Аннотация: Женщин нужно уважать, ни за что не обижать! Во избежание...
Ведьмы нашего времени
─ Привет.
─ Привет, ─ отозвался я, посмотрел на жену в темно-синем фартуке у плиты и уселся на стул.
─ И что это было сегодня?
Черт возьми, меня аж передернуло.
─ Работа, Диана, это была работа! И давай не будем, завтра праздник!
─ А зачем так орать?
─ Вот, черт меня возьми, говорили же умные люди: вместе с женой работать ─ все равно что ежедневно иглу себе в зад вонзать, ─ глупо и болезненно неудобно.
─ Не бросайся словами.
─ Боже мой! И дома нет покоя! Да будь оно все проклято, как вы мне все надоели!
Я поднялся в нервном рывке и прошел в комнату. Взглянул на кресло с ожидающей газетой, но читать уже не хотелось. Хотелось выплескивать и выплескивать, в общем, орать, пока горло не треснет. Припекло, нагорело, наболело или черт знает что там еще.
─ Никто из всех вас ничего не смыслит в том, что делает, ─ продолжал я отправлять подразделения выражающих негодование слов, в сторону кухни. ─ Губы подкрасили, юбки короткие надели и думаете, этого достаточно? Ха! Черта с два! Елкин дед, это каким же надо было быть идиотом, чтобы согласиться управлять коллективом двадцати грудей?! Мне казалось, с женщинами легко и приятно работать, ─ моложавый кретин! Да это же самые настоящие ведьмы!
Тут жена рысью выскочила из кухни и метнула в меня яростный взгляд. Думала смутить видом восставшего женского самолюбия. Не тут-то было. Вулкан прорвало, поздно!
─ Зачем ты унизил сегодня Скворцову?
─ И это подобие человека, оказывается, можно унизить? Да она не знает значения этого слова. Завалила месячный отчет! Унизил. Не смеши зайца морковкой!
─ И что отчет? Ты же сам ей неправильно объяснил!
─ Что?! Я начальник, мог и ошибиться, а она даже не удосужилась перепроверить, идиотка размалеванная. Зато кофточки у нас от Кардена, и откуда только тащат заграничные тряпки?! Работали бы лучше, а то как модную вещичку в Москве разыскать ─ мы просто в гениев превращаемся, а элементарные обязанности выполнить не в состоянии!
─ Действительно, ты заяц, Смирнов. Трусливый заяц. С бабами справиться не можешь. Орать только и научился, начальник хренов.
─ Знаешь что?.. ─ я не находил слов от возмущения.
─ Не знаю и не имею желания узнавать.
─ Да ты... Ты просто корова неблагодарная! Ишь, ходит тут важная, тоже ни черта не уме-е-ешь, ─ выдохнул я и замолчал.
─ Смирнов, если я корова, то ты точно козел ощипанный. Пошел ты в жопу, милый.
Диана развернулась, сбросила фартук на пол и быстрым шагом вышла в коридор. Я стоял, слабо осознавая, что происходит. Звук хлопнувшей входной двери отрезвил захмелевшее от возбуждения сознание.
─ Диана, ты куда? ─ несколько запоздало выкрикнул я и бросился за ней.
Смотри, смотри туда. Но ничего не видно в этой вязкой тьме. Там, где должно быть окно, ни единого намека на просвет. Вероятно, сегодня ночью черные тучи устроили пир. Они разорвали на части и проглотили луну, отправив лакомые куски в бездонные брюха.
Она внутри, я уверен. Вот и платье лежит у порога. Представляю, как оно скользнуло с хрупких плеч на пол, обнажив ее нежное тело. Одна в непроглядной темноте, а я стою у порога и размышляю, вместо того чтобы помочь. А чем я могу помочь? И нуждается ли она вообще в моей помощи? Зачем я здесь? И где я?
Сначала была гонка по ночным дорогам в немом преследовании. Машина выбивалась из сил, шофер брызгал матерной слюной, а она спокойно шла, изредка оглядываясь. Свет автомобильных фар бледнел перед взглядом ее зеленых омутов, наполненных печалью и тоской, от которой хотелось выть.
После часа такой необычной погони шофер не выдержал:
─ Все, дальше не поеду. Выходи.
Я сунул ему деньги и выскочил в ночь. По сторонам от шоссе шумел лес. Возможно, пригород. Оглянувшись, я увидел тускнеющий свет машины, на которой приехал сюда. Других признаков жизни не было видно. С грустью в сердце дождался, пока растает во мраке единственная уплывающая от меня надежда, догадываясь, что вряд ли встречу здесь какой-либо транспорт. Куда идти, где искать ее? Я не знал. Бессилие что-то предпринять в неординарной ситуации разозлило до зубовного скрежета. Решив, что для обдуманных действий при таких обстоятельствах недостаточно информации, я просто пошел прямо, ругаясь в душе. Крик, раздавшийся неподалеку, заставил меня побежать. Немного привыкшие к потемкам глаза с трудом различали дорогу. Не было сомнений, кричала она. Слишком хорошо мне был знаком этот голос.
От дороги в глубь леса вела широкая тропинка. Я бежал, не думая о степени и форме опасности. О том, что желание помочь, возможно, всего-навсего безумие жертвы, спешащей на заклание к алтарю. Внезапно лес расступился, и моему взору предстало поле с разбросанными в беспорядке, будто грибы, строениями. Формой они и напоминали грибы, тогда как размерами более походили на средневековые замки, вросшие корнями глубоко в землю. Я остановился, скованный необъяснимо откуда взявшимся животным страхом перед этими грибами-домами. Казалось, что они обступают меня, плотоядно оскалившись и сверкая багровыми витражами окон. Все это было настолько неожиданно, непредсказуемо, нелепо и неестественно, что ум отказывался понимать и объяснять что-либо перепуганному сердцу. Непроизвольный шаг назад ─ унизительный позор отступления ─ вызвал острый приступ стыда. И пока страх и стыд боролись во мне, выясняя, кто сильнее, крик повторился. Звук вырвался из глубины третьего слева замка и поразил содержанием, отражающим не угнетенное состояние источника, а скорее наоборот. В этот момент стыд обзавелся помощником ─ возмущенным упрямством, и вдвоем они растоптали молящий о пощаде страх.
Я рванулся к дому, резким движением открыл входную дверь и заколебался на секунду перед входом в неизвестность. И все же, набравшись смелости, вошел. Контуры предметов, затушеванные черным, давали приблизительное представление об обстановке. На ощупь я крался по просторному залу, когда тишину словно кинжалом вспорол бой часов. От неожиданности я непроизвольно крякнул, на что мне тут же ответили издевательским смешком. Обернувшись, я встретился лицом к лицу с императором Клавдием, чья скульптура слепо вперилась в меня каменными бельмами. Его правая рука указывала вперед. Непроизвольно я посмотрел в направлении императорской воли, и не напрасно.
Платье в ярких луговых цветах лежало у порога приоткрытой двери. А за дверью была ночь, проглотившая саму ночь...
***
Внезапно уколом в глаза вспыхнули свечи и обнажили мое присутствие у входа в просторную залу, посреди которой стоял круглый стол размером с небольшое озеро. За столом в самых развязных позах сидели полуголые девицы. Диана была среди них. Я растерянно смотрел на рыжеволосых женщин, не смея ни пошевелиться, ни вздохнуть.
Они пили вино и по-звериному рвали зубами мясо, набросанное большими кусками на вместительном блюде. Громкий, порой зловещий смех, вырывающийся из уст развеселившихся дам, отражался от каменных стен, взлетал к потолку и бумерангом возвращался к столу, за которым шел матриархальный сабантуй. В громадном камине горели поленья, распространяя древесный дух и то и дело выплевывая наружу фейерверки искр. Разгулявшиеся девицы бросали обглоданные кости в камин, выпуская на волю огненных мотыльков, и, запрокидывая головы, хохотали от удовольствия так, что все тело содрогалось в неистовой тряске. Вакханалия набирала обороты ─ несколько женщин вскочили на стол и пустились в пляс, извиваясь в распутном танце, будоражащем кровь. Другие оседлали метлы и помчались с криками и свистом наперегонки. Одна из них на лихом вираже рванула вверх под потолок, а затем соколом ринулась вниз и, выправив метлу в последний момент, пронеслась в нескольких сантиметрах от пола. Из глубины пышных волос сверкнула пара зеленых угольков. Наблюдавшие этот безумный полет восхищенно захлопали в ладоши. Желающие превзойти юную героиню тут же направили свои метлолеты вниз, но, вовремя одумавшись, сворачивали в сторону, и только единственная, решившая таки идти до конца, посмешила почтенную публику неуклюжим приземлением на стол, разметав бутыли с вином и грузно рухнув на пол. Неудачница была тут же осмеяна и освистана, после чего недозревший ас, зло скрипнув зубами, вылетела на улицу, разбив окно. Остальные с громкими улюлюканьями последовали за ней, и вскоре в зале не осталось никого. В наступившей тишине был слышен треск догорающих поленьев.
Под впечатлением от увиденного я стоял изваянием, слегка приоткрыв рот. Куда и почему так неожиданно умчалась рыжая эскадрилья, я, естественно, не мог представить. Единственным желанием было поскорее без происшествий убраться подальше. Не успел сделать и шаг, как почувствовал, что меня схватили под мышки чьи-то крепкие, я бы даже сказал, стальные руки. Тело мое бессильно обмякло от ужаса, ноги подкосились. И было от чего, ведь вели меня неизвестно куда два закованных в латы средневековых рыцаря.
─ Граждане, проявите сострадание, отпустите меня, ─ попробовал я апеллировать к их человечности.
Один из рыцарей повернул ко мне голову с поднятым забралом, и я понял, что взывать попросту не к кому. Внутри доспехов зияла пустота. Зарево костра, видневшееся вдали, не предвещало ничего хорошего, но именно туда рыцари и направлялись, неся с собой несопротивляющееся человеческое тело. Вскоре мне стало понятно, куда подевался летучий женский коллектив. Гульбище продолжалось у кострища, сложенного из стволов деревьев. Женщины словно посходили с ума, ─ абсолютно голые, они носились вокруг полыхающего пламени, выкрикивали что-то непонятное с совершенно озверевшими лицами так, что сердце замирало. Хотелось бы верить в то, что это всего лишь игра моего воображения, и лучше бы во сне, но холод металла от рыцарских лат не оставлял иллюзий.
Неожиданно из леса на поляну, где происходило адское действо, выкатилось непомерного объема яблоко. За ним выполз соответствующих размеров червяк, передвигающийся слишком быстро для первичноротых беспозвоночных. Червь в ловком броске кинулся на убегающее яблоко и вонзился в его плоть с хрустом переломанных ребер. Поедая мякоть, колоссальный немертин раздувался, набивая брюхо. Казалось, яблоку пришел конец, но внезапно жертва преобразилась, оскалившись зубастой пастью во весь недоеденный диаметр, и сомкнула челюсти на ползучем обжоре. Червяк был целиком втянут внутрь плода, вновь после этого ставшего просто большим яблоком. Не могу назвать зрелище взаимообразного поедания привлекательным, но в душе я порадовался за яблоко, однако, как оказалось, рано. Буквально через несколько секунд червь пружиной вылетел наружу, выбив кусок из яблочной стенки. Представитель семейства розоцветных с пробуксовкой рванул обратно в лес, подминая кусты и мелкие деревья. Немертин бросился в погоню. Оба они скрылись в чаще, завершив таким образом представление.
Навязчивое общество передвигающегося металлолома с давно вышедшем сроком годности начинало меня утомлять. 'Вот он, первый сигнал о возвращающемся самообладании', ─ подумал я.
─ Сэры, синьоры, господа в конце концов, долго вы намереваетесь еще насиловать мою волю?
На мой возмущенный прорезавшийся голос железяки не обратили никакого внимания. Ладно, я иногда себя игнорирую, но когда это делают посторонние... Гнев придал мне силы.
─ А ну пусти, гады! ─ закипая от злобы, я вырвал из плена обе слегка затекшие руки.
Рыцари в изумлении развели в стороны стальные краги и застыли на месте, как неживые.
─ Что, завод кончился? ─ огрызнулся я и хлопнул по плечу того, что стоял справа.
Он рассыпался в труху, как старый гнилой пень. Девушки не упустили из вида произошедшее, и одна из них молниеносно подлетела прямо ко мне.
─ Ты чего вытворяешь, Смирнов?! Мало от тебя на работе проблем, так ты еще и раритетные памятники уничтожаешь?!
Черенком метлы она ударила меня прямо в челюсть. Потеряв равновесие, я упал, но сознания не потерял. Перед глазами поплыли полупрозрачные пятна.
Этой ночью у первомайского костра собралась большая часть женского коллектива одной государственной организации, директором которой, как ни странно, работал именно я. Не сказать, чтобы отношения с работниками у меня были неважными, но определенная натянутость все же присутствовала. Вот, например, Скворцова, так мило недавно сбившая меня с ног, откровенно завалила месячный отчет. Конечно, я ее за это, прошу прощения, по шерстке не глажу. А как иначе? Работа есть работа, и нечего на меня обижаться. В конце концов результат зависит от общих усилий. Но она, похоже, обиделась не на шутку. Да и не она одна. Велчина, Турова, Андронская, многие смотрели сейчас на меня недобрыми глазами. Только во взгляде Дианы я прочитал что-то напоминающее сострадание.
─ Ну и что будем делать с этим? ─ злобно спросила Чувинская.
─ Что значит что будем делать?! ─ возмутился я. ─ Немедленно прекратите весь этот разврат и развяжите мне руки. А вам, Скворцова, следовало бы лучше справляться со своими обязанностями, чем бить начальника метлой по лицу.
─ Это у тебя лицо?! Да я...
Моя Диана дернула ее за руку, прервав на полуслове.
─ Диана, пойдем домой. Поздно уже, ─ я попытался улыбнуться.
─ Действительно поздно, ─ девушки хором нагло рассмеялись, отчего у меня по телу беспорядочно забегали мурашки.
─ Не забывайте, что после праздников всем на работу... ─ неуверенно выговорил я.
─ Нет, девчонки, он еще и угрожает, ─ удивилась Турова, к слову сказать, мой заместитель.
─ И быть ему за это... А кто у нас много шумит?
─ Чайник, ─ сказал кто-то.
─ Нет, чайник не пойдет. Это непрактично.
─ Давайте тогда проголосуем!
─ Точно ─, поддержали остальные.
Я умоляющим взглядом посмотрел на жену.
─ Извини, милый, ты сам виноват. Ничем не смогу помочь. Против коллектива я не пойду, ты вот попробовал и сам видишь, что получилось.
─ Но, Диана, как же...
Ведьмочки что-то бурно обсуждали чуть вдали от меня. Я пытался прислушаться, но ничего не понял. Наконец обсуждение было закончено, и вся рыжая гвардия уставились на меня, издевательски улыбаясь.
─ Короче, Смирнов, мы тут посоветовались с товарищами и постановили, ─ начала Турова.
У меня в горле пересохло, уши вытянулись, как у овчарки.
─ Учитывая обстоятельства, то есть твою жену, нашу милую Дианочку, мы решили не есть тебя.
Я аж свистнул, как проколотый шарик. Ничего себе заявленьице.
─ Одним словом, повезло тебе. Будешь у нас штатным натиральщиком. А чтоб не думал крутить, мы тебя приобщим.
Что сие значило, для меня было загадкой. Однако обратиться за разъяснениями не поворачивался язык. Видя мое замешательство, Турова продолжила:
─ Не переживай ты так, Смирнов, ничего страшного. Просто раз в год будешь нас натирать цветками ольдонии.
─ И все? ─ отважился спросить я.
─ Почти. Приобщение ─ это значит, что мы сделаем тебя зайчиком. Ты ведь хотел быть зайчиком?
Турова посмотрела на Диану и тихонько хихикнула.
Несколько секунд я переваривал услышанное, ни на миг не усомнившись в правдивости ее слов, и потом взмолился с таким чувством, с каким, возможно, никто до меня не взмаливался:
─ Гражданочки, женщины, красавицы! Проявите снисхождение, будьте добрее. Что я вам сделал? Прошу вас, умоляю, не надо меня в зайчика, очень хочется человеком остаться...
Но мои мольбы не произвели впечатления на жестоких бабенок.
─ Во-первых, можно оставаться человеком и будучи зайцем, а во-вторых, это ведь только на одну ночь в году. Так что зря ты так волнуешься, Смирнов.
Они откровенно смеялись надо мной, упиваясь видом униженного мужчины, да к тому же их начальника.
─ Торквемады на вас нет, адские бестии! ─ соскребя по углам в кулак всю оставшуюся волю, зло выкрикнул я.
Женщины мгновенно изменились в лицах и, оскалившись, потрясая когтистыми руками, стали приближаться ко мне. От ужаса я потерял сознание.
***
─ Господи, и надо же такому привидеться. Одно и то же целый год. Нет, определенно надо сходить к врачу.
─ Опять заяц приснился? ─ спросила Диана.
─ Я с ума сойду. Кстати, который сейчас час? За окном темно...
─ Нам пора, милый.
─ Куда это? Завтра праздник. Давай отдохнем.
─ У нас с тобой праздник сегодня.
─ Не понял.
─ Надень плащ. Нас ждут.
─ Что еще за плащ? ─ Я мельком бросил взгляд в зеркало над кроватью... ─ Нет, не может быть!
─ Я так и знала, что будет истерика. Успокойся, не раздражай их, а то превратят в яблоко, а еще хуже ─ в червяка. Хи-хи.
─ А-а-а-а!!!
Ночной двор разорвал пронзительный крик раненого в самое сердце зайцечеловека и растворился, не найдя ответа.
imprimatur