Артур вздохнул спокойно, когда они сели в самолет.
Уезжать было тяжело. Вернее, уезжать-то было как раз легко, но вот окружающие сделали этот процесс максимально тяжелым для всех.
Собирались они быстро. Оставили большинство мебели, разве что Артур захватил любимый письменный стол, сделанный на заказ одним из благодарных пациентов папы. Оставили посуду, взяв только любимые кружки. Одежды у двоих мужчин было не так что бы очень много, а все мелочи, которые хотелось тащить в новую жизнь, уместились в трех коробках. Мамины вещи частично раздали, а частично отнесли в ближайший пункт помощи бездомным. Продажу дома папа оставил на тетю Сэнди, мамину сестру. Они никогда особенно не дружили, но он знал, что получит все деньги без обмана, и продажа будет выгодной. Заявление об уходе он написал еще неделю назад. Вот и все. Артура немного пугало то, как быстро они согласились оставить этот дом.
- Не грусти, парень, - папа как всегда заметил, что с ним происходит. Присел рядом на диван, хлопнул по плечу. - Я никогда не обрастал особенными связями, а ты весь в меня.
- Когда ты уезжал из Лондона - было так же?
Джон Уотсон немного помолчал, собираясь с мыслями. Едва заметно нахмурился.
- В общем, так же. Даже в аэропорт почти никто не пришел. У меня всегда было мало друзей.
Артур не мог сказать, что у него было мало друзей. Были и друзья, была и девушка... Но с Дейзи они расстались три месяца назад из-за какой-то ерунды, а приятели по школе, как выяснилось, были приятелями только по школе. После окончания никто никого особенно не интересовал. А друзей детства у Артура не было. Ну не считать же таковым отца? А может, только его и стоило брать в расчет.
Так вот, окружающие. Они устроили из их отъезда какой-то цирк. Пожилые соседки приходили в гости и как бы невзначай отводили Артура в сторону и говорили, как это нехорошо, тащить старика отца с собой ради глупых амбиций. Другие почтенные дамы и джентльмены думали по-другому, и отводили в сторону уже самого Джона - сказать, что он портит мальчишке жизнь.
Артур никогда еще не чувствовал себя здесь таким чужим.
Мама всегда была тут своей. Мама... Маму все любили. Эти старые мегеры сидели с ней за чашкой чая и называли ее "милой" и "душечкой". Отец и Артур были всего лишь приложением к милой Мэри Морстен, которую после замужества так и не привыкли звать "миссис Уотсон".
Но они были тут счастливы. Когда-то были. И Артур вдруг очень хорошо понял значение прошедшего времени в этой фразе.
Он много раз читал про "родной дом" и про печаль, которую испытываешь, покидая его. Но, сидя на заднем сидении седана мистера Сойера (сосед, давний пациент, согласился отвезти в аэропорт) он не испытывал ровным счетом ничего.
Наверное, это было ненормально.
Может, все потому, что его ждал Лондон? Столица Великобритании для Артура была чем-то вроде страны Оз, только в Лондон можно было приехать. Он помнил, как восхищенно пялился на высоченный Биг Бен и на здание Парламента, и теперь просто не мог представить, что будет жить среди всего этого. Ну, не совсем среди этого, все-таки в Гринвиче никакого Биг Бена нет. Но сам факт! Он будет жить в Лондоне. Может, даже вернется к рисованию, заброшенному пару месяцев назад. Можно было бы завести, наконец, этюдник и таскаться по паркам. Мама была бы счастлива. Мама всегда настаивала на том, что долго скорбеть - глупо.
- Папа, - сказал Артур, когда самолет поднимался в воздух. - Мы уезжаем, а я по этому поводу совершенно не волнуюсь.
Джон улыбнулся ему и потрепал по голове.
- А тебе так нужно волноваться?
- Ну...
- Арти, мы с тобой летим в другую страну, и я даже не знаю, где мы будем завтра ложиться спать и чем я буду заниматься оставшуюся жизнь. В связи с этим переживания - наименьшая из проблем.
- А ты переживаешь?
- А с чего бы мне? - Джон не спеша развернул предложенный стюардессой леденец и закинул его в рот. - Я лечу домой.
...
Дом в Гринвиче Артуру понравился. Он стоял не совсем в центре, но и не на окраине, на одной из тихих узких улочек, на которой едва могли разъехаться две машины. Дом был втиснут между соседними, как книга, которую с трудом впихнули на полку. Старый, но крепкий, с недавно перекрытой черепичной крышей, он показался Артуру неимоверно уютным.
- Тут мило, если прибраться, - сказала Меган, когда они в первый раз поехали осматривать дом.
Гарри называла Меган Уоллис своей "спутницей" но Меган была не согласна. "Просто две немолодые женщины жили вместе, потому что им было хорошо. Никакого пафоса, Джон, я тебя прошу". Она категорически отказалась брать деньги, сказала, что они с Гарри еще при жизни договорились, что Меган не возьмет ни гроша. Ей, мол, это совершенно незачем. Дом есть, работа есть, что еще надо? Джону гораздо нужнее.
Они переночевали у Меган, когда прилетели. Она их встретила, она же привезла в Гринвич.
Первую неделю Артур практически потерял в хлопотах. Надо было разобраться с юридическими тонкостями, оформить бумаги, вступить в права наследования и все такое прочее. Конечно, оформление бумаг заняло больше недели, но основное они успели сделать. Надо было как-то обустраивать жилье.
Особенных усилий не потребовалось - это ведь был жилой дом, а не какая-нибудь пыльная развалюха. Каминные трубы были вычищены, вся техника работала, даже в крошечном палисаднике на заднем дворе было не так уж много дел. Но все равно вторая неделя ушла на уборку. Был подвал, в котором скопилась куча хлама, паутины и грязи. Гарри Уотсон была не очень аккуратной женщиной, и никогда не снисходила до подвалов, разве что ломалось что-то из оборудования.
На первом этаже располагались кухня и гостиная. Они общими усилиями вымыли запущенную кухню, разобрали холодильник, вымели из-под раковины нежданных тараканов, перемыли посуду, и кое-что выкинули. На полке поселились две новых кружки - одна со Спайдерменом, а вторая с забавной сонной совой. Обе - подарки Мэри мужу и сыну. В гостиной привели в порядок ковер и диван, стерли пыль со стеллажей и техники. На стене появилось семейное фото годичной давности и еще одно фото Мэри - на тумбочке.
На втором этаже помимо ванной и уборной располагались две спальни. Вернее, одна комната действительно была спальней - кровать у окна, одежный шкаф и большой сундук, непонятно откуда взявшийся у Гарри. А вот вторая комната была побольше, и могла претендовать на звание маленькой гостиной - там помимо кровати легко помещался большой шкаф и даже стол Артура. Они с отцом немного поспорили, и, в результате, Артур согласился занять большую комнату. Джон железно аргументировал свое решение тем, что для него хватит и спальни, а Артуру надо будет заниматься.
Съездили с Меган за покупками - разные мелочи типа постельного белья, полотенец и недостающих хозяйственных вещиц.
Только спустя три недели Меган впервые отправилась домой, предложив им заходить, если что. Они остались одни.
- А знаешь, - сказал Артур за ужином. - Мне тут нравится. Только мне казалось, что ты позвонишь кому-нибудь из старых друзей.
Джон наколол на вилку кусок курицы, и покачал головой.
- Не думаю, что стоит, Арти. Прошло много времени, я ни с кем особенно не поддерживал отношения. Думаю, немного невежливо будет сейчас позвонить, и сказать: "Привет, я тут отходил на двадцать лет, что нового?".
- Может, кто-то только этого и ждет.
Отец промолчал.
Можно сказать, с той реплики все и началось. Можно, конечно, вести отсчет с визита в канцелярский магазин. Но Артур помнил - именно во время того разговора он начал задавать себе вопросы, которыми как-то никогда не озабочивался ранее. Отец жил в Лондоне примерно шесть лет после того, как пришел с войны. Неужели он не завел себе друзей, с которыми стоило бы поддерживать связь? Неужели никто не желал знать, что он вернулся в Англию? И почему такой хороший, обаятельный и компанейский Джон Уотсон не очень-то рвется возобновлять старые связи?
Может, если бы он спросил у отца...
Впрочем, если спросить у самого Артура, он сказал бы, что не жалеет ни о чем.
...
Занести документы в UCL следовало как можно быстрее, да и не терпелось посмотреть на будущее место учебы, которое до этого Артур видел только на картинках. Отец в тот день поехал поговорить с одним другом Меган - тому как раз нужен был опытный хирург в клинику, так что они с утра пожелали друг другу удачного дня и разошлись. Артур доехал до Рассел-сквер, прошелся до здания Университета, быстро отдал документы и снова вышел на улицу. Денек выдался солнечный, в самый раз для прогулок. Лето выдалось нежаркое, но приятное. Район будущей учебы нравился Артуру еще и тем, что отсюда можно было дошагать хоть до Ридженс-парка, хоть до Трафальгарской площади. Все рядом. Артур выбрал для себя улочку, лежащую по направлению к Темзе, и зашагал вперед.
Артур помнил Лондон таким, каким он увидел его в шестнадцать - огромный город, поражающий воображение. И удивлял даже не размер, родной Мельбурн тоже не был деревней, удивляли все эти узкие улочки и двухэтажные домики, словно сбежавшие из книжек: Артур любил английские детективы, с удовольствием читал о приключениях лорда Питера Уимзи и Эркюля Пуаро. Сейчас он замечал магазинчики и книжные лавки, какие-то небольшие стихийные рынки и ресторанчики, которых не видел раньше, и радовался: он сможет все здесь обследовать, всюду зайти. Спешить некуда, целая жизнь впереди.
Джон никогда особенно не рассказывал о Лондоне. Ну, по правде говоря, не очень много отцов рассказывают детям о досвадебном периоде своей жизни. Папа рассказывал о детстве и о войне, а потом сразу о знакомстве с мамой. Как-то так получалось, что он проскакивал шесть или семь лет жизни в Лондоне, как будто там ничего и не происходило. Маленький Артур не придавал этому значения. А теперь просто не понимал - как можно не рассказывать о Лондоне? Он был готов говорить часами после пятиминутной прогулки. Может, когда родился среди всего этого, все воспринимается по-другому?
Поток впечатлений вынес Артура куда-то в район Ковент-Гарден, и уткнул носом в небольшой симпатичный канцелярский магазинчик. Тут молодой человек вспомнил о своем намерении продолжить рисовать, а так же о том, что ни альбома для скетчей, ни карандашей, ни даже резинки у него в доме пока не водится. Неплохо было бы завести ежедневник и пару тетрадей - он все-таки учиться собирается.
Магазин оказался маленьким, но на деревянных стеллажах располагались по-настоящему интересные вещи. Вот только проходы были узкими. Артур не мог похвастать очень уж широкими плечами, зато мог гордиться ростом. Мама говорила, что сын у нее пошел в дедушку - тот тоже был каланчой. К высокому росту прилагались длинные конечности, поэтому в магазинах, подобных этому, он старался двигаться аккуратно. Естественно, это приводило к прямо противоположному результату: не прошло и двух минут, как Артур наступил на шнурки собственного кеда, врезался головой в полку, толкнул локтем стеллаж, и упал на пол, погребенный под папками и тетрадями.
- О Господи! Вы в порядке? - когда он открыл глаза, перед ним стояла симпатичная женщина средних лет, которую до этого он видел за кассой.
- Просто помогите мне все собрать, может статься, ничего вы и не испортили, - женщина улыбнулась ему, и помогла подняться. - Бог мой, да у вас кровь! Идите-ка, - она провела его за прилавок, и усадила на стул. - Я сейчас.
Женщина быстро сходила куда-то в подсобные помещения и вернулась с бинтом. Осторожно промокнула царапину на щеке Артура, и приклеила маленький пластырь.
- Больше ничего у меня нет, но я, надеюсь, и это поможет.
- Спасибо, - буркнул все еще смущенный Артур. - Давайте я вам помогу.
Они собрали упавшие папки и тетради, расставили все по полкам, и выяснили, что ничего не сломано.
- Мой муж такой же, - тепло улыбнулась женщина. - Длинный и вечно все роняет. Кстати, меня зовут Элиссон. Элиссон Митчелл.
- Артур Уотсон, очень приятно... Простите меня еще раз, миссис Митчелл, я не хотел...
- Можно просто Элиссон, - отмахнулась женщина, и вдруг переспросила, - Как вы сказали? Уотсон? Артур Уотсон?
- Ээ... да. Артур Уотсон, вы правильно услышали.
- Простите, это, наверное, дурацкий вопрос. Но вы не знакомы с неким Джоном Уотсоном? Джоном Хэмишем Уотсоном, если быть точной. Может, он ваш родственник?
Артур улыбнулся.
- Ну да, родственник. Вообще-то Джон Хэмиш Уотсон - мой отец. А вы его знаете? Вы, наверное, из пациентов?
На лице Элиссон Митчелл отразилось такое удивление, словно Артур признался в родстве с особой королевской крови.
- Джон Уотсон... - прошептала она. - Да не может быть. Он же пропал!
- Миссис Митчелл... то есть Элиссон, я вас уверяю, мой отец никуда не пропадал, он просто переехал в Мельбурн, мы, собственно, только недавно вернулись в Англию. Так вы его знаете?
Женщина снова обратила внимание на собеседника.
- Знаю ли я Джона Уотсона? Артур, бог мой, как можно его не знать?! Лет двадцать назад каждая фанатка Холмса отдала бы жизнь, чтоб познакомиться с доктором Уотсоном!
Артуру показалось, что он попал в какой-то странный сон - из тех, в которых все что-то знают, а ты один не в курсе.
- Погодите, - он помотал головой. - Кто такой этот Холмс? И почему у него были фанаты? Я, если честно, не припомню актера или певца с такой фамилией.
Элиссон выглядела шокировано.
- Но как можно... Хотя, вы же говорили, вы приехали из Мельбурна? Ну, тогда это можно объяснить. Но странно, что... Послушайте, Артур, у вас есть время? Мне как раз пора идти на ланч, но я готова потратить его на разговор с вами. А вам ведь интересно, кто такой Холмс?
Артур кивнул, не раздумывая. Во-первых, ему действительно некуда было спешить. Папа позвонил бы, если бы что-то случилось. Во-вторых, ему было очень интересно, почему продавец в канцелярском магазинчике знает о Джоне Уотсоне нечто, чего не знает его собственный сын?
Элиссон повесила на дверь табличку, оповещающую о перерыве, и они прошли в заднюю комнату. Миссис Митчелл открыла шкаф, пошарила на верхней полке и достала небольшую папку.
- Я отнесла это на работу, все надеюсь подобрать подходящий альбом. Память о молодости, можно так сказать, - она улыбнулась. - Посмотрите пока.
Артур открыл папку, оказавшуюся полной газетных вырезок. Тут были и распечатки из сети, и статьи из лондонских газет и журналов, даже какие-то, судя по плохому качеству, самодельные фото. С первой же вырезки на Артура смотрел его отец. Джон Уотсон не сильно изменился за годы, его легко было узнать. У папы было мало фотографий, но Артур сразу понял, что это были снимки того самого периода, о котором он не рассказывал. Те самые шесть или семь лет в Лондоне после Афганистана. Не вчитываясь в заметки, Артур листал дальше. Вот папа рядом с каким-то высоким седым мужчиной явно на месте преступления - характерные желтые ленты и полицейские машины не дают в этом усомниться. Вот он снят в какой-то галерее. А вот странное фото, сделанное явно под прикрытием - отец на кладбище, у чьей-то могилы. Следующим было парное фото. Отец стоял рядом с высоким черноволосым мужчиной, который Артуру был совершенно незнаком. Мужчина был выше отца на голову, был одет в черное пальто, и вид имел надменный и скучающий. Не красавец, но внешность необычная: широко расставленные серые глаза, копна темных кудрявых волос, ломаная линия рта, высокие острые скулы... Такие обычно в кино играют инопланетян. Только антеннок не хватает. Дальше на фото папа и этот мужчина были вместе, а газетные заголовки пестрели именами: доктор Джон Хэмиш Уотсон и мистер Шерлок Холмс, консультирующий детектив.
- Консультирующий детектив? - переспросил Артур. - Что это за профессия?
- Он сам ее изобрел, - улыбнулась Элиссон. - Ни до него, ни после него таких не было. Неужели вы никогда не слышали о Шерлоке Холмсе?
- Если бы слышал, то точно запомнил - имя необычное. А почему я должен был? Я ведь не из Лондона а он, я так понимаю, был знаменит больше всего именно здесь.
- Да вы же сын доктора Уотсона! Когда они с Холмсом исчезли с разницей в несколько лет, все подумали, что они переехали...ну...вместе. Знаете, ходили про них кое-какие слухи.
- Ну, на счет слухов могу вас уверить - мой папа был женат на моей маме, и я действительно его сын. И я ничего не слышал про Шерлока Холмса.
Миссис Митчелл задумалась.
- Теперь я даже не знаю, правильно ли я поступила, - призналась она. - Все-таки доктор Уотсон ничего не стал вам рассказывать, я, наверное, не имею права...
- Слушайте, вы уже сказали, - решительно сказал Артур. - Расскажите уж до конца. Я уверен, что отец не стал бы скрывать от меня что-то постыдное или ужасное.
- Постыдное? Они были героями. Настоящими героями, как в кино. Только про них никто так и не снял фильм.
- Тогда расскажите.
Элиссон налила Артуру чашку чая, усадила на стул и начала рассказывать, временами показывая ему на ту или иную газетную вырезку.
- Ваш отец вел блог. Наверное, с этого все и началось. Он вел блог, в котором описывал все, что с ним происходит. Может, архивы еще можно найти в сети - сам блог он удалил, когда уезжал. Так же, как удалил свой сайт мистер Холмс незадолго до исчезновения. Я читала блог доктора Уотсона почти с самого начала. Случайно забрела, а потом стала одной из самых преданных фанаток - даже вспомнить теперь стыдно, - женщина смущенно улыбнулась. - Ну, мне тогда лет восемнадцать было, как вам сейчас. Доктор Уотсон с мистером Холмсом познакомились случайно - оба искали, с кем бы снять квартиру. По крайней мере, так писал доктор в своем блоге. Шерлок Холмс был кем-то вроде частного детектива - работал с полицией, помогал в расследованиях. У него был настоящий дар. Он мог определить профессию человека по одежде и внешнему виду, рассказать всю его жизнь, малейшие подробности. Прямо какое-то волшебство.
- Нет, это не преувеличение. Он был гением. Доктор так хорошо писал, что его блог скоро стал одним из самых популярных, а Шерлока Холмса в газетах называли "интернет-феноменом номер один". Он как-то сразу прославился, очень быстро. Громкие дела, пресс-конференции. Сам мистер Холмс толпу не любил - видите, какое у него лицо на фотографиях? Да и манеры у него были, прямо скажем, не королевские. А ваш отец все время извинялся за него, пытался его смягчить. В целом, получалось неплохо. На пике популярности фанаты были готовы от "интернет-детектива" снести любую грубость. Я сама иногда часами у их квартиры стояла - надеялась, может он выйдет или хотя бы в окно выглянет.
- А что это за могила? - Артур показал на одну из фотографий.
Элиссон глянула на часы.
- Если я вам все буду рассказывать, то времени не хватит. А это долгая история. Посмотрите в сети историю с Джеймсом Мориарти - думаю, какие-то материалы остались, да и фанатские сайты еще есть. Если коротко, то из-за одного негодяя мистер Холмс претворялся мертвым. И похороны были, и даже могила - все, как полагается. А потом он вернулся, и они с доктором снова начали жить на Бейкер-стрит.
- Бейкер-стрит? Это вроде бы тут, рядом?
- Не совсем, но пешком дойти можно. Двести двадцать один "Б" по Бейкер-стрит. Ходили слухи, что там устроят музей, но, конечно, ничего не устроили. Ваш отец и мистер Холмс прожили вместе примерное лет шесть, а потом, совершенно неожиданно, доктор Уотсон написал, что переезжает и удаляет блог. Был такой скандал! Весь интернет кипел, каких только глупостей не говорили. Никто так и не выяснил, куда он уехал и зачем. А он, оказывается, был в Австралии.
- А мистер Холмс?
- Жил там же, на Бейкер-стрит. Помогал полиции, отбивался от поклонников, но их меньше стало, с тех пор, как доктор перестал писать в блог. А потом года через два он просто исчез из Лондона.
- Погодите, Элиссон, человек не может просто так взять и исчезнуть, - Артур развел руками. - Тем более, если он, как вы говорите, был так популярен.
Миссис Митчелл пожала плечами.
- Как-то у него получилось. Не было сообщений о смерти или несчастном случае. Он просто в один прекрасный день удалил свой сайт. Фанаты потом наведывались на квартиру, но там жили другие люди, а потом и домовладелица сменилась. Конечно, высказывались теории, но никто не стал искать его всерьез. Мы думали, он уехал куда-нибудь путешествовать - на Мадагаскар или вообще в Антарктиду. Очень в его стиле. Многие говорили, что они сильно поссорились с доктором, вот мистер Холмс и уехал. Но знаете, мне при вас неловко сплетничать.
- Не думаю, что это имеет значение, раз уж весь город сплетничал до вас... - уныло возразил Артур. - Вы хотя бы предупредили меня. Лучше уж вы, чем кто-то другой. У вас, наверное, заканчивается время ланча?
Элиссон еще раз посмотрела на часы.
- По правде говоря, да. Но знаете что, я вас просто так не отпущу. Все-таки познакомиться с сыном Джона Уотсона... Вот мой емэйл, - она протянула визитную карточку. - Пишите, если вдруг захотите что-то спросить.
Артур пообещал писать, и попрощался.
...
Дорогу до дома он запомнил смутно.
Он спускался в подземку, автоматически переходил с линии на линию, садился, выходил из поездов и поднимался, шел по уже знакомым улицам и все никак не мог уложить в голове одну простую мысль: отец скрыл от него семь лет своей жизни.
Возможно, в других семьях это было бы нормально. Но Джон Уотсон... Отец для Артура никогда не был этаким богом и непререкаемым авторитетом, зато он всегда был надежным другом. Джон всегда отвечал на любые вопросы сына, пусть даже неудобные для других взрослых. Он никогда не врал, как врали другие родители, Артур знал об этом, и гордился. В связи с этим новости были... неожиданными, если не сказать больше.
Если бы в эти семь лет Джон Уотсон совершил что-то позорное или страшное, Артур мог бы его понять. Но, судя по рассказу миссис Митчелл, папа был в Лондоне почти что героем, борцом с преступностью. Да любой мальчишка умрет за возможность иметь такого отца.
Почему тогда?
Можно было, как советовала Элиссон, найти в сети этого Джима Мориарти и Шерлока Холмса и выяснить все самому. Гугл наверняка бы ответил на все вопросы. Но Артур решил, что спросит прямо. Все-таки нельзя записывать человека в лгуны просто потому, что он что-то скрыл. Мало ли какие у него на это были причины. Отец не станет ему врать.
Джон действительно не стал.
Когда Артур вернулся домой, доктор Уотсон уже готовил ужин.
- Привет, Арти, - откликнулся он с кухни. - Как ты смотришь на карри? Сто лет не ел карри.
- Положительно, - осторожно ответил Артур. - Как с работой?
- Прекрасно, - отец появился в дверях, вытирая руки о полотенце. - Им действительно нужен хирург, деньги неплохие, а с нашим финансовым положением и вовсе можем жить, ни о чем не волнуясь, даже включая твою учебу. Отнес документы?
- Да. Слушай, пап... - Артур вдруг понял, что без ответов на вопросы ему кусок в горло не полезет.
- Что?
А стоит ли? Стоит ли спрашивать человека о том, о чем он не хочет говорить? Особенно сейчас.
Они не говорили ни о чем таком. Ну, потому что Артур не любил все эти штучки психотерапевтов про очищающие разговоры - ему никогда такое не помогало, да и папе тоже, так что они не говорили, но... Им обоим было тяжело. Можно было весело обустраиваться на новом месте, но нельзя было отрицать, что вечером, когда они ложились в своих комнатах в постель, они оба слышали одну и ту же тишину. Тишину, в которой не хватало другого человека. Иногда тишина вызывала у Артура слезы. Он не знал, как обстоят дела у папы, но догадывался, что не лучше.
- Я тут кое-что узнал... В общем... Папа, кто такой Шерлок Холмс?
Джон замер на мгновение, а потом выдохнул:
- Майкрофт?
Артур непонимающе покачал головой. Отец немного расслабился, и грустно улыбнулся.
- Надо же, столько лет прошло, а моя паранойя все еще стабильна. Это очень долгий разговор. Ты уверен, что не хочешь карри?
Артур помотал головой. Джон пошел на кухню, снял кастрюлю с огня, и вернулся в гостиную. Они уселись на диван, лицом друг к другу, как устраивались всегда, когда надо было поговорить.
- Я даже не знаю с чего начать... Поэтому начну сначала, - Джон пригладил волосы рукой, вздохнул, и отвел глаза в сторону. Ему, похоже, действительно было трудно говорить. - Когда я вернулся в Лондон из Афганистана... Знаешь, это были не лучшие времена. Меня ранили, плечо постоянно ныло, хоть и зажило. Проявилась хромота, левая рука стала дрожать, а ты понимаешь, что такое хирург с дрожащими руками. Лицензии меня тогда лишили, и я ходил с тростью, как инвалид. К тому же, мне было негде жить - Гарри предлагала, но я отказался, она тогда сильно пила после развода, и я не хотел вешать на себя еще и ее пьянство. Я ходил к психотерапевту, которая рассказывала мне, что жизнь на гражданке прекрасна, и мне надо просто это заметить. И все советовала завести блог. А я открывал страницу и не мог ничего написать, потому что со мной ничего не происходило. Не о чем было рассказывать. У меня в ящике стола лежал пистолет и я бы соврал, если бы сказал, что я никогда не хотел использовать его для ухода из этого мира.
Артур ушам своим не верил - так это было не похоже на его отца. На того Джона Уотсона, которого он знал всю свою жизнь. На доктора Уотсона, которого не сломала даже смерть любимой жены.
Джон усмехнулся.
- Я тебе потому так подробно и описываю, чтобы ты понял, что он со мной сделал. Мы познакомились... По-дурацки. Так никто не знакомится, разве что в кино и бульварных романах, и то редко - закидают помидорами за недостоверность. Я шел от своего психотерапевта и встретил Майка Стемфорда. Мы с ним вместе учились в Бартсе, не особенно были близки, но он что-то так мне обрадовался, а я не решился послать его к черту с его обедом. Мы пообедали, Стемфорд спрашивал меня про всякую ерунду... Надо же, - он снова неловко улыбнулся. - Столько лет прошло, а я все помню в подробностях. Так вот, он меня спрашивал про всякую чушь, а потом я обмолвился, что хочу снять квартиру, но нет денег. Он сказал, что я могу снимать с кем-то, а я ему - мол, кто захочет иметь такого соседа? Отставной военный с травмами - кому это надо? Он засмеялся, и сказал, что я уже второй, от кого он сегодня слышит эту фразу. Мы пошли в Бартс, и там я увидел Шерлока.
Джон вздохнул, и снова каким-то нервным жестом провел по волосам, словно это помогало собраться с мыслями.
- Он был... странный. Ты видел фото? Видел? Не знаю, кто тебе рассказал про него, но наверняка сказали, что он был странный. Нет? Обычно про него такое говорили. Он попросил у Майка телефон, я дал ему свой, а он выпалил мне все про службу в Афганистане, про алкоголизм Гарри и даже про психосоматическую хромоту не забыл. А, нет, постой, это потом было. А сначала он сказал, что играет на скрипке и молчит целыми неделями, и что соседи должны знать друг о друге самое худшее. Я удивился, а он в два счета расколол наш разговор со Стемфордом, мол, я же квартиру снять хочу или нет? Я оглянуться не успел, как он уже убежал, сказав только свое имя, адрес и место встречи. Потом много чего было. Я встретился с ним, квартира мне понравилась, не смотря на то, что на каминной полке он держал череп, а на кухне реактивов было больше, чем посуды. Но, понимаешь, я тогда хотел чего-то необычного. Чего угодно, лишь бы не этой... тишины. Мы стали соседями, он мне в первый же вечер рассказал о своей профессии и потащил на место преступления в качестве эксперта... В общем, через месяц я уже ходил без трости, рука перестала дрожать, а через несколько дней после нашей встречи я пристрелил человека, спасая Шерлоку жизнь.
Артур вытаращил глаза. Отец кого-то убил?! Нет, Артур понимал, что Джон был на войне, но убить в Лондоне?!
- Что, не сходится? - от доктора состояние сына не укрылось. - Пока я был с Шерлоком, я практически никуда не выходил без пистолета. У нас была опасная жизнь. Про то, что с нами случалось, можно три книги написать, и еще останется на добрую дюжину рассказов. Но я сейчас уже все не вспомню - слишком много было всего и слишком долго рассказывать, я и за неделю не управлюсь.
- Вы были друзьями?
Джон задумчиво кивнул.
- Да. Можно сказать, лучшими друзьями. С моей стороны это была дружба, глубокая привязанность, а Шерлок... я не знаю, умел ли он различать эти чувства. Но и он был ко мне привязан. Видишь ли, он всегда говорил, что чувства и эмоции - это лишнее. Говорил, что он мыслящая машина... Он вообще много чего говорил, и не разобраться было сразу - правда это или просто выпендреж. Он был... забавный. Очень логичный, очень умный, да что там - гениальный! Но такой беспомощный в мелочах. Я его заставлял есть, когда он во время дела голодал неделями. Заставлял спать, а то бы он отрубался посреди погони. Убирался в квартире, покупал продукты, а он холодильник использовал только для частей тел, над которыми ставил эксперименты. Однажды около капусты нашлась голова.
Артур помотал собственной головой, пытаясь уложить в ней информацию. Звучало невероятно. Но Джон, когда говорил о Шерлоке, преобразился так явственно, что этого невозможно было не заметить. Лицо посветлело, а глаза... про такое и говорят "зажглись", наверное.
- Знаю, звучит по-идиотски, но мне нравилось так жить. Хотя, я, конечно, бесился иногда. Все нас считали парой, знаешь, это очень раздражало. Шерлоку было все равно. Я был его единственным другом. Вообще единственным близким человеком, как я теперь понимаю. Ему было все равно, как это называть. Ему было плевать на моих девушек, есть ли у меня время или нет - он меня вытаскивал из кровати, если надо было бежать расследовать какое-то дело. "Джон, поехали" - и все тут. Это было... - он мечтательно улыбнулся. - Сумасшествие, наверное. У нас был словно свой собственный мир. Была миссис Хадсон, наша домовладелица, которая вечно ворчала, но таскала нам разные вкусности. Был Грег Лестрейд - инспектор Скотленд-Ярда, который работал с Шерлоком. Был брат Шерлока Майкрофт - удивительно неприятный тип. Как будто мы были главными героями какой-то книжки, и все вертелось вокруг нас. Ты знаешь, бывает, что так знакомятся мальчишки. Только вчера встретились, а сегодня уже друзья на всю жизнь. Я никогда не думал, что так бывает с взрослыми людьми. Но со мной случилось.
- А как ты...
Артур хотел спросить "как ты тогда познакомился с мамой?" но на середине вопроса задумался, корректно ли он его сформулировал. Джон как всегда, понял правильно.
- Хочешь спросить, как я ухитрился жениться? Тоже неожиданно. Ну и закономерно, наверное, - он вздохнул. - С Шерлоком было... Интересно, опасно - самое то, что мне тогда было надо. А еще - трудно. Очень трудно. И дело было не в том, что он стрелял по стенам от скуки или хамил свидетелям во время расследования. Просто я был тем, на кого его художества сваливались. Однажды он притворялся мертвым - целый год. У меня не было тогда никого, кроме него. Потом он вернулся, но...- он развел руками. - Я понимал, что он не изменится. Что так будет всегда. Когда-нибудь я просто перестану обращать на это внимание и стану его тенью. Тогда это казалось страшным. Я поговорил с ним. Объяснил, почему больше не могу быть его ассистентом. И переехал.
- И он тебя отпустил?
- Легко. Хотя сейчас я понимаю что он, скорее всего, просто не принял это всерьез. Шерлок плохо разбирался в эмоциях. Может, ему казалось, что я быстро вернусь. А я встретил Мэри. Мы познакомились на конференции, которая тогда проходила в Лондоне. Мэри мне очень понравилась, мы стали общаться. Ты же знаешь, она умела найти общий язык с любым человеком. Думаю, нам обоим очень нужен был спутник. Мы оба устали от одиночества и бесконечного перебора ненужных людей. Пойми меня правильно, Арти, я очень любил Мэри. Может, не так, как показывают в фильмах, но я любил ее и я был с ней счастлив. Я очень быстро принял решение о переезде - как только она сама заговорила об этом. Все вокруг думали, что это блажь, а я просто собрал вещи, и купил билет. Тогда мне казалось это правильным - бросить все, оставить прежнюю жизнь... Я до сих пор ни о чем не жалею. У меня была прекрасная жена, у меня есть ты, - он протянул руку, и потрепал сына по волосам. - Только вот... Первое время я переписывался со своими друзьями. Писал Лестрейд, писала миссис Хадсон. Только Шерлок не написал ни строчки, но я этого ожидал. Я думал, он будет обижаться долго, а он вдруг пропал.
- Ты тоже не знаешь, где он?
- Понятия не имею. Лестрейд сказал мне, что он исчез из города, я хотел было поехать в Англию, но тебе было всего полтора года, я не мог бросить семью. А потом мне написал Майкрофт, и очень вежливо объяснил, что в Соединенном Королевстве меня не ждет ничего хорошего.
Артур недоверчиво поднял брови.
- О, поверь мне, он это мог. И я смирился. Лестрейд и миссис Хадсон перестали мне писать. Грег женился во второй раз, а миссис Хадсон переехала куда-то за город. Жизнь пошла своим чередом.
- И ты не пытался ничего узнать?
Джон поджал губы, и отвел взгляд.
- А вот это - самая позорная часть моей истории, Арти. Я действительно не пытался ничего узнать. Мне было... страшно.
Голос отца срывался, он говорил будто через силу, но старался, выталкивал из себя эти слова, копившиеся в нем годами.
- Я мог бы задать вопрос: "Что случилось с Шерлоком Холмсом?" Но знаешь, я не был уверен, что хочу услышать ответ. У меня был выбор - его жизнь или моя. И я выбрал. Я не жалел о своем выборе, но я не мог не понимать, что я... Это странно звучит, но я действительно был ему самым близким человеком. У меня все эти годы была семья. А что было у него? Нет, я не склонен считать его сопливым истериком. Но Шерлок... Шерлок способен на что угодно. И поверь мне, я знаю границы этого "что угодно". Что я мог тебе рассказать? Что у меня был лучший друг, гениальный сыщик, которого я бросил в одиночестве, потому что захотел нормальной жизни? Мы друг другу ни единого письма не написали за столько лет. Я хотел спрятаться, но от воспоминаний не спрячешься. А сейчас... - он опустил голову, и закрыл лицо руками. - Арти, у меня нет сил. Я не смогу пойти и спросить у кого-то из бывших друзей: "а что случилось с Шерлоком за эти двадцать лет, пока меня не было?". Потому что за наши шесть лет он привык, что я рядом. Мэри говорила, что я должен с ним поговорить. Говорила - мы все поймем. Она с ним просто не встречалась. Шерлок не из тех людей, которые умеют прощать. А уж поверь, за двадцать лет он накопил достаточно доказательств моей вины. Если он вообще еще жив, - Джон глубоко, рвано вздохнул, и вдруг поднялся с дивана. - Извини, Арти, мне надо выйти подышать.
Он схватил куртку, и выскочил за дверь. Торопливые шаги прозвучали, удаляясь от крыльца вниз по улице.
Артур сидел на диване и слушал тишину. Он в очередной раз осознал, что никто третий больше не придет разбирать их беды и разногласия. Никогда. И когда отец вернется, они снова останутся только вдвоем. Одни. Потому что мамы больше нет.
Он подтянул колени к груди, и заплакал. Так отчаянно и беззвучно, как плачут только дети, когда понимают, что ничего уже не изменишь, что все прошло, что лучше и хорошо никогда-никогда не будет. Полная безнадежность понятна только маленьким детям. Артур рыдал горько, как даже младенцем, наверное, не плакал. Ему было безумно обидно, что в жизни все сложилось именно так, а не иначе. И обидно вдвойне, потому что он понимал - сложись все иначе, и его самого могло бы не быть. Он вспоминал лицо отца, когда тот рассказывал о Холмсе, вспоминал счастливые дни, проведенные втроем, с мамой, и плакал еще сильнее. Потому что это было неправильно. Невозможно, неправильно, обидно! Это неправильно, когда люди оставляют друг друга ради мифической "другой жизни", это неправильно, когда люди умирают, не дожив до шестидесяти лет. И ничего, совсем ничего нельзя сделать.
Он кое-как встал с дивана, утирая слезы, побрел наверх, в свою комнату. Разделся, кидая вещи куда попало, рухнул на кровать, и плакал в подушку, пока не уснул.
В эту ночь ему снилось, что около кровати сидит мама и напевает ему песенку, ту самую колыбельную про Лондонский мост, которую он привык слышать перед сном в детстве. Он чувствовал, как она перебирает его волосы, и слышал тихий голос.
- London bridge is falling down, falling down, falling down... London bridge is falling down, my fair lady...
Только во сне он совершенно точно знал, что песенка неправильная. Лондонский мост упал, и его больше никогда не смогут построить заново.