Аннотация: Книга повествует об очередном раследовании с участием экстрасенса Алины Яновны Крыловой.
МУЖЧИНА - МЕЧТА ИДИОТКИ.
ГЛАВА 1.
Душный июльский день клонился к вечеру, но на пятачке возле ЦУМа, самого большого магазина в Сибирске, людской муравейник и не думал редеть, несмотря на то, что было уже почти шесть часов вечера, и до окончания его работы оставался всего час. Со дня своего открытия, ещё в далекие советские времена, этот универмаг всегда привлекал горожан. Построенный в стиле тогдашних времен из стекла и бетона, огромный двухэтажный куб пускал солнечные зайчики своими огромными окнами летом, а темными и морозными зимними вечерами светился дневным светом, неоновыми вывесками и разноцветными витринами, как новогодняя елка. Просто не универмаг, а корабль мечты! Сейчас, в девяносто четвертом году двадцатого века вокруг него и по прилегающим улицам, кишела стихийная барахолка. Коммерческие киоски обступали кругом, как вражеские редуты и универмаг возвышался среди всей этой вакханалии, как измученная осадой крепость, как последний остров цивилизации. Правда, и ему уже приходилось сдавать позиции под натиском новых жизненных реалий. Универмаг давно уже не был единым магазином. Его площади кому только ни сдавали в аренду! И изделия народных промыслов, и кафе, и ювелир, и часовщик, и гравер, все помещались под его огромной крышей. Обменный пункт валюты тоже нашел себе местечко: на втором этаже, рядом с боковой лестницей, ведущей от служебного входа. Для него универмаг был золотым дном. Людской водоворот, кружащий вокруг, постоянно покупал, или "сливал" валюту в зависимости от своих желаний и потребностей. Никого не останавливало грабительски большое марджо, то есть разница между ценой покупки и продажи валюты, поэтому прибыль в "обменнике" росла просто дуром. Сегодня, поскольку была пятница, и впереди маячили два выходных дня, когда валюту почти нигде не меняли, спрос на неё был особенно велик, поэтому кассир, и охранник к вечеру были, словно выжатые лимоны. С большим облегчением они закрылись в шесть часов, предварительно купив у тетки, торгующей вразнос напитками, холодный лимонад и, вместо того, чтобы сразу начать считать деньги, минут пятнадцать просто отдыхали, попивая его.
На часах, висевших на первом этаже универмага, было восемнадцать часов, сорок пять минут, когда через служебный вход вошли два инкассатора. На них никто не обратил внимания, только девушка, работавшая в ювелирном отделе, отметила про себя, что сегодня они приехали рановато. Обычно они подъезжали за пять минут до закрытия магазина, а то и сразу после него. Инкассатор, шедший первым, небрежно постучал в дверь, держа одну руку в кармане, и низко наклонив голову. Козырек форменной фуражки почти полностью закрывал его лицо. Кассир и охранник обменного пункта ещё не закончили считать деньги, поэтому допустили оплошность, не рассмотрев в глазок лица пришедших.
- Впусти их, пусть внутри подождут, я уже заканчиваю, - сказала кассир охраннику.
Он открыл дверь и сразу же получил удар по голове рукояткой пистолета, дуло второго уперлось в лицо кассиру.
Пока женщина дрожащими руками наполняла инкассаторские сумки валютой и рублями, бандиты не спускали с неё глаз, и не опускали оружие. Когда деньги были сложены, тот, кто был повыше, кинул напарнику несколько сумок, а сам неожиданно ударил женщину кастетом в висок. Та упала головой на стол и на бумаги стала растекаться лужица крови. Высокий небрежно подхватил оставшиеся сумки и скомандовал: "Ходу!". Они вышли и быстрым шагом направились к выходу, что тоже никого не удивило, всё-таки, деньги люди несут, вот и поторапливаются.
Татьяна, работавшая в ювелирном отделе, закрыла его и собралась домой, а Надя, кассирша из обменника, всё не выходила, хотя уже было пять минут восьмого. Татьяна подошла к обменному пункту и уже хотела постучать в дверь, чтобы узнать, дожидаться ли ей Надежду или она задержится, как вдруг увидела двух инкассаторов, поднимающихся по лестнице. Одного из них она знала в лицо, так как он приезжал довольно часто. Она застыла в растерянности, ничего не понимая. Вдруг острая тревога пронзила её, и она рванула на себя дверь. Её испуганный крик, усиленный, гулкими сводами уже пустого магазина, заставил инкассаторов, достав оружие и перепрыгивая, через несколько ступенек, подбежать к ней. Один из них отодвинул её в сторону, нагнулся к лежащему на полу охраннику, проверил пульс на шее и прикрикнул на Татьяну:
- Прекрати орать!
Потом он обратился к напарнику:
- Скорую, милицию, быстро вызывай!
Сам же он шагнул к кассирше, которая слабо застонала, взял её на руки, вынес в помещение магазина и положил на пол, на одеяло, которое откуда-то принесла Татьяна. Надежда открыла глаза и обвела мутным взглядом склонившихся над ней Татьяну и инкассатора. Она попыталась что-то сказать, но захрипела и потеряла сознание.
- Что она сказала, ты поняла? - спросил инкассатор у Татьяны.
Та только пожала плечами и ответила:
- Их, наверное, ограбили. Минут десять-пятнадцать назад инкассаторы уже были и сумки вынесли. Я ещё подумала, что рановато, вроде.
- Как, инкассаторы?!
- А так! Такие же, как вы, в форме!
- Зачем же они их впустили?!
- Ну, это тебе теперь пусть он расскажет, - кивнула она головой на лежащего на полу охранника, - когда поправится. Если поправится, конечно.
Через десять минут к универмагу подъехали и скорая помощь, и милиция, магазин был оцеплен, по городу и области объявлен "План - перехват". Довольно быстро удалось установить, что преступники уехали на белых "Жигулях" шестой модели и даже предположительно были названы две последние цифры номера - двадцать три. Только это ничего не дало. Жигули были обнаружены тем же вечером под новым коммунальным мостом в районе грузового речного порта, абсолютно пустые. Ни одной зацепки, ни одного отпечатка пальца в них найти не удалось. Не было даже отпечатков пальцев владельца машины, у которого она была угнана. Видимо, её очень тщательно протерли, прежде чем бросить. Нашли свидетелей, мальчишек, которые рыбачили рядом и видели, как трое мужиков с рюкзаками отплывали вниз по течению реки на моторной лодке. Установить, кому принадлежит лодка, не удалось, потому что в этом районе были две лодочные базы, где и в добрые-то времена было много брошенных лодок, а что уж говорить сейчас! Газеты несколько месяцев писали об этом ограблении, с особым остервенением ругали милицию, а потом и они замолчали. Грабители так и не были найдены.
Алина Яновна Крылова смотрела в заплаканное дождем окно и хмурилась. Лето выдалось дождливым, и настроение у неё было подстать погоде. Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как у неё с небольшим перерывом умерли сначала кошка Багира, а потом и собака Рита. Кошка прожила почти шестнадцать лет, собака одиннадцать и умерли они, собственно говоря, от старости, но как это было ужасно! Алина до сих пор не могла прийти в себя, ей казалось, что при воспоминании о них, её душа просто кровоточила. Кому-то это, возможно, покажется смешным, потому что в нашем неспокойном мире по разным причинам каждый день гибнут люди, а не только животные, но Алина всё равно чувствовала себя виноватой. Багиру она просто прозевала. Бедняга к старости впала в маразм и всё никак не могла наесться. Она всегда мяукала и смотрела голодными глазами, как только открывали холодильник. Ела она всё подряд, что бы ни дали, потом ей бывало плохо, её рвало, она болела и могла целые сутки ничего не есть и только пила воду. Алина предупредила домашних, что Багиру будет кормить только она и чтобы ей ничего не давали, как бы она ни просила. Тогда кошка решила сама о себе позаботиться, и стала красть со стола всё, что плохо лежит. Её, конечно, ругали за это, для порядка, но на самом деле, всем было её очень жалко. Это-то попустительство и привело к тому, что однажды она стащила кусок жирной копченой курицы, который и стал для неё роковым. Когда она проболела сутки, и ничего не ела, Алина сильно не встревожилась, так как это было не в первый раз. Но на исходе вторых суток, Алина стала кормить её из пипетки и ужаснулась: и молоко, и мясной бульон вытекали изо рта у кошки обратно, и от неё шел жуткий запах разложения. Она взяла Багиру на руки и, заплакав, сказала: "Что же ты наделала, старушка?". Но кошка, которая всегда любила сидеть у неё на руках, и только и караулила момент, когда Алина сядет в кресло перед телевизором, изо всех сил выкручивалась из рук и уходила, забиваясь куда-нибудь подальше, чтобы её не тревожили. Неделю Алина пыталась вытащить её, как могла, но всё было напрасно. Не прошло и двух месяцев после смерти Багиры, как случилась новая напасть, теперь уже с собакой. Как-то вечером, когда они всей семьей смотрели телевизор, в соседней комнате раздался странный стук, который несколько раз повторился.
- Посмотрите, что это там? - попросила Алина мужа и сына.
Они ушли в соседнюю комнату, их не было несколько минут, потом вернулся один Миша и осторожно сказал:
- По-моему, Рита умирает.
Алине показалось, что ей на грудь опрокинули чашку с кипятком, так там стало горячо. Она сорвалась с места и прибежала в соседнюю комнату. Картина, действительно, была ужасной: Рита лежала на боку, около её головы растеклась лужица слюны, дальше были следы опорожнения мочевого пузыря и кишечника, глаза у собаки закатились, и дышала она неровно и тяжело. Алина быстро убрала всё, вытерла насухо пол, выгнала из комнаты мужчин, а сама села около Рита, стараясь, хотя бы облегчить её уход. Но через пятнадцать минут собачка поднялась на лапы, сначала неуверенно, а потом всё веселее забегала по квартире. Алина была страшно рада и очень горда собой, что сумела вытащить Риту из, казалось бы, безнадежного положения, да ещё так быстро! Сейчас, вспоминая об этом, она болезненно морщилась.
- Надо же быть такой тупой! - ругала она себя задним числом.
Прозрение наступило через три недели, когда Рита упала на прогулке и забилась в судорогах. Челюсти клацали, изо рта шла пена. Алина растерялась и, застыв, как соляной столб, стояла рядом и смотрела на то, что происходит с её собакой.
- Эпилепсия! - вдруг дошла до неё страшная правда во всей своей неприглядности.
Еле-еле приведя Риту домой, она стала звонить знакомым ветеринарам и собачникам, спрашивая, что можно сделать? Все, как сговорившись, советовали одно и тоже:
- Усыпите животное, не мучайте! Это не лечится, тем более, что собака старая.
Алину эти советы никак не устроили, она вспомнила, что её институтская подруга говорила, что у её собачки эпилепсия и позвонила ей. Однако, и от неё она ничего утешительного не услышала. Подруга сказала, что собачка уже умерла, те же таблетки, которыми она её поила, от болезни не излечивают, просто делают приступы реже, но зато сильнее. Всё равно разрушение организма идёт. Потом будет недержание мочи, затем потеря кала, так что лучший выход - усыпить.
Алина не знала, что и делать. Ей, казалось, что она, как волчица, мечется между красными флажками, и на каждом из них написано: "Не лечится! Усыпить!". Она пыталась помочь собаке, но лечить её своими методами не могла, потому что хорошо помнила, что эпилепсия, одна из немногих болезней, лечение которой у экстрасенсов противопоказано, потому что может, наоборот, провоцировать приступы. По сути, даже простое общение с Алиной могло стать для собаки губительным, но на кого ещё она могла переложить эту ношу?
В итоге, всё закончилось тем, что Алина ухаживала за Ритой до самого её конца. Приступы стали повторяться часто, иногда через каждые два-три часа. Алина целый день только и делала, что ходила с тряпкой и мыла всё с хлоркой, потому что Рита и по квартире-то ходила с трудом, поэтому на улицу её уже не выводили. Пришлось поднять наверх все стулья, потому что она сшибала их и падала сама и Алина боялась, что бедолага ещё и лапы себе переломает. Последняя неделя была самой тяжелой, потому что Рита уже не могла вставать самостоятельно, задние лапы у неё совсем отказали. Утром Алина поднимала её, ставила на лапы, и они так и гуляли по квартире: Рита переставляла передние лапы, а Алина поддерживала заднюю половину туловища. Когда Рита умерла, Алину ещё долго мучили мысли о том, что не
гуманнее ли, в самом деле, было усыпить её, и не заставлять проходить всех через этот ад? Но ответа на этот вопрос она так и не нашла. Таинство смерти, потому и таинство, что от слова "тайна".
Алина стояла перед окном, потому что ждала в гости подругу своей давней знакомой, Светы. Света позвонила вчера и очень просила подругу принять, хотя Алина сразу предупредила, что если надо полечить тело, то, пожалуйста, а если душу, так ей самой сейчас психотерапевт нужен.
- Тело, тело! - успокоила её Света. - А насчет твоей хандры, я вот что тебе скажу - хватит придуриваться! "Птичку жалко!". Скажите, пожалуйста! Не разводи дома зоопарк, если ты такая нежная!
- Иди лесом! - беззлобно послала её Алина.
На подоконник запрыгнула кошка Масяня, новое "приобретение" Алины. Вскоре после того, как умерла Рита, Алина как-то вечером вышла вынести мусор. Только она открыла дверь на площадку, как из-под её ног метнулась серая тень. Алина машинально позвала: " Кис-кис-кис!".
Кошка с готовностью вернулась, заинтересованно глядя Алине в глаза. Собственно, это был ещё котенок месяцев пяти от роду, серый, в белую полосочку, с белым пятном вокруг носа и белых же "носочках". Был он худой, как истощенная селедка, с круглыми желтыми глазами, которые смотрелись, как фары на маленькой треугольной мордочке. Портрет довершали огромные, как лопухи, уши.
- Ну, что? - рассмеялась Алина. - Заходи, если хочешь! Сейчас мусор вынесу, и разберемся с тобой.
Котенок внимательно выслушал её речь и, по-видимому, понял, потому что деловито шмыгнул в открытую дверь. Алина вынесла мусор, взяла котенка на руки, выяснила, между делом, что это кошка и понесла её на кухню кормить, потом мыть. Ещё неделю "новенькая" агрессивно шипела на Алининых котов, особенно если она сидела на руках у хозяйки и та её гладила. Первое время она была страшная подлиза. Потом совсем освоилась, стала задирать Кузю и носиться с ним по всей квартире. Максик же её игнорировал и обливал презрением, не ленясь, однако, поддать ей лапой, если она пробегала мимо. К Алине она тоже перестала ластиться, может ещё и потому, что та взялась кошку лечить и вправлять ей огромную грыжу, которая висела, как теннисный мяч на её худом животе. По-доброму, конечно, надо было обратиться к ветеринару, сделали бы операцию, ушили грыжу - и все дела, но Алина была сейчас не в том состоянии, чтобы решиться отправить животное под нож. Она стала лечить кошку сама и довольно успешно. Грыжа уменьшилась на две трети и, возможно, удалось бы её совсем вылечить, если бы "пациентка" не была такой беспокойной. Во время лечения она кусалась, царапалась и отбивалась, как могла. На руках у Алины уже не было живого места от царапин. В конце концов, кошка сбежала, потому что квартира была на первом этаже, рамы на лето на лоджии выставляли и коты могли свободно выйти погулять, а потом вернуться тем же путем. Но "новенькая" исчезла, её не было три дня, и Алина уже смирилась с тем, что та выбрала свободу. Но не тут-то было! Через трое суток она заявилась, и снова ела, как оголодавший дракончик. Как раз в это время дома была дочь Алины, Марина, которая тоже любила всякую живность. С её-то помощью "новенькая" и получила свое имя. Алина увидела, что Марина гладит кошке животик, низко к ней наклонившись и приговаривая: " Масенькая моя, киса, хорошая!". Она предупредила дочку:
- Смотри, как бы эта Масяня тебе лицо не расцарапала! У меня уже шрамы на руках от её когтей.
С этого дня кошку все стали звать Масяней. За лето она прижилась, привыкла к тому, что её регулярно кормят и любят. Гулять на улицу она продолжала ходить, но уже надолго не пропадала. Сейчас же, чувствуя, что хозяйка не в настроении, она решила к ней подлизаться, глядишь, и чего-нибудь вкусненькое дадут! Хотя Масяня немного подросла, но осталась такой же худой, только серенькая шерстка на ней лоснилась, сигнализируя о внутреннем здоровье и благополучии.
Лариса, наконец-то пришла. Это была хорошенькая женщина, лет тридцати, с длинными белыми волосами.
- Крашеные! - сразу определила Алина.
Роста Лариса была среднего, комплекции тоже. Черты лица у неё были мелкие, но приятные. Небольшие серые глаза, умело накрашенные, казались очень выразительными. Несмотря на погоду, она была в белых джинсах и полосатой красно-белой маечке.
Алина пристроила в прихожей сушиться её красный зонтик и пригласила Ларису в комнату.
- Вас что-то конкретное беспокоит, или вам нужна диагностика? - спросила она её.
Лариса рассмеялась:
- Кое-что меня очень конкретно беспокоит, но это не связано со здоровьем.
- Так!- возмущенно констатировала Алина. - Светка-поганка меня, как всегда, обманула! Она же сказала, что вам полечиться надо!
- Надо, - покладисто согласилась Лариса, - но только потом. Обязательно. А сейчас, пожалуйста, помогите мне разобраться в отношениях с одним человеком. Для меня это так важно, просто, важнее всего на свете!
Алина вздохнула и сказала:
- Предупреждаю, Лариса, что я и в добрые - то времена не могла, как следует управлять даром ясновидения, а сейчас я вообще, не в форме!
- Хорошо-хорошо, как получится, так и получится, я всё понимаю! - уверила её Лариса.
- Рассказывайте, что у вас за проблема.
Лариса обрадовано начала говорить.
- Три года назад я устроилась в фирменный магазин, - и она назвала известную фирму, торгующую парфюмерией...
Для Ларисы это было большой удачей. Её подругу не взяли, придравшись к неаккуратной коронке на зубе, которую было видно, когда та улыбалась. У Ларисы же и зубы, и всё остальное было в полном порядке, поэтому через некоторое время она заступила на работу продавцом в женском отделе. Она сначала расстроилась, хотелось бы в мужской, но Алёна, которая работала там уже несколько месяцев, её успокоила;
- Ты ничего не понимаешь! Россия - не Америка. Это в штатах мужики сами себе парфюмерию покупают, а у нас либо жены, либо любовницы, либо родственники в подарок берут. Так что в женском отделе ещё больше вероятности богатенького папика подцепить, чем у нас, особенно перед праздником!
Но Алена оказалась плохой провидицей, поскольку с мужчиной своей мечты Лариса познакомилась как раз, когда работала в мужском отделе, подменяя заболевшую продавщицу.
- Вы не представляете, Алина Яновна, какой это замечательный человек! - восторгалась Лариса. - Я о таком даже не мечтала! Он не только богатый, но и щедрый, что само по себе большая редкость в наше время, так он ещё и очень эрудированный. Он столько всего знает, с ним так интересно! Он благороден, как лорд и прекрасен, как принц! Просто не мужчина, а мечта!
- Идиотки! - тут же машинально подумала Алнна, но вслух ничего не сказала.
- Но если всё так замечательно, то в чем же дело? Зачем я вам понадобилась? - спустила её с небес на землю Алина.
Лариса коротко вздохнула и печально сказала:
- Вот я к этому и подхожу.
"Принц", который представился Ларисе, как Эдуард Соловьев, первое время просто не отходил от неё. Он встречал Ларису на сером "Мерсе" после работы, отвозил в какой-нибудь ресторан поужинать, оставался у неё до утра почти каждую ночь, благо у Ларисы была своя однокомнатная квартира, доставшаяся ей от бабушки. Кроме того, он ходил с ней на вечеринки к её институтским друзьям. Легко находил с ними общий язык, несмотря на то, что был их на десять лет старше. Более того, в мае он свозил её отдохнуть в Таиланд на неделю. И вдруг...
- И вдруг, после всего этого он пропал на целый месяц! Я чуть с ума за это время не сошла, не знала, что и думать: толи он умер, толи просто меня бросил?
- А позвонить ему нельзя было? - спросила Алина.
- Я звонила, но он дал мне только номер сотового, а тот всё время был недоступен. Он его потерял, как потом оказалось, а ни домашнего, ни рабочего телефонов у меня не было.
- Ну, можно было съездить к нему домой, - продолжала рассуждать Алина.
Лариса смутилась.
- Понимаете, как-то так получилось, что я дома у него ни разу не была. Он не приглашал, а мне неудобно было навязываться.
- Хорошо, давайте, Лариса, будем беречь наше время. Скажите конкретно, что вы от меня хотите?
- Понимаете, он, после того, как первый раз пропал, стал периодически снова пропадать. Уже не так надолго, а на неделю, на две. Если я спрашиваю, то он отвечает, что у него дела, бизнес, а меня стали сомнения одолевать, нет ли у него другой женщины? Или, может, он вообще, женат, а я на что-то надеюсь! Вы не могли бы посмотреть, если вокруг него другие женщины, или нет?
- Попробую, давайте фотографию!
Лариса протянула ей несколько снимков. Алина посмотрела их и выбрала тот, где Эдик стоял один в панаме и шортах, на фоне ярко-синего моря. Он был высок и сухощав. Длинное, скуластое лицо оживляли голубые глаза, но прищур их был какой-то злой. Алина отметила, однако, что женщинам он должен был нравиться. Она положила руку на фотографию и некоторое время с ней поработала, просматривая, и пытаясь связать воедино те эпизоды, что ей удалось увидеть.
- Знаете, Лариса, - наконец, сказала она, - я, конечно, не могу сказать, что горизонт чист. Женщины вокруг него, безусловно, есть, но, на мой взгляд, предпочтение он отдает вам, потому что именно вас я с ним рядом чаще всего и вижу. Что же насчет того, женат он или нет, то штамп в паспорте я, естественное дело, не разгляжу, но если он и женат, то с семьей не живет. У меня к вам такой вопрос нескромный: откуда у него деньги, вы знаете?
- Он бизнесмен, я же говорила.
- А что у него за бизнес?
- Ой, я не знаю, да и не понимаю я ничего в этом! А почему вы спрашиваете?
- Лариса, я вам честно скажу, мне он не нравится. Не удивлюсь, если бизнес у него какой-то теневой. И моё мнение о нем совершенно отличается от вашего. Если вам интересно, то могу его высказать.
- Ну, скажите, - как-то недовольно и неохотно протянула Лариса.
- Человек он решительный, жесткий, если не сказать, жестокий, склонен к авантюрам, причем к авантюрам опасным. Кроме того, он сильно себе на уме. Правды о нем не знаете не только вы, но и большинство людей из его окружения, потому что он её сознательно скрывает. Вам не страшно связываться с таким человеком?
Лариса вспыхнула и, еле сдерживаясь, ответила:
- Сейчас все такие, кто бизнесом занимается, поэтому у них деньги и есть! А что до того, что он вам не нравится, так главное, чтобы он нравился мне. Спасибо вам большое, что меня успокоили насчет других женщин, это всё, что мне было надо, а с остальным я сама разберусь!
- Бога ради! Но присмотритесь к нему получше. Сейчас вы видите в нем сказочного принца, но сказки, Лариса, и страшными бывают.
На этом они и расстались, взаимно недовольные друг другом.
- Какие же мы все дуры, когда влюбляемся! - недовольно ворчала Алина после ухода Ларисы. - Этот её "принц" хорошо, если не на большой дороге свои капиталы зарабатывает! Бизнесмен! Да с такими замашками ему только пиратской шхуной командовать!
ГЛАВА 2.
Рабочий день в "Форум-банке" набирал обороты. Открылся он три часа назад, и к полудню его сотрудники уже хорошо поработали. "Форум" был небольшим банком, но проценты предлагал выгодные, предоставлял полный спектр услуг и располагался в очень бойком месте, на площади Куприна, которая лежала на границе Центрального и Закаменского районов. То есть, банк обладал всеми составляющими успеха, и, по - видимому, успешным и был. Фасад серенького крыла бывшего заводоуправления, где он располагался, был отремонтирован. Огромное крыльцо и сверкающие двери сразу бросались в глаза любому, кто проходил мимо. Внутренние помещения ласкали глаз евроремонтом. Два охранника, один на входе в банк, другой перед коридором, ведущим в хранилище, доброжелательные, но деловитые сотрудники, всё это внушало уважение. С банком хотелось иметь дело. Чувствовалось, что здесь уважают своих клиентов, вернее, их деньги, что было даже предпочтительнее, поскольку, для каждого, кто решил доверить банку свои кровные, их сохранность была важнее личного уважения.
Наверное, о том же думал и господин в светло-сером костюме и такой же широкополой шляпе, направляясь за сотрудником банка в подвальное помещение, где он арендовал ячейку. В руках у респектабельного господина ничего не было, кроме небольшого зонтика, что было неудивительно, поскольку август в этом году выдался дождливым. Сотрудника банка и клиента сопровождал охранник. Торжественно и неторопливо были открыты три двери, одна из которых оказалась металлической решеткой и процессия вошла внутрь помещения. Вдруг сверху, из операционного зала банка раздался сдавленный крик. Охранник машинально оглянулся, стараясь понять, что же там происходит, но ничего понять не успел, потому что ему показалось, что на него рухнул потолок. Это господин в сером костюме ударил его по голове кастетом, затем равнодушно отвернулся от рухнувшего тела и требовательно посмотрел на банковского служащего. Тот скосил глаза на три банковские ячейки, рядом с которыми он стоял, а потом спокойно дал связать себя и заклеить рот скотчем. Правда, когда ему на голову обрушился удар кастета, в его гаснущих глазах ещё успело на мгновение мелькнуть удивление, видно, что-то происходило совсем не так, как он ожидал, но поскольку через долю секунды он уже отключился, то его удивление можно было списать на неожиданность нападения.
А наверху, в операционном зале происходило следующее. Ровно через минуту после того, как господин в сером костюме с сопровождающими вошел в хранилище, в банк вошли два человека. Один был высоким и крепким, в черных джинсах и короткой кожаной куртке, второй пониже и в широком черном плаще. На головах у них были надеты черные бейсболки,
надвинутые глубоко, на самые брови.
На входе в банк сегодня дежурил Андрей Шевелев. Ему не было ещё тридцати лет, и он никогда не работал в силовых структурах. Несколько лет назад он окончил Сибирский университет путей сообщения, но работу по специальности не нашел. Поскольку парнем он был спортивным, то, в конце концов, окончил курсы охранников и стал осваивать новую профессию. В банке он работал уже второй год и попал на это место, благодаря хорошему послужному списку и прекрасным рекомендациям. Работа ему нравилась, и опасной он её не считал, потому что думал, что банки грабят только в кино, поскольку, при современных средствах защиты, в реальности это совершенно невозможно. В беспокойные девяностые годы его никогда не взяли бы охранять серьезные объекты, потому что он не служил ни в армии, ни в милиции и боевого опыта не имел. И не того опыта, куда целиться, да как стрелять, а той, почти звериной интуиции, позволяющей почувствовать приближение опасности и вовремя среагировать, когда тренированное тело делает всё, что нужно, ещё до того, как ты успел об этом подумать. Андрей был хорошим охранником, и глаз у него был наметанный, и интуиция кое-какая имелась. Двое вошедших, сразу насторожили его. Он уже поднял ногу, чтобы нажать тревожную кнопку под ковриком и потянулся за автоматом, но бандиты опередили его на те доли секунды, которые ему потребовались на принятие решения. Тот, что был в кожаной куртке, выхватил из-за пазухи пистолет с глушителем, и выстрелил в охранника. Пуля попала тому в висок и уложила его на месте. Второй достал из-под полы плаща короткоствольный автомат и навел его на сотрудников банка, приказав негромко:
- Всем молчать! Руки над головой! Кто дернется или пикнет, составит ему компанию, - бандит мотнул головой в сторону убитого охранника. Высокий вернулся к входной двери и закрыл её на задвижку, повесив табличку "Технический перерыв". После этого он нажал какую-то кнопку и привел жалюзи в такое положение, чтобы с улицы не было видно то, что делается в банке.
Пока бандит в плаще держал под прицелом операционный зал, второй быстро спустился в хранилище и через пять минут вышел оттуда, неся две большие, спортивные, туго набитые сумки. За ним быстро, но, сохраняя некоторую вальяжность, поднимался господин в серой шляпе.
- Все вниз! - скомандовал бандит в плаще, показав направление дулом автомата.
Сотрудники осторожно стали продвигаться к двери в подвал, когда раздался приглушенный хлопок выстрела и женский крик. Господин в серой шляпе галантно помог женщине подняться на ноги, потому что она упала и, глядя, как она зажимает рану на руке, произнес:
- Сожалею мадам, но вас предупреждали! Ваши коллеги окажут вам первую помощь.
Бандиты закрыли сотрудников банка в хранилище, убитого охранника оттащили от дверей, оставив на них так и висеть табличку о техническом перерыве, вышли через служебный вход и скрылись в неизвестном направлении. Всё ограбление заняло неполных десять минут.
Тревогу подняли только через два часа, потому что закрытая дверь и табличка о техническом перерыве отпугивали законопослушных граждан, которые, потоптавшись на крыльце, несколько минут, уходили, решив зайти попозже. Только одна настырная тетка, проторчав без толку на крыльце около часа, стала названивать в банк из таксофона, который находился рядом. Ей обязательно сегодня надо было заплатить очередной взнос за кредит, потому что с понедельника пошли бы уже штрафные санкции, и докажи им потом, что она приезжала, но было закрыто. Поэтому, дойдя до точки кипения от мысли о том, что ей придется платить за чужое разгильдяйство, она с досады позвонила в милицию, естественно, по ноль два и попала в дежурную часть городского управления.
- Девушка! - завопила она, услышав голос дежурной. - Здесь что-то с банком не то! Поумирали они там все, что ли? Белый день, а у них уже полтора часа закрыто, только табличка "Технический перерыв" висит, а ни один телефон не отвечает!
- О каком банке вы говорите, где он расположен? - уточнила дежурная
- Да "Форум-банк" на площади Куприна, я от его дверей и звоню!
- Не уходите, сейчас вышлем дежурную группу! Ждите!
- Подожду, конечно, ни за что не уйду! Мне туда сегодня обязательно попасть надо!
Из управления позвонили в Закаменский отдел охраны, и уже через две минуты экипаж был на месте.
Лида Скворцова, маленькая шустрая блондинка тридцати пяти лет, с быстрыми мышиными глазками и остреньким любопытным носом, который так и норовил влезть везде, где просят, и где не просят, одетая в синий спортивный костюм и с хозяйственной сумкой в руке, потому что собралась на дачу, встретила экипаж охраны, как заправский экскурсовод, "посмотрите налево, посмотрите направо...".
- Вот, глядите, что делается! - стрекотала она, прыгая по ступенькам крыльца впереди милиционера, вооруженного автоматом и ужасно ему мешая.
Тот, наконец, добрался до дверей банка и подергал их, предварительно отодвинув Лиду.
- Бесполезно! - комментировала она. - Я уже второй час дергаю. Тишина и покой! Точно, у них там что-то случилось!
Милиционер с тоской скосил на неё глаза и сказал напарнику:
- Надо со служебного входа попробовать. Пошли, посмотрим, что там. А вы, гражданка, здесь стойте! - рыкнул он на Лиду, которая с деловым видом попыталась отправиться вслед за ними.
До служебного входа пришлось добираться, обходя всё здание. Пару раз, надавив кнопку звонка и подождав немного, милиционер дернул дверь на себя, и она послушно открылась.
Та-ак... - удивленно протянул он и подал знак напарнику, призывая к осторожности. Затем, рывком распахнув дверь, отпрыгнул и прижался к стене рядом с дверным проемом, где уже стоял его напарник. Они постояли несколько секунд, настороженно прислушиваясь, но внутри здания было тихо. Тогда короткими перебежками, прикрывая друг друга, они пробрались в операционный зал банка. На полу, за одним из столов, они увидели лежащего охранника, который не подавал признаков жизни. Проверив пульс на шее, первый обреченно сказал:
- Готов! Твою мать, что здесь произошло?! Где все?! Вымерли, что ли? Прямо летучий голландец, а не банк!
- Подкрепление надо вызывать! - решительно сказал второй. - Смотри, вон там, на полу, ещё пятна крови! Может, их покрошили всех здесь?
Первый осторожно оглядел зал и отрицательно покачал головой.
- Нет, не похоже. Если бы это было так, то стреляли бы из автомата, очередями. Здесь бы всё вокруг было мелким крошевом. Закрыли их где-то, надо поискать.
- Не надо! - прикрикнул на него напарник. - Ты что, сапер?! А если здесь "сюрпризы" оставлены?! Взлетим к чертовой матери, ботинок не останется! Давай, вызывай подкрепление!
- У нас же не Чечня, - проворчал первый, связываясь по рации с райотделом.
- Теперь везде Чечня, - угрюмо отозвался напарник, прошедший уже две командировки в горную республику.
Через пятнадцать минут во дворе банка яблоку негде было упасть от припарковавшихся там машин: милиция, скорая помощь, прокуратура, руководство банка, администрация Закаменского района, городское управления внутренних дел, областное... В итоге, когда подъехала машина МЧС, которая привезла спасателей, чтобы вскрыть двери в подвал, потому что бандиты собрали и унесли с собой все связки ключей, припарковаться ей уже было негде. И спасатели, матерясь, пробирались к банку, среди наставленных машин, неся всё оборудование на руках.
Весть об ограблении банка застала его директора, Пивнова Игоря Модестовича, в мэрии, где он утрясал какие-то очередные проблемы. Выслушав сообщение по мобильному от начальника службы безопасности, он слегка побледнел и посуровел, но всё же нашел в себе силы учтиво распроститься с чиновницей и быстрым шагом спустился к машине. Ниже среднего роста, слегка полноватый, с крупной головой, растерявшей большую часть своей растительности, большими выпуклыми глазами и полными губами, и хищным, слегка крючковатым носом, для своих пятидесяти лет он выглядел довольно хорошо и двигался легко, несмотря на некоторую тучность. Но, рухнув на заднее сиденье "Мерседеса", он дрожащей рукой ослабил петлю галстука и минуты две судорожно глотал кондиционированный воздух салона, прежде чем бросил водителю:
- В банк!
Глядя в окно невидящим взором на проносящиеся мимо дома, он достал из кармана телефон и позвонил домой.
- Люсенька! - сказал он уже почти спокойно жене. - У меня неприятности, я хочу, чтобы вы с Ванечкой уехали на время.
- Что случилось? - всполошилась жена.
- Сам ещё толком ничего не знаю. Банк ограбили. Я сей час туда еду.
- Какой ужас! Игорь, я никуда не поеду, я хочу быть с тобой рядом!
Пивнов горько усмехнулся.
- Люсенька, собери вещи. Часа два тебе хватит? Я позвоню позже.
- Я никуда не поеду! - гремел в трубке голос жены.
- Ну, всё, целую. Собирайся! Ты же у меня умница.
- А няне тоже собираться? - уже спокойнее спросила Люсенька.
- Было бы очень хорошо, если бы она с вами поехала. Спроси у неё, если не сможет, то на месте придется искать.
- Где? - обреченно спросила жена.
- Ещё не знаю, - ответил Пивнов, закрыл крышку мобильника и положил его в карман. Ему нужно было хотя бы пару минут подумать и приготовиться к разговору с милицией.
В банке творилось светопреставление. Понаехавшее начальство топталось повсюду, как стадо слонопотамов, нисколько не заботясь о том, что, возможно, напрочь уничтожают следы, оставленные преступниками. Саперы с собакой уже обследовали помещение и следов присутствия взрывчатки не обнаружили. Причем, им пришлось работать, обходя толпу, понаехавших "гостей", которые и не подумали выйти. Собака отвлекалась, нервничала, и кинолог уже просто мечтал, чтобы она для острастки прихватила за штанину хоть кого-нибудь из них. Что самое удивительное, что в зале столпились люди, которые по роду своей деятельности должны были знать правила поведения при чрезвычайных ситуациях, и другим пример в этом показывать. Ничуть не бывало! Их поведения сейчас ничем не отличалось от того, как вели бы себя в подобной ситуации бабки, торгующие семечками на соседнем крытом рынке.
Пивнов всё это увидел и понял, едва войдя в банк, но он не был самоубийцей, чтобы высказывать вслух своё мнение. Наоборот, он учтиво поздоровался со всеми присутствующими, задержался взглядом на теле убитого охранника и спустился в подвал, где охранники срезали петли последней железной двери. Вообще-то, у Пивнова дома хранился запасной комплект ключей, за ними можно было бы послать, но его никто не спросил, да и было уже поздно. Спасатели при помощи двух ломов уже выворачивали стальную дверь, внося, в неизвестный ещё ущерб свою долю.
- А, снявши голову, по волосам не плачут! - внутренне махнул рукой на покореженные двери Пивнов. Его интересовали не сами двери, а то, что было за ними.
Наконец, дверь выворотили, и стали выпускать людей. Пивнов взялся проводить к врачам скорой раненую женщину, и по дороге спросил у неё:
- Зина, что здесь произошло?
Она вполголоса кратко изложила ему ситуацию. Пивнов внимательно слушал, никак не реагируя, только тяжело вздохнул, когда она сказала, что бандиты вынесли сумки из подвала.
- Как тебя ранили? - участливо спросил он.
- Понимаете, Игорь Модестович, у меня такое впечатление, что кто-то из наших им помогал, потому что они знали обо всех ловушках! Когда нас стали загонять в подвал, я сделала вид, что поправляю одежду, и хотела незаметно сдвинуть сигнальную пачку. В меня сразу выстрелили, не разговаривая.
Игорь Модестович кивнул, понимая, о чем речь. На полке, около каждого сотрудника, лежал муляж, так называемая "кукла", изображающая пачку денег. Стоило не то, что взять её в руки, а даже просто изменить её положение, например, слегка сдвинуть, и на пульте охраны в милиции сразу срабатывал тревожный сигнал. Собственно, банк весь был напичкан такими ловушками, и Зина была права, предполагая, что без помощи кого-то из работников банка, ограбление вряд ли стало бы возможным.
Усадив Зину в машину скорой помощи, он вернулся в подвал, чтобы точно убедиться в том, в чем он и так уже не сомневался. В зале, где стояли шкафы с ячейками были выворочены и выпотрошены десятка два из них. Но Игорь Модестович смотрел только на три ячейки. Эти три зияющих проёма смотрели на него угрожающе, как три ствола пистолетов и ему на мгновение показалось, что из них потянуло на него смрадным могильным холодом. Он очнулся, стряхнул оцепенение и поднялся к себе в кабинет, чтобы сделать несколько звонков. Последний был жене. Он сказал ей, кто будет её сопровождать, и только положил трубку, как в его кабинет вошел следователь прокуратуры и категоричным тоном попросил ничего не трогать и вообще, освободить помещение, которое будет опечатано.
- Я. собственно, ничего и не трогал, только домой позвонил, - сдержанно ответил он и вышел из кабинета.
Между тем, в зале оперативники уже вовсю допрашивали сотрудников банка, стараясь выяснить число грабителей и составить их словесные портреты. Узнав, что преступники были без масок, кинулись смотреть запись с камер на компьютере, но выяснилось, что грабители, не мудрствуя лукаво, просто унесли весь системный блок. Объявили перехват, передав по рации только словесные ориентировки и приметы сумок. Банковских служащих повезли в управление, чтобы составить фотороботы. С грехом пополам, они были составлены, но уверенности, что это поможет, не было, потому что свидетели путались, не могли прийти к единому мнению по поводу внешности преступников, и только говорили, что у грабителей лица были какие-то неживые, "отмороженные". Одна из женщин заметила, что у бандита в кожаной куртке были накрашены губы, и сама же сделала вывод, что он, наверное, "голубой".
Перехват ничего не дал, преступников задержать не удалось. Единственной удачей можно было считать, что одна бабулька, торговавшая луком на остановке, заметила, что девятнадцатая "маршрутка" заехала во двор банка, хотя конечная остановка этого маршрута была на самой площади. Установили, что с конечной остановки данного маршрута, действительно, была угнана машина, где-то, в двенадцать часов дня. Шофер отсутствовал примерно полчаса, обедал в кафе, и за это время преступники успели угнать маршрутку, ограбить банк и скрыться на ней. Машину нашли в тот же вечер в лесу, около кладбища, сгоревшую до основания. Дежурная группа и эксперт выехали на место, но, учитывая, что после обеда зарядил нудный осенний дождь и шел, не переставая несколько часов, то особо надеяться на результаты их работы не стоило. Однако, поскольку лес и кладбище, да и ограбленный банк находились на территории, подведомственной Закаменскому райотделу милиции, то в группу, выехавшую на место обнаружения машины кроме оперуполномоченных уголовного розыска капитана Назарова Бориса Петровича и старшего лейтенанта Баринова Андрея Ивановича, входил ещё эксперт-криминалист, капитан Конюхов Иван Демьянович, которого почти все в отделе звали просто Демьяныч. Борис Назаров утверждал, вполне серьезно, что Демьяныч колдун, потому что тот исхитрялся находить улики там, где любой другой не нашел бы, да и не стал бы искать. Поэтому, по приезде на место никто особо не удивился, что эксперт уделил неприлично мало времени сгоревшей машине, а стал ходить вокруг неё концентрическими, всё расширяющимися кругами, старательно шевеля траву прутиком, как заправский грибник, и внимательно рассматривая всё, что ему попадалось. Через некоторое время он подошел к Борису и помахал у него перед носом полиэтиленовым пакетом с куском какой-то тряпки. Борис сердито оттолкнул его руку.
- Фу, гадость, какая! Демьяныч, что ты мне в лицо всякую дрянь тычешь?
- "Дрянь!" - передразнил его Демьяныч. - А ещё оперативником называешься! Это не "всякая гадость", как ты выражаешься, а, похоже, фрагмент "отмороженного" лица фигурантов!
- Ещё не лучше! - прокомментировал Андрей Баринов. - Если ты считаешь, что здесь "рачлененка", то где тогда остальные фрагменты?
- Ну, блин! Ну никакой фантазии у людей, никакого полета мысли! Труп, "расчлененка"! Привыкли, что у преступников интеллект, как у питекантропов! А здесь преступление дерзкое, можно сказать, красивое. Придумал и осуществил его, в своем роде, артист! - возмутился эксперт.
- Ой, Демьяныч, я сейчас просто слезу пущу от умиления! - рассердился Борис. - Ты у нас, оказывается, просто певец преступного мира! Артист, видишь ли! Я так тебе скажу, если мне захочется на артистов посмотреть, я в кино схожу, или в театр, в крайнем случае, а эти "артисты" уже трех человек на тот свет отправили! И помяни моё слово, автограф они мне будут давать мордой на асфальте, даже если кусок одной морды, как ты говоришь, уже отвалился!
- Правда, Демьяныч, не темни, рассказывай, что ты там нашел. Нам же работать надо, след-то остывает с каждой минутой, - примирительно попросил Андрей.
- Ладно, слушайте сюда. Это надо ещё проверить, но я почти на сто процентов уверен, что это кусок маски одного из преступников, - довольно улыбаясь, сообщил эксперт.
- Думаешь, они в масках были? - недоверчиво спросил Борис.
- Уверен! Поэтому свидетели все, как один говорили о "неживых и отмороженных" лицах, - убежденно сказал Демьяныч.
- Нет, Демьяныч, что -то ты намудрил. Свидетели же не дебилы и преступников видели близко. Если бы на них были маски, они так бы и сказали, - не поверил Андрей.
- Это ты, Демьяныч, Фантомаса в детстве насмотрелся! - захихикал Борис.
Эксперт только в досаде махнул на них рукой и полез в машину.
ГЛАВА 3.
Пивнов никогда не любил возвращаться в пустую квартиру, но сейчас он был рад, что жена с сыном уже уехали. Они улетели в Москву с няней и сопровождающим, а там их встретит его знакомый, с которым давно существовала деловая договоренность на такой вот пожарный случай. Он переправит их дальше и сообщит ему, как они только устроятся. Звонить ему в Сибирск он жене запретил. Информацию она должна передавать и получать через этого же посредника. Теперь ему надо было позаботиться о старшей дочери от первого брака, Катюше. Она сейчас была в Англии. Жила там, в пригороде Лондона в местной семье, изучала английский язык, ездила на экскурсии. Игорю Модестовичу очень не хотелось ломать её планы, тем более, что она уже находилась за границей, поэтому он решил, что просто пошлет к ней своего человека для охраны. Олег Свиридов, который сопровождал его жену до Москвы, должен был, как только передаст их с рук на руки московскому знакомому, лететь в Лондон к Катюше и везде её сопровождать до окончания программы, а дальше он придумает, что с ней делать. Идеально было бы, конечно, отправить Катюшу к Люсе с Ванечкой, но об этом не могло быть и речи, потому что развод Игоря Модестовича с матерью Катюши, Светланой Игнатьевной, пришелся на то время, когда дочери было только четырнадцать лет. С подростковой категоричностью Катюша объявила отцу бойкот, а его вторую жену откровенно ненавидела и не считала нужным это скрывать. Как она относится к своему младшему брату, было неясно, потому что она его ни разу не видела, хотя Ванечке было уже полтора года. Отношения Игоря Модестовича с его первой семьей были очень сложные, и для него болезненные. Когда он на закате пятого десятка влюбился в женщину на двадцать лет его моложе и завел с ней интрижку, он ничего менять в своей жизни не планировал. Тем более, что Люсенька, хотя и была молода, приятна и миловидна, особым умом не отличалась и говорить с ней, по большому счету, было не о чем. Во всем, кроме молодости и стройности, она проигрывала его жене, однако сумела обойти её на вороных, уведя из-под носа богатого мужа. Действовала она просто и без затей. Через несколько месяцев их знакомства, она заявилась к нему в банк и шлёпнула ему на стол справку о двадцатинедельной беременности, а так же выписку результатов УЗИ о поле ребенка. Она ждала мальчика. Не дав Пивнову прийти в себя от ошеломляющей новости, она осуществила ему дополнительный впрыск адреналина, заявив, что ни матерью - одиночкой, ни тайной женой она быть не собирается. Её ребенок должен расти в нормальной, полной семье. Поэтому, если через три дня он не позвонит ей и не сообщит, что разводится с женой и женится на ней, то сына он никогда не увидит, потому что она уже нашла бездетную семью в другом городе, которой отдаст их сына. Причем, стоять на учете по беременности и лежать в роддоме она будет по документам этой женщины, так что концов он никогда не найдет при всем желании. Люся спокойно дождалась, когда побледневший Пивнов схватился за сердце, налила ему в стакан воды, вызвала "скорую" и ушла, оставив на столе справки и бумажку с номером мобильного.
В первый вечер Пивнов поговорить с женой не смог, потому что жутко напился после отъезда "скорой". На второй день он проснулся поздно, когда жена и дочь уже ушли, позвонил на работу, сказал, что задержится, и заметался по квартире, как раненый лев. Надо было отдать должное Люсеньке, она мастерски загнала его в капкан. Игорь Модестович очень любил дочь, но мысли о том, что когда-нибудь всё нажитое тяжким трудом, риском, можно сказать, кровью, придется отдать в чужие руки, зятю, практически постороннему человеку, пришедшему на всё готовенькое, лишала его покоя. Всё чаще возникали мысли о сыне, наследнике. Разговоры с женой на эту тему ни к чему не приводили. Хотя она была значительно его моложе, но в сорок лет не хотела идти на такой риск, успокаивая его тем, что Катюша вырастет, выйдет замуж и родит ему внука. Допустить, чтобы его сына воспитывали чужие люди, а он бы его никогда не увидел и жил с этой мыслью до конца своих дней, он просто не мог. Выкурив за час полпачки сигарет, он позвонил жене на работу и попросил её приехать домой для важного разговора.
Светлана Игнатьевна вбежала в квартиру, запыхавшись, не снимая плаща, прошла в комнату и с тревогой спросила:
- Что, Игорь, сердце? Лекарство выпил? Может, "скорую" вызвать?
Пивнову стало так тошно, что на самом деле захотелось вызвать "скорую", чтобы поставили укол, от которого бы он отключился, и не надо было начинать этот убийственный для них обоих разговор.
- Нет, нет, всё нормально! Света, ты успокойся, сейчас я тебе валерьяночки принесу, - и пошел на кухню.
Светлана Игнатьевна вернулась в прихожую, сняла плащ и сапоги, сунула ноги в пушистые шлепанцы, прошла за мужем на кухню, выпила предложенную валерьянку, села у окна на табуретку, закурила и сказала напряженным голосом:
- Рассказывай!
Игорь Модестович, почти ничего не скрывая и не приукрашивая, вывалил не её голову все обстоятельства, в которые он попал, включая и ультиматум, который ему предъявила Люсенька.
- И что же ты решил? - спросила жена, глядя в окно.
- Я не могу лишиться сына, я так долго о нем мечтал! - в отчаянье выкрикнул Игорь Модестович.
Игорь Модестович быстро заговорил, предлагая ей очень выгодный вариант дележа имущества, если она согласится на немедленный развод.
- Мне надо подумать, - сказала Светлана Игнатьевна, закуривая новую сигарету.
Игорь Модестович замолчал, и они так и сидели молча несколько минут. Жена смотрела в окно и курила, а он смотрел на неё и видел красивую и умную женщину, ухоженную, хорошо и со вкусом одетую и с отчаяньем понимал, что Люсеньке никогда не стать такой. В женщине порода либо есть, либо её нет. И ещё он понимал, что на его жену в любом возрасте будут обращать внимание мужчины, потому что она обладала какой-то притягательностью, харизмой, как это стало нынче модно называть. Никогда он не думал, что придется с ней расстаться, да ещё так по - подлому, нанеся ей в спину самый тяжелый удар, который только можно нанести женщине.
Светлана Игнатьевна докурила сигарету, повернулась к нему и, видно прочтя написанную на его лице жалость, усмехнулась зло, смерила его с ног до головы презрительным взглядом и сказала:
- Я согласна!
Придавила в блюдце ещё один окурок, и, уже выходя из кухни, бросила через плечо:
- Мне нужно на работу. Надеюсь, когда я вернусь, то ни тебя, ни твоих вещей здесь не будет! Бумаги пришлешь с адвокатом!
Игорь Модестович, не ожидая такой быстрой победы, поначалу обрадовался и, побросав кое-как вещи в сумки, увез их сначала на работу, а потом на квартиру, которую снял недалеко от банка. Люсеньке он позвонил сразу же после разговора с женой, опасаясь, как бы она не наделала глупостей. Та сразу заворковала и прилетела к нему на квартиру, вить новое гнездышко. Конечно, Люсенька очень жестко обошлась с Пивновым, но за то, что она подарила ему сына, он всё ей простил. Развод с женой и раздел имущества не занял много времени, и Пивнов с Люсей зарегистрировались, устроив скромное торжество. До рождения ребенка оставалось совсем мало времени, поэтому пришлось покупать квартиру, с каким ни есть ремонтом, новый делать было некогда. Только одну комнату спешно переделали под детскую, купили кроватку, коляску, игрушки. Все эти приготовления Пивнов мог спокойно перепоручить Люсеньке или ещё кому-нибудь, но он хотел всё сделать сам. Особенное удовольствие ему доставляла покупка игрушек. Когда росла Катюша, то игрушки ей покупала Светлана Игнатьевна, потому что она лучше понимала в этих куклах, мебели для них и прочих девчоночьих радостях. Сейчас же Игорь Модестович совершал каждую неделю "набеги" на магазины игрушек, которых в Сибирске было не меньше десятка, и к рождению сына собрал такую коллекцию оружия, которой можно было вооружить роту спецназа. Первого февраля ребенок родился. Его назвали Иваном. Ванечка уже при рождении был крупным карапузом, почти четыре килограмма, довольно спокойным, но внимания всё равно требовал много. И, хотя Пивнов нанял и няню, и домработницу, забот всё равно хватало всем. Погрузившись в эти хлопоты и занятый своим бизнесом, он всё как-то не находил времени поговорить с дочерью. Когда он поздравлял Светлану Игнатьевну с Новым годом, то попросил позвать Катюшу к телефону.
- Катя, иди, тебя отец поздравить хочет! - позвала её Светлана.
- Пусть он засунет себе свои поздравления в...! Я ему объявила бойкот!
- Слышал? - спросила Светлана бывшего мужа.
- Да, - расстроено сказал Пивнов.
- А что ты от неё ожидал услышать?
- Да нет, я всё понимаю, - промямлил Игорь Модестович и положил трубку.
Ему была очень неприятна вся эта ситуация, но угрызения совести быстро утихли, как только родился сын. Вторую попытку наладить контакты с дочерью он сделал в начале лета, решив оплатить ей летний отдых, но бывшая жена огорошила его, заявив:
- Сожалею, но ты опоздал. Вадим уже взял нам всем путевки, и через неделю мы улетаем в Италию на отдых.
- Ка... какой Вадим? - спросил он, заикаясь от волнения.
- Твой муж? - осторожно переспросил он. - Ты вышла замуж?
- Да, - так же невозмутимо ответила она. - А что тебя удивляет? Как оказалось, не все считают меня ни на что не годной старухой, в отличие от тебя!
- Света, я никогда не считал и не считаю тебя старухой, мягко возразил Игорь Модестович.
- Считаешь, - не согласилась Светлана. - Считаешь, раз решил заводить детей с первой попавшейся сучкой, подобранной на помойке. Всё, извини, мне надо ужин готовить, муж вот-вот придет!
- Подожди, Света! Я же хочу что-нибудь сделать для Катюши!
- Не знаю даже что тебе посоветовать. Вадим уже обещал ей подарить на день рождения путевку в Болгарию, в детский центр, так что лето у неё всё распланировано.
- Ну, хоть на день рождения, что ей подарить? - в отчаянье спросил Игорь Модестович.
- Её день рождения мы будем отмечать в Венеции. Можешь ей позвонить туда и поздравить. Я думаю, что при существующих отношениях, никакого подарка она от тебя не примет, - сухо заметила Светлана Игнатьевна.
- Это ты её против меня настроила! - в бешенстве заорал на бывшую жену Пивнов.
- Не-ет, голубчик, моих усилий здесь и не требовалось, это ты сам постарался от души! Вместо того, чтобы звонить дочери каждый день, узнавать как её дела, как настроение, ходить с ней в кино, в театр, ты подхватил чемоданы и исчез из нашей жизни! Интересно, а ты задумался хоть раз, как Катюша перенесла твоё бегство? И это не ты, а Вадим возил её со своей дочерью на зимних каникулах в Эмираты, чтобы отвлечь от этого кошмара, в котором она жила. Ты редкая сволочь, Пивнов! За одно я тебе бесконечно благодарна, это за то, что ты меня бросил! Впрочем, и ты не в накладе. Больше всего вы с твоей новой половиной любите деньги, а сын для вас только средство. Для неё - золотой ключик к твоему кошельку, а для тебя - наследник и хранитель твоих чертовых денег! А то ведь ты и на том свете покоя не найдешь, будешь ворочаться в гробу и думать о несчастных тугриках, которые без тебя осиротели! И не смей мне даже пытаться качать права! Нет у тебя больше никаких прав!
Светлана Игнатьевна отключила телефон, а Игорь Модестович пил весь тот вечер у себя в кабинете, пытаясь разобраться в том, что произошло. Ему и правда, за всё это время ни разу не пришла в голову мысль о том, каково пришлось после развода жене и дочери. Они ему не звонили, не прибегали на работу, не устраивали скандалов, вообще никак о себе не напоминали, чему он был несказанно рад и успокаивал себя тем, что думал, что они с женой развелись достойно, как цивилизованные люди. Разговор с бывшей женой просто выбил у него почву из-под ног, заставив посмотреть на свое поведение в этой истории совсем с другой стороны. Но самым неприятным и неожиданным открытием для него было то, что он продолжал испытывать к Светлане те же чувства, что и раньше. Сознание того, что она вышла замуж и чужой мужчина живет в его квартире, общается с его дочерью, ездит с ней отдыхать, приводило его в бешенство! Хотелось побежать к бывшей жене, устроить ей скандал, что-то потребовать... Что?! Он сам всё это затеял! Глупо, конечно, но он как-то не подумал, что после развода не только он получает желанную свободу, но и она. Нет, он был просто уверен, что это именно ему судьба дала шанс начать новую жизнь, а не его бывшей жене. Он же её хорошо обеспечил! С ней осталась дочь, ну и хватит с неё! Какое ещё новое замужество? Не девочка уже, пятый десяток пошел, климакс на носу! Влив в себя лошадиную дозу коньяка, Пивнов успокоил себя тем, что жена на его деньги купила себе альфонса.
- Ну, и черт с ней! - подвел он итог. Однако, на следующий же день попросил начальника службы безопасности разведать, что это за Вадим такой.
- На жену мне наплевать! - хорохорился он перед ним. - Пусть покупает себе мужей, если ей это надо, благо денег я ей достаточно оставил. Но там живет моя дочь и мне не всё равно с кем она общается! Я хочу спать спокойно!
Через несколько дней Пивнов не выдержал, и спросил у Вахрушева:
- Ну, что, Матвей Николаевич, как с моей просьбой?
- С какой? - не сразу понял тот.
- Я просил узнать о любовнике... тьфу-ты, о новом муже моей жены. Вот ведь черт, запутался совсем! Бывшей жены, конечно!
"Ты точно запутался!" - мысленно согласился с ним Вахрушев, а вслух сказал:
- А-а! Всё в порядке, спите спокойно!
- Ты что, речь на моих похоронах репетируешь? Так я живой пока! - вызверился на него Пивнов.
Вахрушев смутился, сказал, оправдываясь:
- Вы же сами сказали, что хотите спать спокойно, ну, вот я в этом смысле и сказал, что всё нормально.
- Что нормально?! - заорал Пивнов, еле сдерживаясь, чтобы не запустить в подчиненного тяжелой зеленой пепельницей чешского стекла, стоящей у него на столе. - Рассказывай, давай, не тяни кота за хвост!
То, что рассказал Матвей Николаевич, совершенно опровергало утешительную для самолюбия Пивнова мысль об альфонсе. Гридин Вадим Алексеевич, новый муж его бывшей жены, оказался одним из топ-менеджеров "Газпрома", занимающий довольно высокий пост в его Сибирском отделении. Ему сорок лет и брак этот для него второй. Развелся он два года назад, когда его перевели из Москвы в Сибирск. На этой ли почве произошел разрыв, или перевод стал результатом развода, неизвестно. Первая его жена живет в Москве с их дочерью Софьей. Гридин часто видится с дочерью, поскольку регулярно бывает в Москве по служебной необходимости. Раз месяц, на выходные, дочь сама к нему прилетает. На школьные каникулы он всегда её вывозит куда-нибудь отдохнуть. Брак между Пивновой Светланой Игнатьевной и Гридиным Вадимом Алексеевичем зарегистрирован совсем недавно, второго июня.
- Так что у них медовый месяц в разгаре, - ухмыльнулся Вахрушев.
Вахрушев повернулся и вышел из кабинета обиженный.
- Если так по бывшей жене убиваешься, хрена ты гулял от неё? - зло подумал он о шефе. - Добро бы с кем, а то с этой кошкой облезлой!
Вахрушев был очень невысокого мнения о внешности Люсеньки, что же касается её скромных умственных способностей, то их он ей в вину не ставил, потому что к своим сорока восьми годам приобрел четкое убеждение, что все бабы дуры.
А Пивнов ещё больше часа бесновался в своем кабинете, пиная мебель, и бросаясь сувенирами со стола, пытаясь хоть как-то успокоиться. Обида на бывшую жену и дочь захлестывала его с головой.
- Я всё всегда делал для них! Вертелся для них, как белка в колесе, чтобы им лучше жилось! Деньгами меня попрекает, а для кого я старался?! Для себя, что ли? Для них и надрывался, чтобы их обеспечить! А они выкинули меня из своей жизни! Вышвырнули, как ненужную куклу, как старую тряпку...
Правды в этих стенаниях было немного, а логики так вообще никакой, но потребовались две недели, чтобы он хоть немного пришел в себя и смог поздравить дочь с днем рождения. Катюша была счастлива и вся под впечатлением Венеции, эмоции её выплескивались через край, и звонку отца она очень обрадовалась. Выслушала его поздравления и заверения, что он её очень любит и всё время о ней думает и скучает, и весело ответила:
- Я тебя тоже люблю, папусик, ты не думай, это я тогда очень сильно на тебя обиделась! И добавила озабоченно, а как твое сердце, а то мама всё время беспокоится.
- Да? - обрадовался Пивнов. - А что она говорит?
Катюша рассмеялась и с подростковой прямолинейностью ответила:
- Она говорит: "Боюсь, что этот старый козел за своим здоровьем совсем следить перестал. Как бы у него вторая молодость инфарктом не закончилась". Папуля, а ты таблетки пьешь?
- Пью, Катенька, пью, не волнуйся!
- Хорошо, я тогда маме передам, чтобы она не беспокоилась. Ну, всё, пока, а то тут фейерверк начинается!
Связь прервалась. Пивнов вытер предательски набежавшие на глаза слёзы и облегченно вздохнул. Он, конечно, наворотил дел в своей жизни, заставив страдать самых дорогих ему людей. Света права, вел он себя, как "редкая сволочь", но его простили, и любят, и помнят. Несмотря ни на что, беспокоятся о его здоровье. Он им дорог, даже такой, а это главное.
Но всё равно, хотя отношения наладились, всё-таки оставались болевые точки, которые они старались не задевать. Игорь Модестович никогда не спрашивал Светлану Игнатьевну о её новом муже, а она и Катюша ни разу не поинтересовались его сыном.
Решив, как ему казалось, вопросы безопасности своей семьи, он приступил к главному и очень тяжелому делу, которое не терпело отлагательств. Он набрал на мобильном номер, и когда там ответили, спросил:
- Узнали?
Там коротко ответили:
- Да!
- Новости знаете? - спросил осторожно Пивнов.
- Знаем! - так же коротко ответил собеседник.
- Что теперь делать? - со страхом спросил Игорь Модестович.
- У тебя две недели, чтобы найти всё или хотя бы узнать, кто это сделал.
- Но как я... - начал было говорить Пивнов, но связь уже прервалась.