- Тебе это приснилось, девочка, - шепчет Сурн, перебирая её волосы.
Она тихо сидит в кресле, с прямой спиной и широко распахнутыми глазами. Фонари светят с улицы, по стёклам снаружи стучат редкие капли дождя. Мне не видно её лица, но кажется, что прохладной влагой пахнет из них, тусклых озёр. И ни шороха ресниц не слышу - только как тонкие холодные коготки скользят по волосам, едва касаясь висков.
- Тебе это кажется, - шепчу ей одними губами.
Но это же Сурн склонился позади её кресла, изогнув позвоночник косой дугой.
- Тебе это приснилось, понимаешь? Не было синего дракона, не было. Не бывает синих драконов, и стекла не бывает такого, чтобы можно было взлететь на крыльях из него. Не бывает...
Она что-то шепчет в ответ, как и у меня, только шевелятся губы. Будто бы Сурн пьёт её голос, заплетает своим.
- И дождь приснился тебе, давно его не было, очень-очень давно. Но мало ли что может присниться, да, маленькая моя? И дождь, и дракон, и сколько всего... Слушаешь меня? Мало ли...
Дождь начинается снаружи, но она ещё не слышит. Цок-цок - перестук чёток в фаянсовых пальчиках, случайный, потому что она уже не замечает их. С Сурном нельзя забываться, потеряешься - а она забылась ещё до того, как он появился.
И ей почти всё равно, что он тихо-тихо говорит:
- Всё, всё приснилось... Ты часто виишь сны, да, девочка? Для этого необязательно спать. Для этого достаточно немного видеть...
Видеть - ключевое слово.
Мы с этого и начинали говорить с ней - видеть, видеть, видеть.
Я рассказывал ей, как первый раз встретил синего дракона. Без прикрас, чуть-чуть скучно и прозаично, как и все чудеса. Знаешь, девочка, что настоящим чудесам не надо блёсток и звона кимвал - одного чистого движения, без лишнего штриха, достаточно. Даже больше, чем достаточно - через край.
Было лето, ночь, бешеный запах травы и озона из Города, и звенел колокольным хором ливень. На чёрт знает каком этаже у меня распахнуты окна, и широкие подоконники. Тогда я вылетел из душа, капая водой с волос на пол - едва успел обмотать голову полотенцем. Едва успел сделать шаг в комнату с открытым окном.
И замер.
Он лежал на моём окне, свернувшись ленивой гибкой змеёй. Узкое тело, звенящее едва слышно каждой чешуинкой. Стрекозиные крылья, хрусталь или стекло, а может, то и другое. Позвякивали друг о друга серебряные когти, шуршали по подоконнику. Я забыл дышать от страха спугнуть это чудо. От восторга. И немного - от холода, замершего в кончиках пальцев, всё ещё сжимавших полотенце на голове.
Я не поднимал головы, умоляя сердце не стучать.
Только бы не спугнуть...
Летняя жара испуганно отползла далеко за горизонт, Город и душистый ливень ревел в окна, с моих волос капала на пол холодная вода, словно эхо, а на окне у меня лежал синий дракон со стеклянными крыльями.
Цок-цок.
Позвякивало стекло и серебристый металл, лилась потоком из чёрного неба вода.
Секунда.
Тысяча, тысяча, тысяча секунд.
Маленькая вечность - а потом моё сердце всё-таки не выдержало и стукнуло в рёбра.
Одно движение - я успел чуть приподнять голову. И в ту же секунду тонким свистом рассекло воздух. Щелчок серебряного хлыста, плеск - и дракон сорвался с подоконника в ревущую водопадом темноту. Рассекая дождевую стену, унёсся в тёмное небо, пахнущее озоном, травяным соком и чем-то ещё... неуловимым, быстрым, блестящим.
Я подбежал к окну и высунулся почти целиком - на только что вымытую голову обрушилось ливнем полнеба. Внизу был Город, вверху - ночь, их сшивали мириады серебряных дождевых нитей, и где-то далеко эти нити лезвием взрезало тонкое серебристое тело и стеклянные крылья.
Потом я встречал его ещё, и научился подходить ближе, и постепенно он привык слышать моё дыхание. Но всякий раз - стоило мне попытаться поднять голову, он срывался в небо и исчезал.
Мне не нужно было его видеть, чтобы знать, как он прекрасен.
И это никогда не казалось мне большой ценой.
А теперь эта хрупкая девочка сидит и слушает Сурна, слушает. Кажется, она даже не заметила, когда его негромкий голос вплёлся в мою речь, постепенно перехватывая альтернативу. С какого момента я замолчал, а он продолжил говорить, я сам не знаю. Неважно.
- У тебя красивые сны, девочка, - Сурн улыбается, я знаю, одним голосом. - Но это не совсем правда. Это сны, понимаешь? Когда видишь во сне некоторые вещи, про дождь, про дракона, про...
А я сижу на том самом подоконнике, и касаюсь щекой стекла. В него всё чаще стучатся капли воды, чувствую их и слышу.
- Красиво, - одними губами шепчу я.
- Красиво... - ещё тише соглашается Сурн. Последний раз цокает одна бусинка чёток о другую - кажется, они скользят из её пальцев, но у самого пола их подхватывает тонкая сурнова рука.
Цок-цок.
В стекло стучит ночной дождь.
Я так и не услышал шороха её ресниц - заснула в кресле под его шёпот, шелест, забыв закрыть глаза. Наверное, это из них пахнет прохладной водой, словно из тёмной неподвижной заводи.
Сурн лёгкими шагами подходит к окну.
Я замираю, когда прохладное стекло касается моей ладони - он кладёт в мою руку её чётки.
- Можно?
Тогда я поднимаюсь, освобождая ему дорогу - Сурн открывает окно, и оттуда пахнет ночным дождём, которого так долго не было. И ещё...
Я вдыхаю полной грудью и слышу, как звенят его стеклянные крылья.
Как тонкие серебряные когти постукивают по подоконнику, а тело чуть слышно извивается, расправляясь во всю длину.
И целую секунду спустя синий дракон с радостным смехом, звенящим в кончиках моих пальцев, уносится прочь - в небо, в дождь.
Как всегда.
Почти, почти, почти как тогда, когда я встретил его первый раз и не смел поднять лица, не то что коснуться.
Разница лишь в том, что тогда мои глаза могли видеть.