Аннотация: Твоя судьба, твой выбор, твое решение... Твои ли?
Рассказ с конкурса КЛФ-3, занял 13 местечко. :))
Небесная канцелярия.
1
- И тогда, поздней ночью, когда все уже уснули, Прометей взял маленький язычок огня, положил его в чашку, чтобы не обжечься... да, милый, у него не было зажигалки... и магия на Земле не работает... вот, и стал медленно спускаться на Землю, прыгая с облака на облако...
- Катерина!
Услышав насмешливый голос своего шефа, я едва не выронила телефонную трубку.
- Спокойной ночи, мой сладкий, я доскажу тебе, как приду в гости.
Положив трубку, я развернулась в кресле.
Шеф стоял в дверях. Глаза насмешливо глядели на меня.
Все-таки, он у меня красавец. Высокий, подтянутый, густые черные волосы с проседью. Если бы не мой Михаил - влюбилась бы! Но, как, кажется, поется в одной песенке, я люблю другого.
- Зайди, - бросил шеф и скрылся за дверьми.
Я глянула на часы. Половина девятого. Мишка меня убьет.
Последняя мысль меня малость развеселила. Представила, как он будет пытаться это сделать, и, что у него получится.
Хихикнув, я взяла блокнот и двинулась в кабинет шефа. Хотела было открыть дверь сама, но, вспомнив, какая она тяжеленная, и мне, милому хрупкому ангелочку, нужно толкать ее всем телом, я чуть шевельнула пальцами, творя заклинание, и дверь медленно распахнулась.
Да, не любит шеф этого, не любит. Но и я не люблю до ночи просиживать на работе. Будем считать, что у нас один-один.
- Слушаю Вас, Петр Иудович! - Деловито произнесла я, откидывая непокорную прядь и садясь на стул перед шефом.
Тот серьезно клацал по кнопочкам недавно подаренного ему Самым-Главным-Начальником ноутбука. Штука, конечно, практичная. Места занимает мало - сунул маленький кристалл в карман - и окей, при надобности поводил по нему пальцем - и вспыхнуло табло с кнопочками и призрачное окошко дисплея. Но в использовании жутко неудобная. И дорогая, к тому же. Я давно заметила, что с возрастом у мальчиков меняется только стоимость игрушек, в вот отношение к ним до самой глубочайшей старости остается таким же, как и при рождении. Мой шеф был ярким тому подтверждением.
Через пару минут, Петр Иудович соблаговолил взглянуть на меня, за что был вознагражден моей преданной улыбкой.
- Катерина, у меня к тебе серьезный разговор.
- Я Вас внимательно слушаю!
Для этих слов мне пришлось глубоко в себе порыться и вытащить мою глубокую преданность делу, которая смотрела уже, кажется, третий сон.
- Мдя... - Загадочно протянул шеф и причмокнул языком.
Я, все так же улыбаясь, пыталась растормошить клюющую носом преданность.
- Катерина, думаю, ты слишком много времени уделяешь этому мирку.
Шеф кивком указал на угол своего кабинета, где вот уже почти пять тысяч лет висел небольшой сине-зеленый шар. Чудный мир под названием Земля.
Я растерялась.
Мир мне действительно нравился. Очень. Готова поспорить, еще ни у кого не выходили такие отличные миры. И большую часть свободного времени на работе я проводила подле него. Тамошние жители были такие интересные! Они были... были... Даже не знаю, как их определить.
Не просто непредсказуемы. Они были искренни в своей непредсказуемости.
Не просто наивны, они обладали какой-то наивной мудростью, если можно так сказать.
Мне трудно найти определение. Вроде бы они все одинаковы, созданы по нашему же образу и подобию. Но они такие разные...
Просто поверьте мне на слово - потрясающий мир!
Но, чтобы я уделяла ему слишком много внимания!
- Петр Иудович, мне кажется, вы зря так думаете, - осторожно начала я. - Да, я протираю с него пыль, слежу, чтобы он висел ровно, был хорошо освещен, поливаю его иногда, записываю основные события... Я просто выполняю свои обязанности, не более того.
- Обязанности? - Шеф поднял одну бровь.
И как это ему удается? Когда-то давно, я часами тренировалась перед зеркалом, пытаясь повторить это его движение. Даже магия не помогла!
- Катюша, посмотри на себя. Ты рассказываешь племяннику их, - еще один кивок в сторону Земли, - легенды. Ты одета по их же последней моде. Ты ругаешься их последними словечками, а вчера я слышал, как ты сказала "черт!".
- Я сказала?
У меня округлились глаза. Я даже перегнулась через стол, чтобы лучше видеть и слышать.
- Ты сказала.
- Я сказала "черт"? Блин, да я не могла такого сказать, голову дам на отсечение!
- Да? - Протянул шеф.
Я осеклась.
Ладно, я действительно одеваюсь, как они. Ну, нравится мне их одежда. Не то, что наши белые саваны, что вошли в моду этим летом. Ну что это? Балахон до пят, поясок из веревки, сандалии из перьев. Разве можно ходить в таком молодой очаровательной ангелице?
И легенды с мифами они красивые складывают. Заслушаешься! Я что ли в этом виновата? И как не дрогнуть девичьему сердцу? Вот и рассказываю и про Прометея, и про Геракла, и про Венеру, и про Будду, и про Шерлока Холмса.
Но чтобы я сказала "черт"! Упаси меня Главный!
Хотя... Если хорошо подумать... Вот же, елки-палки, ситуация...
- Ладно, Катерина. Все это лирика. Я это говорю к тому, что скоро этот мирок ждет утилизация. Так что прощайся, примерно неделя у тебя еще есть.
- Что? А... Как это? Зачем в утиль! Не надо в утиль! - Заверещала я. - Петр Иудович! Умоляю! Отдайте лучше его мне, я его домой возьму, у меня племянников много. Пожа-а-а-алуйста!
- Катерина! Не буянь! Не мне тебе объяснять, что к чему! Этот мир создавался на пять тысячелетий. Срок, милая, срок. Подготовь все документы для утилизации. Все, свободна, можешь идти домой.
И шеф уткнулся в свой "игрушечный" компьютер.
А я вылетела из кабинета. Даже не стала таиться и сотворила заклинание такой силы, что дверь едва не сорвало с петель. Пусть знает - я просто так не сдамся! Такой хороший мир - и в утиль!
2
- Знаешь, милый, они хотят отправить в утиль мою Землю. - Пожаловалась я своему Михаилу.
Он как раз играл в какую-то новую компьютерную игру. Бегал по лабиринту узких коридоров, отстреливался от чертей и прочей нечисти, помогал раненым ангелам и спасал прекрасных ангелиц, которые в благодарность одаривали его то лечебным бальзамом, то новым заклинанием, то какой-то стреляющей арматуриной. А я еще слышала, как шеф обвинял моих землян в жестокости и чрезмерной агрессивности. Еще бы, сам же решил создать их по своему подобию.
Мишка что-то промычал в ответ. Я не разобрала, но, судя по тому, что как раз в этот момент он пытался победить какого-то жуткого вида демона, это было что-то вроде "Уйди, старуха, я в печали!".
Я задумалась. Посмотрела на потолок. Пошевелила губами. И у Мишки зазвонил телефон.
- Гром и молнии! Как не вовремя! - Нажав на паузу, он вытянул руку, ловя подлетающую трубку. - Але! Але! Архангел Михаил на проводе, але!
Я тихонько похихикивала в подушку.
Фыркнув, Мишка бросил трубку и потянулся, было, к клавиатуре.
- Мишунь, поговори со мной...
Я обвила его ногами и потянула к себе. Мишка обеими руками схватился за стол.
- Катька, у меня бой!
Я потянула сильнее. Хорошо, ноги у меня длинные и натренированные. Стул чуть сдвинулся с места. Кажется, вместе со столом.
- Мишка, мне грустно, мне плохо, я буду плакать!
Вздохнув и состроив такую рожицу, что при одном взгляде на нее хотелось влепить ему подушкой, Мишка повернулся ко мне.
- Ну, слушаю тебя внимательно.
- Миш, Иудович хочет Землю утилизировать.
- Ну и что?
- Как это что? Мишка! - От возмущения я даже вскочила на ноги и пружиня на матрасе стала горячо переубеждать своего суженного. - Это же моя Земля! Она такая классная!
Мишка поморщился. Земные выражения, в отличие от меня, он не жаловал. Мне даже пришлось выслушать не одну лекцию о вреде чрезмерного увлечения мирами и их бытом.
- Мишка! - Продолжала я скакать на кровати. - Ты не понимаешь! Она действительно необычная! Я же не за одним миром присматривала! В позапрошлом тысячелетии Этру в утиль отправили - я ни слова не сказала! Два тысячелетия назад Мирту - тоже самое! А когда я только перешла к Иудовичу, помнишь, у него был Вектарион?! Я же тоже им увлекалась, но, правда, не так, как Землей! Но я совсем не переживала, когда его забрали! Упаковала, последний раз полила и сама отнесла в утилизаторскую! Помнишь?! Мишка!
- И что? - Мишка покосился на экран и поморщил лоб.
- Да как это что! - Я заскакала еще сильнее. - Нельзя Землю в утиль! Нельзя! У меня руки не поднимаются документы оформлять!
- А тебе не кажется, что ты слишком много времени уделяешь этой Земле? Катюшка?
- А ты слишком много времени уделяешь игрушкам. - Парировала я и перестала скакать. - Мишка, ну, помоги! Неужели ничего нельзя сделать? Ведь не все же миры уничтожают, я знаю. Есть же Зал Славы...
Мишка снова метнул взгляд на экран, потом укоризненно посмотрел на меня. Наверно, он думал, что мне должен все сказать его взгляд, поэтому сам он молчал. Я же сделала вид, что ничего не понимаю.
- Миш, - я начала ныть. - Ну, скажи, ну, зачем ему было нужно? Готовить проект. Продвигать его. Доказывать сотне комиссий, что он перспективный, оригинальный и самый наилучший. Целую неделю творить мир. Потом каждый день его изучать, заставлять меня за ним ухаживать, придумывать ему испытания, ставить эксперименты...
Я задумалась, вспоминая, что еще обычно с мирами делают.
Мишка усиленно делал вид, что внимательно меня слушает.
Через пару минут, так и не придумав, как использовать оставшиеся два пальца, я пихнула Мишку в бок.
- А, Мишка? Ты же в Экспертной Комиссии по мирам работаешь!
- О, молнию тебе в бок! Да подай апелляцию в Высший Суд. Может и оставят твой мир.
- Так можно? - Я рухнула на кровать и во все глаза уставилась на Мишку. - Я напишу заявление и его оставят?
- Пойди, как там у тебя, почитай матчасть, - отмахнулся он и вернулся к своим демонам.
- Матчасть не читают, а изучают, - поправила я его, но, Мишка, кажется, уже ничего не слышал.
3
- Ищешь, что почитать на ночь?
Я вздрогнула и выронила толстенный талмуд. Хорошо, успела отпрыгнуть. Если бы он упал мне на ногу - провалялась бы месяц в лазарете с переломанной ногой и никакая магия бы не помогла.
Сначала я наклонилась за книгой. Висящий в воздухе магический фонарь метнулся за мной. Я специально создала его так, чтобы не занимал руки.
И только после того, как книга заняла свое родное место, я повернулась на голос.
- Добрый вечер, Павел Люциферович.
Я выдавила улыбку.
Директор библиотеки был странным человеком. Дежурная улыбка на мрачном лице с пустыми глазами, серый балдахин, длинные волосы. Хотя, нужно отдать должное, волосы у него были отменные. Любая красавица обзавидовалась бы. Они отчетливо поблескивали в неярком свете моего магического и его обычного фонарей. Интересно, чем он их моет?
- И тебе добрый, но уже почти ночь.
Люциферович растянул свою фирменную улыбку. Но глаза так же холодно смотрели на меня.
- Мне неожиданно понадобилась одна книга. По юриспруденции. - Еле выговорила я. Понапридумают же слов!
- Как, неужели у Петра Иудовича проблемы? - Улыбка сменилась озабочено поджатыми губками.
- А... Нет, я повышаю свое образование.
Да, не зря в детстве нас пугали Люциферовичем. Мне становилась как-то не по себе. Старый библиотекарь буквально сливался с темнотой, только лицо выделялось светлым пятном с двумя бездонными дырами глаз. Бр-р-р... Я даже поежилась.
- Не всю же жизнь мне в секретаршах сидеть.
Люциферович снова нацепил улыбку.
- Давай зажжем свет. Чего мы в темноте разговариваем?
Я согласно кивнула. На свету Люциферович обычно выглядел менее пугающе.
- Вот и славно!
Он сверкнул глазами, и на зал обрушился свет.
Я зажмурилась, руки сами подлетели к глазам. Так и ослепнуть недолго!
- Слишком ярко, Катенька?
- Нет, Павел Люциферович, все в порядке.
Я наконец-то смогла открыть глаза, и, часто моргая, посмотрела на библиотекаря. Тот как-то расплылся, приняв причудливую форму и, отчасти, слившись со стеллажами. Жаль, что прямо на глазах силуэт обретал четкость, превращаясь из серой амебы в привычного библиотекаря с улыбающейся рожей. С амебой беседовать было бы забавнее.
- Итак, какую книгу ты ищешь? У меня большой выбор! - Тоном опытного рекламщика заявил Люциферович, указывая на бесконечные стеллажи.
Я прошептала заклинание, и мой фонарь рассыпался миллиардом золотых искр. Это было красиво. Долго я тренировалась, чтобы гасить фонарь так эффектно.
Я довольно повела плечами и ответила:
- Мне нужен какой-нибудь свод законов по мирам. Все, что с этим связано.
- Так-так, - протянул библиотекарь, поглаживая подбородок. - Так-так-так... Неужели Петр Иудович решил добиться внесения Земли в Зал Славы?
- А... Нет, Павел Люциферович. Я должна подготовить все необходимые документы для утилизации. Хочу кое-что вспомнить. Да и вообще, просветиться и быть умной. - Улыбнулась я.
Библиотекарь задумался. Обвел взглядом зал, чуть заметным движением поправив какую-то книгу в дальнем углу. Пожевал губами. Снова погладил подбородок.
- А знаешь, Катерина, я ведь тоже принимал участие в создании Земли.
- Вы были помощником Петра Иудовича! - Воскликнула я.
И ведь правда! Я вспомнила, что когда меня перевели на работу к моему Иудовичу, скандал с увольнением Люциферовича как раз затихал. В чем-то он ссамовольничал при создании Земли, кажется, что-то добавил, времени переделывать уже не оставалось, поэтому пришлось проект оставить таким, как есть, а Люциферовича уволить, дабы другим неповадно было.
- Я был его заместителем! - Гордо прогремел библиотекарь. Потом огляделся, поманил меня к себе и зашептал на ухо. - А ведь сущий пустяк сделал - змей развел.
- Змей? Вот, блин! Так значит... - Воскликнула я и захлопнула ладошкой рот.
Так вот в чем дело на самом деле! Неудивительно тогда, что его уволили.
- Но так даже лучше, - уже в полный голос, не обратив на меня внимания, продолжал Люциферович. - От них столько пользы! Эта как раз та изюминка, которой не хватало его ранним мирам.
В этом я сомневалась. На Земле змей что-то недолюбливали. Кроме того, связанные с ними события о пользе делу не говорили.
- Тебе нравится Земля. И ты не просто так интересуешься Мировым Кодексом.
Библиотекарь не спрашивал. Он просто констатировал факт.
- С чего Вы взяли, Павел Люциферович?
Я выдавила улыбку. Люциферович не мигая смотрел на меня. Два черных глаза поблескивали отражающимися в них светильниками. И я стала понимать, как чувствует себя земной кролик перед земным удавом.
Да и вообще, если людей Иудович создал по своему образу и подобию, то не создал ли Люциферович этих своих змей по своему?
И я заулыбалась еще сильнее.
- Понимаешь ли, Катюша... Это очевидно. Ты зачитываешься земными книгами. Что у тебя в активе?
Люциферович вытянул руку и зашевелил пальцами. Над моей головой что-то пронеслось, заставив меня присесть. Благо, реакция хорошая!
Подняв глаза, я увидела огромную книгу, парящую перед библиотекарем.
- Посмотрим...
Я выпрямилась.
- Ага! - Воскликнул Люциферович. - Катерина Небесная. Так... Конан Дойл - "Возвращение Шерлока Холмса". Шекспир - "Ромео и Джульетта". - Люциферович взглянул на меня. - В пятнадцатый раз перечитываешь! Далее, Пушкин - сборник стихов. Книга о вкусной и здоровой пище. Эта-то тебе зачем?
Я, нахмурившись, молчала.
Нет, ну, это надо же, третий раз за день меня упрекают в чрезмерном увлечении Землей, да еще и аргументировано!
Люциферович захлопнул книгу.
- А домой ты заказала репродукцию "Черного квадрата" Малевича, - добавил он.
- Все претензии к Петру Иудовичу, это он этот мир создал! - Я, наконец, нашла, что сказать.
Люциферович отправил книгу обратно. На этот раз она плавно обогнула меня, хотя я и успела пригнуться.
- Ну, так ты решила спасти Землю?
- Это из области доказать недоказуемое?
Я тянула время. Я пыталась понять, зачем Люциферович меня пытает и что ему нужно.
- Это из области подрастешь - тоже помудреешь. - Люциферович сорвал со своего лица улыбку. - Я не спрашиваю зачем тебе это. Мне хочется знать, хочешь ли ты, чтобы Земля вошла в Зал Славы.
В конце концов, почему я так заупрямилась? Ну, и что с того, если Люциферович узнает о том, что я не хочу, чтобы Землю утилизировали? Я и так всем уши прожужжала, что считаю это несправедливым. Так что изменится, если я скажу еще и Люциферовичу?
- Да, хочу! - Выпалила я с вызовом.
4
Мы сидели в небольшой коморке, служащей Люциферовичу и кабинетом и спальней одновременно. Даже удивительно, как в такой маленькой комнатке умещается столько вещей! Стол, огромный шкаф без зеркала, пара стульев, мягкое кресло, в этом отношении Люциферович, как и я, оказался консерватором. Тоже не стал покупать современную мебель, которая готова за тобой по пятам носиться, вдруг посреди комнаты прилечь или присесть вздумаешь. Такое в больнице удобно, за еле стоящими на ногах больными ухаживать, а дома должно быть спокойствие и уют. А вот тумба с аппаратурой новомодного домашнего развлекательного центра и тонкие стойки с кристаллами памяти имелись, и довольно хорошие, может быть даже получше, чем у моего шефа.
Я расположилась на огромном белоснежном диване. Ощущение было такое, что я сижу на пушистом облаке.
Люциферович принес чашечки с ароматным вином, прищелкнул пальцами, и поднос удобно повис в воздухе. Кряхтя и надувая щеки, библиотекарь стал устраиваться на полу.
- Итак, сразу к делу? - Мелькнула и погасла улыбка. - Я разъясню тебе существующий порядок вещей.
Я кивнула. Потянувшись к подносу, взяла чашечку и сделала маленький глоток. Прислушалась у себе. Травить меня, кажется, не собирались. Вино было отменным, и по телу сладкой истомой разлилось тепло.
- Как тебе, наверно, известно, каждое тысячелетие проводится тендер на право создать мир сроком на пять тысяч лет. Победитель получает огромные льготы, практически неограниченные средства на поддержку и развитие проекта и, как итог, возможность написать монографию, а это прямой путь к повышению.
Я снова кивнула и прихлебнула из чашечки. Все, что рассказывал Люциферович мне было хорошо известно.
- Через пять тысяч лет проект сворачивают. Если нет видимых причин, которые обычно выясняются по ходу эксперимента. Нестандартное, неконтролируемое поведение, как было в Элеоне. Уникальное культурное развитие, как было в Таррутте. Ну, да ты, наверняка, была в Зале Славы. Одним словом, мир должен отстоять свое право на существование.
Я снова кивнула и поставила на поднос пустую чашечку. Люциферович сверкнул улыбкой и из крохотной кухоньки прилетел чайничек и наполнил ее.
Эх, сейчас бы кофе, как принято на Земле. Это такой напиток, крепкий, ароматный. Его варят из зерен специального кофейного дерева, наливают по маленьким чашечкам и пьют горячим. Я даже пробовала его несколько раз в Земных кафетериях.
- Обычно инициатива исходит непосредственно от создателя мира, как от лица, принимавшего в его развитии наибольшее участие.
Я фыркнула, представив, как мой шеф сидит над Землей, сюсюкает, поливает из лейки, заботливо меняет аккумуляторы на Солнце... Обычно он глядел на миры мельком, больше просматривая мои отчеты, утверждая, что для него этого вполне достаточно. И с самого начала, все обязанности, связанные с Землей, были на мне. Так как же Иудович сможет судит о перспективности мира?
Люциферович ухмыльнулся, будто прочитав мои мысли.
- Если ты действительно считаешь, что имеешь больше прав судить о Земле, решать ее судьбу, если уверена, что она достойна занять место в Зале Славы, то, - Люциферович сделал многозначительную паузу, играя улыбкой и вкрадчиво проговорил, - то я могу тебе помочь.
- Зачем это Вам?
Вот теперь я действительно растерялась.
Люциферович, по долгу службы, не мог не обратить на меня внимания в зале библиотеки.
Вполне ожидаемо было то, то он захотел со мной поболтать - я, пожалуй, самый частый его гость.
Допускаю, что он мог захотеть помочь мне найти книгу или просветить в законодательстве миров. Просто от скуки. Ну, какие развлечения у служителя библиотеки? А тут поумничать можно, покрасоваться знаниями.
Я даже не удивляюсь тому, что он пригласил меня в свою комнату. Наверняка любопытство его мучает. Хочется узнать, как там Иудович, прежнее место работы и миры, в создании которых он непосредственно участвовал.
Но зачем ему помогать мне спасать один из этих миров? Он ведь даже не уверен, что Земля настолько неординарна! Во мне может играть девичий романтизм. Все-таки, Земля - первый и единственный мир, который я курировала практически с первых лет.
Люциферович негромко рассмеялся.
- У меня свои причины, Катенька. Не особо важные для нашего мира, еще менее важные для твоих землян. Но они важны для меня. Только для меня.
- Окей, - я взмахнула рукой. В конце концов, это не мое дело. И я пришла сюда за помощью по конкретному вопросу, а не для того, чтобы выслушивать чужие душеизлияния.
Диван качнулся, и я едва не разлила вино. Хорошо, успела произнести заклинание заморозки. Жалко было бы диван.
Я разочаровано поставила чашечку на поднос. Выглядела она весьма концептуально. Будто в белоснежный фарфор уложили застывшую и уменьшенную в размерах морскую волну в ореоле кроваво-алых брызг.
Размораживать такую красоту было жаль. Кроме того, вино, скорее всего, уже невозможно было бы пить, ведь после заморозки пища меняет свои вкусовые свойства. Поэтому я уже было отказалась от возможности и дальше лакомиться библиотекарским винцом, но из кухоньки прилетела новая чашечка. Люциферович оказался очень гостеприимным и заботливым хозяином.
Я благодарно улыбнулась, ловя чашечку.
- Ну, и? - Я старалась отмалчиваться как можно больше.
Люциферович сверкнул глазами и медленно натянул улыбку.
- Ты можешь подать апелляцию. С утверждением, что у тебя больше прав вынести приговор.
- Именно я?
Мне стало не по себе.
- Кроме тебя - некому. Единственный шанс уберечь Землю от утилизации - доказать, что только ты и можешь вынести предварительный приговор. Если это произойдет, - будто сытый кот замурлыкал Люциферович, - конечно, вероятность велика, Петра Иудовича отстранят от проекта, за несоответствие, но жизнь мира важнее, не так ли...
- Как это?
Я оцепенела. По спине промчался табун мурашек, холодных, будто лед.
Такого поворота вещей я и представить не могла. Да и не хотела я этого!
А библиотекарь, не слыша меня, продолжал мурлыкать:
- Потом, если все пройдет успешно, будет еще один суд. Высший. И тебе придется доказывать неординарность Земли и ее право войти в Зал Славы.
- Подождите, а как же Петр Иудович?
- Петр Иудович? - Люциферович в упор посмотрел на меня своими бездонными глазами-дырами. - А Петра Иудовича, скорее всего, снимут с должности.
5
Ночью я долго не могла уснуть.
Ворочалась с боку на бок, мяла простыни, сотню раз взбивала подушку. Мишка недовольно ворчал во сне, пытался прижать меня к себе, чтобы утихомирить. Наивный.
Устав считать все подряд и уговаривать себя поспать хоть часок, я тихонько сползла с кровати, завернулась в широкое пушистое покрывало и вышла на балкон.
Балкон у нас замечательный. Весь увитый зеленым плющом и ароматным вьюнком, круглый год цветущим нежно-розовыми колоколами. Сейчас они спали, сложившись в длинные сосульки. Но к утру, я знала, весь балкон будет усеян огромными, словно блюдца, цветками.
Расположившись в кресле качалке, я посмотрела на просвечивающее сквозь листву небо. Забавно было наблюдать, как какая-то большая звезда то появляется, то исчезает за шевелящимся на легком ветру листике.
Меня беспокоила только одна мысль.
Что делать?
Еще несколько часов назад все происходящее казалось мне если не игрой, то безвредным развлечением.
По большому счету, я ведь и не собиралась отстаивать Землю.
Нет, ну, правда, почему я так распалилась? Главное, ради чего? Какая разница мне, и всему Олимпусу, войдет ли небольшой, никем пока незамеченный мир в Зал Славы или нет?
И зачем мне заваривать всю эту кашу? Тем более, это так повлияет на моего шефа. А подставлять Петра Иудовича мне не хотелось, все-таки пять тысячелетий вместе проработать, ни одного скандала, ни одной обиды. И такой удар в спину. А мне меньше всего хотелось быть предательницей. Даже, если я и выиграю дело, если все подтвердят, что существование Земли не бессмысленно, и получится, что Петр Иудович хотел утилизировать перспективный мир, а я вроде как права, все равно это не избавит меня от чувства собственной вины перед шефом.
Я потерла глаза и забралась на кресло с ногами. Стало гораздо теплее и уютнее. Даже зевнулось.
И все-таки, что же меня так беспокоит?
Заявление я не подала. Никаких шагов по спасению Земли не предпринимала. Поход в библиотеку таковым шагом можно не считать. Мало ли, что я захотела узнать. А если завтра мне взбредет в голову почитать об истории пыток, или антологии известных маньяков, то что, меня объявят опасной для Олимпуса? Необратимых поступков я не совершала, бумаг не подписывала. Поэтому, никто пострадать не должен.
А завтра, прямо с утра, я подготовлю все документы, Иудович подмахнет из своей витиеватой подписью, я последний раз посмотрю на Землю. И все забудется. "Все пройдет, как с белых яблонь дым...".
Но почему во мне все бушует протестом? Простая мысль об утилизации Земли прогоняет сон, вызывает внутренний мандраж, сковывает холодным обручем голову.
А я с детства привыкла доверять своим инстинктам, своей интуиции. После того, как, повинуясь такому же невнятному, необъяснимому и необоснованному страху, не пошла со своей подругой кататься на новой ее лодочке. Ничто не предвещало беды, все прогнозы сулили солнечную погоду. Но неожиданно начался шторм. И моя подружка не смогла вернуться на берег. А когда взрослым удалось разогнать бурю, было уже слишком поздно. На небе уже стало на одну звезду больше.
Это детское воспоминание заставило меня поежиться и закутаться еще сильнее, прогнало подступавшую сонливость. Чуть тряхнув головой, я вернулась к прежним размышлениям.
Вот, если подумать, что такого в этой Земле? Почему я так привязалась именно к ней?
Ну, похожи ее жители на нас, внешне. Да, такого раньше не было. До сих ни одно существо не было похоже на нас. Но внешность ведь ничего не определяет?
Да и сами миры строились по каким-то особым принципам. А Землю Иудович просто "слизал" с Олимпуса, один в один. Только вот Павел Люциферович, как выяснилось, дополнил их скользкими змеями, которые умудрились сорвать все планы моего Петра Иудовича. Может, я считаю, что Земля - продолжение нашего мира? Я прислушалась к своим ощущениям. Нет, не считаю. Слишком они разные, и не только внешне.
Размышляя, я и не заметила, как уснула.
6
Я очень редко вижу сны. Так редко, что в пору устраивать празднования каждого нового сновидения.
Но сегодня мне снился сон. Он так мало отличался от реальности, что я не сразу поняла, что это уже сплю.
Снилось, что я так же и сижу на балконе в своем кресле, устав думать, глядя на темно-синее небо с редкими, зато крупными звездами.
Что-то было не так, не правильно. Я несколько раз придирчиво оглядываю балкон. Вьюнок! Он раскрылся. В темноте огромные цветки чуть поблескивают белизной, отражая звездный свет. Скоро утро?
Смотрю на часы - половина второго.
Хочу было встать, чтобы подойти к вьюнку, дотронуться до цветов, проверить, не чудится ли мне, но неожиданно с неба срывается звезда, и я замираю, заворожено следя за ней. Оставляя за собой яркий след, она несется, рассекая пополам небо, влетает на балкон. Повисла прямо передо мной, задрожала и упала на пол, обернувшись моей погибшей подругой, Марией.
И тогда я понимаю, что вижу сон.
Мы не умираем. Мы живем вечно. Но иногда, когда у кого-то не хватает сил, чтобы жить, он отрекается от жизни, становясь звездой на ночном небосклоне. И мне впервые за все время приходит в голову мысль о том, как тогда могла погибнуть Мария?
- Машка, - только и могу выдохнуть я.
Она улыбается мне. Так и оставшаяся двенадцатилетней девчонкой, в той же белой майке и шортах в синюю и белую полоску, что были на ней в тот день, с теми же рыжими волосами, заплетенными в две задорные косички. Ни чуть не изменившаяся. Такая, как я ее и помню. Моя Машка, моя единственная настоящая подружка. Почему ты никогда не снилась мне раньше? Почему никто так и не смог мне заменить тебя?
- Привет, Катька, подвинься!
Машка поднимает край покрывала и плюхается в кресло рядом со мной. Я едва успеваю подвинуться. Кресло качается, что вызывает Машкин восторг.
- Здорово, да? - Восклицает она и начинает раскачивать кресло, помогая себе ногами.
Я послушно качаюсь, не сводя с нее глаз. И до меня медленно начинает доходить, что Машка не погибла. Она отреклась.
- Машка, зачем? - Шепчу я.
Она резко тормозит кресло. Я чуть не кувыркаюсь вперед, но вовремя успеваю схватиться за ручку. А Машка поворачивается ко мне. Она смотрит как-то не по-детски, очень серьезно. Вмиг превратившись из ребенка во взрослую женщину.
- Так нужно было, поверь.
- Зачем? - Повторяю я вопрос.
Наверно, мне очень нужно услышать ответ. Даже, не просто ответ, а ее слова, что я не виновата. Что не из-за меня она отправилась в море, одна, в крохотной скорлупке. Что не обида на мой отказ, не моя трусость помогла ей тогда сделать выбор и шагнуть в никуда. Наверно, мне очень нужно услышать, что я не предавала ее.
Но Машка молчит. Она отворачивается, и, вновь став озорной девчонкой, опять раскачивает кресло.
И я опускаю глаза. Сникаю, будто воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Становлюсь такой же пустой и растянуто-мятой.
Несколько минут мы молча качаемся. Я - глядя куда-то вниз, не на ковер с тесненным рисунком, а просто вниз, не фокусируя ни на чем взгляд. Машка - куда-то вперед, где на фоне темной листвы и ночного неба посверкивают блюдца цветов.
- Тебе плохо? - Неожиданно спрашивает она, не поворачивая головы.
- Мне... Нет, скорее не плохо. - Я, также не поднимая глаз, пожимаю плечами. - Наверно, просто трудно.
- Как тогда?
Я вздрагиваю и киваю.
- Мне нужно решить. Но я не могу. Самое правильное решение не дает мне покоя.
- Значит оно не такое уж и правильное. - Машка пожимает плечами.
Я поднимаю глаза и встречаюсь с Машкиным взглядом. Он не спрашивает и не настаивает. Просто ждет.
Качаю головой:
- Не все так просто. Если я поступлю по велению сердца, как, - я запинаюсь, но продолжаю, - как тогда, то стану предательницей, подставлю человека, который мне доверяет. А если поступлю так, как надлежит... Не знаю... Наверно, тоже стану предательницей, но другого плана.
- Как это?
- В любом случае я что-то предаю. Или своего шефа, или Землю, свою идею.
- Почему? - Пытает меня Машка.
- Наверно, я в ответе за них. - И тут меня прорывает. - Понимаешь, я ухаживала за ней пять тысяч лет. Все делала, от мелочей, до чего-то глобального. Мой шеф даже не притрагивался к Земле, только просматривал мои отчеты и иногда отдавал распоряжения, что делать дальше. Большинство опытов я придумывала и проводила сама. Но мои опыты были безобидны, и это не всегда нравилось шефу. Однажды я сделала так, чтобы земные археологи нашли город, который ставил бы под сомнение все существующие теории. А шеф сказал, что это жвачка для мозгов. И устроил им глобальное наводнение. Он всегда ждал от них каких-то физических действий. И не видел многого, что происходило с Землей. И я действительно не знаю, вправе ли он выносить ей приговор.
- Слушай свое сердце, Катерина, - очень по-взрослому говорит Машка. Ее слова очень не вяжутся с озорным видом и писклявым голосом. - Только оно не обманет тебя. Только так тебе некого будет винить. Твое сердце - это твои истинные потребности, без шелухи условностей, навязанных правил и порядков. Не всегда нужно им следовать, ведь у каждого правила должно быть исключение. И только время сможет сказать, не ошиблась ли ты.