Вот кто мне объяснит, когда я смогу жить нормально?
Да, я задаю самой себе этот вопрос каждый день, и внутренний голос (который, кстати, постоянно меняется), вечно надо мной хихикает - дескать, прав твой муж, Кариса, дура ты, уже двадцать лет назад могла бы понять, что вот пришла на работу прямо из-за школьной парты - и ничего, ну ничего у тебя не будет больше нормально. Вообще.
Все шестнадцать лет моей, не скрою, счастливой семейной жизни мне казалось, что порядка у меня в доме не будет. Кстати, не только в доме - еще и в голове. Аники как-то раз в сердцах сказала о нас с Таками: "Ну и семейка вы, у обоих в башке тараканы!", а брат не растерялся и выдал: "Аники, зато они у нас золотые!". Она не нашлась, что ответить.
От мыслей и воспоминаний меня отвлек, естественно, вопль шестнадцатилетнего сына:
- Мама, ГДЕ МОИ НОСКИ?!
О Господи.
Да, каждое утро у нас в семье начинается одинаково. Это уже обычай. Традиция. Прямо ритуал, я бы сказала.
- Каори, кхм, черт возьми, ты чем занимаешься?
Я усмехнулась. Реджи пытался копировать тот мой тон, каким я обычно разговариваю со своими сотрудниками. Да, я теперь не много не мало главный редактор печатного листка "Сегодня в Токио". И сотрудники у меня... ну не будем.
Хотя и тон-то этот - абсолютно не мой изначально.
- Отдай тетрадку!! - завизжала дочка. Для ее тринадцати у нее весьма развитые легкие. Я поморщилась. У Каори есть тенденция делать заданные на дом уроки преимущественно утром следующего учебного дня. Да пусть бы делала, но Ре постоянно отбирает у нее тетрадь. Подозреваю, для того, чтобы потом с этой же тетрадкой приволочь сестру за ухо к нам с Акимасой, и чтобы мы приняли меры. Если так, то я поражаюсь, насколько мой старшенький не знает родителей.
- Дура! - папины гены... - Уроки надо делать ве-че-ром! - Ре, миленький, если ты вдолбишь это Каори в голову, я тебе сделаю что-нибудь очень хорошее. Честное мамино.
- Ты ничего не понимаешь! Они же вчера умерли! - так. "Они умерли", да еще и "вчера" - мне сама постановка вопроса уже не нравится, но в ту же секунду я поняла, что это всего лишь...
- Ты опять аниме пересмотрела? - возопил несчастный сын. - Каори, ты дура! - ну точно папины. Только он говорит это не жене или там кому-нибудь, а сестре. Надеюсь, дядиных генов в этом плане он не получил. А то...
К слову, откуда у Каори сие пристрастие к аниме - я не знаю. Или Аники научила, она у нас страстная поклонница, до сих пор, или... но это, сынок, тьфу, то есть дочка, фантастика.
- Мааам! Он меня обижает! - и одновременно: - Мама, НУ ГДЕ МОИ НОСКИ?!
Я не буду гипотетически молча орать: "Убейте меня!". Это не смешно. Да и попривыкнуть пора. Только я опять не знаю, кому что в какую очередь ответить.
Машинально я кинула взгляд в зеркало. Средняя дверь гардероба отразила озадаченную тетку тридцати шести лет ростом метр семьдесят в зеленом деловом костюме, при очках и с темно-каштановым каре на голове. Туфли сиротливо валялись у этой самой средней двери и ждали своей участи. И зачем мне, спрашивается, на работе высокие каблуки?
Касуми, ты сволочь.
Это я из-за тебя такие жуткие туфли стала носить. А вот Аники в таком, я боюсь, до сих пор чувствует себя трансвеститом.
Дверь спальни шарахнула. Привычно шарахнула и привычно жалобно заскрипела. Пора бы понять, что всем плевать на то, что ей может быть больно. Двери в смысле.
Сейчас он скажет, что их убьет. И попросит или завязать галстук, или выбрать запонки. Да, мой муженек иногда, хоть и редко, даже полагается на мой вкус.
- Я их убью, - так, говорит он это каждый день уже тринадцать лет. Подсчитать бы, сколько раз он уже это пообещал... Мне чисто интересно, сколько раз гипотетически наши дети уже были убиты собственным отцом.
Да, я уже могу так шутить, да.
Никакой паузы Акимаса, конечно, не сделал, а выдал как на автомате:
- Я их убью, там же оглохнуть можно, блин, завяжи галстук! - ну что и требовалось доказать. Я вздохнула, хватая у него из рук совершенно белый галстук. Ну да, было время синего в серую и коричневую полоску, было время коричневого в синий горох, ну не буду я сейчас вспоминать все его чертовы галстуки. Теперь вот чисто белый. Бедные студенты. Им на все это сегодня весь день смотреть. У них зачет.
Да, мой любимый экземпляр преподает в университете высшую физику. И сегодня зачет принимает. Вырядился, я смотрю, как на траур. Я хмыкнула, перекинув ему через шею галстук:
- А шнурки тебе не погладить? - привычно завела глаза, привычно не глядя на его якобы разъяренную физиономию. - С твоей стороны, кстати, крайне безрассудно доверять мне данную операцию. Я тебя и придушить могу.
Он вылупился на меня как житель какой-нибудь гнилой деревни на снежного человека, вот честно. Мысленно я похвалила себя. Да, что и говорить. Дома я, когда в бешенстве, обычно использую несколько другой тон.
- "Крайне безрассудно"? - просипел муженек. - "Данную операцию"? Кариса... это совсем не твой лексикон!..
Я вздохнула. К чертовой матери. Давайте иногда будем сами собой.
Кто из нас и когда это сказал - сейчас точно никто не помнит. Я, по крайней мере.
- Акимаса, мне тридцать шесть, - хорошая цифра, блин, - лет. Ты хочешь, чтобы я говорила так же, как до сих пор Аники?
А что, да, ей уже тридцать четыре, а как была безумным подростком, так и осталась. Ну, в чем-то. В основном она, конечно, выросла. Да, еще шестнадцать лет назад, да. Почти семнадцать.
- Н-Е-Т, - передернуло Акимасу. Я фыркнула. Интересно, он сам свой тон слышал?
- Хоть и, извини, грустно все это, но ты сам-то...
- Кариса, ну глупо, - он начал дергать узел галстука - что, впрямь я, что ли, туго завязала? - Мы же не их копируем, а...
- Сами стареем, - нас опять спасло мое дурацкое чувство юмора. Как всегда. Что ж, думаем сами, живем дальше. Делаем то, что решили: надо. И привыкли. Не надоедает даже.
Вот я, например, знаю: сейчас надо разобраться с детьми. Потом быстро выпить кофе, съесть хоть что-нибудь и пилить до редакции. Теперь - это тоже привычка - я произношу слово "редакция" совершенно спокойно. А лет десять назад вздрагивала даже от слов "на работу".
Я впрыгнула в туфли и быстро пошла в спальню сына, где уже царил ежеутренний фантастический кавардак. Мне все это опять по ветру пускать, да? Потому что мой психокинез, благоприобретенный в результате третьей трансформы, слабоват, да еще как слабоват.
А как развивать - нас научить никто не успел.
- Реджи, - я кашлянула, - мне кажется, что, по идее, твои носки должны лежать в том месте, куда ты их положил. Если ты не помнишь это место, или их там нет, возьми другие. И спускайся завтракать. И где, если не секрет, конечно, твоя сестра?
Сынуля заморгал. Акимаса сзади фыркнул. Не надо удивляться, Ре, пора привыкать. Это я. Мама. Безумная мать твоя.
- Уроки делает, - сын быстро пришел в себя. - Ну я ей сто раз говорил...
- Каори! - рявкнул в соседнюю дверь муж. - Получишь ноль, орать никто не будет! - он прав. Я не буду орать. И даже не буду читать лекцию в характерной форме. - Спускайся! И оденься наконец! - бедный мой...
Ну да, я справляюсь с сыном, а он - с дочерью. Как всегда.
Чуть не столкнувшись лбами, мы рванули по лестнице вниз. На часах было уже без трех минут восемь.
- Мам, это последние были!
Хорошо, что у Каори всегда порядок, быстро мелькнуло в моей голове.
- Да гуталином ноги намажь! - взвыл мой несчастный арестант семейного гнезда. - Мои возьми, только... - ему плохо. Это точно.
"Бля-бля-бля"... Я аж подскочила. Я спустилась на первый этаж и попала в очень далекое прошлое?
Помню ту раздолбайку, куда без...
"Бля-бля-бля".
Тьфу черт, это телефон.
Я схватилась за голову, не зная, что еще делать.
- Это дурдом, да?
- Один адрес чего стоит, - буркнул Акимаса, хватая трубку, - да!
Мы живем в доме номер три по улице Ирисов. Когда въезжали, даже не переглянулись, а просто приняли как данность. Карма, блин. Не знаю, может, чего-то такое на самом деле есть.
Видимо, громкая связь у нас была включена с самого начала, потому что по всей гостиной разлетелся хорошо поставленный голос подростка (хорошо поставленный! Голос! Подростка!):
- Картаки-сан? Извините за столь ранний звонок, но вы не могли бы позвать к телефону Реджи? Это несколько срочно.
Я заморгала. Хорошо еще у него голос довольно высокий. Уй, хотя нет, плохо. Да, это мальчик звонил. Акимаса закашлялся, вырубая громкую связь, зажал рукой мембраны и прошипел мне в ухо:
- Ну ты когда-нибудь слышала, чтобы шестнадцатилетние дети так выражались?
Не-а, дорогой, не слышала. Ни в своих воспоминаниях найти не могу, ни в чужих.
Отрицательно помотав головой, я выхватила у него трубку и побежала наверх - так оно быстрее будет. Реджи уже спускался по лестнице, так что я просто впихнула ему трубку и рванула обратно с криком:
- Акимаса! Сделай мне кофе, пожалуйста!
А что? Я же уже говорила: это наше Самое Обычное Утро. На лестнице послышался топот Ре, хлопнула дверь гостиной и на весь дом раздался вопль:
- Они тут! Как ты...
Все стихло. Но его приятель сейчас, наверно, отговорится каким-нибудь предположением. Но значит, носки Ре валялись в гостиной. Или под диваном, или под креслами, или под... неважно. Интересно, как тот парень это понял. Если трансформа... ладно, к черту, к дьяволу, в задницу, нет, про задницу у нас в доме тема запретная. Ну, трансформа. Нам сейчас до этого дела особого нет.
Правильно?
Наверху Каори шумно собиралась, снаружи уже гудел школьный автобус, радио, которое автоматически включается в восемь, вовсю орало выпуск новостей, в который я, как работник печатного листа, совершенно не вникала. Спешно, залпом я проглотила кофе, и сильнее всего мне захотелось сначала спросить, где мой коньяк, а потом, когда мне скажут, что это не коньяк, это ликер, завопить про хоть технический спирт. Хоть что-нибудь. Причем я твердо знала - у Акимасы в голове сейчас гуляют точно такие же мысли.
***
- Теле...
- Я. Слышу. Сако-тян, - отчеканила я, с удовольствием глядя на съежившуюся секретаршу. - Скопируй, пожалуйста, эту информацию и позови ко мне Тасоми-сана.
- Но...
- Я отлично вижу, что конец рабочего дня - через две минуты. Будь уверена, я успею. Немедленно.
Секретарша исчезла как на реактивной тяге. Я фыркнула.
В кабинете уже полминуты разрывались все три телефона. Поразмыслив немного, я схватила сначала трубку внутреннего.
- Потом, я занята!
На мобильном мигало имя сына. Я взвыла сквозь зубы и нажала на кнопку.
- Ре, я перезвоню! - и схватила городской, звонивший почему-то наиболее яростно. - Редакция "Сегодня в Токио"!..
Меня перебили:
- Представляться надо по полной форме.
Вот блин.
- Я знаю, - сбавила я тон, - вы с Ре сговорились?
- Он уже и сам звонил, - пробурчал муж, - короче, перезвони ему, он тебе скажет, у какого он там магазина, его с друзьями за чем-то понесло, так что на автобус это чудо... не успело. Каори дома.
- Тьфу черт, - прошипела я, пиная корзину для бумаг (она у меня уже давно привинчена специально для таких случаев), - ты когда будешь?
- Не знаю! - прорычал Акимаса - так, понятно. Студенты атакуют. - Они меня!..
Слушать его крещендо на тему "достали, тупоголовые идиоты!" я не стала.
- Значит так! - голос пришлось повысить - потом хрипеть буду. - Я поеду минут через двадцать, одного идиота убью, соберусь и...
- Кариса, - неожиданно страдальчески пробормотал Акимаса, - у тебя один идиот, а у меня их...
Я захохотала.
- У меня их, знаешь ли, тоже несколько. Нет, Хи тоже старается... сглаживать острые углы, но ты же меня знаешь...
- Ну-ну, - буркнул он, - все, я дальше пошел пары лепить...
- Пожалей хоть кого-нибудь! - крикнула я напоследок. В трубке раздались короткие гудки. Обиделся.
Я перевела дух, чуть успокоилась, подняла голову... и увидела робко маячившего на пороге заместителя моего заместителя.
- Вы меня вызывали? - пробормотал он. Я почувствовала, как невесть откуда взявшаяся ярость закипает в мозгах, в груди и во всем организме в целом. Если я его сейчас убью, пронеслось в голове, от этого пострадают мои дети. Нельзя.
- Сгинь, - прошипела я в лучших тонах Акимасы. Тасоми попятился и с ужасом уставился на меня. Я втянула воздух сквозь зубы: - Пожалуйста, Тасоми-кун. Это исключительно ради твоего блага.
Сотрудника как ветром сдуло. Уффф. Теперь можно и домой поехать.
***
- Ре, ты идиот! - встретил нас радостный вопль Каори. - Тормознутый придурок!
Сынок стиснул кулаки, рванулся... и неизвестно, что бы там у них было дальше, но мои жизненные рефлексы сработали - я схватила его за плечо и прошипела:
- Успокойся, ничего особенного, привыкай... бывает... Каори! - повысила голос. - У нас еда есть?
- Не-а! - дочь опасливо высунулась из гостиной. - Ничего нет, совсем...
- Отлично, - усмехнулась я. - Ре, пошли...
- Куда? - попытался отвертеться он. Ну нет.
- В ма-га-зин, - по слогам популярно объяснила я, - потому что если я вдруг попрошу купить продукты твоего отца, мы траванемся, а я хочу, чтобы наша семья еще существовала как ячейка общества. Пошли в наш, в город не поедем.
Ре тихо выругался сквозь зубы (нет, ну весь в Акимасу!). Я уж предпочла "не обратить" на это внимания, и мы вышли из дома.
- ...Слушай, мам... - несколько нерешительного пробормотал Реджи, едва мы подошли к магазину, - а можно я...
И замолчал. Я удивилась: нерешительным своего сына я видела крайне редко - не в кого ему, кроме дяди, застенчивым быть. А сейчас... блин, ну и как это сказать после всего? О, удивительно! Точно!
До сих пор все "странно", "необычно", "непривычно" и иже с ним нормально... вот, кстати, тоже... произносить не могу.
- Ре, что? Если спрашиваешь разрешения спалить, например, весь дом, то нельзя.
- Мам, да ты чего, - рассмеялся он, - я безобидный.
Я хохотнула.
- Ну-ну. Давай говори уже. Мне прямо интересно стало.
- Тебе никогда ничего не интересно, - насупился Ре. Я устало сжала его плечо.
- Если какие-то мои поступки заставляют тебя так думать - прости. Правда, Реджи, что ты хочешь?
Он улыбнулся.
- Да ладно, я не злюсь и так не считаю, - и в кого у меня такой вредный сын?.. - Короче... можно, я к нам опять друзей приглашу? Ну Ми не считается, она и так... мам, ты что?
Не выдержав, я расхохоталась. Реджи нахмурился, пожал плечами, перехватил у меня тележку и покатил ее вперед.
- Извини, - выдавила я, отсмеявшись, - просто это и правда глупый вопрос. Можно, естественно. Ре, ты... не могу прямо... Да хоть завтра!
- Мам, - напомнил мой практичный ребенок, - завтра среда... и вы работаете, и мы учимся.
- Ну да, - хмыкнула я, - хоть у отца завтра и лекций нет, но у меня полный аврал. Так что ты прав, это отпадает. Ну давай на выходных тогда, не вопрос...
Всех его друзей я знала. Смею надеяться. Мицуко, дочь Сертако и Каси - страшно серьезная и амбициозная девочка, и черт ее знает, как она затесалась в их компанию. Сошедший с ума Сертако зачем-то отдал свою не по годам умную дочь в школу на год раньше, так что сейчас, в пятнадцатилетнем возрасте, она учится в одном классе с Ре. Похожа на отца почти во всем - и полная противоположность матери и младшей сестры. И два мальчика, о которых я не знаю почти ничего, кроме фамилий. Каото и Антари. Блондин (!) и брюнет соответственно. Они уже были у нас в доме, правда, всего раз, но этого мне хватило, чтобы начать глючиться. Немного, правда, но... спокойно смотреть на них я почему-то не могла. К тому же я совершенно не представляла, в каких они отношениях. За столом они обменивались таким сарказмом (и отнюдь не дружеским), что даже видавшие виды и опытные в этом деле я и мой дражайший заместитель только изумленно таращили глаза, а Хи еще и на диктофон записывал (журналист...). Но когда мы уже разбрелись из-за стола кто куда, я умудрилась засечь их целующимися в ванной. О чем не сказала никому (хватило ума). Почему Ре страшно к ним тянуло - я не понимала, но против этой дружбы не была. Я сыну доверяю. У него голова на плечах имеется, и слава Богу, не моя, он не дурак, он в отца.
Я тряхнула головой. Похоже, пауза затянулась.
- Ре, а нам тактично смыться или наоборот?
"Наоборот" у нас означало "позовем всех, и будет у нас тихий вечер в простой семье". Каждый раз этот "наоборот" объявлялся кем-то без права оспорить, да никто и не оспаривал. Интересно только, что Ре заявит сейчас. Все-таки его друзья.
- Наоборот, конечно, - авторитетно заявил сынуля, забрасывая в тележку штук пять шоколадок - сладкоежка, блин, это точно в Таками. - Я им, если честно, все уши про вас прожужжал, - а у самого уши покраснели, - так что они ужасно хотят со всеми перезнакомиться... тогда-то только вы с папой были... особенно с дядей Таками и тетей Аники... почему-то...
Ой-ей, мальчики, зря вы этого хотите...
Ну где ты сейчас-то, моя спокойная жизнь?..
Да, лет пятнадцать назад она спокойной точно не была. Сейчас вспоминаю, какими мы были зашуганными, и... да нет, не смешно, отнюдь. Просто...
Муж, видимо, прав - мне тридцать шесть, а я так и осталась сентиментальной идиоткой. Ну и...
Как мы тогда сбегали из Австрии... Мы с Акимасой, естественно, улетали последними. Он мне даже вещи тогда собрать не дал, сам покидал все без разбора - "тебе напрягаться нельзя, дура" - и в итоге тащил в аэропорт шесть (или все-таки пять?) бесформенных громадных сумок. А я со смеху помирала. Даже свирепые взгляды на меня не действовали. Ржала и ржала. А он все шипел: "Давай-давай... веселись... сейчас можно... ничего, отыграюсь...". Так и не отыгрался. А я что, совсем дура, напоминать?
Первым - "порядок дома навести" - улетел Казури, умудрившись-таки забрать отчаянно сопротивлявшегося Таками. Брат бы точно с нами уехал, если бы не... Потом усвистали Хитоши с Касуми, прихватив с собой Аники - Сертако с названой сестрицей спокойные донельзя, а Каси все шептала что-то типа "что делать, что делать...". Ну и потом - мы. На следующий день после них. И все.
Дома нас, оказывается, объявили "трагически пропавшими без вести" (жуть, а?) "сотрудниками Главной редакции..." и так далее. Рассказывать властям о том, что с нами на самом деле случилось, мы не стали, просто объявились, чтобы нас вывели из списка "пропавших". И это было последним всплеском и "приветом от инквизиции".
Денег у нас было тогда... не то, чтобы мало и не так, чтоб много. Достаточно, скажем. С огромным изумлением мы обнаружили, что ни с одной из наших квартир ничего не сделали. Не были сломаны замки, не были разбиты окна. И вот тут-то мы и столкнулись с Проблемой. Таками переехал к Казури, уже окончательно. Родители Сертако, узнав обо всем (имею в виду их отношения с Каси), отдали им какую-то хорошую квартиру в центре города. На бывшую квартиру Хи съехала Аники - раньше-то она жила на съемной... А вот мы с Акимасой, как говорится, сели в лужу. У меня двушка - и у него двушка, а мы ребенка ждали. Естественно, дельный совет продать обе и купить нормальную трешку пришел от Казури. Мы вдвоем рванули к риэлтору, а вместе с нами и Таками с Аники. Первой моей мыслью было подавить на жалость - вот, дескать, только из-за границы приехали, ребенок будет, а нам еще на свадьбу деньги нужны... и так далее, но Аки просто сказал - хотим продать. А потом купить. Ну риэлтор, понятное дело, кивнул, сказал, что "все устроим"... а потом...
- А вам есть где жить, пока вы будете искать вариант?
Касуми свою бывшую квартиру уже умудрилась спустить за хорошие бабки. Таками, естественно, в первую очередь расправился с той, где жил с Утеко. Вариантов было ноль. Ибо у Серуко однокомнатная квартира, а ехать к Хи и Каси - мне нельзя нервничать. Я открыла рот, чтобы сказать что-то на тему "придумаем что-нибудь", но меня тронула за локоть Аники.
- Кари, - пробормотала она, не глядя на ребят, - можно тебя?
Я покосилась на брата, на жениха, на риэлтора.
- Извините, - и вышла с ней. - Ну чт...
И осеклась. Она очень спокойно вытянула из рюкзака ключи. Те самые ключи, что я вручила ей в конверте двадцать девятого февраля. Я отшатнулась.
- Нет.
- Кариса, - упреждающе тряхнула ключами Аники. Я стиснула зубы.
- Ты хоть понимаешь?..
- Это ты не понимаешь! - прошипела она. - Вам будет негде жить, вы ждете ребенка, а еще вам бабки на свадьбу нужны. Продавайте, и черт с ним, и не надо ничего покупать, живите нормально. Кари, ну пойми ты - он сам знал бы - точно бы этого захотел!
Именно эти ее слова заставили меня все-таки взять ключи.
Так вот мы и осели в квартире Адару. Первое время было... естественно, стремно. Продали наши квартиры, расселись по углам - и вот тогда жизнь показалась нам очень даже неплохой.
Пышной свадьбы не хотелось, естественно, нам обоим. Таками на этом пытался настоять. Ха с кисточкой. Мы чисто зарегистрировались, свидетелями были мой брат и Аники (кому пришло это в голову, уже не помню), и потом поехали праздновать. Пикник на природе устроили (дело было дней через шесть после моего дня рождения, то есть вроде четырнадцатого июня мы друг друга окольцевали). Пышная была у Сертако с Каси - в июле, когда мы все потом обливались, но было весело. А дальше все пошло по накатанной колее.
Я, глупая беременная двадцатилетняя корова, спешно домучивала дома школьный курс. Акимаса восстановился в своем универе, ему оставался год до выпуска. В середине ноября (семнадцатого) родился Реджи. А еще через год я умудрилась поступить на журналистский. Хоть что-то в память.
И началось...
Одним утром я проснулась от шипения Акимасы:
- Папе надо на собеседование!
- А маме сдать экзамен, - пробурчала я из подушек, - слушай, нам через час уходить, все или спят, или тоже на экзаменах, подбросить некому, так что бери-ка его с собой.
Умнее, конечно, ничего и придумать было нельзя, но что еще делать оставалось? Везти его в поликлинику к Казури? Всех пациентов распугает. А на собеседовании... ну будет тихо сидеть-лежать спать где-нибудь, а если проснется... ха-ха, мужа точно примут на работу - заметим, он хотел читать лекции в том же универе, что закончил - а это ооочень непонятно для меня.
Ну так вот. Тогда он уставился на меня глазами размером с мои любимые кофейные блюдечки.
- Я? Почему не ты?
- А потому, - хихикнула я, вставая, - что я и так все знаю, а тебе он поможет.
- Да! - завопил тогда годовалый Ре...
После Акимаса, ржа, рассказал мне, что Реджи тихо и спокойно дрых где-то на диване в отдалении, пока ректор университета не начал задавать моему муженьку каверзные вопросы. Едва он его задал, как сынок завопил на весь кабинет, да дико возмущенно. Побледневший ректор мигом пробормотал что-то типа "зачислены, берем, берем" и в ужасе замахал руками.
Мирно я отучилась еще год. Вторая беременность в декабре две тысячи десятого - честно говоря, как обухом. Когда сказала мужу, он чисто крыл пятиэтажным матом. Двенадцатое, тринадцатое и четырнадцатое слова нашего сына - "*б твою мать" соответственно.
Мицуко тогда был уже год - или даже полтора - единственный ребенок в нашей огромной семье, который родился по-человечески, вот за что уважаю Сертако. Ну и вот, когда я опять сидела дома в академотпуске, а Акимаса пахал на лекциях, ко мне приперлась взволнованная Аники. Взволнованная! Аники!
- Кари, Ре спит? - начала она с порога. Я тогда просто глаза вылупила.
- Спит, а что случилось-то?
- Кариса... - нерешительно пробормотала подруга, проходя на кухню, - слушай... у меня просьба - когда я захочу поехать в клуб, поезжай со мной и следи, чтобы я не напивалась до отключки. А то я беременная.
Я села. Мимо стула. Странно: Каори получилась довольно толковая девочка...
- Эээ... - выдавила я из себя, не вставая. - От кого?
- Эм... - замялась она, - ты меня убьешь, но я не знаю.
О Господи, только и подумала я тогда.
- Эээ... - повторила я, все еще сидя на полу. - И что ты думаешь делать?
- Рожать, - удивилась она, - а что? Кари, вы уже все с детьми, вон и Каси со вторым пузом ходит, - "второе пузо" у Касуми появилось в результате каких-то романтический действий Сертако, но при этой романтике он забыл презики, - а я чего, хуже?
Ты не хуже, милая, тебе мужики не нужны, ты вся в своем программировании... - отстраненно подумала я.
- Ну вперед, - ляпнула я, наконец вставая, - удачи...
Пожелание не помогло.
...В июле у Каси родилась еще одна девочка. Томоко. Вопила она так, что у нас уши закладывало. А поскольку Ми была ооочень тихим ребенком, мы еще тогда поняли, что сестры будут полной противоположностью друг другу. Угадали.
Когда волокли в больницу меня по второму разу, естественно, поехали все (будто я без их участия родить не могу, право слово). Акимаса с Ре на руках, Хи и Каси со своими обеими, Аники с животом (по УЗИ у нее должны были родиться - и родились-таки! - близнецы-мальчики) и, естественно, Таками с Казури. Врачи крякали.
После того, как мне передали тогда еще страшненькую Каори, в палату влетели крайне счастливые Серуко и мой брат. На руках у Серуко сидел младенец. То есть, лежал.
Я для верности потыкала пальцем Каори, убедилась, что у меня на руках она и изумленно спросила:
- Таками, ты гермафродит?
О своем идиотском чувстве юмора я уже предупреждала. Заметим - то, что гермафродитом мог оказаться и Казури, мне и в голову не пришло.
Таками отрицательно помотал головой.
- От этого ребенка отказались.
Я укоризненно посмотрела на мужа. Теперь Реджи выучит еще и слово "суки".
Тут в палату вошла Аники, шмякнула мобильник о тумбочку и мрачно выдала:
- Ребята, держитесь. Тетя приехала.
Мы заморгали. Теть у Аники, как нам уже было известно, три штуки.
- Которая? - первым в себя пришел, естественно, Хитоши. Аники ухмыльнулась, не успела ничего сказать...
В палату ворвалась Сетсуги. Если честно, мы не особо поняли, что она тут делает - но она, видимо, твердо решила поддерживать с нами контакт. И до сих пор поддерживает. Спасибо ей...
Палата выпала в осадок. Сетсуги окинула взглядом весь наш коллектив и поставила диагноз:
- Детский сад.
Все пятеро возмущенно завопили. Причем Реджи орал: "*б твою мать!". На ломаном детском, но все же... У меня отвисла челюсть. А Сетсуги ухмыльнулась, подошла к Акимасе и ласково потрепала нашего сына по макушке.
- Папин ребенок!
Она ошиблась - Ре наш общий ребенок, представляете? Хотя и впрямь - в отца. И внешностью, и многими повадками. А вот привязан ко мне. А муж тогда только хмыкнул, но я видела - гордится.
Ну и когда мы с Каори и Саяки (так Таками с Серуко назвали... э... своего сына) в свертках улепетывали из больницы от разъяренных врачей, Акимаса на секунду остановился, пафосно положил правую руку на сердце и выдал фразу, впоследствии ставшую у нас легендарной:
- Кариса, ты прости, но хватит с меня. Никакого секса!
Сия клятва была нарушена ровно через неделю. Но с тех пор я, слава Богу, больше не беременела.
Ну а месяц спустя из Аники вылезли Хидеки и Кантаро, и, кажется, с деторождением было покончено. Все облегченно вздохнули. Я окончила университет, пришла на работу в редакцию крупной газеты, Хитоши через год почему-то пошел туда за мной, Серуко пахал в больнице педиатром, Акимаса читал лекции, постепенно карабкаясь вверх по служебной лестнице, Аники зарылась в ноутбуки, и самой частой ее фразой стала: "У меня все падает!", Касуми заделалась флористом, а Таками... ага, а моему брату передали дела Ши. Так что он до сих пор сидит на фирме начальником - и все у нас вполне хорошо.
И вот сейчас, пробивая штрих-коды в автомате оплаты, закладывая туда деньги и забирая сдачу и чек*, я чувствовала себя почти абсолютно счастливой.
__________________________________
*Сделаем скидку, что прошло шестнадцать лет, и на дворе 2024-й. Кассы с транспортерными лентами, надеюсь, уже почтут в бозе.