Доконт Василий. Начало пути

История эта началась лет за пятьдесят до создания Двенадцати Королевств. Не было ещё ни Хрустальных Корон, ни Знамён с Гербами, ни Денежных Сундуков. Не было и мира в богатых долинах Соргона, населённых одними только людьми: гномы ещё не шагнули в линзу Перехода, спасаясь от истребления, и орки пока не заняли обширных болот на юго-востоке. Густо заселенный эльфами северо-восточный лес являлся для людей запретной зоной, и людские костяки нередко встречались на подступах к нему: эльфы берегли свою территорию от человеческой жадности единственным действенным способом - смертью. Чёрные стрелы с вороньим оперением безжалостно губили любого человека, приблизившегося к лесной опушке на дальность полёта стрелы, и было это необходимо, потому что люди и сами не знали жалости.

Смерть была у людей единственным наказанием за любой проступок, за самую малую вину, да и без вины снимала богатую жатву, следуя прихоти живущих грабежом солдат и их кровожадных начальников. Труд земледельца ценился не выше, чем его жизнь, и редкая деревня могла дожить до нового урожая без потерь, что людских, что хлебных. Поэтому деревни прятались в лесных чащах, в оврагах, балках, в глубоких складках местности, а поля небольшими клочками обработанной земли были разбросаны по окрестностям, скрытые от посторонних глаз колючим кустарником. Умение бездымно растопить печь или разжечь костёр - стало едва ли не самым важным в жизни человека того времени.

В городах, маленьких и грязных, жилось немного безопаснее, но не легче. Вольных городов не было вовсе, а тот, кто властвовал в городе, жадной рукой выжимал из жителей все соки в виде налогов: деньгами, или товарами, или службой, как правило, бесплатной, за одну только еду. Но от мелких банд стены города защищали надёжно, и не самих лишь горожан: окрестные деревни в поисках защиты жались к крепостным стенам, благодаря чему и выживали, выплачивая городу щедрую дань мясом и хлебом.

Дорог почти не было: передвигались люди с опаской и никогда - одним и тем же путём, чтобы не оставлять следов, и не нарваться на возможную засаду. Только вокруг городов встречались редкие нахоженные и наезженные тропы, да проглядывали местами сквозь зелень травы участки путей, проложенных неведомыми Древними.

Люди мало общались между собой, и новости считались свежими, если от события, о котором они рассказывали, прошло не более года. Единственным средством сообщения для соргонцев служили торговые караваны. Маршруты их, правда, были непредсказуемы, сроки прохождения - не определены, ассортимент товаров - не известен. Но уже само их существование обещало в будущем некий порядок и давало надежду на возможный устойчивый мир.

Поговаривали, что караванщики - далёкие потомки Древних, утратившие корни своей цивилизации, и не сохранившие от былого величия ничего, кроме красивого певучего, почти птичьего, языка и чуждых прочим соргонским жителям обычаев и обрядов. Впрочем, про обычаи и обряды этого непоседливого народа мало, что было известно, а всё известное - переврано и перекручено, как свойственно это делать невежественным людям при встрече с непонятным явлением. Что заставляло странное племя караванщиков кочевать по долинам Соргона? Какая нужда гнала их с места на место, не позволяя останавливаться более, чем на пять дней для торговли и обмена товарами у стен самых богатых городов? Во всех россказнях и баснях о караванщиках не было ответов на эти вопросы.

Хотелось бы особо отметить, что сравниться с богатством каравана ни одному городу не было под силу. Откуда только и брались все те изящные и дорогие вещицы на торговых коврах караванщиков, не имеющих иного жилья, кроме фургона? Никто не видел караванщика за работой ни с железом, ни с тканями, а фургоны всегда были полны всякой всячиной - на любой человечий каприз, на любой изысканный запрос находилось в фургоне желаемое. При всём при этом лакомый кусок - караван- для разбойного и жадного до чужого добра человека оставался таким же недоступным, как яркое солнце на небе: смотри, сколько хочешь, если не боишься слепоты, но трогать - руки коротки, никак не дотянуться. Нападения на караваны были, но ни одного удачного, и названия разрушенных караванщиками, в отместку, городов знал наперечёт каждый соргонец с самых малых лет. А проверить... Как проверишь, правда это или нет, если весь знакомый тебе мир ограничен одним днём пути, а то - и того меньше? Хотя и на этом пятачке пространства нередко встречались руины каких-то построек. Может, они - те города и есть, кто знает? С караванщиков станется: захотят и - разрушат.

Караванщики были не только богатыми торговцами, но и кастой профессиональных воинов, и почитали двух из множества соргонских богов: Разящего и Торгующего. Остальные боги их мало трогали, но случаев кощунства и осквернения святынь, как и грабежей, как и работорговли, за караванщиками не водилось. Честен, как караванщик - было лучшей похвалой в устах человека порядочного. И в то же время было самой обидной хулой на языке всякого рода мерзавцев.

Вот таким был Соргон, когда родился Великий Алан: кровь, грязь, редкие караваны, ползущие из долины в долину, редкие города под властью кровавых тиранов, да сёла по глухим углам - приют для испуганных жителей, безмолвных собак да безголосых петухов - чтобы не выдали неосторожным лаем да криком своих хозяев. И блуждающие по всему Соргону бессчётные банды мародёров - в поисках лёгкой добычи. Ни государств, ни разумных законов. Один закон в ходу - право сильного...

Великие люди рождаются тем же способом, что и все остальные, и Алан не стал исключением. Глядя на этот кричащий комочек, никто бы и не сказал, что - вот, великий человек родился: путь к величию долог и труден, и сам идущий, порой, не видит отличий своей дороги от прочих путей. Момент, когда на человека снисходит величие, обычно так и остаётся незамеченным. Может быть потому, что его не бывает - этого момента, а величие копится в человеке день за днём, как золото в сундуке, и видным становится только тогда, когда места внутри сундука уже нет. Если это так, то жизнь великого человека и следует подробно рассматривать - именно день за днём, час за часом, миг за мигом, чтобы проследить каждый его шаг к величию и понять: почему это он - великий, а не вы, например, или не я?

Шаг за шагом пройти по его следам...

Но - откуда идти? Где та точка отсчёта, с которой следует начинать этот путь? Рождение? Нет, ведь человек ещё до рождения - уже человек. Человек, впитавший дарованные Природой черты своих родителей. С них, с родителей, мы и начнём наш путь по следам Великого Алана - мага необыкновенной силы, способного переделывать миры по своему желанию, и вместе с тем - человека необыкновенной отзывчивости, не утратившего способности делать добро людям, несмотря на всю свою силу. А, может, она - сила - из этой доброты и происходит? Что ж, пойдём - поглядим, правда это или нет.

Итак - отец Алана. Настоящее имя его не сохранилось, потому что он никому не называл своего полученного при рождении имени. Из собственных его рассказов известно следующее: горожанин, хороший кузнец, защищая честь сестры, случайно попавшейся на глаза тирану, покалечил двух стражников, пришедших за ней. Сестру спасти не сумел, только подставил под расправу всю свою семью. Стариков убили сразу, не видя в них никакой пользы. Изувеченная жестокой похотью тирана, сестра покончила с собой. А сам кузнец, безжалостно избитый, оказался на единственном руднике своего города с клеймом бессрочного раба на лбу - жадность тирана сохранила ему жизнь. Сильный раб на руднике мог выдержать не меньше года, а кузнец был сильным человеком.

Бессрочное рабство оказалось коротким - каторга быстро научила кузнеца убивать, и он благополучно сбежал оттуда, убив надсмотрщика и трёх солдат охраны. Два месяца он кружил по лесам вокруг родного города, пока не добрался до горла тирана, чтобы удавить его собственными руками - никакая другая смерть не в состоянии была погасить горевшую в кузнице жажду мести. Смерть тирана не освободила город - его место тут же занял другой любитель пожить за чужой счёт, а кузнец, разочарованный в городской подневольной жизни, ушёл, куда глаза глядят - в поисках лучшей доли.

Какие земли он повидал, какие беды с ним приключились, тоже осталось неизвестным - кузнец не любил рассказывать об этом. Доподлинно известно следующее - через два неполных года скитаний его, изрубленного мечом, подобрал пастух одной из деревенек, прячущихся в густых чащах соргонских лесов. Деревенька жила без названия - названия нужны, чтобы отличать, друг от друга, всем известные населённые пункты, и потому они очень часто содержат указание на особенность, индивидуальную черту, место нахождения того или иного городка, той или иной деревеньки. А надо ли это жителям, которые прячутся от посторонних глаз?

Оставить комментарий © Copyright Доконт Василий (vasily_dokont@ukr.net) Размещен: 10/05/2008, изменен: 13/03/2011. 11k. Статистика. Глава: Фэнтези Отдельные романы		Ваша оценка:
Аннотация: Это будет серия романов о маге, создавшем Двенадцать королевств. Вывешиваю эту фищку, чтобы Вы знали - я не бездельничаю.

Доконт Василий : другие произведения.

Начало пути