Чваков Димыч : другие произведения.

Морские и прочие дали

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Из-за острова фарватер свежевскопанный видать...


МОРСКИЕ, РЕЧНЫЕ И ПРОЧИЕ ДАЛИ

  

Дельный совет

  
   Минуя рифы острые и мели,
   порву к чертям классический уют,
   но отобью для капитана пеленг,
   чтоб рассчитал нам в прошлое маршрут,
   где мы гуляли пьяные по бабам,
   наш каждый шаг абсурден был и глуп;
   где я, безумный, рынду сдуру лапал,
   как наркоманы лапают иглу;
   где всяк моряк - охотник до русалок,
   а каждый боцман - бестия и бес;
   где юнга, как невесту, любит сало -
   любуется, но всё-таки не ест...
  
   Пусть капитан нам рассчитает точно,
   из рундука достав двойной секстант...
  
   В тумане бриг скитается молочном,
   но нужный курс проложит капитан,
   и мы пройдём меж Сциллой и Харибдой
   чтоб снова в детстве оказаться вдруг,
   где всё ещё дерутся правда с кривдой,
   и голуби клюют перловку с рук.
  
   И скажет боцман, старый, как циновка,
   которую на баке сушит кок,
   иль ветхая, как мир, татуировка,
   с которой смотрит проклятый пророк:
  
   "Преодолев и штормы, и преграды,
   пробьётесь ловко сквозь туман и льды...
  
   Но чтоб не угодить к воротам ада,
   не бейте море вёслами под дых!"
  

В акватории некого порта

  
   Наколота на гафеле луна -
   прилизанная, гладкая глазунья,
   монета с дыркой с лейблом "бир манат", -
   притянута швартовым к нашей шхуне.
  
   На рейде тихо теплится фонарь -
   на баке браконьерского баркаса...
   Луна с дырой - шпионский инвентарь,
   контрабандиста амулет и маза.
  
   Спешит на рейд сторожевой корабль -
   наверное, пожалует с досмотром.
   Наш капитан под виски "бабл-дабл"
   глядит орлом и выступает бодро:
  
   кэп на закате выкатил откат
   всем офицерам пограничной стражи.
   В лицо он патрулю смеётся... гад,
   отчаянно-куражлив, эпатажен.
  
   Патруль нахален - сразу лезет в трюм,
   команде угрожая перестрелкой.
   Их здесь четыре, два пошло на ум -
   тех на кебаб мы покрошили мелко.
  
   Луна за тучу закатила глаз;
   свидетелем состава преступленья -
   лишь браконьерский маленький баркас,
   но он годится к самоутопленью.
  
  

Северная река

по мотивам стихотворения Лилии Тухватуллиной "Река"

  
   Из-за острова фарватер
   свежевскопанный видать...
   В крике лоцмана от мата
   в омут скручена вода... "...ть"!
  
   Здесь следы от земснаряда
   и брандвахты вьётся цепь -
   значит, якорь где-то рядом
   угодил в тугую цель -
  
   за корягу зацепился.
   Капитан трубит, что слон:
   "Мичман, видимо, влюбился,
   а ведь он нести должон
  
   честь казённого мундира...
   и не просто кое-как!
   Не пристало командиру
   на борту плодить бардак!"
  
   Снизу баржа прёт на бакен,
   самоходная она.
   Боцман спит на полубаке,
   юнга, вытравив канат,
  
   слишком сильно бросил в воду -
   не поймать теперь швартов...
   Годы мчатся, будто мода
   с двух не чаленных бортов.
  
   Солнце всходит и не очень,
   летом отменив заход -
   знать, в угоду белой ночи.
   А река курьи плетёт,
  
   ближе к морю-океану,
   берег вываляв во мху.
   Помнят дельту капитаны,
   помнят сёмужью уху.
  

король

  
   уехал принц в далёкие края...
   краями разошлись мы в синем море,
   где шельфы континентов так горят,
   как обувь на классическом танцоре!
  
   а в перебранке сизых облаков
   я слышу голос бледного пророка,
   его слова и мысли высоко,
   а время непреклонное жестоко...
  
   уехал принц, и я тянуть не стал -
   сорвался в путь до первого тумана,
   оставив трон, страну и пьедестал
   с той стороны трёхмерного экрана...
  
   что ж впереди? какой-то сгусток бурь,
   но также впереди блазнит нирвана,
   по снам душевным перманентный тур,
   да суета и плен самообмана.
  

Танец в ночи

  
   Танцевала, вибрируя пеной волана,
   разноцветие юбок сжимая в горсти.
   Мне казалось - ты стонешь в тисках океана;
   океан, будто глянцем покрытый, блестит.
  
   И неслись прямо к звёздам апрельские но'чи,
   нам являя восторг танцевальный в ночи'...
   А над лайнером айсберг несчастье пророчит -
   белый ангел по радио "Mayday!" кричит.
  
   Танцевали на палубе первого класса...
   В океане, увы, не поставить кресты.
   Не свернул гордый лайнер с намеченной трассы...
   ...и в награду танцорам - по водам цветы.
  
   * Mayday (произносится "мэй-дэй") -- международный сигнал бедствия в радиотелефонной (голосовой) связи, аналогичный сигналу SOS в радиотелеграфной связи (с использованием азбуки Морзе). Он используется в ситуациях, которые представляют непосредственную угрозу для жизни людей, например, терпящими бедствие морскими и воздушными судами.
  

Сели

  
   На снастях звенели льдинки,
   бот вмерзал бортами в пак...
   Как седой боксёр на ринге,
   нам стамуха* била в бак.
  
   Мы на мель отважно сели,
   а снаружи ледоход,
   отбивает шкипер пеленг,
   а радист морзянкой код
  
   на ключе с утра рифмует
   задубевшею рукой.
   Кто-то полюс здесь штурмует,
   кто со смертною тоской
  
   в бой вступает через силу,
   разгоняя облака.
   Нас метелью угостило,
   с корнем вырвало плакат:
  
   "Севморпуть - твой лучший выбор!"
   Ледокол застрял в порту,
   пристывает к лункам рыба,
   и язык замёрз во рту.
  
   Ледокола не дождёмся -
   с мели нас ему не снять.
   Мы во льдах, увы, сопьёмся,
   белых мишек потесня.
  
   Капитан вскипает матом,
   но стоически молчит.
   Облака свисают ватой,
   а радист стучит, стучит.
  
   На ключе протёрта дырка,
   из Диксо'на ни гу-гу...
   Все шифровки под копирку:
   "Я так больше не могу!"
  
   * стамуха - высокая льдина, торос, ставший на отмель.
  

Зюйд-вест

(путь в Атлантику)

  
   Волнами океана Индийского,
   полуострова Аравийского
   ароматами
   насыщен пряными
   прибой... и при girl...
   но только в хиджабы взятого,
   в паранджу
   завёрнутого в странной прихоти
   мазохистской.
  
   Наказания плоти
   в лениво
   обрезанном солнце
   на каменном эшафоте
   с левой резьбой...
   Я откажу...
   Буриданов осёл
   на охоте...
   ... за сеном?
   Отменно!
   Я так дышу...
   И червонцы
   охотно возьмёте...
   ... в Суэце, не врёте?
  
   Такой же пророк,
   как любой неумелый...
   Как камень в полёте
   истлел в атмосфере,
   по синему бело!
   По белому синий
   расплавился в Вере,
   где плавился Плиний
   (латинский, из старших)
   седой и замшелый...
   Секунду, Секунда*
   Атлантика съела
   под соусом лавы Помпейского фарша...
   Географ зашоренный больше не страшен.
  
   Идём Трапезундом...
   Халвою с лукумом,
   и прочим шербетом
   моё осознание жизни задето...
   Не стану оспаривать здешнее лето,
   я просто венок,
   и апологетом
   в него попадаю...
   ... безумный!
  
   И скоро потянется
   время бесспорно
   по Средиземному
   в створках Босфора.
   Столбы Геркулесовы - мавровы тучи,
   Севилью сегодня корридою пучит...
   ...слышны в Барселоне шаги матадора...
   Антинаучно?
   Торро!
  
   А он, океан - просто
   "оушен либерти",
   словно выдохся
   на отливе выдоха,
   подавившись рыбьей костью...
   Под луною затих,
   превратившийся в простынь,
   сшитую встык
   по маршруту
   Бомбей - Тенерифе,
   прикусив язык
   рифам...
  
   * имеется в виду Плиний Старший (лат. Plinius Maior, настоящее имя Гай Плиний Секунд, лат. Gaius Plinius Secundus) -- древнеримский писатель-эрудит, автор "Естественной истории". Погиб в результате извержения Везувия.
  

*фольклор de italiano*

  
   А у нас в Милане
   лазанья с глазами...
   Её едят,
   а ризотто лучше!
   Этот так... на всякий случай...
   ...говорят...
   Если начнёте Пизу
   на Колизей нанизывать
   каналами венецианских дожей...
   О, Микеланджело! Что за рожа
   смотрит на нас с камеи?
   Гонзаго вам не Чикаго -
   там народ потупее...
   А в Неаполе
   дождя не капает...
   И палаццо
   столпились в солнечном танце...
   ...э-По-пея...
   Гнея Помпея
   властного
   по классу танца
   Марка Красса...
   мрака Аппиевой трассы
   ...давнее это дело -
   - фракийское, полукроваво-белое...
  
   ...и дождь не капает?
   А Папа томится в плену Ватиканском...
   ...и почему не драпает?
   Зато и тиффози
   почти коматозные
   после проигрыша...
   Скузи, cosa не наша пока... ни шиша...
   Не ностра...
   ...вставьте в пиццу апостроф
   острый...
   Ах, какие вы нервные,
   Право...
   Поедем в Палермо...
   ...это слегка направо
   после выхода из порта...
   Сицилия как Аяччо для Франции -
   выкидыш... жертва вендетты аборта...
   Как баски для испанцев...
   Или пуритане гордые -
   Вальтера Скотта земляки и предки
   Великой Британии сухопутные объедки...
  
   Итальяно оливкам радуется,
   заходится карнавалом,
   историей латинится
   омертвевшей:
   Апулей и цезарей вереница
   если выстроить -
   хватит почти до границы...
   ...где Альпы монбланят
   величия манией...
   Подъёмники манят...
   Турин сверкает автомобильными гранями!
   Феррари - это не "фейри" разбавленный,
   по первому классу команда -
   техногенная икебана!
  
   На перевалах цветёт лаванда,
   эдельвейсы помнят Ганнибала,
   укрывшись в гнейсах...
   ...на генном уровне...
   ...вам не дурно? Нет?
   Этих цветов далёкие предки
   слонам на закуску шли... бывало...
   В гюйсах каравана внерейсового
   звон оружейный металла...
   Битва при Каннах -
   задолго до фестиваля Лазурного,
   и в месте другом...
   Странно!
   Антика бурная -
   сраженья кругом...
  
   А ещё раньше здесь жили этруски,
   ни по латыни не говорили... ни по старо-французски...
   Прозябали, в общем,
   хранили в катакомбах святые мощи.
   А потом появилась волчица с выменем,
   пацанов вынянчила -
   основателей города Рима...
   Такие дела...
   Italiano - prima!
   Итальяно - белиссимо!
   Леонардо, Петрарка, Вергилий, сенат...
   человечества божественные послания и письма...
   ...Ваше Святейшество, вот аттестат
   итальянской культурной миссии!
  

Рио

  
   Клубился карнавал по-португальски,
   на эсперанто делая гешефт;
   несло Копакабану левым галсом
   на океана пенную мишень.
  
   А после уносило разворотом
   по карнавальным пьяным площадям.
   И чувство бесконечного полёта
   над ощущеньем гнутого гвоздя
  
   конечно же сей миг преобладало
   и создавало жаркий прецедент
   текущего в изложницу металла...
   И Господа космический агент,
  
   содрав закат, как шкуру с барабана,
   искал в ночи любви безумной след...
   Под самбу вся тряслась Копакабана
   и каменный мессия в том числе!
  

Карибы, Гаити, стриптиз

  
   Экзотикой рябит поутру взор:
   бананы, пальмы, ром и авокадо;
   а ты, мой друг, несёшь конкретный вздор -
   не просто на арго, а чистым матом.
   В Доминикане это моветон,
   хотя навряд ли кто-то понимает...
   Ты не крути здесь меховым манто -
   привычка-то для тропиков дурная;
   давай-ка лучше двинемся на пляж
   да замутим там неглиже веселье.
   Я помню, ты любила эпатаж
   такой, чтоб фараоны облысели!
   Доминикана - солнечный песок,
   кокосов и бананов изобилье...
   А ты, мой друг, опять без тормозов -
   как будто их здесь вовсе запретили -
   гуляешь в баре ночи напролёт,
   смущая глаз приезжих гаитянцев.
   Либидо полутрезвое орёт
   и улетает в бесконечном танце.
   Стриптиз по-русски - безусловный шок,
   тебя здесь ни черта не понимают,
   а то, что нам, славянам, хорошо -
   кому-то смерть, тевтонцы это знают!
  

Вдали

  
   И Новый год на дальнем берегу,
   на тайну мира слишком непохожий...
   В аятоллах атоллами лагун
   кокос размазан кремами по коже.
  
   Но Рождество - ты верь в него! - придёт,
   румяное, цветастое живое.
   Сначала только грянет Новый год,
   неведомый, но полюблю его я.
  
   И отчего же вдруг не полюбить,
   когда он нам несёт подарков тучу,
   помимо слёз, открытий и обид.
   Но этот год, конечно, самый лучший!
  
  

Бессистемно летающий остров

конфабуляция

  
   Мой остров безумно прекрасен!
   Он в прошлом однажды рождён...
   Был к гению прежде причастен,
   когда тот полез на рожон.
  
   С тех пор стал мне домом и садом
   тот остров далёких широт -
   меж раем и мысленным адом,
   в котором сей образ живёт.
  
   Гуляю по острову ретро,
   скользит по моей он душе
   зимой и эпическим летом
   эпюрами в карандаше.
  
   Я ж грежу навязчивым прошлым,
   о будущем грежу вдвойне,
   плутая и путаясь в пошлом
   движении звёзд и планет.

*

   Моё заплетается время
   в густую, как ельник, косу;
   массирует облако темя,
   мою провоцируя суть
   на действия, выше которых
   лишь фатума скромный крупье -
   наславший на зрителей морок
   в процессе развития пьес,
   где время закручено в косу
   лианами в мрачном лесу,
   где плачет отравленный Моцарт,
   и я его - факт! - не спасу.
  

Робинзон утром

  
   Живу я в мире, он необитаем.
   Лишь Пятница заходит по утрам.
   Мы с ним о кознях общества болтаем
   и празднуем с утра курбан-байрам;
   жуём азу из лошади усталой,
   кумысом запивая жёсткий кус...
   Как эта жизнь без общества достала
   в квартире коммунальной а'ля рюс!
  
  

Блуждающая подлодка

  
   Субмарина идёт, как химера,
   в глубине тёмных вод напролом,
   и вскипает в руках баталера
   из Ямайки кокосовый ром!
  
   Всплыли в озере или фонтане,
   сэр старпом очень резко вспылил -
   краснотал заалел в гаоляне,
   тёплой кровью украсив углы.
  
   Порт остался отсюда далече -
   не сыскать его сроду вовек.
   Якорьком он на карте помечен -
   этот дальний неискренний брег.
  
   Здесь на близких дорожках ковровых
   растекаются лужи луны.
   Канонир-торпедист очарован,
   а мосты за фасет сожжены.
  
   "Затеряться в фарватере листьев!" -
   капитан дал команду судьбе...
   Штурман - циник, картёжник и мистик -
   забодяжил рескрипт на семь бед.
  
   И, у боцмана выпросив краски,
   сэр механик подкрасил корму,
   был он в каске, калошах и маске,
   будто собран надолго в тюрьму -
  
   долговую или же не очень...
   что ни prison, то полная дрянь.
   Племя гордое, вынянчив осень,
   тормозит по сигналу "табань!"
  
   Субмарина усталой походкой
   удаляется в пены аллей -
   вдоль державы скитается лодка,
   Баталер, ну-ка, рому налей!
  

Морская история

  
   Когда комкора хоронили,
   отдал весь флот комкору честь;
   в строю расколотых чернильниц
   штабной кричал про время "Ч",
   что, мол, пришла пора златая,
   что мы столкнём врага вот-вот -
   налимам корма не хватает -
   под лёд стоячий зимних вод!
  
   На берегу полно гражданских,
   на ледоколе адмирал
   стоит с феминой итальянской...
   ...а с виду - чисто маргинал.
  
   Команда палубу украсив
   военной статью и красой,
   в своей блестит парадной массе...
   Меж ними батюшка-посол
   не капеллан, а корабельный
   служитель культа от кутюр,
   посконный, вязкий, карамельный
   в строю готических нервюр.
  
   Комкору плакальщиц три роты
   дежурный нанял адмирал;
   комкор не опозорил флота,
   его он в карты проиграл,
   а после слёг, в гробу неловко
   свернувшись в позе "эмбрион".
  
   Ох, нелегко без подготовки
   держать в натяжку целый фронт;
   ещё трудней врагов могучих
   сорвать коварный дерзкий план...
  
   Комкора нет на свете круче,
   комкор решительно - талант!
   Мгновенный залп поверх тетради,
   поверху клеток - флот разбит...
   Идут круги в А5-квадрате,
   враг констатирует: "Убит!"
  

штормит

  
   взъерошив перья вдоль по ветру,
   искал классической любви...
  
   валились с ног седые кедры
   почти ливанские на вид...
  
   пел океан блаженный фуги,
   крошил с утра хрусталь зари!
  
   крутили в клубах буги-вуги,
   сметая звёзд ультрамарин
   метлой тяжёлой с парапета...
  
   повдоль волны - зелёный луч
   отсемафорил пеленг лета,
   закрыв купания на ключ!
  

Летучий...

  
   Я этой славой сыт не понаслышке,
   да в извращённой форме, чёрт возьми!
   Здесь пляшут джигу пьяные мартышки,
   исчерпавшие праздности лимит.
  
   У матросни, как видно, нахватались
   брутальности и прочего дерьма...
   В лесу снастей блуждает звонкий парус,
   а с ним витает капитанский мат!
  
   Я - капитан, мне надоели бредни,
   что, мол, Ван Страатен - записной злодей.
   Не первый я, но также не последний
   кто убивал когда-нибудь людей.
  
   А, ну-ка, дурачьё, остановитесь!
   Замрите, кто здесь жизнью дорожит!
  
   Луна кроваво-красная в зените...
   ...и в вечность путь "Летучего..." лежит.
  

Букет Востока

  
   Весенний мир встречаю под дождём
   и не сушу промокшие одежды...
  
   Я помню, что для счастия рождён,
   но, угодив в эпох и странствий м е ж д у,
   пытаюсь изменить свою стезю,
   чтоб не ударить в грязь... по воле рока.
  
   Поймаю пэри, будто стрекозу,
   и заплету на пальце дивный локон.
  
   Теперь она привязана ко мне -
   и с нею мне пожар любви не страшен.
  
   Весна пришла, а следом - тот момент,
   когда "моё" отныне стало "наше"!

*

   Волшебный мир и ароматы трав
   встречаю под дождями пенных кружев:
   из всех однажды признанных приправ
   в тебе букет Востока обнаружил!
  

ускорение

  
   раньше годы менялись реже,
   раньше день протекал с неделю;
  
   вижу, солнце бокалом режут -
   на ничтожные дольки делят
   те, что облаком притворились,
   а на деле - пути Господни!
  
   не хватает простых усилий
   ни вчера, ни потом... сегодня,
   чтобы тормоз вдавить до пола -
   задержись, задержись, мгновенье!
  
   я стою перед Богом голый
   буревестником поколения
   и года за кадык таскаю,
   а они всё спешат - скорее...
  
   пусть терзает болезнь морская,
   чёрный гюйс пусть над нами реет,
   и гуляют по мачтам ветры
   от зюйд-веста до звёзд ближайших...
  
   было future, а стало ретро,
   и ещё - стало больше фальши.
  
  

Босх в помощь!

(дорожная молитва пилигрима)

  
   С Босхом - по' морю, аки по суху;
   с миром по' миру, как Декарт,
   я иду-бреду с длинным посохом,
   смирну нюхая.
   Ранний март
   протянул меня снежным посвистом -
   вдохновением ледяным;
   а печаль моя не осознана -
   не тебе понять, ни иным.
   Я и сам её лишь предчувствую,
   да не в силах ей возразить;
   а нечистый всё в мире буйствует -
   издевается паразит!
  
   С Босхом - по' морю, аки по суху.
   С миром по' миру, как Вийон,
   я иду в бреду с тощим посохом
   с незапамятных похорон:
   был прикрыт Христос плащаницею,
   домотканою изо льна,
   по приказу врага-патриция...
   Кровью выкрасилась она.
  
   А потом - гляди! - воскресение,
   вознесение в небеса -
   как гарантия на спасение,
   вера твёрдая в чудеса:
   будто дуб стоит не шатается
   да не клонится, будто раб...
  
   А мои псалмы не считаются:
   извините - не тот масштаб!
  

В центральном посту

  
   Ни зги в прицел не увидав,
   вращал я нервно перископом,
   а перископ, что твой удав,
   морскую пену жадно лопал;
   и цель тонула без торпед,
   врасплох застигнутая штормом,
   и бились волны в парапет,
   и содержаньем смыли форму.
  
   Растаял в воздухе салют,
   обильно сдобренный талантом;
   считал убытки Бенилюкс
   от выступления вагантов:
   во-первых, сцену разнесли,
   а, во-вторых, порвали парус.
  
   Я засчитал им бурный слив
   и отсчитал на сдачу тару!
  
   А песня в небо унеслась
   свободной птицей перелётной,
   и вслед упала с неба власть
   в седло сумою перемётной.
  

Еловая субмарина позавчерашнего рока

  
   Заходил ко мне Джордж,
   как-то Джон заплывал,
   запевал героическим тоном.
   С жёлтой лодки, как морж,
   сполз седой адмирал,
   на ходу открывая кингстоны.
  
   Заходил ко мне Джон,
   следом Пол заплывал,
   "Let it be" выдал голосом сонным.
   С жёлтой ёлки сошёл
   отставной адмирал -
   Ринго Старр - и стареющий Боно.
  
   Заходил ко мне Пол
   в экзотический порт -
   где корпели над тайной масоны -
   то ли гол, то ли gold.
   Сбросил швабру за борт,
   на которой сушились кальсоны.
  
   Заходил Ринго Старр,
   будто грозный корсар,
   на подлодке в Британские воды.
   Звал в Гренландию бард
   золотой миллиард
   вопреки всем законам природы.
  

Штормит, удача...

  
   На парусах постылая удача,
   а неудача прячется в кильватер...
   И в тучах месяц щерится усатый,
   и чайка в небо безутешно плачет;
  
   над морем ветер растянул улыбку
   распластанной сединами волною,
   а Посейдон - с похмелья, что ли? - воет
   и палуба настолько ныне зыбка,
  
   что все готовы в трюм скорей убраться,
   где опрокинуть пару кружек рому,
   вам это чувство разве незнакомо?
   Тогда вам, право, есть, чего бояться...
  
   Угаснет ночь, просыпав в море звёзды,
   и станет чуть, наверно, веселее.
   На камбузе печурка еле тлеет.
   И жизнь свою ты ощущаешь остро,
  
   коль неудача мимо пролетела,
   а тучи разошлись дорожкой лунной,
   не оборвав снастей тугие струны.
   Фортуна любит бесшабашно смелых!
  

На службе Её Величества

  
   Нам рукоплещет дерзкий океан,
   сминая волн кулак о рифы.
   Наяды, дружно закатив канкан,
   рвут на груди тугие лифы!
  
   Вторые сутки тонем в кабаке,
   где экипаж укрыт от бури.
   Наш шкипер плохо помнит этикет -
   напропалую трубку курит
  
   в кругу чудном присутствующих дам,
   где те от дыма сплошь синеют,
   но доктор наш не видит в том вреда
   коль дым запить "зелёным змеем".
  
   Под трель монет, под скрипки перелив,
   да под кандальные напевы
   сидим давно мы на краю земли,
   а в Букингеме королева
  
   нас поминает только иногда,
   когда звенят в казне её гинеи:
   в мошне их мало - полная беда...
   "...а древо жизни вечно зеленеет"*.
  
   * приведена строка из поэмы Гёте "Фауст".
  

На Мадагаскаре

  
   Зловещих снов дежурные приметы
   врывались в явь, как будто бы кошмар.
   Струился фимиам едва заметно,
   как сложной эманации кумар.
  
   Мы пили водку махом из стаканов,
   не оставляя в сущности следов.
   Прокладывали курсы капитаны
   с экватора до ноздреватых льдов.
  
   И пели белки хором на качелях,
   срываясь в экзотический полёт
   туда-сюда, где Сандро Боттичелли
   из ракушки Венере ладил плот.
  
   Плескался ром по трюму каравеллы -
   шесть бочек из запасов дали течь,
   когда она на рифы налетела,
   и шкипер потерял от страха речь.
  
   Но мы прошли легко к Мадагаскару,
   теперь под водку кушаем кокос,
   а рому нам не нужно даже даром -
   с морской водой он горше горьких слёз.
  

Медное утро

  
   В течение немного среднем,
   не Волги, впрочем, а Печоры -
   где солнца диск холодной медью
   накрыл продрогший сонный город -
   я шёл по набережной серой
   и снов пустых листал афиши,
   твердил протяжно символ веры,
   а солнце поднималось выше.
   И поднималось настроенье,
   и уносилось к солнца диску,
   а он не спящим в утешенье
   улыбки раздавал по списку.
  

чуть в сторону от Гвадалквивира

  
   от румба до румбы -
   ходячей на полусогнутых страсти -
   по краю дурманящей клумбы - к ненастью...
   не счесть чести... грубой отчасти!
   ...инфернально-холодные губы
   ненастий не
   отвлечённых от назначений явлений
   и противо...
   ...весных уведомлений условных сечения золотого
  
   и нет никаких огорчений
   кроме громкого слова
   сказанного на полтона выше чем вышло от санскрита Кришны
   и то -
   кришнаитов...
   ...без песнопения... Иеговы...
   la vita, латыни свита
   в лабиринте язвительных лиц убийц и впрок невинно убитых...
   ...крестом в купели Иордана святого...
  
   эолова свита лампа
   лекарственным
   нитросорбитом уголовного быта
   в рампе технических странствий книжных...
   ...ветром вытканного
   над суфлёром эстампа
   под бархатный бас виолы да гамба...
   и кто же здесь тоном унижен?
   мальчи...
   ...шество пешки лишней
   в гамбите грабителя очистительного
   от осветителя
   роз исподних:
   белый ферзь в броднях...
   ...а чёрных - целая СОТНЯ...
  
   клешнями мошны тряпишной
   безбашенно
   безобразно
   безгрешно...
   без... утешно...
   ...не накинешь платок...
   на слухи и пересуды
   духовные институты...
   неважно отглажено (или отлажено)?
   сегодня бельё бледнолицего ближнего
   как восток
   розовато-сакурово-снежный -
   лепесток
   покрашенный в стык
   стильно
   в цвет вареников с вишнею
   как на косточках стейк... вжик!
   не убий! ты сильный!
   правосудье верши
   и ешь яблоки молодильные!
  

Жюль Верн далёкого детства

  
   Остров крепится на остов
   разноцветия стрекоз...
   Я в тетрадь наклею постер
   и построю в небо мост.
  
   Посажу себя я в лужу -
   в луже стынет солнца диск,
   нежный пух над лужей кружит;
   солнце тонет в туче брызг.
  
   То-то знатно окатило,
   будто качку вызвал шторм...
   Остров, тайна, "Наутилус" -
   для умов пытливых корм.
  

Таёжный романс

  
   Оставайся, любезный, в тени
   надувного, как тюлька, подлога
   и гони сплин да скуку, гони,
   упираясь в реалии рогом!
   В вираже непутёвую жизнь,
   лихо вштырило подлостью плена:
   расползлись по стране типажи -
   не проспавшиеся джентльмены.
  
   Королевство унылых веков,
   государство нетрезвых соблазнов
   расстелилось, как степь, широко
   по химерам - хорошим и разным,
   и упал, словно занавес, смог
   отскочившей с копыта подковой;
   и скопившийся в горле комок
   пульманологом вмиг отбракован.
  
   Был заброшен однажды в тайгу,
   где подошвы ко льду примерзают;
   где события редко бегут,
   первопуток лыжнёй прорезая
   по полярному краю души,
   где к изнанке планеты усталой...
   я таёжной валютой пришит,
   экзотического номинала.
  
   И синица трепещет в руках,
   а журавль исчезает за тучей;
   подо льдом чешет спину река,
   наслаждаясь теченьем могучим.
   Мне хотелось бы душу согреть
   не деньгами, а праведным хлебом...
   Выцветает багульником медь
   православного с придурью неба!
  

Построю корабль

  

"Лодку большую прадед наш
Решил построить для внуков.
Строил всю жизнь!
"

Н.Кончаловская

  
   По палубе гуляет сонный облак,
   а небо-море мечется во мгле...
   Туман в росе виляет, словно вобла
   на подиуме в модном дефиле,
   а я за ним гоняюсь в травах диких,
   где на полях бушует нежный бум.
   В рекламных снах играют света блики,
   ну а на мрак наложено табу.
   Здесь мой корабль - прекрасная планета
   воздетых в атмосферу парусов.
   Несёт её по солнечному ветру
   Сансары заводное колесо.
   Я - капитан, себя воображаю
   на мостике стоящим в пору бурь.
   Колумбу рефлективно подражаю,
   врезаясь в бесконечную лазурь.
   Сквозь палубу кроссируют туманы,
   упавшие с языческих небес.
   Курсируют по небу караваны
   в мажорной атмосфере до-диез.
  

Копытами разбитая дорога

  
   На гафеле болтается луна,
   волна с волною бьётся в мокром вальсе.
  
   А каждая девятая война
   на шее перетягивает галстук.
  
   Девятая кошачья сука-жизнь -
   копытами разбитая дорога.
  
   Нервозная демшиза из демшиз
   на божий мир спускается убого
   и тянет, тянет в лоно сатаны
   некрепкие несведущие души
   на фоне умирающей луны...
  
   А ритуалы - мощное оружие
   для разрушенья лада в голове,
   для адского бессмысленного пенья,
   которым вдруг зальётся соловей,
   когда ему из крыльев вырвут перья.
  

Карнавальное диво

  
   Солнце крутит жаркой гривой,
   по лбу лупит наповал.
   И кому какое Рио,
   где сегодня карнавал!
   Пляжи, парки в час сиесты
   опустеют мигом - вдруг.
   Кто ж в тени не выбрал место,
   собирайся в яркий круг!
   Продолженьем знойной сальсы -
   наши смуглые тела.
   Не уместен джайв и вальсы,
   в румбе свой яви талант!
   Разудалой капоэйрой
   удиви честно'й народ:
   ноги - крылья, пальцы - веер,
   танец - бреющий полёт.
   Солнце спрячет ночью гриву -
   я уже согласовал.
   И кому какое Рио,
   где сегодня карнавал!
  

Труба

  
   Снимаю звук с контуженной трубы -
   не саксофон, на флейту непохожа:
   расхристана с макушки до копыт...
   По паспорту - мундштучная святоша.
  
   Перевожу - сначала на винил,
   а после в цифру ужимаю ловко
   мелодии, недели, годы, дни -
   изящная порою сервировка.
  
   Душа трубы останется в веках,
   она легка, хотя почти не дышит,
   а я опять погрязну в пустяках.
   По водостоку с обнажённой крыши
  
   течёт вода мелодии живой
   в симфонию оркестров не вошедшей.
   И в скорби безнадежной мировой
   разумная в вертепе сумасшедших.
  

Бунт на корабле

  
   Заря повешена - следи! -
   микадо вспоротым.
   Зрачком невидящим глядит
   в оправе золота.
  
   Но скуп сегодня капитан -
   не хочет баловать.
   Его сентенция проста:
   довольно малого.
  
   Не серебро - всего алтын -
   труды напрасные,
   а тут ещё старпом простыл -
   хрипит ужасно и...
  
   ...на рее вздёрнут лидер смут
   да своеволия;
   линёк1 на шее, как хомут
   и знак сословия.
  
   А жизнь висит на волоске
   кнута с верёвкой.
   Старпом гуляет по доске2,
   взяв в ад путёвку.
  
   1 Линек - короткая веревка, с палец толщиной, с узлом на конце, для наказания матросов в старом флоте. Линь - тонкий растительный трос диаметром oт 3,8 до 11,2 миллиметров, свиваемый из каболок.
   2 Прогулка по доске - вид казни, применяемый пиратами, мятежниками и прочими преступниками. Осуждённый шёл по доске, один конец которой выдавался в море. Упав, он либо тонул, либо съедался акулами.
  

Похмельные предпочтения дона Фло

  
   За мулатками едет дон Фло
   на стремительной чёрной машине...
  
   В голове его светит дупло,
   а фингал упоительно синий
   украшает лазурью лицо
   и немного ещё подбородок...
  
   На винительном пальце кольцо -
   моряка загулявшего мода.
  
   С юных лет был дон Фло языкаст,
   накопил остальное с годами,
   а фингал - это только балласт -
   дона Фло обнажённое знамя.
  
   За метисками ехал дон Фло
   на горячей, как солнце, карете...
   ...опозорил он давеча флот*
   И теперь квартеронками бредит.
  
   * вероятно, автор имеет в виду строки из песни Юрия Визбора "Мы все пройдем, но флот не опозорим, мы все пропьем, но флот не посрамим".
  

Альтист из породы демонов

Владимиру Орлову

  
   Над шельфом Гондваны
   косматые тучи,
   наяды поют по кустам вдоль ручья...
   Не Феникс в нирване
   горящий канючит,
   а взрослые нимфы в озёрах кричат.
   Ушёл материк
   в океанские волны,
   а мы здесь грешим в опадающей ржи.
   На горы парик
   натянув, как подсолнух,
   в плену скороварки экватор дрожит.
   Земля коматозная
   делит водою
   навек непослушные материки;
   луна лакримозная*
   облако доит -
   стекают в подойник притоки реки.
   Присутствие демонов необходимо,
   чтоб все катаклизмы прошли стороной
   Аттилой слепым мимо древнего Рима
   или' пьяной дракой в портовой пивной.
  
   * Лакримоза -- это часть реквиема. Это происходит из латинского "Lacrima" -- слезы, "mosa" -- текущий, и прямой перевод "текущие слезы" означает "грустный", "тягостный", "страдающий".
  

призрачный полёт в параллельной вселенной

  
   под бизанью
   вязанье
   узлов - в наказание;
   пеньки' удивительный танец
   канатный...
   леера порваны,
   махровятся бровью боцмана пьяного...
   невнятно
   гнусавит валторна
   вздорным посвистом призрака капитана...
  
   отправляется с пирса "летучий",
   газырями патроны в нагане...
   путчем ссученный, якобы Тютчев,
   пишет вольно стихи в катакане:
   дескать, нечего морщить умишко -
   не понять вам Россию конкретно...
   здесь не люди, а сплошь - золотишко,
   чаще те, кто немыслимо бедный...
   он стоит, будто памятник розе,
   приблатнённой к изнанке стакана,
   и ногой театрально елозит
   в ожидании зицкапитана -
   короля богоданных явлений,
   что по мачтам сверкают вольготно...
   волны гасятся в собственной пене,
   как лекарство с воздействием рвотным!
  
   ожидая сатрапа у трапа,
   навлеку на себя полутени,
   и девиц за промежности лапая,
   растолкую - так делал Есенин...
   пассажиров немного с вещами,
   хоть реклама - медведь в сарафане;
   а товарищ с экрана вещает,
   мол, пора в похоронные сани,
   что пора уже дружно признаться -
   тот, кто менеджер, тот современный...
   инженер - как позорище нации,
   а болтун - гражданин преотменный...
  
   нет на палубе зицкапитана,
   нету боцмана с матерной дудкой,
   но остались вельможные паны -
   либералы, засранцы, ублюдки...
  

скрипичный концерт абордажа

  
   извлеку из рангоута скрипки,
   восходящие гаммы смычком...
   от прискорбия и до улыбки
   собирая бемоли сачком...
   на бекарах подпругу меняя,
   вдоль клавира взлечу к облакам,
   где погода банально иная -
   закавыки несёт морякам:
   поднимается буря не мглою,
   а туманом завесив бушприт...
   я нок рея аккордом прикрою,
   и добро, так и быть, победит...
  

Шельф

  
   Платформа вздымает над льдинами,
   тяжёлую грузную шею,
   занавешенную сединами.
   Greenpeace её выбрал мишенью.
  
   Платформенная инсталляция -
   как будто удельное княжество...
   Здесь лоция - суть провокация,
   а фронда - "зелёное" ханжество.
  
   На струнах висят упокойники,
   настроены стропы по Гершвину...
   И льдом так звенят рукомойники,
   что очень неловко повешенным...
  
   Они промерзали до ниточки,
   они отхрустели по косточкам...
   А люди считали убыточки
   по вскрытым консервами форточкам!
  
   До ниточки были обобраны,
   до ситечка с жухлой чаинкою...
   Шампанское колою попрано,
   а живопись - комикс-картинками!

*

   Серпом по "гринписовым" яйцам,
   по разным корзинам разложенным,
   повешение отмороженных...
   Им это не слишком-то нравится.
  

газонокосильщик

  
   косить газон
   в бреду не устаю -
   вслед за Орфеем нисходя в низину.
   тревожен сон,
   как - сброшена на ют -
   просоленная морем парусина.
  
   скользит в траве винтажница-коса,
   обманывая время тихой сапой.
   в плену эпох живей живых, де Сад
   простёр над миром полумёртвым лапы.
  
   я убираю нечисть; по пятам
   преследуя исчадия прогресса.
   на них не сыщешь тени от креста
   или парижской королевской мессы.
  
   косить газон
   приходится с утра
   и заросли прореживать литовкой.
   звучит музон,
   усиленный стократ
   ворчанием заряженной винтовки.
  
   я обхожу окрестные поля,
   кто не ушёл, того не пожалею;
   и небеса ко мне благоволят,
   как к сладкоежке в праздник бакалея!
  

Лев святого Марка

  
   Я Венецию влажностью нежил,
   я пускал гондольеров в распыл;
   жил в заботах, но будто бы не' жил,
   проецируя страсти толпы
  
   на локально-торговые войны
   феодальных классических бед.
   Вёл себя непременно достойно
   в этой вечной священной борьбе.
  
   Мне встречать удавалось героев,
   с Казановой сидеть у огня,
   рассуждать о проклятии Трои
   и о людях во чреве коня...
  
   И со мною считались легаты,
   мавры ехали в гости ко мне...
   Дух земли - канонический фатум,
   всё метался по саду камней,
  
   синтоизмом меня заряжая,
   как охотник в берданку патрон,
   словно сеятель - вкус урожая,
   будто утренний трафик - метро...
  
   Я Венецию похотью портил,
   я ломал наводненьем мосты,
   разрывая когтями аорту
   фестивальным движеньем простым...
  
   Я всего только лев-покровитель,
   а не царь озверевших людей...
   Вы мой профиль легко растворите
   в зацветающей в сваях воде...
  

Шарм-аль-Шейх - оазис души

  
   И занималось небо над барханом,
   и дохли лампы в рампе от зари.
   Оазис жил, кудрявился фонтаном,
   а на рекламе щурился Париж,
   прикрыв тенями чуть косые веки -
   из века в век красуется Монмартр.
   Текут неоном призрачные реки,
   в которых не купался Жан Поль Сартр,
   хоть был давно уж экзистенциален
   и на себя сам ношу возложил -
   от Сен-Дени до самых до окраин -
   аутентично подлинной души...
   ...всходил Амон на пьедестал отважно,
   он возрождался Фениксом из грёз,
   а Сет всё щебетал многоэтажно
   и выл шакалом, щерился как пёс...
   ...краснело море отблеском кораллов,
   пустынен пляж, на яхтах гаснет свет,
   на минарете муэдзин усталый
   открыл с аллахом новый цикл бесед...
  

Тварь

  
   Я эту тварь выкармливал печёнкой;
   был с виду кот, а на поверку - тигр.
   Что говорить - где рвётся, там и тонко:
   где дикий зверь, там продранный мундир.
  
   Я сдал кота на опыты в больницу,
   он соблазнил медбрата с медсестрой,
   помог врачу из терапии спиться,
   прозекторше устроил домострой.
  
   Кастрация - вот в этом панацея,
   чтоб усмирить беспутного кота!
   Жаль, зверь все наши чаянья рассеял,
   когда ветеринара укатал.
  
   Тот завещал вести себя примерно
   не быть занудой и котов любить.
   Шампанское поднял рукою нервной
   с посылом группы "Beatles": "Let it be";
  
   сам отошёл, его тотчас отпели.
   А зверь урчал таинственно в тиши;
   отбив в тайгу надёжный чёткий пеленг,
   к востоку энергично поспешил.
  
   Теперь гуляет кот по Приамурью,
   всех тигров "краснокнижных" в оборот
   взял слегонца, в тайге посеяв бурю
   и резко запугав честно'й народ.
  

Путешественник

  
   Хмель болот растекается лужей.
   Князь подтаявших кочек, кулик,
   вдруг с утра для себя обнаружил
   многомерность старушки-Земли.
  
   И хвалить свой удел прекращая,
   он внезапно в мечтательность впал.
   Мир значительно больше вмещает,
   чем считает адептов толпа,
  
   унавозивших светоч планеты
   эпатажностью жалких острот.
   Между тем, трёхэтажное лето
   сушит влажную плесень болот
  
   и шагает, как циркуль огромный,
   на красивых и стройных ногах.
   Вечер нынче немыслимо томный,
   и река, повинуясь богам,
  
   раздвигает земные границы,
   пробивая стезю в океан.
   Мне сегодня, ребята, не спится
   этой ночью - лихой капитан -
  
   объезжаю верхом на плоту я
   многомерность старушки-Земли,
   от болота до моря стартуя,
   как мне долг капитанский велит!
  

O S T альгия

посвящение Ирине Грановской

  
   паровозик надежды...
   ты пыхтел на парах...
   это... знаете... между:
   там, где дух... и где - прах!
  
   это, знаете, там, где -
   отдыхают слова
   после скучной беседы...
   видно, совесть права,
  
   когда нам обещает
   нескончаемый блюз,
   кружку крепкого чая
   и Советский союз...
  
   когда стынут пустые
   от надежд закрома,
   где свиданья простые,
   как судьбы аромат,
  
   где встречаю тебя я,
   мой доверчивый друг...
   где снежинки не тают
   на вершинах разлук,
  
   где тебя я не вижу
   из-за слёз на стекле...
   где не движутся лыжи
   сквозь сугробицу лет...
  
   где твой образ в тетради,
   будто слово Христа...
   ты прости, бога ради,
   мне листать и листать
  
   твои отзвуки-снеги
   у меня в дневнике...
   это жизни побеги
   на Синайском песке...
  

Робинзон днём

  
   Необитаем остров, чёрт возьми!
   Я ж так хотел в компанию барбудос,
   чтоб янки вместе с ними заклеймить
   по правде, а не в стиле Голливуда.
  
   Вулкан шкворчит - как старый самовар,
   берёзовыми щепками питаясь -
   а я стою, моряк и сталевар,
   на полпути от Чили до Китая.
  
   И нету Пятниц, сколько ни ищи,
   кругом одни пернатые Субботы.
   Я водружу триумф идей на щит,
   как в древности безумные вестготы,
  
   построю плот и к чёрту уплыву
   в открытые просторы океана...
   Я - Робинзон! Причём здесь Голливуд!
   Ловите моё судно, капитаны!
  

В какой-нибудь Бразилии

  
   При полных парусах
   взлетают трели строк,
   в неволе нелегко
   у собственных извилин...
   И выпала б роса,
   и завлажнел песок.
   Я б вышел на балкон
   в какой-нибудь Бразилии...
  
   Какой-нибудь вдове
   зажал ладонью рот;
   она же всё кричит -
   такая незадача...
   И мне б давал совет
   какой-нибудь Майн Гот,
   а раньше дал ключи
   от виллы... то есть - дачи...
  
   При полной голове -
   ни мысли мимо нот,
   и каждый шаг потом -
   к любви, а не карьере:
   к соломенной вдове б
   прилип, как гугенот,
   в писании святом
   найдя заветный берег...
  
   А там за рощей - пирс,
   на пирсе - паруса,
   мозоли от снастей,
   звенящие по бимсу...
   Мой несравненный мир
   ударит по басам
   бакштагом трёх частей
   отпетого марксизма...
  
   Наточена коса,
   повязан поясок
   и будто камертон
   жужжит с утра желудок,
   и выпала б роса,
   и завлажнел песок.
   Я б выполз на балкон
   в какой-нибудь Мапуту...
  

Мореплавание в Лету

  
   Матросы отвечали дружным свистом
   на все попытки их закабалить...
  
   Вперёдсмотрящий видел - море чисто:
   по курсу ни фрегатов, ни земли.
  
   Небритый капитан из бреда вышел,
   хлебнувши рома с солью пополам.
  
   "А океан, как кит увечный дышит,
   и воздаёт пиратам по делам", -
   сказал неспешно равнодушным басом...
  
   ...и прекратил движением руки
   метания команды, волн и красок,
   как будто сам был этот влажный кит,
   который смог поставить всё на место
   и развести хунхузов по углам...
  
   ...на набережных пьяные оркестры
   фальшивили лукаво нотой ля,
   когда вошли мы в порт ветхозаветный
   и разгружали кофе и кунжут...
  
   ...и сразу же потом ушли в легенду,
   не проложив заранее маршрут...
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"