Вообще говоря, стая, о которой пойдёт речь, совсем не моя. Да, собственно, и стаей совершенно разных собак, проживающих на территории Ижемского переулка, назвать нельзя. Просто я вижу их, как минимум, по два раза на дню, когда иду на работу ранним утром или же когда возвращаюсь. Потому в моём сознании они представляют собой некую единую общность животных; её и принято называть стаей. Впрочем, у меня что-то с логикой? Вы находите? Действительно, разве можно называть одной стаей как вольных зверей, так и домашних животных, проживающих на хозяйском дворе? Думаю, нельзя. Но мне хочется, ибо это именно моя стая. И мне о ней речь держать. Готовы? Начинаем.
Моня и Шустрый
Моня - молоденькая гладкошерстная сучка с намёками на экстерьер бельгийской овчарки на умной морде лица. Но наверняка не о чистоте породы речи нет, она полукровка. Я заприметил её ещё с младых коготочков щенячьей поры, когда хозяева, живущие в начале переулка, только-только взяли Моню в семью. Сначала она жила в доме, но очень скоро её стали выпускать на общественную территорию сиречь в переулок. На шее у щенка-переростка сразу же появился красивый ошейник явно не по размеру. Застёгнутый на самую дальнюю, по-видимому, проколотую вручную дырочку ремень свешивался из металлической шлёвки в виде элегантного галстука, который придавал внешности собаки самую настоящую интеллигентность этакого английского денди. Наверное, поэтому я долгое время - почти полгода - принимал Моню за юного кобелька. Имя лишь способствовало моему заблуждению. Но однажды я разглядел Моню более подробно, после чего нимало удивился. До такой степени, что даже произнёс киношную фразу с интонацией Игоря Ильинского в роли Кутузова: "Корнет... вы - женщина?" Моня, внешне оставшись безучастной к моему вопросу, просто лизнула мою руку шершавым языком. Впрочем, нет - вращающийся пропеллер хвоста по всей видимости означал решительное "да".
По мере того, как из Мони вырастала приятная глазу дама собачьей породы "галстук" на её ошейнике становился всё короче, но вовсе не исчез. Он продолжает радовать глаза окружающих - тех, кто знает толк в модных фишечках и фенечках.
Шустрый возник на горизонте, когда Моне уже стукнуло месяцев пять. Был он маленьким щенком неизвестной дворовой породы, а появился в переулке, поскольку его приютили хозяева из примыкающего к веренице частных подворий многоквартирного дома, фасадом выходящего на одну из центральных улиц города.
Нет, в щенячьей ипостаси Шустрый на улице ещё не показывался. Его стали выпускать в "люди" на целый день, когда кобелёк повзрослел до юношеского собачьего возраста.
Его появление можно считать не вполне обычным. Хозяева совершенно не думали заводить беспородного пса, поскольку у них к тому моменту жил в квартире шарпей насыщенного махагонового окраса, а, как известно из классической литературы "Боливар двоих не вынесет".
Однако обстоятельства оказались сильнее человеческих желаний. Будущие хозяева Шустрого - семья медиков. В самый разгар пандемии глава её работал в "ковидным отделением" стационара. Пора горячая. Сутками пропадал на работе. Редкую часть дежурства удавалось забежать в ординаторскую - перекусить на бегу. И вот однажды в ночную смену перед самым Новым годом удалось даже выкроить минут двадцать на сон по методе небезызвестного Максима Максимовича Исаева, в народе - Штирлица. А когда глаза открыл и выбежал перекурить на улицу, чтоб в рабочий тонус прийти - обнаружил у дверей дрожащего на морозе крошечного мохнатого цуцика. Видать, кто-то подбросил.
Некоторое время безымянный пёс прожил в "ковидном отделении" больницы - в подсобном помещении. Стал любимцем врачей и медсестёр. На время обхода заведующей "парня" прятали в кладовку. Но долго подобная партизанщина продолжаться не могла, требовалось определить собаку на ПМЖ - кому-то из персонала домой. Спасший собаке жизнь врач подумал-подумал и решил - сможет уговорить супругу на пополнение в семействе "друзей человеков". И таки смог.
Всю зиму щенок жил в квартире в опасливом отдалении от "плюшевого" шарпея. А к весне Шустрый набрался сил, вырос, и его стали выпускать на улицу на целый день. Покормят хозяева перед уходом на работу, а дальше, как говорится, "гуляй, Вася" до позднего вечера. Шустрый оказался натурой свободолюбивой, ему очень нравился такой режим. И характер тоже оказался под стать кличке: шустрила первостатейный. Подбежит бывало к ближайшему сетевому маркету и добрых людей высматривает. А только высмотрит, сопровождает "жертву" до дома, будто бы охраняя да полаивая на собак - и бесхозных, и тех, что на цепи дом частный сторожат, словно удаль свою демонстрируя.
Нередко за столь великие труды перепадает Шустрому не одна лишь нега ласковых слов, но порой и нечто материальное, легко умещающееся в собачьем желудке. Особенно любят подкормить пса сердобольные старушки, приговаривая: "Ишь, худющий-то какой, бытта велосипед "Школьник". Хозяева разве совсем не кормят?" А ничего подобного: кормят шустрилу обильно два раза в день. А он ещё и подачками от покупателей в продуктовом магазине подпитывается. И всё вес не набирает. Обмен веществ, видать, по ускоренной схеме. И у людей подобные метаморфозы с обменом веществ встречаются.
Окраса Шустрый серо-рыжего, короткошёрстный, поджарый, глазки хитрые, мордочка тонкая как у лисы, а между лопаток пикантная белая "звёздочка". Не кобель, а загляденье, настоящий красавец.
Дом, где живёт Моня "профилем" выходит прямо на многоэтажку, где в первом подъезде обитает Шустрый. Не поэтому ли они задружились плотно? Думаю, да.
Почти каждый день я иду по переулку на работу и обратно - вечером. И практически всякий раз Моня и Шустрый заняты вместе. Будто семейная пара. То прогуливаются степенно, то носятся по переулку наперегонки, словно угорелые. Зимой в самом начале улочки бульдозером снег собирается в огромный сугроб. Наша лохматая пара любит вскарабкаться на грандиозный по меркам равнины снежный отвал и с четырёхметровой высоты наблюдать за жизнью вокруг.
Лишь однажды Моня изменила своим привычкам и предпочла гулять с "истинным арийцем" - голубоглазым кобельком породы хаски. Нет, речь веду не об очередном обитателе Ижемского переулка. Кобелёк породы хаски - гость здесь нечастый. Просто хозяева чистокровного пса водят дружбу с хозяевами Мони, иногда их навещают.
Шустрый в это время печально бегал по двору многоэтажного дома и всем своим видом напоминал брошенного капризной подругой любовника.
Однако вскоре гости с искусителем хаски отправились восвояси, и собачья дружба продолжилась как ни в чём ни бывало. Шустрый простил всё и даже поделился с Моней сарделькой, которой его угостила соседская бабушка, особенно переживающая за худобу барбоса.
Возможно, я сильно приукрасил дружбу собачьих мальчика и девочки, нарисовав её в своём воображении, но, честное слово, так всё и выглядит на самом деле.
Альма и другие
Альма - самая статусная лохматая барышня на моём пути на работу. Можно сказать, это матрона в среде собачьих обитателей переулка. Годочков ей немало - заслуженная собака. Дом Альмы находится примерно в середине улицы, потому она почти всегда лежит на центральном перекрёстке. Никогда не лает, не рычит. Тихонько наблюдает за жизнью вокруг себя. За несколько лет "знакомства" мне так и не удалось услышать тембр её голоса. Масти собака неопределённо-серой. Маленькие, вечно вздёрнутые к небу ушки и большие жёлтые цвета янтаря глаза делают Альму похожей на испуганную сову.
На участке, напротив того, где живут хозяева Альмы, обитают три кобелька из одного помёта. Мамаша их проживает при своих отпрысках. Рядом с домом отгорожен приличного размера вольер, куда все четверо и помещены - в широченную коммунальную будку с четырьмя круглыми отверстиями - индивидуальными входами. Тем не менее, внутри стильного собачьего "барака", скорее всего, даже нет перегородок. Во всяком случае, я бы ничуть не удивился, прогавкай мне кто-нибудь сию тайну собачьего колхоза. Речь именно о колхозе, поскольку все три кобеля под присмотром мамаши делают всё синхронно: лают на прохожих, принимают пищу, созерцают за событиями в здании отделения МЧС, находящегося чуть в стороне - на другой стороне переулка, по диагонали. А там всегда движуха. Несколько раз на дню открываются ворота гаража, откуда выезжает, то вездеход, то внедорожник, то снегоход с прицепом. Не соскучишься.
Чуть дальше дома Альмы в дворе соседнего обитает Смотрящий Номер Один. Второе его и главное имя - Смотрящий В Суть. Это молчаливый пёс, который любит наблюдать за событиями в мире, привстав на задние лапы, а передние положив на спинку скамейки, стоящей во дворе. Тяжёлая и, судя по всему, мудрая голова покоится на помянутых выше передних конечностях. Поза очень напоминает человеческую, и оттого в умных глазах кобелька, сдаётся мне, прячется мудрость мира. Существует расхожая шутка, что в России jopa - вовсе не часть тела, а состояние дел и даже течение жизненных процесса в динамике. Думаю, Смотрящий В Суть мог бы запросто стать в один ряд с авторами сей глубокомысленной сентенции.
Ровно напротив Смотрящего В Суть живёт Смотрящий Внутрь. У этого раскрашенного под гиену барбоса тоже имеется взятая в аренду будка. И он так же, как и его визави напротив, любит вести наблюдение, облокотившись на двускатную крышу своего жилища летом и, взгромоздившись на сугроб, зимой. Только углублён он в созерцание жизненных событий не тех, что происходят вокруг, а исключительно - внутри хозяйского дома. Молчалив, когда по переулку "проходят занесённые в собачью подкорку запахи", но начинает неистово лаять на незнакомцев. Однако даже во время исполнения данного собачьего сторожевого ритуала от хозяйского дома не отворачивается, продолжая напряжённо наблюдать за тем, как ведут себя его кормильцы. Хотя - вполне возможно, любуется собственным отражением в окне.
Чуть ближе к концу переулка - по правую руку, если двигаться в направлении аэропорта, живёт удивительный барбос, морда которого будто бы сшита из разноцветных лоскутов - многочисленные оттенки серого, белого, коричневого, рыжего, чёрного. И это не только о шкуре речь идёт, но и о морде, включая не в меру лохматые уши и даже глаза - один карий, второй - голубой. Из-за вечного улыбчивого оскала, я назвал пса Клоуном, и он, похоже, стал понимать через год ежедневных тренировок - данное имя относится именно к нему. Во всяком случае, кобелёк принимается улыбаться хвостом, едва его услышит.
Если пройти от дома Клоуна метров пятьдесят и пересечь улицу Чехова, можно понять - в угловом доме за высоким забором обитает пара истовых лаек, принимающихся брехать дурниной, что на прохожих, что на проезжающие мимо машины. Зимой "сладкая парочка" забираются на сугроб, сталкивая друг друга, дабы видеть, на кого заходятся в лае. Летом же высота забора не позволяет скандалистам явить свои лохматые морды на суд любопытной публики. Лают втёмную. И больше об этих собаках сказать нечего. Пустобрёхи - они и есть пустобрёхи.
Немного в стороне от переулка и параллельно ему - между частными домами -имеется ещё один маленький переулочек. Короткий и узкий, в народе он называется Босфор - от известного пролива в Малой Азии. Здесь расположен новый коттедж - двухэтажный дом современной постройки. На дворовой территории, огороженной сеткой имени немецкого изобретателя Рабица, проживает огромный пёс породы алабай. Возрастом кобель не очень юн, хотя до седин Альмы покуда не дорос, однако обстоятельство достижения собачьей зрелости не мешает ему по-детски резвиться порой на вверенной территории. Играет здоровенный кобель в основном с длинной обгрызенной рукоятью от лопаты, будто гимнастическим снарядом, чуть ли ни вращая его зубами в огромной пасти.
Я называю алабая Хозяином. Всякий раз приветствую его, проходя мимо, а он дружески утробно рычит, а если не дремлет, то показывает знаменитый трюк "собака-акробат с черенком лопаты". Проживает Хозяин в роскошных апартаментах, если по собачьим меркам. В самом деле, владелец коттеджа построил для любимца вольер под крышей с будкой и лесенкой, ведущей на второй этаж - лежанку открытого типа. Что ж, алабай наверняка заслуживает к себе усиленного внимания. Будь у меня подобный пёс, точно б не наградил его равнодушием.
Три мушкетёра и Миледи
Эти три пса, чаще всего - три, лежат в конце переулка, где он пересекается с улицей Западной. В разное время года в самых разнообразных позах, периодически меняя локацию. Иногда они располагаются вдоль переулка и параллельно друг другу, мордами к улице так, чтобы случайно проезжающий транспорт, который здесь достаточно большая редкость, не отдавил им любопытные носы. Иногда трио кобелей валяется произвольно - то есть в разных местах. Возможно, после какой-нибудь собачьей ссоры, а, может быть, и по иным причинам, недоступным людскому разумению.
Иной раз чуть в отдалении от кобелей располагается рыжая беспородная сука, находящаяся в состоянии перманентной беременности или материнского вскармливания. Щенков она никогда никому не показывает, где-то прячет. Лишь однажды пару лет назад после летнего дождя она вывела не то восемь, не то девять отпрысков на свет божий из-под старой лодки, стоящей неподалёку от крайнего в переулке дома. Но после финализации процесса представления щенки будто бы растворились в пространстве. Их никто больше не видел.
Фантазия моя работает нынче вовсе не столь живо, как в молодые годы, потому назвал я эту троицу и периодически примыкающую к ней лохматую даму стандартно: три мушкетёра и Миледи.
Самого молодого кобелька из мужской собачьей компании я назвал Д'Артаньяном, не сколько из-за характера, напоминающего нрав именно данного литературного персонажа, мгновенно вспыхивающего с целью продемонстрировать своё гасконское эго в действии, сколько по ординарной причине - его роскошный хвост напоминал плюмаж на мушкетёрской шляпе, слегка покачиваясь при движении, как у актёра Михаила Боярского в знаменитом фильме!
Один из родителей "шевалье гасконца", скорее всего, принадлежал породе лаек. На обстоятельство генетического свойства указывал экстерьер барбоса, красивая длинная шерсть светло-серого оттенка с тёмным подшёрстком и красивая морда, чем-то напоминающая морду сибирской хаски; за исключением глаз - они не голубые, а жёлто-карие.
Второй пёс - чуть постарше, той же масти и, возможно, от той же матери с отцом, поскольку невероятно похож на "гасконца" и мастью, и экстерьером, только потрёпанный жизнью. Когда я первый раз обратил на кобеля внимание, он, видно, только-только вышел потрёпанным, но не сломленным из какой-то собачьей передряги. У него был расцарапан нос, свежая рана ещё сочилась кровью, но главное - это загривок. Очень похоже, бедолагу кто-то сильно потрепал за холку, поскольку рана на шее выглядела очень глубокой, а вырванная с кусками кожи шерсть делала его несчастным на вид. Издалека складывалось впечатление, что при движении кобель сильно сутулится. Посему я и дал барбосу кличку Сутулый. И лишь так с того времени к нему обращался.
Про третьего пса могу сказать следующее: от двух "блондинистых братьев" держался он несколько в стороне и вёл себя по отношению к ним довольно высокомерно. Отличался сей красавчик огненно-рыжим окрасом, но называть его Атосом или другим именем героя Дюма язык у меня не повернулся, и я закрепил за ним прозвище Рыж. И этого вполне достаточно для бездомного пса. Во всяком случае пёс никому на меня не жаловался.
Да, точно - забыл упомянуть, все "мушкетёры" и Миледи обитали в переулке, по которому я хожу на службу не потому, что их выгнали хозяева. Просто они числились бездомными по факту рождения и никогда не имели своего постоянного пристанища в виде будки или хозяйского двора.
Обитали прямо на улице, иногда пережидая дождь, жару или метели зимой под кузовом брошенной старенькой "Лады", стоящей на спущенных колёсах. Под бесхозным авто собаки вырыли достаточно глубокую яму, где могли разместиться вдвоём, но предпочитали спать или дремать под открытым небом. Возможно, сказывалось гипертрофированное чувство собачьей свободы. Впрочем, наверняка всё это лишь моя фантазия.
Кормились "лохматые мушкетёры", я бы сказал, подаянием и отхожим промыслом, если б дело касалось сынов человеческого рода. А если перевести на современные реалии применительно к собакам - ели то, кто чем угостит, промышляли по мусорным бакам, иногда утаскивали у балованных домашних псов, стоило тем зазеваться. Нет, разумеется, в частные владения ни Д'Артаньян, ни Сутулый, ни, тем более, Рыж никогда не ломились, но могли стащить что-то вкусное, если хозяева выпускали своих питомцев за ограду и оставляли пищу в миске рядом с забором.
Я, скрывать не стану, иногда тоже баловал троицу бродяг и их верную даму пищей насущной. Но не часто, чтоб не привыкали и не клянчили потом. Однако, судя по всему, собаки эти, добрые мои приятели, и сами понимали, что почём, и никогда не позволяли себе нагличать, выпрашивая чего-нибудь вкусненького. Если угостил - хорошо, а не угостил ничем, мимо проходя, то и ладно. Но дружески махнуть хвостом в ответ на мои ласковые слова - за правило. Также вели себя и другие жители окрестных домов, кому доводилось подкормить бездомных животных раз-другой.
Не касается столь сдержанное поведение одной добросердечной пенсионерки, которая регулярно посещает сетевой фирменный магазин Зеленецкой птицефабрики, находящийся рядом со зданием аэровокзала - в бывшем кафе "Орлёнок". Она частенько угощает беспризорную троицу и примкнувшую к ней Миледи чем-нибудь не очень дорогим, но вкусным, а иногда и изысканным. Досужие кумушки болтают, будто "эта баба совсем уж свихнулась" - угощает бездомных псов натуральными сосисками из мяса бройлерных цыплят с добавлением свинины.
Не раз я становился свидетелем, как несправедливо названная свихнувшейся женщина неторопливо двигалась по переулку из магазина домой в сопровождении Д'Артаньяна и Сутулого. Рыж почему-то манкировал сей знаковый ритуал поклонения Кормилице. А двум "белокурым бестиям" - только дай выразить своё признание.
Очень живо восстанавливаю в воображении недавно виденную картинку. По переулку неторопливо идёт женщина с хозяйственными сумками в руках. А следом по бокам от неё шествуют псы светлой масти, словно два чичисбея, с синхронно вращающимися хвостами-опахалами. Впрочем, нет, мальчики с опахалами называются иначе - флабелиферы, кажется, ещё со времён древних римлян. А те заимствовали название у проживающих ранее на Апеннинском полуострове этрусков.
Из всей "мушкетёрской" троицы мне ближе Д'Артаньян. Он моложе своих собратьев, потому у него до сих пор вовсю играет щенячье детство в одном интересном месте. Иногда по утрам, когда я шлёпаю по переулку на службу, он подбегает ко мне поближе и приглашает поиграть с ним, видно принимая меня за странного ходящего на двух лапах барбоса. Обычно он встаёт напротив, скалит лукавую пасть и принимается усиленно вилять хвостом. Потом резко отбегает назад и вбок, затем подскакивает ко мне и тычется мордой в ноги. И так - несколько раз подряд, покуда я не даю согласия на его правила игры в собаку-охотника. Делаю вид, что преследую Д'Артаньяна, тот убегает. Произведя два-три прыжка, он начинает деланно грозно рычать и бросается ко мне. Я обычно останавливаю пса рукой в перчатке (чаще всего мы резвимся в холодное время года). Он прикусывает мою кисть и при этом преданно смотрит в глаза - ждёт знака. Я говорю что-то вроде: "Фу! Больно, отпусти". Лохматый игрун немедленно ослабляет хватку и виляет опахалом роскошного хвоста, будто просит прощения за отсутствие контроля над инстинктами. Заканчиваем игру всегда по моей инициативе. Д'Артаньян немедленно скучнеет, но подчиняется.
Вот я и представил вам мою любимую стаю. Возможно, нет ничего особенного в собаках, которые мне стали дороги за последние несколько лет. Возможно, всё оттого, что вижу я их каждый день, а, может быть, просто с возрастом становлюсь слишком сентиментальным. Как знать.