Я бы не назвал этот мир ни богатым, ни совершенным. Мне здесь просто нравится. Нравится сияющее дневное светило, голубое небо, зеленая трава. Череда темных растений на самом горизонте. Напоенный сотнями запахов густой ветер. Сильное тяготение, которое прижимает к поверхности так, что трудно бывает идти. Но даже простое движение тут доставляет какую-то особенную радость.

   Встреча ждала меня в самом конце пути, у поворота дороги. На потемневшей от времени, покосившейся скамейке сидел старик. Освещенный низким солнцем, человек был почти неподвижен, лишь изредка жевал губами давно погасшую трубку. Лицо его густо заселили морщины, точно так же, как дерево скамейки - трещины. Видно, старик много прожил и многое пережил. И я подумал: "Интересно, а как он представляет устройство своего мира?".

   Сначала человек ничего не понял. Я стал объяснять, но через пару минут он прервал меня:

   - Ладно, достаточно. Когда-то я размышлял об этом...

   Он склонил голову, вспоминая.

   - И что же вы придумали, - не выдержал я.

   - Понимаешь, мне кажется, живем мы внутри колпака. Такого, с острым верхом...

   - Конуса, - подсказал я.

   - Да, конуса, только очень большого. И с течением жизни, нашими усилиями поднимаемся все выше и выше, стремимся к вершине. Когда человек юн, то находится в самом низу. Мир кажется огромным, без конца и пределов. Молодость уверена, что все задачи ей по плечу, только дай время. А с годами как-то начинаешь замечать, что свет не столь и велик, многое в нем повторяется, и все чаще судьба заставляет тебя биться о жесткие границы возможного - то с одного боку, то с другого, то cпереди, то позади. К старости границы эти совсем сужаются, их почти что можно достать руками. И отчетливо становится видна самая верхушка.

   Старик едва слышно вздохнул:

   - Вот ведь как выходит, вроде и вершина, а на поверку - нет ничего, одни стенки кругом...

   Он замолчал, сунул трубку в рот и устремил немигающий взгляд на огромный звездный диск, уже наполовину скрывшийся за далеким черным лесом...

  

   Потихоньку наступил вечер, небо потемнело, наполнилось красным, золотились лишь кромки высоких облаков. Я уже приготовился уходить, когда старик остановил меня взмахом руки:

   - Подожди, поговори со мной. Судя по одежде и выговору, ты вроде чужестранец, прибыл из дальних краев.

   - Да, издалека. Из другого мира.

   - Другого мира? Что ж за экипаж у тебя? На вид ты молод, а говорят, что для таких путешествий может не хватить целой жизни.

   Ну и вопросы задает старик. Я ведь сам толком не знаю, как устроен мой экипаж. Но надо отвечать.

   - Действительно, я молод, хотя успел побывать очень далеко. Просто перемещаюсь я особым образом. Попробую объяснить... Ученые говорят, что прародителем всего является пустота. Пустота эта переполнена энергией. Энергии так много, что она кипит, пузырится, как вода в перегретом чайнике. И каждый такой пузырь являет собой новую вселенную. Они постоянно возникают из ничего, живут мгновение и лопаются, не оставив следа. Это - бесплодные пустышки. Но иногда, очень-очень редко, возникает пузырь с прочными стенками. Он живет достаточно, чтобы молодая вселенная успела расшириться, родить материю и пространство. Но места в пузыре мало, и растущее пространство сминается в плотный многослойный комок. Именно так возникла и такова наша Вселенная. Я знаю, нечто похожее происходило у вас, когда эволюция лепила человеческий мозг. Он развивался и рос, вынужден сжиматься в извилины и складки в небольшом черепе первобытных людей...

   Так вот, если передвигаться по Вселенной вдоль складок, то путь будет длинным и непреодолимым. А если путешествовать поперек, пересекая границы, то можно добраться до любых, самых дальних уголков. Мой экипаж умеет двигаться именно так.

  

   Старик кивнул, вроде довольный ответом. А я устал, трудно рассказывать понятными словами сложные вещи. Особенно, когда сам в них не очень разбираешься. Я прикрыл глаза, вспоминая детали своего путешествия. Но в первую очередь припоминались мучительные метаморфозы, сшибки сознания и прочие прелести переходов. Обычное дело. Я отогнал тягостные мысли и попытался вызвать в памяти картины тех далеких миров...

  

   Вот, например, Вирс. Уникальное многомерие. Здесь простой кубик имеет три сотни граней, а радуга сверкает тысячью цветов. И все это многоцветье сливается в один сияющий цвет. Хотя, в итоге получается как-то скучно, вроде все кругом раскрашено лишь яркими оттенками грязно-белого.

   Вирс сказочно богат. Жизнь тут возникла давно, но за миллиарды лет так и не приспособилась постигать это несметное количество направлений. Похоже, местные обитатели просто спасовали перед проблемой. Они нисколько не стремятся к экспансии, очень неторопливы в развитии, осваиваются потихоньку, но каждый в своих измерениях. В результате, бесчисленные виды живого спокойно существуют рядом и почти не контактируют друг с другом.

  

   Следующим вспомнился Ля-Корр. Он не блещет числом измерений, но у него своя изюминка. Полимасштабность. Вы можете так протянуть руку, что она окажется в микромире. Чуть-чуть изменили наклон - и пальцы начинают мерзнуть в межпланетной пустоте. Аборигены очень лихо ориентируются в этом сумасшедшем доме и вовсю используют его свойства. Я же так и не научился делать правильно даже простейшие телодвижения. Благо, к каждому приезжему здесь сразу приставляют пару инструкторов-гидов. Без них я бы просто погиб, забравшись куда-нибудь в глубины космоса или в межатомное пространство. Интересно, что в местном языке не в ходу сравнения. Это понятно - вещи могут быть меньше или больше в зависимости от ситуации. Зато масса слов, обозначающих отношения и взаимодействия. Нет здесь и проблемы транспорта. Вы просто делаете полшага, скажем, в космическом масштабе, а затем изменяетесь в удобный для вас размер. Ужасно неприятной мне показалась постоянная свистопляска цветов при этих трансформациях. Но когда я спросил гидов, не мешает ли им цветовая какофония, они даже не поняли, о чем я говорю.

  

   Долго быть на Ля-Корре невозможно, я попросту оттуда сбежал. Сбежал на Мооол. Здесь природа явно пожадничала, видно все досталось Вирсу. "Чистая равнина" - примерно так можно перевести название мира. Всего два измерения, вроде огромной столешницы. И на этом столе живет чудовищное количество обитателей. В том числе четыре разумные расы. Насколько я понял, двумерность нисколько не мешает местным жителям. Они очень дружелюбны, веселы и любят путешествовать. Впрочем, по поводу двух измерений у меня закрались большие сомнения. Дело в том, что культуры всех четырех рас изобилуют множеством сказаний, мифов и легенд о чудесах, необычных превращениях и мистических связях. Кажется, здесь все же не обошлось без дополнительных измерений. И, не видные простому взгляду, другие пространства как-то переплетаются с этим миром, добавляют ему необычных связей и чудесных событий.

   Однажды я высказался по поводу малого числа измерений на Моооле. Ответом мне стали чуть ехидные улыбки и советы обязательно посетить Урст.

  

   Тогда я почти ничего не знал об Урсте и боялся, что меня направляют к скучной, безразмерной точке. Кстати, возможна ли жизнь на точке и какова она в этом случае?

   Страхи мои отчасти подтвердились - Урст оказался струной. Из измерений он мог предъявить лишь длину, впрочем это вольно называть как угодно, все равно не перепутаешь - ничего больше нет. Мир очень древний, с непростой и во многом трагической историей. Энергия и свет здесь в большом дефиците, ведь поблизости почти нет звезд. К тому же особенности пространства вокруг Урста таковы, что почти все излучения огибают это место.

   Однако геометрия Урста не помешала возникновению живого. Хотя получилось довольно странно. Жители существуют, как костяшки на счетах, в пространстве от одного соседа до другого. И дальние путешествия на Урсте возможны только групповые. Вся жизнь выходит групповой. Каждая группа составляет клан. У клана есть авангард и арьергард, но нет флангов. И когда хотят начать движение, то авангард всегда бывает против, ведь ему в первую очередь грозит погибнуть в случае дорожного конфликта. Информация обо всех событиях передается в кланах от одного к другому, по цепочке. Поэтому местная раса всячески развивает культуру точного пересказа и запоминания. Фантазеры, молчуны и скрытные особы здесь не в почете.

   Долгое время жизнь на Урсте теплилась лишь в простейшем виде, маленькими островками. Мешали узлы на струне, порождающие что-то вроде кочек. Поначалу они были совершенно непреодолимы для путешественников. Первобытные кланы оказались разобщены, даже не знали о существовании друг друга. Но в ходе долгой эволюции жители научились употреблять злополучные кочки в пищу. И стали чем-то похожи на земляных червяков - пропускают через себя местную почву и так двигаются сквозь нее. Самое ужасное, что эту тактику применяют они и в бою. Используют каннибализм для решения чисто геометрической проблемы...

  

   Старик вдруг закашлялся, отвлекая меня от размышлений. Через минуту, отдышавшись, он опять заговорил:

   - Наверное, ты побывал в интересных местах, у разных народов. Расскажи мне о них. Или нет, расскажи, если можешь, о своем мире.

  

   Да, человек опять удивил - угадал содержание моих видений. Но я вздохнул с облегчением, говорить о родных краях всегда легко и приятно. А особых секретов у меня нет.

   - Ну что же, попробую. Только наберитесь терпения, наш мир непрост и рассказ будет долгим...

   Вы называете себя людьми, мы называем себя соналями. Внешне мы сильно отличаемся от вас. Не смотрите на меня, я настоящий сональ и дома выгляжу по-другому. Просто в путешествиях мы научились изменять свой облик, чтобы не смущать местных жителей, да и нам так легче.

   А миры наши во многом схожи, хотя мой заметно сложней устроен. Понимаете, у вас живое и мертвое строго разделены. Река течет сама по себе, а рыбаки на берегу живут сами по себе. И завтра, и послезавтра люди смогут прийти к реке, наловить рыбы или набрать воды. Конечно, они в состоянии изменить русло или даже совсем его засыпать. Но это ничего не изменит, природа и человек существуют каждый на своей площадке, площадки хорошо очерчены и неизменны. А ходить вы можете только вправо-влево, вперед-назад и вверх-вниз. Никуда больше.

   У нас все по-другому. Устройство мира и жизнь соналей нерасторжимо связаны, образуют одно целое. У мира нашего много измерений, разных направлений у нас несколько десятков. Но не все и не всем они доступны. Мы называем это дверьми и говорим, что многие двери закрыты. Так бывает не всегда. Когда рождается сональ, то ему распахнуты все двери. Это хорошо, но очень опасно, ведь малыш может пойти дорогой, которая ведет в пропасть. И природа у нас так мудро распорядилась, что родители и те, кто ухаживает за маленькими, тоже могут войти во все двери. Сонали вынашивают детей примерно так же, как ваши женщины, только дольше. А когда приближаются сроки появления малышки на свет, для будущих родителей постепенно, одна за другой открываются прежде закрытые двери. Это счастливое время для любого соналя. Мир обретает забытые с детства объем и многоцветие, только теперь можно смотреть на все другими - взрослыми, понимающими - глазами.

   Но вот ребенок родился, он растет, осваивается, у него появляются привязанности и увлечения. Что-то его радует больше, что-то не привлекает совсем. И тут происходит самое главное в нашем мире. Те двери, за которыми лежат вещи, неинтересные ребенку, закрываются для него. Закрываются сами собой и - бесповоротно. Если взрослые любят и понимают малыша, то интересуются и следят за тем, что интересно их ребенку. И для них остаются открытыми те двери, куда они стремятся все вместе.

   Первое время родители повсюду могут следовать за своим чадом. Но дитя развивается, взрослеет, у него появляются новые привязанности и устремления. И вот наступает момент, когда интересы родителей и повзрослевшего ребенка перестают совпадать. Часть дверей остается открытыми для подростка, но родителям туда уже доступа нет. Навсегда... Впрочем нет, не навсегда. Если сональ захочет завести другого малыша, то для него вновь распахнутся все двери.

   Взрослый сональ сам выбирает свой путь и свои привязанности. Перед ним раскрыты те двери, куда он устремлен и которые ему интересны. В счастливых семьях тропа, ведущая от детей к родителям не прерывается никогда. Но выбор пути для взрослого непрост и очень ответственен. Перед ним широкие возможности, а позади, как сожженные мосты - отвергнутые им пути и навсегда закрытые двери.

   То же самое происходит и в отношениях соналей друг к другу. Если близки интересы, то можно вместе идти почти по любой дороге. Молодые сонали, как и молодые люди, влюбляются друг в друга и стараются быть вместе. Если любовь счастливая, то они с радостью обнаруживают, что видят мир почти одинаково. Более того, часто глубокая любовь открывает двери, прежде недоступные. Это хорошая основа для долгой жизни вместе. Хотя бывает по-разному. Немало случаев, когда благополучие достигается как раз разницей между членами семьи. Такой семье открыто много дорог, но только, если все ладят друг с другом...

  

   Мой собеседник молча слушал рассказ, лишь изредка качал седой головой. Но тут вдруг внимательно посмотрел на меня и спросил:

   - А старики, есть у вас старики?

   - Да. Сонали, как и люди смертны. Живем мы долго, примерно двести ваших лет. Но приходит время и наступает старость, тут ничего не поделаешь. Круг интересов пожилых соналей с возрастом меняется, все меньше и меньше остается открытых дверей. А это означает, что старик почти никуда и почти ни к кому не может пойти. Хорошо, когда есть близкие, любящие или любимые. Или какие-то увлечения. Но бывают одиночки, для которых доступны лишь пара-тройка дверей. Так и живут они, почти в изоляции. Но что есть смерть соналя? Это просто момент, когда закрывается последняя дверь.

   Старик опять покачал головой:

   - Спасибо, понятно. Тебе, наверное, надо идти. Удачи тебе в дороге.

  

  Человек был прав, пора. Путешествие завершено, остался лишь путь домой. Забавно, старик говорил об этом мире примерно то же, что - только что - я рассказал о своем. Ну что ж, запомним. И вперед. Вперед, пока еще открыты двери...