. [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
  Надпись на обороте фото с братьями Войтковскими [Архив Войтковской Л.]
  
   То есть Владимир приехал к матери уже после этой даты, а Александр, узнав о приезде матери в 1951 году еще не был в армии, как он и вспоминает, а был в Николаеве.
   В романе я написала о том, что Александр во время приезда матери был в армии. Факт в том, что они не встретились, а описать состояние Анны, когда она узнала, что сын не хочет ее видеть, да еще после всех мытарств, выпавших на ее долю, я не смогла.
  
  
   Далее Александр Александрович пишет:
  
   Я окончил училище в 1949 г. и пошел работать электромонтажником на судостроительный завод. Жил у т. Муры, сестры матери. В 1952 г. меня взяли в армию, служил в авиации под Киевом и под Ленинградом, в 1956г. демобилизовался. До армии окончил 3 курса судостроительного вечернего техникума. После демобилизации остался в Ленинграде с женой и дочкой Ларисой. Окончил в Ленинграде радиотехнический техникум, вечернее отделение.
   В 1960 году переехали в Николаев на постоянное местожительство, в том же году родился сын Игорь. Я закончил на вечернем кораблестроительный институт. Работал от техника, мастера до начальника цеха.
   В 1976 году переехали жить в Ужгород.
  
  
   Я не помню свою бабушку Анну Семеновну, но мать рассказывала, что она меня очень любила и всегда привозила из поездок подарки. Долгое время у меня хранилась большая пластмассовая кукла - пупсик - подарок бабушки.
  
   Лариса Александровна тоже очень тепло вспоминает о бабушке, которую никогда не видела:
  
   "Я же только читала её последнее письмо отцу, в котором бабушка пишет о том, что очень бы хотела увидеть свою внучку и что она меня очень любит. После этого я всё время чувствую её присутствие в своей жизни, она как ангел-хранитель, всегда рядом".
  
  
  Последнее письмо Анны сыну Александру [Архив Войтковской Н.Ф.]
  
   Анна Семеновна умерла от инсульта в возрасте 48 лет в августе 1960 года по пути в Москву, в своем купе. Ее привезли обратным поездом в Ташкент и похоронили на кладбище Боткина.
   В книге записей умерших, похороненных на кладбище Боткина, написано: " 23 августа 1960 года. Анна Семеновна Войтковская, 48 лет".
   По году рождения ей должно было быть 49. Из этого я могу сделать вывод, что родилась Анна Семеновна в конце августа (от 19 числа приблизительно) - декабре. Так как к моменту смерти ей еще не исполнилось 49-ти лет.
   Из очевидцев ее смерти был один военный, полковник; он ехал в том поезде, в вагоне, где Анна была проводником. Она умерла на его глазах. Моя мать рассказывала, что он приходил к нам позже и рассказывал.
   Сотрудники московского вокзала позаботились о теле Анны Семеновны, одели ее, положили в добротный дубовый гроб. Это тоже говорит о том, что умерла она не в дороге назад, как считали некоторое время, а по пути в Москву.
   Перед похоронами гроб все же открыли по настоянию моего отца. Трудно было поверить, что цветущая женщина умерла так внезапно. Ее отпевали как православную христианку, несмотря на время атеизма, в церкви при кладбище Боткина.
  
  
   Еще некоторые из воспоминаний об Анне Семеновне.
  
   Одно время у нее был ухажер или друг, Валерий (Вадим?), который долго добивался ее благосклонности. Но Анна скучала по Александру, любила его, и ей трудно было сойтись с кем-то другим. Моя мать рассказывала, что она все же жила какое-то время с этим мужчиной, но потом рассталась.
   Сын Владимир тоже приехал жить к матери еще в то время, когда они жили на квартире. Но его в 1957 году арестовали во время акции по поимке продавцов наркотиков. Владимира вынудили взять вину на себя, возможно, пригрозив чем-то. Он получил срок в семь лет и вернулся, когда матери уже не было в живых.
   Со старшим сыном Анна после 1946 года так больше и не виделась.
  
   В Ташкенте у Анны были две подруги, у них были одинаковые имена. Боюсь ошибиться, но вроде их звали Александрами. О них мне рассказывала моя мать. Сохранилась фотография трех подруг, причем времен пятидесятых годов, судя по виду Анны Семеновны. Как рассказывала моя мама, обе Шуры сильно переживали смерть подруги и вскоре тоже, возможно из-за здоровья или каких-то жизненных коллизий, ушли из жизни.
  
  Три подруги: Анна, Шура, Шура [Архив Долгой Г.А,]
  
   Сравнивая фото Анны разных периодов жизни - до войны и после отбывания срока в лагере, могу предположить, что последнее сильно отразилось на ней - совершенно другой взгляд, одежда, даже поза уставшей от жизни женщины. А арест младшего сына Владимира в 1957 году основательно подорвал ее здоровье. У Анны случился удар. Есть фото того времени, на котором моя мать написала: "После болезни".
  
  Войтковская Анна Семеновна, 1960-й год [Архив Долгой Г.А,]  Анна Семеновна Войтковская [Архив Долгой Г.А,]
  
  
   Из воспоминаний Александра Александровича:
  
   "Во время войны, когда было голодно и холодно, мать была одна с тремя детьми и работала. Все равно мы были чисто и опрятно одеты, хотя все на нас было латано-перелатано. Всегда она старалась нас чем-то накормить. Ей было 30 лет, была она цветущей женщиной, пользовалась успехом у мужчин, очень убивалась по пропавшему без вести отцу. Имя "отец" для меня было свято, и я очень тяжело переживал, что к матери "липли" мужчины.
   После того как мать нас отправила в Николаев, я очень обиделся, я не мог ей простить, что она осталась, а не поехала с нами, и перестал ей писать. Но ее материнское сердце переживало еще больше, хотя почему-то она не захотела устраивать свою жизнь рядом с сестрами и братьями, там, где прошла ее юность"
  
   Не всегда возможно объяснить поступки других людей, пусть даже и самых близких, особенно, когда в сердце живет обида. Я думаю, что Анне была дорога память о ее муже, и именно те годы, которые они провели в Ташкенте. Они прожили вместе двенадцать лет, из них половину - в Ташкенте. И годы те были счастливыми, возможно, самыми счастливыми. И главное - последние дни они провели там, из Ташкента Александр ушел в вечность и остался в памяти Анны красивым, молодым, желанным.
  
   "Когда она забрала к себе Валю, а вскоре появился у нее и Володя (после отсидки в лагере, притом по мальчишеству и дурости), мать постоянно писала мне, хотела увидеться со мной и с моей семьей.
   Я начал разбираться в жизни больше и постепенно ей все простил. Я понял, что она хотела устроить свою личную жизнь, но у нее почему-то не получилось. Умерла наша мама рано, в августе 1960 г., 49 лет от роду. От инсульта прямо на работе, в поезде "Москва-Ташкент", где она работала проводником.
   От моего тяжелого, украденного войной детства осталось и много хороших воспоминаний. До войны родители любили с нами гулять, ходили в парки, ездили за город, мать была внимательная и ласковая, всегда с юмором, шутила. До войны я учился в школе, и мать постоянно давала мне деньги на завтраки - 50 коп., 1 рубль, а пирожок стоил 2 коп.
   Отец покупал нам хорошие игрушки, подарил шахматы. Мать с отцом играли в шахматы и учили меня. У меня был хороший футбольный мяч, это было такое счастье! Был конструктор. По тем временам это были дорогие и редкие игрушки.
   Помню, я заболел скарлатиной, отцу надо было дать мне кровь. Родители пришли в больницу, отец хотел дать кровь, но потерял сознание - у него барахлило сердце. Мать говорит "слабак" - и дала мне свою кровь. По тем временам это было редкостью и считалось чуть ли не подвигом.
   У нас в Ташкенте постоянно кто-то гостил, в основном, из Николаева. Всегда было весело: застолье, песни, танцы, смех.
   Про жизнь в военное время воспоминания самые тяжелые, писать не хочется. На этом я закончу свои сумбурные воспоминания".
  
   Я тоже хочу закончить свой рассказ о старших Войтковских - прадедах и дедах, добавив только, что в молодости мы оцениваем жизнь разумом, а став старше - душой. Так получилось и со старшим сыном Александра и Анны. Главное в том, что он понял и простил, а еще всю жизнь хранил память и самые светлые воспоминания о своих родителях. Как и их дочь Валентина и младший сын Владимир.
  
  
   В последней главе романа я описываю родных по второй ветви моей родословной - Яцышиных. Это бабушка Мария Ильинична, ее муж, мой дед Александр Иванович, его сестры, мои двоюродные бабушки, Антонина, Зинаида, Ольга.
  
  Сестры Яцышины:Антонина, Зинаида, Ольга. Вверху мой отец Альберт [Архив Долгой Г.А,]
  
   Жизнь каждого из них достойна отдельного романа. Возможно, когда-нибудь я напишу такой. Но пока - только глава, несколько слов биографии и несколько фото, как доказательство некоторых фактов биографии и событий тех лет.
  
   ЯЦЫШИНЫ
  
   Семью Яцышиных в поколении моих родителей (отца Яцышина Альберта Александровича) сформировали две ветви - Яцышины и предки бабушки Марии Ильиничны, фамилии которых я не знаю.
  
   Родословную по этой ветви я записала со слов моей двоюродной бабушки Мосиной (Яцышиной Антонины Ивановны), невестки Чекалиной(Яцышиной) Зинаиды Ивановны - Чекалиной(?) Раисы ?,
   Моей родной бабушки Выборновой (по второму мужу Яцышиной) Марии Ильиничны (девичья фамилия неизвестна).
  
  
   Поколение прадедов
  
  
   Яцышин Иван Петрович
  
   Родился в 1870 году в Польше или на Украине.
   Умер в 1943 году в г. Белокоровичи (Украина?).
   Семеро детей.
   Фото есть
  
   По рассказам его дочери Антонины, отец до революции был писарем, после - лесничим.
   Где жила семья - вопрос. Известно, что три дочери Антонина, Зинаида, Ольга и сын Александр перебрались в конце тридцатых годов (36-37?) в Ташкент из Житомира или Житомирской области, город Корыстынь.
   Возможно, отец остался там или перебрался в г. Белокоровичи.
   О нем известно следующее:
   Был женат дважды.
   Первая жена (?) родила семерых детей и умерла, когда младшей дочери Ольге еще не было и года. Это 1918 год. Иван Петрович женился второй раз на Елене Антоновне (девичья фамилия, возможно, Хилько).
   В семье сохранилась такая история.
   Маленькая Оля болела, ее выхаживала вторая жена Ивана Петровича. Старшие дочери слышали, как она "прогоняла" дух матери Ольги, которая хотела "забрать" с собой младшую дочь.
   Из этого следует, что к детям вторая жена Ивана Петровича относилась хорошо. Совместных детей у них не было, но у Ивана Петровича был приемный сын - Арефьев Константин Александрович. Когда его усыновили - неизвестно.
   Константин Александрович был командиром партизанского отряда во время Великой Отечественной войны, стал Героем Советского Союза.
   Ивана Петровича повесили немцы, как отца командира партизанского отряда.
   Сам Константин умер в конце войны - в 1944-45 годах после операции на глазах (видимо, ранение), которую делали в Ташкентском военном госпитале (Филатова). Умер не в Ташкенте, где - неизвестно.
   Мой дед Яцышин Александр Иванович был младшим сыном Ивана Петровича.
   Трое старших детей умерли раньше всех.
   Иван Иванович Яцышин, был военным, погиб, где и когда - неизвестно.
   О судьбе еще двух сыновей я не знаю ничего. Это Василий Иванович и Петр Иванович.
  
   Первая жена Ивана Петровича Яцышина
  
   Ничего неизвестно.
   Можно только предположить, что родилась приблизительно в 1870-1880 годах, умерла в 1917-1918 году.
   Семеро детей
  
   Яцышина Елена Антоновна, вторая жена Яцышина Ивана Петровича
  
   Родилась в 1880 году в селе Глуховое?
   Умерла до Великой Отечественной войны - конец тридцатых-начало сороковых годов.
   Фото есть.
  
   По воспоминаниям Антонины Ивановны, у Елены Антоновны была двоюродная сестра по фамилии Хилько. Еще упоминалась станция Лучины.
   Могу только предположить, что Хилько - девичья фамилия Елены Антоновны, а станция Лучины ее родина.
   Так же из рассказов известно, что она была гувернанткой или учительницей.
  
  
  
   Родители Марии Ильиничны, моей бабушки.
  
   Фамилия неизвестна (на слуху похожая на Лупины). Жили где-то в России, в Поволжье?, в деревне. Было три дочери - Евдокия, Екатерина и Мария.
   В начале тридцатых годов, во время голода, отец ушел на заработки и не вернулся.
   Мать (возможно, ее звали Марфа) собрала вещи, которые можно было унести, заколотила дом и с дочерьми ушла из деревни. Дошли они до Ташкента. Бабушка рассказывала, что шли долго и тяжело. В Ташкенте кое-как нашли жилье. У них не было паспортов, жителям деревень паспорта не выдавали. Прописаться они не могли. Кроме младшей дочери, все были неграмотными. Жили, стирая, обслуживая чужих людей, разными подработками. Марию приняли на завод? Или в авторемонтные мастерские табельщицей.
   Прабабушка прожила больше ста лет - 101 или 113, точно не помню, но я ее видела живой. Меня к ней, скорее всего, прощаться, водила бабушка Мария. Прабабушка жила с дочерью Евдокией на Куйлюке. Хорошо помню дом, комнату, в которой стояла железная кровать и старенькую бабушку в косыночке, лежавшую на этой кровати. Она улыбалась мне, брала за руку. Так я ее и запомнила. Мне было лет десять.
   Сохранилось фото прабабушки в гробу. Тогда был такой обычай - фотографироваться рядом с умершим. Вокруг стоят все родные - ее дочери, их мужья, внуки. Меня там нет. Похоронили прабабушку скорее всего на Куйлюкском кладбище.
  
  
   Поколение дедов
  
  
   Яцышин Александр Иванович
  
   Родился в 1912 году в г. Корыстынь Житомирской области
   Пропал без вести в сентябре 1941 года в боях у города Ельни (Россия или Украина).
   В 1934 году женился на Марии Ильиничне.
   Один сын Альберт
   Фото есть.
  
  Яцышин Александр Иванович, мой дед [Архив Долгой Г.А,]
  
  
   Об Александре Ивановиче все родные - жена, сын, родные сестры - всегда рассказывали с любовью и уважением к нему.
   Он был младшим в семье Яцышиных.
   Вместе с сетрами и их мужьями Александр приехал в Ташкент, возможно, в середине тридцатых годов. Скорее всего, семья спасалась от репрессий или от голода.
   До 1939 года жили бедно, перебиваясь еле-еле. Думаю, Александр не мог найти постоянную работу. Об этом рассказывала Мария - его жена.
   С ее слов, Саша всегда ходил на работу мимо их дома. Было это на Куйлюке или в Кишлаке - неизвестно.
  
   Кишлак - это территория, на которой стояли, как их тогда называли - государственные дома, одноэтажные, приземистые, колонка и туалет - на общем дворе. Я хорошо помню это место. Мы с родителями часто ходили к тете Зине - сестре Александра, которая жила там с сестрой Ольгой.
   Пешком или на трамвае добирались до Психбольницы (по пятому трамваю). Это на улице Червякова, что уходит налево от Сарыкульки - места, расположенного недалеко от ж/д вокзала, за мостом.
   Рядом с психушкой был четвертый роддом. А на другой стороне улицы вглубь по направлению к улице Куйбышева, что вела на Куйлюк, шла дорога. Сворачивали у детсада, в который я ходила,(напротив были и ясли, которые я посещала до трех лет) на улицу Ч?, потом налево мимо военных домов (двухэтажных) шли до высокого забора, за которым была одна из территорий Авторемзавода. Слева были то ли стены домов, то ли забор. В конце забора открывался двор. Сразу в глаза бросался туалет, справа уходила дорожка к домикам, многие из которых казались совсем приземистыми - окна начинались прям от дорожки. До той дорожки помню палисадник и рядом колонку. Есть моя фотография у того палисадника, мне там год и четыре месяца.
  
  Яцышина Гала, 1г2м [Архив Долгой Г.А,]
  
   Дом тети Зины был справа от дорожки. Вернее, их калитка была там, чуть в глубине, слева росло какое-то большое дерево. За калиткой был еще дворик, в нем три дома (или четыре). Тетя Зина жила в левом, огороженном от остальных невысоким частоколом. Небольшой дворик. Прямо под навесом стол, длинный, деревянный, скамьи. За столом видны два окна - это окна домика, в котором жила тетя Оля. Слева вход в предбанник в дом к тете Зине. Два ее окна, перед ними палисадник. Кажется, рос золотой шар - высокие такие кусты с шаровидными желтыми цветами, - и ночная красавица. Справа от стола - проход в летнюю кухню. Помню керосинки, все какое-то темное, света мало.
  
   Мария стала встречаться с Сашей, он позвал ее замуж. Она рассказывает, что спросила у мамы, пойти ли ей за него. Мама дала согласие и Мария пошла к Саше - он жил отдельно от сестер. Бабушка вспоминает, что у него в квартире почти ничего не было. Она взяла с собой подушку и одеяло. И с таким приданным и пришла. Вскоре Саша сказал ей, что ему стыдно, но он не может прокормить ее и потому ей лучше вернуться к матери. Мария так и сделала. Она вообще была безропотной, послушной. Ушла, оставив Саше то ли подушку, то ли одеяло. Ей было его жалко. Спустя некоторое время, Мария поняла, что беременна, сказала об этом матери. Та решила, что так богу угодно и велела дочери вернуться к мужу. С тех пор они стали жить вместе.
   В 1939 году на ул 8 Марта открывается Авторемонтный завод N1. Александр Иванович идет работать туда токарем. Работает очень хорошо. У меня сохранилась его трудовая книжка. Там только одна запись - Авторемонтного завода, и много благодарностей за труд. В тот же год Александру выделили квартиру в качестве премии за отличный труд и высокие показатели в новом доме, который строил завод для своих рабочих. Это дом N 37 на улице Пролетарская (ныне Амира Темура). Ордер выписан на квартиру N1. Но Яцышины поменялись безо всякого оформления с семьей Полины Журавлевой, у нее были дети - дочь Люба и сын Павлик. И стали Яцышины жить в двухкомнатной квартире N7 на третьем этаже.
  
  Всего две записи за всю трудовую жизнь. Яцышин А.И. [Архив Долгой Г.А,]
  
  
  Запись о премировании квартирой, трудовая книжка деда Яцышина А.А. [Архив Долгой Г.А,]
  
  
  Ордер на квартиру, выданный моему деду переде войной [Архив Долгой Г.А,]
  
   Я там родилась и прожила до тридцати лет, пока не переехала с мужем на отдельную квартиру.
  
   22 июня 1941 года Александр Иванович ушел на фронт вместе с другими рабочими завода. Мария заменила его у станка. В ее трудовой книжке есть записи о премировании шерстянной юбкой, клеенкой, ботинками за ударный труд во время ВОВ.
  
  Поощрения за труд во время ВОВ, трудовая книжка Яцышиной М.И. [Архив Долгой Г.А,]
  
   В сентябре того же года Мария получила извещение, что он без вести пропал в боях у города Ельни.
   Позже к Марии приходил заводчанин, который тоже воевал вместе с Сашей и видел его в последний раз живым. Александр был трижды ранен. Остался на поле боя при отступлении наших войск.
  
   На территории Авторемонтного завода поставили мемориал в честь заводчан, которые ушли на фронт и не вернулись. Там есть фамилия моего деда - Александра Ивановича Яцышина.
   В 2010 году я была там, есть фото.
  
  
  Проходная Авторемзавода, наше время [Долгая Г.А,]
  
  Памятник на территории Авторемзавода, наши дни [Долгая Г.]
  
  Правнук Александр Яцышин у мемориальной таблички с именем прадеда [Долгая Г.А.]
  
  
  
   Яцышина Мария Ильинична
  
   Родилась 8 марта 1916 года в селе Дмитриевка Чкаловской области (где это точно находится неизвестно)
   Умерла 15 июня 2001 года в Ташкенте. Похоронена на Ахангаранском кладбище. Мария прожила 85 лет.
   Один сын Альберт.
   Фото есть.
  
  Яцышина (Выборнова ) Мария Ильинична, возможно 70-е годы [Архив Долгой Г.А,]
  
  Яцышин Альберт Александрович, мой отец [Архив Долгой Г.А,]
  
  
   В 1935 году вышла замуж за Яцышина Александра Ивановича.
   Родила сына Альберта 13 сентября 1935 года.
   После войны, когда ее муж не вернулся с фронта, вышла замуж за Выборнова Николая Алексеевича. Брак зарегистрирован в июне 1957 года.
   Жила до самой смерти на ул. Завкомовская, дом 34. Это за Паркентским базаром, недалеко от кладбища Боткина. Ныне дом не сохранился.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"