У меня очень неоднозначные отношения с моей мамой - многое не доношу до неё, многим не делюсь, скрываю, оставляю и храня при себе, не беспокою по пустякам - вернее совсем, бывает, не беспокою. Даже дети и брат, не говоря уже о муже, могут знать, а она пребывать в неведении. Моя мама очень правильный и строгий по сути человек, не такой гибкий и подстраивающийся под обстоятельства, хотя она вместе с этим и искусный конформист в одном лице, боец, прорывающийся и корпящий над каждым своим шагом, детально продумывающий направление и обусловленность всех движений и продвижений. Своим упорством и силой духа она способна взять, продавить любую высоту и самую неприступную стену. Мне же надо всё как можно более гармонично, - никого не обидеть, не задеть, чтобы все были более или менее довольны - чего в нашем безумном, бушующем внешнем мире вряд ли возможно достичь. И даже когда, вроде, твёрдо стоишь на ногах, тебя всё ещё пытаются столкнуть, спихнуть, сбросить вниз, под колёса, в пропасть. И не нашедший, либо потерявший опору, запросто падает.
Болтаясь в воздухе между небом и землёй, я, как и прежде, в своём любимом творчестве и искусстве, только вот никуда особо не продвигаясь, ничего не производя, вероятно, представляю зрелище не из лучших и не из приятных. Удаление, отдаление, уход в себя бывают наиболее гармоничны и естественны - созерцание, давая действовать другим, остальным - им тоже надо чем-то заниматься и хоть как-то работать. Только если не на все 100% уверена, что могу и что моё, тогда не рвусь сама в атаку, в бой, действую только когда не в силах отказаться.
Если бы отца не убрали, не выкорчевали всеми силами отсюда, из родного города, может, он и по сей день бы жил, и я такова же - удобно и хорошо в знакомом и привычном комфорте, где всё обустроено и определено, понятно, а мать вечно куда-то рвалась, гнала, как шлея под хвост попала. Нужно в большие города, на севера, по столицам. Нам же хорошо и в родной, подходящей среде, будучи людьми не силовых, а скорее справедливых, рождённых из умозаключений и выводов, решений, растём по душе, в согласии с ней, с конкуренцией и всяческим бесчестием справляясь силой мысли, правды, духа и разума, если они есть. По душе с собой и окружающими, без брызжущей слюной энергии, без крови из носа, обоснованно и определенно, по намеченному, проложенному, проторенному пути, не абы как.
Когда была беременной Соней, увидела на улице Сёму, нашего кота, тогда ещё маленьким беззащитным котёнком - конечно же, забрала себе. Хоть и натворил тогда на шарфик - никакой брезгливости во мне, беременной, не было - как будто твёрдо знала и была уверена, что это мой кот и всё равно его себе заберу, будет со мной, у нас. Дома свалился четырёхмесячным с балкона, зашивали живот, проверяли нёбо. Упав, ударился, орал на весь подъезд диким рёвом, как здоровенный кот, а не четырёхмесячный котёнок - жалко было ужасно! Что интересно, маленьким он всегда спал в моих волосах, и подросшая Соня тоже стала - прямо просила: "Волосики-волосики!" Потом, видимо, разобравшись и решив, что выросла и не приличествует уже так, нет-нет, да ещё спрашивала, вспоминала, узнавая: "А это хорошо, так можно делать, надо мной не будут смеяться?" "Конечно - твоё дело!"
Когда ездили школой на картошку в трясущихся автобусах, то все стремились занять место на задней площадке - верхом на вёдрах. Соревновались - кто выше подпрыгнет, кого больше и сильнее подбросит, тряхнёт на ухабах и колдобинах. Шуму и шороха было много! Все со своими рюкзаками с термосами и бутербродами. Рвали и ели ранет и боярышник с ветвей - моё незабываемое общение с зауральской природой, ведь на лето уезжала на южный, горный Урал. Пекли картошку в костре - пока не наедимся, никто домой не едет!
Как-то после картошки, вся чумазая, плохо отмытая, зашла в фотоателье - приспичило сфотографироваться на документы, - колхозница-колхозницей получилась - зато память об отработке на картошке на всю жизнь! Сейчас, завидев где в фотоальбомах, прячу подальше фотографии в свитере крупной вязки - что такого, трудовой вид, а, всё равно, не надо, чтобы видели. Потом когда-нибудь, в старости посмеюсь, похихикаю над собой, как найду!
Саня, наш с братом дядя, был не дурак посмеяться. Он называл это мочить корки. А напиваться по его мнению надо было до состояния крестов, то есть когда валишься на пол, раскинув руки. Ещё Саня был под большим впечатлением от "закладывания за воротник" женщин, урало-сибирских баб, способных тягаться даже с мужчинами, мужиками.
Друг детства отца, мой крёстный, дядя Саша, ни дня не жил без мата - он им не ругался, он на нём разговаривал. И вот, когда отец с ещё одним своим другом из института, преподавателем английской грамматики, строили у нас на даче домик и приехал дядя Саша, то Сергей Михайлович спросил, по какому языку специалист дядя Саша, и отец сказал, что по матерному. Они трое сразу поняли друг друга и продолжали вместе строить наш домик, иногда "прикладываясь" к горячительному, соображая на троих.
Мою маму мы боимся всем нашим семейством, может, только кроме Ники и кота. Потому что Сёма - животное, а Ника ещё маленькая. Вчера за чтением книги о заводе, на котором работаю, меня придавил какой-то жуткий, небывалый, мощнейший депрессняк - вот прям, правда, одно хорошо, что в полезной позе лежала. Так вот, о маме, ей надо, чтобы все, как и она, продирались, прорывались к успеху, благополучию всеми способами и путями, залезая и забираясь на баррикады благосостояния. Мама пытается переделать и нас, которым и так всё хорошо - пока не обмакнёмся, не хлебнём как следует горя, на чужих ошибках и примерах не учась. Мать всю свою сознательную жизнь выбиралась, выбивалась в центры и столицы, образованные круга, элиту - её в этом стремлении можно понять.
По мне, так совершенствовать надо на местах - вопрос только, как. Чтоб не было и не возвращалось всё обратно на круги своя, как в фильме "Не стреляйте в белых лебедей!" А пока нам, проживающим здесь, остаётся лишь мал по малу, потихоньку продвигаться, смещать всё возможное в нужную, положительную, правильную, ту, верную сторону.
Много чего, уже действительно, многое сделано и есть, надо только систематизировать - неравенства и несоответствий полно, их все так сразу, конечно, не уберёшь и не исключишь. Надо стараться, стремиться, дерзать и не сдаваться, хоть понемногу, по чуть-чуть продвигаясь. Мы уже давно перестали дурить и чудить, пора браться за ум и здравый смысл и поступать правильно, по чести. У каждого свои объёмы и охваты, горизонты и степень влияния. Становясь в строй, даже никуда особо не рвясь, хоть что-то, хоть кого-нибудь из себя надо представлять, чтоб тебя видно было, заметно, а не просто как ничего не значащая, сдуваемая пыль и грязь у всех под ногами...