Дьявольская кухня полигона не скупилась на блюда. Вздымались клубы дыма, били молнии, сверкали вспышки взрывов, то там, то здесь из ям и пожарищ выныривали ползучие механизмы, низко над землей проносились крылатые чудовища. В воздухе стоял нескончаемый гул и треск. Среди всей этой фантасмагории деловито копошились пять команд-капель. Они то сливались вместе, то разделялись на части, собирались вновь и опять дробились. Даже на экранах локаторов с трудом можно было понять, что происходит. Но через два с половиной часа капли вышли на последний рубеж, перевалили через защитный вал, и оттуда - почти одновременно - взвились сигнальные ракеты. Цвет и количество огней говорили, что трудное задание выполнено.

   Вернулись капли по шоссе, быстро подравнялись и вихрем пронеслись мимо судейской вышки. Глаза сияли, руки и ноги ходили в такт, плац дрожал от согласованных ударов подошв, словно на параде. Увы, без потерь одолели маршрут только три счастливицы, они Целыми бежали во главе и хвосте колонны. В центре же капли разбились пополам. Их Первые образовали каре, внутри него Вторые несли на руках пострадавших. За каждой из капель катились транспортные тележки. Конечно же, пустые - по негласному закону настоящая капля все свое несет с собой. Исключения бывают лишь для железа и тяжело раненых.

  

   Зачем устраиваются учения, так похожие на военные, науке не известно. Говорят, что тренировками в нас наращивают силу. Не знаю, я нормальная капля, на немощь не жалуюсь, сил у меня и так с избытком. На последнем марш-броске я почувствовала это еще раз. Трасса тогда попалась кошмарная, все время вверх, но я старалась не сбавлять темп. Позади, словно подгоняя, противно громыхала на камнях пустая тележка. Пустая, это чуть лукаво сказано - брезент кузова держался на решетке, сделанной из тридцати двух униломов. Универсальные ломы весят немало, а в горах нужно беречь силы.

   Как назло, на одном из поворотов тропа уперлась в каменный завал. Перебраться через него было невозможно, скользкая глина и крутой склон быстро бы отправили безумца в пропасть. О переносе же тележки вообще не могло быть речи. Я не кончила размышлять, как уже разбилась на капы. Это происходит вроде само собой. Пока все в порядке, капля действует всем скопом, Целой. Что не так - разделяется на части. Я, к примеру, могу поделиться аж на шестнадцать ячеек. Но это будут почти микрокапы, всего по два человека.

   В тот раз хватило четырех кап. Первая "разувала" тележку, снимала брезент и ломы, три других сбрасывали в пропасть крупные камни. Через час на дороге остались лишь многотонные валуны. Ломами мы отодвинули ближайший камень от скальной стены, протиснулись в образовавшуюся щель и совместными усилиями пустили громадину вниз. Таким же макаром расправились с остальными.

   Первая капа показала себя порядочной дурой, она содрала с тележки брезент и просто бросила на дорогу. Правильно говорят, что нечетные капы выходят глупее четных. Порывом ветра жесткую материю развернуло и, конечно же, унесло прочь. Счастье еще, что дождь не шел, а то пришлось бы Первой укрывать нас своими телами.

   Дорога освободилась, инструмент закрепили на тележке, я опять была Целой. Подумаешь, камни - три десятка ломов скинут и двести тонн. Можно переворачивать танки и раздвигать крепостные стены...

   Но истинную силу я ощутила на экзамене. Вариант был сложный, пришлось сидеть чуть не два часа, нащупывать дорогу к решению. Но в какой-то момент мысли, бегающие где-то вдалеке, вдруг выстроились шеренгой и открыли такой сияющий путь, что я засмеялась от радости. Тридцать две головы спели в унисон, получился столь плотный, звенящий и далеко летящий звук, что пришлось боязливо оглядеться, не помешала ли я окружающим.

   Ходят слухи, что эти гады в комиссии потихоньку подмешивают к обычным задачам высшей сложности такие, которые еще никем не решены. Если узнаю, что корпела тогда над "неразрешимкой" - задушу председателя, не задушу, так растопчу!

  

   Однажды мне довелось попробовать какую-то дрянь, вроде легкого наркотика. Через некоторое время мир вокруг начал меняться. Все стало зыбким, туманным, я непроизвольно делилась и с трудом собиралась вновь. Мысли смешались, время, пространство, направления потеряли значение, даже простые движения требовали усилий и приводили к неожиданным результатам. В общем, сороконожка запуталась в своих ногах. Но было в странных ощущениях что-то притягательное, невыразимо приятное, хотелось плюнуть на все, отдаться на волю сумеречных волн и плыть, плыть, плыть, все глубже погружаясь в этот сумасшедший водоворот. Что-то похожее я испытала, когда встретила свою Малышку.

   Есть такая забавная игра: отыскивать во множестве перепутанных линий контуры известных предметов. Если получается, бывает особое, приятное чувство. Такая же радость узнавания приходит, когда издали замечаешь вроде незнакомого, а потом вдруг понимаешь, кто это на самом деле. Но с любимыми все происходит иначе. Сначала, действительно, просто радуешься встрече. А затем - начинается настоящая магия. Словно невидимый художник берет тонкую кисть и уверенной рукой наносит гениальные мазки на давно знакомый профиль. Милые черты волшебно изменяются и приобретают воистину неземное совершенство. Чудо длится всего мгновенье, но мгновенье это - божественное...

   Капля, что я звала Малышкой, приехала недавно. Мы почти не общались, так, перекидывались случайными репликами, да поглядывали друг на друга. Как и все, впервые глотнувшие любовный напиток, я поначалу не сообразила, что со мной произошло. Не обращала внимания, что все чаще думаю о Малышке, под любым предлогом ищу встречи с ней, подолгу не могу придти в себя после обмена ничего не значащими улыбками. А потом - это было как удар тока - я заметила действия магического художника. С этого момента поняла, что пропала. Совершенно потеряла голову и стала хотеть только одного - видеть Малышку рядом, вновь и вновь любоваться ее красотой.

   Не знаю, каких бы я наделала глупостей, но Малышка сама шагнула навстречу. Она была заметно опытней меня. Жизнь здорово потрепала каплю. При какой-то аварии Малышка лишилась почти всех своих, долго переживала нервный срыв, кое-как восстановилась, но не смогла никого принять. Так и осталась малышкой - Целой, размером с небольшую капу. Существовать в таком составе адски трудно, но она стискивала зубы и трудилась, трудилась, трудилась. Похоже, в усталости, увлеченности работой - находила успокоение. Я всегда старалась загребать как можно шире, принималась за самые разные задачи, перебирала варианты, прямо-таки коллекционировала новые приемы и навыки. Малышка брала специализацией. Она работала исключительно тщательно, выверяла каждый шаг, оттачивая, казалось бы уже совершенное, мастерство.

   Малышка подошла поздним вечером, и мы пробыли вместе до утра. Она не хотела торопиться и мучила меня просьбами подождать. Но похоже, подруга уже не владела собой. Скоро мы первый раз попытались объединиться - капли, совершенно разные по взглядам, возрасту и опыту. Естественно, у нас ничего не вышло, кроме боли и бесконечной усталости. Мы не встречались почти неделю, потом в каком-то угаре попробовали снова, и снова - зубцы наших шестерен не совпали и лишь высекли искры. Было так больно, так мучительно, что мы поклялись расстаться навсегда, чтобы не убить друг друга...

   Через два дня я бросила работу, пробежала семь километров до базы, Малышка каким-то шестым чувством угадала мое присутствие, выпрыгнула со второго этажа и набросилась с кулаками, требуя оставить в покое...

   Именно там, на пыльном, грязном асфальте, среди осколков выбитого стекла - две капли слились воедино и полностью подошли друг к другу. Не было никаких шестерен, вообще ничего. Радость единения была настолько яркой, острой и сильной, что назвать ее нужно каким-то иным, не придуманным еще словом. Хотя длилась она совсем недолго - капли растворились друг в друге и перестали существовать.

   А через некоторое время между низких, серых туч вдруг образовался просвет, выглянуло солнце, и в его лучах - засверкала чистая, новорожденная Капля...

  

*****