|
|
||
ещё одно начало | ||
НАСЛЕДСТВО БАРОНА ЭККЕРТА ОГЛАВЛЕНИЕ Вместо пролога Часть 1. Глянь на запад! Глава первая Глава вторая (ещё не написано) Вместо пролога Для наследника загадка - в ней наследство обнаружь... Выполняй всё по порядку, и порядок не нарушь... Глянь на запад! Глянь на север! Глянь на юг! Глянь на восток! Путь тебе укажет клевер, коль найти его ты смог. Лепестков всегда - четыре, как четыре стороны... Пусть тебе живётся в мире - но не бегай от войны! В битвах страшных и кровавых стены замков защитят, в замках - Эккертова слава, в замках помнят, в замках чтят! Каждый замок прячет тайну, он - навеки молчалив: не раскрыть секрет случайно - лишь кровь Эккерта пролив! Жалко крови - про наследство навсегда тебе забыть... Кровь - единственное средство, чтоб наследство то добыть... - Что это ты принёс, Хенрик? Та же самая чушь! - плотный человек в расшитом золотом камзоле презрительно оттолкнул свиток толстыми, в перстнях, пальцами. - Здесь тоже нет ничего конкретного! - Мой шпион снял точную копию, Ваше Величество. Всё до малейшей чёрточки срисовано, до малейшего пятнышка... - А результат - где? Где результат, Хенрик? Таких свитков в моей библиотеке наберётся десятка два, и я не вижу разницы между ними! Нового ничего твой человек не выведал? - Пока нет, Ваше Величество. Но это оттого, что выведывать пока нечего - они и сами не знают, что делать со свитком. Ясно, что надо пролить кровь Эккерта, но неясно - где. Места клада (или, что там сокрыто) из текста не определить... А никаких разъяснений к этому свитку не сохранилось. Может, их и не было - все знают, что предки нынешних Эккертов отличались экстравагантностью и чудачествами... - Мои предки, Хенрик, тоже не любили пресную жизнь... Да, уж!.. Мы триста лет изводили Эккертов под корень, проливая их кровь во всех возможных для клада местах, а толка с этого - чуть. Точнее - вообще никакого толка! Этот Эккерт - точно последний? Ты проверил? - Да, Ваше Величество, он - последний. Тайна наследства Эккертов умрёт вместе с ним, если мы убьём его в неподходящем месте... - Надо же! Хоть охрану к нему приставляй! Ведь, убить его могут и другие! Случайно убить!.. Ни один дворянский род моей империи не имеет такого количества врагов, как Эккерты - и я врагов этого рода понимаю. Если бы не тайна наследства, сам давно бы стёр последнего Эккерта в порошок, в мелкую пыль, и - развеял бы по ветру... Если бы не тайна... За сотни лет - ни одного Эккерта, присягнувшего императору! Смутьяны! Дерзкие вольнодумцы! "Мы служим только империи!". Ха!.. Если бы не тайна... - Искать было бы легче, если бы Вы, Ваше Величество, пояснили мне, что же мы ищем... Простите - что именно Вы ищете? В чём состоит тайна Эккертов? - Не твоего ума дело, Хенрик! Ты и так наполнен тайнами, словно бурдюк молодым вином - того и гляди, разорвёт... Но искать он будет? Это - верно? - Да, Ваше Величество. Как кончится весенняя распутица, юный барон двинется на поиски. Он тоже знает, что он - последний. И, если не найдёт, то... - Никаких "то", Хенрик! Никаких "то"! Будем скрытно помогать этому щенку в поисках, и охранять его по мере наших сил. Попробуй подставить ему какого-нибудь надёжного бойца, лучше - нескольких. Пусть Эккерт возьмёт их с собой в путешествие. - Как же я это устрою, Ваше Величество? - Как, как!? Устроишь! Если головой дорожишь! Не мне тебя учить, как подобные штуки происходят. И метку-амулет не забудь подсунуть во вьюки нашего странника - Велур уже должен был его сделать. Ещё он даст тебе браслет "Пелены" - сможешь скрытно двигаться за мальчишкой почти след в след. "Пелена" скроет всё, что находится не дальше двадцати шагов от браслета, поэтому прими меры, чтобы солдаты твоего отряда не удалялись от тебя, и не вышли из-под покрова... - Разве я - тоже?.. - Да! Ты - тоже! Собственно, кроме тебя мне и послать-то некого - сам знаешь... Вернёшься с удачей - станешь герцогом Оснейским! И моим Первым советником! Ступай... Вот ещё что - Велур тоже пойдёт с тобой: маг в дороге не будет лишним... Но главным, всё равно, будешь ты! С тебя - и спрос!.. Удачи, Хенрик, будущий герцог Оснейский, - император проводил недобрым взглядом уходящего сановника. - И попробуй только не справиться - сгною! ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Глянь на запад! Глава первая 1. Некоторые необходимые разъяснения. Имперский рыцарь Анри Лавальер Эккерт был непростительно молод и для рыцаря, и для барона. К выпуску из Пажеского корпуса (единственного учебного заведения для юных дворян, избравших своим поприщем военную службу) он всё ещё не достиг совершеннолетия. Анри оставалось полгода до шестнадцати - возраста, предоставляющего дворянскому отпрыску право называться мужчиной, а, значит, и право быть убитым на поединке. Взросления Эккерта с нетерпением ждали не только кровники его семьи, но и толпы прочих недоброжелателей из числа придворных - многие видели в убийстве неудобного для монарха дворянина способ упрочить своё положение среди императорских любимцев. Что же касается сторонников юного барона, то их число равнялось неполной единице - по причине недостаточного возраста самого Анри. Через полгода взрослых Эккертов станет ровно один, и начнётся паломничество записных дуэлянтов (с вызовами, разумеется) к дверям его столичного особняка. Этих вызывателей будет столько, сколько поединков сумеет выдержать неокрепший ещё и невошедший в тело угловатый подросток Анри Лавальер Эккерт. Выпускники Пажеского корпуса, сдав экзамены, после персональной присяги императору распределялись в пажи и оруженосцы к доблестным воителям империи. Так начиналась их военная карьера. Анри же не нуждался в распределении. Будучи имперским рыцарем, он не мог служить пажом. Не мог служить и оруженосцем. К тому же, как имперский рыцарь, Эккерт освобождался от присяги императору - имперские рыцари присягали империи в целом, и личность императора не была для них важна. Поэтому имперские рыцари почти не привлекались к военной службе. Согласно традиции, имперского рыцаря имел право призвать только сам император, причём - по установленному ещё прежней династией ритуалу. Призыв императора требовалось начинать словами: "Император просит тебя явиться на службу, ибо империя нуждается в тебе..." И какой уважающий себя император напишет такое письмо? По этой причине имперские рыцари были императорам словно бельмо на глазу, и правящий дом старательно сокращал общее количество имперских рыцарей, содействуя вымиранию их родов - почётный титул "имперский рыцарь" являлся наследственным, но, к радости монархов, только по мужской линии. Уцелевшие, вопреки неукоснительным заботам правителей, но сильно от них сократившиеся числом, имперские рыцари не покидали имений, чтобы не раздражать лишний раз императоров своей независимостью. Лишь Эккерты постоянно жили в столице под неусыпным надзором императорской Особой канцелярии - ведомства, предназначенного как для выявления скрытых врагов империи, так и для контроля за умами лояльных подданных. Императоры не желали расставаться с Эккертами, без непосредственного участия которых невнятный стишок о загадочном наследстве баронов превращался в совершенно бесполезный рифмованный набор слов. В истории с наследством было немало странностей, и самой удивительной из них выглядела неуемная тяга императоров к чужому наследию. Тяга настолько сильная, что властители готовы были терпеть унижение собственного дома, когда очередной имперский рыцарь из рода Эккертов произносил традиционные слова присяги под сводами главного собора столицы. Ибо в тексте присяги встречались фразы, способные отправить дворянина попроще на плаху, а простолюдина - на виселицу. "...я, такой-то, принимая на себя ношу имперского рыцаря, обязуюсь защищать империю от любого врага, будь это хоть сам император..." Есть разница - звучат ли такие крамольные слова в отдалённых поместных храмах, среди верных имперским рыцарям вассалов, или гремят посреди столицы, смущая неокрепшие умы подданных сомнением в божественности и непогрешимости императоров. И, тем не менее, время от времени, произнесенная очередным Эккертом присяга имперских рыцарей пересказывалась очевидцами по всему городу - с дополнениями и искажениями, сделанными вовсе не на пользу властителям. Как правило, число казнённых на столичных площадях в ближайшие после присяги дни удваивалось, а то и - утраивалось. И связано это было с распространением текста присяги, произнесенной Эккертами. Что поделаешь - не любили в народе ни императоров, ни их приближённых. Правда, и Эккертов не боготворили. Случись какая смута, ни один из имперских рыцарей не принял бы в ней участия - всё, что подрывало единство империи, не могло найти отклика в сердцах её потомственных защитников. Участие же Эккертов в бунтах и вовсе становилось нереальным. Этот баронский род, кроме загадочного наследства, славился ещё и проклятием - неким персональным, можно сказать, семейным, вампиром-убийцей. Кровосос досуха выпивал Эккертов-мужчин и никогда не трогал женщин. И, хотя не было известно ни единого случая, чтобы от вампира пострадал кто-то, к семье Эккертов не относящийся, общественное мнение вынесло вердикт трёх "не" - не служить, не дружить, не общаться. Другими словами, мятежники тут же разбежались бы, надумай кто-нибудь из Эккертов к ним примкнуть - дураков так сильно рисковать своей жизнью, чтобы стать первой сторонней жертвой вампира, явно не имелось. То, что вампир способен совершать непредсказуемые поступки, доказывал совсем недавний случай - два года назад погибли возвращавшиеся с императорского приёма родители Анри. Отец, конечно же, был обескровлен. А мать - аккуратно заколота кинжалом. Вот тебе - "и никогда не трогает женщин!" Трогает! Ещё как - трогает! Той ночью закончилось детство кадета Пажеского корпуса Анри Лавальера Эккерта, по мановению чьей-то судьбоносной руки (вампира?) перенесенного из разряда дворянских недорослей в полноправные бароны и имперские рыцари. На следующий день, ещё до похорон родителей, Анри ломающимся голосом убитого горем ребёнка присягнул империи, вместе с почётным титулом имперского рыцаря приняв на себя и груз ненависти самого могущественного врага - императора. А, заодно, и задачу по отысканию пресловутого наследства Эккертов, над которой ломало голову не одно поколение баронов, императоров и разного рода авантюристов и искателей сокровищ. 2. Анри. - Вы непоследовательны, дядюшка Тобиас. Когда я хотел оставить Пажеский корпус, два года назад, вы применили всё своё влияние, чтобы я этого не сделал. Вы попросту вынудили меня продолжать учёбу, пользуясь тем, что вы - взрослый, а я, хоть и барон, и ваш сюзерен, всего лишь - ребёнок. Очень удобно, сославшись на юный возраст синьора, не исполнять его приказов - в нарушение вашей вассальной клятвы... - Не горячитесь, Анри. Я не давал вам вассальной клятвы, и работу по воспитанию одного капризного молодого барона взвалил на свои плечи совершенно добровольно... Всего лишь в память о вашем отце, с которым нас связывала многолетняя, не побоюсь этого слова, дружба. Что касается моей непоследовательности, то я попрошу вас привести примеры, подкрепляющие ваши слова. В противном случае, цена вашим возмущения - медный грош в базарный день. Прошу извинить за грубость сравнения. - Примеры? Хотите примеров? Нате! О том, что вы вынудили меня остаться в столице и продолжать учёбу, я уже упоминал. Тогда вы очень убедительно доказывали, что самое безопасное для меня место во всей империи - это Пажеский корпус. Что туда нет хода ни моим врагам, ни родовому проклятию - вампиру. Вы сказали мне, что готовится покушение, возможно, и не одно. Что по столице ползут упорные слухи о магистре "Ночных призраков", отказавшемся принять заказ на мою жизнь. Что его примеру последовало ещё не меньше трёх главарей самых крупных банд, и что это делает мою жизнь более трудной, так как неизвестно, кто возьмётся за моё убийство. Поэтому удара можно ожидать от кого угодно... - Превосходная память, Анри! Даже я не вспомнил бы так детально наши долгие споры в то время, и не сумел бы изложить их суть столь кратко. Занятия риторикой явно пошли вам на пользу. - Не только риторика, дядюшка, но и логика. А она подсказывает мне, что с вашим появлением в моём доме не всё так просто. Я не помню, чтобы отец хоть раз упоминал ваше имя среди друзей... - Может, он называл меня среди врагов? - Я такого тоже не помню. Но это не значит, что вы - друг. Вы можете оказаться кем угодно, и я не узнаю о вас ничего, пока вы сами не решите раскрыться. Вы - человек-загадка, с манерами благородного и с внешностью простолюдина. Кто вы, дядюшка Тобиас? - Я!? Я - дядюшка Тобиас, Анри! И, как мне помнится, родители мои были дворянами. Не титулованными, но всё же... Не уводите разговор в сторону, барон - мне не терпится выслушать ваши доводы о моей непоследовательности. Продолжайте, мой мальчик. - Продолжаю. Итак, два года назад вы настоятельно рекомендовали мне не покидать столицу, более того - не покидать стен Пажеского корпуса. Теперь же вы требуете от меня обратного - немедленного отъезда в неизвестность, поскольку пункта назначения вы не называете. Мне странна такая ваша настойчивость в вопросе отъезда, как и проявленная два года назад - в вопросе моего затворничества. Что изменилось в мире? Или это изменились вы? - Я, дорогой Анри, последовательно защищаю вашу жизнь. То, что вы до сих пор живы, говорит о моей правоте два года назад. Поскольку я и сейчас прав, вы, поступив согласно с моим советом, будете жить и в дальнейшем. Если же заупрямитесь - погибнете. Через полгода на вас откроется охота, и чем дальше вы будете в этот момент от столицы, тем с большим успехом избежите неминуемой смерти. Вы окончили Пажеский корпус, завершив ваше начальное военное образование, и делать вам в столице уже нечего. Сейчас мы можем уехать спокойно, без особых помех, и не вызывая своим отъездом кривотолков. Но через шесть месяцев ваш отъезд будет выглядеть бегством и может оказаться уже бесполезен. У вас мало времени, Анри, не тратьте его на пустые споры... - Император не даст разрешения покинуть столицу, а самовольный отъезд может быть приравнен к государственной измене - со всеми сопутствующими этому неприятностями. Я, имперский рыцарь, превращусь в беглеца, в изгоя, и, по поимке, буду казнён... Ваш совет приведёт меня к смерти быстрее, чем наступит моё совершеннолетие... Вам меня не жалко, дядюшка? - Не советую вам решать за императора, Анри. У меня есть все основания полагать, что он с радостью отпустит вас. Напишите прошение, мол, так и так, хочется империю посмотреть... Может, невесту поискать... Может, поискать подвигов и славы во имя императора... В подобной просьбе нет никакого для вас бесчестья. А, учитывая ваше безвылазное сидение в столице с самого дня рождения, то нет намёка ни на бунт, ни на неподчинение воле властителя. Последнего Эккерта держать у трона - без пользы, что трону, что Эккерту. Пишите... И отправьте прошение сегодня же... Ну, будьте же благоразумны, Анри! З. Прошение. Своё благоразумие юный барон Эккерт доказал немедленно. Уже через час старший конюх, оседлав приличного данному случаю коня, выехал во дворец с аккуратно выписанным Анри текстом прошения на высочайшее имя. Правоту дядюшки Тобиаса барон больше не оспаривал - как человек трезвых взглядов, он ни минуты не сомневался в полной своей неспособности долго противостоять столичным драчунам. И потому не проявил особого рвения к дополнению списка чьих-то жертв своей фамилией. Сверстникам Анри накостылял бы многим, но победить хоть сколько-то опытных бойцов... Нет, иллюзий на этот счёт у барона не имелось, и мысли о своей незавидной судьбе помогли ему написать прошение в достаточно жалостливых выражениях, без нанесения, впрочем, ущерба собственной чести. Теперь надо было запастись терпением и ждать всемилостивейшего ответа. Сколько же придётся ждать? День? Два? Десять? Месяц? Полгода? Желание покинуть вдруг ставшую неуютной столицу направило мысли Анри к выбору возможной цели путешествия. Куда ехать? - вот в чём вопрос. Имение Эккертов, в котором ещё ни разу не приходилось бывать, вряд ли могло стать безопасным убежищем. Дуэлянты разыщут и там, а в дуэлях самое неприятное - драться надо самому, лично. Вместо себя не выставишь, как на суд божий, крепкого бойца из числа своих вассалов. И забияке не нужна армия, чтобы убить барона Эккерта в его родовом замке, на глазах у сотен вооружённых слуг. Нет, поместье отпадает - туда ехать нельзя... Все прочие места империи ничем не отличались друг от друга, как объекты возможного посещения - выбор был бесконечен, следовательно - никакого выбора. Ткнуть, закрыв глаза, пальцем в карту империи? А, что, тоже - метод. Но для надёжности следует выпить сначала вина с водой, чтобы наитию легче было определиться. Вино расслабит, снизит нервное возбуждение и тем раскрепостит интуицию - для безошибочного, судьбоносного выбора. Вода же не даст захмелеть, и, значит, спутать истинное наитие с пьяным флером. Пусть дядюшка Тобиас недовольно морщится, когда Анри тянется к вину, но запретить барону в его собственном доме поступать, как тому заблагорассудится, даже и дядюшке не под силу. Не того уровня вы господин, уважаемый Тобиас... Сказано - сделано! Выпито вино с водой. Не глядя, расстелена карта на полу кабинета. Осталось крутнуться вокруг себя, чтобы совершенно запутать сознание перед окончательным решением вопроса - куда ехать-то? Так, нагнулись... нащупали карту... отогнули указательный палец... Тык! - Что вы делаете, Анри? Простите, но вы не закрыли дверь кабинета... - А, дядюшка Тобиас! Хорошо, что вы зашли - будете свидетелем. Открываю глаза... смотрю... Н-да, палец-то попал за пределы империи... Что же нам, за границу уезжать? Постойте, постойте, читаем на карте - 'пустынные земли'... Вот те раз! Что нам там делать, дядюшка? - Вы, никак, ищете цель для нашей поездки, Анри? - Искал, дядюшка, искал. Не получилось... - Пустынные земли за западной границей империи... Интересно, весьма интересно... Вы знаете, барон, что эти земли раньше были густо населены и являлись частью империи? Хотя, откуда вам это знать - вас учат, что всё в порядке... Что ничего скверного в империи не происходит, что империя - неизменна, как сама Вечность... Анри не слушал Тобиаса. Слово 'порядок', сказанное дядюшкой, направило мысли барона совсем в другое русло. - ... 'Выполняй всё по порядку, и порядок не нарушь', - бормотал он, разглядывая карту. - 'Глянь на запад!' Дядюшка, 'глянь на запад!' Мы едем на запад, дядюшка, на самый-разсамый запад, как и сказано в завещании моих предков. Глянь на запад! Глянь! Можно повернуться на запад, там, где стоишь, и посмотреть в нужную сторону. А можно поехать на сам запад и посмотреть, что там такого есть. Мы - едем! Мы - глянем! - Господин барон, вас желает видеть глава Особой канцелярии Хенрик Равеньян Осней! - доложил слуга, прервав радостные восклицания Анри. - Прикажете пригласить его сюда? - Меня не приглашают - я всегда прихожу сам, - Хенрик отодвинул слугу в сторону и вошёл в кабинет. - Приветствую вас, господа. Не помешал? Впрочем, это не имеет значения... Барон Эккерт, вы не указали в своём прошении, куда намерены направиться, а без этого император не может разрешить столь юному вельможе покинуть безопасные пределы столицы. Не дадите ли мне соответствующие разъяснения? - Охотно, герр Хенрик. Я еду сюда, - палец Анри снова уткнулся в указанную ранее точку на карте. - На запад. Я хочу глянуть на запад, герр Хенрик. - Вот как, барон! Что ж, допишем в прошении 'хочу глянуть на запад', и всё, дело сделано. Вот разрешение императора на путешествие по империи. Если вам впоследствии захочется переменить направление поездки, в любом маршальстве вам охотно выправят подорожную... Всего хорошего, господа...Ещё одна формальность - не забудьте накануне отъезда сообщить во дворец о вашем отбытии. Путешествие в юные годы - это так здорово! Ха! 4. Кого взять? Что взять? - Луи! - позвал барон старшего конюха. - Луи! - Я здесь, мой синьор! - Ты давно вернулся из дворца? Насколько герр Хенрик от тебя отстал? - Мы приехали вместе. Было так - меня с прошением сразу провели к нему. Он прочитал и вышел, оставив меня ждать. Вернулся очень быстро, и мы сразу поехали сюда. Простите, мой синьор, но я не осмелился противоречить герру Хенрику без вашего на то распоряжения - он слишком могущественный человек. - Всё в порядке, Луи, я доволен вами. Скажите, вам есть, на кого оставить конюшню, если я попрошу вас сопровождать меня в поездке? - Смотря по тому, сколько лошадей вы оставите в особняке. Если одну-двух, то справится любой из конюхов. Если работы будет много, то я подскажу, кого нанять на время нашего отсутствия... Действительно, сколько же оставить лошадей? Вернее, сколько лошадей брать с собой? То есть, кто поедет, кто составит Анри компанию? Барон поставил на чистом листе цифру '1', написал 'Я' и подчеркнул. Две лошади для езды - основная и сменная. Боевой конь. Вьючная лошадь для перевозки доспехов. Вьючная лошадь с припасами. Значит, нужен слуга - обеспечить минимальные удобства барону. Нужен конюх - следить за пятью лошадьми. Нужны ещё лошади для слуги и конюха - итого семь лошадей. В походе на одного конюха многовато. Тогда - два конюха и восемь лошадей. Ладно. Цифра '2' отметила десять солдат. Десять лошадей для них, две вьючных с припасами. Каждый солдат ухаживает за своей лошадью сам, а за вьючными лошадьми - дневальный. Кроме того, на одного из солдат, пометил Анри, следует возложить обязанности оруженосца - имперскому рыцарю без оруженосца нельзя, засмеют. Свита барона. Цифра '3' - дядюшка Тобиас. Без него поехать не удастся и, в принципе, не хочется. За два года, прошедших со смерти отца, Анри привык к дядюшке, как к родному. Что было странно, поскольку Тобиас появился в особняке Эккертов на следующий день после смерти родителей барона. Пришёл, назвался другом отца, помог с присягой имперского рыцаря и оставлял Анри своим вниманием только на время его пребывания в стенах Пажеского корпуса. Ну, и ночами - в особняке, если барон находился дома. По виду грузный деревенский увалень, Тобиас двигался с изяществом придворного шаркуна и был невероятно силён - Анри однажды наблюдал, как дядюшка в споре с кузнецом ломал непонравившиеся ему подковы. Метод, как оказалось, очень действенный - кузнец доводам внял, и от конюхов жалоб на некачественную работу кузнеца больше не поступало. Простодушное лицо Тобиаса не несло, казалось, никакой угрозы, но в тихом голосе дядюшки иногда звучали интонации привыкшего повелевать человека. И в такие моменты ему никто не осмеливался перечить, даже самолюбивый и часто неуравновешенный Анри. При всех своих достоинствах, Тобиас не любил верховой езды и передвигался по городу пешком, либо в карете - когда её закладки недолго было ждать. Значит, карета с четвёркой лошадей, кучер и форейтор. Багаж дядюшки поедет с каретой. Что касается слуги, то у Тобиаса такового не имелось - дядюшка и сам прекрасно справлялся со всеми заботами. Цифра '4' обозначила домашнего учителя. Ещё одна занятная личность. Обычно дворянских недорослей натаскивали студенты университета, и этого было вполне достаточно, учитывая нехватку средств на существования - у вторых (что гарантировало достаточно качественный уровень преподавания любых наук: не заработаешь - не поешь) и всяческое отсутствие тяги к знаниям - у первых (что гарантировало отсутствие претензий по преподаванию той или иной науки). Барона Эккерта изволил натаскивать сам мэтр Муамар Ауринос - отставной ректор университета и, что тоже интересно, близкий друг Тобиаса. Так его отрекомендовал дядюшка, навязывая барону дополнительные, надомные, занятия по риторике и логике. Муамар Ауринос имел вполне заслуженную славу не только крупного учёного, но и достаточно сильного мага. До придворного чародея Велура ему было, правда, далеко, но тому вообще равных не находилось. Во всяком случае, в империи. Польза от знаний учёного и мага в предстоящей поездке сомнений не вызывала. Значит, Ауринос вполне мог составить компанию Тобиасу - в карете места хватало на четверых. Цифра '5' была поставлена бароном после некоторых раздумий и не без смущения, вызвавшего на обычно бледных щеках Анри лёгкий румянец. 'Лиззи' - написал он рядом с пятёркой. Лиззи - ещё один пассажир для кареты. Ещё один, вернее, одна, протеже дядюшки Тобиаса. Его племянница, если принять на веру дядюшкины слова. Удивительное существо, ещё не оформившееся в женщину. Тоненькая до хрупкости, лёгкая и подвижная. Остроумная, весёлая, ужасно милая. Краткая форма имени (домашнее и нежное 'Лиззи' получилось из взрослого и строгого 'Элиза') очень точно подходило племяннице Тобиаса, и никто в доме Эккерта её иначе не называл. Даже служанки. Госпожа Лиззи сказала то-то, госпожа Лиззи пожелала того-то - вот как говорили служанки и между собой, и при докладах господам. Кстати, о служанках. Лиззи обязательно понадобятся услуги, как минимум, одной из них. Место служанки в поездке - рядом с госпожой, то есть, в карете. Итак, все места в карете заняты, хотя... Если едет Лиззи, то и её вороную кобылку тоже следует взять с собой - Лиззи, в отличие от дядюшки, обожала верховые прогулки... А Анри обожал Лиззи. Она стала ему и другом, и сестрой, и, может быть, в будущем - не только сестрой (но от подобных мечтаний барон Эккерт пока что благоразумно воздерживался). Кто едет - ясно. На чём едет - тоже. Что же брать с собой? Ночевать и питаться следует, учитывая присутствие Лиззи, на постоялых дворах и в придорожных харчевнях - хоть какие-то удобства для девушки обеспечить надо. Но всегда ли это будет возможно? Рассчитывать, что удастся обойтись без ночлегов под открытым небом, и самонадеянно, и глупо. Надпись на карте - 'пустынные земли' - наталкивала на мысль, что постоялые дворы можно встретить далеко не везде. Да, и там, где лни есть, шатры и палатки тоже необходимы - хотя бы из соображений гигиены. Ночлег в шатре поможет избежать клопов или блох постоялого двора - увы, не каждому владельцу удаётся поддерживать должную чистоту в своём заведении. Даже в столице из некоторых трактиров так несёт помойной ямой, что и надушенный платок не помогает миновать их благополучно - того и гляди, вывернешь завтрак на мостовую... Для шатров вьюки не годятся - повозки нужны. Повозки... повозки... Для чего тогда нужны вьючные лошади? Составлять список заново? Кто едет, на чём едет? - Анри, вы заняты? Я хотел обговорить с вами некоторые детали поездки - пора начинать собираться, - Тобиас снова вошёл в кабинет неслышно, бесшумный, словно охотящийся кот. '- Пожалуй, дядюшка Тобиас повадками напоминает гепарда - не человек, опасный хищник, - подумал барон. - Не завидую я его врагам'. - О, Анри, вы уже прикинули перечень необходимого! Молодец, одобряю! - дядюшка взял исписанный листок. - Вы намерены предложить Лиззи отправиться с нами? - Я просто не представляю, как мы сможем этого избежать, дядюшка. Вряд ли Лиззи захочет остаться здесь одна. И вам будет спокойнее, если она окажется рядом с вами. Я прав? - Правы, Анри, вне всякого сомнения, правы. Но есть ещё кое-что: Лиззи - очень рассудительная и разумная девочка. В походе нам не раз пригодятся её знания. - Знания? Вы имеете в виду вышивание и придумывание модных платьев? Не представляю, чем ещё сможет помочь нам Лиззи, дядюшка. Разжечь костёр? Сварить похлёбку? Разве только, что совершенно бесспорно, будет поддерживать наше хорошее настроение одним своим присутствием... - Вы недооцениваете пользу домашнего обучения, мой мальчик. Если бы вы уделяли занятиям с мэтром Ауриносом столько времени, сколько советовал я, вы, несомненно, приобрели бы массу полезных знаний в самых неожиданных для вас науках. Может быть, и в магии, в том числе. Лень, дорогой мой барон, ещё никому не приносила пользы. - Мэтр Ауринос сам не пожелал меня знакомить с чем-либо, помимо риторики и логики. 'Ещё не время', - сказал он. И я был согласен с этим - у меня совершенно не оставалось времени на дополнительные занятия. - Ничего, Анри, наверстаете - в дороге не на что тратить время, кроме езды, а это на удивление скучное занятие. Мэтр Ауринос тоже будет скучать, так что используйте ум нашего учёного друга, по возможности, полностью... 5. Пополнение. На сборы ушло три дня. Ушло бы и больше, но вмещался дядюшка Тобиас, и дело сказочным образом ускорилось. Там, где Анри повторял приказание по несколько раз строгим - 'баронским' - голосом, хватало одного взгляда дядюшки. При этом, желаемое исполнялось без дополнительных напоминаний и многократных проверок, чего никак не мог добиться барон Эккерт. Список, составленный Анри, Тобиас весьма существенно дополнил. Повозок взяли с собой четыре, одну из них переделав в пассажирскую. То есть, смастерили две лежанки - для дядюшки и мэтра Ауриноса. Таким образом, карета полностью оказывалась в распоряжении Лиззи и её служанки. И повозки, и карета, по требованию дядюшки, имели сменных лошадей. Сменные лошади были предоставлены и охране, численность которой Тобиас увеличил вдвое, кроме того, наняв начальником над солдатами рыцаря Бертрама Двужильного. Само прозвище говорило о талантах доброго воина - сила и выносливость Бертрама становились гарантией успеха и безопасности путеществия. Увидев этого громилу, в далеко не новом, но тщательно обихоженном панцире, Анри пришёл к выводу, что новый командир охраны вряд ли уступит дядюшке как в части ломания подков, так и в репутации опасного человека. Незнатное происхождение Бертрама было столь же очевидно, как и его воинская доблесть - пробиться в рыцари из солдат не так-то просто в империи, не ведущей серьёзных войн. Сопровождали рыцаря два оруженосца, явно побывавших в переделке - у одного Анри заметил свежий шрам на левой щеке, сильно похожий на след от меча или кинжала. Второй всё ещё носил лубок на руке, скрывающий перелом или заживающую рану. - Здравствуй, барон, - пророкотал Бертрам при знакомстве с Анри. - Я по-простецки, ты уж привыкай - солдатам некогда учиться придворным выкрутасам, да и не к чему. Перед товарищем в походе выёживаться - это последнее дело. Так что, давай по именам: я - Бертрам, ты - Анри, и так оно будет нам обоим ловчее. По договору с Тобиасом, я должен научить тебя правильно за меч держаться, потому готовься - каждый привал станет для тебя уроком. Не бойся, я аккуратный - своих оруженосцев не я подряпал... Но спуску я тебе тоже не дам - учить, так учить... Анри охотно признал, что не прочь выучить один-два мастерских удара - будущие поединки требовали серьёзного к себе отношения. Путешествие, если и отодвигало на некоторое время встречу с недоброжелателями Эккертов, всё равно ненадолго, и каждый день тренировок у рубаки Бертрана повышал шансы барона не погибнуть на первой же дуэли. Бертрану Анри обрадовался. Двум его оруженосцам - не очень. Оба они были старше барона года на три, но насколько эта разница становилась заметна сейчас, при подготовке к поездке! И насколько она будет заметна в самом путешествии! Никуда не выезжавший из столицы Анри был, естественно, совершенно неопытен во всём, что касается дороги. Рядом с бравыми оруженосцами Бертрана он уже выглядел недотёпой, маменькиным сынком. А, учитывая имеющиеся у них боевые отметины, Эккерту и вовсе не стоило появляться на глазах у Лиззи - позор, да и только. - Жано! Робер! Идёмте, я покажу вам ваши комнаты! - Лиззи, легка на помине, позвала оруженосцев с балкона. 'Даже имена уже знает, - огорчился Анри. - А Бертран, ведь, их не называл! Хотя, если Двужильного нанял Тобиас (а тот до сих пор имел дело только со знакомыми ему людьми), то Лиззи вполне может быть знакома и с рыцарем, и с его оруженосцами... Эх, не так я представлял себе поездку...' В оставшиеся до отъезда дни барон много времени провёл в своих покоях перед зеркалом, отыскивая во внешности отражения признаки мужественности и героизма. Но высокий худощавый подросток в зеркале нисколько не походил на бывалого человека. Пацан пацаном, ни бороды, ни усов ещё не выросло - так, детский пушок над верхней губой и на подбородке... Нет, похоже, что соперничества с Жано и Робером ему не выдержать: титул и деньги против боевых шрамов не имеют никакой цены. 6. Прощай, столица! Если не случается ничего неожиданного, из разряда катаклизмов или катастроф, то, как бы долго не тянулось время до отъезда, сам отъезд наступает непременно. Мало того, случается он всегда невовремя. Казалось бы, только что оставалась ещё чуть ли не вечность ожидания, и вдруг - бац! - багаж уже уложен, участники движения - на местах и ждут одного запоздалого барона, который чего-то недоувязал, недособрал, а то и вовсе - забыл взять самое важное. - Анри, где вы застряли? Только из-за вас не едем! - дядюшкин рык напугал лошадей, причинив немало хлопот возницам и всадникам. Сидящий в пассажирской повозке рядом с Тобиасом мэтр Ауринос, недовольно кривясь, вскинул руки, чтобы защитить от его крика уши. Путаясь ногами и спотыкаясь о волочащийся по земле меч (слабо затянутый пояс сполз на бёдра под тяжестью оружия) выбежал во двор барон с охапкой карт подмышкой. Пунцовое от стыда лицо Анри упорно отворачивал от кареты, в окошке которой видна была смеющаяся Лиззи. - Дядюшка, разложите карты по направлениям! - барон впервые отдал распоряжение Тобиасу, от чего смутился ещё больше. - Я решил захватить все - и старые, и новые... Сунув в повозку ворох карт, Анри принял у Луи повод своего коня и сравнительно изящно вскочил в седло, почти не касаясь стремян. Кое-что он всё же умел. Например, хорошо держался в седле и в манеже Пажеского корпуса считался пятым по мастерству верховой езды. Не первый, да, но и далеко не последний... Маленькая удача настолько улучшила настроение барона, что он рискнул отдать ещё одно распоряжение: - Бертрам, вперёд! Пора! Получилось вполне прилично, и, повинуясь уже Бертраму, обоз барона Эккерта начал выезжать из ворот особняка на улицу. Сначала - пятеро солдат охраны. Следом - Бертрам и ещё пять солдат. Затем, по порядку, две повозки с багажом и припасами, карета с Лиззи, ещё пятеро солдат, повозка с дядюшкой и мэтром Ауриносом, табун сменных лошадей в поводу у восьми конюхов (по пять лошадей на каждого), Луи, следящий и за табуном, и за конюхами, третья повозка с грузом (на неё пристроили кузнеца с малой наковальней, запасом угля и железа), последняя пятёрка солдат охраны, оруженосцы Бертрама и, замыкающим, сам Анри - ни дать, ни взять, большой вельможа в путешествии. Только юное лицо барона немного портило общее впечатление. А так - горделивая посадка, шитая серебром одежда, золотая цепь с медальоном имперского рыцаря, золотые шпоры на сапогах из лосиной кожи. Нет ни шлема, ни шляпы - на своей макушке Анри пристроил баронский венец (золото с изумрудами). Пояс с мечом барон уже затянул до выдоха, и богатое церемониальное оружие нежно похлопывало Эккерта по левой ноге в такт с движениями коня. И, конечно же, на указательном пальце фамильный перстень с печаткой - знак сословной принадлежности и высокого положения в обществе. В общем, прохожим было от чего разинуть рот, наблюдая торжественный отъезд барона Эккерта... Самым трудным для Анри оказалось подавить прущее изнутри самодовольство и сохранить, насколько это можно в подобных обстоятельствах, обычное добродушно-наивное выражение лица - даже безмолвного хвастовства перед зеваками не одобрил бы ни дядюшка, ни, что гораздо важнее, Лиззи... - Барон Эккерт! Барон Эккерт! - недалеко от ворот, ближе к стене, чтобы не мешать выезжающим, в полном одиночестве (кто бы из зевак осмелился приблизиться) стоял герр Хенрик. - Барон Эккерт, я жду вас! Анри пришлось не только остановиться, но и спешиться - глава Особой канцелярии вовсе не тот человек, на которого можно не обращать внимания. Торжественный выезд для барона сразу утратил праздничные краски и стал буднично-серым, как плащ на руководителе Особой канцелярии. 'Какой же у него противный, пронырливый нос, - подумал Анри. - Наверное, вытянулся от работы ищейкой. Нюх, пожалуй, тоже собачий... И чего его сегодня принесло?' Барон был неправ - большой нос герра Хенрика говорил, скорее, о склонности к вину. К огромному количеству вина. Об этом же говорил землистый цвет кожи лица. Да и маленькие поросячьи, в красных прожилках, глазки тоже не отрицали интересов своего хозяина. Малый жизненный опыт не позволил Анри обратить внимание на эти детали, но, поскольку герр Хенрик пил исключительно благодаря своей сволочной работе, можно было считать, что и размер носа с этой работой связан, пусть даже косвенно... - Чем могу быть полезен, герр Хенрик? - Анри приветсвовал главу Особой канцелярии едва заметным вежливым поклоном. Тот предпочёл поклона не заметить, хотя в ответе на вопрос барона не слышалось и тени высокомерия: - Вы вчера, сообщая о своём отъезде, не указали ни численности, ни состава вашего отряда. Мне пришлось придти сюда лично, чтобы пересчитать отъезжающих и узнать их имена. Перечислите, пожалуйста, всех, кто с вами едет - я запишу... Анри знал всех своих спутников, но имена помнил не все. К счастью, солдаты Хенрика не интересовали, поэтому конфуза барон избежал, мысленно пообещав себе, что на первом же привале пополнит недостающие сведения. Потом была скачка - Анри догонял неждавший его обоз, потом - неторопливая езда по городским улицам к Западным воротам столицы, потом - подъёмный мост через городской ров, потом... Потом уже можно было оглядываться на остающийся позади город и рассуждать: 'Вот я родился и вырос в этом городе, и не имел до сих пор нужды называть его иначе, чем просто 'город'. В крайнем случае - 'столица'. И никто не сомневался, какой именно город я имею в виду, говоря так... Теперь же можно наблюдать, как мой родной город, моя 'столица' тает, уменьшается в размерах... Скоро её не будет видно вовсе - так станет она далека... Точка... Точка на карте, рядом с которой написано 'Шамбера'... Надо же - точка на карте... И надпись у этой точки наконец-то приобретёт для меня смысл - Шамбера, столица империи...' Глава вторая. 1. Некоторые необходимые разъяснения. Шамбера столицей была всегда. В истории империи, ведущей отсчёт времени с маленькой редонской деревушки на западном берегу озера Шамбра, ни разу не упоминалось лругого места средоточия власти. Экспансия редонов началась именно отсюда, из Шамберы, и деревушка росла вместе с ростом контролируемой редонами территории. Шамберу впервые окружили высокие городские стены, когда в состав редонского королевства уже входили провинции, названные именами населяющих их плеиён: Арверна, Рем, Инсубра и Лингона. Надо отдать должное редонским королям - у них не возникло скверной привычки к истреблению подчинённых народов. И в разрастающееся государство, как равные, вскоре вошли аллоброги, нервийцы, туроны, галаты и секваны. Когда редоны достигли Скалистых гор (на западе), Безбрежного моря (на юге), Кровавых степей (на востоке), непобедимой Ордовии (на севере), они назвали свою страну империей, а королей провозгласили императорами. А может это сделал кто-то из королей - вряд ли пахарь или воин сильно озадачивались государственным устройством или титулом своих государей... Хроники, правда, сылаются на народную волю, но на то они и хроники, чтобы описывать взаимную любовь простолюдинов и знати. Как бы то ни было, но несколько поколений редонских властителей именовали себя двумя титулами - и королей, и императоров - пока Робер Леруа не стал подписываться одним - император Робер Первый. Подобно тому, как Шамбера главенствовала среди городов империи, в среде самой родовитой знати неизменно первенствовали Леруа. Империя не знала правителей из другого дома, как не знало до этого иных правителей редонское королевство. Леруа правили всегда, за века пройдя путь от деревенских старейшин до всевластных императоров. Но если их власть казалась незыблемой, постоянной, облик самих Леруа претерпевал изменения. Причина этого проста - брачные союзы правителей с аристократией нередонского происхождения. Государственные интересы требовали - Леруа исполняли. Поэтому встречались среди них и смуглые, и белокожие. Волосы попадались русые, рыжие, черные и белые. Были среди них прямоволосые, были и кудрявые. Любой житель империи мог отыскать среди Леруа сходные со своим народом черты - смешанная кровь императорского дома служила одним из скрепляющих империю факторов, поскольку препятствовала межплеменной вражде.
- Оставить комментарий
- © Copyright Доконт Василий (vasily_dokont@ukr.net)
- Размещен: 12/06/2010, изменен: 12/06/2010. 42k. Статистика.
- Глава: Фэнтези
Связаться с программистом сайта.